Чингиз Абдуллаев Распад. Обреченная весна

Ужаснее же всего, если мы не будем твердо придерживаться раз принятых решений и не поймем, что государство с худшими, но неизменными законами гораздо могущественнее того, которое имеет законы прекрасные, но не приводимые в исполнение. Что даже необразованность при твердости характера гораздо лучше, чем смышленость при бесхарактерности для государственного деятеля. Что люди попроще являются гораздо лучшими исполнителями в государственных делах, чем люди смышленые, но не практичные.

Клеон, афинский стратег

Государство, способное вызывать к жизни силы людей, но неспособное обуздать их, именуется «государством, атакующим само себя», и оно непременно будет расчленено.

Шан Цзюнь Шу, литературный памятник Китая, IV век до н. э.

В тысячелетней истории России это был самый страшный год. Год всеобщего распада. Год, когда держава, собираемая царями, полководцами, героями и авантюристами, рухнула в одночасье. Год, после которого все перемены стали необратимыми. Год начала большой крови, во время которого вспыхнули гражданские войны в Таджикистане и в Грузии, заполыхали уже начавшиеся конфликты в Нагорном Карабахе, Осетии, Абхазии, Ингушетии, Приднестровье, Киргизии, были заложены истоки двух чеченских войн, а распад Югославии и Чехословакии стал неотвратимой реальностью. Год, перевернувший современную историю и повлиявший на развитие мировой цивилизации, уничтожив вторую супердержаву мира. Год, после которого террористические акты, взрывы и диверсии станут реальностью не только в России, но и во многих соседних республиках. Год больших надежд и больших разочарований, страха и ненависти.

И вместе с тем этот год стал годом, отсчитывающим новую историю для народов большой страны и изменившим судьбу трехсот миллионов людей, сделав их заложниками обстоятельств, вопреки их собственной воле.

Даже в середине XIII века, когда монголо-татары обрушились на Русь, даже в начале XIX, когда произошло наполеоновское нашествие, даже в середине XX, когда мировое зло испытывало страну на прочность, у нее не было таких потерь и таких жертв. В течение этого года самая большая в мире страна потеряет четверть своей территории и половину населения и уже никогда не оправится от этих потерь. Год 1991-й.

Глава 1

Сейчас он должен зайти и услышать решение сидящих там людей. Его утвердят прямо на Секретариате, как и полагается в подобных случаях. Он чувствовал волнение. Пожалуй, впервые в свои тридцать два года он испытывает волнение от назначения на такую невероятно высокую должность. Сейчас его позовут, и он услышит, что его, наконец, утвердили.

Эльдар Сафаров стоял рядом с остальными приглашенными и ждал, когда начнут рассматривать его вопрос. Он приехал в Москву только три дня назад и еще жил в постоянном представительстве своей республики, ожидая вызова на Старую площадь. Высокий, моложавый – он сам знал, что выглядит моложе своих лет, ему редко давали его тридцать два. Очевидно, это генетика – его отец в шестьдесят выглядит пятидесятилетним. Около него нетерпеливо мерил шагами коридор какой-то генерал в милицейской форме. Очевидно, его тоже должны были утверждать. Он был выше среднего роста, подтянутый, достаточно молодой, не больше сорока. Генерал заметно волновался, брови его нервно подергивались.

– Не нужно так волноваться, – посоветовал ему Сафаров. – Может, вам выпить воды, успокоиться?

– Ничего, – ответил генерал, – это у меня после ранения лицо дергается. После контузии.

– Вы были в Афганистане?

– Нет, – ответил генерал, – в Нагорном Карабахе. Под нашей машиной сработала мина. Двое, которые сидели впереди, погибли, двое на заднем сиденье остались в живых. Я был из второй двойки. Так и не узнали, кто поставил мину – азербайджанцы или армяне.

– Вы там служили? – помрачнел Эльдар.

– Был в служебной командировке, – пояснил генерал. – Извините, я не представился. Сергеев. Виктор Константинович Сергеев.

– А я – Эльдар Сафаров.

– Вы, наверное, из Баку, – понял Сергеев.

– Да, перевели в Москву. Вот, жду теперь назначения.

– Тогда все понятно. Я был в Карабахе с общей проверкой. Не думайте, что я участвовал в каких-то карательных операциях, – признался генерал.

– Я и не думаю. Кем вас утверждают?

