О самоубийствах на Кавказе

Эрнест Вильгельмович Эриксон О самоубийствах на Кавказе (Отд. отт. из журнала «Вопросы Нервно-Психической Медицины» Том X.)

Вопрос о самоубийствах на Кавказе представляется трудным для изучения по причине необычайной этнографической пестроты населения, разнообразия бытовых условий племен и народов, неравномерности распространения в крае душевных и нервных болезней и подчас недостоверности или противоречивости офиц. цифровых данных. Статистика впрочем с 80-х г.г. значительно улучшилась и многими сведениями с этой поры можно пользоваться, как очень близкими к истине. Литература вопроса очень скудна, почти отсутствует. Мне известна лишь заметка И. Пантюхова1 и небольшая, но заслуживающая внимания статья Е. Сталинского2 . Из них не удается составить себе достаточного представления о распространенности в крае самоубийства, этиологии его и тем более связи с нервной патологией. Это обстоятельство побудило меня ближе ознакомится с цифровыми сведениями официальных отчетов за последние 10–20 лет3 и сопоставить их с тем, что мне известно по данному вопросу, благодаря многолетнему пребыванию в разных местах Кавказа.

Если вычислить среднюю цифру самоубийств на 100.000 жителей по отдельным губерниям и областям, то бросится прежде всего в глаза неравномерность распространения этого рода насильственной смерти. Оказывается, что первое место занимает Черноморская губ., второе Дагестан, затем следует Тифлисская губ., Терская область и т. д. в нисходящем порядке. Прилагаемая таблица иллюстрирует сказанное:

В Баку число самоубийств стало быстро нарастать в последнее десятилетие как среди рабочего элемента на нефтяных промыслах, так и среди разных аферистов на денежном рынке. Этот город быстрого обогащения одних и слишком часто неожиданного обеднения других представляет массу примеров крайне вредного влияния на нервную систему рискованных спекуляций. В 1894 г. из 36 случаев самоубийств Тифлисской губернии на самый город Тифлис приходилось 26, в следующем на 38 общего числа 25, а в 1896 г. на 49 случаев — 36! В среднем на 100.000 жителей в этом городе насчитывается стало быть 17,0 самоубийств, т. е. в 1 1/2 раза больше, чем в Москве. И названные годы не являются исключительными; по отрывочным сведениям за другие выходит то же самое. Ясно, что в Тифлисе имеются какие-то совершенно особые условия, предрасполагающие к печальной развязке с жизнью. Сравнительно часты самоубийства во Владикавказе, Пятигорске, Ставрополе и Новороссийске. Можно признать, что почти 30% всех случаев на Кавказе приходится на города, хотя горожане составляют относительно небольшой % населения края.

Черноморская губерния есть страна афер и приключений разных выходцев из Евр. России; в нее стекаются со всех сторон предприниматели, алчущие легкого обогащения, среди которых не в меру много лиц психически неуравновешенных и алкоголиков. Несмотря на чудную по красоте природу Черноморского побережья, это — страна горьких разочарований для лиц, пытающихся устроиться там оседлой жизнью, не вдаваясь в вопросы, почему в длинном ряде веков вымирали одни за другими на этих же местах римские, греческие, венецианские и др. колонии. Неудачи и болезни заставляют очень многих русских переселенцев втягиваться в пьянство, бродяжничанье, ничего неделанье и вступать в ряды того элемента, откуда появляются типы преступников и самоубийц. Надо еще отметить, что в портовых городах лишает себя жизни много проезжего или временно пребывающего интеллигентного люда, что сильно увеличивает общую цифру насильственных смертей рассматриваемой категории для всей губернии. Туземцы прибегают к самоубийству даже в одинаково затруднительных или безвыходных положениях много реже, все равно, будь то греки, абхазцы или турки.

