Обычные суеверия

Глава 1 Утро не всегда бывает добрым

Россия, Москва, год 2004

День начинался явно неудачно. Когда Вадим Переславцев сумел наконец разлепить глаза, голова просто раскалывалась от боли. Да еще дверной звонок заливался такой сердитой, настойчивой трелью, что, кажется, и мертвого мог бы разбудить…

Яркие солнечные лучи, бьющие прямо в лицо, снова заставили зажмуриться на мгновение. Первая мысль — неужели проспал? Морщась от противного вкуса во рту и с трудом оторвав голову от подушки, он потянулся за часами. Стрелки золотых «Ролексов» показывали половину десятого. Значит, действительно уже пора. От разминки на тренажере и утренней пробежки по парку опять придется отказаться.

Вадим медленно поднялся с низкой широкой кровати, похожей на лежбище для султана с гаремом, стукнулся локтем о дурацкую резную завитушку на спинке, от души, вслух матюкнулся и в который раз испытал досаду — за фигом было покупать эту бандуру в дорогущем салоне «Декориссимо»? На престиж позарился, идиот. «Только для солидных клиентов…» Стоит теперь, полкомнаты занимает.

А звонок все не унимался. Похоже, настырный утренний посетитель просто нажал кнопку и не собирается ее отпускать. Вадим потер ушибленный локоть и поплелся открывать, шлепая босыми ногами по гладкому ламинированному полу.

Как он и ожидал, за дверью громоздилась фигура Рината Галеева — бессменного личного шофера, телохранителя, доверенного лица, а при случае — няньки в периоды запоев и прислуги «за все».

Ринат выглядел так, будто сошел со страниц дешевого детективного романа в мягкой обложке. Огромный, почти двухметрового роста, в неизменном спортивном костюме и кроссовках, с золотой цепью в палец толщиной на могучей шее, он как будто навсегда застрял в мятежных девяностых, когда «конкретные пацаны» разъезжали на тонированных «девятках» и стреляли друг в друга, а серьезные дяди делили куски бывшей государственной собственности.

Вадим привычно поморщился. Ну сколько можно говорить о том, что пора бы уже принять более цивилизованный облик! Со стороны глянешь — просто гроза окрестностей, перед людьми стыдно, а внимательнее присмотреться — так, декорация одна. Глуп, как пень, и труслив, как баба.

«С Ринатом пора расставаться, — в который раз подумал Вадим, — имидж только портит. Сходить, что ли, в агентство по найму… Сейчас ведь только обратись — кого хочешь пришлют! Как пиццу на заказ. Можно бы и водителя завести пореспектабельнее».

Впрочем, эта мысль скоро проходила. Все-таки с Ринатом столько лет вместе, своим человеком стал практически, а нового водителя пока найдешь да пока приучишь… Морока одна.

Когда-то Вадим вытащил Рината из больших неприятностей, платил по-царски и, по правде говоря, существующее положение его вполне устраивало. Насколько оно устраивало самого Рината, Вадим никогда не интересовался.

— Привет, Ринат. Ты молодец, как всегда вовремя. Свари пока кофе, а я хоть чуть-чуть себя в порядок приведу. А то поднять подняли, а разбудить забыли. Давай, действуй, сейчас поедем, — с этими словами Вадим направился в ванную.

Стоя под обжигающе горячим душем, Вадим пытался вспомнить события вчерашнего вечера. «Так, Сергей Данилов позвал в сауну — расслабиться там, отдохнуть культурно… И с чего это я так напился? Сначала ведь все спокойно было — выпили, посидели, поговорили за жизнь, а потом пошла какая-то чехарда. Нечего было коньяк пить после парилки».

Вадим вспомнил широкую кровать, шест для стриптиза, подпирающий потолок, и какую-то размалеванную голую девку с вытравленными почти до белизны блондинистыми патлами. «Посмотрим, что у тебя есть, котик!» — манерно тянула она, запуская руку под простыню, в которую он завернулся после парной на манер древнеримского патриция. Помада у девицы размазалась, рот стал как у клоуна, а короткие пальцы, украшенные длинными кроваво-красными ногтями, все тянули, перебирали тонкую ткань, подбираясь к самому сокровенному…

По правде говоря, все это выглядело совсем не эротично, а скорее смешно и почему-то немного страшно. Хоть и пишут в объявлениях об интим-услугах что-нибудь вроде «богини секса», «лучшие девушки Москвы» или там «суперледи», а все равно суть одна — куски мяса, как их ни назови. Приехали из какого-нибудь Мухосранска, вчера умываться научились, а все туда же — «богини секса»…

Но и сам-то хорош! Вадим вспомнил, как, глуповато улыбаясь и пожимаясь от щекотки, кричал в ответ: «У меня все есть, кроме денег и совести! Хоть бы кто добавил того и другого!»

Бр-р! Ну сколько раз уже зарекался? Удовольствие в общем средненькое, дешевое, а теперь, извольте видеть, Вадим Александрович, башка трещит и во рту будто кошки нагадили. Окончание вечера и вовсе теряется в тумане. Вадим даже не мог вспомнить, было у него что-нибудь с этой крашеной лахудрой или нет. Хотя, наверное, было… Еще СПИД словить не хватает. «Нет, достаточно с меня таких развлечений», — в который раз подумал он.

Вадим стоял под душем уже минут пятнадцать, но легче почему-то не становилось. Стойкое ощущение внешней и внутренней нечистоты, похмелье, головная боль и вялость во всем теле — весь букет как был, так и остался. Сейчас бы вернуться в постель и давануть подушку минуток на триста — глядишь, и полегчало бы. Мелькнула даже мысль выпроводить Рината и остаться дома.

Но нельзя ведь, нельзя! Как раз на сегодня назначена важная встреча — в офис должны приехать учредители. Вадимова контора, гордо именуемая финансово-инвестиционным аналитическим центром, где сам он числился генеральным директором, была частью довольно крупного холдинга, в сферу интересов которого входили и нефть, и недвижимость, и высокие технологии. Так что визит учредителей — бывших региональных партийных боссов, отъевшихся на приватизации после краха советской империи, был большим событием. Ничего не поделаешь, придется собраться с силами. Вадим тяжело вздохнул, решительно закрутил кран и вылез наконец из ванной.

Итак, что мы видим? Огромное, во всю стену, зеркало отразило красивое мужественное лицо, несколько опухшее и помятое после вчерашней пьянки, крепкое мускулистое тело бывшего спортсмена, покрытое ровным средиземноморским загаром. Вадим даже вздохнул с грустью, вспомнив недавний отпуск на Адриатическом побережье. Что ж поделаешь, если все хорошее в этой жизни так быстро заканчивается!

«А животик-то уже висит, — с грустью отметил он про себя, — не буду спортом заниматься — скоро совсем жиром заплыву. Да еще эти ночные пьянки-гулянки до добра не доводят…»

— Завязывать с этим надо, вот что, — наставительно сказал Вадим своему отражению.

Многих мужчин, да и женщин тоже в подобном состоянии посещают добродетельные мысли и благие намерения. Жаль только, что с улучшением самочувствия клятвы скоро забываются, а начало новой жизни откладывается на неопределенно долгий срок.

В этом отношении Вадим не был исключением, хотя и старался по возможности заниматься собой — купил дорогущий спортивный тренажер, иногда наведывался в фитнес-клуб и даже бегал по утрам, если время позволяло. Но жизнь брала свое, текучка заедала, пробуждения, подобные сегодняшнему, случались все чаще и чаще… Тренажер большей частью пылился в стенном шкафу, а походы с друзьями в парилку, спортзал и бассейн почему-то заканчивались обыкновенной пьянкой и групповиком с веселыми девочками.

Не то чтобы Вадим был уж таким охотником до подобных утех. Он прекрасно отдавал себе отчет, что это — верный путь к тому, чтобы превратиться в ожиревшего борова и заработать инфаркт сразу после сорокалетия, а то и раньше. Он многократно пытался начать новую жизнь, но все как-то не получалось. Может быть, когда-нибудь потом…

А сейчас, стоя перед зеркалом, он продолжал давать себе бесполезные клятвы. Учитывая события недалекого будущего, это уже не имело никакого значения.

По дороге к центру города, удобно устроившись на заднем сидении темно-синего БМВ, Вадим неожиданно для себя самого подумал о том, как же красива бывает Москва в начале осени. Совсем скоро зарядят дожди, небо покроет серая хмарь и почти до Нового года потянется промозглое, сырое и слякотное время. Но пока Москва сияла последней красотой бабьего лета. Вадим вдруг по-новому увидел и ярко-синее небо, и увядающее золото листьев, старые московские дома и дворики, купола церквей…

Куда-то под сердце подкатил странный тревожный холодок. «А ведь это в последний раз. В будущем году уже не увижу», — почему-то подумал он. Конечно, тут же отогнал от себя эту дурацкую, неизвестно откуда взявшуюся мысль. К чему это? Жизнь была прекрасна и удивительна, дела в последнее время шли хорошо, явных врагов Вадим на тот момент не имел, да и тайных вроде бы тоже.

И все-таки… Что-то было не так.

Глава 2 Беда как женщина

Подъезжая к небольшому старинному особняку, где располагался его офис, Вадим заметил во дворе новенький, сверкающий безупречной полировкой джип темно-зеленого цвета.

«Да, хороша игрушка. Тысяч тридцать баксов, небось, стоит. Интересно, чья это? Неужели отцы-кормильцы приехали? Если да, то некрасиво получится… Вроде после обеда собирались», — подумал Вадим. Беспричинная тревога стала обретать вполне реальные, осязаемые формы. Впрочем, в том же здании располагались еще три конторы, посетителей всегда было много, и джип мог принадлежать кому угодно.

На входе в здание сегодня дежурил Петрович — старый, хитрый лис, бывший когда-то мелким кагэбэшным служкой. Он, поди, еще Дзержинского видел… Теперь вот заскучал на пенсии и подался в охрану. Как говорили в те незабываемые времена, в жизни всегда есть место подвигу, и Петрович несет свою службу истово и верно. У него не то что человек — мышь без пропуска не проскочит, а разовых посетителей он так тщательно записывает в журнал, будто досье ведет.

— Добрый день, Вадим Александрович! Погодка-то сегодня, а? Бабье лето.

Петрович гордо выпятил грудь, и глаза его так хитро улыбались из-под сильных старческих очков, как будто он сам эту погодку обеспечивал под неустанным контролем партии и правительства.

Вадим коротко поздоровался и повернул налево, к лестнице. Значит, не приехали пока учредители. Петрович предупредил бы обязательно, он таких вещей не упускает. И то хорошо, будет время собраться с мыслями и достойно подготовиться.

Поднимаясь на третий этаж в свой офис, Вадим снова почувствовал холодок около сердца. Неужели на работе что-то случилось? Беспокойство это нельзя было считать напрасным, ибо «диктатура закона» (жаль, забыли уточнить, какого именно) — штука опасная и непредсказуемая. Особенно в периоды смены элит. Эдак ты сегодня — честный бизнесмен, уважаемый человек, олигарх даже, а завтра — устроят в офисе «маски-шоу» и определят на полный пансион куда-нибудь в «Матросскую тишину». И попробуй, докажи оттуда, что ты не верблюд.

Но в офисе все было как обычно. Белые стены, стильная черная мебель, серый палас — привычный, спокойный и солидный интерьер. У дверей скучал дюжий охранник в камуфляже, порхали туда-сюда с бумагами девочки из бухгалтерии. За столом, уткнувшись в компьютер, сидел Боря Бейдер, один из самых ценных Вадимовых сотрудников.

В свои двадцать восемь лет Боря был мало похож на Мистера Мира. Он был толст, неуклюж, страдал астмой и говорил так, будто язык с трудом помещался у него во рту. Плюс еще бесформенные пигментные пятна вроде больших веснушек, расползающиеся по лицу, и неровные желтоватые зубы. Вадиму даже жалко его становилось иногда — вот уж не повезло парню! Словом, на свежего человека Боря производил отнюдь не приятное впечатление.

Однако через некоторое время знакомые совершенно переставали замечать Борину неприглядную внешность и видели перед собой только доброго, умного, на редкость трудолюбивого человека, не озабоченного ни амбициями, ни сексуальными проблемами. Главное же его достоинство заключалось в том, что в своей области Боря был магом и волшебником. Только он мог превратить любого обер-мошенника в удачливого и респектабельного бизнесмена, чьи доходы, даже рассмотренные под микроскопом, не оставят ни у кого и тени сомнения в их легальности.

— Привет, Боря. Что новенького?

— Доброе утро, Вадим Александрович! — Боря наконец-то оторвался от монитора и даже чуть привстал, обозначая уважение к начальству. — Да так, ничего особенного. Платежка из Нижневартовска пришла. Деньги на Forex отправить или пока подождать?

— Делай как знаешь. Ты у нас большой специалист, тебе и карты в руки. Что еще?

— Больше пока ничего. Хотя нет, тут вас девушка какая-то дожидается. Говорит, из агентства пришла на работу устраиваться. Красивая.

Вадим вспомнил, что действительно с неделю назад давал поручение подыскать ему хорошенькую и желательно неглупую девушку, прозрачно намекнув, что она должна быть «без комплексов». Важным клиентам и партнерам иногда ведь тоже хочется расслабиться по полной программе. Куда деться приличному человеку, особенно иногороднему? Не подбирать же неизвестно кого на Ленинградском шоссе! Случайные знакомства имеют тенденцию плохо заканчиваться… А тут все чинно-благородно, с гарантией полной конфиденциальности и безопасности во всех смыслах. Правда, прежняя секретарша Марина недавно уволилась по собственному настойчивому желанию, хотя работы было немного, а платил Вадим хорошо. Как ни хотелось девочке работать в шикарном офисе и общаться с крутыми бизнесменами, видно, те самые «комплексы» все же оказались сильнее.

Вадим почему-то вдруг подумал, что раньше они назывались обыкновенным человеческим и женским достоинством. Дедушка Фрейд в гробу бы перевернулся от такой подмены понятий.

— Хорошо, Боря, я у себя, минут через пять позови ее, ладно?

В кабинете Вадим удобно расположился за столом и приготовился обозревать достоинства новой претендентки. «Посмотрим, что за девочка, — думал он, — а может, и того… На профпригодность проверим».

В дверь постучали — тихо и вроде бы робко.

— Да-да, пожалуйста! — весело отозвался Вадим.

Вошедшая девушка совсем не была похожа ни на тех хорошеньких куколок с глупенькими мордашками, которые прокладывают себе дорогу в жизни интимным женским местом, ни на холодных и холеных бизнес-леди новой волны (про себя Вадим называл их «бизнес-стервами») с дипломом магистра бизнес-администрирования в кармане.

Первое, что поразило Вадима, — это редкая, исключительная, гордая красота утренней посетительницы. Высокая, стройная, с отличной фигурой, одета дорого и модно, но не слишком — строгий брючный костюм, белая блузка, никаких украшений. Длинные черные волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, бледное точеное лицо, яркие губы… Девушка казалась бы совсем юной, если бы не глаза. Большие, черные, миндалевидные, широко расставленные, они были такими древними и мудрыми, что встречаться с их обладательницей взглядом было все равно что смотреть в бездну. «Тьма кромешная», — некстати пришло в голову Вадиму.

— Ну что же, проходите, садитесь, давайте знакомиться, — бодро начал он. Вадим уже решил для себя, что не возьмет на работу эту девушку. В офисе ей не место, но поближе познакомиться не мешает.

Девушка скромно присела на краешек стула.

— Меня зовут Диана, — тихо сказала она.

— Хорошо, Диана. Резюме принесли?

Девушка отрицательно покачала головой. В глазах ее мелькнуло удивление, будто слово «резюме» было ей совершенно незнакомо. Странная какая-то. Первый раз, что ли?

— Ну хорошо, давайте для начала просто побеседуем. Где работали раньше? С какой скоростью печатаете? Компьютером владеете? — задавал Вадим привычные вопросы.

Девушка молчала и только смотрела в упор своими черными бездонными глазищами. Под этим взглядом Вадим почувствовал себя так неуютно, словно стоял голый на ледяном зимнем ветру. Нет, точно странная, если не сказать больше — вообще с приветом! Сидит и пялится, как коза на афишу. В офисе она никогда не работала, это ясно. Чего пришла тогда, спрашивается? Он уже хотел закончить бесполезный разговор, вежливо отделаться от претендентки («большое спасибо, оставьте ваши координаты, мы с вами свяжемся, всего доброго!») и заняться собственными делами, но почему-то медлил.

Вдруг девушка вытянула вперед левую руку, сделала ею странный неуловимый жест, будто забирая, вытягивая что-то, и произнесла несколько слов на непонятном языке. Яркий полуденный свет за окном погас, все завертелось перед глазами у Вадима, и он потерял сознание.

Сколько это продолжалось, он не знал. Открыв глаза, Вадим с удивлением обнаружил, что лежит на камнях в темной и сырой пещере. Попробовал пошевелиться, встать — не получилось. Почувствовал, что связан, да так крепко и умело, что мог только голову поворачивать. Он рванулся сильнее, но… Ничего. Только веревки впились в запястья и лодыжки да заныли руки, связанные за спиной.

Девушка так же сидела напротив, подкидывая ветки в костер. На ней теперь было длинное темное платье, волосы распущены по плечам, прекрасное лицо сосредоточено. В неверном мерцающем свете костра Вадим разглядел странную фигуру из белого камня. Вроде бы женщина, только многорукая, а вместо ног почему-то змеиный хвост… Сюр какой-то. Нечто подобное он видел только на полотнах художников-абстракционистов, когда однажды от нечего делать забрел на выставку в Манеже. Ходил, как дурак, почти час — так ничего и не понял. Конечно, эти самозваные гении после дозы наркоты и не то увидеть могут, но себя-то Вадим всегда причислял к людям серьезным и здравомыслящим! Никогда бы не подумал, что придется снова увидеть подобное творение, да еще при таких странных обстоятельствах.