– Первым замом в городском управлении. Считают, что после ранения эта должность мне подойдет, – невесело усмехнулся Сергеев. – Я ведь почти три месяца провалялся в больнице. А вас?

– Берут инструктором в административный отдел, – ответил Сафаров.

– Понятно. Значит, будете нашим начальником, – кивнул Сергеев, – административный отдел курирует правоохранительные органы. Вы раньше кем работали?

– В административном отделе ЦК партии Азербайджана. Заместителем заведующего отделом. А до этого – в органах прокуратуры.

– Значит, вы юрист по профессии? Выходит, что мы коллеги. Я тоже юрист. Только уже шестнадцать лет в МВД, в уголовном розыске начинал. – У него опять дернулась бровь.

Мимо них прошел солидный мужчина с большой папкой в руках. Он подозвал стоявшего у дверей невысокого мужчину в темном мешковатом костюме и о чем-то спросил его, передавая ему папку.

– Как вы думаете, там будут задавать какие-нибудь вопросы? – спросил Сергеев.

– Не знаю. Я здесь в первый раз. Сказали, что позовут. Может, и будут.

– А сам Хозяин будет? – шепотом осведомился Сергеев.

– Понятия не имею. – Эльдар хотел добавить, что, по слухам, сам Горбачев уже давно не ходит на заседания Секретариата, но передумал. Его могут услышать, а обсуждать самого Генерального секретаря в стенах ЦК КПСС, еще не будучи утвержденным инструктором, по меньшей мере глупо.

– Я плохо слышу левым ухом, – признался Сергеев, – боюсь, что могу не услышать их вопросов. И тогда скажут: какой ты генерал, если плохо слышишь? Правда, врачи обещают, что со временем слух восстановится.

– Генерала недавно получили? – понял Сафаров.

– Только пять месяцев назад. И сразу отправили в командировку. До этого служил в Фергане, еще в прошлом году. Там тоже было не совсем спокойно.

– Представляю, – пробормотал Сафаров. – А меня решили перевести сюда еще летом, но каждый раз что-то откладывалось. Я уже решил, что они передумали, но, наконец, все-таки вызвали.

К ним подошел мужчина невысокого роста с папкой в руках.

– Я сейчас проверю по списку всех присутствующих, кто приглашен на Секретариат, – громко сказал он, открывая папку. – Товарищ Аверьянов.

– Я здесь, – ответил высокий светловолосый мужчина, стоявший в конце коридора.

– Анатолий Николаевич, – с явным подобострастием обратился к нему говоривший, – вы пройдете первым. Вас утверждают заведующим сектором отдела пропаганды.

– Да, я знаю, – усмехнулся Аверьянов. Как будто можно оказаться здесь, не зная, по какой причине тебя вызывают.

– Товарищ Сафаров Эльдар Кулиевич, – услышал Эльдар свою фамилию. – Вас утверждают инструктором административного отдела.

– Спасибо, – кивнул Сафаров, словно его уже утвердили или впервые сообщили эту новость.

– Теперь остальные товарищи, – с явным пренебрежением продолжил говоривший. – Сергеев, Мурадханян, Вергинец, Лукашов, Попов. Пожалуйста, вы пройдете во второй группе, когда я вас позову. Товарищ Сергеев, вас будут рекомендовать к назначению на должность. Мы сейчас не утверждаем, а предлагаем к назначению. Все ясно, товарищи? И учтите, что вопросы желательно не задавать, а если вас спросят, отвечайте кратко и четко.

Аверьянов еще раз усмехнулся. Очевидно, он хорошо знал этого инструктора из общего отдела. Эльдар посмотрел на него и подумал, что и здесь можно будет встретить нормальных и понимающих людей. Словно услышав его мысли, Аверьянов подошел к нему и протянул руку.

– Рад познакомиться. Вы из Баку?

– Да, – ответил рукопожатием Сафаров.

– У меня там много друзей. После утверждения мы с вами обязательно поговорим.

– С удовольствием, – согласился Эльдар.

Все прошло слишком буднично и просто. Сидевший во главе стола мужчина с одутловатым лицом даже не посмотрел в сторону утверждаемых. Когда назвали фамилию Аверьянова, он сразу кивнул и тихо произнес:

– Есть предложение утвердить.

