Об усовершенствовании самого себя

То время, в которое человек освобождается от непосредственной зависимости, и детского, так сказать, присмотра за собою, всегда почти бывает решительным в нашей жизни. Сделавшись свободными в своих поступках и начиная отдавать отчет в оных только самим себе, мы будем иметь тысячи случаев, или исправить собственными усилиями недостатки нашего воспитания, или небрежением к своему усовершенствованию истребить и последние семена рачительных о нас попечений других. То и другое зависит совершенно от нас. Но, незнакомые со светом, зная людей только по описанию, судя о вещах по имени, а о достоинствах по одному наружному блеску, не думая об опасностях, окружающих всякий ваш шаг, мы, при первом вступлении нашем в общество скорее предаемся обольщениям чувств и стремлению наших страстей, нежели ограничиваем себя правилами благоразумия. Несчастные опыты по бо́льшей части доказывают великий вред такого поведения, но уже тогда, когда мы не имеем, ни средств, ни возможности возвратить себе хорошее мнение. Ибо, не внимая внушениям рассудка, а увлекаясь беспрестанно желаниями и надеждами, ежедневно увеличивающимися, мы неприметно будем упиваться сладостным ядом, который, расстроив жизненные силы и уничтожив деятельность души, ослабит все наши способности. С горестью мы будем обращаться на прошедшее, и без надежды на будущее; ибо потеря физических и недостаток в нравственных силах, лишение прежних средств, также время, а иногда и болезни, частые следствия жизни беспорядочной, лишат нас возможности исправления. Тогда почувствуем мы во всем пространстве ту истину, что человек тогда только может наслаждаться вполне своею жизнью, когда будет соблюдать равновесие между разумом и волею, между желаниями и средствами исполнять оные. Представляя себе все разные бедствия, коим подвергается человек без опытности в свете и основательности в правилах, раскроем вкратце мысль сию, каким образом можно избегнуть оных бедствий, и приобрести сие благоразумие в поступках и мнениях, чтобы навсегда и во всяком случае мы могли упрочить свое благосостояние.

Все то, что человек может приобрести сам собою, временем и опытами, относительно познания самого себя, людей вообще и в частности, их характеров и отношений, также обязанностей собственных и средств сделать свое состояние благополучным, можно назвать усовершенствованием самого себя. Но как такое усовершенствование самого себя есть наука жизни, или исследование величайшего нравоучения знаменитейшего в древности Философа (Фалеса), знания самого себя, которое посему требует знаний полнейших, редко приобретаемых целою нашею жизнью: то мы ограничимся только возможным, то есть, тем усовершенствованием, которого человек всегда и во всяком состоянии может достигнуть, ежели он имеет к тому готовность и расположение. В сем отношении, усовершенствование самого себя я принимаю в том понятии, когда человек с просвещением ума соединяет образованность сердца, достаточное знание света, и умеет облагородить себя в поступках и правилах. Следуя сей мысли, мы рассмотрим, каким образом можем приобрести вместе нравственное и умственное усовершенствование, и какие оное должно произвести в нас расположения; также, чем мы должны дополнить сие усовершенствование, или опыты в жизни и знание людей.