Когда глаза немного привыкли к темноте, Вадим заметил, что лицо статуи очень похоже на лицо его утренней посетительницы. Ну да, близнецы прямо! Та же линия скул, короткий прямой нос, чуть пухлые губы… С нее, что ли, ваяли?

От этого сходства почему-то стало еще страшнее. Прямо пот прошиб! Вадим даже зажмурился, как в детстве, когда на его глазах любимая собака Финька выбежала на дорогу и попала под машину. Видеть одинаковое отрешенное выражение на лицах двух баб — живой и каменной было невыносимо.

Вадим попытался успокоиться хоть немного, привести мысли в порядок и рассуждать логически, но легче не стало. Главное ведь непонятно, что происходит. Конечно, жизнь — штука непредсказуемая, все под Богом ходим, а если у человека деньги есть, то это и вовсе мощный фактор риска. Можно оказаться и в тюрьме, и в подвале какого-нибудь загородного дома, и даже просто в чистом поле с простреленной головой… Но чтобы вот так, связанному, непонятно где, в компании явно неадекватной девицы?

Совсем уж глупость получается!

Когда Вадим снова открыл глаза, в душе еще теплилась робкая надежда, что все это: и пещера, и огонь, и статуя — померещилось. А главное — эта черноволосая дрянь, которая непонятно как затащила его сюда! Знать бы заранее — на порог бы не пустил стерву.

Но наваждение не исчезло. Та же пещера, костер, и камни больно упираются в спину… Девушка сидела у огня все в той же позе, только статуя у нее за спиной как будто слегка засветилась изнутри призрачным зеленоватым сиянием. Если это и бред, то уж очень реалистичный!

Вадим наконец собрался с силами настолько, что смог заговорить.

— Эй, как я здесь оказался? — выдохнул он пересохшим горлом. — Меня что, похитили? Зачем?

— Молчи, — ответила девушка, не меняя выражения лица. — Молчи и жди, если не хочешь остаться здесь навсегда.

— Где я?

Девушка не удостоила его ответом. Она подбросила в костер горсть листьев и веток, и он вспыхнул ярким голубым пламенем. Быстро и легко, одним движением поднялась на ноги, да так и застыла неподвижно, подняв руки и обратив лицо куда-то вверх, к темным сводам пещеры.

Костер все горел неестественно ярким и ровным светом, рассыпая вокруг, как фейерверк, белоголубые искры. А девушка начала раскачиваться, извиваться всем телом, будто исполняя странный танец — сначала медленно, а потом быстрее и быстрее. В ее движениях было что-то змеиное, грациозное, завораживающее и опасное. Без слов, одним дыханием она напевала медленную, тягучую мелодию. Голос был нежен и чист, но от пения веяло такой невыносимой жутью, что Вадим изо всех сил вжался спиной в сырые холодные камни и попытался ущипнуть себя — может, проснусь? Не получилось…

Наконец девушка остановилась.

— Нам-гет! Аддаа-ло Нам-гет… Хаддан! — звонко выкрикнула она.

Откуда-то сверху появилась черная птица размером чуть больше голубя и закружилась, хлопая крыльями. Девушка совсем не испугалась, напротив — протянула руку, и птица тут же уселась ей на запястье, вцепившись когтями в черную ткань платья. Девушка склонилась к ней и принялась что-то тихо-тихо нашептывать, время от времени указывая глазами на Вадима. И птица тоже косила на него умным черным глазом с ярким оранжевым ободком вокруг радужки — так, мол, все поняла.

Девушка выпрямилась и подошла к Вадиму. Она стояла над ним, связанным и беспомощным, и в лице ее было то же выражение, что и у идола у нее за спиной.

— Помни, сын земли, что день гнева близок, и нет за тебя ходатаев в мире мертвых, — заговорила она страшным, низким и хриплым голосом, исходящим, казалось, откуда-то из-под земли. — Смерть твоя уже у порога, а душа пуста и темна. Нет тебе прощения, ибо безумен тот, кто строит дом на песке, а счастье — на крови ближнего, которого предал. Будь же ты проклят, когда ложишься и когда встаешь, проклят будь твой хлеб и вода, дни твои и ночи. Пусть все, что хотел ты забыть, отныне и вечно будет с тобой!

Девушка осторожно взяла птицу обеими руками — и бросила Вадиму прямо в лицо. Он зажмурился, попытался закричать от ужаса и отвращения, но не смог. Из горла вырывался только хрип, как будто и голоса у него больше не было.

Костер погас, все исчезло. Последнее, что разглядел Вадим, — как лицо статуи мгновенно изменилось. Вместо красавицы на него теперь смотрела уродливая, злобная старуха. Морщинистые щеки, крючковатый нос навис над верхней губой, маленькие глазки-щелочки… Прямо Баба-Яга из детской сказки. Но самое ужасное — она улыбалась! В этой улыбке Вадим увидел вечную мудрость и какое-то мрачное, безжалостное злорадство.

Вадим очнулся за столом в своем кабинете. Так же светило солнце, и если не врут хваленые «Ролексы», времени прошло совсем немного. Девушки рядом с ним больше не было.

Дико болела голова, перед глазами плыли красные круги, но в общем состояние было более-менее терпимым.

«Что это было? — подумал Вадим. — Точно пора с пьянками завязывать. Кому сказать — здоровенный мужик в обморок грохнулся. Как говорят в народе, «песец подкрался незаметно». Надо бы к врачу сходить, что ли. Инфаркты с инсультами ведь того… помолодели в последнее время».

Вадим попробовал встать. Ноги были как ватные, но все же слушались.

Он подошел к окну, хотел открыть его — и обомлел. Из подъезда как раз выходила сегодняшняя посетительница. Быстрой походкой она подошла к темнозеленому джипу, открыла дверцу с водительской стороны и ловко, привычно села за руль. Машина мигнула фарами, аккуратно лавируя между другими припаркованными автомобилями, выехала со двора и скрылась из виду.

«Та-ак. Очень интересно. Если может позволить себе такую машину, то, спрашивается, на хрена козе баян, а ей работа? Наверняка есть папик богатенький или хахаль крутой. Хотя нет, скорее второе. Такая и покойника на грех наведет. И все-таки зачем она приходила? Что ей было нужно? Может, подосланная? А зачем? Да еще этот обморок… Отравить она меня не могла, это точно. А может, она того… Как это сейчас называется? Экстрасенс, ведьма, колдунья, что там еще…» — тут Вадиму стало стыдно от собственных мыслей и одновременно так страшно, как никогда в жизни. Хотелось срочно придумать какое-нибудь простое, логическое объяснение произошедшему и как можно скорее забыть его навсегда. Он осторожно добрел до своего кресла и сел, откинувшись на спинку.

— Нет, надо немедленно взять себя в руки! — твердо сказал себе. — Мистик, тоже… Как баба расклеился. Ведьма, колдунья… Вот чушь какая, не верю я во все это! Сейчас куда ни плюнь — в колдуна попадешь. Обвешаются всякой всячиной и морочат головы дуракам. Порчу снимают, чакры открывают, ауру чистят… Чего не сделаешь, чтобы денег срубить по-легкому! Нет, наверное, все проще. Девчонке действительно нужна была работа, а я вырубился невовремя после вчерашней пьянки. А джип… Ну мало ли. Может, взаймы у кого-нибудь взяла, чтобы повыпендриваться. Всякое бывает. И вообще надо ехать домой. Здесь от меня сегодня все равно никакого толку. Жаль, конечно, что господа учредители должны вот-вот подъехать, но не умирать же из-за этого! И уж, конечно, предстать перед ними в таком виде совершенно невозможно. Лучше домой поскорее, отлежаться, врача вызвать…

С трудом держась на ногах и стараясь побороть подступающую дурноту, Вадим вышел в коридор, чтобы позвать Рината. Самому вести машину в таком состоянии было бы чистым безумием.

— Боря, ты тут остаешься за главного. Я на тебя надеюсь. Завтра приеду — во всем разберусь, — с этими словами Вадим нетвердой походкой вышел из офиса.

Будь он в нормальном состоянии, обязательно заметил бы обалделое выражение лица своего подчиненного. Кто бы мог подумать, что толстый, смешной, неуклюжий Боря окажется под таким сильным впечатлением от гордой и страшной красоты незнакомки? Но с другой стороны, кто сказал, что это доступно только красавцам? Во всяком случае произошло то, что произошло, и Боря тоже наблюдал из окна, как девушка садилась в темно-зеленый джип.

И даже записал номер.

Глава 3 Черная птица

Вернувшись домой, Вадим проспал как убитый почти сутки. На следующее утро он встал бодрым и отдохнувшим. Быстро вскочив с постели, натянул спортивный костюм и отправился бегать по парку. Прохладный ядреный воздух ясного осеннего утра подействовал освежающе и чуть пьянил, как молодое вино. Старый парк, могучие деревья, водная гладь пруда… Вадим по-настоящему любил все это.

Парк со всех сторон окружали унылые панельные дома, построенные в семидесятых годах теперь уже прошлого века. Редкие башни-новостройки, занимающие любой свободный пятачок, выглядели тут инородным явлением, как зубные коронки из металлокерамики во рту вокзального бомжа. Вадим приобрел квартиру в одном из таких оазисов цивилизации сразу после дефолта, когда цены на недвижимость резко упали.

Поначалу радовался: дом хороший, парк рядом и экология по сравнению с загазованным центром просто рай. Не учел только одного: дом по большей части заселяли очередники, получающие квартиры бесплатно.

А что это за публика — дело известное. Многодетные семьи, инвалиды, ветераны Куликовской битвы… В общем, если нужно лампочку в подъезде ввернуть — плати сам, от них не дождешься. Консьержку нанять — то же самое. Еще и благодарности никакой, все принимают как должное — вы богатые, вы и платите! В конце концов Вадим плюнул на это дело и прекратил заниматься благотворительностью. Дом сразу же пришел в некоторое запустение — консьержки нет, домофон без конца ломается, на лестнице собираются подростки, но Вадиму было уже все равно.

Наверное, стоило бы подыскать вариант получше, но все как-то руки не доходили. Да и к чему все это? Цены сейчас на недвижимость в Москве просто ломовые. Лучше уж прикупить какое-нибудь бунгало в Греции или на Кипре, например… Намного дешевле обойдется. И вид на жительство заодно — от греха подальше. Мало, что ли, одного дефолта?

Будучи далеко не глупым человеком, Вадим хорошо понимал конечность существующего постсоветского бизнеса. Каждому ясно, что если алкоголик дядя Вася постоянно живет в долг и продает из дома вещи, то для него это когда-нибудь закончится очень плохо. Сейчас в масштабах огромной страны и бывшей великой державы происходит примерно то же самое. Страна, которая живет только продажей своих недр, обречена рано или поздно, как бы ни пьянила эйфория сверхдоходов от нефтяной иглы. Жаль, конечно, но это так. А значит, надо быть готовым ко всему и чемоданчик держать у двери — на всякий случай.

Вадим не стремился на запад. Он знал, что трудно вписаться в чужой образ жизни, особенно если здесь чувствуешь свою значимость, а там ты никто и звать тебя никак. Недаром ведь приятель Вова, что торговал запчастями к дорогим иномаркам и в Германию наведывался не реже чем раз в три месяца, ни за какие коврижки не хотел обосноваться там навсегда, хотя имелись и прочные деловые контакты, и хорошее знание языка, и даже постоянная подруга — крепкая и домовитая немочка Юта. «Это тут я — бизнесмен, а там — шайзе адерланд!» — ответствовал Вова на вопросы любопытствующих.

Прав был приятель, ничего не скажешь! И все же… Гораздо безопаснее и приятнее быть чужаком в свободной и богатой стране, чем все потерять при очередном крутом повороте. Поэтому Вадим старался максимально обезопасить себя. Большая часть его средств давно уже осела на кодированных счетах в западных банках, и время от времени посещала мысль — а не пора ли? Останавливало лишь то, что денег на первое обустройство было вполне достаточно, а вот на безбедную жизнь до самой старости — пока нет.

В таких условиях покупка по бешеной цене какого-нибудь архитектурного шедевра из стекла и бетона, что сейчас возводят в рекордно короткие сроки, чтобы продать по цене Версальского дворца, или, не дай Бог, бывшей коммуналки на Кутузовском или Ленинском проспекте представлялась ему как полным идиотизмом.

Поэтому Вадим ограничился тем, что сделал в квартире ремонт, бегал по утрам в парке, когда представлялась возможность, и стойко пытался не замечать окружающей его действительности. Тем более, что большую часть времени он проводил на работе, а семьей так и не обзавелся. В конце концов, так ли уж много надо человеку?

Бодрый и довольный, с ощущением счастливой легкости во всем теле, Вадим возвращался домой. Подойдя к подъезду, привычно набрал код и потянул на себя тяжелую железную дверь.

Странно. Не поддается почему-то! Неужели замок не работает? Или сам перепутал? Вадим нажал на сброс и снова набрал заветные цифры — медленно и внимательно. Нет, все равно глухо, как в танке! Куда только РЭУ смотрит? Деньги за домофон, небось, исправно собирают. Вадим почувствовал, как в душе медленно закипает злость — слишком уж глупым и неприятным показалось его положение. Стоять возле собственного дома, как голый инженер Щукин из «Двенадцати стульев»!

Он зачем-то стукнул кулаком по двери (зря, конечно, только руку отбил!) и попытался успокоиться. Ну что психовать по мелочам? С минуты на минуту пройдет кто-нибудь, благо, время такое, что все выходят — на работу там, в школу или еще куда… Сейчас Вадим был бы рад видеть кого угодно из своих соседей, даже ворчливую пенсионерку Марью Степановну с шестого этажа или гомонящий выводок шкодливых отпрысков многодетной семьи Батаевых — вечной головной боли соседей, учителей и участкового, но, как назло, вокруг было пусто и тихо.

— Черт! Вымерли они там, что ли? Хоть бы кто появился!

Прямо за спиной Вадим услышал шорох крыльев. «Надо же, опять голуби разлетались! — подумал он с досадой. Вечно их подкармливают местные старушки, божьи одуванчики… Сидят себе у подъезда и крошат чуть зачерствевшие батоны, умиляются на воркующих сизарей, а потом эти жирные обнаглевшие твари чуть ли не с курицу величиной уже и летать не могут как следует. Только путаются под ногами да гадят где попало».

Но это был не голубь. Черная птица неизвестной породы сидела на ветке чахлой сирени, высаженной прямо под окнами, и рассматривала его в упор, поворачивая голову то вправо, то влево. В ярком утреннем солнце перья ее отливали синевой, а глаза с ярким оранжевым ободком смотрели зорко и совершенно осмысленно.

Вадим похолодел. Именно эту птицу он видел тогда, в пещере! Он пытался уверить себя, что все это бред, плод больного воображения, но мутный, нерассуждающий страх уже сдавил сердце.

— Кыш! — крикнул он срывающимся голосом и махнул рукой. — А ну, кыш отсюда!

Птица, кажется, совсем не испугалась. Она посидела еще немного, все так же бесцеремонно рассматривая Вадима в упор, потом не спеша, с чувством собственного достоинства расправила крылья и взлетела. У самых ног Вадима упало черное глянцево отблескивающее перо, а птица еще покружилась немного над головой, прокаркала что-то явно оскорбительное и скрылась из виду.

Вадим дернул дверь изо всех сил, и она сразу же распахнулась — неожиданно и легко. Он ввалился в подъезд мокрый, как мышь, с бешено колотящимся сердцем. От утреннего хорошего настроения не осталось и следа.

В лифте Вадим привалился к стене, совершенно обессиленный. Вот глупость какая! Подумаешь — кодовый замок барахлит. А птица… Ну мало ли какая только тварь не заведется в большом городе! Вон, говорят, в подземельях метро крысы вырастают чуть не с собаку величиной, а в канализации крокодилы плавают. Может, это грач или эта… как ее… Пустельга какая-нибудь.

В видах птиц Вадим совершенно не разбирался, но внезапно всплывшее в памяти слово понравилось и привязалось, назойливо крутясь в голове. «Пустельга… Пустяки, чепуха — вот что такое ваши страхи, Вадим Александрович! — твердо сказал он себе, когда лифт наконец распахнул автоматические двери на девятом этаже. — О деле надо думать, а не голову себе забивать черт-те чем!»

Вадим даже успокоился немного, но, подходя к двери своей квартиры, заметил нечто и вовсе необычное. На стене черной краской был нарисован странный символ — перевернутая пятиконечная звезда, вписанная в круг, и куча каких-то непонятных закорючек вокруг нее.

— Опять подростки балуются, — подумал он, стараясь сдержать тошноту, вдруг подступившую к горлу. — Да, да, конечно подростки! Распустили их родители… Заставить бы языком это вылизать.

Но все же где-то в дальнем уголке сознания черной точкой засела тревога. Слишком уж тщательно были вычерчены геометрические фигуры. Слишком аккуратно нарисованы чудные закорючки. Это было совсем не похоже на подростковое хулиганство. Но главное… Вадим даже не смог бы этого объяснить. Неведомый символ внушал тупой безотчетный первобытный страх.

Глава 4 Рыжая

Дальше дни потянулись за днями. Все было как всегда, разве что дела у Вадима пошли лучше обычного. Самые сложные сделки проходили без сучка и задоринки, деловые партнеры вдруг стали на удивление сговорчивы, Боря провел очень удачную биржевую операцию. Жизнь вошла в привычный ритм, и Вадим совершенно забыл про странный случай, который выбил его из колеи. Даже рисунок в подъезде оказался тщательно замазанным на следующий день. Вадим поначалу даже удивился: неужели у местных дебилов совесть проснулась? Но скоро выбросил это из головы.

Замазали — и слава богу.