Проголосовали единогласно. Когда прозвучала фамилия Сафарова, председательствующий на миг поднял голову, посмотрел на нового инструктора административного отдела и согласно кивнул головой:

– Есть предложение утвердить.

На заседаниях Секретариата редко бывали какие-либо споры. Сам Генеральный секретарь уже давно не появлялся на таких рутинных мероприятиях, и руководил здесь всем его заместитель. Эта должность была введена специально, чтобы разгрузить Горбачева, ведь он был одновременно и Президентом Советского Союза, избранным на эту должность в марте 90-го года. Заместителем Генерального секретаря назначили бывшего первого секретаря ЦК компартии Украины Ивашко, который пунктуально и аккуратно проводил все заседания.

Сафаров уже видел свой кабинет, выходивший окнами во внутренний дворик, – небольшую комнату, в которой он должен был сидеть вместе с Михаилом Алексеевичем Журиным, работавшим в административном отделе уже больше десяти лет. Журин из тех сотрудников, кто исправно тянет свою лямку, не рассчитывая на выдвижение или особые преференции на службе. Он курировал органы прокуратуры, попав в административный отдел еще при Брежневе, в начале 80-го года, как раз перед Олимпиадой. И хотя с тех пор в ЦК партии сменилось четыре генеральных секретаря, Журин оставался на своем месте, как символ неизменности политики партии.

В кабинете Эльдара уже ждал Журин. Сорокавосьмилетний коллега был старше Сафарова на шестнадцать лет. Редкие седые волосы, всегда уставшие, немного воспаленные красноватые глаза, крупный нос.

– Поздравляю, – поднялся он с кресла, – теперь ты наш. Надеюсь, не возражаешь, если мы сразу перейдем на «ты»?

– Только я буду обращаться к вам на «вы», – предупредил Сафаров.

– Чтобы подчеркнуть мой возраст? – усмехнулся Журин. – Нет, так нечестно. Иначе мы с тобой не подружимся. Вот твои стол и сейф. Ну, это я тебе уже показывал. И учти, что твой предшественник, уйдя в МВД СССР, сразу получил полковника. У тебя какое звание было в прокуратуре?

– Я там проработал только семь лет, – сообщил Эльдар, – юрист первого класса.

– Значит, капитан... Тоже неплохо. Отсюда уйдешь или полковником, или генералом. Может, тебя вернут в Баку заместителем министра внутренних дел или даже министром.

– Я об этом не думал, – признался Эльдар.

– А ты сразу думай. Сейчас время такое, все больше думают о своей карьере. Новое удостоверение получишь завтра утром. А пропуск у тебя есть?

– Да, мне выдали одноразовый.

– Не забудь отметить. Чтобы печать и подпись поставили, иначе не выпустят из нашего здания, – улыбнулся Журин, – Как у вас там, в Азербайджане?

– Ничего хорошего, – честно ответил Эльдар, – все время пытаемся хоть как-то исправить ситуацию. После января 90-го года у нас десятки тысяч людей вышли из партии...

– Не нужно об этом вспоминать, – приложив палец к губам, Журин взглядом показал на потолок. – Не забывай, что у нас административный отдел, и здесь говорят об особо секретных вещах. Дальше по коридору сидят наши армейские кураторы. Мы ведь курируем все административные и правоохранительные органы страны. Мне известно, что там у вас произошло. Некоторые коммунисты просто поспешили выйти из партии, поддались эмоциям. – Он еще раз приложил палец к губам, а потом неожиданно спросил: – Ты женат?

– Нет, пока холостой.

– Тогда будет легче. Ты где сейчас остановился?

– В нашем постпредстве. Здесь недалеко, можно пройти пешком. Во дворе Моссовета.

– Знаю, там рядом постпредство Украины. Тебе нужно пройти в Управление делами и зарегистрироваться, чтобы поставили в очередь на квартиру. Это одна из немногих наших привилегий – квартиру нам дают почти сразу, буквально через несколько месяцев. Потом нужно встать на учет в нашей поликлинике. И учти, что они сразу заставят тебя пройти диспансеризацию. Это Чазов давно придумал. Ну, тебе пугаться нечего, ты у нас молодой и здоровый. А некоторые бегают от этой диспансеризации, чтобы не сдавать анализы. У нас здесь при прежних генсеках правили бал старики, пятидесятилетние считались очень молодыми, поэтому многие и пытались избежать проверок любым путем. С заведующим уже говорил?