Гораздо более интересным явлением надо считать необычайную распространенность самоубийств в Дагестане, населенном почти исключительно аборигенами страны: лезгинами, чеченцами, лугинами, адербейдлсанскими татарами, кумыками и пр., исповедующими, как известно, мусульманскую веру. Последнее обстоятельство прямо противоречит общепринятому мнению, что ислам делает людей фаталистами, способными мириться со всякими невзгодами. С другой стороны употребление спиртных напитков у горцев Дагестана строго преследуется и они при сравнении, напр., с грузинами, имеретинами, мингрельцами и гурийцами могут считаться безусловно трезвыми. Ясно, что важный фактор в этиологии самоубийства у лезгин, чеченцев и вообще местных горцев выпадает. Невольно спрашиваешь себя: неужели в этой стране трезвости, относительно слабого развития малярии4 и сифилиса часты душевные и нервные болезни? Увы, разного рода болезни нервной системы и психики здесь дело самое обычное и дегенерантов сколько угодно. В некоторых местах, особенно в Андрийском округе очень много зобатых и кретинов, что свидетельствует о существовании тут очагов крайне вредных для правильного отправления нервной системы. При сравнении числа помешанных в разных губерниях и областях Кавказа по офиц. данным 1890 г., оказалось наиболее их после Кутаисской губ. и Закатальского округа в Дагестане. Отсюда ясно, что распространенность самоубийства в крае может быть отчасти объяснена обилием людей, предрасположенных к нарушению психического равновесия.

Сравнительно очень высокая средняя цифра (3,6) самоубийств для Тифлисской губ. обусловливается огромным %, который дает столица Закавказья, при чем большая часть лиц, лишающих себя жизни, принадлежит не к коренному населению края. Грузины, являющиеся главным элементом населения губернии, обнаруживают сравнительно малую склонность к самоубийству. Это племя по своему психическому складу отличается поразительной беспечностью, веселым нравом и слабым развитием честолюбия; впадать в тоску и отчаяние не в характере грузина. Весьма естественно поэтому, что лишают себя жизни почти исключительно люди, явно душевно-больные. В Кахетии выдающуюся роль играет при этом алкоголизм.

В 1896 г. во всем Закавказье официально числилось вне лечебных заведений 964 помешанных, из них на одну Кутаисскую губ. приходилось 436. Цифры эти конечно не точны, но они несомненно имеют свое значение. Они подтверждают данные, собранные 30 лет раньше, тоже свидетельствовавшие о том, что наибольшее количество душевно больных приходится на Кутаисскую губ. С этим согласуются и результаты моих личных изысканий по невропатологии края. Нет поэтому ничего странного в том, что и по числу самоубийств Кутаисская губ. занимает среди других выдающееся место.

Согласно тех-же офиц. данных, помешанных в Бакинской, Елисаветпольской и Эриванской губ., населенных главным образом татарами и армянами, оказалось наименее. Из прилагаемой таблицы читатель видит, что и самоубийства соответственно случаются напреж. Душевные и нервные болезни бывают по моим наблюдениям чаще у армян, особенно в Елисаветпольской губ. Однако трудно убедиться, чтобы у них было больше и самоубийств. Впрочем в моем распоряжении нет необходимых цифр для сравнения. Заслуживает, пожалуй, быть отмеченным, что у армян на одно самоубийство приходится 10–20, а у татар 40–60 убийств.

