Обратная связь

Все происходит на перекрестках!

Попав в очередной раз в уже знакомую проблемную ситуацию, понимаешь, что это круг и повлиять на него можно только в том месте, где с ним пересекаешься. Влияние непременно предполагает ответственность. Ее часто путают с виной. Когда спрашивают: «Кто несет за это ответственность?» — то обычно предполагается, что идет поиск «козла отпущения», на которого можно возложить вину за происходящее. На самом деле ответственность — это способность принять вызов и достойно на него ответить. Для расширения области своего влияния сначала взгляни на себя…

…Лицо несимметрично, перекошено гримасой. С левой стороны резкая ограниченная припухлость. С правой, наоборот — щека запала. Левый угол рта опущен. Деформация сформировалась из-за перелома левой нижней челюсти. Рот полуоткрыт, подбородок отвисает, речь невнятная, обильное выделение слюны.

— У вас сломана челюсть. О таких травмах мы сообщаем в полицию. — Хирург устало комментировал последствия травмы.

— М-о-в-е-т-н-е-н-а-н-о?

— Не пытайтесь говорить. У вас уже была в прошлом очень сложная челюстная травма — кстати, где вы ее получили? Напишите, — молодой симпатичный казах, в очень стильных очках, подвинул листок с карандашом…

…Когда становишься частью сюжета, то происходящее зависит от роли, которую играешь. Здесь нет ничего личного. Побочные эффекты присутствуют всегда. Для кого-то они даже могут оказаться главным результатом. Все что случилось, в определенной степени — результат каких-то действий в прошлом, и он рано или поздно тебя настигает. Сам приложил руку к тому, чтобы все происходило именно так. Сам себе сломал челюсть…

…Собранная из кусочков челюсть и имплантированные в нее зубы были самым слабым местом. Удар был не сильным, но неожиданным. Кулаком толкнули в челюсть. Кювет оказался глубоким. Снега — по пояс. Пытаясь встать, опирался на руки и проваливался несколько раз с головой. Ветер был пронизывающий. Мороз — минус тридцать, не меньше. Тающий на руках и лице снег обжигал, испаряясь на морозе. Брошенная сумка чуть не попала в лицо. Хорошо, что успел поймать. Удар сумкой в лицо был бы, точно, уже лишним.

Куртку с шапкой, документами и телефоном подобрал на обочине. Когда натягивал пуховку, мимо пронеслась машина. Напялив шапку на глаза, посмотрел на удаляющиеся «стопари». Самым разумным было вернуться. Развернулся в обратную сторону и побежал по обочине. Пробежав метров двадцать, остановился. Резкая боль в точке удара и припухлость указывали на место перелома. Обильное слюноотделение на морозе превратилось в проблему — ни глотнуть, ни плюнуть. Попытка слить тоже оказалась неудачной. Тонкая струя густой слюны замерзала еще на пути к земле. Дышать можно было только носом. Каждый шаг при беге сопровождался болью. Пришлось идти, подвязав челюсть спущенными «ушами» шапки. Хорошо что не одел вязанную шапку! Отвисшая нижняя челюсть была прижата к верхней узлом под подбородком. Узел задумывался как «бантик», но на морозе им так и не стал. Рот был закрыт, это как-то сдерживало накапливающуюся слюну. Она быстро остывала во рту. Тупая, ноющая боль тонула в холодной слюне…

Можно было уже не суетиться и последовательно решать возникшую проблему. Первое, что следовало сделать — позвонить. Звонить смысла не было — говорить было невозможно. Замершими пальцами долго набирал SMS. Дисплей телефона «тормозил». Батарейка стремительно «садилась». При сильном охлаждении кварцевого генератора, задающего частоту, телефон терял рабочую «волну» и просто становился «не видимым» для базовой станции. Расстегнул пуховку и засунул телефон, как градусник, подмышку. Спасло тепло тела.

