Обочина

Мужская рука возит по коврику компьютерную мышь, дважды щелкает кнопкой. Равнодушный голос:

– А по специальности вы...

Другой голос - глуховатый, волнующийся:

– Инженер-конструктор... Там все написано...

Мы видим пользователя за компьютером. Это молодой холеный менеджер в идеально белоснежной рубашке, узкий черный галстук - как проведенная тушью линия. На его лице отпечаталось вежливое равнодушие. На черной столешнице перед ним - россыпь бумаг: выглядывает диплом, уголок паспорта, поверх всего - явно резюме, распечатанное на матричном принтере.

Пустая стена за его спиной оклеена голубоватыми обоями. Обстановка предельно рациональна и холодна.

Посетитель сутулится на офисном стуле, состоящем из сплошных хромированных трубок. Он довольно молод - лет 35, но на затылке начинает пробиваться плешь, а то, как суетливо он подсовывает менеджеру бумаги, говорит о глубокой неуверенности. Его ботинки в разводах от соли, и он старательно прячет их под стул.

– С конструкторскими системами вы, конечно, не работали, - не спрашивает, а утверждает менеджер. Посетителю требуется пара секунд, чтобы понять, о чем идет речь.

– А, с компьютерными? Нет... к сожалению... мы... - он торопливо подыскивает оправдания, но менеджеру уже все ясно с этим претендентом. Последний клик мышью, как приговор.

– К сожалению, сейчас у нас нет свободных вакансий по вашей специальности. Мы оставим ваши данные в базе, и обязательно свяжемся с вами, если будут какие-то изменения...

Белая дверь закрывается за спиной посетителя. На его лице со впалыми щеками - готовность принять очередной удар, тоскливая безнадежность. Коротко стриженные волосы надо лбом торчат жалким ежиком. Он неловко натягивает на лоб вязаную шапку, застегивает куртку немаркого бурого цвета, запихивает под нее вытянувшийся от носки самовязанный шарф. Он шагает по бесконечным холодным коридорам, освещенным безжалостным светом ламп. Звучит негромкий синтезаторный мотив. Посетитель совершенно не подходит этому офису с его прямыми линиями, чистыми цветами, одинаковыми рядами белых дверей.

Идут титры.

Посетитель едет в лифте, таком же холодном и хромированном, выходит на обледеневшую улицу. Поскальзывается прямо у входа и чуть не падает. Торопливо, бестолково размахивая руками, шагает по тротуару вдоль бесконечной однообразной стены здания к автобусной остановке. Прямо на наших глазах к остановке подъезжает автобус - посетитель переходит на неспортивную вихляющую рысцу, но автобус отъезжает, не замечая опаздывающего.

Посетитель издает возглас досады. Он запыхался, дыхание вырывается у него изо рта с клубами пара. Он потерянно застывает на опустевшей остановке, втянув голову в плечи - само воплощение невезения.

Заканчиваются титры.

Посетитель спрашивает у прохожего, как пройти к метро. Тот довольно неопределенно машет рукой в сторону, посетитель кивает и сворачивает на дорогу вдоль бетонного забора.

Здесь нет тротуара - только потемневшая слякоть обочины, припорошенная тонким слоем нового снега. По обе стороны тянутся бесконечные заборы из бетонных плит, перспектива теряется в дымке. Вокруг ни души, ни одна машина не проезжает мимо, однако посетитель не сходит с грязной обочины на мостовую, и продолжает упрямо разъезжаться в снежной каше, втянув шею в воротник, упрятав руки в карманы и зябко сутулясь. Из-под ног разлетаются бурые ошметки слякоти.

Монотонное движение сопровождается невнятно звучащими голосами. Ехидный мужской подначивает: "Если ты такой умный, что ж ты все за кульманом сидишь, а?" Голос жены: "Андрюш, а может, пойти тебе на компьютеры учиться? (слово "компьютеры" она произносит отчетливо, как человек, побаивающийся сложной техники) Семен Федорычу вон пятьдесят шесть, а он на курсы записался, здесь прямо, в соседнем доме у нас ходит..." Повторяется фраза менеджера: "К сожалению, сейчас у нас нет свободных вакансий по вашей специальности. Мы оставим ваши данные в базе, и обязательно свяжемся с вами, если будут какие-то изменения..." Пьяный мужчина юродливо выкрикивает: "Горбатишься всю жизнь, а потом спихнут просто на обочину, и все! С-сволочи..." Голос самого Андрея неуверенно произносит "Какая разница... Устроюсь куда-нибудь, чтоб недалеко ездить..."

Движение прекращается. Андрей стоит возле железных ворот, некогда выкрашенных светло-зеленым и простоявших под дождем и снегом не один год. Он поднимает взгляд, но бесконечная улица меж заборов уходит, кажется, в бесконечность. Он оборачивается на пройденный путь, но там улица выглядит точно так же.

