Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ)

ВЕРГЕН. Краснолюдское лето

Ветер, перенёсший нас, как Элли с Тотошкой, через непроходимые горы и пустыню, стих. В недрах сумки позвякивали склянки эликсиров, хлюпала вода во фляжке на бедре, и это были единственные звуки, гуляющие по каменным лабиринтам предрассветного спящего Вергена. Около двери Сесиля Бурдона я свалила вещи на землю и присела на корточки, прислонившись спиной к холодной стене. Щёки морозил прозрачный утренний воздух. Я прикрыла глаза, и казалось, что если открыть их, то вокруг будут сосны с длинными иглами и чёрные камни, и осыпающиеся гребни барханов, и река со всплесками рыб. Будто после долгого отпуска ты вернулся домой — пустой и другой, и уже забыл, кто ты и что делал раньше. Будто тело переместилось сквозь пространство, а душа, тяжко хлопая крыльями, догоняла где-то.

Из-за двери послышался шорох и явно распознаваемый стон. Я вскочила. Затарабанила в дверь Сесиля. Звуки стихли, и я уж решила, что ослышалась, когда дверь распахнулась, и староста-краснолюд схватил меня за грудки, втащил внутрь и, пригнув к себе, смачно расцеловал в обе щёки.

— Наконец-то! — вскричал он, и его глубоко посаженные глаза лихорадочно горели.

— Сесиль! — я высвободилась из хватки. — Я тоже рада тебя видеть, но что случилось?!

В зале было душно натоплено, камин горел, и чадили огарки свечей в люстре под потолком. Длинный каменный стол с заплывшими канделябрами был погребён под бумагами, главным образом разнообразными списками. На одном я успела заметить бесконечные колонны из фамилий, а на другом перечень продовольствия, исчисляемого ящиками, бочками и головами скота.

— Ты всю ночь не спал? — спросила я.

— Завтра, теперь уже завтра! — простонал он, повалился на стул и упал головой на сложенные на столе кулаки.

— Что завтра? Война? Нильфгаардцы?

Сесиль не шевелился, и я начала подозревать, что он уснул. Но через мгновение он с трудом отлепил голову от рук.

— Нет, — сказал он, и его голова поникла вновь.

— Что-то случилось с Саскией?

— Нет, — повторил он, — что с ней станется?

— Так. Рассказывай, — я села напротив за стол и взяла в руки его огромные, крепко сжатые кулаки.

Сесиль поднял на меня мученический взор.

— Понимаешь, Яна, я — староста… — начал он. — Город, понимаешь, дела всякие…

— Я знаю, Сесиль, — мягко сказала я. — Ты — лучший староста города, которого я знаю.

— А тут эти аэдирнцы… Понимаешь, если рыцарь начинает засматриваться на краснолюдку — беды не миновать. Это значит, что ему давно пора катиться туда, откуда он притопал.

— Проблема с рыцарями Александра?

— Нет, — покачал головой Сесиль. — А ещё эти пришлые эльфы, которых мы встречаем, как дорогих гостей, а они ходят, словно цацы, сплёвывают, будто мы на серебре должны им подавать…

Он встрепенулся и с обидой воскликнул:

— Как будто в лесу они не говно с листа жрали!

— Сесиль, проблемы со скоя’таэлями? — я встряхнула его руки.

— Да нет же, причём тут скоя’таэли! — воскликнул он. — А Ярпен, чтоб его понос взял, разворотил бомбами могильный курган, и оттуда который день твари лезут. Но и это не главное…

— Сесиль, ты валишь всё в кучу, я за тобой не поспеваю, — я сжала его руки и заглянула в глаза. — Что же главное?

Вздохнув, он забрал у меня руки, огладил помятый несвежий кафтан и растрёпанную бороду.

— Скален… — сказал он. — Мой племянник женится, и завтра прибывает его невеста.

От неожиданного облегчения я едва не рассмеялась. Сесиль тем временем причитал:

— А всё твоя сера виновата! Как Скален привез её тогда с Махакаму, так и зачастил под гору Карбон мотаться. Я уж думал, у него ум дипломатический отрос — нам с советом кланов хорошие отношения позарез нужны.

— А ум не отрос? — уточнила я.