Машина приехала через сорок минут…

Стол, на котором лежали листок и карандаш, стоял у окна. Тень от руки с карандашом легла на бумагу. Казалось, тварь, управляя рукой, пишет выученный на зубок урок.

«…Осколочное ранение лица от разрыва гранаты в 1983 году. Во фронтальном направлении глубокая рана лица имела вид пулевого канала, открытого сверху. На уровне подбородка была разорвана нижняя губа и вместе с ней все мягкие части подбородка. Костная часть подбородка была частично разрушена касательным ударом осколка гранаты. В области щек и подбородка были сквозные ранения с различной формой входного и выходного отверстия…»

Сидя в смотровом кабинете с поломанной челюстью, описывать ранение, полученное двадцать восемь лет назад — кто знал, что последствия будут отстоять так далеко во времени и пространстве? Следовало особенно внимательно отнестись к ситуации, когда наблюдалась такая повторяемость характера событий. Думал, что в безопасности, если нечто аналогичное уже случилось всего двадцать восемь лет назад?..

Новые проблемы появляются с той же скоростью, с которой из списка вычеркиваются уже решенные. А если появляются старые, казалось уже решенные проблемы, но с новыми условиями — это работа над ошибками в работе над ошибками.

Мертвый ребенок и сломанная челюсть с пробитой головой — именно в таком порядке эти события уже совмещались в жизни в 1983 году. Спустя двадцать восемь лет все повторилось, но в обратном порядке и пока без пробития головы. Реальность не меняется в зависимости от выбора системы отсчета.

…Двадцать восемь лет назад, на проческе мы убили женщину — она убила одного и ранила двоих наших. Три раза заходили к ней в дом — не могли найти ствол.

Ребенка как-то странно держала: левая рука была в локте согнута — на сгибе руки лежала головка, а правая вдоль спинки, но почему-то в лохмотья была засунута! Подошел с левой стороны, взял ее за локоть, а она… локоть выпрямила. Кулек с тряпками развернулся, ребенок головой вниз на пол полетел! Присев резко, успел у пола тельце поймать, прижал к себе левой рукой, правую, с автоматом, снизу держал. Глаза вверх поднял, вижу у нее в руках АКМ — со складным прикладом, магазин железный, потертый весь! Ничего не успел подумать, только глаза ее увидел — ненависти в них на всю роту бы хватило! Пацаны все мозги ее на стену выплеснули…

Дети заорали, кинулись к трупу. Женщина лежала вдоль стены, часть лица с глазами — есть, челюсти и затылка — нет! Идти надо было, но детей же с трупом не оставишь. По рации орем, спрашиваем, что с детьми делать. Нам кричат — оставляйте. Все двигаются, суетятся. Встать не могу — сижу на корточках с ребенком как со штангой. За шиворот подняли, хотят забрать ребенка — не отдаю. Слегка так, с правой, по бороде — тынц! Мозги то и включились — как лампочка рубильником…

Баба та с вышибленными мозгами часто снится, а ребенка до сих пор… руки помнят, вес его, ощущения в руках.

Потом была граната…

Потерять зубы и полчелюсти — не беда. А вот губу оторвало, лицо искорежило, щеки порвало на вылет — это да, беда. Говорить не можешь, ни попить, ни поесть по-человечески. Еще проблемы с головой, со зрением, со слухом.

Обезображенное лицо — особый фактор, крышу рвет вместе с каской. Хотя, признаю — реакция на травму не соответствовала размерам полученных дырок. Но сам факт потери лица и его выражения, как «фотки в паспорте», переживался тяжело. Потеря лица ощущалась как потрясение основ. Считай, личность сменил.

Нет лица — это серьезно. Ходил словно в карнавальной маске из бинтов. Но когда швы сняли, зеркало забрали. Лицо это очень важно. Долго привыкал к чужому лицу. Говорить стал иначе. Челюсть из кусков собрали — буквально, на проволоку насадили. Дикция — чужая, лицо — чужое. Друзья сначала скрывали, что не узнают. Но по глазам было все видно. С бабами проблемы начались.