По данным Сталинского на всем Кавказе на 386 самоубийств было женщин 146, иначе на 1 женщину — 1,6 мужчин. Из более тысячи моих случаев последняя цифра получается большая, именно 2,4, и она вероятно ближе к истине. В частности на 1 женщину приходится мужчин: в Кутаисской губ. — 1,8, Елисаветпольской — 2,3, Эриванской — 2,0, Бакинской — 2,5, Карской области — 2,6, Тифлисской губ. — 3,2, Терской области — 4,0. Очевидно, в разных местах Кавказа дело обстоит неодинаково. В Терской области сильное преобладание самоубийств среди мужчин находит себе отчасти объяснение в принадлежности к ней большого города Владикавказа, а также г. Пятигорска, куда съезжаются старые сифилитики и разного рода нытики, имеющие, как известно, слишком часто большую склонность к трагической развязке с жизнью. Наконец, самоубийства скрытно живущих ингушек и чеченок по дальности расстояния от административного центра не всегда доходят до сведения властей. Тифлис, Баку, Новороссийск дают огромную цифру этого рода насильственной смерти среди мужчин вследствие особых условий борьбы за существование у городских обывателей в то время, как разница в численности самоубийств по полам в деревнях всюду не так велика. Принимая во внимание, что Ставропольская губ. населена русским элементом настолько, что туземцы составляют исключение, а Дагестан наоборот, интересно сравнить оба края. Оказывается, что в Ставропольской губ. на 254 самоубийств — женщин — 79, иначе на одну женщину приходится 2,2 мужч. В Дагестане на 238 случаев — женщин 129, т. е. последние берут перевес (1:0,8). Сопоставляя цифры в зависимости от пола, необходимо иметь в виду, что на Кавказе в туземном населении мужской элемент по численности редко преобладает над женским и надо еще сделать соответствующие поправки. В результате, вопреки ожиданию, оказывается, что в туземной среде женщины лишают себя жизни почти так же часто, как мужчины, не говоря уже о местностях, где первенство принадлежит женскому полу, чего не случается наблюдать в Европейской России.

Что касается отдельных племен, то собрать точные сведения при данных условиях не представляется возможным. Тем не менее я убедился, что если иметь в виду только коренное население края то наиболее часты самоубийства среди горных обитателей главного Кавказского хребта — хевсур, кистин, пшавов, сванет, осетин, ингушей, лезгин и чеченцев, при чем высокий % обусловливается в значительной степени большой склонностью у них женского пола в минуту отчаяния прибегать к веревке. Можно было бы предположить выдающееся значение алкоголизма у осетин и хевсур, сильно злоупотребляющих спиртными напитками, однако, их женщины сравнительно воздержаны. С другой стороны у горцев Дагестана алкоголизм отсутствует, а между тем наблюдается то же самое. Нигде на Кавказе женщина не низводится на такую низкую степень рабства, как у хевсур, осетин, лезгин и пр. горцев и в этом кроется повидимому одна из причин необычайно частых самоубийств среди их женщин!.. Хотя у кочевых татар болезни нервной системы сравнительно редки, однако самоубийства у их женщин чаще чем у грузинок, пользующихся испокон веков большею самостоятельностью и свободой голоса. Странно вообще, что оно распространено больше в горах, чем в низменностях, а неврастения, которой хотелось бы приписать многие случаи, господствует ниже 4000 н. у. м. в малярийном районе.

Мотивы к самоубийству в крестьянском сословии довольно однообразны: у мужчин поводом являются смерть сына, боязнь судебного преследования, бедность, иногда физические страдания; у женщин чаще всего измена мужа, преследования старшими родственницами, непосильный труд, изнасилование, подозрение в колдовстве и т. д. Замечательно, что туземная женщина в несчастных браках никогда не ищет выхода в мужеубийстве, что так обычно у русских; она, напротив, лишает жизни самую себя.

