О писателе - Натаниель Готорн (Хоторн)

А. Левинтон

О ПИСАТЕЛЕ

Натаниель Готорн (Хоторн)

(Взято из предисловия к книге:

Натаниель Готорн "Новеллы", 1965 год)

Большинство американских писателей середины века жило в Новой Англии - так назывались шесть северо-восточных штатов, включая Массачусетс с его Гарвардским университетом в Кембридже, неподалеку от Бостона. Но никто из этих писателей не был так тесно связан с историей и природой Новой Англии, как Готорн. Один из его биографов писал, что можно понять Новую Англию без Готорна, но нельзя понять Готорна без Новой Англии. Это была область, самых ранних северных поселений английских колонистов-пуритан; в 1630 году на корабле "Арабелла" сюда прибыла группа Уинтропа, положившая основание колонии Массачусетс. Вместе с Уиитропом, будущим губернатором этой колонии, приехал и Уильям Готорн, воин и дипломат, занявший высокие посты в администрации города Салема. Во времена Реставрации этот дальний предок будущего писателя возглавил первые акты неповиновения молодой пуританской колонии английскому королю Карлу II. Его сын Джон Готорн был судьей на знаменитом ведовском процессе 1691-1692 годов, когда, по настоянию священника Коттона Мэзера, девятнадцать "салемских колдуний" были осуждены на смертную казнь. Одна из жертв этого процесса прокляла изувера-судью, и суеверные жители Салема видели в атом проклятии причину постепенного оскудения семейства Готорнов. Ближайшие предки писателя были моряками, как и отец Готорна, который водил суда в дальние страны и нашел свою смерть в Суринаме, когда его сыну не минуло еще и четырех лет.

Натаниель Готорн родился в 1804 году и провел свое детство в том же пуританском Салеме, где жили его предки. Он постоянно ощущал свою связь с историческими традициями родного города и первый в американской литературе воспроизвел мир пуританской теократической общины XVII века с ее суровой нравственной силой, упрямым стремлением жить по своим законам, не считаясь ни с деспотизмом метрополии, ни со страданиями тех, кого давил и угнетал пуританский фанатизм. Готорн неоднократно возвращается в своем творчестве к Салему с его деревянными домами, таможней, Главной улицей и даже городским источником, которому он посвятил специальный очерк, воспевающий веселую и неутомимую струю воды, одинаково радостно утоляющую жажду богачей и бедняков. Готорн восхищается этим неумирающим источником жизни, из которого черпали влагу индейские вожди и первые губернаторы колонии и который будет по-прежнему жить, когда истлеют в земле кости современников писателя. Он сравнивает его с миром людей, полным раздоров, нетерпимости и насилия, и отдает явное предпочтение величавому покою природы В отличие от трансценденталистов, которые усматривали в природе сходство с человеческим интеллектом и наделяли ее сверхдушой, Готорн усматривает величайшее преимущество природы в том, что она непохожа на человека, что в ней нет сложной душевной противоречивости, нет свойственных человеку предрассудков и заблуждений. С другой стороны, это и не враждебная коварная стихия, как у Эдгара По. Для Готорна природа - царство успокоения, свободное от эгоистических страстей и честолюбивых стремлений. К ней устремляется человек, уставший от бурь и испытаний своей многотрудной жизни, от моральных мук, от проклятий и насмешек, от фанатизма и злобы, от тюрьмы и эшафота. В природе находит он покой и прибежище от всех своих забот. Сам Готорн еще в раннем детстве приобрел, как он выражался, "адскую привычку к одиночеству" и, чуждаясь людей, проводил целые дни в одиноких прогулках по озеру, предпочитая любому обществу мрак леса или золото солнечного света.

