Один шаг до перемен (СИ)

Начало

До недавнего времени я вела спокойный размеренный образ жизни. Имела хоть и небольшую, но уютную квартиру почти в самом центре города, престижную и хорошо оплачиваемую работу, любимого мужчину и регулярный секс с ним. Да, не все было совсем уж так, как хотелось бы. Например, возлюбленный не спешил делать мне предложение руки и сердца, никак не желая переходить на следующую ступень в наших отношениях. Это огорчало, но я разумно говорила себе, что ситуация под контролем и пройдет совсем мало времени, как Глеб примет правильное решение. А еще надо сознаться, что двухкомнатная квартира в элитном современном доме мне не принадлежала, я ее снимала. Но арендная плата была вполне по карману, хозяева уже несколько лет жили где-то в Америке и возвращаться, по моим данным, в обозримом будущем не собирались. А вот работа моя, это да, это была твердыня, что-то вроде трех китов, на которых, по представлению наших предков, с сотворения мира покоилась земля.

Вот и я была абсолютно уверена, что уж здесь, на службе, то есть, у меня все как надо и совершенно надежно. И это мнение не основывалось на одних лишь радужных мечтах и самоуверенности. Все оттого, что потратила немало сил и времени, чтобы добиться этого места в центральном спортивном комплексе нашего славного города, во-первых. Ответственно относилась к своей деятельности, во-вторых. Работала, не покладая рук, с полной отдачей и даже, сказала бы, с энтузиазмом, за что имела карьерный рост, благодарности в трудовой книжке и постоянно растущую заработную плату, в-третьих. Могла бы перечислять и дальше. В-четвертых, в-пятых и так далее — считай по пальцам сколько угодно. Но, как оказалось, к моему глубокому разочарованию, ничто в этой жизни не бывает непоколебимо. И первая трещина в моем жизненном укладе возникла, все же, не на трудовом фронте, а на личном. А, может, нет? Или да? Пожалуй, все же, первые неблагоприятные перемены произошли в любовных отношениях.

Глеб Соломатин — моя любовь на протяжении уже двух лет, а в глазах общественности, к сожалению, только мой любовник. Он точно приобрел известность в определенных кругах. Имела в виду спортивную жизнь страны и Европы, не говоря уж о нашем городе. Он был… Почему, собственно, был? Он и сейчас являлся спортсменом с большой буквы. Соломатин даже в европейском чемпионате участвовал, вот какой он спортсмен! Пловец. Великий труженик. И еще просто обворожительный мужчина. Высокий рост, атлетическая фигура, правильные черты лица, умные карие глаза… В общем, он был и будет мечтой любой женщины. Но, к сожалению, эти самые красивые в мире глаза с недавних пор смотрели в мою сторону с явной прохладой.

Вот такая случилась непредвиденность. Как? Отчего? Не могла себе представить такого когда-либо. И сначала даже не отдала себе отчета, насколько все серьезно. Возможно, не верила в реальность такого поворота, или переоценила свои личные данные и его отношение ко мне. Так или иначе, но не сразу стала предпринимать какие-нибудь действия по спасению наших отношений, решив, что это все от загруженности и усталости встречи перестали быть частыми, из-за постоянных его тренировок и состязаний, и все нормализуется само, стоит только Глебу немного отдохнуть. Но время шло, а положение дел уже свелось к тому, что мы видеться стали все меньше и меньше. Тогда пришлось глубоко задуматься и вникнуть в суть происходящего. И первым всплыл такой вопрос: когда же начались эти самые изменения.

И в памяти начала вырисовываться картина. Сначала выглядела она очень расплывчато и совсем неразборчиво. Вроде, первое напряжение между мной и любимым возникло тогда, когда Глеб познакомил со своим старым другом. Или чуть раньше? Нет, пожалуй, я начала чувствовать отчуждение именно после того. Этот Дмитрий почему-то сразу мне не приглянулся. Хотя, что уж там говорить, он выглядел тоже ничего так себе, если бы я к нему присмотрелась со вниманием, наверняка нашла бы ряд достоинств, только глаза его смотрели как-то странно. На меня. Если теперь взялась все припоминать, то надо сознаться, что под его взглядом отчего-то хотелось сжаться. Я не из робкого десятка и в свои почти двадцать семь успела пройти через многие испытания. Это и не очень легкая жизнь в родительском доме, когда наша семья трещала по всем швам и в итоге распалась, а потом еще не вписалась в новую ячейку общества, которую мама снова создала с отчимом. Дальше была спортивная школа с большими физическими нагрузками и бесконечным кочевым образом жизни на несколько лет подряд. В постоянных тренировках и переездах с места на место я взрослела и закалялась. О подлости, зависти и жестокости знала не понаслышке. Но и дружескую поддержку смогла оценить. Затем были проблемы со здоровьем, которые преодолевала в гордом одиночестве. А после выздоровления пришлось по новой устраиваться в жизни, и потратила немало времени в поисках работы, нашла достойную без чьей-либо помощи и принялась строить карьеру. В общем, не росла я тепличным растением за надежной толщей стекла оранжереи. А как встретилась тогда с глазами Дмитрия, так отчего-то растерялась.

В его взгляде присутствовало что-то тревожащее. Он как смерил меня в тот раз с головы до ног. Прищур его тоже что-то да значил. Но мне ни к чему было в тот момент обо всем этом задумываться. Ну, познакомил меня Глеб с каким-то своим другом, посидели тогда минут десять вместе в кафе перед зданием, где я работала, и вообще тогда не думала, что свидимся еще в будущем. А оказалось, что судьба начала нас сталкивать с раздражающей регулярностью. Сначала не придавала этому значения. И как иначе, если Дмитрий Ткачев приехал к нам из самой Москвы в составе высокой спортивной комиссии всего на несколько дней. Я рассудила, что как приехал, так и уедет. А что до посещения им спортивных объектов, так это было его служебной обязанностью. И то, что искал встреч с Глебом, тоже легко объяснялось, их давней дружбой, например.

— Иришка! — позвонил мне на работу любимый месяц назад, и голос отчетливо выдавал его возбуждение. — Я тебе сейчас такую новость скажу! Представляешь, Димка сказал, что попробует замолвить за меня пару слов, и возможно меня возьмет под свою опеку Хабаров. Ты поняла, о ком я сейчас тебе сказал? Это же сам Хабаров! Он столько олимпийских чемпионов воспитал!

Тот разговор меня нисколько не насторожил. Я была такой наивной, оказывается, что восприняла новость, как большое благо для него и для нас.

— Ир! — этот звонок случился уже на следующий же день. — Димыч скучает в нашем городе. Конечно! Это же не Москва! Это все понятно, и я решил, что должен его по возможности развлечь. Ну, показать разные там достопримечательности… Что? Нет, слишком бурное веселье и всякие там молодежные тусовки не в его вкусе. Он у нас мужик обстоятельный. Да. Вот я весь сейчас в проблеме, куда его сводить. Ты можешь что-нибудь посоветовать? — в трубке раздался неразборчивый голос, возможно, Глеб прикрывал ее ладонью, поэтому я не особо поняла, кто там и что говорил. — Ир! Дмитрий сейчас рядом. Он знает, что мы с тобой собирались сегодня вечером встретиться и говорит, что наш с ним поход может и подождать другого раза. А я подумал, почему бы нам втроем, куда не пойти? Что скажешь? Мне кажется, что это выход, и будет здорово. Так что, мы подождем тебя в кафе напротив, как в прошлый раз? Давай, не задерживайся.

Тот вечер закончился в ресторане на набережной. Есть в городе такое уютное местечко на берегу нашего синего Черного моря. Представьте себе узкую террасу, над самыми волнами, небо со звездами и луной над головой и приятную мелодию в исполнении оркестра, которая так и обволакивала вас в ночной час. Все было очень приятно, пока Дмитрий снова не принялся сверлить меня этим своим непонятным взглядом.

— Сколько тебе лет? — спросил вдруг прямо в лоб.

— Что? — не поняла его так сразу, еще не придя в себя от приятной расслабленности и мечтательного настроения, навеянного ночной свежестью и тихой музыкой.

— Лет, спрашиваю, тебе сколько, — он как будто немного был раздражен моей медлительностью.

— Ей двадцать семь, — охотно ответил за меня Глеб и по-дурацки, на мой взгляд, при этом улыбался.

— Через месяц только будет, — отчего я это сказала, сама не поняла, а еще помимо воли нахмурилась. В общем, выглядеть после этого вопроса и дальше расслабленной, как и ощущать себя таковой, у меня уже больше не получилось.

— Да чего там месяц, считай уже так и есть, — гнул свою линию Глеб, и рот его словно заклинило в той самой улыбке.

— Угу, — серьезно кивнул Ткачев и, наконец, перевел свой сверлящий взгляд с меня на морскую даль, а еще сложил руки у себя на груди и откинулся к спинке кресла. — Значит, старше Глеба на три года.

Вот зачем он тогда поднял эту тему? И мне, и моему возлюбленному в голову не приходило сравнивать наш возраст под этим углом. Ну, двадцать семь. А любовнику двадцать четыре. И что? Я не выглядела старше своего возраста, скорее уж моложе. Глеб же был так развит физически, что ему все давали годков побольше, чем было на самом деле. Но после той оброненной бесцветной фразы, улыбку с лица моего любимого будто стерли. Одним махом и на весь оставшийся вечер.

— А тебе сколько? — уставилась я на профиль Дмитрия и не удержалась, чтобы не произнести это с некоторым вызовом.

— Тридцать два, — словно нехотя оторвался он от вида шлюпа, качающегося вдали на волнах и на лунной дорожке, и перевел снова глаза на меня.

— Да, это возраст. Чтобы самому перестать показывать результаты в спорте. Конечно, нужно искать место поспокойнее, в министерстве, например, или… — еще не договорила, а уже пожалела, что затеяла все это, все же, он был нашим гостем и другом Глеба.

— Я тебя обидел? Тогда извини. Не хотел.

После моего выпада благодушное настроение не вернулось ни ко мне, ни к Глебу, а вот наш Ткачев ничуть не выглядел смущенным или озадаченным. Только так вышло, что мне аукнулось мое поведение тем вечером, а точнее, та небольшая сцена в самом его конце.

— Ирина. Извини, но сегодня встретиться не удастся, — стала я довольно часто слышать от любовника.

Причина была почти всегда одна и та же — тренировка. Глеб сделался каким-то одержимым, весь, с головой и без остатка ушел в подготовку перед тем, как настанет момент предъявить свои способности Хабарову.

— Ты же понимаешь, киса, до нашей с ним встречи осталось совсем ничего, — еще так говорил он мне иногда по телефону. — Его мнение много для меня значит. Не хочу показаться ему недостойным внимания.

И так потом получилось, что не виделась с Глебом больше трех недель. Это был срок. А еще следовало учесть, что мы и так встречались считанное время в году. Теперь вот он был в нашем городе, рядом, и как бы далеко. Я не выдержала, выбрала момент и поехала к нему. Не домой, знала, что застала бы там только его маму, мне пришло в голову отправиться на спортивную базу, где чаще всего тот тренировался.

— Привет! — помахала охраннику, стоящему за шлагбаумом. Меня здесь знали, вот и не было проблем с въездом на территорию. — Где мой Соломатин? В бассейне?

— Не знаю. Вроде, кто-то сказал, что тренируется в море. Спроси там лучше.

В море? Это что-то новенькое. С сомнением покачала головой, но решила сначала проехаться к обрыву, чтобы взглянуть на береговую линию. Это было по пути к главному тренировочному бассейну. Остановила автомобиль на самом краю крутого камнепада и вытянула шею в сторону моря. Вроде и, правда, в волнах рассмотрела чьи-то головы. А когда мне подтвердили, что это действительно был Соломатин там внизу, припарковала машину и стала с осторожностью спускаться к воде.

— Ира? — только добралась по камням-то и в босоножках на каблуке до берега, как на него и вышел Глеб.

Смотрел на меня с удивлением, и еще показалось, что и с настороженностью. Но это лишь в самом начале, а потом обрадовался встрече и как был весь в соленых крупных каплях морской воды на теле, так и прижал меня к себе.

— Осторожно, медведь! — я уперлась ему в грудь кулачками лишь чуть-чуть и больше для видимости, на самом деле мне были приятны его сильные, хоть и мокрые, объятия. — Устал? Вон как дышишь.

— О, какая встреча, — раздалось вдруг из-за спины Глеба. Было странно слышать здесь этот голос, но спутать его ни с кем не могла. Тут мне и вспомнилось, что, когда наблюдала море сверху, видела двух пловцов, а не одного. Выходило, что вторым был Ткачев.

Глеб разжал руки, выпуская меня из их кольца, и развернулся к другу. Тогда только и я смогла видеть Дмитрия. Тот тоже весь был в морских каплях, как и Глеб, и волосы его намокли без шапочки, так что смотрелись совсем темными, а не русыми. Он в отличие от моего любимого уже подобрал с камней полотенце и интенсивно растирал им грудь.

— А мы тут вместе заплыв устроили, — решил прояснить мне ситуацию Соломатин.

— И кто кого обогнал? — я все еще не убрала ладоней с груди Глеба и смотрела тоже больше на него, так соскучилась по нему и его улыбке.

— Ничья, — пророкотал голос Ткачева.

— Да ладно тебе скромничать, — хмыкнул Глеб и, отстранившись от меня, шагнул к Дмитрию, чтобы похлопать его по плечу. — Мне с большим трудом удалось держаться рядом. Это факт. Ты в отличной форме, брат.

— Это от того, что ты, милый, тренироваться привык в бассейне, — подала я голос в поддержку любимого.

— Об этом мы с тобой и говорили, — учел мои слова Ткачев, но обращался только к Глебу. — Рекомендую, пока есть возможность, использовать два варианта тренировок.

И дальше они увлеченно заговорили о своем, а я, молча, шла рядом. Глеб только немного поддерживал меня под локоток, помогая подняться по крутой тропе, сам же весь был внимание по отношению к старшему товарищу.

— Да, Ирина! Я тут раздобыл важную информацию для тебя, — скосил Соломатин хитро глаза, когда уже дошли до моей машины. — Через два дня высокое начальство и комиссия из Москвы пожалуют к вам в комплекс. Так что, прими к сведению. — Он щелкнул меня в шутку по носу, и теперь уже хмыкнул Ткачев, и по его взгляду стало ясно, откуда такие сведения.

— Обязательно учту эти разведданные, — закивала им головой, а сама думала, что делать дальше, раз Глеб никак не дал понять о дальнейших своих планах в отношении меня на этот вечер.

— Ты уже поедешь? — прервал он мои раздумья, нетерпеливо постукивая пальцами по крыше кузова автомобиля, рядом с которым мы втроем стояли.

В этот момент мне сделалось, как не по себе от его явного желания спровадить меня в город, да еще заметила чуть ни издевку надо мной в понимающих глазах Ткачева.

— Да. Мне пора. К сожалению, — не удержалась и прикусила нижнюю губу от огорчения от такой короткой и прохладной встречи с любимым. — Смогла выбраться всего на час. Вечером у меня будет занятие с группой, и надо возвращаться, — бессовестно врала, но пыталась таким образом сохранить лицо. — Но знай, что я скучала.

— Я тоже, — его слова были просто словами, и мне тут же стало это понятно, как и Дмитрию, скорее всего.

Но Ткачев отвернулся от нас и пошел к зданию базы, лишь махнув мне на прощание рукой. Показалось или действительно я была благодарна ему за то, что оставил нас одних? Только разбираться в чувствах не стала, поспешила приблизиться к Глебу, надеясь на горячий, хоть и прощальный, поцелуй. Но ожидания не оправдались. Любовник только вскользь прошелся губами по моему рту и чуть потрепал мои плечи. Сразу после этого поспешил открыть водительскую дверь, приглашая занять сиденье.

— Забирайся, — скомандовал мне с дружелюбной улыбкой. — И смотри, по дороге до города не гони. Я буду волноваться. Поняла?

— Хорошо, — садиться в машину я медлила, все хотелось еще задержаться.

— Ну! — подгонял меня его голос и кивок. — Давай! Мне надо идти, котенок. Дима ждет.

Пришлось подчиниться, раз уж все равно меня не собирались ни целовать, ни обнимать, ни договариваться со мной о новой встрече.

— Кстати! — не дала я ему захлопнуть дверь. — Когда снова увидимся?

— Как только, так сразу, — этот ответ неприятно резанул по нервам и сердцу. Он заметил мою реакцию и поспешил придать своему лицу дурашливый вид. — Ты же понимаешь, как важно мне сейчас напрячься, правда? Очень многое стоит на кону, Ириш. Если Хабаров согласится взять меня к себе, то передо мной откроются новые горизонты. Это же здорово! Ведь так? Ты согласна?

— Согласна, — кивнула вполне жизнерадостно. За это, наверное, и получила от него поцелуй в нос.

— Езжай. Мне и, правда, надо догнать Димку. Мы хотели еще немного позаниматься на тренажерах, а потом вместе пойдем в сауну.

Когда я возвращалась в город, совсем забыла о том, что дорога была опасна своей крутизной и изгибами, гнала как сумасшедшая. А еще на глаза так и норовили навернуться злые слезы. Это было уже совсем ни к чему. Поэтому противилась им, как могла. Вроде, получилось. Почти. А еще я стискивала зубы и мысленно поминала Ткачева.

— Дима ждет! Мне надо к Диме! Догнать Диму! Дима то, Дима се! Чтоб ему…

Я чувствовала, определенно, что между нами с Глебом вырастала пропасть. И во всем обвинила Ткачева. А как иначе? До его приезда все было хорошо. А потом, эта его забота о дальнейшей спортивной карьере Глеба! Откуда появилась идея тренироваться у Хабарова? Наверняка, он ее подбросил Соломатину. Потом еще эти их совместные заплывы! Чего он добивался?

— Как специально стену между нами с Соломатиным выкладывает. Огромными такими кирпичами! — накручивала сама себя. — Не уж-то такой мстительный? Что такого я ему сделала? Только и было, что слегка задела…

На следующий день эти и подобные мысли все не давали мне покоя. Поразмыслив, решила не сдаваться вражьим проискам и рук не опускать. Твердо набрала номер Глеба и, увы, долго слушала длинные гудки. Так повторялось несчетное число раз.

— Просто он тренируется. Телефон остался в раздевалке. Он не слышит звонка, — пыталась унять собственное волнение.

На десятый или пятнадцатый звонок мне ответили. Но радости я не ощутила, скорее настороженность и чувство досады. На кого, не поняла.

— Это ты? Привет, — его голос был бесцветным.

Устал — сама себе нашла этому объяснение. Конечно, устал! Как иначе могло быть?!

— Хочешь снова приехать? — отчетливое удивление Глеба как царапало мне душу. — Зачем? Не вижу в этом смысла. Такой путь, чтобы побыть наедине всего несколько минут…нет, не надо. Я весь вымотан, ты тоже отработала сегодня целый день. Пожалей себя, котенок, — хоть и в конце, но смягчил мне свой отказ ласковым обращением.

Как мало мне было надо. Назвал котенком, и сердце мое застучало бодрее. И силы во мне всколыхнулись. Не думая больше ни о чем, села в машину и покатила на свидание. И пусть, увиделись бы всего на несколько минут. И я готова была сама его поцеловать.

