Очень дикое будущее

Размышления над книгой и фильмом

В конце прошлого, 2002 года по каналу «Animal planet» прошёл показ многосерийного анимационного научно-популярного фильма «The future is wild» («Дикое будущее»).

В кратком вступительном слове к фильму «Дикое будущее» многочисленные профессора и доктора наук из внушающих уважение учебных заведений уверяли, что содержание фильма и логика мышления авторов полностью соответствуют этим самым законам. В комментариях по ходу фильма учёные старались подтвердить идеи реальными фактами, имеющими место в живой природе нашего времени.

Спустя несколько месяцев после просмотра фильма полностью, на XVI Московской Международной книжной ярмарке я приобрёл книгу «Дикий мир будущего» издательства «Эгмонт Россия» (издательством выпущены два варианта: «облегчённый» и полный. Я приобрёл полный, на 160 страницах, поэтому при ссылках всегда буду иметь в виду его). Книга, конечно, очень красива: отличная бумага и великолепные цветные иллюстрации, созданные с помощью компьютера. По содержанию же книга не совсем совпадает с фильмом, кое-где дополняя, а кое-где противореча ему. Авторы книги — Дугал Диксон и Джон Адамс. В титрах к фильму «Дикое будущее» Дугал Диксон упоминается как создатель странных и порой жутковатых героев фильма.

Однако и фильм, и книга вызвали у меня кучу недоумённых вопросов, поскольку герои этого проекта, как показалось мне, не столь уж и соответствуют тем самым законам эволюции, к которым взывают специально приглашённые учёные. Книга отчасти сняла некоторые вопросы, вызванные фильмом. Правда, при этом она поставила кучу новых вопросов, на которые также трудно дать адекватный ответ, если отталкиваться именно от законов эволюции.

Вооружившись литературой, я решил развеять свои сомнения. Для этой цели прекрасно подошла книга Н. Ф. Реймерса «Экология. Теории, законы, правила, принципы и гипотезы» (М., Журнал «Россия молодая», 1994 г.). В ней достаточно полно собраны и прекрасно изложены принципы развития живых систем. В том числе в книге есть множество законов, касающихся принципов эволюции органического мира Земли. Они сформулированы в разное время и разными учёными, поэтому можно смело утверждать, что они не являются «широко известными в узких кругах», и все сторонники теории эволюции знакомы с ними.

Поскольку фильм в моём сознании являлся первичным, а книга была вторична, я расположил свои комментарии к проекту (условно назовём симбиоз фильма и книги именно так) «Дикое будущее» согласно порядку и названиям серий фильма. Думаю, их несложно соотнести с соответствующими главами книги.

А пока углубимся в пучины времени и попробуем понять, насколько диким может быть будущее на маленькой голубой планете, третьей от Солнца…

Собачья челюсть саблезубой росомахи

Одно из животных будущего, показанное в этой серии — свирепый снежный хищник snow stalker (в книге — «снегозверь»), питающийся крупными животными. Вполне объясним и реален тот факт, что хищник, добывающий дичь крупнее себя, может иметь длинные саблевидные клыки. Это прекрасное приспособление, чтобы умерщвлять очень больших животных с толстой кожей и мехом.

Однако все саблезубые животные, кроме показанного в фильме, имеют некоторые черты сходства. В частности, у них довольно короткие и вытянутые вертикально лицевые кости. Достаточно взглянуть на черепа саблезубых кошек и сумчатого Thylacosmilus, чтобы в этом убедиться. У ископаемых зверообразных рептилий (Theromorpha, Gorgonopsia), конечно, были длинные челюсти с сабельным клыком. Но их черепа были высокими, вытянутыми вертикально, а основание клыка было усилено утолщёнными челюстными костями.

У снежного хищника из будущего череп имеет совсем другую форму: длинные клыки находятся в передней части морды, а сами челюсти больше похожи на собачьи — они вытянутые и низкие.

Форма челюстей напрямую зависит от характера нанесения хищником укуса жертве. Собака с длинными челюстями хватает добычу, не стараясь вонзить зубы глубоко, и наносит обширные неглубокие раны («рвёт» добычу). При этом усилие рывка распределяется вдоль челюсти. Саблезубая кошка вонзает клыки глубоко в жертву (закалывает добычу), давление распределяется поперёк челюсти. Челюстные кости саблезубого хищника устроены так, что давление силы противодействия укусу проходит вдоль коротких костей и распределяется равномерно по лицевой части черепа. Череп сумчатых саблезубов Thylacosmilus и саблезубых кошек имеет в связи с этим очень специфическую форму: форма лицевых костей как бы продолжает изгиб клыка. У снежного хищника между линиями клыка и верхней челюсти имеется существенный угол — почти 90°. Если снежный хищник (существующий в таком виде, как он показан в фильме) нанесёт своими сабельными клыками удар, то его ждут большие неприятности. Его морда (челюстные кости) тоньше и слабее, чем у саблезубых. От сильной поперечной нагрузки верхняя челюсть может просто хрустнуть и переломиться где-то в районе первых коренных зубов.

Поэтому я не могу восхищаться прекрасным приспособлением этого зверя к хищничеству.

Олуша с гусиными лапами — «парнокопытный конь» эволюции

Конечно, можно счесть мелочью это замечание, но всё же позволю себе лишний раз позлословить. Не заметив ничего особенно невозможного с точки зрения биологии в образе гигантской, похожей на тюленя птицы gannetwhale, я обратил внимание на очередной промах художников по 3D-анимации фильма. Дело в том, что прообраз этой морской птицы, олуша (gannet, Sula bassana), относится к отряду птиц Pelecaniformes. У них плавательная перепонка соединяет все четыре пальца ноги, задний палец (I) соединяется перепонкой с внутренним пальцем (II). И птица gannetwhale должна принадлежать к этому же отряду или быть представителем несомненно родственного отряда! А вот у уток и гусей (отряд Anseriformes) плавательная перепонка соединяет только пальцы II, III, IV. Задний (I) палец остаётся свободным. Судя по облику плывущей птицы gannetwhale, показанному в фильме на схеме, лапы у неё всё же гусиные. Конечно, это не идёт ни в какое сравнение с бегущими задом наперёд обезьянами babookari (см. ниже), но всё же слегка задевает за живое.

Разбойник в чёрной маске

Эти серия фильма и глава книги вызвали у меня меньше всего нареканий и недоумения. Единственное, о чём хотелось бы сказать пару слов — это родословная хищника карстовых пещер Средиземноморской пустыни — каррона (в фильме он назван «грайкен»). В предки этому животному приписывается лесная куница. Я не могу полностью исключать такого хода событий — есть ведь и земляная белка в Северной Америке. Просто более вероятным может быть происхождение каррона не от куницы, а от гораздо более наземных хищников — хорька или горностая. Им потребовалось бы пройти гораздо меньший эволюционный путь, превращаясь в похожего на таксу наземного хищника величиной с бультерьера. Куница же больше специализирована для жизни на деревьях, поэтому ей пришлось бы сильно менять не только анатомию, но и поведение, превращаясь из хищника трёхмерного мира древесных крон в хищника двухмерного мира поверхности земли.

Бабукари — конец истории приматов… А может, новая страница?

В странном желании истребить как можно больше современных животных создатели фильма и книги «The future is wild» радикально избавились практически от всего отряда приматов. Не думаю, что это корректно. Дело в том, что приматы успешно выдержали испытание на прочность. Так, примитивнейший из приматов, Purgatorius, пережил массовое вымирание фауны в конце мелового периода, когда все динозавры (два отряда рептилий!) и множество других животных, в том числе и млекопитающих, вымерли практически без следа. На протяжении кайнозойской эры приматы пережили изменения климата в конце эоцена, погубившие множество архаических отрядов млекопитающих, а также ледниковые периоды плейстоцена и голоцена, оттеснившие теплолюбивую фауну и флору в экваториальные области Земли. Сейчас на Земле существует множество видов приматов, как высших, так и низших. А ведь их фауна и ареалы сложились под влиянием последних оледенений! Поэтому невероятно полное вымирание приматов даже в самый страшный (в пределах допустимого) ледниковый период. Некоторые приматы достаточно хорошо адаптируются к изменениям природной среды. Ошибочно считать, что все приматы непременно связаны в своей жизни с тропическими лесами. Так, японские снежные макаки Macaca fuscata переносят снежные зимы севера Японии, а в зоопарках и полувольных условиях нормально существовали без тёплых укрытий в условиях Центральной Европы (Германия) и Северо-запада России (Ленинградский зоопарк). Кроме того, японские макаки могут жить и в прибрежной зоне моря, питаясь наряду с обычной пищей и морскими животными. Макаки резус (M. mulatta) и магот (M. sylvanus) обитают не только в лесах, но и в безлесной местности. Некоторые павианы (Papio) в природе обитают в открытой местности (саванны, горы). Гульман (Presbytis entellus) встречается в Индии от тропических лесов до горных лугов (4000 м над уровнем моря). Гелада (Theropithecus gelada) обитает в горах Эфиопии на каменистых участках и в зарослях кустарников на высоте более 1800 м над уровнем моря. Среди мартышек в саванне обитают гусар (Erythrocebus patas), зелёная мартышка (Cercopithecus aethiops) и верветка (C. pygerythrus). Обезьяны, не связанные с лесными местами обитания, как видно, достаточно многочисленны. В случае сокращения площадей лесов у них будет шанс не только для выживания, но и для расширения ареалов. Обезьянам Нового Света и человекообразным обезьянам, скорее всего, не столь повезёт в ледниковый период, хотя следует помнить, что крупнейший из известных приматов, Giganthopithecus, обитал на Земле именно во времена плейстоценового оледенения. К тому же это была человекообразная обезьяна! Среди лемуров шансы для выживания имеет полуназемный лемур катта (Lemur catta). Много времени проводит на земле и сифака (Propithecus verreauxi). Следует помнить, что в отложениях четвертичного периода на Мадагаскаре найдены лемуры, конвергентно сходные с павианами. Африканские галаго (Galago) также встречаются не только в лесах, но и в редколесьях, и в кустарниковой саванне. Стало быть, у приматов есть огромные шансы на выживание, хотя и не у всех.

