Обитель теней

Глава первая

После побега из Логова Белой Волчицы[2], Соня затаилась в лесу, ожидая, что вот-вот услышит звуки погони, однако ночную тишину нарушал только слабый ветерок, нежно теребивший медные пряди ее волос. «Ветер свободы»,— невольно подумалось ей, и от этой сладкой мысли сердце забилось чуть сильнее. Она бездумно растерла пальцами несколько иголок и с наслаждением вдохнула горьковатый, терпкий аромат хвои.

Понимая, что расслабляться нельзя, девушка быстро взяла себя в руки и внимательно посмотрела на звездное небо, проглядывавшее сквозь ветви деревьев: серп молодой луны завис прямо над головой, словно указывая путь. Ее дорога лежала на закат, к выходу из долины, а затем на север, в Ханумар, где ее ждали Сурхан и Альво.

Она снова прислушалась. Тишина. Похоже, о ее побеге в Логове пока не узнали. Хватит терять время. Пора уходить. В кромешной тьме, да еще среди деревьев, вряд ли ее сможет кто-нибудь заметить. Жаль вот только, что коня нет. Пешком придется потратить несколько дней, а это плохо, ведь утром наверняка начнется переполох. Ее будут искать, причем старательно, а ей нужно не только обмануть преследователей, да еще и где-то спать и что-то есть… Правда, у нее есть лук, но охотиться днем было бы безумием. Впрочем, и ночью тоже.

А может быть…

Мелькнувшая в голове мысль показалась привлекательной, и глаза девушки загорелись радостью. Пусть ее ищут, а она тем временем укроется в пещере, в которой они провели вместе последнюю ночь. Через два-три дня охранники Логова решат, что беглянка обошла все заставы и сумела вырваться, и если даже не прекратят поиски, то уж стараться-то не будут. Отлично! До рассвета она должна добраться до южного хребта Граскааля, а по дороге неплохо бы подстрелить какую-нибудь дичь да набрать воды.

Соня осторожно раздвинула ветви ельника и бесшумно двинулась вперед. Через пару десятков шагов подлесок кончился, и она застыла на его границе, всматриваясь в исполинские стволы вековых сосен и елей. В таком открытом лесу засаду можно заметить издалека, но зато и сама она в лунном свете видна как на ладони.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, девушка, добежала до первого ствола, от него — к следующему и еще к одному, когда сердце впервые екнуло, заставив ее насторожиться. Она прижалась к шершавой коре, словно хотела слиться с ней. Сердце стучало в горле, но глаза будто стали стократ зорче, и Соня без труда рассмотрела, что на одном из деревьев выступает подозрительный нарост.

Похоже, не все так просто… Соня осторожно двинулась вправо и через десять шагов, отделявших ее от соседнего дерева, снова остановилась, чтобы оглядеться. Нарост, что привлек ее внимание, пропал, и это очень не понравилось девушке. Деревья не люди. Они не расправляют сгорбленных спин, не меняют поз.

Впрочем, что бы это ни было, не сидеть же ей теперь под деревом, ожидая, когда за ней придут. Она выбрала свой путь и возвращаться не собиралась. Беглянка направилась вперед такими же короткими перебежками, как и прежде, и успела уйти довольно далеко, когда слабый шорох за спиной вновь заставил ее насторожиться.

Соня замерла на полушаге и резко обернулась. На этот раз она увидела не исковерканный наростом ствол, а нечто живое, метнувшееся в сторону. Кто-то явно преследовал ее и теперь попытался спрятаться. Не обернись она столь внезапно, и замершая в отдалении тень осталась бы незамеченной. Так, значит, она здесь вовсе не одна, и побег ее уже не тайна! Ее преследуют умело, скрытно. Быть может, даже направляют по определенному пути. Она испуганно взглянула вправо и влево: там застыли похожие тени. Что делать?!

На миг девушка замерла, мечтая лишь о том, чтобы ее не заметили, прошли мимо, и почувствовала, что зловещее кольцо врагов вокруг нее зашевелилось и начало неумолимо сжиматься, но не видела выхода. Рука ее потянулась к оружию, и вдруг…

Соня не сразу поняла, что происходит. Откуда-то сверху донеслось странное шипение, но она не успела поднять голову, потому что в следующий миг хвоя, равномерным слоем устилавшая землю, взлетела в воздух. Девушка почувствовала, как земля уходит из-под ног, и сообразила, что падает, но упасть не успела. Ее подхватило что-то мягкое, и через два удара сердца она повисла, плавно раскачиваясь всего в паре локтей над землей. Соня попробовала вырваться из опутавшей тело сети, но усилия оказались напрасными: со всех сторон к ней уже бежали вооруженные люди. Десятки рук подхватили ее и понесли обратно в Логово.

Скоро Соня перестала вырываться, справедливо рассудив, что ни к чему смешить людей и понапрасну тратить силы. Какая же она дура! Стояла и радовалась свежему ветерку, запаху хвои, даже не задумываясь о том, что среди деревьев легко спрятаться не только ей, но и стражам, а свежий ветер несет к чутким носам ее запах! Она упивалась ощущением свободы, а эти твари затаились среди ветвей и ждали, когда она доберется до ловушки. Даже пугнули ее, тонко и умело, когда она пошла не в ту сторону!

Ее торжественно внесли в ворота, и тут Соня со стыдом и удивлением увидела, что, несмотря на глухую ночь, ее встречают, едва ли не торжественно.

Десять стражников освещали факелами обширное пространство рядом с плацем, на котором выстроилась вся гнусная верхушка: Халима, Ханторек, Кучулуг, Север и, конечно же, сама мать-настоятельница. За их спинами толпились наставники.

Только что они о чем-то переговаривались, но, когда беглянку внесли и бросили на землю, как тюк грязного белья, умолкли. Все, как по команде, уставились на нее будто на некую диковинную зверюшку, пойманную в лесу. Лицо Разары, правда, ничего не выражало, зато Ханторек и не пытался скрыть своего ликования, и Соня с ужасом поняла, что попала-таки в его власть. Халима ехидно улыбалась: наконец-то все убедились в ее правоте. Кучулуг злобно скалился. И лишь на лице Севера она прочла мрачное сочувствие, но, как ни странно, его участие лишь пробудило в ней былую ненависть.

Соня смерила каждого из присутствующих злобным взглядом и отвернулась. Она не видела, как пристально смотрит на нее Разара. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось, что бы ни ждало ее впереди.

— В клетку ее! — От резкого, как удар плети, приказа матери-настоятельницы девушка невольно вздрогнула.— Пусть там дожидается утра!

Те же люди, что принесли беглянку в Логово, вновь подхватили ее и понесли дальше. «В клетку? В какую еще клетку?» Соня видела, что ее несут по аллеям парка, приближаются ко дворцу… «Куда дальше?» В это мгновение ее опустили на землю, но на этот раз поставили на ноги. Девушка увидела, что находится в странной беседке, между двумя бронзовыми статуями — лучника и копейщика. Пока она осматривалась, ее тщательно обыскали и только после этого освободили от сетей.

— До утра тебе придется побыть здесь,— сказал ей Вамматар, кивнув на защищенную стенами часть павильона.

Пожав плечами, пленница шагнула внутрь и, услышав за спиной громкое шипение, резко обернулась. Толстые бронзовые стержни перегородили проход. В промежуток между ними Соня едва смогла бы просунуть руку.

— Очень остроумно,— хмыкнула девушка, подходя к решетке, по другую сторону которой стояли Вамматар и Север в окружении воинов.

Вожак едва заметно пожал плечами и обернулся к начальнику наружной стражи:

— Пусть Вулоф постережет ее до утра.

— Ты боишься, что я попытаюсь перекусить прутья? — фыркнула Соня.

Один из стражников тут же отправился выполнять приказ Вожака. Сам же Север спокойно посмотрел на девушку и молча отошел в сторону. Соне захотелось вдруг узнать, о чем он сейчас думает, но по его невозмутимому лицу ничего нельзя было прочесть.

Вулоф явился гораздо раньше, чем она ожидала.

— Мы сейчас уйдем,— сказал Вожак, и девушка, решив, что он заговорил с ней, собралась уже сказать какую-нибудь колкость, но он равнодушно отвернулся и закончил фразу, обращаясь к волку: — С ней не должно случиться ничего дурного.

— Да,— хрипло выдохнул Вулоф. Север кивнул ему, взглянул на девушку и, забрав с собой Вамматара и стражу, ушел. Соня опустилась на скамью. Вот и все. Где же она просчиталась? Она ведь всегда тщательно готовилась к каждому из своих дел, никогда не шла вперед, не перепроверив все тысячу раз. Сама же хвасталась перед Хантореком своей осторожностью! О, Бел! Именно он предупреждал об опасностях ее ремесла, а она небрежно отмахнулась от его слов, как от наивного лепета непосвященного. А этот негодяй как в воду глядел! Соня не сомневалась, что уж теперь-то отец-настоятель наверняка попытается отыграться.

Она застонала от бессильной ярости. «Боги! За что вы помутили мой разум?! Как же я решилась положиться на слепую удачу в игре, где на кону оказалась моя собственная жизнь? Это же Логово Белой Волчицы! Ведь знала, что сюда не первый год заманивают самых удачливых из воров. И до меня многие наверняка уже пытались бежать. Да они на ловле беглецов поднаторели!»

Она устало вздохнула, подошла к решетке, взялась ладонями за толстые прутья и прижалась к ним пылающим лицом. За ними два воткнутых в землю факела образовывали островок света, окруженный кустами. Вдаль убегала посыпанная песком дорожка. Вулоф сидел в локте от решетки и не мигая смотрел на нее. Казалось, зверь чувствовал, что творится в душе пленницы, и жалел ее. Соня не сомневалась, что волчья стая помогала поймать ее, но не сердилась на зверя. Быть может, потому, что понимала: он всего лишь невольник, которому просто некуда деваться. В отличие от людей…

Она невесело улыбнулась ему, как товарищу по несчастью. Волк нервно потоптался на месте, но взгляда не отвел.

— Меня убьют? — спросила девушка.

Зверь судорожно глотнул. Он явно волновался.

— Накажут…— хрипло прорычал он.

Накажут! Соня непроизвольно сжала решетку

побелевшими от напряжения пальцами. Ей впервые стало действительно страшно. Альрику ведь тоже… Наказали!

«Что же ты наделала, Соня? Ведь еще бритунка говорила о том, что не стоит торопиться с побегом. Быть может, следовало дождаться первого задания, но не из Логова, не из долины Волчицы, где за каждым деревом притаились стражи! Почему же ты перестала прислушиваться к голосу разума? Уж в любом случае, раз решилась на побег, следовало затаиться до рассвета, когда глаза не подведут, а не бродить по ночному лесу…»

Соня простояла у решетки до самого утра. Она не заметила, как один за другим потухли оставленные людьми Севера факелы и окружающий мир погрузился во тьму и тишину. Всего один раз ей показалось, что она услышала в темноте какой-то шорох, но Вулоф тут же насторожился и недовольно заворчал. Все стихло, и Соня вернулась к своим невеселым мыслям. Она продолжала ругать себя, пока небо на востоке не заалело.

Через некоторое время невдалеке послышались шаги, вслед за которыми раздался громкий удар колокола, заставивший пленницу вздрогнуть и очнуться. Начинался новый день. Что он принесет ей?

Вновь послышались шаги, легкие и торопливые. Кто-то быстро шел по усыпанной песком дорожке, и Вулоф опять насторожился, но через мгновение, когда увидел подбежавшую Аванту, успокоился. Зингарка метнулась к клетке и, остановившись в шаге от решетки, взялась за прутья.

— Зачем? Ну зачем ты сделала это? — воскликнула она, когда взгляды их встретились.

— Я не могла больше находиться здесь,— устало ответила Соня, пытаясь убедить себя, что это действительно так.

Она вымученно улыбнулась, протянула сквозь решетку руку и погладила подругу по щеке. Та прижалась к ее ладони, и Соня увидела, как глаза девушки наполнились слезами.

— Ну что ты? Не надо,— прошептала пленница.

— Они убьют тебя,— всхлипнула Аванта.

— Нет. Только накажут,— как-то равнодушно ответила шадизарка, и Аванта, не выдержав, разрыдалась.

— Ну что ты? Не надо,— отрешенно повторила Соня, вытирая влажные дорожки на щеках подруги.

Вулоф недовольно заворчал, и почти сразу вслед за этим вновь послышались шаги. Отряд наружной стражи во главе с Вамматаром быстро приближался с южной стороны парка. Когда охранники подошли ближе, Соня увидела среди них и Кучулуга.

С громким шипением решетка ушла в землю. Аванта вскрикнула от неожиданности и отскочила на шаг. Пленница вышла наружу, и Вулоф лизнул ее руку, но Вамматар, не проронив ни слова, строго посмотрел на волка, и тот, опустив голову, поплелся прочь. Следом за ним ушел и гипербореец.

— Иди к своим,— мельком глянув на Аванту, глухо приказал Кучулуг.

Девушка в последний раз посмотрела на подругу и побежала по дорожке парка.

К удивлению Сони, Кучулуг вел себя сдержанно и даже старался не смотреть в ее сторону.

— Идем,— коротко бросил он и направился ко дворцу.

Они вошли в центральное здание и спустились в подвал. Девушка даже не удивилась, попав в уже знакомую камеру. Она остановилась посредине и замерла, молча слушая, как закрывается за спиной дверь и поворачивается ключ в замке.

Факелы, как и в прошлый раз, ярко пылали в держателях на стенах. Соня невольно вздохнула: «Вот ты и вернулась к тому, с чего начинала. И что теперь? Теперь тебя ждет наказание, как сказал Вулоф».

Наказание… Она стиснула зубы, припомнив искаженное ужасом лицо Альрики утром, когда бедняжка вернулась в свою комнату, и опустевший, лишенный жизни взгляд подруги вечером того же дня.

Наверняка, с ней попытаются проделать что-то подобное. Может ли она избежать этого? Скорей всего, нет. Но пусть даже не надеются, руки на себя она не наложит.

Когда Север вошел в покои матери-настоятельницы, Ханторек нервно расхаживал из угла в угол.

— Почему так долго? — раздраженно спросил он.

— Ты звала, повелительница?

Словно не слыша вопроса отца-настоятеля и даже не удостоив его взглядом, Вожак сдержанно поклонился Разаре. Халима увидела, как налилось кровью бледное личико Ханторека, и едва сдержала готовый было вырваться ехидный смешок. Всего-то пара седьмиц прошло со времени проведенного ею ритуала, а как изменился отец-настоятель! Куда девалась его сдержанность? Упорно скрываемая злоба вырвалась наружу, подчинив себе все его существо! Да и внешне он стал другим. Отдаленное сходство с хорьком теперь было явным.

— Да, Север,— ответила Разара, точно так же, как и он, не обращая внимания на пунцового от злости и стыда отца-настоятеля.— Как ты понимаешь, нам предстоит определить судьбу послушницы.

— Конечно, понимаю,— кивнул Север.— Равно как и ответ на этот вопрос не вызывает у меня ни малейшего сомнения.

— И ты, безусловно, уверен в своей правоте? — прошипел Ханторек.

— Ты, как всегда, проницателен, отец-настоятель,— спокойно ответил Север, едва взглянув на Ханторека, словно только что заметил его.

— И что же ты предлагаешь? — поинтересовалась мать-настоятельница.

— Отпустить ее.— Север пожал плечами.— Чего ж еще? Пусть вернется в свою комнату, выспится, а завтра с утра отправляется на занятия.

— Благодетель…— хмыкнула Халима негромко, но так, чтобы ее слышали остальные.

Разара кивнула, но не успела и рта раскрыть, как вмешался Ханторек.

— Похоже, Вожак готов простить рыжей послушнице любую провинность! — воскликнул он.

— Вовсе нет,— равнодушно возразил Север.— Просто не вижу ее особой вины. Она поступает так, как должен поступать нормальный человек. Любой личности невыносима неволя. Она же, несомненно, личность сильная, хотя, быть может, и не осознает своей силы. Но именно потому так ярок ее протест. Я был бы разочарован, поступи она иначе.

— Ах вот как! Личность! — закричал Ханторек, всплеснув руками.— В Логове нет личностей, кроме настоятелей и наставников! Послушникам же еще только предстоит заслужить право на уважение.

— Оставим пустые споры! — оборвала его Разара.— Что ты предлагаешь? — Она обернулась к отцу-настоятелю.

— Казнить ее перед строем послушников! — брызжа слюной, заверещал он.— Чтобы у других никогда больше и мыслей о побеге не возникало!

— Никогда? — удивленно переспросил Север.— Никогда — это слишком долго,— усмехнулся он,— А ты не боишься, что своей жестокостью мы и остальных заставим думать о побеге? Если не сейчас, так на первом же задании?

— Нет, не боюсь,— прошипел Ханторек.— Послушники просто узнают, какая кара ждет непокорных! Они поймут, что пока все они лишь смертники, а исполнение приговора отложено на неопределенный срок. Пусть жизнь их научит покорности! — выкрикнул он, оскалив острые зубы, и вызывающе посмотрел на Севера.

— Что-то я тебя не понимаю,— спокойно возразил Вожак.— Сперва ты ратовал за то, чтобы любой ценой сохранить девушке жизнь, а теперь всеми силами пытаешься спровадить ее к праотцам. А когда я чего-то не понимаю, то противлюсь этому.

— Все очень просто.— Ханторек попытался взять себя в руки.— Я считал, что она станет для нас ценным приобретением, а теперь вижу, что ошибся, и чем дальше, тем больше убеждаюсь в собственной досадной оплошности.

Разара молчала. Молчала и Халима, наблюдая за спором мужчин с легкой улыбкой.

— Не сочти мои слова за оскорбление,— вновь возразил Север,— но не тебе судить о том, какой она воин.— Он поднял руку, упреждая возражения.— Ты прекрасно сделал свое дело — отыскал ее. Я видел послушницу в деле и по-прежнему не сомневаюсь, что твой выбор был правильным.

Ханторек зло посмотрел на него, а Халима едва заметно кивнула: молодец, Вожак, похвалил хорька!

Отец-настоятель стиснул кулаки и умолк.

— Чем же ты тогда объяснишь случившееся? — помолчав, спросил он.

— Рутина.— Север пожал могучими плечами.— Тот, кто честно делает дело, знает, что всегда что-нибудь идет не так, как задумано.— Он подождал, пока эта простая мысль дойдет до отца-настоятеля, и закончил: — К тому же она женщина.

— Ага! — с новой силой взъярился Ханторек.— Вот мы и подобрались к сути!

— Верно! — кивнул Север, словно не понял его.— Женщины гораздо чаще сопротивляются до последнего. В этом их сила, но,— добавил он, подумав,— в этом же и их слабость.

«Молодец,— мысленно похвалила его Разара,— какой же ты умница! Ведь именно поэтому я и ищу тебе спутницу! И все же… Уж больно девчонка строптива!»

— А ты не подумал,— вдруг заговорила Халима,— что решат остальные, если твоей рыжей воспитаннице побег сойдет с рук?

— У меня есть простое правило.— Теперь Север говорил только с ней, хотя и обращался ко всем,— Не перед людьми, перед собой будь чист.

— А люди?! — вновь вскипел отец-настоятель.— Наше мнение, значит, ничего не стоит?!

— Если мысли чисты, не намного, но так, чтобы это заметили все,— повысил голос Север,— то люди поймут. Впрочем,— с усмешкой поправил он себя,— если помыслы черны, то люди поймут тоже,— закончил он и пристально посмотрел на своего противника, ожидая его ответа.

Разара сдержанно кивнула, Халима хмыкнула, а Ханторек закусил губу. Все молчали. Вожак, похоже, не считал нужным добавлять к сказанному еще что-то, а отец-настоятель, хоть ярость и слепила его, понял, что возражать нечего.

— Ну что же,— заговорила Разара,— позиции мужчин мне ясны. Отпустить или убить. Что скажешь ты, Халима? — спросила она, оборачиваясь к настоятельнице.

«Убить? — подумала гирканка.— Ну нет! Это слишком просто и быстро!»

— Убить? — переспросила она вслух.— Ну нет! Это слишком жестоко. Но и оставлять проступок без последствий я бы не советовала. На мой взгляд, вполне достаточно ограничиться наказанием.

— Как странно,— ядовито произнес Ханторек, глядя на бывшую любовницу.— Всего-то две седьмицы прошло, а как переменилась твоя позиция!

— Как и твоя,— усмехнулась она, спокойно выдержав его ненавидящий взгляд.

— Не о чем спорить! — повысила голос мать-настоятельница.— Все вы высказались. Теперь мне решать, а я еще хочу подумать.— Она обвела суровым взглядом всех троих.— Пример послушницы, которая повесилась у себя в комнате, ничему не научил пленницу. Быть может, собственный опыт окажется действеннее? — Север попытался возразить, но Разара жестом остановила его.— Молчи. Я ценю тебя, твое мнение и даже твою доброту, которую подчас считаю чрезмерной, но на этот раз наказания твоей подопечной не избежать! Что делать дальше? — спросила она вслух и задумалась, впрочем не надолго.— Что делать дальше, посмотрим!

Погруженная в тяжкие думы, Соня сидела на огромном ворохе соломы, обхватив колени руками и прикрыв глаза. После тяжелой ночи хотелось забыть обо всем, но заснуть она не могла. Пленница давно перестала обращать внимание на шаркающие шаги тюремщика в коридоре, но звон ключей заставил ее вздрогнуть. Дважды со скрежетом ключ провернулся в замке, дверь отворилась, и девушка, подняв голову, встретилась взглядом с Севером. Вожак прикрыл за собой дверь и остановился в шаге от входа.

Не произнося ни слова, они долго смотрели друг на друга. Как ни странно, Соня обрадовалась его приходу, хотя с первого взгляда поняла, что Вожак пришел не затем, чтобы выпустить ее из тюрьмы. Тем не менее сердце ее учащенно забилось.

«Зачем?» — безмолвно спрашивали его глаза.

Но девушка не знала, что ответить. Сейчас мотивы ее поступков казались ей самой мелкими и незначительными, и Север именно это прочел в ее горестном взгляде.

«Что они сделают со мной?»

«Не знаю.— Вожак всего лишь едва заметно качнул головой, но Соня прекрасно поняла его.— Я ведь всего-навсего воин».

«Но ведь ты не можешь не знать больше меня!» — едва не воскликнула она вслух, и щека ее болезненно дрогнула.

«И все-таки это так, поверь»,— отвечали его глаза, и промелькнувшее в их глубине искреннее сочувствие показало девушке, что он не лжет и надеяться не на что.

Конная сотня остановилась перед воротами Логова, и зычный голос потребовал отворить. Стражники, однако, не торопились, ожидая прихода Кучулуга. Даже присутствие среди сотни Вамматара с его людьми не убедило их немедленно исполнить приказ незнакомца. Север появился раньше гирканца. Он вышел в приоткрытые ворота и остановился перед могучим воином, восседавшим на неправдоподобно огромном коне.

Почерневшая от времени кольчуга защищала его мощное тело, высокий рогатый шлем оставлял открытым только лицо, грубое и горбоносое, с жестокими бесцветными глазами. Верзила явно терял остатки терпения. Север понял это, когда всадник вместо приветствия хрипло прорычал:

— Я вижу, вы тут обгадились от страха!

Поддерживая своего предводителя, сотня дружно загоготала. Вамматар поморщился, но смолчал.

— Приветствую тебя, Горза,— пропуская грубость мимо ушей, ответил Север.— Не надо путать трусость с осторожностью. Не забывай, здесь Логово, а не Похиола,— напомнил он.

— Ты угрожаешь мне, Вожак? — прогудел Горза и, нахмурившись, уставился на Севера.

Его люди тут же смолкли, а стражники у ворот мгновенно насторожились, ожидая худшего, но Север жестом успокоил их.

— Я лишь напоминаю, что Логово в отличие от Похиолы окружено врагами, и мы здесь, к сожалению, слишком часто сталкиваемся с ними. Так что оставь пустые обиды, слезай с коня и пойдем.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вошел в открытые теперь настежь ворота. От такой бесцеремонности лицо Горзы налилось краской гнева, но перед ним уже маячила удалявшаяся спина Вожака. Он сжал чудовищные кулаки и обернулся к всадникам.

— А вы чего ждете, пожиратели коровьих лепешек?! — заорал он, срывая злость на своих людях.— Всем спешиться и вперед!

Он спрыгнул на землю и, не заботясь о коне, отправился вслед за Севером, который успел уже отойти на полсотни шагов и остановился перед подоспевшим Кучулугом.

— Я полагаюсь на тебя,— негромко произнес Вожак.-— Горза зол, и раздражение его, похоже, передалось всей сотне. Скажи своим людям, чтобы избегали стычек.

— Ты хочешь, чтобы мы выглядели перед похиольцами трусами? — глядя в сторону, процедил Кучулуг.

— Я хочу избежать большой драки,— возразил Север,— но если кого-то из наших сильно заденут, защити его сам! Я знаю, ты справишься с любым из сотни. Но помни: я говорю о поединке. Остальные должны остаться зрителями!

— Не обо мне ли вы тут говорите? — поинтересовался подоспевший гипербореец.

— О твоих людях,— уклончиво ответил Север.— Кучулуг позаботится, чтобы всех накормили и присмотрели за лошадьми.— Он усмехнулся.— Мне не хочется, чтобы твои люди вспоминали о Логове как о пристанище негостеприимных трусов.

Вожак кивнул на прощание Кучулугу и пошел дальше. Горза хмыкнул и направился вслед за ним. Догнав его, гипербореец спросил:

— Что? Дела и вправду так плохи?

— Хуже, чем хотелось бы,— признался Вожак.— Не меньше десяти раз в год в Логово пытаются проникнуть, но до сих пор враги присылали одиночек. Никому из них еще не удалось пробраться в долину. Люди Вамматара пока на высоте.

— Тогда чем вызвана столь странная встреча? — удивился гость.

— Ты помнишь последний визит матери-настоятельницы в Похиолу? — Гипербореец кивнул, и Север продолжил: — Так вот, на обратном пути нас поджидали.

— Где? — насторожился Горза.

— Так ты ничего не знаешь? — удивился Север.

— Нет,— мотнул головой гипербореец.— Лухи хочет встретиться с Разарой. Мне приказано сопровождать ее. Это все, что мне известно.

— Тогда понятно,— кивнул Вожак.— В том-то и дело, что напали на нас в Гиперборее, в четырех лигах от входа в ущелье, но, согласись, это мало что меняет.

— Ты сказал — поджидали? — помолчав, переспросил Горза.

— Примерно четыре десятка конных латников устроили нам засаду.

— Не преувеличиваешь? — недоверчиво покосился на него гипербореец.

— Если бы! — Вожак нахмурился.— Сам понимаешь, когда на нас навалились, я не считал нападавших, но не думаю, что ошибся больше чем на двух-трех человек. Да и не меняет это ничего! Латник есть латник. И поджидали они нас! Это я понял по тому упорству, с которым преследовали отряд. Даже когда в предгорьях дозоры Вамматара пришли нам на помощь, они не отступили и полегли все до единого. Теперь ты понимаешь, почему тебя так встретили? — Он пристально посмотрел на великана, но тот оставался невозмутимым.— Я знаю тебя в лицо, а остальные — нет.

— Ладно,— отмахнулся гость,— пес с ним! Скажи лучше, как вы прорвались?

— Прорвались не то слово,— поправил его Север.— Все погибли. Уцелели я и Разара. Мать-настоятельницу, хвала Волчице, даже не задело, да и я отделался малой кровью. Два десятка царапин — мелочь, о которой и говорить не стоит. Но посмотрел бы ты на карету. Когда мы влетели в ворота, она больше всего походила на ежа! Нам просто повезло, что ни одного из коней упряжки не подстрелили.

— Дела…— покачав головой в рогатом шлеме, проворчал гость.

Остаток недлинного пути прошли молча, но посредине парка Горза внезапно остановился и ехидно посмотрел на Севера:

— А если честно, что ты сказал Кучулугу?

— От тебя ничего не скроешь,— улыбнулся Север.

— Конечно,— ухмыльнулся гипербореец.— Я ведь знаю тебя не первый год, и сейчас мне интересно, не ошибся ли в своих предположениях.

— Думаю, что не ошибся,— вновь ухмыльнулся Вожак.— Мне не понравилось твое настроение, и я велел Кучулугу угомонить любого из твоих парней, кто полезет на рожон, но при этом не допускать всеобщей свалки.— Он испытующе посмотрел на гостя.— Ну как? Я тебя не разочаровал?

Гипербореец покачал головой.

— Жаль, что ты остался в этой дыре,— заметил он, глядя в глаза Северу.— Хочешь, я поговорю о тебе с Духи?

— Пока не стоит. Но за предложение спасибо.

— Ты все-таки подумай,— настаивал на своем Горза.

— А знаешь?..— Север и впрямь задумался.— Ты натолкнул меня на мысль. Есть у меня послушница, способная необыкновенно. Ее и учить-то ничему не надо, но и строптивицы такой я еще не видел. Ты не поверишь, но за седьмицу она умудрилась поссориться со всеми наставниками, а также с Кучулугом, Халимой и Хантореком. Прошлой ночью попыталась сбежать, но ее поймали, и теперь попробуют сломать. А сломанный человек…— Вожак покачал головой, и, хотя мысли не закончил, воин в рогатом шлеме прекрасно понял его.

— Одним словом, ты хочешь, чтобы Лухи поинтересовалась, что за пленница попыталась бежать в ночь перед нашим приездом?

— Именно! — Улыбнувшись, Север по-дружески ткнул Горзу кулаком в плечо.— Сошлись на мои слова о том, что ее ни в коем случае нельзя потерять.

— И так, надо понимать, чтобы Разара не догадалась откуда ветер дует? — ухмыльнулся гипербореец.— Добавь еще, что ее смазливая мордашка пришлась тебе по душе, и считай, что убедил меня!

— Как ни странно, ты не ошибся и в этом,— улыбнулся Север, совсем чуть-чуть подыграв гостю.

В коридоре послышались шаги, и, прежде чем ключ скрипнул в замке, Соня вскочила на ноги, словно почувствовав, что на сей раз это не Север. Неужели за ней пришли? Так скоро! Дверь открылась, и в камеру вошел Ханторек в сопровождении охранника, удивительно похожего на заросшего щетиной осла. Девушка смерила обоих презрительным взглядом и отвернулась.

— Ты посмотри на нее,— прохрипел отец-настоятель, обращаясь к охраннику.— Эта рыжая стерва воротит от меня морду!

Пленница будто и не заметила его хамства, хотя и обратила внимание, что Ханторек не только внешне стал чем-то походить на животное, но и манеры его сделались скотскими. Охранник же, видимо, находя поведение отца-настоятеля вполне естественным, хрипло захохотал. Девушка поняла, что в покое ее не оставят, и обернулась.

— Ты не поверишь, Ханторек,— доверительно сообщила она и, окинув его оценивающим взглядом, брезгливо поморщилась,— я только что подумала, что хуже уже не будет, и тут приходишь ты!

— Она еще шутит, господин,— сиплым голосом заметил охранник, и Соня подумала, что и голос у него под стать внешности — как у осла.

— Запомни, шлюха, шучу здесь я! — прошипел отец-настоятель.— И заруби на носу: это лучше уже не будет! А хуже может быть всегда! — Пальцы Ханторека судорожно сжались в кулак, словно он собирался ударить девушку, но, пересилив себя, он заговорил опять: — Однако все еще можно изменить, если ты согласишься на предложение, от которого отказалась.

— Ах ты, проклятый негодяй! — вспылила она и вдруг улыбнулась, но лучше бы ему не видеть этой улыбки.

Соня медленно двинулась к отцу-настоятелю, и, хотя меч у нее отобрали еще ночью, во взгляде отливающих сталью глаз Хантореку почудилась смертельная угроза. Камера показалась ему неожиданно тесной, как собачья конура,— не спрягаться, не убежать. Отец-настоятель бросился наутек, выпихнув перед собой охранника, но в дверях все же обернулся и злобно прошипел:

— Если что понадобится, не стесняйся, зови, пока тебе язык не отрезали!

Прошло пол-луны, и все повторилось сначала. Запряженная шестериком карета остановилась перед входом во дворец, и дверь распахнулась, пропуская внутрь мать-настоятельницу. Как и в тот раз, десять всадников, четыре спереди и шесть сзади, замерли, готовые сопровождать повелительницу до Похиолы. Правда, на этот раз эскорт оказался гораздо внушительнее. Сотня присланных Духи конных воинов поджидала карету у плаца, чтобы при выезде из ворот присоединиться к отряду. Им же через несколько дней предстояло сопровождать Разару обратно, но уже только до передовых постов Вамматара в ущелье.

Вожак подал матери-настоятельнице руку, помогая взойти по ступеням подножки. Она уселась и, когда дверца кареты захлопнулась, улыбнулась Северу.

— На этот раз ты мне не понадобишься, друг мой. Ты заслужил отдых.

— Что ожидает послушницу?

Разара вздохнула, но ответила:

— Думаю, для нее все кончится очень плохо, но давай об этом после.

Север понял, что изменить он ничего уже не может, и потому промолчал, надеясь, что Горза сдержит слово. В следующий миг он вскочил в седло и поскакал во главе отряда навстречу гиперборейской сотне. Остановившись рядом с сотником, он наклонился к его уху.

— Дело худо,— коротко шепнул он.— Вся надежда на тебя.

— Да не волнуйся же так! — Горза заговорщически подмигнул Северу и тоже наклонился к его лицу.— Спасем мы твою рыжую красотку.— Он посмотрел на удивленное лицо Вожака и, не выдержав, расхохотался.— Ну что ты на меня так смотришь?! — Отсмеявшись, он понизил голос до шепота.— Я успел лишь слегка перекусить, но за это время мне такого понарассказали! Не сомневайся, я все сделаю как следует.— Он шлепнул Севера по плечу и, обернувшись к своим, зычно взревел: — Первая полусотня — вперед!

Кони взяли с места в карьер, и возница взмахнул кнутом, пытаясь нагнать всадников. Колеса, разгоняясь, прогромыхали по каменным плитам плаца, и карета скрылась за воротами. Следом тронулась вторая половина гиперборейской сотни, и вскоре лишь затихающий в отдалении перестук копыт напоминал о покинувшем пределы Логова отряде. Север смотрел вслед удалявшимся всадникам, но думал лишь об одном из них.

Горзу он действительно знал давно, но так до конца и не понял этого человека. Может, просто виделись они редко. Север знал, что гипербореец искусный воин. Иногда он проявлял чудеса проницательности, но потом вдруг показывал себя тупым, грубым скотом, гораздо худшим, чем сегодня утром. И вот очередной поворот… Ну что ж, хвала, как говорится, Белой Волчице!

Соня покорно шла, примериваясь к неторопливым шагам стражника, топавшего впереди. Перед выходом ей связали за спиной руки, так что па побег надежды не осталось. Впрочем, пленница и не надеялась, что ей предоставят такую возможность. Из камеры ее повели не налево, к выходу, а в обратную сторону, где шагов через десять коридор сворачивал на юг, а затем они долго шли прямо. Однако где-то на полпути — по крайней мере, Соне показалось, что они прошли под землей не меньше половины Логова,— стражник неожиданно остановился у неприметной двери в правой стене. На его стук дверь отворилась, и хотя ни единого звука не донеслось изнутри, он посмотрел на девушку и махнул рукой, мол, ступай.

За дверью оказалось значительно темнее. Девушка пожала плечами и шагнула вперед. Дверь за ней тут же закрылась, и замок щелкнул, запираясь. Почувствовав, что рядом кто-то есть, она резко обернулась: на нее в упор смотрели тускло мерцавшие в глубине опущенного на лицо капюшона красные глазки. От неожиданности она отпрянула и едва не вскрикнула. Существо недовольно заворчало и неспешно двинулось к девушке.

Соня замерла, с ужасом чувствуя, как цепенеет тело и отвратительный холодок страха бежит вдоль спины, лишая ее воли. Красноглазый приблизился на расстояние шага. Его дыхание вырывалось с хрипом, и волна зловония то и дело обдавала лицо девушки, но она не могла даже поморщиться, следя расширившимися от ужаса глазами, как поднимается к ее лицу покрытая густой черной шерстью когтистая лапа. Вот она остановилась, и…

— Ид-ди,— с видимым трудом прохрипело существо, указывая рукой в глубь прохода.

Хриплый голос вывел девушку из оцепенения. Сама не своя, она точно во сне побрела вперед, только теперь заметив, что перед ней шагает, раскачиваясь, точно такая же фигура в сером балахоне с островерхим капюшоном на голове.

Вслед за Серым пленница вошла в полутемный зал с огромной круглой жаровней посередине. Никакого ложа она не увидела, лишь тяжелое, каменное на вид кресло темной громадой высилось в двух шагах сбоку от края жаровни. Серый остановился, совершенно не обращая на нее внимания, словно находился здесь один. Соня встала рядом.

Кроме западного входа, через который они сюда вошли, внутрь вели еще три таких же. Из каждого прохода изливались потоки мягкого света. Только они да огонь жаровни освещали зал. Больше девушка ничего увидеть не успела. Из правого хода донеслись легкие шаги, и почти сразу в зал вошла еще одна фигура в сером. Вновь пришедший сильно отличался от того, что привел сюда Соню. Он оказался гораздо ниже ростом и намного уже в плечах, чем его более крупные собратья, двигался легко и дышал без одышки. К тому же пленница заметила, что у него не светятся глаза.

Она успела подумать, что это странно, но тут существо сделало какой-то жест, и ее проводник шагнул назад. Девушка подумала, что его отпустили, но тут же почувствовала на запястьях холод стали. Она не успела даже испугаться, как ощутила, что руки ее свободны, хотя по-прежнему на них висели остатки веревочных петель. Она сорвала с рук обрывки и бросила их на пол, когда услышала за спиной удаляющиеся шаги и обернулась: покачивающаяся спина Серого удалялась.

Соня осталась вдвоем с низкорослым незнакомцем. Только он не стоял без дела, как ее только что ушедший провожатый, а размахивал каким-то странным предметом, похожим на прикрепленную к тяжелой цепи курильницу, из которой вился слабый дымок. Существо молчало, не проявляя к девушке ни малейшего интереса. В какой-то миг ей показалось, что в курильнице время от времени вспыхивает красный огонек. Она присмотрелась и поняла, что так оно и было.

— Сядь в кресло!

Тихий шепот неожиданно вызвал долгое эхо, многократно отразившееся от стен. Не задумываясь над тем, что делает, Соня двинулась вперед и, подойдя к креслу, ощутила на лице жар пылающих углей. Она медленно опустилась на сиденье и вцепилась в подлокотники, словно опасалась, что упадет. Взгляд ее остановился на жаровне, и пленница почувствовала странную легкость внутри. Краем глаза она заметила, как сбоку выплывает серая фигура и встает перед ней, по другую сторону жаровни.

— Посмотри на меня,— вновь раздался шепот, но на этот раз он показался девушке зловещим.

Она еще сильнее стиснула пальцами подлокотники и, стараясь не выдать своего страха, посмотрела на Серого. Она знала, что не увидит пылающих угольками глаз, но когда убедилась в этом, вдруг поняла, что это существо без лица страшнее красноглазого, быть может, потому, что очень похоже на человека.

—– Слушай меня и запоминай,— вкрадчиво вещал он.— Запоминай и выполняй. Делай, как я говорю! Подчиняйся… Замри! — внезапно скомандовал он.

Пленница собралась было посмеяться над дурацким приказом, но лишь слабо застонала. Девушка не мигая уставилась в темный провал капюшона, а Серый вдруг как-то слишком быстро обогнул огромную жаровню и встал рядом с креслом. Надвигающийся страх мешал думать, и, прежде чем Соня успела понять, что происходит, перед ее лицом пронесся маленький флакон. Чуть сладковатый, дурманящий запах заставил затрепетать ноздри. Девушка судорожно вдохнула его, с ужасом осознавая, что делать этого ни в коем случае нельзя, но было поздно. Она тут же окаменела, превратившись в неподвижную куклу, которая может только смотреть и слушать… И испытывать боль. Последняя мысль испугала ее, но в этот миг вновь зазвучал завораживающий шепот.

— Отныне ты дерево! — торжествующе загремело эхо зловещего голоса, и приговоренная вдруг осознала, что незнакомец вновь стоит на своем месте, у жаровни напротив ее.— Отныне ты можешь делать лишь то, что я тебе прикажу! — Существо умолкло, но вскоре заговорило снова: — Ты, вероятно, думаешь, что ничего страшного с тобой не случится? — Серый засмеялся, тоненько и невыразительно, но эхо старательно подхватило смех, усилило его и разнесло по залу,— Твоя подружка осталась жива,— продолжил он, успокоившись,— и следов на ее теле не было? — Соня именно так и думала и потому испугалась по-настоящему.— Рано радуешься! Ее пример ничему не научил тебя, и ты так просто не отделаешься! Слушай меня. Ты дерево! Дерево хорошо горит в огне, так сгори же и ты!

Девушка не успела осознать, что же изменилось, но вдруг поняла, что сидит уже не в кресле, а на краю жаровни, и ее голые ступни касаются пылающих углей. Сначала она не почувствовала ничего, кроме жары, но, стоило ей перевести взгляд на свои ноги, как пронзительная боль скрутила ее. Ни звука не сорвалось с ее губ, хотя девушке почудилось, что она зашлась нечеловеческим криком. В ноздри ударил тошнотворный запах паленого мяса. Она уже не могла отвести глаз от пузырившейся, лопавшейся кожи, от крови и пота, которые испарялись с громким шипением. «О, боги! Неужели это происходит со мной?!»

Мясо на голенях обуглилось, ноги превратились в две пылающие палки. Мир перед глазами закружился. Размытый слезами облик серого палача поплыл, и девушка погрузилась в спасительное небытие, избавившее ее от мучений.

Ночь напролет отряд мчался во весь опор, словно отчаянно нагонял потерянное время. Только две короткие передышки позволили всадники себе и коням, стремясь вторую ночь провести под защитой городских стен.

За последнюю сотню лет Похиола сильно разрослась, превратившись в неприступную крепость, надежно защищавшую отстроенный заново дворец Духи с многочисленными казармами, конюшнями и складами. Отряд пронесся сквозь городские ворота, запираемые только на ночь, и копы-га коней застучали по центральной улице, небрежно вымощенной колотым булыжником.

Жизнь в городе шла своим чередом, и никто не обратил внимания ни на отряд, ни на карету, украшенную барельефом с изображением оскаленной волчьей головы, хотя большинство торговцев и видели ее совсем недавно. Многие знали и Горзу, возглавлявшего личную охрану Лухи, а в последнее время и все расквартированные в Похиоле войска. Суровый воин делал головокружительную карьеру и потому все реже появлялся на улицах города в одиночку, не по служебным делам.

Едва отряд показался на главной улице Похиолы, ворота старого города начали отворяться: стража на стенах заметила всадников и узнала своего предводителя. Карета ворвалась внутрь и, развернувшись, остановилась у гостевого крыла.

Дворец Лухи выглядел немного необычно. Он унаследовал традиционные для Гипербореи приземистость и небрежность, и вместе с тем в постройках чувствовалось странное стремление к аргосской архитектуре с ее просторными помещениями и стройными, устремленными в небо колоннами.

Разара вышла из кареты и огляделась. Слуги отворили перед ней высокую двустворчатую дубовую дверь с грубыми барельефами Волчицы и склонились в поклоне, ожидая, когда владычица Логова войдет в отведенные для нее покои.

Не один десяток раз ходила Разара этими коридорами, и потому мрачная, варварская пышность их убранства давно не производила на нее никакого впечатления. Вот и сейчас она равнодушно шагала мимо вырезанных на стенах картин охоты, мимо гобеленов с вытканными на них магическими рунами, мимо многочисленных треножников с лампами, заправленными свежим жиром.

Наконец она вошла в свои покои и устало опустилась в кресло. Все здесь напоминало ее апартаменты в Логове, и за время, прошедшее с последнего визита, ничто не изменилось. Впрочем, все это не интересовало ее. Зачем ее вызвали? На первый взгляд ответ очевиден. Причина в последнем письме, отосланном с Вестницей. Вот только какие выводы из него сделали приближенные Лухи? Отправляя послание, она надеялась посеять тревогу среди предводительниц Ордена. Но могло ведь получиться и наоборот. Как бы не обвинили ее в паникерстве.

За окном сгущались сумерки. Разара вздохнула и решила не ломать понапрасну голову: всему свое время, а сейчас неплохо бы перекусить и отправиться спать. Ночь, проведенная в карете, утомила ее.

Утро следующего дня и в самом деле все расставило по местам. Лухи приняла Разару в своих покоях, упрятанных в подземельях дворца. Глаза старой колдуньи давно уже не выносили дневного света, и в немалой степени именно этим объяснялась странная планировка дворца, который снаружи выглядел меньше, чем оказывался изнутри.

— Ну так что там у тебя произошло, моя девочка? — дрожащим старческим голосом осведомилась колдунья.

Говорили, что Лухи минуло веков десять, но мало кто в это верил до тех пор, пока не встречался с ней лицом к лицу. И тогда все сомнения исчезали, потому что выглядела она как раз на свой возраст. И неудивительно, что она считала Разару девочкой.

— О том, что произошло, я тебе писала,— сухо ответила мать-настоятельница и тут же пожалела о сказанном: ее слова могли счесть за дерзость, но, к счастью, этого не случилось.

— А ты расскажи поподробнее, раз уж приехала,— попросила колдунья,— мне, старухе, интересно.

Разара еле слышно вздохнула и начала рассказ. Постепенно она увлеклась воспоминаниями и поведала обо всем: о том, как напоролись они на засаду, о битве, о погоне, о карете, утыканной стрелами, и об отрубленной руке.

— Если бы не Север,— закончила она,— не стоять бы мне сейчас перед тобой.

— Он что, действительно так хорош, этот твой Север? — проскрипела Лухи.

— Он лучше всех,— убежденно ответила мать-настоятельница.

— Лучше моего Горзы? — не унималась колдунья.

— Лучше,— не колеблясь, кивнула Разара, и на некоторое время воцарилось молчание.

— Кстати, о Горзе,— помолчав, прошамкала старуха.— Пока он отдыхал в Логове, ему там уши прожужжали об этой… Как ее… О Соне. Какова она на самом деле?

Разара взглянула на Лухи, и у нее мелькнуло сумасшедшее подозрение: а не шадизарской ли воровке обязана она своим вызовом в Похиолу? Неужели она в прошлый раз перестаралась и представила пленницу в таком свете, что старая ведьма всерьез заинтересовалась ею? Если так, а по возвращении выяснится, что она убила девушку, дело плохо.

— Она идеальная пара Северу,— честно ответила мать-настоятельница. Она не знала о том, что известно Владычице, и потому предпочла не рисковать и говорила только правду.— Не могу передать своей радости, когда поняла это. К сожалению, и неприятностей с ней хватает.

— Что так? — подняла голову колдунья.

— У девчонки совершенно необузданный нрав. Я решила подвергнуть ее Испытанию Огнем. Думаю, сейчас уже все кончено.— Разара замолчала, ожидая, что скажет ее собеседница.

Та, однако, не торопилась с ответом. Тщедушная фигурка в белом, как и у Разары, балахоне застыла в неподвижности. Лицо главы Ордена тонуло в тени надвинутого на голову капюшона. Лухи избегала даже света факелов. Лица ее никто не видел уже много лет, а Разара до этой встречи — никогда.

Неожиданно для матери-настоятельницы колдунья зашевелилась, подняла руки с неправдоподобно тонкими пальцами, обтянутыми полупрозрачной бурой кожей, и сбросила капюшон. Разара только стиснула зубы и крепче вцепилась в кресло побелевшими от напряжения пальцами, когда ухмыляющийся череп уставился на нее.

— Годы не красят, верно? — спросила колдунья.— А мимо меня пролетела едва ли не вечность! Разара продолжала молча разглядывать Владычицу Гипербореи. Тонкая, трупно-серая с многочисленными бурыми пятнами кожа обтягивала лысый череп, лишенный малейших признаков плоти. Не будь ее, и Лухи ничем не отличалась бы от скелета.

— Теперь ты понимаешь, почему уже долгие годы меня никто не видит? Виной тому вовсе не свет. Он лишь более или менее правдоподобная причина моего затворничества. Я должна жить, пока не отыщу себе достойную замену…— Она посмотрела на гостью.— Ты, моя дочь, станешь ею!

— Твоя дочь? — невольно повторила Разара, не в силах скрыть удивления.

Ее сердце забилось сильнее, а сама она едва заметно подалась вперед.

— Не совсем так, как ты думаешь, девочка,— прошамкала Лухи,— но дочь. Не я выносила тебя,— пояснила она,— но я создала тебя такой, какая ты есть. Правда, знают об этом только Посвященные.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала Разара.

— Ты Первая Посвященная! — ответила Лухи, и даже ее скрипучий голос прозвучал торжественно в тишине зала.— Ты вобрала в себя лучшее от человека и зверя. Ты Белая Волчица. Не божество, нет. Ты Проводница воли покровительствующих нам богов! Наши единоверцы ставят под сомнение главенство Ордена. Поэтому я говорю: пришла пора действовать! Орден должен показать сомневающимся свою силу!

— Чего ты от меня ждешь? — с присущей ей прямотой спросила Разара.

— Сделанного не воротишь,— вздохнула Лухи,— но если окажется, что строптивицу не сломил огонь, она должна стать напарницей Севера.— Разара кивнула.— Если она оказалась слаба, срочно найди другую. Мы должны первыми отыскать подземелье, и ты знаешь, что для этого нужно.

— Это все?

— Нет. Им, да и тебе тоже, понадобятся помощники. У тебя сейчас две Вестницы и Стая Вулофа?

— Не совсем так,— поправила ее Разара.— Стая понесла серьезные потери, а одну из Вестниц подстрелили.

— Насмерть? — спросила Лухи, и Разара кивнула.— Тем более,— продолжила колдунья.— Пока я еще могу помочь тебе, но силы мои иссякают. О нет! Умру я еще не скоро, но к тому времени, когда это произойдет, ты должна доказать на деле свое право возглавить Орден. Помни об этом!

Открытые глаза смотрели в высокий сводчатый потолок, не видя его. Они вообще ничего не видели, эти огромные серые глаза. Ни одна мысль не светилась в них, потому что измученный болью разум пребывал в блаженном небытии. Она лежала долго, не шевелясь и даже не мигая, до тех пор пока не начала различать свет.

Однако даже после этого Соня осталась неподвижной. Ее мозг ожил, но по-прежнему ни одна мысль не посещала его. Девушка бездумно водила взглядом по каменным сводам, не понимая еще, на что смотрит. Более того, она не помнила, что с ней произошло, не соображала, где находится. Соня даже не осознавала, кто она такая, но это ничуть не тревожило ее. Ею управляли инстинкты, которые не торопились возвращать ни память, ни сознание, ни способность управлять телом.

Тем не менее скоро и этот миг настал. Девушка едва слышно застонала и с удивлением поняла, что лежит на спине и смотрит в потолок. Однако мысли текли неторопливо, и она лениво размышляла о том, кто она, где находится и что с ней было.

Сначала пришел ответ на второй вопрос. Соня начала узнавать это место — свою тюрьму. Так и есть. Она в камере, где провела первую свою ночь в Логове, куда ее обманом заманили… Когда? Сейчас ей казалось, что это было очень давно. Но ведь она уже не пленница! Память о проведенных в Логове днях вернулась почти сразу, породив больше вопросов, чем ответов.

Инстинкты по-прежнему берегли ее, и потому воспоминания всплывали медленно, по одному. С мыслями о Логове вернулось и осознание, кто она такая. Она вспомнила свою прежнюю жизнь. Такую короткую, но насыщенную событиями, о многих из которых лучше и не вспоминать. Но она окунулась в них с наслаждением, словно боялась приступить к самому страшному и оттягивала его.

Она вспомнила свою семью и детство, проведенное в Майране, небольшом городке на побережье моря Вилайет. Больше половины жизни провела она в Туранской провинции, и воспоминания о той поре, когда она беспечно гонялась со сверстниками, больше походя на мальчишку-шалопая, заставили сердце сладко замереть.

Дальше все пошло не так хорошо. Соня ухитрилась связаться с дурной компанией, влипла в неприятности, и отец решил не рисковать и отправил дочь к своему другу, влиятельному вельможе. Так она впервые рассталась с семьей… Здесь девочку обучили манерам и немножко наукам, хотя ее больше интересовали фехтование, стрельба из лука, верховая езда: она все еще оставалась сорванцом.

Эта мысль заставила ее очнуться. Она обвела взглядом камеру. Вот чем закончились ее приключения! Тюрьмой! Она вдруг вспомнила, что пыталась бежать и ее ждет наказание. Как Альрику. И вот тут — о, боги! — она вспомнила все.

Что же они с ней сделали, негодяи?! Как ей теперь жить?! Она сжала кулаки и попыталась успокоиться. С трудом и не сразу, но это ей удалось. Она глубоко вздохнула, поднесла руки к лицу и принялась разглядывать их, словно увидела впервые в жизни. Пальцы целы, значит, она сможет драться. Соня потянулась к поясу, к тому месту, где в чеканных ножнах висел кинжал, но оружия при себе не нашла. Вот, звери! Она чуть не разрыдалась с новой силой и прижала трясущиеся руки к бедрам, пытаясь унять дрожь. Она гладила их, жалела, ласкала, словно маленьких несправедливо обиженных детей, благодаря богов за то, что не испытывает боли. Зато душа болела нестерпимо. Память жгло каленым железом, и девушка чувствовала, что долго этой пытки не выдержит. «Альрика продержалась день»,— услужливо подсказала память.

И тут она словно проснулась. Но ведь если ее наказали так же, с ней ничего не случилось! Над телом ее никто не измывался, хотя память и истекала кровью при воспоминании о пытках!

Медленно, осторожно, боясь опустить взгляд и увидеть вместо стройных ножек обгорелые кости, она потянулась рукой… Все дальше и дальше. Вскоре ей пришлось сесть… Она долго сидела, поначалу лишь робко ощупывая себя, потом обхватила колени руками, зажмурившись, уткнулась в них лицом и вновь заплакала, на этот раз от счастья.

В тот же день Разара покинула Похиолу. Как и накануне, ее сопровождала сотня Горзы, но такая забота мало волновала мать-настоятельницу. Все ее мысли занимал разговор с Лухи, который потряс ее до глубины души.

