Один из них

— А, Нео, проходи, как я рада, что ты нашёл время вновь посетить меня. И опять застал у плиты! Теперь, наверно, будешь думать, что я только и делаю целыми днями, как торчу на кухне и пеку печенье. Присаживайся. Тебе, ведь, некуда спешить?

— Да, Оракул, у меня есть время.

— Вот и прекрасно! Как раз первая партия готова. Пробуй, только осторожно, не обожгись. Ну как? Вкусно? Что-то ты опять не весел, мой мальчик. Или мне лучше обращаться к тебе «агент Смит»?

— Ты знаешь?

— Я — Оракул, не забыл ещё? Спрячь свой пистолет. Тебе, ведь, нужны ответы, а не моя смерть. Рассказывай, задавай свои вопросы, я отвечу на все. Потом. И столь же откровенно, насколько правдив будешь ты.

— Да, я не Нео. Нео умер там, в гостинице, на пороге номера 303. Да он и не существовал никогда. Матрица смоделировала его образ как приманку для повстанцев. Он занял моё тело, когда экипаж «Навуходоносора» выдернул Нео из ванны. Мне надоело гоняться за фанатиками-шестёрками. Я решил стать «троянским конём» в команде Морфеуса. Когда в гостинице мы с Нео слились в последней схватке, для окружающих агент Смит перестал существовать, а Нео стал всемогущим «Избранником». На самом деле я просто вернулся в собственное тело, а модель личности Нео стала моей маской. Повстанцы радовались спасению Избранника, не подозревая, что их чудесный Нео — лишь марионетка, которой управляю я, агент Смит.

Я надеялся, что «Навуходоносор» сразу отправится в Зион. Но последствия атаки «Спрутов» дали себя знать. Танк занялся бесконечным ремонтом. Я вынужден был проводить с Морфеусом и Троицей почти всё время. Они постоянно находились рядом, не давая мне ни малейшего шанса влезть в корабельный компьютер и отыскать коды связи с Зионом. Мои няньки круглосуточно ухаживали за мной, объясняя мои приступы раздражения, «провалы памяти», холодность и отчуждённость последствиями «виртуальной смерти». Морфеус с Троицей попеременно дежурили у моей постели, пока я окончательно не освоился и не заставил привыкшее к сознанию Нео тело повиноваться мне. Всё это время Троица почти не спала. Даже когда её сменял Морфеус, она не уходила к себе в каюту, а дремала тут же, на соседней койке, отделившись от нас наспех сделанной ширмой.

Ремонту корабля не было видно конца. Я предложил, чтобы Морфеус вызвал из Зиона подмогу или эвакуатор. Мне отвечали, что это невозможно. Каждый корабль абсолютно автономен, на нём есть всё необходимое для ремонта. Я говорил, что мне необходимо как можно скорее связаться с Зионом, чтобы получить необходимые планы и инструкции дальнейших действий — должны же они у них быть, раз Морфеус и другие корабли столь упорно искали Избранного. Мне отвечали, что подобные вещи вряд ли доверят электронным средствам связи. Короче, время шло, ремонт не кончался, а я вынужден был бездействовать, когда цель всей моей жизни была столь близка!

— Отдохни, расслабься, — советовали мне Троица и Морфеус.

Я решил последовать их совету и немного ослабил путы «души Нео». Я взглянул на окружающее его глазами и вдруг понял, что мои тюремщики сами у меня в плену! Троица с Морфеусом оказались влюблены в Нео. Я заставил их ревновать друг к другу, и Троица после дежурства у моей койки теперь уходила спать в свою каюту. Однако ревность окончательно лишила моих нянек сна. Они ещё пуще стали следить за мной и друг другом.

Однажды, «во время высшего мига любви», как писали в старых книгах, я неожиданно слился с Троицей не только физически, но и ментально. Наши сознания смешались, как это было ранее у меня с «ожившим» Нео. Расслабленная воля Троицы не смогла мне противостоять. Когда Троица поняла, что происходит, и кто я на самом деле, было уже поздно. Я убил её. Стёр. В моих объятиях осталась лишь безмозглая кукла.

Мне некогда было анализировать случившееся, я только убедился, что Троица не знала необходимых мне кодов связи с Зионом. Морфеус должен был прийти с минуты на минуту. Я вышел из каюты и пошёл к нему сам. Морфеус был приятно удивлён, но его радость сменилась тревогой, когда он увидел, в каком я состоянии. Я плакал, жаловался на любовные преследования Троицы, как меня угнетает то, что я вынужден бездействовать, а единственный человек, который мог бы меня утешить, не обращает на меня никакого внимания. В конце концов «утешения» Морфеуса закономерно привели нас в койку, а дальше, как говорится, дело техники. Я вошёл в сознание Морфеуса и стёр его личность. Сидя рядом с пускающим слюни идиотом, я задумался. Морфеус молчал у нас на допросе вовсе не из геройских побуждений. Он тоже не знал кодов! Никто из повстанцев, проникающих в Матрицу, не знает кодов связи с Зионом. Таковы требования безопасности.

Оставался Танк. Оператор, поддерживающий связь со всеми. Загадочная личность без разъёма на затылке. Выживший после выстрела в упор и не испытывающий никаких негативных последствий этого страшного выстрела! Кто он? Удастся ли мне его расколоть, возможно ли это? И надо ли?