— Не стану больше ждать, когда он надумает меня обнять и приласкать. Как увижу, так и прижмусь к нему. И пусть, кто угодно будет тому свидетелем. Хоть тренер, хоть этот Ткачев, хоть сам черт! — рулила к базе и улыбалась.

Но по моему хотению ничего не сложилось. Весь путь проделала, как оказалось, лишь для того, чтобы понаблюдать через витраж бассейна, как Глеб держал у себя на коленях молоденькую девушку. Были там и другие спортсмены, не только они вдвоем. Все выглядели бодрыми и над чем-то смеялись в тот момент, когда я приблизилась к стеклянной перегородке. Вот так!

— Кто она? Не похоже, что они только что познакомились. Что и как давно их связывает? — эти мысли терзали меня весь остаток вечера, когда спешно вернулась в город, ночь напролет и еще все следующее утро.

А ближе к обеду позвонил Глеб и сообщил, что собирает вещи в дорогу.

— Дмитрию удалось достучаться до Хабарова. Тот назначил мне встречу.

— Желаю тебе удачи, — ответила ему, проглотив ком в горле.

— Спасибо. Это важно для меня. А еще не переставай меня ругать весь завтрашний день. Договорились?

— Не сомневайся в этом! — с заметным подъемом в голосе пообещала любовнику.

На следующий день мне, правда, было не до него. Ко мне на работу действительно пожаловали, как и предупреждали, «шишки» разного ранга. Был среди них и Ткачев. Но он все больше помалкивал, предоставляя другим своим коллегам задавать нашему директору и мне, как заместителю администратора, вопросы. Не обошлось и без экскурсии по нашему спортивному комплексу. Сопроводить гостей поручили, как раз, мне. А вот развлекать чиновников на обеде за закрытыми дверями, моя персона, слава богу, не понадобилась, на этот момент к мероприятию подоспела Юлия Евгеньевна, моя непосредственная начальница. Мне же досталась вся работа за нас двоих, вместе взятых, на весь оставшийся день до самого позднего вечера.

— Ничего себе у вас получились посиделки, — позволила себе замечание Ткачеву, когда увидела, наконец, в холле отбывающую делегацию, а он взял и подошел ко мне.

— Тебе не позволили уйти, пока не спровадила бы нас? — окинул меня своим «фирменным» взглядом. — И много личных планов на сегодняшний вечер разрушено?

— Мне не впервой задерживаться на работе, — хмыкнула на его сочувствующий тон. — И ситуации разные возникали, знаешь ли, и вечерние группы иногда вести неожиданно приходится. Ну, это когда кто-то из тренерского состава заболевал или другие, какие обстоятельства нарушали обычный ход рабочего распорядка.

— Ты же у нас бывшая спортсменка, как понял из рассказов Глеба, — кивнул и задумчиво склонил голову на бок. — Тоже пловчиха?

— Тоже? Это как Глеб? Или и ты из той же компании? — прищурилась на него в его же манере. — Нет, я занималась прыжками в воду, — ответила и тут же напряглась. Все же, беспокоило меня общение с этим субъектом, даже мимолетное. — Неужели, Соломатин скрыл этот факт?

— Да, теперь припоминаю, что-то такое он и говорил. Но много о тебе мы не…

— Ах, да, конечно! Вы же больше беседовали про школу Хабарова! Я правильно все поняла?

— Почему ты на меня злишься? — спросил вдруг и как сбил мой внутренний накал.

— Серьезно? — не удержалась, и брови так и поползли на лоб. Не уж-то я так явно демонстрировала слабость? Надо было срочно брать себя в руки. — С чего бы мне это делать? Ведь ты друг Глеба, а значит…

— И тебе тоже? — теперь он меня перебил. — Не думаю. Нам с тобой отчего-то так и не удается наладить контакт. Так в чем дело, Ира?

Его манера задавать прямые вопросы в лоб сбивала с мысли и выводила из себя. Я тут же осознала, что и сейчас тоже разговор вот-вот уйдет не в ту сторону, оттого и решила сменить тему.

— Мне кажется, тебя ждут, — указала кивком на машину с открытыми дверями, замершую около ступеней при входе. — Всего доброго. И надеюсь, ты и твои коллеги останетесь довольны нашим приемом.

Я ожидала, что махнет мне рукой, как уже бывало, и уйдет, наконец, восвояси. Не тут-то было. Нет, он рукой все же махнул. Но на этот раз не мне, а водителю той самой машины, после чего она тронулась с места и пропала из виду.

— Разрешишь тебя проводить домой? — вопрос был риторическим, его рука уже уверенно коснулась моего согнутого локтя.

— Проводить? — недоуменно спросила и чуть попятилась. — Зачем?

— Просто хочу. Так что, идем? — и сжал пальцы на моей руке жестче.

— Не стоит, — теперь я уже откровенно начала дергаться, но почувствовала, что отпускать меня он не собирался. И, надо же, растерялась. А как поняла это, так и занервничала, и даже с голосом стало трудно совладать. — Ни к чему это…я вообще… живу тут рядом.

— Отлично. Тогда отправимся туда пешком.

— Нет…не отправимся, — понимала, что выглядела несолидно, упираясь и пытаясь освободить свою руку, но на ум не приходил ни один достойный довод, отчего мы не должны были это делать. — Мне еще в кабинет свой зайти надо. Я сумку не взяла. Так что…

— Иди, — разжал пальцы и выпустил мой локоть. — Забирай сумку, а я тут тебя подожду, — сказал таким тоном, что спорить, поняла, было бесполезно.

Пришлось смириться. И вот мы с Ткачевым вышагивали по ночному городу. Это на словах получалось, что рядом жила, а на самом деле надо было пройти по проспекту метров пятьсот, да потом еще вдоль всей перпендикулярной к нему улице.

— Ничего себе я сегодня поздно домой приду, — поддерживала разговор как могла. — Какие такие дела комиссию так поздно задержали в кабинете директора?

— Финансовые, конечно, — коротко глянул на меня, а потом резко сменил тему. — Глеб тебе звонил?

От этого вопроса чуть не сжалась вся в комок. Кому нравится расписываться в собственных поражениях? А я, как раз, такое получила сегодня. Ведь, возлюбленный как все равно забыл о моем существовании. Уехал, обещал позвонить и не сдержал слово.

— Нет, — совладать с собой получилось: и голос не дрогнул, и плечи остались развернутыми, только чуть опустила голову, но всего самую малость. — Не было звонка. И мне совсем неизвестно, как прошла его встреча с Хабаровым.

— Она не состоялась. Перенесли на завтра.

— Вот оно что…

— Ты расстроена?

— Есть такое. Все оттого, что волновалась за Глеба и рассчитывала на его ответную заботу обо мне. И не так-то это и много, на мой взгляд, набрать номер по мобильному телефону. Вот тебе же он позвонил…

— Почему ты злишься на меня, а не на него? — вскинул на меня глаза, перестав рассматривать асфальт под ногами. — Или я не прав?

— А вот и мой дом, — проигнорировала его вопрос. — На чай не приглашаю — поздно уже очень, и мне завтра рано вставать и…

— Ты меня боишься?

— С чего бы это? И вообще, странный вопрос, — ощущала себя школьницей, что постоянно не могла правильно ответить урок.

— Тогда пригласи к себе. Угостить чашкой чая или кофе не займет много времени.

— Хорошо. Идем, — не могла поверить, что это я сейчас говорила такое. — Если ты так на этом настаиваешь.

Когда вошла в прихожую, бросила ключи на тумбочку, что стояла рядом с дверью, и принялась снимать туфли, немного морщась от их тесноты.

— Устала? — разглядывал меня Дмитрий, не спеша проходить в комнату.

— Поплатилась за то, что решила сегодня выглядеть на пять с плюсом. Шпильки свои имею в виду. — Указала кивком на ноги.

— Но затея тебе удалась. Ты была неотразима. А ноги в этих туфлях вообще чуть не свели меня с ума.

— Чаю выпьешь или уже пойдешь на выход? — спросила строгим голосом после непродолжительного молчания.

— Выпью, — отстранил меня с прохода и решительно отправился на кухню.

Не знаю, что Ткачев от меня ждал тем вечером, но наше чаепитие проходило в гробовой тишине. И заняло оно не более десяти минут. Причем, я поставила перед ним только чашку, не предлагая ничего более ни к напитку, ни, вообще, что-либо. А еще отчего-то разнервничалась, и считала секунды до его ухода. Но он не задержался долее того, сколько понадобилось времени, чтобы выпить чай. Поблагодарил, попрощался и ушел. И только тогда я с облегчением выдохнула. Оказалось, что все это время задерживала дыхание. Вот и раз! Ничего себе реакция у меня была на этого мужика!

— Уму непостижимо! — проговорила я в пустоту квартиры, а потом потрясла немного головой, чтобы совсем прогнать от себя всякое впечатление от его визита, и отправилась в ванную, готовиться ко сну.

— Надеюсь, мы больше не увидимся, — совсем уже неожиданно для себя проговорила вдруг вслух, когда забиралась под одеяло и тянула руку к выключателю настольной лампы. — О чем это я? — замерла на мгновение, нахмурившись. — Ах, да, Ткачев. Нет, это вряд ли. И они в полном составе завтра улетают в Москву. Директор так и сказал, легкой, мол, вам завтра дороги.

Тут моих губ коснулась улыбка. Возможно оттого, что надеялась на свой прежний размеренный образ жизни. Почему бы и нет? Возмутитель спокойствия убирался восвояси, встреча Глеба с Хабаровым по непонятной причине не состоялась, и могла вообще легко оказаться его несбывшейся мечтой. Что это значило для меня? Что мой возлюбленный вернется ко мне, конечно же. И уж тут я постаралась бы направить наши отношения в прежнее русло. Самонадеянно? Мне так не казалось. Эгоистично? Возможно, но в ответ я подарила бы ему всю себя без остатка.

— Спокойной ночи, — пожелала сама себе и с легким вздохом удобно устроилась под одеялом.

А на следующий день судьба приготовила мне новый стресс. Все оттого, что снова столкнула с Ткачевым. И где? В бассейне нашего спортивного комплекса. Когда я его увидела, просто глазам своим не поверила. И вообще, подозревала, что выглядела в тот момент, мягко говоря, «не очень». И как иначе, если глаза мои округлились до неузнаваемости, а рот открылся от неожиданности как-то сам по себе и никак не желал закрываться. То-то он получил кайф от моего замешательства. Еще бы! Вчера прощались на век, а сегодня снова «здравствуйте». Было, отчего мне так на него отреагировать. А он-то хорош! Поймал мой взгляд и так и засветился от удовольствия наблюдать меня в такой растерянности.

— Привет! — помахал мне рукой, а на губах его играла пакостная улыбочка.

— Какими судьбами? — чуть не заикаясь, спросила, когда прошла мимо по бортику бассейна, рядом с которым он висел в воде, вроде поплавка.

— Вот, решил расслабиться немного, — неспешно поплыл следом за мной, когда я не остановилась, а пошла дальше к своим подопечным, расположившимся в другом конце плавательной дорожки.

— Это я вижу. Но разве ты не должен был сегодня улететь вместе со всеми?

— Отсрочил возвращение домой. У меня здесь еще есть дела.

— Дела. Угу. Что же, желаю хорошо отдохнуть в нашем спортивном комплексе.

— А ты сегодня с малышней будешь заниматься? — проследил за моим взглядом в конец зала. — Они плавать-то хоть умеют?

— В основном. Один мальчик только требует повышенного внимания. Больше нет вопросов? Тогда я пошла.

— Это ты его научила плавать? Да? — никак не хотел отставать.

— А что тут такого? Почему ты так на меня щуришься?

— Своего сына я сам научу всему, что умею.

— Рада это слышать. А сын-то уже имеется? — сама не поняла, зачем это у него спросила. А, правда, ничего-то про этого типа не знала. Глеб только сказал, что тот являлся его другом, и больше ничего.

— Нет еще. Только подумываю завести.

— Заводят собак и кошек, и прочих домашних питомцев, — зачем-то начала выговаривать ему. Потом спохватилась и поспешила прервать беседу вообще. — Но мне некогда. Меня ждут. Так что, пока, — и пошла к своей группе.

— Закончишь занятие, поплаваем вместе?

— Вряд ли.

— И чем я тебе не угодил? — проговорил глухо, и в словах угадывалось сомнение: а так ли это.

Последний вопрос оставила без ответа, зато ускорилась и быстро подошла к своим ребятам.

— Мальчики! Собрались! Приступим к занятиям на воде, — я была сама сосредоточенность и строгость и нисколько не интересовалась происходящим на той самой дорожке.

Но как-то так получалось, что Ткачев помимо моей воли попадался на глаза. Ближе к концу занятия уже нисколько не сомневалась, что приложил для этого немало усилий. Он плавал туда и обратно несметное число раз и продемонстрировал себя во всех имеющихся стилях. И если я старалась на него никак не реагировать, то про других этого сказать не могла. Например, про группу девушек лет двадцати, что готовилась выступать за наш славный город в конце лета.

— Что за дела?! — подошла ко мне, было дело, их тренер. — Прикинь! У меня сегодня не занятие, а… Что этот тип вытворяет? Всех девчонок мне переполошил. Хорош, конечно, но так же нельзя! Ты, случайно, не знаешь, кто таков будет?

— Знаю, — поджала губы и неохотно пошла с ней на контакт. — Тебе фамилию назвать? Ткачев. Она тебе что-нибудь говорит?

— Как? — наморщила нос моя коллега сначала, а потом ее глаза начали разгораться. — А к пятиборью он имеет отношение? А зовут его как? Не Дмитрием, случайно? Так он же…не может быть!

Потом уже ее удивление перекинулось ко мне. И надо было признать, что испытала сильнейший выброс адреналина во второй раз за этот вечер. Но когда перевела ошарашенный взгляд на виновника моего состояния, то зарождающееся хорошее отношение к нему в один миг испарилось. Все оттого, что этот мужик к тому моменту собрал вокруг себя немалую толпу возбужденных поклонниц и откровенно наслаждался их вниманием. Да что там девицы из сборной команды нашего города и их тренер, даже мои пацаны стали вострить в ту сторону уши и слишком часто обращать туда свое внимание.

— Мальчики! Не отвлекаемся! Готовимся к следующим прыжкам.

Мне стоило приличных усилий провести занятие, как оно было положено. На Ткачева больше не отвлекалась сама и ребятам не позволила. В конце тренировки, не скрою, вздохнула с облегчением, что вот оно, все должно было закончиться.

— А тренер покажет нам сегодня класс? — послышалось вдруг у меня за спиной. Конечно, там стоял Дмитрий с накинутым на плечо полотенцем.

— Да! — заверещали тут же некоторые из моих подопечных звонкими мальчишескими голосами. — Ирина Николаевна! Пожалуйста! Как в прошлый раз!

— Слишком долго тянулись, голубчики, вот время и вышло. Построились для последнего прыжка и начали. Кто первый? Андрей. Давай. Соберись. И…раз! Молодец! Следующий…

— Ай, какая строгая, — Ткачев никуда не исчез. Он присел рядом и с интересом наблюдал за прыжками. — Я думал, что только со мной такая. И почему не согласилась показать класс? Если не для меня, то, хотя бы, для них?

— Хватит на сегодня твоего показательного выступления, — не утерпела и улыбнулась ему не менее пакостно, чем это получалось у него самого.

— Ты оценила, да? Понравилось?

— Да. Было на что посмотреть, — после этого хлопнула в ладоши. — Мальчики! Все молодцы. Теперь идем в раздевалку. Не баловаться! Мы и так с вами последние в бассейне остались. Шагом марш!

И только хотела сама пройти в дверной проем за последним ребенком, как ощутила на плечах чужие руки.

— Погоди минутку, — Дмитрий держал и не давал сделать шаг. Дальше притянул вплотную к себе и хрипло прошептал мне в макушку. — Поужинаем вместе?

— Пусти! — прошипела вдруг я с такой яростью, что явно походила в тот миг на разъяренную кошку. Хорошо, что он внял моему требованию, не то, не знала, что сделала бы затем. — И больше так не делай, — проговорила, не оборачиваясь. — И вообще, считаю, что нам лучше больше не видеться. Никогда.

— Не уверен.

Он сказал что-то еще, но я его уже не слышала. Влетела в дверной проем так стремительно, что еле остановилась потом рядом с притормозившими у дверей раздевалки мальчишками моей группы. Некоторые из них покосились на меня с удивлением, но я уже совладала с собой и дальше держалась вполне обычно. Тренировка завершилась. Пацаны разошлись. Мне тоже можно было отправляться домой. Только вот ноги что-то не шли. И на душе было как-то муторно.

— Все пройдет, — принялась успокаивать себя, пока переодевалась и собирала сумку. — А там и Глеб вернется.

Кстати! Тогда я и подумала, что от сегодняшнего происшествия на вечерней тренировке был один немалый плюс. Я напрочь забыла ломать голову, отчего мне снова не позвонил любимый. А вспомнив о нем, достала из сумки мобильный телефон и посмотрела на его экран. Но, к сожалению, только удостоверилась, что звонков от Глеба, увы, так и не было.

— Ничего, — хмыкнула и криво улыбнулась. — Мы люди такие, можем и сами позвонить, — и нажала на соединение. И приготовилась долго ждать ответа. Да вот незадача, абонент не был в зоне досягаемости. Невезение. Решила позже повторить попытку, а пока направилась на выход.

Дмитрия заметила стоящим на ступенях на улице почти сразу, как только вышла в холл. Досадливо поморщилась, но в то же время отметила, что сердце мое в груди забилось учащенно. Какую игру он затеял? Но, так или иначе, а внимание к себе привлек определенно. И не только мое.

— Ирин? — меня окликнула Светлана, та самая тренер женской сборной. — Так понимаю, вы знакомы? — кивнула в сторону мужской фигуры за стеклом.

— Есть такое. Он друг моего Глеба.

— Вот я и говорю… А не могла бы ты меня ему представить? — заискивающе строила мне глазки. — Все же, не часто бывают такие встречи. У меня вот и журнальчик подходящий есть, чтобы попросить знаменитость оставить на обложке его автограф. Как считаешь, он согласится?

— Сейчас узнаем, — шагнула к выходу. — А что там, в журнале этом, есть фотография Ткачева? — не удержалась и протянула к нему руку.

— Да, нет! Откуда? Он уже два года как ушел из большого спорта. А жаль, кстати. Но в журнале есть статья о конкуре, вот я и решила, что там его роспись пришлась бы к месту.

— Что, он был особенно хорош в этой программе?

— А ты, правда, ничего про него не слышала ранее? — удивилась Света. — Ну, ты даешь! Он же в плавании такие результаты показывал! Хотя, и в остальных видах выступал ровно и показательно. Это да. Так что? Познакомишь?

— Конечно. Пошли.

Когда я их свела и представила друг другу, заметила быстрый взгляд на себя Ткачева из-под лба, и смотрел несколько настороженно. Возможно, оценивал отношение к его известности. Но мне от этого было, ни холодно, ни жарко, я тогда для себя уже решила, что участвовать в его играх не собиралась. Тоже мне, курортник, выискался! Романа скоротечного ему захотелось! А у меня жених, между прочим, имелся. Или почти.