Какую силу и влияние ни имели бы страсти над людьми, никогда нельзя им приписать той неограниченности, какую некоторые им приписывают. Всегда от нашего благоразумия зависит, возвыситься душой, восстановить порядок в самом себе и не допустить разум быть термометром, поднимающимся и опускающимся сообразно погоде. Ежели и есть какие побудь невинные причины наших недостатков и погрешностей, то оные должны находиться, или в нашем темпераменте, или в первых примерах и впечатлениях детства. Большая же часть наших несовершенств, пороков, слабостей, предрассудков, зависит от нас самих, и от нас же зависит исправить их. Злоупотребление умственных способностей, испорченная воля, необузданность страстей, вот, кажется, главные причины наших бедствий; и на них-то особенно надобно обратить внимание в исправлении. Приведем в порядок то, что более в нас расстроено, дадим истинное направление нашим способностям природным расположим волю ко всему доброму и полезному, уравновесим страсти, и — мы увидим, какие из того произойдут благодетельные для нас последствия. Но прежде, нежели найдем нужным начать сию перемену в нашем существе, прежде, нежели решимся на сие важное дело — усовершенствование самого себя — обдумаем со всею строгостью наше предположение, представим себе возможность оного, также средства и препятствия, и наконец приготовим себя на некоторые пожертвования, кои, впрочем, могут быть значительными для человека только легкомысленного, и который смотрит на одни поверхности, а не имеет терпения выжидать исполнения дальновидных намерений. Главные условия на пути к усовершенствованию суть: постоянство в следовании начертанному себе плану перевоспитания; постепенность в раскрытии своих понятий, и терпеливость в исследовании нужных для жизни нашей истин. При сем также предполагается довольно сил и власти над собою, дабы уметь побеждать себя в известных случаях. Ежели мы надеемся исполнить все сии требования, и чувствуем в себе готовность к тому, то со всею уверенностью успеха, можем искать нашего усовершенствования.

Наше усовершенствование должно начаться возможным познанием самих себя; и в сем случае, рассудок должен быть нашим руководителем. Пусть он получит законную над нами власть; последуем его внушениям: они должны привести нас на истинный путь к усовершенствованию. Познание себя требует довольного испытания самих себя в разных отношениях, касательно влияния на нас внешних предметов и также наших пристрастий к оным. И так обратим всю бдительность нашу на наши поступки и расположения характера, будем узнавать постепенно наши любимые привычки, желания, наклонности, вкус, господствующие страсти, исследуем потом побуждения и причины к оным, и подвергнем все сие приговору рассудка. Он должен отыскать средства к исправлению дурных наших расположений, очистить ум от вредных навыков, дать лучшее направление нашим мыслям, удержать излишнюю пылкость страстей, и уметь ограничить наши суждения в известных пределах, сообразно законам и принятым постановлениям. Дабы умственные наши способности возбудить к деятельности, будем обращать и останавливать внимание на всяком занимательном предмете, и приучим себя к той основательности, которая смотрит не на наружность вещи, или довольствуется одною стороною оной, а исследывает внутренность, и потому никогда нас не обманывает. А так как способности умственные имеют свое основание в способности чувствовать, то мы должны, сколько можно, облагораживать свои чувства, следуя врожденному понятию истинного и полезного, доброго и злого, приятного и отвратительного, — также удаляться всего безнравственного, предосудительного и приводящего в беспокойное волнение страсти. Когда чувства наши будут очищены от всех неблагородных впечатлений, тогда, при основательном и здравом суждении, мы получим совсем другое понятие о вещах, нам представляющихся: узнаем причины многих явлений и действий, дотоле нам неизвестных, многие предрассудки исчезнут, и наружный блеск не будет уже обольщать нас. Ибо мы будем смотреть на красоты мира не в полдень, когда они являются во всем своем сиянии, но под вечер, когда мы увидим в сотворенном одну ничтожность тварей и величество Творца, а в окружающем нас скрытые недостатки и несовершенства. Снискавши навык внимания и размышления о всяком действии, постепенно мы должны приобретать сию правильность в суждениях, которая ручается за счастливый успех нашего предприятия, оправдывает справедливость наших примечаний, и успокоивает в будущем. Для достижения сего потребна тщательная осмотрительность в поступках; всякий наш шаг должен быть обдуман наперед, ибо он невозвратим и часто решает участь целой жизни; на всем мы должны останавливать внимание с благородным сомнением и даже с недоверчивостью. С такою рассудительностью мы, без сомнения, увидим, что многие вещи не таковы, каковыми они при первом взгляде нам кажутся; и такого рода открытие должно произвести многие другие полезные впечатления. Ибо тогда мы уверимся, что не все то золото, что блестит, что позлащенная медь содержит в себе яд, и часто самая привлекательная наружность