Андрей подходит к воротам, заглядывает в щель. Перед ним будто вымершая дорога, покрытая нетронутым снегом, заснеженные остовы грузовиков с выбитыми стеклами, приземистые производственные здания вдали. Изнутри у ворот будка охранника, но она тоже заброшена, и сквозь оконный проем внутрь намело снега.

Андрей с усилием тянет створку ворот на себя. Та слегка подается, потом упирается в железный прут запора, но при этом нечто темное падает сверху под ноги Андрею. Тот наклоняется, поднимает с земли маленький предмет, счищает с него грязный снег.

Это темная фигурка, пластмассовое или керамическое нэцке - грошовый сувенир, изображающий жабу с толстощекой головой человека. Андрей вертит игрушку в пальцах, демонстрируя высунутый широкий язык, третий глаз с вертикальным зрачком на затылке человечка, а на заду у жабы - ехидный поросячий хвост.

Андрей неопределенно хмыкает, бросает последний взгляд за забор, затем растерянно смотрит то в одну сторону дороги, то в другую, словно и сам уже не уверен, куда идти. Впереди вроде бы намечаются здания, и, на ходу засовывая фигурку в карман, Андрей торопливо устремляется туда.

Он оказывается возле маленького грязного магазинчика с вывеской "Модная одежда". Часть букв оббилась, и здание выглядит исключительно заброшенным. За грязными витринами - несколько манекенов в мешковатой одежде, за ними угадываются ряды полупустых вешалок, одинокая касса...

На лице одного из манекенов Андрей невольно останавливает взгляд. Это девушка с резкими чертами лица, с нарисованной агрессивной стрижкой и макияжем в стиле вамп: очень черные ресницы, кроваво-красные губы. В сочетании с белой пластмассой кожи лицо выглядит неожиданно живым, как будто он смотрит не на манекен, а на настоящую девушку. Это подчеркивает и естественная поза манекена, и то, как небрежно наброшена на одно плечо джинсовая куртка.

Андрей с усилием отворачивается, отмечает бестолково рассыпанные в витрине разномастные туфли. Брошенный магазинчик притулился у бетонной стены, и конца дороге по-прежнему не видно. Ощущение одиночества только усилилось, Андрей чувствует себя все более неуютно.

Пройдя вдоль магазинчика, он заглядывает за угол и натыкается на ржавую вывеску "Чарли Понг" над лесенкой в подвал. Там приоткрыта дверь с висящей на одном гвозде ручкой, у порога разлилась грязная лужа. Возникает неровный ритм ударника на грани слуха.

Андрей бросает еще один неуверенный взгляд вдоль улицы. Надо бы продолжать путь, но холодно, сыро, он устал, а подвальчик обещает тепло и возможность отдохнуть. Он осторожно спускается по неровным ступенькам и толкает дверь.

Помещение тонет в темноте, поэтому вначале слышится звук. Играет странный, какофоничный джаз: рояль, саксофон и ударник ведут свои импровизации, словно не замечая друг друга. К этой музыке примешивается сухое неритмичное щелканье. Бар освещен пятнами мутного зеленоватого света, углы погружены во тьму, и только над стойкой бара свет красный, как в фотолаборатории.

Первое, что бросается Андрею в глаза, массивный стол на тяжелых ногах-тумбах, придвинутый к стене налево от входа. Стол теннисный, сетка натянута небрежно и провисает посередине. Возле стола пыхтят два удивительно похожих толстяка в свитерах крупной вязки. Играют они молча и будто бы стремятся не переиграть соперника, а как можно дольше удержать шарик на столе.

Кроме него и играющих толстяков, посетителей в баре нет. Андрей обводит взглядом длинное помещение с круглыми столиками, на которых кое-где видны тарелки с объедками, неубранные стаканы и пепельницы, полные окурков. Ножки столов и стульев тускло отсвечивают металлом.

Наконец, взгляд добирается до стойки, залитой неприятным красным светом. Бутылки на полках кажутся заполненными дегтем, а узкое зеркало так грязно, что почти ничего не отражает. Ветка "китайских фонариков" свешивается с зеркала фантастической сороконожкой.

Бармен вскрыл боковую панель кассового аппарата и увлеченно ковыряется там отверткой. Вошедшего посетителя он будто бы не замечает, отчего вся сцена приобретает оттенок бреда.

Андрей шагает к стойке. Музыка мгновенно смолкает, и в наступившей тишине щелканье целлулоидного шарика об деревянную столешницу становится особенно звонким.

– Будьте любезны...

Бармен поворачивает к нему круглое щекастое лицо, имеющее смутное сходство с лицом жабочеловека. На лице написано явное недовольство.

– Ну? - произносит он тоном человека, которого какой-то болтун отрывает от важного дела.