Даже погода решила устроить приятный сюрприз. Осень стояла на удивление теплая и сухая. Солнце не палит, но еще греет, деревья стоят, будто гордясь своим багряно-золотым убранством, в воздухе летают легкие паутинки… Вадим каждый день подолгу бегал в парке, наслаждаясь последними погожими днями.

Ощущение было такое, словно он долго карабкался в гору и теперь стоял на пике удачи. Весь мир был у ног, и звезды радостно подмигивали сверху.

Только вот радости особенной это почему-то не приносило. Тревога, что поселилась в душе в тот трижды неладный день (так Вадим называл про себя визит черноволосой незнакомки), не оставляла. Она лишь съежилась до размера маленькой черной точки где-то в глубине сознания, но не исчезла совсем. И теперь он словно ждал чего-то с унылой обреченностью, утешая себя жалкой мыслью: а может, обойдется?

Не обошлось.

Все окончилось в тот день, когда Сергей Данилов, старый друг и компаньон по бизнесу, предложил расслабиться в сауне. Вадим потом с горечью вспоминал, что как раз в тот вечер ехать ему никуда не хотелось. Ну что бы дураку не остаться дома? Но отказать было неудобно — в сложносочиненной и не вполне официальной иерархии холдинга Сергей занимал более высокое положение, к тому же Вадим, конечно, уже позабыл свои благие намерения. Предстоящий длинный и пустой вечер тоже не радовал, и он скрепя сердце согласился.

Когда Вадим приехал, веселье было в самом разгаре. Столы накрыты, друзья-приятели в белых простынях напоминали древнеримских патрициев, в бассейне с визгом плескались голые девочки…

Но Вадиму почему-то стало грустно. Он впервые с удивлением заметил усталость и скуку на лицах «хозяев жизни», как будто вовсе они не отдыхают здесь, а исполняют очередную тягостную, но обязательную повинность. И у девочек, что приехали из какого-нибудь Донецка или Тернополя, утверждающих, что по профессии они «фотомодэли», слишком уж явно звучит в речи украинский акцент, а глаза загораются живым блеском только при виде денег.

— Штрафную опоздавшему! Нагонять надо! — радостно проревел уже изрядно поддатый Данилов, протягивая Вадиму бокал с коньяком. Он выпил, но легче не стало, скорее наоборот. Раз и навсегда заведенный ритуал под названием «вот как мы, крутые, гуляем» наводил тоску.

Да еще музыка гремит слишком, прямо по ушам бьет. Жесткий, даже рваный гитарный ритм и хрипловатый голос — не благостное бардовское мурлыкание, а приблатненный надрыв, почти крик Вадиму совсем не понравились. Где только Данилов каждый раз откапывает такой отстой из репертуара радио «Шансон»? Вроде приличный человек, с криминалом дел не имеет и не сидел никогда, а вот поди ж ты…

Надрывался магнитофон. И вдруг… Вадим с трудом удержался, чтобы не шарахнуть об пол дорогую японскую электронику. Резкая боль, словно раскаленная игла, пронзила голову. Перед глазами вспыхнул колдовской ярко-синий свет, и на фоне его, как живое, предстало нежное лицо рыжей Кати. Когда же это было? Давно. Десять лет прошло, нет, даже больше — двенадцать! Страшно подумать, как быстро время летит.

Он сжал виски ладонями, но легче не стало. Ох-х, как некстати сейчас все это вспоминать!

Это теперь Вадим стал вполне респектабельным бизнесменом и уже подзабыл события своей бурной молодости, а тогда был всего лишь мелким дешевым рэкетиром.

Вернувшись из армии, понял, что мир вокруг разительно изменился, и профессия инженера-механика, которую он осваивал в институте, перед тем как попасть в армию после первого курса, уже не гарантирует никакой стабильности в будущем. Да и грустно как-то на дядю горбатиться за копейки, когда вокруг пацаны-ровесники ездят на иномарках и небрежно кидают на стол в дорогих ресторанах пачки денег.

Институт тогда так и не окончил, бросил вскоре. Потом, уже много спустя, когда диплом понадобился, нашел по объявлению в газете учебное заведение с длинным и кучерявым названием «Международная академия финансов и менеджмента», заплатил денег и без проблем получил заветные корочки.

А тогда… Всего и не упомнишь. Пытался то работать в кооперативе по производству мягкой мебели, то заняться «челночным» бизнесом, но везде потерпел неудачу. Кооператив быстро обанкротился, даже зарплату не выплатили работникам, а баулы со шмотками отняли местные братки на границе с Польшей. Тогда-то и появилась крамольная мысль — а я-то чем хуже?

Вадим аж скривился от запоздалого стыда за свою тогдашнюю глупость. Дон Корлеоне, блин. Сверхчеловек хренов. Сколотил банду подельников, и все они весело и не без успеха принялись трясти новоявленный класс мелких собственников.

Сейчас, конечно, смешно — ерунда, мелочевка, но себе они казались ужасно крутыми.

И только чудо его спасло тогда от тюрьмы или пули. В устойчивые криминальные группировки они не входили, соперничать с ними — кишка тонка, ребятишки болтали и пили слишком много, о некоторых оперативных хитростях понятия не имели. В общем, типичный дикий рэкет, легкая добыча либо для ментов из РУОПа, либо для более или менее серьезных бандитов.

Тогда-то и оказался в их поле зрения Семен Яковлевич Гольдберг — генеральный директор небольшого, но уютного совместного предприятия. Как оно называлось-то? Совсем из головы вылетело. И немудрено — сколько лет прошло! Располагалась контора в самом центре Москвы, в Третьяковском проезде, там, где теперь дорогущие магазины, и директор — низенький толстенький еврейчик, разъезжающий на «Мерседесе» казался куда как завидной добычей.

В той конторе трудилась переводчицей милая девочка Катюша. Рыжие вьющиеся волосы, веснушки, веселые плутоватые зеленые глаза с золотистыми крапинками…

Вадим всегда очень внимательно относился к любой информации о предполагаемых «клиентах». А кто знает больше, чем секретарши? Часто к ним относятся как к неодушевленным предметам. Эдакое украшение офиса на двух ногах (ну о-очень длинных и стройных), ходит туда-сюда в короткой юбке, посетителям улыбается, кофе подает (а иногда и не только кофе)… А на самом деле эти девочки многое видят и слышат. Да еще если зуб имеют на своих начальников (а часто имеют, и еще какой!), то делаются просто бесценными источниками информации. Особенно если подъехать с правильной стороны — красиво поухаживать, в ресторан сводить разок-другой, в постель уложить, да не абы как, а с душевным подходом…

Катя его тогда очень выручила, сама того не подозревая. Кто же знал, что у этого Гольдберга давно все схвачено, сам он — американский гражданин и вообще Вадиму не по зубам? Вовремя сумели отойти в сторону — и то хорошо.

Хуже было то, что Катя полюбила Вадима по-настоящему. Да и он сам не то чтобы увлекся или влюбился, но как-то привык к ней. Почему бы и нет? Катя была не то чтобы красавицей, но очень милой, нежной… уютной какой-то. Никогда не скандалила, ничего не требовала, не рвалась замуж. В общем, не обременяла Вадима своим присутствием. Просто приходила вечером, ставила чайник, и от ее присутствия в доме сразу становилось тепло.

Рыжий шелк… Неожиданно Вадим как будто снова почувствовал его на ощупь. Было ведь это все, было! Когда Катя засыпала у него на груди, ее волосы рассыпались, как шелковый плащ, и пахли почему-то свежим сеном. Было немного щекотно, но все равно приятно, и он осторожно гладил, перебирал шелковистые пряди. Может, у них и получилось бы что-нибудь хорошее… Во всяком случае, ни одна женщина потом больше так и не тронула его сердце.

Может, и получилось бы, не случись тогда та гадкая история с Магомедом Ходжаевым.

Вадим аж зубами скрипнул. Черт его дернул связаться с фальшивыми чеченскими авизовками! Ну хотелось побыть директором фирмы, даже фиктивной. И денег хотелось — настоящих, больших денег. Не век же рубли трясти из палаточников!

А вышло все боком — в длинной отлаженной цепи вольных и невольных посредников, не всегда ведающих, что творят и чем все это чревато, случился сбой. Деньги, что называется, зависли, и непонятно было, удастся ли получить их обратно.

Чеченец Магомед, как и практически все его соплеменники, шуток не понимал и на Вадимовы объяснения не реагировал. Он только каменел лицом, и в глазах его Вадим уже видел свою смерть. Очень плохую смерть. До сих пор он не забыл своих судорожных попыток сохранить лицо, предательски потные, липкие ладони, срывающийся голос.

И надо же было так случиться, что Катя пришла именно в этот момент! Она влетела в квартиру радостная, оживленная, пахнущая дождем и весной. Весело защебетала на кухне, распаковывая принесенные свертки, и принялась готовить ужин.

Магомед скривился и процедил сквозь зубы: «Отправь девочку домой, к маме. Мешает». Надо ли говорить, что Вадим поспешил выполнить его приказ! Но даже в тот момент успел заметить долгий, оценивающий взгляд, которым Магомед смерил Катю с ног до головы.

В конце длинного и неприятного разговора Магомед сказал:

— Ладно, ты вот что. Говоришь, денег у тебя нет? Зато девочка есть. Пришлешь ее ко мне — подожду. Недели две, не больше. Вот через две недели и пришлешь ее ко мне с деньгами вместе.

Вадим сидел ни жив ни мертв. Ему, вот этому зверю — Катю? Господи ж ты мой… Вадим, конечно, знал, что по мусульманским обычаям женщина даже не друг человека. Доходили до него и темные, неясные слухи о своеобразных сексуальных наклонностях самого Магомеда. Что в них было правдой, а что нет понять трудно, но ни одну из девочек, что соглашались сесть к Магомеду в машину, никто больше не видел живой и здоровой. Недаром он выстроил себе огромный дом на отшибе, далеко не только от города, но и от всякого жилья вообще…

Будучи весьма неглупым человеком, Вадим очень ясно представил себе, что ожидает Катю, содрогнулся.

А Магомед спокойно продолжал:

— Что у нас там через две недели? Первое мая? Вот и хорошо. Двойной праздник будет. Иначе… Ты понял меня, Вадик? Где я живу, ты знаешь. Будь здоров.

Когда дверь захлопнулась, Вадим сел за стол на кухне и налил себе рюмку водки. Прямо почти второй день рождения… О том, что двухнедельная отсрочка — это еще не выход и кардинально проблему не решит, думать как-то не хотелось. Мысли появились потом, когда первая эйфория от того, что прямо сейчас его убивать не будут, начала потихоньку развеиваться.

Мысли были невеселые. Долг есть долг. Денег таких, конечно, не собрать, а ссориться с Магомедом и его кодлой — занятие для самоубийц. Значит, остается один выход — делать ноги да побыстрее. И лучше за границу, чтобы с концами, чтобы не нашли. Эта идея, поначалу казавшаяся дикой, принесла некоторое успокоение и даже решимости придала. Не хотелось думать о том, что за границей его никто не ждет и что денег у него не так уж много (как нажил, так прожил!), а главное — даже загранпаспорта нет! Главное — теперь была цель и надежда. Вадим допил бутылку водки и заснул, как младенец.

Как он провел следующие две недели, лучше не вспоминать. Бегал по городу, как таракан по сковородке. Суетился, уговаривал, давал взятки, пускал в ход все свое обаяние… А еще пытался добыть деньги всеми возможными и невозможными способами, даже в казино один раз сходил. Проиграл, конечно, но даже не расстроился: семь бед — один ответ! Что бы он не делал — просил взаймы или пытался быстро продать что-нибудь — везде поджидал такой же облом.

Это ведь только кажется, что уехать очень просто, а оказалось — попробуй-ка! Виза, приглашение, загранпаспорт проклятый…

Вадим сразу понял — ни в Америку, ни в Германию, ни в какую другую первосортную страну его не впустят. Оставался вариант поехать в Польшу по туристическому ваучеру, а потом уже думать дальше. Тем более что там он уже был, совершая единственный свой челночный рейс. А недалеко от Кракова живет приятель Збышек, который когда-то учился с Вадимом в институте как представитель братской социалистической Польши, а потом, уже в начале девяностых, приезжал в Москву скупать черную икру. Вадим не рассчитывал, конечно, что его примут с распростертыми объятиями, но все ж таки не чужой человек. Поможет первое время, а там видно будет.

Роковое первое число приближалось с пугающей неотвратимостью. Накануне последнего дня отпущенного срока Вадим снова сидел за столом, обхватив голову руками, наливал себе рюмку за рюмкой и думал, как быть дальше.

Как раз сегодня девочка из ОВИРа сказала, что паспорт будет только завтра во второй половине дня. Черт, времени совсем не остается… Даже если сразу бежать на вокзал, поезд уходит только в полпервого ночи. Поздно. Вадим ругал себя последними словами еще и за то, что так поздно спохватился и без пользы провел последние отпущенные ему дни. Раньше это надо было делать, как он, дурак, не додумался! А теперь и форы никакой нет.

Если только… Если только, получив Катю, Магомед кинется искать его не сразу. Что-то подсказывало Вадиму, что не кинется. Слишком занят будет — по крайней мере до утра, а если повезет, то и дольше. Тоже… отсрочка! К тому же родителей у Кати нет, сама говорила, так что в случае чего искать ее будет некому.

Мыслишка была подлая, но по крайней мере конструктивная. Вадим даже повеселел немного. Оставался, правда, чисто технический вопрос: как уговорить Катю? Правду ей сказать ни в коем случае нельзя. Даже нельзя, чтобы догадалась о чем-то до поры до времени. Значит, надо придумать что-то другое. Предложить денег? Не возьмет, обидится. К тому же девочка вполне обеспечена — работает на совместном предприятии, зарплату получает приличную. И не такая она дурочка, чтобы к черту в зубы лезть за копейки. Припугнуть? Тем более нельзя…

Бутылка опустела почти наполовину, когда наконец решение пришло. Оно было таким простым и ясным в своей очевидности, что Вадим даже рассмеялся. Чего мудрить-то, когда все лежит на поверхности? Она ведь любит меня, как кошка! И, чтобы мне помочь, пойдет на что угодно. Ну или почти на что угодно, что тоже не так уж мало. А значит, можно сказать правду!

Только не всю.

«Можно признаться, что есть серьезные проблемы. Тут уж врать не придется, — подумал Вадим с горьким юмором. — Что она может мне помочь, если съездит к Магомеду, — тоже правда. И передаст ему… Что передаст, кстати? Да в общем неважно. Натолкать кукол в дипломат и… Что и требовалось доказать».

Следующий день прошел как в тумане, в полусне. Ведь что удивительно — все удалось легко и просто. Катя сразу поверила, забеспокоилась почти по-матерински, хотя была намного моложе и с полным чемоданом резаной бумаги направилась навстречу своей печальной судьбе. Ринат отвез ее до порога, и у Вадима не было никаких оснований ему не верить.

А с паспортом все-таки прокатили. «Извините, будет только после праздников…»

Вадим смотрел в ясные голубые глаза девочки, сидящей за обшарпанным канцелярским столом, и изо всех сил подавлял желание схватить ее за плечи и тряхнуть изо всех сил. Хотелось крикнуть — да зачем он мне? Трупам документы вообще без надобности!

На улицу Вадим вышел ни жив ни мертв. В голову приходила только одна мысль — бежать. Скрыться, затеряться где-нибудь далеко-далеко на просторах необъятной Родины и надеяться, что не найдут.

Прямо из ОВИРа, не заходя домой, он отправился на Казанский вокзал и уехал в Сызрань — маленький паршивый городишко, который не на всякой карте найдешь, к дальним родственникам, которые и вспомнили-то его с большим трудом… А может, и не вспомнили даже. Просто времена тогда были трудные, и несколько зеленых бумажек с портретами американских президентов, отданные тете Маше «на хозяйство», расположили к нему все многочисленное семейство.

Только через месяц Вадим осмелился наконец позвонить в Москву — хотел узнать у Рината, что слышно. Новости оказались просто потрясающие. Оказалось, ему повезло — феерически, почти невероятно! В ночь накануне Первого мая в доме Магомеда произошел пожар. Говорят, взорвался газовый баллон. Огромный дом сгорел, как свеча, и все, кто в нем был, погибли.

Вадим от души надеялся, что это случилось раньше, чем Магомед и его приятели успели сделать с Катей все, что им хотелось бы.

Он вернулся в Москву, но от прежних дел отошел. Как будто пережитый страх сделал его гораздо более взрослым и рассудительным. «Хватит, наигрался, — твердо решил Вадим тогда для себя, — нечего тешиться дешевой романтикой. Делом надо заниматься».

И занялся, благо и тут подфартило. Деньги, зависшие на чужих счетах, потом все же удалось получить назад, хотя и частично. Поскольку Магомед погиб, а его наследники так и не объявились, Вадим, выждав некоторое время, спокойно их присвоил. Так был заложен фундамент его теперешнего финансового благополучия.

Вадим потряс головой, и наваждение исчезло. Но и развлекаться больше не хотелось. До парилки он так и не дошел, веселье друзей стало казаться надуманным и фальшивым, а девушки — некрасивыми и тупыми до отвращения.

«Какого черта они все выхваляются друг перед другом? А главное, какого черта я тут делаю? — думал он. — Уехать, что ли, отсюда? А дома что? Весь вечер в телевизор пялиться? Или вызвонить какую-нибудь шлюху, которая будет ничем не лучше этих? Тогда уж лучше здесь оставаться…»

Вокруг было много людей, но в тот вечер Вадим впервые напился в одиночестве.

