Обмен

Автомобиль ДПС с включенными проблесковыми маячками был заметен издалека. От брызнувшего в кровь адреналина ладони мужчины, который сидел за рулем неприметной серой иномарки, мгновенно вспотели. Он по очереди вытер их о джинсы, сделал пару глубоких вдохов, выравнивая сбившееся дыхание и расслабил ногу на педали газа. Могут ведь и не остановить. Хотя, если не остановят, то будет совсем скучно. Подъезжая к посту, он даже немного сбавил скорость, чтобы не пропустить взмах жезла.

Словно подслушав эти мысли, полицейский указал на него полосатой палочкой и лениво махнул ей в сторону обочины. На миг водителю захотелось втопить педаль газа в пол, устроить преследование, погоню. Ох, как кипел бы в крови адреналин. Но это одноразовое удовольствие, номера ничем не прикрыты, машину и ее хозяина легко вычислить. Нет, это не его стиль.

Слегка замешкавшись, он все же сбавил скорость и аккуратно пристроился на обочине перед патрульным автомобилем. Пока полицейский шагал к его машине, мужчина не спеша достал из внутреннего кармана куртки бумажник, вытащил оттуда права, нашел в бардачке ПТС. Посмотрел на пассажира, который полулежал в откинутом кресле справа, укрытый пледом. Его лицо было скрыто низко опущенной кепкой. Водитель хмыкнул и слегка приспустил плед, чтоб было видно застегнутый ремень безопасности. А потом вышел навстречу полицейскому.

— Добрый вечер, лейтенант Макс-мв, — не особо внятно козырнул постовой, — документы предъявите, пожалуйста.

— Вечер добрый, — дружелюбно отозвался мужчина и передал права и ПТС, — я что-то нарушил?

— Обычная проверка, — качнул головой полицейский, изучая карточки, — страховка имеется?

— Да, минуту, — примерно столько и понадобилось, чтобы найти в телефоне pdf, — вот.

Лейтенант мельком глянул на розоватую картинку и кивнул, посмотрел, прищурившись, в лобовое стекло.

— Пассажир пристегнут?

— Конечно.

— Жив? — полицейский явно был в хорошем расположении духа.

— Трудно сказать, — усмехнулся водитель, — он после ночной сегодня, час назад вырубился, с тех пор признаков жизни не подает.

— Ясно, — хмыкнул лейтенант, — багажник откройте, если не трудно.

— А это зачем? — мужчина немного удивился, но все же пошел к задней части машины.

— Инструкция, — буднично отозвался постовой. — Вот если бы вы позади нашей машины встали, я б и смотреть не стал, а впереди у нас камера. Раз уж вы под запись попали — положено осмотреть. Мало ли, будут потом записи проверять — будет мне а-та-та от начальства.

— Инструкция — это святое, — понимающе покивал водитель и открыл багажник.

Внутри было пусто, если не считать небольшого кейса с инструментами и всякой мелочевкой, металлической канистры с бензином да огнетушителя. Все вещи были аккуратно зафиксированы крепежными жгутами.

— Все в порядке, счастливой дороги, — еще раз отдал честь лейтенант, вернул документы и зашагал назад.

— Спасибо, — вежливо отозвался водитель, сел в машину и несколько секунд сидел, глядя в одну точку.

Потом не торопясь пристегнулся, завел двигатель и аккуратно выехал на дорогу. Только отъехав несколько сотен метров от поста, он позволил себе шумно вздохнуть, побарабанить по рулю руками и удовлетворенно хохотнуть.

— Отлично. Просто замечательно! — адреналин и дофамин смешивались в его крови в бодрящий коктейль. — Видел этого идиота, а? Ведь под самым носом!

На панибратский тычок локтем пассажир никак не отреагировал. Что и не удивительно.

Он уже почти час был мертв.

Таких, как он, называют серийными убийцами. Только он считал себя умнее большинства из них. Ничего общего в облике его жертв, в способе убийства, в районе, где он убивал или местах, где находили тела. Иногда он даже забирал у жертвы что-нибудь ценное, чтоб это выглядело как ограбление. Никакой связи убитых с ним самим, боже упаси. Только случайные люди в случайных, но заранее проверенных местах, подальше от зевак и вездесущих камер. Насколько он мог знать, полиция до сих пор не связала все совершенные им убийства в единую цепочку. Нет серии — нет серийного убийцы. Обычные разрозненные висяки.