– Ч-чаю, пожалуйста... горячего, - с запинкой говорит Андрей.

– Нету, - равнодушно бросает бармен и снова утыкается в нутро кассы. Жестяной скрежет, и на стойку вываливается какая-то деталь.

Андрея задевает подобная грубость. Конечно, он внутренне ждет неприятностей на каждом шагу, но это уже чересчур. Нарастающее раздражение прорывается в голосе, и он говорит резко:

– Тогда пива.

Бармен неохотно распрямляется, швыряет отвертку куда-то под стойку - раздается железный лязг. На бармене светлая рубаха, вся в пятнах разной интенсивности, галстук-бабочка перекосился на сторону, одна из пуговиц оторвана с мясом - торчат обрывки ниток. Он молча ставит на стойку высокий стакан, на котором в свете красной лампы становятся видны пятна от грязных пальцев. Не спрашивая о сорте, бармен срывает крышу с бутылки об край стойки и выливает все ее содержимое в стакан. Пена ползет на стойку с тихим шипением.

– Тридцать пять рублей, - бросает он.

Андрей секундно колеблется: пиво дороговато, да и бармен ведет себя хамски. Но взгляд бармена столь вызывающ, что он привычно тушуется, суетливо лезет в карман, не сразу вытаскивает застрявший кошелек, роется в нем, роняет мелочь на стойку...

Бармен сует деньги в ящик кассы и, выудив отвертку, проверяет большим пальцем ее остроту. Андрей со стаканом идет к столикам.

Толстяки перекидываются шариком, не сходя с места, как будто он подвешен между ракетками на нитке. За одним из столиков обнаруживается не замеченный раньше посетитель. Он, видимо, пьян и дремлет, развалившись на стуле, запрокинув голову. Андрей видит надвинутую на лицо шляпу, торчащий из-под нее длинный подбородок, голую шею с выступающим кадыком. В тот момент, когда он смотрит пьянице в лицо, прямо из-под шляпы, жужжа, вылетает крупная муха. Это отвратительно, Андрея передергивает, он чуть не расплескивает пиво.

Андрей оборачивается и видит, как бармен слизывает лужу со стойки длинным языком. Потом невозмутимо возвращается к раскурочиванию кассы. Абсурдность его действий выглядит совершенно естественной.

Ноги спящего торчат поперек прохода, и Андрей осторожно обходит его. Выбирает относительно чистый столик, садится лицом к стойке. И толстяки, и пьяница оказываются сбоку. Андрей делает глоток, задумывается, отхлебывает еще.

Звуки отдаляются, делаются глуше и глубже. Андрей согревается, полурасстегивает куртку, разматывает шарф.

В соседний стул попадает отскочивший от стола шарик. Андрей ловит его после нескольких неловких попыток, пока тот подпрыгивает на столе, на полу. Поворачивается бросить обратно играющим, но те уже щелкают по другому мячику, и Андрей, после некоторых колебаний, оставляет прилетевший у себя на столе.

Он отхлебывает еще пива, ему уже почти уютно. Взгляд размывается, окружающее подергивается пеленой.

Внезапно в столешницу упираются расставленные костистые пальцы. Андрей вздрагивает, поднимает глаза. Над ним нависает давешний пьяница: длинное узкое лицо, тонкие губы кривятся в болезненной гримасе, черная шляпа сдвинута на затылок. Он весь одет в черное, пальто расстегнуто, на шее тонкое кашне, рукава кажутся коротковатыми.

Мутно глядя в пространство над головой Андрея, он будто продолжает прерванный разговор:

– Работу не нашел, а впрочем, какая нужда, - бормочет он, и в голосе чудится нотка сумасшествия, - Жена... ведь главное, чтоб все, как у людей... Они приходят на все готовенькое, а весь твой опыт, оказывается, никому не нужен... Тебя спихнули, старик, просто на обочину, понимаешь?

Последняя фраза звучит неожиданно внятно, пересекаясь с недавними андреевскими мыслями. Черный человек с размаху опускается на стул напротив Андрея, нетрезво чокается с его стаканом так, что едва не смахивает его со стола - Андрей еле успевает подхватить. Наклоняется к собеседнику и доверительно сообщает:

– Все серь.

Андрей отшатывается в легкой панике. Он не знает, как вести себя с этим пьяным и, вероятно, ненормальным человеком. То, о чем бормочет Черный человек, созвучно его собственным мыслям, но сама его личность пугающа. Впрочем, с сумасшедшими нужно просто соглашаться.

– Кому оно нужно - высшее образование, если потом столько лет торчать, как приклеенный, за одним столом... - пьяница говорит будто сам с собой, голос набирает силу, Андрею здорово не по себе. - Никому она не нужна, эта работа... По телевизору одно и то же, одно и то же каждый день...