Грузину в гостях за ужином сосед шепнул на ухо, чтобы тот вышел в сад и посмотрел на свою жену, как она обнимается с посторонним мужчиною. Увидев действительно такую картину, грузин сбегал домой, снял со стены дедовскую берданку и тихо снова подкрался. Раздался выстрел — и любовник жены пал замертво. Неделя спустя жена повесилась. Армянин застал наедине жену со своим двоюродным братом в непозволительной близости; один момент — и кинжал был вонзен в сердце нечестного родственника. Жена в отчаянии тут-же бросилась с высокого обрыва в реку. Такие случаи обычны в крае и все более или менее сходны между собою. Так-же, если еще не более часты драмы следующего рода: Лезгин привел в дом вторую жену и стал ей оказывать все свое внимание, третируя главную хозяйку дома. Эта не могла снести обиды, затосковала и, улучив удобный момент, застрелилась. Такие случаи наблюдаются главным образом у мусульман. Бывают трагедии и при умыкании невесты. Чеченец увез из аула чужую невесту и запер ее в своей сакле. Девушка, воспользовавшись удобным моментом, выхватила кинжал из-за пояса своего врага и нанесла себе смертельную рану. Имеретин, обещая жениться, обольстил девушку и бросил ее. Та, раздобыв стрихнин, под предлогом травить волков, приняла его сама и быстро скончалась. Гречанка вышла замуж, но муж ее на свадьбе заразился тифом и две недели спустя умер. Молодая жена повесилась. Мальчик хевсур, присматривая за пасущимся скотом, зазевался и пара ягнят пропала бесследно. Пастух, боясь родительского гнева, удавился, Татарин лишил себя жизни в отчаянии, что все его стадо баранов вымерло от развившейся эпизоотии, мингрелец — потеряв от пожара все свое имущество. Бывали случаи, когда мусульманская девушка прибегала к веревке только вследствие того, что христианин осмелился поцеловать ее. Однажды ингушу женщина дала при посторонних зрителях оплеуху — явление редкое в туземной среде. Самолюбивый сын гор не перенес оскорбления и покончил с собой. Известен случай, когда горец лишил себя жизни от того, что нечаянно издал в обществе неприличный звук. В августе 1903 г. в одной местной газете сообщали о следующей трагедии в одной грузинской семье: «В Зугдидах застрелился бухгалтер М. А-ов. Отец, горячо оплакивая любимого сына, повторял «скоро увидимся, скоро увидимся». И старик сдержал слово: в ночь на 27 авг. он покончил с собой так-же, как и несчастный сын. Эта ужасная катастрофа так повлияла на А-ву, лишившуюся сына и мужа, что в ночь на 28 авг. обезумевшая женщина накинула на себя петлю и повесилась».

Оружием в сельском населении служит чаще всего обыкновенная веревка, а местом — буйволятник, амбар, мельница, лес. До 50% всех случаев приходится на самоповешение, при чем для женщин это самый обычный способ лишать себя жизни. Второе место занимает самозастреливание — 25%; оно практикуется преимущественно у племен постоянно носящих при себе огнестрельное оружие и имеющих его всегда дома заряженным: у татар, лезгин, ингушей, чеченцев, черкесов; в кавказской армии офицеры чаще стреляются, нижние чины вешаются. Далее идут ранения холодным оружием (около 10%), обыкновенно кинжалом. Бритва с целью самоубийства употребляется иногда русскими алкоголиками Кубанской и Терской области. Туземцы к этому последнему оружию прибегают редко, даже те, которые любят бриться, напр. аднарцы. Наконец, что касается самоубийств путем самоутопления или отравления, то эти способы наименее излюбленны. На Кавказе и мужчины, и женщины крайне неохотно бросаются в воду, в противоположность тому, что замечено у русских в России. Можно объяснить себе это тем, что самый вид горных рек действует отталкивающе на людей. С другой стороны слишком часто не имеется поблизости глубоководной реки и обстановки, необходимой для того, чтобы действительно утонуть, а не разбиться о пороги, не выбраться на отмель. Самоотравление практикуется главным образом женщинами в городах; ядом служат: мышьяк, стрихнин, сулема и пр.

Сталинский на 386 самоубийц насчитал русских 124. По моим вычислениям, тоже приблизительно 1/3 всех случаев приходится на пришлый элемент. В Закавказье русские лишают себя жизни относительно чаще туземцев. Что касается крестьян, то самоубийства редки в оседлом населении — среди духобор, молокан и других сектантов, напротив обычны среди бродячего элемента, не приспособившегося к местным бытовым условиям. Встречая на Кавказе и в Закавказье своеобразные, совершенно непривычные климатические, топографические, сельскохозяйственные, торговые и другие условия, очень многие крестьяне — переселенцы во всех начинаниях своих терпят рано или поздно крушение, что влечет за собою горькое разочарование и тоску. Нигде так легко не распадается крестьянская семья, как в Закавказье — стране мало благоприятной для русской колонизации, в чем людям убеждаться приходится слишком часто лишь после многих лет напрасного тяжелого труда. Отсюда берет начало бродяжничанье, ничегонеделание, алкоголизм, преступность. Самоубийство является одним из выходов из ненормальных условий жизни. Среди русских, живущих оседло по селениям и станицам Кубанской и Терской области, а также Ставропольской губ., оно в общем наблюдается реже, чем среди их-же соотечественников в Закавказье. У тех и других оно встречается однако менее часто при сопоставлении с тем, что имеет место в западной Европе и обусловливается как коренной причиной, во многих случаях опьянением или очевидным душевным расстройством.