Что ни говори, а никому еще не доводилось услышать о себе то, что узнала она. Оказывается, она не человек! Или, вернее, не совсем человек, но именно поэтому она выше, сильнее прочих — обычных людей! Сердце ее наполнилось невыразимым восторгом. Почему же эту весть так долго скрывали от нее?! Как много она могла сделать, узнай о своем предназначении раньше!

Разара выглянула в окно кареты: вдали уже показались поросшие лесом северные отроги Граскааля. Это значит, что скоро она вернется домой, сможет хорошенько отдохнуть и осмыслить все заново.

Прошло время, и Соня пришла в себя. Она снова и снова возвращалась мыслями к тому, что произошло, и уже слегка оправилась от потрясения, когда дверь в ее камеру отворилась и в проеме появился Ханторек, на этот раз в сопровождении двух дюжих стражников. Девушка поняла, что прошлая их встреча не прошла для него даром. Первыми в камеру вошли стражники и остановились по бокам распахнутой двери. За ними следом прошествовал отец-настоятель и, выйдя чуть вперед, остановился. Он окинул девушку наглым взглядом, надменно кивнул и тут же, поморщившись, схватился рукой за горло.

— Что, горло болит? — участливо поинтересовалась девушка.

— Да,— просипел он.

— Хорошо,— удовлетворенно кивнула она.

Соня ехидно улыбнулась в ответ на скользнувший по ней злой взгляд, медленно встала и принялась ждать, когда же он скажет, зачем пришел. Ожидание не затянулось.

— Я пришел,— заговорил он напыщенно,— чтобы освободить тебя от твоих страхов и от дальнейших неприятностей.— С той памятной встречи, происшедшей здесь же, Соня не видела Ханторека и не разговаривала с ним, и теперь чувствовала, как при звуке его голоса неприятный холодок страха пробежал по спине.— Я пришел, чтобы позаботиться о тебе,— закончил отец-настоятель.

— Спаситель, значит? — Соня взяла себя в руки, окинула его снисходительным взглядом и улыбнулась, словно ребенку-идиоту.— А что, если я сейчас тебе, спасителю, штаны на макушку натяну и завяжу узлом на затылке?

Она угрожающе двинулась вперед, с удовлетворением отмечая, как, забыв об охране, стремительно отпрянул к двери отец-настоятель.

— Ах ты, сука! — злобно прошипел он, почувствовав себя в безопасности.— Все никак не угомонишься?!

— Заткнись и слушай! — оборвала его красотка.— Трус, слепленный из навоза! От тебя и несет-то как от кучи дерьма!

— Я вижу, ты так ничему и не научилась! — прорычал он уже из коридора,— Думаешь, это все? Легко отделалась?! Не слишком радуйся! Я уж постараюсь придумать для тебя еще что-нибудь веселенькое!

— Гораздо больше дурацких угроз меня страшит смрад из твоей пасти! Так что будь добр, избавь меня от своего присутствия.

Ханторек зарычал и щелкнул зубами, как упустивший добычу хорек.

— Если ты, навозная дрянь, еще хоть раз сунешься ко мне,— пригрозила она, не обращая внимания на ошалевших от их перепалки стражников и угрожающе подступая к отцу-настоятелю,— я задушу тебя!

Ханторек пустился было прочь, но, развернувшись, совершенно неожиданно ткнулся в широкую грудь Севера.

— Ты как сюда попал?! — взвизгнул он.

— Спустился по лестнице,— спокойно объяснил Вожак и обернулся, провожая насмешливо-удивленным взглядом рванувшегося к выходу отца-настоятеля.

Он покачал головой и направился дальше, жестом приказав охраннику не запирать. Когда он вошел, девушка уже вернулась к своей охапке соломы, но, почувствовав, что не одна, обернулась. Ярость переполняла ее, но даже она не смогла до конца изгнать душевной боли. К тому же слова Ханторека пробудили в ней страх, и сейчас она с возрастающим ужасом подумала: «Неужели это еще не конец?!» И хотя Север сохранял свое обычное спокойствие, ей, в ее состоянии, он неожиданно показался слишком жизнерадостным. Этакий сильный, благородный, уверенный в себе!

— А ты чего приперся?! — взвизгнула она фальцетом,— Убирайся! Хочешь узнать последние новости, догони этого вонючего мерзавца — он тебе все расскажет!

Север не стал спорить, спокойно развернулся и вышел.

— Главное, не противоречить женщине,— сказал он поджидавшему в коридоре охраннику.— Запирай.

— Далась же она тебе! Проку от нее не будет,— поворачивая ключ в замке, усмехнулся тот.

— Может, ты и прав,— явно думая о своем, рассеянно пробормотал Север и направился к выходу.

Глава вторая

Сотня Горзы сопроводила отряд до предгорий Граскааля и, сдав с рук на руки дозорам Вамматара, повернула обратно. Остаток пути проделали без приключений. Ворота Логова отворились, и карета, сопровождаемая десятью всадниками, прогрохотала колесами по плитам плаца и остановилась у дверей дворца.

Наблюдавший за ее возвращением Ханторек хищно ухмыльнулся. Сейчас его вызовут, чтобы сообщить последние новости. Он подождет денек, а перед отъездом в Немедию переговорит с Раза-рой насчет строптивой послушницы. Он в нетерпении заметался из угла в угол, пока не раздался долгожданный стук в дверь.

— Мать-настоятельница вернулась и желает видеть тебя,— объявил вошедший и тут же покинул комнату.

Ханторек не заставил себя упрашивать и пошел за ним, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Он надменно кивнул Халиме, с которой чуть не столкнулся в коридоре, и направился дальше. Она остановилась, недовольно посмотрела ему в спину и двинулась следом.

Когда она вошла в покои матери-настоятельницы, там уже были Ханторек и Север. Разара тут же начала говорить:

— Я собрала вас не просто так. Сегодня особенный день. Можно сказать, переломный день в жизни Логова. До сих пор мы в основном занимались лишь тем, что организовывали новые Следы. Это важно. Каждый из Следов уже обеспечил приток в наши ряды тысяч приверженцев возродившейся веры. К тому же Следы поставляют нам средства и послушников. Долгие годы в наших подземельях мы пытались вывести разумных животных и, хотя поставленной цели в полной мере добиться не удалось, получили ценных помощников. Не за горами тот час, когда мы начнем совершенствовать расу людей. Человек получит силу, которой не обладал доселе, и покорит наконец мир, по праву принадлежащий ему!

Смысла последней фразы Север не понял. С кем воевать, если мир и так принадлежит человеку? Говорят, в древние времена существовали и другие расы, но люди победили всех и без особой силы. Тем не менее Вожак промолчал, решив, что говорила мать-настоятельница, скорее всего, о странах, которые не признают их веру.

Разара обвела присутствующих внимательным взглядом.

— Вы спросите,— продолжила она,— что же должно измениться прямо сейчас? Я отвечу: Ордену нужно золото. Логову тоже нужно золото. Это наша первостепенная задача. Наши Следопыты тщательно собирают сведения обо всех крупных состояниях, хотя начнем мы и не с них. Сперва предстоит проверить на деле способности каждого.— Она помолчала.— Итак, золото. Эта задача для нас главная,— повторила она,— но не единственная. В Похиоле всерьез встревожены тем, что враги все чаще пытаются проникнуть в Логово. Наши Следопыты выявляют по всей Хайбории не только крупные состояния, но и наших убежденных противников.

— Мы передавим их! — с ненавистью прошипел Ханторек.

— Кого ты собрался давить, глупец? — взвилась Разара.— Перебить сотню-другую крикливых идиотов, чтобы те, кто поумнее, расползлись по норам? Те, кто думает головой, а говорит шепотом?!

Она бросила на него столь яростный взгляд, что отец-настоятель тут же прикусил язык, вовремя сообразив, что злость Разары вызвана не его словами, а тем, что он посмел прервать ее речь.

— Так что работы хватит всем,— продолжила Разара, когда убедилась, что до Ханторека дошло, кто в этой комнате говорит, а кто слушает.— Мы должны повсюду разослать своих людей, выявить всех до последнего, и вот тогда и только тогда настанет время говорить о том, кого давить, а кого, быть может, и не трогать до поры до времени! Конечно, нам понадобятся помощники, и первых из них я привезла с собой.

Мать-настоятельница нагнулась и подняла с пола небольшую клетку, сквозь частые прутья которой ничего нельзя было рассмотреть. Разара поставила клетку на стол, откинула плетеную крышку, и оттуда показались длинные черные усы, затем черная бусинка носа, а следом за ней и любопытная крысиная мордочка. Север невольно улыбнулся и протянул руку к клетке.

— Можно? — спросил он, обернувшись к Разаре.

— Если она признает тебя,— ответила та.

Вожак кивнул и подошел к столу.

— Ну? Пойдешь ко мне? — спросил он.

Над краем клетки появились когтистые лапки, и усы пощекотали ладонь воина. Блестящий нос ткнулся в палец, и зверек взобрался на руку. Голый розовый хвост свесился с края ладони.

— Ф-фу! — брезгливо сморщившись, фыркнула Халима, крыса мгновенно развернулась и, встав на задние лапы, уставилась на молодую женщину.

— Напрасно ты так,— укоризненно заметила Разара.— Они наши помощники, и скоро их станет много.

— Так, значит, мне не показалось,— заметил Север.

— Не показалось,— подтвердила мать-настоятельница.— Это первый опыт, и, если разумные особи смогут давать разумное потомство, их станет еще больше. Они сильно облегчат нашу задачу: проберутся куда угодно, услышат и увидят все, что нужно.

— И когда? — спросил Север, гладя пальцем черную шерстку на спине зверька.

— Со дня на день,— коротко ответила Разара.— Ты возьмешь ее к себе,— обратилась она к настоятельнице,— и проследишь, чтобы с ней ничего не случилось.

— Она что же, так и останется в этой коробочке? — спросила Халима.— Я не люблю крыс,— тут же добавила она, заметив кривую ухмылку Севера,— но понимаю, что и звери должны жить в нормальных условиях.

— Нет, конечно,— ответила Разара.— Клетку для нее уже готовят. Тебе останется только кормить ее и присматривать за ней. Когда крысята подрастут, вместе с мамашей обучишь их, как до сих пор обучала Вестниц.

— А что, кстати, с ними? — поинтересовалась гирканка.

— Ближе к концу лета нам пришлют выволок,— ответила мать-настоятельница.

Ханторек слушал и смотрел то на одного из говоривших, то на другого, и в душе у него закипала злость. Злость на Севера, которому непонятно почему сходит с рук решительно все. Злость на Халиму, быть может, особенно сильная именно оттого, что он сам отверг ее, а она не простила обиды. И, наконец, злость на мать-настоятельницу, которая завела себе любимчиков, а он — увы! — к ним не относится. «Ну ничего,— подумал он,— настанет день, и все вы у меня еще попляшете!

Вот только разделаюсь с шадизарской девкой!»

Халима стояла у окна и смотрела вслед уходившему по дорожке парка Северу. Она заметила, что в последнее время мысли об этом мужчине настигают ее все чаще, но, что самое главное, у нее нет сил бороться ними. Впрочем, она невесело усмехнулась, и желания тоже.

Близился вечер. Они только что расстались, покинув мать-настоятельницу, а его образ все никак не шел у нее из головы. Высокий, хотя по сравнению с гигантом Кучулугом и не казался великаном, необыкновенно могучий… Воин. Именно такой, каким она всегда представляла себе настоящего мужчину.

Халима зажмурилась, как сытая кошка, и в тот же миг в дверь постучали. Она недовольно обернулась на стук. Дверь отворилась, и вошел послушник, неся в руках огромную, чуть не в полстола, клетку, а следом — еще один с небольшой плетенкой в руках.

— Мать-настоятельница велела все это принести к тебе,— сказал первый послушник.— Куда поставить?

— На стол!

Халима коротко махнула рукой и отвернулась к окну. Почти сразу дверь хлопнула снова, и девушка вновь осталась одна. Она закрыла глаза, и услужливая память тут же воскресила перед мысленным взором облик могучего воина. Ей представилось вдруг, что он спешит к ней на свидание, входит во дворец, поднимается по лестнице… Идет по коридору… Подходит к двери, открывает ее.

Сердце красавицы бешено заколотилось в груди, когда она услышала вдруг, что дверь и впрямь отворилась. Человек медленно вошел, закрыл ее за собой и задвинул засов. Кучулуг… Злые слезы брызнули из глаз, но Халима не открыла их, словно боялась разрушить мечту, все еще туманившую взор. Она даже не пошевелилась, просто продолжала стоять и слушать, как он подкрадывается к ней сзади.

У нее дыхание перехватило от одной только мысли, что на месте Кучулуга мог оказаться Север. Халима запрокинула голову, и гирканец начал покрывать поцелуями ее высокую шею, точеные плечи.

— Ты плачешь, любимая? — неожиданно нежно прошептал он, поворачивая девушку лицом к себе.

Прежде он никогда не говорил таких слов, и это так не походило на Кучулуга, что ее затрясло от возбуждения. Дрожащими руками она принялась срывать с него одежду, желая только одного: чтобы все произошло как можно быстрее, пока не рассеялась иллюзия.

То ли что-то изменилось в самом гирканце, то ли заметная перемена отношений так подействовала на него, но сегодня он вел себя не как обычно. Он стал мягче и нежнее, что еще больше взволновало Халиму. Она стонала объятиях Кучулуга, хотя видела перед собой Севера, но даже это не охлаждало ее, а наоборот, добавляло остроты ощущениям. Она и представить не могла, что и Ханторек когда-то представлял на ее месте Соню.

Под утро они успокоились.

Халима лежала на смятых простынях и думала о том, что после сегодняшней ночи не угомонится до тех пор, пока рядом с ней вместо гирканца не окажется Север. И Кучулуг поможет ей в этом…

Если бы тот, к кому так пренебрежительно относилась девушка, мог прочесть ее мысли, он тут же свернул бы на сторону ее хорошенькую головку. Но он ни о чем не догадывался, и его грубая душа ревела от дикого восторга, потому что он наконец-то почувствовал, что провел ночь с любящей женщиной, а не просто с человеческой самкой, удовлетворяющей похоть.

Как ни странно, оба к утру поняли, что влюбились. Только Кучулуг полюбил ту, которую обнимал, а Халима того, о ком мечтала. Но об этом знала только она.

Свою вторую ночь в темнице Соня провела не в пример лучше первой, хотя бы потому, что знала: она жива и здорова. По крайней мере, тело ее здорово. Девушку по-прежнему мучил вопрос о том, что же они с ней сделали.

Она прекрасно помнила лопавшуюся кожу на ногах и запах горящей плоти. Даже сейчас стоило подумать об этом, как она ощущала жар пламени и дикую боль, скрутившую тело.

Шумно выдохнув, она встала. В коридоре послышались шаги, и пленница невольно насторожилась. Как она устала от этих шагов за дверью темницы, от постоянного страха за себя и мыслей о том, что ждет ее завтра. Сегодня… Сейчас!

Дверь отворилась, и в камеру вошел Север. Подняв голову, Соня с вызовом посмотрела на него.

— Я же велела тебе убираться,— прожигая его взглядом, напомнила девушка.— Или ты забыл?

— Как же, помню,— Север едва заметно кивнул,— Но прошла ночь. Я надеялся, что ты переменишь решение. Я хочу поговорить с тобой.

— Неплохо бы узнать, хочу ли этого я,— язвительно заметила девушка.— А у меня нет ни малейшего желания. Убирайся!

— Ну уж нет! Я пришел говорить с тобой и буду говорить, нравится это тебе или не нравится!

— О, боги! — взмолилась Соня.— За что мне такое наказание?!

Она обернулась к Северу, готовая выплеснуть ему в лицо все, что накопилось на душе, но, когда взгляды их встретились, руки девушки безвольно опустились, и голова поникла. Долго копившаяся злость мгновенно исчезла, оставив после себя неприятную пустоту.

— Говори,— устало вздохнула она.

— Посмотри мне в глаза,— попросил он.

— Да?! — вскинулась она с новой силой.— Может, еще поцеловать тебя, дорогой?

— Мне нравится твоя откровенность,— усмехнулся Север,— да и мысль, признаюсь, хороша. Но это после. Сначала дело.

— Ах, ты…— прошипела Соня, и щеки ее вспыхнули.

— Успокойся.— Вожак взял ее за плечи и тихонько встряхнул.— Я просто хочу, чтобы ты не только услышала, но и поняла все, что я скажу тебе.

— Хорошо,— неожиданно согласилась девушка,— говори. Только не стоит убеждать меня, что

Разара мне как мать, Халима как сестра, ну и так далее.

— Да я не собирался даже упоминать о них,— удивился Север.— С чего ты взяла?

— О чем же тогда?

— Да о тебе! О ком же еще? Ты должна выжить. Я хочу этого,— добавил он чуть тише.

— Неужели? С чего это вдруг такая трогательная забота?

— Ну,— он пожал могучими плечами,— у меня есть свой интерес.

— Какой это?

— Мне давно подыскивают напарницу…

— Напарницу? — перебила его девушка, впервые позабыв о раздражении.

— Именно,— подтвердил Вожак.— Мать-настоятельница считает, что мужчина и женщина составляют идеальную пару для предстоящих дел, но ты — первая, кто, по ее мнению, равен мне.

— Ого! — усмехнулась Соня,— Какого ты высокого о себе мнения!

— Я ведь сказал: по ее мнению,— мягко поправил девушку Север,— а не по моему.

— Ну, надеюсь, ты хоть не обиделся? — Она ехидно улыбнулась.

— Да нет, шути на здоровье,— в тон ей отозвался Север и тут же посерьезнел.— До сих пор я работал один, но вчера мать-настоятельница вернулась из Похиолы, и, судя по ее рассказу, нас ожидают бурные времена. Это значит, что мне недолго оставаться одному, и я хочу, чтобы моим напарником стала ты.

— Он хочет! — опять вспылила Соня.— А у меня ты спросил?!

Она явно стремилась хоть на ком-то сорвать накопившуюся злость.

— Вот я и спрашиваю.

Девушка вздрогнула и так растерянно посмотрела на него, что ему даже показалась: она не выдержит и расплачется.

— Ты не говори пока ничего,— поспешил добавить он, поняв, что она наконец-то начала воспринимать его слова всерьез,— просто послушай, что я расскажу. Не хочу пугать тебя, но скажу прямо: дела твои плохи. Ханторек продолжает настаивать на твоей казни, а Халима хоть и защищает тебя на словах, но я ей не слишком верю. Мать-настоятельница не говорит ни «да», ни «нет», но, похоже, до крайности раздражена твоим непокорством.

— Видно, песенка моя спета,— невесело усмехнулась Соня.

— Согласись,— попросил Север,— и я попробую отстоять тебя.

— А если нет, так, значит, нет?! — вспылила Соня, и Вожак сокрушенно покачал головой: ну что за характер!

— Да пойми ты наконец! — повысил он голос.— Если ты говоришь «да», то я знаю, какие доводы мне привести, а если «нет», то понятия не имею, как убедить мать-настоятельницу сохранить жизнь послушнице, от которой вреда больше, чем пользы! Ну?!

— Да-а-а!!! — рявкнула она.

— Вот и прекрасно,— спокойно сказал Север.

Он коротко кивнул девушке и вышел. Прямо из подвала Вожак поднялся к матери-настоятельнице, но, когда вошел, понял, что время для визита выбрал не совсем удачное. Разара беседовала с Хантореком.

— Прошу прощения.— Север остановился на пороге,— Я не знал, что не вовремя.

— Нет, нет, Север. Останься,— ответила Разара.— Отцу-настоятелю пора. Карета давно ждет его.

— Все-таки я могу надеяться? — начал было тот, но договорить так и не успел.

— Ты все узнаешь, когда вернешься,— грозно возвысив голос, произнесла мать-настоятельница таким тоном, что любой бы понял: настаивать бессмысленно.

Однако Ханторек, видимо, не считал себя «любым». Он открыл рот, явно намереваясь продолжить спор, когда мать-настоятельница, потеряв остатки терпения, гаркнула: «Карета ждет!!!» — и указала рукой на окно. Отец-настоятель осекся и, посмотрев на Разару, сообразил, что если сейчас не выйдет в дверь, то через мгновение вылетит в окно. Проглотив раздражение, он молча поклонился и вышел. Север изумленно смотрел на Владычицу. Никогда еще ему не приходилось видеть ее в таком состоянии: лицо пунцовое от гнева, глаза горят, руки мелко трясутся.

Вожак налил в кубок вина и подошел к ней.

— Возьми, Владычица,— сказал он.— Тебе надо успокоиться.

Она кивнула, принимая кубок, и некоторое время задумчиво стояла, потягивая вино маленькими глотками. Север остановился рядом. Карета с гербом Волчицы на дверях двинулась вперед в сопровождении на сей раз двух десятков всадников, вооруженных арбалетами. Вожак подумал, что, окажись у них в тот раз не два, а десять арбалетов, они, возможно, сумели бы отбиться.

— Ханторек стал просто невыносим,— заявила мать-настоятельница, когда карета скрылась за воротами Логова.— Сегодня я вдруг поймала себя на дикой мысли: а не перестал ли он вообще понимать человеческую речь?

— Стал? — Север усмехнулся.— Да он всегда был невыносимым! Просто раньше действовал исподтишка, а теперь открыто. Быть может, почувствовал силу? — Он вопросительно посмотрел на Разару.— Впрочем, ты права. Он и в самом деле изменился.

— Да, да,— поспешно согласилась мать-настоятельница.— Если так пойдет и дальше…

Она не закончила мысль, но Север и так все понял.

— Я ведь предупреждал тебя,— напомнил он,— что Ханторек меняется. Помнишь? Голос. Бритые уши, а теперь и этот отвратительный запах изо рта… Словно он разлагается изнутри.

— Я заметила,— рассеянно кивнула мать-настоятельница и вдруг повернулась к Северу: — Ты представляешь, он потребовал, чтобы шадизарскую строптивицу принесли в жертву. Говоря по правде, я и сама склоняюсь к тому же, но что за спешка? И потом… Требовать у меня!..— Она покачала головой.

— Ну, на этот вопрос я, пожалуй, могу ответить без труда.— Север усмехнулся.— Вчера он получил очередной отказ…

— Тогда понятно,— кивнула Владычица.— Так ты, значит, слышал их разговор?

— Нет, я спустился к самому его окончанию, но о том, что произошло, могу судить по тому, что сполна досталось и мне тоже.

— Понятно,— едва заметно улыбнулась Разара.— Кстати, ты сам-то зачем ко мне пожаловал?

— Да по тому же поводу, только вот чувствую, что не вовремя,— усмехнулся Север.

— Да нет, ничего,— возразила она и вопросительно посмотрела на Вожака, ожидая его разъяснений.

— Да в общем-то все просто. Я пришел, чтобы поинтересоваться судьбой пленницы.

— Не знаю,— солгала мать-настоятельница.— Чем дальше, тем больше убеждаюсь я в ее непослушании. Быть может, Ханторек и прав, настаивая на своем. Плохо то, что Лухи узнала о пленнице больше, чем следовало, и считает, что я все-таки должна использовать ее.— Она посмотрела Северу в глаза.— Скажи мне честно: ты и в самом деле считаешь, что она может стать нашей сторонницей?

— Не сомневаюсь в этом,— твердо ответил Вожак.— Если не возражаешь, я объясню.

— Ну что ж, я готова выслушать тебя,— кивнула Разара.

— Все очень просто,— начал Север.— Сперва она мстила за погибших друзей, потом за покончившую с собой подругу. Это не более чем нормальные человеческие чувства.

— Слишком сильные,— заметила Разара.

— Быть может,— согласился Север.— Но что же из того?

— Чувства надо уметь скрывать,— сказала она и осеклась, припомнив, как ее только что довел Ханторек.

— Возможно,— вновь не стал спорить Вожак, сделав вид, что ничего не заметил,— но сдержанности можно научить. Преданности не научишь.

Сказав это, он замолчал, но теперь уже мать-настоятельница удивленно смотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Мысль проста. Ни на кого из послушников положиться нельзя. Все они могут просто сбежать на первом же задании. Но если и нет, я почти уверен, что никто из них не станет прикрывать нас, когда попадется. Но самое главное — никого из них я не смогу обвинить в предательстве, ведь нее они здесь вопреки своим желаниям.

— Что это ты говоришь? — негодующе воскликнула мать-настоятельница.— Они рабы, а раб должен исполнять волю своего хозяина!

— Именно это я и имею в виду,— согласился Север, окончательно сбив ее с толку.— Предать можно только друга, и такое случается не редко. Но верный раб — явление и вовсе исключительное.

— Значит, все-таки…

— Да,— кивнул Север,— такое встречается, но очень редко и всегда подразумевает особые отношения между рабом и господином: любовь или некое подобие дружбы.

— Так ты считаешь, что все наши усилия обречены на провал? — задумчиво спросила она.

— Не обязательно,— поспешил успокоить ее Север.— Если они почувствуют, что нужны, что здесь их ждут и готовы в случае неудачи прийти на помощь, даже вытащить из беды, что они не рабы, а делают дело, в которое верят… Вот тогда они не предадут! По крайней мере, большинство из них.

— Но ты ведь только что говорил, что предать…

— У них появится, что предавать, а это уже немало! — воскликнул Вожак.

Мать-настоятельница недоверчиво покачала головой и отошла к столу. Похоже, до сих пор она об этом не думала.

— Ты знаешь, в твоих словах что-то есть… Но почему ты мне прежде об этом ничего не говорил?

— Да я только об этом и говорю уже несколько лет.— Север усмехнулся.— Начать хотя бы с того, что мы отбираем послушников настолько жестоко, что с самого начала даже выживших отпугиваем от себя и тем самым порождаем у них мысли о побеге!

— Да, ты говорил об этом,— согласилась она,— но… Я подумаю… Но давай вернемся к Соне. Насколько я поняла, ей ты склонен доверять.

— Верно.

— Позволь спросить, почему?

— Начнем с послушников,— сказал Север,— Все они видели, что произошло с Альрикой.

— С этой бритункой? — уточнила Разара.

— Именно. Они повздыхали, покачали головами, пособолезновали Соне и разошлись. Кто они? Сдержанные или равнодушные? Если первое, хорошо, но если второе… На равнодушного нельзя положиться в бою. Он подведет. И уж в любом случае смерть новенькой не заставила их сильнее полюбить Логово.

— Ну а Соня? — недовольно поморщившись, спросила Разара.

— Она не смирилась со смертью друзей, не скрывала своего желания бежать. Все это мы знаем. Она испугалась, когда я объяснил ей, куда завела ее собственная несдержанность. И это тоже нормально! Ничего не страшатся только дураки. Они и гибнут первыми. Но когда погибла ее подруга, она вновь не сдержалась!

— И это плохо! — воскликнула Разара.

— Плохо, да, но это нормально! И мы сами во многом виноваты. Мы словно специально подталкивали ее к такому шагу! И я ничего не мог поделать — почти все время находился в разъездах…— Он помолчал и вздохнул, прежде чем вновь заговорить.— Не подумай, что я оправдываюсь. Основная вина все равно на мне. Мне следовало бросить все дела и заняться ею лично, а я даже не подумал об этом.

— Я ценю,— Разара усмехнулась,— что ты не упоминаешь о том, что я просто не оставила тебе такой возможности.

— Не имеет значения,— Север упрямо мотнул головой,— я ведь даже не попытался убедить тебя.

— Что ж, может, ты и прав. Тонкая работа требует кропотливости. Будем считать, что все мы виноваты. Что дальше?

— Что дальше…— задумчиво повторил Вожак.— Соня несдержанна и неравнодушна. Первое преодолимо — об этом мы уже говорили. А за второе я готов простить ей все, что угодно. К тому же ее и учить-то ничему не нужно.

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

— Беда в том, что все в Логове словно договорились доказать ей, что жизнь — штука непростая. Боюсь, если мы ее сейчас вернем к послушникам, то к добру это не приведет.

— Чего ты опасаешься?

— В одиночку она бежать уже пробовала и знает, что это невозможно,— начал он рассуждать вслух.— Остается подговорить остальных послушников, перебить стражу, захватить коней и бежать всем сразу.

— У нее ничего не получится,— уверенно возразила мать-настоятельница.

— Только потому, что мы знаем, чего ждать! — отрезал Вожак.— А так бы непременно получилось. Она девушка умная. Так что не сомневайся.

— М-да…

— Впрочем, мы можем избежать неприятностей,— сообщил Север и после паузы добавил: — Я и хотел предложить, как это сделать.

— Говори! — кивнула она.

— Освободи меня от всех дел и дай сроку в две луны. Я увезу девушку из Логова в уединенное место и постараюсь привлечь на нашу сторону. Если мне это удастся, то ты сама говорила, что лучшей напарницы мне не найти. Уже осенью ты сможешь поручить нам любое дело.

— Звучит заманчиво… А ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Я уверен, что если она примет наши цели, то должно произойти нечто очень серьезное, чтобы вновь отвратить ее. А это уже зависит только от нас.

— Что ж, наверное, ты прав,— медленно проговорила Владычица.— Если только она не сбежит до того, как ты добьешься от нее понимания.

— Я возьму с нее слово.

— Ты веришь людям на слово? — удивилась Разара.

— Если разрешишь, возьму для подстраховки Вулофа с Вилвой.

— Ты считаешь, что этого хватит?

— Вполне.

— Что ж, будь по-твоему. Ты получишь двух волков, две луны и одну пленницу,— разрешила мать-настоятельница, весьма довольная тем, что все так удачно получилось.

Ей даже не пришлось менять своего решения. Она ведь склонялась к тому, чтобы принести пленницу в жертву и имела неосторожность обмолвиться об этом в разговоре с Халимой. Теперь же все выглядит так, что она просто позволила себя уговорить! Зато если все получится, она к нужному времени окажется во всеоружии.

— Остается еще один вопрос,— заговорил Север, оторвав мать-настоятельницу от приятных мыслей.— Кто заменит меня в Логове?

— Чем тебе не подходит Кучулуг? — удивилась Разара.— Или затаил на него обиду?

— Обида здесь ни при чем,— возразил Вожак.— Он пожелал оспорить мое первенство, и это нормально, но когда я вспоминаю, во что он превратил лицо девушки, мне становится не по себе.

— Об этом не беспокойся,— заверила его мать-настоятельница,— уж я позабочусь о том, чтобы он не только себе такого не позволял, но и за другими присматривал.

— Тогда все складывается как нельзя лучше. Мне остается только пожелать себе удачи,— он улыбнулся,— потому что осуществить то, о чем мы с тобой говорили, наверняка окажется гораздо сложнее.

— Ну что ж,— улыбнулась ему Разара,— удачи тебе, Вожак. Когда думаешь ехать?

— Завтра же и отправлюсь.

Утро следующего дня выдалось солнечным, к чему, впрочем, уже успели привыкнуть. За всю весну и начало лета не прошло ни одного дождя. Лишь изредка облака затягивали небо, да и то в основном по ночам. Солнце с каждым днем поднималось все выше и грело все сильнее. О том, что здесь Граскааль, а не Карпаши, напоминали разве что только ели да вековые сосны.

Соня, выйдя из дворца, сладко потянулась всем телом, подставив лицо жаркому солнцу.

— Постоим немного? — попросила девушка и, подумав, добавила: — Хорошо…

— Да ты никак с жизнью прощаешься,— хмыкнул Север, останавливаясь.

— Не прощаюсь,— она нахмурилась и посмотрела на него исподлобья,— а здороваюсь!

— С чего бы это?

— Так мне ведь Ханторек пообещал, что это только начало.

— Приятный он человек, верно? — насмешливо спросил Север, и Соня возмущенно фыркнула в ответ, а он, не смутившись, закончил мысль: — Держаться вот только от него надо подальше.

— Верно,— ответила она,— и желательно с наветренной стороны.

Теперь уже Вожак хмыкнул и покачал головой.

Дверь дворца отворилась, и вышел послушник, который, брезгливо морщась, что-то нес в вытянутых руках. Он увидел Соню, Севера и кивнул им, намереваясь пройти мимо.

— Что это у тебя? — поинтересовалась она.

— Крыса, которую привезла мать-настоятельница, принесла потомство да померла,— сообщил он.— Нергал ее знает от чего. Крысят родилось всего три. Один вон совсем слабый. Настоятельница велела утопить его.

— Ну-ка, покажи!

Соня дотронулась до руки парня и заглянула ему в ладони. Рядом с окровавленным черным трупом матери шевелился крошечный крысенок, голый и большеголовый. Он неуклюже крутил головой, пытаясь открытым беззубым ртом нашарить сосок. Соня не знала, что на нее нашло. Слезы подкатили к глазам, и рука сама потянулась вперед. Быть может, избежав неминуемой смерти, она хотела отдать долг — спасти кого-нибудь?

— Дай его мне,— тихо попросила девушка.

— Не могу, Соня.— На лице парня появилось виноватое выражение.— Халима велела утопить его, и если я ослушаюсь, мне не поздоровится.

— Ну, об этом не беспокойся,— вмешался Север.— Скажешь, что я забрал крысенка с разрешения матери-настоятельницы.

— А она разрешила?

— Экий ты недоверчивый,— ухмыльнулся Вожак.— Похоже, Халима сильно запугала тебя.

— Верно,— кивнул юноша.

— Не разрешила, так разрешит,— заверил его Вожак.— Хочешь убедиться, идем с нами. Бери,— кивнул он Соне.

Девушка взяла из рук послушника маленькое тельце и попыталась согреть его. Она почувствовала, как бьется в руке чужая жизнь, и подумала: что бы там ни сказала мать-настоятельница, она не позволит ее уничтожить.

— Ты подожди нас здесь,— велел Вожак послушнику, когда они добрались до места, без стука толкнул дверь и вошел внутрь.

Соня остановилась у порога, но Север, обернувшись, сказал:

— Подожди-ка и ты вместе с ним. Я думаю, так получится быстрее.

Соня, казалось, не слышала его. Все ее внимание занимал маленький чуть теплый комок, беспомощно барахтавшийся в ладони. Неожиданно дверь отворилась, и Север, взяв девушку за руку, втянул ее в комнату.

— Зачем он тебе? — услышала Соня.— Он все равно не выживет.

— Может быть,— ответила Соня,— но я хочу попытаться.— Она перевела взгляд на мать-настоятельницу.— Вожак хочет,— она кивнула в сторону Севера,— чтобы я жила в Логове добровольно. Оставь мне крысенка, и я попробую…

Некоторое время обе не отрываясь смотрели друг другу в глаза, пока наконец Разара не вздохнула.

— Не понимаю, зачем это тебе? — недовольно проворчала она, пожимая худыми плечами, но Север понял, что она уже сдалась и просто не знает, как признаться в этом.

— Мир не терпит пустоты,— пришел он на помощь девушке.— Горбун зачастую отличается недюжинной силой, слепой — повышенной чувствительностью, а слабый телом почти всегда оказывается силен духом и умен.

— Что ж, будь по-твоему,— подумав, согласилась она.— И что ты теперь собираешься делать с ним?

— Выкормлю,— ответила Соня и осеклась.

— Вот именно,— улыбнулась мать-настоятельница, подошла к шкафу, открыла дверцу и взяла с полки небольшую фляжку.— Будешь поить его вот этим. Здесь месячная норма. Первые три дня придется кормить его дюжину раз по три капли. Каждый третий день число кормлений уменьшается на один, и каждый день порция увеличивается вдвое. Справишься?

— Чего проще? — ответила Соня забирая из рук Разары фляжку.

Девушка вышла из комнаты, и Север поманил послушника.

— Скажешь Халиме, что я разрешила,— сказала парню мать-настоятельница.— Иди.

Север быстро нагнал Соню.

— Ты куда? — поинтересовался он.

— К себе,— удивленно ответила девушка.

— Смотри-ка,— поддразнил он,— у тебя здесь и дом появился.

— Глаза б мои его не видели,— беззлобно огрызнулась она.

Они не видели, что из окон дворца за ними следили внимательные глаза. Халима стояла у окна и наблюдала за мужчиной и женщиной, идущими по парку. Кучулуг покинул ее на заре и ушел заниматься с послушниками, а она осталась одна. Работа уже не приносила ей прежнего успокоения. Тревожные мысли ни на миг не оставляли ее. Настоятельница вдруг подумала, что все началось с приходом рыжей воровки, которая словно перевернула всю жизнь Логова. Ханторек отверг ее, она, в свою очередь, сошлась с Кучулугом, потом влюбилась в Севера, а он… А он идет сейчас по парку с этой дрянью и чувствует себя прекрасно! Быть может, неприступный Север влюбился в послушницу? Шадизарская шлюха красива — Халима никогда не отрицала этого. Неужели дрогнуло суровое сердце благородного воина?

«Нет, не может быть! — попыталась убедить она себя.— Северу нужно нечто большее, чем просто красота».

Настоятельница вздохнула и взглянула на книгу, которую похитила из комнаты Севера. Халима отошла от окна, поднесла томик к глазам, и тот словно сам раскрылся на одной из страниц.

Она прочла случайно попавшиеся на глаза строчки и задумалась. Это что — слепая игра случая? Всего несколько ничего не значащих фраз, но Халима с первого взгляда узнала в них характеры Севера и рыжей шлюхи! Ее глаза пробежали еще несколько строк — то же самое. Сила и красота… Лед и пламя…

Халима отшвырнула книгу, и та, завертевшись в воздухе, перелетела через комнату, упала на диван и закрылась. Гирканка с трудом подавила желание разорвать томик в клочья. Чтобы побороть искушение, она отвернулась и вновь подошла к окну, но тут же, будто книга позвала ее, бросилась к дивану, схватила ее и принялась лихорадочно перелистывать страницы, пока не отыскала нужную.

Вот оно! Король! Мудрый правитель, благородный государь, могучий воин — не такими ли описывают королей древние, полузабытые предания? Но ведь все это можно сказать и о Севере! Она вновь схватила томик и прочла:

Что за острова? Точно так же, как не сомневалась она в прежних своих озарениях, не усомнилась и в этом — Север родом с каких-то островов. Что за острова? Халима хорошо знала мир, в котором жила, и попыталась угадать, откуда родом Вожак.

Один за другим она перебрала в памяти все известные ей острова, но ни на одном так и не остановилась. Острова Вилайета никак не подходили — все они пустынны, если не считать нескольких жалких рыбацких деревушек. На Сиптаху никто не суется из-за близости к Стигии. Черный до сих пор хранит свои мрачные тайны, но делать там нечего. Барахтаны? Она усмехнулась. Ну нет. Легче представить козу под седлом, чем благородного Севера беспощадным пиратом. К тому же в стихах говорится о Темном Властелине.

Ни о чем подобном ей даже слышать прежде не приходилось. Впрочем, вполне может статься, что это лишь образ… Нет, и это не подходит. В Хайбории сейчас только один человек представляет собой реальную силу, которая рвется к власти над миром — Горм! Но Темный Властелин… Она поморщилась. Горм — всего лишь дикарь, за которым идут остальные дикари. Его цель разрушать и убивать. И рано или поздно он пройдет по миру, сея разрушения и смерть, пока не захлебнется в крови жертв или не погибнет сам и не погубит своих соратников.

Тут Халима остановилась, почувствовав, что потеряла нить рассуждений. Или наоборот, обрела? О чем это она? Ах, да. Темный Властелин. Что ж, быть может, кто-то и управляет стихиями, но если даже и так, она об этом ничего не знает.

Дверь комнаты закрылась, и Соня внимательно посмотрела по сторонам. Все вроде бы осталось на своих местах. Впрочем, что же могло измениться? Север стоял у двери, и девушка наконец обернулась к нему:

— Ну и что теперь?

— Думаю, для начала стоит покормить твоего питомца,— посоветовал Вожак.— Смотри, он уже не шевелится.

— Ах, чтоб тебя…— пробормотала девушка.

Она засуетилась, положила крысенка на подушку, поставила на стол фляжку, выдернула из нее затычку и замерла.

— Да как же я ему три капли-то дам?

— Уж постарайся.— Север пожал плечами.— Капни в рот, а после что-нибудь придумаем.

Девушка недоверчиво посмотрела на него, но он кивнул ободряюще. Она взяла крысенка в руку и, осторожно наклонив фляжку, капнула в рот, который оказался едва ли не меньше упавшей в него капли. Через мгновение тельце дернулось, язычок шевельнулся, и Соня уронила в открытый рот вторую каплю. Челюсти сомкнулись, язычок облизал губы. После третьей капли шевельнулись лапки, а рот принялся искать сосок.

— Может, еще капнуть? — задумчиво произнесла Соня.

— Думаю, не стоит.— Север покачал головой.— Ты его покормила, он ожил. Посмотрим, что будет дальше.

Соня кивнула, заткнула фляжку и повернулась к Вожаку.

— Ну и что теперь? — повторила она вопрос.

— Сейчас нам принесут поесть…— начал было он.

— Да я не об этом,— поморщившись, оборвала его девушка.— Что меня ждет вообще?

— Во-первых, расслабься,— посоветовал он,— и отдай крысенка. Раздавишь.— Он взял из рук девушки беспомощное тельце и уселся на вторую кровать, напротив.— Теперь избавься от воспоминаний. Они лишь отвлекают тебя, не дают сосредоточиться.

— Не так это просто,— мрачно возразила она.

— Попытайся,— попросил Север.— Хотя бы на время нашего разговора, а то ты похожа на него.— Он кивнул на притихшего в ладони зверька.

— Ах, ты!..— Соня задохнулась от возмущения.

— Вот видишь,— заметил он с мягкой укоризной.— Он хочет есть и вслепую ищет сосок матери. Тебя обидели, и ты рвешься в бой, вместо того чтобы выяснить, кто повинен в твоем несчастье. Кстати, не мешало бы подумать о том, как отплатить обидчику и, наконец, выбрать подходящее время для ответа.

Он посмотрел на нее, но девушка молчала.

— Я понимаю, тобой руководили чувства, но, согласись, не стоит рисковать жизнью понапрасну. А для этого запомни на будущее простое правило: попав в безвыходное положение, постарайся выиграть время.

— Ладно, не беспокойся,— наконец заговорила она.— Мне уже надоело изображать мишень для Халимы, Ханторека, Кучулуга, наставников — для всех!

Север с сомнением покачал головой:

— Что-то мне не верится, что ты сумеешь держать себя в руках.

Соня смерила его гневным взглядом, но вдруг успокоилась.

— Наверное, ты прав,— со вздохом согласилась она,— но обещаю, что постараюсь.

Дверь отворилась, и в комнату вошли послушники с подносами. Под суровым взглядом Вожака они переставили блюда, кувшины и кубки на стол и вышли, не проронив ни слова. Соня не хотела есть, но, увидев еду, поняла, что голодна, и пододвинула к себе жаркое.

— Не торопись,— посоветовал он,— но учти, что остаток дня мы проведем в седлах.

— Это еще зачем? — перестав жевать, поинтересовалась девушка.

— Ты ешь,— едва заметно улыбнулся Север.— Я ведь тоже подумал о том, что тебе вряд ли удастся просто сделать вид, что ничего не произошло. Да и другие не забудут об этом. Так что после обеда мы с тобой уезжаем.

— Куда? — спросила она, вновь принимаясь за жаркое.

— Есть у меня в горах местечко, о котором не знает никто,— ответил он.— Там мы проведем вдвоем две луны.

— Ты что это задумал, Вожак?! — насторожилась красавица и подозрительно взглянула на него.

— Ты ешь, ешь! — снова улыбнулся он.— А заодно постарайся понять: если бы я замыслил то, о чем подумала ты, то лучшего места, чем Логово, для этого и не подберешь.

— Ну извини,— проворчала она.

— Да ничего,— снисходительно кивнул он,— но ты должна дать мне слово, что, пока мы не вернемся, не попытаешься бежать.

— Это еще зачем? — снова насторожилась она, прерывая трапезу.

Соня уже покончила с мясом и теперь взялась за фрукты.

— Просто для моего спокойствия,— терпеливо объяснил Север.— Я ведь знаю, что если ты пообещаешь, то не побежишь. Ну? Что скажешь?

Она зыркнула на него исподлобья и нехотя пробубнила:

— Ладно. Не побегу.

— Вот и славно! — С нарочитым восторгом воскликнул он.— Прямо гора с плеч.

— А вот этого не надо! — разъярилась девушка.

— Хорошо, не буду,— согласился он и посерьезнел.— Если все пройдет гладко, то приказывать тебе смогут только я и мать-настоятельница. Я это говорю лишь для того, чтобы ты поняла: если мы с тобой найдем общий язык, ни Ханторек, ни Кучулуг не посмеют и пальцем прикоснуться к тебе.

— Что-то я не очень верю…

— Мне?

— Твоим словам.

— Ну и ладно,— неожиданно легкомысленно отмахнулся Север.— Ни к чему тропить события. Да и поздно уже спорить — кони ждут.

От неожиданности Соня опешила:

— Так скоро?

— Если ты против, мы можем остаться.

— Нет уж, поехали,— решительно заявила она.— Надеюсь, оружие мне вернут?

— Вернут, не беспокойся.

Когда они появились на плацу, послушники прекратили занятия и вместе с наставниками вышли провожать их. Мила подбежала к подруге, но в присутствии Севера спрашивать ее о чем-либо побоялась.

— Все в порядке,— улыбнулся ей Вожак,— через две луны вернется твоя Соня. Соскучиться не успеешь.

Вамматар, собравшийся сопровождать их до выхода из долины, подвел пару великолепных вороных, но в это время подошла и сама мать-настоятельница, и все притихли.

— Возьми.— Она протянула Соне небольшую клетку, не слишком удобную, но вполне пригодную для того, чтобы держать в ней какое-то время зверька, и повернулась к Северу.— Удачи тебе и помни: если она смоется, тебе несдобровать.

— Точно сбегу,— ухмыльнулась девушка, садясь на коня.

Мать-настоятельница сокрушенно покачала головой, совсем как сердобольная мамаша. Север тут же развернулся.

— Вулоф! Вилва! Ко мне! — крикнул он.

Два огромных волка выскочили из-за толпы, заставив послушниц взвизгнуть от неожиданности. Огромный, ростом с теленка, Вулоф остановился чуть ближе к Северу. В шаге позади него замерла Вилва. Почти черная, она совсем немного уступала Вулофу ростом и так же преданно смотрела в лицо Вожаку. Говорить в отличие от Вулофа она не умела, но человеческую речь понимала не хуже любого другого волка Стаи.

— Следите, чтобы она… не потерялась,— приказал Север.

— Да,— коротко ответил волк.

Оба зверя встали по бокам ее коня, заставив того нервно озираться. Девушка же фыркнула и надменно вздернула подбородок.

Одним быстрым движением Север вскочил в седло, шлепнул своего вороного ладонью по крупу, и тот рванулся вперед. Почти сразу сорвался с места и конь Вамматара. За ними отправилась Соня, сопровождаемая волчьим почетным эскортом. Всего несколько мгновений скачки — и лес, раскинувшийся за стенами Логова, поглотил маленький отряд.

Словно по чьей-то безмолвной команде, все разошлись. Послушницы отправились на плац, а мать-настоятельница вернулась во дворец.

Соня скакала, уставившись в спину Севера, и злость медленно поднималась в ее душе. Она привыкла первенствовать во всем. Даже в Шадизаре с его грубыми нравами она чувствовала себя в центре внимания, где бы ни появлялась. Нигде ей не приходилось доказывать своего первенства, а подтверждала она его постоянно и с завидной легкостью.

То же самое произошло и здесь, в Логове. Едва появившись, она сразу заняла привычное место — на вершине маленького местного мирка. Но вот Север… Как и прочие, он не скрывал своего восхищения прекрасной шадизаркой, но ни разу не высказал этого вслух. Только сейчас она поняла, как зла на него за это. Пожалуй, даже больше, чем на Кучулуга за его мерзкую выходку.

Но злиться вечно не может никто, и скоро Соня успокоилась, а когда отступила злость, девушка почувствовала вдруг, что наконец-то свободна! Это открытие так поразило ее, что она забыла обо всем. Просто ехала и удивленно осматривалась, словно видела этот мир впервые.

Она смотрела на красноватый, с оранжевым отливом песок дороги, на коричневую прошлогоднюю хвою, устилавшую землю на обочинах, на мягкую, золотистую чешую молодых сосен и на темную кору вековых елей со свисающими с нее усами серебристого мха. А над головой, над ярко-зелеными ветвями раскинулось пронзительно-синее небо с плывущими по нему хлопьями белоснежных облаков.

Дважды в этот день они останавливались, чтобы покормить крысенка, который, похоже, чувствовал себя нормально. Он жадно ловил ртом свои три капли и тут же засыпал. Хлопот с ним не было.

К вечеру они добрались до длинного бревенчатого дома у выхода из ущелья, соединяющего долину с севером Бритунии. Соня подумала, что, наверное, это именно то ущелье, о котором говорил ей отец Пайр. Судя по размерам, дом мог разместить в себе до полусотни человек, но, по словам Вамматара, никогда еще столько людей не собиралось в нем одновременно.

Вожак спешился у коновязи, бросил поводья одному из людей Вамматара, который на стук копыт выскочил из дверей дома, но, когда подошел к девушке, та отказалась от его помощи.

— Я не ранена,— гордо заявила она, спрыгивая на землю.

— Вот и хорошо,— примирительно ответил Север и отвернулся.

— Что хорошо? — рассвирепела девушка, положила клетку на землю и подбежала к нему.— Я ведь сказала, что не убегу? Значит, не убегу!

— Верю,— постарался успокоить ее Вожак.

— Ах ты веришь?! — Она разошлась уже не на шутку.— А зачем тогда приставил ко мне этих зверюг, от которых конь всю дорогу шарахался?!

— Я же сказал: чтобы ты не потерялась,— едва сдерживая смех, ответил Север.

— Ах, чтобы не потерялась! — воскликнула она.— Я же сказала, что не убегу!

Начальник наружной стражи, или Лесничий, как между собой называли его обитатели Логова, чтобы не мешать им, отошел подальше и, прислонясь к дереву, с ухмылкой наблюдал за перепалкой, а еще больше за девушкой, которая разгоралась, как пожар на ветру. Однако чем больше она горячилась, тем спокойнее становился Север.

— Но потом ты пообещала смыться,— резонно заметил он.

Вдруг девушка услышала за спиной громкое сопение и резко обернулась. Огромный Вулоф наклонился к самой клетке и шумно втягивал носом воздух, принюхиваясь новорожденному крысенку.

— А ну пошел прочь, зверюга! — рявкнула на него Соня.

Волк посмотрел на нее долгим взглядом, почти по-человечески сокрушенно вздохнул и поплелся прочь. Вамматар скользнул за дерево, словно опасался, что и ему сейчас нагорит.

— Ты можешь хоть раз ответить честно? — тихо заговорила девушка, наступая, как рысь, в любой миг готовая к прыжку.— Чему ты веришь?

— Конечно, могу.— Север ободряюще улыбнулся ей.— Я верю, что ты не убежишь, но опасаюсь, что смоешься,— ответил он и, дружески улыбнувшись напоследок, скрылся за дверью.

За спиной девушки сдавленно фыркнул Вамматар, но она даже не услышала этого. Она упрямо топнула ногой и с криком: «Нет, ты ответь!» — бросилась вслед за ушедшим Вожаком.

Остаток дня Разара провела в странном возбуждении. Долгие годы Логово пребывало в состоянии не то чтобы спячки, но монотонной рутины, которой Владычица не видела конца, и вдруг все резко переменилось. Поначалу ее раздражало, что очередная послушница проявляет необузданный норов, вносит в отлаженную жизнь никому не нужные волнения.

Правда, сперва она не придала этому особого значения, а когда решила действовать, поняла, что опоздала. Одна из послушниц повесилась, а вторая попыталась сбежать, за что и понесла наказание. Быть может, более строгое, чем заслужила. Пиком же всего оказалось нападение митрианских приспешников, в котором ей благодаря стараниям Севера чудом удалось уцелеть.

Разговор с Севером о судьбе строптивой послушницы навел ее на мысль о глубинном единстве происходящих событий. Даже и сейчас она еще не понимала, как они связаны друг с другом, однако ни на миг не усомнилась, что и Вожак чувствовал то же самое.

Мать-настоятельница и сама не заметила, как начала рассуждать о Соне, как о своем человеке, а ведь Северу еще только предстояло убедить ее принять их веру. То ли она безгранично верила в способности Вожака, то ли настолько увлеклась мечтами о своих замыслах, что не замечала встававших на пути их осуществления препятствий.

Она уже видела этих двоих парой, перед которой ничто не устоит! Ум, сила, опыт Севера в сочетании с красотой, хитростью и воровскими навыками Сони обещают сделать их грозным оружием в ее руках. Наконец-то она сможет подступить к главному. Гигантские подземелья Города Пурпурных Башен отдадут им свои сокровища. Конечно, предстоит еще серьезная работа, но… Дорогу осилит идущий. Так, кажется, говорит Север? Скоро, скоро они пойдут по тернистому пути к желанной цели. Теперь для этого у Логова — у нее! — есть силы.

Глава третья

Как у большинства вспыльчивых людей, у Сони был отходчивый характер. Наутро от вчерашнего раздражения не осталось и следа. Душа пела, а мир, как и накануне, казался карнавалом красок. Таких ощущений она не испытывала уже давно… Мир вновь походил на сказку, и, затаив дыхание, Соня смотрела на него, боясь неловким движением или необдуманной фразой вспугнуть ее.

Она просто скакала на вороном, наслаждалась солнечным днем, и даже мохнатые сторожа, трусившие справа и слева, не раздражали ее. Она их просто не замечала.

Девушка видела, как вечером Север отправил куда-то верхового с поручением, но не знала, с каким, потому что сам Вожак молчал, а она, к тому времени еще разгоряченная спором, спрашивать не стала.

После полудня они покинули приютивший их на ночь дом и направились к выходу из долины. Вамматар по-прежнему сопровождал их, и Соня знала, что он распрощается с ними только на территории Бритунии. Дальше они отправятся вдвоем, если не считать Вулофа с Вилвой.

Теперь ехали не торопясь. По словам Севера, извилистое ущелье, соединявшее долину с Бритунией, протянулось на полдня пути на юго-восток. Больше всего оно походило на трещину в гранитной скале с почти отвесными стенами, которые кое-где покрывал то седой мох, то бурый лишайник, и лишь изредка попадался чахлый кустарник.

Проход оказался настолько узким, что девушка невольно подивилась тому, как по ней могла проехать карета. Кроме того, дорога, или, скорее, даже тропа, постоянно петляла, то взлетая на кручу, то ныряя вниз, и потому продвигаться по ней можно было лишь шагом.