— Куда там! Хрен у него дипломатический отрос! Старый гриб Брувер Гоог откопал в шахтах залежалую внучатую племянницу, а та и давай Скалену прелестями подмигивать.

— Погоди, Сесиль, — я наморщила лоб, пытаясь ухватить за хвост в закоулках памяти знакомую фамилию. — Но ведь Брувер Гоог — староста всего Махакама. Такой брак только упрочит союз между ними и Долиной Понтара.

— Прежде, чем что-нибудь упрочить, такой брак разорит меня до портков, ибо на краснолюдской свадьбе, да у племянника старосты, должна гулять вся деревня. А деревня у нас, как ты понимаешь, немаленькая. И ко всему прочему набита пришлыми эльфами — так и представляю, как встопорщатся бороды у махакамской делегации, когда они эти кислые рожи увидят. Ладно бы только наши эльфы были, те уж свои, к краснолюдам привычные, да и мы с ними сроднились, а эти новые… Да в придачу трупоеды… Не свадьба то будет, а катастрофа!

Он вздохнул, засеменил в угол к деревянному комоду с миллионом ящичков.

— Ты же за квартирой пришла? Вот она, берёг до последнего, — он вложил в мою руку ключ и поднял лицо со страдальчески вздёрнутыми бровями. — Ты уж, будь добренька, поговори с Иорветом, ты же не одна вернулась, так? Пусть он на пришлых эльфов повлияет, чтоб они, значит, дипломатию нам не обосрали. И с курганом разберись, Ярпен там лагерем встал. Не дело это. Лезут и лезут, хоть на сковородку эту нечисть, да к столу — я бы тогда всех накормил…

С зажатым в руке ключом я вышла из лишённой воздуха квартиры Сесиля Бурдона в прохладное вергенское утро. Город просыпался, наполнялся голосами, скрипел и хлопал дверьми. Редко и звонко застучали в кузницах. Разговор с Сесилем успокоил разыгравшуюся было тревогу о том, что за время нашего отсутствия в городе произошло нечто непоправимое. Свадьба — проблема мирного времени, а будь рядом война, старосту Вергена волновали бы совсем другие проблемы.

Чисто прибранная квартира словно ждала меня — в ней ничего не изменилось со времени нашего с Шани отъезда, и даже принесённое Скаленом зеркало в рост так и стояло в углу. Без колебаний я заняла гигантскую кровать под алым шёлковым покрывалом — на этот раз мне было с кем её делить, и, несмотря на то, что теперь нам предстояло прятаться от любопытных глаз всего Вергена, я не собиралась отдавать Иорвета Исенгриму без борьбы. Сколько бы времени нам ни было отпущено — я хотела всё целиком, без остатка!

***

Туча благосклонно приняла яблоко и, цокая подковами, послушно зашагала под уздцы к северным воротам Вергена. Безбрежная лужа в скоя'таэльском квартале исчезла, и на её месте выросли болотного цвета шатры, и сколько я ни рыскала взглядом, но так и не встретила никого из знакомых белок в перенаселённом эльфами шумном районе.

Распогодилось. Путь к кургану был неблизким. Утрамбованная дорога пылила, меж скал блестел Понтар. Небо было высоким, по-осеннему синим. После того, как я миновала поворот на катакомбы, мне повстречался отряд скоя'таэлей, патрулирующих дорогу, и потом ещё один на подъезде к кургану. Среди эльфов последнего отряда, наблюдавших за тропой с вершины утёса, я заметила светловолосую голову Айвора и приветственно замахала ему руками. Лёгкими прыжками тот спустился со скалы и, казалось, обрадовался мне, а ещё больше известию о возвращении Иорвета. Судя по его версии событий, в городе не ждали войны до весны, а значит, всё было хорошо, даже несмотря на эксперименты Ярпена с бомбами и прибывающие со всего Севера скоя'таэльские отряды. Однако на лице Айвора лежала тень, и свет, который раньше излучало его юное лицо, померк, а ясные голубые глаза потускнели.

— Точно всё хорошо? — уточнила я, опять затревожившись.

Он усмехнулся, кивнув, неопределённо покрутил рукой в воздухе и растворился в жёлто-коричневом лесу.