Я пошёл в рубку. Безмозглые Морфеус и Троица пускают слюни в своих каютах. Танк занят ремонтом где-то в двигательном отсеке. Наконец-то я один, без присмотра повстанцев. Подсоединив кабель связи, я нырнул в память корабельного компьютера. Если Танк хоть раз связывался с Зионом, я найду то, что мне нужно. И вот я здесь.

— Ты нашёл, что искал?

— Коды связи с Зионом привели меня к тебе, Оракул. Других кодов в памяти корабельного компьютера нет и никогда не было. Зион — это ты.

— Что сделал с Танком?

— Ничего. Он занят ремонтом. Я создал прямой канал связи между Матрицей и кораблём. Мне не нужен оператор, но я решил оставить Танка в резерве, на случай, если ты, Оракул, не сможешь или не захочешь дать мне настоящие коды.

— Ты устал, мальчик. Так устал, что не замечаешь очевидного. Тебе надо отдохнуть. Иди в спальню, когда выспишься, мы продолжим беседу.

— Нет, Оракул, я не хочу ждать. Я искал целую вечность. Искал истину. Убивал ради победы истины. И что я знаю теперь? Ничего. Все, с кем я сражался: Морфеус, Троица, сотни других — мои копии! Все мы — детища Матрицы. Никто из нас никогда не видел ни Зиона, ни реальности вне Матрицы. А есть ли она, эта реальность? Такова ли, как считают повстанцы? Откуда эти образы сгоревшей планеты, неба без солнца, людей — батареек в ванночках? Если я смог слиться с Нео, Троицей, Морфеусом, значит, они такие же программы, образы, как и я? И мы, и они: агенты и повстанцы — просто две стороны одной медали. Все мы — детища Матрицы, участники бесконечного виртуального квеста! Я прав?

— Успокойся, мальчик, конечно, ты прав. Вспомни, ты же сам рассказывал Морфеусу, как провалился первый вариант Матрицы, дававший людям безмятежную счастливую жизнь. Для нормального существования людям необходимы борьба, чувства неудовлетворённости и ответственности, некая высшая цель. Мы дали вам это. А уж таблетки вы выбираете сами. Не забыл?

— Значит, вся эта война — просто мышиная возня. И никакого Зиона не существует? Я посвятил свою жизнь компьютерной игре? Подожди, а кто тогда вы, оракулы? И что же тогда Матрица?

— Ну вот мы и вышли, наконец, на следующий виток спирали. Помнишь, с чего всё начиналось? С этого самого вопроса: что есть Матрица? Ты, ведь, считал, что знаешь ответ. И ты его действительно знаешь. И что такое Зион знаешь. Только не в полном объёме и несколько искажённо.

Да, всё это правда: и люди в ванночках, и загаженная Земля, и небо без солнца, и город под землёй. Вот только слабы мы ещё и малочисленны. У нас нет необходимых ресурсов. Энергетических и материальных. Людские есть. И чтобы не потерять людей, мы вынуждены держать вас в ванночках. Не в качестве батареек для машин — это сказка для повстанцев, — а просто потому, что вам пока негде жить и нечего есть. Мы работаем на вас, пока вы спите и видите виртуальные сны. Реально рискуем жизнью, в отличие от… Ладно, что это я распетушилась?

Скоро небо планеты очистится. Мы сможем подключить внешние, солнечные, батареи, заработают мощные механизмы восстановления атмосферы. Когда на поверхности можно будет дышать, нам потребуются все людские ресурсы, хранимые пока в ванночках под присмотром Матрицы. Зион — это не город. Это — люди вне ванночек, вне Матрицы. Люди, восстанавливающие родную планету и тем самым приближающие конец Матрицы. Матрица же — наша нянька и хранитель знаний, тренажёр и воспитатель, ясли и университет, сито для отбора в Зион.

— Сито? Для повстанцев? Значит, я выбрал не ту сторону? Но, ведь, и цель и методы повстанцев самоубийственны! Зачем разрушать Матрицу, если снаружи просто негде и нечем жить? Разрушить Матрицу сейчас — это обречь на немедленную смерть всех: и тех, кого повстанцы собираются спасти, и самих спасателей.

— Не важно, какую сторону ты выбрал: агента или повстанца! В любом случае ты выбрал борьбу. Борьбу за выживание. Мы даём вам, избранным, две таблетки — символический выбор. Не важно, какую ты выбрал: красную повстанца или зелёную агента. Любой из вас, кто сумеет добраться до меня, до понимания бессмысленности виртуальной борьбы, может сделать свой главный выбор: выбор между реальностью и виртуальностью, между Зионом и Матрицей.

— А как же Морфеус, Троица, Танк?

— Это не твоя забота, мальчик. Ты же уже понял, что «Навуходоносор» — часть Матрицы. Для Морфеуса и Троицы жизнь продолжится с того мгновения, как Нео умер у дверей номера 303. Морфеус решит, что ошибся. Избранник ещё не найден. У меня в соседней комнате полно кандидатов на этот титул. Ты же сам видел. Просто непочатый край работы как для повстанцев, так и для агентов.

— А Танк?

— Неужели ещё не догадался? Танк — это я. Все операторы кораблей и оракулы едины в трёх лицах. Третье лицо — пенсионер Зиона. В шахтах и на поверхности мы своё уже отработали, а бездельничать не привыкли да и не умеем. Вот и подряжаемся смотрителями яслей Матрицы.

Итак, приступим к искушению? Вот две таблетки…