Глава 5 Вопросы без ответов

На следующий день Вадимовы сотрудники с трудом узнали своего шефа. Несмотря на пьянки и загулы, он всегда появлялся перед ними чисто выбритый, небрежно-элегантный, благоухающий дорогим одеколоном. А тут… Всего за один день Вадим как будто постарел и осунулся. Красные глаза, мощный запах перегара, который не перебить никаким «Диролом», придавали ему какой-то жалкий и потерянный вид. Даже дорогой фирменный костюм выглядел мятым и потрепанным.

Буркнув что-то вроде приветствия, Вадим быстро прошел к себе в кабинет. Хотелось укрыться от любопытных взглядов и закрыть за собой дверь.

Устроившись на привычном месте за столом, он достал папку с последним контрактом, закурил и попытался сосредоточиться. Мысли путались, печатные строчки извивались и прыгали перед глазами. А еще — свет из окна падает какой-то тусклый, серый, не разберешь ничего. И холодно… Надо бы, конечно, включить кондишн на обогрев, только вот куда пульт подевался? Вадим пошарил на столе среди бумаг — нету. Он зябко поежился, откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.

Не сказать, чтобы он особенно жалел Катю, но в этот раз Вадим провел действительно плохую ночь. Стоило закрыть глаза, и снова возникало лицо, которое он давно забыл. Заставил себя забыть. Катя молчала, ни в чем не упрекала его, как никогда не упрекала и при жизни, но от одного ее взгляда хотелось провалиться сквозь землю.

«Я же не хотел этого, не хотел! Я не виноват, что все так получилось! Это просто стечение обстоятельств, несчастный случай, и не более того! И в конце концов я не убивал ее!

Вадим прекрасно понимал всю бессмысленность подобных самооправданий. В милиции почти всегда можно дать взятку, в суде нанять хорошего адвоката… Недаром ведь наша Фемида часто оказывается продажной, как девочка с панели. Но как дать на лапу человеку, которого уже нет в живых?

Нет, надо собраться. Прочь эти мысли. Так что там с контрактом?

Вадим выпрямился — и не поверил своим глазам. Напротив него, точно так же, как и две недели назад, сидела девушка с длинными черными волосами. Как же ее звали? Странное имя какое-то… Но если тогда она вызвала у Вадима ярко выраженный мужской интерес, то теперь внушала ужас и отвращение. Вадим был готов на что угодно, лишь бы не смотреть на ее лицо, но и глаз оторвать не мог.

Девушка молчала, не двигалась, только смотрела в упор, улыбаясь мрачной безжалостной улыбкой пещерного идола. Лицо, которое раньше было нежным и юным, на глазах постепенно превращалось в зловещую уродливую маску ведьмы — старой, сморщенной, с крючковатым носом и серо-зеленоватой кожей. Глаза ее испускали синевато-зеленое мертвенное сияние. Длинные черные пряди волос разметались по плечам, и Вадиму показалось, что это живые, шевелящиеся змеи. Черная птица, что опять сидела у нее на плече, вспорхнула со своего места и принялась кружить у него над головой, издавая противные каркающие звуки и целя прямо в глаза острым крепким клювом и когтями.

Вадим запаниковал, вскочил на ноги и бестолково замахал руками, пытаясь отогнать ее, но птица не отставала. Он с трудом удержался, чтобы не закричать, и выбежал прочь.

Все сотрудники были на своих местах и с удивлением уставились на него. Вид у Вадима был действительно безумный.

— Боря, зайди ко мне, — еле выговорил он белыми от ужаса губами.

Боря поднялся и пошел за ним. Вадим пропустил его в дверь впереди себя, но Боря вошел как ни в чем не бывало. Незнакомки в кабинете больше не было. И птица куда-то исчезла.

Вадим постарался задержать Борю у себя как можно дольше. Он попросил еще раз объяснить суть последней биржевой операции, но в смысл Бориных слов не вникал совершенно. Вадима сейчас занимали совсем другие мысли.

Очень интересно. Одна галлюцинация — это случайность, а три — уже система. Вот бы узнать, куда девалась эта девка? Не в окно же вылетела! Ну, может, эта погань пернатая и впрямь улетела… Хотя нет, окно закрыто.

Вадим вспомнил, что окна у него в офисе закрыты герметично, чтобы пыль и шум с улицы не проникали внутрь, а температуру и влажность воздуха в помещении регулирует кондиционер последней модели. Вот, кстати, и пульт лежит на столе, прямо перед носом… Почему-то от этого ему стало еще страшнее. Как только умудрился его сразу не заметить?

Но девка-то исчезла, это факт! Или ее тут вообще никогда не было? Нет, в первый раз точно была. И Боря ее тоже видел. Да уж, Боря… Сидит тут, бухтит что-то себе под нос, и горюшка ему мало. Да, кстати, Боря говорил, она пришла из агентства. Если так, там должны быть ее координаты.

К тому моменту, когда Боря закончил излагать и вопросительно поднял свои большие, светлые, неожиданно красивые глаза, у Вадима уже созрело решение.

— Боря, ты молодец и гений. Я, пожалуй, отъеду на часок. Если будет что-то важное — звони мне на мобильник, а нет — рули сам.

Вадим подхватил с вешалки плащ и быстро вышел. Оставаться одному в собственном кабинете больше не хотелось. Отныне и навсегда это помещение будет внушать ему страх.

Вадим отправился в агентство по трудоустройству, к услугам которого периодически обращался. Там его встретили как почетного гостя. Но все, даже девушка, которая подавала ему кофе, заметили его нездоровый вид, бледное лицо и трясущиеся руки.

Менеджер, вертлявый молодой человек в ярком галстуке, нисколько не удивился просьбе. Он хорошо знал свой контингент и все анкеты Вадиму, конечно, предоставил.

С фотографий глядели молоденькие девчушки, хорошенькие и не очень, которые изо всех сил старались казаться деловыми, компетентными, уверенными в себе. В резюме мелькали фразы вроде «организовывала работу офисных служб» или «координировала поставки необходимых материалов»… Почему-то даже эти обтекаемые, привычные формулировки вызвали тупую, мутную злобу. Вот козы мичуринские, а? Бизнес-леди, блин… Уж написали бы проще — покупали бумагу и ручки или там чай-кофе подавали, а то строят из себя невесть что!

Просмотрев все анкеты, Вадим окончательно убедился в том, о чем давно догадывался. Конечно же, Дианы среди них не было.

«Ну что же, отсутствие результата — тоже результат, — думал Вадим за рулем по дороге к себе в офис. — Теперь остается только самый простой вопрос: что, черт возьми, происходит?»

Остаток рабочего дня тянулся бесконечно. Вадим с удовольствием убрался бы домой пораньше, но сегодня предстояло несколько важных встреч. Партнеры, как назло, запаздывали, и он бесцельно толкался по офису, изобретая всевозможные предлоги, чтобы не оставаться одному.

Кое-как закончив дела, Вадим отправился домой. В этот раз он не отпустил Рината у подъезда, как обычно, а попросил подняться в квартиру вместе с ним.

Ринат очень удивился — такого раньше никогда не было, но что поделаешь? Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак. И вообще шеф сегодня какой-то странный. Запил, не иначе. Это, конечно, его дело, но…

Ринат хорошо понимал, что если Вадим запьет всерьез и надолго, то на плаву уже не удержится. Ситуация меняется каждый день, а конкуренты пошли ох какие зубастые. К тому же с большими связями и возможностями. Того и гляди хозяева холдинга могут поменяться. Вряд ли Вадим сумеет сохранить свое положение при новом руководстве, а значит, с таким начальником надо расставаться, пока не поздно.

И возможно, даже с пользой для себя. Не век же ходить в должности «подай-принеси-пошел вон!». Ринат давно уже тяготился своими лакейскими обязанностями, но деваться было некуда.

Несколько лет назад по собственной глупости Ринат попал в абсолютно идиотскую ситуацию. Как-то вечером они с друзьями мирно квасили на квартире одного из них. Когда приняли на грудь достаточно, захотелось женского общества. Легко сказать, но где возьмешь телок во втором часу ночи? Хорошо, нашлась под рукой газета с рекламой, в которой состоятельным клиентам предлагали все земные радости круглосуточно. Вызвав проституток по телефону и натешившись вдоволь, друзья решили заодно поправить за их счет собственное материальное положение. Двоих девчонок оставили в заложницах, а еще двоих отправили за деньгами, пообещав в противном случае убить оставшихся.

Конечно, такая идея могла прийти в голову только с пьяных глаз, да и то не каждому. Но, с другой стороны, кто же знал, что девчонки с перепугу побегут на Петровку и недавно организованный РУОП покажет себя во всей красе? Уже через час в квартиру, выбив хлипкую дверь, ворвались омоновцы в масках. Всех, кроме насмерть перепуганных заложниц, положили лицом в пол, и по спинам загуляли дубинки.

Это уже потом незадачливые вымогатели поняли, наконец, что их дурацкая и жестокая пьяная выходка обойдется им очень и очень дорого. Кто же знал, что на сухом и казенном юридическом языке это называется «захват и удержание заложников, совершенные группой лиц», а главное — грозит серьезным тюремным сроком?

Сам Ринат вообще не понял, зачем ввязался в эту историю. Вадим никогда не был особенно жаден, и как раз в это время неожиданно разбогател. Работа не пыльная, платят хорошо, казалось бы, живи и радуйся, так нет ведь… И добро бы еще серьезное дело было. Нет, все же прав был герой известного кинофильма: самое дорогое на свете — это глупость, потому что за нее дороже всего приходится платить.

Мать Рината, Алия Загидулловна, узнав об аресте сына, прибежала к Вадиму в слезах. Не сказать, чтобы это его особенно тронуло, но Вадим боялся, что Ринат начнет рассказывать и про их общие дела тоже.

Поэтому Вадим надавил, где нужно, девчонки от своих показаний отказались, дело благополучно развалилось, и Ринат со товарищи вновь оказался на свободе.

Но странное дело — особой признательности к своему благодетелю он не испытывал. Ринату казалось, что Вадим держит себя барином и гоняет его, как мальчишку. Ринат умел терпеть и выжидать и вот теперь, кажется, дождался своего часа.

Глава 6 Вилла «Белый конь»

Дома легче не стало. Вадим метался по квартире, как зверь в клетке. Несколько лет назад, сопровождая в зоопарк сынишку двоюродной сестры Нади, приехавшей на пару дней из Питера, Вадим видел, как вот так же не находила себе места в слишком тесном для нее закутке черная пантера. В закрытом павильоне горел яркий электрический свет, взрослые и дети столпились за стеклом, отделяющим их от маленького загончика с нарисованными на задней стенке тропическими джунглями, а зверь все ходил взад-вперед и смотрел на людей тоскливо, злобно и обреченно, как будто знал, что из этой клетки ему все равно не выбраться.

Сейчас Вадим чувствовал себя примерно так же. Все вокруг его раздражало, хотелось на ком-нибудь сорвать свою злость. Тем более что он почти никогда не приходил домой так рано, и вынужденное безделье, одиночество и замкнутое пространство тяготили невероятно.

Огромный многоквартирный дом жил своей жизнью, люди возвращались с работы, вокруг хлопали двери, раздавались голоса, и это раздражало Вадима еще больше.

За стеной соседка Валентина — многодетная мать горластого, нахального и хулиганистого семейства громко скандалила со своим мужем. Ее резкий, визгливый голос действовал на усталый измученный мозг как бормашина.

— Дубина ты стоеросовая, бездельник, наказание мое! Только и можешь, что водку жрать да диван задницей просиживать! Или вон, с дружками своими, пьяницами, целый день шляешься. Господи, да когда же все это кончится!

Валентинин муж Коля, видимо, уже находился в состоянии блаженного подпития, а потому отвечал буйной супружнице довольно мирно.

— Ну Валь, че шумишь-то? Че шумишь? Мы с Толиком к его шефу ходили, он мне работу обещал, точно обещал, ну выпили на радостях, а ты шумишь, дура.

Но Валентина только завелась еще сильнее.

— Я дура? Это я-то дура? Работу ему обещали, скажите пожалуйста! Дадут, догонят и еще добавят, как же, дожидайся! Белого коня пришлют! А не хотите ли вы, Николай Иваныч, большим начальником стать? Да что же это за жизнь такая распрокаторжная, будто сглазил кто! — послышался звук, будто упало что-то тяжелое, и женщина громко, с надрывом, зарыдала.

И так без конца. Черт бы побрал эти дома! Перегородки будто картонные, каждое слово слышно. Вадим со стоном рухнул на кровать и накрыл голову подушкой. Чувствовал он себя из рук вон плохо — все тело сковывала обморочная тяжесть, голова просто разрывалась от боли, перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные огоньки… Да еще эта идиотская фраза упорно вертелась в мозгу: «Белого коня пришлют!» И еще — «сглазили». С чего бы это? Своих проблем довольно, причем здесь алкаш Коля и его скандальная жена?

Вадим сел на кровати. Если уж все равно не получится отогнать назойливые мысли, попробуем рассуждать логически. Итак, белый конь. Что же это может означать? Лично мне его уж точно никто присылать не собирается. Впереди на лихом коне? Тоже нет. Что-то из книг? Посмотрим. Чего не сделаешь, чтобы отвлечься! Вадим потянулся к книжной полке. Читать он всегда любил, и литературы скопилось довольно много.

Ну что там? Пелевинский «Generation Р» — не то, «Аквариум» — не то, «Гарики на каждый день» — тоже. Под руки попался томик в бумажной обложке. Это еще откуда? Наверное, Ленка забыла — вечно она притаскивала всякую мутотень и читала ее с упоением.

Воспоминание о последней подружке тоже почему-то раздражало. Дура. Называла «миленький» и пекла блинчики с вареньем. Домашним уютом хотела соблазнить и все заглядывала в глаза, как собачонка, ждала, что предложение сделают. Как же, разыгралось воображение у девочки, захотела богатого мужа приманить! Сиськи и попка, конечно, ничего, но если бы к ним еще и голова прикладывалась…

Вадим зачем-то отнес ни в чем не повинную книгу на кухню и со злостью швырнул в мусорное ведро, но взгляд вдруг задержался на обложке. Крупными буквами, стилизованными под готический шрифт на фоне английского пейзажа с зелеными лужайками и замками из серого камня было выведено: Агата Кристи. Вилла «Белый Конь».

Надо же, белый конь! Вадим осторожно достал злополучный томик из мусорки, вернулся в комнату и начал читать. Женскую литературу как таковую он раньше на дух не переносил, презрительно называя «сопли в сахаре», а тут вдруг увлекся. Забавная логическая игра ума про неких изобретательных злодеев, которые организовали бюро по устранению неугодных за деньги, захватила не меньше, чем откровения бывшего шпиона. Время незаметно подошло к полуночи, когда Вадим перевернул последнюю страницу и отложил книгу в сторону.

А что, и правда забавно! Приходит клиент, заказывает убийство (не прямо, конечно, все больше намеками и полунамеками. Джентльмены, блин!). Ему показывают какой-то шарлатанский магический сеанс и призывают ждать результата. Вскоре жертва умирает, и вроде бы естественной смертью. Заказ выполнен, клиент платит, все довольны — кроме покойного, конечно. На самом деле вся магия — сплошное надувательство, для отвода глаз, а жертвы были банально отравлены. Весь фокус в том, чтобы создать атмосферу таинственности. Судебно-медицинские экспертизы тогда были не в моде, а судить человека за колдовство было уже невозможно. Хорошо придумано, ничего не скажешь!

«Но что если это действительно существует? — рассуждал Вадим. — Что если я оказался под колпаком у каких-то неведомых, а главное, неуловимых убийц? Да, именно убийц, ведь так бормотала та девка: «Смерть твоя у порога». А неуловимых потому, что с точки зрения Уголовного кодекса они безупречны».

Теперь надо разобраться. Если вся магия черная и белая — сплошное шарлатанство, средство запугивания слабонервных, то шансы есть. Я не кисейная барышня, с живым, конкретным, осязаемым противником справлюсь, не впервой. Во всяком случае, попытаюсь. А если против меня и правда какие-то неведомые силы, тогда дело плохо. Очень плохо. Интересно, куда мне теперь податься? В милицию? Даже не смешно. «Здрасьте, гражданин начальник. Меня тут пытаются убить при помощи черной магии. А может, белой, тут я не специалист. В общем, разберитесь и примите меры. Лучше всего будет сжечь их всех на костре. Кого? Не знаю. Найдите». В лучшем случае меня просто обматерят и пошлют подальше, в худшем — вежливо выслушают и отправят в дурдом.

Вадим, конечно, кривил душой. Имелись у него, конечно, свои люди в правоохранительных органах, куда же без них! Сколько ни отлавливай «оборотней в погонах», а все равно каждый мент кушать хочет, и не только в полнолуние. Другое дело, что все они — сплошь убежденные материалисты, в сказочку про колдунов не поверят никогда. А если не поверят, то и помочь не смогут. И главное, не захотят.

Так что еще? В церковь? Можно попробовать. Всю жизнь был неверующим и некрещеным, и вот — пожалуйста. Хотя… Священники ведь тоже люди, и деньги они любят не меньше, чем все прочие. Вон, Данилову тут приспичило зачем-то новый офис освятить, так содрали будь здоров!

Остается только надеяться, что и попы недаром свой хлеб едят, за две тысячи лет должны были придумать что-то действенное против таких созданий. «Завтра же съезжу в церковь!» — решил Вадим.

Глава 7 Если друг оказался вдруг…

Успокоенный, Вадим незаметно уснул. Сначала ему снилось, что он идет по лесной тропе. Деревья стояли в пышной зелени, лучи солнца пробивались сквозь кроны, идти было легко и приятно. Вадим улыбался во сне. Он чувствовал, что в конце этой тропинки его ждет что-то важное. Его цель близка, и когда он дойдет, все будет хорошо.

И точно. Скоро он вышел на большую, освещенную солнцем поляну. Посреди ее стояла маленькая, но очень красивая белоснежная церковь. От блеска золотых куполов слепило глаза. Вадим еще удивился — кто ее здесь построил? И зачем, если вокруг нет жилья?