Вдалеке над деревьями взметнулись чёрные птицы, громыхнуло. Туча испуганно заржала и попятилась, присев на задних ногах. Я успокоила её и пустила шагом по извилистой тропе между скал, опутанных пожухлыми лианами, из-под которых тянулись, вытянув дудочками венчики, ярко-синие цветы.

Тропа должна была вывести к пустырю, посередине которого в гигантском кургане похоронили погибших в битве нильфгаардцев. Пустырь был на месте, однако выглядел так, будто в наше отсутствие Сабрина Глевиссиг скинула на него ещё один метеоритный дождь, а кургана (ровные земляные склоны которого я помнила подёрнутыми свежей травяной дымкой) не было вовсе. На его месте в развороченной комьями земле в полном боевом обмундировании сновали краснолюды Ярпена, а сам он, стоя на насыпи, зычно отдавал команды. У скал по периметру пустыря растянулись цепью скоя'таэли, и среди них я заметила Мону.

— П-пошла-а-а! — с оттяжкой заревел Ярпен, приправил потоком брани, и краснолюды ринулись к чему-то, невидимому мне издалека.

Я тронула лошадь, и Туча, сделав несколько шагов, зафыркала, заартачилась — перед копытами между островками длинной травы лежал полуразложившийся труп. С лица сползли лоскуты кожи, из набитой личинками глазницы на бурых нитках мышц свисал глаз. Нижней части тела у трупа не было, из-под истлевшей, пропитанной землёй рубахи торчал белый позвоночник. Я круто повернула лошадь прочь и, присмотревшись, в ужасе увидела, что весь пустырь был усеян человеческими останками. Похлопывая дрожащую Тучу по шее, вдоль скал я направила её к Моне.

Улыбающаяся эльфийка крепко обняла меня, и от сердца отлегло.

— Что здесь происходит? — спросила я, обводя рукой пустырь.

— Тебе с самого начала или коротко? — засмеялась она.

— С начала! — я привязала лошадь к дереву у скалы. — Не узнаю Верген, здесь слишком много всего произошло, и я ничего не понимаю!

— С тобой небось тоже произошло немало, — её белые зубы сверкнули в улыбке, — и вечером ты обязана мне всё рассказать! Два с лишним месяца ни от тебя, ни от Иорвета ни слуху ни духу…

— Во-о-ольно! — донёс ветер крик Ярпена.

Мона мотнула головой в сторону краснолюда.

— С неделю назад на кургане появились трупоеды. Сначала гравейр со стаей гулей, потом гнильцы. И Ярпен решил…

— Amadan, — мрачно прокомментировал скоя'таэль из отряда Моны, стоящий неподалеку.

*Идиот*

— Решил их взорвать, бомбы-то остались, — продолжила Мона.

— Взорвать захоронение? — удивилась я. — Своими собственными руками?

— Спустили бомбы в прорытые гравейром ходы и бахнули. А под курганом оказались старые шахты, которые обвалились от вибрации, и из них полезла нечисть…

— Говорили ему ведьмачку подождать, — буркнул скоя'таэль, и я почувствовала гордость за профессию.

— Вот мы и дежурим теперь тут, — закончила Мона. — Наше дело — отстреливать тварей на периметре, чтобы за пустырь ни одна не пробралась…

— А их становится меньше? — спросила я.

— Волнами идут, — ответила Мона. — Сейчас затишье.

Переваливаясь с ноги на ногу и на ходу обстукивая сапоги, к нам шёл Ярпен Зигрин. Длинный чуб прилип к блестящему от пота бритому черепу, в бороде и в накинутой на плечи лисьей накидке застряла земля.

— Что, поспела к шапочному разбору? — восторженно возопил он, тряся мою руку. — И без ведьмака, глядишь, управились!

— Как же, управились, — проворчал скоя'таэль в сторону.

— Пойдём, покажу диспозицию, — Ярпен хлопнул меня по ножнам мечей на спине и зашагал обратно к центру пустыря.

Я заторопилась за ним. Чем ближе мы приближались к центру, тем гуще вокруг были разбросаны полуистлевшие фрагменты тел. Пахло затхлым погребом, и между человеческими останками стали встречаться убитые трупоеды — гули и гнильцы с развороченными головами, лежащие в зеленоватых, впитавшихся в землю лужах. К смраду добавился сладковато-гнилостный трупный запах.