Потом крепко закатал и решил — нет проблем, есть вопрос допуска к необходимому ресурсу. Заработал денег, сделал себе пластическую операцию. Там все сложно было. Время упустил. Но что смогли, то сделали. Улыбаться научился заново. Стоял перед зеркалом и рожи корчил. Учился растягивать рот в улыбке. Научился улыбаться — только глазами. До этого глаза, словно стволы из бойниц, на людей таращились. Кожу возле глаз и на лбу в морщинки соберешь, типа щуришься — думают, улыбаешься. Всматриваюсь на самом деле. Запоминаю — с памятью вообще плохо. На лице кожа порыпанная, а на этой коже, натянутой на кости черепа, глаза, которые кричат, всем все рассказывают. Лицо перекошенным так и осталось. Но по сравнению с тем, что было — это мелочи. И вот, через двадцать восемь лет все с начала. Ни пожрать, ни попить. Говорить без слов, жестами. Лицо вниз все стекло — словно свеча расплавилась…

Слова — это дыхание твари! Серьезно говорю. Представь мозг как … персик, который поедают черви. По сути своей это ментальные программы накачанные энергией внимания. Понятно излагаю? Чем больше дырок оставлено ими в сознании, тем меньше возможности удержать в нём то, что формирует личность. В самом деле, если создаёшь, кормишь своими мыслями, желаниями и эмоциями паразита в собственном сознании несколько лет, потом его не уничтожить за пять минут. Это не значит, что не надо этого делать. Сам процесс разделения себя и всего ментального мусора уже сам по себе является дорогой к себе. Как можно объяснить противоречие между образованностью и глупостью убеждений, противоречивостью поведения?

Как только перестаешь общаться с помощью слов, сразу это понимаешь! Тварь не может общаться с помощью жестов. Слова — это ее дыхание. Молча!

Отследить появление чужих мыслей в собственном сознании. В смысле не всех, а только тех, без которых было бы гораздо лучше. Они включают в себя массу негативных факторов типа ненависти, агрессии, похоти. От обычных человеческих мыслей они отличаются большим удельным весом. Им легче спровоцировать человека на нелицеприятное поведение, особенно в стрессовой ситуации. Разделить ментальную программу и свои мысли — разграничить популяцию мыслей мозга и популяции мыслей его паразитов. Разрушить этот симбиоз.

Как ту бабу на перекрестке подобрали, сразу понял — тварь она. Тут же «пробила» нас, стукнула лбами. Мгновенно просчитала, на мертвого ребенка в своей сумке «развести» хотела. Когда сумку помогал ей доставать из-за сиденья, почувствовал, что в сумке не ребенок, а пакет целлофановый скотчем забинтованный. Руки вес мертвого ребенка до сих пор помнят!..

Но ведь «развела» и как! Молча! Сидела и выла! Без слов по нервам била и пробила. Высадил ее у Kiшкентая. Этот же остановил машину, попросил посмотреть, не пробито ли заднее правое колесо. Вышел посмотреть. Получил по бороде и в кювет со снегом. Челюсть то уже до этого была завалена напрочь — яблоко не каждое укусить мог. Про колбасу копченную, вообще, молчу — забыл когда жевал, размачивал слюной и сосал, как ребенок…

Не в обиде — тварь есть тварь. Если человек паразита в голову пустил — его проблемы. Другое закатал. Когда мне казах челюсть правил, просил на листочке написать — когда и как челюсть первый раз завалил. Писать начал и понял — тварь рукой водит. Слова — они и на бумаге слова. Тварь то жива во мне — тогда, когда бабу вальнули, ее и подцепил. Тогда пока по бороде не дали, включиться то и не мог. И сейчас, по бороде получил и понял — это не звонок, это сирена! Надо тварь выковыривать, а не обиженку корчить. Тот пусть думает, что столкнул в кювет и этим купил себе врага. Да не он враг. Тварь — враг. Молча все сделаю — сдохнет во мне червяк, вместе с той войной. Слово даю. Слово мужчины — не твари.