Медленно и осторожно он зашел внутрь. Пахло чем-то странным и приятным. Наверное, это ладан, догадался Вадим. С икон строго глядели лики святых. Перед ними горели маленькие серебряные лампадки. Спиной к Вадиму стоял высокий священник в черной рясе.

Вадим хотел окликнуть его, чтобы рассказать о своей беде и попросить о помощи, хотел объяснить, что заплатит сколько угодно, лишь бы избавиться от колдовского наваждения, но не смог даже открыть рот.

Предательская немота сковала язык, и он лишь промычал что-то невнятное.

И тут священник обернулся. Церковь, солнечная поляна, иконы, благостное настроение — все вдруг исчезло. В темноте полыхало ярко-синее адское пламя. Вместо священника стоял высокий парень в изорванной и залитой кровью армейской форме. Лицо его было страшно изуродовано, зияли пустые глазницы.

Хуже всего было то, что Вадим хорошо знал этого парня. Слишком хорошо.

Прошлое снова всплывало в памяти.

Тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Закавказье. Горный учебный центр в Шемахе. Только не надо представлять себе белые комфортабельные корпуса на фоне красивого пейзажа. Нет, были просто палатки зимой прямо на снегу, а в них — грязные, завшивленные, полуголодные «защитники отечества», полдня занятые растопкой маленьких железных печурок, а еще полдня — распилкой мокрых дров и сбором чахлого кустарника, чтобы было чем обогреться. Чему солдаты должны были там научиться — одному Богу известно, но для любого вероятного противника к концу двухмесячного пребывания в «учебном центре» они представляли собой просто легкие для поражения мишени. «Учебные», так сказать.

Вадим так и не смог понять, почему добротное и теплое обмундирование для горных условий выдавалось только на строевом смотре. И долго не мог забыть абсолютно гротескную картину: к самой большой палатке, где готовили пищу (не еду, а именно пищу) жалким подобием строевого шага двигаются сгорбленные от холода, закутанные в черные от копоти, рваные и прожженные бушлаты, солдаты с котелками в руках. При этом они еще поют охрипшими на морозе голосами что-то бодро-маршевое. Потом, получив свою порцию горячего, тут же на морозе, стоя, пытаются проглотить ее как можно скорее.

Многие болели. Одессит Леня Фишман чуть не умер от гнойного аппендицита, потому что капитан Маслов не хотел нарушать главное условие учений — полную автономность. «Есть санчасть, пусть сами справляются», — говорил он тоном, не терпящим возражений. Палатка с красным крестом действительно была, но молоденькие санинструкторши Лена и Люся не закончили даже медучилище и большую часть времени развлекали господ офицеров. В лучшем случае они могли перевязать палец или дать аспирин. Пока бравый капитан понял, наконец, что полостную операцию им не сделать и вызвал помощь по рации, аппендицит осложнился перитонитом, и Леня выжил просто чудом.

В общем, желающих попасть в горный учебный центр по второму разу не было, да и быть не могло.

Как известно, москвичам в армии трудно, а на отдаленных национальных окраинах — особенно. Для Вадима служба была бы просто невыносимой, если бы не сослуживец и земляк Володя Старков. Он обладал удивительно легким, солнечным характером, умел пошутить к месту, а когда смеешься — уже легче. Общий язык Володя находил с кем угодно. Даже здоровенные чечены и дагестанцы, которых все боялись, почему-то не обижали его.

Вадима же, как москвича и студента, Володя выделял особо. Со временем они очень подружились. В горном учебном центре, в продуваемых ветром палатках, они мечтали о том, как вернутся в Москву, как пойдут по улице Горького, зайдут в ресторан «Пекин»… О красивых московских девочках, с которыми обязательно познакомятся. Даже мечтать и строить планы было счастьем. Это придавало сил и хоть немного отвлекало от унылой действительности.

В одну из таких ночей, непривычно смущаясь, Володя рассказал, что мечтает поступить в семинарию и стать священником. Вадиму сперва стало смешно — очень уж странное желание для молодого парня! Но потом, подумав, он понял, что в этом что-то есть. Володе это занятие подходило как никому другому.

Да и какая, в сущности, разница! Главное было — верить, что новая и прекрасная жизнь обязательно наступит, стоит только, сжав зубы, дотянуть свой срок здесь, выжить и выстоять.

Но сам Вадим выстоять не сумел.

Перед очередной отправкой в горы он запаниковал и решил избежать ее любым путем. Сослуживец Заур Имранов, неистовый горец и законченный наркоман, задумал решить для себя эту проблему путем подкожного впрыскивания бензина, и Вадим последовал его примеру. Возможно, если бы в санчасть явился только один солдат с подобным нагноением, все сошло бы благополучно, но двое — это уже подозрительно. Начальник санчасти насторожился и… Результатом стало медицинское заключение со словами «в ране обнаружены остатки нефтепродуктов» и чистосердечные признания обоих «героев» в попытке уклонения от исполнения воинского долга путем членовредительства. Заур подписал эту бумагу из-за полного равнодушия к своей дальнейшей судьбе, Вадим — из страха, что будет еще хуже. Дело закономерно должно было кончиться трибуналом.

Но до суда обвиняемые содержались в части и выполняли воинский долг так же, как и все прочие. Когда Вадим рассказал Володе о том, что произошло, не надеялся, что друг сумеет помочь. Просто надо было хоть кому-то высказаться, облегчить душу. Володя только покачал головой и сказал:

— Да-а, ситуация, скажем прямо, хреновая. Но ты погоди пока лоб зеленкой мазать. Может, я еще что-нибудь придумаю. Где наша не пропадала!

И действительно придумал. Среди Володиных друзей, приятелей и просто доброжелателей оказался молоденький лейтенант из военной прокуратуры. Как Володя умудрился с ним подружиться, Вадим не знал, да это и не важно.

Через пару дней Володя пришел веселый, подсел к Вадиму на койку и сказал:

— Слушай, я, кажется, додумался. Ничего обещать не буду, но кое-что сделать попробую.

— Что? — Вадим спросил вроде бы безучастно, но в сердце уже затрепыхалась надежда — а вдруг?

— В общем, пиши другую объяснительную такого примерно содержания: ты прыщ на ноге расковыривал, а потом в бочку с бензином залез. Мы же все так от вшей спасаемся. Жаль только, они, подлые об этом не знают и не дохнут…

— Ну и что? Причем тут вши?

— А то! Бензин таким способом мог попасть в рану хотя бы теоретически. Потом инфекция, воспаление…

— Ну напишу, а дальше?

Володя таинственно улыбнулся:

— Меньше знаешь — крепче спишь. Есть у меня одна задумка… Так что пиши и этому своему джигиту скажи, пусть подпишет. Вытаскивать — так обоих. Напишешь — отдашь мне, а там посмотрим.

Утопающий хватается за соломинку, и Вадим, конечно, последовал совету друга. Вечером того же дня Володя шепнул ему на ухо:

— Кажется, все в порядке. Ничего не бойся, мы еще поживем!

А дело было так.

Получив новую объяснительную, Володя отправился в военную прокуратуру. Вызвав своего знакомого, упросил показать дело друга. Дескать, этот дурак сам попал под трибунал и его, невинного, за собой тянет. Кажется, грозят большие неприятности, и надо хотя бы знать, что там написано. Лейтенант долго отнекивался, но в конце концов дело вынес. Володя при нем взял объяснительные и стал читать, хотя и без того прекрасно знал содержание этих бумаг. Увидев вдалеке военный патруль, быстро сунул листки в карман шинели. Когда опасность миновала, достал снова и отдал обратно.

Но достал из другого кармана.

Лейтенант унес дело и подмены не заметил. Но когда на заседании трибунала государственный обвинитель начал громко и с выражением зачитывать собственноручное Вадимово признание, у всех присутствующих просто глаза на лоб полезли. Суд, конечно, сошел на нет, но уже на следующий день Вадима вызвали в Особый отдел.

Сначала только уговаривали и стыдили. Белобрысый въедливый капитан буравил его глазами и задавал каверзные вопросы: как, мол, такое могло получиться? Бумага не птица, не могла же она сама по себе улететь! Вадим только плечами пожимал — знать, мол, ничего не знаю, ведать не ведаю, температура высокая была, что подписал — не помню. Потом пришел другой — пожилой подполковник с седыми висками. Он аккуратно открыл шторку, закрывающую политическую карту мира на стене, и принялся вещать с таким серьезным и значительным лицом, что Вадиму даже смешно стало.

— В мире сейчас такая сложная политическая обстановка! Советский Союз противостоит ползучей агрессии блока НАТО и всему мировому империализму…

Подполковник стоял с указкой в руке, словно учитель в школе на уроке географии, а Вадим только хлопал глазами и старался не прыснуть от смеха.

А тот вдруг присел рядом и заговорил тепло, по-отечески:

— Видишь, что творится? Враги кругом! И в такой момент отдельные несознательные бойцы, — тут он выразительно сверкнул глазами из-под куститых бровей, — своими действиями невольно играют им на руку!

Получалось, что в борьбе со всем мировым империализмом выход у Вадима один — честно все рассказать.

— Да я бы и рад! — Вадим уже справился с приступом неуместной смешливости. Он даже всхлипнул слегка, стараясь, чтобы вышло понатуральнее, — только не знаю я, что рассказывать!

Подполковник посмотрел на него долгим пристальным взглядом, сокрушенно покачал головой — нельзя, мол, с тобой по-хорошему! — и вышел.

Вадим остался один. Сначала обрадовался, думал, что все уже позади. Сердце просто пело от счастья — выкрутился! Но через несколько минут в кабинет вошел капитан Сырокомля — огромный, гориллоподобный верзила, славящийся в полку умением пускать в ход кулаки. Сзади топотал тяжеленными сапогами сержант-сверхсрочник с говорящей фамилией Перебейнос. Лица их не предвещали ничего хорошего, и Вадим понял, что радоваться рано.

— Ну шо? Думаешь, самый умный? — мрачно спросил сержант и начал медленно засучивать рукава гимнастерки.

— Ну не здесь же! — капитан укоризненно посмотрел на него. — Видишь — Ленин висит!

Потом подумал и добавил:

— И дорожку ковровую запачкаем…

Его завели в какой-то темный закуток и стали бить — умело и старательно. Вадим и сам не понял, как получилось, что под пудовыми кулаками «отцов-командиров», размазывая по лицу слезы и кровь, он рассказал о том, кто ему помог.

Командир части собирался в том году поступать в академию, и скандал ему был совсем не нужен. Поэтому Вадима тихо перевели в другую часть, а Володя попал в Афганистан со следующим пополнением.

Вернувшись домой, Вадим не пытался его найти.

Он проснулся в холодном поту. Была глубокая ночь. Дрожащими руками Вадим долго пытался прикурить сигарету.

«Неужели такое теперь будет все время? А главное, почему я? Святым, конечно, меня не назовешь, но ведь другие-некоторые творили и не такое. И ничего, хорошо жили, сладко ели, крепко спали. Или, может, не так уж и крепко? Может, они тоже видят кошмары и зовут маму по ночам? А утром встают и отправляются творить то же самое…»

Помаявшись еще немного на липкой от пота простыне, Вадим понял, что заснуть все равно не удастся. Посмотрел на часы — половина четвертого, до утра далеко. Что делать-то, а? Здравая часть рассудка говорила, что надо бы все выяснить. Может, еще жив-здоров Володька, а все видения — только плод больной фантазии.

Вадим включил свет и долго рылся в ящиках секретера, пока не разыскал старую записную книжку в потертой кожаной обложке. Надо же, сохранилась, и при переезде не выбросил… Вадим переворачивал пожелтевшие обтрепавшиеся листочки, и странно было прикасаться к ним, будто действительно вернулся в прошлое. Вот и Володькин адрес и телефон, выведенный его размашистым, летящим почерком. А внизу страницы зачем-то нарисована смешная улыбающаяся рожица… Неужели правда его больше нет? Вот страничка осталась, а его — нету?

Эта простая и безжалостная мысль привела Вадима в такое волнение, что даже руки задрожали. Он уже потянулся к телефону, но в последний момент передумал. Рано ведь еще совсем, спят все, наверное. И вообще… Лучше уж самому приехать.

Вадим старался до мельчайших деталей вспомнить все, что Володя когда-то рассказывал ему о себе. Институт… Девушки… Папа с мамой… Точно, у него родители пожилые, уже тогда были пожилые, а сейчас, наверное, совсем старенькие. Если Володя действительно погиб, надо им чем-то помочь — денег подкинуть, лекарства купить, продукты или что там еще старичкам нужно. Не называя себя, конечно, инкогнито так сказать. Вадим представил себе, как появится в жизни незнакомых людей эдаким загадочным графом Монте-Кристо, и на душе стало немного легче. Может, тогда все кошмары закончатся?

И Катю надо постараться найти. Найти, поговорить, вымолить у нее прощение… Может быть, даже жениться на ней, чтобы попытаться загладить свою вину. И пусть столько лет прошло, не может быть, чтобы не простила. «Я ведь первый у нее был!» — вспомнил Вадим. В самом деле, первый. Не даром ведь говорят, что старая любовь не ржавеет. Вряд ли, конечно, Катя жива, но вдруг…

А главное, в церковь надо обязательно. Что там — покаяние, пожертвование на храм или что другое. Вон сейчас все бывшие коммуняки дружно постные рожи корчат и в церкви со свечками стоят. Некоторые даже храмы восстанавливают — оч-чень, говорят, богоугодное занятие. А скажи им завтра, например, ислам принять — всем скопом побегут обрезание делать.

Так, может, все-таки спасает не крест, а вера? Ладно, съездим, а там посмотрим. Как говаривал когда-то отец всех народов, «попитка не питка, верно, товарищ Берия?»

Глава 8 Куда ни кинь — все клин

Вадим с трудом дождался наступления утра. На работу не поехал — уже созрел четкий план действий, и просто сил не было откладывать его выполнение. Вадим сразу же отпустил Рината и сам сел за руль. Значит, сначала — на Первомайскую, потом — в Черемушки… Он на всякий случай сверился с картой. Пробки, конечно, полдня отнимут, но куда же от них деваться! Главное выяснить все, наконец расставить все точки над «е», как выражается Данилов после третьей рюмки.

Но поиски успехом не увенчались. В Катиной квартире давно жили другие люди, которые о прежних жильцах ничего не знали и знать не хотели, тем более что квартира уже сменила не одного хозяина. Смутное время, ничего не поделаешь.

Володиной же квартиры как таковой больше не существовало в природе. Ветхий пятиэтажный дом хрущевской постройки (быстрее строим — быстрей развалится) попал под первую очередь реконструкции, и теперь вместо него возвышались нарядные кирпичные строения.

Проезжая по Таганке, Вадим издали увидел очертания недавно отреставрированного монастыря. Все новое, нарядное, даже игрушечное как будто… Красиво. Вадим засмотрелся так, что чуть не проскочил поворот на Большую Андроньевскую, и вдруг хлопнул себя по лбу. Вот оно, как он мог забыть! В церковь же надо, а монастырь, наверное, еще лучше будет.

Он кое-как припарковался чуть поодаль, и двинулся к храму пешком. По пути изо всех сил пытался вызвать какие-нибудь благочестивые мысли, но ничего не получилось. Наоборот, крутилась в голове какая-то чепуха — что аренду пора платить за офис, что секретаршу новую так и не взяли на работу, а потому в бумагах бардак и на звонки отвечать некому, да еще вот эта напасть приключилась некстати…

Зайдя в церковь, никакой особенной благодати не ощутил. Ну да, иконы, свечки, пахнет чем-то таким… Вокруг суетятся безвозрастные тетки в платках и длинных мешковатых юбках с бледными одутловатыми лицами. Но еще хуже было другое. Постояв перед иконами минут десять и отчаянно припоминая, какой рукой положено креститься и как пальцы складывать, Вадим вдруг почувствовал себя так плохо, что едва не потерял сознание. В глазах потемнело, все тело корежила и скручивала невыносимая боль, казалось, что голова вот-вот лопнет и разлетится на куски. Ноги сами несли его прочь.

Уже в дверях Вадим столкнулся лицом к лицу с пожилым низеньким священником в черной рясе. «Что с вами, сын мой?» — участливо спросил он. Вадим отшатнулся. На него снова смотрело пустыми глазницами ужасное лицо из ночного кошмара.

Потом он долго сидел в машине, беспрерывно курил, пытаясь унять противную дрожь в руках, и думал о том, что верно говорили в школе, когда попов называли захребетниками и дармоедами, угнетателями трудового народа. Вот в кои-то веки явилась необходимость в их услугах — и ничего! Никакой помощи. Придется как-то справляться самому.

Вечером Вадим снова по-черному напился. Еще одна надежда была потеряна. Захмелеть по-настоящему он никак не мог, а, главное очень боялся заснуть. Поэтому когда в двенадцать ночи к нему вдруг заявился Коля Бык, Вадим обрадовался ему как родному.

Николай Семенович Быков ныне считался генеральным директором некоего, как он сам выражался, «общества с ограниченной уголовной ответственностью». В последнем Коля разбирался хорошо, ибо на его мужественном лице с перебитым носом ясно читалось криминальное прошлое, настоящее и будущее.

Коля как огня боялся своей молодой, красивой, безумно ревнивой и стервозной жены, а потому всех своих многочисленных случайных подружек водил «в гости» к приятелям. Сейчас был, видимо, как раз тот случай — Коля смущенно улыбался, переминаясь с ноги на ногу, а из объемистого пакета торчали горлышки бутылок.

— Привет, Вадим. Тут такое дело, понимаешь…

— Понимаю, понимаю! — улыбнулся Вадим, — давай, заходи и пассию свою тоже тащи сюда.

— Чего тащить? — не понял Коля.