— Смотри, каков экземпляр, — краснолюд остановился около мускулистой, похожей на гуля, но гораздо крупнее, туши с иссиня бледной, уже вздувшейся пузырями кожей и вспоротым животом. Запрокинутая голова с тремя костяными гребнями жутко улыбалась кривыми острыми зубами. — С него всё и началось — рыл курган, что твой мародёр, а из ходов его дружки повылазили.

— Да, гравейр, — подтвердила я.

Это чудовище во плоти раньше мне не встречалось.

— Три дня всего, как подсохло, и дело споро пошло. До того рядили дожди, мы в грязи чуть не увязли, — Ярпен широко развёл руками и подставил лицо безоблачному небу: — Краснолюдское лето — понежимся на последнем солнышке до холодов.

Он подвёл к провалу в земле, вокруг которого кучей были навалены туши убитых трупоедов. Самые верхние, «сегодняшние», — как пояснил он, были альгулями — я узнала их по зеленоватому оттенку кожи и острым шипам на локтях.

— А там что? — я указала в провал.

Ярпен вздохнул.

— Старые махакамские галереи. Их забросили ещё в те времена, когда Вергена и в помине не было.

— Обычными бомбами не уничтожить гнёзда трупоедов, — сказала я, переступила, опираясь на руку Ярпена, через скользкие зловонные тела и склонилась над провалом.

— Тебе лишь бы обосрать наши достижения, — проворчал он. — Зато от бомб сами трупоеды летали красиво, выше неба.

— И не только трупоеды, — тихо сказала я себе под нос и громко добавила: — Нужен факел.

Ярпен крикнул: «Ксавьер!», и лысый пожилой краснолюд с заплетённой в косу седой бородой поднёс факелы. Огонь осветил просторный подземный зал, факел упал около горки из трухи. Ветошь, немного погодя, затлела, и скоро тусклый свет выявил поверхность пола, всю в округлых ямках гнёзд чудовищ, и снизу донеслось поскуливание и хрипение.

— Я и сам додумался бы факел кинуть, — засопел Ярпен, — просто мы к этой дыре только вот-вот пробились.

— Вы сделали самое трудное, — примирительно сказала я, хотя и подумала про себя, что будь гравейр моим заказом, я бы не стала взрывать могильник, полный недоистлевших тел. С другой стороны, именно самодеятельность Ярпена позволила найти источник всех бед.

Краснолюд успокоенно заулыбался.

— Раз ты ведьмачка, то и командуй теперь, — благосклонно разрешил он.

— Я поговорю с Титом, нам нужны специальные ведьмачьи бомбы, — сказала я. — Как только сделаем, надо будет зачистить эти подземелья от гнёзд, не то трупоеды будут возрождаться бесконечно.

— К завтрему успеем? — спросил Ярпен. — Вроде мы всех порубали, а я бы на махакамскую девицу не прочь взглянуть — весь город, месяц уж как, на ушах ходит.

— Поговорю с Титом, — повторила я. — Но оцепление снимать нельзя.

Ярпен тяжело вздохнул и отвернулся к краснолюдам. Дагг Борос, красной бородищей органично вписывающийся в осенний пейзаж, отбросил пучок травы, которым протирал топор.

— Да постоим ещё, — пробасил он, — всё веселее, чем ворота сторожить.

Я вернулась к Моне, которая гладила морду Тучи и успокаивающе мурлыкала ей что-то. На тропе между скал, откуда я приехала, мелькнул светлым пятном силуэт белоснежного коня. Я перехватила повод лошади.

— Уже убегаешь? — удивилась эльфийка, проследила за направлением моего взгляда, и её болотного цвета глаза с золотистыми крапинками смешливо вспыхнули. — А, я понимаю…

— Увидимся вечером в таверне! — торопливо обняв и чмокнув Мону в щёку, я вскочила в седло и подняла Тучу в галоп.

***

Белоснежного коня Иорвета я догнала недалеко от места, где повстречала Айвора с отрядом белок. Эльф махнул рукой в сторону боковой тропы, уводящей в глубь скал.

— Я объезжаю посты, — сказал он. — Поедем вместе.

Лошади пошли бок о бок, и я едва не задевала стременем за стену узкого ущелья.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он и, остановив коня, потянулся ко мне.