— Так что, согласна, все же, вместе поужинать? — догнал меня уже на проспекте Дмитрий. Довольно быстро он, однако, отделался от Светкиных восторгов и подоспевших девчонок из ее группы. — Кому все названиваешь? Глебу? — кивнул на телефон в моей руке.

— Ему. Что-то с телефоном. Постоянно недоступен. Разрядил аппарат, что ли? А ты что-то спросил?

— Не беспокойся, у него все в порядке. Встреча состоялась, и вроде все складывается.

— Это как?

— Просто. Возможно, что тренироваться теперь будет с Хабаровым.

— Вот оно что…

— Так как насчет ужина? Какой ресторан выберешь? Я ведь не местный, не знаю…

— Не люблю ресторанов, — резко его прервала, а все из-за того, что снова почувствовала внутри себя закипающее раздражение. — Я дома привыкла ужинать. Так что…

— Хорошо. Можно и к тебе пойти.

Тут я чуть не задохнулась. От нахлынувшей жаркой волны, наверняка, загорелись щеки и уши, если не вся заалела. Я была очень сердита. На кого? Да на весь белый свет. Вот ведь чертовщина, жила себе не тужила, а тут все рушилось.

— Нет. Мне надо побыть одной, — развернулась к Ткачеву лицом и уставилась прямо в его глаза. — Отстань от меня! Понял?

— На мне срываешься, да? — попытался он удержать меня за руку.

— Отстань, сказала! Я не завожу интрижек за спиной жениха! — вырвалась и стремительно направилась к своему дому.

Но уже в квартире меня посетило сомнение, что поступила правильно, оставшись в одиночестве. Все оттого, что места себе там не находила: металась из угла в угол, а от тягостных дум начала раскалываться голова. Нет, ну что бы мне не остаться с Ткачевым? Не домой, конечно, его приглашать, а вот сходить в кафе какое-то можно было. Все не чувствовала бы себя такой заброшенной и никому не нужной, как в тот момент. Да и сведений у него про Глеба почерпнуть не мешало бы.

— А теперь, что? — обреченно поникла вся, опустилась в кресло и съежилась, словно от озноба. — Прогнала. Не увижу теперь. А от Глеба ни слуху, ни духу. Эх! Что же на душе-то так скверно?!

Но про то, что не увижу Ткачева больше, это я, как оказалось, попала пальцем в небо. Свиделись мы уже на следующий день. Опять в бассейне. Занятий вечером у меня не было, и можно было идти домой, только не хотелось повтора вчерашних метаний и всепоглощающего чувства одиночества. А так оно и было бы, раз переговорить с Глебом и успокоиться так и не получилось, и меня ждало времяпровождение в четырех стенах наедине с тоскливыми мыслями. Вот и решила отсрочить возвращение домой до более позднего часа, чтобы потом просто прийти и лечь спать. Пока же надумала немного поплавать. Переоделась в купальник и направилась в бассейн. На выходе в общий зал, был момент, напряглась. А еще принялась настороженно осматривать все вокруг, будто кого-то высматривать.

— Ну, дошла! — закрутила головой, удивляясь самой себе. — Прямо, война, немцы, а я партизанка! Так и до психиатрической клиники недалеко, — фыркнула, опять же, на себя и уже далее вполне обычно прошла к любимой своей дорожке.

Плавала я долго. Без спешки. Просто получала удовольствие от процесса. А потом надумала немного попрыгать с вышки. Сначала высоко не забиралась, да и прыжки мои были простенькими. Но и они помогли мне эмоционально расслабиться и выкинуть, хоть на время, проблемы из головы. А там, увлеклась, почувствовала знакомое удовольствие от того, что тело меня слушалось, что былые навыки никуда не делись, что могла ставить перед собой цель и запросто ее брать. Потом проснулся мой природный азарт. В прошлой спортивной карьере он здорово был на руку. Помогал преодолевать трудности и достигать высоких результатов. Теперь, благодаря ему же, меня понесло на высоту и надумала исполнить далеко не самый простой прыжок.

Я чувствовала, что готова это сделать. И не было в том тупого упрямства или желания обратить на себя внимание. Да, заметила, что в мою сторону начали посматривать. И что с того? Обычное дело. Просто, увлеклась процессом, хорошо разогрелась и поставила себе дальше более трудную, но вполне выполнимую задачу. Поднялась на высоту, прошлась туда и обратно по пружинящей доске, приноравливаясь к опоре под стопой, а потом шаг, второй, толчок и, наконец, прыжок.

Вроде, ничего не смазала и в воду вошла отлично. Уже развернулась на глубине, чтобы всплыть, а мысленно сама себя все оценивала, и еще почувствовала, что в душе разлилось тепло, какое обычно было после хорошо проделанной работы. Это проснулось во мне удовлетворение. Приятное ощущение, однако. Вынырнула, фыркнула, покрутила немного головой и поплыла к бортику и лестнице, чтобы выбраться из воды, а там и домой пора было собираться. Приближалась к блестящим перилам и слушала ободряющие хлопки. Коллеги решили мне немного похлопать. Заметили, значит, что я сегодня выдала очень даже показательную программу. И не только они. Еще некоторые посетители бассейна тоже решили мне поаплодировать. Что же, спасибо им за внимание и высокую оценку моих способностей. Мне было приятно.

— Здорово, — у самой лестницы стоял Ткачев, тоже хлопал и даже дольше остальных. А потом чуть склонился ко мне и протянул руку. — Цепляйся. Помогу выбраться.

Я замерла. Провела ладонью по глазам, будто надеялась, что смахнула бы сейчас капли воды со лба, бровей и ресниц, и видение исчезло бы. Не тут-то было. Не исчезло. То есть, не исчез. Стоял, как ни в чем не бывало, и по-прежнему тянул ко мне руку. И я подалась навстречу. Вложила в его ладонь свою, и в один миг оказалась наверху.

— Сегодня ты здесь устроила зрелище, — Дмитрий просто констатировал факт, и тон его был ровным и спокойным. Сколько ни вслушивалась, насмешки или подвоха, какого, не подметила. — Сегодня настроение лучше? — это он разглядел мою полуулыбку. — Не откажешься поужинать со мной?

— Можно, пожалуй, — когда это говорила, старалась ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Надеялась сохранить то приятное чувство, что еще согревало меня изнутри.

А Ткачев поднял мое полотенце и набросил его мне на плечи. И ведь действительно оно было моим. Это значило, что точно знал об этом, и выходило, что наблюдал за мной давно. Прислушалась немного к ощущениям — ничего отталкивающего. И тогда сказала себе: «А почему бы и нет? Хоть один вечер проведу в спокойствии».

— Вот и отлично, — и он положил свою тяжелую ладонь мне на плечо, чтобы немного приблизить к себе. А этот его жест уже пробудил во мне некоторое непонятное чувство. Покосилась на его руку, но ничего не сказала. — Выбор ресторана за тобой.

— Хорошо, — нет, тепло его руки, а потом и бока, что ощущала даже через ткань полотенца, никак не приносило спокойствия.

— Ты сегодня непривычно тихая, — прищурился на меня, но на этот раз дружелюбно. — Неужели, пересмотрела свое поведение? — легкая насмешка все же появилась и в голосе, и на губах.

— Это ты, о чем? — попыталась его понять, а для этого пристальнее заглянула в глаза. Серые. Темные и с черными крапинами.

— Думаю, осознала, что глупо цепляться за то, чего нет. Гораздо мудрее переосмыслить происходящее и взять от жизни то, что она сама тебе предлагает. Скажешь, не прав?

— Не понимаю, — смотреть и дальше в эти глаза не было сил. Они меня прожигали. Поэтому повернула голову в сторону, а еще нахмурилась и ощутила, что тепло из груди ушло. — Ты же обычно говоришь все напрямую, отчего же сейчас…

— Со мной тебе будет лучше. Во всех смыслах. Я не Глеб. Это уж точно, — распахнул передо мной дверь, но я встала на месте, спеша услышать дальше его мысли. Но он отвлекся от откровений. — Проходи. Сейчас оденемся и встретимся в холле.

— Послушай… — развернулась к нему всем корпусом.

— Потом обо всем поговорим. Будет много для этого времени. Проходи же, — развернул меня за плечи и подтолкнул к открытой двери.

Я сделала несколько шагов, и вот мы уже оказались в коридоре, который раздваивался, ведя к раздевалкам, мужской и женской. Там было много народа, но я никого, как бы, не видела. Одна зарождающаяся мысль не давала покоя. Казалось, с места не смогу сойти, пока с ней не разберусь.

— Погоди! Мне важно…ты только что…а Глеб…

— Хватит уже вспоминать его, — на мужском лице очень быстро проскочили одна за другой сдерживаемые эмоции. Не ярко и с накладками, поэтому их не очень удалось и разобрать. Но были среди них раздражение, нетерпение и, как бы, утомление. — Он далеко, его нет. И был ли? — последнее проговорил, всматриваясь в меня с подозрением.

— Что он тебе о нас рассказал? — понимала, что спрашивать глупо. Особенно здесь и сейчас, и у этого человека, которому и доверять-то ни в чем не могла.

— Ты упряма, да? — вскинул брови, будто удивлялся, обнаружив во мне это качество. А дальше решил говорить со мной как с малым и неразумным ребенком. — Мы сейчас с тобой стоим в коридоре. Вокруг народ. Много людей. Не стоит привлекать к нам их пристальное внимание.

Какой народ? Куда он меня подталкивал? Начал открывать мне глаза и замолчал?!

— Нет, — решительно убрала его руки со своих плеч. — Немедленно скажи, что тебе известно. Ты знаешь, о чем я сейчас говорю. А я знаю, что можешь быть прямолинеен и краток. Так что, в двух словах, давай, скажи то, что только что собирался до меня донести.

— Не будь глупой, — похоже, я его утомила. — Сейчас не место и не время. Я же сказал… — зачем-то снова ухватил меня за плечи. Очень крепко. Почти сделал мне больно. Но я стала дергаться не поэтому. — И не строй из себя… Или вот, будь по-твоему, скажи, когда твой Глеб целовал тебя вот так.

И Дмитрий толкнул меня к стене. Сместиться пришлось всего на полшага, а когда спина уперлась в нее, он еще плотнее прижал меня к ней своим корпусом. И быстро, чтобы невозможно было опомниться, обхватил мою голову руками и впился в рот поцелуем.

— У, у, у! — лучше бы мне было не пытаться ничего произносить. Потому что это вышло только ему на пользу — легче получилось разжать мои губы. Но поцелуй его ответа во мне не пробудил. Удивление, а потом и паника, накрыли меня с головой.

— Что?! — он на миг только отстранился, чтобы потом снова продемонстрировать свою страсть. — Было у вас такое?

Во второй раз напора и силы стало меньше, и даже чуть проявила себя нежность. Только тут мое сознание выплыло откуда-то и заставило меня упереться в его плечи руками. Но Ткачев как будто не чувствовал, что пыталась его оттолкнуть. Только сильнее прижался ко мне бедрами. Нет, это уже ни на что не было похоже! И я ударила его сжавшимися в кулак пальцами. Раз. Потом еще. В грудь. И еще пару раз, теперь уже другой рукой. И тогда только он прекратил поцелуй.

— Только не ври мне сейчас, что ничего не почувствовала.

Он был совсем рядом. Его губы отстранились всего на сантиметр, а тело и, вовсе, продолжало припечатывать мое к стене, что не имела возможности пошевелиться. Поэтому его дыхание ощущалось на моем лице. А дышал он глубоко, как и я сама. Мы будто пробежали с ним сейчас стометровку, выкладываясь по полной. И я крупно сомневалась, что могла говорить. Только смотреть. И глаза мои, наверное, были в половину лица. А еще чувствовала, как стремительно опухали губы. И жар прилил ко всему телу.

— То-то же! — и на его лице появилась самодовольная улыбка. А моя рука сама собой и как-то очень резко взметнулась вверх, и ладонь хлестко, с отчетливым звуком, заехала ему по щеке.

Ткачев дернулся и немного отстранился. Тут я моментально посмотрела по сторонам и заметила, что этой сцене было много свидетелей. На нас смотрели. Знакомые и нет. Взрослые и нет. Вот так позор!

— Пошел прочь! — со всей силы уперлась руками ему в грудь и оттолкнула.

Дмитрий не ожидал от меня такого. Только так могла объяснить тот факт, что отлетел на расстояние чуть больше метра и впечатался в стоящий за его спиной шкаф. Я же его растерянностью воспользовалась и далее. Развернулась скорее к женской раздевалке и была такова. Там стягивала с себя купальник с небывалой скоростью, а в платье внедрилась на счет раз, застежку на нем теребила уже на ходу. Перепрыгивая сразу через несколько ступеней, спустилась в холл и быстро крутанула головой, убеждаясь, что он свободен от моего недруга, только тогда устремилась к дверям на улицу.

— Мне бы такси… — звенела мысль в голове.

И, о, боги, я была сегодня дружна с везением. Передо мной стояла желтая машина с черными крупными буквами на боку «заказ такси по интернету…», к ней и понесли меня ноги.

— Стой! — раздалось за спиной. И так близко, что оборачиваться я не стала, а только еще больше ускорилась. — Стой, говорю!

В следующий момент меня дернуло, одновременно в сторону и назад. Так, что голова болезненно завращалась. А как остановилась, так и выяснилось, что Ткачев меня снова поймал и крепко держал, одновременно и за руки, которые завел мне за спину, и еще прижимал к себе. Я на него посмотрела и вздрогнула. В первую очередь от того, как блестели его глаза. Во вторую, из-за того как он был одет. Сказать, что в его одежде была небрежность, ничего не сказать. Ага! Спешил очень! Вот и не попадал пуговицами рубашки в нужные петли. Но тут мой взгляд скользнул по лифу собственного платья. Хм! Больше и сказать было нечего. А еще вспомнила, что свой лифчик затолкала в дамскую сумочку, так как не могла себе позволить тратить на него время.

— Куда это ты подалась? — снова задышал Ткачев мне в лицо.

— Куда надо! — ответила с вызовом, вздернув повыше подбородок. — Ф! — сдунула с глаза упавшую прядь ничего-то невысохших волос.

— Трусишь, значит, продолжить разговор. Побежала прятаться к себе в квартиру? — точно угадал он мои намерения.

— А это был такой разговор, значит?

— Разве не ты хотела его максимально сократить?

— Не настолько же!

— Понял. Учту, — и он рискнул меня отпустить. Почувствовав свободу, неожиданно покачнулась, и тут же его рука снова была на моем локте. — Предлагаю успокоиться и отправиться, все же, ужинать, как и планировали ранее, — глянул выжидающе.

— А я предлагаю на сегодня больше не…

— Глупо! — прервал меня, сбив с мысли, покачал головой и подал сигнал таксисту, что желает воспользоваться его услугами. — Прошу! — простер руку к открывшейся перед нами двери машины. — Ты же хотела ехать? Садись же.

— Да, но…

— Не съем же я тебя! Садись. Там и поговорим.

Я подчинилась. И тоже по нескольким причинам. Во-первых, Дмитрий меня активно подталкивал к машине, крепко держа под локоть. Во-вторых, снова обнаружились любопытные прохожие.

— Куда едем? — повернулся в нашу сторону всем корпусом таксист, как только расположились на заднем сиденье.

— Какой знаешь хороший ресторан? Туда и вези, — ответил Ткачев, а сам после этого так и впился в меня своим «фирменным» взглядом. — И что за цирк ты устроила?

— Это так начинается наш разговор? — нахмурилась и нахохлилась и готова была сказать таксисту свой адрес.

— Строишь из себя оскорбленную гордость? Она — невеста, он — жених, а я — змей искуситель. Так, что ли?

Это он про что? С какого такого боку начал? Просто вся потерялась в догадках. Умели же некоторые сбивать с правильных мыслей!

— А сама вся горела в моих руках. Скажешь, не было такого?

— Что за чушь?! Таксист!..

— Не дергайся! Я к тебе больше притрагиваться не собираюсь. Сегодня уж точно.

— Пф!

— Играешься? Думаешь, что способна завести меня этим? — слово «этим» выделил особенно. — На первый раз выходка с пощечиной тебе будет прощена. Но если еще раз…

— Не будет никаких других разов. И вообще, я уже жалею, что села в эту машину. И что встретились. И что Глеб нас познакомил. Он со всей душой, а ты! Еще друг называется!

— Вот оно что. Ты так ничего и не поняла. Или делаешь вид. Смотри сейчас сюда, — и он достал из кармана джинсов телефон. Совсем быстро нашел нужный номер и нажал на контакт.

— Кому звонишь? — его действия меня беспокоили.

— Глеб? — глянул на меня и продолжил. — Как ты там? Развлекаешься? Ну, да, вечерний отдых. Смотри, не переутомись, отдыхая. А я хочу, чтобы ты мне сбросил телефон Ирины. Что? В новом телефоне его у тебя уже нет? А мне он очень нужен. Так что, постарайся для меня его добыть. Ну, не знаю! Твоя проблема. Давай скоренько перешли мне его. Жду.

Я ушам своим не верила. Это что же получалось? Ерунда какая-то выходила.

— Слышала? Кажется, ты себя мне называла вчера его невестой?! А сегодня твоего номера нет в его телефоне.

— Не может быть, — сказала твердо, но внутри у меня все так и дрожало. — Ты все врешь. Не верю. Покажи экран. Ты нарочно…это был не Глеб. Дай взглянуть на номер.

— Это его новый номер. Приобрел в Москве. Но тебе о нем ничего не известно. Ведь так? Не знаешь, почему? — и тут на его аппарате ожил экран и прошел сигнал о принятом СМС сообщении. — Что тут у нас? Ну, вот. Прислал номер. Проверим.

Через несколько секунд на моем телефоне заиграла музыка и высветился номер Ткачева. Я сидела, опустив голову, и смотрела на экран.

— Занеси в память, — посоветовал он мне вполне серьезно.

— Это гадко, — у меня прорезался голос, хотя думала, что онемела надолго. — Это подло, — мне многое хотелось ему сказать. И Глебу тоже. Но того не было рядом. Его вообще теперь было трудно достать. И пропал, так понимала, на непонятное, но длительное время.

— Ну вот. Теперь снова будешь срывать злость на мне, — голос Ткачева звучал будто издалека.

— Пропадите вы все пропадом, — сжала я свой мобильный двумя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.

Очень хотелось разрыдаться. Зареветь белугой. Но на меня пристально смотрели серые глаза. Я их не видела, так как выбрала для своего внимания какую-то точку на спинке переднего машинного кресла, но ощущала жжением на виске. А потом у меня из глаз полились слезы, сами по себе и нескончаемым потоком. Как подъехали к моему дому, не заметила. Даже удивилась, когда с моей стороны открылась дверь, и Дмитрий потянул за руку на выход. Подчинилась. Выбралась из такси и с недоверием обвела глазами собственный двор. Пока Ткачев расплачивался с таксистом, направилась в подъезд. Он догнал меня возле лифта.

— Не ходи за мной, — сказала ему вполне четко.

Только слушать кого-либо он не привык. Вот и теперь проигнорировал слова и зашел в кабину лифта следом за мной, пока не успели двери закрыться. Поднимались на этаж, молча. Когда я копалась в сумке в поисках ключей, столбом стоял за спиной. Еще открывала замок, но чувствовала, что, если зайдет за мной в квартиру, не знаю, что ему сделаю: покусаю, исцарапаю, обзову самыми последними словами. Ткачев порог переступил. И тут же перехватил мои вскинувшиеся, было, руки.