Гремучая… спина

Странный грызун rattleback, обитатель саванны Амазонии, практически ни в чём не вызвал у меня сомнений в возможности своего существования в будущем, кроме некоторых черт. Так, голова rattleback из саванны Амазонки очень уж похожа на змеиную огромным разрезом рта. Она практически лишена такой характерной черты млекопитающих, как мягкие губы. И это странно — как малыши rattleback будут сосать молоко? Некоторое сомнение вызывает огнеупорность панциря rattleback. Кератин, из которого состоит панцирь, — это всё же белок. А белок не отличается особой огнеупорностью, как и любая органика. Так что rattleback в степном пожаре должен всё же достаточно сильно пострадать — ведь сгорают же в огне степных пожаров черепахи, защищённые не только роговой, но и костяной бронёй, гораздо более минерализованной и менее горючей.

Удивление вызывают родственные отношения видов rattleback с лугов Амазонки и из пустыни Северной Америки. Дело в том, что североамериканский вид примитивнее амазонского, поэтому он не может быть потомком южноамериканского вида! К примитивным чертам северянина относятся: морда, покрытая мехом (у южного вида — панцирными пластинками) и наличие хвоста (южанин — бесхвостый). Как видим, в облике южанина больше специализированных черт. Поэтому их родственные отношения, изложенные в фильме «Загадка спинка», не соответствуют закону необратимости эволюции, сформулированному Л. Долло:

Несомненно, предки южного rattleback были когда-то хвостатыми и имели мохнатые головы. Но южный rattleback их утратил, стало быть, они не могут проявиться вновь у его северного «потомка». Но они у него есть, следовательно, он не может быть потомком южного вида!

Ещё одна странная черта южного rattleback — его рацион. Специализация к питанию яйцами крупных (и очень опасных!) видов наземных птиц — более чем странная черта изначально очень пугливого грызуна. Оба возможных (по фильму) предка rattleback, агути (Dasyprocta agouti) и пака (Cuninculus paca) — очень пугливые животные; бывает, что агути умирают от сильного испуга. Как они могли встать на путь такой специализации? Скорее всего, эти виды вначале «вооружились», не меняя традиционной растительной диеты, и лишь потом включили в рацион яйца хищных каракиллеров — огромных птиц. Питаться только яйцами rattleback не может: это очень сезонный вид корма, доступный лишь несколько месяцев в год. Всё остальное время ему пришлось бы жить впроголодь. Скорее всего, яйца крупных птиц — это лишь приятный десерт, хозяева которого, правда, убьют, и не спросят, как зовут.

В книге «Дикий мир будущего» про того же самого зверя сказано, правда, что его рацион разнообразен и включает разные растения и животных.

Ляпсус киношников — охота Carakiller

Есть в фильме «Raiders of the grassland» один эпизод, который вызвал у меня улыбку. Советую очень внимательно просмотреть эпизод фильма, в котором на схеме показывается охота гигантской хищной птицы carakiller на обезьян babookari. Особенно советую обратить внимание на положение моделей обезьян. Они стоят полукольцом, головами наружу. Камера перемещается и показывает эту сцену сверху. Видно, как одна модель хищной птицы обходит стадо обезьян, и начинается охота. Цепь птиц начинает загонять обезьян, и в это время… обезьяны разворачиваются головами к загонщикам, и бегут задом наперёд! Сомнений нет — грива на головах моделей обезьян хорошо видна, и в момент преследования и бегства приматов она обращена назад!

Настоящая загадка спинка

Спинк — нелетающая птица, похожая на крота. Колонии этих существ живут под землёй и роют длинные ходы, добираясь до пищи. Если в фильме его жизнь не вызывает особых вопросов, то в книге есть факт, заставляющий почесать затылок:

Вот этот факт меня и озадачил. Есть, конечно, в современной Африке вид животных, образ жизни которого и вдохновил создателей книги и фильма на изобретение роющей птицы спинка. Это грызун голый землекоп Heterocephalus glaber, обитающий в Эфиопии, Кении и Сомали. У него в колонии есть одна самка, способная к размножению, а все прочие особи заботятся о ней и о потомстве. У спинка, как видим, происходит (будет происходить?) то же самое. Подобные же примеры можно найти и у рыб. Так, известная всем морская рыба амфиприон, или рыба-клоун (правда, у этой рыбы о потомстве заботится именно главная пара). Причиной бесплодия особей с номера третьего по номер последний является элементарный стресс, то есть простого наличия в колонии главной пары достаточно, чтобы особи ниже рангом сами себя «кастрировали» путём введения в свою кровь гормонов (например, того же адреналина). И контролировать их извне просто — достаточно главной паре чаще показывать своё превосходство. Таким образом, гормональная «кастрация» царицей своих подданных на всю оставшуюся жизнь становится просто излишней, а то и вредной: ситуация может измениться так, что колония лишится царицы. Тогда колония погибнет — не будет самки, способной заменить царицу. Также при повышенной смертности подданных усилий царицы по кладке яиц не хватит для воспроизводства. Тогда колония может погибнуть, либо должна появиться вторая царица. Таким образом, не столько сама царица, сколько условия среды должны регулировать отношения царицы и рабочих особей колонии. Тогда колония будет способна адекватно ответить на любое изменение среды. У рыб амфиприонов так и происходит: если одна рыба из главной пары гибнет, «номер третий» становится способным к размножению.

Вопрос определения пола у колониальных животных с природной «абсолютной монархией» решается по-разному: у пчёл из оплодотворённых яиц выводятся самки, а из неоплодотворённых — самцы (трутни). У позвоночных всё хитрее. У амфиприонов «номер первый» в колонии — всегда самка, а «номер второй» — самец, прочие рыбы пола не имеют. Когда гибнет самка, «номер третий» становится самцом, а самец за несколько дней меняет пол и превращается в самку, хотя раньше мог быть полноценным самцом и исправно осеменять икру. У рыб морских ангелов (Pomacanthus) «номер первый» в стае — самец, а прочие — самки. Погибнет самец — главная самка принимает главенство и мужской пол. Это становится возможным потому, что пол у рыб может определяться не только генетически, но и условиями среды. Так, у амазонской рыбы апистограммы в кислой воде рождается больше самок, а в щелочной — самцов. У амфиприонов и морских ангелов пол определяется иерархией. У более высокоорганизованных животных — рептилий — пол может определяться температурой инкубации яиц. Известно, что у черепах и крокодилов при более высокой температуре инкубации появляется больше самок, а при пониженной — самцов. Но звери и птицы — существа иного порядка. Их организм — более закрытая и сравнительно более автономная система, нежели организм рыбы и рептилии (согласитесь, в неволе зверей или птиц держать легче, чем рептилий — это и есть видимый показатель автономности организмов первых и открытости организмов последних). У них пол определяется исключительно на хромосомном уровне. Уже при оплодотворении ясно, кто появится на свет: петушок или курочка, кобелёк или «девочка». Правда, у зверей и птиц по-разному определяется пол потомства: у зверей разные половые хромосомы (XY) имеют самцы, а у птиц — самки. Это говорит в пользу независимого формирования у них этого признака. Гормональное влияние на пол у позвоночных возможно лишь частично: при избытке у самки женских половых гормонов зародыш-самец может стать похожим на самку. Но генетически это всё же будет самец. Такой способ регуляции пола в принципе возможен, но он срабатывает лишь тогда, когда зародыш долго находится в тесном контакте с материнским организмом (у млекопитающих).

У спинка такой «фокус» не проходит: яйцо остаётся в организме матери недолго (около суток, как у всех птиц), а клетка теряет контакт с организмом ещё раньше: после оплодотворения яйцеклетка птицы не прикрепляется к стенке яйцевода (как у зверей), а одевается яйцевыми оболочками и скорлупой. Далее яйцо откладывается самкой и гормоны в него можно ввести только шприцем. А шприц спинки точно не изобрели. Поэтому самка, насиживая уже отложенные яйца, не сможет повлиять на пол будущих птенцов, как ни старайся.

Предполагая у спинка гормональную регуляцию пола птенцов, авторы этого «вида будущего» вступают в противоречие с законом необратимости эволюции Л. Долло. Примитивной формой является в данном случае определение пола потомства внешними факторами, а прогрессивной — генетическое определение пола. Поэтому подземная птица-крот не будет столь хитро устроенной, как полагают в книге её «научные отцы».