Его взгляд упирается в лицо Андрея, и оказывается, что в баре уже некоторое время царит полная тишина, нарушаемая только голосом Черного человека.

– Согласен? - спрашивает он с неожиданным спокойствием.

– Что, извините? - растерянно переспрашивает Андрей.

Черный человек перегибается через стол и внятно сообщает.

– Все в этой жизни только серь.

Его лицо застывает маской одержимости, глаза в неярком свете кажутся черными провалами.

– Согласен? - с нажимом повторяет он, вцепляясь костлявыми пальцами Андрею в плечо и щерясь кривыми зубами. Тот робко и безуспешно пытается высвободиться.

– Д-да, конечно, - в ужасе бормочет он.

Черный человек откидывается на стуле так, что две ножки повисают в воздухе. На его лице написано не столько удовлетворение, сколько легкое удивление.

– Согла-асен? - протягивает он.

Андрей порывается вскочить, но длинная нога Черного человека перегораживает проход, а пальцы все еще впиваются в рукав его куртки. Пока он дергается, Черный человек нарочито медленно берет со стола шарик и с хрустом давит его в пальцах. Смятый кусочек целлулоида плюхается в стакан Андрея с недопитым пивом, на мгновение приковывая к себе взгляд.

Это последняя капля абсурда, которая заставляет Андрея вскочить и броситься к выходу. Однако на повороте он машинально опирается рукой о соседний стол и впопыхах попадает рукой прямо в тарелку с остатками какого-то соуса. С невнятным восклицанием он подносит к глазам руку, всю в липкой жиже. Склонившись над кассовым аппаратом, бармен искоса наблюдает за происходящим, на толстом лице блуждает глумливая ухмылка.

Бросив затравленный взгляд в сторону выхода и покосившись на Черного человека, самодовольно развалившегося на стуле перед стаканом с раздавленным шариком, Андрей устремляется к двери в углу, на которой жирным маркером криво выведено "WC".

У стены с побитой кафельной плиткой ряд раковин средневокзального вида: один кран с каждой из них снят, на эмалированном бортике лежит высохший обмылок - один на всех. Зеркало тоже одно, его хватает на одну целую раковину и краешками - на две соседние. Поверхность мутна и основательно забрызгана, смотреться в него - все равно, что в металлический чайник.

Андрей тщательно, несколько раз намыливая, моет руки. Проводит мокрыми ладонями по лицу и мнет его, как будто пытается вылепить новое. Растерянный взгляд утыкается в зеркало, Андрей рассматривает себя поверх мокрых пальцев.

Черно-белый флэшбэк. Снова Андрей смотрит на себя в зеркало, но теперь оно, маленькое и чистое, находится в крохотном санузле квартиры. Андрей в белой майке кладет одноразовый бритвенный станок на стеклянную полочку, к стаканчику с двумя зубными щетками, нескольким тюбикам и флакончикам. Опрокидывает над ладонью пузырек одеколона, похлопывает себя по щекам и подбородку. Выражение на его лице отсутствует.

В дверях появляется жена Андрея, Лена, с наглаженной белой рубашкой в руках. Это пухленькая женщина со светлыми, нерасчесанными с утра волосами, падающими на плечи, в бесформенном уютном халатике. Она волнуется, суетливо заглядывает в глаза:

– Андрюш, я тебе рубашку достала, белую. Погладила. Там у костюма рукав залоснился; ты, когда к начальнику пойдешь, ты правой рукой не поворачивайся...

Андрей бурчит неопределенно-утвердительно; вытирает руки о висящее на крючке полотенце, не снимая его.

– Ты не узнавал, платить-то сколько будут там? - жалобно спрашивает жена. Андрей пожимает плечами, выходит, слегка отодвигая Лену плечом с дороги. Та на секунду застывает, тревожно глядя в пространство ванной, вздыхает и, прижимая к груди отглаженную рубашку, спешит следом. Напротив двери в крохотном коридоре большое зеркало, на секунду оно отражает смутные тени Андрея и Лены.

– Ты хоть поешь чего-нибудь, на целый день ведь уходишь!

Поверхность зеркала темна и неподвижна.

Раздается неестественно громкий щелчок, и Андрей, едва не подпрыгнув, оборачивается от зеркала. Из кабинки выходит худая коротко стриженная брюнетка в блестящем мини-платье и ярко-рыжих чулках, на одном из которых расползлась нелепая дыра. У нее бледная кожа, она сильно накрашена, и Андрей застывает столбом, увидев, что ее лицо - это лицо манекена из магазинчика.

Девушка непринужденно подходит к соседней раковине, моет руки, мельком оглядывает себя в краешек зеркала. Когда она идет к двери, Андрей, как загипнотизированный, поворачивается следом. Девушка медлит перед закрытой дверью, полуоборачивается и бросает на него взгляд из-под ресниц.