— Ну телку, телку свою веди. Ты ведь не один? Или скажешь, что ты ко мне чаю зашел попить в первом часу ночи? И как тебе самому не надоест? А еще говоришь, что Ленку свою любишь.

— Ленку я люблю, но тело требует, — ответил Коля и через минуту появился снова рядом с крепкой румяной девахой явно из провинции.

— Знакомься, это Надя.

— Ох, Коля, ну и вкус же у тебя!

— Ничего, хорошего человека должно быть много! — Коля залихватски подмигнул и хлопнул девицу по обширному заду. — А главное дело, знаешь, какая девка темпераментная? Ураган просто. Правда, Надюха?

Девица покраснела и смущенно захихикала. Вадим понравился ей гораздо больше, чем грубоватый Коля. Что такое темперамент, Надя представляла себе довольно смутно, но если Коля остался доволен, может, и другу его она понравится?

— Шевелись, Надюха, давай, пошурши там по сумкам, накрывай на стол! А мы пока тяпнем от трудов праведных, — мощный Колин голос гремел на всю квартиру.

Удобно устроившись на диване, Коля достал из кармана маленькое зеркальце, короткую стеклянную трубочку и пакетик с белым порошком. Насыпав порошок на зеркальце двумя аккуратными полосками, он поочередно втянул их носом через трубочку.

— Эх, хорошо забирает!

Вадим с удивлением наблюдал за странными манипуляциями.

— Хочешь попробовать? Классная штука, между прочим. Третью ночь уже не сплю — и ни в одном глазу.

— А что это такое? — заинтересовался Вадим.

— Кокс. Кокаин то есть. Очищенный, высший сорт, прямо из Колумбии! Не то фуфло, что пацаны на улицах толкают, не сомневайся. Стресс снимает капитально.

— Наркоманом стать не боишься?

— Да чего там! — Коля беззаботно махнул рукой, — однова живем. И потом, ломки от этой штуки никогда не бывает. Ну что, будешь?

— Буду, — решительно ответил Вадим. Если уж есть возможность не засыпать, ею обязательно нужно воспользоваться.

Порошок оказался горьковатым на вкус. Потом зубы во рту занемели, как после наркоза, а голова будто наполнилась цветами. Мир вдруг стал таким простым, понятным и прекрасным, как никогда раньше. Вадим наслаждался этим новым счастливым ощущением.

— Правда твоя, Коля, — пробормотал он, откидываясь на спинку мягкого кресла, — здорово!

— А то! — покровительственно хмыкнул тот. — Для хороших людей дерьма не держим!

Ночь прошла весело. Девушка Надя оказалась покладистой, а Коля был человеком широкой души.

— Мне ради друга ничего не жалко, а уж бабу тем более, — любил повторять он.

Спать совсем не хотелось, все заботы и тревоги, кошмарные видения и угрызения совести отступили куда-то далеко.

Для Вадима это стало началом конца. Жизнь превратилась в кошмар. Светлые промежутки эйфории после приема кокаина становились все короче и короче, а когда действие его проходило, чудовищные видения накатывали с новой силой. Теперь к ним добавились рвущие мозг мигрени и постоянные кровотечения из носа.

Медленно и неуклонно, сам того не замечая, Вадим превращался в развалину, тень человека.

Однажды, проснувшись среди ночи после краткого и тяжелого забытья, он пошел в ванную умыться, случайно посмотрел в зеркало и сам себя не узнал. Всклокоченные, давно не стриженные волосы, в которых изрядно прибавилось седины, запавшие мутные глаза, серая кожа с проступающими морщинами… Да уж, хорош, ничего не скажешь!

— Во что я превратился? — спросил он у своего отражения и сам же ответил: — Трясущийся наркоман, живущий от одной дозы до другой. Если буду продолжать в том же духе, долго не протяну, это точно. Выходит, девка была права. Смерть-то вот она, совсем близко… И душа моя действительно пуста и темна.

Вадим мазнул рукой по зеркалу. Изображение затуманилось, но легче стало совсем ненамного. Возвращаться в постель не хотелось, Вадим включил свет во всей квартире и уселся на кухне у стола с початой бутылкой коньяка и сигаретой. Непрошеные мысли все так же продолжали бередить измученный мозг, впиваясь, будто иголки.

Ну в самом деле, разве есть у человека душа? Конечно нет! Нас же этому всегда учили. Первичность материи, вторичность сознания, три источника, три составные части марксизма… Тьфу ты, черт, что за ерунда лезет в голову! Нет в человеке никакой души и быть не может.

Тогда что же так свербит и мучает где-то там, внутри? Почему именно теперь, когда дорвался до всего, чего так хотел, ничто не мило? Почему рука сама тянется к белому порошку, и его требуется все больше и больше?

И кстати, о порошке. Запас на исходе, надо бы Коле позвонить. Ему-то хорошо, у него нервная система как у первобытного человека. Не поспит ночь, снимет себе еще одну шалаву, а наутро как огурец. Везет же некоторым!

Вадим ошибался. Коле действительно почти всегда везло, но жить ему оставалось всего несколько часов.

Глава 9 Киллер с того света

Около десяти утра, собираясь уходить, Коля запирал за собой массивную железную дверь квартиры. Дел предстояло много, и он был совершенно трезв, собран и сосредоточен. В эту ночь он даже хорошо выспался, тем более что жена уехала к своей матери в Белгород.

Надо сказать, что маску эдакого рубахи-парня, шумного, простодушного и несколько дубоватого, Коля выбрал себе совершенно сознательно. На самом же деле при полном отсутствии какого бы то ни было образования, а тем более общей культуры он был далеко не глуп, а главное, обладал каким-то сверхъестественным, звериным чутьем. Да если бы не обладал, разве прожил бы так долго?

Коля попал в места заключения давно, еще при Советском Союзе. Тогда он был еще молод и неопытен, а потому и схлопотал срок за убийство в пьяной драке. В лагере он быстро стал стукачом, получил псевдоним Ежиков (начальник оперчасти майор Сомов оказался человеком с юмором), а вместе с ним — бесценные в условиях неволи жизненные блага в виде лишней пачки чая или передачи от родных и обязанность докладывать обо всем, что происходит в лагере. А иногда — и активно вмешиваться… По заданию своих благодетелей Коле пришлось совершить немало таких дел, по сравнению с которыми то, за что он был осужден, показалось бы просто невинной детской шалостью.

Потом, уже много лет спустя, Коля очень любил рассуждать о блатной романтике, но о том, как по указке «кумовьев» калечил и «опускал» непокорных зэков, старался не вспоминать. Администрация, правда, очень берегла свои «источники» и всячески старалась создать им авторитет среди осужденных. Коля, во всяком случае, считался «правильным».

Выйдя на свободу (кстати, досрочно, как вставший на путь исправления), он быстро сориентировался в новой ситуации. Да и старые лагерные связи помогли. Как известно, большинство новых русских вышли из цека и зека, так что Коля оказался при деле. Тогда еще не все пироги были поделены, и он сумел сколотить первоначальный капитал, торгуя чем ни попадя и разрешая возникающие конфликты привычным способом. Колины недруги недолго заживались на свете.

Он даже оказался одним из немногих выходцев из криминальной среды, кто сумел перестроиться, сменить кожаные куртки на дорогие костюмы и войти в легальный бизнес. Теперь Коля на вполне законных основаниях владел компанией по обустройству элитного жилья, обитал в престижном районе, обзавелся дорогими костюмами и женой-фотомоделью, ездил отдыхать на Багамы и Мальдивы… Прошлая жизнь если и вспоминалась, то размыто и почти нереально, как черно-белое кино, виденное когда-то в детстве.

Колина жизнь внешне выглядела вполне респектабельно, даже завидно… Мало кто знал, конечно, что девочки-дизайнеры в офисе, щебечущие что-то про дом, полный света и воздуха, дубовый паркет, кованые каминные решетки, были всего лишь вывеской, прикрытием для основной деятельности. Настоящие доходы Коля получал от волшебного белого порошка, который он в приватных разговорах осторожно именовал «кокосовой стружкой». Скучающие рублевские жены, молодые оболтусы, проводящие свое время между ночными клубами и тусовками, поп-звезды и звездочки, страдающие от нервных перегрузок и непомерных амбиций, давно стали его верной клиентурой. Правда, в последнее время Коля и сам стал употреблять, но особого страха по этому поводу не испытывал. Чего там бояться? Однова живем!

Поворачивая ключ в замке, Коля услышал за спиной шаги. Кто-то быстро спускался по лестнице. Коля еще успел обернуться — и увидел направленное на него черное дуло пистолета.

Но не поэтому в последний миг своей жизни он упал на холодный пол раньше, чем пуля размозжила ему голову. Просто видеть перед собой этого парня в черной робе, тяжелых ботинках и лагерной телогрейке на лестничной площадке элитного дома, охраняемого и снабженного самыми современными системами видеонаблюдения, само по себе было сумасшествием. Коля хотел было заорать от ужаса — и не смог, только рот разевал беззвучно, словно рыба, выброшенная на берег.

— Тебя же нет! — только и смог выдохнуть он, глядя в лицо убийцы, улыбающегося ему и демонстрирующего отсутствие двух передних зубов. — Ты умер!

Перед Колей стоял Веня Назаров, которого он когда-то с ребятами «опустил» на зоне. И сделал это даже не по приказу «кумовьев», а так… От скуки. К тому же парень был совсем молодой, красивый, борода почти не росла, фигура как у девушки. Ну как пройти мимо такого сладкого? Да еще и борзый не по чину. Кусался, царапался, но это зря, конечно. После того как передние зубы ему выбили костяшкой от домино, Веня уже не был таким симпатичным. Он потом проплакал всю ночь, как маленький, но под утро, вместо того чтобы занять свой угол в «петушатнике», умудрился разорвать рубаху и повеситься.

Гордый оказался, значит.

А сейчас он, невероятным образом воскресший из мертвых, смотрел Коле прямо в лицо, и улыбался этой ужасной беззубой улыбкой. Он ничуть не изменился с той ночи — последней в своей земной жизни, и даже кровь все еще стекала по подбородку, придавая ему сходство с вампиром из фильма ужасов. Как будто время остановилось почти двадцать лет назад…

Негромкого хлопка выстрела из пистолета с глушителем никто не услышал. Да и услышали бы — еще глубже схоронились за дверями. Кому же охота влезать в чужие неприятности! Время сейчас не такое. А жить всем хочется.

Тело нашли только через час.

В тот же вечер «Дорожный патруль» сообщил о случившемся.

«По одной из версий следствия причиной убийства стала коммерческая деятельность покойного»… А тысячи людей у телевизоров поерзают в кресле, сладко вжимаясь в свою привычную жизнь, может, не столь обеспеченную и яркую, зато безопасную и спокойную. Так вам и надо, господа бизнесмены! Попили нашей кровушки…

Глава 10 Соломинка для утопающего

В тот вечер программист Игорь задержался на работе дольше обычного — только Что проведенный в офис удаленный биржевой терминал требовал повторного тестирования. Самого Игоря это обстоятельство не очень беспокоило: дома его ждать было некому, а работу свою он любил.

Лет десять назад Игорь закончил физтех, но быстро отказался от карьеры физика-теоретика — кушать что-то надо каждый день, а иностранных грантов на всех не хватает. Ему еще повезло, что вовремя переквалифицировался, а потому сумел вписаться в новую реальность быстро и относительно безболезненно. Заниматься частным извозом, стоять на рынке и торговать «Гербалайфом» ему не пришлось. Игорь серьезно увлекся новой профессией, относился к компьютерам почти как к живым существам, и, похоже, они отвечали ему взаимностью.

Правда, в офисный интерьер Игорь вписывался плохо. На фоне строгих костюмов персонала его долговязая фигура в джинсах и растянутом свитере почти до колен, с длинными волосами, забранными в хвостик кожаным шнурком, выглядела более чем экзотично. Многих это шокировало, но Вадим когда-то сумел разглядеть в нем компьютерщика от бога и, надо сказать, не пожалел об этом.

Закончив работу, Игорь выключил компьютер и на минуту прикрыл ладонями усталые глаза. Как всегда после долгого бдения за компьютером, окружающий мир казался немного нереальным, «глючным». Все, хватит работать, домой — и спать!

Он вышел в холл и вдруг увидел там своего шефа и работодателя. Что понадобилось Вадиму в офисе в половине одиннадцатого вечера, неизвестно. Почему он сидел один и смотрел в одну точку — тоже непонятно. Насколько Игорь успел узнать своего начальника, тот всегда любил большие шумные компании, рестораны, ночные клубы и общество красивых девушек.

Подойдя поближе, Игорь понял, что Вадим давно и тяжело пьян. Это было совсем уж странно! Если человеку типа Вадима Александровича пришла вдруг в голову идея напиться в одиночку поздним вечером, это легко было сделать у себя в кабинете, а не ютиться в холле на диванчике для посетителей за низким и неудобным журнальным столиком.

— А, Игорек! Привет, — Вадим поднял голову и уставился на него остекленевшим мутным взглядом. — Я думал, уже все ушли. Присаживайся, давай выпьем.

Игорь замялся.

— Нет, Вадим Александрович, спасибо, конечно… Вы же знаете, я не по этой части.

Он уже направился было к выходу, но вдруг застыл на месте. В глазах Вадима он увидел такое отчаяние и затравленное, безнадежное одиночество, что просто не смог спокойно пройти мимо и осторожно опустился на краешек дивана. Мягкое сиденье, обитое черной искусственной кожей, почему-то показалось ему скользким, холодным и очень неприятным на ощупь. На миг возникло совершенно абсурдное чувство, будто оказался на спине огромной хищной рептилии, которая только до поры до времени притворяется флегматичной и безопасной, но стоит зазеваться на мгновение — сразу же утащит в темную глубину, откуда нет выхода…

— Давайте я вас лучше домой отвезу. Поздно уже, — тихо сказал Игорь.

— Да ты что, Игорек! Время детское. Еще Ринат, сука, где-то шляется. Да ладно, х… с ним. Вот сейчас допью и поеду куда-нибудь. Раз-звлекаться. Любишь развлекаться, Игорек? Нет? Ведь ты у нас хороший мальчик… Ну и правильно. Лучше не надо. Скучное это занятие.

Представив себе Вадима за рулем в таком состоянии, Игорь справедливо подумал, что, скорее всего, в этом случае шеф завтра окажется в морге. Они работали вместе уже давно, и Вадим был совсем неплохим начальником. Ну, может, выпендривался иногда чуть больше, чем следует, напуская на себя вальяжный барственный тон, порой напоминал новых русских из анекдотов, но к своим подчиненным относился неплохо. А самому Игорю помог однажды выпутаться из нехорошей истории…

Он вспомнил, как однажды промозглым осенним днем возвращался с родительской дачи. Дорога была скользкая, накрапывал мелкий дождь, да еще и выпил немного.

Может быть, поэтому не сумел вовремя затормозить, когда на пустынном шоссе его грубо подрезал новенький «Мерседес». Дальше все было как в тумане — несильный, но вполне ощутимый удар, противный скрежет металла и наглый голос с блатной растяжечкой:

— Ну, парень, ты попа-ал!

Трое крепких, плечистых парней, затянутых в черные кожаные куртки, вытащили его из машины, забрали документы и популярно объяснили, что теперь он должен пять штук «зелени», сроку у него — неделя, а потом включается счетчик, и тогда…

Лучше и не думать.

Три дня Игорь ходил сам не свой. Все валилось из рук, даже операционная система в компьютере зависала все время, а он и не замечал. В голове крутилось только одно: где взять денег? Дома телефон звонил каждый вечер. Тот самый наглый голос напоминал, что времени остается все меньше и меньше, и если он хочет жить еще долго и счастливо, то с деньгами лучше поторопиться.

Как-то вечером Вадим, проходя мимо, остро и цепко посмотрел в глаза — и кивнул на дверь своего кабинета.

— Зайди, Игорек.

Игорь пошел за шефом покорно и обреченно. Он прекрасно понимал, что разговор, скорее всего, будет неприятным. Вадим удобно расположился в своем вертящемся рабочем кресле за столом.

— Ты у меня сколько работаешь? Года два? — спросил он.

— Два с половиной, — буркнул Игорь.

— Вот видишь! — Вадим как будто обрадовался. — Даже с половиной. И раньше с тобой никаких проблем не было. До недавнего времени.

Игорь сидел у стола, сцепив руки до белизны в костяшках, глядя в пол и предчувствуя самое худшее. Неужели еще и с работы уволят? Вадим долго молчал, и под его колючим, испытующим взглядом Игорь чувствовал себя так, что лучше бы провалиться.

— Ты чудной какой-то стал в последнее время, — сказал шеф наконец. — Знаешь об этом? Ходишь, как пыльным мешком ударенный. Что у нас сервер через пень-колоду работает, я вообще молчу. А если помнишь, биржевые заявки в режиме онлайн проходят. Пока ничего не случилось, но не дай бог…

Он задумался ненадолго и мрачно подытожил:

— Еще немного — и будем прощаться.

Игорь еще ниже опустил голову. Он прекрасно понимал, что шеф совершенно прав, и его претензии отнюдь не пустые придирки. А Вадим продолжал, и в голосе его теперь звучали совсем уж нехорошие нотки:

— Говорят еще, ты денег назанимал у всех. Это мне уже совсем не нравится. Наводит, знаешь ли… — Вадим сделал рукой неопределенный жест, будто дым отгонял. — Наводит на нехорошие мысли. Так что или рассказывай все как есть, или… Завтра можешь не приходить.

Игорь вздохнул. Грустно, конечно, когда неприятности сыплются со всех сторон, но уж совсем противно, когда окружающие думают о тебе хуже, чем ты есть на самом деле. Пока он сбивчиво излагал свою историю, Вадим слушал внимательно, и — вот уж странно! — лицо его постепенно светлело, как будто предполагал он поначалу нечто гораздо худшее.