Странной вещью выглядит приписанная птице спинку слепота:

Я никак не могу с этим согласиться по нескольким причинам:

Во-первых, и в фильме, и в книге у этих птиц заметны крупные глаза, защищённые от песка густыми волосовидными перьями, выполняющими роль ресниц. А если глаза защищены, значит, они нормально работают и есть смысл их беречь. Жизнь в темноте не обязательно сопровождается исчезновением глаз — возможен и другой вариант. Среди глубоководных и пещерных животных наряду со слепыми известны и очень «глазастые» формы.

Во-вторых, в фильме (не в книге!) хорошо видно, что самцы отличаются от самок более контрастной окраской и яркой окраской спины и хвоста. Поскольку любой признак имеет биологический смысл, можно предположить, что окраска играет определённую роль в распознании пола у животных данного вида. Следовательно, спинк — зрячее существо; слепому животному различия в окраске не нужны. Кроме того, в брачном ритуале спинка, показанном в фильме, самцы приманивают самок особыми «барабанными» движениями лапообразных крыльев. По вполне понятной причине я не могу сказать, что при этом играет основную роль в привлечении самки — движения крыльев или «дробь» по земле, которую они выбивают. Поэтому могу предположить, что, если для самок важнее движения, нежели звуки, зрение у них просто не может быть не развито. Иначе такая особенность поведения просто не развилась бы, поскольку не имела бы биологического смысла.

В-третьих, если предположить, что спинк всё-таки слеп, следует подумать о том, какое чувство заменит ему зрение. У слепых млекопитающих это обоняние, а у змей (чьё зрение в значительной степени утрачено) — химическое чувство, близкое по природе к обонянию. Это чувство должно давать существу объективную и полную информацию об окружающих объектах, в том числе о таких, с которыми животное не взаимодействует непосредственно. У спинка обоняние не может быть развито: спинк произошёл от куриных — птиц, которые никогда не затрачивали на поиск пищи много времени и не задействовали при этом какие-то особые навыки. Есть, конечно, птицы с развитым обонянием — американские грифы (Cathartidae). Но они относятся к достаточно примитивным птицам, а их образ жизни предполагает поиск невидимой, но крепко пахнущей падали. А пища куриных птиц очень доступна и не прячется — это растения. При их поиске обоняние совершенно не нужно. Поэтому обоняние у спинков не станет развиваться, ведь обонятельные доли головного мозга сильно сократились в размерах ещё у их предков. А возврат из специализированного состояния в примитивное невозможен — эволюция необратима.

Осязание и вкус работают лишь при непосредственном контакте с объектами, слух практически бесполезен при исследовании неживых объектов, обоняние у большинства птиц развито очень слабо. Поэтому из пяти чувств во взаимодействии с окружающим миром у спинка главную роль будет играть всё же зрение.

Насколько велика вероятность появления такого вида, как спинк? Исчезающе мала. И причин этому две. Во-первых, птицы по сравнению с другими классами четвероногих очень консервативны. Если сравнить форму тела разных рептилий (ящерица, змея, морская черепаха, плезиозавр, брахиозавр, игуанодон, тираннозавр, крокодил, птеродактиль, циногнатус) и млекопитающих (крыса, летучая мышь, шерстокрыл, крот, кит, кенгуру, горилла, жираф, бегемот, слон, антилопа, ленивец, тюлень), то можно увидеть, сколь они разнообразны внешне и как много жизненных форм образовывали в прошлом или имеют в настоящем. По сравнению с ними птицы крайне консервативны. В лучшем случае у них присутствует три варианта строения: летающий (большинство птиц), наземный («страусоподобный») и плавающий («пингвинообразный») с некоторыми переходами между ними. Птицы специализированы к полёту и жизни в открытых местах обитания, поэтому появление среди них полностью роющей формы совершенно невероятно. Птица тупик, представленная как образец современной роющей птицы, умеет, однако же, летать и плавать. Она далека по образу жизни от роющего кротоподобного спинка. А во-вторых, столь резкая смена летающей птицей образа жизни может произойти только в том случае, если преимущества нового образа жизни будут благоприятствовать выживанию. Например, это будет возможно, если подземная жизнь будет выгоднее с точки зрения обилия пищи или отсутствия конкурентов и врагов. Под землёй пища есть, но её труднее достать — мешает толща земли, которую надо копать. Хищников под землёй гораздо меньше, чем на поверхности, а вот конкурентов хватит: это будут млекопитающие, грызуны, которые уже в наше время ведут подземный образ жизни. грызуны с лёгкостью перенесли ледниковые периоды плейстоцена и голоцена, поэтому можно смело утверждать, что они выживут и в будущем. И при наличии подземных видов грызунов птица вряд ли сможет перейти к подземному образу жизни: конкуренция будет слишком велика, а выгоды — слишком незначительны.

А корни пустынной репы (в фильме — «трубочника») легко выкопать и с поверхности: куриные птицы — большие мастера копать землю как ногами, так и клювом.

Может ли торатон быть заботливой мамой?

В фильме и книге авторы приводят в качестве возможного обитателя Земли будущего торатона — огромную рептилию, потомка черепахи. Так, про него говорится, что весит это животное около 120 тонн, живёт стадами и заботится о своём потомстве. Именно эти гипотезы я и хочу обсудить.

Как будет откладывать яйца огромная черепаха — торатон? Максимальный размер яйца земных животных в наше время — 9 литров (яйцо недавно вымершей, почти современной птицы Aepyornis, чей вес оценивается примерно в 500 кг). Яйца динозавров (даже самых крупных, 100 — 110-тонных видов) были не крупнее, а то и мельче этих (при том, что животное, их отложившее, весило во много раз больше самого раскормленного эпиорниса). Следовательно, ожидать от 120-тонного животного откладки столь же гигантских яиц (допустим, 100-литровых) совершенно невероятно. У такого яйца соотношение между площадью скорлупы и объёмом (а также потребностью эмбриона в кислороде) крайне неблагоприятно. Конечно, количество кислорода в воздухе Земли будущего может возрасти. Но насколько? В каменноугольный и пермский периоды (время жизни гигантских насекомых) содержание О₂ в атмосфере достигало 30 %, что всего лишь в 1,5 раза больше современного. Но, если яйцо торатона будет хотя бы в два раза крупнее максимально возможного размера для нашего времени (при 21 % О₂ в атмосфере), его объём возрастёт в 8 раз, а поверхность — только в 4, относительная поверхность окажется в 2 раза меньше, то есть уже «не успеет» за подъёмом содержания О₂ в воздухе хотя бы в 1,5 раза. Следовательно, обогащение атмосферы кислородом лишь незначительно скажется на увеличении размера яйца наземного позвоночного.

Забота о потомстве у торатона также отходит в область science fiction. Если учесть тот факт, что яйца торатона не могут быть крупными (относительно размеров самого животного), можно предсказать то, что только что вылупившиеся из яиц детёныши торатона будут очень мелкими (допустим, 10–12 кг исходя из приблизительных параметров яйца Aepyornis с поправкой на содержание О₂ в атмосфере). Это составляет менее 0,01 % от массы взрослого животного. Можно ли представить реализацию родительских инстинктов 120-тонной самки торатона? Учитывая, что инкубация яиц современных черепах длится от 40 до 140 суток (причём не у самых крупных видов, для исполинской черепахи Aldabrochelys gigantea указывается срок до 162 суток при +28 °C), логично предположить, что яйца торатона будут «созревать» ещё дольше — может быть, до 7–8 месяцев. Представьте себе, что сделала бы с окружающей растительностью самка торатона, охраняющая гнездо, за 7–8 месяцев! Думаю, она съела бы под корень лес на километр вокруг гнезда! Если присчитать сюда её многочисленных «родственников», топчущихся в округе, то дело приняло бы оборот подобно тому, как в современных африканских заповедниках слоны съедают всю растительность на охраняемых территориях. Чтобы не было экологической катастрофы, торатоны должны жить в движении, непрерывно перемещаясь по огромным территориям. Следовательно, самка скорее всего бросила бы гнездо после кладки яиц: так поступают все виды современных черепах. Следовательно, никаких уз кровного родства между торатонами в стаде и быть не может; стада этих животных скорее всего формировались бы из животных близкого возраста из разных выводков либо молодняк прибивался бы к сформировавшимся стадам. Кроме того, если детёныши торатона очень мелкие по сравнению со взрослыми, взрослые особи могли бы просто затоптать собственный молодняк при передвижении стада.

В свете этого факта утверждение из книги о том, что самка помогает детёнышам вылупляться (стр. 86), также является чистейшей выдумкой. Даже у чадолюбивых крокодилов детёныш должен сам покинуть скорлупу. А разница в размерах яйца и мамы может привести к тому, что самка торатона просто раздавит своим клювом малышей вместо того, чтобы помочь им вывестись.

Герой гоголевских «Мёртвых душ» Кифа Мокиевич задался как-то вопросом: «Ну, а если бы слон родился в яйце, ведь скорлупа, чай, сильно бы толста была — пушкой не прошибёшь; нужно какое-нибудь новое огнестрельное орудие выдумать». Торатон — это практически тот самый слон и есть, даже крупнее. И тем не менее его яйцо не должно быть неким сверхъестественным объектом. Если скорлупа в яйце торатона будет столь толстой, что детёныш не пробьёт её изнутри, то стоит предположить, что скорлупа яиц будет плотной. Но всякий, кто рассматривал скорлупу яиц под лупой, знает, что она не цельная, как черепок глиняного горшка, а пористая. Поры нужны для дыхания эмбриона. И если скорлупа будет очень толстой, можно заранее снять вопрос о том, пробьёт ли её детёныш — до этого дело просто не дойдёт, зародыш задохнётся в яйце.