Дневная жара начала уже спадать, когда впереди показался сосновый бор. Путники остановились на небольшой, в сотню локтей в поперечнике, каменистой проплешине, в которую упирались три дороги. Одна из них уходила на юг, а две другие тянулись на запад и восток вдоль склонов Граскааля. Пока Север осматривался, Соня обернулась и с изумлением обнаружила, что не может отыскать ни малейшего признака прохода в горах, и тут же вспомнила, что, пока они добирались сюда, так и не увидела ни одного наблюдателя, хотя точно знала: проход охраняют. Это с ее-то опытом и привычкой подмечать мелочи! Она покачала головой. Теперь понятно, почему никому так и не удалось похитить кинжал: все смельчаки попадались еще на подходе к долине.

— Все хорошо,— сказал Север, прервав ее размышления, и направил коня по дороге, лежавшей слева.

Они распрощались с Вамматаром и дальше поехали вдвоем. Теперь они передвигались быстрей, и перед глазами замелькала чересполосица теней и золотых пятен солнечного света. Когда солнце склонилось над вершинами Кезанкийских гор, в лесу резко стемнело. Именно в это мгновение дорога свернула, и Соня увидела неподалеку небольшую хижину.

— Вперед! — скомандовал Север.

Кони рванулись по заросшей дороге. Почти сразу послышался яростный лай, и Соня поняла, что псы хозяина дома учуяли волков. Дверь хижины отворилась как раз в тот миг, когда Север соскакивал с коня. На пороге появился высокий, бородатый, русоволосый мужчина с приготовленным к стрельбе луком в руках, но, увидев Вожака, облегченно вздохнул и опустил оружие.

— А, это ты! Жду.— Он окинул девушку удивленно-восторженным взглядом и приветливо кивнул ей, после чего гаркнул: — Хуг! Ворс! А ну заткнитесь! — Затем повернулся к Соне: — Не обращай на них внимания. Брешут много, но без них нельзя: слишком много всякой швали болтается по лесу.

Он помог расседлать коней и, задав им корма, все трое прошли в дом. Соня увидела одну огромную комнату, обставленную простой, грубой мебелью, изготовленной, судя по всему, самим хозяином. Внушительных размеров открытый камин занимал середину дома, и Соня подумала, что без него здесь зимой просто не прожить. Она опустилась в грубо сколоченное, но оказавшееся неожиданно удобным кресло.

— Что за шваль, о которой ты упоминал? — поинтересовался Север, устраиваясь напротив Сони.

— Да седьмицы три назад тут понабежало мрази из Пограничного Королевства,— начал рассказывать хозяин, расставляя на столе нехитрую снедь.— Чуть не за каждой сосной пряталось по грязному оборванцу с топором.— Соня живо припомнила потасовку в гиперборейской таверне и совершенно неожиданно для себя разволновалась.— Похоже, кого-то поджидали.

— Ну и как? Дождались? — с волнением в голосе спросила девушка.

— А Нергал его знает,— пожал плечами бородач.— Но двоих поймали, это точно. Сам видел,— пояснил он.

— Девушку с парнем,— пробормотала Соня.

— Верно,— кивнул хозяин и удивленно посмотрел на гостью.— А ты откуда знаешь?

— Встречались,— коротко ответила она.

— Ну и как они? — улыбнувшись, спросил бородач.

Но Соня лишь отвернулась.

— Мертвы,— ответил за нее Север, и улыбка сползла с лица хозяина.

— Жаль…— задумчиво сказал он и, помолчав, повторил: — Жаль.

Проснувшись утром, Соня обнаружила, что в комнате никого нет. Она сладко потянулась и, не вставая, посмотрела в окно. Судя по тому, что солнце заливало лужайку перед домом, время близилось к полудню. Вставать, однако, не хотелось, и она еще немного полежала, собираясь с мыслями. Вчерашний разговор никак не шел из головы. Трагическая смерть Харала и Альрики осталась уже в прошлом, но неожиданное напоминание о ней сильно взволновало девушку.

Соня задумалась. Что с ней в самом деле происходит? Она всегда гордилась тем, что умеет сохранять хладнокровие, но с тех пор, как попала в Логово, ведет себя как капризный ребенок. Конечно, слишком много неприятностей обрушилось на нее со всех сторон, но разве стоит из-за этого терять голову?

Она вдруг вспомнила о Севере и поняла, что он злит ее именно потому, что ведет себя так, как прежде поступала она, в то время как сама Соня уподобилась тем глупцам, которые обычно остаются в дураках. Она сокрушенно покачала головой. Так вот в чем дело! Это кричит ее уязвленное самолюбие.

Как ни странно, но именно эта мысль вернула ей хорошее настроение, ведь понять свою беду, суметь заглянуть ей в лицо — уже немало.

Соня вышла на крыльцо и, к удивлению своему, увидела на дороге перед домом открытую карету, в которой расположились трое мужчин. Север и хозяин дома беседовали о чем-то с незнакомцем, чьи одежда, лицо и смуглый оттенок кожи выдавали его восточное происхождение. Но на гирканца он не походил. Рядом, в тени сосен, прямо на земле расположились четверо до зубов вооруженных бритунцев, чьи кони паслись неподалеку.

— Вот та девушка, о которой я тебе говорил, почтенный Чандар,— сказал Север.

Увидев рыжеволосую красавицу, четверка бритунцев остолбенела, а незнакомец, беседовавший с Севером, восхищенно зацокал языком.

— Что это ты задумал?! — вскинулась девушка, мгновенно позабыв о том, что собиралась держать себя в руках.

Ей вдруг представилось, что этот толстяк в чалме и странных белых одеждах — работорговец, приехавший оценить предложенный товар. Она ощетинилась, готовая, если понадобится, постоять за себя, но пока только переводила яростный взгляд с незнакомца на Вожака и обратно.

— Ты чего всполошилась? — Север удивленно посмотрел на девушку,— Мой друг Чандар по моей просьбе привез из Келбацы кое-что из одежды и сейчас смотрит, что тебе подойдет.

— Так я, по-твоему, скверно одета?! — вспылила девушка.

— Почему скверно? — невозмутимо возразил Север.— Слишком легко — так правильнее.

— А мне нечего прятать! — гордо заявила она.

— Не спорю,— с улыбкой заметил он.— Твой наряд хорош, но для тех мест, куда мы направляемся, он не подходит.

— Ты что, думаешь, я надену на себя какой-нибудь мешок с дырками для глаз?!

Север ничего не ответил и повернулся к Чан-дару. Толстяк все это время ходил вокруг Сони и то восклицал: «Ах! Какая красавица!», а то вдруг, сокрушенно всплеснув руками, причитал: «Какой характер!!»

— Надеюсь, у тебя найдется все, что нужно? — спросил Вожак у торговца.

— Конечно, господин,— ответил тот, кланяясь.— Впрочем, выбери сам.

Они отошли к карете, откинули крышку стоявшего в ней большого сундука и принялись что-то оживленно обсуждать, время от времени поглядывая на девушку и вполголоса делясь впечатлениями.

— Вы что это там затеяли?! — крикнула она, теряя остатки терпения.

— Выбираем тебе мешок поцветастей,— съязвил Север.

Четверо сидевших в сторонке верзил заржали. Соня возмущенно фыркнула и, закусив губу, отошла к дому. Похоже, она опять сама себя выставила дурочкой. Что бы они там ни делали, только не тряпки перебирали. Во всяком случае, ткани звякать не могут.

Наконец Север закончил переговоры и, подняв с пола кареты холщовый мешок, в который что-то откладывал, пошел к девушке, исподлобья следившей за ним.

— Идем.— Он толкнул дверь, пропуская ее вперед.

Не говоря ни слова, она вошла в дом и остановилась у стола, напряженно следя за Севером, а тот, поймав ее взгляд, усмехнулся.

— Чего это тебе так весело? — насупилась она.

— Тебе говорил кто-нибудь, что в гневе ты становишься еще красивее? — спросил он.— Нет? Странно…

— Что в мешке? — вместо ответа проворчала амазонка.

Она явно не желала мириться, а Север не стал настаивать.

— Здесь одежда,— пояснил он.— У Чандара наметанный глаз, но все-таки сделай мне одолжение — примерь все.

С этими словами он вышел. Соня недоверчиво тронула мешок, заглянула внутрь, и глаза ее заблестели.

Девушка отсутствовала довольно долго. Север успел обсудить с Чандаром цену нарядов, отобрал для себя и для девушки два набора метательных ножей, щедро расплатился за все, даже обсудил последние новости. Только после этого дверь отворилась, и Соня вышла к ним, сияя от восторга.

— Я вижу, мешок пришелся тебе впору? — рассмеялся Север, но она лишь улыбнулась в ответ.

Телохранители Чандара приглушенно загомонили. Новый наряд девушки оказался более закрытым, но выглядел ничуть не менее привлекательно, чем прежний.

Верхнюю часть тела защищал панцирь, состоявший из стальных наплечников и лифа, который полностью закрывал грудь и спину, и прикрепленной к нему спускавшейся на живот кольчуги из перекрученных колец. Под холодную сталь была подложена медвежья шкура, белоснежным мехом прилегавшая к телу. Две стальные лямки с меховой прокладкой удерживали панцирь в нужном положении. Низ кольчуги крепился к стальному поясу, узкому на спине, но постепенно расширявшемуся спереди.

Низ живота закрывал отдельный щиток, крепившийся к поясу ремешками, руки, голени и бедра — панцирь из толстой буйволовой кожи. На предплечьях он имел ту же меховую прокладку. Кожаные штаны на бедрах украшали щитки, а на голенях такие же же щитки оказались пришиты к голенищам высоких сапог.

Довершали наряд плащ все из того же белого меха, закрепленный на груди фигурной фибулой, и короткая меховая юбочка, закрывавшая ягодицы. Великолепные доспехи украшал выполненный в едином стиле тонкий узор, искусно отчеканенный на вороненых стальных частях и вытисненный на коже.

Север окинул девушку долгим взглядом и удовлетворенно кивнул. Доспехи не сковывали движений и прекрасно подходили для тех мест, где Соне и Вожаку предстояло прожить две следующих луны.

Остаток дня путники провели в седлах, сделав лишь несколько коротких остановок. Вулоф с Вилвой бежали рядом, пропадая время от времени из виду, но неизменно нагоняя всадников.

— Ты больше не боишься, что я сбегу? — спросила девушка, когда волки в очередной раз скрылись в лесу.

— Нет,— ответил Вожак,— и никогда не боялся.

— Зачем же тогда тебе понадобилось приставлять ко мне охрану?

— А кто тебя тянул за язык? — резонно поинтересовался он, не оборачиваясь.

Девушка нахмурилась, но почти сразу рассмеялась:

— А ты не привык уступать? Даже женщинам?

— Первенство тут ни при чем,— подумав, ответил Север и посмотрел на нее в упор.

— Что же тогда? — не унималась Соня.

— Жизнь Логова полна условностей,— ответил он,— и далеко не все из них разумны. Одно из правил гласит: в любой ситуации Вожак обязан одержать верх. Нравится мне это или нет, приходится соблюдать неписаные законы жизни в Логове.

— О-у-у! — послышалось откуда-то слева, и Север мгновенно натянул поводья, придерживая коня.— О-у-у! — раздался повторный зов, и Вожак направил коня на север, махнув Соне, чтобы следовала за ним.

Они поскакали, лавируя между соснами, обогнули небольшой ельник и выехали на поляну. Оба волка стояли над только что задранной ланью. Заметив людей, Вулоф уставился на них желтыми глазищами и коротко бросил:

— Ужин.

Север соскочил на землю, поднял тушу и переложил на круп своему вороному. Тот недовольно зафыркал, учуяв запах свежей крови, но парой негромких слов, которых Соня не расслышала, Вожак успокоил коня.

— Отлично, Вулоф! — похвалил он и потрепал зверя по холке.

Тот коротко ткнулся ему в руку окровавленным носом.

Вскоре они достигли выдававшегося далеко на запад отрога Карпаш и поскакали вдоль него. Волки больше не убегали: видно, свою задачу выполнили. Солнце уже клонилось к закату, когда за поворотом показалась хижина, больше, пожалуй, чем та, в которой они провели предыдущую ночь. На этот раз никто не вышел их встречать: стук копыт полностью заглушал шум небольшой речушки.

Только когда Вожак остановился напротив окон и спешился, дверь хижины отворилась, и на пороге появился совершенно седой старец с длинными, ниже плеч, волосами и окладистой, до пояса, бородой.

Соня всмотрелась в его изборожденное морщинами лицо, говорившее о нескончаемой веренице прожитых лет, и вдруг встретилась взглядом с его веселыми, под стать двадцатилетнему юноше, живыми глазами. Он приветливо улыбнулся девушке и неожиданно закричал:

— Лорна! Гости смертельно устали, а кони их и того пуще!

Из-под его руки высунулось озорное девчоночье лицо, глаза обшарили окрестности, вспыхнули восторгом, увидев Севера, но тут же побежали дальше и, остановившись на девушке, изумленно округлились.

— Ух ты!!! — выдохнула девочка.

— Хватит гримасничать! — прикрикнул старик.— Расседлай коней, почисти, напои, задай корма — одним словом, сама знаешь!

Девчонка со всех ног бросилась выполнять приказ, а старик, пока Север свежевал добычу, развел огонь прямо перед домом, в выложенном камнем кострище. И по тому, как Вожак работал — споро, не тратя времени на поиски места и инструментов,— Соня поняла, что он частый и желанный гость в этом доме. Он разделал тушу, засолил шкуры, чтобы они не протухли и хозяин на досуге смог заняться ими, и начал готовить жаркое.

Когда самые аппетитные куски зашипели на вертеле, совсем стемнело, но четверо людей к тому времени уже расположились на свежем воздухе, за выбеленным дождями столом: Соня с Севером по одну его сторону, старый Хэлдир с внучкой Лорной — по другую. Вожак время от времени вставал и поворачивал мясо, чтобы не пригорело, и тогда девушка видела: маленькая хозяйка не сводит с ее спутника глаз. Неожиданно Соня почувствовала болезненный укол ревности, как будто Север принадлежал ей, а этот ребенок заявил на него свои права.

Занятая своими мыслями, она еще раз, уже внимательнее, пригляделась к своему будущему напарнику. В сгустившихся сумерках пламя костра бросало на него алые блики, но, как ни странно, даже они не делали облик Вожака ни зловещим, ни мрачным, как то обычно случается, а наоборот, только подчеркивали его силу и благородство.

— Принеси вина, Север, скоротаем время,— предложил старец.— Ты ведь знаешь, где мои запасы?

Вожак коротко кивнул и скрылся за дверью, а девушка улыбнулась, взглянув на старика.

— Твоя внучка так странно смотрела на Севера,— начала она, и хорошенькое личико Лорны вспыхнуло, словно от заслуженной похвалы.

— Он самый сильный… Он самый добрый…— восторженно прошептала девочка.

— Моя внучка влюблена в Севера.— Губы Хэлдира дрогнули в едва заметной усмешке.— Такое частенько случается с девочками-подростками. Со временем это пройдет.

— Если это пройдет, я умру,— совсем не по-детски твердо заявила она вдруг и тут же мечтательно улыбнулась: — Но судьба не допустит этого. Я вырасту, и он женится на мне!

Соня едва не рассмеялась, но старец ничего не ответил, и она вдруг подумала, что Хэлдир, похоже, не впервые слышит подобные высказывания и относится к ним серьезно. Она еще раз посмотрела на старика. Огонь и его черты не сделал ни уродливыми, ни злыми, а как бы высветил глубокий ум и большую духовную силу.

Соня перевела взгляд на маленькую мечтательницу и сделала еще одно открытие, поразившее ее, быть может, сильнее первых двух. Сперва она даже не поняла, что изменилось в облике маленькой строптивицы… О, боги! Перед ней сидела совсем другая Дорна! Пепельные, отливающие серебром волосы обрамляли лицо юной девушки, только что вступившей в пору девичества, но уже не ребенка. Пухлые губы слегка приоткрылись, обнажив ровные, жемчужно-белые зубы. Черные, чернее ночи, глаза излучали восторг и любовь.

Соня изумилась настолько, что надолго замолчала и задумалась: «Если Рок желает говорить со смертными, он выбирает для этого чистые детские уста. Как она сказала? Самый сильный! Самый добрый!.. Самый благородный и самый умный,— добавила она от себя и нахмурилась, когда поняла, что чуть не продолжила этот список: — Самый красивый!»

Соня разозлилась. Да что же такое происходит?! Она возмущенно посмотрела на старика, словно он в чем-то провинился перед ней, но увидела только его спину: Хэлдир пошел за дровами. Быть может, это огонь так странно изменяет окружающий мир? Когда-то она слышала, что чистое пламя позволяет заглянуть в человеческую душу. Даже в будущее! Трусливого, жадного, жестокого оно показывает во всей его неприглядности, зачастую придавая ему звериные черты, а хорошего человека делает еще краше. И вот она воочию убедилась, что все это вовсе не бабушкины сказки.

Соня усмехнулась, перевела взгляд на свою юную собеседницу и невольно нахмурилась: Дорна стала вдруг выглядеть еще старше и еще красивее. Теперь по другую сторону стола сидела не девочка и не девушка даже — юная женщина в тонком головном обруче, украшенном переливающимися в ночи самоцветами. Ее взгляд, полный нежности, был устремлен куда-то за спину красавицы-шадизарки. Соня обернулась, но никого не увидела и вздохнула едва ли не с облегчением.

Какая чушь! Она чуть было не поверила в весь этот бред! Соня вновь посмотрела на Дорну и увидела, как радостно вспыхнули ее глаза. В тот же миг дверь сзади чуть слышно скрипнула, она вновь обернулась и увидела Севера с оплетенной лозой бутылью в правой руке и четырьмя стаканами в левой.

Соня бросила быстрый взгляд на Дорну, но увидела лишь девочку-подростка, влюбленно смотревшую на ее спутника. Прекрасная молодая женщина снова стала двенадцатилетней шалуньей, драгоценная корона испарилась, и только стая светлячков кружилась вокруг хорошенькой головки. Ну и ну!

Почти одновременно с Вожаком старец вышел из темноты, неся на руке горку аккуратно уложенных поленьев.

— Ну как, не соскучились без меня? — поинтересовался он.

— Ты разве уходил? — удивилась внучка.

Старик нахмурился, потом улыбнулся и ничего не сказал. Соня задумчиво покачала головой. Если все это не игра ее воображения, то интересно, как выглядела она сама в очищающем свете пламени? Впрочем, что гадать понапрасну? Ответить-то на этот вопрос все равно некому.

— Сейчас воды принесу,— сказал Север, посмотрев на девочку, и вновь скрылся в доме.

Лорна нахмурилась, а Соня рассмеялась:

— Меня тоже в детстве поили водичкой, и мне было очень обидно, но не расстраивайся! — Она ободряюще улыбнулась девочке.— Хочешь, я составлю тебе компанию?

— У нас не получится компании,— серьезно ответила Лорна,— Мы соперницы!

— Перестань молоть чушь! — нахмурившись, оборвал ее Хэлдир, но Соня жестом остановила его.

— Ну какие же мы соперницы? — мягко спросила она.— Давай лучше дружить.

Она протянула руку через стол, и девочка вдруг улыбнулась:

— Ты права. Ты не соперница мне. Ты сама не знаешь, чего хочешь…— Глаза Сони округлились от удивления,— Я видела,— с детской непосредственностью объяснила Лорна,— ты смотрела во все стороны сразу, не зная, что выбрать! Хотя на него — всего пристальней…

Она растерянно взглянула на девочку, давшую ей не по годам мудрый ответ. Та смотрела серьезно и пристально, словно и в самом деле разобралась в ее переживаниях. Соня перевела взгляд на ее деда, но и он оставался серьезным и уже не одергивал внучку. Тогда она повернулась к огню, будто всерьез надеялась в его пламени прочесть столь необходимые для себя слова, но не увидела ничего, кроме чарующего танца багряных языков пламени.

Чего же ты хочешь от жизни, Соня?!

Утром следующего дня поднялись спозаранку. Старый Хэлдир, судя по всему, собрался идти с ними. Соня поняла это, как только увидела его в меховом плаще и странной островерхой шапке без полей. На боку у него висел длинный прямой меч, за спиной болтались лук и колчан со стрелами. В правой руке старец держал длинный, выше своего роста, Посох.

— Ты что же, с нами идешь? — на всякий случай спросила Соня и, дождавшись его утвердительного кивка, уточнила: — А как же Лорна? Не боишься за внучку?

— За нее не волнуйся,— улыбнулся старик, и девушка сразу же поняла, что опасаться действительно нечего.— Здесь спокойно, да и не в первый раз она остается одна. Должен же кто-то присмотреть за лошадьми.— Соня недоверчиво покачала головой, и старик вновь улыбнулся.— Да она и не останется совсем одна. Каждые два-три дня я собираюсь навещать ее.

Волки убежали вперед по тропе, которой Соня так и не увидела, даже когда ступила на нее. Она удивленно посмотрела на Севера, и тот пояснил:

— Здесь нет дороги. Надо просто знать, куда идти.

— И куда? — полюбопытствовала Соня.

— Увидишь,— усмехнулся Север,— когда доберемся до места.

— Брось темнить,— нахмурилась девушка.

— Да не темню я.— Вожак остановился и внимательно посмотрел ей в глаза.— Просто хочу, чтобы ты все увидела сама.— Он покачал головой: — И когда ты научишься доверять другим?

— Не раньше, чем пойму, что этим другим можно верить! — отрезала Соня.— Если соскучился по доверию, тебе лучше остаться,— насмешливо закончила она и кивнула в сторону стоявшей у хижины Лорны.

Север обернулся, и, увидев это, девочка замахала рукой и едва ли не запрыгала на месте от радости. Взгляд мужчины потеплел. Он улыбнулся и помахал в ответ, а Соня разъяренно фыркнула и направилась дальше одна, злясь на себя за то, что поняла вдруг: она ревнует Севера к этой длинноногой, тоненькой девчонке, которую еще и девушкой-то назвать нельзя.

— Эй! Не туда идешь! — окликнул ее Север.— Ты не беги так,— добавил он, догнав ее.— Хэлди-ру непросто поспевать за нами. Он ведь уже не молод, да и торопиться ни к чему: еще до вечера придем на место.

Они остановились, но девушка упорно смотрела в сторону, словно он в чем-то провинился перед ней.

— Посмотри, какая красота вокруг,— вновь заговорил Север.

Несмотря на то что переход едва начался, они успели подняться достаточно высоко. Во всяком случае, вершины сосен сливались у них под ногами в сплошной зеленый ковер, который простирался на запад насколько хватало глаз. Узкий, отвесный с северной стороны отрог уходил от Карпаш на запад и, плавно загибаясь к северу, примерно в лиге от того места, где они стояли, сходил на нет. Склон, по которому они взбирались, тянулся на север, но не слишком далеко. Лигах в шести он плавно переходил в горы Граскааля, разделявшие Бритунию с Гипербореей. Прямо под ногами желтела единственная проплешина, на которой приютилась хижина Хэлдира и его внучки. Соня присмотрелась: девочка все еще махала им рукой. «Ему»,— поправила она себя.

— Она нас еще видит,— сказала шадизарка вслух и с неожиданным ожесточением добавила: — Можешь гордиться. Она тебя любит и очень скоро станет настоящей красавицей.

— Здесь нечем гордиться.— Север пошел дальше, остановился вновь уже значительно выше, там, откуда взгляды их не достигали ни хижины, ни поляны, на которой она стояла, и здесь неожиданно заговорил снова: — Эта девочка не видит никого, кроме своего деда и меня. Два-три человека в год, что забредают в эту глушь по делу или по воле случая,— уже много, а кое-кого из них ей бы лучше не видеть вовсе. Так что нет ничего удивительного в том, что она влюбилась в меня. Но если тебе интересно, как я к этому отношусь, то отвечу тебе: меня это скорее волнует, чем радует,— Соня посмотрела на него понимающе. Она вполне разделяла его опасения.— Хэлдир считает, что пройдет три, от силы пять лет, и детская влюбленность выветрится у нее из головы. Она повстречает парня, и на смену ее самообману придет настоящее чувство.— Север взглянул в глаза девушке.— Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю,— кивнула она.

— А вот я опасаюсь, что Хэлдир при всем своем опыте ошибается.

— Ну и что же тебя страшит, воин? — насмешливо спросила Соня, хотя сердце ее при этом болезненно сжалось,— Неужто любовь прелестной девушки — не то, к чему стремится любой мужчина?

— Любой — быть может,— согласился Север,— но не я.

— Так ради чего ты живешь?!

— А вот этого тебе знать не надо,— ответил он и пошел дальше, оставив ее сидеть на камне.

Там и нашел девушку Хэлдир.

— Ты чего здесь грустишь? Чего это Север бросил тебя тут? Или поспорили о чем?

— Иногда твой Север становится просто невыносимым,— проворчала Соня, поднимаясь, и хмуро взглянула на него. Лицо старца не выражало ничего, кроме безмерного удивления.— Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо,— с готовностью согласился он.— И что же ты хочешь узнать?

— Ну, хотя бы долго ли нам еще карабкаться по этому склону?

— Да в общем-то мы уже почти пришли.— Старик остановился рядом с ней и указал посохом на небольшой зубец над их головами, возле которого брал начало журчавший где-то в стороне ручей.— Видишь этот камень? — Соня кивнула.— До него рукой подать. Потом, правда, придется еще пройтись по плоскогорью, но это уже пустяки.

Соня кивнула, и дальше они пошли вместе.

— И чего ради мы вообще полезли в горы? — продолжала ворчать девушка. Она уже успокоилась, но какой-то неприятный осадок от разговоpa с Севером в душе остался.— Там что, храм, святыня или какое-то место особенное?

— Если тебе непременно нужен ответ, считай, что там место особенное.

— Да что же такого в этих горах, чего нет там, внизу, рядом с твоим домом? — чуть не выкрикнула она.

— Но ты сама только что ответила,— удивился он.— Здесь горы! Горы — это покой. Здесь кристально чистый воздух!

— Можно подумать, что мы пришли сюда из деревни углежогов,— недовольно проворчала она, но все-таки принюхалась.

Хэлдир покачал головой.

— Наконец,— продолжил он,— здесь высокий уровень магической энергии!

— Так Север — колдун?!

— Вовсе нет! — рассмеялся старец.— И тем не менее это необыкновенно важно. Любому, кто обладает Силой, не так-то просто отыскать человека даже в столь уединенном месте, при условии, что того укрывает мощный естественный фон. Здесь вы можете заниматься хоть год, и вам никто не помешает.

За разговорами они поднялись на самый верх. Плато, куда привела их странная тропа, оказалось зажатым между двумя горными хребтами, сходившимися воедино где-то далеко на востоке. Не менее трех тысяч локтей отделяло его от зеленого моря сосен. Голубая даль на востоке тонула в туманной дымке, а пики Граскааля высились справа, словно одетые в белое исполины. Теперь

Соня без труда отыскала проход в долину, из которой они вышли три дня назад. Впрочем, быть может, ей только показалось это.

Соня бывала в горах и прежде, но гак высоко забралась впервые, и вот теперь открыла для себя новый мир, свежий и яркий. Она восторженно рассмеялась и закружилась, раскинув руки, глядя в синее небо, потом вдруг замерла и посмотрела в глаза Хэлдиру, который с доброй усмешкой наблюдал за ней.

— Неужели есть люди, которые всю жизнь живут в таком месте? — восторженно спросила она.

— Есть,— ответил старец, и в глазах его промелькнула странная искорка, словно воспоминание о давно прошедшей боли, но столь мимолетная, что девушка не заметила ее.

— Они, вероятно, необыкновенно счастливы…— задумчиво произнесла девушка.

— Те, кому удается отрешиться от земного, не могут испытать счастья в полной мере, ибо все познается в сравнении. Гораздо счастливей те, кто не страшится невзгод, но за полноту чувств они платят высокую цену, и радость их быстротечна.

— О чем ты, старик? — удивилась Соня.

— Все в этом мире имеет цену, и чем сильнее радость, тем горче боль утраты.

— Твои слова порождают больше вопросов, чем дают ответов.

— Ты права,— кивнул Хэлдир,— я увлекся, а время ответов еще не приспело.

Соня развернулась и пошла прочь, в глубь долины. Туда, откуда навстречу ей огромными прыжками приближался Вулоф. Он остановился в двух шагах и, встряхнувшись по-собачьи, коротко позвал:

— Идем!

— Куда?

— Хозяин ждет,— ответил он и понесся обратно, огромный и страшный, как ночной кошмар.

«Хвала богам,— с удовлетворением подумала Соня,— хоть зверье еще не разучилось разговаривать по-человечески».

Крысенок запищал, напоминая о себе, и Соня, оторвавшись от размышлений, присела на камень и склонилась над корзиночкой. Пошел четвертый день, и зверек уже не походил на того жуткого головастика, которого по приказу настоятельницы нес топить послушник. Теперь его покрывал пушок, да и само тельце заметно выросло и округлилось, а тоненькие лапки налились силой.

— Кто это? — спросил Хэлдир, остановившись рядом.— Я не раз порывался спросить, кого ты прикармливаешь, да как-то не вовремя все оказывалось.

— Это крысенок,— ответила Соня и рассказала всю историю от начала и до конца.

— Ну-ка, дай мне его,— попросил старик.

Соня вынула из клетки крохотное существо и положила его на большую морщинистую ладонь Хэлдира. Старец внимательно осмотрел зверька, словно держал в руках новорожденного младенца. Он поворачивал его и так, и этак, рассматривая со всех сторон, пока наконец не удовлетворил свое любопытство.

— Ну и как? — с улыбкой спросила Соня.— Чего высмотрел?

— Ты знаешь, что в Логове помимо всего прочего пытались создавать разумных животных? — вопросом на вопрос ответил он, чем немало удивил девушку.

— Не знала, пока ты не сказал.— Она пожала плечами.— Впрочем, догадывалась. Все эти волки говорящие… Они ведь не из лесу пришли.

— Верно,— согласился Хэлдир,— не из лесу. Всех их новорожденными волчатами принесли в жертву Белой Волчице, и благодаря проведенному ритуалу они обрели разум. Не такой, конечно, как у человека. Этого невозможно добиться сразу, но все-таки… Да ты и сама можешь судить о результатах!

— К чему ты клонишь? — спросила Соня.

Она начала уже терять терпение. Не то чтобы ей было не интересно, но уж больно неудачное время выбрал старик для разговора. В другой раз она с удовольствием послушала бы эту историю, но теперь… Север ждет, да и Вулоф уже прибегал за ними.

— Все очень просто, и следующий шаг очевиден. Создавать разумных помощников по одной особи скучно и долго. Вот если бы удалось получать разумное потомство… В короткие сроки можно собрать целую армию таких, как Вулоф, бойцов — сильных, умных, быстрых и беспощадных!

— Которые очень скоро смели бы остатки человеческой расы с поверхности земли,— закончила за него Соня.

— Вот видишь,— согласился Хэлдир,— ты сразу поняла, что ожидает людей, если опыт удастся.— Он помолчал, прежде чем заговорить снова.— Но это потому, что ты не ослеплена идеей. Когда происходит такое, никакие жертвы уже не принимаются в расчет. Счастье еще, что в своем ослеплении эти безумцы забывают кое о чем.

— О чем же?

Соня уже не думала о том, что Север ждет их. Ей не терпелось узнать, зачем старик заговорил об этом. К тому же она подозревала, что и кинжал, который она выкрала, а потом, спрятав, не смогла найти, имел к обряду самое прямое отношение.

— Они забыли о богах.— Старик по-доброму посмотрел на девушку.— Они отреклись от богов, назвали их недоучками, позабыв в гордыне о том,, что сами-то всего лишь игрушки в их руках! Но боги-то от этого не исчезли!

— Ты уверен в том, что говоришь? — спросила Соня.— Я что-то тоже не слишком-то верю ни в Митру, ни в Иштар, ни в Эрлика,— Соня подумала.— Лишь иногда обращаюсь к Белу, и он не подводит меня.

— Вот видишь…

— Да ничего я не вижу,— простодушно возразила Соня.

— А между тем все просто. Нет ничего удивительного в том, что боги отвернулись от людей, которые забыли о них, но это не значит, что они не существуют. Вот ты поминаешь Бела, и он тебе помогает.

— Ну, в моем случае дело, скорее, заключается в умении, позволяющем обойтись и без божественного вмешательства, зато когда оно мне потребовалось, я его так и не получила.

— Это значит лишь, что твоя просьба не укладывалась в божий промысел.

— Да? — насмешливо переспросила Соня.— А зачем мне тогда поклоняться богам, если все мои просьбы перестанут укладываться в… Как ты сказал? Промысел? Ага, в него. Впрочем,— одернула она сама себя,— сдается мне, что мы сильно отвлеклись.

— Похоже,— согласился Хэлдир и покачал головой.— Так вот,— продолжил он,— ты затронула интересную тему. Спорить о ней бессмысленно: у каждого из нас найдется множество доводов. Но я предлагаю тебе решить наш маленький спор иначе.

— Интересно, как это? — спросила девушка, щурясь на клонящееся к закату солнце и закрепляя клетку с крысенком у пояса.

— Очень просто,— ответил старец.— На земле уже когда-то жили несколько разумных рас. Ты, вероятно, слышала о наагах и лемурийцах, хотя их было больше.

— Ну так и что?

— А то, что выжил только человек, и на пути к выживанию он истребил всех соперников.

— Могли победить и нааги,— заметила Соня.

— Могли,— согласился Хэлдир,— но тогда мы с тобой не разговаривали бы сейчас.

— Пусть так. Что же из этого следует?

— Из этого следует, что ни у Разары, ни у Лухи, ни у кого бы то ни было еще ничего не получится.

— Ты хочешь сказать, что он…— Соня невольно коснулась рукой висевшей на поясе клетки.

— Нет,— успокоил ее Хэлдир,— твой питомец разумен, уверяю тебя. То есть я хотел сказать, что он станет разумным.

— Но ведь ты только что сказал…

— Я не это имел в виду,— остановил девушку старец.— Если все волчицы Логова начнут приносить по шесть разумных щенков в год — это одно, но если за год появится всего один разумный волчонок, то ритуал жертвоприношения при всей его медлительности окажется даже более выгодным для Разары.

— Ну,— легкомысленно отмахнулась Соня,— это когда еще выяснится!

— Гораздо быстрее, чем, быть может, ты думаешь! — возразил старик.— Не забывай, что их интересуют не только волки. Я это говорю не просто так. Если вы с Вожаком составите пару, вам придадут ворона. Так вот, я уже говорил об этом Северу, повторю и тебе: вы должны настоять на том, чтобы птенец попал к вам слепым! Первого, кого видит вороненок, он считает своим родителем. Так вот, если он попадет к вам оперившимся, то будет служить вам, но останется шпионом Разары. Если ты возьмешь его слепым, он никогда тебя не предаст.

Ничего не ответив, Соня пошла вперед, по берегу ручья, уже не обращая внимания на россыпи необычных цветов, на мрачные скалы, увенчанные белоснежными шапками, пока далеко впереди не показалась огромная изба. Девушка даже не поверила своим глазам, пока не подошла поближе.

Четыре исполинских камня, каждый из которых доставал девушке до плеча, расставленные по углам, служили опорами. Соня зашла сбоку и посмотрела на венцы: ни один из них она не сумела бы обхватить и за два раза. Когда-то давно стыки между бревнами забили мхом, который, как ни странно, прижился, и теперь стены больше походили на замшелые скалы, что раскинулись вокруг. Крыльцом дому служил покатый настил из бревен средней толщины.

Соня покачала головой и поднялась наверх. Дверь отворилась легко и без скрипа. Тем не менее Север словно почуял ее и, не оборачиваясь, проворчал:

— Я уж думал, вы и вовсе не придете. Вулоф сказал: разговаривают.

— Так оно и было! — рассмеялась Соня и тут же поинтересовалась: — Значит, поселишь ты нас здесь?

— Тебе не нравится?

— Почему не нравится? Просто мне понадобится еще кое-что.

— Например?

— Мне понадобится вода для умывания.

— Вода из ручья тебя разве не устроит? — удивился он.

— Конечно, устроит, но я не это имела в виду.— Соня досадливо поморщилась.— Здесь есть место с удобным спуском, чтобы я смогла умыться или выкупаться?

— Есть.— Север улыбнулся.— И ты увидишь его еще сегодня. Что-нибудь еще?

— Да,— кивнула девушка.— Здесь всего одна комната.

Хэлдир вошел в дом как раз в тот миг, когда Соня заговорила о спальных местах.

— А чего бы ты хотела? — уточнил Север.

— Я хотела бы иметь возможность уединиться.

— Это можно устроить,— ответил Север,— но давай сперва подумаем, стоит ли.

— То есть как это? — не поняла она.

— Можно сколотить деревянную стену. На это уйдет не слишком много времени, но нужно ли возиться? — Он внимательно посмотрел на девушку.

— Я могла бы обойтись и куском материи,— поджав губы, сказала она.

— И что ты станешь делать за этим куском?

— Как что? Переодеваться, конечно!

— Переодеваться?! — Север удивленно всплеснул руками.— Но ведь мы все увидим!

Она покраснела. Ведь и в самом деле — они все увидят! Но что же делать? Не возводить же в самом деле стену?! Она растерянно посмотрела на Вожака.

— Вон там ты сможешь переодеться, а спать можешь где угодно. Годится?

Она с готовностью кивнула. «Как же все-таки это глупо,— подумала она.— Нет, все. С сегодняшнего дня перестаю строить из себя принцессу. По крайней мере, в отношениях с Севером». Она посмотрела на Вожака и улыбнулась ему.

— А ты случайно не храпишь по ночам? — подозрительно поинтересовался тот и ехидно прищурился.— Я этого страсть как не люблю.

— Если так, то плохо дело,— поддержал его старец.— Но ты не горячись понапрасну. Сегодня посмотрим, а завтра, если что, так и выставить недолго.

— Это куда же? — пролепетала Соня.

— Да к Вулофу с Вилвой,— небрежно отмахнулся Хэлдир.

— Ах, к Вулофу с Вилвой? — Соня наконец-то пришла в себя.— Вот вы туда и покатитесь, коли что-то вам не по нраву!

— Придется терпеть.— Север сокрушенно вздохнул.— Как думаешь? — и вопросительно посмотрел на старца.

— А куда денешься! — горестно поддакнул тот.

Девушка окинула обоих гордым взглядом, вышла и направилась к ручью. Она насчитала не менее сотни шагов, прежде чем прозрачный поток зажурчал прямо у нее под ногами. Девушка присела и, зачерпнув воды, омыла ею лицо. Вода оказалась ледяной, и в первый миг у нее перехватило дыхание, но почти сразу кожа словно разгорелась. Едва ли не с сожалением она встала и пошла вдоль ручья к озеру. Здесь узкое плато расширялось. Прямо напротив, с другой стороны ручья, крутой склон образовывал уступ, от самой земли полого поднимавшийся вверх. Скорее, его можно было назвать дорогой или уж, по крайней мере, тропой, по которой свободно прошла бы лошадь с седоком, причем без малейшего риска свалиться вниз. Уступ шел вверх и скрывался за кромкой леса, прятавшего дальнюю часть ущелья. Насколько велик лес, она могла только гадать.

— Любуешься? — услышала Соня за спиной голос, в котором не прозвучало и тени насмешки.— Я и сам люблю это место,— сказал Север, останавливаясь рядом и вытирая только что вымытые руки куском чистого полотна.— Пойдем, я хочу показать тебе…

— Все? — насмешливо перебила она, окидывая взглядом озеро и лес, уходивший неизвестно куда.

— Зачем все? — удивился Север.— Для начала хотя бы то, что лежит вокруг дома, а лес увидишь завтра.

— Так ты меня на отдых сюда привез? — едва ли не игриво спросила девушка, и Север с удивлением отметил, что она пребывает в прекрасном настроении.

Они пошли вдоль ручья к берегу озера, и Соня увидела ряд гранитных осколков с плоскими вершинами, явно составлявших опоры несуществующего моста. Две из них врезались в противоположные берега, одна вросла в дно посередине, на локоть вниз по течению.

Девушка остановилась на берегу, совершенно завороженная открывшейся перед ней картиной. Далеко на западе огромным оранжевым глазом повисло предзакатное солнце. Сумерки еще не наступили, но день уходил, хотя Око Митры еще ласкало кожу своим теплом. Соня с наслаждением полной грудью вдохнула чистый и ароматный воздух, словно жаркое лето сменилось преддверием весны, и Север невольно улыбнулся, поняв ее.

Довольно широкое, озеро тянулось вдоль ущелья на восток, а затем поворачивало к югу и разливало свои воды примерно на такое же расстояние, опоясывая прекрасный луг, спускавшийся к самой воде. Соня разулась и пошла босиком по траве, на которую до сих пор, кажется, не ступала нога человека. Девушка нагнулась и погладила маленькие белоснежные звездочки цветов.

— Это гальдэсы,— пояснил Север.

— Знаю,— кивнула Соня.— Хэлдир говорил мне,— И, подумав, добавила: — Никогда не слышала о таких.

— Конечно,— согласился Север,— ведь это цветы моей родины. Они очень редки здесь.— Он запнулся, словно задумавшись о чем-то.— Эта долина — единственное место, где я сумел найти их.

— Ты, наверное, родился очень далеко? — спросила она.

— Верно,— сказал он и тут же постарался сменить тему.— И я много где побывал. Я видел страны, где даже звезды на небе разбросаны не так, как здесь!

— Даже звезды разбросаны на небе не так…— мечтательно повторила девушка.— Как те, что у нас под ногами? — неожиданно спросила она.

— Нет, конечно.— Север улыбнулся и начал рассказывать: — А ты знаешь, что, когда солнце прогоняет снег, они уже стоят распустившимися и остаются такими на все лето? Ни один гальдэс не умирает, если его не сорвать! Они так и уходят под снег — белые цветки на белом снегу, пока их не засыпает до весны. Некоторые верят, что они так и стоят под снегом, дожидаясь прихода следующей весны.

— А если разгрести?

— Ничего не найдешь. Но на следующее лето все повторяется сначала. Дети верят, что они не растения, а живые существа. Как мы, люди.

Глава четвертая

Никто не будил Соню, но, как ни странно, на следующий день она проснулась рано, как в Логове: солнце еще едва поднялось над горами. Впрочем, девушка не жалела об этом. Мысль о том, что она могла проспать такое чудное утро, показалась ей просто кощунственной.

Сев на постели, девушка увидела приготовленную для нее одежду — короткое платье изумрудного цвета и тоненький златотканый поясок. Несмотря на внешнюю простоту, платье выглядело необычайно нарядным и пришлось как раз впору, словно его шили по мерке, и Соня тут же припомнила слова Севера о наметанном глазе Чандара. Или этот наряд выбирал Север? Соня улыбнулась своим мыслям и, тихонько что-то напевая, вышла из дома.

Вожак со старцем сидели за столом на поляне и негромко разговаривали, однако, увидев девушку, замерли в немом восхищении. Она кивнула обоим, словно королева своим придворным, и собралась пожелать им счастливого дня, но в этот миг Хэлдир покачал седой головой:

— И такую женщину ты собрался гонять по горам!

Соня удивленно посмотрела на старца, а Север лишь рассмеялся:

— Да не собираюсь я ее гонять. Но давай договорим после… И не при ней,— добавил он тихо, но Соня все равно расслышала его.

— Опять секреты…— Лицо ее омрачилось.— А я уж подумала, что с этим покончено.

— Никаких секретов! — Север примирительно поднял руки.— Ты все узнаешь… В свое время. Не торопи события,— попросил он, и она кивнула в ответ.

Они не торопясь позавтракали вчерашней добычей волков и легким вином. Насытившись, Север встал, но Хэлдир жестом попросил его сесть и обратился к девушке:

— Тебя гнетет неизвестность? — спросил он и сам же ответил: — Это нормально. Но поверь мне, старику, не стоит ломать голову над тем, о чем ты не можешь ничего знать. Просто поверь мне на слово: к концу лета все опять встанет на свои места.

— Значит, все-таки тайна? — усмехнулась она.

— Все знать невозможно, даже такому старцу, как я! — воскликнул Хэлдир, и, хотя он говорил серьезно, глаза его искрились смехом.

Девушка закусила губу, посмотрела на обоих исподлобья и рассмеялась:

— Ну ладно, хитрецы! Будь по-вашему.

Она встала из-за стола, и, словно из-под земли, тут же возникли Вулоф и Вильва, готовые сопровождать ее.

— Все боишься, что я сбегу? — проворчала девушка, резко оборачиваясь и глядя Северу в глаза.

— Да перестань ты злиться,— не отвечая на вопрос, попросил он.— Ты только причиняешь боль себе, да и нам тоже.

Соня ничего не ответила, а только пожала плечами и пошла к озеру, туда, где видела накануне опоры давно не существующего моста. Север догнал ее, и они долго шли молча.

— Напрасно ты злишься,— повторил он наконец.— Хэлдир ведь сказал тебе: ты все узнаешь в свое время.

— Почти все,— напомнила она.

Север остановился на самом начале скалистого уступа, ведущего от озера к лесу.

— А чего ты хочешь? — спросил он, пристально глядя на нее.— Что ожидаешь услышать? Подумай сама, что ты скажешь, например, на это: мы заманили тебя в Логово, убили твоих друзей, твою подругу довели до самоубийства, саму тебя избили, но этого нам показалось мало, и мы взялись за тебя всерьез, но ты не расстраивайся. Мы тебя просто проверяли. Ты нам подходишь. Так что не злись и возглавь-ка нас! — Она уже открыла рот, чтобы ответить, но он не дал ей заговорить: — Да ты прибьешь меня, если только я произнесу хоть что-то подобное! А всех прочих посчитаешь недоумками, от которых лучше держаться подальше! Разве нет?! — насмешливо спросил он и направился дальше.

Соня же осталась на месте и некоторое время размышляла над его словами, а потом бросилась догонять.

— В том, что ты сказал, хоть что-то похоже на правду? — спросила она, когда они вновь шагали рядом.

— Конечно,— кивнул он.— Сама знаешь.

— Да ты что, нарочно злишь меня?! Издеваешься! Смеешься!

— Смеются и издеваются только враги,— спокойно возразил он,— я лишь подшучиваю, но могу перестать, если тебе это так неприятно.

— Да уж, сделай одолжение,— проворчала она.

Дорога поднималась все выше, слева ограниченная неприступной скалой, а справа — вершинами вековых елей. Несильный ветер раскачивал ветви, и прошлогодние шишки с приглушенным стуком падали на землю. Внезапно девушка, словно решившись на что-то, обогнала Севера и остановилась перед ним.

— А ну-ка выкладывай все! — потребовала она, упершись руками в его могучую грудь.

Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой:

— Правильно, видать, говорят мудрецы: для любой женщины существуют два мнения — ее собственное и неверное.

— Ты опять за свое?!

— Успокойся.— Он ласково взял ее за плечи.

— Руки! — закричала она.

— Да, прости,— согласился он, отпуская девушку,— Я просто хочу, чтобы ты усвоила своей прелестной головкой: всему свое время. Помнишь, что произошло с Хантореком? — неожиданно спросил он.

— Ты о чем это?

— О том, как он поторопился отобедать прекрасными с виду шадизарскими пирогами и чем все это закончилось.

Некоторое время она внимательно смотрела на своего спутника, потом не выдержала и расхохоталась.

— К чему ты клонишь? — спросила она наконец.

— Не обижайся, но пока ты не готова слушать меня,— объяснил он.— Ты слишком раздражена. Но поверь, ты все узнаешь, как только я почувствую, что ты способна меня понимать.

— И когда же наступит сей долгожданный миг?

— Не знаю. Может, через луну, может, через седьмицу, а может, и завтра — все ведь от тебя зависит.

— Да уж…— Соня недоверчиво покосилась на него.

— Не сомневайся. Но для начала перестань видеть во мне врага.

— Да я…— Она даже растерялась на миг.

— А ты злишься из-за любого пустяка,— продолжил Вожак.

Он пошел вперед, а она поплелась следом, понимая, что он прав, и это злило ее больше всего. Опять! Она упрямо тряхнула головой, и роскошные волосы разметались по плечам.

— Мы прошли уже почти половину пути,— неожиданно сказал Север, останавливаясь.— Взгляни, какая красота!

Она обернулась и невольно замерла. Внизу простиралось море сосен, почти как при подъеме на плоскогорье, только теперь деревья застыли в плотном строю прямо под ногами. Она посмотрела на запад, но не увидела ничего: ни дома, ни озера, ни ручья. Только две скалы высились вдалеке, да у самого горизонта убегала вдаль горная цепь Граскааля с укутанными снегом вершинами.

— Ловко ты ушел от разговора,— заговорила девушка после долгого молчания, и Север улыбнулся, едва заметно, одними уголками губ.— Может быть, хоть что-то,— не отставала от него Соня,— ты можешь рассказать и сейчас? — Он посмотрел на девушку и понял, что так просто она от него не отстанет.— Самую малость! — попросила она, показывая ему кончик мизинца.

— Давай я сперва скажу тебе, отчего ты злишься.— Он пристально посмотрел на девушку и, дождавшись, когда она неохотно кивнет, продолжил: — Боги редко даруют кому-нибудь все в этой жизни,— начал он издалека.— Нечасто встретишь человека, обладающего и красотой, и умом, и здоровьем, и богатством.— Он вновь посмотрел на нее, и она опять кивнула, соглашаясь.— Ты получила от богов многое, но не все.

— Остальное я взяла сама,— гордо заявила Соня.

— Верно. Но забыла о том, о чем забывать нельзя. За все… нужно… платить.— Он говорил медленно, как с неразумным ребенком, делая ударение на каждом слове.— Ты добилась полной независимости, но не подумала о плате.

— Ты откуда знаешь, чего я добилась? — подозрительно спросила она.— Ханторек, что ли, рассказал?

— Хорош бы я был,— Север усмехнулся,— если бы полагался на слова отца-настоятеля. Он всего лишь маленькая тварь, хотя и большая дрянь. У меня свои люди во многих городах,— добавил он уже серьезно.

— И за что же я не заплатила? — поинтересовалась девушка.

— За что?..— повторил он задумчиво.— Чтобы объяснить это, позволь рассказать тебе одну старую притчу.— Он посмотрел на девушку.— Так вот, говорят, жил в древности далеко на востоке император Данг Па. Его страна славилась плодородными землями и трудолюбивыми людьми. В горах добывали золото и прекрасные камни, из которых придворные ювелиры изготавливали дивные украшения. Император знал, что где-то далеко не прекращаются войны, кто-то кого-то грабит, где-то заключаются союзы, но все это мало его тревожило. Он дружил с соседями и не имел врагов. Но главное — его ничто не интересовало, кроме одного: он занимался философией, и к зрелому возрасту на опыте своей жизни построил стройную теорию. Он даже думал, что открыл один из основополагающих законов, управляющих миром — любое действие обязывает того, кто его совершает, а бездействие не обязывает ни к чему.

— Ну и что? — не выдержала Соня.

— Шли годы. Война подкатила совсем близко. И тогда не на шутку встревоженные соседи предложили ему объединиться, ведь общими усилиями проще отогнать врага. Но он отказался, побоявшись взять на себя ответственность за жизни подданных, часть которых неизбежно должна была бы погибнуть в битвах. Так он и наблюдал безмолвно, как один за другим падают его друзья, пока не оказался в кольце врагов, только теперь уже в одиночестве. Однако даже тогда он не стал сопротивляться. Так его, сидящего на золотом троне, и проткнул ворвавшийся в тронный зал пьяный копейщик. Такая вот история.

— Ну а я-то здесь при чем?

Искренне удивленная, она капризно повела плечом. Капризно, потому что что-то не понравилось ей в этой притче, хотя она и сама не понимала, что.

— Ты? — Север опять улыбнулся, на этот раз не пряча улыбки, и она вдруг поняла, что этот суровый и сильный мужчина не просто справедлив или, быть может, расчетлив, как она полагала прежде, но добр, и улыбка ему идет гораздо больше обычной невозмутимости.— Ты возвела себя на престол, сумела стать некоронованной королевой правда, без владений и подданных, и поэтому тебе пришлось поставить себя особняком. Ты, словно богиня, воскликнула: «Сей мир принадлежит мне!» — Он помолчал.— И добилась своего. По крайней мере, думала, что добилась. Ты жила, как Данг Па,— брала от мира то, что считала своим, ничего не давая взамен.

Соня задумалась, чувствуя, что он прав, а Вожак молчал, не желая мешать ей. Они шли вперед, и девушка не заметила, как дорога, до сих пор потихоньку поднимавшаяся, теперь пошла под уклон.

— Так ты считаешь, что мое появление в Логове — расплата?

— Ты так ничего и не поняла.— Север покачал головой и, упреждая новую вспышку гнева своей спутницы, продолжил: — Это не плата! Расплачиваются за совершенные преступления. Ты отошла в сторону, а в стороне еще никому не удавалось остаться надолго! Ты посчитала себя неуязвимой, и Рок показал тебе, что ты ошиблась.

— Закон подлости,— хмуро согласилась девушка.

— Можно сказать и так,— кивнул Север.— Но он, быть может, единственный закон, который неукоснительно выполняется в нашем мире. И хвала богам, что он существует!

— Хвала богам, ты сказал?! — возмущенно воскликнула Соня.

— Конечно,— не задумываясь, ответил он.— Рок обеспокоен тем, что твоя жизнь пошла не так, как нужно, и дает тебе возможность изменить ее течение.

— Не так, как нужно? Кому нужно?!

— Кому? Не знаю.— Север пожал плечами.— Быть может, тебе самой? — Он заглянул в глаза девушки.— Ты не думала об этом?

— Неприятности я привыкла называть неприятностями! — огрызнулась она и пошла быстрее.

— Данг Па тоже не понял, что судьба предоставила ему шанс. Согласись он на предложение соседей, и спас бы всех. Но он не понял и все потерял.

— Так ты утверждаешь, что все, что случилось со мной и моими друзьями, к добру?! — Она резко остановилась.

— Не нужно видеть в моих словах смысла, который я в них не вкладывал! Каждый сам в ответе за свою судьбу! — Он не отвел взгляда.— Сейчас ты можешь изменить свою, но упорно не хочешь осознавать это. В глубине души ты все еще мнишь себя королевой! Отсюда твое раздражение. Отсюда и твои злость, и нежелание понять меня.

От стыда и гнева кровь прилила к ее лицу, сделав его еще краше.