— Уймись, женщина! — зарычал на меня.

А потом перехватил поперек туловища, поднял и понес в комнату. Там тряхнул меня так, что клацнули зубы. Дальше опустил на диван и отступил на пару шагов.

— Насиловать не в моих правилах. Но ты мне понравилась. Очень. У нас с тобой могло бы что-то получиться, — помолчал немного, потом осмотрел себя, заметил, как странно застегнута его рубашка и навел порядок с пуговицами. — Больше навязываться не собираюсь. И вообще, мне давно пора было быть в Москве. Так что…завтра улетаю. Но телефон мой у тебя есть. Если в течение недели не позвонишь, то можешь совсем удалить его из памяти. Я тогда уже не отвечу. Поняла?

Подняла голову и уставилась в его внимательные серые глаза. Странно, но они смотрели вполне нормально: без прищура, без насмешки. Но мне было все равно, как они смотрели.

— Не позвоню.

А он развернулся на выход. Потом я слышала, как щелкнул дверной замок. После этого повалилась на бок, обхватила диванную подушку, притянула к себе, сжала крепко. Хотела зареветь, раз теперь никто меня не видел. Дудки! Ничего не получилось. Слез не было, рыдания застряли где-то глубоко в груди. Только и получилось, что вздохнуть. Тяжко!

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я вскинула голову и удивилась сначала, что это я делаю на диване и одетая. Потом все вспомнила. И как меня предал Глеб. И как на замену ему себя предложил Ткачев. Пока вспоминала, телефон продолжал звонить. Встала, прошла в прихожую, нашла сумку, а в ней мобильник.

— Да, — голос здорово сел, был как не моим.

— Это я, — звонил Дмитрий. — Как себя чувствуешь? Алло! Ты слушаешь? Молчишь. Ладно. На том и порешим. Жду тебя неделю.

Дальше я отправилась в ванную. Пора было приходить в себя. Ведь жизнь на этом не заканчивалась. У меня была работа. На ней решила сконцентрироваться в ближайшем будущем. Еще у меня была квартира. В ней решила сделать капитальную уборку. А что? Физический труд отвлекает. А сегодня был выходной, времени вагон. Так я и порешила: займусь делом.

— Ирочка! — это через пару часов звонила знакомая, через которую я сняла эту квартиру. — У меня к тебе разговор. Да. Насчет хозяев квартиры. Так получилось, что они возвращаются в страну. К сожалению, очень скоро. Со дня на день. Просят войти в положение. Да, понятно, что должны были предупредить заранее. Но, что же теперь делать…

Вот так и вышло, что в ближайшие шесть дней концентрировалась я на поиске нового дома, а не на своей работе, как планировала чуть ранее. Позвонила начальнице, сообщила о внезапно возникшей проблеме и отпросилась на некоторое время. А потом плотно засела со своей записной книжкой и на разных сайтах с предложениями найма жилья. Обзвон знакомых, к сожалению, ничего не дал. Я на них очень надеялась, и спокойнее было бы снимать квартиру у своих, но не судьба была. А вот по объявлениям в интернете смогла выбрать один неплохой вариант, только в той квартире шел ремонт, и надо было ее немного подождать.

— Сколько? — задала я этот вопрос хозяйке, когда приехала взглянуть на двухкомнатную квартиру на окраине города.

— Через неделю строители обещали закончить, — я задумалась и подсчитала, что успевала съехать с прежнего жилья вовремя, если бы заминки никакой не случилось. Поэтому и кивнула даме утвердительно. Что, мол, согласна подождать. — Только стоить будет немного больше, чем в объявлении, — всматривалась она в мое лицо со вниманием и настороженностью. — Расходы, знаете ли, превысили мои возможности. Вот и пришлось влезть в долги…

— Сколько? — сумма была явно завышена для подобного жилья, да еще и на окраине, но другой вариант искать не хотелось, и моя зарплата, все же, была немаленькой, легко могла все вынести. — Согласна. Когда подпишем договор?

Сговорились встретиться через два-три дня. Это устраивало и ее и меня. А пока, надо было заниматься упаковкой вещей, которыми успела обрасти за последние годы беспечной жизни. И еще пора было возвращаться на работу, и так я там отсутствовала довольно долго.

— Ирина Николаевна, зайдите к директору, — встретило меня распоряжение главного администратора на пороге собственного кабинета. Делать было нечего, пришлось быстро развернуться и отправиться на другой этаж.

А там, уже в директорском кабинете, «грянул гром с ясного неба». Высшее руководство встретило меня, мягко говоря, неласково.

— Полякова, пишите заявление об увольнении по собственному желанию.

— Ничего не понимаю… — от нахлынувшей растерянности без предложения со стороны хозяина кабинета и спросу опустилась на ближайший ко мне стул. — Почему так? И, главное, совершенно неожиданно…

— Вот и я не понимаю, почему вы позволили себе не являться на работу неделю?!

— Но…я же предупреждала…я с Юлией Евгеньевной говорила… она…а разве, нельзя теперь все уладить… — покаянно опустила голову.

— Нельзя! Совершенно никак! И вы знаете, почему.

— Нет, — тут я голову подняла и непонимающе уставилась в лицо директора. Нормальный же был дядька, отчего сейчас-то изображал из себя зверя?

— А я думаю, что знаете, — с осуждением закачал на меня своей круглой лысой головой. — Думаете, посетители нашего комплекса не были оскорблены вашим вызывающим поведением? Я вот нисколько не удивился, когда прочитал эти их заявления. Нате! Держите! Ознакомьтесь! — подтолкнул ко мне по крышке стола несколько листов бумаги, что достал из синей пластиковой папки, которая до времени лежала под его рукой. — Это жалобы. На вас, милочка! Разве же так можно…

Я придвинула листы к себе и принялась изучать. Сначала вчитывалась основательно, потом только бегло скользила глазами по новым жалобам. В мозг как впивались отдельные их слова: аморально, халатно, безнравственно.

— А вам не показалось, что они все идентичны, то есть хочу сказать, что…

Закончить фразу он мне не дал — ударил ладонью по столешнице.

— Вы еще и сомнение намерены высказывать?! Да знаете ли, на чей стол легли все эти жалобы?! После этого мы уже не можем не отреагировать. И будьте уверены, нам еще аукнется тот вопиющий случай, когда вы учинили в коридоре раздевалки чуть ли не… — он осекся, крякнул и пододвинул к себе стакан с чаем, глотнул из него, и только тогда смог продолжить. — Вы, впрочем, и сами знаете, что были неправы, когда позволили себе…вольности с посетителем бассейна.

— Да с моей стороны…

— Довольно. Должны же вы, Ирина Николаевна, понимать и мое положение, — он принялся говорить много тише, и выражение глаз его тоже поменялось, уже не было только укоряющим, а сделалось утомленным и расстроенным. — Ну, ничего здесь уже поделать нельзя. Когда дело дошло до самого высокого начальства, то…одним словом, радуйтесь, что напишете заявление по собственному желанию.

— Даже так?

— Так, милочка, так, — вынул он из кармана брюк носовой платок, встряхнул его и только потом тщательно протер вспотевшую макушку. — Мне, знаете ли, из-за вас должность терять…

Вот так я потерпела провал по всем статьям. И было странно вспоминать, что недавно считала себя вполне успешной, сложившейся и защищенной личностью. На что там я упирала мысленно? Мужчина, квартира, работа?! Жизнь удалась?! Теперь уже ни в чем не могла быть уверена. Даже в том, что лето вдруг не возьмет и не сменится на зиму, например, в два дня. А что? Вон и тучи сплошь небо заволокли, и ветер северный задул.

— Не распускаться! — приказала себе, когда брела после увольнения со службы по лужам под холодным дождем и без зонта, следуя знакомым маршрутом домой, будто на автопилоте.

А там меня ждало новое сообщение и гонец от американских хозяев квартиры. Выходило, что мне надо было в самые кратчайшие сроки съезжать. Куда, интересно?

— Да… Пришла беда, открывай ворота, — пробубнила себе под нос, прежде чем прикрыть дверь за то ли племянником, то ли еще кем, присланным хозяевами по мою душу.

— Что вы сказали? — притормозил он на пороге.

— Ничего особенного. Я исполню требование ваших родственников. Не сомневайтесь.

Говорила вполне спокойно. Но внутри у меня все так и кипело. И на кого бы, вы думали, решила выплеснуть гнев свой нешуточный? Правильно! На Ткачева! Если бы меня спросили, то я ответила бы так: «Это все его рук дело! Это он мне мстит! Вот, ведь, гад!» И следующим моим шагом была обыкновенная бабья истерика. Только отсутствие свидетелей моим страданиям не устроило. Подскочила к дамской сумочке, вытряхнула все ее содержимое на стол в кухне и яростно схватилась за выпавший среди прочих предметов мобильный телефон.

— Где тут был его номер? — тыкала трясущимся пальцем в экран. — Ведь, был же. Где, где? Где?! Ага! Вот! — приложила к уху и ждала, скрипя зубами. Отклика не было. Я оторвала аппарат от уха, отключилась и уставилась на экран. — Какое сегодня число? Ага! Больше недели прошло. Но ничего! Возьмешь трубку, как миленький! — уверенность чувствовала в себе яростную.

Не уж-то она и повлияла на ход событий?

— Да! — рявкнул мне в ухо Ткачев на какой-то там, не помнила, какой по счету, звонок. — Это кто?

Я, аж, подпрыгнула. А потом сгруппировалась и выдохнула ему свое обвинение. На одном дыхании и без раздумий. Правда, речь мою яркую немного прерывали рыдания. И это было понятно! Столько-то всего навалилось! А я, все же, женщина, создание слабое.

— Ира, это ты? — выдал он, когда силы мои иссякли, и я опустилась в изнеможении на табурет. И хорошо, что тот оказался рядом.

— Ничего не понял. Уж извини. Но повтора мне не надо, — и помолчал с минуту, словно все же не рассчитывал на мое ответное безмолвие. — Можешь толком сказать, что ты от меня хочешь?

— Ах ты!.. — у меня перехватило дыхание. Возмущена была всем. Его спокойствием, в первую очередь. И многим еще. Да, что там говорить, даже голос его нервировал. — Ты мне жизнь разрушил, — прошипела в ответ.

— Даже так?! — я прямо видела его ухмылку, могла поклясться в этом. — Ну, ладно. Опустим. А хочешь-то от меня, что?

— Ничего! — и нажала отбой.

И хотелось бросить телефон об стену, только здравый смысл не совсем покинул мою воспаленную голову и напомнил о близких финансовых трудностях, помимо прочих, уже присутствовавших в моей жизни. И я аккуратно, опустила аппарат на кухонный стол. А как это сделала, так тот ожил и высветил мне номер Ткачева.

Брать — не брать?! Вот ведь, дилемма! Решила, все же, ответить.

— Да. Слушаю тебя. Чего надо? Я позвонила просто…

— Завтра я занят, — прервал он меня. — Прилечу послезавтра. Жди и не делай никаких глупостей. Ты меня хорошо расслышала? Тогда, до встречи.

Вот такой короткий получился разговор. Теперь он первым отключился, а я второй и пошлепала увязывать коробки и пакеты, чтобы приготовиться покинуть это жилье, одним словом. А в назначенный срок ждала его приезда. Действительно ждала. С замиранием сердца, с метанием мыслей, с какой-то непонятной надеждой на будущее. И еще с волнением и, пожалуй, страхом.

Я заранее просмотрела расписание рейсов из Москвы. Выходило, что раньше второй половины дня появиться никак не мог в этот день. Но места себе не находила уже с утра. На это была и еще причина, причем, буквальная, про место имела в виду, но о ней потом. Главным же моим беспокойством стала встреча с Ткачевым, и это было бесспорно. А ждала я его во дворе. Сидела на скамейке в тени кучерявого клена и зябко ежилась, хоть на улице и восстановилась нормальная летняя погода.

Он подъехал на такси. Вышел из машины и неспешно направился к подъезду дома, в котором я жила еще вчера. Пришлось его окликнуть, чтобы зря не поднимался на этаж, раз мое место теперь было здесь, на лавочке во дворе. Дмитрий не ожидал увидеть меня вот так, удивился, но всего лишь на миг. Развернулся и направился в мою сторону.

— Не смотри так. Я совсем не от нетерпения встретиться с тобой оказалась здесь. Просто меня выселили. Нет. Не то. Меня не принуждали, а я сама… Нет, тоже все было не так. В общем, я тебе рассказывала, что хозяева неожиданно явились из Америки…

— И где ты теперь живешь? — присел он рядом.

— Там, — кивнула себе за спину.

— Не понял, — Дмитрий обернулся, окинул взглядом стоянку автомобилей жителей этого и соседнего домов и снова уставился на меня.

— Белую машину за моей спиной видишь? Это и есть мой теперешний дом.

— Это Мерседес, что ли? Хорошая тачка, но на жилье не тянет.

— И я того же мнения. Мало того, ее подарил мне Соломатин. А ты знаешь, что… как бы, не потребовал свой подарок назад, одним словом.

— Вот оно что… — Ткачев уставился на свои руки, сцепленные замком на коленях. — Работы у тебя тоже нет, как понял из твоей обличительной речи недавно.

— Тоже нет! — я почувствовала, что помимо своей воли начала снова заводиться. — И все благодаря тебе!

— Здесь ты ошибаешься, — сказал без нажима, но вполне твердо.

— Да?! А знаешь, что послужило причиной моего увольнения? Мое аморальное поведение на рабочем месте! А чуть ли ни сексом я занималась на глазах у шокированных и возмущенных граждан, по их уверению, именно с тобой, между прочим!

— Разберемся, — посмотрел в самые мои глаза. — Какие у тебя есть мысли о будущем?

— Сегодня никаких. А завтра…

— Тогда пошли ужинать. Мы, помнится, давно собирались это сделать, — поднялся и потянул меня за руку. — На такси поедем или на твоей машине?

— Можно на моей. Но там тесновато. От вещей. Моих вещей. Сложить больше, ведь, негде. Но два кресла свободны. Пошли.

За столом говорили мы мало. И все больше ничего не значащие фразы. Во время ужина Дмитрий несколько раз отвлекался на телефон. Кто ему звонил, и о чем говорили, знать не могла, он при мне не отвечал — выходил из зала. Но в конце трапезы решил поставить меня в известность о возможной его мне помощи.

— Со мной в Москву ты, скорее всего, не поедешь? — начал с этой фразы, посверлил еще меня глазами, когда я утвердительно кивнула, и только затем продолжил. — А здесь пока ничего приличного не предвидится. Возможно, что завтра смогу тебя чем-то порадовать.

— Завтра, так завтра, — на меня вдруг снизошло такое необыкновенное спокойствие! Уже и не чаяла испытать его на себе. А тут, нате вам! Приятно было, что в тот момент не пребывала в одиночестве, не скрою. — А что теперь?

— Надо где-то ночевать. Пошли.

— Куда? — спросила просто так, как ни странно, но я готова была ему доверить себя.

— Увидишь, — и снова потянул меня за руку. Теперь из зала ресторана.

Мы ехали по ночному городу. Рулила я, а Дмитрий указывал, где надо перестроиться, куда повернуть, и прочее.

— Здесь. Приехали, — велел остановиться рядом с симпатичным таким двором и нажал на дистанционное управление воротами на въезде в него.

— Ничего так себе домик. Внушительный. И здесь меня готовы будут приютить?

— Готовы. Въезжай, давай. Нам на верхний этаж надо подняться.

— А лифт здесь есть? Надо же, есть, хоть этажей всего четыре. И грузовой имеется…

— Проходи, — распахнул передо мной дверь, что виднелась справа. Ничего себе такая была дверь, в банковских хранилищах, наверное, такие же.

— Это чьи такие хоромы? — закружилась я на одном месте, рассматривая чужое богатство в виде антикварной мебели, ковров ручной работы и экзотических светильников.

— Родственника. В городе его сейчас нет, так что, можем попользоваться.

— Не поняла! Ты тоже здесь остановишься?

— Прикажешь уезжать в гостиницу? Не волнуйся, домогаться не стану.

— Нет, но мог бы меня отправить…

— Хватит молоть вздор. Смотри сюда. Гостевые спальни там. Твоя вторая дверь, моя первая. Устраивает? Ванна здесь, — ударил костяшками пальцев по двери слева от себя. — Что еще тебя интересует?

— А мы здесь надолго?

— Надеюсь, на одну ночь. Мне бы поскорее в Москву следовало вернуться. Дела, как понимаешь.

— Угу. Деловой. А я через тебя теперь бездомная и безработная.

— Честно тебе скажу, что вины за собой не чувствую. А помочь решил, потому что ты мне нравишься и, вообще, из гуманизма. Поняла?

— Конечно. Божье дело решил сделать. Надеешься, что тебе потом зачтется?

— Не поняла, — озвучил свои мысли. — Ну, и ладно. Разбегаемся по своим комнатам.

Утром я выплыла на кухню в пижаме. А что прикажете надевать? И с собой-то у меня был всего лишь прихвачен пакет с самым необходимым для беженки. Зубная паста там, полотенце… В общем, смотрелась жалко. Ну, думала, и пусть. Прислушалась к звукам в квартире. Ванная комната точно была занята, поэтому направила свои стопы на кухню. Поплутала немного, разыскивая ее, но потом нашла, и холодильник в ней тоже, и кофеварку, и…в общем, довольная устроилась за огромным столом с тарелкой с бутербродами.

— А мне сделала? — внедрился в просторную кухню Ткачев, и помещение неожиданно сделалось меньше, как сжалось. Может оттого, что он был в тот момент с голым торсом? Но я его и более обнаженным видела. И у моря, и в бассейне. Вероятно, все было из-за его какого-то домашнего вида, что ли? Эти пижамные брюки… — Как нет? А поделиться с ближним? Куда тебе столько? Или отъедаешься впрок? Не переживай, найдем мы тебе работу. И жилье тоже.

— Скорее бы!

Он, оказывается, ловко управлялся у плиты. Даже для меня предложил приготовить омлет. Надо же, с овощами! А Глеб, вот, никогда этим не заморачивался.

— А ты молодец! — похвалила его и предложила свои услуги, чтобы прибрать потом все за нами.

И как-то так получалось, что невольно наши с ним действия пересекались. То одновременно к сахарнице потянулись, потом у мойки столкнулись. Вот я и почувствовала, что его присутствие поблизости на меня, определенно, действовало. Возбуждающе. Этого еще не хватало!

— Что дальше? — уселись мы по разные стороны стола, после того, как я помыла посуду.

— Ждать, — пожал Ткачев плечами. — Можно здесь, в гостиной, например. Телевизор смотреть хочешь? И библиотека тоже имеется.

Я выбрала телевизор. Но уйти с кухни не успели, как у Дмитрия зазвонил телефон.

— Значит, так! — обратился ко мне, переговорив с кем-то не более пары минут. — Появилась работа. Возможно, что временная, но хорошо оплачиваемая. Это будет зависеть и от нанимателя, и от тебя. В общем, неволить тебя никто не будет, но и ты должна будешь понравиться.