Вообще, яйцо — удивительный с точки зрения физики предмет. Его прочность обеспечивается не только прочностью самой скорлупы, но и формой яйца. Когда курица (индюшка, страусиха, мама эпиорниса и т. д.) сидит на яйцах, её вес распределяется вдоль поверхности скорлупы. Равнодействующая этих сил, направленная внутрь яйца перпендикулярно его скорлупе, окажется невелика. Зато сила вылупляющегося детёныша, приложенная изнутри свода яйца, легко сокрушит скорлупу. Поэтому не стоит опасаться, что малыш не пробьёт скорлупу.

Наследственные задатки торатона не очень благоприятны для быстрого роста. Чтобы за 30 лет достичь веса 6 тонн (как у слона), 10 — 12-килограммовый детёныш должен прибавлять примерно 0,57 кг ежедневно. Может ли черепаха, даже очень большая, расти такими темпами? Не станет ли ей помехой панцирь? Ведь рост любой кости, в том числе кости панциря, состоит из прямо противоположных процессов разрушения и созидания. Таким образом кость может расти, не меняя формы и более-менее сохраняя пропорции. Сможет ли кость торатона, особенно молодого, обновляться так быстро? Думаю, нет — торатон относится к холоднокровным животным и обмен его веществ медленный. А у мелкого детёныша торатона колебания температуры тела более значительны, чем у взрослого. Динозавры, его приблизительные аналоги, судя по строению костей, были всё же теплокровными.

Конечно, возможный выход из создавшегося затруднения — предположить живорождение торатона. Живородящее животное может производить очень крупных детёнышей благодаря активному снабжению эмбриона кислородом от организма матери. Но стоит также помнить о том, что черепахи — очень консервативная группа рептилий. Они существуют на Земле с триаса, но ни один вид черепах не является живородящим, в то время, как змеи и ящерицы (а из вымерших рептилий — ихтиозавры) свободно могут рождать живых детёнышей. При этом стоит учесть, что ящерицы известны из пермских отложений («ровесники» черепах), ихтиозавры появились в триасе и практически сразу стали живородящими, а змеи известны с мелового периода — это самый молодой отряд рептилий, и в нём уже много живородящих форм. Как видим, у черепах была масса времени для освоения живорождения как способа воспроизводства, но они этим не воспользовались. Поэтому ждать, что в ближайшие 100 млн. лет черепахи вдруг станут живородящими, думаю, не придётся. Наоборот, при повышении содержания кислорода в воздухе, температуры и влажности климата выгоду получат как раз яйцекладущие виды. Ведь живорождение у рептилий — приспособление к экстремальным условиям: известно, что один и тот же вид ящериц в тёплых долинах и предгорьях может быть яйцекладущим, а в прохладных горах — живородящим. Гадюка (Vipera berus), единственный вид змей, обитающий за Северным Полярным кругом, живородящая! А вот гигант — торатон точно не сможет стать живородящим в условиях вечных тропиков Земли будущего.

Групповое поведение торатона — также весьма сомнительный факт. Конечно, нам не известны следы древних черепах, доказывающие стадный образ жизни этих животных (для динозавров это известно), но ни один современный вид черепах не живёт стадами. Конечно, на богатом кормовом участке собираются порой несколько черепах. Но несколько животных, и даже несколько десятков животных — это ещё не стадо. Элементы стада — иерархия (есть лидер и подчинённые), система коммуникации, включая позы доминирования и подчинения, организованность. Стадо — это больше, чем просто группа животных. Стадо — это своеобразный «надорганизм». А способны ли черепахи со своим, мягко говоря, не очень выдающимся интеллектом, создать такое стадо? Конечно, нет. Поэтому показанная в фильме семейная группа торатонов, разыскивающая потерявшегося детёныша — это чистейшая фантазия.

Болотный осьминог — не зная броду, покинул воду

Болотные осьминоги — столь же нереальные существа, как и торатон. Я не отрицаю того, что водные животные могут приспособиться к более-менее долгому существованию на суше. Пример того — буквально перед нашими глазами. Улитка Ampullaria, обычный аквариумный вид улиток, выползает на сушу для кладки яиц. Но может ли осьминог повторить её подвиг? Думаю, это абсолютно исключено. Осьминоги (как, впрочем, и все остальные головоногие моллюски) не освоили даже пресные и солоноватые воды за все миллионы лет существования на Земле (а появились они на Земле, судя по ископаемым остаткам, в кембрии, около 550 млн. лет назад, времени у них было достаточно). Что уж тут говорить об освоении суши? Есть одно колоссальное препятствие, которое головоногие так и не преодолели — это солёность воды. Известно, что в Чёрном море нет ни одного вида осьминогов, хотя климат вполне благоприятен для их жизни. Но солёность черноморской воды 15‰, тогда как в океане — 35‰. Это и есть тот самый барьер.

Илистый прыгун (Periophthalmus spp.) приводится в фильме как аргумент того, что морские обитатели могут жить на суше. Но рыба — это всё же не осьминог. Илистый прыгун может жить как в солёной океанской, так и в почти пресной воде: его почки работают по иному принципу, нежели у осьминога. А выносливость илистого прыгуна к солям и определила его успех: он воспользовался (в эволюционном смысле) тем шансом, который заведомо не могли использовать лягушки: земноводные не выносят солёной воды. Если бы не это, не видать предку илистого прыгуна солёных морских болот: все места обитания давно заняли бы лягушки, а конкурировать с ними предки этой рыбы вряд ли смогли бы. Так что илистый прыгун — это аргумент совсем иного рода: он показывает, что занять новую экологическую нишу вид может лишь тогда, когда она относительно свободна.

Вернёмся, однако, к нашему болотному осьминогу. Кровь осьминога изоосмотична морской воде (имеет одинаковую с ней солёность), его почки не приспособлены к удалению избытка воды из организма. В то же время почки пресноводных животных удаляют из организма огромное количество разбавленной мочи — до 200 % от веса тела (ветвистоусый рачок Daphnia), и даже до 400 % (моллюск беззубка Anodonta). Почки позвоночных работают на поддержание постоянства состава крови, удаляя из неё в разных ситуациях или соль, или воду. Вода слабосолёных болот будущего не будет иметь постоянной солёности. Если учесть, что уровень океана в будущем поднялся, можно смело утверждать, что влажность воздуха сильно возросла. В таких условиях можно ожидать ежедневных продолжительных дождей из страшной, губительной для осьминогов ПРЕСНОЙ воды. Следовательно, болотный осьминог (и, самое главное, его непосредственный, пока ещё морской предок) должен ежедневно подвергаться совершенно немыслимому для головоногих моллюсков испытанию. А молодняк болотного осьминога по идее фильма вообще выращивается в дождевой, практически дистиллированной воде! Любой осьминог не выдержал бы такого издевательства и издох бы в течение нескольких часов под проливным дождём.

В книге указывается, что самка осьминога мочится в воду, запасённую в некоем растении, где выращивается молодняк, чтобы повысить её солёность. Учитывая особенности физиологии осьминога, стоит заметить, что этим она может распреснить собственную кровь и погибнуть: соли из воды не поступят в её тело взамен удалённых при мочеиспускании по причине отсутствия морской воды на суше. Кроме того, думаю, что авторы книги прекрасно понимают, что посолить воду и помочиться в неё — это две совершенно разные вещи. В моче любого животного, в том числе осьминога, содержатся не только соли, но и продукты обмена веществ, причём весьма ядовитые. Так, у осьминогов основной продукт обмена веществ — аммиак, выделяемый в виде соединений аммония (NH₄⁺). Ионы аммония очень ядовиты: их предельно допустимая концентрация в воде морского аквариума не должна превышать 0,01 мг/л. Учитывая высокую чувствительность морских животных, и в частности — головоногих моллюсков, к накоплению аммония в воде, можно предположить, что чадолюбивая мамаша просто потравит собственное потомство, задумав «посолить» воду в розетке растения столь малоприятным образом. Поэтому гипотеза авторов книги не решает проблемы, а просто переводит её из одного русла в другое, не снимая полностью.

Конечно, можно предположить, что в связи с выходом на сушу у болотного осьминога вместо аммиака конечным продуктом выделения будет, например, мочевина (тоже ядовитая) или мочевая кислота. Однако, учитывая большую консервативность головоногих моллюсков в прошлом (500 миллионов лет не меняли среду обитания, а стало быть, и физиологию), трудно допустить, что они смогут выработать в будущем (за менее чем 100 миллионов лет) иной механизм выделения.

Ещё одна странность, изложенная в книге — особенности дыхания болотного осьминога. А именно — этому существу приписывается способность жить на суше до четырёх суток, пользуясь кислородом, запасённым в воде! А как ещё понимать информацию:

И буквально на следующей странице расписывается очень развитый интеллект болотных осьминогов. А интеллект есть продукт деятельности развитого мозга, который, как известно, очень требователен к кислороду и не привык сидеть на «голодном пайке». Неужели 20-килограммовый осьминог сможет накопить в теле достаточно кислорода на автономное существование и подпитку крупного мозга?