— Ты согласилась на предложение Ханторека, показавшееся тебе заманчивым,— продолжил Север, не обращая внимания на ее гнев,— а придя в Логово, обнаружила, что угодила в коварно расставленную ловушку, и твоя гордость получила первый удар. Молчи! — остановил он ее.— Я еще не все сказал! Но ты не отчаялась, и это делает тебе честь. Ты нашла убежище, хорошее, надо сказать, и решила переждать в нем, а утром ускользнуть, но и это не удалось. Как напроказившую девчонку, тебя взяли за ухо и выволокли на свет из темного угла, где ты пряталась. И ты разозлилась на меня за то, что я осмелился проделать это с тобой, такой замечательной и необыкновенной! Потом ты узнала о гибели друзей, и в твоей душе вспыхнула жажда мести. Затем повесилась Альрика, и ты решила отомстить всем и немедленно, и тут же поплатилась за это. И тогда ты надумала бежать, хотя наверняка знала, что ничего не выйдет. Знала ведь?!

Некоторое время они стояли друг против друга, как два упрямца, ни один из которых не желает уступать другому, и лишь по тому, как бурно вздымалась грудь девушки, Север мог судить, что творится у нее в душе.

— Ты так до сих пор ничего и не поняла,— грустно вздохнул Север,— Ты предпочла почетную смерть унижению и потому бежала. Ведь верно? Ты ведь нисколько не изменилась. Именно поэтому я и не желаю говорить с тобой: уязвленная гордость мешает тебе услышать меня.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Ты должна осознать, что судьба дарит тебе редкую возможность изменить жизнь,— в который уже раз повторил он.

— Сомнительный подарочек,— проворчала она и невесело усмехнулась.

— Не могу не согласиться,— кивнул Север,— но тут уж ничего не поделаешь. Жизнь вообще штука непростая.

— Ну и что мне с этой возможностью делать?

— Да ничего,— просто ответил он.— Для начала постарайся успокоиться и просто живи. Не мучай себя вопросами и воспоминаниями. Сосредоточься на моих заданиях. Отвлекись. Если тебе это удастся, то, надеюсь, скоро мы сблизимся…

— А вот об этом забудь! — вскипела она.

—…Настолько,— продолжил Север, будто не слышал ее,— что сможем наконец поговорить нормально. Думай о том, чего хотела бы добиться в жизни. Выбери цель. Без нее нельзя.

— А кто тебе сказал, что у меня нет цели? — удивилась девушка.

— Да? — заинтересовался Север.— И что же это за цель?

— Узнаешь в свое время,— мстительно заявила она и, обворожительно улыбнувшись, добавила: — Может быть.

Они пошли дальше, и Соня вдруг осознала, что стало темно. Как такое могло случиться? Неужели они проспорили весь день и уже наступил вечер? Она подняла голову и увидела, что небо быстро затягивает тучами.

— Бежим скорее! — крикнул Север и, схватив ее за руку, помчался вперед.— Хорошо, до дома недалеко.

И правда, почти сразу лес кончился, и они побежали по поляне, перескочив через несколько ручьев. Впереди, чуть правее, Соня увидела озеро. Значительно дальше слева, у самой стены скал, мелькнуло еще одно, поменьше, показавшееся странно темным и безжизненным, но рассматривать его было некогда. Над головой громыхнуло так, что в ушах зазвенело, и в дверь они влетели как раз в тот миг, когда по крыше забарабанили первые крупные капли. Вулоф с Вилвой уже поджидали их внутри, устроившись поближе к печи.

— Как прогулялись? — поинтересовался Хэлдир, когда дверь за ними закрылась.— Признаться, я рассчитывал, что вы вернетесь несколько раньше.

— Разговор получился долгим,— усмехнулся Север.

— Разговор! — хмыкнула девушка.— Из тебя же слова не вытянешь! О чем угодно готов распространяться, только не о том, что мне нужно! — Север беспомощно всплеснул руками.— Видеть тебя больше не хочу! — выкрикнула она и забилась в свой угол.

Тут Соня устроила себе нечто похожее на отдельную комнатку. Рядом с окном, выходившим на запад, стоял широкий топчан и небольшой столик, на котором разместилась клетка с крысенком.

— Я покормил его, пока вы гуляли,— сообщил Хэлдир, и Соня, кивнув, взяла зверька в руки,— Наверное, пора уже снова кормить,— добавил старик, и девушка опять кивнула.

Пока она кормила крысенка, мужчины собрали на стол. Блюда не отличались разнообразием. Мясо, жаренное в угольях и тушенное в соусе, приправленном незнакомыми травами,— вот и все, что приготовил за время их отсутствия Хэлдир. Уловив аппетитный запах жаркого, девушка уселась за стол. Подливка оказалась настолько ароматной, что Соня и сама не заметила, как справилась с двумя порциями, чего прежде за собой не замечала, но так и не узнала нового запаха. Это показалось ей странным. Она не считала себя большим знатоком кулинарии, но большинство кореньев и трав, идущих в приправы, ей доводилось пробовать. А сегодня она уже отведала совершенно не знакомого вина, а теперь и это блюдо благоухало по-новому.

Ее это настолько заинтересовало, что она не сразу поняла суть начавшегося между мужчинами разговора. Хэлдир с Севером говорили, как всегда, о войнах, и, может быть, именно поэтому она прислушалась к ним, только когда услышала слово «Логово».

— Думаешь, гирканцы не доберутся до Логова?

— Нет.— Север покачал головой.— Им понадобится несколько лет, чтобы собрать вновь силы, но даже если они решатся обойти северные отроги Кезанкийских гор, им придется ждать, пока сойдет снег, а после этого у них останется не больше луны. Если они не пройдут Гиперборею с ходу, то просто погибнут голодной смертью. Не забывай, льды надвигаются с севера. Каждое лето становится короче предыдущего.

— Пожалуй, ты прав,— согласился старец.— А вдруг они пойдут с юга?

— Тогда им придется сначала расправиться с Тураном, а это не так просто,— возразил Север.

— Только если…

— Ты прав,— согласился Вожак.— Если они объединятся, то только пикты смогут остановить их, но это будет страшная битва. От Хайбории камня на камне не останется.

— И нельзя забывать о юге,— напомнил старец.

Хэлдир многозначительно посмотрел на своего молодого друга, Соня поймала его взгляд, и невольный холодок пробежал по ее спине.

— О чем это вы толкуете? — стараясь казаться бодрой, осведомилась она.— И кто такой Юг?

— Не кто, а что,— усмехнулся Север.— Юг — это юг. Черный континент. Слышала о таком?

— Ну извини,— помявшись, сказала она.

— Да ничего. Я уже почти привык.

Старик смотрел на них, усмехаясь в бороду, и хотя не понимал, что кроется за этой легкой перепалкой, но не сомневался, что причина есть.

— И что же происходит на юге? — переспросила девушка.

— Если бы только на юге…— задумчиво проговорил Север.

Вроде бы он не сказал ничего страшного. По крайней мере, ничего такого, что могло бы смутить смелую, привыкшую к постоянной опасности девушку. И все-таки она почувствовала, как сильнее застучало сердце — как у ребенка, тайком заглянувшего в запретную комнату.

За окном полыхнуло, и, казалось, над самой крышей разорвались небеса, словно некто невероятно могущественный услышал ее мысли и подал знамение: это чужая тайна. Волки вскочили и глухо зарычали.

— Ну, ну,— принялся успокаивать их Вожак.— Это же просто гроза.

Он потрепал зверей по всклокоченным загривкам и уселся на скамью. Вулоф поворчал еще немного и лег на место, а Вилва долго еще смотрела в окно и время от времени порыкивала, словно чувствовала чей-то устремленный на них враждебный взгляд.

— Сколько живу, не припомню такой грозы,— заметил старик.

Соня прислушалась. Она любила слушать, как дождь барабанит по крыше, но на этот раз в дробном перестуке капель ей послышалось что-то тревожное. И это пламя, ревущее в очаге…

— Что-то Вилва никак не успокоится,— сказал Север.— Может, учуяла что?

— Ты думаешь? — Хэлдир внимательно посмотрел на него,— Ты не против, если я трубку закурю? — повернулся он к девушке.

— Ты куришь лотос? — удивилась она.

— Зачем лотос? — усмехнулся старец.— Я не бегу от жизни.

Он встал и направился к стоявшему на полу у наружной стены сундуку, поднял крышку, покопался в нем и вернулся назад со странной трубкой с длинным, тонким чубуком, совсем не похожей на кальяны, которые Соне уже приходилось видеть. В левой руке он держал небольшой ларец.

Девушка хотела что-то спросить, но он поднял вверх указательный палец, призывая ее к молчанию. Хэлдир открыл ларец, и тонкий аромат неизвестных трав наполнил комнату. Старик набил трубку и зажег ее от свечи, втягивая в себя пахучий дым. Как ни странно, запах показался Соне неожиданно приятным. Она чувствовала благоухание цветов и прелого сена, свежесть утреннего воздуха у реки, видела туман, медленно поднимавшийся над лугом. Девушка тряхнула головой: мужчины с улыбкой смотрели на нее.

— Предупреждать надо,— буркнула она, но тут же улыбнулась им в ответ.

— Предупреждают о дурном, девочка,— возразил старец,— а чудеса боятся слов.

Она огляделась по сторонам. Все вроде бы осталось по-прежнему, но все-таки что-то изменилось. Она продолжала чувствовать запахи, однако луг исчез, хотя туман остался.

Соня присмотрелась: Хэлдир покуривал трубочку, время от времени выпуская ароматные облака, но они не улетали прочь, как того можно было ожидать, а как-то сразу рассеивались, и туман, равномерно заполнявший всю комнату, понемногу густел.

Соня прислушалась. Ливень ослабевал, и дождь уже не стремился пробить крышу, а лишь ласково гладил ее. Пламя, грозно гудевшее в очаге, затихло, дрова уютно затрещали, и девушка почувствовала, как повисшее было в воздухе напряжение рассеивается.

— И что все это значит? — сурово спросила она.

— Как думаешь,— не обращая внимания на девушку, повернулся к Вожаку старец,— ей можно сказать?

— Можно! Можно! — теряя терпение, крикнула она.

— Придется,— пожал плечами Север,— а то ведь не отвяжется.

— Мерзавцы вы. Оба! — подытожила она.— Молодой и старый! Ну?

— Не кипятись,— ласково улыбнулся ей Хэлдир.— Мы не собираемся тебя обманывать. Просто дело не совсем обычное…— Он замолчал, затягиваясь.— На Севера охотятся.— Соня вздрогнула от неожиданности: чего-чего, а уж такого она никак не ожидала услышать.— Или просто следят,— продолжил старик.— Мы не знаем, а проверять не хочется.

Девушка посмотрела на Вожака, и тот кивнул, подтверждая слова своего друга.

— Все так. Когда я живу в Логове, все спокойно, но стоит мне выйти за его пределы и остановиться где-то, как начинаются неприятности. Сейчас мне пришлось укрыться на пару лун, чтобы позаниматься с тобой.

— В Бритунии найти подходящее место, где можно спрятаться на такой срок, непросто: уровень магической энергии здесь очень низок,— объяснил Хэлдир.— Только в горах. Это одно из таких мест. Пользуясь магией, здесь легко спрятаться. Но палка, как известно, о двух концах: если тебя все-таки обнаружат, то совсем непросто узнать об этом.

— Так нас нашли? — прошептала девушка.

— Не знаю,— задумчиво покачал головой старик,— но гроза показалась мне не совсем обычной, да и Вилва беспокоилась…

— И из-за этого вы всполошились? — Она перевела недоверчивый взгляд со старца на Севера.

— Опасность порождает осмотрительность,— назидательно заметил Вожак.— Если хочешь выжить, запомни это. В разумной осторожности нет ничего зазорного.

— Это верно,— кивнул старец.— Искали нас или нет, мы так и не узнаем, но сейчас это неважно. Главное — скрыться, и этот дым надежно спрячет нас от любого ока. Теперь можно и поговорить.

— Вот и прекрасно,— согласилась девушка,— Так что там происходит на юге?

— Никто пока не знает доподлинно, но странные слухи приходят из Кешана и Дарфара.

— Вот уж никогда бы не подумала, что здесь, на севере, найдутся люди, которые боятся слухов с далекого юга.

— Не слухов, девочка, нет,— Хэлдир укоризненно качнул головой и выпустил новое облако дыма,— а того, что стоит за ними. Сдается мне, что люди не зря припомнили старинное, давно забытое название Зархебы — Река Смерти. Говорят, что именно из-за нее в Черные Королевства по ночам пробирается Зло. И еще говорят, что Мертвый Город обрел новых хозяев, что они стоят за идущими с юга бедами.

— Странно…— протянула девушка.— Я несколько лет прожила в Заморе. Бывала и в Стигии, и в Дарфаре, но ничего подобного не слышала.

— Потому что не интересовалась,— спокойно объяснил Север.— К тому же на северном берегу Стикса мало кто слышал об этом, но в Стигии уже встревожены. С юга усиливается поток беженцев из приграничных государств, которые рассказывают о том, что на правом берегу Реки Смерти по ночам пропадают целые деревни — то ли жители уходят куда-то сами, то ли их угоняют.

— Впрочем,— прервал его старец,— все это пока лишь слухи.

— Слухи-то слухи. Но вот как хлынут с юга орды дикарей…— Вожак покачал головой.— Боюсь, это окажется пострашнее, чем пикты!

— Пикты? А что пикты? — не поняла Соня.

— Уже сейчас аквилонцы едва сдерживают их натиск,— пояснил Север,— но рано или поздно они не выдержат, и тогда…

— И тогда гирканцы ринутся им навстречу,— продолжил Хэлдир,— чтобы не упустить свою часть добычи, и если еще одна черная орда навалится с юга, то…

— От Хайбории вообще ничего не останется,— закончил его мысль Вожак.— Разве что север, который никому не нужен, потому что его и так скоро задавят льды.

Несмотря на жарко горевший огонь, девушка зябко поежилась.

— Что же делать? — прошептала она.

— Живи! — Север пожал плечами.— То, что ты услышала,— лишь самое мрачное из возможных предположений, а боги избегают крайностей.

Некоторое время Соня молчала, прислушиваясь к потрескиванию дров в очаге и звону капель за окном.

— Когда-то я слышала,— заговорила она,— уже, правда, не помню где, поговорку: «У бога людей много». Самое странное в том, что сказал ее не дикарь, поклоняющийся кровавому идолу, а почтенный проповедник, искренне верящий в Митру. Он имел в виду, что его веру и единоверцев есть кому защитить. Но, как ни странно, я тогда подумала о другом.— Она помолчала.— С донесением посылают гонца, зная наперед, что дорога опасна. Гонец не возвращается. Тогда посылают отряд из десяти человек — их постигает та же участь. Потом посылают сотню, но до места добирается только один. Теперь известно: чтобы один добрался до места, необходимо отправить сто человек, но и это не обязательно. Случайная стрела — и все пропало. И с каждым гонцом начинают посылать по две сотни. Главное ведь, чтобы весть достигла цели, а людей у бога много!

— Э-э! Как ты судишь-то строго! — покачал головой старец.

— Потому что ненавижу! — уставясь в одну точку, сквозь зубы процедила девушка и посмотрела в глаза Хэлдиру.— Ненавижу всех этих аквилонцев, митрианцев, прячущих под красивыми одеждами похотливые тела, а под благожелательными улыбками — грязные мысли. Ненавижу тех, кто делает не то, что говорит, а говорит не то, что думает, потому что даже их извращенные умы стыдятся собственных мыслей!

Она сцепила дрожащие руки и прижала их к столу. Хэлдир продолжал покуривать, изредка выпуская ароматные облачка, а Север накрыл руки девушки своей большой ладонью и попытался заглянуть в глаза, но она упорно смотрела в сторону.

— Успокойся.— Он дружески сжал ее руки.— Не изводи себя.

Соня взглянула в честные глаза воина и неожиданно для себя захотела поделиться с ним наболевшим, даже если потом она пожалеет о сказанном.

— Ты не хочешь узнать, что со мной приключилось? — спросила она.— Как родилась моя ненависть?

— Нет,— ответил он,— не хочу. Быть может, когда-нибудь я и услышу твою историю, но не сейчас. Ты уже завтра пожалеешь о своих словах. Ты еще не готова, королева.

Девушка нахмурилась, потом вдруг улыбнулась, правда не слишком весело.

— А ты хитрец,— сказала она.— Но ты прав. Еще не время.

— Спать пора,— сказал Хэлдир, подавив зевок.— Завтра встаем на заре и начинаем настоящие занятия.

— А дождь? — удивилась Соня.

— Какой дождь? — хитро прищурившись, спросил он.

Девушка прислушалась. И верно — снаружи не доносилось больше ни единого звука. Она посмотрела в окно, затянутое ночной тьмой, и почувствовала вдруг, что действительно хочет спать. Она прошла в свой уголок, лениво разделась, залезла под шкуру И свернулась калачиком, но заснуть не успела.

— Ты когда собираешься к Лорне? — спросил Север, и его голос заставил Соню насторожиться.

— Дня через три, не раньше,— ответил старец.— Да ты не беспокойся: не в первый раз остается она одна. Завтра-послезавтра Феран по твоему заказу привезет из Келбацы фруктов. Еще через день Лорна заберет их у него.— Он посмотрел на Севера.— Тебя что-то тревожит…

— У меня не идет из головы поведение Вилвы,— ответил Север.— Ты ведь знаешь, что после ритуала у них развивается не только ум.

— Что ты хочешь сказать? — спросил старец.

— Мне кажется, она что-то почувствовала,— пояснил воин.

— Ну и что?

— Да ничего.— Вожак лениво потянулся.— Просто мне это не нравится.

— Я не узнаю тебя, Север. Чего это ты всполошился? Ну искали. Так ведь не нашли же! И больше уже сюда не сунутся. Чего им рыскать в этих горах?!

— А если успели что-то заметить?

— Тогда непременно вернутся, чтобы проверить, и мы всегда успеем ускользнуть,— уверенно ответил старец.

— А Лорна? — настаивал Север.

— А что Лорна? — переспросил старик, и Вожак недовольно пожал плечами: он не понимал вопроса. Впрочем, Хэлдиру и самому не нравилось то, что он говорил.— Слушай,— наконец заявил он,— иди-ка и ты спать!

Он указал на замершую под шкурой Соню, а та вовсе не спала. Едва услышав имя девочки, она открыла глаза, и, хотя ничем не выдала себя, сон как рукой сняло. Ишь как он заботится о ней…

«Ну что ты маешься, дура?! — хотелось ей прикрикнуть на себя.— Да ведь она же ребенок! Он заботится о ребенке!»

«Ребенок?! — с издевкой проскрипел отвратительный голос, который изредка являлся девушке, когда она пребывала не в духе.— Ребенок скоро подрастет — так всегда бывает! — Голос гнусно захихикал, словно заскрипел на ветру старый ставень.— Мы видели! Мы вместе видели, кем станет этот ребенок через пять лет,— напомнил голос,— а потом через десять! А ведь она уже сейчас любит того, кого любишь и ты!»

— Я?!! Заткнись! — закричала Соня.— Уйди!

И вдруг почувствовала, что проснулась от собственного крика. Она испуганно открыла глаза и, стараясь не шевелиться, осмотрелась. Ни одна из ламп не горела, и огонь в очаге давно потух, но, когда она подняла голову, две пары желтых глаз уставились на нее из темноты. Соня приложила палец к губам, словно общалась с людьми, но волки прекрасно поняли ее и успокоились.

Девушка невольно припомнила свой сон, но, как ни странно, в памяти попеременно всплывали только три образа: длинноногая девочка, юная принцесса и молодая красавица. Она опять задремала, и эти три портрета поплыли перед ней в каком-то странном танце. Иногда между ними проскальзывал образ Севера, и тогда откуда-то издалека до нее доносился скрипучий голос: «Она любит его! Как и ты!». Налетавший порыв ветра уносил прочь ехидный смех, и все начиналось сначала.

Окно распахнулось, и благоухающий дождем свежий воздух ворвался в комнату. Едва поднявшееся над горами солнце уже изливало на землю потоки благословенного тепла. Девушка быстро оделась и выбежала наружу: мужчины, как и накануне, сидели за столом и, когда дверь отворилась, тотчас обернулись.

— Как спала, воительница? — Соня удивленно посмотрела на Севера.— Кого ты там гнала ночью?

— Не помню уже, что и приснилось,— небрежно отмахнулась девушка.— Ты скажи лучше, что ты имел в виду под настоящими занятиями?

— Вот после завтрака и увидишь.

— Опять темнишь? — нахмурилась красавица.

— Да нет же! — усмехнулся он.— Первая маленькая проверка. Немного побегаем.

— Да какое же это испытание? Это удовольствие!

— Вот и прекрасно! Значит, сегодня опять отдыхаем.

Они не торопясь позавтракали и немного поболтали, перекидываясь ничего не значащими фразами. О вчерашнем разговоре, словно по взаимному договору, никто из троих не вспоминал. Наконец Север, который внимательно следил за солнцем, встал:

— Пора.

Хэлдир смотрел на них, качая седой головой. Он видел, как легко бежит Север, словно опытный воин на марше: ни одного лишнего движения, каждый шаг выверен. Возле него, словно мотылек возле костра, порхала девушка с медными волосами и потрясающе стройной фигурой. Очень скоро, однако, они скрылись за деревьями, и старец еще раз покачал головой: девчонка, да и только! Почти как Аорна, даром что старше. Вспомнив о внучке, он невольно задумался. Может, действительно стоит поднять ее сюда, а копей отвести к Ферану? Но он тут же отбросил эту мысль. Девчонка Северу шагу ступить не даст! А то еще, чего доброго, учует в Соне соперницу, тем более что та тоже глаз с Вожака не сводит, только ершится. Он опять, уже в третий раз, покачал головой. Тут тогда такое начнется!..

Не чувствуя усталости, Вожак даже не замечал, что бежит. Он, как и девушка, радовался чудесному утру. Три шага — и вот он уже на другом берегу ручья, а дальше дорога пошла немного вверх. Это ничего: потом будет легче. Мимо промелькнула девичья фигурка в изумрудно-зеленой тунике, оставлявшей открытыми сильные стройные ноги. Соня обогнала Севера шагов на пять, обернулась и побежала пятясь, изредка поглядывая назад, чтобы не упасть.

— Ты что, быстрей не можешь? — игриво спросила она.— Такой сильный воин!

— Дело не в скорости.— Не сдержавшись, Север улыбнулся в ответ.— Этот ритм бега выработан веками военной жизни. Так бегут воины, когда спешат на помощь попавшим в беду.

— Черепаха спешила бы быстрее!

— Ты плохо меня слушала.

Она остановилась и, сложив ладони в молитвенном жесте, торжественно произнесла:

— Прошу учителя простить свою нерадивую ученицу!

Затем она поклонилась и как ни в чем не бывало побежала рядом. Север снова улыбнулся:

— Не ты первая, кому приходит в голову светлая мысль бежать быстрее, чтобы подмога поспела вовремя. Я даже не знаю, сколько людей погибло понапрасну из-за того, что помощь слишком торопилась. Преодолев четверть, треть, иногда даже половину пути, они валились с ног от усталости и дальше уже вообще не могли двигаться.

— Так ты собираешься выяснить, сколько я пробегу, пока не свалюсь с ног?

— Да нет, зачем же? — усмехнулся Север.— Ты ведь не воин.

Некоторое время они бежали молча. Север и сам не заметил, как за разговорами они поднялись до наивысшей точки. Дорога пошла под уклон.

— Половина дороги! — обрадовалась Соня и, смеясь, закружилась, раскинув руки.

Густые локоны разметались, но внезапно она остановилась перед ним и подняла повыше подол платья.

— Чем же тебе не нравятся мои ножки, благородный воин? — спросила она и расхохоталась, когда увидела, как старательно он отводит взгляд.

Довольная своей выходкой, Соня опять вприпрыжку помчалась дальше. Впрочем, далеко она уже не убегала, так что поляну перед домом они преодолели вместе и одновременно увидели улыбающегося Хэлдира. Тут девушка вырвалась вперед и, схватив старика за руки, закружила его.

— Как хорошо-то! — воскликнула она, отпустила его и уселась на скамью перед столом как раз в тот миг, когда к ней подбежал Север.

— Не время рассиживаться,— заметил он, не останавливаясь.— Мы прошли только половину пути.

— Как половину? — невольно вырвалось у девушки, но она тут же вспомнила, что сама закричала: «Половина дороги!»,— и осеклась.

— Половина,— спокойно подтвердил он,— но если ты слишком устала, скажи.

— Вот еще! — пренебрежительно фыркнула она и побежала вперед, правда, уже не так резво.

Север все тем же пружинистым шагом двинулся следом. «Словно и не осталось позади двух лиг!» — подумал Хэлдир и опять проводил их взглядом. Теперь они бежали плечом к плечу, и девушке уже не казалось, что он бежит медленно. Каждый шаг давался с усилием. Дорога поднималась в гору, и Соня чувствовала, что усталость накапливается. Где-то на середине подъема Вожак заметил, что, хоть Соня и старается изо всех сил, надолго ее не хватит.

— Ты сбила дыхание,— сказал он.— Дыши реже, но глубже: два шага вдох, три — выдох.

— Дышу, как могу! — огрызнулась она, но через полсотни шагов движения ее стали легче.

Когда они во второй раз подбежали к столику, за которым над какими-то записями сидел Хэлдир, далеко перевалило за полдень. Оба остановились, и старец перевел испытующий взгляд с Вожака на девушку.

— Ничего страшного! — небрежно бросила она.— Я бы и еще столько же смогла.

— Отличная мысль,— невозмутимо согласился Север.— Побежали!

И, не обращая внимания на вытянувшееся лицо девушки, он пошел на третий круг. Хэлдир нахмурился и посмотрел на волков:

— Пора разводить огонь. Вряд ли они побегут четвертый круг,— пояснил он и отправился за хворостом.

Бегуны перебрались через ручей, но, как только дорога пошла вверх, Соня почувствовала, что ноги ее наливаются свинцом, а каждый шаг дается тяжелее предыдущего. Она с трудом заставила себя поравняться с Севером.

— Возьми себя в руки, не расслабляйся! — попытался он ободрить девушку.— Скоро станет полегче!

Соня промолчала: берегла силы. Дорога нехотя откатывалась назад. Опять показались верхушки сосен, но легче не становилось.

— Возьми это.— Север протянул ей небольшую тряпицу.

— Что… Это?

— Кусок полотна. Сожми его зубами — станет легче.

Она недоверчиво прикусила край сгиба и побежала, изо всех сил пытаясь убедить себя в том, что это помогло, но вдруг представила, как глупо выглядит со стороны с тряпкой во рту.

— Снаружи! Снаружи она должна находиться! — сердито прикрикнул на нее Вожак.— Что ты ее в рот тянешь? Еще проглотишь!

— Тьфу! — Она с ненавистью выплюнула ни в чем не повинный кусок материи.— Сам бегай так, если тебе нравится, а я обойдусь!

Ее лицо вспыхнуло от негодования. На какое-то время Соня почувствовала прилив сил и вырвалась вперед, чтобы он не маячил рядом.

Солнце клонилось к закату, и в его оранжевых лучах пламя костра казалось совершенно прозрачным. Только струи горячего воздуха, поднимавшиеся от земли, напоминали о том, что огонь еще не умер. Дивный аромат печеной оленины распространялся далеко вокруг.

Хэлдир уже заканчивал нехитрые приготовления к встрече своих молодых друзей. Он расставил на огромном столе три деревянных блюда, а рядом с ними — три простых бронзовых кубка. Оплетенная лозой бутыль высилась на краю стола, рядом с ней на подносе лежал каравай хлеба. Угощение, конечно, небогатое, но, чтобы утолить голод, его хватит с избытком. Хорошо хоть о Вулофе с Вилвой заботиться не нужно.

Стоило ему подумать о волках, как они вдруг зашевелились. Вилва встала, отряхнулась и как-то странно склонила голову набок, а Вулоф издал пренебрежительное «кых!» и ткнулся мордой в лапы.

Хэлдир повернулся. Север шел все той же легкой, пружинистой походкой, неся на руках девушку. «До смерти загонял!» — мелькнула дикая мысль, но он тут же отбросил ее.

— Отодвинь-ка тарелки,— велел Вожак.

Он осторожно перекинул ноги девушки через скамью и бережно усадил ее рядом с собой. Она безвольно прижалась щекой к гладкой прохладной столешнице и, свесив руки со стола, замерла. Север пристроился рядом и, посмотрев во внимательные глаза Хэлдира, вытер пот со лба.

— Устал? — спросил старец, хотя вопрос казался неуместным.

— Будто демонов гонял,— выдохнул Север.

— Это ты кого имеешь в виду?! — встрепенулась Соня.

— Ну, ну! Успокойся! — Вожак придержал ее за плечи, в основном опасаясь, как бы она не упала со скамьи.— Шутил я!

— Да за такие шутки у нас в Шадизаре…

— После… После расскажешь,— перебил он ее, и девушка послушно замолчала.— Сейчас тебе нужно поесть и отдохнуть.

— Не хочу,— немного подумав, ответила она.

— Нужно,— настаивал Север.

— Не хочу и не буду,— вяло капризничала Соня.

— Оставь ее.— Хэлдир тронул Вожака за руку.— Она и есть не станет и уснуть не сможет.— Он взял бутыль и налил в кубок вина.— Выпей-ка этого, дочка.

Она посмотрела на старца мутными от усталости глазами и кивнула, принимая из его рук кубок. Пила она понемногу, смакуя незнакомое вино, а когда выпила, взгляд ее прояснился.

— Ну? — Север вопросительно посмотрел на нее.

— Нет! Я уже пришла в себя и не хочу пропустить такой чудный закат!

Север пожал плечами, но спорить не стал. Они заговорили с Хэлдиром, однако после первых же слов Соня начала терять нить разговора. Она зевнула, но, когда Север протянул к ней руку, сердито оттолкнула его. Правда, взбодрилась она не надолго. Скоро зевки последовали один за другим, и, тряхнув головой, она подняла на мужчин осоловевшие глаза.

— Все! — заявила она.— Хочу спать. Если еще раз зевну, у меня рот порвется…

Встать ей удалось только с третьего раза, но она негодующе отвела руку Севера, когда он попытался помочь. Дальше пошло легче. Однако, дойдя до края стола, она успела сделать всего два шага, прежде чем обнаружила, что дальше опоры нет. Хорошо, что Север успел подхватить ее на руки. Соня, правда, тут же потребовала отпустить ее, но Вожак будто не услышал ее. Она в досаде стукнула его кулачком в могучую грудь, но вырываться тем не менее перестала.

Хэлдир следил за ними, пока дверь не закрылась, и только после этого отвернулся. Никогда еще ему не приходилось видеть такой красивой, умной и в то же время своенравной девицы, как Соня. Когда несколько дней назад Вожак прислал ему весточку о предстоящей затее, старик подумал, что за кратким сообщением кроется нечто иное. Что-то такое, о чем принято говорить лишь при встрече, но теперь понял, что его друг не слукавил, выложил все как есть, да, пожалуй, еще и поскромничал, и дело предстоит даже более серьезное, чем ему представлялось.

Вожак подошел, как всегда, бесшумно, уселся за стол напротив, взял оплетенную бутыль, разлил вино по кубкам и залпом осушил свой.

— Загоняла она меня,— честно признался воин и, достав нож, отрезал огромный ломоть душистого хлеба и положил на него еще больший кусок мяса.

— Она тебя? — удивленно спросил Хэлдир, сделал пару глотков и тоже принялся за еду.— Она хорошая девушка,— непонятно зачем сообщил старец, и Север кивнул, соглашаясь.— Ты не боишься, что она не выдержит? Чтобы понять это, даже не нужно ставить вас рядом.

Север проглотил кусок и запил его вином.

— Ну и что же ты предлагаешь? — поинтересовался он.

— Ну уж во всяком случае…

— Нет, ты подожди,— остановил его Север.— Что мы имеем? Ты, я, Вулоф с Вилвой и крысенок, но он, конечно, не в счет. Кстати, ты покормил его? — Старик, улыбнувшись, кивнул, и Вожак продолжил: — И есть Соня.

— Умна, красива и своенравна,— высказался Хэлдир.

— Верно,— согласился Север,— но у меня всего две луны. Что мне делать с ее своеволием?

— Может быть, просто постараться этого не замечать?

— Если оставить все как есть, я не смогу на нее положиться,— устало объяснил Север.— Она готова делать все, что приходит ей в голову, а мысли у нее бывают самые неожиданные.

— Но то, что ты сделал сегодня,— возразил Хэлдир,— тоже не выход. Она долго не выдержит,— Он пожал плечами.— Если не решил взять ее измором, не забывай, что она девушка.

— А я и не знал! — всплеснул руками Вожак, и некоторое время оба молчали.— Кстати. Ты говорил о ломке характера? Это невозможно. Она никогда не станет тихой и покорной, зато может озлобиться и затаиться. Уже сейчас в ней живет нешуточная обида. Помнишь вчерашний разговор?

Хэлдир кивнул и задумался:

— И все-таки что ты собираешься делать?

— По правде говоря, и сам не знаю. Пока все катится само собой.— Север отрезал себе еще мяса и принялся лениво жевать.— Ты знаешь,— он налил себе еще вина,— как ни странно, я ничего не имею против ее выходок. Мне по душе, когда человек не скован никакими рамками. Но! — Он поднял указательный палец.— Только до тех пор, пока блажь не мешает делать дело. Она должна знать свое место, а в остальном пусть поступает так, как считает нужным!

— И как же ты собираешься ставить ее на место? — помолчав, поинтересовался старец.

— Да уж не беспокойся — не так, как Кучулуг,— ответил Север и припал к кубку.

— Да? А что же там произошло?

— Он копил жалобы на нее от наставников,— принялся рассказывать Север,— дождался, когда я покину Логово, и решил проучить ее. По-своему.

— То есть? — не понял Хэлдир.

— Он взялся доказать ей, что там, где бал правит сила, женщине лучше скромно помалкивать.

— И чем кончилось дело?

— Под восторженные крики послушников он полетел в песок.

— Ай да девочка! — покачал головой Хэлдир.

— Вслед за Юргом,— добавил Вожак.

— Вот это да! Почему ты мне раньше не рассказал об этом?

— Потому что после этой стычки она седьмицу провалялась в постели,— закончил Север рассказ.— Так что при ней ты лучше не упоминай об этом. Ладно?

— М-да… И что ты будешь с ней делать?

— Я ведь уже сказал: пока и сам не знаю! Ей предстоит кое-чему научиться, а она вместо этого стремится показать, что во всем превосходит меня. Но ведь это смешно! Ей состязаться со мной как с воином — все равно что мне состязаться с ней в красоте! Чушь какая-то!

— Постарайся все-таки ответить на мой вопрос,— попросил старец.

— Ну хорошо.— Север кивнул.— Я не знаю, что мне делать,— повторил он, еще раз подумав,— Зато знаю, что, если у меня ничего не получится и мы вернемся в Логово такими, какими ушли, Разара сразу все поймет. Она ведь очень умна. Она тут же вспомнит, что по милости строптивицы потеряла две луны, что рухнули ее надежды, и расправа не заставит себя ждать — быстрая смерть. Это в лучшем случае.

— И ты допустишь это?

— Нет, конечно.— Север спокойно пожал плечами.— Но что я могу сделать? — На этот раз уже он вопросительно посмотрел на Хэлдира,— Только отпустить ее. Что тогда Разара сделает со мной? Вот и думай теперь ты тоже.

— И все-таки,— напомнил старец,— обходись с ней помягче.

Соня проснулась и долго лежала не открывая глаз. Она никак не могла припомнить, что с ней произошло, равно как и понять, где находится. Вроде бы они вчера бегали… Но почему тогда она не чувствует тела? Она сосредоточилась и с трудом открыла один глаз, но тут же зажмурилась: яркий свет плеткой ударил по глазам, как будто солнце висело над самой головой.

О, Бел! Да что же такое происходит?! Помнится, Север говорил, что это всего лишь проверка. Самая первая и, надо понимать, самая легкая. Девушка попыталась шевельнуться и почувствовала, что тело болит так, словно ее вчера отлупили палкой. Превозмогая боль, Соня отбросила укрывавшую ее шкуру и осторожно села, затем медленно поднялась, кое-как оделась и на негнущихся ногах побрела к выходу.

Она толкнула дверь и, прищурившись, посмотрела по сторонам. Север, увидев, что девушка держится за дверной косяк, бросился к ней, чтобы помочь, но Соня оттолкнула его руку и неуверенной походкой направилась к ручью умываться. Довольно скоро она вернулась, подошла к поджидавшим ее мужчинам и медленно села на привычное место.

— Как вода? — поинтересовался Север.

— Холодная слишком,— огрызнулась она, даже не удостоив Севера взглядом.

— Тут уж ничего не поделаешь,— примирительно произнес Хэлдир.— Как-никак с гор течет!

— Как спала? — спросил Север.

— Как покойник,— угрюмо проворчала девушка.— Твоими стараниями. Кстати, и сейчас чувствую себя не намного лучше. И солнце еще сегодня, как назло, слишком яркое.

Мужчины молча переглянулись. Хэлдир состроил Северу гримасу и кивнул на девушку: мол, говорил я, что ты перестарался! Вожак пожал плечами и направился в дом. Почти сразу он вышел, неся в руках лук и колчан со стрелами.

— Припасы у нас на исходе,— сообщил он, по-видимому, Хэлдиру, потому что Соня, казалось, даже не услышала его.— Пойду поохочусь. Вулоф! Вилва!

Волки вскочили с места и побежали знакомой дорогой. Север пошел следом и сделал уже не меньше сотни шагов, когда услышал капризный голос:

— Не хочу мяса! Горячее!

Судя по всему, Хэлдир пытался покормить девушку. Вожак покачал головой и отправился дальше.

— И вообще, жарко мне! — не унималась Соня.

— Ну так пойди в тень,— посоветовал старец.— Я тебе постелю шкуру за домом. Отдыхай.

Он и вправду сходил в избу и вернулся с огромной медвежьей шкурой. Соня встала и угрюмо поплелась за ним следом. Оставив ее в одиночестве, Хэлдир занялся своими делами. Он прекрасно понимал, как она должна чувствовать себя, и решил не докучать ей. Однако Соня тут же пришла обратно, все такая же недовольная.

— Что на этот раз не так?

— А ты сам попробуй, узнаешь,— посоветовала девушка.— Там, в тени, настоящий ледник.—

Она надула губы и вдруг смущенно улыбнулась: — Не сердись на меня, Хэлдир. Я сама не знаю, что со мной, а сегодня…— Она не закончила, помялась, и добавила: — А сейчас мне просто скучно.

— Это называется встать не с той ноги,— улыбнулся Хэлдир, и глаза его привычно заискрились смехом.

— Да, наверное! — рассмеялась Соня, чувствуя, как рассеивается ее дурное настроение.

— Поешь немного,— предложил Хэлдир,— мясо уже остыло.

Соня кивнула и смущенно уселась за стол.

— Тебя что-то тревожит? — поинтересовался старик.— Укрепись сердцем, девочка. Больше ты ничем не поможешь себе.

Она недоверчиво посмотрела на него: с чего это вдруг такая забота? Ей редко в жизни встречались хорошие люди. Каждый в отношениях с ней искал какую-то выгоду, и постепенно девушка научилась думать только о себе, стала волком-одиночкой. Лишь однажды за долгие годы судьба сблизила ее с кем-то и тут же развела. При воспоминании о погибших друзьях ей стало невыносимо горько. Захотелось поделиться с кем-то, быть может, просто пожаловаться, чего она не позволяла себе бог весть сколько времени.

— Тебе легко давать советы,— вздохнула она,— а меня заманили в ловушку — в Логово! А там… Едва я успела обрести друзей, как их там убили! — Она посмотрела на старца.— Не за богатство, не за связи — без всякой выгоды. Просто так! Раз — и нет их! Ты понимаешь? А ты говоришь: укрепись…

— Да,— кивнул Хэлдир, помолчав,— и в моей жизни такое случалось, а потому я знаю: груз памяти — тяжелый груз. Очень тяжелый! К сожалению, радости забываются быстро, а печали,— он скорбно опустил голову,— никогда.

— Я рада, что ты меня понял.

— Да, понял, но скажу тебе и другое: каждый сам в ответе за свою судьбу.— Она вздрогнула, ведь те же самые слова говорил ей и Север! — Они погибли, но ты должна жить!

— Жить? — переспросила девушка.— А как жить с этим? Научи.

— Все-таки нужно жить,— настойчиво повторил старец.— И хоть от памяти не уйдешь, бессмысленно скорбеть об утратах. Когда лишился руки, что толку сожалеть о том, что не можешь играть на лютне? Научись петь.

— Грустная получится песня,— покачала головой девушка.

— Невеселая,— согласился Хэлдир,— но все-таки песня. И остается еще работа. Когда мне плохо, я стараюсь работать больше, и это помогает. Поверь мне.

— Это как вчера? — Соня саркастически усмехнулась.— Не спорю, я отвлеклась, но от такого лекарства и помереть не долго.

— Ну-ну! Все не так страшно.— Старик улыбнулся.— Это неначатая работа долго тянется, а ты уже в пути. Дальше будет проще,— успокоил он.

— Что-то слабо в это верится.

— Он ведь проверил тебя на выносливость, а это суровое испытание. Ну, и наказал немного,— подумав, добавил он.

— Это за что же? — вскинулась девушка.

— За хвастовство, милая. Но если хочешь, можешь считать, что он просто проверял, правду ли ты сказала. За свои слова нужно отвечать.

— Да я ведь просто пошутила!

— Ты похвасталась,— поправил ее Хэлдир.

— Да какая разница? — удивилась она.

— Для кого как,— покачал он головой.— Мы редко хвастаемся, но когда позволяем себе эту слабость, то либо выполняем обещанное, либо умираем, пытаясь сделать это.

Она то ли изумленно, то ли недоверчиво покачала головой.

— Ничего, все образуется,— улыбнулся старец.— Во-первых, люди привыкают друг к другу. Как ни печально, а в мире нет идеальных людей, есть лишь идеальные цели. И Север — один из лучших, уж ты поверь мне.

Он замолчал, и некоторое время они сидели молча.

— А ты давно его знаешь? — неожиданно спросила девушка, и старик вздрогнул, словно очнувшись от каких-то своих воспоминаний.

— Севера? — на всякий случай переспросил он и, когда Соня кивнула, ответил: — Конечно. Мы же с ним из одних мест. Впрочем, ты и сама, наверное, уже догадалась об этом.

— Интересно, где эти места?

— А сама ты как думаешь?

— Не знаю.— Соня пожала плечами и задумалась, в то время как Хэлдир с интересом наблюдал за ней.— Не северянин,— начала она рассуждать вслух,— и явно не с востока. Не шемит и вообще не южанин. На зингарца тоже не похож. Аквилонец? Вряд ли. Скорее, немедиец, но и тут я не уверена. Нет. Сдаюсь! — Она решительно подняла руки и тут же вновь принялась за мясо.— Ну так как? Откроешь секрет? — Она насмешливо посмотрела на Хэлдира, но тот отрицательно покачал головой.— Что? — удивилась она.— Так-таки и не скажешь?

— Не могу,— улыбнулся он.

— Страшная тайна? — спросила девушка, заговорщически подмигнув ему.

— И да, и нет,— попытался отшутиться старец, но по выражению лица девушки понял, что гак просто она от него не отстанет, и заговорил серьезно: — Я просто не знаю, как тебе рассказать. Я ведь не силен в географии. Мы оба с одного острова, который называется Ак Сал, что в переводе означает Каменный остров. Где он находится, я не знаю. Уж ты поверь старику.

— И как же вы вернетесь туда? — ехидно поинтересовалась она.

— Пока даже не представляю,— просто ответил старец.

— То есть как это? — удивилась девушка.

— Ну, если хочешь, считай, что мы беглецы.

— А Лорну-то зачем с собой взяли?

— Это слишком долгая история,— ответил старец так, что она сразу поняла: настаивать бесполезно.

— Как же Север стал Вожаком? — продолжала допытываться девушка.

— Честное слово, не знаю,— усмехнулся он и, видя, как недовольно хмурится девушка, пояснил: — Мы ведь прибыли сюда в разное время. Зато могу сказать тебе,— продолжил он, прекрасно понимая, что вряд ли ее удовлетворит столь краткое объяснение,— что он попал в Логово не так, как ты, а сперва очутился в Гиперборее, и уже из Похиолы его направили к Разаре.

— А чем вообще занимаются в Логове?

— Все, что знал, я рассказал тебе.— Хэлдир улыбнулся.— Я ведь даже не бывал там ни разу.— Он посмотрел на хмурое лицо девушки.— По-моему, ты хочешь от меня слишком многого. Не проще ли тебе спросить обо всем у самого Севера?

— Да он такой же скользкий, как и ты! Слова не вытянешь!

Соня замолчала, задумавшись о другом. Она не сомневалась, что эти двое тесно связаны друг с другом. Не зря Север именно Хэлдира взял с собой! Как бы там ни было, но она чувствовала, что старик готов хоть целый день разглагольствовать о душевных качествах и воинской доблести своего молодого друга, но стоило ей только заговорить о том, что происходит сейчас, или коснуться их общего прошлого, как она натыкалась на неприступную стену. «Эгей! Соня! А не сгущаешь ли ты краски?» — спросила она сама себя.

— Чем так плохо на вашем острове, что вам пришлось бежать? — вдруг спросила она.

— Меня ведь привезли сюда родители, когда я был младше Лорны,— усмехнулся старик,— и я мало что помню.

Соня рассеянно кивнула: «Ну да, конечно. Старый врун!» С другой стороны, каждый имеет право на свою тайну. Какое ей дело до чужих секретов? Однако она нутром чуяла, что секреты эти вплотную касаются или вот-вот коснутся ее, но что это меняет? До тех пор, пока они не решат, что время настало, она не узнает ничего.

— Ты колдун? — неожиданно спросила она.

— С чего это ты взяла? — удивился он.

— Да брось! — Соня недовольно поморщилась.— Трубочка твоя с табачком, от которого гроза утихла…

— Ну,— он пожал плечами,— дождь-то, может, и сам прошел.

— Может,— согласилась она,— И огонь в очаге сам угомонился.

— Да? Не заметил,— усмехнулся он.

— А как насчет разговоров о магических областях? — Соня пытливо посмотрела на старца.

— Да,— рассмеялся он.— Много же я наболтал лишнего. Но, надеюсь, ты не попросишь, чтобы я взял тебя в ученицы?

— Не попрошу.

— Тогда зачем тебе это? — уже серьезно спросил Хэлдир.

— Просто надоело, что вы оба такие умные, а я ни на что не гожусь! — хмыкнула она.

— Да годишься ты, годишься! — рассмеялся старик.— Просто торопишься очень и забываешь, что гот, кто спешит, рискует промахнуться. Если бы я, изучая Высокое Искусство, позволил себе торопиться, возможно, мы и не встретились бы с тобой.

— Неужели это так опасно? — недоверчиво поглядела на него девушка.

— Да,— кивнул старец.— В жизни вообще, не только в магии, приходится отвечать за каждый поступок.

— Кажется, я уже слышала об этом от Севера.

— Не удивляюсь,— согласился Хэлдир.— Вожак привык думать, прежде чем что-то делать.

— Но ведь это же так скучно,— заявила девушка, капризно наморщив хорошенький носик.

— Очень скоро это переходит в привычку, и ты просто становишься Человеком.

— Ну, не знаю.— Она пожала плечами.— Жизнь так коротка… Стоит ли усложнять ее?

— Разве так уж важно, как скоро ты умрешь? — возразил Хэлдир, и Соня удивленно посмотрела на него.— Гораздо важнее, как ты прожил эту жизнь.

— Конечно, конечно,— не задумываясь согласилась она, и Хэлдир понял, что слова его не достигли цели.

Он поморщился и иронично заметил:

— Ты, наверное, как и многие, мечтаешь о вечной жизни!

— А как же! Что здесь плохого?

— Об этом чуть позже,— остановил он девушку,— Для начала я хочу, чтобы ты поняла: твое желание противоестественно. Древние философы говорили, что человек рождается для того, чтобы умереть. А жизнь — это всего лишь ежедневная отсрочка неизбежного.

— Не надо только философствовать,— замахала руками девушка.— Многие так называемые великие истины на поверку оказываются всего лишь точками зрения, и ты никогда не докажешь другому свою правоту!

— Что ж,— усмехнулся старец,— совсем неплохо! Но, как бы ты ни относилась к моим словам, нельзя забывать, что ничто нас так не старит, как годы.— Он внимательно посмотрел на девушку, но на этот раз она слушала не перебивая.— А ведь время летит! Его ничем не остановишь. Так не лучше ли прожить отпущенный тебе срок по-настоящему?! Не торопись! — остановил он ее.— Подумай! Здесь ничего не изменят ни лишний день, ни луна, ни год.

— А сколько тебе лет, Хэлдир? — спросила она.

— Много,— коротко ответил он.

— Ну сколько — много? — не уступала она.— Мне тоже много! — Хэлдир пренебрежительно хмыкнул, и она поспешно добавила: — По сравнению с Лорной, к примеру.

— Ну а мне много по сравнению с тобой! — рассмеялся седовласый хитрец.

— Нет, ты скажи!

— Мне так много лет, что ты и представить себе не в состоянии.

— Ну уж? — усомнилась она и гордо добавила: — Я могу представить довольно-таки большое число!

— Увеличь его в два-три раза,— кивнул он,— и тогда сможешь примерно представить.

— Так много?! — Девушка нарочито ужаснулась и прижала ладони к щекам.

— Точно! — радостно согласился он, и оба рассмеялись.— Между прочим,— вдруг начал Хэлдир,— что касается Севера… Если хочешь, могу рассказать, почему ты злишься на него.

— Интересно послушать,— ответила она.

— Он задумывается над ценой поступков, своих и чужих, то есть делает то, на что тебе время тратить жаль, ибо это скучно и неинтересно. Поэтому он всегда знает, что тебе ответить, и ответы его разумны. А это значит, что ты, как правило, не можешь не согласиться с ним, и это злит тебя, даже когда ваши мнения совпадают. Я угадал?

Старец испытующе посмотрел девушке в глаза. Она не выдержала его взгляда и отвернулась, пробурчав при этом:

— Если и да, то мне это не интересно.

— Но ведь это же глупо,— с укором произнес он.

— Это жизнь,— возразила девушка.

— Вот именно,— подхватил старик.— Так или иначе, тебе придется поумнеть.

— Или ему поглупеть!

— Ему нельзя.

— Это почему же?! — запальчиво воскликнула Соня.

— Он погибнет.

— О чем спорите? — послышался знакомый голос, и Соня почувствовала, как сердце ее невольно забилось сильнее.

Вожак приближался, неся на плече огромную кабанью тушу. Вулоф и Вилва тащили на спинах по косуле, но и им было нелегко, ведь добычу приходилось придерживать зубами.

Север сбросил на траву тяжелую ношу, сел на скамью и вытер пот со лба.

— А ну-ка, полей воды! — попросил он Хэлдира.— Упарился, пока тащил.

Тот схватил деревянное ведерко и окатил Севера раз, другой, черпая нагревшуюся за день воду из огромной бочки, пока удачливый охотник полностью не смыл пот и грязь.

— Куда же нам столько мяса? — удивилась Соня.

— Как куда? Съедим,— улыбнулся Север.

— Так ведь не успеем же — испортится. Жара вон какая стоит!

— Не беда,— успокоил ее Вожак.— За домом, гам, куда не попадает солнце, полно снега. Ты разве не видела? — Соня отрицательно помотала головой.— Зароем, и дело с концом.

— А если…

— Некому! — не дав ей договорить, ответил Север и, свистнув волков, направился к восточной стороне дома.

Вулоф с Вилвой побежали за Вожаком, повизгивая и покусывая друг друга на бегу за уши. Она посмотрела на них с острой завистью и отправилась следом.

Первой мыслью, когда Соня проснулась утром следующего дня, была: «Сегодня опять вокруг леса побегу».

Собственное решение, однако, не вызвало у нее радости, но девушка встала и бодрым шагом направилась к двери.

Мужчины сидели на привычном уже месте, и за это она вдруг почувствовала к ним совершенно непонятную благодарность. Все трое позавтракали, перебросились парой-тройкой ленивых фраз, Север поднялся, и они побежали. Несмотря на вчерашний день отдыха, движения давались Соне с трудом. Осторожно ступая, она перебралась на другую сторону ручья, и — странное дело — чем дольше бежала, тем легче ей становилось. Не успели они преодолеть и половины подъема, как девушка почувствовала, что от усталости и боли не осталось и следа.

Каково же оказалось ее удивление, когда, пробежав всего круг, Север остановился у стола и сказал:

— Все. На сегодня хватит.

— Теперь что, все время так будет? — поинтересовалась она на всякий случай.

Север задумчиво посмотрел на нее, перевел взгляд на стройные загорелые ноги девушки, которые она, сама не зная зачем, торопливо спрятала под стол, и ответил:

— Лучше, чтобы все тренировки повторяли ту, первую, но у нас, к сожалению, слишком мало для этого времени.

— Какая беда! — Соня всплеснула руками и притворно вздохнула.

— Не расстраивайся,— вполне серьезно ответил Вожак.— Я что-нибудь придумаю,— пообещал он, и девушка едва ли не с ненавистью вспомнила слова Хэлдира о своем хвастливом языке.

— Это завтра,— поспешила она перейти на другую тему,— а сегодня что?

— На твой выбор,— предложил Север.— Можем просто поговорить, но можем и заняться чем-нибудь, хотя, на мой взгляд, учиться тебе вообще-то нечему. Ты и так умеешь почти все,— честно признался он.

— Спасибо! — Девушка залилась румянцем.— Только если ты и впрямь так считаешь, зачем мы здесь?

— Ну, во-первых,— начал объяснять он,— мы оба понимаем, что ты согласилась поехать со мной лишь потому, что тебе не оставили выбора. Я же хочу уговорить тебя стать моей напарницей по доброй воле.

— А во-вторых?

— А во-вторых,— невозмутимо продолжил он,— неплохо бы подучить тебя кое-чему.

— Но ты же сказал…

— Я сказал: в общем нечему. Но это вовсе не значит, что нам нечем заняться.

— Например? — уточнила девушка.

— Например, мечом ты владеешь безукоризненно. Конечно, при случае я смогу показать тебе несколько полезных приемов, но это позже.

Соня просияла. Она гордилась тем, как владеет кривым гирканским мечом, и знала, что мало кто может противостоять ей, но теперь ее мастерство отметил человек, одержавший над ней верх в поединке, а это кое-что да значило.

— Что касается лука, то тут ничего сказать не могу — не видел.

— Не хуже меча, поверь,— с достоинством сообщила Соня,— Правда, пользоваться им мне приходится значительно реже.

— Теперь он станет твоим основным оружием.