— А чем заниматься-то?

— Есть один мужчина почтенного возраста. Раньше он…хотя, какая разница… Назовем его «отставник». Живет сейчас за городом. Дом, сад, природа… Ему нужен компаньон.

— Но я же…

— Не спеши. Выслушай, — посмотрел строго. — Мается человек оттого, что недавно отошел от дел. Если честно, то ему больше требуется собеседник. Но такой, чтобы не часто высказывал собственное мнение.

— Ого! С характером старичок!

— Есть такое. И надумал он заняться на старости лет своим здоровьем. Бегать начал по утрам. Тебе же не трудно будет трусить рядом с ним километра по два-три ежедневно? Ну, на пяток вопросов ответить? Нет? Не трудно? А дальше все больше слушать и кивать головой.

— А убирать, готовить не надо будет?

— Исключено. У него для этого домоуправительница имеется. Живет в том же доме.

— Странная какая-то работа, — сморщила я нос.

— Не знаю. Другой пока не предвидится. А платит хозяин своим людям неплохо. Сколько тебе положит, пока не знаю. Да, и еще, он может выделить для тебя в своем доме комнату. Так что, проблему жилья тоже сможешь на время решить.

— Два в одном? Имею в виду, одно предложение решает две проблемы. Это хорошо. Только хотелось бы что-то более привычное и надолго.

— Понятно. Может, потом что и подвернется. Пока нет, но я еще жду звонков по этому поводу.

— И когда надо приступать?

— Вчера. Что, едем?

Наш путь лежал в ту часть пригорода, где располагались частные дома, самых внушительных габаритов и замысловатой архитектуры. Башни, там, сложные ломаные крыши, витражные окна не всегда прямоугольной формы, все это в том районе было в изобилии. Я, помнится, как-то очень давно проезжала там и подивилась чьему-то жилищу в форме океанского лайнера. Теперь же открыла рот от удивления, заметив строение, откровенно напоминающее ветряную мельницу.

— Ничего себе! — глаз тоже никак от подобного дома оторвать не могла. — Неужели там живут? — и подивилась еще больше, когда Ткачев ответил мне, что может подтвердить этот факт. — И ты даже знаком с его хозяевами?

— Не то чтобы, но видел как-то.

— А тот дом, куда мы едем? Он как? Мне надо заранее брать себя в руки, чтобы не выглядеть обалдевшей от чужой фантазии и богатства?

— Не надо. Обычный там дом. Ну, почти.

Я ему, Дмитрию, поверила и успокоилась. Все же не хотелось мне сталкиваться с «сильными мира сего», не вызывали они у меня умиления, благоговения и прочей муры, скорее наоборот. А раз так, то могла нанимателю не подойти. Что же тогда зря время-то тратить было?

— Вот он, его участок. За этим глухим забором. Посигналь пару раз, чтобы поторапливались.

Мне не трудно было нажать на руль и погудеть, только не видела в том смысла, раз на нас были нацелены сразу две видеокамеры. И не знала, что в итоге сработало, только ворота в следующую минуту разъехались, и навстречу моей машине шагнул охранник с…обыкновенным таким автоматом.

— Ничего себе! — захлопала снова глазами. — И, правда, нормально так все! А это что, здесь так у всех принято охранять свое жилище?

На это мое высказывание комментариев не последовало. Дмитрий только коротко кивнул служивому, и мы проехали по дорожке, отсыпанной совсем мелким гравием. И ехали долго. Оказывается, сравнительно меньшие габариты дома, к которому мы направлялись, с лихвой компенсировались необъятными просторами земельного участка, на котором тот стоял. Благо был последним в ряду владений, поэтому еще легко смог прихватить приличный такой кусок соснового бора. Хотя, и газонам и цветникам тоже места нашлось в достатке.

— А охраны здесь много? — не давал мне покоя вид автомата в руках стража ворот. — Не прячутся они тут за каждой елкой?

— Нет. Не фантазируй. Один только Виктор и есть.

— Как же так? Один? Но ведь ему трудно, наверное, будет держать под прицелом такую территорию. А тут еще столько деревьев…не хватит у него одного сил отстреливаться, в случае нападения.

— Балагуришь?! Это хорошо. Значит, в себя приходишь после всех своих напастей.

Вот лучше бы он мне о них не напоминал! Я тут же вспомнила, насколько нуждалась в средствах и крыше над головой. А тут хозяину еще только предстояло дать согласие на мое трудоустройство. Это значило, что мне следовало быстренько собраться, и настроиться демонстрировать исключительно скромность, покладистость и, наверное, умение больше слушать, чем говорить.

— Что притихла? — окинул меня взглядом Дмитрий. — Не бойся. Все будет хорошо.

— Надеюсь.

Дом моего предполагаемого работодателя порадовал строгостью, но простеньким его назвать, никак не получалось. И хоть в нем не было вычурности, колонн, там, или мраморных фонтанов, но бассейн, тренажерный зал, бильярд и даже кинозал, присутствовали. Но это я уже позже обнаружила. А пока меня подвели к садовому ансамблю из ротанговых кресел, дивана и стола, укрытых тенью большого зонта от солнца, и предложили присесть, чтобы дождаться хозяина.

— Замечательно красивое место, — ерзала я в своем кресле и посматривала в сторону открывающейся оттуда глади моря. — Век бы так сидела.

— Да, на воду и огонь смотреть можно до бесконечности, — Ткачев со мной согласился, но сам-то посматривал все больше на циферблат своих наручных часов.

— Цветники тоже достойны внимания, — не унималась я, опять забыв о своих намерениях больше помалкивать. — А газон такой ровный, что может точно сравниться с ковром. И туи… Эти деревья, что справа…Сколько им лет?

— Черт их знает. Может, лет тридцать.

— Мне кажется, что старше.

— У тебя появится сейчас возможность это выяснить, если так охота.

— Что охота? Что хотите выяснить, молодая леди? — этот голос был незнаком и раздался со стороны дома.

Я повернулась на него всем корпусом и увидела мужчину среднего роста, поджарого и с широкими, совсем не старческими плечами. Что там Ткачев говорил о возрасте «отставника»? Я бы не дала хозяину этого дома более пятидесяти пяти. И как иначе? Лицо без морщин, ну, если только в уголках глаз и губ немного. Седина тронула лишь виски. Походка легкая и стремительная.

— Здравствуйте, — подошел ко мне вплотную и кивнул приветливо. — Это и есть твоя знакомая, за которую хлопочешь, Дмитрий? — светло-серые умные глаза смотрели только на меня. — Очаровательна! А я, разрешите представиться, Леонид Павлович Селиверстов.

— Ирина, — я встала и подала руку для приветствия, а он взял и ее поцеловал.

— Присядем, — кивнул на наши кресла. — И что же у вас приключилось, расскажите?

— Я тебе уже все пересказал, — поморщился вдруг Ткачев. — И у меня времени нет на болтовню.

— А…а… — мне начало разговора как-то не понравилось, и собралась сгладить ситуацию. — Ищу временную работу. Дмитрий сказал…

— Вы же бывшая спортсменка? — теперь Селиверстов решил ускорить события.

— Да. Я…

— А откуда ты это знаешь? — подался к нему Ткачев.

Нет, ну надо! Называется, устроил мне протекцию. Сам теперь все и портил, подозрительным взглядом и колючками в голосе.

— Ты же сказал мне о ее прежнем месте работы, — пожал плечами наш хозяин, как ни в чем, ни бывало. — А я сам сделал вывод. Что, не угадал?

— Вы правы, Леонид Павлович. Когда-то я серьезно занималась прыжками в воду.

— Вот оно как! Тогда вам очень понравится мой пляж. Он там, под горой. Отсюда не видно.

— Так ты ее нанимаешь? — это снова влез в разговор Ткачев. — И сколько намерен платить?

И кто так делает? Совершенно аполитичный товарищ. Хотя, чему я удивлялась? Такая манера общения была в его духе.

— Почему бы и нет?! — а вот Селиверстов был прямо душка, так и лучился человеколюбием и жизнелюбием. Он определенно мне очень нравился. Почему только Дмитрий дал тогда ему характеристику, как человеку со сложным характером? — Надо помогать тому, кто попал в беду. А раз ты за нее просишь… — И назвал такую сумму, что у меня чуть глаза не полезли на лоб.

Но я с собой вовремя справилась, подавила вспыхнувшее удивление и для верности еще устремила взгляд к морю. А когда снова обернулась к собеседникам, насторожившись возникшим безмолвием, заметила, что сразу две пары серых глаз сверлили меня похлестче перфоратора Бош.

— Я согласна, — выпалила немедленно, очень надеясь, что хозяева этих взглядов именно такого ответа и ждали.

— Вот и отлично, — хохотнул Леонид Павлович.

— Вот и ладно, — почти одновременно с ним сделал заключение Ткачев. — А что с жильем?

— Мне удобнее, чтобы мой компаньон жил рядом.

Ага! Значит, моя должность, все-таки, так называлась, компаньон. Хотелось еще уточнений, что подразумевалось под этим. Что ни говорите, а ранее мне такими делами не приходилось заниматься. И сведений о подобном занятии почерпнуть было неоткуда. Разве что из художественной литературы и совсем не нашего века. Вот и почти что открыла рот, чтобы все как следует выяснить.

— Тогда не станем время попусту тратить и приступим к знакомству с домом, — не дал мне слова сказать Селиверстов. А еще сделал широкий такой жест в сторону его жилища.

— Приступайте, а я здесь посижу, — внес коррективу Дмитрий. — Мне надо несколько деловых звонков сделать. Так что, без меня… А как с комнатой определитесь, так крикни мне, Ира, помогу вещи занести.

— А что, вещи при вас? — склонил голову набок Леонид Павлович.

— Так вышло, что я…

— При нас.

Вот у кого здесь был плохой характер? Да Селиверстов против Ткачева казался мне просто милейшим и самым покладистым человеком. Интересно, что связывало этих двоих? Общие дела? Старое знакомство? Наверное, родители Дмитрия и Леонид Павлович дружили? Последняя версия показалась мне самой вероятной. Но, все равно, это не давало Ткачеву права быть таким резким. И я его осудила. Взглядом. Тот заметил искру в моих глазах, но только хмыкнул и уткнулся в экран телефона.

А мы с хозяином пошли бродить по дому. Вот тогда я и увидела и бильярдную, и бассейн, и огромную библиотеку. Посмотреть было на что, и я осталась под впечатлением, что подметил Селиверстов. Он явно был горд за свои хоромы и за все нажитое, не думала, что тяжким и праведным трудом.

— Вы еще, Ирочка, не видели моего пляжа. Может, спустимся туда сейчас же?

— Уверена, что там замечательно. Но, Леонид Павлович, не расскажете ли подробнее, что будет входить в мои обязанности? Для ясности, так сказать. Поверьте, это важно узнать до того, как здесь поселюсь.

— Что такое компаньон? Согласно энциклопедии, это спутник. В нашем случае спутник по жизни, сотоварищ, партнер.

— Хм!

— Нет! Все просто, на самом деле! Вы должны будете составлять мне компанию на отдыхе, пока пребываю в этом доме. Пойдемте в кабинет, и покажу вам составленный мною распорядок дня для меня же. Ваша задача будет в напоминании о правиле ему следовать. Вот. Значится здесь, что в семь тридцать время для пробежки. Вы будете обязаны меня сопровождать на ней. А если решу отлынить, то призвать к порядку.

— Это как?

— Не переживайте — я буду послушным и порядок уважаю. Только и надо, что предстать передо мной во всей готовности, то есть в костюме и кроссовках.

— Хм. Это я могу.

— Вот! Что у нас далее? Завтрак. Тут все совсем просто. Красивая молодая девушка перед глазами — это стимул не объедаться и гарантия хорошего настроения. После завтрака я еще люблю немного пофилософствовать. Тут от вас потребуется терпение и снисходительность. Возможно, еще будем устраивать заплывы утром или во второй половине дня. Во время них попрошу держаться рядом со мной, так как я имею привычку переоценивать свои возможности как пловца. Еще вам надо будет следить, чтобы не переутомился сверх меры в тренажерном зале. И да, теннис. Не заметили, за старыми туями есть корт? Надеюсь, составите компанию и там?

— Я играю в большой теннис, но слабо. Вот если бы настольный…

— Хорошо. Приобрету инвентарь.

— Это я не к тому. Просто…

— Отчего же? Идея мне понравилась.

— У меня в голове многое прояснилось. Вы хотите интенсивно заниматься спортом, и моя задача следить, чтобы не переборщили с нагрузками?

— Что-то в этом роде. Еще попрошу навести порядок в библиотеке, если вас это не затруднит.

— Нисколько, стоит мне только объяснить, как.

Я все держала в голове сумму, что он назначил мне за услуги, и ждала подвоха, ведь перечисленные обязанности никак не стоили тех денег. Но оставался вариант, что у богатых свои причуды. Пока именно так и выходило.

— Так что, я не напугал вас списком дел? Нет? Значит, вы согласны? Тогда пойдем на пляж?

— Там Дмитрий заждался. Ему не терпится меня устроить и вернуться в Москву.

— Так сразу решил улететь? Об этом не может быть и речи. Он обязательно останется на обед. Я в этом уверен. Да, вот гостевые спальни, выбирайте, какая будет ваша.

Ткачев все же заскучал, ожидая нашего возвращения. Как заметил, что осмотр дома закончился, так поднялся из кресла и заспешил навстречу.

— Как дела? — спросил, понизив тон и улучив момент, когда мы ненадолго остались с глазу на глаз.

— Как-то мне не по себе, — пожала плечами, решившись разобраться с ощущениями и посвятить в них его. — Странное чувство…что-то здесь… Согласись, платить такие деньга за такую малость…

— Считай это его капризом.

— Да. Но…

— Тебе же нужна работа? Вот и не забивай голову. Пошли к машине за вещами?

— Дим! — решилась я озвучить и совсем тайные сомнения. — А у этого Леонида Павловича есть семья? То есть я подумала…

— Он одиночка по своей природе. А если у тебя есть сомнения насчет его нравственности…

— Я не совсем это имела в виду…

— Не беспокойся, я сказал. Ты останешься в неприкосновенности в этом доме.

Не знала почему, но я ему полностью поверила. Дышать мне стало сразу легче, и невесомой поступью устремилась за ним по гравиевой дорожке в сторону гаража, куда широко зашагал Ткачев.

— Ты эту комнату выбрала? — несколько позже осматривал Дмитрий помещение, куда принес коробку с моими пожитками. — Мне она тоже всегда нравилась. Выходит, у нас есть что-то общее.

Это замечание заставило меня перестать распаковывать и раскладывать по полкам некоторые свои вещицы.

— Кем он тебе приходится, этот Селиверстов? Нет, правда. Вот и с домом ты хорошо знаком.

— Неважно. Главное, что на время решили твои проблемы.

— Ты сегодня же улетишь? — спросила неожиданно для себя.

— А что? Хочешь, чтобы остался? — он замер всего в нескольких метрах от меня, и это расстояние показалось мне вдруг каким-то недостаточным и ненадежным. Настолько, что чуть попятилась к окну. — Скажи только, и я задержусь.

Ну вот, опять этот его проникающий в душу взгляд. Разве так можно?!

— Как я могу?! Ты и так на меня потратил и силы, и время, и…

— Чепуха. Ты же знаешь, что я не совершил того, чего не хотел, — и Ткачев сделал ко мне шаг.

Ох, что началось тогда с моим сердцем. Оно сделалось похожим на мелкую пташку, попавшую в силок. А я отступила еще и почувствовала за спиной подоконник, это значило, что дальше пятиться было некуда. И что отразилось тогда на моем лице? Мне было не ведомо.

— Не бойся, — помрачнел снова Дмитрий, как уже было при прошлой нашей встрече. — Я дал тебе слово, что не трону без твоего на то желания. Расслабься. И нас, кажется, звали уже на обед.

— Ты на него останешься? — сама себя не понимала: и расстаться с ним боялась, а когда приближался, вся напрягалась и превращалась в ежа.

— Могу. До рейса на Москву есть время.

— Вот вы где, молодые люди! — показался как-то вдруг в дверном проеме Селиверстов. А у меня отчего-то возникло чувство, что был полностью в курсе нашего разговора. — Марья Ивановна, моя домоуправительница, сообщила, что стол накрыт. Готовы вы пройти в столовую?

За трапезой говорил один Леонид Павлович. Мы с Дмитрием сидели напротив друг друга, по разные руки от хозяина, и только пересматривались. Я немного напряженно, а он все что-то пытался во мне рассмотреть. Но это было вполне в его манере смотреть так на людей.

— И тогда я решился… — рассказывал нам добродушный хозяин какую-то романтическую историю из своей молодой жизни. А я вдруг подумала, что отпускать Ткачева в Москву мне совсем и не хочется. Бред, конечно, но так оно и было. И эти мысли смутили настолько, что усидеть на стуле стало как-то затруднительно. — Еще вина? — отчего-то Селиверстов именно так понял это ерзанье. Дмитрий же перевел взгляд на мой бокал и стал пристально следить, как его наполняли.

А через час мы с ним прощались. Я провожала его до въездных ворот, за которыми ждало вызванное им такси. В голове плескалось сразу несколько мыслей, но все какие-то несуразные. Например, стоило ли мне его поблагодарить за участие. Склонялась к тому, что надо бы. И тогда воображение отчего-то нарисовало поцелуй, скромный, и в щеку. Но это было сущим бредом. И еще чувствовала робость перед ним, и никак не выходило придумать тему для нейтрального разговора. Так и шли рядом и молчали.

— Ты такая тихая и грустная, — сказал мне Дмитрий, когда остановились в последней точке пути. Еще он коснулся пальцами моего подбородка и слегка приподнял за него мое лицо.

Мне подумалось, что сделал это, чтобы лучше видеть мои глаза. Оказалось, не только за этим. Да, порассматривал их немного, но затем склонил голову и коснулся губами моего рта. Я замерла. Не отстранилась, но и ответных действий не предпринимала. И тогда он отстранился. Сожалела ли я, что поцелуй вышел таким? Похоже было на то. И мне давали шанс все исправить. Как иначе было понимать, что его пальцы все еще продолжали удерживать подбородок, а глаза обследовать мое лицо? Только я струсила проявить инициативу, не хватило у меня сил на ответные действия. А слова, что поспешила от смущения произнести, похоже, были мне во вред.

— Спасибо тебе за заботу. Теперь у меня будет время, чтобы все обдумать в спокойствии. С твоей помощью обязательно снова твердо встану на свою дорогу.

— Пожалуйста, — убрал он руку от моего лица, и я реально ощутила потерю чего-то важного. — Я уже сделал несколько звонков знакомым насчет тебя. Если от них поступит стоящее предложение работы, обязательно позвоню.

— Было бы отлично. Но и сама буду пытаться найти что-нибудь подходящее.

— Понял. Желаешь быть самостоятельной. Твое право. Ну, а мне пора. Прощай.