Неясно, почему болотный осьминог не может дышать кожей, подобно лягушке и илистому прыгуну (который, напомню, приводится как некий аналог болотного осьминога). Ведь это выгодно: в атмосфере будущего будет больше кислорода, чем сейчас (об этом неоднократно говорят авторы книги и фильма), и уж заведомо больше, чем в воде болота, где кроме осьминога кислород потребляют и другие существа, а также гниющие растения. И кожное дыхание или формирование в мантийной полости животного аналога лёгких (подобно изменению жабр у сухопутных крабов и рака пальмового вора) могло бы стать выходом для этого нового переселенца. Но авторы, видимо, посчитали это ненужным.

Памятуя о научном подходе, который декларируют авторы книги и фильма, стоит припомнить и принцип преадаптации, известный в биологии:

Иными словами, организмы заранее, в силу генетических резервов популяции имеют большее или меньшее количество признаков, позволяющих выживать при изменении среды обитания или активно заселять какую-то новую среду. Такой пример можно увидеть у животных, выходивших на сушу в палеозойскую эру. Членистоногие животные имели прочный панцирь, который спасал их не только от врагов, но и от потерь влаги из организма. Прочность панциря (он же — наружный скелет) позволяла животному не только спасаться от врагов, но и сохранять постоянную форму тела на суше. Членистые прочные конечности позволяли передвигаться там, где выталкивающая сила воды не помогала поддерживать тело. Кистепёрая рыба уже до выхода на сушу имела лёгкие, мощные ластообразные плавники и крепкий внутренний скелет. Её чешуя развилась как приспособление для защиты от хищников, но прекрасно защищала организм от иссушения. Её почки не выделяли из организма заданное количество солей, а работали на поддержание постоянного состава крови, они могли не только выбрасывать, но и сохранять в теле соли и воду. Именно такие черты, уже имевшиеся у животных до выхода на сушу, и позволили им сделать шаг через урез воды.

Рыбы не выбрасывались сотнями на берег и не высыхали там в нахлынувшем на них непреодолимом желании освоить сушу, как пытаются представить этот процесс креационисты. На сушу выходили не все рыбы, а только те, которые были, если угодно, анатомически готовы к этому.

Не всегда такой шаг совершают самые прогрессивные формы: головоногие моллюски в палеозое были более активны и умственно развиты, нежели рыбы или членистоногие. Но у головоногих в процессе эволюции шло сокращение внешнего и внутреннего скелета (до его полного исчезновения у современных осьминогов). Их однослойные покровы тела не спасали от иссушения (а зачем? Головоногие жили в морях, а море высыхает очень редко). Их почки не могли поддерживать постоянный состав крови (а зачем? Морская вода очень стабильна: её состав заметно меняется лишь за огромные промежутки времени — сотни миллионов лет). Поэтому можно сделать вывод о том, что рыба и членистоногое более преадаптированы, чем осьминог. Они приспосабливались к жизни в более изменчивых условиях, и стойкость к изменениям среды позволила им освоить сушу, чего не смогли, да и вряд ли смогут сделать головоногие при всём их интеллекте. Следовательно, болотному осьминогу и его последователям путь на сушу заказан.

В свете этих размышлений ясно, что такие животные, как слоноподобный мегакальмар и шустрый кальмар-гиббон, представленные в следующих сериях фильма и главах книги, просто не смогли бы появиться. Кроме того, осьминоги (в том числе болотный осьминог) и кальмары (в том числе мегакальмар и кальмар-гиббон) относятся к совершенно разным отрядам головоногих моллюсков (осьминоги — отряд Octopoda, кальмары — отряд Theutida). Несомненно, что у болотного осьминога в фильме и книге заметно 8 щупальцев, а у мегакальмара и кальмара-гиббона — по 10; следовательно, это представители совершенно разных отрядов класса. Насколько велика вероятность того, что «прорыв» на сушу (очень крупное и существенное эволюционное преобразование) совершили независимо друг от друга и параллельно друг другу представители двух разных отрядов одного класса? Практически нулевая. Кроме того, основная линия эволюции кальмаров направлена на приспособление к пелагическому и планктонному образу жизни (так считает русский учёный, знаток головоногих моллюсков Кир Назимович Несис), но не в сторону освоения литорали и солёных морских болот, из которых можно совершить «прорыв» на сушу, как это сделали крабы. Следовательно, осьминог в болоте и кальмар в лесу — это практически то же самое, что секвойя в Марианской впадине и жираф в Гималаях.

«Осьминожья колыбель» — может ли она жить в болоте?

Интересно и растение, которое призвано служить «колыбелью» для молодых болотных осьминогов. Я не спорю, что такие растения есть и в наше время: это представители семейства Bromeliaceae, обитающие в Америке (1 вид — в Центральной Африке). В пазухах их листьев накапливается вода, чем пользуются разнообразные организмы. Среди населения пазух листа бромелий встречаются личинки комаров и мошек, а также плотоядное водное растение Utricularia nelumbifolia. А древесные лягушки Dendrobates выращивают в пазухах листьев бромелий своих головастиков. Поэтому я не спорю и с тем, что показанный в фильме союз животного и растения реален: такое сотрудничество есть и в современном мире. Удивляет другое: как водоЗАПАСАЮЩЕЕ растение оказалось на болоте? В чём же состоит биологический смысл такого явления? В случае с бромелиями смысл ясен — растение-эпифит обитает на ветвях дерева и запасает влагу от дождя до дождя. Приспособление для запаса воды возникло не в болотных, а скорее в сухих условиях, когда нет постоянного доступа корней к воде. В постоянно влажной почве болота стратегия создания запаса воды бессмысленна — воды и так достаточно, а находится она неглубоко от поверхности. Судя по схеме, показанной в фильме, у растения мощный стержневой корень, уходящий глубоко в почву (у бромелий нет стержневого корня, как у всех однодольных растений (Monocotyledones)). Это позволяет предположить, что растение хорошо снабжается водой с помощью корней. Не могло же растение в течение миллионов лет эволюционировать именно как «колыбель» для молодых болотных осьминогов? Ведь у эволюции нет какой-то определённой конечной цели.

Не так уж страшен чёрт… даже морской

Одним из действующих лиц этой главы (и серии фильма), посвящённой богатым жизнью мелководным морям всепланетных тропиков, является существо, напоминающее жука-плавунца, слизняка и морскую черепаху одновременно — плавающий моллюск, названный «рифовым плавунцом» (в фильме — «рифовый летун»). Это существо с обтекаемым торпедообразным телом и тремя парами гребных лопастей, похожих на ласты морских черепах. По мнению авторов проекта, такое существо может произойти от современных голожаберных моллюсков, в изобилии населяющих моря от тропиков до полярных широт. С этим можно согласиться, поскольку и сейчас есть подобные существа, например, ярко-красный голожаберный моллюск «испанский танцор», который передвигается в толще воды, извиваясь уплощённым телом. А другой голожаберный моллюск, глаукус, скорее всего и является непосредственным предком рифовых плавунцов будущего. Я склонен так думать из-за характера отношений глаукуса и ещё одного обитателя современного океана — сифонофоры физалии, или «португальского военного кораблика».

Главный персонаж этой главы (и серии фильма) — огромная, похожая на гигантский парусник сифонофора — «морской призрак» (в ином переводе — «океанский фантом»). А крупные рифовые плавунцы поедают ядовитые жгучие щупальца этого гиганта, совсем как в современном море моллюск глаукус лакомится щупальцами физалии, одного прикосновения которой, между прочим, хватит, чтобы отправить человека на тот свет.

Но авторы книги, описывая особенности рифового плавунца, в очередной раз подвели себя излишней детализацией. В частности, рифовому плавунцу приписали черту, которая делает совершенно невозможным тот образ жизни, который приписывается этому созданию. Плавучесть этого существа объясняется тем, что в теле животного накапливаются ионы аммония. Сама по себе эта особенность не является сверхъестественной и феноменальной — в океане и сейчас живут так называемые «аммиачные кальмары» — кранхииды (Cranchiidae). Их плавучесть как раз и обусловлена именно накоплением ионов аммония в особом мешке-поплавке. Но трудность состоит в очень малой эффективности такого механизма. По сведениям отечественного знатока головоногих моллюсков Кира Назимовича Несиса, для поддержания плавучести такого кальмара на каждый кубический сантиметр мускулатуры животного должно приходиться 2 см3 объёма поплавка. «Аммиачные кальмары» имеют в связи с этим соответствующий облик — их тела очень рыхлые и нежные. По наблюдениям из подводных аппаратов, эти глубоководные существа очень малоподвижны — они плавают неохотно и обычно висят в толще воды, раскинув в стороны щупальца, ожидая, когда добыча сама на них наткнётся.