Общее было лишь одно — удовольствие от осознания собственного могущества и безнаказанности. Ощущение превосходства кружило голову и позволяло смотреть на всех свысока. Неприметный обыватель, человек, которых в толпе обычно двенадцать на дюжину, только он один втайне посматривал на окружающих, как волк на жующее траву стадо. Волк. У всех известных серийных убийц были звучные прозвища: «Леший», «Репетитор», «Шахматист» и прочие. Прозвище «Волк» казалось ему немного пафосным, но все же нравилось. Волк среди овец.

Кто из вас умрет сегодня, овечки? Когда, где, как? Мне решать.

Сейчас Волк ехал к местечку километрах в сорока от города, где можно было незаметно выбросить труп очередной жертвы. Убийца приметил это место давно. Старая грунтовка пересекалась там с междугородней дорогой и в месте пересечения ныряла под насыпь в короткий тоннель. Убийца даже спускался в него пару раз. Ржавая полоса металла окаймляла въезды, полукруглый свод был обшит листами гофрированного металла, вдоль стен тянулись бетонные бордюры, под ногами похрустывал плотно утрамбованный гравий. Дорога явно использовалась очень редко: сквозь камни там и сям лезли сорняки, а в самой середине тоннеля, под дорогой, даже пробился настойчивый тополек.

Отличное место для того, чтобы оставить труп. Пока кто-то его найдет, пока опознает, пока начнут изучать обстоятельства исчезновения… Шансов, что хоть какая-то нить приведет к нему, практически нет. От этого очередное убийство начинало казаться скучноватым и пресным. Но патруль ДПС добавил перчинки в это приключение, теперь кровь кипела и не давала спокойно сидеть на месте. Волк насвистывал и похлопывал руками по рулю в такт своей любимой Getting Away with Murder. Большую часть слов он не понимал, но эту фразу разобрал хорошо и она ему нравилась, поэтому на припеве он переставал свистеть и подпевал.

Когда серая иномарка свернула на небольшой укатанный пятачок земли на обочине, солнце уже скрылось за горизонтом и вокруг сгущались осенние сумерки. Волк вышел и глубоко вдохнул сырой прохладный воздух. Подошел к краю насыпи и еще раз осмотрелся. Пара метров от пассажирского сидения до откоса, никакого ограждения, как на противоположной стороне. В этом месте ржавая металлическая полоса, которая бежала по краю арки, поднималась почти к самой обочине. От силы метр гравия и пустота. Исключительно удобное место, главное — выждать, пока на дороге не будет машин.

Их и сейчас почти не было, в сгущающемся сумраке к нему по встречной полосе быстро приближался всего один внедорожник. Вечер буднего дня не самое популярное время для поездок за город. Он открыл пассажирскую дверь, отбросил плед и кепку на заднее сидение и отстегнул ремень безопасности. Мужчина был крупный, но на мощный рывок и пару шагов к откосу сил должно было хватить. Большего не потребуется.

Внедорожник пролетел мимо, и водитель перевел пассажирское сидение в вертикальное положение, поглядывая на дорогу в окна. Тело убитого начало заваливаться на бок, пришлось его подправить. Красные габаритные огни быстро уменьшались, пока не стали почти неразличимы. Где-то у на холме, в той стороне, откуда он приехал, показался свет фар, но далеко, достаточно далеко. В сгустившемся сумраке на таком расстоянии никто ничего не разберет. К тому же совсем без риска было все же скучновато.

Убийца присел, завалил убитого на себя, ухватил под мышки и с силой распрямил ноги, выволакивая труп наружу. Это оказалось тяжелее, чем он думал, но некоторый опыт обращения с безвольными телами у него уже был. Два быстрых шага к краю насыпи, разворот корпуса и мощный толчок — труп рухнул на усыпанный щебнем склон над самой аркой. Ноги Волка скользнули по грязи, и он едва не упал на колени, пришлось упереться ладонями во влажную землю.

Больше всего он опасался, что тяжелый мертвец застрянет на краю насыпи и придется спихивать его вниз. Фары приближались, делать это сейчас было бы совсем не с руки, а выжидать, пока машина проедет, даже в таких сумерках было рискованно. Но все прошло как нельзя лучше, при падении ноги трупа слегка подбросило, он повернулся боком и исчез за ржавым металлическим краем арки. Снизу послышался глухой удар.

Волк облегченно перевел дух, отряхивая ладони. Рывок получился очень натужным, его немного беспокоило то, что он мог растянуть спину. Но это мелочи. Пока он аккуратно доставал влажную салфетку из пачки и вытирал руки, далекие фары приблизились и пролетели мимо. Иномарка тарахтела на холостом ходу, габариты были видны, но аварийных огней он не включал. Вряд ли вышедший отлить водитель надолго задержится в чьей-то памяти. Дело сделано.