В интеллигентной среде предрасположение к самоубийству обнаруживается наилегче у всех тех, кто духовно не связан со страною, а поселился в ней ради средств к существованию или служебных обязательств. Явление обычное, что чуждая сердцу природа, враждебное, в лучшем случае холодное отношение друг к другу людей, тяжелые условия служебной обстановки и семейной жизни скоро начинают тяготить, раздражать пришлого человека, чувствующего свою беспомощность и безличие. Самый климат повидимому отзывается вредно на характере людей. Положим, никто не исследовал расстройства обмена5 веществ у пришлых русских, однако мне кажется несомненным, что он претерпевает изменения, влекущие за собой повышенную возбудимость и ранимость нервной системы. Очень многие люди, поселившись в крае, делаются раздражительными, вспыльчивыми, злыми, мстительными, мелочно-самолюбивыми, не склонными к дружной общественной жизни, основанию кружков, союзов и пр. Как-то само собою выходит, что каждый мало-помалу отрывается от общества, хандрит, чего-то ищет, вечно жалуется, ссорится, на все реагирует чувством злобы и недовольства. Духовное одиночество особенно дает себя чувствовать в глухих уголках Кавказа. Избыток свободного времени и недостаточное количество женщин влечет за собой семейные драмы не многим реже, чем на нашем Дальнем Востоке. Самоубийства из-за женщин в Петербурге является редкостью, на Кавказе, особенно в глухих углах квартирования войсковых частей они — явление самое заурядное.

Рассказывают об одном офицере, который, всеми забытый, в течение многих лет охранял со своею маленькой командой какой-то мост в Дагестане среди страшных стремнин и горных расщелин. Мучительного долго тянулось время. Тоска усиливалась из года в год. Человек в конце концов не выдержал, надел парадную форму и бросился в пропасть. Это рассказ, но он является отголоском действительности. Я знаю врача, который будучи загнан в страшную глушь, в течение 20 лет ежегодно ходатайствовал об отпуске и только выход в отставку вывел его из отчаянного положения тоски и ожидания. А между тем многих спасает от самоубийства подчас очень простое средство — короткий отпуск, поездка куда-нибудь с целью «освежиться». Тоска вообще слишком часто имеет социальные причины. У лиц так наз. свободных профессий она нередко усугубляется разочарованием с первых же шагов практической деятельности. У прибывающих из Европ. России наблюдается сильное несоответствие полученного образования с условиями нового места жительства и требованиями и интересами туземной среды, в которой приходится работать, незнакомство врачей с диэтетикой азиатских народов, этнологией, антропологией и некоторыми другими крайне необходимыми в крае науками, юристов — с обычаями отдельных племен и с мусульманским правом, по которому живет 1/3 населения Кавказа, учителей — с туземными языками, местной историей и т. д. Отсюда вытекают всякого рода компромиссы, бьющие по самолюбию и ослабляющие энергию здоровых тружеников на пользу общества и крайне вредно действующих на психически неуравновешенных. Не секрет и весьма естественно, что даже люди умные и душевно нормальные, служащие в заброшенных уголках Кавказа, при данных условиях, очень легко и часто спиваются, опускаясь и умственно и морально, или потеряв веру в лучшее будущее лишают себя жизни, прежде чем успевают окончательно вступить на этот скользкий путь.