Однако рифовый плавунец из морей будущего — это активный хищник, быстро и ловко плавающий. В книге просто говорится, что это существо «с тюленя», но в фильме чётко указан вес этого существа: более тонны. Нетрудно рассчитать, что из этого веса около 700 кг придутся на вес поплавка — это не мускулатура, а аммиачный раствор. Вычитая вес соединительных тканей, изолирующих этот поплавок с ядовитым содержимым от тканей тела, вес пищеварительной системы, половых желёз, сердца, нервной и кровеносной систем, кожи, мы получаем очень незначительную величину, которая останется на мускулатуру. Конечно, в воде туша рифового плавунца практически ничего не весит — выталкивающая сила воды уравновесит её. Но остаётся другая проблема — сопротивление воды, которое во много раз выше, чем на воздухе. Рифовый плавунец имеет весьма широкую «физиономию», поэтому я рискну утверждать, что силы мускулов этого животного не хватит, чтобы двигать его тело в толще воды с большой скоростью, которую ему приписывают авторы. Кроме того, голожаберные моллюски уже в наши дни полностью лишены скелета: у них отсутствует раковина. Поэтому могучие мускулы рифового плавунца просто не будут иметь надёжной опоры, и эффективность их работы упадёт. А образование опоры вроде какой-нибудь хрящевой пластины потребует возрастания объёма аммиачного поплавка, которое «потянет» за собой увеличение размеров тела и лобового сопротивления, которое потребует опять-таки возрастания силы мускулов. Сила мускулов несколько отстаёт от увеличения линейных размеров тела — когда длина мускула увеличивается в N раз, его сила возрастает пропорционально сечению в N2 раз, но зато объём и масса — в N3 раз. А большой объём увеличивает лобовое сопротивление. Получается какой-то «заколдованный круг»…

Логичнее всего было бы предположить, что плавучесть животного определяется высоким содержанием в теле жира (как у акул и китов). Это дало бы животному гораздо большую выгоду по сравнению с вариантом «аммиачного поплавка»: жир является источником энергии, а тело станет гораздо плотнее и подвижнее. Кроме того, жир не ядовит и может находиться не только в изолированном «поплавке», но и пропитывать мускулы, откладываться в полости тела (у китов жиром пропитан даже скелет). Некоторые современные кальмары так и делают, не теряя подвижности.

Лесной альбатрос: ледокол в пустыне с точки зрения эволюции

Серия, посвящённая тропическому лесу Антарктиды будущего, пожалуй, самая красочная во всём фильме. Буйство жизни тропического леса показано с большим мастерством. Но вот научная сторона этой серии, на мой взгляд, сильно «хромает», причём на все четыре ноги.

Конечно, заманчиво представить себе птицу, которая стреляет во врага горячим ядом. Тем более, что есть птицы, использующие плевки во врага как оружие. Это птицы отряда Трубконосых (Procellariiformes) — альбатросы, буревестники и другие. Они в случае опасности плюют во врага струёй вонючей жирной жидкости. Кажется, немного фантазии — и вот готова жёлто-оранжевая птица-дракон, отстреливающаяся от гигантских насекомых разогретым ядом. Но не так всё просто в этом мире.

Огнедышащая птица Антарктиды синтезирует «гремучую смесь» из химических веществ, получаемых… от растений! Вопрос: как начинался союз птицы и дерева, дошедший до такой крайности? Ответ: птица раньше имела некий интерес к содержимому цветков, которое до этого не было связано с синтезом активных взрывчатых химикатов (Не догадалась же птица сама о том, что именно можно получать из цветков! Она же не разумна и не обладает аналитическим мышлением). А чем, кроме химикатов, может привлечь птицу цветок? Неужели птица совала клюв в цветки и лизала их содержимое просто ради ничем не вознаграждаемого интереса, страсти к экспериментам или из непреодолимого желания помочь дереву опылиться? Думаю, нет. Для птицы (бабочки, жука, пчелы, летучей мыши, поссума, лемура) опыление цветка — скорее побочное действие. Цветок их интересует лишь как источник некоего нужного для жизни вещества — обычно пищи, прекрасного высококалорийного нектара. И скорее всего, растение вначале именно так и поступило, снабжая птиц только нектаром. Затем часть содержащихся в нектаре побочных веществ стала использоваться в процессах синтеза химикатов, а далее процесс эволюции в лице предпочтений птиц привёл к формированию у растения вместо нектара химического «коктейля Молотова». Вроде бы всё в порядке… Кроме одного факта.

Зачем плотоядным птицам отряда Procellariiformes переходить на более проблематичную для пищеварения растительную диету? Ведь Антарктида будущего не утратила свои берега, они по-прежнему велики (и даже стали больше, ведь подо льдами материка скрыто несколько островов, чья береговая линия в сумме длиннее, чем у современного ледяного покрова). Птицы этого отряда специализированы для питания морскими организмами — от рыб до планктонных рачков и мягкотелых животных. И их специализация не может повернуть вспять — это нарушение правила прогрессирующей специализации, сформулированного Ш. Депере:

Я мог бы представить разных потомков современных антарктических трубконосых: мелких, похожих на чаек, альбатросов, ловящих речную рыбу в реках Антарктиды будущего; буревестников, являющихся аналогами зимородков и оляпок (Cinclus), ловящих мелкую рыбу и насекомых в ручьях и речках; буревестников и качурок с клювами, похожими на клюв птерозавра Pterodaustro, ловящих рачков на горных озёрах и в солёных лагунах тропиков Антарктиды; нелетающих, похожих на пингвинов и бескрылых гагарок, буревестников-рыболовов на берегах Антарктиды. Все эти птицы — специализированные варианты питающихся водными животными позвоночных. Но представить себе травоядного альбатроса или буревестника не могу, причём не из-за отсутствия фантазии. Просто повернуть процесс эволюции в обратную сторону удавалось лишь в фантастических фильмах.

Не хочу быть голословным. Есть в наше время место на Земле, которое может служить примерной моделью отношений тропических лесов Антарктиды и (не) населяющих их альбатросов. Это Гавайские острова. Конечно, это не материк, но эти острова достаточно велики, чтобы прокормить не один вид птиц, тем более птиц мелких. Альбатросы, буревестники, тайфунники (Pterodroma), качурки встречаются и гнездятся на Гавайях. Но все они связаны по образу жизни с морем. Несомненно, что эти птицы гнездились на Гавайских островах и до того, как острова покрылись пышными дождевыми лесами. Вообще, они были одними из первых поселенцев на островах. То есть у них была масса времени приспособиться к обитанию в формирующихся лесах Гавайев. По идее, предки современных гавайских цветочниц Drepanididae должны были встретить значительную конкуренцию со стороны лесных потомков альбатросов и буревестников, и вовсе не освоить леса Гавайских островов. Но ни один альбатрос не стал лесным несмотря на манящую близость и свободные экологически ниши гавайских лесов. Некоторые водные птицы освоили наземные биотопы Гавайских островов. Это современная казарка нене (Branta sandvicensis) и вымершие гигантские гусеобразные птицы, известные по ископаемым остаткам. Казалось бы, шанс? Нет. Ведь утки и гуси — травоядные птицы, в отличие от альбатросов и их родственников. Им приспособиться к наземным условиям жизни и пище, предоставляемой лесом, проще.

Иными словами, замечательные лесные альбатросы-колибри Антарктиды — очередной абсолютно нереальный ход эволюции, который останется только в нашем воображении.

«Неведома зверушка» мира насекомых — соколоза

Жуткое насекомое антарктических тропиков 100 миллионов лет «тому вперёд» — страшное хищное насекомое falconfly, названное в книге «соколоза» (в фильме — «муха-сокол»). Облик и повадки этого насекомого весьма свирепы. Однако родословная этого чудовища оказывается крайне запутанной, несмотря на то, что и в книге, и в фильме ясно назван «предок» этого животного — песчаная оса аммофила из отряда перепончатокрылых (Hymenoptera). Запомним этот факт, он нам ещё пригодится.

Если внимательно рассматривать великолепно выполненную фотореалистичную иллюстрацию (стр. 92) шестиногого хищника, то выяснится удивительная особенность: на последнем сегменте груди, перед брюшком, видны два маленьких «гвоздика». И именно они не позволяют провести родственную связь между осой аммофилой и «соколозой». Дело в том, что с точки зрения биологии эти органы представляют собой пару редуцированных крыльев — жужжальца. И они абсолютно не характерны для перепончатокрылых, зато являются отличительными признаками другого отряда насекомых — двукрылых (Diptera), у которых они служат для поддержания равновесия в полёте. Строение крыльев насекомых — очень стабильный и важный признак, существенно не меняющийся в течение миллионов лет. На нём и основана систематика насекомых, достаточно просто вспомнить названия отрядов: жесткокрылые (жуки), перепончатокрылые (осы, пчёлы, муравьи), двукрылые (мухи, комары), чешуекрылые (бабочки), власокрылые (ручейники), сетчатокрылые, веерокрылые, полужесткокрылые, равнокрылые, прямокрылые… Возможность превращения задних крыльев осы в жужжальца абсолютно нереальна: крылья ос специализированы в ином направлении: переднее и заднее крыло с каждого бока сцеплены между собою крючочками и работают как единое целое. Переход от крыла к жужжальцу возможен лишь из более примитивного состояния, когда оба крыла не сцеплены. Но эволюция необратима: упроститься до исходного состояния предка насекомых крыло осы не сможет, следовательно, превратиться в жужжальце заднее крыло тоже не в состоянии.

Следовательно, придётся признать, что «соколоза» не может быть потомком осы аммофилы и представителем отряда перепончатокрылых. Это двукрылое насекомое, судя по строению крыльев. Для неспециалистов поясню, что разница между перепончатокрылыми и двукрылыми больше, чем между коровой и лошадью.

