Обед на две персоны

Бог сна прилетал к Лене, как только голова касалась подушки, тело становилось невесомым, и она парила над полем, заросшим травой, васильками, гвоздикой и колокольчиками, вдыхая чистый воздух и аромат цветов.

Когда Леночка сделалась Еленой Владимировной, милейшей женщиной с трогательными голубыми глазами, доцентом биологического факультета, сон оставался спокойным. Ни с кем не ссорилась, авторитет и звания зарабатывала собственными способностями и трудом. Простота в общении и приветливость превращали завистника или недоброжелателя её в приятного человека.

Утром бесшумный троллейбус мчал доцента на работу мимо дворцов и старого сада с фонтанами, вдоль реки, которая играла на солнце волнами, или темнела от ветра, или подёргивалась льдом.

В университете появлялась в прекрасном настроении. Получала удовольствие от работы, удивляясь такой удаче, что за это ещё и платили. Больше зарабатывала – жила шире, скромнее – довольствовалась малым. Золото или бумажки, которые называют деньгами, не щекотали ей нервы.

«Не морочьте мне голову, – ответила коллегам, когда они предложили вложиться в МММ, – и себе тоже», – добавила, помолчав.

Анонсировала в иностранном журнале исследования, получила грант на их продолжение. Так должно было продолжаться всю жизнь, и обеды, о которых пойдёт речь дальше, в планы женщины не входили, но случилось непредвиденное: хозяином роскошного здания в центре города, места работы Елены Владимировны, неожиданно, сделался банк с многообещающим названием и сомнительной репутацией. Факультет выселили за город.

Тихая песня утреннего троллейбуса сменилась визжанием колёс электропоезда, восьмью прогонами под землёй в толпе плечистых пассажиров, сотрясением на маршрутке по разбитой фурами дороге. Позвоночник отказался ездить на работу, но хозяйка его менять жизнь не собиралась.

Договорилась с ним на половину поездок и, как следствие, половину зарплаты.

После переживаний, Бог сна, снова, вернулся к ней, успокоила себя тем, что чаще сможет встречаться с друзьями, посещать выставки и концерты.

– Наступил возраст, и от этого никуда не деться, – сказала себе Елена Владимировна и мысль эту продолжил колокольчик дверного звонка.

На пороге – сын, серьёзный, солидный человек в очках с затемнёнными стёклами, топ-менеджер банка. Вежливый поклон, прохладная деловитость, расспросы о здоровье, об успехах на работе.

Не услышал благодарственные слова за дорогущий матрас на кровать, подаренный им матери после того, как пожаловалась на боли в позвоночнике, и женщина поняла, что «ребёнок» «решает вопрос», а она ему для этого понадобилась.

Оказалось, что мама шестилетнего внучка, ставшего в этом году первоклассником, выходит на работу, доверять чадо чужому человеку родители боятся. Зарплата хорошей няни – весомый аргумент.

– Не в деньгах счастье, – попробовала Елена Владимировна внести в диалог привычную лёгкость в отношении финансов.

– Это философия «лузеров». Держи свои взгляды при себе, – получила отпор.

Их споры обычно заканчивались победой сына. Итог: освободившуюся половину недели доцент будет посвящать внуку.

– Нас это устроит, – произнёс мужчина, положил тапочки в стенку прихожей, демонстративно почистил пиджак, хотя шерсти на нём не было, откланялся и исчез.

– Не обижайся, Пушок, – сказала женщина своему компаньону, чёрному комку шерсти с двумя зелёными фонариками внутри.

Кот с опаской наблюдал за человеком, о ноги которого, никогда не хотелось потереться.

– Знаешь, в том, чтобы поближе познакомиться с внуком, есть, безусловно, плюсы. Раньше его родители не стремились к нашему сближению, а у меня не было времени.

Пушок находил, что посторонние, слишком, часто посещают его дом, но отложил возражения до конкретного случая, когда спорил не голосом, а когтями.

Так появился у них гость, бледный, невесомый мальчик, ножки и ручки – проволочки, которые постоянно пребывают в движении, как у лягушонка в пруду, говорит много и быстро, не усидчив, возбудим, гиперактивен.

«В добрый час мы встретились, дружок, – вздыхает биолог, глядя на «инфанта», – вовремя банк захватил здание института, а сын пожалел денег на няню, и задача моя – вызволить ребёнка из плена начинающейся дистрофии».

Мать его, в угоду моде на худобу, каждую годовщину свадьбы отмечает в платье, которое было на ней в день венчания, показывая всем, что фигура не изменилась. В последний раз свекровь заметила, что платье стало великовато, торжеством превосходства горели глаза, когда демонстрировала себя, с выпирающими ключицами и торчащими позвонками.

Оба они, мама и её сын, считают, что масло, жир, свинину, говядину, ветчину, колбасу, сладкое, солёное, печёное и жареное есть нельзя. Когда малыш видит «запрещённые» продукты, глаза расширяются, на лице – ужас, ручки, с растопыренными пальцами толкают воздух перед лицом бабушки:

«Убери скорее, это вредно!»

Из всех сортов мяса невестка признаёт филе индейки или куры, приготовленное в микроволновке, настолько сухое, что пережевать его у доцента не получилось. Ребёнок рядом с этим «полезным» блюдом, дополненным тыквенным пюре и морской капустой, несколько раз перевернулся вокруг себя на стуле, залез под стол, выполз с другой стороны, вытерпел замечания родителей, к еде не притронулся. Бабушка догадалась, что это происходит каждый день. Мать не понимает причину плохого аппетита мальчика.