скрывает все степени пороков. Таким образом сделаемся не столько легкомысленными и скорыми в своих суждениях; менее будем обольщаться всяким наружным видом добродетели и мнимым призраком счастия и кажущегося блага. Есть многие предрассудки, с которыми человеку весьма тяжело расстаться, ибо они основаны на долговременных привычках, обратившихся в навык. Из числа таковых вреднее всех для усовершенствования тот предрассудок (auctoritatis), когда человек без размышления предается мнениям, правилам и руководству известных ему людей: надобно с осторожностью допускать влияние сего рода над собою. Если мы почувствовали внутренний голос, зовущий нас к усовершенствованию, то надежнее последовать сему голосу с светильником собственного разума, имея самого себя своим судьей и вождем в пути перевоспитания. То усовершенствование может быть только прочным, когда человек сам собою дойдет до первых начал и основных истин, разберет порознь настоящие пользы и обязанности человека вообще и в частности, — узнает истинные границы каждому кругу гражданского общества, — необходимость для блага человечества различия званий, и обоймет всю цепь отношений человеческих и правил, требуемых законом, религиею, правами частными и Государственными. Спокойное и обдуманное рассуждение о благе и счастии человека, о цели и конце его существования заменит все нравоучительные материалы для нашей жизни, доставляемые Историею народов и ученым образованием: оно постепенно будет очищать ум наш от заблуждений; покажет пути Промысла в разных приключениях и бедствиях человеческих, — покажет ничтожность многих правил, введенных роскошью, и требуемых испорченными нравами; избавит от пустых привычек и суетных обыкновений. Когда таким образом основательные суждения будут истреблять в нас заблуждения ума, тогда заблуждения сердца, хотя они требуют большего времени, будут изглаживаться сами собою. Приучаясь ко всем полезным навыкам в суждении о предметах, вне меня находящихся, я уже менее буду иметь труда ограничить себя в известных правилах, и предписать самому себе образ жизни, более мне приличный. Ибо я научился находить то только истинным и достойным следования, что я, по долговременному уверению в сем своим размышлением, нашел действительно таковым. Когда наше внимание останавливается на всем, могущем служить для нас в каком либо отношении нравоучением, то, без сомнения, наши собственные погрешности не будут оставлены без замечаний. Невозможно, чтоб мы не увидели (ежели только уже не имеем к себе предубеждения) неосновательности многих наших правил и поступков; постараемся заменить оные лучшими навыками и, предпочитая меньшему добру большее, добровольно откажемся от любимых привычек. Обратим ¹ наши желания и пристрастия к предметам, более полезным и сообразным с достоинством человека и — воля получит другое направление; поелику голос рассудка сильнее говорит сердцу, нежели страсти.

Ежели мнения, несправедливость людей или судьба будет нас преследовать, не надобно унывать и дорожить небольшими жертвами. Слабость характера и малодушие всегда производили и производят великие погрешности. Довольно одной уверенности в чистоте своих мыслей, и некоторой власти над собою, чтоб притупить жало злобы и заставить молчать предрассудки. Истинное достоинство, как золото чрез горнило, приобретается искушениями: это есть небольшая жертва победе над собою и над людьми. Всего менее надобно думать о своих преимуществах, когда мы еще сами не утвердились в своих правилах, или находимся еще на средине своего усовершенствования, т. е. когда ум еще колеблется между избранием и одобрением. По сей причине, мнение всякого, полезное или вредное, не должно быть решительно нами принято, или отвергнуто: полезнее для нас, чтобы из общего обзора человеческих действий и нравов, мы сами собою извлекли для себя правило для поведения. С одинаковой постоянностью продолжая исправление самого себя в разных отношениях, и не опуская ни одного случая, могущего служить к нашему наставлению, мы неприметно, средствами благоразумными и надежными, дополним недостатки нашего воспитания и изгладим следствия дурных примеров детства. Начиная смотреть на все совсем с другой точки, мы откроем глаза на многие предметы, на которые прежде смотрели с предубеждением: узнаем человека ближе и в новом виде. Тогда, проникнутые новым светом, с чувством новой жизни, мы сбросим с себя завесу, покрывавшую нас, и сердце наше содрогнется от ужаса, представляя те бедствия, каким подвергался род человеческий от буйства страстей и невежества, и к какому постыдному и жалкому состоянию приводили ложные понятия и заблуждения. Самое святое имя Религии, сколько раз вооружало Фанатизм и слепую ревность, наводнившую землю потоками крови. Без сомнения, мы благословим ту минуту, которая подала нам первую мысль искать своего усовершенствования: ибо мы найдем себя с понятиями, более образованными, и с чувствами кроткими, и будем почитать себя счастливыми, что живем в таком веке, в котором разум, примерами и успехами других, легко может проложить себе дорогу к своему совершенству.