Но есть возражение против этого вывода, которое чудовищная «соколоза» носит на своей голове: челюсти. Если по строению крыльев «соколоза» — типичное двукрылое, то челюсти всё же выдают в ней перепончатокрылое. У всех двукрылых рот специализирован: у мух нижняя губа превратилась в лижущую подушечку, в чём всякий не раз убеждался, наблюдая за комнатной мухой, орудующей на куске сахара. Она поливает слюной пищу, а затем смакивает губой полученный «бульон» (я никому не испортил аппетит?). Челюсти у мухи исчезли практически полностью. Зато у родственников мух, слепней, челюсти сохранились и именно они режут нашу кожу, когда эта тварь атакует нежный незагорелый зад дачника, собирающего клубнику. Ротовой аппарат слепня — режуще-лижущий: челюсти лишь режут кожу, а сосёт кровь это существо с помощью нижней губы (впрочем, приятнее от этой информации его укус не стал). А вот у комаров ротовой аппарат колюще-сосущий. Думаю, все испытывали на себе его действие. Хоботок комара не цельный — он сложен двумя парами очень тонких челюстей в «футляре» из верхней и нижней губ (кстати, у бабочки хоботок образует нижняя губа, а челюсти у большинства их видов исчезли совсем). Иными словами, двукрылые — «специалисты» по поеданию жидкой пищи.

А вот у «соколозы» мы видим мощные грызущие челюсти, способные дробить кости несчастных птиц тропиков Антарктиды, попавших к ней на обед. И думаю, что искушённый читатель этих строк сам сделает выводы о родстве «соколозы» будущего с современными двукрылыми, если я скажу, что грызущие челюсти — примитивные по своему строению. Они встречаются у древнейших по происхождению отрядов насекомых Земли — тараканов, жуков, прямокрылых (вспомните кузнечика и саранчу), богомолов. Стало быть, по строению челюстей «соколоза» — не двукрылое, хотя по строению крыльев — типичнейший представитель этого отряда.

Мой бывший однокурсник нашёл у этого чудовищного создания ещё одну черту, которой у него просто не может быть. В книге на рисунке ясно видно, что на конце брюшка соколозы торчат… церки! Эти выросты — рудименты брюшных конечностей. Они характерны для примитивных насекомых. Такие выросты есть у тараканов, богомолов, кузнечиков. Но их нет у насекомых из высокоразвитых отрядов — бабочек, жуков, а также у перепончатокрылых и двукрылых, среди которых можно (?) искать предка соколозы. Не могли эти церки появиться у неё — возврат к признакам предков невозможен.

Вот почему это существо оказывается «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка» — этакая химера мира насекомых. И подобно многим из существ, показанных в проекте «The future is wild», она переходит из разряда реальных существ в разряд «околонаучной фантастики».

Призрачный шанс журавлей

Создатели фильма «The future is wild» очень щедро «посеяли» опустошение в рядах современных нам животных. Так, в серии «Бойцы ледникового периода» указывается, что вымерли от деятельности человека все морские млекопитающие. Если уж человек стал таким безрассудным, что губит большие и разнообразные группы животных, находящиеся на вершине своей эволюции, то что говорить о древних группах живых существ, чей «золотой век» закончился, когда человек ещё даже не появился на Земле? Одна из таких групп — отряд птиц Журавлеобразные (Gruiformes). Журавли не могут выжить при интенсивной «преобразовательно-разрушительной» деятельности человека, т. к. эти птицы сильно подвержены антропогенному влиянию. Они не могут выживать в антропогенном ландшафте, при сильном беспокойстве, при разрушении естественных мест обитания. Если по идее фильма вымерли морские млекопитающие, то журавли должны вымереть с ещё большей степенью вероятности. А нет журавлей — не будет и прекрасной синей птицы с ногами-крыльями.

Есть одна странность и в облике большого синего ветрокрыла. Известно, что его «предки», журавли — выводковые птицы. Их птенец вылупляется из яйца хорошо развитым и быстро покидает гнездо. Он активно учится искать корм и быстро становится самостоятельным. Но в фильме показан сидящий в гнезде птенец (уже большой, оперённый), которому родители приносят корм. Это не соответствует особенностям поведения журавлей и больше напоминает птенцовых птиц: воробьиных, дятлов, сов, хищных птиц и альбатросов. Логичнее предположить, что гнездо большого синего ветрокрыла будет находиться в ущелье, ближе к источникам корма (колониям пауков) и в зоне сильных ветров. Тогда птенец сможет сам искать пищу в колониях серебристых пауков и будет учится летать, используя ущелье как своеобразную аэродинамическую трубу.

Погль — последний из зверей?

В фильме «The future is wild» профессор Stephen Harris выдвинул странную гипотезу о том, что сейчас млекопитающие переживают не лучшие времена и в будущем неизбежно должны почти полностью исчезнуть. Повторите свою мысль ещё раз, Prof. Stephen Harris! Особенно тогда, когда будете травить мышей и крыс в своём подвале, или гонять белок от мусорных бачков. Австралийцы могут всерьёз поспорить с мнением о «деградации» млекопитающих, особенно в отношении мышей и кроликов. Так, в сериале «The Crocodile Hunter» ведущий Стив Ирвин доставал из старого оборудования на ферме живых мышей пригоршнями! А их сородичи в это время живым ковром шныряли под ногами съёмочной группы. Вот и думайте, кто находится в угрожаемом состоянии — мыши, или… люди?

У млекопитающих более великое будущее, нежели показано в фильме. Никак нельзя согласиться со словами профессора Stephen Harris о том, что через 100 миллионов лет млекопитающие окажутся на грани вымирания. Они уже прошли изрядную проверку на выживаемость в течение своей эволюции. Более 120 миллионов лет они были соседями динозавров, но не вымерли, хотя были явно не на первых ролях в экосистемах мезозойской Земли. И даже во время массового вымирания в конце мелового периода они выжили, хотя и с некоторыми потерями (несколько отрядов мезозойских млекопитающих вымерло вместе с динозаврами). Почему они должны деградировать в будущем? Объективных причин этому нет. Конечно, такие млекопитающие, как слоны и другие крупные копытные, крупные хищники вроде тигров и медведей, узкоспециализированные формы вроде муравьедов и панд, обречены на вымирание при изменении условий обитания. Изменения в циркуляции океанских течений могут нанести смертельный удар по популяциям китов (судя по количеству ископаемых остатков, чуть было не вымерших в олигоцене) и ластоногих. Но есть и те, кто выйдет из подобных катастроф с минимальными потерями. У грызунов, рукокрылых и насекомоядных будущее более перспективно, нежели вырождение до паучьего корма; они отличаются быстрой сменой поколений, быстрым распространением благоприятствующих мутаций, быстрым видообразованием. Да и вообще, виды и роды млекопитающих сменяли друг друга удивительно быстро, в то время как, например, динозавры рода игуанодон топтали Землю около 75 миллионов лет (вся кайнозойская эра — около 65 млн лет), а рачку щитню, копошащемуся и сейчас в летних лужах, «стукнуло» около 300 млн лет. Поэтому можно утверждать, что у млекопитающих огромные резервы для адаптации даже при массовых вымираниях видов.

«Травянистое дерево» — сводное дитя бамбука

Врать — так врать! Забористо, красиво, с чувством и настроением! Иначе я просто не могу сказать после окончательного осмысления просмотренной в очередной раз на видеомагнитофоне серии «Шёлковые убийцы» фильма «The future is wild». Что поделаешь, такой уж я въедливый и дотошный зритель. И я в очередной раз вспоминаю русскую пословицу «Не на всякий роток накинешь платок» (то есть, не всякого человека заставишь замолчать силой). Ну, не могу я молчать!!! Сердитый я…

Интересными в плане критики мне показались так называемые «травяные деревья», представленные в фильме как потомки бамбука. И не столько кривизна стволов показалась мне странной (есть сейчас на Земле деревья и более кривые), сколько кривизна логических рассуждений при предположении о существовании такого вида растений в будущем. Судя по всему, «травяное дерево» создавалось по принципу: «а пусть будет именно так, потому что мне это просто очень нравится». Иного объяснения я подобрать не могу, и вот почему. Я решил рассмотреть научную литературу, посвящённую бамбуку, и выяснил удивительные вещи, которых не должно быть при эволюции бамбука в «травяное дерево». Черты биологии «травяного дерева» я взял из фильма, бамбука — из книг. Сравните сами и сделайте выводы:

Если оценить эти признаки с точки зрения примитивности и специализации, то окажется, что «травяное дерево» либо должно не существовать вообще, либо должно не быть потомком бамбука.

Регулярное ежегодное цветение является примитивным признаком, поскольку так размножаются многие современные виды цветковых растений. Хвойные также дают семена каждый год много раз за всю жизнь. Таким образом, однократное цветение является признаком специализированным.

Большинство злаков имеют семена, переносимые животными или ветром. Причём животные переносят семена не только в пищеварительном тракте, но и на своём теле. Бамбук имеет особенности строения плодов, которых нет ни у каких современных злаков даже в остаточном виде. Семена бамбуков имеют либо ореховидные крупные плоды с твёрдым околоплодником, либо ягодовидные плоды с сочной оболочкой. На фоне остальных злаков с мелкими семенами, имеющими шипы, «парашюты» и сухие плёнки околоплодника, эти признаки выглядят специализированными.