– Вспомни цвет, придурок, - зло бросает она и стремительно выходит, хлопнув дверью.

Андрей ошарашенно провожает ее взглядом. Грязное зеркало послушно отражает его непонимающую физиономию.

Толстяков в баре нет, но на стене за теннисным столом застыли их тени с занесенными ракетками. Бармен ковыряет отверткой в зубах. Черный человек сидит верхом на теннисном столе, закинув ногу за ногу и покачивая неожиданно блестящим длинноносым ботинком. Рядом с ним на бортике - стакан с плавающим в жидкости сплюснутым шариком. Когда в зале появляется Андрей, оба - бармен и Черный человек - застывают и с любопытством впериваются в него.

Чувствуя себя неловко под этими взглядами, Андрей торопится к выходу.

Двери нет.

Андрей растерянно осматривает стену - гладкую, крашеную, совершенно обычную. Он в замешательстве оглядывается, может быть, он просто забыл, где выход. Но дверей не видно - нигде.

– Извините, - неловко спрашивает он у бармена, - Где у вас выход?

Бармен тонко хихикает и бросает взгляд Черному человеку. Андрей поворачивается к нему же и видит издевательскую усмешку.

– А выхода нет.

Андрей пугается по-настоящему. Что бы не представилось ему: маньяки, монстры - действительность кажется страшнее любого вымысла.

– Выпустите меня...

Черный человек изгибает брови в веселом удивлении.

– С какой стати? - он неторопливо отхлебывает из стакана, - Тебя кто тянул - нет. Звал, просил - нет. Так чего ты хочешь?

– Домой, - глупо говорит Андрей.

Черный человек с удовольствием смеется, бармен визгливо вторит ему. Смех резко обрывается, заставляя Андрея съежиться.

– Выпустите меня! - кричит он, срываясь на фальцет и вдруг шипит, как от ожога, и хватается за бедро. Выхватывает из кармана раскаленную фигурку жабочеловека, отбрасывает в сторону, та улетает под столы. Андрей в ужасе отшатывается, оступается и рушится с грохотом.

Черно-белый флэшбэк. Андрей и Лена под руку идут по летней улице, на лицах обоих написана сосредоточенная скука, они молчат. Мимо проходит такая же молодая пара, девушка с букетом, в который то и дело зарывается носом, парень оживленно рассказывает:

– А я ему говорю, это же стильно! Это креатив! Я говорю, ну давайте я тогда ваш портрет напишу на столешнице! Клиент входит, у него челюсть падает, и делай с ним, что хошь...

Девушка фыркает:

– А он чего?

– Сказал, убери и нечего меня позорить, - машет рукой парень. - Пенек дуболобый!

Пара удаляется, хохоча.

Андрей и Лена невольно провожают ее глазами. Оба испытывают некоторую неловкость и легкую зависть: Лена - потому что и не припомнит, когда Андрей дарил ей просто так цветы; Андрей - потому что этот разговор из какой-то другой странной жизни, которая ему непонятна и притягательна. Между ними пробегает мгновенная тучка и, пытаясь разрядить обстановку они начинают говорить одновременно:

Андрей: - Я пойду пивка куплю?

Лена: - Сегодня новый сериал начинается...

Оба так же одновременно умолкают. Неловкость никуда не делась.

– А давай... - говорит Андрей, ему хочется предложить что-нибудь удивительное: пойти в театр, купить жене вечернее платье, съездить к морю на выходные, но он смотрит в простоватое лицо Лены, и весь запал его исчезает.

– Что? - рассеянно спрашивает она, все еще глядя на удаляющийся букет.

– Давай... - Андрей привычно сутулится. - Давай домой, что ли, пойдем. Тучи вон набежали...

Издалека доносится звонкий девичий смех.

В глаза бьет свет лампы. Андрей открывает глаза, он лежит на полу бара, к щеке прилип окурок. Рядом валяется фигурка жабочеловека. Андрей приподнимается, но с воплем хватается за ногу и падает обратно. Крик переходит в мучительный стон и жалобное скуление.

Над ним вырастает костлявая фигура Черного человека.

– Перелом, - с притворным сожалением констатирует он. - Закрытый, но, похоже, сложный. Ай-ай-ай, как нехорошо получилось...

Бармен угодливо хихикает.

Андрей пытается приподняться, на его лице написана решимость отчаяния.

– Трепыхаться будешь? - с легким удивлением осведомляется Черный человек. - Вся жизнь - серь, чего дергаться, а?

Андрей поднимается на одной ноге, опирается на стену, кусает губы от боли.

– Потрепыха-аешься...

Тяжелый теннисный стол обрушивается на Андрея, придавливая его к стене. Черный человек стремительно вспрыгивает сверху, перекидывает ноги через ребро стола и так, сверху вниз разглядывает Андрея, барахтающегося раздавленным жуком.