Когда таким образом мы расположили себя к усовершенствованию, и почувствовали во всем пространстве пользу улучшения своих мыслей и правил, тогда надобно уметь продолжить начатое, надобно, чтоб мы приняли и оказывали не одни наружные качества и Фарисейские добродетели; но, облагороженные во всех отношениях, на всю жизнь свою распространили бы благодетельные начала своего преобразования. В некоторых случаях мы не можем ручаться за самих себя, ежели не уверены в непоколебимости своих правил; часто и в самых лучших умах неприметно рождаются дурные расположения, и человек увлекается страстями; часто самая стоическая добродетель уступает обольщениям чувственных благ. Жизнь наша подобна легкой лодке, преданной на произвол ветров и волн и носимой по безбрежному Океану; от опытного искусства кормчего зависит предохранить оную от кораблекрушений и разбития о подводные камни. И так для такого непостоянного существа, каков человек, необходимо требуется что и нибудь убедительнейшее, что нибудь очевиднейшее, что бы навсегда его утвердило в правилах, однажды принятых, возвысило чувствования сердца, облагородило поступки, и наконец научило бы его ценить душевные достоинства и совершенства разума выше благ чувственных. Я думаю, что нравственные уроки в жизни, собственные опыты, наблюдения характеров и поступков человеческих, и замечания причин и следствий оных — суть лучшие наставники, которые могут утвердить и дополнить нате усовершенствование. Ибо в жизни всегда может служить действительным наставлением то, что было следствием многих опытов, наблюдений, размышлений. Гений полезен только в Изящных Искусствах; а правила жизни начертываются временем, и извлекаются из наших деяний, общим приговором долговременной уверенности о законности оных. Таким образом наше усовершенствование должно быть продолжительным учением, в котором уроки природы и искусства будут служить одни другим пособием, для нашего образования; — мы будем сами поверять то, о чем давно говорит нам рассудок, и к чему расположено сердце. Промысл не без намерения покрыл неизвестностью судьбу человека: он хотел, чтоб человек жил не по одним настоящим случаям, но чтобы был способен ко всему, и готов на все приключения в жизни; для сего он получил от природы сложение жить во всех климатах и извлекать свои пользы из всех царств ее, наконец имеет разум, который его научает, что его благополучие будет только тогда истинным, когда он будет стараться о усовершенствовании своих способностей. Равнодушие к себе и вредный предрассудок заключать свои понятия и знания тем кругом, в котором мы обращаемся, и считать за предосудительное заниматься тем, что не входит в состав наших обязанностей и званий, уничтожают деятельность ума и лишают нас средств быть более полезными себе и другим. Итак, следуя сим убеждениям, человеку, ищущему своего усовершенствования, надобно жить и действовать так, чтобы он был способен переносить все превратности судьбы, все испытания Промысла; узнать причины зла физического и нравственного; приспособить себя ко всем благороднейшим занятиям человеческим; быть всем, чего требуют от него обстоятельства. Для достижения сих намерений, надобно уметь быть полезным членом всякого общества, всякого состояния, — знать нужды и бедность, довольство и недостаток, — иметь твердость в несчастьях и быть достойным счастия. Приобретение такой обширной опытности, не иначе может быть произведено, как всею деятельностью нашего ума, при основательности в суждениях, при благородных началах и правилах сердца, нами образованного. С благоразумною разборчивостью и с тем расположением, которое мы имеем к своему усовершенствованию, возьмем человека и природу нашими учителями, и начнем пользоваться их уроками. Мы не будем заниматься трудною наукою познания человека вообще; но соберем только те сведения о человеке, которые нужны для нашего усовершенствования. Сии сведения состоят в том, чтоб мы видели человека в различных отношениях и обстоятельствах, рассматривали его, каков он есть в разных характерах, и таким образом исследовали, что служит к приобретению внимания и доверия других, и может