— Это почему же? — удивилась она.

— Я могу объяснить тебе и сейчас — здесь нет секрета, но давай попозже,— попросил он, и девушка кивнула.— Как у тебя с ножом?

— Не жалуюсь, — сдержанно ответила девушка.

— Ну-ка попади в дерево.— Север указал на росшую в двадцати шагах от них сосну и протянул невесть откуда взявшийся в его руке метательный нож.

Она пожала плечами, взяла нож, встала и, взвесив его на руке, спросила:

— Куда целиться-то?

Мимо уха что-то просвистело, и гулкий вибрирующий удар возвестил о том, что нож попал в цель.

— Давай справа от моего.

Она прицелилась и метнула. К ее удовольствию, клинок вошел точнехонько рядом, всего на мизинец правее.

— Меткий бросок. Очень хорошо,— похвалил Север, и, пунцовая от счастья, она уселась на место.

— Теперь поговорим о твоих недостатках,— сказал Север, и Соня как-то сразу сникла.— Да не расстраивайся ты так,— постарался он ее ободрить.— Я говорю о мелочах, но от них лучше избавиться.

— И что же за недостатки? — спросила она.

— Например, твой бросок.

— Ты же сказал, что он хорош!

— Я сказал, что он меток,— поправил ее Север,— но умолчал, что слабоват.

— Ну и что же мне делать? Я бросаю изо всех сил!

— Сила здесь ни при чем,— заверил ее он,— скорость маловата.

— Я, по-твоему, недостаточно быстра? — искренне удивилась девушка.

Север пожал плечами:

— Получается так. Впрочем,— добавил он,— это легко проверить. Мы можем сыграть с тобой.— Она недоверчиво посмотрела на него.— Уверяю, ты проиграешь.

— Потому что ты умеешь, а я нет,— проворчала она.

— Да здесь нечего уметь,— заверил ее Север.— Дай руки.

Он повернул их ладонями вверх и накрыл своими.

— Прихлопни мою ладонь.

— Так это ж детская игра! — удивилась девушка.

— Верно,— кивнул он.— Вот и давай.

Она взмахнула рукой, но попала в пустоту. Второй раз — то же самое.

— Давай еще! — потребовала она.

Они устроились друг против друга, оседлав скамеечку рядом со столом. Раз за разом руки девушки рассекали воздух, но на какие ухищрения она ни пускалась, попасть по ладони Севера так ни разу и не сумела. Чувствуя, что безнадежно проигрывает, она все больше злилась, но это только мешало ей.

— Так нечестно! — наконец возмущенно вскричала она.— Уворачиваться проще, потому что движение короче!

— Давай поменяемся,— тут же согласился он.

Она недоверчиво посмотрела на него, но Север оставался невозмутимым. Тогда две девичьи ладошки начали осторожно приближаться, но как только коснулись огромных ладоней Вожака, раздался резкий шлепок, и два кулачка ударили в широкую грудь.

Север вверх ногами полетел со скамьи, а девушка вскочила, возмущенная.

— Чуть руку мне не оторвал, громила! — закричала она.

— Кых! — раздалось за спиной.

Соня резко обернулась, но никого, кроме пары волков, не увидела.

— А что же я мог сделать? — поднявшись, Север начал оправдываться, с трудом подавляя смех, но Соня и слушать его не стала, а отвернулась и пошла к ручью.

Север невольно засмотрелся на нее. Что делать? Вот-вот, кажется, все встанет на свои места, и вдруг все летит в пропасть. Опять начинай сначала. Ну что за ужасный характер! А ведь вначале, как только попала в Логово, девушка произвела на него совсем иное впечатление: красивая, умная, гордая, горячая, но цену словам и поступкам знает. И вдруг все изменилось. Ум, правда, остался, гордости хоть отбавляй, и горячность хлещет через край, красива до умопомрачения, но от сдержанности не осталось и следа.

Он видел, как она пошла обратно, но не к столу, а в дом, и чуть позже сзади послышались тихие шаги.

— Больно,— обиженно сказала Соня и поставила на стол клетку с крысенком.

— Ну извини,— тихо ответил Вожак.— Я ведь говорил, что чем быстрее движение, тем сильнее удар.

— Одно дело услышать, другое — почувствовать,— вполне справедливо возразила она.

— Ты права, прости,— повторил он.

— Ладно уж,— проворчала девушка и улыбнулась.

Она открыла клетку, достала из нее зверька и принялась кормить.

— Ты посмотри-ка,— удивился Север.— Он, кажется, глаза открыл.

— А зачем, ты думаешь, я его принесла сюда?

Вожак дождался, пока последняя капля упала в маленький ротик, и протянул руку:

— Можно?

Он взял зверька, уже покрытого шерстью, и тот неуклюже заползал по его огромной ладони: видно, незнакомый запах беспокоил его. Север хмыкнул и положил пушистый комочек обратно.

— Он сильно подрастет к тому времени, как придет пора возвращаться в Логово.

Соня посмотрела на него и ничего не ответила. Вожак тоже молчал. Он сознательно не торопил девушку, надеясь, что она сама отыщет нужный путь. Как ни странно, но она думала примерно о том же. С тех пор, как таинственно погибла ее семья, а ее саму начал кто-то преследовать, она немало постранствовала по свету. Более того, именно сейчас, на самом севере Хайбории, она поняла, что и в это путешествие пустилась, скорей всего, потому, что перестала чувствовать себя в безопасности.

Правда, и прямой угрозы она не ощущала, но Соня почему-то не сомневалась, что ее вот-вот обнаружат. Кто? Этого она не знала. Она не боялась, но и не жаждала встречи. Быть может, и стоит осесть в Логове, почувствовать твердую опору под ногами и реальную силу за спиной? Она глубоко задумалась.

Соня знала, что по всей Хайбории вылавливали колдунов. В Аквилонии открыто жгли на кострах не то что ведьм — простых знахарок. Даже Стигия, которой всегда боялись, утратила свое прежнее значение, и только в Гиперборее остался Орден Белой Руки. Не сразу, конечно, но, быть может, удастся с помощью Разары разузнать, кто повинен в смерти родителей и кто теперь преследует ее?

Она услышала рядом громкое сопение, вздрогнула и обернулась: Вулоф стоял рядом с клеткой и шумно принюхивался, а крысенок, раскачиваясь на слабых лапках, пытался разглядеть, кто там пыхтит.

— Кажется, они знакомятся,— заметил Север.

— Их ведь в Логове наделили способностью мыслить?

— В общем, да,— ответил он.

— Но зачем это нужно?

— Ты спрашиваешь о конечной дели, которую преследуют зверопоклонники? — спросил Вожак.

— Да,— кивнула она.

— Ну, цель-то воистину грандиозна — наделить всех живущих на земле тварей разумом и таким образом приблизить их к человеку.

— И что это даст?

— Не торопись, я ведь еще не все сказал. Есть и вторая часть замысла — наделить людей достоинствами животных. Силой, ловкостью, обонянием, даром предвидения.

— Теперь все?

— Да.

— Хорошо,— усмехнулась она.— Предположим, все получится, но зачем?

— В Похиоле считают, что развитие человеческого общества зашло в тупик и, чтобы спасти мир, нужно изменить его. И сделать это можно только одним способом — создать новые разумные расы. Появятся молодые правители со свежими идеями, которые соберут вокруг себя приверженцев…

— И все повторится: войны, грабежи, пока кто-то не наворует больше, чем сможет проглотить, и не разжиреет от сытого безделья, а кто-то другой не решит, что пора изменить этот мир,— закончила за него Соня.— А разница, быть может, выразится лишь в том, что этот кто-то будет передвигаться на четвереньках, а тело его окажется сплошь покрытым густой шерстью.

Она осуждающе покачала головой и посмотрела ему в глаза, словно спрашивая: «Ну? Что скажешь?»

— Ты только не вздумай сказать что-нибудь подобное при матери-настоятельнице,— предостерег ее Север.

— Это почему же?

— Да потому, что тогда тебя уже никто не спасет,— просто ответил он.

— Так, значит, сам ты веришь во все это?

— Я? — Север пожал плечами.— Не больше твоего. Но я говорю тебе об этом только потому, что надеюсь на твою сдержанность.

— Это хорошо. Теперь ты у меня в руках! — Она хищно улыбнулась.— Но почему ты не уйдешь из Логова, если не веришь в их цели?

— Время для этого еще не настало.

— И что же тебя держит, если все так плохо? — удивилась она.

— А вот этого я не говорил,— усмехнулся Север.— Я лишь дал тебе понять, что не верю в конечную цель, а ты тут же решила, что и вся идея никуда не годится. А меня интересуют зверолюди,— неожиданно признался он.

— Но зачем это тебе?

— А ты посмотри на Вулофа,— сказал он, и огромный зверь вскочил, словно с нетерпением ждал, когда его позовут.— Ты пойдешь со мной, если я решусь покинуть Логово?

— Вилва? — вместо ответа прорычал тот.

— Вместе с ней,— улыбнулся Север.

— Да.

— Ты бы хотела иметь такого спутника? — Соня кивнула,— А помнишь ворону, что следила за вами по пути в Логово?

— Гадкая тварь! — выкрикнула девушка.

— Ну почему же? — удивился Север.— Меч не может быть злым или добрым. Все зависит от человека, который держит его в руках.

— Ну не знаю! — Соня нервно передернула плечами,— Не думала я об этом, и хотя говоришь ты убедительно, но не о том, о чем я спрашивала.

— Именно о том,— возразил он.— Так вот, ты не дала мне договорить. Плохо тому, у кого нет оружия, когда ему грозит опасность.

— Так ты…

— Вот именно,— кивнул он.— Я хочу досконально разузнать все об обряде, но вовсе не собираюсь переделывать мир. Но, быть может, есть возможность подарить людям умных и верных помощников? Друзей? Ты разве не чувствуешь разницу?

— И ради этого ты готов стать игрушкой в чужих руках?

— Я не игрушка,— совершенно серьезно ответил Север.

— Все мы игрушки в руках богов,— усмехнулась девушка.

— Что ж, пусть так,— согласился он.— Но только я выбираю, кто играет мной,— он ткнул себя пальцем в грудь,— и по каким правилам.

— Что ж, звучит хорошо.— Она посмотрела на него с нескрываемым уважением.

— Это не просто слова,— уже спокойнее добавил Север.— Каждый выбирает свою дорогу в этой жизни, но мало у кого хватает мужества свернуть с нее, если он видит, что ошибся и впереди тупик. Люди чаще всего не задумываются об этом, а просто живут.

— А ты? — разволновалась вдруг девушка.

— А я узнаю, что мне нужно, и уйду.

— И что же это?

— То, что стоит за зверопоклонством.

— Не понимаю.— Она покачала головой.

— Я думаю, что нет никаких зверобогов,— заявил Север.

— То есть как это? — опешила девушка.— А как же…

— Храм Белой Волчицы? — спросил Вожак.— А ты видела когда-нибудь храм, посвященный богу, которому никто в стенах этого храма не поклоняется? Кроме возгласов «Хвала Волчице!», я не слышал о ней ни слова.

— Так ты хочешь сказать?..

— Я хочу сказать, что нет никакой Волчицы, а Логово — это место, где волков наделяют разумом. Наверняка есть где-то храмы Ворона, Медведя и так далее, но храм Белой Волчицы — самый мощный и известный из них, потому что Разаре удалось создать при нем школу. Разара сказала, что наступают времена перемен. Зверопоклонники переходят к активным действиям, и я хочу знать, чем это вызвано.

— Быть может, все не так страшно,— пролепетала Соня подавленно, но Север, грустно улыбнувшись, покачал головой.

— Наоборот,— возразил он.— Все очень тревожно. Пикты, гирканцы, черные дикари, северяне — все отсталые племена, которыми легче управлять, пришли в движение. Почти одновременно, как по команде.

— Может, это простая случайность? — спросила девушка с надеждой.

— Надейся на лучшее, иначе жизнь превратится в кошмар,— ответил он,— но, если хочешь выжить, готовься к худшему.

— Мне страшно даже подумать, что случится, если это произойдет.

— Конечно, страшно,— нехотя согласился Север.

— И ты предлагаешь мне окунуться во все это?

— Я предлагаю тебе сознательно выбирать свой путь,— поправил ее Вожак.— Я не хочу пугать тебя, но не забывай, что твоя беда ближе и реальней всего, о чем я говорил. Избавься для начала от нее.

Соня посмотрела на Севера. Он не шутил. Впрочем, она и не сомневалась, что он говорит серьезно. Если вдуматься, он предлагал ей избавление от опасности и защиту, но… В обмен на опасную — правда, и интересную тоже — работу.

При этом она чувствовала, что он по-прежнему чего-то не договаривает, и, наверное, эта недомолвка оставалась единственной причиной, мешавшей ей немедленно согласиться на его предложение. Упрямство? Она пожала плечами. Ну и пусть! Она нужна ему? Вот и прекрасно! Пусть попрыгает вокруг нее. А пока, раз уж он настроился на откровенный разговор, не мешает побольше разузнать.

— Значит, пока ты будешь выяснять все, что тебя интересует, нам придется выполнять мелкие поручения Разары?

— И да, и нет,— ответил он.

— То есть? — не поняла девушка.

— Мелкими поручениями займутся другие,— охотно объяснил Север.— Нам достанется самая сложная работа, а уж насколько каждое из поручений окажется интересным, сейчас судить сложно. Я предлагаю тебе сменить образ жизни. Пойдем вместе и посмотрим, что получится, а когда я разберусь со своими делами, у тебя снова появится возможность выбора: уйти со мной, остаться в Логове или бежать подальше.

— А если я захочу уйти раньше, чем ты разберешься со своими делами? — неожиданно спросила она.

— Мне бы не хотелось этого,— честно признался он,— ведь я тогда останусь один. Но зачем?

— Меня могут вынудить,— схитрила она.— Тот же Кучулуг.

— Его не опасайся,— заверил девушку Север,— Он совсем не дурак. Впрочем, я тебе, кажется, уже говорил об этом. Как только мать-настоятельница объявит о твоем новом положении, он угомонится.

— А Ханторек? — спросила она.

— Ханторек тебе тоже не опасен, хоть он злопамятен и не слишком умен. Думаю, он так и не откажется от мысли расправиться с тобой, но у него ничего не получится. Халима — более серьезный противник. Она затаила на тебя злобу за то, что ради тебя отец-настоятель бросил ее.

— Так вот оно что! — воскликнула девушка.

— Могла бы и догадаться! — хмыкнул Север и продолжил: — Все на свете имеет свои причины, и из всей троицы твоих недоброжелателей Халима, бесспорно, самая опасная. Однако она не осмелится ни на какие действия, тайные или явные, если у нас все пойдет хорошо.

Соня задумалась, впрочем, не слишком надолго. Над тем, что она услышала сейчас, она еще поразмыслит позднее.

— Халима, Ханторек — кто они вообще такие?

— Ну, это-то как раз просто,— ответил Север.— Начну снизу. Наставники обучают послушников. Кучулуг отвечает за наставников и внутреннюю стражу. Вулоф возглавляет волчью Стаю. Он подчиняется Вамматару, который командует еще и внешней стражей. И Кучулуг, и Вамматар находятся под моим началом, и вдобавок ко всему я исполняю поручения самой матери-настоятельницы. Отец-настоятель отвечает за работу настоятелей, которые ищут места, где еще не поклоняются Волчице, и учреждают там новые Следы. Он подчиняется только матери-настоятельнице, и формально это высокий пост, но фактически он ничего не значит для Логова. А вот что касается его бывшей подружки Халимы, тут как раз все наоборот. Формально она всего лишь настоятельница, но фактически — правая рука Разары и первый претендент на место матери-настоятельницы, если Разара уйдет. Она знает обо всем, что происходит в Логове. Подземная жизнь храма полностью в ее власти, а там, поверь, скрыто немало тайн.

— Вот видишь,— заметила Соня.

— Да нет,— поморщился Вожак,— она не осмелится открыто выступить против тебя, да и тайно тоже. Разара быстро выведет ее на чистую воду и тут уж…— Он усмехнулся.— Одним словом, от мести, я думаю, она не откажется, но опасаться отравленного вина в кубке или кинжала из-за угла тебе не стоит. Другое дело, когда мы покинем Логово, но тогда ей придется убить нас обоих, потому что иначе я вернусь и потребую ответа, а два человека — не один. И уж вообще я не представляю, как она собирается выследить нас. К тому же не забывай о наших помощниках.

— Ты это о ком? — удивилась Соня.

— Вулоф с Вилвой, крысенок скоро подрастет, к тому же нам полагается Вестница. Их глаза поострей человеческих. Ну как? Я убедил тебя?

— Ты сказал слишком много, чтобы я смогла сразу все осмыслить, или наоборот, слишком мало, чтобы с ходу согласиться,— ответила девушка.

— Думай, конечно,— кивнул Север.— Время еще есть.

Соня ушла в дом и унесла с собой клетку с крысенком. Там она села за стол и уставилась на огонь. С некоторых пор ей стало нравиться смотреть на пламя. Если долго не отводить взгляда, появлялись странные образы, иногда совершенно сказочные, иногда страшные и пугающие, а иногда и совсем как живые. Подчас она даже узнавала картины давно минувшего. Словно кто-то могущественный играл с ней странную игру с непонятными правилами и еще более непонятными целями.

С правилами… Что-то она такое слышала недавно о правилах… Она задумалась. Ах, да! Север! Он говорил, что сам выбирает правила, по которым играет с Роком. Что ж, быть может, и так… Он сильный. А она? Она ни с кем не играет, играют с ней, а она не знает не только правил, но даже названия игры.

Соне хотелось согласиться, но что-то мешало ей. Быть может, ощущение того, что игра, в которую ее насильно втягивают, ведется всерьез. О ней знают все и требуют полной самоотдачи, а говорить не хотят ничего. Или почти ничего…

Огонь вдруг мелко задрожал, и в очаге появилась удивительная картина. Причудливо переплетавшиеся языки сложились в девичью фигуру, но Соня не сразу поняла, чью. Хрупкая девушка, прелестное личико, обрамленное серебром пепельных волос,— Лорна… Что же так сжалось сердце? Соня хотела шагнуть вперед, но фигурка вдруг резко приблизилась и как-то странно изменилась: прекрасные волосы превратились в складки капюшона… Девушка протянула руку, чтобы сорвать капюшон с головы…

— Ты кого это ловишь? — услышала она голос Хэлдира, и видение исчезло.

Соня спала и видела сон. Лорна, юная хрупкая красавица, смотрела на Соню и смеялась, словно сознавала свое превосходство над ней, и шадизарская амазонка разозлилась — да что же это такое в конце концов?!

Скольких мужчин встречала она в своей жизни, но ни разу даже мысли у нее возникло о том, чтобы сблизиться с одним из них. Правда, и Север не похож на них. Он не чета всей этой благородной швали, но не воевать же из-за него с длинноногой девочкой! Ей даже стало смешно от этой нелепой мысли.

Она посмотрела на Лорну, но не увидела девушки. Перед ней стояла знакомая уже фигура незнакомки в капюшоне. Или, быть может, незнакомца? Впрочем, что-то подсказывало Соне, что перед ней женщина. Соня шагнула вперед, намереваясь сорвать капюшон, и ей показалось, что незнакомка дрогнула. Из-под капюшона донеслось шипение:

— Не сме-ей! Он мо-ой!

Но Соня сделала еще шаг и еще — соперница отскочила в тень и исчезла без следа. Тогда девушка посмотрела по сторонам и увидела Севера. Он стоял и просто смотрел на нее чистым, бесхитростным взглядом, и ей неожиданно стало легко и беззаботно. Каким-то образом она поняла, что те двое ушли и уже не вернутся.

Утро следующего дня прошло как и все предыдущие. Разве что проснулась она несколько раньше и помогла мужчинам собрать нехитрый завтрак. После короткого отдыха Север отправился в дом, но очень скоро вернулся, неся в руках нечто похожее на комок шкур. Он подошел поближе и вывалил свою ношу на стол.

— Что это? — удивленно спросила Соня.

— Помнишь наш вчерашний разговор о недостатке времени? — Соня кивнула, рассматривая прямоугольный лоскут. Он напоминал, скорее, двухслойную ленту, сшитую из шкур мехом наружу. Внутри пересыпалось что-то тяжелое.— Это позволит нам частично восполнить его недостаток.

—. Эти шкурки? — недоверчиво переспросила она.

— Именно.

Он нагнулся и, взяв ее за ступню, быстро прикрепил мешочки чуть повыше щиколоток, сперва на одну ногу, а затем и на другую. Вторую пару он точно так же привязал себе на ноги. Выпрямившись, он увидел, что Соня неуверенно переминается с ноги на ногу: лишний вес явно не нравился девушке. Она попробовала пройтись и тут же села на место.

— Ну как? — поинтересовался Север.

— Нелепый вопрос! — огрызнулась она.

— Теперь я понимаю, как за столь короткий срок можно нажить столько неприятностей,— едва заметно улыбнулся Хэлдир.

Девушка смерила мужчин яростным взглядом и, не дожидаясь никого, побежала к началу дороги вокруг леса. Север посмотрел на Хэлдира, но тот лишь состроил непонятную гримасу и развел руками. Вожак развернулся и припустил следом, не слишком, правда, стараясь сразу догнать девушку.

Очень скоро Соня почувствовала резко навалившуюся усталость. Север так и не появился, хотя она ощущала, что он бежит где-то сзади, шагах в десяти. Закончив круг, она присела у стола и, освободив ноги от меховых «браслетов», с отвращением бросила их в траву.

После обеденного отдыха Вожак увел девушку на знакомый уже ей песчаный пятачок.

— Помнишь свой поединок с Кучулугом? — без обиняков спросил он. Она хмыкнула и отвернулась.— Ты поняла хоть, почему тогда все так скверно закончилось?

— Если бы ты предупредил меня, что у него вместо головы булыжник, все бы кончилось иначе,— нехотя ответила девушка.

— Ты нарушила два правила и потому проиграла.

— Да? — нехотя протянула она.— Что ж за правила такие?

— Правило первое,— сказал Север.— Ни в коем случае нельзя недооценивать противника. Ты же посчитала его дураком. Таким же, как Юрг, только покрупнее. И эта первая ошибка повлекла за собой следующую — роковую.

— И какова она, моя роковая ошибка? — хмыкнула Соня.

— Ты взяла то, что предложил тебе враг.

— Да не брала я у него ничего! — удивилась девушка.— О чем ты?

— Дар, особенно отравленный, не всегда можно пощупать руками,— назидательно заметил Север.— Кучулуг предложил тебе передышку, а ты приняла ее. Он же продолжал наблюдать за тобой и ждал подходящего для себя момента, а чем все закончилось, ты знаешь лучше меня.

— Ты, наверное, скажешь,— поморщилась она,— что я никогда не смогу одолеть Кучулуга, просто потому что он опытный воин, а в силе мне с ним все равно не сравниться.

— Сила, конечно, важна, но не всегда от нее зависит исход.

— Ты не мог бы говорить пояснее?

— Уже говорил: никогда нельзя брать то, что предлагает тебе противник. Тебе не нужно соглашаться на открытую драку, но если уж согласилась, веди ее по своим правилам.

— Здорово! — восхитилась она.— И каковы же они, мои правила? Расскажи!

Север рассмеялся и продолжил:

— Не соревнуйся с противником в том, в чем он силен, и уж совсем не следовало позволять Кучулугу поймать себя!

— А я и не знала!

— Не сердись. Кстати, как тебе ни неприятно, вспомни ту стычку.— Он посмотрел на девушку.— Кучулуг ведь не стал состязаться с тобой в умении владеть мечом, поскольку знал, что проиграет. Он выбрал то, в чем не сомневался. Но и здесь ты сумела застать его врасплох.

— А что я еще могла сделать? — Девушка пожала плечами.— Разве что совсем раздеться.— Она с ухмылкой посмотрела на Севера.— Только вряд ли бы это помогло: один прием дважды подряд не срабатывает.

— Верно,— кивнул Север.— Поэтому я предлагаю тебе научиться бить самой и не попадать под удар другого.

— Ну, бить-то я умею,— заверила его девушка.

— Покажи,— предложил Север.— Ударь меня.

Они встали друг против друга, но Соня, как ни старалась, так ни разу и не сумела попасть в него.

— Я не могу так! — вскричала она наконец и оттолкнула его так, что он полетел кувырком.— Ты нарочно выводишь меня из себя!

— Но ведь это нормально,— рассмеялся он, вставая и отряхиваясь.

— Что нормально?! То, что я сама себе кажусь полной дурой?!

— Ты бы лучше подумала, почему так происходит.

— Он еще спрашивает! — выкрикнула она, уже, впрочем, успокаиваясь.— Здоровяк!

— Сила моя здесь совершенно ни при чем,— резонно заметил он.— Я ведь не пытаюсь тебя ударить.

Она возмущенно посмотрела на него, но возразить ничего не смогла и лишь фыркнула и отвернулась. Опять он прав, и вновь она злится на него за это. Раздумывая о его словах, Соня отошла к дереву, из которого все еще торчали метательные ножи. Нож Севера ушел в ствол чуть ли не по рукоять, а брошенный ее рукой проткнул кору и вонзился в древесину едва ли на толщину мизинца. Почти без усилий вытащила она свой клинок, попыталась то же проделать и с кинжалом Севера, но тут же отказалась от затеи: она старательно повисла на нем, а клинок даже не шелохнулся.

Как всегда, бесшумно Север шагнул из-за спины и, ухватившись за рукоять, лишь слегка качнул ее кверху и без видимых усилий выдернул из ствола.

— Как… Как ты это сделал? — изумилась Соня.

— Чтобы вытащить нож, действительно потребовалась сила, а вот чтобы вогнать его — только быстрота.

— Значит, и я так смогу?! — недоверчиво спросила она.

— Если пожелаешь,— подтвердил Вожак.

— Желаю!

— Отлично! — кивнул Север.— Тогда вернемся к рукопашному бою.

— Но ведь ты же только что сказал!..

— Сказал, и от своих слов не отказываюсь, но вспомни наш с тобой уговор — бороться с твоими слабостями. А метательным кинжалом ты владеешь.

— Но…— попыталась протестовать она, однако Север опять не дал ей договорить.

— Конечно, кольчугу ты не пробьешь, не говоря уж о панцире, даже кожаном.— Он пожал плечами.— Целься в шею.

Соня закусила губу и промолчала. Они вернулись на прежнее место.

— Ну так почему ты не попала в меня? — повторил он свой вопрос.

— Потому что ты быстрее,— покорно согласилась она.

— Это одна из причин,— кивнул Вожак.

— А что, есть и вторая? — вздохнула девушка.

— Есть.

— И какая же?

— Всякий раз перед ударом ты показываешь мне глазами, куда собираешься бить. Кроме того, я вижу, как напрягаются твои плечи, а когда рука начинает двигаться, я уже готов и ухожу в сторону.

— И что же мне делать?

— Для начала ты должна научиться бить неожиданно, без подготовки,— объяснил он.— Я покажу тебе, как.

— Только поаккуратней,— проворчала она.— Хватит с меня и Кучулуга.

— Между прочим,— заметил Север, отойдя в сторону и поднимая что-то с земли,— Кучулуг ни в чем, кроме силы, не превосходит тебя.— Он вернулся, неся в руках два больших тряпичных шара с торчащими из них палками.— Мои кулаки,— пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд.— Попытайся избежать моих ударов.

Она приготовилась, и удары посыпались на нее один за другим, нечасто и монотонно, как редкие, крупные капли перед началом грозы. Соня начала злиться. Она смотрела на замершего, словно статуя, Севера. Его глаза, цепко удерживавшие ее взгляд, словно гипнотизировали девушку, в то время как тряпичные «кулаки» легко, будто играючи попадали то в руку, то в плечо, то в грудь, то в живот, а то и в голову. Хоть она и старалась, а так и не сумела избежать ни одного удара.

— Все! Хватит с меня! — Она остановилась и сердито взглянула на него.— Не хочешь же ты всерьез сказать, что, обращаясь со мной таким образом, научишь двигаться быстрее.

— Чтобы лекарство лучше подействовало, ты должна убедиться, что оно необходимо.

— Ну убедилась я, убедилась! — выкрикнула она.— Дальше-то что?

— А вот теперь можно заниматься.

Утром Соня проснулась, и первое, что она почувствовала,— это боль в ногах. Она попыталась сесть на своем ложе и обнаружила, что это не так-то легко сделать. Кое-как одевшись и доковыляв до дверей, девушка окинула хмурым взглядом двух улыбавшихся мужчин и еще больше посуровела, потом подошла к столу и уселась на скамеечку.

— Где мои кандалы? — ни на кого не глядя, осведомилась она.

— Отдохни денек-другой,— предложил Север.— Устала ведь?

— Это что — забота? Ты меня пугаешь!

Вожак пожал плечами — вроде бы равнодушно, хотя девушка и не сомневалась, что ее слова задели его,— и обернулся к Хэлдиру:

— Дрова заканчиваются. Пойду наберу валежника.

Он развернулся и, не взглянув на девушку, ушел.

— Напрасно ты так,— тихо сказал Хэлдир.

— Напрасно! — фыркнула Соня.— Каждый день придумывает новую гадость!.. Хитрец! — добавила она, подумав.

Старец ничего не ответил, только покачал головой и ушел. Она так и не высказалась до конца, а потому разозлилась еще больше, нацепила на ноги «кандалы» и побежала по обычному утреннему маршруту — через ручей и на скалистый уступ, тянувшийся вдоль отвесной стены гор.

Она бежала и все сильнее злилась. Оба они заодно — что старый, что молодой. Ни жалости, ни сочувствия! Только одно на уме — надо! Надо! Надо… Надоело! Она уже успела забыть, когда ее в последний раз кто-то жалел. И вот теперь, когда впервые за последние годы почувствовала человеческое, нормальное к себе отношение, ей сразу захотелось большего. Ей захотелось всего!

Она захотела всего, но всего, конечно же, не получила. Просто потому, что так в жизни не бывает. Она нахмурилась: ей не понравилась эта мысль, потому что получалось, что она сама виновата. Это значит, что теперь ей придется принести извинения? Ну уж нет!

— Не стану извиняться! — выкрикнула она, словно спорила на бегу с кем-то невидимым.

Север принес огромную вязанку валежника и тут же отправился собирать следующую. Немного погодя вернулась и девушка. Она подсела к старику.

— Прости меня, Хэлдир. Сама не знаю, что со мной происходит,— объяснила она.— Утром проснулась — ноги болят! Сразу вспомнила про «кандалы»,— она как раз закончила отвязывать их и бросила на скамью рядом с собой,— и про то, кто их сотворил.— Она подняла глаза, встретилась с его смеющимся взглядом и улыбнулась.— Ну и погорячилась маленько.

— Даже не стану говорить, что лучше бы твои слова услышать ему,— кивнул старец.— Просто хорошо, что ты их вообще сказала. И не стоит сердиться, ведь он старается для твоей же пользы.

— В таком месте и невозможно сердиться долго,— заметила Соня.— Я ведь не впервые в горах. Я видела каменистые ущелья, голые и безжизненные, видела и плодородные долины с прозрачным воздухом и хрустальными водами рек, но такой,— она помялась, подыскивая слова,— нежной прелести, как здесь, еще не встречала.

— Я рад, что тебе здесь нравится,— с улыбкой признался Хэлдир.— И я, и Север — мы оба очень любим это место, ведь это плоскогорье создано по образу моей родины,— сказал он и тут же осекся.

— Создано? — мгновенно насторожилась девушка.— И кем же оно создано?

— Богами, девонька, богами,— рассмеялся старик, и Соня поняла, что большего он ей не скажет.

— Расскажи мне о своей родине,— все-таки попыталась настаивать она.

— Ты уже спрашивала, а я отвечал,— мягко напомнил он.— Я помню место, где мы жили,— как две капли воды похожее на это, а потом нам пришлось бежать.

— От кого небось тоже не знаешь — мал был?

— Почему же? — возразил он.— Знаю.

— И расскажешь мне? — спросила Соня, не веря своим ушам.— Если я останусь с Севером,— добавила она, видя, как он отрицательно качает головой.

— Не мне это решать,— ответил старец,— во всяком случае, не сейчас.

— Ну скажи хотя бы: та гроза, которой ты опасался, и угроза, от которой вы бежали,— это одно и то же?

— Да.

На следующий день после завтрака Хэлдир сообщил, что собирается вниз, навестить внучку, а заодно и забрать наверняка уже привезенные ею продукты. В ответ на это Север заметил, что давно уже пора проведать девочку, и настроение Сони, такое замечательное с утра, резко упало. Она, правда, постаралась не показать этого, быстренько нацепила «кандалы» и отправилась на утреннюю пробежку.

С первых же шагов она почувствовала, что бежит свободно, не напрягаясь. Боль, казалось, окончательно покинула ее, но даже это теперь не радовало. Из головы никак не выходила длинноногая девчонка, к которой Север проявлял повышенное внимание и которая отвечала ему гораздо большим… Соня и сама не заметила, как опять разозлилась. Она так старается, но даже в те дни когда все, казалось бы, идет хорошо, обязательно случается какая-то мелочь, которая сводит на нет все ее старания. Вот и сейчас… Она даже сама понять не могла, почему ее вывела из себя забота Севера об этой девочке. Вполне естественная, быть может, забота! Если Хэлдир ей дед, то почему бы Северу не оказаться дядей или кем-то еще?

Повеселевшая, она побежала быстрее. Тем более что впереди уже виднелись озеро и луг. Увидев, как при взгляде на нее просветлело лицо Севера, она радостно улыбнулась и села за стол, бодрая и совершенно не запыхавшаяся, словно после легкой прогулки.

— Хэлдир уже ушел? — осведомилась она, как бы между прочим.

— Сразу после тебя,— кивнул Север.

— Расскажи мне о Лорне,— попросила вдруг Соня.

— Да что же я могу рассказать тебе? — удивился Вожак.— Она еще совсем ребенок. Умница, правда, но и выдумщица ужасная.

— И влюблена в тебя…— как бы невзначай заметила девушка.

— Вбила себе в голову, что, когда подрастет, я непременно женюсь на ней,— рассеянно отозвался Север, и девушка забеспокоилась, то ли от его слов, то ли из-за его рассеянности, которая тоже могла значить очень много, хотя могла и вовсе ничего не означать.

— Ну и ты, конечно, ждешь этого?

— Я?! — Он вдруг рассмеялся.— Да через год-другой она подрастет и думать обо мне забудет!

Соня тоже рассмеялась, на этот раз с видимым облегчением. Рядом с домом Вулоф заигрывал с Вилвой, и в повадках их девушка увидела столько человеческого, что сердце ее невольно защемило. «Э-э-э! Соня! Неужто и тебя потянуло на брачный танец? Тогда понятно, отчего ты беспокоишься о длинноногой сопернице, оставшейся внизу. А впрочем, почему бы и нет?» Уж если кто и достоин ее, Сониного внимания, так это он, Север!

Уже вечером, перед самым заходом солнца, вернулся Хэлдир и рассказал, что в лесу все спокойно. Лорна прекрасно справляется с их нехитрым хозяйством, хотя, конечно, ей и приходится поскучать.

Соня посидела с мужчинами, а потом, когда солнце наполовину уже нырнуло за покрытый дымкой горизонт, сославшись на усталость, отправилась спать. Она вошла в дом и, притворив за собой дверь, остановилась у входа.

Пока Соня шла к дому, Хэлдир продолжал говорить, но как только дверь за ней закрылась, умолк и посмотрел на своего товарища.

— Что у вас здесь случилось? — спросил старец, внимательно глядя в глаза Вожаку.

— Да ничего не случилось.— Север пожал плечами.— Она побегала, я пособирал хвороста, потом мы поговорили и разошлись.

— Мирно поговорили? — уточнил старец.

— Вполне,— искренне ответил он.

— О чем?

— О Лорне.

— Зря,— сказал старец.— Она и так мучает себя вопросами о нас, о том, откуда мы и кто такие…

«Ишь мудрецы!» — хмыкнула про себя Соня.

— Ты должен рассказать ей побольше,— заявил вдруг Хэлдир,— иначе она совсем изведется.

«Ну, наконец-то,— обрадовалась девушка,— первое умное слово!»

— Да я и так рассказал ей все о Логове,— ответил Вожак.

— Все? — недоверчиво переспросил его Хэлдир.

— Ну, все, что можно. Я умолчал только о том, что мы заинтересованы в делах зверопоклонников.

— Так я и думал. Так вот и получается, что тебя она расспрашивает обо мне и Лорне, меня о тебе и об этом месте, а мы оба пытаемся ответить на ее вопросы, но так, чтобы она ничего не узнала.— Он посмотрел на своего собеседника.— Тебе не кажется, что это не может не выводить ее из себя?

«Умница!» Соне захотелось выбежать и расцеловать старика, но она сдержалась.

— Придется,— согласился Север,— но не раньше, чем все пойдет нормально.

— Ты чем-то озабочен,— заметил старец.— Что-то не так?

— Пропала Книга Пророчеств…

— Книга прорицателя Сах Тона! — воскликнул старец,— Так ее похитили! — Он помолчал немного,— Но как такое могло случиться?

— Ты ведь знаешь, в Логове не принято запирать двери. Никогда прежде ничего подобного не было, и вот, пожалуйста.

— И больше ничего не пропало?

Север отрицательно покачал головой:

— И это самое странное: в комнате на столе лежало много действительно ценных вещей.

Некоторое время оба молчали.

— Впрочем, может, ничего страшного? — с надеждой спросил старец.— Кто сможет понять смысл пророчеств? Для любого непосвященного — это просто сборник не слишком хороших стихов.

— Ты не понимаешь. Я не боюсь, что кто-то поймет. Я опасаюсь, что пророчества пробудят интерес, а поскольку книга украдена, вряд ли вор попросит меня разъяснить смысл текста. Начнут разузнавать исподволь, а это уже совершенно ни к чему!

— Да… И все-таки я думаю, что большой беды не случится.

— А я думаю о другом,— возразил Север.— Я хочу знать, кто это сделал.

И тут Соня не выдержала. Да какое право он имеет обвинять ее?! Она выскочила из дома и решительным шагом направилась к ним. Оба мужчины удивленно следили за ней взглядами, пока она не подошла к Северу.

— Не брала я твой книги! — прошипела она.— И в комнату не заходила, понял?!

— Ты, похоже, подслушивала? — насмешливо спросил Вожак, но его обвинение никак не подействовало на девушку.— Но если ты слушала внимательно,— продолжил он,— то должна была слышать, что никто из нас не упомянул твоего имени.

Соня мгновенно успокоилась и тут же почувствовала себя неловко.

— А что за книга пропала? — спросила она просто для того, чтобы сказать что-нибудь.

— Ты же слышала: Книга Пророчеств Сах Тона. Но показать не проси — как ты понимаешь, ее у меня нет.

Соня фыркнула и вернулась в дом. А что ей еще оставалось? На свой ничего не значащий вопрос она получила такой же ответ. И тем не менее девушка осталась довольна разговором. Пусть не ей лично, но они пообещали поведать о чем-то важном, необычном, и она уже ощущала странную сопричастность к Тайне.

Глава пятая

На следующий день, начав уже привычную пробежку, Соня почувствовала, что песку в «кандалах» немного прибавилось, однако протестовать не стала. И только вернувшись, коротко спросила:

— Зачем это?

— У тебя слабоваты ноги,— пояснил Север,— а в бою от них подчас зависит очень много.— Их взгляды встретились.— Если сомневаешься, могу доказать.

— Нет, не надо! Верю тебе на слово.

С тех пор так и пошло. С утра они вдвоем бегали вокруг леса. Меховые «браслеты» на ногах бегунов все тяжелели, а вскоре к ним прибавились и подобные пояса. Но к этому времени Соня уже привыкла ко все возрастающей нагрузке и потому не роптала. Теперь она терпеливо сносила все нововведения Севера, хотя по-прежнему особого смысла в своих занятиях не видела, а потому выполняла все его требования без особого желания.

Единственным исключением оставались занятия по рукопашному бою. Правда, поединков как таковых они не проводили. Поначалу Соня пыталась спровоцировать своего учителя на тренировочный бой, но очень скоро поняла, что это не нужно. Постепенно она научилась защищаться, угадывать замыслы противника, овладела техникой ударов без замаха и без подготовки из любого положения.

Как-то раз после одного из занятий девушка спросила:

— Помнишь, ты говорил, что я недостаточно быстра? — Север коротко кивнул.— А я могу как-нибудь…— Она помялась.— Ну, ты понимаешь? Научиться двигаться быстрее. Без твоей помощи,— добавила Соня, подумав.

— Чего проще? — ответил Вожак.— Пойдем к столу.

Сам он забежал по пути в дом и вышел оттуда с зажженной свечой.

— И как это мне поможет? — поинтересовалась девушка.

— Сейчас увидишь.

Север поставил свечу на край стола и встал перед ним на колени. Язычок пламени оказался как раз на уровне его груди. Тогда он протянул к нему руку.

— Видишь? — спросил он.— Мне не достать.

— Руки коротки,— усмехнулась Соня.

— И все-таки я ее сейчас потушу,— пообещал он, кивнув на свечу.

Он отвел правую руку назад и нанес резкий удар. Словно задутое могучим порывом ветра, пламя угасло, и фитилек зачадил, выпустив напоследок струйку сизого дыма.

Соня с уважением посмотрела на Вожака и недоверчиво покачала головой.

— По-моему, ты жульничаешь,— подумав, заявила она.— Ну признайся, ты ведь просто задул свечу? Верно?

— Зажги,— попросил он, улыбаясь и, пока она бегала за огнем, закрыл одним из меховых браслетов рот и нос.

— Так ты не шутишь? — изумилась Соня, ставя свечу на прежнее место.

Он пожал плечами и опустился на колени. Его второй «удар» оказался ничуть не хуже прежнего.

— Здорово! — воскликнула Соня, с восхищением наблюдая, как Север освобождается от нелепой маски.— Неужели и я сумею так же?

— Не так просто,— ответил Север.— Вернее, не так быстро. Для начала тебе хорошо бы научиться делать то же самое с меньшего расстояния.

— Я сумею! — воскликнула девушка.

Она тут же встала на колени, поближе, конечно, чем Север, и взялась за дело, твердо пообещав себе, что к концу тренировки добьется своего. Ничего, однако, не получалось. Вожак подбодрил девушку, заявив, что на все нужно время.

— Старайся представить,— напутствовал он,— что твоя рука проходит сквозь язычок пламени.

Соня возобновила попытки, и Север отошел в сторону, чтобы не смущать ее. Она попробовала менять направление удара и расстояние до свечи. Пару раз даже не сильно, но обожглась, однако пламя упорно не желало гаснуть. В конце концов почувствовав, что сил больше нет, девушка разозлилась, плевком загасила огонь и отправилась в дом.

Оба мужчины удобно устроились за столом и вели неторопливую беседу, но, едва она появилась на пороге, словно позабыли о своих делах.

— Смотри, Соня! — не обращая на усталый и недовольный вид девушки, воскликнул Север.— Твой питомец уже бегает!

Нехитрый прием подействовал. Девушка невольно отвлеклась от мрачных мыслей и посмотрела на стол. По столешнице действительно бегал крысенок. В последние дни она мало занималась им. Даже кормили его нередко Север или Хэлдир, так что теперь девушка даже удивилась, впервые заметив, что выглядит он несколько странно — не как обычная крыса: более изящное тельце, да и лапы длинные.

Соня подсела к столу. Зверек тут же подбежал к ней и попытался встать на задние лапы, да только у него ничего не получилось, и он повалился на доски столешницы.

— Ну что, шустрик? Не получается? — усмехнулся Север, погладил зверька пальцем по блестящей шерстке.— Ничего, скоро получится. А у тебя как? — спросил он, повернувшись к девушке.

— Примерно так же,— усмехнулась она.— Пытаюсь встать на задние лапки, да ноги еще не держат.

С этого дня жизнь трех людей, уединившихся на плато, перешла в более спокойное русло. Хэлдир по-прежнему занимался хозяйством, что отнимало у него не слишком много времени, и наведывался к внучке, чтобы проверить, все ли в порядке, да принести свежих фруктов. Север занимался с Соней, пытаясь обучить ее всему, что знал сам, терпеливо снося капризы своей воспитанницы. Девушка, словно губка, впитывала все, что преподавал ей Вожак. Она осталась такой же своенравной, но в ее выходках уже не чувствовалось ни враждебности, ни озлобленности.

— Как хороши эти горы! — сказала однажды Соня, когда вечером они с Хэлдиром расположились вдвоем у стола рядом с домом.

Север после обеда ушел на охоту, забрав с собой обоих волков, а они остались втроем: старец, девушка и крысенок, которому давно уже не сиделось в клетке, а гораздо больше нравилось на плече девушки.

— Быть может, мне нужно было родиться мужчиной? — неожиданно спросила она, но старик лишь пожал плечами и улыбнулся, а Соня продолжила: — Мне нравится опасность, я люблю шум битвы. Я хочу побеждать, я горжусь своей силой! — воскликнула девушка, и глаза ее загорелись восторгом.

— Это потому, что ты еще ребенок,— мягко остановил ее Хэлдир, но она лишь возмущенно фыркнула, а он будто и не заметил этого: — Ты повзрослеешь, и обретенная с годами мудрость поможет тебе понять, что лучше избежать опасности, чем преодолеть ее. Ты узнаешь, что хороша далеко не всякая победа, а сила должна непременно служить добру, но и тогда ею не нужно гордиться.

— Не хочу тебя обидеть, но мне кажется, что ты говоришь так, потому что сам уже стар.

— Вот именно,— неожиданно для нее согласился Хэлдир, и оба поняли, что каждый имел в виду что-то свое.

— Твоя молодость ушла, и силы покинули тебя… Как это ни печально. Извини, но, по-моему, ты просто пытаешься мудростью восполнить утерянные силы, опытом — ушедшие годы, но вот только замена неравноценна. Ты все равно уже не тот.

— Я мог бы доказать тебе, что ты ошибаешься,— возразил он, помолчав,— но, боюсь, ты все еще не сможешь понять меня.

— А ты попробуй,— предложила девушка.

Старик и девушка долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Наконец Хэлдир решился.

— Хорошо,— сказал он, и Соня мгновенно напряглась, а старец рассмеялся.— Ты, я вижу, ожидаешь чего-то необычного, но все гораздо проще. Помнишь упражнение со свечой?

Соня кивнула, но тут же спохватилась:

— Здесь нет свечи.

— Смотри,— не обращая внимания на ее слова, продолжил Хэлдир.

Он поднял правую руку и сделал быстрое движение, словно стряхивал с пальцев воду. В тот же миг девушка почувствовала, как ледяной вихрь промчался мимо ее лица, не задев при этом ни единого волоска. С громким хлопком пламя в костре погасло.

— Ну как? — усмехнулся старик.— Не вся еще сила растрачена?

Она ошарашенно кивнула, и тогда он сделал второе движение — как будто позвал обратно ту силу, которая затушила огонь. Костер вновь запылал.

— Что же касается бессмертия, о котором ты как-то говорила…— Он замолчал и посмотрел по сторонам,— Наверное, со стороны кажется невероятным наблюдать, как мимо проносятся века. Как возникают, возвеличиваются и приходят в упадок не только сильные мира сего, но и целые нации. А с тобой ничего не происходит. Ты лишь набираешься опыта, который позволяет тебе не просто не повторять чужих ошибок, но и прийти к цели кратчайшим путем.— Соня восторженно кивнула.— Чтобы наметить новые, еще более величественные. Так?

— Ну,— девушка помялась,— не совсем то же, но похоже. А что ты видишь в этом дурного?

— У монеты две стороны,— просто ответил он.— Здесь то же самое: есть товар, не скрою, соблазнительный… Но есть и плата…

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что бессмертие — опасный дар, и далеко не каждый согласится принять его, заранее узнав цену.

— Что ж за цена такая?

— В том-то и беда, что никому то не ведомо,— Хэлдир умолк, погрузившись в воспоминания, и девушка не торопила его.— Иногда я думаю,— заговорил он,— что, боясь продешевить, Рок не сразу назначает цену… Так что бессмертие — совсем не такое благо, как тебе кажется, и, поверь мне, далеко не всякий стремится к нему.

— Ты так говоришь, словно сам отказался от этого дара! — воскликнула Соня и тут же пожалела о сказанном.

Он грустно посмотрел на нее, и впервые за проведенные вместе дни веселые огоньки исчезли из его глаз, уступив место давно пережитой боли.

— Это так,— признался он тихо.— Я любил…— Старик запнулся, словно подбирая слова и в то же время чувствуя, что любое из них прозвучит фальшиво,— Я любил так,— все-таки продолжил он,— как, быть может, не любил никто и никогда, но потерял свою любовь…

— Расскажи мне о ней,— попросила Соня, но Хэлдир отрицательно качнул головой:

— Ты услышишь мою историю. Теперь я не сомневаюсь в этом. Но только не от меня. Зато я могу сказать тебе, что, когда мою любовь убили,— голос старика дрогнул, но он взял себя в руки и заговорил вновь,— я проклинал свою нескончаемую жизнь! Я звал смерть, но она не шла ко мне! Постепенно боль притупилась, но радость, казалось, навсегда покинула меня. И только в последние годы стало легче. Это как награда за терпение. Теперь внучка дает мне силы жить. К сожалению, это все, что я могу сказать тебе. Прости, если обманул твои ожидания, но если хочешь услышать что-то другое, обратись к Северу.

Видно, печальный рассказ совсем расстроил старика, потому что он тут же встал и ушел в дом. Соня не стала его успокаивать. Быть может, она и чувствовала за собой невольную вину, но знала о Хэлдире слишком мало, чтобы надеяться помочь ему.

Конечно, ее интересовало бессмертие, и она пыталась узнать о нем как можно больше. Ей довелось даже услышать как-то о некоей стране бессмертных, но что это за страна и как туда попасть, никто не знал. И вдруг она встретилась с человеком, который, обладая вожделенным для нее даром, не ведает, как от него избавиться! Соня снова и снова прогоняла в памяти их странную беседу и в конце концов поняла: пока не поговорит с Севером, не успокоится. Тем более что Хэлдир сам посоветовал ей это.

Однако, приняв решение, девушка не торопилась осуществлять его. Никогда прежде она не страдала от нерешительности, а теперь, каждое утро давая себе слово выведать у Севера все, что ее интересует, откладывала и откладывала этот разговор.

Наконец в один из дней, когда Хэлдир в очередной раз отправился проведать внучку, она, едва дождавшись окончания занятий, решительно подошла к Вожаку, но завела столь пространный разговор, что он поначалу просто не понял, о чем идет речь, и прямо сказал ей об этом. Соня объяснила, что ее волнует, и, пока он думал, как ей ответить, ждала, опасаясь, что вновь так ничего и не узнает.

Однако опасения ее оказались напрасными. Он охотно заговорил и даже описал ей несколько способов достижения бессмертия, которых, по его словам, насчитывалось не меньше десяти. Она внимательно слушала, пока не поняла, что все его заумные россказни ничего не стоят.

— Что за чушь ты несешь?! — гневно вскричала девушка, но Север лишь пожал плечами:

— Ты же сама просила рассказать тебе о вечной жизни.

— Так я-то ведь спрашивала тебя не о том, как другим удается пережить отпущенный богами век! Я хочу знать, как того же добиться мне!

— У-у-у! — Север покачал головой.— Это совсем другой разговор…

— Именно об этом я и говорю,— кивнула девушка, успокаиваясь.— Но Хэлдир сказал, что бессмертие далеко не каждому в радость… В общем, попытался отговорить, а когда это не удалось, отослал к тебе за советом.

— Вот удружил,— вновь покачал головой Вожак.— Да и зачем тебе это? Ты молода, красива… Живи и радуйся!

— Вам, мужчинам, все нипочем! — с непонятной горечью воскликнула Соня.— Ты забыл о том, что красота недолговечна, как утренняя роса. Припекло солнышко — ее уже и нет!

— Что ж, не могу с тобой не согласиться. Но чего же ты ждешь от меня? Что я сейчас дуну-плюну, спляшу шайманский танец, выкрикну пару слов на Мертвом Языке, и ты станешь вечно юной и прекрасной?! — Он окинул ее насмешливым взглядом, и она чуть не бросилась на него с кулаками, но следующие его слова заставили девушку остановиться.— Все намного сложнее. Многие уходят из дома в поисках своей мечты. Кто-то мечтает о вечности, кто-то о подвигах, иные о славе…— Он задумался, и девушка уже не перебивала его.— Знаешь, у меня на родине есть поговорка: «Ушел за счастьем, вернулся ни с чем».

— Почему ты говоришь об этом?

— Потому что такая судьба ждет большинство,— объяснил Север.— Мало кому удается достичь задуманного.

— Мне удастся!

— Может быть,— согласился Север.— Слышал я об одном месте, где время течет по-разному для живых существ и неживых предметов. Если когда-нибудь ты отыщешь эту страну, то захочешь ли остаться в ней? — Он заглянул ей в глаза.— Подумай.

— Нет… Не знаю…

— Именно.

— Так что же? — огорченно спросила она.— Ты мне так ничего и не посоветуешь?

Север задумался, а Соня замолчала, боясь спугнуть его мысли.

— Видишь ли,— начал он,— я ведь не маг, но знаю один способ, который тебе по силам. Правда, это не бессмертие, а всего лишь шаг на пути к нему, если хочешь.

Север потянулся рукой к поясу и вытянул из-за него необычный медальон на золотой цепи размером с ладонь, напоминающий продолговатый щит с литым изображением орла на обеих сторонах. Вожак протянул его девушке.

— Что это? — удивилась она, но Север лишь улыбнулся в ответ.

Соня раскрыла створки. На левой оказалось небольшое зеркальце, а на правой — портрет Севера, на котором он выглядел как живой.

— Вот уж не знала, что ты так любишь себя!

— Глупо смеяться над тем, чего не понимаешь.

— Ну так объясни! — Она топнула ногой.

— Я вовсе не любуюсь собой. Портрет и зеркало тут для сравнения.

— Твои слова ничего не объясняют,— рассердилась девушка.— Женщины любят смотреться в зеркало, пока молоды, но начинают его ненавидеть, когда старятся, когда оно начинает отражать морщины и седину.

— Ты, как всегда, права. Но ведь они ничего не делают ради того, чтобы избежать этого.

— А что же можно сделать? — удивилась Соня.

— Для начала обзавестись таким медальоном. Портрет напоминает о том, каким ты был, а зеркало показывает, каким стал. Сравнивай их каждый день и внушай себе, что не меняешься.

— А если…

— А если заметишь разницу, прикажи отражению измениться.

