Марина Серова Ну и дела!

Глава 1

Не открывая глаз, я сладко потянулась. Возвращаться в утреннюю реальность не по-осеннему жаркого сентября мне не хотелось.

Люблю сны про дождь. Стук капель по листьям – что может быть приятнее в этой противной жаре? Осенний лес, мокрые листья, прохладные капли на лице…

Нет, хватит торчать в нашем резко континентальном климате. А что? Разве я не заработала пару недель отдыха? Где-нибудь в Скандинавии. Ведь там уже настоящая осень?

Вот встану сейчас и напишу заявление:

«Директору частного сыскного агентства Ивановой Т. от старшего детектива Ивановой Т.

Прошу предоставить двухнедельный отпуск в связи с успешным завершением дела об ограблении ювелирного магазина „Аурум“. По существу дела докладываю: похищенные бриллианты оказались обычным кварцем, ограбление – инсценировкой. Директор магазина – в КПЗ, гонорар получен и сдан кассиру Ивановой Т.».

Сама и резолюцию наложу: «Не возражаю. Иванова Т.».

Впрочем, стоит ли разводить бюрократию? Бумаги всякие плодить. Раз уж я не возражаю…

Я наконец открыла глаза.

Секунд пять я еще наслаждалась ласкающим слух звуком капели.

– У кого бы уточнить, сплю я или нет? – произнесла я, уже не сомневаясь в последнем.

Хватило одного взгляда на потолок.

С него шел дождь.

Осенний дождик из моего приятного сна.

Увесистые капли стучали по крышке письменного стола…

Да и черт с ним.

Вставать по-прежнему не хотелось.

По стопке чистой бумаги на столе…

Стоит ли из-за этого беспокоиться?

По свежему номеру журнала «Парапсихология», который я вчера даже раскрыть не успела.

Вот это уже серьезно. Терпеть не могу раскисшей бумаги. Надо спасать журнальчик.

Я вскочила с постели и бросилась к столу. Увы, журнал уже плавал в луже и весь набух от влаги, словно губка.

Ритм потолочной капели тем временем с вялого «andante» перешел на уверенное «allegro» и явно нацелился на «molto allegro».

С криком «Полундра!» я бросила на стол какой-то тазик и, натянув на ходу свитер и джинсы, сунула в карман ключи и через три ступеньки устремилась на верхний этаж.

Наверняка этот розовый толстячок Юрочка умотал на дачу и забыл закрыть кран. А его вечно обиженная на жизнь жена еще три дня назад уехала к родне в район жаловаться на своего непутевого муженька-лежебоку.

Открыть шпилькой замок Юрочкиной двери для взломщика с такой квалификацией, как у меня, – пять с половиной секунд. Вот если бы мне пришлось иметь дело с дверью в мою квартиру, я бы провозилась наверняка не менее получаса. Я сама придумала оригинальную систему, повышающую секретность замка, но, даже зная ее принцип, справиться с ней без ключа нелегко. Поэтому я никогда не покидаю свою квартиру, не захватив ключей.

Так и есть – в коридоре воды по щиколотку, а из ванной доносится явное журчание воды.

Я устремилась к ванной комнате.

Распахнув дверь, я успела выбросить вперед правую руку и костяшками пальцев резко ткнуть стоявшего за дверью человека в основание шеи.

Однако я не услышала характерного после таких ударов хрипа.

Падая вместе с незнакомцем, я боковым зрением зацепила в зеркале над раковиной умывальника отражение темной фигуры, опускающей на мою голову руку с пистолетом.

Последним из моих органов чувств отключился слух.

«Голову придержи, захлебнется», – голос отдалялся и таял вместе с моим сознанием.

«Чего это они обо мне заботятся?» – подумала я и провалилась в небытие.


Сознание вернулось вместе с сомнением, что со мной все в порядке.

Болела голова. Мои руки, которые оказались почему-то у меня за спиной, затекли. Двинуть я ими не могла.

Я попробовала открыть глаза, но так и не поняла, удалось мне это сделать или нет. Мутная тьма, в которой я куда-то плыла, не рассеялась.

Наконец до меня дошло, что я сижу с вывернутыми назад руками и каким-то темным чехлом на голове.

Я пошевелила пальцами ног и ощутила набухшие от воды домашние шлепанцы.

Воздух был влажным, и пахло мокрыми половиками.