В 1821 году Готорн поступает в Боудойнский колледж, где с ним вместе учатся будущий поэт Генри Лонгфелло и будущий президент Соединенных Штатов Франклин Пирс. При всей своей начитанности Готорн не блещет успехами. По окончании колледжа он возвращается в Салем без малейших надежд на служебную карьеру. Он пробует свои силы в литературе. В журналах печатаются его новеллы и входившие тогда в моду небольшие очерки. Сначала появление нового писателя осталось незамеченным, тем более что свои произведения он публиковал анонимно или под псевдонимом. Слава пришла к нему поздней, когда в 1837 году они вышли отдельным сборником под фамилией автора. Книга называлась "Дважды рассказанные истории". Собранные в одной книге, его новеллы как бы обрели второе рождение и сразу же обратили на себя всеобщее внимание. Восторженные рецензии Лонгфелло, По, Мелвилла раскрыли своеобразие новой книги и возвестили, что жанр новеллы, в котором американцы впоследствии добьются такого большого успеха. нашел в лице Готорна одного из самых ярких своих представителей.

Литературная слава Готорна не принесла ему богатства, и в начале 1839 года он вынужден был принять пост таможенного чиновника в Бостоне. Незадолго перед этим он влюбляется в дочь салемского зубного врача Софию Пибоди. Сестры Пибоди - Элизабет, Мэри и София - широко образованные девушки, были тесно связаны с литературным миром Бостона. Старшая из них, Элизабет Пибоди, автор ряда литературных статей, была владелицей книжной лавки и типографии, где печатался журнал "Дайел" ("Циферблат") - орган Трансцендентального клуба. Этот журнал выпускала другая столь же одаренная женщина Маргарет Фуллер, виднейший литературный критик той эпохи, впоследствии участница итальянской революции 1848-1849 годов. В книжной лавке Пибоди, игравшей роль литературного салона, Готорн встречался с Эмерсоном, Торо, Олкотом и другими видными деятелями трансцендентализма. Его привлекали их гуманные идеи, их неудовлетворенность теми общественными отношениями, которые сложились в Соединенных Штатах Америки. Трансцендентализм оказал на него большое влияние и отразился в его творчестве. В то же время Готорн не разделял оптимизма трансценденталистов и не верил в близкое наступление золотого века.

Среди трансценденталистов не все разделяли мнение Эмерсона о том, что мир можно исправить путем нравственного самоусовершенствования. Были и такие, которые мечтали перестроить общество коллективными усилиями многих людей. Они опирались при этом на учение Фурье, и на опыты Роберта Оуэна по организации социалистических трудовых общин в Америке. Бывший унитарианский священник Джордж Рипли (1802-1880) утверждал, в отличие от Эмерсона, что внутренний мир человека складывается под влиянием окружающей его общественной среды, поэтому нужно создать очаги воспитания новых людей, где общий труд и общие материальные интересы будут формировать неэгоистическое мышление. Вместе с другими трансценденталистами Рипли в 1840 году организует сельскохозяйственную общину Брук Фарм, которая в дальнейшем приняла устав фурьеристской фаланги.

Участники Брук Фарм, говорилось в этом уставе, поставили своей целью "заменить систему эгоистической конкуренции системой братской кооперации... ослабить страсть к наживе, заставив частную собственность служить честным, неэгоистическим целям; гарантировать друг другу средства к физическому существованию и духовному развитию и придать, таким образом, всей нашей жизни свободу, простоту, истинность, утонченность и моральное достоинство".

Готорн увлекся этой идеей и вложил в акции Брук Фарм все свои сбережения. Первое время он с увлечением пахал землю и сеял пшеницу, ходил за скотом, но затем его все больше охватывало недоверие к этой утопической затее. Его трезвое сознание никак не могло найти ответ на вопрос, каким образом даже процветающая ферма (а Брук Фарм отнюдь не процветала в хозяйственном отношении!) может изменить социальный строй целой страны. Он понимал, что разумно организованная клеточка не сможет устоять против окружающего ее неразумного мира. Наоборот, всеобщий эгоизм непременно подчинит ее своему влиянию и навяжет ей свои законы. К тому же нелюдимому Готорну непривычно было жить постоянно среди людей, а тяжелая работа земледельца отвлекала его от литературного творчества, важнейшего дела всей его жизни. Вскоре он расстался с Брук Фарм.