— А ты не шутишь? — не сводя глаз с портрета, подозрительно спросила девушка.

Вожак взял из ее рук медальон и развернул его так, чтобы она могла видеть и его лицо, и изображение.

— Тебе судить,— сказал он, улыбаясь.— Как, по-твоему, не слишком изменился?

— Когда написан портрет?

— А вот этого тебе знать не нужно,— с усмешкой ответил он, но тут же понял, что зря это сделал, и поспешил загладить промах.— Я ведь ношу его не просто так? Ты как считаешь?

— Я уже и не знаю, когда тебе можно верить, а когда нет! — воскликнула она.

Она отвернулась, и Север не стал успокаивать ее. Он уже привык к резким переменам в ее настроении и благодарил богов за то, что гнев ее быстро проходит.

— Зачем? — спросила вдруг она, оборачиваясь.— Зачем мне неувядающая красота, если она не удлиняет жизнь?!

— Время — Великий Учитель,— торжественно провозгласил он.

— Перестань разговаривать со мной так!

— Но я говорю правду,— возразил он.— Подумай сама. С годами человек обретает знания, которых не имел прежде.

— Ты не мог бы объясняться покороче?

— Я просто хочу, чтобы ты поняла.

— Что я должна понять?

— Если ты и отыщешь секрет бессмертия, никто не знает, когда это случится. Быть может, к тому времени ты окажешься старухой. Тебя привлекает вечная старость? — Он покачал головой.— Не думаю.

Соня посмотрела на него с надеждой и недоверием. Она впервые разговаривала с людьми, которые знали о бессмертии много и не понаслышке. Правда, и Хэлдир, и Север не все открыли ей, но то, что они сказали, не обман. Что-то подсказывало Соне: что на ложь ни один из них не способен.

Она глубоко задумалась… Во всех историях о колдунах, ведьмах и чародеях все они представали если и не как вечноживущие, то уж во всяком случае как наделенные немыслимым долголетием. И что интересно: если речь шла о молодом колдуне, то он, как правило, и выглядел молодо, а если о маге, прожившем не одну сотню лет, то он всегда казался дряхлым стариком.

Она поделилась своими соображениями с Севером, и он тут же согласился с ней:

— Так оно и есть.

— Значит, мои желания несбыточны? — огорчилась она.

— Нет, почему же? — возразил он.— Просто у колдунов своя дорога. Их цель — овладеть силами, которые даруют власть. А уж магическая власть дает им бессмертие. И поскольку на постижение тайн мира уходит большая часть жизни, стоит ли удивляться, что бессмертие, как правило, обретают уже глубокие старцы? И только изредка нужные знания приходят в молодости. Теперь ты понимаешь, что мой совет — совсем не бессмыслица?

Она кивнула и с грустью посмотрела на медальон:

— Жаль, что у меня нет такой вещицы…

— Но у тебя ведь и портрета нет,— улыбнулся Север.

— Портрет недолго и нарисовать,— рассеянно заметила девушка.

— Так ты еще и рисуешь? — удивился Вожак.

— Да,— оживилась девушка.— Говорят даже, что неплохо,— гордо добавила она.

— Ну так возьми его себе,— неожиданно предложил он.

Глаза девушки радостно вспыхнули, но она тут же покачала головой:

— Не могу. Как же ты без него?

— Неужели ты думаешь, что я так люблю себя? — рассмеялся Север.

— Вечно ты все испортишь! — с досадой ответила она и отвернулась.

— Ну не сердись.— Вожак сел с ней рядом.— Возьми его,— вновь предложил он.— Другого такого тебе не сыскать — он и воду внутрь не пропускает.

— А как же твой портрет?

— Мне будет приятно помнить, что моя голова лежит на твоей груди,— улыбнулся он, а девушка, вместо того чтобы рассердиться, покраснела.

— Я никогда его не сниму,— пообещала она.

В этот вечер перед сном она долго лежала на своем ложе и смотрела на портрет Севера. Мужчины о чем-то тихо переговаривались в другой части комнаты, но она не прислушивалась к их разговору.

Неизвестно, что послужило тому причиной: ночь, богатое воображение или неверный свет очага,— но только девушка не могла отделаться от мысли, что видит живое лицо. Твердое и мягкое одновременно, лицо, словно высеченное из живого камня. Коротко остриженные волосы, внимательный взгляд серых глаз, прямой нос, плотно сжатые губы, волевой подбородок…

Она и сама не заметила, что уже не просто рассматривает портрет, а любуется человеком, изображенным на нем. Очень скоро глаза ее начали слипаться, но она лежала в неизменной позе, пока прозвучавшее за спиной «Кых!» не заставило ее вздрогнуть. Соня обернулась как раз в тот миг, когда Вулоф укладывал голову на скрещенные передние лапы. Она улыбнулась ему, а зверь сверкнул в ответ желтыми глазищами и, как показалось девушке, вздохнул. Она улеглась поудобнее и в последний раз посмотрела на медальон:

— Ты приходи ко мне во сне…

Сон обрушился на нее, как водопад. Она увидела, что стоит на опушке соснового бора, и отовсюду доносятся знакомые звуки, хотя никого и не было вокруг. Девушка осталась одна, но это ее не испугало. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, а какая беда может грозить днем?

Совсем рядом громко рыкнул крупный зверь, и это заставило ее встревожиться. Она вновь посмотрела на солнце, пытаясь определить, далеко ли до вечера, и с удивлением заметила, что длинные тени сосен протянулись на восток — совсем скоро они сомкнутся в непроницаемый полог.

В душе шевельнулась тревога, и девушка подумала, что нужно выбираться отсюда. Она посмотрела по сторонам: там, откуда падали солнечные лучи, лес был не таким густым, а где-то далеко за стволами проглядывало неясное светлое пятно, похожее на костер. Внутренний голос подсказал девушке, что нужно поскорее идти туда, потому что это не костер, а заходящее солнце просвечивает между стволами. Значит, дальше — открытое пространство.

Она не знала, почему, но чувствовала, что непременно должна попасть туда до захода солнца. Она шла быстрым шагом и слышала, как кто-то невидимый ломится сквозь чащу справа от нее, а кто-то спешит следом, время от времени останавливаясь и шумно принюхиваясь. Небо быстро темнело, но и светлое пятно приближалось, и вскоре Соня очутилась на поляне посреди леса.

Только теперь она поняла, что тревожило ее: заходящее солнце продолжало светить, а небо давно уже стало черным, и на нем высыпали звезды. Девушка испугалась, но тут же взяла себя в руки и пригляделась повнимательнее: то, что она приняла за солнце, в самом деле оказалось огромным костром. Те, кто сложил его, должны быть где-то рядом.

— Ты правильно рассуждаешь,— услышала Соня знакомый шепот, и из-за укрывшихся в темноте деревьев выступила на свет мрачная фигура в сером плаще с капюшоном.

— А я знаю тебя…— задумчиво проговорила девушка.

— Это верно! — рассмеялся человек в плаще.— Но не совсем. Мы с тобой встречались — так правильнее. А что до знакомства…— Тут голос запнулся, но лишь на миг.— Я сжег тебя как-то раз, но не до конца.

— Но как тебя зовут?

— Мое имя для тебя ничего не значит. Зови меня своим ночным кошмаром. Теперь мы часто будем видеться.

— Не хочешь говорить?! — воскликнула Соня, мгновенно разозлившись.— Так я сама узнаю!

— Интересно, как? — прошипел Серый.

— Сдерну маску! — Она шагнула вперед.

— Ты не сделаешь этого! Не посмеешь!

Но Соня не слушала его. Она уже почти обогнула костер, когда из темноты выступил еще один человек, в котором девушка узнала Севера. Ее глаза радостно загорелись, и она обернулась к таинственной фигуре в сером, но той уже и след простыл. Девушка досадливо закусила губу.

— Откуда ты здесь? — спросила она, обернувшись к Вожаку.

— Ты же сама попросила меня прийти,— как всегда, прямо ответил он.

— Я попросила? Не помню.

— Конечно, не помнишь,— согласился Север.— Ведь это произошло в другом мире.

— В другом мире…— растерянно повторила Соня.— Что еще за другой мир? — спросила она, оборачиваясь к Северу, но и он уже исчез.

Она почувствовала, как в душе начинает расти раздражение, однако рассердиться не успела, потому что в этот миг кто-то толкнул ее в бок. Соня резко открыла глаза и проснулась.

За окном светило солнце. Темнота, страх и злость остались во сне, но она прекрасно запомнила все, что с ней происходило. Это могло показаться странным, но каждый сон, в котором Соню посещала таинственная фигура в сером плаще, четко отпечатывался в ее памяти, а не стирался при пробуждении.

Что еще за другой мир? Тот, в котором она живет? Лежит сейчас на лежанке из шкур и видит ночами странные сны с незнакомкой или незнакомцем, а незнакомец этот когда-то подверг ее наказанию в подземельях Логова?!

Сны, в которые заглядывал незнакомец, отличались от прочих. Север не зря упомянул во сне об ином мире. Ей захотелось тут же спросить его об этом, но она отказалась от этой мысли: наверняка он скажет, что понятия не имеет о том, что ей привиделось! К тому же придется рассказать, что она позвала его в свой сон…

Так что же делать? Конечно, в следующий раз сорвать с незнакомца капюшон! Она вдруг мгновенно уверилась, что, стоит только увидеть скрытое под тканью лицо, узнать человека, и, кем бы он ни оказался на самом деле, он больше не посмеет тревожить ее ни во сне, ни наяву!

Дни мелькали один за другим, насыщенные занятиями с утра и до самого вечера. Соня привыкла к тренировкам и уже не воспринимала их как наказание. Правда, иногда на нее словно что-то накатывало: ей начинало казаться, что она неловкая, даже неуклюжая, что она ни на что не годится, и Хэлдир с Севером только понапрасну тратят на нее свое драгоценное время. В конце концов однажды Север не выдержал и окатил ее водой.

— Остынь! — прикрикнул он на разбушевавшуюся девушку.— Никакое умение еще не приходило к человеку само! — И ушел, оставив ее в одиночестве.

Хорошо еще, что случилось это, когда Хэлдир находился в отлучке, так что о позоре ее так никто и не узнал. Зато этот случай в который уже раз заставил ее задуматься о причинах собственного поведения. Какая муха ее вдруг укусила?

Перебрав в памяти несколько последних дней, Соня чуть не подпрыгнула, настолько нелепой показалась ей мысль, внезапно посетившая ее. О боги! Да она просто пыталась понравиться ему, но сама осталась недовольна собой. «Дура! Чем ты хотела его удивить, что могла показать такого, чего он не сумел бы проделать сам, причем во сто крат лучше, чем ты?!» Неужели она влюбилась?

«Ну нет! — едва не выкрикнула она вслух и тут же осеклась.— Или все-таки да?»

После этого случая она как-то погрустнела, и, хотя вести себя начала более спокойно, мужчины встревожились. Север, что уж совсем на него не походило, пытался растормошить девушку, словно соскучился по ее безумным выходкам, но развеять ее грусти так и не сумел. Тем не менее он не оставлял попыток выяснить, что с ней произошло. Она чувствовала его тревогу, ощущала заботу и находила в них какое-то странное мрачное удовлетворение, которого сама стыдилась, но от которого не находила сил отказаться.

Зато кошмары по ночам прекратились, и этого Соня уж никак не ожидала, хотя, что уж тут скрывать, радовалась неожиданно обретенному спокойствию. Каждый вечер разглядывала она тайком портрет Севера и после этого ложилась спать, надеясь, что вот сегодня серая фигура появится, она сдернет с нее капюшон, и все встанет на свои места. Дни, однако, шли за днями, а нужный сон так и не приходил.

Крысенок рос, казалось, с каждым часом становясь все смышленее. Он уже свободно бегал и все чаще просился на руки к людям, иной раз просто затем, чтобы, найдя местечко поудобнее, свернуться клубочком и заснуть. Такое, однако, ему удавалось проделать не часто, и тогда он укладывался между огромными волчьими лапами, а то и просто устраивал в густой всклокоченной шерсти подобие гнезда. Одним словом, он рос, а Вулоф с Вилвой отдыхали.

В один из дней Соня освободилась пораньше. Накануне вечером Хэлдир принес давно заказанные ею краски с кистями, так что теперь девушке не терпелось взяться за работу. Краски разводились водой, маслом Соня писать не умела, так что, попади ее работа в реку, и все труды пошли бы насмарку. Подарок Севера оказался очень кстати.

Соня сняла с себя медальон, с которым теперь не расставалась ни днем, ни ночью, раскрыла его, как книжечку, и поставила на дно перевернутого кубка. Зеркало оказалось как раз на уровне ее глаз. Она задумчиво посмотрела на свое отражение. Все так же красива. Пожалуй, даже еще красивее, чем прежде, вот только во взгляде появилась едва заметная грустинка… Девушка невесело подмигнула своему отражению.

«Вот так-то, милая,— заметила она своему миниатюрному двойнику.— Многое довелось мне испытать с тех пор, как мы в последний раз виделись с тобой».

Соня вздохнула и принялась за работу. Краски оказались хорошими, не говоря уж о кистях, так что постепенно она увлеклась и даже начала что-то тихонько мурлыкать под нос. Работала она, как всегда, быстро, и оттого, что все получалось, ее настроение заметно улучшилось. Солнце еще не село, а она уже закончила свой портрет и теперь ждала, когда краска подсохнет. По крайней мере, именно в этом пыталась она убедить себя, гладя на портрет Севера.

— Здорово! — услышала она над самым ухом его голос и вздрогнула, словно очнулась от сна.— Сам-то я совсем рисовать не умею.

— Правда?! — улыбнулась девушка и тут же погрустнела.— А мне почему-то кажется, что ничего у меня не получится из этой игры в гляделки.

— Даже не думай об этом! — возразил Север.— Когда берешься за дело, нужно верить в себя, и тогда все обязательно пойдет как надо.

— Перестань разговаривать со мной как с девчонкой! — Ее глаза гневно сверкнули.— Верить, не верить! Я вот уверена, что вы с Хэлдиром что-то скрываете, и не сомневаюсь, что раскрою эту тайну и тайну того места, где мы сейчас находимся!

— Значит, так оно и будет,— спокойно согласился Север.

— Вот и рассказывай! — потребовала она.

— Но я же не сказал, что все сбудется немедленно,— резонно возразил он.— Если это не пустое любопытство и желание твое пройдет проверку временем, узнаешь все. Непременно узнаешь.

— Послушай, Север,— успокоившись, заговорила она,— а тебе не кажется, что нехорошо постоянно, вольно или невольно, поминать в разговоре со мной некую тайну, намекать на нее, и всякий раз уходить от ответов на прямые вопросы, уверяя, что мне просто послышалось? — Она испытующе заглянула ему в глаза и продолжила: — Вы что, меня за дуру принимаете?!

— А что ты имеешь в виду?

— Да сидели мы как-то с Хэлдиром и любовались красотами этого места, а он возьми да скажи, что это место создано по образу и подобию вашей с ним родины. Ну и что ты на это скажешь? — Она победно посмотрела на Вожака.

— А он что сказал? — невозмутимо спросил тот.

— Он что сказал? — повторила Соня и поморщилась.— Он тут же оговорился, что место создано богами, только слишком уж поторопился поправить себя.

Девушка остановилась в напряжении, чувствуя, что не зря затеяла этот разговор и должно произойти нечто важное. Она понимала, какая внутренняя борьба должна сейчас происходить в душе Севера, и не сводила с него глаз, не собираясь уступать. Она напряженно ждала его ответа, но ей и в голову не приходило, что Вожак думает совершенно о другом. Он изо всех сил пытался понять, не лжет ли девушка, не решила ли хитростью узнать то, о чем с ней не желали разговаривать напрямик. Конечно, они не должны были допускать ни намеков, ни недомолвок. Он признавал это, но все равно не мог рассказать ей того, что она жаждала услышать. Хотя, если девушка сказала правду и Хэлдир проболтался, то теперь и не поймешь, что опаснее: продолжать скрытничать, распаляя ее любопытство, или все-таки рассказать хотя бы часть правды. Придется поговорить со стариком. Он развернулся и вышел из дома.

Оставшись одна, девушка едва ли не зарычала от ярости: опять ничего не получилось! Она возбужденно мерила шагами комнату, то подходя к отворенному окну, то удаляясь от него. Она пыталась успокоить себя, повторяла, что ничего страшного не произошло, но получалось даже наоборот: каждый приведенный ею разумный довод лишь усиливал раздражение.

И тут она услышала негромкий разговор. Похоже, Вожак, выйдя из дому, столкнулся с Хэлдиром и что-то обсуждает с ним. Соня прислушалась — так и есть. О чем они говорят? Она замерла и прислушалась, но разобрала только пару раз произнесенное «Соня» и название «Ак Сал», после чего голоса быстро стихли, и девушка поняла, что они решили отойти подальше от дома.

Соня разозлилась еще больше. Сейчас она им покажет! Обоим!

Однако она не бросилась на них, как разъяренная львица, а неслышно открыла дверь и тихонько выглянула наружу. Так и есть — они просто отошли к западной оконечности озера, к истоку ручья, чтобы она не видела их из окна, а шум воды заглушил слова. Тогда девушка через силу улыбнулась и, сохраняя спокойствие, направилась к ним. Конечно, они сразу заметили ее и умолкли… Но это было уже не важно. Оба поняли, о чем она собирается говорить с ними.

Хэлдир смотрел на нее смущенно, и за это она тут же простила ему все. Рядом со стариком, чуть правее, стоял Север и мило улыбался ей, словно старый приятель после долгой разлуки.

Подойдя ближе, Соня небрежно кивнула старцу и вдруг бросилась на Севера, явно намереваясь спихнуть его в воду. Затея, однако, провалилась. Он всего лишь слегка нагнулся и немного подался в сторону, но этого почти неуловимого движения хватило для того, чтобы в озеро полетела она сама. Еще не упав в воду, она поняла уже, что опять проиграла и попыталась хотя бы зацепить Вожака рукой, чтобы искупать и его, да не достала. В следующее мгновение ледяная вода обожгла ее.

— Давай руку! — крикнул Север, вставая на колени, в то время как старец осуждающе качал головой.— В Логове не накупалась?!

— Не дам! — яростно выкрикнула она.— Проваливай!

— Не дури! — не отставал он.— Заболеешь!

— И умру! — мстительно пообещала она, отпихнула его руку и побрела прочь от берега.

— А-а! Чтоб тебя!..— впервые позволил себе ругнуться при ней Север, быстро сбросил одежду и в одной набедренной повязке бросился в воду.

Вожак быстро поймал ее, подхватил на руки и выбрался на берег. Когда он усадил девушку на скамью у стола, руки и ноги у нее тряслись, по телу пробегали волны дрожи, на землю у скамьи ручьями сбегала вода.

— Она заболеет,— окинув девушку взглядом, сказал Хэлдир.

— Бранд у нас еще остался? — спросил Север.

Старик кивнул, и Вожак побежал к дому. Казалось, дверь только закрылась за ним, а он уже выскочил обратно, неся огромную медвежью шкуру, большую деревянную флягу и два кубка. Кубки и флягу он поставил на стол, а шкуру развернул перед ней.

— Ну-ка быстро скидывай с себя все! — приказал он.

«Ну вот еще!» — хотелось ответить ей, но, попытавшись разжать челюсти, девушка поняла, что не может сказать ни слова. Тогда она мотнула головой, чтобы он проваливал: она не будет раздеваться перед ними.

— Я не смотрю! — прошипел он, теряя терпение, и поднял шкуру так, чтобы не видеть даже лица Сони.

Но она упрямо кивнула на Хэлдира, и Север послушно встал так, чтобы шкура загораживала ее и от старика. Но и тут девушка не угомонилась и указала на Вулофа.

— Да ведь он волк! — выкрикнул Север.— Его твои прелести не волнуют! Так что раздевайся по-хорошему,— добавил он уже спокойнее, но в голосе его послышались металлические нотки,— а то сейчас я это сделаю сам!

Она ничего не ответила, лишь кинула на него яростный взгляд. Когда мокрое платье шлепнулось на землю и она дрожащими руками потянулась к шкуре, Север только прикрикнул: «Все! Все снимай!» — и Соня запрыгала на одной ноге и непременно упала бы, если б Вожак вовремя не подхватил ее и не усадил на скамью, завернув предварительно в шкуру.

— Лекарство выпить сумеешь?

Она судорожно кивнула. Север наполнил один кубок из фляги, во второй налил воды и протянул ей первый.

— Глубоко вдохни,— сказал он,— выпей, не переводя дыхания, и сразу запей. Ты все поняла?

Она быстро взглянула на него, сделала глубокий вдох, поднесла кубок к губам, стуча зубами по его стенке, начала судорожно глотать содержимое и тут же почувствовала, как обжигающая струя, опалив горло, огненным озером разлилась в желудке. От неожиданности глаза девушки широко раскрылись, но она продолжала пить.

— До дна! До дна!

Соня сделала последний глоток, а Север вырвал опустевший кубок из ее рук и протянул другой, полный:

— Запей!

Она выхватила из его рук кубок и жадно осушила его, после чего посмотрела на Севера сквозь слезы и, опустившись на скамью, просипела:

— Чем ты меня напоил?

— Это бранд,— охотно объяснил он.— Он хорошо согревает тело, но сильно пьянит, так что не пугайся.

— Ну вот еще! И не такое пили! — непонятно зачем заявила она, вытирая слезящиеся глаза.

Теперь, когда жидкий огонь прожег ее до пяток, она перестала трястись и клацать зубами и смогла осмотреться. В голове приятно звенело, и она подумала, что мир совсем не так плох, как ей казалось до купания. Правда, он как-то странно качается…

— Что за ерунда?..— проворчала она, перевела взгляд на волков, показала Вулофу язык и повернулась к Северу,— Ты чем отравил меня?

— Да ничем,— усмехнулся Север.— Ты просто слегка опьянела. Я ведь предупреждал. Сейчас тебе нужно поспать. Завтра утром ты проснешься и почувствуешь себя нормально.

— Спать? — удивленно переспросила она.— Я не хочу спать… Такой чудный вечер сегодня!

— Хочешь! — прозвучал у нее за спиной голос Хэлдира.

— Я?! — воскликнула она возмущенно и вдруг смачно зевнула.

Ей стало смешно, и она расхохоталась. Впрочем, он прав. Соня неожиданно поняла, что хочет только одного: уснуть.

— Давай-ка я тебя провожу,— предложил Север, беря девушку за локоть.

— Без подпорок обойдусь,— заявила она, не слишком уверенным движением стряхивая с себя его руку.

Соня встала, и мир закружился перед глазами, так что ей пришлось подождать, когда он успокоится. Только после этого девушка двинулась вдоль стола, опираясь на него рукой. Все вроде шло хорошо, только земля странно покачивалась при каждом шаге под ногами. «Как пьяная»,— подумала Соня и негромко хихикнула. Как раз в этот миг она подошла к краю стола и увидела, что дальше ей предстоит двигаться самостоятельно. Север вновь попытался помочь ей, но она гордо отстранила его руку и даже сумела сделать три шага, прежде чем земля вздрогнула, заставив ее поспешно сесть.

Север молча смотрел, как она, путаясь в шкуре, безуспешно пытается подняться. Наконец она увидела его и грозно нахмурилась:

— Ну что встал столбом? Подними! Видишь, мне самой не справиться?

Север бережно поднял ее на руки, вошел в дом и понес к постели.

— Ты ч-что задумал, п-подлец? — заплетающимся языком спросила она и начала вяло и неохотно сопротивляться.

Не обращая внимания на ее протесты, Север уложил девушку на ее ложе из шкур и склонился к лицу.

— Ты… Ты…— только и смогла пролепетать она.

Вожак склонился еще ниже, и взгляд девушки

вдруг стал осмысленным.

— Я только хотел поправить твои чудные волосы…— сказал Север с улыбкой.— А впрочем…— добавил он задумчиво.— С первой нашей встречи ты так сильно ненавидела меня, так пыталась досадить, что я подумал: быть может, своим терпением я заслужил право на маленькую месть?

Соня смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она больше не вырывалась, наоборот, боялась пошевелиться. Она нервно облизала пересохшие губы, не в силах даже ответить себе: чего же она больше хочет — чтобы он ушел или чтобы остался с ней?

Она уже перестала понимать, что это, явь или сон. Впрочем, ей стало все равно. Она была согласна и на сон, лишь бы он длился как можно дольше. Соня увидела, как удаляются его глаза, и попыталась сесть, чтобы удержать Севера. Но он встал и ушел… «Маленькая месть»,— промелькнуло у нее в голове, и на глазах навернулись слезы.

— Кых! — услышала она, повернулась и увидела смеющегося Вулофа у своей постели.

«Бред! — подумала девушка.— Волки не смеются!» И тут же заорала:

— Пошел отсюда!

Затем она швырнула в него подушкой и без сил упала на застеленный шкурами топчан. Сон тут же навалился на нее, увлекая за собой в мягкие, теплые глубины. Из последних сил она еще повозилась немного, устраиваясь поудобнее, и сонными глазами посмотрела на Вулофа.

— Морда волчья,— уже засыпая, пробормотала она,— мозгов набрался… Погоди… у меня…

Стоявший в изголовье Север покачал головой, поднял с пола подушку, бережно подложил ее под голову рыжеволосой красавицы и укутал ее в шкуру. Она тут же недовольно завозилась во сне, упрямо освобождая руки.

— Ы-х-х-х! — затрясся от смеха Вулоф, и на этот раз смех его впервые оказался похожим на человеческий.

Однако, как ни тихо он прозвучал, а видно, пробился сквозь неплотную еще пелену сна девушки, потому что веки ее чуть заметно дрогнули, хотя глаза так и не открылись.

— Негодяи,— прошептали ее губы.— Оба.

Север долго стоял рядом с Вулофом и смотрел на спящую. Хэлдир подошел к ним и остановился рядом. Даже не оборачиваясь, Север чувствовал его присутствие, и старец знал об этом.

— Зачем? — задал он, на первый взгляд, бессмысленный вопрос, но Север прекрасно понял его.

— Я хотел убедиться,— ответил он.

— Ну и как? — поинтересовался старец.— Убедился?

— Да.

— Мог и не мучить девочку,— покачал он головой.— Спросил бы у меня.

— Нет,— возразил Север,— я должен сам.

— Ну и как? Тебе стало легче?

— Мне стало тяжелее,— признался Вожак.

— Но почему?! — воскликнул старец и вдруг осекся.— Ну-ка подожди. Мне кажется, она не спит.— Он шагнул к постели и провел рукой над лицом девушки — раз, другой, третий.— Нет, все в порядке.

Соня провалилась в непроглядную бездну. Она помнила Севера, стоявшего у ее постели, помнила и Вулофа, смеявшегося над ней. Этот невероятный волчий смех долго стоял в ее ушах, и вдруг все исчезло. Она не знала, как долго длилось забытье, но, как ей показалось, вскоре вновь увидела Вожака и волка. Правда, теперь рядом с ними появился Хэлдир.

— Она любит тебя,— убежденно сказал старик, и сердце Сони болезненно сжалось в груди.— Ты должен объясниться,— Она взглянула на Севера и увидела, как он смотрит на нее, как грустно качает головой, а взгляд его светится нежностью.— Зачем ты мучаешь ее?

— Она достойна большого счастья. Ты понимаешь это? Она необыкновенная девушка, и дело тут не в ее красоте. Она способна согреть, как ласковый солнечный луч, и тут же стать холодной и колючей, как звездный свет.— При этих словах Соня судорожно вздохнула, и глаза ее наполнились слезами.— Она похожа на солнечное весеннее утро, когда смеется! И грозой веет от нее, когда хмурится…

Соне захотелось вскочить и закричать: «Так скажи мне об этом!» Но она не смогла…

— Ну так скажи ей об этом,— словно прочитав ее мысли, повторил старец.

— Не могу! Нашей любви не дано расцвести, а если такое и случится, то ничего, кроме горя и страданий, ни одному из нас она не принесет.

— Что это ты вбил себе в голову? — возмущенно воскликнул Хэлдир, нахмурившись.— Быть может, сейчас ты счастлив?

— Это несерьезно! — отмахнулся от него Север.— Я ведь сознательно выбрал такую жизнь. Когда мне что-то удается, я доволен, а постоянно быть счастливым может только слабоумный.

— Я спросил тебя о другом,— напомнил Хэлдир.

— Каждая удача приближает нас к цели. Когда мы ее достигнем, настанет время думать о счастье.

— Но доживешь ли ты до этого дня? — яростно спросил старик.

— Ты прав,— подумав, согласился Север.— Но именно поэтому я и не хочу, чтобы она разделила мою судьбу с ее опасностями и тревогами.

— Ты берешься не за свое дело,— возразил старец.— Мне кажется, она лучше сумеет разобраться в том, что для нее хорошо, а что плохо.

— Да,— опять согласился Вожак.— Но это ничего не меняет. Я вижу то, чего не видит она.

— Ты ошибаешься,— устало возразил Хэлдир.— И мне особенно горько говорить тебе об этом потому, что я знаю твой упрямый нрав. Ты хочешь жизнь прожить в несбыточной мечте. Когда ты это поймешь, не простишь себе ошибки. Это жизнь! — произнес он веско.— И в ней не может быть счастья без любви!

— Прости, что причиняю боль, но ведь ты испытал на себе это счастье,— грустно напомнил Север.— Счастлив ли ты?

— Никто не знает, что готовит ему Рок. Но если б мне позволили пройти мой путь сначала, вновь испытать былые счастье и боль… Я б согласился!

Бранд подействовал как надо, но, хотя худшего и удалось избежать, от болезни ускользнуть не получилось. Наутро у девушки начался жар. Хэлдир посмотрел на нее и сказал, что ничего страшного не видит, хотя простуда и продлится несколько дней. Все, что ей сейчас нужно, это покой, легкая пища и тепло.

Север тут же завернул ее в шкуру и вынес на солнышко, а она капризничала, заявляя, что ей нужна не жара на солнцепеке, а тень и лед на голову. В тот же день, забрав с собой Вилву, Хэлдир ушел из дому, чтобы все-таки раздобыть кое-какие лекарства, и молодые люди остались вдвоем.

В первый день Соня отказалась от всякой еды и провела его словно в полусне, лениво наблюдая за тем, как крысенок ползает между огромными волчьими лапами, переползает через них, и лишь иногда зверь направляет его носом, если малыш пытается уползти в сторону. Короче говоря, у зверей взаимоотношения складывались гораздо лучше, чем у людей.

Хэлдир вернулся только на следующее утро, когда Вожак уже вынес девушку на поляну, на которой она провела весь предыдущий день. Соня еще не поправилась, хотя и чувствовала себя значительно лучше, чем накануне. Жар спал, ее перестала мучить жажда, зато появился насморк. Она старательно дышала ртом, вынужденно молчала и сердито смотрела на всех, хотя понимала, что никто из них в случившемся не виноват. Одного взгляда хватило Хэлдиру, чтобы понять ее состояние. Он достал из-за пазухи склянку и сунул ее под нос девушке. Соне показалось, что оттуда выскочила змея и ужалила ее. Закрыв лицо руками, девушка бросилась в лес.

— Ты что с ней сделал? — удивился Север.

— Не беспокойся,— похлопал его по руке старец.— Она, к сожалению, от этого не выздоровеет, но от насморка избавится.

Вожак кивнул удовлетворенно и присел на скамью.

— Ну как там? — спросил он неопределенно, но старец понял его вопрос.

— Если ты о Лорне, то с ней все в порядке. Можешь не беспокоиться.

— Зря мы не взяли ее с собой. Все-таки она еще ребенок. Не дело надолго оставлять ее одну.

— Не беспокойся,— возразил Хэлдир,— она умна, а умным скучно не бывает.

— Да не о том я,— поморщился Вожак.— У меня все не идет из головы та гроза и ощущение враждебного взгляда.

— Но мы ведь уже говорили об этом,— напомнил старик.

— Да,— кивнул Север,— Но мыслям не прикажешь уйти — они возвращаются сами. Надо было взять ее с собой,— упрямо повторил он.

— Ты хоть представляешь, что бы тогда началось? — Но высказаться до конца он не успел: из лесу вышла Соня и направилась к ним.— Не глупи,— успел шепнуть Хэлдир.— Меньше луны осталось.

Она подошла к расстеленной на траве шкуре и улеглась на прежнее место, лишь искоса взглянув на мужчин, видимо, сердясь на них за дикие способы, которыми они выгоняли из нее болезнь. Север дружески улыбнулся девушке, но она в ответ только нахмурилась, хотя и не слишком грозно.

— Поешь чего-нибудь,— предложил он.

— Не хочу,— проворчала она нехотя и отвернулась.

— Так нельзя,— терпеливо убеждал ее Вожак.— Ты и вчера ничего не ела.

— Отвяжись!

— Ну хоть орехов съешь немного,— попросил Север, не слишком уже надеясь на успех.

— А что, есть орехи? — оживилась она и посмотрела на гору фруктов, которую выкладывал на стол Хэлдир.— Тогда, пожалуй… Если поколешь.

— Договорились,— кивнул он и направился к столу.

— Раз уж ты пошел за орехами, захвати заодно и парочку персиков,— смилостивилась она, подумав.

— Отлично,— улыбнулся он, выбирая два самых больших и нежных и кладя их на блюдо.

— От винограда я бы тоже не отказалась,— охотно сообщила она, и Север выбрал кисть с продолговатыми, просвечивавшими на солнце ягодами.

Он взял блюдо и шагнул было к ручью, но его остановил голос Сони:

— Фиников я бы тоже поела.

Вожак вернулся, чтобы набрать пригоршню, после чего все-таки дошел до ручья и помыл фрукты. Все это время Соня смотрела на него голодными глазами, сперва чувствуя, как пробуждается аппетит, потом как он усиливается до предела, а рот наполняется слюной. Именно в этот миг Север вернулся к столу и, не прерывая мирной беседы со старцем, принялся колоть орехи. Тут терпению ее настал конец.

— Да неси же их скорее сюда! — воскликнула она, заставив мужчин вздрогнуть от неожиданности.— Я уже волка готова целиком слопать!

При этих словах девушки Вулоф привстал на передних лапах и насторожился. Склонив голову набок, он смотрел на Соню, и во взгляде огромных желтых глаз читалось безмерное удивление.

Близился вечер первого дня, когда Соня почувствовала себя по-настоящему выздоровевшей. Она даже побегала немного утром. Правда, «кандалы» Север ей надеть не позволил, равно как не разрешил заниматься в этот день и ничем иным. Остаток дня она была предоставлена сама себе и, чтобы как-то занять свободное время, углубилась в размышления о том, что произошло с ней в последние дни.

Она без конца вспоминала сон, что приснился ей в самом начале болезни. «Она любит тебя»,— сказал тогда Хэлдир, и в тот же миг она поняла, что старец не ошибся. А Север? Она, конечно, слышала его признание, но, к сожалению, не наяву. И все-таки девушка почувствовала себя счастливой. Не зря, видно, говорят, что и безответная любовь — тоже счастье, хотя и с привкусом горечи… Но кто же сказал, что ее любовь безответна?

Бросив рассеянный взгляд по сторонам, она заметила Севера, стоявшего возле озера, и, улыбнувшись, неслышно направилась к нему. В руках она держала букетик цветов и хотела протянуть их ему, но он обернулся раньше, чем девушка успела приблизиться.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил он.

— Прекрасно!

Она снова улыбнулась и уже собралась подарить ему цветы, когда услышала его слова:

— Вот и хорошо,— спокойно ответил он.— Завтра начнем занятия.

Соню будто окатили холодной водой.

— Ты все испортил! — гневно выкрикнула она, и Север глазом моргнуть не успел, как шлепнулся в воду.— Не подходи ко мне больше!

Девушка швырнула на землю букетик и, не оглядываясь, пошла к столу, у которого Хэлдир собирался в очередной поход вниз.

— Где Север? — поинтересовался он, вставая.

— Купается,— нехотя ответила Соня.

— Странное занятие,— пожал плечами старец,— наше озеро не для купания.

— Он вообще странный,— не стала спорить она.

— Ну что ж, я, пожалуй, пойду,— сказал Хэлдир, понимая, что девушка не расположена к беседе.

— Я провожу тебя,— неожиданно заявила Соня, которой совсем не хотелось сейчас встречаться с Севером.

Оба волка побежали следом. Злость понемногу уходила, уступая место горечи. Так, молча, они и пришли к началу плоскогорья, и Хэлдир начал спускаться. Соня думала, что волки пойдут за старцем, но они остановились рядом с ней, а старик неторопливо зашагал по извилистой тропинке, тянувшейся от камня к камню. Он не оборачивался и не звал их за собой. Девушка все стояла, пока он не исчез за очередным поворотом. Тогда Вилва коротко рыкнула на своего избранника, и тот повернулся к девушке.

— Хэлдир велел… сказать,— начал он, и Соня, у которой речи Вулофа обычно вызывали только улыбку, на этот раз вздрогнула и насторожилась.

А волк говорил. Говорил скупо и отрывисто, с трудом подбирая слова. Он не думал о том, понимает его Соня или нет, он просто говорил, а она внимательно слушала зверя, который пытался говорить о человеческих чувствах. Он поведал девушке о том, что все увиденное ею в том памятном сне — истинная правда. Хэлдир так устроил, чтобы она не только слышала, но и видела их.

— Все,— наконец закончил Вулоф.— Решай…

Он рванулся вслед за Хэлдиром, а Вилва коротко ткнулась в руку девушки мокрым носом, словно советуя не сомневаться и верить, и побежала за Вулофом.

Соня, изумленная услышанным, села на горячий камень и задумалась. Вулоф говорил на самом деле плохо, и его словарный запас был крайне скуден, но главное она все-таки поняла. И вдруг словно молния пронзила девушку — Север любит ее! Однако неописуемую радость тут же сменил испуг. А если она все же не так поняла волка? Соня попыталась вспомнить каждое слово Вулофа. Да нет, все правильно. Но тогда… Тогда Север не только не сделает первого шага сам, но и ей не позволит…

«Не будь дурой! — грубо одернула она себя.— Как он может это запретить? И вообще, если любишь, какая разница, кто делает первый шаг — мужчина или женщина? Сотни раз ты рисковала жизнью просто из каприза, так что тебя останавливает теперь?» И все же она так и осталась сидеть на камне, глядя, как солнце прячется за горизонтом. Скоро оно скрылось окончательно, но девушка не сдвинулась с места, продолжая смотреть, как угасает оранжевое зарево, темнеет небо и на нем загораются звезды. Вскоре стало совсем темно, а она все сидела, пока не услышала за спиной шаги.

Не говоря ни слова, он остановился рядом. Ночь вступала в свои права, и тьма вокруг сгущалась: не стало видно ни скал, ни колыхавшегося моря деревьев под ногами. Только ручей тихо журчал где-то рядом.

Соня встала и шагнула к Северу. Он хотел спросить, зачем она здесь, но слова застряли в горле, когда он увидел, как ее серые глаза заискрились звездным светом.

«Я люблю тебя, Север,— вспыхивая, говорили искорки.— Ведь ты не прогонишь меня, верно?»

«Я тоже люблю тебя,— безмолвно отвечал он.— С самой первой нашей встречи в Логове».

— Значит, это любовь с первого взгляда? — восторженно прошептала она и потянулась к нему.

— А разве бывает другая? — так же тихо ответил он, бережно касаясь ее губ.

Она закрыла глаза, потому что звезды над головой закружились в безумном хороводе, словно она выпила полный кубок бранда. В следующий миг его сильные руки подхватили ее и бережно уложили на цветочное поле, еще хранившее тепло дневного светила…

Ночь пролетела как миг. Утреннюю зарю влюбленные встретили на том же месте. Они почти ни о чем не говорили, а когда Север попытался, Соня заявила, что слышать ни о чем не желает.

— Я знаю про ваш Ак Сал,— шепнула она.— Пообещай, что когда-нибудь отвезешь меня туда.

— Клянусь! — торжественно заявил он.

Девушка рассмеялась, повалила Севера на траву и, сев верхом, впилась в губы страстным поцелуем, а когда дыхание перехватило, оттолкнула его и, посерьезнев, спросила:

— Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая? — И, не дожидаясь его ответа, добавила: — Я и правда схожу по тебе с ума…

Хэлдир вернулся на следующий день, но с ним возвратилась только Вилва, нагруженная фруктами.

— А где Вулоф? — забеспокоился Север.

— Я оставил его с Лорной,— ответил старец, помрачнев.

— Надо было привести ее сюда,— сурово заметил Вожак.

— Ничего страшного,— возразил Хэлдир.— В крайнем случае укроется у Ферана.

— Хорошо,— не стал спорить Север,— но, может быть, ты объяснишь тогда, почему вдруг встревожился?

— Да не встревожился я вовсе,— поморщился старец.— Просто она видела в лесу охотников. Ничего страшного,— повторил он.

— Но Вулофа ты все-таки оставил? — не унимался Север.

— Только ради твоего спокойствия!

Больше к этой теме не возвращались. Вновь время покатилось вперед, и, хотя дни походили один на другой, все изменилось. Соня из вечно всем недовольной строптивицы превратилась в прилежную и покладистую девушку, на которую Хэлдир не мог нарадоваться.

Наконец Север объявил ей, что в принципе доволен всем и считает, что занятия на этом можно закончить.

— Что значит в принципе? — поинтересовалась Соня.

— Я говорил, что твое слабое место — рукопашный бой,— объяснил он.— Но ты хорошо поработала над ударами, да и защита твоя стала лучше. Могу сказать с уверенностью, что теперь тебе нечего опасаться Кучулуга. По крайней мере, в открытом бою.

— Да я никогда его не опасалась! — пренебрежительно хмыкнула девушка.

— Ну, ты не очень-то расслабляйся,— предостерег ее Север.— Кучулугу человека убить, что тебе высморкаться.

При этих грубых словах Севера до сих пор почти не следивший за их разговором Хэлдир замер, ожидая вспышки гнева, но девушка лишь рассмеялась.

— Я, наверное, жутко выглядела,— покраснела она.

— Это верно. Что же касается рукопашного боя, то есть, пожалуй, еще один недостаток, над которым можно поработать. Ты не слишком уверенно стоишь на ногах.

— Почему же ты раньше ничего не сказал мне об этом?

— Потому что нашлись дела поважнее.

Соня кивнула и не стала спорить. Вожак привел ее на знакомый уже песчаный участок и снова взял тряпичные «кулаки». Конечно, девушка сильно изменилась с тех пор, когда увидела их впервые, но, как ни старалась, ей недолго удавалось продержаться на ногах. Самым же обидным оказалось то, что падала она не только после пропущенных ударов, но и, нанося свои собственные, теряла равновесие, а Север тут же подталкивал ее. Наконец она остановилась и тяжело вздохнула:

— Мне никогда не сравняться с тобой.

— Ничего страшного,— успокоил ее Север, помогая подняться на ноги.— Тебе ни к чему равняться со мной — ты ведь женщина. А кроме того, у нас еще есть время кое-что исправить.

— Говори, что делать! — Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.— Я готова на все!

— Идем,— улыбнулся он,— здесь недалеко.

Он повел ее через лес вдоль озера. Очень скоро они добрались до кромки скал, ограничивавших долину с юга. Густая тень укрывала здесь землю, и на лугу лежал снег, не таявший даже в такую жару. Возле скал Соня увидела еще одно озеро с темной неподвижной водой.

— Какое странное озеро! — воскликнула девушка, подбегая к берегу.— Вода в нем похожа на темное стекло.

— Так и есть,— кивнул Север.— Холод превратил ее в лед. Сюда ведь никогда не попадает солнце.

— И ты привел меня к застывшему озеру, чтобы научить чему-то?

— Именно,— согласился Север.— В другом месте это просто невозможно. Разувайся! — приказал он и через мгновение уже стоял босиком на льду.

Соня сняла свои сандалии и осторожно ступила на лед.

— Холодно,— пожаловалась она.— Опять заболею.

— Не заболеешь,— ухмыльнулся Север.— Пробежимся до дома, и согреешься.

Она сделала еще два неуверенных шага и остановилась напротив него, принимая боевую стойку.

— Ты готова?

— Да,— ответила она, и в тот же миг его рука метнулась вперед.

По привычке Соня двинулась чуть вправо, чтобы избежать прикосновения, но почувствовала, что ступня скользнула по льду и она падает. В тот же миг он схватил девушку за руку, помогая устоять на ногах, и она ударила его, уверенная, что застала противника врасплох. Однако Север, как всегда, опередил ее на ничтожную долю мгновения. Он выпустил Сонину руку, она почувствовала, что наносит удар из неустойчивого положения, и упала… Упала бы, если б он ее вновь не поддержал.

— Все,— сказал вдруг он и пошел одеваться.

Она уныло поплелась следом.

— Ты поняла, почему так получилось? — спросил он на обратном пути.

— Потому что скользко было.

— Но ведь и я стоял на льду,— возразил он,— а на пятках у меня шипы не растут.

Соня фыркнула и виновато посмотрела на Вожака, потом восторженно улыбнулась:

— Но ведь это же ты!..

Север покачал головой, но от ответной улыбки не удержался.

— Брось! — смеясь отмахнулся он.— Я такой же человек, просто знаю то, чего пока еще не знаешь ты.

— И что же это? — заинтересовалась она.

— А вот пойдем к столу,— неожиданно предложил Север и, проходя мимо песчаной площадки, поднял одну из палок с привязанной на ее конце подушкой.

— Что, опять? — недовольно сморщила носик девушка.

— Да нет,— успокоил он ее, присаживаясь к столу.— Секрет устойчивости состоит в том,— заговорил Вожак, когда она устроилась рядом и приготовилась слушать,— что опора всегда должна оставаться под серединой тела.

Соня покачала головой.

— Что-то я не слишком понимаю,— честно призналась она.

— А вот представь, что это человек.— Он указал на тряпичный «кулак».— «Подушка» — его тело, а эта палка — нога. Причем единственная.— Соня хохотнула, уткнувшись ему в плечо, и он кивнул. Она откинула с лица пышные волосы и приготовилась внимательно слушать.— Как ты, наверное, заметила, он калека.

— Должно быть, тяжело ему придется,— улыбнулась девушка.

— Верно.

— Он не устоит.

— Он может и устоять,— возразил Вожак,— хотя это и непросто. Вот смотри.

Он взял «человечка» в руки, помял немного, поставил палку на столешницу, выравнивая ее положение и, наконец, убрал руки. «Человечек», к немалому удивлению девушки, остался стоять.

— Видишь? — удовлетворенно спросил Север.

Она улыбнулась и неожиданно ударила, но хотя кулак ее остановился в половине локтя от «тела», «человек» упал.

— Видишь? — довольно спросила она.

— Молодец! — похвалил Вожак.— Кстати,— заметил он,— ты показала как раз то, что произошло на льду. Ты стояла, пока я тебя не трогал, а сама ты не двигалась. Но стоило мне только нарушить твое равновесие, и ты начала падать, а когда попыталась ударить сама, опять-таки с непривычки потеряла равновесие.

— А ведь я все делала как обычно…

— В том-то и дело,— кивнул он.— Ступая ногами по твердой земле, человек привыкает к устойчивости, которая на поверку оказывается всего лишь иллюзией. Ты только что смогла в этом убедиться.

— Хорошо, хорошо,— согласилась она.— Ты, конечно же, прав, но зачем это мне? Или мы отправляемся в страну вечных льдов? — насмешливо добавила она.

— А я надеялся, что ты и сама догадаешься, что в песочек падала недавно из-за тех же ошибок.

— Значит, если я научусь не падать на льду…

—…То и на земле почувствуешь себя гораздо увереннее.

— Прямо сейчас начнем?

— Ну зачем же? Завтра, после пробежки.

— И что мне придется делать? — не отставала она.

— Для начала постараешься просто побегать, попрыгать и при этом не падать, а там посмотрим.

Следующие несколько дней они только тем и занимались, что бегали с утра вокруг леса, а после такой разминки и не слишком долгого отдыха переходили на лед. С каждым днем девушка чувствовала себя все увереннее. Она училась настолько быстро, что Север только удовлетворенно кивал. Так что к концу седьмицы они успели продвинуться гораздо дальше, чем он надеялся.

В один из дней они уютно расположились за столом рядом с домом. Их уединение подходило к концу, все задуманное они выполнили и теперь могли отдохнуть и о многом поговорить.

— Послушай, вот вернемся мы с тобой в Логово…— мечтательно произнесла девушка, словно говорила не о своей бывшей тюрьме, а о родовом замке, но тут же насторожилась.— Да, кстати, ты ведь так и не сказал, подхожу я тебе или нет.

— Ну конечно, подходишь! — рассмеялся он.— Куда я теперь без тебя?

Но Соня не приняла его шутки.

— Ты не шути со мной, Вожак,— серьезно сказала она, и ее серые глаза сверкнули сталью,— а то…

Но он не отвел просветлевшего взгляда, в котором совершенно неожиданно сверкнули искорки смеха и отразилась голубизна безоблачного неба.

— Я теперь не смогу без тебя, Север,— прошептала Соня.— Помни об этом.

— Клянусь, что не покину тебя, пока смерть не разлучит нас или…

— Или что? — едва не прокричала она, схватив его за руку.

— Или пока ты сама не захочешь этого,— тихо ответил он, и в глазах девушки заблестели слезы.

— Не смей…— сказала она, и голос ее дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.— Никогда не смей говорить мне такого! А на этот раз я прощаю тебя,— закончила она насмешливо и отвернулась, чтобы он не увидел, как слезинка сбежала по щеке. Небрежным движением девушка смахнула слезу и, улыбаясь, обернулась к Северу: — Ну так расскажи мне, напарник, чем нам предстоит заниматься.

— Ты не дуйся на меня и не думай, что я готовлю себе пути к отступлению. Со временем ты поймешь, что я имею в виду.

— Ладно мне зубы-то заговаривать,— ухмыльнулась Соня, уже полностью придя в себя.— Я задала вопрос,— напомнила она.— Вот и отвечай на него, ясно и кратко.

— Повинуюсь,— покорно ответил Север, склонив голову.— Так вот, у Логова много могущественных врагов и много нерешенных проблем.

— А по-моему, это одно и то же.

— Не совсем,— покачал головой Север.— Ордену не хватает средств. В Логове есть люди, которые ищут скрытые состояния.

— Так ведь это же…

— Да, да, да. Можно прибегнуть к банальным кражам. Но ты не беспокойся, этим займутся другие. Нам же с тобой предстоят иные дела.

— Например?

— Я знаю, что долгие годы ведутся поиски развалин Пифона — Города Пурпурных Башен.

— Что за Пифон? — спросила девушка — Не тот ли, где располагалась некогда столица Ахерона?

— Он самый,— кивнул Север,— Так ты слышала о нем?

— Самую малость.— Она пожала плечами.— Якобы находятся эти развалины где-то на северо-востоке Немедии, среди непроходимых лесов. Мы даже собирались на обратном пути завернуть туда и попытать счастья. Теперь уж… Впрочем,— поправила она себя,— вполне возможно, Сурхан с Альво попытают счастья, если ушли.

— Они ушли.

— Правда? — Глаза девушки радостно загорелись.

— Конечно,— заверил ее Север.— Случись иначе, я бы знал. Кстати, кто-то из них застрелил Вестницу у самого выхода из ущелья. Так что если они прошли Пограничное Королевство, то наверняка уцелели. Я вижу, ты рада,— добавил он, помолчав.— Тебя что-то связывало с ними? Расскажи,— попросил он.

— Да знаю-то я о них мало что,— заговорила она.— В Пустыньке не принято лезть в чужие дела. Разумеется, я знала и того, и другого и встречалась с ними не раз, но все мельком. Признаться, у меня составилось о них незавидное впечатление. Альво слишком мелкий для воина. Хитрец и болтун. Сурхан силой и мощью напоминает мне Кучу луга, и мне всегда казалось, что этот тупица живет только затем, чтобы выпить и пожрать.

— Ну и как же ты очутилась в такой малоприятной компании? А впрочем,— тут же поправил он себя,— чего спрашивать-то?

— Да уж,— хмыкнула девушка — Однако самое интересное заключается в том, что путешествие до Логова показало их в совершенно ином свете.— Соня помолчала.— Мне ведь в жизни встречалось много высокородных молодых людей, но все они стремились только к одному…— Она посмотрела Северу в глаза, и он понимающе кивнул,— А эти воры… Они берегли меня. Ты понимаешь, Север? Никто из тех, кого я должна бы бояться, пальцем меня тронуть не попытался, словом не обидел. Они относились ко мне как к сестре.— Она посмотрела на него грустными глазами.— Зачем я рассказываю тебе об этом?

— Потому что я попросил тебя,— напомнил он.

— Верно.— Красавица грустно улыбнулась.— Но зачем это тебе?

— Быть может, мы сумеем разыскать их?

— Но зачем? — не уступала девушка.

— Я хочу иметь своих людей вне Логова,— объяснил он.— Таких, на которых можно положиться. Но это я так… Ты ведь говорила, что Альво мало на что годен, а Сурхан просто туп.

— Я сказала, что думала о них так прежде, но впоследствии убедилась в обратном. Сурхан умница, он просто играет роль этакого силача-простачка, а в бою…— Она покачала головой.— Не знаю, на кого поставила бы, на него или Кучу луга.

— Ну что ж,— кивнул Север,— хорошо. А как Альво?

— Альво тоже умница, хоть и малыш,— ответила девушка.— Да и саблей владеет отменно.

— Стало быть, дело за малым,— подытожил Вожак,— отыскать их.

— Может, не все так сложно,— заметила Соня, усмехнувшись.— Мы договорились встретиться в Ханумаре.

— Что же вас навело на такую мысль? — удивился Север.

— Не что, а кто,— поправила его девушка.— Ханторек предупредил, чтобы мы ни в коем случае не совались в Ханумар, потому что там нет ни одного Следа, ну мы и решили, что это лучшее место, где можно укрыться от погони.

— Ты считаешь, им можно доверять?

— По-моему, да. А почему ты спрашиваешь?

— Ты бы хотела разыскать их?

— Да! — Соня просияла.— Хотя… Ты ведь так и не сказал, чем нам предстоит заниматься.

— Я помню. Так вот, существует карта, на которой указано расположение легендарного города. Правда, карта относится ко временам существования Ахерона, а география того времени отличалась от нынешней.

— Сильно? — поинтересовалась девушка.

— Если я скажу, что Вилайета не существовало вовсе, то, думаю, ты согласишься, что я не преувеличиваю.

— То есть карта бесполезна?

— Скажем так: ею нельзя пользоваться без предварительного изучения,— поправил ее Север.— Но эта работа уже проделана. Есть и вторая карта, современная, на которой положение Пифона определено достаточно точно, плюс-минус десять лиг.