– Скажи мне, - садистски облизывается он. - Скажи мне, какого цвета боль...

Свет в глазах Андрея вспыхивает ослепительно-белым.

Черно-белый флэшбэк. Андрей за кульманом заштриховывает участок довольно сложного чертежа. Линия ложится идеально черная. За спиной Андрея - длинная комната, ряд кульманов по одну сторону прохода, выстроился в линеечку ряд столов, в зависимости от характера хозяина, то заваленных бумагами, то безлико-пустых. За голым окном с широким облупленным подоконником тянутся одинаковые крыши барачных зданий; подчеркивая неуютность обстановки, на окне одиноко стоят два цветочных горшка: в одном покосившийся кактус, в другом - сохлая герань.

Скрипнув дверью, в комнату по-хозяйски входит начальник. Андрей сразу подбирается, торопливо кладет карандаш.

– Здравствуйте, Михаил Петрович.

Начальник снисходительно кивает, одышливо усаживается за стол, заваленный справочниками, смотрит сквозь Андрея.

– Андрей... Владимирович, - с некоторым усилием вспоминает он, - что это вы опять такое на подпись подали?

Андрей нервно облизывает губы.

– Это последний вариант. Вы неделю назад...

Начальник берет карандаш и постукивает им по столу, словно подчеркивая важность каждого слова. Он не повышает голоса, напротив говорит преувеличенно равнодушно.

– Я неделю назад вам велел убрать все финтифлюшки из чертежа, вы сделали? Я вам велел заменить соединения на резьбовые, и где они?

– Михаил Петрович, - жалко встревает Андрей, - я хотел... будет эргономичная модель...

– Значит так, - начальник не слушает, - Чтобы через неделю переделали все, как положено, без этих ваших... штучек!

Считая разговор оконченным, он поворачивается на жалобно скрипнувшем стуле к остальному помещению:

– Валерий Павлович, как у нас продвигается клапан?

Андрей привычно горбится, уходит в себя. Машинально подтирает пятнышко на белоснежном ватмане, ластик разрастается, поглощая мягкой белизной все поле зрения.

Бледное лицо Черного человека маячит в полутьме бара. Он ставит на ребро опрокинутого стола фигурку жабочеловека и поворачивается к беспомощной жертве. Слышен далекий плеск льющейся из крана воды. Андрей, придавленный к стене, натужно кашляет, ворочается, упираясь в пол ладонью, и обнаруживает, что лежит в луже. Он непонимающе окидывает взглядом бар: свет ламп бликует в черной воде, ровно стоящей по всему полу. Рядом с Андреем вяло покачивается на воде пластиковая тарелка.

– Паршивый водопровод в этом районе, не находите, - безмятежно говорит Черный человек. - Так, глядишь, через час совсем зальет...

Он щелчком отправляет фигурку в поднимающуюся воду. Андрей хрипит из последних сил:

– Отпустите... меня...

Черный человек пожимает плечами:

– Зачем? Ты ничего не ждешь... Тебя ничего не ждет... Что было, что будет - одна серь...

Андрей пытается протестовать, но внезапное сомнение тенью падает на его лицо: а было ли, на самом деле, в его жизни что-то кроме повседневной сери. Черты его лица заостряются, он пытается вспомнить, и ему это не удается...

Черно-белый флэшбэк. Любительская видеосъемка свадьбы: изображение плывет, дергается. Длинный стол в помещении столовой, за ним - пьяненькие родственники, молодые приятели шумно обсуждают что-то свое. Во главе стола - Андрей и Лена.

Лена раскраснелась, прическа вместе с фатой сбилась на сторону, на лице смущение. Андрей сутулится в новом, плохо сидящем костюме с широкими плечами, ему неловко, он все время дергает себя за воротник, поправляет галстук.

Нестройный хор: "Горько! Горько!" Молодые, как марионетки, поднимаются и принимаются целоваться. Руки тянутся к бутылкам, из хрипящих колонок несется диско. Камера останавливается на толстушке, самозабвенно поглощающей гору салатов, на подростке, увлеченно играющем в тетрис, на парочке, втихаря тискающейся в уголке.

Доносится: "А за родителей?", "За родителей уже пили!", "Ну тогда... чтоб дом полной чашей!" Теща, в чьем лице простоватость видна еще сильнее, увлеченно рассказывает: "Да мы за один автобус знаешь, сколько отдали? А фотограф в загсе, а парикмахера на дом вызвать... Зато не хуже, чем у людей!"

Снимающему подносят стопку, рука высовывается из-под камеры, изображение сбивается на салатницу, съезжает в мгновенное затемнение.