— По-нят-но! — медленно, по слогам протянул он. — Разводка это, Игорек. Обыкновенное разводилово.

— Что? — Игорь непонимающе уставился на Вадима.

— Тебе бы стоило иногда от компа отрываться, — Вадим посмотрел на него с легкой укоризной, — а то ведь с концами в виртуальное пространство уйдешь. Люди деньги так зарабатывают — подставляют свои машины, а потом счет выставляют. Не свезло тебе, конечно, но что поделаешь, со всяким может случиться. Ты когда должен деньги отдать?

— Через четыре дня.

— А как с ними связываешься?

— Да никак. Сами звонят каждый вечер, — вздохнул Игорь. Он вспомнил, что сегодня разговор еще предстоит, и настроение испортилось окончательно.

— Так ты что, ничего про них не знаешь? Никаких координат не осталось?

— Почему? Номер машины я запомнил, и телефон на АОНе высвечивается…

— Молодец! — Вадим совсем повеселел. — Это ты молодец. Вот что значит технический склад ума. Пиши давай, — он пододвинул листок бумаги и ручку.

Игорь торопливо нацарапал номера. Трудно было представить, что его проблема и вправду может разрешиться легко и быстро, но так хотелось надеяться на чудо! Вот придет волшебник, взмахнет палочкой — и беды как не бывало.

— И… что дальше? — осторожно спросил он.

— А ничего. — Вадим пожал плечами, — разбираться надо. И для этого есть специально обученные люди. Не даром же они хлеб едят, и даже с маслом! Ну, в общем, не бери в голову. Иди, работай.

Игорь вышел из кабинета, не веря своему счастью. Действительно, тогда все решилось как по волшебству — звонки прекратились, денег с него больше никто не требовал, и стал он жить-поживать, как раньше. Только через полгода в судебном репортаже по телевизору увидел знакомые лица. Какой-то капитан Арефьев с чувством рассказывал, как в результате спланированных оперативных мероприятий удалось выйти на банду вымогателей и взять их с поличным, так что теперь мирные граждане могут спать спокойно — преступники предстали перед судом и теперь понесут заслуженное наказание.

Игорь выключил телевизор. Историю эту он к тому времени уже забыл, но в сердце жила огромная благодарность к человеку, который сумел спасти его от неприятностей, хотя в общем-то мог этого и не делать.

А вот сейчас Вадим, всегда казавшийся таким умным, сильным, уверенным в себе, сидит перед ним пьяный и несчастный и смотрит в одну точку. Что же произошло, чтобы довести человека до такого состояния? Как бы там ни было, одного его оставлять нельзя. Долги надо платить. Подумав так, Игорь принял решение.

— Вот что, Вадим Александрович, давайте лучше ко мне поедем. Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем, — притворно заблажил он.

— А ты один живешь, Игорек? — Вадим посмотрел на него с подозрением. — Ах да, знаю, что один. Ладно, поехали, только пожрать и выпить купим по дороге, а то я уже все допил. И еще кое-что у меня с собой есть. Хочешь попробовать? Ладно, ладно, шучу. Поехали.

Игорь жил в добротном кирпичном доме недалеко от метро «Автозаводская». По дороге в его машине Вадим быстро отключился. Откинувшись на спинку сиденья, он водил руками перед собой, будто мух отгонял, и бормотал во сне что-то неразборчиво, Игорю показалось, что его шеф не то жалуется кому-то, не то просит у кого-то прощения.

— Ну что, выпьем? На брудершафт? И не надо больше по имени-отчеству, ладно?

— Хорошо, Вадим.

Игорь разлил по рюмкам дорогой французский коньяк. Пить он не умел, и пока мусолил свою рюмку, Вадим хлестал коньяк, как воду, только что не из горлышка, но не пьянел и все так же смотрел перед собой остекленевшими, мертвыми глазами. От него веяло таким холодом, что Игорь почувствовал себя неуютно. Будто рядом с покойником.

Он долго ерзал на месте, пока наконец не решился спросить:

— Вадим… Я понимаю, не мое дело, если не хочешь — не говори, но… Ведь что-то происходит с тобой в последнее время?

Игорь ощутил странное чувство, как будто реальность перевернулась с ног на голову. Когда-то Вадим разговаривал с ним напористо и резко, требовал ответа, а он сам тщательно подбирал слова, чтобы никого не обидеть и не сказать лишнего, но сам вопрос остался неизменным — что-то происходит, правда? Что-то не так?

Вадим несколько секунд смотрел на него отсутствующим взглядом, будто не мог вспомнить, кто он такой, потом ответил совершенно спокойным и трезвым голосом, как будто и не пил вовсе:

— Правда. Ты не дурак и не слепой.

— Тогда расскажите… То есть расскажи. Может, я чем-то смогу помочь?

— Я бы тебе рассказал. Только, боюсь, ты не поверишь. Я и сам не верю, представляешь? Иногда готов сам себя в дурдом отправить.

Игорь подумал, что Вадим почти созрел для этого. Дурдом не дурдом, но лечебница для алкоголиков — это уж точно.

— Так что же все-таки случилось? Ты скажи, я понятливый.

— Видишь ли, Игорь… — Вадим замолчал ненадолго, подбирая нужные слова. — Кажется, меня хотят убить.

Игорь не сразу нашелся, что ответить. Неужели у шефа паранойя началась? Или… это правда? Тогда действительно хреново.

— Убить? Так кто же? И за что? И как ты об этом узнал? — осторожно спросил он.

Продолжая монотонно опрокидывать в себя рюмку за рюмкой, Вадим поведал свою историю. Разумеется, он сказал не все. Умолчал про рыжую Катю и про ту нехорошую роль, которую сыграл в Володиной судьбе.

Получалось, что однажды к нему явилась загадочная незнакомка. Она пришла ниоткуда и исчезла в никуда, а у него с тех пор все пошло наперекосяк. Появились кошмарные сны, галлюцинации наяву, и теперь он ни спать, ни работать, ни вообще жить нормально не может. Про кокаин, разумеется, тоже умолчал.

Таким образом, все, что Вадим рассказал Игорю, было чистой правдой. Только не вся, как обычно.

Игорь сидел задумавшись. Вадиму он поверил. Приходится верить тому, что видишь. Если здоровенный мужик, не страдающий избытком воображения, меньше чем за месяц становится сам на себя не похож, тут должна быть какая-то причина.

— Эй, ты чего притих? — голос Вадима вывел из задумчивости. — Что, испугался? Или не веришь мне? Не молчи, давай выпьем лучше!

Игорь ответил не сразу. Он зачем-то повертел в руках пустую рюмку и сказал:

— Кажется, я знаю человека, который может во всем этом разобраться.

— Правда знаешь? — Вадим удивленно поднял брови, и в глазах у него впервые за вечер мелькнуло осмысленное человеческое выражение. — Так что ж ты молчал? Звони ему! Сейчас же звони, а то…

Он сокрушенно покачал головой, опрокинул еще рюмку и мрачно закончил:

— А то не понадобится уже. Поздно будет.

Андрей когда-то учился вместе с Игорем на физтехе. Он еще тогда увлекался йогой и восточными философиями. Потом вдруг ударился в оккультизм, получил зачем-то второе высшее образование — на этот раз психологическое — и занялся вовсе странными делами. Он то исчезал из Москвы на несколько месяцев, возвращался худой, дочерна загорелый, одаривал знакомых восточными сувенирами и на все расспросы только таинственно улыбался. То запирался дома и писал книги, которые потом издавались в серии «Неведомый мир». То часами сидел за компьютером, пытаясь расшифровать центурии Нострадамуса. Андрей вполне вписывался в образ классического чудака не от мира сего, может быть, даже тихого сумасшедшего, если бы не одно обстоятельство — время от времени он проводил какие-то странные (и весьма недешевые!) полупсихологические-полуоккультные семинары. Услугами его охотно пользовались самые разные организации, начиная с крупных корпораций и заканчивая спецслужбами. Впрочем, о своих клиентах он не особенно распространялся.

Теперь Андрей бывал в Москве редко, но Игорь все же надеялся его застать. Набирая номер и слушая долгие гудки, он все время повторял про себя: «Андрюха! Ты мне нужен сейчас. Очень нужен. Ну, пожалуйста, отзовись, что тебе стоит!»

Так и вышло. Когда Игорь почти потерял надежду, в трубке что-то щелкнуло, и он услышал знакомый голос:

— Слушаю.

Игорь вдруг вспомнил, что время уже подбирается к трем ночи, и ему стало стыдно. Разбудил ведь, наверное, человека…

— Привет! Извини, что поздно, но тут такое дело…

— Точнее, рано, — спокойно поправил Андрей. — Ты не мельтеши, говори, что стряслось.

Игорь набрал в грудь побольше воздуха и принялся рассказывать. Он старался не думать о том, что его история выглядит дико и глупо, тем более среди ночи. Андрей не перебивал, не задавал вопросов. Игорь даже засомневался было — не отключился ли приятель, не заснул ли с трубкой в руке?

— Хорошо, я понял. Завтра в восемь у меня. Ничего обещать не могу. Приходите вместе, поговорим, а там посмотрим.

На следующий день Игорь пришел на работу с тяжелой головой. Поспать удалось часа два, не больше, и чувствовал он себя как выжатый лимон. Вадим же, напротив, выглядел бодрым и оживленным, вел себя как обычно, будто ничего не случилось. Игорь даже засомневался — неужели все, что было прошлой ночью, просто померещилось ему? И не пил Вадим у него на кухне, и не рассказывал никаких сумасшедших историй, и не пришлось Ринату звонить ни свет ни заря… Под утро Вадим почему-то засобирался домой, и как Игорь его ни уговаривал, остаться и лечь спать не захотел. Ринат явился сонный и взлохмаченный, ни слова не говоря, провел шефа к машине, заботливо, как ребенка, усадил на заднее сиденье, хлопнул дверцей и уехал.

Когда рабочий день подходил к концу, Игорь уже начал надеяться, что все обойдется. Ну мало ли что люди спьяну говорят? Он уже предвкушал, что сейчас поедет домой, выпьет стакан горячего крепкого чаю с лимоном, а потом задернет поплотнее шторы на окнах, завалится в постель и будет спать… Спать… Спать…

Но не тут-то было. Когда маленькая стрелка часов на стене вплотную подобралась к цифре семь, Вадим подошел к нему и тихонько тронул за плечо.

— Ну что, поехали? Где он там живет, этот твой чудотворец? Рината я уже отпустил. Незачем ему знать.

Игорь вздохнул — пропала надежда на спокойный вечер! — и покорно пошел к своей машине.

В однокомнатной холостяцкой квартире Андрея царил почти казарменный порядок. Стол, компьютер, диван, застеленный пестротканым покрывалом, вдоль стен — стеллажи с книгами, записями, фотографиями и разнообразными безделушками, которые Андрей всегда привозил из путешествий. Даже странно, что при такой тесноте ни одна бумажка не валяется где попало. Видно, что каждая вещь в этом доме точно знает свое место.

Сам хозяин выглядел так, что его легко было принять за студента или младшего научного сотрудника. Он относился к тому типу людей, которые мало меняются с годами — ни тебе начинающейся лысины, ни живота, ни седины на висках… А главное — в лице, в глазах не заметно было той усталой озабоченности, с которой, собственно, и начинается старость. Потертые джинсы и мешковатый вязаный свитер скрывали очертания худощавой жилистой фигуры, но когда Вадим неловко задел локтем хрупкую деревянную фигурку на стеллаже, изображающую черного африканского колдуна, Андрей успел подхватить ее быстрым, почти неуловимым движением. «Спортом, небось, занимается до сих пор! — с завистью подумал Игорь. — Ему-то хорошо, время есть, и на работе сидеть не надо от звонка до звонка…»

Пока Вадим излагал свою историю, Андрей вежливо улыбался и согласно кивал. Символ, который Вадим видел возле двери своей квартиры, даже тщательно зарисовал в блокноте. Но когда уже в конце разговора Игорь заглянул в глаза друга, увидели, что они были словно подернуты льдом.

Вадим тоже остался недоволен. Всю дорогу до дома он молчал, а потом вдруг спросил:

— Слушай, Игорек, скажи честно — у тебя все друзья такие?

— Какие?

— Ну не от мира сего! Этот твой приятель, по-моему, вообще псих. Живет как нищий, а гонору столько, будто бога за яйца поймал.

Глава 11 Окно в пустоту

Ровно через неделю под самый конец рабочего дня Игорь напряженно думал: ехать домой или позвонить давней подруге Светке? С одной стороны, он очень устал, а Светка наверняка захочет поехать куда-нибудь в ночной клуб, и придется торчать там чуть ли не до утра. Сидеть в густом сигаретном дыму среди мелькания разноцветных огней, пить дурацкие коктейли со льдом и разговаривать, пытаясь перекричать гремящую техномузыку, ему совсем не улыбалось. Ну почему нет в жизни совершенства, и если девушка красива и умна, ее не прельщают тихие радости?

А с другой стороны — соскучился все же! И на работе атмосфера какая-то похоронная в последнее время. Вадим уже сам на себя не похож, сотрудники перешептываются по углам, бухгалтерша Надежда Сергеевна вообще уволилась ни с того ни с сего, зарплату вовремя не выплатили… В общем, фигня полная. Так что, может, и правда развеяться не помешает?

Игорь уже вытащил мобильный, но в этот момент аппарат сам зазвонил у него в руке. Странно, номер вроде бы незнакомый…

— Приходи, надо поговорить, — услышал он в трубке голос Андрея.

— Когда?

— Да прямо сейчас. Сможешь?

Игорь молчал. Ну вот, опять накрылся вечер, придется ехать… А что поделаешь, если сам напросился?

Андрей помолчал и добавил:

— Один приходи. Понял?

Игорь добирался до Медведково почти полтора часа. Пробки московские, будь они неладны! Пора бы уже подумать о том, чтобы пересесть на метро — гораздо быстрее и дешевле получится. Он уже не рад был, что ввязался в эту странную историю, и теперь вот вместо свидания с любимой девушкой приходится пилить на другой конец города неизвестно зачем.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он думал о том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

На этот раз Андрей не улыбался. Напротив, был очень серьезен и сосредоточен, глаза смотрели устало и грустно.

— Проходи, садись. Как дела не спрашиваю, знаю, что плохо.

— Что, совсем безнадежно? — спросил Игорь. Приглашение приехать одному, без Вадима, показалось странным и оптимизма не добавило.

— Честно говоря, да. Ты передай своему Вадиму, что я ничего не смог поделать.

Игорь опустил голову. В глубине души он немного досадовал на себя — вот, обещал помочь человеку и не помог. Да еще и Андрюха явно что-то недоговаривает… За дурачка его держит, что ли?

А тот продолжал тихо и твердо:

— Я вообще не хотел браться за это дело. Твой Вадим мне совсем не нравится, да ты, наверное, это и сам понял.

Игорь недовольно засопел. Слова приятеля почему-то обидели его. Мелькнула даже нехорошая мыслишка — а может, просто завидует Андрюха? Ему-то уж точно не светит носить костюмы по две тысячи баксов и ездить на БМВ!

— Не любишь новых русских? — спросил с некоторой долей ехидства.

Андрей досадливо поморщился:

— Новых русских я действительно не люблю, но не в этом дело. Он врет.

— Так ты считаешь, он врет? Просто от не фиг делать всю эту кашу заварил?

— Ну во всяком случае недоговаривает. Например, ты знал, что он наркоман? Нет? Я так и думал.

Андрей помолчал недолго, вертя в руках маленькую пеструю ракушку с острова Мадагаскар. Игорь тоже молчал, потрясенный услышанным. Еще бы! Он всегда считал, что наркотики — это где-то там, далеко, их употребляют только вконец опустившиеся люди да отвязные рок-музыканты. От своего шефа он уж точно такого не ожидал.

— Откуда ты знаешь?

Андрей пожал плечами.

— Да тут и знать нечего. Зрачки расширенные, взвинченность неестественная, слов — поток, но почти ничего по делу, носом шмыгает все время, а на платке — кровь… Это кокаин, и скорее всего колумбийский, высшей очистки. Такой баксов сто за грамм стоит.

— Значит, в наркоте все дело? А остальное он просто придумал? — спросил Игорь. Такое тривиальное объяснение немного разочаровало, но и успокоило в то же время. Надо же, как просто может объясняться все таинственное и загадочное! Мало ли какие глюки посещают наркомана под кайфом…

Но Андрей отрицательно покачал головой:

— Нет. Если бы это было так, Вадим мог бы считать, что ему повезло. Здесь совсем другое.

Ну вот, опять намеки, полунамеки, таинственный тон… Игорь почувствовал, что снова начинает злиться. Тоже мне, сверхчеловеком себя возомнил! Великим гуру, никак не меньше. Не можешь помочь — ну что ж тут поделаешь, люди не боги, только зачем столько важности на себя напускать?

— Хочешь сказать, ты знаешь, что именно? Ты все-таки выяснил, в чем дело?

— Да. Целое расследование провел, представляешь? Даже обидно, что зря.

— Почему зря?

Андрей не ответил, как будто вообще пропустил вопрос мимо ушей. Он выложил на стол перед Игорем длинный белый конверт без подписи.

— И еще вот что. В прошлый раз он у меня пятьсот долларов оставил. Аванс, надо понимать. Дешево же он меня ценит, ну да бог с ним. Ты отдай ему, ладно? Забери, спрячь, пока не забыл.

Игорь машинально сунул конверт в карман толстовки. Вот еще новости! Это с каких пор Андрюха так разбогател, что пятьсот баксов для него не деньги?

— И самое главное, — друг заговорил очень медленно, серьезно глядя Игорю прямо в глаза:

— Я знаю, работу сейчас найти непросто, но ты уходи оттуда как можно скорее. Лучше всего — прямо завтра, время не ждет.