В 1841 году выходит "Дедушкино кресло" - книга детских рассказов Готорна из жизни Новой Англии. В июле 1842 года он женится на Софии Пибоди и поселяется в Конкорде, в заброшенной старой усадьбе. Здесь им написан ряд новелл, которые вошли в сборник "Легенды старой усадьбы" (1846). В этот период он особенно часто встречается с литературными деятелями трансцендентализма, и новеллы этого сборника испытали влияние тех споров, какие велись в кружке Эмерсона.

В 1846 году Готорн получает пост главного надзирателя таможни в Салеме и снова возвращается в родной город. В очерке "Таможня", который служит предисловием к роману "Алая буква", Готорн рассказывает о своей деятельности таможенного чиновника, когда его имя приобретало известность не благодаря выходу новых книг, а благодаря тому, что таможенный маркировщик надписывал его черной краской на ящиках с перцем или сигарами в знак того, что фискальный сбор за них взыскан сполна и эти ящики могут следовать в места, где никто еще никогда не слышал об авторе "Дважды рассказанных историй". "После того как я строил несбыточные планы и трудился с мечтателями из Брук Фарм, - пишет он в этом предисловии, - после трех лет жизни, проведенных под тонким воздействием такого интеллекта, как Эмерсон; после дней беззаботной свободы, дней на Асабете, когда, сидя у костра из валежника, мы вместе с Эллери Чаннингом придумывали фантастические теории; после бесед с Торо в его уолденском уединении о соснах и индейских реликвиях... после того как у очага Лонгфелло я проникся поэзией, - после всего этого пришло наконец время проявить другие свойства моего характера и приняться за пищу, к конторой раньше я почти не имел охоты".

Новая "пища" - новые знакомства, связанные со службой в салемской таможне, мир новых интересов, - вопреки мнению самого Готорна, оказалась полезной для его дальнейшего творческого пути. Писатель жаловался на то, что этот мир отвлекает его от книг и от напряженной духовной деятельности, но зато он существенно обогатил его новыми житейскими наблюдениями, и не случайно годы работы в салемской таможне предшествуют самому плодотворному периоду в жизни писателя. Когда в результате, победы на выборах враждебной политической партии Готорну в 1849 году пришлось оставить свой пост, он снова обращается к литературе. На протяжении немногих лет выходят романы "Алая буква" (1850), "Дом о семи шпилях" (1851), "Роман о Блайтдейле" (1852). К этому же периоду относятся и новеллы, вошедшие в сборник ""Снегурочка" и другие дважды рассказанные истории", где усиливаются черты критики окружающего мира, и даже в мифах древней Эллады, которые Готорн пересказывал для детей в своей "Книге чудес" (I том - 1852; II том - 1853), мы находим множество черт, присущих современной Готорну американской жизни.

В эти годы Готорн живет сначала в Леноксе, где он сближается с Мелвиллом, который посвятил Готорну свой лучший роман "Моби Дик" (1851), а затем в Конкорде. Здесь он поселяется в доме, который носил название "Подорожник".

Первый роман Готорна, "Алая буква", связан с историей ранних пуританских поселений в Новой Англии. С точностью историка воспроизводит он старинный Бостон, пуританскую теократию XVII века, суровый мир, в котором, однако, можно отыскать черты сходства с современным обществом. Хотя внешние формы жизни стали теперь иными, но и в те далекие годы люди страдали от общественной несправедливости, от эгоистических страстей, от фанатизма и предрассудков, от греха и преступлений.