— Я будто неделю тебя не видела, — обвив руками его шею, я целовала лицо и податливые губы, и не могла остановиться.

Он был рядом, и необъяснимая тревога, волнами накатывавшая с самого утра, растворилась бесследно.

Иорвет рассмеялся.

— Как жаль, что мимо моих бойцов ни одна мышь не проскользнёт незамеченной, — шепнул он и высвободился из объятий. — Но я знаю одно место, где мы будем одни…

Я задрала голову и обвела взглядом уходившие ввысь, на вид пустынные скалы.

— А ничего, что нас увидят вдвоём? — спросила я.

— Все знают, что мы напарники. Но больше того им знать не положено, — он тронул коня, и мы вновь зашагали по тропе. — Я прислал за тобой, но тебя не было, и поехал вслед сам.

— Ярпен наворотил дел на кургане.

— Да, мне уже рассказали, — Иорвет усмехнулся. — Геральт был прав — всем нужен ведьмак…

Он задумался.

— Какие новости? — спросила я. — Сесиль рассказал, что в Вергене много новых скоя'таэлей, и я видела шатры у вас в квартале.

— Пришли почти все, кому я писал, — ответил Иорвет, и его губы сложились в жёсткую улыбку. — И каждый командир лучше всех знает, что нам следует делать дальше. Завтра общий сбор, ты должна быть там.

— Вряд ли моё присутствие облегчит переговоры, — усмехнулась я.

— Ты пойдёшь со мной в Дол Блатанна и должна быть на совете. Чем больше разногласий вскроется в начале, тем меньше их останется в конце.

Я не ответила, вдруг осознав, что никакой Дол Блатанна в нашем с Иорветом договоре не значилось. Я помогла ему добыть Исенгрима из Зеррикании, а в ответ он обещал помочь найти Филиппу Эйльхарт. Однако напоминать ему об этом я не стала и не испытывала и тени сомнений в том, что пойду с ним хоть в Дол Блатанна, хоть за тридевять земель — куда угодно, лишь бы быть рядом всё то время, пока чёртова роза болталась на моей груди.

Тропа вывела из ущелья, и через перелески, заболоченные ручьи и очередные ущелья мы огибали Верген по дуге в сторону Восточных Ворот. Как из воздуха перед нами появлялись скоя'таэли, и Иорвет спешивался, приветствовал каждого бойца и обменивался с ними короткими фразами на Старшей Речи. Я ждала в стороне, размышляя о том, что Иорвет всё-таки добился своего и получил «карманного магического dh’oine», и о том, что я ни о чём не жалела, потому что и я добилась своего тоже.

На дорогу к Восточным Воротам Вергена мы спустились в том самом месте, где когда-то встретили Шани с обозом аэдирнцев. Лошади, с напругой перебирая копытами, взобрались по крутому обваливающемуся склону и понеслись галопом, перелетая через овраги, в сторону берега Понтара.

Мы спустились к реке, и лошади пошли шагом по песку. Вода была тёмной, и к берегу прибило покачивающийся на мелкой волне толстый слой опавшей листвы. Мы обогнули утёс с полуразвалившейся хижиной наверху, куда вела тропа, и Иорвет свернул на неё.

— Иди ко мне, — сказал он, протянул руку, и я, перебравшись в седло на спине Бинки, уселась лицом к Иорвету.

— Теперь ты не будешь видеть, куда идти, — сказала я, обнимая его руками и ногами.

— На этой тропе нет развилок, Бинки не заблудится, — сказал он и бросил поводья.

Двор вокруг хижины на обрыве порос бурьяном. Как преступники, мы скрылись за трухлявыми стенами, и казалось, что из-за необходимости прятаться не только от Исенгрима, но и от всего мира нам стало невыносимо мало времени вместе, и хотелось запастись друг другом впрок. Постояли, оглядываясь.

— Худшее место для свиданий, что я видела в жизни, — сказала я.

— И поэтому здесь нет никого, кроме нас. Иди ко мне, — повторил Иорвет, притянув меня за руку, и я запрыгнула к нему на бёдра.

— Мне нравится, когда ты на меня прыгаешь, — засмеялся он.

— Обычно ещё было вот так, — я щёлкнула пальцами, вокруг нас разлился оранжевый шар Квена и осветил чёрные стены.