Таким образом, чтобы от бамбука произошло «травяное дерево», эволюция должна буквально «пойти вспять», причём сразу два признака должны эволюционировать от специализированных к примитивным! А это противоречит правилу Л. Долло, которое гласит, что:

Следовательно, «травяное дерево» оказывается лишь плодом воображения, и пищевая цепочка на Австрало-Камчатском плато становится призрачным миражом… Кстати, о пищевых цепочках.

Восьминогие «фермеры»

Ещё одна интересная вещь — сама пищевая цепочка, построенная в фильме. Конечно, очень заманчиво представить себе коварных пауков, которые поработили пушистых маленьких зверюшек с трогательными чёрными глазами и используют их в пищу, как какие-нибудь инопланетяне, колонизировавшие Землю. Но если посчитать, сколько выгод и потерь получится при такой организации питания, выйдет удивительный результат.

Если серебряные пауки питаются исключительно зверьками poggle, то все потери энергии на передвижение и затраты белков на строительство паутины (паучий шёлк по своей природе — протеин, его выработка зависит напрямую от качества питания паука) они должны возмещать только за счёт питания зверьками. Следовательно, пауки должны держать огромное стадо poggle, чтобы прироста зверьков хватало на питание паучьей колонии, но при этом не затрагивалось маточное стадо poggle. В противном случае стадо зверьков будет катастрофически уменьшаться и однажды будет съеден последний зверёк.

Если учесть, что только примерно 0,1 часть съеденных питательных веществ уходит на прирост (ну, ладно, у пауков меньше, они ведь холоднокровные животные), следует сделать вывод, что прирост колонии poggle должен быть примерно в десять раз большим, чем прирост колонии пауков. Сюда надо присчитать потери пауков от поедания их большими птицами ветрокрылами, потери паутины, которую рвут ветры и охотящиеся птицы и которую надо восстанавливать. Поскольку прироста паучьей колонии, потерь на разрывы паутины и хищничество птиц, эффективности усвоения пауками мяса poggle нельзя подсчитать непосредственно в силу того, что эти виды ещё не появились (учитывая замечание по поводу биологии бамбука, могу с чистой совестью сказать, что они вообще не появятся), условно примем эффективность усвоения (направленную на непосредственный прирост биомассы тел) пауками белков poggle за 10 % (это средний показатель для современных экосистем). Следовательно, при равном темпе прироста биомассы пауков и зверьков биомасса пушистой паучьей скотинки должна превышать в десять раз биомассу восьминогих «пастухов».

В особенно трудные условия пауков ставит сезонность появления корма для poggle — летающих семян. Следовательно, за несколько летних недель пауки должны накопить семян, чтобы кормить ими зверьков целый год! То есть, если принять время плодоношения «травяных деревьев» за два месяца (для простоты расчёта), учесть, что плодоношение некоторое время нарастает, а в конце сезона некоторое время идёт на спад, то следует сказать, что в разгар сезона плодоношения деревьев каждый день пауки должны запасать корма примерно на неделю! В русском языке есть пословица: «Летний день год кормит». Для пауков она должна выполняться в полной мере.

Учитывая суровые условия высокогорья, на Австрало-Камчатском плато, скорее всего, будет произрастать не очень много «травяных деревьев». Поэтому колонии серебряных пауков должны размещаться не столь часто, как показано в фильме. В противном случае они будут конкурировать друг с другом за пищу для своих питомцев. И количество гигантских синих птиц будет достаточно невелико, а их расселение будет похоже на расселение современных орлов в Европе: при широком ареале плотность поселения вида не будет превышать одной пары на несколько сотен квадратных километров.

Но вернёмся к нашим паукам и их домашней скотине. Конечно, зимой пауки скорее всего впадут в спячку, а вот зверьки poggle могут бодрствовать благодаря своей теплокровности круглый год. И вполне реальна ситуация, что они могут уйти от пауков, если те заготовили мало семян.

А теперь давайте возьмём для расчётов какие-то конкретные цифры и займёмся арифметикой.

Представим, что вес зверька poggle — 100 граммов (как у золотистого, или сирийского хомячка). Тогда более крупный, покрытый тяжёлым панцирем серебряный паук будет весить, предположим, 300 граммов в среднем (молодь меньше, королева-матка крупнее). Представим себе численность колонии пауков в 500 особей. Тогда их биомасса будет равна:

0,3 (кг) · 500 (шт.) = 150 килограммов.

Исходя из предыдущих рассуждений, можно высчитать, что за год колония таких пауков съест 1500 кг мяса зверьков poggle. Учитывая, что съедобная часть зверька будет составлять около 50 % его массы, паукам следует забить и использовать в пищу 3 тонны зверьков poggle (в пересчёте на живой вес). Если предположить, что за год поголовье poggle хотя бы удваивается (с учётом всех потерь на экстремальные условия, болезни, стрессы, хищников, каннибализм, затоптанных детёнышей, плохих родителей и просто сбежавших и погибших зверьков), то пауки должны постоянно содержать ещё и маточную колонию зверьков poggle массой 3 тонны! Поскольку poggle — мелкий прожорливый теплокровный зверёк с энергичным обменом веществ, он пожирает и портит огромное количество корма: за день количество, примерно равное собственному весу (кто держал хомячка или мышь, знает, насколько они прожорливы и расточительны). То есть за день колония зверьков, полностью зависящая от пауков, должна съедать 3 тонны семян. Следовательно, за год эта колония слопает около 1100 тонн семян! Если летом зверьки могут ради разнообразия пощипать травы и съедают меньше корма, то зимой на холоде их аппетит резко возрастает, поэтому можно считать, что в среднем за год такое количество зерна и будет съедено (или испорчено, став непригодным в пищу).

Учитывая, что это количество семян должно быть запасено за 2 летних месяца, получаем нормы дневной выработки для колонии пауков:

1100: 60 = 18,34 тонны семян в день.

Если предположить, что в колонии из 500 пауков 300 рабочих (весом 300 граммов каждый), получаем дневную норму выработки для одного паука:

18,34: 300 = 61,13 кг семян в день!

Сможет ли он так работать? Думаю, при таких темпах работы обновление колонии должно проходить быстрее, чем за год! От работы, как известно, кони дохнут-с! Если учесть также малые размеры летающих семян «травяных деревьев», то окажется, что затраты энергии на перенос семян от паутины до расщелины в скалах будут больше, чем энергия, получаемая пауком от зверька poggle, откормленного этими семенами. После таких расчётов можно, конечно, возненавидеть математику, но по всем расчётам получается именно такая картина.

Учитывая зимнюю бескормицу и крупный размер пауков, вероятным представляется и нападение зверьков poggle на спящих пауков — грызуны охотно едят и пищу животного происхождения, в том числе насекомых и пауков. Поэтому грозные восьминогие поработители глазастых пушистиков рискуют сами угодить к ним на обед зимой.

Интересно прозвучала в книге мысль о связи пауков и зверьков poggle на уровне гормонов. Гормоны — это штука хорошая и нужная. Но боюсь, что в том виде, как она представлена создателями фильма и книги, она просто не существует. В фильме доктор Летиция Авилес пытается представить зрителям, что эта связь реальна, но сама же признаёт, что пауки будущего не могут изменить свою физиологию и по-прежнему остаются практически теми же пауками, которых мы знаем сегодня. Но возникает два вопроса, на которые я хотел бы найти ответ:

Будут ли гормоны позвоночного животного действовать на паука так же, как на позвоночное? Между пауками и позвоночными животными — колоссальная эволюционная пропасть: их предки разошлись ещё в докембрии, когда животные разделились на первичноротых (к которым относятся членистоногие (в том числе пауки)) и вторичноротых (к которым относятся позвоночные). А гормоны — сложные вещества преимущественно белковой природы, отличающиеся некоторой специфичностью. Учитывая колоссальную разницу в физиологии паука и млекопитающего, я могу утверждать, что гормон млекопитающих не окажет должного действия на паука (половые гормоны зверей не заставят пауков размножаться). Кроме того, такая важная часть жизненного цикла, как размножение, должна как можно меньше зависеть от толь тонкого взаимодействия с другими видами. Поэтому формирование в процессе эволюции такой зависимости я считаю нереальным.

Будут ли гормоны действовать, если их кушать? Врач, проводя лечение гормональными препаратами, делает пациенту инъекции непосредственно в кровь и ткани. А что будет с гормонами, попадающими в тело через желудок? Думаю, то же самое, что и с другими белками: они будут переварены и не окажут никакого действия. Желудочный сок сразу расщепит их и нарушит структуру молекулы, от которой в значительной степени зависит действие вещества белковой природы. Пауки не изобрели шприц и не умеют делать сыворотку крови poggle для инъекции паучихе-матке, чтобы она могла давать потомство.

Право же, после таких выкладок мне проще представить, как серебряные пауки ловят в паутину и пожирают огромных синих птиц, а маленькие зверьки poggle живут свободными от паучьего ига под корнями «травяных деревьев» где-нибудь в тёплых долинах. А вот что будет делать синяя птица на плато — ума не приложу: нечем её туда заманить.

Вот такие мысли навеяла мне эта серия красивого, но во многом очень далёкого от науки фильма… Думаю, я изложил их достаточно ясно и доступно для понимания. Если построить рейтинг нереальности, то эта серия фильма и глава книги просто переплюнут все остальные, вместе взятые.