…Вправление отломков — первый акт лечения. Оно легко осуществилось с помощью ручных приемов и без всякой анестезии. Хирург укрепил большие пальцы рук на коренных зубах, а остальными, поддерживая отломки снаружи и снизу, с небольшим усилием, поставил концы отломков в соприкосновение по линии перелома. Перелом находился на линии зубов и крепко стоящие искусственные зубы помогли вправить и закрепить отломки в правильном положении. Была наложена простейшая шина, представляющая собой восьмиобразную повязку из проволочной дуги, заходящей на здоровые зубы за линию перелома в обе стороны. Дуга была зафиксирована на имплантированных когда-то зубах.

Пока сломанную челюсть и ее хозяина готовили к транспортировке в Тюмень, дело двигалось — двигалось самостоятельно. Главное свойство правильно принятого решения — самореализация.

Отправленное на морозе SMS было получено в Тюмени. Из Тюмени позвонили в Курган. В Кургане, звонившему из Тюмени, назвали имя и номер телефона человека в Казахстане. Пока из Тюмени звонили по полученному из Кургана номеру телефона, из Кургана уже звонили в Астану и дублировали просьбу из Тюмени. Если бы кто-то вел хронометраж переговоров, он бы удивился тому, как быстро и просто люди могут решать сложные проблемы.

Если ты не тварь: твое слово — твое обязательство. Обязательство состоит из двух частей. Первая часть — это добровольное желание. Оно означает, что человек постарается выполнить поручение. Без желания ничего не будет. Вторая часть обязательства не менее важна. Это способность выполнить поручение. Человек должен не только хотеть, но и быть в состоянии это сделать. Первое без второго бесполезно с точки зрения конечного результата. Если не уверен в своих возможностях — не бери на себя обязательств. Не «ведись» на «слабо» — не становись тварью.

Поэтому, обязательство — это контракт, в котором нет места двусмысленностям. В обязательстве не должно быть условий, напечатанных мелким шрифтом. Там не должно быть лазеек, позволяющих отвертеться, если уговор не выполнен в срок.

В этих делах нужно быть деликатным. Задача — наладить общение. Если местному партнеру по диалогу покажется, что ты его поучаешь или пытаешься им манипулировать, пиши пропало. Общение с местным — это процесс, а не разовое действие. Диалог должен быть непрерывным. Нельзя раз поговорив с местным, потом забыть про него. С ним надо разговаривать и дальше, если не на эту тему, то на другую. Показать серьезность намерений — желание не только поговорить, но и необходимость конкретных действий. Местные это уважают. Руками говорить оказалось проще. Крепкое, уверенное рукопожатие и прямой взгляд в глаза многому придавали иной, здоровый смысл.

Главное, не человек, а среда его обитания. Когда льешь воду на пористую поверхность, структура поверхности оказывается важней, чем свойства жидкости. Когда снежинка ударяет о кучу других снежинок, именно характер местности определяет, сойдет ли лавина.

Толик был местным и лучше других мог подсказать возможные последствия. Без умения Толика обобщать, любую новую задачу пришлось бы решать с нуля. Неясность случившегося побуждала к конструированию — поиску закономерностей в случайном событии. Сейчас это было роскошью — время было главным ресурсом и решения, принятые по телефону, в продуваемой ветром степи, должны были запустить процессы с максимальным ускорением.

Имея дело с системой, невозможно осуществлять точечные изменения. На ограниченном куске степи, наполненном зонами, секретными оборонными объектами, урановыми рудниками и золотодобывающими шахтами, существовало оптимальное число информационных каналов, и введение дополнительных не обязательно должно было улучшить ситуацию. Поэтому звонить напрямую и вкладывать «ямщика» не было смысла. Быстро запустили информацию через «пробитого» торчка — деньги заставляют всех людей совершать одинаковые поступки.