Скомканные грязные салфетки полетели в дверцу, нужно будет выкинуть их в окно по дороге назад. Перчатки Волк не любил, в них сильно потели руки. А в способность полиции снять отпечатки с одежды убитого и по ним найти убийцу просто не верил, хоть и был максимально осторожен.

Кепка с заднего сидения тоже отправилась под откос. Волк выпрямился, покрутил корпусом, убеждаясь, что спина в порядке. Еще раз глубоко вдохнул стылый осенний воздух, в котором запахи мокрой земли и травы сейчас смешивались с еле заметной отдушкой влажных салфеток.

Ему чего-то не хватало. Даже забавный инцидент с патрулем не удовлетворил. Ощущение безграничной власти над убитым человеком слишком быстро и скучно закончилось. Осмотревшись, он вдруг решил, что лежащее перед въездом в тоннель тело слишком легко заметить. Если кто-то и правда решит отлить и для этого немного спустится вниз по насыпи, уже есть риск. Лесок неподалеку намекал на возможность появления там грибников, шашлычников и просто любителей сделать красивую осеннюю фотографию. Сам укатанный земляной пятачок, где он остановился, выглядел нередким местом для остановок. Бычки на земле и смятые пластиковые стаканчики в пожухлой траве неподалеку подтверждали это.

Решившись, он направился к не очень заметной, но все же тропе, которая начиналась немного в стороне от арки, там где щебень насыпи переходил в поросший высокой травой склон. Уже почти стемнело, позади прошумела очередная машина, но это было уже не важно. Стеснительный водитель спускается, чтобы сделать свои дела в ближайших кустах, обычное дело. Они забудут про него еще до того, как потеряют из виду.

Тело лежало посреди грунтовки почти неразличимым в сумерках темным пятном, кепка повисла на жестких стеблях травы в нескольких шагах от него, на обочине. Картина кричала о произошедшей трагедии, привлекала внимание. С этим явно нужно было что-то делать. Тащить труп по гравию оказалось непросто, но азарт помогал. По дороге наверху пролетали автомобили. Их водители даже не подозревали, что происходит в нескольких метрах под ними.

Жуйте свою травку, овечки. Волк занят, ему не до вас.

Пока.

Мертвеца он усадил возле бетонного парапета в середине тоннеля, в паре шагов от тополиного стебелька. Сходил за кепкой, надел ее на голову убитого, пониже натянув на глаза. Отошел на пару шагов, оценивающе посмотрел на то, что получилось. Странное место для решившего прикорнуть бомжа, но выглядело уже не так тревожно, как тело посреди дороги. Да и не так заметно, внутрь тоннеля нужно еще заглянуть. Вряд ли кто-то будет искать тут грибы.

Волк на несколько минут замер в странном оцепенении, завороженный этой картиной. Снаружи сгустились сумерки, а здесь, под ребристыми металлическими сводами, и вовсе наступила ночь. Чернеющий в полумраке мертвец придавал заброшенному месту до странности завершенный вид, словно был последним штрихом на мрачной картине, последним фрагментом пазла. Полноправной частью этого места или кусочком самой ночи.

С почти ощутимым усилием сбросив оцепенение, Волк провел рукой по глазам и встряхнулся. Ему вдруг стало не по себе, словно он были тут не один. Засунув руки в карманы куртки он торопливо зашагал к выходу. Подошвы ботинок противно похрустывали по гравию.

Еле слышный шорох позади догнал его и пригвоздил к месту. Это могло быть что угодно. Осенний лист под ветром, полевая мышь, капля воды со свода. Но по спине все равно пробежал холодок.

Он мертв. Он же мертв? Не может быть…

Мысль о том, что жертва могла выжить, заставила внутренности свернуться в тугой холодный комок. А если бы он уехал? Волк торопливо зашагал назад в темноту, коря себя за неосторожность. Вот так и попадались остальные серийники: расслаблялись, теряли осторожность, упускали что-то из виду. Позволяли жертве выжить. Но с другой стороны, как это возможно? Столько времени прошло. Может, удар о землю сработал как реанимация? Но это звучало совсем бредово.

Присев возле трупа, он потянулся к шее проверить пульс и замер. А потом с облегчением рассмеялся. Кепка, чертова кепка просто соскользнула с головы. Еще раз фыркнув, Волк вернул ее на место. Потом все же проверил пульс и покачал головой. Мертв, конечно же, мертвее некуда. Теперь он корил себя за напрасную панику. Накрутил себя на ровном месте, еще немного — и начал бы душить мертвеца. Эта мысль заставила его рассмеяться на пути к выходу.