Интерьер бара не желает фокусироваться в глазах Андрея: проплывает размытое лицо Черного человека, фигурка нэцке... Издалека наплывают голоса: "На обочину просто спихнули нас!", "Молодой человек, что ж вы своей девушке цветочки не купите?", "А сегодня сериал новый начинается...", "Дык оно всегда так: начальству спасибо, а тебе - шиш с маслом", "Проезд оплачиваем, вошедшие!", (голосом Андрея) "Пиво, пожалуйста..."

Где-то вдали, перекрывая голоса, зло и тоскливо кричит женщина: "Вспомни цвет, придурок!"

Флэшбэк. Разновозрастная масса школьников в одинаковой синей форме изнывает от скуки в актовом зале. Ряды красных сидений, выбитый паркет, у невысокой сцены вещает начальственного вида учительница. Секунду Андрей видит происходящее цветным, затем цвет пропадает.

Мальчишка, похожий на Андрея, скорчившись в середине ряда, читает книжку. Вокруг болтают, втихаря дерутся, Андрея пихают локтями, но он не замечает ничего, так поглощен чтением. На грани слуха доносится: "Успеваемость... позорит класс... административная контрольная работа... хорошисты... прогулы..."

Немолодая женщина в "учительском" костюме с люрексом целеустремленно проталкивается в середину ряда:

– Андрей! Чем ты занимаешься?

Андрей испуганно вскидывается, пытается спрятать книжку за спину.

– Немедленно отдай сюда! И без родителей чтобы за ней не приходил!

Учительница раздраженно вырывает книгу, Андрей провожает ее растерянным взглядом. В глазах набухают слезы. От сцены доносится: "...и не ведет никакой общественно-полезной работы!"

Флэшбэк. Андрей на студенческой дискотеке: маленький зал, один самодельный прожектор, хрипит ритм диско, тесный круг притопывающих в танце. В стороне, не обращая никакого внимания на ритм, танцует свой медленный танец парочка.

– Суперские девчонки? - перекрикивает музыку приятель Андрея - бойкий, лохматый паренек.

Андрей пожимает плечами, бросает взгляд за спину, но за танцующими девчонок не видно. В кругу неумело, но с большим энтузиазмом изображают брейк-данс.

– Нинка вообще, да? - радостно продолжает приятель. - А Катька - это просто не подходи!

– Ленка ничего, - отвечает Андрей. - Спокойная...

Приятель кривится:

– Да ну - мышь серая!

Андрей снова оборачивается. На этот раз танцующие расступились, и видна стайка болтающих у стеночки девчонок. Одна из них Лена, одета она не хуже других, но выражение вежливой скуки на лице действительно делает ее похожей на серую мышку.

Флэшбэк. Некогда помпезный, а сейчас довольно грязный и темный холл старого производственного здания, открытая дверь ведет в маленький буфет, где люди в костюмах и синих халатах торопливо покупают сметану и консервы. Через секунду цветное изображение сменяется черно-белым.

Возле буфета на Андрея наседает спортивного вида лысеющий коротышка. Двое сотрудников с интересом прислушиваются к разговору.

– Бегать надо! - коротышка с энтузиазмом изображает, как. - Спортом надо заниматься, в горы лазить, на байдарках ходить! Вот ты чем после работы занимаешься?

– Сплю, - пытается отшутиться Андрей, но коротышка донельзя серьезен.

– Да ну, спишь - телевизор, небось, смотришь на диване! Вот поэтому и давление у всех скачет, и организм зашлакован! А надо знаешь как? С утра встал пораньше - и стакан воды горячей опа! мелкими глоточками. И как огурчик! А потом...

Окружающие смеются, но беззлобно. Андрея почти физически подавляет энтузиазм собеседника, он невнятно извиняется и почти убегает вверх по лестнице.

– И никакой одышки! - несется ему вслед.

Флэшбэк. Маленькая кухонька: между столом и холодильником осталось крохотное пространство - только боком протиснуться. На плите сковородка с остатками яичницы, Лена моет посуду. Андрей листает газету, прихлебывая чай.

– А Катины в Турцию ездили, на две недели, - щебечет Лена. Андрей привычно не слушает, время от времени автоматически бурча: "у-гу".

– Загорели, фруктов наелись... Весь персонал по-русски говорил, представляешь? Сережки привезла, симпатичные такие... только я думаю, не золото это вовсе... Баба Рая вчера с Петькой из третьего подъезда сцепилась, тот опять машину на тротуаре оставил... Он на нее матюгами, а она его палкой, представляешь?

Андрей переворачивает страницу.

– А у Милы Федоровой мальчик родился... - произносит она с особенной нежностью. - Мишей назвали...

В кухне повисает неожиданная пауза: Лена задумчиво смотрит на струящуюся по пальцам воду. Андрей поднимает голову и несколько секунд вспоминает, на чем остановился "разговор".