Подведем итоги ревизии: обоняние вернулось, осязание – тоже, что со зрением – пока трудно сказать. Хорошо, хоть ноги двигаются.

Наносить удары я умею и в темноте – на слух.

Почему, кстати, так тихо?

И что же такое с памятью?

Ах да, осенний дождичек…

Я припомнила испорченный журнал, и настроение мое резко ухудшилось.

Ко всему прочему, мне удалось пошевелить пальцами рук и ощутить на запястьях наручники. Это меня окончательно расстроило.

Когда только эта «гопота» научится разбираться в своих делах без моей помощи! Я по горло сыта их умилительной манерой общения: вместо «здравствуйте» – железякой по голове, потом или свяжут, или в мешок засунут. Сроку дают не больше трех дней, и не вздумай отказываться – «башку прострелю!». А неразрешимая загадка для них всегда только одна – не знают, кто их «кинул» или подставил. Ну, когда знают, там разборки простые – пороховой дым коромыслом, горы трупов, море крови. Впрочем, все их загадки выеденного яйца не стоят – для меня. Обычно я в срок укладываюсь.

Что самое неприятное – с деньгами они расставаться не любят. Сама не позаботишься – гонорар не получишь. Вместо долларов расплатиться норовят парой выстрелов. Интересно, вот если кому-то из них удастся меня пристрелить в качестве вознаграждения за отлично сделанную работу, к кому они потом будут обращаться со своими проблемами?

Короче, вывод из анализа ситуации следующий: меня ждет очень неприятный клиент.

Кстати, чехол на голове – это что-то новенькое. Обычно они любят покрасоваться, мускулами поиграть.

Итак, поскольку я жива – значит, со мной хотят вступить в переговоры и собираются диктовать свои условия.

Нагло, но в современных традициях.

Что ж, послушаем, о чем речь. Пора подавать признаки жизни.

Я издала легкий стон.

– Очнулась, сыщица? – хохотнул где-то впереди и вправо хрипловатый голос.

Судя по тембру, его обладателю было лет тридцать – тридцать пять. Он явно наслаждался ситуацией, довольный тем, что так легко обвел вокруг пальца известную всему городу своей интуицией Ведьму.

«Сучонок!» – чуть было не сказала я, но вовремя остановилась. Злоба – верный источник энергии, но бездарный советник.

– Я беру двести долларов в сутки. Кроме того, вы оплачиваете непредвиденные расходы. Кроме того – делаете ремонт в моей квартире. Кроме того – моральный ущерб за насилие над личностью. Моей. Все это вам обойдется в сумму…

– Молчать! – рявкнул тот же голос уже гораздо ближе ко мне. – Шерлочка Холмсова!

Мы оба помолчали.

Я хорошо представляла местоположение его головы и левого уха, за которым находится особая парализующая точка. Легкого прикосновения большого пальца моей правой ноги было бы достаточно, чтобы он провалялся без сознания гораздо дольше меня. К сожалению, я так и не смогла определить, наедине мы с ним или нет. Его подручные, число которых я чисто умозрительно определила как «минимум двое», ничем не выдавали своего присутствия. Но это не значило, что их не было рядом.

Не люблю боли, а без помощи зрения трудно уворачиваться от ударов.

Макушка моя болела, словно мне туда гвоздь вбили.

Я поморщилась.

– Ты мне не хами, Иванова, – уже спокойно продолжал мой невидимый визави.

Мне даже показалось, что тон у него стал слегка заискивающий.

– Я тебе работу предлагаю. По твоему профилю.

– Я в отпуске.

– Считай, что тебя отозвали. В связи с производственной необходимостью.

– Почему вы решили, что я займусь вашим делом?

– А куда тебе деваться?

– В Швецию. Или в Норвегию. Там, говорят, сейчас прохладно.

– Не сегодня.

– А когда?

– Когда найдешь мне одного человека.

Мы еще помолчали.

– Я же просил не хамить. А я прошу редко. И только нужных мне людей.

Странный какой-то клиент. Другой бы в ухо мне уже заехал. А этот чуть ли не извиняется.

Что-то он слишком уж нервничает.

А нервничать, по правде говоря, нужно мне.

Ситуация, знаю по опыту, серьезная. Козырей у меня – ни одного.

Нужно хотя бы информацией обзавестись.