Но шорох позади оборвал смех. Торопливо вернувшись к трупу, он в недоумении посмотрел на лежащую рядом с мертвецом бейсболку. Сквозняк? Но здесь не чувствовалось ни малейшего ветерка. Может, какие-то газы внутри тела? Чертовщина.

Опять вернув кепку на место, он отступил на шаг и стал наблюдать. Над головой прошумел очередной автомобиль, в недалеком лесочке раскричалась какая-то пичуга. Даже привыкшие к темноте глаза с трудом различали очертания тела. Но когда безвольно лежащая рука резко дернулась, Волк это заметил и едва не вскрикнул от неожиданности. Бейсболка опять свалилась, негромко стукнув козырьком по камешкам. Труп дернулся и съехал спиной по бетонному парапету, завалившись на бок.

Волк, мотая головой, отступил назад. Ладони вспотели, но вытереть их о джинсы теперь не приходило в голову, мысли метались как сумасшедшие. Газы в трупе? Ерунда, слишком мало времени. Грызуны, спазмы, он перебирал в уме хотя бы отдаленно разумные объяснения, но ни одно не казалось подходящим.

Тело в очередной раз дрогнуло и заскребло рукой по камням. Внезапно сорвавшись с места, Волк навалился на труп, нащупал шею и начал неистово давить, сминая трахею. Потому что иных объяснений не было, не могло быть. Он просто проморгал признаки жизни, не добил мерзавца.

Тогда почему он не дышит?

Просто не закончил дело. Это было единственным объяснением происходящему, а значит, надо было довершить начатое. Всего-то продержать его так несколько минут, пять, десять, сколько понадобится. Пока он не перестанет двигаться.

Но жертва и не думала переставать. Она резко дернулась всем телом, от чего вспотевшие ладони чуть не соскользнули. Нога мертвеца дрогнула, потом несколько раз согнулась и разогнулась, выворачивая камни. В неуклюжем взмахе вскинулась рука и залепила душителю пощечину. Тот из последних сил стискивал пальцы, всхлипывая и шепча себе под нос:

— Умирай, умирай, умирай, УМИРАЙ!

Крик заметался под полукруглым сводом из гофрированного железа, смешиваясь с царапающим шумом гравия, который жертва теперь загребала руками и ногами. Тело дрожало и хаотично дергалось, безжалостно билось лицом о поверхность дороги, срывало ногти о камни.

И не дышало. Очень трудно было ошибиться в этом, ведь убийца крепко сжимал дыхательное горло. Дальше обманывать себя не было смысла, в его руках бился труп, который не пытался втянуть в себя ни капли воздуха. Оттолкнув конвульсивно бьющееся тело, Волк отполз на несколько шагов, расширенными от страха глазами следя за ним. Мертвец продолжал дергаться, в темноте тоннеля напоминая огромное больное насекомое. Над головой опять пролетел автомобиль, и убийца вдруг ощутил невыносимое желание быть сейчас в нем, ехать куда-то в обычном салоне с обычными людьми. Овечки…

Где угодно, только не тут, рядом с чем-то неправильным, невозможным, что билось в темной глотке старого тоннеля. Ни о каком ощущении могущества и безнаказанности речи больше не шло, он больше не был всесильным хищником, брезгливо смотрящим свысока на стадо. Он…

Он развернулся и, поскуливая, на карачках пополз к выходу. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, ботинки скользили по камням, встать удалось только шагах в десяти от выхода. Спеша и поскальзываясь, он все же обернулся еще раз, и это было ошибкой. На фоне противоположного выхода даже в темноте было хорошо видно, как вставал мертвец. Поднимался, неловко подсовывая под себя конечности, заваливался и снова вставал. От этого зрелища страх скрутил мужчину с такой силой, что подогнулись ноги. Происходящее не укладывалось ни в какие разумные рамки, это было попросту невозможно, он буквально чувствовал, как что-то надламывается в его рассудке.

Труп тем временем встал на колени, неуклюже повел в воздухе рукой. Потом издал булькающий хрип, будто все же решил сделать вдох. И вдруг рухнул лицом вниз на гравий.