— Ещё лучше, — он придавил меня спиной к косяку двери, и мы целовались, как в первый раз. С притолоки посыпалась труха. — Теперь нас видно со всего Вергена…

Снизу от реки послышались голоса. Неразборчиво выругавшись, Иорвет отпустил меня, и, раздвигая ветки кустов, проникших снаружи хижины, мы выглянули в дыру окна. На берегу остановилось с десяток скоя'таэлей, и темноволосая эльфийка в зелёном кафтане с короткими рукавами, присев на корточки, рассматривала на песке следы копыт наших лошадей.

— Верноссиэль, — тихо сказал Иорвет, — всё-таки пришла.

Он криво усмехнулся, приподнял ладонью моё лицо, погладил большим пальцем по щеке.

— Надо её встретить. Это место тоже оказалось неподходящим.

— Оно было таким с самого начала, — улыбнулась я, приглаживая волосы, и оглядела засыпанный гнилой соломой пол. — Хотя в моей квартире нет окон, через которые можно пробраться тайно, но там приятнее, и живу я совсем одна.

— Я постучу в дверь, — ответил он, и мы вернулись к лошадям.

***

— Глядите-ка, какая честь! Меня встречает сам Иорвет собственной персоной! — воскликнула эльфийка, когда мы верхом спустились с утёса. — Ты ждал меня в тех кустах?

Всплеснув оголёнными по локоть руками, она упёрла кулаки в широкий кожаный пояс на тонкой талии. Рассмеялась, и её широко расставленные светлые глаза смеялись тоже, и невольно заулыбались скоя'таэли из её отряда.

— Да, Верноссиэль, все эти годы я ждал тебя в тех кустах, — с полной серьёзностью на лице ответил Иорвет, спешился, подошёл к ней и вдруг широко улыбнулся в ответ и прижал её к груди. — Я был уверен, что ты не придёшь.

— Ты никогда не мог предугадать мои действия, — сказала она.

— Я даже не пытался, — ответил он.

Иорвет взял под уздцы Бинки, и мы направились в сторону Вергена. Я не слезала с Тучи и украдкой рассматривала Верноссиэль, её миловидное, с мелкими чертами лицо с острым подбородком и слегка вздёрнутым носом. В отличие от всех знакомых мне скоя'таэльских девушек, вместо штанов она носила юбку до колен, из-под которой выглядывали перевязанные голубой лентой гольфы. Иорвет тем временем представил меня.

— Летом в наш лагерь пришёл белоголовый ведьмак, искал бестию, — сообщила Верноссиэль. — А это мы — мы были бестией!

Она расхохоталась и подмигнула мне.

— Тебе тоже дали заказ найти бестию? Так далеко ходить не надо, она рядом с тобой, — она ткнула пальцем в Иорвета.

— Спасибо за ценную информацию, — ответила я.

— Расскажи же, Иорвет, — продолжила Верноссиэль, потеряв ко мне всякий интерес, и её маленький аккуратный рот скривился, — хорошо ли тебе жилось на сытных харчах под крылом Девы-Драконоубийцы, пока твои братья и сёстры умирали в лесах, сражаясь с dh’oine?

— У моих братьев и сестёр был выбор присоединиться ко мне, — холодно ответил Иорвет. — Но, насколько я помню, ты ушла.

— А ты не пошёл за мной и не пытался вернуть, — сказала она.

— Я уважал твой выбор, — сказал Иорвет.

— И он был правильным! Пока на Севере остаётся в живых хотя бы один солдат, мы должны убивать их, а не отсиживаться за каменными стенами!

— Ты ушла с полусотней скоя'таэлей, — тихо сказал Иорвет. — А вернулась с десятком.

— Это в два раза больше, чем у меня было летом, — ответила она. — И оно стоило того.

— Оно не стоило того, сколько стоит жизнь.

Иорвет зашагал вперёд. Верноссиэль крикнула ему вслед что-то на Старшей Речи, он ответил с сарказмом. Белки из её отряда зароптали, один схватился за рукоятку меча, и резким голосом она осадила его. Я сжала голенями бока лошади.

— Увидимся! — бросила я Иорвету, кивнула Верноссиэль и рысью поскакала к Вергену по засыпанной листьями тропе, оранжевой под ласковым солнцем краснолюдского лета.