— Это много,— покачала головой Соня.

— Десять лиг — не сто. Но не это главное. Бумаги пропали.

— Пропали? Из Логова?

— Из дворца Лухи в Похиоле.

— Клянусь Белом…

— После этого и построили новый дворец со множеством ловушек и тайников, которые, говорят, невозможно пройти, не зная дороги.

— Пройти можно везде,— возразила она рассеянно.

— Не стану спорить,— согласился Вожак,— да это и не важно. Важно то, что украли обе карты, и не только их. Вместе с ними унесли и планы подземелий, которые, говорят, сохранились повсюду, разве что кроме самого верхнего уровня.

— И давно это произошло?

— Честно говоря, не знаю.— Север виновато развел руками.— Скорее всего, несколько столетий назад.

— И за такую бездну времени они не сумели вернуть пропажу? — удивилась девушка.

— За прошедшее время удалось только разузнать, где хранится украденное,— ответил Вожак.— Да и то лишь совсем недавно.

— И ты считаешь, что дело это поручат непременно нам?

— Да. Быть может, не сразу, и для начала проверят, на что мы годны, но других кандидатов у Разары, а значит, и у Лухи, просто нет.

— Откуда ты знаешь?

— А ты думаешь, Разара зря искала мне напарницу? — усмехнулся Вожак.— Она ведь понимала, что одному мне не справиться. Одно время она даже подумывала о Халиме, но я сумел убедить мать-настоятельницу, что мне в напарники нужна амазонка, а не колдунья.

Девушка улыбнулась счастливой улыбкой и прильнула к его плечу. Север обнял ее, и на какое-то время они забыли обо всем. Однако предстоящие заботы были столь серьезны, что Соня вновь заговорила о них:

— А зачем вообще Ордену эти подземелья?

— А ты еще не поняла? Ахерон — империя колдунов, однако и он не устоял против бесчисленных орд варваров. Пифон пал последним. Об ужасе той войны говорит хотя бы то, что город пришлось разрушить до основания, чтобы взять. Разара утверждает, что уцелевшие подземелья должны скрывать множество секретов, колдовских атрибутов, заговоренных вещей, фолиантов, хранящих знания, которые до сих пор считались утерянными. Если это правда, то там скрывается путь к большому могуществу.

— И ты намерен передать его Ордену?

— Я скажу тебе так: со мной или без меня, гиперборейцы или кто-то другой достанет сокровища, но тому, что погребено под руинами Пифона, недолго оставаться на месте. Мир меняется, пробуждаются древние, забытые людьми силы, и, быть может, тайна, хранимая подземельями,— одна из них. Так что лучше уж ее найти мне.

— Так ты еще и колдун? — удивилась Соня.

— Нет,— рассмеялся Север и добавил уже серьезнее: — Но я надеюсь на помощь Хэлдира. После этого мы сможем покинуть Логово, если, конечно, что-то другое не задержит нас.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ничего.— Вожак пожал плечами.— Просто закончится все не через год и не через два, а за такой срок многое может произойти.

— Ну хорошо.— Девушка улыбнулась.— Значит, мы занимаемся этим большим и важным делом, а в промежутках развлекаемся мелкими кражами крупных ценностей.— Она вопросительно посмотрела на Вожака, и тот кивнул.— Ты отказался от Халимы, хотя, казалось бы, воин и колдунья — сильная пара! Чего ты ждешь от меня?

— Все просто,— начал объяснять Север.— Действуем по возможности скрытно, но если ввязываемся в драку, я — на острие, ты защищаешь меня на расстоянии. Если при этом сумеешь остаться невидимой для врага, еще лучше.

— А если…

— А если кончатся стрелы и ножи, достаешь меч, но не раньше того. Пойми, мы маленькая армия. Я ударная сила, ты, извини уж, мой засадный отряд. Крысенок и птица — наши соглядатаи, Вулоф с Вилвой — тыл.

— Я защищу тебя, любимый! — Соня улыбнулась, и губы ее коснулись его губ. Некоторое время оба молчали, затем девушка словно очнулась от сладких грез.— Ну что ж, Вожак,— она обворожительно улыбнулась Северу, словно ничего между ними только что не произошло,— тебе придется кое о чем рассказать мне. Я ведь не воин, а вор, и действовать привыкла в одиночку.

— Что ж,— улыбнулся он, поддразнивая ее,— тогда приготовься. Сейчас начну пичкать тебя мудрыми советами. Итак, поскольку ты теперь моя сильная правая рука, удары твои должны разить вовремя и наповал. А это значит, что ты должна быть храброй.

— Вот уж не ждала, что ты назовешь меня трусихой!

— Это смотря что понимать под храбростью. Один древний полководец говорил, что храбрость — это всего лишь умение терпеливо выжидать в опасной ситуации. Вот терпения-то тебе как раз и не хватает.

— Да,— девушка вздохнула огорченно,— бывает.

— Не стоит огорчаться,— приободрил ее Вожак.— В конце концов, жить — значит действовать. А потому тебе надо научить выбирать для действия нужное время. Понимаешь?

Она кивнула:

— Но как не ошибиться в выборе?

— Для этого есть несколько правил. Помни, что быстрота важна, но поспешность вредна. А это значит, что действовать нужно хоть и быстро, но при этом не мешает представлять себе, что ты делаешь и что предпримет противник.

— А если я сомневаюсь?

— Если сомневаешься, лучше выжди, но уж если чувствуешь, что момент настал, бей первой и никогда не останавливайся на полпути.

— Я поняла,— сказала наконец девушка,— твой девиз: осторожность прежде всего!

— Верно,— кивнул он.— Я хочу, чтобы ты держалась подальше от стали и кулаков, потому что люблю тебя. Тебе этого мало?

— Мало! — Она вспыхнула, села к нему на колени и, наградив поцелуем, обняла за шею.— Хочу еще!

— Да и постель мне приятнее делить со златовласой красавицей, а не с покрытым шрамами воином,— невинным тоном добавил он и едва успел увернуться от ее маленькой, но быстрой руки.

— Я сейчас сама покрою тебя шрамами!

— Хорошо, хорошо! — Он смеясь завел руки девушки за спину и некоторое время любовался тем, как она вырывается и шипит от ярости, словно дикая кошка.— Мы ведь не знаем, с кем столкнемся, а готовы должны быть ко всему.— Он выпустил ее руки.— Что смогут сделать два меченосца, стоящие спиной к спине, когда их окружили враги? Человек десять.

— Зависит от того, какова эта десятка.

— Верно мыслишь,— согласился Север.— А ты знаешь, что умелого воина в полном доспехе практически невозможно остановить? — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.— А если их окажется двое, или трое? Но все меняется, если я знаю, что ты в укрытии и ждешь момента.

— А если ты?..

— Я продержусь сколько потребуется.

Соня вздохнула и поняла, что в этом споре ей верха не одержать.

— Ладно. Пусть будет по-твоему. В конце концов, мы же не всю жизнь собираемся драться.

— Ну конечно! Да и пока остаемся в Логове, не думай, что станем либо общаться с матерью-настоятельницей, либо забираться в чужие дома.

— Это хорошо.— Девушка заметно повеселела.— Не хочется повторять избитые фразы, но пожить хочется, пока молод. Другое дело, когда перед тобой вечность! — Она лукаво улыбнулась.— Ты понимаешь, о чем я?

— Перестань! — Вожак посмотрел на нее с укором.— Зачем понапрасну изводить себя?

— А ты задумывался когда-нибудь о том, что произойдет с миром, когда тебя в нем не станет?

— А зачем? Для меня, как для любого человека, мир существует лишь до тех пор, пока я живу в нем. Стоит мне его покинуть, он перестанет для меня существовать.

— Да? — заинтересовалась она.— И куда ты уйдешь?

— Кто знает? Есть много мнений.

— А ты? — взволнованно спросила девушка.— Что ты думаешь об этом?

— Ну,— он пожал плечами,— я кое о чем слышал, хотя особо и не интересовался. На Черном Континенте верят, что душа мертвеца переселяется в вырезанного из дерева идола, которому поклоняется вся деревня, и таким образом усиливает его. А значит, и колдун племени, обращаясь за помощью к идолу, может рассчитывать на большую помощь. Для них смерть — благо. Поэтому они не боятся расстаться с жизнью, ведь они навсегда остаются в племени. В северной Киммерии каждый знает, что после смерти душа его уходит на Серые Равнины. Это мрачный и суровый мир. Представь себе бескрайнюю равнину, затянутую серым густым туманом, по которой гуляет лишь колючий ветер. В бесконечном странствии бредут по равнине души умерших, страдая от отчаяния и безысходности.— Север посмотрел на девушку, и та зябко поежилась, прижимаясь к нему плечом, словно на нее только что дохнуло холодом Серых Равнин.— И только души великих воинов, при жизни покрывших себя славой, суровый Кром забирает в свои чертоги, где за бесконечно длинным столом идет нескончаемый пир.

— Уже лучше,— улыбнулась она.— Все-таки есть надежда.

— Да? — усмехнулся Север.— А вот немедийцы утверждают, что человеческая душа после смерти растворяется в мраке. Ты можешь сказать, кто из них прав?

— Неужели все верят только в такой исход?

— Ну почему же? Где-то за Вилайетом, я слышал, верят в то, что наш мир — это обитель страдания, в которой души неких высших существ расплачиваются за содеянное зло. Кому было на все наплевать, становится растением, кто проявил себя свиньей, тот искупает грехи, проводя жизнь в свинарнике. А кто лаял на каждого без разбора, после смерти напяливает на себя собачью шкуру.

— Тоже не слишком-то весело.

— Ну почему же? — не согласился Север,— Получается, что смерть здесь означает конец наказания и возвращение в свой мир.

— Ну не знаю! — Соня нервно пожала плечами.— Не нравится мне то, что ты рассказываешь.

— Да разве ж в том моя вина? — удивился он.— Ты ведь сама просила…

— Сам-то ты во что веришь?

— Да ни во что! — хмыкнул Север.

— То есть как это? — опешила девушка.

— Все просто. Ты никогда не бывала в Зембабве? — спросил он, и девушка отрицательно качнула головой.— Хорошо. Предположим, ты хочешь узнать, как там живут люди, какова природа, нравы, ну и вообще…— Он неопределенно покрутил рукой в воздухе, и она кивнула, давая понять, что понимает его мысль.— Как ты поступишь?

— Ну, съезжу туда сама…— неуверенно ответила она, но Вожак покачал головой.

— У тебя нет на это времени.

— Тогда найду того, кто бывал там.

— Верно! Но я в жизни не встречал такого!

— Как не совестно! — Она надула губки и стукнула его кулачком в плечо.— Все смеешься надо мной!

— Шучу! — Он обнял девушку. Она тут же перестала дуться и прижалась к нему.— Не думай ты о смерти! Живи и будь счастлива!

— Будь счастлива.— Она вздохнула.— Счастье не купишь в лавке.

— Не купишь,— согласился он.— Но один из древних мудрецов сказал: «Счастлив тот, кто считает себя счастливым». Внушай себе всю жизнь, что ты несчастна, так и проживешь в скорби и печали.

— А бессмертие?

— А бессмертие только продлит эту муку.

— А ты счастлив, Север? — спросила она.

— Да,— ответил он.— Теперь да.

— А прежде? — заинтересовалась Соня.

— Прежде я считал, что смысл жизни в борьбе,— честно признался он.— Я боролся и чувствовал себя счастливым, но только после побед. Потом радость притуплялась, и я начинал сознавать, что мне чего-то не хватает. Лишь благодаря тебе я понял, что борьба не смысл, а всего лишь одна из радостей жизни. Я понял, что для счастья нужна еще и любовь.

Девушка ничего не ответила. Может, не нашла нужных слов, а может, побоялась, что голос дрогнет. Она только прижалась теснее к нему и притихла, думая о чем-то своем.

— Вот вы и попались, прославленные воины! — торжествующе рассмеялся старец и продолжил уже серьезно: — Вы слишком беспечны для воинов. Я запросто мог убить вас обоих.

— А вот и не смог бы! — весело возразила девушка.— Ты вышел из дому, а я уже слышала, как ты хрустишь коленками.

Хэлдир замер с удивленным лицом и в следующий миг расхохотался весело и молодо.

— Да, ничто нас так не старит, как годы! — отсмеявшись, повторил он уже высказанную однажды мысль.— Поделом мне — нечего хвастать.

— Не расстраивайся,— попыталась утешить его девушка.— На самом-то деле я услышала тебя шагов за десять.

Он поблагодарил ее кивком, и по его взгляду Соня поняла, что пришел старец не просто так. Он тут же заговорил, и первые же его слова показали, что она не ошиблась.

— Я не прислушивался к вашему разговору. Только случайно кое-что услышал.

— Что-нибудь интересное?

— Я понял, что вы теперь вместе? — Он вопросительно посмотрел на обоих.

— Как ты думаешь, милый? — Соня обняла Севера за шею.— Он не ошибся?

— Надеюсь, нет,— в тон ей ответил Вожак.

— Отлично,— кивнул старик и посерьезнел.— Что тебя мучает по ночам, девочка?

— Откуда ты знаешь? — встревоженно спросила она.

— Ну,— он помялся,— не кричи по ночам, никто и не узнает.

Она посмотрела на Севера, и тот кивнул:

— Расскажи ему все.

— Но зачем? — растерялась она.

— Расскажи,— мягко повторил Хэлдир,— тогда и узнаем. Или в этом есть что-то стыдное?

— Да нет же! — Соня досадливо поморщилась,— Просто я не понимаю, зачем.

— Да я ведь уже сказал,— удивился он,— Вы теперь — одно целое. А это значит, что твои ночные кошмары — ваша общая слабость.

Девушка посмотрела на Хэлдира и поняла, что тот не шутит.

— Если так, то скажу, что есть у меня и еще одна слабость. Посерьезней этой.

— Да? — насторожился Север.

Она помолчала.

— Мою семью вырезали несколько лет назад,— нехотя сообщила она.— Двое братьев и родители — все погибли. Сама я случайно избежала смерти. Меня просто не оказалось дома. Но почти сразу за мной начали охотиться какие-то мерзавцы.

— Кто такие? — оживился Хэлдир.

— Не знаю,— Соня грустно покачала головой,— но надоели смертельно. Я испугалась,— продолжила она.— Испугалась по-настоящему: мне ведь не было еще и пятнадцати. Я поняла, что если хочу жить, то должна исчезнуть. Мне это удалось, а через пару лет до меня дошли слухи, что мой старший брат тоже остался жив, но отыскать его я так и не сумела. Впрочем, главной моей задачей оставалась прежняя — выжить. Я постоянно чувствовала их присутствие неподалеку, как чувствуешь взгляд врага в спину, даже не видя его. Наконец мне удалось замести следы, и последние несколько лет я провела относительно спокойно.— Она помолчала.— Но вот недавно, уже в Шадизаре, вернулось прежнее ощущение. Именно поэтому я сразу согласилась на предложение жреца Пайра пробраться в Логово и похитить кинжал.

— Пайр? — удивленно переспросил Север,— Кто он такой?

— Понятия не имею. Он сказал, что в Ианте есть храм Митры, где его знает каждый. Я, правда, не поклоняюсь Митре да и в митрианство не верю, но человек этот мне понравился, и я согласилась. Уже после Ханторек предложил нам тоже.— Она помолчала.— Так вот эти преследователи — они меня тревожат. В немалой степени из-за них я согласилась остаться в Логове.

— Понадеялась на защиту матери-настоятельницы?

— Не только. Защитить себя в крайнем случае я могу и сама, но я хочу знать, кто они и что им от меня нужно. Я думала, что, если расскажу обо всем Разаре…

— Нет,— решительно остановил ее Север.

—…Или вам,— не обращая на него внимания, закончила Соня,— то вы поможете мне.

— Не нужно Разары,— улыбнувшись, поддержал Вожака старец.— Если за всем этим кроется что-то серьезное, то ты можешь только навредить себе.

— Это почему? — удивилась девушка.

— Ну,— Вожак на мгновение задумался,— сложно говорить о том, чего не знаешь. Но представь на миг, что причина преследовать тебя есть… Скажем, наследство. Крупное состояние или титул. Не сомневаюсь, что Орден защитит тебя. Но кто защитит тебя от Ордена?

— И что же мне теперь делать?

— Ничего,— ответил за Вожака Хэлдир.— Положись на нас с Севером. Я постараюсь разузнать, кто они. Только не думай, что это случится скоро. Так что придется нам пока вернуться к твоим снам.

Соня не заставила их уговаривать себя и рассказала все, начиная от наказания и заканчивая снами. Она не скрыла даже мельчайших подробностей, которых предпочла бы избежать. Например, рассказала им о том, как позвала Севера в сон и он отогнал видение. Рассказала и о странном сне, в котором кроме незнакомца в сером были Вожак и Лорна. В общем, все, что только смогла вспомнить.

— Ну а сама-то ты что думаешь об этом? — спросил Хэлдир, когда девушка закончила свой рассказ.

— А что я могу думать? — Она пожала плечами.— Ясно, что никто меня не сжигал, но сумел сделать так, что я не только все видела, но и чувствовала.— Она посмотрела на Севера потемневшими глазами.— Ты знаешь, каково это — чувствовать, как, не выдерживая жара, лопаются вены, смотреть, как закипает сочащаяся из них кровь, как обугливается плоть, вдыхать тошнотворный запах горелого мяса, которое только что называлось твоим телом, и ждать смерти как избавления от мук?

— Успокойся, милая,— Он обнял ее за плечи.— Этого ведь не произошло на самом деле.

— Моя память говорит мне другое. Но я спокойна. Хотя и знаю, что та или тот, кто проделал со мной это, получил надо мной какую-то власть и теперь пытается воспользоваться ею.

— Ты никого не узнала? — спросил Хэлдир.

— Нет,— мотнула она головой.— Я же сказала, что не видела ни рук, ни лица, да и говорил человек шепотом. Голос гулко отдавался от стен, так что я не сумела даже определить, мужчина это или женщина.

— Ну, с этим-то как раз просто,— сказал Вожак.— Мужчины в подземелья просто не допускаются. Значит, остаются настоятельницы во главе с Разарой, которая, кстати, уехала в ту ночь в Похиолу.

— Халима! — не задумываясь выкрикнула девушка.

— Доказательств, конечно, никаких,— сказал Север,— но, думаю, вряд ли она упустила возможность сорвать на тебе злобу.

— Значит, я у нее в долгу,— прошипела амазонка.

— Выброси это из головы.

— Но почему?!

— Помнишь, я говорил тебе, что всякое действие обязывает? — спросил он.— Так вот, она не сделала ничего сверх того, что должна была сделать. Она выполнила приказ матери-настоятельницы, и только, да и Разара руководствовалась не своими желаниями, а интересами дела. Раньше за побег приговаривали к мучительной смерти. Если ты теперь отомстишь Халиме, то та же судьба, что дала тебе силы пройти через все, накажет тебя.

— Все забыть и спокойно ждать, когда она подстроит еще что-нибудь?

— Прояви храбрость,— улыбнулся Север.— Но если все-таки задумаешь мстить, расскажи о своих планах мне. Если после разговора желание не пропадет, действуй как знаешь.— Он подставил ей открытую ладонь. «Совсем как маленькой девочке»,— подумала она и невольно улыбнулась.— Договорились?

— Будь по-твоему.

— Я рад, что вы договорились,— кивнул старик.— Но хочу добавить кое-что от себя. Я не согласен с Севером. Эта ваша Халима явно вышла за рамки дозволенного. Я уверен, что вторгалась в сон она по своей воле. Мне кажется, она готовится к атаке. Так что хорошо, что ты все рассказала. Ее надо изгнать. Иначе беда случится гораздо раньше, чем вы оба думаете.

— Но что мне может угрожать, кроме плохого сна?

— Спроси у него.— Хэлдир кивнул на Вожака.— А я пока приготовлюсь.— Он поднялся и пошел прочь, но на полпути обернулся: — Кстати, вам тоже стоит перейти в дом. Здесь ничего не получится.

— Что он имел в виду? — спросила девушка, когда они остались вдвоем.

— Понимаешь, сны — это своеобразные миры. Одни из них бедны красками и скучны, но ведь и обычная жизнь нередко пасмурна и тосклива, как дурной сон. Но случаются сны, поражающие богатством красок и буйством событий. Одни из них страшны, из других уходить не хочется. И то, что произошло с тобой, тоже сон. Вызванный чарами колдуньи страшный сон.

— Колдуньи, ты сказал?

— Все настоятельницы — колдуньи,— хмыкнул Север.— А ты думала — они наставников ублажают по ночам? Как бы не так!

— А тебя это огорчает,— съехидничала девушка.

— Уже нет,— в тон ей ответил Север.— Но давай о твоем сне. Она попытается подчинить тебя и увести с собой.

— Ты думаешь, я так просто сдамся?

— Ну…— Он пожал плечами.— Если тебе хочется вместо отдыха бороться с ней по ночам…

— М-да…— Она покачала головой.

— То-то и оно. Когда-нибудь она сделает так, что ты не проснешься, и это даже не окажется убийством.

Соня зябко поежилась:

— Пойдем-ка домой.

— Да, Хэлдир уже заждался.

Они встали и направились к огромному обросшему мхом срубу. Сейчас, в лучах заходящего солнца, он показался девушке таинственным и необычным. Дверь бесшумно отворилась, и сидевший у стола Хэлдир, не оборачиваясь, произнес:

— Я уже собрался звать вас.

— Ты сам просил рассказать ей,— напомнил Север.

— Садитесь же,— кивнул старик на места за столом и разжег от уголька свою трубку.

Хэлдир выпустил первое облако дыма, странного дыма — без цвета и без запаха, похожего на волну поднимающегося над раскаленной пустыней воздуха. Соне даже почудилось, что она ощутила на своем лице его горячее дыхание.

— Здорово,— невольно вырвалось у нее.

— Я вызову силы, которых нет здесь сейчас, но не хочу, чтобы кто-то даже случайно узнал об этом.— Он помолчал и сделал еще одну затяжку.— Как ты относишься к огню? — неожиданно спросил он.

— Я люблю смотреть на огонь… Любила,— поправила она себя.— Теперь он мне неприятен.

Хэлдир понимающе кивнул:

— Это плохо. Ты должна избавиться от своей неприязни, потому что огонь здесь ни при чем. Огонь не плох и не хорош — он могуч. Это самая изменчивая из сил мира! Огонь согреет пищу и накормит голодного, обогреет замерзшего, защитит от врагов и зверей,— говорил старец, и голос его звучал все торжественнее.— Огонь рассеет мрак и осветит путь! Но тот же огонь выжжет землю и отнимет жизнь. Огонь — всего лишь орудие для умеющего пользоваться им. В добрых руках он служит добру, но в злых творит зло. Полюби огонь и станешь сильнее.

— Почему ты так подробно рассказываешь мне об огне?

— Потому что подчинили тебя с его помощью. Если ты струсишь, то наше лекарство обернется ядом. Лучше тогда совсем ничего не делать, а просто пожаловаться Разаре и надеяться, что ее запрет удержит Халиму.

— Ну уж нет! — возмутилась Соня.— Я не привыкла ни от кого зависеть! И в особенности от тех, кто не желает мне добра!

— Это разумно,— сказал он, выпуская последнее облако прозрачного дыма. Теперь комната выглядела странно. Она словно вместила в себя целый мир и одновременно стены как бы сдвинулись.— Смотри в огонь,— заговорил Хэлдир.— Все вокруг перестало существовать. Только ты, огонь и мой голос.— Он нагнулся и заглянул в глаза девушке.— Сосредоточься на языке пламени. Представь, что это бутон сказочного цветка. Постарайся проникнуть внутрь него. Ты слышишь меня?

— Да.

— Когда окажешься внутри Огненного Цветка, скажи мне.

— Да.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Двое мужчин замерли, наблюдая за тем, как девушка пустыми глазами смотрит в огонь очага. Вилва привстала на передних лапах, но ближе подойти не решалась.

— Нет, не могу…— медленно проговорила Соня и отодвинулась.— Языки… Скачут. Не сосредоточиться…

— Смотри на Цветок,— быстро подсказал Хэлдир.— Сейчас я помогу тебе.

Он шагнул вперед и, засучив рукав, погрузил руку в огонь. Зрачки девушки расширились, но она не произнесла ни слова. И тогда он сделал резкое движение и выдернул руку — на ладони трепетал крохотный язычок пламени.

Странные изменения произошли в тот же миг вокруг них. Все предметы в комнате вроде бы остались на своих местах, но тени, метавшиеся по противоположной от очага стене, словно в страхе, отскочили в сторону и притихли, а некоторые так и вовсе исчезли. Те же, что уцелели, сделались кроткими и бледными и лишь едва трепетали, следуя порывам пугливого лепестка. Хэлдир поднес х нему другую руку, и он тотчас отпрянул, словно испуганный зверек, угодивший в ловушку.

— Не бойся,— понизив голос, заговорил с ним маг, как с живым существом.— Я не причиню тебе зла, не погашу твоей жизни.

Он гладил пламя, как гладят нежную шерстку ручного зверька, и язычок перестал шарахаться от руки Хэлдира и трепетать, но стал темно-красным, как рубин чистой воды.

— Я вижу, ты устал,— молвил Хэлдир.— Наберись сил.

С этими словами он поднес руку к огню очага, и лепесток начал расти в высоту и в то же время светлеть. И вновь произошла странная перемена. Тени удлинились и потемнели.

— Ты не боишься? — спросил Север.

— Нет,— ответил Хэлдир,— ведь мы подружились.

Огненный цветок опять изменил цвет и стал желтым, а тени будто приобрели вес и объем и поползли к стенам.

— Скоро он наберется сил, которых хватит надолго,— пообещал маг.

Вскоре и впрямь на ладони его распустился бутон бледно-желтого пламени. Тени уползли в бесконечность и наполнились непроницаемой тьмой. Воздух, казалось, зазвенел от напряжения, хотя вокруг стояла мертвая тишина. Хэлдир подошел к девушке, которая все это время продолжала безучастно смотреть в очаг.

— Соня, взгляни на меня,— властно приказал Хэлдир. Она медленно подняла голову, и он продолжил: — Я привел тебе друга. Не бойся. Погладь его.

Она протянула руку к огню, но, почти коснувшись, остановилась в нерешительности. И тут случилось странное. Лепесток сам потянулся к руке девушке.

— Не бойся, погладь его,— повторил Хэлдир.— Я знаю, вы подружитесь.

Через мгновение рука Сони ласкала странный бутон, чувствуя не обжигающее пламя, а тепло живого тела. Тогда Хэлдир чуть наклонил ладонь, и огненное существо осторожно переползло с нее на руку девушки.

— Вот и хорошо. А теперь оставь его и попроси не уходить.

Словно в полусне, девушка кивнула.

— Прошу тебя,— прошептали ее губы,— как никогда и никого не просила — не оставляй меня. Помоги.

Цветок сполз с ее ладони и повис в воздухе на расстоянии вытянутой руки.

— Вглядись же в него,— велел старик,— и представь себя внутри.

Девушка сосредоточилась и вдруг почувствовала, как резко изменился окружавший ее мир. Она уже не видела ни очага, ни волчицу, ни людей, ни стола, у которого сидела. Она очутилась в чужом и непонятном месте. Соня обернулась: непроглядная темнота царила позади. Желтый свет, свет животворящего солнца, разливался перед ней.

— Не бойся… Иди! — сразу со всех сторон раздался громоподобный голос.— Не бойся огня!

Однако страха Соня не испытывала. Она шагнула к желтой стене и лишь на миг остановилась, когда поднесла руку к ее поверхности. Почувствовав блаженное тепло, дарующее силу, девушка улыбнулась и шагнула внутрь.

Золотое сияние мгновенно обступило ее со всех сторон, словно она попала сразу в самую середину пламени. То здесь, то там под ногами распускались огненные цветы. Соня шла и любовалась ими, пока не заметила впереди знакомую уже фигуру в сером.

— А-а-а! Вот и ты! — обрадованно прошипела она.— Я долго не могла пробиться к тебе… Как тебе удавалось ускользать? Скажи мне, скажи! — требовала она, но Соня не отвечала ей.

Сердце ее стучало ровно. Она и прежде не боялась, но чувствовала исходящую от человека в сером угрозу, и тревога не покидала ее. Она знала, что должна избавиться от своего ночного кошмара, а вместо этого повесила на себя амулет Севера, который оградил ее от тревожных снов. Угроза осталась, она росла, и только теперь девушка поняла это.

— Молчиш-шь?! — послышалось шипение.— Сейчас заговориш-шь. Ты знаеш-шь, что это за мес-сто? Конечно, нет! Откуда тебе знать? Это Дом Огня — сердце одной из стихий, правящих миром. Только избранные имеют сюда доступ и среди них — я!

Соня медленно двинулась вперед.

— Как тебя звать, одна из немногих в мире? — насмешливо спросила она, подступая все ближе.

Как там говорил Север? Не торопись, но если решилась — бей первой и не останавливайся на полпути! Что ж, можно и не торопиться…— Как насчет того, чтобы проверить на прочность тебя, милая гирканка?

— Я твой ноч-чной кош-шмар! Ты разве забыла?!

— А по-моему, ты переигрываешь,— усмехнулась Соня. Теперь их разделяло не более пяти шагов.— Для кошмара ты выглядишь слишком скучно… Да и могущество твое вызывает у меня сомнения.

— Ого! — воскликнула фигура в сером.— У шадизарской девки прорезались зубки?! Я понимаю! — хихикнула она.— Рядом с Севером ты кажешься себе сильнее и значительней… Платьице коротенькое с низким вырезом…— Капюшон шевельнулся, и Соня поняла, что ее разглядывают.— Так даже веселее — из постели и в огонь! Ты знаешь,— повторила она,— что это за место?

Теперь, видимо от волнения, она говорила почти нормально. Соне даже показалось, что она узнала голос настоятельницы, но она не торопилась.

— Это Дом Огня,— дерзко повторила воительница.— Истинное сердце одной из правящих миром стихий.

— Это тюрьма для рыжей твари! — выкрикнула Халима.— Тебе предстоит гореть здесь вечно, и то, что случилось с тобой в Логове, скоро покажется мелкой неприятностью.— Она расхохоталась, прежде чем заговорить снова.— После тебя Северу понадобится кто-то,— доверительно шепнула она,— и уж я постараюсь утешить его! На этот раз он от меня не уйдет.

— Значит, однажды он тебя уже выставил! — обидно хохотнула Соня,— Бедняжка! Мне даже жаль тебя.

— Ты подохнешь здесь со своей жалостью! — едва не задохнувшись от злобы, зашипела настоятельница.— А я стану навещать тебя и рассказывать, как нам хорошо вдвоем.

— Да? — Амазонка шагнула вперед, и фигура в сером невольно отпрянула. Она заманила жертву в ловушку, а жертва и не думает пугаться. Наоборот, наступает. И ее охватило сомнение — все ли идет как надо? Она собралась выбраться отсюда, чтобы покончить с опостылевшей девкой, но новый вопрос Сони невольно заставил ее остановиться.— А с чего это ты взяла, что сумеешь меня заменить?

— Так ты осмелилась?..

— Да,— кивнула, прервав ее, Соня,— нам выпало счастье полюбить друг друга.

— Скажи лучше, что ты коварно соблазнила его, шлюха! — зло выкрикнула Халима.— В это я скорее поверю!

— Пусть так,— не стала спорить девушка.— Давай посмотрим, достаточно ли ты хороша, чтобы повторить мой трюк?!

Она сделала еще шаг, но настоятельница отскочила на два.

— Я сожгу тебя! — пригрозила она.— Изжарю на медленном огне!

Халима оглянулась, ища что-то, а Соня вспомнила вдруг напутствие Хэлдира: «Не бойся огня!» Она быстро нагнулась, сорвала ослепительно белый цветок, только что распустившийся у ее ног, и в тот же миг все остальные исчезли. Только мягкий золотистый туман по-прежнему обволакивал две женские фигуры. Увидев в руках Сони Огненный Цветок, настоятельница попятилась, пока не уперлась в желтую стену спиной, со страхом глядя на ослепительно белые лепестки, извивавшиеся в руке соперницы. Низко нависший капюшон все еще скрывал лицо, и Соня не видела его выражения, но почти чувствовала проступивший на нем ужас.

— Покажи личико,— насмешливо попросила воительница. Она понимала, что одерживает верх в этом поединке, хотя и действовала в отличие от колдуньи по наитию.— Сдается мне, ты не зря прячешь его.

Женщина в сером резко повернулась, пытаясь убежать, но в тот же миг белый лепесток в руке Сони превратился в огненный хлыст. Рука ее сама собой метнулась вперед, и хлыст, щелкнув, обвил укутанную капюшоном голову. Беглянка резко вскрикнула и остановилась. Шадизарка ухватилась за капюшон и рванула его к спине.

Халима снова вскрикнула, закрывая лицо руками, и обернулась. Соня увидела, как кожа на руках гирканки чернеет, и в растерянности отступила на шаг. И тогда настоятельница опустила руки и посмотрела на соперницу. Но то, что увидела Соня, невольно заставило ее попятиться еще дальше.

Сожженная незримым пламенем, кожа на руках Халимы обуглилась и осыпалась черным пеплом. В тех местах, где ладони коснулись лица, кожа отстала и теперь висела отвратительными лохмотьями, обнажая белую кость черепа. Колдунья словно продолжала гореть в невидимом огне.

— Я ухожу из твоих снов,— прохрипела она.— Не знаю, кто помогает тебе, но обязательно узнаю, и тогда ему несдобровать.— Кусок левой щеки отвалился, и Соня увидела, как ворочается в пересохшей гортани почерневший язык.— Ты думаешь, что победила? — продолжала Халима.— Нет, ты не избавилась от меня. Теперь я займусь тобой наяву!

Она попыталась сказать еще что-то, но в этот миг освобожденная от плоти челюсть упала к ногам, вырвав из горла черный язык. Тогда настоятельница шевельнулась, словно хотела шагнуть к сопернице, но прогоревшие кости сухо затрещали и рассыпались прахом. Серый плащ упал к ногам Сони.

В тот же миг все переменилось. Девушка вздрогнула, увидев, что опять стоит в комнате, а в протянутой руке ее трепещет оранжевый лепесток. Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась к очагу и протянула руку к пламени.

— Спасибо тебе,— прошептала она.

Пламя нежно слизнуло с ее руки лепесток, и Соня отдернула пальцы.

— Ай! — невольно вырвалось у нее.

Она взмахнула рукой и сунула мизинец в рот. Одними губами, едва заметно, Север улыбнулся.

— Как дела? — поинтересовался он.

— Все ваши премудрости яйца выеденного не стоят,— насмешливо ответила она.— Жизнь — лучший учитель! Так ты, кажется, говорил?

— Так оно и есть,— кивнул Вожак.

— А знаешь, что сказала мне напоследок Халима? — спросила она, и лицо девушки стало серьезным.— «Я ухожу из твоих снов, но только ради того, чтобы взяться за тебя наяву!» Ну?! Как тебе это нравится?

—– Откровенно говоря, совсем не нравится,— честно признался Север, обменявшись с Хэлдиром долгим взглядом.— Тем не менее упрек твой несправедлив. Жизнь ведь преподает свои уроки всем, но учит лишь тех, кто ее изучает. Так что дело не в учителе, а в ученике.

— Да, ладно,— отмахнулась Соня.— Это я так.

— Вот и хорошо,— согласился Вожак, в то время как старец продолжал молча слушать их разговор,— Но все-таки что там произошло?

— Цветок помог мне,— ответила девушка.— Как только я сорвала его, Халима начала гореть в невидимом пламени, медленно разваливаясь на куски.

— Вот тебе и возмездие Рока, о котором я говорил,— заметил Хэлдир.— Запомни это как следует.

— Да уж. Вряд ли забуду,— призналась она.— Хотя, говоря по правде, вспоминать не слишком хочется. Да вам ведь и не это интересно? — Она посмотрела на мужчин, и оба кивнули.— Сперва она откровенно издевалась надо мной,— сказала Соня и, увидев удивление на лице Севера, смущенно добавила: — Ну пыталась.— Он улыбнулся, и она продолжила: — Но когда я взяла в левую руку цветок, она испугалась, а когда я сдернула с нее капюшон, пообещала узнать, кто мне помогает, и отомстить. После этого заявила, что доберется до меня наяву. Хотела сказать еще что-то, но уже не смогла. Ну? Как вам моя история?

— Если я правильно тебя понял,— сказал старик,— то всем нам теперь грозит беда.

— Нам с тобой,— уточнила девушка, посмотрев на старца,— нашему другу Северу ровным счетом ничего не угрожает. Эта девка мечтает затащить его в постель.

Она одарила Вожака гневным взглядом, словно тот отвечал за слова настоятельницы. Север покачал головой и сокрушенно всплеснул руками. Потом прижал правую ладонь к сердцу и повернулся к девушке.

— Соня…— начал было он, но она оборвала его резким взмахом руки.

— Молчи, когда я говорю! — крикнула она.— Колдунья много порассказала мне!

— Не понимаю, о чем ты,— наконец удалось и ему вставить слово.

— Между вами ведь произошло что-то? Ты не желаешь рассказать, что? — с обманчивой мягкостью поинтересовалась девушка.— Да не вздумай лгать — я сразу почувствую! — предостерегла она, вонзив коготки в его щеку.

Он легко поймал ее руки и, несмотря на отчаянное сопротивление девушки, завел их ей за спину и мягко улыбнулся.

— He нужно меня спрашивать,— попросил он, и она ответила ему яростным взглядом.

— Ага! Значит, ведьма не лгала! Тебе есть что скрывать!

— Да нет же,— поморщился Север.— Поверь. Просто я не хочу унижать ее, ведь и Халима женщина. Пусть даже такая…— Ему никак не удавалось поймать ее взгляд.— Просто поверь мне.

Он поцеловал девушку в губы и выпустил руки, которые тут же обвились вокруг его шеи. Ответный поцелуй девушки оказался гораздо горячее и длился значительно дольше.

— Не обманывай меня, Север,— прошептала она.— Никогда.

— Хватит ссориться,— улыбнулся, глядя на них, Хэлдир.— Идите лучше к столу.

— Разве мы ссоримся? — удивилась девушка.— Мы просто учим друг друга.

— Да? — заинтересовался старец.

— Конечно,— кивнула Соня.— Он меня — искусству убивать, а я его — умению общаться со мной.

— По-моему, неравноценный обмен,— заметил старик, расставляя на столе посуду.

— Такова жизнь,— заметила девушка, лукаво улыбнувшись Северу,— Если он скверно усвоит мой урок, то тут же убедится, что я свой выучила на совесть.

— Но ведь это жестоко! — рассмеялся Хэлдир.— Всего одна ошибка, и!..

— Пусть следит за собой,— возразила девушка.— Это приучает к дисциплине.— Север с улыбкой слушал их и думал о том, что давно не чувствовал себя так хорошо.— Можешь сесть с нами,— милостиво разрешила она.

Он уселся и обнял девушку за плечи. Хэлдир тем временем расставил на столе еду и разлил вино по кубкам.

— Ну что ж,— сказал он,— от одной опасности мы избавились, и это хорошо. Или нет? — удивленно спросил он, видя, как девушка вдруг посерьезнела.

— Не знаю,— глядя куда-то в сторону, ответила она и пожала плечами.

— Тебя что-то тревожит? — Север накрыл ее ладонь своей рукой.

— Она ведь не оставит меня в покое, верно? Да к тому же поклялась отомстить Хэлдиру, о существовании которого до сих пор даже не подозревала. Так что мы выиграли? По-моему, положение только ухудшилось.— Мужчины переглянулись, а Соня продолжила: — Как странно… Раньше я заботилась только о себе…— Она вгляделась в темноту за окном и некоторое время сидела неподвижно.— Всего несколько дней прошло, как я согласилась остаться с вами, а уже беспокоюсь о вас.

— Ты просто взрослеешь,— заметил Север и отхлебнул вина.

— Взрослый нашелся! — Девушка сбросила с плеча его руку и отодвинулась.— Уч-читель!

— Ты зря обиделась,— усмехнулся он.— Раньше ты думала лишь о себе, теперь чувствуешь ответственность и за других — один из признаков взросления.

Девушка недоверчиво посмотрела на него и опять отвернулась.

— Ну что ты дуешься? — простодушно спросил Север.— Только что ведь радовалась!

Она посмотрела на него невесело, но вдруг придвинулась, крепко поцеловала в губы и улыбнулась.

— Вот так,— удовлетворенно вздохнула она.— Теперь мне гораздо лучше.

Улыбаясь, Хэлдир смотрел на них и думал о чем-то своем. Быть может, об ушедшей молодости, о трагической любви, а может, и о том, что ждет их впереди.

Глава шестая

Всю ночь Вилва беспокоилась. Хэлдиру показалось, что она так и не сомкнула глаз. Волчица то поскуливала, то принималась ворчать, и тогда шерсть у нее на шее вставала дыбом. Нередко она вдруг вскакивала и начинала озираться, словно выискивала в темноте невидимого противника.

Старец не раз подходил к ней и успокаивал, но очень скоро все начиналось сначала. Только когда начало светать, Вилва притихла и старик смог наконец уснуть.

Вожак с Соней провели эту ночь на свежем воздухе, в общем-то тоже без сна, и под самое утро, обнявшись, пошли к дому.

Совершенно неожиданно дверь резко отворилась, и волчица стрелой вылетела наружу. Даже не посмотрев на людей, она бросилась вдоль ручья к выходу из ущелья.

Север нахмурился, и они ускорили шаг. Хэлдир как раз выходил из дома, когда двое молодых людей подошли к нему.

— Это я, старый дурак, виноват,— мрачно заявил он.— Всю ночь Вилва беспокоилась, а я, вместо того чтобы задуматься, утихомиривал ее.

— О чем это ты? — Соня требовательно посмотрела на старца.

— Я слишком поздно понял, что она просто учуяла то, чего не ощущаем мы, люди. Она чувствовала нависшую над Вулофом угрозу, а оставшийся в комнате дым мешал ей понять, что происходит.

— К утру дым рассеялся,— закончил за него Север,— и Вилва сообразила, в чем дело.

— Да,— кивнул старик.

— Но что же могло случиться? — спросила Соня.

— А что тут думать? — Север беспомощно развел руками.— Вулоф ведь остался с Лорной. Похоже, они попали в беду.

Последние слова он произносил уже в дверях. Вскоре Вожак вернулся, но уже в облачении, в котором Соня увидела его впервые. Голову Севера украшало оголовье из толстой бычьей кожи с крестообразной выпуклой бляхой на лбу. Широкий пояс из вороненой стали удерживала огромная округлая, вытянутая книзу бляха с незатейливым орнаментом, больше походившая на небольшой щит. Две лямки, перекинутые через плечи, с кольцевыми вставками как бы держали пояс на месте, но Соня заметила, что они укреплены стальными полосками. Передние их части служили ножнами для метательных кинжалов, а в перекрестии задних она заметила крепления для ножен меча, который он пока держал в руке. Наружную часть левой руки от плеча до кисти защищал стальной доспех, совершенно не стеснявший движений. Спереди и сзади с пояса свисали широкие кожаные пластины, усиленные стальными бляхами. Но самое большое впечатление на Соню произвел меч Севера, которого она прежде не видела. Его гарду и ножны покрывал странный узор, напоминавший орлиные перья.

— Я с тобой! — крикнула Соня и, не дожидаясь ответа, бросилась к дому.

Север нахмурился, но спорить не стал.

— Только быстрее! — поторопил он ее вдогонку.

Но беспокоился он напрасно. Что-что, а быстро соображать и не менее быстро действовать девушка умела. Вожак не успел обменяться с Хэлдиром и парой слов, а она уже вернулась.

Все трое без промедления направились по тропе, и на этот раз путь показался девушке значительно короче, чем прежде. Спускаться им так и не пришлось. Когда до спуска оставалось шагов двадцать, огромный темно-серый волчище кинулся прямо к ним в ноги.

— Вилва! — крикнул Север и побежал было навстречу, но успел сделать всего два шага, как зверь ткнулся ему в грудь передними лапами, едва не повалив наземь.— Где они? Что случилось? — спросил он, совершенно позабыв, что волчица не умеет разговаривать.

Вместо ответа Вилва дважды лизнула его в нос, бросилась обратно и мгновенно скрылась.

— Надо думать, все обошлось,— с облегчением вздохнул Хэлдир.

Словно в подтверждение его слов на тропинку выбежала Лорна и метнулась к ним, но, завидев Соню, остановилась на миг и бросилась на шею деду.

— Ну рассказывай же,— не выдержал старик.

— Не торопи ее,— остановил старца Север и обернулся к Вулофу.

— Никого! — коротко рыкнул волк.

— Отлично! — кивнул Вожак.— Всем нам не мешает перекусить. Идем к дому,— обратился он к девочке,— там и расскажешь.

Она тут же согласилась и только потом впервые посмотрела по сторонам. Глаза ее округлились от восторга.

— Да ведь это же…— начала было она.

— Да,— кивнул старик,— почти как дома.

Обратно шли молча, но Лорна все-таки не выдержала и заговорила сама. Видимо, ей не терпелось рассказать о случившемся.

— Они пришли сразу после полуночи, но Вулоф учуял их еще задолго до того.

Соня посмотрела на зверя, и тот кивнул:

— Плохие люди, плохо пахнут.

— Много? — коротко спросил Север.

— Четыре лапы.

— Двадцать человек, значит,— задумчиво повторил Вожак.

— Тебя ценят все выше,— невесело усмехнулся Хэлдир.

— Брось! — поморщился Север.

— Что бы ты ни говорил, а с этим придется что-то делать. Сорок латников в Гиперборее, но там тебя сопровождали десять конников.— Он выразительно посмотрел на Вожака.— Двух лун не прошло, и вот уже двадцать на одного! Смотри,— серьезно добавил Хэлдир,— как бы в следующий раз тебе не напороться где-нибудь в лесу на сотню.

— Ну что ты меня уговариваешь? Уйти я сейчас не могу: только-только подошли к главному. Сам ведь понимаешь… Сделай что-нибудь, если можешь, а нет, обойдусь.— Он обернулся к девочке.— Ты поняла, кто они?

— Нет.— Аорна виновато покачала головой.— Они ведь ночью пришли.

— А ты? — обратился Север к Вулофу.

Они уже вернулись к дому и расположились за столом. Волк отрицательно помотал головой и только потом заговорил.

— Не видел… Нет…— ответил он и тут же добавил: — Чуял: много железа, много пота, много вина… И кони… Чужие…

Сперва Соня не поняла смысла последнего слова, но тут же вспомнила, что их вороные остались на попечении девочки.

— Как только Вулоф разбудил меня,— опять заговорила Лорна,— я тут же выгнала коней в лес и убежала сама, а сюда меня привел Вулоф. Дед! — внезапно переменила она тему.— А что это за место?

— Чш-ш! — Он приложил палец к губам и заговорщически подмигнул внучке.— Это тайная долина. О ней никто не должен знать.

— И я? — удивилась она.

— И ты не должна бы,— кивнул он и вновь перевел разговор на свое.— Так ты больше ничего не видела?

— Как не видела? — удивилась девочка.— Они же сожгли наш дом! Разве я могла уйти? Я проплакала всю ночь, глядя из кустов на пожар, а когда рассвело и они убрались, вернулась, надеясь, что хоть что-то уцелело.— Ее губы задрожали, но все-таки она сумела сдержаться и только добавила хмуро: — Все сгорело.

Дед обнял ее, прижал к себе, и тогда она не выдержала и разревелась. Соня смотрела на ее худенькие, мелко вздрагивающие плечики и почувствовала, как в ней самой растет злость на потных и пьяных вооруженных людей, которые ночью прискакали на конях, чтобы сжечь дом старика и его маленькой внучки.

Впрочем, Хэлдир ведь сказал, что чужаки появились из-за Севера. Если так, то дело становится интересным. Она невольно задумалась и на время даже забыла о плачущей девочке и ее бедах. «Странно,— подумала она,— что я не видела дыма. Впрочем, быть может, его просто отнесло ветром. Или темнота помешала. В любом случае ничего хорошего в этом нет». Когда-то она думала, что митрианцы охотятся за людьми Логова, и ничего странного в этом не видела. Но теперь у нее появилось чувство, что здесь кроется что-то другое…

— А кто эти люди? — внезапно спросила девушка.

— Это долгая история,— ответил Север.— Давай поговорим об этом после.

— Хорошо,— кивнула Соня, явно делая усилие, чтобы держать себя в руках.— Тогда я спрошу по-другому. Почему эти люди явились в самую глушь Бритунии и сожгли дом, в котором мирно жили седой старик и его маленькая внучка?

Лорна оторвала от груди деда заплаканное лицо.

— Потому что они охотятся за Севером,— пробурчала она и нахмурилась. Рыжая красавица явно не нравилась ей: слишком уж влюбленно смотрела на ее Севера!

— Об этом я уже догадалась,— старательно не замечая ее сердитого взгляда, ответила девушка.— Но как они узнали, что Север побывал в этом доме? — Она вопросительно посмотрела теперь уже на Хэлдира.

— Я ведь тебе уже говорил — за ним следят,— недовольно поморщившись, ответил старец. Он явно не хотел обсуждать этот вопрос.— Хотя Север и не колдун, но в нем скрыта огромная сила, а чем мощнее сила, тем проще ее обнаружить.

— Кому? — продолжала допытываться Соня.

— Тому, кто умеет это делать.

— Я вижу, ты не склонен говорить об этом,— заметила девушка.— Давай тогда поговорю я, а ты поправишь, если что не так.

Она вопросительно взглянула на Хэлдира, и тот склонил голову в знак согласия, в то время как Север просто молчал, а Лорна неодобрительно хмурилась, однако спорить со взрослыми не решалась.

— Так вот,— продолжила Соня,— за Севером, как ты сказал, могут следить. Эти люди, вероятно, знают, что основную часть времени он проводит в Логове, но сунуться туда боятся. А может, и совались уже, да безуспешно.— Хэлдир кивнул.— Поскольку он до сих пор жив, я понимаю так, что выследить его не очень-то просто. Наверное, необходимо, чтобы он оставался какое-то время на месте? Или что-то еще? — Девушка выжидательно посмотрела на старца, и тот вновь кивнул, но уже заинтересованно.— Итак, совсем недавно они проследили путь Вожака из Логова в Похиолу, совершенно логично предположили, что вскоре он вернется, и устроили засаду, но все сорвалось. Через какое-то время Север направился в Бритунию. Его путь вновь проследили, но он закончился у предгорья Карпаш. А ведь здесь нет ни перевалов, ни подземелий…

— Какой же я глупец! — неожиданно воскликнул Хэлдир.— Позаботился о безопасности мужчины и совсем забыл о ребенке.

— Да ничего со мной не случилось, — проворчала Лорна.

— Ты совершенно права,— не обращая внимания на слова внучки, сказал он, обращаясь к Соне.— И могу сказать с уверенностью, что сейчас они затаились и ждут, когда мы появимся.

— Ну это вряд ли,— усомнился Север,— Дом-то сожгли.

— Пожалуй, ты прав,— согласился старец.— Кто-то из них немного погорячился.

— Или перепил,— усмехнулся Вожак,— хотя, конечно, всякое бывает, но это завтра. Ты уверен,— повернулся он к Вулофу,— что за вами никто не увязался?

— Да,— коротко ответил тот.

— Это хорошо. Но за тропой лучше следить.

— Да,— кивнул Вулоф, поднимаясь, и с разрешения Вожака волки ушли.

— Что ты собираешься делать? — спросил Севера Хэлдир.

Тот пожал могучими плечами:

— А что тут поделаешь? Уходить нужно. Хотели несколькими днями позже, придется сейчас.

Соня хмыкнула, Хэлдир недовольно поморщился:

— Думаешь, я не понимаю? Как?

— До чего же вы, маги, неприспособленные люди! — усмехнулась девушка.— А ведь все просто. Ночь не спали,— сказала она, чуть заметно покраснев,— сейчас позавтракаем, отоспимся. Вечером поужинаем и соберемся в путь. Как стемнеет, начнем спускаться. Как сказал Вулоф, их всего четыре лапы. Найдем и передавим по одному, как клопов.

— Все очень просто,— согласился Север, и девушка так и не поняла, шутит он или говорит всерьез.

Старец с ехидцей посмотрел на девушку и поддержал своего молодого друга:

— Можно, конечно, и так, но как-то скучно.

Лорна прыснула и уткнулась носом в руку деда.

— Как знаете! — фыркнула девушка, встала и ушла в дом.

— Думаешь, обиделась? — спросил Хэлдир.

— Крыску пошла кормить,— убежденно возразил Север.

— Ой! — Лорна всплеснула руками, мгновенно позабыв обо всех своих печалях, и взглянула на деда.

— Конечно, иди,— разрешил тот.

Оба мужчины смотрели ей вслед, пока дверь не закрылась.

— Ну так что же нам делать? — вновь спросил старец, когда они остались одни.

— Увози Лорну домой. Кто бы там ни шастал ночью, но искали они меня, да только не нашли. Я очень сомневаюсь, что эти люди ушли просто так. Но если и ушли, то непременно вернутся. Если так, то они видели на пепелище девочку, которая тоже пропала неизвестно куда. Если они и не поняли, что между нами есть связь, то доложат хозяевам, и уж те непременно сообразят, что к чему. Но даже если ее и не видели, то все равно останутся ждать, когда я вернусь.

— Убедил. Но неужели ты действительно собираешься всех их…

Он не договорил, но Север прекрасно понял его мысль и усмехнулся:

— Нет, успокойся. Это просто бравада, но если придется убивать, ничего не поделаешь. Так что тебе с Лорной лучше держаться от нас на расстоянии.— Он помолчал.— А вот лошадей придется у них забрать, иначе далеко нам не уйти. Ну пошли.— Вожак встал.— Там, наверное, уже и стол накрыт.

Во второй раз за этот день люди собрались у края ущелья, только теперь солнце не светило им в спину, как утром, а слепило глаза. Подумав, что, быть может, уже никогда не вернется сюда, Соня в последний раз оглянулась. Длинные тени легли на землю и вытянулись к дальнему концу долины, словно стремились убежать в некий иной мир.

— Жаль уходить,— шепнула Соня Северу, и он, соглашаясь, рассеянно кивнул в ответ, а Лорна, расслышавшая тихий голос девушки, нахмурилась, только никто этого не видел.

— Сейчас солнце сядет, и тогда отправимся,— сказал Хэлдир.

— Они не видят нас? — поинтересовался Север.