обратить в нашу пользу общее мнение. Но чтобы нам в суждениях своих не обмануться и примечания наши были вернее, будем доходить сами до причин и побуждений человеческих поступков, соединяя с сим размышление о природе человеческой и о том, что может сделать для нас ум наш, постепенно образуемый и усовершаемый с образованием сердца, и до каких крайностей доводят человека его страсти и невнимание к самому себе. Сии размышления откроют нам ясно, от чего происходят несовершенства, пороки, недостатки, невежество и нерадение людей. Узнав пружины, заставляющие человека поступать так или иначе, мы с тем вместе тотчас узнаем, что может побуждать людей в собственных глазах принимать виды разных животных, иногда кроткого агнца, иногда кровожадного тигра, хитрой лисицы и плотоядного волка и т. п. Как членам общества, нам необходимо надобно замечать все правила приличия, благонравия, благопристойности, отношений друг к другу. Но соблюдая все сии требования света, мы будем отличать те, кои более сообразны с благоразумием, и не станем держаться тех ничтожных обыкновений, кои существуют для того, чтобы дать себе более весу в глазах людей, занимающихся одними наружностями. Чтобы сохранить средину между разными мнениями и правилами в классах людей, во всяком случае будем щадить самолюбие других, и менее всего будем стараться делать голос свой решительным Чтобы победить своенравие Фортуны и людские предрассудки, надобно одною чистотою своих мыслей и правил и законностью поступков, стараться обратить на себя общее мнение; все прочие средства предосудительны. Самый легкомысленный счастливец не может отказать себе в невольном почтении доблестям и достоинству: такого почтения позволительно искать всякому. Наша польза тесно соединена с пользами других; для сего мы должны жить менее для себя, нежели для других. Ибо наше благосостояние зависит от того мнения, какое о нас имеют люди. Но, чтобы быть полезным себе и другим, а с тем вместе узнать человека в настоящем его виде, должно войти в положение разных классов людей и исследовать, ежели можно, местные выгоды и невыгоды сословий гражданских в разных странах света. Рассматривая человека в различных обстоятельствах, мы, однако же никогда не должны терять из виду главной своей цели, для чего мы оное делаем; и чтоб разные образы жизни и дурные общества, в которых мы иногда должны находиться, не имели на нас своего влияния, будем смотреть на оные более издали, дабы видеть и знать только то, что нужно для нашего наставления. Ошибки других напомнят нам и наши погрешности; ибо лучше пользоваться примерами, нежели ожидать для своего исправления несчастных опытов. Видимые следствия безнравственности и пороков человеческих всегда будут иметь спасительное действие на душу, расположенную пользоваться уроками в жизни. Ничто, что-только входит в круг общественной и частной жизни человека, не будет изъято от наших наблюдений. Ненадежность счастия, бедствия и горести человеческие, разительные примеры обманутого самолюбия, честолюбия и самонадеянности, пагубные следствия необузданности страстей, — все будет потрясать нашу душу, и с сим вместе предписывать нам правила, чем должны ограничиваться наши желания, планы и надежды. Все сцены, попеременно видимые на театре мира, радостные и печальные, приятные и отвратительные, трогательные и бесчувственные, будут для нас иметь одно наставление: искать благополучия в самом себе, и не желать того, что не может принадлежать нам по праву. Утвердившись таким образом, несомненными опытами, что есть черта, назначенная человеку Промыслом, которую он не должен переходить, как животное, из своей стихии, мы научимся во всем признавать руку Божию, по своим причинам располагающую жребиями человеческими, и ясно увидим, что право на почтение к себе приобретается достоинствами и заслугами. Сия мысль заставит нас усилить старание о усовершенствовании себя в разных отношениях. Мы уже чувствуем цену достоинств; будущее представляется нам в лучшем виде; мы видим награду за некоторые испытания, и утешаемся тем, что никакое неприятное чувство не отравляет мыслей наших печальным воспоминанием.