Чтобы получился большой положительный результат, очень многое должно было состояться правильно. Чтобы получился негативный результат, оказалось достаточно лишь одной очень неправильной вещи. Думали, что перехватим на выезде из Аксу, но он там подсадил к себе в машину мента из оцепления, что местные выставили на удачу. С ментом доехал до города, там торчал где-то до вечера, потом уехал… на Астану, когда мы его ждали по дороге на Степняк. Надо было поговорить — никто никому голову пробивать не собирался. Да он и не прятался — надо признать.

Предвидение еще не произошедшего события стало причиной того, что в противном случае не случилось бы. Пока ремонтировали челюсть, пока «то да се», еще с местным колоритом, Толик с товарищами все порешал. Машина из Тюмени уже часов пять, как была в пути. Утром планировали пересечься и двинуть на родину, отблагодарив местных за оперативность. Но кто знал, что бабе той с сумкой мы на хвост наступим в городе?

Эта ушлая тварь, сошла в Аксу у магазина. Там скинула свой баул с товаром и задами ушла в землянки. Менты приняли с товаром другую. Та, с перепугу, наплела им печальную историю про дочь-заложницу и сдала им бомжей в притоне. Притон тут же закрыли. Когда разобрались, кого взяли — долго смеялись. Все были своими — местными. На сеть сбытовую не тянули, не говоря уже про хранение с потреблением. Да платить им было не чем, за такой новогодний грев. Но баул с «дрянью» и «соломой» был реальным и поделать с этим никто уже ничего не мог. Дело провалили полицейские местные — факт.

В городе, на вещевом рынке, в местной «пирожковой», эту тварь и увидели. Город маленький. Все на виду. Дел своих там хватает, все свою работу знают, поэтому никто не кипишует. Раз она в открытую по городу тусуется, значит, знает, что делает — верно? Брать ее, ломать — лишняя работа, хуже лени. Но справки навели и глотать наживку не стали. Объясняю популярно почему.

Смотрел мультик по сказке В. Бианки «Как муравьишка домой спешил»? Снят, кстати, в 1983 году, когда ту бабу с мертвым ребенком застрелили и гранату кинули — это к слову. В нём рассказывается о злоключениях муравьишки, унесённого ветром в лес, и о том, как с помощью кузнечика, водомерок, майского жука, гусеницы муравьишка смог до захода солнца попасть домой, в муравейник.

Помните, там такая картинка была на семьдесят третьей секунде: солнышко садиться, а муравьишка зависает на листике березы, рядом с гусеницей? Так вот про «зависшего муравьишку» — поучительная история.

Есть такие трематоды известные, как ланцетовидные двуустки. Во взрослом состоянии они выбирают себе хозяев среди коров и других пастбищных животных, а коровы разносят их яйца в своём навозе.

Все начинается так.

Голодные улитки проглатывают яйца трематод, которые лопаются у них в кишечнике. Вылупившись, двуустки ввинчиваются в стенку кишечника, проходят её и устраиваются в пищеварительной железе, где производят на свет поколение церкарий — личиночная стадия развития этих самых трематод. Церкарии не остаются в железе, а выбираются на поверхность улитки. Улитка пытается защититься от паразитов, окружив их со всех сторон слизью и таким образом заблокировав. Шарики слизи, с церкариями внутри, улитка отхаркивает и оставляет позади себя в траве.

Следующим звеном в цепочке становится муравей, для которого комочек слизи — настоящее лакомство. Но вместе со слизью муравей может, сам того не заметив, заглотить и сотни трематод. Паразиты попадают сначала в кишечник муравья, а затем отправляются путешествовать по телу и, в конце концов, добираются до нервных узлов, управляющих верхними челюстями муравья. Если поначалу все паразиты путешествуют вместе, то после посещения нервных узлов они разделяются. Большая часть трематод вновь направляется в брюшко, где образует временные формы существования (цисты), а одна или две остаются в голове муравья.