И развернулся от меня так резко, что стало обидно. Я стояла вся такая потерянная, с опущенными плечами и руками, как плети повисшими вдоль туловища, и смотрела в его прямую спину, стремительно удаляющуюся от меня. Ткачев ни разу не обернулся, сел в такси и уехал. А мое воображение вдруг стало рисовать картины, одна краше другой. Вот, он прилетел в Москву, а в аэропорту его встречала молодая и красивая девушка. Не видела, кто она. Шатенка, брюнетка или блондинка? Вообще никаких подробностей перед глазами не было насчет нее, только уверенность в неотразимости против моего скромного образа. А еще представилась радость Дмитрия по поводу их встречи. Вот он протянул к ней руку, обхватил за плечи и прижал вплотную к себе.

— Почему бы и нет? — пожала я грустно плечами, продолжая стоять на прежнем месте.

А фантазия не остановилась на этом. Дальше я как в замедленной съемке увидела Ткачева, подходящего к освещенному рекламой и ночными огнями входу в ресторан. И снова он обнимал девушку. Ту или другую? Нет, это мне не было важно знать.

— Имеет право, между прочим, — зашептало мое сознание. — Холостой мужчина в расцвете лет и сил…

Я заставила себя встряхнуться и выбросить все лишнее из головы.

— У каждого свои заботы, — указала себе со строгостью. — Мне, к примеру, надо сконцентрироваться на собственной жизни. Был рядом со мной уже один выдающийся спортсмен, — воскресила в памяти предательство Глеба. — Хватит разочарований.

Думала ли я только о том, что должна снова в скором времени найти приличную работу? Нет, конечно. Я не ставила крест на личном счастье и любви к мужчине. Только считала теперь, что желала бы связать свою судьбу с обычным парнем, который был бы предан мне, жил схожими заботами, и чтобы никаких расстояний между нами. Так сказать, мечтала, но по минимуму, строго призывая себя быть скромнее. Всякие там мысли, чтобы был красавцем, из интеллигентной и обеспеченной семьи и носил меня на руках, упорно гасила даже в зародыше. И вообще, чувства, любовь, отношения с противоположным полом откладывались пока. На неопределенный срок. Какой? Там видно было бы, жизнь покажет.

У меня же начались трудовые будни. Сразу с того момента, как вернулась от ворот к дому, проводив Ткачева. А как иначе? За времяпровождение здесь мне платили зарплату. Немаленькую. Больше, чем получала на прежнем месте. Вот и решила отнестись к происходящему серьезно. Подошла к тем самым ротанговым креслам, где состоялась первая встреча и знакомство с теперешним моим работодателем, раз он именно там и теперь изволил сидеть, и с готовностью взглянула ему в лицо.

— Какие у вас планы на сегодняшний вечер, Леонид Павлович? Имею в виду время до ужина. Заплыв? Теннис? Я готова приступить к работе.

— Что, даже не взгрустнете, Ириша, что Дмитрий только что улетел от вас в Москву?

Отчего это мне показалось в тот момент, что смотрел на меня не Селиверстов, а Ткачев, собственной персоной? Взгляд был точно его. Разница лишь в том, что глаза у Дмитрия были много темнее. А так, тоже серые и проникали глубоко в душу. И еще держали меня в напряжении, и отделаться от них было довольно трудно.

— Нас не связывают чувства, если вы на это сейчас намекаете, знакомы, это да. Но ничего другого.

— Жаль. Вы подходите друг другу. И у вас были бы красивые дети, — сказал это вполне серьезно, но потом как устыдился и тона, и поднятой темы. — Простите. Мне не следовало… Но сделайте уступку моему возрасту, и не сердитесь за подобное вмешательство в вашу личную жизнь, Ирочка, — и как бы встряхнулся, поднимаясь из кресла. — Спрашивали о дальнейших планах? Что же…мне нравится поплавать в море. Через полчаса будете готовы? Тогда встречаемся около бассейна. Рядом с ним, как раз, находится лестница к частному пляжу.

И потекли мои трудовые будни. Надо было признаться, что Селиверстов открыл мне глаза на некоторых «отставников», как назвал его Ткачев. Дядечка был просто неутомим. И физически, и духом. Узнав его еще ближе за многие совместные тренировки, я уже затруднялась дать ему и пятьдесят пять. Самое большее, пятьдесят лет, так определила бы его возраст. Но в разговоре как-то точно услышала, что шесть десятков он уже разменял. Вот вам и пенсионер! Три километра он пробегал без существенной одышки. Его реакция и сила удара в большом теннисе постоянно оставляла меня в проигрыше. Стол и ракетки для малого тенниса Леонид Павлович тоже приобрел, и мы с ним теперь состязались за ним с большим азартом и почти каждый вечер. Правда, там и мне удавалось побеждать и довольно часто. А вот в плавании мы с ним оказались точно на равных, хоть он и предпочитал скромничать на свой счет.

Как-то раз Селиверстов попросил меня прыгнуть с вышки. Я не посмела отказаться и побрела сдаваться. Сначала все делала без энтузиазма, но потом рассмотрела интерес в глазах Леонида Павловича и решила его порадовать более сложными прыжками. А дальше и сама не заметила, как увлеклась, и вот мы с ним уже наперебой обсуждали обороты, винты и вращения. Его очень заинтересовала акробатика, и я начала серьезно опасаться, как бы ни решил приобрести батут. Правда, до этого дело все же не дошло.

А вот поздними вечерами мы часто проводили время в библиотеке. Читали, обсуждали прочитанное. Селиверстов, бывало, увлекался воспоминаниями, и я слушала их не потому, что это входило в мои обязанности, а оттого, что было интересно. Еще, случалось, сидели на балконе его дома или в тех самых ротанговых креслах и смотрели на море. Время текло, разговоров не требовалось, просто наблюдали за волнами и садящимся в них солнцем. Красиво, спокойно, жизнь, казалось, состояла сплошь из желто-оранжево-красных тонов, и хотелось быть оптимистом, вот такой получался настрой.

— Вы так молоды, Ирочка, — нарушил как-то тишину вечера Леонид Павлович. — А выглядите одиноко, почти так же, как я.

Голос его я слышала, а смысл сказанного еще не коснулся мозга, так как была очень расслаблена, и приятную вялость стряхивать с себя ничуть не хотелось. Поэтому между нами долго висела пауза. Нарушил ее снова Селиверстов.

— Это неправильно. И я не должен забирать себе все ваше время, все двадцать четыре часа в сутки. Поэтому решил пересмотреть режим вашей работы. С завтрашнего дня можете вечерами покидать меня, чтобы встречаться с друзьями. У вас есть подруги или молодой человек?

— Нет. Ни подруг, ни мужчины. Поэтому и надобности, посещать город, особенно нет.

— Как же так? Это противоестественно. Ваш возраст, привлекательность…

За две недели, что я жила в его доме, это был первый разговор про меня. До того эту тему не трогали. Правда, был момент, когда Леонид Павлович не удержался от нескольких вопросов подобного рода, и случилось это, когда оказался свидетелем моего телефонного разговора с Ткачевым. Дмитрий в тот раз позвонил только лишь удостовериться, что у меня все нормально, да сообщил, что новую работу мне пока предложить не мог. И вот снова Селиверстов удрученно качал головой, что, мол, не дело замыкаться и не искать развлечений и новых впечатлений.

— А знаете, что, берите завтра выходной. На весь день. Как зачем? Во-первых, заслужили отдых. Во-вторых, я вами очень доволен и готов выдать аванс, чтобы прошлись по магазинам, там, посидели в кафе, побыли среди людей и своих сверстников, одним словом.

И отказываться было бесполезно. Единственное, что получилось, так не брать пока предложенный аванс. Деньги у меня еще оставались от прежних накоплений. И наличных немного, и на банковской карте тоже. С этим своим богатством и направилась назавтра в город. Встала поутру, завела свою машину и покатила по прямой как стрела дороге за развлечениями.

Первая моя остановка была рядом с кафе на центральной площади. Там с удовольствием выпила кофе. А после этого меня потянуло посетить старое место работы. Чего ждала от этого, сама толком не понимала. Захотелось, и точка. Припарковала свой Мерседес по привычке на площадке для персонала и вошла в прохладу здания. Лучше бы я этого не делала. Встреча с бывшими сослуживцами подействовала на меня удручающе, хоть они и продемонстрировали большую радость от встречи, и было похоже, что искренне. Еще предлагали воспользоваться бассейном и вышкой, если бы пожелала. Но не стала я им говорить, что подобным «развлечением» в последнее время никак не была обделена. Конечно, были вопросы по поводу моей новой работы. Где устроилась? И как? Здесь я напустила туману — не захотелось что-то откровенничать. И вот, на общение с бывшими коллегами ушло примерно с пару часов. Оставался вопрос: куда девать остальное свободное время. Его у меня до вечера, когда надо было возвращаться к Селиверстову, оставалось с воз и тележку.

Где убивается время лучше всего? Серьезно задумалась над этим и быстро себе же и ответила: «Правильно, в магазинах». Вот туда и решила заглянуть, причем основательно. И идти было недалеко. Самые интересные торговые заведения города располагались по соседству со спортивным комплексом. Почти. Но все едино в центре. А там улицы были короткими, не то, что на окраине. Вот я и решила прогуляться. Бросила машину на стоянке и на своих двоих пошагала в сторону скопления бутиков.

Первым делом зашла в спортивный магазин. И как иначе? Я же каждый день и утром и вечером занималась спортом. Вот поэтому без жалости оставила в магазинной кассе почти всю свою наличность. Только и приберегла на кармане самую малость деньжат, и совсем от этого не расстроилась, помня, что мне грозились, хоть сегодня вечером, выдать в два раза больше, чем потратила.

Дальше сделала небольшой перерыв. На обед. Потрапезничала обстоятельно и с удовольствием. Целых полтора часа провела в шикарном ресторане. Должно быть, сказалась привычка, выработавшаяся за последние две недели, хорошо и вкусно питаться. А вот уже после обеда меня как засосало в дебри стоек с тряпками на вешалках. И что за напасть, раньше за собой нисколько не замечала шопомании, а тут, пожалуйста. Я переходила из одного магазина в другой, выбирала и примеряла, и с охотой покупала разные шмотки. Зачем они мне, почему-то не задумывалась. Нет, как наваждение какое-то на меня обрушилось. Не иначе, одичала за срок вынужденного уединения в известном частном владении, находящемся на берегу моря. А когда, все же, нашла в себе силы остановиться и перестать тратить неприкосновенный запас банковской карты, осмотрелась по сторонам, а, оказывается, наступил вечер.

Но время до часа намеченного возвращения еще было. И я решила снова зайти в кафе. Легкий ужин мне бы не помешал. Чтобы Марью Ивановну не напрягать по приезду. Не любила я доставлять другим хлопоты, вот и перекусила в городе, раз рассчитывала на даче Селиверстова появиться много позже, чем там было принято ужинать. А когда расплачивалась с официанткой, поймала на себе взгляд незнакомого мужчины. Странный он был какой-то. С чего я это взяла? Наверное, оттого, что раньше таких взглядов на себе не замечала. Мужики смотрели, конечно, но этого я идентифицировала, как сыщика.

— Тьфу! Это все детектив, который читать только вчера закончили с Леонидом Павловичем, — хмыкнула я про себя и подхватила сумку с многочисленными пакетами.

Увешанная упаковками с обновами, я бойко зашагала к парковке, на которой оставила машину. Но уже через сто метров идти стало неудобно: руки обвисли под тяжестью покупок, пакеты неприятно задевали коленки.

— Нет, чтобы подъехать чуть дальше!.. — бухтела и пыталась перехватить многочисленные упаковки удобнее, остановившись перед витриной очередного магазина.

Вот в ее стекле и заметила снова того самого мужика-сыщика. Глянула на него сначала вскользь, а когда сообразила, кого там увидала, то начала озираться по сторонам, желая серьезно убедиться в его наличии. Только никого не обнаружила за своей спиной и нигде рядом, мужик, как в воздухе рассеялся.

— Глюк! Не иначе! — но на всякий случай, ускорилась, чтобы быстрее оказаться в машине. Все надежнее в ней было, чем на улице. Хоть и на хорошо освещенной и многолюдной.

К глухому забору дачи подъезжала уже в сумерках. Но к тому моменту все тревожные мысли меня давно покинули. И зачем мне дальше было думать про таинственных личностей, раз преследования с их стороны нисколько не обнаружила? Вот и рулила к воротам уже полностью успокоенная и с хорошим настроением. Но меня ожидала странная картина: въезд был открыт. Раньше такого еще никогда не было. Вот я и напряглась. И внимательно осмотрелась по сторонам, когда мимо раздвинутых ворот проезжала.

— Где же Виктор? — катила я тихо по гравиевой дорожке в полном замешательстве.

Автомобиль бросила на площадке перед гаражом. Взяла с собой только дамскую сумку, хлопнула дверцей и даже не потрудилась, как следует ее закрыть, после чего крадучись направилась к входу в дом. Почему кралась? Наверное, была под впечатлением неожиданности ситуации. Въезд и дом всегда охранялись бдительным Витей, а сегодня, нате вам, заезжай и захоти, кто хочет, а самого охранника даже не видно.

— Все это очень странно, — зашептала и, отчего-то, испугалась собственного шепота. — А, ну! Немедленно возьми себя в руки! — это я себя так успокаивала. Уже мысленно. — Не распускаться. И ничего не выдумывать. Сейчас все разъяснится. Как иначе может быть?

Однако могло. Дом как вымер. Но свет в окнах горел. Центральная входная дверь была распахнута. Я тихонько к ней подошла, преодолев на цыпочках три невысокие ступени, и остановилась на пороге.

— Эй! Есть кто? — хотела спросить громко, но получилось так себе: придушенно и хрипло.

Не дождавшись ответа, проскользнула внутрь. Но далеко не прошла, остановилась в холле. Только не в центре, а робко жалась к стене.

— Виктор! Марья Ивановна! — позвала их, но отклика не было. — Леонид Павлович!

Мне послышалось, или на втором этаже был какой-то звук? Перекинула сумку поудобнее через плечо и начала тихонько подниматься по лестнице. К сожалению, освещался только первый этаж, а дальше царил мрак. Идти в темноту было страшно, поэтому на верхней ступени замерла. Только потом в голову пришла мысль, что так стоять себе дороже, я хорошо просматривалась, раз за моей спиной был свет, а вот злоумышленник… Не дай, все же, боже, чтобы он оказался в доме!

Я немедленно прижалась спиной к правой стене. И теперь хорошо могла видеть длинный коридор через весь второй этаж. В окно, что было в его конце, светила луна. Вот на его фоне и увидела через пару минут моего тихого стояния чужой темный мужской силуэт.

— Ох! — совсем легкий вздох все же слетел с моих губ.

И сразу тот, кто вышел, скорее всего, из кабинета хозяина, дернулся и развернулся в мою сторону. Так резко и так по-звериному, что дальше от него можно было ждать только нападения. Я этого делать не стала, нисколько не задержалась на месте, дернулась чуть не одновременно с чужаком и рванула назад к лестнице. Она была в одном шаге от меня, но босоножка за что-то зацепилась. Я пошатнулась, оступилась и пошла считать ступени своей пятой точкой до самого низа. Именно потому, что глаза были в тот момент так близко к полу, они и заметили у основания лестницы, чуть левее, смазанное красное пятно.

— Кровь! — как громом поразила меня догадка. Она ли придала мне дальше сил, или топот тяжелых ботинок, что раздался с лестницы сверху, но я вскочила на ноги и стремглав понеслась из дома в спасительную темноту леса за домом.

Как сильно была напугана, не могла бы подобрать достойного сравнения. Но, не смотря на охватившую панику, самосохранение во мне прорвалось наружу и подсказало, что не стоило бежать по освещенной дорожке. Ведь у врага могло быть огнестрельное оружие, и тогда представляла бы отличную мишень, на свету-то. И еще я бежала, петляя как заяц. Но это уже не было так задумано. Просто на пути были стволы деревьев. Много деревьев. Их приходилось обегать. Это занимало время, но была надежда, что приди преследователю охота в меня стрелять, попасть было бы непросто.

— Господи, помоги! — это я взмолилась, когда перелезала через забор в дальнем конце участка.

Перемахнула через него вполне благополучно. Даром, что ли, спортом столько в своей жизни занималась? Но останавливаться не стала. Нисколько. Только ноги коснулись земли, припустила бежать дальше. Теперь неслась по тропинке, огибающей весь коттеджный поселок и выходящей на дорогу к городу. Добежала до нее и хотела звать кого-нибудь себе на помощь — так устала бежать, бояться и быть одна. Но огляделась, а шоссе было пустынно.

Правильно! Поздняя ночь, второстепенная, хоть и отличная, дорога. Нормальные люди все спали давно. И что же было делать? Тут на меня снова навалился страх. Захотелось спрятаться. Именно поэтому приткнулась к кусту. Чтобы не так выделяться на обочине при ярком свете луны.

— Так я менее заметна. Хоть не стою столбом. Но что дальше?

Задвинувшись еще дальше в куст, даже присела. Еще стала вслушиваться в ночные звуки. Где-то далеко тявкнула собака. Но я все равно вздрогнула. Потом вроде послышался звук работающего мотора, только быстро стих. Слух мой был сильно напряжен и настроен распознать чужие шаги, но ничего похожего не доносилось. Глаза тоже работали на меня. Всматривалась в окружающее пространство, только понимала, что враг не стал бы себя обнаруживать, выбегая на освещенные участки, скорее всего, крался бы по тени. А там заметить его было совсем непросто.

— Где же этот гад? — кусала я губы и продолжала ломать глаза.

Сколько так просидела, затруднялась сказать, но ноги затекли капитально. Пришлось поменять позу, усевшись совсем в траву, так как на корточках находиться дальше уже было невозможно. И так просидела несколько часов. Подозревала, что была в шоке. И как иначе? Такое пережила! Но потом меня стало трясти. То ли от испытанных эмоций, то ли от ночной свежести, все же была в очень легком и открытом платье, да еще сидеть приходилось на голой земле.

— Надо что-то делать, — подсказала самой себе, уже совсем начиная замерзать, и обхватывание плеч руками ничуть не помогало согреться. — Так и заболеть недолго.

Терять здоровье мне не хотелось. Но жизнь терять не хотелось еще больше.

— Я же здесь уже давно сижу, — начала рассуждать про себя. — Тот…грабитель или кто…он столько терпения вряд ли имеет, чтобы прятаться поблизости и меня высматривать. Скорее всего, давно скрылся. Сделал свое черное дело, и того, исчез. И что тогда мне надо сделать? — с головой моей что-то происходило. Она точно плохо работала. Ясно, что стресс перенесла. — А вдруг в доме кому-то помощь нужна?! — осенило меня вдруг такой мыслью. — Я видела кровь. Сразу подумала об убийстве. Но могли быть и раненые…

Эти рассуждения привели к тому, что открыла сумку и достала из нее телефон. Наконец-то я про него вспомнила. Но подавать голос было страшно. Вдруг, меня услышал бы тот, враг. Поэтому еще некоторое время посидела в раздумьях, только потом отважилась и позвонила в полицию.

— Отделение… — на том конце связи откликнулись быстро. И громко. Как мне показалось, что даже слишком.

От низкого мужского голоса в трубке снова вздрогнула. А потом попыталась с тем полицейским говорить, только голос сел, и так или иначе, но получился шепот. Но я назвала адрес поселка, представилась соседкой, игнорируя вопрос о фамилии, и быстро протараторила, что видела открытые ворота, двери нараспашку, свет в окнах, и это в такой ночной час. Дальше дала отбой. Все. Мне казалось, что сделала все правильно. Только нисколько не представляла, чего ждать от жизни далее.