Молодая женщина Гестер Принн была отдана в жены старику ученому Чиллингуорту, который уехал на два года, оставив ее в одиночестве. За это время она полюбила священника Артура Димсдейла и родила от него ребенка, маленькую Перл. Суровый бостонский магистрат шельмует жену-изменницу, выставив ее на эшафоте и заставив всю жизнь носить вышитую на платье букву "А", начало постыдного слова "adulteress" (прелюбодейка). Вернувшийся в Бостон Чиллингуорт отрекается от неверной жены и посвящает свою жизнь розыскам соучастника ее греха, имя которого она отказалась назвать" даже на эшафоте. Обманутый муж постепенно раскрывает тайну Артура Димсдейла, который продолжает пользоваться величайшим уважением своих сограждан. Никто не подозревает, что этот святой человек - тайный грешник, никто не знает, как мучается Димсдейл от двойственности своего положения, от того, что всем ставят в пример его добродетель, тогда как сам он ощущает в себе преступника. Искусно разжигаемые Чиллингуортом муки раскаяния материализуются в виде скрытой под одеждой священника буквы "А", которая пылает у него на теле, жжет его сердце и в конце концов приводит его к гибели. Перед смертью Димсдейл, взойдя вместе с Гестер и Перл на эшафот, приносит публичное покаяние. Скрытая от чужих взглядов буква "А" так же символизирует общественное осуждение его вины, как видный всем алый знак на груди Гестер. Общество воспитало его, навязав ему свои нравственные принципы, свой взгляд на прелюбодеяние, и, вопреки Эмерсону, бедный священник не находит в себе силы порвать с этими взглядами. Более мужественная Гестер Принн, которая, стоя на эшафоте, бросает вызов общественному мнению, окружив алую букву затейливой вышивкой, так что знак позора выглядит нарядным украшением, казалось бы, живет по принципу "доверия к себе", но она оказывается в изоляции от общества, и, следовательно, ее прекрасная душа, ее передовые взгляды остаются при ней, не влияя на других людей. Только вернув себе общественное уважение, она сможет оказать воздействие на своих сограждан. Ее дальнейшая праведная жизнь, самоотверженная помощь больным и бедным людям изменяет смысл буквы, и люди, дивясь ее подвижничеству, готовы считать, что это начало слова "able" (сильная). Теперь к этой бескорыстной праведнице приходят со своими горестями несчастные женщины, обуреваемые муками отвергнутой, оскорбленной или преступной страсти или с тяжкой потребностью любви в сердце, которым никто не стремился обладать, и она утешает и успокаивает их, обещая, что "настанет светлое будущее, когда мир обретет свою зрелость и когда небеса сочтут нужным открыть новую истину, утверждающую отношения между мужчиной и женщиной на незыблемой основе личного счастья". После же ее смерти над могилами Гестер и Димсдейла воздвигают общую надгробную плиту с изображением того же символа общественной несправедливости: на черном поле алая буква "А".

В романе "Дом о семи шпилях" развивается тема неправедно добытого богатства, которое не приносит счастья его владельцу. Полковник Пинчен использует свое высокое положение в магистрате пуританской общины, чтобы присвоить себе землю бедняка Моула и выстроить на ней дом о семи шпилях. Он обвиняет Моула в колдовстве и добивается его казни. Но предсмертное проклятие невинно казненного висит над родом Пинченов, родовая вражда коверкает жизнь последующих поколений, преступления и кары сплетают реалистические мотивировки с фантастическими, и исход этих мрачных событий наступает только тогда, когда гибнет последний преступный стяжатель и бескорыстная Феба Пинчен выходит замуж за такого же бескорыстного молодого человека, фотографа Холгрейва, последнего представителя семейства Моулов.