– Ладно, давайте о деле. Мне в любом случае нужно узнать подробности. Хотя бы для того, чтобы отказаться.

– Деловая, блин! Отказаться… Я – Коготь. Слыхала?

«Конечно, слыхала!» – хмыкнула я про себя, стараясь не реагировать на слишком уж известную в Тарасове фамилию.

– Слыхала…

Он был этим явно удовлетворен.

– У меня пропал человек. Ну… после меня – второй. Ну, заместитель мой, что ли. Все мои дела вел. И пропал. Это наверняка Заврайон. Или узбеки. Саид, то есть туалетный паша. Знаешь его?

«Кто же в Тарасове не знает Саида Хашиева, главу узбекской общины, владельца сети платных туалетов в центре города? Многими, очень многими уважаемый человек. Кроме архитектурно-сантехнических сооружений, владеет шестьюдесятью процентами лотков в окрестностях городского универмага. Восьмое место в реестре тарасовских частных капиталов. У тебя, Коготь, кстати, – двадцать второе. Только зачем ему с тобой связываться?» – все это пронеслось у меня в голове за долю секунды.

Я молча кивнула.

– Саид хочет меня обуть. Я завод покупаю. Авиационный. Большие деньги отдаю. Сапер… Это Димку, зама моего, Сапером кличут. Он все знает. Сколько, где и когда. Встречу я уже отменить не смогу. Стрелки забиты на воскресенье. Я Сапера знаю. Три дня он молчать будет. А потом расколется.

– Я-то тут при чем? – прервала я его монолог.

– Ты его найдешь. И уберешь.

– Не по адресу. Это не мой стиль.

– Плевать на твой стиль. Не сумеешь – я тебя сам пристрелю… – Заткнись! – вдруг заорал он, хотя я просто молча обдумывала свое положение. – Гонорар свой получишь. После того. Все?

Я молчала.

А что я могла сказать?

– Иди. У тебя есть три дня. Сегодня вторник. До вечера можешь подумать. На картах погадать.

Он хохотнул.

– В среду начнешь работать. В субботу утром отчитаешься. И получишь свой гонорар. Если правильно все сделаешь.

Я поняла, что аудиенция окончена. Их криминальное сиятельство меня отпускают.

До поры до времени.

Кто-то, может быть и сам Коготь, взял меня за плечо и поставил на ноги.

Тысячи иголок вонзились в затекшие ступни.

Куда там махать ногами, ходить-то толком не могу.

Несколько шагов по коридору я шла на ватных ногах, покачиваясь, как с глубокого похмелья, и надеясь только на своего невидимого конвоира, что он не даст мне врезаться лбом в косяк.

Меня вывели на площадку.

Девять ступенек вниз. Поворот. Еще девять ступенек.

Я стояла перед дверью в свою квартиру.

– Иванова, – услышала я приглушенный голос Когтя у самого своего уха, – давай без фокусов. Иначе это окажется твоим последним делом. Незавершенным.

Вот и последнее предупреждение получено.

Сейчас совершится ритуал прощания.

Мои затекшие руки вдруг освободились и повисли по бокам.

«Наручники сняли», – догадалась я, сама поражаясь своей проницательности.

Я почувствовала, как чья-то рука совершенно бесцеремонно лезет мне в карман. В сочетании с собственной беспомощностью очень неприятное, кстати, ощущение.

Звякнул ключ от моего секретного замка.

Толчок в спину.

Зацепившись шлепанцем за порог, я грохнулась плашмя на пол, не успев опереться на все еще безжизненные руки.

Чехол с меня во время падения слетел, и, оглянувшись, я успела разглядеть высокую щуплую фигуру с капроновой маской на лице.

«Коготь?»

Он бросил ключи на пол, потянул за дверную ручку и беззвучно закрыл дверь.

Щелкнул замок.

Я вновь была в своей собственной квартире.

Прошло, наверное, часа полтора после моего пробуждения.

Я снова была в горизонтальном положении, правда, уже не на моей любимой антикварной кровати размером с небольшой теннисный корт, а на полу в коридоре.

И от моего утреннего элегического настроения не осталось и следа.

«Какой деликатный клиент попался. Что это он все нервничал, однако?» – подумала я и, поймав себя на речевом обороте, которым злоупотребляют жители Крайнего Севера, не могла не улыбнуться.

Загрузка...