— Нет,— уверенно ответил старик и произнес в подтверждение фразу, показавшуюся Соне странной донельзя: — Слишком много поворотов разделяет нас.

— Вулоф, ты все помнишь? — спросил Север. Волк кивнул, но Вожак посчитал не лишним напомнить,— Ты идешь впереди, ищешь проход, разведываешь посты, находишь коней и после этого возвращаешься к нам. Лорна и Хэлдир остаются с Вилвой.— Он посмотрел на волчицу, и та коротко кивнула.— Мы втроем идем вперед и устраняем препятствия, пока не добираемся до коней. Дальше все просто. Садимся на них и уезжаем.

Солнце тем временем скрылось за горизонтом, и отряд тронулся в путь. Всего один раз Соня шла по горной дорожке, однако прекрасно помнила ее. Огромные валуны, словно вехи пути, отмечали изгибы тропки, которым люди и звери строго следовали, обходя камни с наружной стороны.

Девушка насчитала три десятка таких камней, когда идущий перед ней Север поднял руку, показывая, что они достигли последнего поворота. Сумерки к этому времени сгустились настолько, что в пяти шагах различить что-либо казалось просто невозможным. И только зверям тьма нисколько не мешала.

Вожак присел у последнего камня и что-то шепнул на ухо волку. Тот убежал вперед. Все остались ждать его возвращения. Ждать пришлось молча, а потому время тянулось медленно. С невидимого в темноте пепелища тянуло гарью, и запах этот не нравился ни людям, ни волкам.

Серая тень скользнула перед лицом, и девушка едва не вскрикнула.

— Идем,— как всегда, коротко сказал Вулоф, и все двинулись следом.

Неожиданно Север резко остановился и поднял руку.

— Впереди двое,— еле слышно шепнул он Соне.— Подожди меня здесь.— И растворился в темноте.

Девушка только успела подумать, что осталась одна, когда услышала звяканье металла, а еще через несколько мгновений из темноты вынырнул Север.

— Что там произошло? — тихонько поинтересовалась девушка.

— Шлемы,— коротко бросил он.— Я сшиб их головами. Жаль, нашумел.

— Надо же,— усмехнулась Соня,— а по звуку — точь-в-точь два ночных горшка.

— Немудрено,— согласился Север.

— В смысле?

— Пьяные в дым,— объяснил Вожак.— Кого они собрались ловить в таком состоянии?

Подойдя ближе, девушка смогла рассмотреть первую пару.

— Выглядят они отвратительно,— сморщилась она.— Да и пахнут не лучше.

Вулоф вновь вернулся за ними, и все трое двинулись дальше. Еще пару раз Север оставлял ее в одиночестве и устранял полупьяные дозоры, прежде чем они увидели впереди пламя костра. Видно, незнакомцы посчитали, что ушли в лес довольно далеко, чтобы ничего не бояться. Как ни странно, но люди у костра не перепились. По крайней мере, они еще могли разговаривать.

Север вернулся и объяснил Соне, что их там всего пятеро и всех придется убрать, по возможности бесшумно. Вожак взял на себя троих сидевших особняком с дальней стороны от стреноженных коней. Его напарнице достались двое мрачных, заросших грязными волосами дикарей.

Вскоре стали слышны пьяные голоса.

— Между нами говоря, я вам скажу откровенно,— хриплым басом вещал главарь двум собутыльникам, которые усердно кивали, давая понять, что во всем согласны с ним.— Мужик,— он потряс огромным кулачищем,— это мужик, а баба…— Он брезгливо сморщился.— Баба — она и есть баба!

Пораженная такой глубиной мысли, Соня ошарашенно глянула на Севера, но тот лишь пожал плечами, словно говоря: «Я-то что могу тут поделать? Хочешь — убей его за неуважение!». Но девушка уже отползла в сторону. Их стрелы просвистели в воздухе почти одновременно, и тут же рядом появился Вулоф.

— Еще двое,— сообщил он.— Остальные дальше.

— Жди здесь,— шепнул девушке Север и исчез.

Соня задумалась: чтобы справиться с этими мозгляками, ни к чему обладать достоинствами Вожака, а ведь из поездки в Гиперборею он, похоже, едва вернулся. Нет, что-то здесь не так…

Север быстро вернулся, и почти одновременно с ним на поляну вышли Вилва и старик с девочкой.

— Все спокойно,— сказал Вожак.— Можем уходить.— Он взглянул на Соню.— Тебя беспокоит что-то?

— Не похожа эта история на продолжение гиперборейской…— задумчиво ответила она.

— Ясно как день,— улыбнулся Север.

— Не понимаю, чему ты радуешься.

— Что с тобой? — Вожак посерьезнел.

— Кто эти люди? — Соня кивнула на трупы у костра.

— Не знаю,— честно признался Север.

— Вот это меня и беспокоит. Клянусь Огненным Лепестком, нет ничего хуже, чем неизвестный враг. Поверь, я испытала это на себе.

Лорна посмотрела на рыжеволосую красавицу удивленно, но с уважением. Словно подтверждая справедливость ее слов, дрова в костре затрещали и взметнули в небо сноп разноцветных искр, хотя пламя уже угасало. Где-то в лесу заухал филин.

— Идем отсюда,— сказал Север и зашагал к лошадям.— Ты права, и я займусь этим,— добавил он уже позднее, когда они оседлали коней и медленно тронулись через лес.

Поначалу скакуны табуна пытались разбежаться, но Вулоф с Вилвой не давали им сделать это, и скоро лошади хотя и продолжали настороженно коситься на волков, но сбежать уже не пытались.

Ехали не слишком быстро, и не только потому, что вокруг царила полная темнота, но и из опасения неожиданно повстречаться с новыми врагами. Скоро тьма посерела, напоминая о том, что ночь подошла к концу. Стало видно гораздо дальше: близился рассвет. Солнце взошло, но люди так и не увидели его, так густо росли деревья в лесу. Однако к полудню, когда дневное светило поднялось почти над головами, отдельные лучи его начали пробиваться между ветвями и подсвечивать золотистую кору сосен. К этому времени путники уже скакали не таясь. Ночь давала себя знать, и всем не терпелось перекусить и отдохнуть.

Хижину Ферана они увидели сразу после полудня. К тому времени, когда отряд подъехал, Хуг и Ворс уже дали знать хозяину о приближении чужаков, однако Феран появился из-за деревьев с луком в руках, и такая встреча говорила о том, что совсем не этих гостей он ожидал.

— Хвала богам, что все вы целы.— Он окинул внимательным взглядом Лорну, по-дружески кивнул Хэлдиру с Соней и вновь обратился к Северу: — Несколько дней по лесу шлялись какие-то оборванцы, а вчера к утру ветер принес с востока запах дыма, и я всерьез забеспокоился.— Он посмотрел на старца.— Рад, что все обошлось.

— Обошлось, да не все,— ответил Вожак.— Дом-то они сожгли. Так что придется им пока перебраться в Келбацу. Кстати, и тебе тоже. Хотя бы на время. Мы, правда, увели у них коней, но к завтрашнему утру они сюда и пешком доплетутся.

— Так они и мой дом сожгут, Север,— возразил отшельник,— когда увидят, что я ушел. Сразу поймут, что неспроста.

— Сожгут, сожгут,— оборвал его Север.— А останешься, сожгут вместе с тобой — надо же на ком-то сорвать злость! Так что уйдешь вместе с ними.— Он кивнул на Лорну с дедом.— Вернешься, когда все успокоится.

— Дела…— только и смог сказать Феран.

Он поскреб в затылке, но спорить перестал. Север обернулся к Хэлдиру:

— Увози Лорну домой. Ей здесь оставаться нельзя.

— Нет! — закричала девочка.— Не хочу!

— Ну что ты, успокойся. Здесь действительно становится слишком опасно.

Соня попыталась приласкать девочку, но та сердито оттолкнула ее руку:

— Уходи! Это все из-за тебя!

Взгляд ее горел искренним гневом, хотя Соня и не увидела в нем ни ненависти, ни злости.

— Лорна, прекрати! — прикрикнул на нее Хэлдир,— Это решено, и не мели ерунды, а то завтра придется краснеть! — Девочка окинула Соню сердитым взглядом и пошла к лесу.— Далеко не уходи! — крикнул ей вслед старик.

— Ладно…

Феран засуетился и как-то виновато заглянул в глаза рыжеволосой красавице.

— Пойдем соберем на стол. Поспать, наверное, все равно не удастся, так хоть поедим на дорогу,— предложил он.

Девушка кивнула, и они направились в дом.

Север раздосадованно посмотрел на Хэлдира:

— Как-то нескладно все получилось.

Старец неожиданно возразил:

— А может, и нет. Вспомни, что говорят старики. Дитя речет истину!

— Что ты имеешь в виду? — не понял Вожак.

— А ты вспомни пророчество,— сказал Хэлдир и начал читать по памяти шепотом и немного нараспев:

И как звезда в ночи встречается с звездою, Спасая мир от мрака пустоты, Соединятся Сила с Красотою, А Мудрость встретится с Мечтою, И сыщут тайную тропу к Корням Горы…

— Ты всерьез хочешь сказать…

— Да,— кивнул он.— Я должен был понять это значительно раньше и сам! Ее ведь тоже ищут, и она не знает, кто! Теперь понятно, почему. Они отследили не тебя, а вас обоих. Двойной след, ты понимаешь? Он намного сильнее и проявляется значительно раньше!

— Да брось! — отмахнулся Север.— Мы с Соней уже говорили об этом. Те латники знали свое дело и понимали, на что идут. Они все полегли, но не побежали, а это просто какой-то пьяный сброд. Ничего общего.

— Может, оно и так,— начал Хэлдир,— тебе виднее. Наверное, в Гиперборее ты и впрямь напоролся на людей, хорошо подготовленных к вашей встрече. Но подумай,— тут же добавил он,— если ты сам лишишься человека, которому привык доверять, не обратишься ли при необходимости к любому? Даже к тому, кто заведомо не справится с делом? Все-таки шанс!

— Не знаю,— сказал Север задумчиво.— В это трудно поверить, но всякое бывает. Однако что это меняет?

— Это все меняет! — воскликнул старец.— Вы теперь действительно одно целое, и если каждый ночлег превратится в смертельную угрозу, то лучше тебе вернуться домой сразу, пока жив! Пока есть возможность!

— Ну так сделай что-нибудь! Ты ведь маг, а не я!

— Это проще сказать,— проворчал старец.— Впрочем,— он встретился взглядом с Севером,— мы ведь с Лорной идем домой… Думаю, вернувшись, сумею помочь вам. Ты можешь не покидать Логова до осени?

— Я уверен, что сумею внушить матери-настоятельнице мысль о том, что мы полностью готовы,— заявил Север.— Когда мы уезжали из Логова, ее обуревала жажда деятельности. Вряд ли она удержится от соблазна сразу же заняться чем-то серьезным, а такое дело требует солидной подготовки. Но и дольше луны нам, скорее всего, не позволят оставаться на месте.

— К этому времени я вернусь.

— Эй, спорщики! — услышали они за спиной голос Сони.— У нас все готово!

Мужчины направились к дому, и ни один из двоих не заметил грустного девчоночьего личика, выглядывавшего из зарослей молодого ельника. Едва они скрылись, девочка вышла из своего убежища и направилась к хижине. Остановившись перед дверью и заглянув в бадейку с водой, она чуть не заплакала. Гадкий утенок… Как тебе соперничать с ослепительной амазонкой?! С досады она выплеснула воду на землю и уселась на скамью. Слезы бессилия сами собой потекли по щекам. Дверь рядом отворилась.

— Что это ты тут делаешь? — узнала она голос Севера и быстро вытерла щеки.

— В глаз что-то попало,— соврала она.

— Ну-ка, дай посмотрю.

Север попытался заглянуть ей в лицо, но Лорна отвернулась:

— Уже прошло.

— Ну так пойдем в дом. Чем раньше уедем отсюда, тем лучше.

Он собрался уйти, но она вдруг окликнула его:

— Север! — Он обернулся.— С тобой ведь ничего не случится? Ты вернешься? Правда?

— Ну конечно, глупышка,— улыбнулся он.

— Не называй меня так! — нахмурилась она.— И помни, ты обещал.

Обед прошел не слишком весело и кончился гораздо быстрее, чем можно было ожидать. С лиц мужчин не сходила озабоченность. Соня, чего с ней совсем уж никогда не случалось, в присутствии Лорны чувствовала себя не в своей тарелке. Лорна вообще отказалась от еды. Понурившись, сидела она у стола и кормила с рук крысенка, который за две пролетевших луны из слепого и беспомощного существа превратился в бойкого смышленого зверька с гладкой лоснящейся шерсткой. На все вопросы девочка отвечала, что у нее нет аппетита, и, обменявшись взглядами с Севером, Хэлдир махнул рукой: не следует потакать девчоночьим капризам, но еще глупее пытаться бороться с ними.

Сборы Ферана заняли и того меньше времени. Все, что он решил взять с собой, уместилось в двух тюках, навьюченных на пару коней. Оседлали еще пятерых жеребцов, и Соня вздохнула с облегчением. Она жалела девочку и все-таки радовалась тому, что все кончается.

— Как появишься, дай знать,— сказал Вожак на прощание Хэлдиру, обменялся рукопожатиями с Фераном, но, когда повернулся к Лорне, девочка не выдержала и бросилась ему на шею.

Она вцепилась в него и рыдала навзрыд. Трое взрослых умных мужчин застыли в растерянности, а Соня отвернулась, просто потому, что понимала: ей лучше не вмешиваться. Наконец общими усилиями девочку удалось успокоить. Ее усадили на коня и тронулись в путь, но она сидела вполоборота и, когда маленький отряд добрался до развилки, закричала:

— Я дождусь тебя, Север! Когда бы ты ни вернулся!

— А ведь и впрямь дождется! — с неожиданным ожесточением сказала Соня.

— Да перестань,— попытался урезонить ее Север.— Лорна еще девочка.

— Девочки вырастают и становятся девушками,— резко ответила она, вскакивая в седло,— а те — женщинами.— Север только рассмеялся, быть может, чуть-чуть наигранно, потому что серые глаза девушки полыхнули холодным пламенем.— Поверь мне, я знаю: ждать осталось совсем недолго,— произнесла она оставшуюся непонятной для Севера фразу и, ударив своего вороного ладонью по крупу, понеслась вперед.

Вулоф с Вилвой бросились догонять ее. Север посмотрел ей вслед, недоуменно пожал плечами, покачал сокрушенно головой и вскочил в седло. Тут он вспомнил, что до ущелья не так далеко, а Соня не знает пароля. Стало быть, ему надо поторапливаться, если он не хочет, чтобы с ней что-то случилось.

Девушка тем временем все скакала вперед, подставляя пылающее лицо прохладному встречному ветру, и злилась.

Она сознавала, что это глупо, но ничего с собой поделать не могла.

Ночь провели в знакомом уже доме, который опять оказался пустым, если не считать только что вернувшегося из обхода Вамматара и двух сопровождавших его послушников, которых он старался не отпускать от себя.

— А ну-ка, парни, погуляйте по лесу,— бесхитростно выставил их за дверь Вамматар, повинуясь взгляду Вожака.

— Как жизнь в Логове? — первым делом поинтересовался Север.

— Кучулуг на диво спокоен,— поведал им начальник внешней стражи.— Мать-настоятельница ждет не дождется вашего возвращения. Халиму я не видел ни разу. Появилось трое новеньких. Двоих, что ты советовал, я забрал сюда и держу при себе.

— А Ханторек? — спросила Соня.

— Отец-настоятель как уехал, так до сих пор и не возвращался.— Он улыбнулся девушке и вновь обернулся к Вожаку.— Ну а у вас как дела?

— Мы теперь пара,— улыбнулся Север, обнимая девушку за плечи.

Соня посопротивлялась для виду и, обхватив его руку, прильнула к плечу.

— Значит, кончилась суматоха? — полувопросительно-полуутвердительно спросил Вамматар.

— Суматоха? — удивленно переспросила девушка.

— А как же! — хохотнул гипербореец.— В Логове до сих пор только и разговаривают о тех днях, когда Огненная Соня жила там! — Он повернулся к девушке: — Но кое-кто из настоятелей весьма этим недоволен.

— Это кто же? Кучулуг? — попыталась угадать девушка.

Вамматар отрицательно помотал головой.

— Юрг точно не может забыть про свой подбитый глаз, а может, и еще кто-то,— пояснил он и тут же добавил: — Но точно не знаю.

Он говорил и выкладывал на стол еду: хлеб, холодное мясо, фрукты, вино.

— Ну, насчет этого можно не беспокоиться,— заметил Север,— я с ними поговорю.

Вамматар кивнул и продолжил свое занятие. На столе появились сыр, масло, зелень.

— Зачем же так? — промурлыкала Соня, заставив гиперборейца вздрогнуть от неожиданности.— Разве ты плохой учитель?

— Да нет вроде бы…

— Может, я показала себя скверной ученицей? — продолжила она.— Я не готова?

— Ты лучше всех,— заверил ее Вожак.— Но зачем тебе драка, которой можно избежать?

— Мне приятно, что ты за меня волнуешься.— Соня ослепительно улыбнулась.— Но ведь в Логове правит закон кулака, верно? — Она посмотрела на Вамматара, на Севера, и оба кивнули.— Твой запрет, безусловно, подействует, но недовольство останется и рано или поздно прорвется наружу. Так уж пусть лучше сразу все встанет на свои места!

Север не стал спорить, хотя и соглашаться ему совсем не хотелось.

— Хорошо. Вернемся — посмотрим. Ты, кстати, знаешь,— обратился он к Вамматару,— что в лесу теперь неспокойно?

— Да,— кивнул тот, и тень озабоченности легла на его лицо.— Передовые посты видели каких-то вооруженных оборванцев. Правда, в долину они войти не пытались, и поэтому их пока не тронули.

— Это только начало,— убежденно сказал Вожак.— Боюсь, спокойные времена кончаются.

— Плохо дело,— нахмурился Вамматар.— Свободных людей у меня уже сейчас нет.

— Пока, я думаю, ничего страшного не произойдет. Ты просто скажи своим людям, чтобы не расхолаживались, а что делать дальше, пусть решает мать-настоятельница.

Утром опять пришлось прощаться. На этот раз с Вулофом и Вилвой. Соня совершенно забыла о том, что оба волка принадлежали наружной страже.

— Ну как? — спросил Север, глядя в желтые волчьи глаза.— Пойдешь с нами, если позову?

— Да,— как всегда, односложно ответил Вулоф.

— А ты, Вилва? — обратился Север к волчице.

— Не сомневайся,— неожиданно ответил за свою подругу Вулоф, чем немало удивил Вамматара.

— Значит, договорились,— удовлетворенно кивнул Вожак, вскакивая в седло.

Лето близилось к середине. Наступило самое жаркое время года. Солнце палило немилосердно, но внизу, под защитой лесных великанов, чувствовалась прохлада. Мужчина и женщина ехали не торопясь, и Соня не удивилась, когда увидела распахнутые настежь ворота: видно, кто-то из волков уже предупредил внутреннюю стражу об их возвращении. Они спешились у самых ворот, перед которыми стоял Кучулуг, а в десяти шагах позади него выстроились и остальные наставники. В окне трапезной застыла Халима, но за спинами наставников ее никто не замечал.

— Чего это они? — удивилась Соня.

— Тебя встречают,— ухмыльнулся Север.

Она посмотрела на него с укоризной, но промолчала.

— Как дела? — спросил, спрыгивая на землю, Север у Кучулуга.

— Трое новеньких,— сообщил тот.— Двое из них, по-моему, неплохи, но третий…— Он поморщился.— Двое ушли к Вамматару. А так все по-старому.

— Постарайся сохранить всех троих,— сказал Вожак и, видя, что Кучулуг собирается возражать, добавил: — Скоро понадобятся люди, и гораздо больше, чем у нас есть.

— Что-то серьезное? — насторожился тот.

— В Бритунии нас тоже поджидали,— коротко ответил он, и гирканец нахмурился.

Север окинул взглядом столпившихся невдалеке наставников, приветствовал каждого из них, но при этом увидел, что некоторые с недобрыми улыбками поглядывают на Соню. Значит, Вамматар прав. Он обернулся к девушке, и та коротко кивнула ему: все нормально.

Халима приникла к окну, чтобы лучше видеть и слышать все, что происходило на плацу и перед воротами. Правда, интересовали ее только двое — Соня и Север.

— Что вы стоите, олухи! — зло прошипела она, и Юрг даже вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной ее голос,— Вы что, не поняли? Она теперь напарница Вожака, но, пока мать-настоятельница не взяла ее под свою защиту, у вас есть время!

Последние слова она говорила уже полушепотом, потому что Север подошел слишком близко.

— Приветствую тебя, Вожак.— Гайрам приложил ладонь к могучей груди и склонил голову.— Как показала себя послушница?

— А ты, я вижу, не прочь проверить? — ответил вопросом Север, и туранец вновь почтительно склонил голову.

— Она ведь так и не захотела стрелять из лука,— заговорил вместо приятеля Юрг.— Вот ему и не терпится посмотреть, чему она научилась.

— Тебе, я вижу, тоже не терпится,— заметил Север,— а потому вот что хочу сказать: не тронь девушку, пока она не трогает тебя.

Север внимательно посмотрел Юргу в глаза, но тот не отвел взгляда.

— Это приказ? — спросил он.

— Это совет,— ответил Север и решительно зашагал ко дворцу. Он знал, что его ждет мать-настоятельница, которой, несомненно, уже доложили об их приезде.

Притаившаяся за стеной Халима слышала через открытое окно весь разговор и направилась к выходу. Колдунья и сама не знала, чего хотела. Она увидела спину Севера и собралась идти следом, но в этот миг услышала голос соперницы и обернулась.

Что-то знакомо блеснуло золотом на ее груди, и Халима пошла навстречу, не в силах отвести зачарованного взгляда от сверкавшей на солнце вещицы. Так и есть — медальон Севера с литым орлом на каждой из половинок! Она и сама не заметила, как подошла к толпе послушниц почти вплотную, и очнулась только после того, как те прекратили разговор и наглая тварь нахально уставилась на нее.

— Я смотрю, Вожак не обделил тебя своим вниманием,— ехидно улыбнулась Халима и протянула руку к медальону, словно собралась сорвать его.

Настоятельница не заметила до сих пор смирно сидевшего на плече рыжей девки крысенка, но когда рука ее почти дотянулась до плеча послушницы, он зашипел, спрыгнул на ладонь Халимы и помчался по ее руке. Та завизжала, сбросила его на землю и занесла ногу, но зверек уже отскочил в сторону.

— У-у! Дрянь! — злобно прошипела Халима и пошла прочь.

Послушники и послушницы молчали. Все они знали, кто такая Халима, и ни один не захотел испытать на себе ее гнев, но все как один смотрели ей в спину с усмешкой. Она же, словно почувствовав обжигающий взгляд, обернулась, но увидела лишь равнодушную толпу.

— В последнее время она стала совсем несносной,— пожаловалась Лума, когда настоятельница уже не могла их слышать.— Не так давно она сожгла себе лицо и пару седьмиц не показывалась на людях. Зато теперь все стараются держаться от нее подальше.

— Ну иди ко мне, задира!

Соня нагнулась, чтобы скрыть усмешку, и подняла с земли крысенка. Зверек поднялся на задние лапки и внимательно посмотрел на свою хозяйку, словно говоря: «Где не струсишь ты, там и я не подведу!»

— Задира,— повторила Соня и посмотрела на подруг,— Да ведь это отличная кличка!

— И, по-моему, подходит к нему,— заметила одна из девушек.

— Интересно, что заставило его броситься на настоятельницу? — задумчиво проговорила Аванта.

— Ну уж если люди сразу чувствуют, какова Халима,— заговорила Мила,— то чего же ты ждала от зверька, который все чувствует острее?

— Ты и права, и не права,— сказала Соня.— Халима хотела утопить его. Задира наверняка узнал ее запах.— Крысенок пискнул, соглашаясь.— Так ты не против своей клички? — спросила девушка, и он снова пискнул.

Все рассмеялись, но почти сразу смех смолк, потому что к ним приближались Гайрам с Юргом. Гайрам лениво грыз огромные румяные яблоки, одно за другим доставая их из корзины, но все сразу поняли, что идут сюда они не просто так. Быть может, потому, что бритый наголо туранец. нес на плече лук, чего обычно не делал.

Разара ждала Севера и встретила его едва ли не у дверей, хотя лицо ее, как всегда, оставалось бесстрастным.

Она окинула Вожака внимательным взглядом и, кивнув в сторону кресла, направилась к столу и уселась напротив Севера.

— Как поездка? — коротко спросила она.

— Все хорошо.

— Все хорошо не бывает,— возразила Разара.

Конечно же, она хотела знать подробности.

Север понимающе кивнул.

— Тем не менее это так. По крайней мере, в отношении нашей подопечной.

— Есть еще что-то? — насторожилась мать-настоятельница.

— Да. Но, если позволишь, я расскажу обо всем по порядку.

Разара молча кивнула.

— Мне удалось убедить девушку,— начал Вожак.

— Как-то ты не слишком уверенно об этом говоришь.

— Верно. Дело в том, что ее не слишком увлекли наши идеи.

— Это плохо,— коротко отозвалась Разара.

— Да,— согласился Север,— но пока ее согласие питает только ненависть.

— Ненависть? — задумчиво переспросила мать-настоятельница.— Ненависть — хорошая основа. Кого же ненавидит эта красавица?

— Митрианцев вообще и аквилонцев в частности. Оказывается, они уничтожили ее семью: родителей и двух братьев.

— Для начала неплохо.

— Да, для начала довольно, а потом, надеюсь, она сознательно встанет в наши ряды.

— Ты стал ей другом? Не так ли?

— Можно сказать и так,— согласился Вожак.— По крайней мере, надеюсь на это, но…

— Но? — вновь насторожилась Разара.

— Есть одна мелочь, которая немного все усложняет. Девушка непоседлива.

— К чему ты клонишь?

— Нельзя, чтобы она скучала,— начал объяснять Север.— Особенно вначале. Мои люди разузнали, что в Шадизаре она отказывалась от многих очень выгодных заказов только потому, что они казались ей неинтересными.— Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.— Но если все пойдет как надо, она очень скоро почувствует себя членом Стаи, а это как раз то, что нам нужно.

— Ты, как всегда, прав, мой друг,— кивнула она и неожиданно мягко улыбнулась.— Но готова ли она?

— Она подготовлена лучше, чем я мог надеяться,— ответил Север.— Кое-какие из замеченных недостатков мне удалось сгладить. Так что мы можем хоть сегодня отправиться куда угодно.

— Что ж, это хорошо. Я подумаю, куда направить вас. А сейчас давай-ка о неприятном.

Север задумался, и она не торопила его, давая собраться с мыслями.

— В Бритунии мы напоролись на засаду,— начал он.— Дом одного из моих людей сожгли. К счастью, на сей раз это оказались не латники, а какие-то грязные оборванцы, так что нам без труда удалось пройти, но все-таки меня это настораживает. Боюсь, как бы в следующий раз они не наведались в Логово.

— Они не посмеют! — воскликнула Разара и вскочила.

— Посмеют,— спокойно возразил Север.— Другой вопрос — когда? — Мать-настоятельница медленно села, не сводя с него настороженного взгляда, и Вожак продолжил: — Лето идет на убыль, а зимой сюда не пробраться. Так что до будущей весны они вряд ли сунутся, но за это время мы должны подготовиться.

— Как не вовремя…— Разара с силой сжала подлокотник кресла.

— Неприятности не бывают вовремя,— философски заметил Вожак и тут же продолжил: — Нам потребуются люди, а значит, придется мягче отсеивать кандидатов.

— Ты опять за свое,— раздраженно поморщилась Разара, но Север видел, что сумеет уговорить ее.

— Да,— твердо ответил он.— Я и прежде говорил, что не надо убивать неудачников, а теперь у нас просто нет иного выхода. Тем более что, боюсь, даже этих мер окажется мало.

Она надолго задумалась. Север сидел молча и не мешал ей.

— Ты опять прав,— наконец признала она.— Слишком часто ты оказываешься прав, Вожак.— Взгляд ее на миг потеплел.— Но мне нравится, что ты не боишься спорить со мной, как прочие. Иногда я даже жалею, что ты не женщина.

Она посмотрела на него испытующе, и Север понял, что она имеет в виду.

— Я вполне доволен своим положением,— просто ответил он.

— Это хорошо,— кивнула мать-настоятельница,— Ты принес хорошие вести, но сейчас оставь меня: мне необходимо подумать. А попозже я хотела бы поговорить с вами обоими.

Гайрам и Юрг остановились в двух шагах от Сони, и послушницы расступились перед ними, образовав за спиной девушки тесный полукруг.

Задира встал на ее плече на задние лапки и, оскалив острые белые зубы, несколько раз угрожающе клацнул ими, словно и впрямь рассчитывал отпугнуть двух сильных мужчин от своей хозяйки. Те, однако, не обратили на его угрозы никакого внимания.

Соню тоже их появление не слишком порадовало, но она всегда знала, что делает, и пока ограничилась лишь взглядом, ясно говорившим, что обоим лучше проваливать пока не поздно, но и это не произвело на наставников впечатления. Какое-то время все изучающе разглядывали друг друга, и, когда все почувствовали, что молчание затягивается, Соня заговорила.

— Чего это вы пялитесь, словно у меня выросли на голове рога? — насмешливо спросила она и потрогала прическу.

При этом невинном движении ее доспех чуть-чуть разошелся на груди, отчего глаза Юрга изумленно округлились, но Гайрам лишь скептически хмыкнул.

— Успокойся, послушница. Рога на твоей голове не растут — это привилегия мужчин,— насмешливо заговорил туранец, и послушники приглушенно рассмеялись.— Но вот я вижу у тебя на плече лук,— продолжил он уже серьезно,— а его открыто носить достоин не всякий.

— Ты сомневаешься в моем умении, наставник? — гордо спросила Соня.

— Мы не уверены, умеешь ли ты вообще стрелять из этой штуки! — заявил Юрг, ухмыльнувшись, и с хрустом откусил кусок яблока.

— Хотите спор?

— Спор? — пренебрежительно хмыкнул все тот же Юрг.— Доспех-то на тебе богатый, а вот денег, уверен, и на заплатки нет. Что с тебя взять?

— Доспех и возьмешь,— не колеблясь ответила она,— но если проиграешь ты, сам останешься без штанов! — Она окинула его скептическим взглядом.— Ну?

— Мы вроде говорили о стрельбе? — вмешался Гайрам.— Я согласен на твои условия.

Он вопросительно посмотрел на девушку, и та кивнула:

— Хорошо.

— Тогда поживее на тренировочную площадку. Не заставляй себя ждать!

Говорил он ровным голосом, и, несмотря на кажущуюся грубость, все знали, что он не пытается оскорбить их подругу. Послушницы гурьбой повалили за ними следом, в сторону плаца, на западном краю которого возвышались столбы с укрепленными на них мишенями. Там к ним присоединились и свободные от службы стражники, быстро сообразившие, что предстоит интересное зрелище, а поскольку жизнь Логова событиями не богата, никто не хотел пропустить бесплатного представления. Тем более что все знали и Соню, и Гайрама — до сих пор ни тот, ни другой слов на ветер не бросал.

— Стрельба из лука требует не только меткости, но и самообладания,— заметил туранец.

— Мудрая мысль, наставник,— насмешливо кивнула Соня.

Гайрам скрипнул зубами.

— Вот я сейчас и проверю, обладаешь ли ты этим качеством.

Девушка с вызовом посмотрела на него, откинула рыжие кудри за спину и, увидев в руке Гайрама яблоко, улыбнулась, мгновенно сообразив, к чему клонит многоопытный наставник. «Однако девчонка умна…— подумал он.— И держится молодцом. Жаль, если не выдержит».

— Ну что ж, наставник. Стреляй,— предложила она.— Покажи свое искусство.

Она безропотно встала к столбу, прислонилась спиной к мишени, и Гайрам поставил яблоко ей на голову.

— Не забывай о самообладании,— напомнил он и принялся отсчитывать шаги.

— За меня не беспокойся,— сказала она ему вслед.

Туранец отсчитал два десятка шагов и остановился. В руках его словно сам собой появился лук с положенной на тетиву стрелой. Он обернулся к Соне и внимательно всмотрелся в ее лицо, но она застыла, словно статуя, ничем не выдавая волнения. Наставник удовлетворенно кивнул: девушка нравилась ему все больше.

— Лучник должен обладать стальными нервами.

Он уже опасался, что Соня не выдержит, и только поэтому произнес последнюю фразу, но она даже не шелохнулась. Все. Слова кончились, и теперь оставалось от слов перейти к делу. А тут еще Соня, как назло, подняла руки над головой и сомкнула их в кольцо вокруг яблока.

— Ну что ж, наставник, лук у тебя в руках! — напомнила она, и разговоры вокруг мгновенно стихли.

Все впились взглядами в Гайрама и не могли не заметить, как он побледнел.

— Ты еще можешь отказаться, девочка,— сказал Гайрам почти ласково.

Но Соня промолчала, хотя через мгновение все увидели, как задрожали ее сомкнутые над головой руки. Туранец вздохнул, призвав богов на помощь, натянул тетиву, быстро прицелился и выстрелил. С коротким упругим рыком изогнутый гирканский лук послал вперед стрелу. На мгновение мертвая тишина повисла над плацем, но тут же толпа взорвалась громкими восторженными криками.

Послушницы бросились поздравлять подругу, в то время как настоятели и стражники сгрудились возле Гайрама, восторженно обсуждая его великолепный выстрел. Лучник же, судя по всему, больше радовался не своей меткости, а тому, что все счастливо завершилось. Никто из мужчин так и не заметил, как в передних рядах появилась огненно-рыжая красавица. Она спокойно ждала, когда же на нее обратят внимание, а когда Гайрам заметил ее, подняла руку, в которой держала обломок стрелы с нанизанным на него яблоком. Никто еще не успел сообразить, чего же она хочет, как Соня вытянула из плода обломанное древко.

— Твоя очередь,— пояснила девушка, подбрасывая пробитый плод.

В наступившей вдруг мертвой тишине туранец поймал на лету брошенное ему яблоко, а Соня неторопливо сняла с плеча лук, достала стрелу и ослепительно улыбнулась бритоголовому наставнику. Все знали, что мужества туранцу не занимать, и никто не сомневался, что он примет вызов.

Вскоре Гайрам стоял прислонясь спиной к столбу, с трудом удерживая на бритой макушке оказавшийся удивительно скользким плод. Его глаза буравили девушку. Впрочем, взгляд девушки был не менее выразительным. Похоже, ей пришлось-таки поволноваться, стоя у столба, и теперь она собиралась сполна отплатить ему той же монетой.

— Ты не мог бы не прыгать? — капризно попросила Соня.— Мне трудно целиться.

Гайрам стиснул зубы и замер как вкопанный. Как назло поднялся ветерок, не сильный, но порывистый.

— Если дунет после выстрела, я не виновата,— известила своего противника и окружающих Соня, вскидывая лук.

— Если собираешься мазать,— сквозь зубы процедил Гайрам,— лучше целься выше.

— Ну нет,— возразила девушка,— я не проиграю.

— Для этого нужно попасть,— заметил он и тут же пожалел о сказанном, потому что ответ ее — «Куда-нибудь да попаду!» — ему совсем не понравился.

Она вскинула лук, резко натянула тетиву, так же коротко, как и он, прицелилась и послала стрелу в полет. Вновь зрители затихли, чтобы через мгновение вторично разразиться бурей восторгов.

Она стояла, уперевшись луком в настил плаца у правой ноги, и смотрела на Гайрама, а тот присел, чтобы вылезти из-под прибитого к щиту плода, вытер ладонью забрызганную соком лысую голову, выдернул стрелу и неторопливо направился к девушке. Все замерли в ожидании — что он скажет?

— Ты достойна носить лук, Соня! — Он впервые назвал девушку по имени, тем самым признавая равной себе, подмигнул ей и протянул повернутую ладонью вверх огромную ручищу.— Меня зовут Гайрам.

Она сжала его ладонь, а Задира пробежал по их сомкнутым рукам, добрался до плеча туранца и, встав на задние лапы, что-то пропищал туранцу в ухо.

— Чего он хочет? — покосился на зверька наставник.

— Не знаю,— ответила Соня.— Я еще плохо понимаю его. Наверное, просто знакомится.

— Ну так угости его яблоком!

Туранец протянул девушке дважды пронзенный стрелой плод. Задира, казалось, все понял, потому что со всех ног помчался обратно и через мгновение уже замер на плече Сони.

Гайрам развернулся и пошел прочь. Девушку обступили подруги, и они все вместе уже собрались было удалиться в укромный уголок и поболтать, когда Соня услышала голос Юрга, заставивший ее остановиться.

— Я твой должник, послушница.

Она резко обернулась. Наставник, зло прищурившись, смотрел на нее. Гайрам, направлявшийся в другую сторону, тоже повернул назад.

— Рассчитаемся немедленно, а условия мы с тобой только что обсудили.

— Проигравший возвращается к себе без одежды,— зло процедил он.

Соня передала Задиру подругам, сняла с плеча лук и колчан со стрелами и повернулась к Юргу:

— Вот и потопаешь к себе с голым задом.

— Уступаю эту честь тебе! — огрызнулся он.— К тому же ты победила не по правилам.

— Не обольщайся,— посоветовала девушка.— В тот раз мы о правилах не договаривались, как, впрочем, и теперь.

Юрг побагровел от злости и оглянуться не успел, как получил звонкую затрещину. Он потер щеку и окатил Соню ненавидящим взглядом. Удар оказался неожиданным, сильным и очень унизительным. Зато Соня поняла, что избрала верную тактику. И Север прав: ни к чему ей тягаться в силе с мужчинами. У нее свои достоинства! Она помнила первый их поединок и умение Юрга уходить от удара, но если ей удастся вывести его из равновесия, то она победит. Впрочем, у нее ведь есть оружие, против которого бессильна его защита,— слово.

— Зря ты все это затеял,— задушевным тоном поведала она.— Чем так позориться перед всеми, сидел бы лучше и тень не отбрасывал.

— 3-замолчи! — прохрипел он, и Соня убедилась, что находится на верном пути.

Она наклонилась вперед и улыбнулась своему противнику, а он вдруг вытянул руку и попытался схватить девушку за длинные рыжие локоны, но она словно ждала этого — мгновенно отбила его руку звонким шлепком. Так примерно наказывают маленьких детей.

— Да ты совсем не умеешь драться! — удивилась она.

— У тебя хватает наглости говорить это мне?! — вскричал он, от неожиданности останавливаясь, и тут же получил по второй щеке, которая через мгновение стала такой же пунцовой, как и первая.

— Наглость здесь ни при чем,— миролюбиво ответила Соня, предусмотрительно не подпуская его близко.— Но посуди сам. Ты пропустил два удара в голову и один по руке. Это значит, что я могла выбить тебе все зубы и сломать руку.— При этих словах зрители расхохотались, а Юрг зарычал и попытался нанести удар, но девушка не позволила застать себя врасплох.— Я просто жалею тебя, но впредь не стану. Еще одна ошибка, и, клянусь огнем, я тебя искалечу!

Этого уж Юрг ей простить никак не мог, и зрители увидели настоящий кулачный поединок. Роли бойцов поменялись. Если сначала послушница нападала, а Юрг умело уклонялся, то теперь девушка уже не стремилась вперед, справедливо рассудив, что раз он желает реванша, то пусть и старается. И, надо сказать, наставник полностью оправдал ее ожидания. Он атаковал, вначале осторожно, а затем все активнее. Удары его становились сильнее, но Соня уходила легко и изящно, чем вызывала одобрительные возгласы зрителей. Однако она видела, что Юрг осторожничает, а значит, бой может затянуться.

— Ну что, мешок с потрохами? — Соня решила поторопить противника.— Не можешь с женщиной справиться?

Юрг даже зарычал, и Соня поняла, что своего добилась: разошелся он не на шутку. Она на миг приоткрыла защиту, словно перестала следить за ним, и он мгновенно нанес прямой удар в лицо, вложив в него всю свою силу. Именно этого Соня и ждала. Она наклонила голову, и кулак наставника угодил в литую бляху на ее лбу. Тем, кто стоял поближе, показалось, что они слышали, как хрустнули кости Юрга. Он присел, прижав к животу сломанную кисть здоровой левой рукой. Соня остановилась и посмотрела на него сверху вниз.

— Штаны я с тебя снимать не стану,— усмехнулась она,— Зрелище, думаю, не самое интересное. За руку не извиняюсь. Тебя предупреждали.

Она повернулась и ушла, а вместе с ней — и все девушки. Гайрам нагнулся к приятелю:

— Ну-ка покажи.

Юрг шумно выдохнул, словно исторгая терзавшую его боль, и поднял окровавленную разбитую руку. Гайрам осторожно прощупал ладонь.

— Придется тебе идти к матери-настоятельнице, если не хочешь остаться калекой.

— Проклятая девка…— простонал Юрг.

— Брось,— отмахнулся Гайрам.— Меня она тоже причесала, но я не в обиде.

— Ты цел остался! — огрызнулся Юрг.

— Это верно,— миролюбиво согласился туранец,— но она ведь могла мне и в глаз попасть. А ты хоть и пострадал, но жизнью-то не рисковал. И не будем торговаться,— остановил он готовые было сорваться гневные слова приятеля.— Дай-ка лучше руку: я помогу тебе встать.

Они направились к зданию, в котором жили наставники, но, проходя мимо Кучулуга, Юрг остановился.

— Надеюсь, ты не оставишь это просто так?

— А что я могу сделать? — пожал могучими плечами гирканец.— Вожак ведь предупредил тебя: не лезь к девчонке! Ты плюнул на совет и остался без руки. Ну? — Великан развел руками.— Все, что я могу,— наказать тебя.

— Меня?! — вскипел Юрг, от возмущения даже забыв о боли.

— Тебя, тебя,— Гайрам дружески похлопал его по спине,— ты ведь руку-то сам сломал.

— Может, мне еще извиниться перед ней?! — вскричал Юрг.

— Именно! — Гайрам расхохотался.— Это урок. Кучулуг ведь тоже «поучил» ее, но она не бросается на него с кулаками.

— Ладно,— гирканец жестом заставил Юрга замолчать,— закончим на этом. Сюда идет Вожак.— Он посмотрел на туранца.— Гайрам, объясни ему, что произошло, а я провожу Юрга.

Лучник молча кивнул. Ни для кого не было секретом, что после своего поражения Кучулуг старался не встречаться лишний раз с Севером, но никто не видел в этом ничего удивительного. Мало приятного встречаться со своим удачливым соперником.

Халима металась по комнате, как загнанная в клетку пантера, и остановилась, лишь когда поймала себя на мысли, что с тех пор, как рыжая шадизарская сука поселилась в Логове, она, мнившая себя едва ли не полновластной хозяйкой этого места, теперь отошла на второй план. Послушники — эти ничтожные и жалкие создания! — боятся и избегают ее, но и только!

Халима остановилась перед зеркалом и вгляделась в свое отражение. Из-за тонкой грани, отделяющий реальный мир от иллюзорного, на нее смотрела красивая черноволосая женщина. Высокий чистый лоб, смуглая кожа, тонкие ниточки бровей, прямой носик, высокая шея — все гармонировало, порождая красоту.

— Ну что, милая? — устами Халимы поинтересовалось отражение.— Трудно тебе приходится?

Она покачала головой. Да, что и говорить… Еще в начале лета она держала в руках все нити сложной игры, которой — так ей тогда думалось — она управляет. А теперь все изменилось, и виновата во всем эта проклятущая шадизарская девка! Нет, пора от нее избавляться.

Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Как? Как теперь это сделать? Еще совсем недавно, в подземельях Логова, она могла просто заставить ее умереть тихо и без боли, либо обречь на смерть мучительную и долгую. Так ведь нет. Ей показалось этого мало, и она решила отравить рыжей мерзавке остаток жизни.

И чего добилась? Теперь эта стерва — напарница Вожака, почти равная ему, а значит, просто так к ней уже не подобраться. Гирканка в ярости закусила пухлую губу, и тоненькая струйка крови побежала по подбородку.

Ну ничего! Сдаваться она не намерена. Она все так же красива и по-прежнему сильна. За дело нужно браться немедленно, а для этого не мешает разузнать, какие планы строит Разара относительно новой парочки.

Разара после ухода Севера в глубокой задумчивости ходила по комнате, не находя себе места. Наконец-то после многих лет упорного труда она подошла к главному делу своей жизни. Долгая подготовительная работа завершена. Правда, неизвестно, насколько можно доверять девчонке, но это может оказаться не столь уж и важным. Ответ на этот вопрос даст сегодняшний вечер.

При мысли о том, что похищенные века назад документы скоро попадут в Логово, что она сможет подержать их в руках, взгляд матери-настоятельницы запылал восторгом. Ее радости не омрачило даже то, что их придется тут же переправить в Похиолу, где не сумели уберечь бесценное сокровище. Что ж, пускай, но тайно снять копии она всегда успеет. Впрочем, почему же тайно? Пробиваться в катакомбы все равно предстоит ее людям — Северу с его подругой, если даст им Волчица сил уцелеть!

Какое-то время мать-настоятельница еще сомневалась, каким станет их первое задание. Разум подсказывал, что благоразумнее сначала проверить пару. Разумеется, в Вожаке она не сомневалась, но вот не ошибся ли сам Вожак, приписывая своей подопечной столь многочисленные достоинства? Она задумалась. А если он просто не устоял перед чарами рыжекудрой красавицы? В конце концов, он ведь всего лишь мужчина, а она так красива…

Дверь бесшумно отворилась, мать-настоятельница обернулась и с удивлением увидела в дверях Кучулуга.

— Прошу простить за то, что прерываю твои размышления, но не могу ли и я попросить тебя уделить мне немного времени, Владычица? — склонившись, спросил он.

— Конечно, Кучулуг. В чем дело?

В комнату вошли еще двое: Гайрам и наставник Юрг, правая рука которого была завернута в полотно, покрытое алыми пятнами.

— Они с Гайрамом хотели поучить послушницу манерам,— без тени насмешки пояснил гирканец.

— Руку на стол! — приказала Разара.

Юрг безропотно положил кисть ладонью на столешницу. Разара развернула полотно и покачала головой, затем прошла в смежную комнату и вернулась с банкой темного стекла, наполненной мазью.

— Ты правильно сделал, что привел его ко мне,— заговорила она, накладывая остро пахнущую мазь на руку и бинтуя ее, не обращая при этом внимания на гримасы Юрга.— Проведи остаток дня в покое и хорошенько выспись,— обратилась она уже к раненому.— Кости сами встанут на место. Но утром обязательно придешь ко мне. А теперь рассказывайте,— Она посмотрела на Кучулуга.— Мне не терпится узнать, как хрупкая девушка сумела покалечить моего наставника по кулачному бою.

— Он бил в лицо,— пояснил Кучулуг,— но девушка опустила голову, и кулак угодил в бляху на оголовье.

— Такую девушку бить в лицо? Хм! — Разара удивленно посмотрела на Юрга.— Это твой дурной пример, Кучулуг!

— Ее язык хуже змеиного жала! — зло огрызнулся настоятель.— А драться с ней — все равно что бежать по раскисшему от воды льду!

— Тогда понимаю,— кивнула мать-настоятельница и вновь посмотрела на Кучулуга.— Ты, кажется, упомянул Гайрама? Он тоже участвовал в этом?

— Да, госпожа,— ответил Кучулуг, в то время как сам туранец молча стоял рядом с ними.

— Он выиграл?

— Нет.

— Что? Проиграл?

— Нет,— повторил гирканец,— Их силы оказались равны, но я предпочел бы оказаться на месте девушки,— честно признался он, чем в немалой степени удивил Разару.

Она перевела недоверчивый взгляд на Гайрама, и тот коротко кивнул, подтверждая сказанное. Не ограничившись кивком, он кратко пересказал все, что произошло между ними, и Разара удовлетворенно — как показалось Кучулугу — покачала головой.

— Что ж,— медленно произнесла она,— значит, Север не преувеличивал. Девочка действительно хороша.— Взгляд Юрга полыхнул гневом, и мать-настоятельница обернулась к нему: — Запомни, глупец, слово смертоносней кулака! Ты этого так и не понял! Сегодня же поговорю с Вожаком. Пусть он решает твою судьбу. Но, чтобы он ни решил, не забудь утром явиться ко мне,— напомнила она.

— А Гайрам?! — всполошился Юрг.

«Хорош дружок»,— подумал туранец, но промолчал.

— Гайраму не следовало затевать это состязание,— согласилась Разара,— но он вел себя достойно и не уронил чести наставника. Я не сержусь на него. А теперь оставьте меня,— велела она негромко, но таким тоном, что даже Юрг, собравшийся сказать еще что-то, побледнел и вышел.

Вновь мать-настоятельница осталась одна. Сами того не ведая, эти двое, Юрг и Гайрам, рассеяли остатки ее сомнений.

— Держись скромно, но с достоинством,— наставлял девушку Север.— Говорить предоставь мне, но не переигрывай — не строй из себя немую. Мать-настоятельница ведь знает, что это не так.— В ответ на каждую его фразу Соня кивала. Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой.— И помни: мать-настоятельница умна. Она гораздо проницательнее, чем ты о ней думаешь.

— Я о ней вообще не думаю.

— Тем более.

В комнате матери-настоятельницы, к их удивлению, находилась Халима. Север многозначительно посмотрел на свою спутницу, мол, помни о нашем уговоре.

Халима встретила их ленивым кивком. Разара же, наоборот, приветливо улыбнулась им, что совсем не походило на нее.

— Я рада вновь видеть тебя, милая,— начала она, глядя на девушку, и, заметив легкую тень удивления на ее прекрасном лице, пояснила: — С Севером мы уже виделись. Я рада,— продолжила она,— что все недоразумения разрешены.— Она вопросительно посмотрела на Соню и, дождавшись ее утвердительного кивка, продолжила: — Кроме одного.

Соня приподняла бровь, изображая искреннее удивление. Север пока молчал: о случившемся он знал только с чужих слов. Халима слушала, не проявляя к разговору видимого интереса.

— Я говорю о Юрге,— пояснила мать-настоятельница.

— С ним что-то случилось? — невинным голоском прощебетала Соня.

Разара рассмеялась. Сухо и коротко, чем опять-таки в немалой степени удивила Севера и, вероятно, Халиму.

— У меня сегодня прекрасное настроение,— сообщила она.— К тому же мне нравится, как ты держишься. Но на будущее запомни: в этой комнате не шутят, когда говорят о деле.— На сей раз Соня ограничилась скупым кивком: ей вовсе не хотелось просто так дразнить мать-настоятельницу.— Тебе нечего бояться. Я во всем разобралась.— Она повернулась к Северу: — Юрг заслуживает наказания. Как поступить с ним, решать тебе.

— Если мне позволят сказать…— Соня посмотрела на Разару, и та кивнула.— Он уже достаточно наказан.

— Он затаил на тебя злобу,— возразила Разара,— а ведь ты отныне член Стаи.

— Наказание только разозлит его еще больше. Пусть все останется как есть,— попросила девушка.

Разара посмотрела на Севера.

— Я согласен. Его злость питается самомнением, но он еще может измениться.

— Редкое единодушие,— усмехнулась мать-настоятельница,— но ты все-таки поговори с ним. Надеюсь, ты рассказал своей воспитаннице о ваших задачах вообще и о ее роли в частности?

— Не беспокойся, Владычица! — заговорила Соня, не обращая внимания на то, что Север нахмурился.— Мы готовы выполнить любое задание, а я, клянусь Лепестком Огня, защищу его от любого врага!

Разара сдержанно улыбнулась, а лицо Халимы при упоминании Лепестка Огня свело судорогой боли, и, хотя она тут же взяла себя в руки, Соня заметила это. Что ж, если придется, то теперь она знает, как досадить своей сопернице.

— Что ж,— продолжила Разара,— должна сказать, что я почти решила вопрос о вашем первом задании, но скажу о нем только после возвращения Ханторека: кое-что предстоит еще уточнить. Не беспокойтесь, ждать не придется долго. Он вернется со дня на день. Кстати,— она посмотрела на сидевшего на плече Сони Задиру, словно впервые увидела его,— я рада, что твой питомец выжил. Его братья, к сожалению, умерли. В Похиоле случилось то же самое. Он единственный из десяти выводков остался в живых. Хочу показать тебе кое-что еще. Идем.

Мать-настоятельница прошла в смежную комнату, а трое молодых людей направились следом. Комнатка оказалась узкой и длинной, с окном в торцевой стене, напротив которой стояла конторка, а рядом небольшой круглый столик. Только теперь на нем вместо клетки с Вестницей покоилось воронье гнездо, в котором галдели семеро неоперившихся воронят.

— Один из них станет вашим Вестником,— сказала Разара.

И тут Соня вспомнила поучения Хэлдира.

— Я хочу взять его сейчас,— заявила она.

— Зачем? — удивилась мать-настоятельница.— Он у тебя просто не выживет.

— У меня выживают те, кто у других умирает,— напомнила девушка.

— Эти посвящены обычным способом и выживут все,— возразила мать-настоятельница.

Ворона-мать стояла на столике и прислушивалась к разговору людей, переводя взгляд с одного лица на другое.

— К тому же она,— Разара указала на взрослую птицу,— не позволит забрать неоперившегося птенца.

— А если я с ней договорюсь? — спросила девушка.

Разара посмотрела на нее с недоумением:

— Что ж, попробуй, упрямица.

— А вы выйдете, пока мы шепчемся,— вновь попросила девушка.

Халима фыркнула и, не проронив больше ни звука, вернулась на прежнее место. Разара, против ожидания, не стала спорить. Север покинул свою напарницу последним.

Разговор не клеился. Халима держалась подчеркнуто равнодушно. Разара, явно заинтересованная Соней, ждала ее возвращения. Обе молчали. Впрочем, это вполне устраивало Севера: ему сейчас не хотелось говорить ни с молодой настоятельницей, ни с Разарой.

Когда девушка присоединилась к остальным, в ладони у нее сидел бледно-желтый вороненок и старательно тянул вверх головенку.

— Ну что ж,— заговорила Владычица, прерывая затянувшееся молчание,— завтра я поведаю вам о грядущих переменах в жизни Логова. И помните,— она обратилась к Соне с Севером,— основные заботы лягут на вас.

В черных глазах Халимы вспыхнуло пламя.

«Хвала Волчице,— усмехнулась она,— заботы будут и у меня. И ты, Рыжая Соня, непременно о них узнаешь… Когда придет время. Я позабочусь и о Севере… и о тебе!».

Конец второй книги