— Может, дождаться полиции и с ними войти в дом? — спросила, неизвестно кого.

— Ага! А там, около участка, возможно, прячется преступник. Поджидает меня, как оставшегося в живых свидетеля, — нарисовала себе мужской силуэт с ножом в руке, спрятавшийся в тени глухого забора. — Нет. Идти туда ночью страшно. Боже, никто-то меня не защитит!

И тут в голову пришла мысль. Она показалась единственно разумной. А рука моя сама начала искать в памяти телефона номер Ткачева.

— Да! — голос Дмитрия был хриплым спросонок. — Кто говорит? Ира?! Что снова случилось?

И я попыталась коротко рассказать о происшедшем. Получилось сбивчиво.

— Ничего не понял, — в его голосе мне послышалось раздражение. Но если честно, то и сама бы ничего не поняла, окажись на его месте. Ведь я выдала ему совершенно немыслимый рассказ, и говорить четко у меня совсем не получилось, а он еще был со сна. — А где ты сейчас? Где? У дороги? Полиция… Хочешь куда пойти?

— Никуда. Мне страшно. И не знаю, как быть.

— Черт! И что мне прикажешь теперь делать?!

— Не знаю! — и заплакала.

Не потому, что он ругался где-то там, а я чувствовала себя в тот момент идиоткой. Душу жгло одиночество и незащищенность, и еще было очень себя жалко. А Ткачев, как раз, был совсем не причем, но свидетелем моей истерики стал именно он. Не справедливо, конечно. Мужик и так постарался для меня, на работу пристроил, а что все вот так вышло, так его-то вины нисколько в том не было. И я запоздало поняла, что не стоило его поднимать среди ночи, и обращаться к нему тоже не стоило.

— Не плачь, — долетело до моего сознания. — Я прилечу. Так скоро, как только будет возможно. Где смогу тебя найти? Так понял, что идти в дом ты боишься…

— Может…в центре города…там кафе…

— Понял. Я его знаю. Будь на связи.

Дмитрий отключился, и я снова, как осталась одна одинешенька в целом мире. Захотелось поплакать еще. Раньше такой нюней не была. Чтобы слезы лить раз за разом! Это на меня совсем не было похоже. Однако, вот он факт, сидела в кустике и хлюпала носом.

— А может, Леониду Павловичу набрать? Вдруг, с ним все в порядке?! А что? Возможно, его не было в доме в тот момент, когда… — эта мысль здорово помогла собраться с духом.

Я утерла тыльной стороной ладони глаза, нос и, вообще, лицо и приободренная начала искать номер Селиверстова. Только мой оптимизм затух быстро. Как только из трубки сказали, что телефон выключен или находится не в зоне доступа. Тут мне снова сделалось не по себе. И это состояние еще усугубилось после того, как следом попыталась так же дозвониться до Марьи Ивановны и Виктора. Ясно, что ничего хорошего из того не вышло.

— И что теперь? — задала себе прежний вопрос совсем потухшим голосом. — Дмитрий сказал, чтобы ждала его. И была на связи.

Тут в голове появилась новая мысль и снова тревожная. Именно она заставила посмотреть на экран телефона, после чего усидеть на месте стало трудно. Я рывком поднялась на ноги и зашипела в растерянности.

— Черт! Мобильный вот-вот разрядится. Как же тогда поддерживать связь? У меня нет ни зарядки, ни розетки… Допустим, розеток в городе полно, и надо их только поискать. А зарядное устройство…оно продается. Еще хотелось бы узнать расписание рейсов из Москвы. Из всего этого…выходит, что мне надо оказаться в городе.

И сразу же подумалось о транспорте. Покрутила головой, но шоссе было пустынным в обоих направлениях. А еще подумалось, что, ни пойми к кому, в машину садиться было боязно.

— Да и денег у меня, наверное почти не осталось, — достала кошелек и стала производить в нем ревизию. — Ну вот! И на кой черт мне сдались сегодня обновы?! Все наличные просадила, остались сущие копейки! На аванс от Селиверстова понадеялась! Расслабилась! — закрыла кошелек и бросила в сумку. — Есть карта, но я и с нее спустила сегодня немало. Вот ведь…

Но потом решила, что в город мне попасть, все равно, было надо. Вот и отправилась туда пешком. А что? Расстояние всего километров в десять до первых городских домов и там еще с десяток до центра. Для меня, спортсменки, это было сущим пустяком. И что такого, топать ножками? Обувь на мне была на спокойном каблуке, так что идти не тяжело. А ходьба сама по себе еще и согревала. Это был плюс. Платье-то нисколько не защищало от ночной и утренней свежести.

— Угу! Скоро рассветет, — покосилась на линию горизонта и обняла себя за плечи. — Вперед! С солнечным светом станет много спокойнее, я надеюсь. Потопали!

До городского центра я добралась как раз к тому часу, когда открывали кафе и торговые лавочки. Могла бы и быстрее там оказаться, но во мне еще жило сильное чувство страха, именно из-за него не шла по дорогам открыто, норовила от одиноко проезжающих машин спрятаться лишний раз в кустарнике, что рос по обочине. Только, когда совсем рассвело, и транспорт пошел потоком, осмелела и больше не пряталась, а шла открыто. В черте города вообще воспользовалась автобусом — его-то я могла себе позволить и по финансовым соображениям, и из-за безопасности такой поездки. Но прямого маршрута в нужное мне место не обнаружилось, пришлось поколесить немного, а потом еще и пешком топать. Только это все не было проблемой, ведь времени у меня имелось, сколько угодно. Могла бы не один раз пересечь город по диагонали, вот, сколько его у меня было.

Когда оказалась в намеченном кафе, в животе уже урчало, и от голода начала ощущать легкую слабость. Я расположилась за столиком и заказала некое подобие завтрака. Съесть хотелось многое, но приструнила себя и напомнила себе же, что деньги надо экономить. А еще обратилась к молоденькой девушке, что работала там официанткой, с просьбой зарядить мобильник от их розетки. Зарядное устройство к тому моменту уже успела купить, вот и воспользовалась им. И вот, сидела я в уголке, удобно устроившись на кожаном диване, пила кофе и наблюдала за улицей за окном. Все оттого, что в самом кафе рассматривать особо и нечего было. С десяток или чуть больше столов, несколько дверей, рабочая стойка с витриной, и я в гордом одиночестве, единственный их посетитель.

Выпила одну чашку кофе, потом вторую. Казалось бы, кофеин должен был бодрить. Но не меня и не в тот день. Вместе с третьей чашкой кофе, что поставили передо мной, почувствовала капитальную сонливость. Да, я не спала ночь, это бесспорно сказывалось, но все же подозревала, что глаза принялись закрываться тогда, как начала немного успокаиваться. Именно с расслаблением и первыми робкими мыслями, что жизнь скоро снова наладится, веки потяжелели, и голову трудно стало удержать на плечах. Должно быть, успела заснуть, тогда же и тело мое прижалось к спинке удобного и мягкого дивана и немного съехало с него. Но не думаю, что была во власти Морфея долго. Когда же вздрогнула всем телом и снова открыла глаза, заметила вокруг сразу с десяток новых посетителей кафе.

— Вот, — надо мной стояла официантка. — Ваш телефон. Он полностью зарядился.

Поблагодарила. Спрятала мобильный в сумку, удостоверившись, что мне за это время никто не звонил, и стала осматриваться далее, заодно соображая, что надо бы пойти в дамскую комнату и освежиться. А потом, не мешало бы, пройтись погулять по улице — когда еще появился бы Ткачев, нечего было здесь людям глаза мозолить. Но из всего этого успела воплотить в жизнь лишь первую часть плана. Я, как раз, выходила из туалета, когда на пороге кафе рассмотрела Дмитрия. И немедленно поздравила себя с удачей, что мы с ним не разошлись. И еще очень сильно ему обрадовалась. Как иначе? Спаситель!

— А он хорош собой… — это уже подумала с нервной перегрузки и больной головы, не иначе. Хотя, кто его знал, все же я была женщиной, и глаза тоже имела, и состояние мое в тот момент было, ни на что не похожим, вот и забыла совсем о его характере, совершенно несовместимом с моим.

И, собственно, как могла думать о Ткачеве плохо, если он был единственной моей надеждой на спасение в той ситуации? Никак. Во мне даже успела пробудиться самокритика, правда, на один миг. Но мысленно успела поругать себя, что не сподобилась нажить настоящих друзей к своему приличному возрасту, а про потерянного любимого, вообще, погнала воспоминания прочь.

— Дима! Я здесь! — позвала его, встрепенувшись, и помахала рукой, помогая быстрее найти меня в почти полностью заполнившемся зале. И он повернул на голос голову. И зашагал навстречу. Весь такой широкоплечий, стройный и очень целеустремленный.

К столу, где давно остыла моя чашка с кофе, мы подошли одновременно. Сели за него, я бы сказала, синхронно. Дальше я принялась улыбаться ему во весь рот, наверняка, это было нервное, от пережитого шока, а он меня разглядывать и хмуриться. Такой его взгляд стер с моего лица улыбку уже в следующую же минуту, а внутри родилась неловкость и чувство вины. Кто он мне? Кто я ему? Ведь потревожила человека ни с того, ни с сего!

— Как ты? — проговорил и как просканировал мою внешность серыми глазами. — Выглядишь не очень.

— А как бы любая другая на моем месте выглядела, если бы на нее свалилось такое же испытание? — почувствовала, что завел меня с пол-оборота.

— Успокойся! Я теперь здесь, с тобой. А значит, все будет нормально, — так и впился мне в глаза, будто хотел гипнозом настроить на понижение тона и дружелюбное отношение к окружающим. — Давай, рассказывай!

И понеслось. Выдала ему историю со всеми подробностями.

— А почему ты не назвалась, когда звонила в полицию? — это был вопрос ко мне среди многих других.

— Думаешь, надо было? — теперь нахмурилась я. — Не то, что бы хотела сохранить инкогнито, просто плохо вообще соображала тогда. И потом, звонила-то я со своего номера, он у них должен был определиться. Как считаешь?

— А они тебе не перезвонили?

— Нет. Мне никто не звонил. Можешь посмотреть, если не веришь. Не хочешь?

— Оставь при себе свой телефон, — посмотрел на меня строго и этим взглядом остановил дальнейшие трепыхания. — Что-нибудь еще не забыла мне рассказать?

— Все выдала. Без утайки, — закрутила головой. — Дим, а ты Селиверстову звонил? И что? Вот и у меня не получилось дозвониться. Как считаешь, что это все значит?

— Нам надо сейчас поехать в коттеджный поселок. Я так считаю. А ты?

— А я боюсь.

— Это понятно. Но теперь ты не одна. Со мной поедешь? Что так насторожилась? Не доверяешь?

— Нет…просто…я же единственный уцелевший свидетель…

— Детективов насмотрелась?

— Начиталась. Когда-то. А теперь вот…

— Брось! В жизни такого не бывает, что в книгах пишут.

— А как бывает? — я склонна была, все же, ему верить. Оттого и уставилась в серые глаза со всем своим вниманием. А еще прямо вся подалась вперед. К нему.

— Увидим, — отчего-то он на меня прищурился. — Я голоден. Позавтракать не успел. Составишь мне компанию? Тем более что скоро время обеда.

— Можно, — утвердительно качнула головой, вспомнив, что в моем кошельке почти что пусто, а тут наверняка платил бы он. На всю оставшуюся жизнь не наелась бы сейчас, конечно, но…мне следовало думать о пропитании со всей серьезностью.

— Вот и отлично, — откинулся Дмитрий к спинке дивана, в первый раз за время нашего разговора расслабившись. — Что тут у них есть хорошего?

Откушали мы с аппетитом. И он, и я. Когда вышли на улицу, Ткачев начал ловить такси. Я некоторое время стояла рядом и рассеянно водила взглядом по нему, по проезжающему мимо транспорту, по улице, прохожим и потом уперлась глазами в витрину магазина напротив. И тут меня озарило. А не сменить ли мне хоть немного облик? Ведь, мы собирались на место, так сказать, преступления! От этого начало улетучиваться осоловелое состояние, вызванное моим перееданием, и в голову снова полезли мысли о том, что по-прежнему, возможно, являлась свидетелем чужого преступления. Вот я и припустила к переходу, что был неподалеку, собираясь оказаться побыстрее на той стороне улицы.

— Куда?! Ира! — крикнул мне в спину Дмитрий.

— Сейчас! Пять минут! — спешно махнула ему рукой. А сама тем временем соображала, что на новый наряд денег не было, а вот шляпу купить, хоть бы и вон ту, безобразно огромную и совсем не из итальянской соломки, не помешало бы.

Он догнал меня уже в магазине. Я к тому времени успела поинтересоваться ценой монстра с широченными полями и приступила к примерке. Скрутила для этого волосы в тугой жгут и пихала их под шляпу.

— Как тебе видок? — обращалась к Ткачеву, но поглощена была собственным отражением в зеркале. — Неузнаваемо! Правда?

— Что это тебе приспичило мерить это безобразие? — встал за моей спиной, и тогда встретилась глазами и с его отражением. — А, а! Понял! Маскируешься! Чушь! Я бы тебя в любом одеянии и с любого расстояния узнал, — вот так он меня в тот момент не порадовал.

— С чего бы это? — посмотрела на него с недоверием. Но долго и тщательно над его словами не задумывалась. — Но…тогда же, была ночь. Поздняя. Он видел меня одно лишь мгновение в лицо, а потом только в спину. И я постоянно была в движении. Бегала, как заяц между стволов деревьев. Учитывая это и плохое освещение…

— Вот и не нужна тебе эта шляпа, — сказал он с уверенностью.

— Нужна! — он только фыркнул на мое упрямство. — Так надежнее, что не узнает.

— Значит, все же думаешь, что тебя кто-то подстерегает?

— А ты? Что ты думаешь, Ткачев?

Мой вопрос заставил его отвести глаза, куда-то в сторону подставок под те самые шляпы.

— Приедем и разберемся. Ты это берешь? — ткнул пальцем в головной убор в моих руках.

— Беру. И погода подходящая…чтобы это носить, — покосилась на лучи солнца, что проникли в магазин через стеклянную витрину.

— Ну, как знаешь. Иди на выход, а я оплачу.

И вот я в огромном соломенном ужасе забиралась в такси. Надо признать, что с трудом. Пришлось оттянуть поля шляпы вниз и придерживать их двумя руками, чтобы пройти в дверь. Нет, чтобы снять! Но тогда, по всей видимости, голова не стала еще работать совсем правильно, вот я и ломилась в тесный салон, чуть, ни с тазом на голове. Еще, конечно, упрямство сыграло роль. Оно у меня иногда взбрыкивало под такими взглядами, каким в тот момент меня мерил Ткачев. Этот тип надо мной насмехался. Вот я и уперлась.

Но усесться у меня, все же, получилось. А как заняла место на заднем сиденье, так и вспомнила, куда мы ехали. Опять вспомнила. И мне очень захотелось обратиться к Дмитрию, севшему рядом со мной, с просьбой. Пусть бы он один съездил к дому своего знакомого. А я бы его где-нибудь подождала. Мне все равно было, где. Где бы сказал. И за этим я повернула к нему голову, и посмотрела на его профиль. Правильные черты лица. Волевой подбородок. Глаза были сосредоточены на чем-то впереди. За дорогой, наверное, следил.

— Что? — вдруг перевел их на меня. — Почему опять на меня так смотришь?

— Как? — растерялась я в первый момент. — А…у меня…тут мысль появилась.

— Трусишь? — угадал Ткачев мое состояние.

— Да, — созналась моментально и еще приготовилась выложить ему всю правду о моих страхах. — Ты понимаешь…тут такое дело…

— Зря, — покачал на меня головой, точно хотел пожурить. — Если честно, Ира, то мне представляется, что приедем сейчас к твоему работодателю, а он плавает себе в бассейне или…

— Ты, что же, мне не поверил?!

— Не то! Просто думаю, что у тебя разыгралось воображение. А на самом деле…

— Хорошо. Не станем это обсуждать. Приедем и разберемся.

И я от него отвернулась. Сидела, смотрела в стекло, вся такая прямая и несгибаемая. Но, спустя пять минут наблюдения за улицами, мелькающими за окном автомобиля, мне показалось, что слегка прикрыла глаза, и только. Оказалось, что стоило мне смежить веки, как погрузилась в сон. В такой глубокий, что в себя никак не могла прийти, даже, когда машина остановилась перед въездными воротами в коттеджный поселок.

— А…что? Где мы? — вскинула голову и заморгала, почувствовав легкий толчок.

Так вышло, что голова моя покоилась все время пути на плече Ткачева, а шляпу рассмотрела у него на коленях.

— Ты нисколько не спала этой ночью и утром? — в его голосе была, или мне послышалось, озабоченность.

— Я же тебе рассказывала, — постаралась принять вертикальное положение и поправила на себе платье. Шляпу тоже цапнула и притянула к груди. — Знаешь, мне кажется, что подъезжать близко к дому будет неправильно.

— То есть?

— Надо выйти здесь. И дойти до дома пешком.

— Зачем?

— Так надо. Что тебе стоит со мной согласиться?

— Идти же придется около километра. Ты видишь, какие здесь земельные участки? Все равно настаиваешь? Ладно. Но проедем вперед еще немного.

Мы вышли из такси и отпустили машину за четыре участка до нашего. И дальше Дмитрий пошел один. Я наотрез отказалась следовать за ним. А уселась на скамью с кованой спинкой, забравшись в тень росшего рядом дерева.

— Точно здесь останешься? — с сомнением посмотрел он на меня перед уходом. — Странно, что к дому со мной вместе ты идти боишься, а сидеть здесь в гордом одиночестве тебе ничего, сойдет.

— Я здесь буду не одна. Видишь тех двух теток? Да, там. Они же неподалеку стоят. И по их виду беседа у них только началась. Так что, не думай, они здесь еще не менее получаса простоят, языками зацепившись. Ты же не будешь отсутствовать долго, правда?

— Думаю, что нет.

Тетки действительно были увлечены своей беседой. И скоро некоторые фрагменты их разговора начали долетать и до меня. Когда Дмитрий отошел и скрылся за поворотом, я натянула шляпу глубже на голову и приготовилась его ждать. Но фраза про дом номер сто пятьдесят вывела меня вскоре из задумчивого состояния и заставила напрячь слух. Ведь это был номер участка Селиверстова. Ясно, что мне стало жизненно важно вострить уши в сторону соседок.

— Так что же там случилось на самом деле? — спросила та, что была выше ростом.

— Точно не знаю. Только видела, что полиция приезжала.

— Чего это вдруг? Не случилось ли чего?

— Не думаю, что что-то серьезное. Они постояли несколько минут и уехали. И ты же знаешь, чей это участок. Его хозяин не стал бы никого вызывать, сам бы во всем разобрался.

— Да, но у него же сейчас всего один охранник. Может, поэтому прибег к помощи полиции?

— Согласись, что это, все же, странно?! Кто он, и вдруг вызывает полицию! Или не вызывал, а они сами приехали?

— Это точно. Случай странный. Но, говорят, что наш «мафиози» теперь совсем не у дел.