Несколько долгих минут тишину нарушали только частые всхлипы и полубредовый шепот убийцы. Постепенно всхлипы затихли, переходя в глубокие дрожащие вдохи и выдохи, стали реже. В ослабевшие колени вернулись силы. Волк, пошатываясь, поднялся и неуверенно шагнул к выходу. Нужно просто уехать отсюда, просто уехать. Оказаться в привычном салоне своей машины, доехать до города, увидеть людей. Обычных живых людей. Там он сможет себя убедить, что все померещилось. Что это был нервный срыв или обморок, или, может быть, внезапный сон, галлюцинация. Надо записаться на МРТ, проверить мозг, это может быть опухоль…

Сбивчивый поток мыслей прервался, когда Волк понял, что никуда не идет. Просто стоит на месте, разглядывая свою ладонь. Которую не собирался поднимать. Которая была ему совершенно неинтересна. Он попытался опустить руку и пойти к выходу, но вместо этого неуверенно обернулся. Покачиваясь, развернулся и пошел назад. Что-то в его рассудке непоправимо рвалось и ломалось, пока он шел назад в темноту к неподвижному мертвому телу жертвы. Потому что эти шаги делал кто-то другой. Кто-то другой, шагая все увереннее, подошел к трупу, ткнул его носком кроссовка, оглянулся. Посмотрел на свои руки, на гофрированный металлический потолок. Потом сделал глубокий вдох, будто вспомнив, что надо дышать. Затем вышел наконец-то вышел под открытое небо, затянутое осенними тучами. Кто-то другой посмотрел вверх, и на его лице осели мелкие капли стылой мороси. Кто-то другой засмеялся его ртом.

А потом в сознание Волка словно погрузились чьи-то скользкие холодные руки, которые начали шарить в его памяти, просеивать сквозь пальцы воспоминания, знания, привычки. Ощущение было чудовищным, выворачивающим, во сто крат более неправильным, чем бьющийся в темноте тоннеля мертвец. Оно окончательно разорвало последние нити рассудка, превращая грозного Волка в ополоумевшее от страха животное, которое в панике билось под скользкими холодными руками кого-то другого.

Другой еще раз глянул в сыплющее мелкой моросью небо и, улыбаясь, зашагал по сырой, еле заметной в темноте тропинке. На миг задумавшись, он открыл дверь и сел в лениво урчащую на холостом ходу машину. Уверенно взялся за руль, переключил передачу и, развернувшись на пустой ночной дороге, поехал назад в город. Ему ужасно нравилось все это, нравилось держать руль, касаться рукой приборной доски, сидений, чувствовать запахи салона, слышать гул двигателя и шорох трещин под колесами.

Он и раньше видел этих странных существ там, где существовал. Ему было любопытно, каково это, быть таким. Но существа всегда были существующими, и другой даже не думал, что можно попробовать существовать в одном из них. До сегодняшнего дня. Сегодня он впервые увидел пустое существо. Оно странным образом существовало и не существовало одновременно.

Внутри него было странно. Он не сразу понял, как надо себя вести. Но знал, что другие существа двигались, шевелились. Пустое существо плохо двигалось, плохо слушалось. Все было в новинку, все было непривычно, к тому же мешало странное другое существо. А потом он вдруг понял, что в другое существо войти так же легко, как в пустое. Внутри существующего существа было гораздо удобнее. Оно легче двигалось. Он нашел средоточие существа и погрузился в него.

И мир стал иным.

Он узнал, что существовать значит жить. Что место, где он жил, называется тоннель. Что существа — люди. Жадно поглощая информацию, осваиваясь в новом, человеческом мире, другой не сразу заметил, что прежний хозяин тела сошел с ума. А когда заметил, то не сильно огорчился. Ополоумевшее от ужаса сознание прежнего истошно выло где-то на задворках его разума, и это было даже приятно.

Хлопнув себя по лбу, другой приспустил окно и вытолкнул в щелку комок грязных влажных салфеток. Закрыл окно, улыбнулся и хлопнул себя по лбу еще раз. Это было забавно и приятно. Приятно было нажать кнопку, чтобы включить музыку, но сама музыка другому не понравилась. Он выключил ее и ехал, слушая, как где-то в глубине сознания побитой собакой скулит и воет Волк.

Это было приятно.

Увидев вдалеке огни патрульной машины, он снова залез в разум прежнего, словно в карман. Забившийся в дальний угол искалеченный разум пленника тоскливо завыл, но другому было плевать.

Когда полицейский указал жезлом на обочину, новый хозяин тела предусмотрительно припарковался позади патрульной машины.

— Вечер добрый, — он протянул подошедшему стражу порядка права и ПТС, — я что-то нарушил?

— Добрый вечер, старший сержант Антонов, — козырнул тот и бегло просмотрел документы. — Нет, обычная проверка. Страхов… а, вижу, спасибо.

Другой кивнул и убрал телефон в карман.

— Все в порядке, счастливого пути, — полицейский вернул документы и потерял к нему интерес.

— Спасибо, — другому очень нравились эти ритуалы.

Нравилось быть человеком. Он сел за руль и поехал в город.

Город, полный существ, полный людей. Другой еще раз порылся в разуме прежнего.

Город, полный людей, которых приятно убивать.