– Ну, так она все равно не работает... - безразлично говорит он. - И квартира у них трехкомнатная, там и с двумя детьми будет, где развернуться.

Он опять возвращается к газете. Лена украдкой вздыхает и принимается греметь в раковине тарелками. На мгновение в картину пытается вернуться цвет, но бессильно пропадает.

Интерьер бара виден нечетко, волнами наплывает то рожа бармена, жадно хлебающего прямо из бутылки, то на фигурке жабочеловека, плавающей в тарелке с остатками соуса, то на лице Черного человека, удовлетворенно наблюдающего за мучительной агонией Андрея. Взгляд его цепляется за ряд бутылок на полках, за проступающее из темноты искаженное лицо девушки-манекена; цвет блекнет, уходит и отсюда.

Гаснущим взглядом Андрей видит мутную поверхность зеркала, оранжевый "китайский фонарик" - последний островок цвета...

Высохший цветок стремительно надвигается, заслоняя собой весь мир...

Флэшбэк. Взрыв цвета: ослепительно-белый сней, ярко-синее небо, желтые палатки-избушки вернисажа - пестрота платков, матрешек, шкатулок. Прямо перед глазами Андрея раскачивается на шнурке целый ряд стеклянных колокольчиков: красных, зеленых, прозрачных, голубых. Он разглядывает один из них, синий в золотистых искрах. Солнце блестит в глубине стекла, колокольчик поворачивается, и в гранях его из искорок складываются фигурки: парусник, конь, балерина. Андрей протягивает руку, осторожно покачивает колокольчик, раздается тонкий хрустальный звон.

Андрей отдергивает руку, виновато взглядывает на продавщицу. Та - полная, добродушная женщина с крашенными хной волосами и слишком яркими губами, приветливо улыбается:

– Чего испугался-то? Давай, звони еще - с него не убудет!

Андрей уже смелее протягивает руку. Под звон колокольчика, разрастающийся в фантастическом крещендо, он возвращается в бар, где бармен в бессильной ярости колотит кулаком по стойке, а Черный человек трясет за плечи Андрея. Глаза Андрея закрыты, и лицо побелело, но на губах играет настоящая улыбка.

Из темноты торжествующе улыбается девушка-манекен.

Звон нарастает, и перед глазами Андрея снова возникает синий колокольчик. Золотистые искры складываются в раскрывшийся тюльпан.

Темно-синим оказывается циферблат часов, золотистые искры - цифры и стрелки. Часы на руке Лены, которая неудобно прикорнула на стуле и дремлет. Андрей обводит взглядом больничную палату: здесь светло, чисто, тихо. Он лежит в кровати, и нога похожа на нелепый куль под одеялом, но мир цветной, и он вздыхает с облегчением, понимая это.

– Лена?

Лена испуганно вскидывается, просыпаясь:

– Андрюшка! Господи, Андрюшка...

Он тянется к ней обнять, оба говорят бессвязно и одновременно: "Осторожно, твоя нога", "Да бог с ней", "Андрюшка, я так испугалась: два дня спал, они говорят, все в порядке, а ты...", "Все будет хорошо, все теперь будет хорошо".

Андрей кажется просветленным, словно смотрит новыми глазами. Отодвигается на мгновение, глядя в глаза Лене.

– Я вспомнил: твои любимые цветы - оранжевые тюльпаны. Выйду - подарю.

Лена смеется сквозь бегущие слезы:

– Господи, какой же ты дурачок... И за что я тебя люблю?

Они обнимаются снова. Андрей утыкается в ее волосы, шепчет:

– И я тебя люблю, родная. Все будет хорошо.

Поверх ее волос Андрей смотрит в окно, взгляд стремительно уносится за стекло, к синему небу, зима мгновенно сменяется летом, зеленые деревья окружают двор у пятиэтажки, где на утоптанной площадке возле качелей и лесенки Андрей играет в мяч с трехлетним малышом в яркой футболке. Поодаль со светлой улыбкой наблюдает за ними Лена. Трава усыпана желтыми головками одуванчиков.

– Димка, лови!

Полосатый мяч летит в песок. Малыш со смехом бросается следом. Андрей раскраснелся, мокрая прядка прилипла ко лбу.

– Папка, лови!

Лена машет рукой:

– Мужчины! Пора домой - обедать.

Малыш еще не наигрался, он пробует протестовать, но Андрей решительно перехватывает его поперек туловища:

– Домой пора, слышишь, что мама сказала?

Маленький Димка дрыгает ногами, но Андрей гудит и бибикает, изображая автомобиль; новая игра забавляет малыша, и он довольно едет к подъезду под мышкой у отца.

С бортика песочницы наблюдает за ними нэцке - жабочеловек с поросячьим хвостом. На мгновение изображение теряет цвет, словно напоминая о случившемся. Но летние краски тут же успокаивающе возвращаются.