Игорь нервно сглотнул слюну. Он и сам догадывался, что дела в конторе идут в последнее время не лучшим образом, но постороннему-то откуда об этом знать? Рука автоматически потянулась в карман за сигаретами. Андрей досадливо поморщился, но потом махнул рукой, пододвинув девственно чистую пепельницу — ладно, травись, если иначе никак не можешь. Игорь торопливо закурил, пытаясь унять дрожь в пальцах.

— Может быть, ты расскажешь мне, в чем дело? Я ведь уже большой мальчик и могу сам решать, что делать дальше.

— Я знаю, ты хороший парень и просто так друга не бросишь. Тем более если чувствуешь себя обязанным. Но сейчас лучше поверь мне — Вадим не стоит твоих забот, всего, что с ним сейчас происходит, он вполне заслуживает.

В словах Андрея, а главное в голосе было столько горькой убежденности! Но Игорь все никак не мог успокоиться:

— Андрей, ты пойми, я не могу видеть, как на моих глазах погибает человек, который мне доверился. Может быть, не самый лучший, но ведь и не самый плохой из всех! Меня он когда-то сильно выручил…

Андрей легко, пружинисто поднялся со стула, распахнул окно, разгоняя рукой сигаретный дым.

— Хорошо, я могу рассказать тебе о том, что узнал. Но ты сам-то уверен, что тебе это нужно? Или просто свою совесть хочешь успокоить?

Игорь загасил в пепельнице тлеющий окурок и тут же нервно прикурил новую сигарету.

— Нет, не хочу. С моей совестью все в порядке, — буркнул он.

Андрей тяжело вздохнул, присев на край дивана.

— Ладно, слушай, но учти — ты сам напросился.

Он задумался ненадолго, будто не зная, с чего начать, потом заговорил медленно, будто взвешивая каждое слово:

— Знаешь, человека можно убить не только ножом или пулей. Атака на нематериальном уровне может оказаться гораздо действеннее и страшнее.

— Значит, Вадим прав? Его и правда медленно убивают?

Андрей кивнул.

— Да. Такое воздействие в оккультизме называется энвольтованием на смерть.

Игорь аж подскочил на месте. Вот уж не ожидал, что Андрюха всерьез воспринимает всю эту муть! Неужели совсем скрейзился от своих странных занятий? Скоро, пожалуй, начнет стучать в бубен, видеть будущее в стеклянном шаре и общаться с маленькими зелеными человечками. Так и до психушки недалеко! Прямо хоть сейчас вызывай санитаров.

— Ты что, и правда веришь в… сверхъестественное? — осторожно спросил он.

Но Андрей, казалось, ничуть не смутился.

— Есть многое на свете, друг Гораций, дороже трехпроцентных облигаций! — насмешливо произнес он нараспев. — А если серьезно… Видишь ли, мы с тобой физики. Ты никогда не задумывался, почему так много нашего брата приходит к разного рода мистицизму? Копни любого гуру, парапсихолога или специалиста по НЛО — обязательно обнаружишь либо шарлатана, либо физика по образованию.

Игорь задумался. А ведь и правда! Сколько уже бывших однокашников стали людьми глубоко верующими! Большинство почему-то тяготеют к буддизму и потом изводят близких родственников распеванием мантры «Ом» по утрам, исполнением йоговских упражнений посреди малогабаритной квартиры и строгим вегетарианством, то есть питанием какой-то дрянью из каши и травы. Брр! Такая гадость. Игорь даже поежился от отвращения и тихо порадовался, что уж его-то чаша сия благополучно миновала.

— Хорошо, а при чем тут Вадим? Физтех он не кончал, в Бога не верит, а в мистику тем более.

— А если человек, допустим, в радиацию не верит, может он заболеть лучевой болезнью или нет? То-то же. В мире существуют силы, которые действуют объективно, независимо от наших знаний и нашей веры.

— Это какие такие силы? Неужели магия?

— Ну да. Человек есть мощнейший генератор энергии, просто не все умеют использовать ее направленно. Любое действие, слово, даже мысль вызывают какие-то изменения во внешнем мире. Это теперь придумали кучу названий — телепатия, пирокинез, телекинез, суггестия… А раньше не утруждались, называли просто колдовством.

Игорь поежился, словно в ознобе. От самой мысли, что любого человека можно убить на расстоянии или просто тихо и незаметно довести до смерти, ему стало как-то не по себе.

— Подожди-подожди… Если есть воздействие, значит, его можно как-то снять или нейтрализовать? Или хотя бы найти тех людей, кто это сделал? Ведь они же убийцы, пострашнее любых бандитов!

Андрей только головой покачал:

— Найти их возможно, но лично я бы не советовал.

— Послушай, но ведь это же страшно! — Игорь вскочил с места и нервно заходил по комнате взад-вперед. — Если такая секта или тайное общество действительно существуют, то мы все можем чувствовать себя в опасности! Сегодня он, а завтра — ты или я…

Но Андрей остался спокоен.

— Вот мы и подошли к самому интересному. Ты заметил, что Вадим не рассказывал содержание своих видений и кошмарных снов? И вроде бы понятия не имеет, кому и зачем понадобилось его убивать?

Опять верно! Игорь даже удивился — и как это я разу не подумал?

— В прошлом у него есть много такого, о чем не хочется вспоминать. То, что с ним сейчас происходит, всего лишь угрызения совести. Несколько раз в своей жизни он предал тех, кто ему верил, а теперь расплачивается за это. Ему, конечно, не повезло, очень не повезло… А потому платить придется полной мерой.

Андрей стоял, сложив руки перед собой, лицо его было сосредоточенно. Широко раскрытые голубые глаза смотрели куда-то в пространство, будто видели там нечто, недоступное обыкновенному человеческому зрению. Голос звучал спокойно и ровно, но каждое слово казалось почему-то необыкновенно весомым и важным, заражая незыблемой верой. Игорь смотрел на друга со смешанным чувством изумления и страха — никогда еще не доводилось видеть его таким! Прямо не то пророк, не то святой, не то просто сумасшедший…

— Людям кажется, что миры разделяет стена, а это всего лишь занавеска. Если подойти слишком близко, увидишь за ней окно в пустоту. И пусть Бог поможет тому, кто оказался на пороге, потому что больше ему никто не сможет помочь.

— А делать-то что?

Андрей слегка тряхнул головой, и наваждение исчезло. Теперь он снова выглядел совершенно обычно, так же как и всегда. Игорь вздохнул с облегчением — ну слава богу, а то не хватает еще одного тронутого!

— Да ничего. Ни ты, ни я здесь ничего изменить не можем, а потому лучше все оставить как есть и отойти в сторону.

Оставшись один, Андрей вытянулся во весь рост на стареньком диванчике и закрыл глаза, снова и снова прокручивая в голове все детали разговора. Он очень устал за эти дни, но, кажется, не зря старался.

Игорь ему поверил. С ним теперь все будет в порядке, это точно.

Андрей внимательно просмотрел все линии вероятности дальнейшей судьбы товарища, но не нашел ничего настораживающего. Даже интересно стало, устроится он теперь работать в фирму, занимающуюся разработкой новых бухгалтерских программ, или займется компьютерной графикой и создаст популярную игру по мотивам произведений фантаста Максима Сабурова о приключениях колдуна Аватара? Познакомится в бухгалтерии одной из фирм-партнеров с веселой рыжей Танюшей, будет наведываться к ней почти ежедневно вроде бы по делу — как там программа? Не глючит? Нареканий нет? — а уже в следующем году станет отцом сразу двоих парнишек-близнецов или поедет зимой кататься на лыжах в Яхрому и встретит там отчаянную сноубордистку по кличке Рысь?

Время покажет.

А вот Вадим… тут все гораздо хуже. С некоторых пор Андрей ощутил в себе способность к ясновидению и не знал, считать это даром или проклятием. В присутствии Вадима он сразу же почувствовал сильнейший дискомфорт, как будто не живой человек рядом, а полуразложившийся труп, по какому-то недоразумению не похороненный до сих пор.

Потом «считал» информацию его видений — и чуть не задохнулся от отвращения. Уж, казалось бы, пора ко всему привыкнуть, но простота и обыденность предательства потрясли его. Если бы не Игорь — отказался бы сразу. Вадим вполне заслужил свою участь, но друг находился в реальной опасности, и его необходимо было хотя бы предупредить. Есть люди, с которыми рядом даже стоять нельзя.

И что уж там греха таить… Самому стало интересно докопаться до истины. Андрей разыскал кучу материалов про колдовство и магию, читал, сравнивал разные источники, рылся в Интернете (это, правда, не очень помогло — слишком уж много там всякого информационного мусора), расспрашивал осведомленных людей…

Первой зацепкой стал таинственный символ, изображенный возле двери квартиры Вадима. Пантакль ненависти, изображенный по всем правилам магического искусства, — это тебе не «Спартак-чемпион» или там «Люська-дура».

Андрей вздохнул. Эх-х, верно говорил старик Соломон: «Во многая знания многая печали…» Одни протоколы ведьмовских процессов чего стоят! Его даже передернуло. Экстрасенсорные способности оказали плохую услугу. До сих пор страшно вспоминать, какой поток человеческих страданий обрушился с пожелтевших страниц, но остановиться уже не мог — шел, как охотничья собака, учуявшая след. И все только для того, чтобы убедиться — колдовство существует примерно столько же времени, сколько само человечество, но достоверных сведений на эту тему очень и очень мало.

Вроде бы и книг написано огромное количество, от средневековых трактатов до изысканий современных ученых, но почему-то никому из исследователей в голову не пришла простая мысль — а откуда берутся такие сведения? Протоколы допросов инквизиции пестрят чистосердечными признаниями обвиняемых, но как их получали?

Оказывается, все вопросы должны были сопровождаться мучениями, добровольные признания законом не признавались. А пытки применялись просто людоедские — несчастных, подозреваемых в колдовстве, жгли огнем, вырывали ногти, кости размалывали в тисках… После ареста об освобождении не могло быть и речи, обвиняемый мог рассчитывать разве что на легкую смерть.

Потому, чтобы избежать новых страданий, люди готовы были не только признаваться в чем угодно, но и изобретать себе все новые и новые преступления, а еще — выдавать сообщников, обрекая новые жертвы на такую же участь. Что поделаешь, слаб человек… Так что большинство сожженных на кострах за колдовство, никакого отношения к нему не имели, а их «преступления» существовали только в воспаленном воображении церковников. Потом, много позже описания шабашей, «черной мессы» и прочих непотребств взяли на вооружение сатанисты, но мало кто задумался о том, что авторами их «теоретической базы» оказались благочестивые католические священники!

Чего же они так боялись? Почему вся Западная Европа была ареной борьбы с колдовством не год, не два, а почти четыреста лет? Число погибших никому доподлинно не известно, но по самым скромным подсчетам составляет около двухсот тысяч человек (в основном женщин) — по тогдашней численности населения сопоставимо с потерями в большой войне.

И в то же время… Колдовство процветало практически повсеместно. Испанская инквизиция прославилась своей жестокостью, а в каждой деревне имелась собственная ведьма, которая принимала младенцев, лечила заболевшую скотину и продавала желающим приворотные зелья. В Англии король Генрих VIII издал закон против ведьм в тысяча пятьсот сорок втором году, а самая знаменитая колдунья того времени матушка Шиптон дожила до глубокой старости и умерла естественной смертью.

Редко, очень редко, но в протоколах допросов записано было, что обвиняемый как бы не замечал мучений пытки, упорно отмалчивался и не отвечал на все вопросы. Это явление называлось Maleficium taciturnitatis, то есть заговор молчания. Можно, конечно, предположить, что некоторые индивидумы, обладающие невероятно сильной волей, способны выдержать самые страшные истязания, но вот чтобы совсем их не замечать… Что это были за люди, обладающие столь удивительными способностями? Какие тайны они хотели сохранить даже ценой собственной жизни?

В общем, вопросов было больше, чем ответов. Андрей было уже отчаялся, когда в руки ему попалась недавно изданная книга профессора Беспалова «Ересь и колдовство в средневековой Европе».

Книга эта и сейчас лежала на столе. Андрей потянулся за ней, взял в руки. Что и говорить, профессор Беспалов — человек особенный. Сама судьба его могла бы стать темой для романа — тут и дворянское происхождение, и сталинские лагеря, и война… Но главное — могучий ум и удивительно новый и свежий взгляд. Войны, дворцовые перевороты и заговоры, крестовые походы и костры инквизиции — все эти события, многократно описанные в учебниках истории, предстают в совершенно другом свете.

Получается, что в Европе еще много лет после официального принятия христианства жили люди, исповедующие древние языческие культы! Именно за ними и шла настоящая охота. Зверски уничтожая сотни и тысячи невинных, церковники просто пытались уничтожить представителей другой религии.

Другой культуры. Даже другой расы, может быть!

Только вот не очень-то это получилось. В своей книге профессор многократно ссылался на свидетельства ученого монаха Лафатера — личности в своем роде уникальной. Его трактат «О нежити, нечисти, и злобе сатанинских духов» сыграл немалую роль в смягчении нравов. Лафатер полагал, что хотя колдовство действительно существует и является опаснейшим преступлением, но совершают его (причем очень редко!) только чернокнижники, всю жизнь посвятившие изучению оккультных наук. А бедные женщины, которые запретные книги никогда в глаза не видели, признаются либо под пытками, либо когда их разум помутнен дьяволом. И в том, и в другом случае их нельзя сжигать, потому что будут уничтожены невиновные. Сами судьи, осуществляя казнь, становятся пособниками дьявола!

Так что для своего времени Лафатер был почти гуманистом, и кто знает, сколько жизней спасли его усилия? На сколько лет ускорили прекращение позорной охоты на ведьм в просвещенной Европе?

Но чернокнижники все-таки были! Тот же Лафатер пишет о знаменитом Киприане — мистике и маге, жившем на Датских островах в конце десятого века.

По одной из легенд этот Киприан был таким грешником, что даже дьявол изгнал его из ада, а по другой — человеком честным и порядочным, который, будучи удручен царящей в мире несправедливостью, написал книгу о том, как творится зло и как можно его исправить. Книга эта ходила в списках по рукам еще много лет, потом следы ее затерялись, и сейчас почти невозможно доподлинно установить, о чем там говорилось… А возможно, она была не одна!

Значит, есть другая, тайная история. До нас доходят только ее невнятные отголоски, но и этого достаточно, чтобы усомниться в официальной версии. Немало же надо мужества ученому, чтобы написать такую книгу!

А вот профессор Беспалов осмелился. Андрей зачем-то бережно погладил твердую глянцевую обложку. Как всегда, прочитав хорошую книгу, он испытывал чувство благодарности к автору.

Правда, пока читал, возникло стойкое ощущение, что профессор знал гораздо больше, чем решился написать. Вот бы с кем поговорить! Но фамилия автора обведена черной рамочкой. В предисловии редакция выражает сожаление о его кончине на восемьдесят седьмом году жизни. Этой, последней, своей книги он так и не увидел — тихо отошел во сне почти сразу, как закончил ее. Что ж, можно только позавидовать…

Зато разрозненные куски информации наконец сложились в одно целое. Андрей никогда не интересовался криминальными разборками, но теперь знал, почему в последние годы так часто гремят выстрелы наемных убийц и почему так неуловимы загадочные киллеры.

Он чуть усмехнулся про себя. Редкий случай, когда знание совершенно бесполезно! Сколько ни нанимай охрану, ни покупай бронированные «джипы» и «Мерседесы», доступные лишь главам государств и воротилам наркомафии, от этих убийц спасения нет.

В самом деле, как спасешься от неприкаянной души, которая лишь на краткий миг обретает тело, чтобы отомстить за свою смерть и снова кануть в небытие, на этот раз уже навсегда? Для нее нет ни замков, ни заборов, и самая бдительная охрана бессильна…

Если бы только знали политики и бизнесмены, уголовные авторитеты и высокие чиновники — словом, люди, рвущиеся к деньгам и власти любой ценой, готовые по трупам идти к своей цели, что каждый из них находится в опасности! «Поднявший меч от меча и погибнет…» Остается только подивиться могуществу и отваге мага, решившегося приоткрыть завесу между мирами, чтобы хоть мертвые могли совершить свое правосудие!

И разве поверит кто-нибудь, что разгул криминала в Москве конца девяностых годов двадцатого столетия тесно связан с последствиями средневековой охоты на ведьм Западной Европе? Точнее, всего лишь с одним эпизодом — одним из многих тысяч! Андрей в который раз подивился, как прихотливо и странно действует порой закон единства, открытый еще друидами древней Британии. Как он там формулируется-то? Если отбросить изыски языка и толкования переводчиков, получится что-то вроде «любой феномен существования прямо или косвенно связан с любым другим в прошлом, настоящем или будущем», то есть «все влияет на все».

Черт, аж дух захватывает! Получается, каждый поступок, каждое слово, даже мысль могут иметь совершенно непредсказуемые отдаленные последствия. Андрей чуть приоткрыл глаза и на краткий миг воочию увидел тонкие, но прочные нити, опутывающие все вокруг и уходящие в бесконечность.

Прямо паутина какая-то! Иногда эти связи очевидны и заметны невооруженным глазом, иногда нет, но потяни за одну — и все изменится.

Он потряс головой, и видение исчезло. Андрей поднялся с дивана, ощущая непривычную вялость, и подошел к окну. Стоял, вдыхая прохладный, чуть влажный воздух, пахнущий прелыми осенними листьями. Легкий ветерок чуть колыхал тюлевую занавеску. Ночь выдалась безлунная, нигде не видно ни огонька, ни освещенного окна, словно вымерло все вокруг, исчезло, испарилось куда-то.

Андрей еще долго всматривался в ночную темноту, как будто пытался разглядеть там что-то важное. На секунду показалось, что вот оно, окно в пустоту! Протяни руку — и окажешься в совсем ином мире…