– Сейчас пойду.

– Зайди обязательно. Он тебя поздравит. А потом – ко всем заместителям. Должностная этика, так полагается.

– Я уже там был, когда проходил собеседование. И наш заведующий сидел на заседании.

– А теперь зайди снова, уже как полноправный инструктор. Ему будет приятно.

– Хорошо, – согласился Сафаров.

– И учти, что наш прежний заведующий отделом стал теперь самим Председателем Верховного Совета Советского Союза, – торжественно напомнил Журин. – Мы с ним много лет вместе работали. Анатолий Иванович Лукьянов до сих пор черпает из нашего отдела свои кадры. Не забывай об этом.

Эльдар устроился за своим столом и начал выдвигать пустые ящики. На столе уже лежало несколько папок.

– Это твои документы, с которыми ты будешь работать, – пояснил Журин. – А сейчас иди по кабинетам. Не забудь, что ты обязан всех обойти. Только не заходи в соседний кабинет, он у нас особо секретный. Они вечно запирают свой кабинет на ключ, словно здесь по коридорам бегают вражеские шпионы. Там у нас кураторы органов госбезопасности сидят, самые подозрительные товарищи среди наших сотрудников – Коломенцев и Мягков. Ну, ты еще с ними познакомишься.

Поход по кабинетам занял около двух часов. Каждый пытался дать новичку ценный совет, рассказывал о традициях отдела, подчеркивал, какая честь для провинциала вознестись столь высоко и попасть в Центральный Комитет правящей партии. К вечеру Эльдар вернулся уставший от обилия многочисленных советов и разговоров.

– Это только начало, – с сочувствующей улыбкой посмотрел на него Журин. – Завтра в десять у нас совещание. Постарайся не опаздывать. А уже завтра тебе нужно поехать в Министерство внутренних дел. При Щелокове всегда было сложно с ними работать. Как же, личный друг Брежнева, его заместитель Чурбанов – зять Генерального секретаря... Сам понимаешь, что не только инструктор, но даже заведующий отделом не могли ничего им сказать. Сейчас совсем другое время. Даже при Бакатине все было нормально, а теперь там и вовсе сидит Пуго, настоящий «латышский стрелок», с которым тебе будет легко работать. И учти, что у тебя есть еще много начальников, которые будут советовать тебе, как себя вести.

В этот вечер Эльдар ушел с работы в девятом часу. Было уже темно, скользко. Вокруг здания снег убирали снегоуборочные машины и многочисленные дворники, а вот дальше идти пришлось мимо неубранных сугробов. Ему нравился маршрут, позволявший проходить мимо кремлевских стен, – мимо гостиницы «Россия» на Красную площадь, дальше по Тверской – к гостинице постпредства.

Эльдар возвращался к себе, полный впечатлений от увиденного и услышанного, может, поэтому не услышал сигнала позади себя. А может, услышал, но не придал ему значения. Он сделал еще несколько шагов дальше и в этот момент почувствовал сильный удар в бедро. Его даже немного подбросило, и он отлетел на тротур, почувствовав сильную боль в ноге.

Машина резко затормозила. Он приподнял голову, увидел, как из салона автомобиля кто-то быстро выходит, и невесело вздохнул. В первый же рабочий день в Москве его сбила машина. Такое глупое невезение...

Ремарка

«Уходящий год был одним из самых нелегких в нашей истории. На условиях жизни сказались кризисные явления в экономике, снижение личной безопасности людей, ослабление порядка и дисциплины. Да, мы провожаем исключительно трудный для всех нас год. Конечно, трудности в переходный период неизбежны, особенно когда к новому разворачивается такая гигантская страна, как наша. К этому добавились ошибки и просчеты уже последнего времени. Ошибки руководства страны, наши с вами недостатки...

Будущий год – особый. На него падает решение вопроса о судьбе нашего многонационального государства. Для всех нас, советских людей, нет более святого дела, чем сохранение и обновление Союза, в котором вольно и хорошо жилось бы всем народам...

В мире высоко оценивают наш вклад в оздоровление международных отношений, искренне желают успеха перестройке. Мы это воспринимаем как солидарность с нашим великим делом и шлем всем народам искренние пожелания благополучия и счастья».

Из новогоднего обращения Президента СССР М. С. Горбачева к советскому народу

Загрузка...