Напоследок мои уроки в жизни достигли своей цели. Познакомившись со всеми превратностями в жизни, судя без предубеждений о вещах и людях, умея сделать употребление из собранных опытами моими сведений, я могу быть совершенно уверенным, что во всяком кругу общества, во всяком звании и состоянии, во всяком классе и возрасте людей, в каких бы отношениях я ни был поставлен обстоятельствами, — везде я могу иметь почетное место, нигде не буду лишний, и во всяком случае могу быть полезным себе и другим. Буду ли я земледельцем, воином, ремесленником, купцом, человеком государственным, — от меня зависит сделать мое сословие и состояние уважительным и почтенным. Я не принимаю на себя исчислять все пользы, которые происходят от усовершенствования самого себя; довольно сказать, что они простираются на все наше существо, на все виды человеческих действий и расположений. Руссо в одном месте говорит, что даже в самой физиономии человека отражается благородство его души. И подлинно вид человека почтенного и с достоинствами имеет что-то выразительное, внушающее уважение.

Вот краткий обзор того, что может сделать человек для своего усовершенствования, умственного и нравственного вообще. Из оного мы видим, во-первых, те многочисленные пользы, кои проистекают от усовершенствования себя, дабы не быть подверженным тем опасностям и бедствиям, кои постигают людей, вступающих в свет с одною самонадеянностью, неумудренных опытами и живущих по одним настоящим случаям; во-вторых, чем приобретается усовершенствование, т. е. неутомимостью, улучшением образа своих мыслей, долговременным исследованием обязанностей в рассуждении самих себя, подобных нам и нашего Творца, чрез пожертвование некоторых навыков и лишних желаний, чрез верные опыты, долженствующие нам показать в многом мечты и пустые надежды. Вообще же из сего начертания мы научаемся быть довольными своим жребием и не прельщаться наружностями; ибо мы видим, что тогда только наше благосостояние может быть прочным, когда приобретается достоинствами. Итак, признаем справедливость Промысла, сотворившего человека для его счастия, и давшего ему соответствующие для сего способности; — прекратим наши жалобы на свою судьбу и несправедливость людей; ибо от нас зависит достигнуть своего счастия. Пусть другие беззаботно наслаждаются жизнью, по своему понятию: обольщаются богатством, или знатностью, — не будем им завидовать: обогащение своего ума и сердца и спокойствие сердечное дороже тех благ, из которых мы не могли бы сделать хорошего употребления. Пожалеем тех мнимых счастливцев, кои, ограничив свои познания тою степенью, на которую случай их поставил, и не считая нужным знать то, что простирается за круг их занятий, не рассуждают о том, какими правами приобретается благополучие в жизни; живя с совершенною беззаботностью о своей жизни, они не видали никогда картин бедствий человеческих, и слезы несчастных не точат сердца их. Ежели бы Провидению угодно было испытать их на высоте величия, состояние их было бы ужасно: незнакомые и с малейшими опасностями, они не могли бы пережить своих бедствий. Но те, кои видели и знают сами непостоянство и превратность вещей мирских, кои приготовились ко всем приключениям в жизни, умеют переносить с твердостью временные потери, дабы дождаться лучшей участи, те, кои столько усовершенствовали себя, что знают, что может случиться с человеком в жизни: с какою неизъяснимою радостью будут торжествовать юбилей своей победы над собою и принимать награды за решимость искать своего усовершенствования!

Буря страстей их утихла, желания вошли в свои пределы, — все существо их переменилось для лучшей, приятнейшей жизни: во всяком ближнем они видят себе подобных; в обществе человеческом одно семейство, сотворенное для взаимных услуг и помощи; — всякий новый день будет доставлять им новые утешения и душевные радости: они будут счастливыми, ибо будут жить для других.