Там они начинают творить над своим хозяином «шаманские обряды», доступные только паразитам. Когда с приближением вечера воздух становится прохладнее, инфицированные муравьи неожиданно отделяются от своих собратьев и залезают на верхушки травяных стеблей и замирают на кончиках травинок. Цель: трематода будет жить дальше только в том случае, если сможет попасть внутрь окончательного хозяина — млекопитающего. Зараженного муравья на кончике травинки вполне может проглотить корова или какое-нибудь другое травоядное. Стоит муравью оказаться в желудке коровы, двуустки сразу же покинут его и направятся в коровью печень, где будут жить, как взрослые особи.

Но ланцетовидная двуустка очень четко следит за временем. Если муравей просидит всю ночь на травинке и останется цел, то с восходом солнца двуустка ослабит контроль и позволит ему покинуть свой пост. Муравей поспешит вниз, на землю, и проведет весь день, как обычное насекомое. Дело в том, что паразит зависит от своего хозяина. Если муравей изжарится под прямыми лучами солнца, паразит погибнет вместе с ним. Когда же наступит новый вечер, двуустка вновь пошлет муравья на травинку для новой попытки.

Получилась этакая метафора человеческого общества, заключённая в том, что какой-то паразит из соплей улитки принуждает муравья-пролетария ежедневно забираться на стебель и ждать, когда его сожрёт корова. В этой истории про паразитических плоских червей, чей жизненный цикл, за редкими исключениями, протекает в нескольких хозяевах и сопровождается закономерным чередованием не менее трёх поколений, у каждого была своя роль.

Посчитай, как в степи эти три поколения развивались — англичане золото капали, красные пришли все разломали «до основания, а затем», понастроили фабрик смерти, уран стали добывать. Потом бросили все и люди начали опять все с начала… но уже в другом государстве-хозяине.

И баба эта с сумкой на перекрестке — не случайная попутчица. Это тварь инфицирующая вокруг себя всех и вся. Только зацепившись, она тут же заставляет проглотить печальную историю, которая мгновенно для слушателя становиться бесконечной. Влипнуть по уши, чтобы потом еще несколько лет откупаться и батрачить — пару секунд общения с этой тварью. Кто ее хозяин и кто ее запускает по этим степным каналам шариться — уже не наше дело. А как иначе эту степь контролировать? Инфицированных — в стадо. Не инфицированные одиночки — социально изолируются.

Теперь веришь про тварь в голове?

Привыкнув учитывать разницу во времени, стараешься оказаться там, где нужно, к тому моменту, когда изменения успевают пройти через все звенья выстраиваемой тварью цепочки. Встретиться получилось только уже в харчевне под Курганом. Надо было убедиться, что тварь не зацепилась. В той голове свой «червяк» был — братья, кенты, однополчане, взаимовыручка, чувство вины, чувство долга. У каждого свой чердак с приведениями. Бабу ту с мертвым ребенком из головы извести оказалось сложней, чем челюсть лечить.

Сознание паразита перемешано с сознанием человека, как джин с тоником в стакане. Избавившись от паразитов в сознании, фактически, избавляешься от всего человеческого, что есть и что дорого. Перестаешь быть человеком, превращаешься в изгоя общества, которое, фактически, построено паразитами. Уже забыл, кем перестал быть…

Да, читал, что тот написал про эту историю.

Борщ случайно опрокинули — веришь?

Сложно все там изложено.

Про меня не так все.

Все было проще — как рассказал, так и было.

Но там местами правильно изложено про будущее его кентов: все, что остается им — это дисциплина, способность спокойно противостоять неблагоприятным обстоятельствам, не входящим в их расчеты. Им следует чаще обращать внимание на свои мысли и чувства. Стоит любому из них отследить источник своих вспышек ярости, ревности или зависти, и они сразу найдут тварь в голове. Того самого невидимого кукловода, дергающего их за нервы, как марионеток. Чтобы избавиться от изматывающих сомнений, братьям следует быть ответственными за принятые решения. Для расширения области своего влияния сначала взглянуть на себя. Не быть муравьишками «застывшими» на краю травяного стебля в ожидании своей «коровы».