В основу "Романа о Блайтдейле" легли воспоминания Готорна о фурьеристской общине Брук Фарм. Небольшой мирок энтузиастов хочет своим примером зажечь сердца сограждан и перестроить мир на началах всеобщей любви. Но хищная стихия окружающего мира вторгается в жизнь мирной общины Блайтдейл. Индивидуализм губит совместное дело. Образ одного из руководителей общины Голлингуорта несет на себе печать холодной властности и фанатизма. Любовь к человечеству уживается в нем с равнодушием к человеку. Готорн тонко показывает, как эгоистична его реформаторская идея и как он приносит горе и смерть полюбившей его женщине. С другой стороны, сама эта женщина, блестящая журналистка Зенобия, готова на предательство и на преступление ради успеха, ради того, чтобы овладеть сердцем любимого человека. Беззастенчивость в средствах приводит ее к духовному крушению и самоубийству. Над ней одерживает верх ее сестра-соперница, кроткая, любящая Присцилла, которую избирает себе в жены Голлингуорт. Романтика Готорна привлекает энергия сурового мечтателя Голлингуорта и страсть блистательной Зенобии, но он осуждает их, ибо видит, что в конечном счете они - плоть от плоти того самого аморального мира, который жаждут перекроить по своему усмотрению Их характеры находятся в вопиющем противоречии с задуманной в Блайтдейле борьбой против индивидуализма. На этом противоречии и терпит крушение фурьеристская община.

Эти три романа по своей проблематике перекликаются с новеллами Готорна и вращаются в кругу тех же моральных вопросов, которым посвящено все творчество писателя. В эти же годы Готорн впервые принимает участие в политической жизни страны. В очерке "Таможня", составившем предисловие к роману "Алая буква", он разоблачает коварство и беспринципность партии вигов, использовавшей победу на выборах для захвата доходных административных должностей. Тогда же он пишет предвыборную биографию Пирса, лидера демократов, которые в этот период, когда еще не разгорелась борьба за свободу негров, группировали вокруг себя широкие массы мелких фермеров и наемных рабочих Севера и Запада. Эта партия, основанная еще Томасом Джефферсоном, по традиции считалась тогда "партией масс". Только в пятидесятые годы XIX века демократическая партия разоблачила себя как орудие реакционных рабовладельцев Юга. Массы отхлынули от нее, и она распалась на отдельные фракции.

Однако в 1852 году политически неискушенный Готорн еще не мог предвидеть, куда эволюционируют демократы. Он радовался победе на выборах своего старого друга Пирса, тем более что Пирс сразу разрешил все его финансовые затруднения: Готорн получил должность американского консула в Ливерпуле, которая не требовала особых хлопот и давала ему прочное материальное положение. Но, видимо, автор "Алой буквы" не был создан для политической карьеры. Уже в 1857 году он покидает свой пост и в качестве частного лица отправляется в двухлетнее путешествие по Европе. Впечатления от этого путешествия легли в основу нового романа Готорна "Мраморный фавн" (1860).

В этом романе много рассуждений об искусстве, об итальянской скульптуре и живописи, но главной по-прежнему остается традиционная для Готорна проблема вины и раскаяния. Молодой итальянец Донателло, удивительно похожий на ожившую статую "Фавн" Праксителя, символизирует безмятежный покой природы. Его роман с Мириам, одаренной художницей с каким-то загадочным пятном на совести, выводит его из душевного равновесия. Из любви к Мириам он убивает преследующего ее таинственного незнакомца, и муки раскаяния преображают близкого к природе, примитивного юношу Донателло в духовно зрелого мужчину. Характерная для Готорна антитеза счастливой, но примитивной природы и трагической сложности человеческого интеллекта дополняется в этом романе еще и противопоставлением сумрачной, мятущейся души Мириам светлому духовному миру другой художницы Гильды.

Готорна-психолога привлекают мучительные переживания Мириам и Донателло, тогда как Готорн-моралист демонстрирует в качестве образца добродетели безгрешную Гильду и ее возлюбленного, скульптора Кениона.

В 1860 году Готорн возвращается на родину и поселяется в Конкорде, все в том же "Подорожнике". Последние годы его жизни отмечены явным угасанием таланта. Замыслы его романов остаются невыполненными. Важнейшее событие эпохи - война за освобождение негров - оставляет его равнодушным. Связи со старыми друзьями обрываются. В 1864 году он умирает в Плимуте.