— Говорят. А может, кто-то почувствовал его слабину теперь и решил отыграться? За прошлые обиды, так сказать.

— Вполне возможно.

— Ох! Не устроили бы у нас здесь войну. Как думаешь, не получим такое?

— С этого царька станется!.. А ты видела, какую он себе новую любовь завел недавно? Нет? Не может быть! Она у него две недели уже живет, точно. Вся такая фигуристая, ноги длинные-предлинные. Там и здесь все на месте. А грива волос до пояса почти. Рыжая. Говорят, что она модель.

— Ты сама ее видела?

— Не один раз. Они на пару бегали вдоль побережья.

— Надо же! А я ни сном, ни духом!

— Как же, как же! Проворонила ты, Алевтина, событие сезона.

Они и дальше обсуждали эту тему, пока не принялись за проблему перебоев в подаче питьевой воды. Я же, сидела и слушала их, затаив дыхание, а еще все теребила поля шляпы, пряча под ней лицо и свои примечательные волосы. Вот ведь, пригодилась, все-таки шляпа-то!

— Ира! — окликнул меня Ткачев, а я и не расслышала, как подошел. — Вставай и пошли, — протянул ко мне руку.

— Куда? — заморгала на него глазами. — И…как оно там?

— Вот туда и пойдем, и сама сейчас все увидишь. Вставай.

Я поднялась, конечно, но вкладывать свою руку в его протянутую ладонь не спешила.

— Ты мне ответишь? Что обнаружил около дома?

— А ничего. Ни около, ни в доме.

— Как?! Ты и в дом проник? И никого не насторожило, что ворота нараспашку и…

— Там все нормально. Сейчас сама в этом убедишься.

— Как так? Не темни, Дима. Ответь.

— Когда подошел, ворота были закрыты. Я вошел…

— В закрытые ворота?! — с сомнением на него посмотрела, но за ним последовала. Рассудила, что не следовало дольше привлекать к себе внимание теток, которые теперь развернулись в нашу сторону и пристально нас двоих рассматривали. — Ты надо мной не смеешься, нет?

— Больше мне делать нечего, как срываться среди ночи из дома, лететь сюда и только для того, чтобы над тобой поиздеваться! А ворота я открыл. У меня ключ есть.

Я взглянула на него в сомнении, а еще с подозрением, но это, скорее всего, из-за подслушанного разговора про «мафиози».

— Да вот, смотри. Целая связка. И от ворот, и от дома, и от гаража. Убедилась?

— Но откуда они у тебя? Выходит, ты Леониду Павловичу очень близок, раз…Кто ты ему?

— Неважно это сейчас. И рассказывать долго. Оставим это до другого времени. Ты уверена, что все двери были открыты?

— Да. Только гараж был закрыт. В смысле, его ворота. Дим, а в доме все нормально? Ну…там…около лестницы…

— Помню, как ты рассказывала, что заметила кровь. Но нет, ничего такого не увидел, хоть и рассмотрел это место внимательно. И не сверли меня такими глазами. Конечно, обойти весь дом у меня не получилось, но кое-где побывал. Прихожую, холл, лестницу, кабинет, несколько спален и потом еще кухню я обследовал. Бегло. Но могу сказать, что ничего подозрительного не заметил.

— Не может быть…

— Сейчас сама убедишься, — подвел в этот момент меня к воротам и щелкнул кнопкой на брелоке, что крепился к связке ключей. И в следующий миг створки разъехались в разные стороны, а я вздрогнула, когда ладонь Ткачева легла на мою спину и начала подталкивать к открывшемуся проходу. — Входи же! Не стоит нам замирать здесь столбами. Вокруг много любопытных.

Не могла с ним не согласиться, поэтому и прошла на территорию участка, хотя, ой как, мне этого не хотелось делать. А оказавшись за чертой ворот, с сомнением взглянула на снова закрывшиеся створки, а потом еще и на Дмитрия.

— Так будет лучше, — ответил он мне, без слов поняв этот мой взгляд. — Я же сказал тебе уже, что кругом любопытные.

— Оно так, но вдруг нам понадобится срочно отступить? — указала я подбородком в сторону дорожки, ведущей к коттеджу.

— Не выдумывай, — хмыкнул он в своей обычной манере. — Нападение на нас не предвидится, — постоял, рассматривая тени от борьбы эмоций на моем лице, но недолго, всего с минуту. — Сегодня оно точно отменяется, — и взяв меня за руку, потащил за собой в направлении дома. — Ты же мне доверяешь? По всему, да, раз вызвала сюда. Вот и не упирайся теперь.

Дом в свете дня выглядел вполне мирно. А еще можно было сказать, что, как всегда. Но я все равно была рада, что Ткачев держал меня крепко за руку, а как вошли в помещение, так еще и прижалась к нему боком, словно прилипла. Неосознанно. Он мое желание, оказаться как можно ближе к нему заметил. Хмыкнул снова, но не отстранился.

— Куда пойдем? — изогнул шею, чтобы наблюдать за моим лицом. — Что в первую очередь станем обследовать?

Говорил он громко, в смысле, нормально, нисколько не таясь. Не то, что я, все больше шептала. И при этом еще и постоянно озиралась, так как боялась нападения из-за угла.

— Давай все по порядку. Мы сейчас стоим на первом этаже. Вот и давай обойдем здесь все подряд. Согласен?

— Как скажешь, Ира. Пошли.

Через некоторое время не осталось ни одного помещения, будь то зал или комната, большая или маленькая, в которую мы не заглянули бы.

— Убедилась, что здесь нет никакого криминала? — задал мне вопрос Дмитрий в кабинете Селиверстова, который был последним объектом нашего досмотра. — Ни погрома, ни следов крови и насилия…

— Все так, — мялась я и переминалась с ноги на ногу. Отчего-то у меня было чувство, что Ткачев посматривал на меня с некоторой насмешкой. — А вот сам факт, что мы с тобой бродим тут, все рассматриваем, а в доме никого нет, только гулкая пустота следует за нами попятам, тебя нисколько не настораживает? Скажи мне честно.

— Настораживает, — он развернулся в мою сторону и стал снова внимательно вглядываться в мое лицо, как тогда, в кафе, когда мы сегодня только встретились.

— И что ты об этом думаешь? — затаила я дыхание.

— Сказать тебе честно? — он убрал руки в карманы брюк и медлил с ответом, хоть и не мог не заметить, как я вся напряглась и ждала его слов. — есть у меня одна догадка, почему сейчас здесь стою и наблюдаю все это.

И снова пауза. Сколько можно так меня испытывать, ведь, мои нервы были изрядно потрепаны ночью, теперь от них уже мало, что осталось.

— Не томи, а?! Что ты обо всем этом думаешь, Ткачев?

— Что ты пожалела, когда не использовала свой шанс в прошлую нашу встречу. И не знала потом, как заставить меня к тебе вернуться. Опять же, твоя гордость…

— Да ты с ума сошел! — у меня прорезался голос. Получился крик души, никак не меньше.

— Ну да! Теперь будешь делать большие глаза и все отрицать. Когда я уже здесь.

— Да…да… Хотя, ладно! — я поборола многие нахлынувшие разом эмоции и призвала себя к спокойствию. — Давай, все же, немного отвлечемся от разбирательства отношений между нами. У меня к тебе другой вопрос. А где все? Как это случилось, что они, все трое, разом сгинули, исчезли, растворились? А? Что ты на это скажешь? Взгляни! Пустой дом. Чужой дом! А мы стоим здесь одни и …

— Да откуда мне знать! — вдруг выдал он мне в сердцах. — Могли поехать в город, к примеру. Улететь на отдых за границу. Чем не вариант? У Селиверстова идей всегда было много насчет времяпровождения. А тебя оставили здесь…

— И я кинулась звонить тебе! Сразу же! У тебя с головой нормально?!

И так вышло, что мы немного поругались. Я от себя такого не ожидала, что принялась орать на него, возмущаться и обзывать. Он тоже казался шокированным на свои действия, когда понял, что я в страхе разом замолчала, а руки свои обнаружил на моих плечах и заметил, что с силой их сжимал.

— Извини! — немедленно ослабил хватку и меня отпустил. — Черт! Ты не думай…это я от… в общем, извини.

— Точно, — я тоже виновато отвела от него глаза. — Нам надо успокоиться.

— Да. И насчет твоего разбирательства… мне больше нечего тебе сказать, Ирина. Не хмурься снова, но свою версию происходящего я высказал пять минут назад. Уж извини, женщина, но мне приходилось наблюдать и не такое, когда некоторые девицы…

— Заглохни, Ткачев! Или мы снова поругаемся, — сжала я кулаки. Но сама не удержалась от колкости в его адрес. — Тоже мне, предел мечтаний для всех без исключения особ женского пола! Хм!

— Похоже, мне не следовало срываться среди ночи и мчаться сюда, как…

— Точно! — перебила его новым воплем и ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Что же тебя так подкинуло-то? Ведь вскочил же с постели? Вскочил! Помчался в аэропорт? Помчался! А почему?!! — хищно прищурилась на этого мужчину. — Можешь сказать? А мне кажется, что поверил мне тогда. Первая реакция, она спонтанная и часто самая верная. Ты понял по моему голосу, в каком страхе пребывала! Ну, подтверди мои слова. Что молчишь?

— Черт! — взлохматил он свои волосы, запустив в них пятерню. — Ты застала меня врасплох. Даже не знаю, что сказать.

— А, полиция! — пришла мне в голову новая мысль. — Я же ее правда вызвала! И наряд приезжал. Об этом и соседки сегодня судачили. Там, около той лавочки. Ты их тоже видел, — пристально посмотрела ему в глаза. — Ведь, видел же? Одна из них рассказывала, что…

— Видел. Только, что ты этим хочешь сказать? Что случайно мне позвонила? Что просто мой номер тебе неожиданно подвернулся? А больше рассчитывала на стражей порядка?

— Господи! Очнись. Я утверждаю, что дело это серьезное и нечистое. Что все случилось со мной на самом деле. Вся та жуть. И была в дикой панике. А тебе я очень рада. Ты даже не представляешь насколько. Так получилось, Дима, что ты сейчас моя единственная надежда выбраться из этой странной истории, остаться в живых и не свихнуться вдобавок.

— Звучит обнадеживающе, — но в глазах его радости и тепла от моих слов не заметила, а еще в них плескалось что-то, не поддающееся определению. И это нечто меня беспокоило, только в тот момент не было времени и сил очень глубоко задумываться еще и над этим. — И что теперь? У меня к тебе прежний вопрос, Ира. Помнишь, о чем спрашивал ночью? Что ты от меня хочешь, женщина?

— Защиты. Наверное, — тут я как поникла и пожала плечами. — Больше мне обратиться не к кому. Ты единственная моя надежда.

— Единственная? Значит, не зря летел сюда? — прищурился. Тоже как-то странно.

— Конечно, — я робко улыбнулась, и почувствовала, как мужчина, вроде бы, начал оттаивать. Глаза его перестали колоться, а черты лица немного расслабились. Решила, что эти положительные перемены надо было использовать во благо. — И у меня есть идея! Давай съездим в местное отделение, куда я звонила, и которое приняло мой звонок ночью, а потом…

— Так! — передернул Ткачев плечами. — Продолжаем, значит, дальше вести расследование?

— Как иначе? Мне кажется тот наряд, что, по словам соседки, был здесь ночью, обязательно должен пролить, хоть какой, свет на этот случай. Ну что, поедем?

— Ладно. Только я не знаю, где находится местное отделение полиции.

— Это не проблема, сейчас все выясним. У тех же соседей.

Но отыскать живую душу в поселке оказалось непросто. Улицы его были пустынны, а ворота с калитками наглухо закрыты. Нам пришлось долго жать на кнопку переговорного устройства на соседнем заборе, пока скрипучий голос не ответил нам недовольным «да». Потом еще стояли на солнцепеке, ожидали этого некто, обещавшего подойти, чтобы ответить на наши вопросы. И так вышло, что глазам моим предстала та самая Алевтина, с которой, некоторым родом, я была уже знакома, ведь это она стояла и болтала недавно за поворотом улицы, рядом с лавочкой, на которой я ждала Дмитрия.

— Местное отделение?! — глянула она на нас с все более и более возрастающим любопытством. — А что случилось? Ничего? Совсем ничего? Просто справка вам там одна нужна? Угу! А вы на машине, конечно? Да, да, как иначе. Спросила потому, что придется проехаться. Выезжаете на шоссе, поворачиваете в сторону от города, на втором повороте налево, там деревня, но ее надо проехать, дальше, километра через два, поселок городского типа. Так вам туда. Накрутите километраж приличный. Но иначе не получится. Вы же не местные. Я правильно поняла? Спросила не из любопытства, просто, те, кто здесь проживает, могут добраться туда полем и лесом. Тропа начинается с другой стороны нашего коттеджного поселка. Да! Но вам я не советую идти по ней. Просто, она много раз извивается и раздваивается — затеряться можете по незнанию направления.

Так мы узнали, куда нам следует отправиться. Поехали, конечно же, на моем Мерседесе. Других вариантов не было, не такси же было вызывать, в самом деле. Подойдя к машине, увидела на заднем сиденье вчерашние покупки. С десяток фирменных пакетов сегодня глаз не радовали. И я еще удивилась, как многое изменилось в моей жизни. Ведь, всего за несколько часов легкость и радостный подъем, которым была вся наполнена тогда, бесследно испарились, а на смену пришло чувство неуверенности и гнетущая озабоченность от роившихся в голове вопросов. Одно хорошо: так страшно, как ночью и утром, теперь не было. Рядом был спаситель, и я с теплом в глазах взглянула в широкую спину Дмитрия. А он в это время заинтересованно рассматривал салон моего автомобиля.

— А ты неплохо прошлась вчера по магазинам, милая! Такие известные торговые марки! К чему-то готовилась? Нет? Просто так? Настроение такое было, говоришь? А я бы не был против, если бы ты готовилась именно к моему приезду. Да, мне было бы приятно. Уверен. А там у тебя что? Никак купальник? Соблазнительный! Что? Поддалась порыву и купила? А для заплывов с Селиверстовым у тебя есть другой? Надеюсь на это, так как в том, что состоит из узких полосок, надо загорать и плавать с мужчиной помоложе, мне так кажется, — вот чтобы у него лицевые мышцы переклинило, так криво улыбался мне при этом.

— Сама не знаю, что на меня нашло вчера, — а еще не могла никак взять в толк, вот что я перед ним вроде как оправдывалась? Еще и неуютно себя сразу почувствовала, как только Ткачев распрямился и совсем развернулся в мою сторону. Чтобы скинуть с себя парализующее чувство стеснения, быстро нагнулась, нырнула в салон и сгребла вчерашние покупки в охапку. — Отнесу быстренько в дом. Чтобы не валялись на сиденье и не мешались. Мало ли что?

— Как знаешь. А в дом одной заходить уже не страшно тебе? — крикнул мне в спину, когда поспешала к парадному крыльцу с занятыми руками, и я была уверена, что стоял и улыбался еще при этом во все тридцать два зуба.

Вот, что надо было ему сказать, чтобы отнесся к моему рассказу о ночном происшествии с серьезностью? Похоже, у него крепко в голове засели собственные соображения на мой счет. Что же, мне бы тоже теперь, наверное, хотелось, чтобы все оказалось простым недоразумением, стечением непонятных обстоятельств или даже неудачной шуткой кого-либо. Все лучше, чем преступление и спрятанный где-то труп, или три…

— Дорогу запомнила? — уточнил у меня Дмитрий, когда уже тронулись с места, отправляясь на поиски местного отделения полиции. — Отлично.

На место мы прибыли ближе к вечеру. И хорошо, что не ночью, так как поплутать все же пришлось, и повторно дорогу выспрашивали не раз, а несколько. А еще сразу приметили, что нам не были рады. Вот как-то так! Может, оттого, что я довольно сбивчиво начала объяснять, по какому делу явились?

— Один момент! — не вытерпел Ткачев уже через минуту и отодвинул меня в сторону от дежурного. — К вам звонок прошлой ночью поступал? От жительницы коттеджного поселка. Вы на него отреагировали? И что там было? Почему интересуюсь? Там проживает хорошо знакомый мне Селиверстов Леонид Павлович. Мы с этой девушкой приехали к нему, а дома никого нет.

— А я здесь причем?! — теперь офицер принялся возмущаться и на Дмитрия. — Полиция не обязана отслеживать, кто есть дома, а кого нет.

Выходило, что мой звонок никого в отделении не взволновал. И так получилось, что толковых сведений выяснить у полицейского не удалось. Да, они на сигнал мой выезжали. На месте были. Их встретили покой и тишина. Единственное, что я для себя вынесла полезного из той беседы, что ворота к приезду патруля были закрыты. На замок. А на сигнал с улицы никакой реакции со стороны дома замечено не было, как и чего-то подозрительного. Все было как обычно, поэтому полицейские только на малое время задержались около въезда, а потом уехали на другой вызов.

— Спасибо, вы нас успокоили, — поблагодарил Ткачев дежурного, а меня взял крепко под руку и потащил на выход.

— Дима, я ничего не понимаю, — откровенно созналась, когда снова грузились в машину. — Кто же тогда закрыл ворота? Странно же получается. Некто проник на территорию. А это для меня факт, так как своими глазами видела мужскую фигуру в черном, выходящую из кабинета Леонида Павловича. И никакого сходства с хозяином или охранником Виктором там и рядом не было, иначе признала бы. А его ботинки? Я их из тысячи опознаю. Высокие армейские. Грохотали над моей головой на лестнице так, что… В общем, он, что же, побывал в доме, сделал какое-то свое темное дело, погонял меня по саду и лесу, а потом спокойно так вышел через ворота и закрыл их за собой на замок?

Подозреваю, смотрела на Ткачева в тот момент с огромной надеждой, что вразумил бы и все растолковал. Но не дождалась для себя никакого облегчения. Дмитрий посматривал хмуро и с прежним недоверием. От такого его взгляда начала даже ерзать в водительском кресле.

— Что? Что ты так на меня… Ведь подтвердилось же, что я рассказала тебе правду. В отделение я действительно звонила. Теперь это подтвердилось. В чем ты меня опять подозреваешь?

— Ладно. Проехали, — он только вздохнул слегка и перевел взгляд в сторону дороги.

— А куда мы теперь? — спросила, и получилось это у меня как-то жалобно.

— Неужели, нет мыслей? — послышалось или в голосе была ирония? — Я так предполагаю, что ты отвезешь меня теперь в коттедж Селиверстова, и мы станем его там ждать. Пока не дождемся. Я прав? — и снова на меня уставился. И нет, не зря я собиралась обидеться на иронию в предыдущих словах, во взгляде его теперь была точно насмешка, а в слово «ждать» вкладывал такой смысл, что у меня вспыхнули щеки и уши.

— Ты мне не веришь! — дернулась от возмущения. — Уперся, упрямый такой, в мысль, что я разработала операцию по твоему охмурению и не желаешь нисколько меня услышать и понять. А я…

— А ты?..

— Нет, это черт знает, что! — резко отвернулась от него и нервно крутанула ключ в замке зажигания. — А главное, что меня больше всего раздражает сейчас, что действительно вынуждена ехать в злополучный коттедж и дожидаться там каких-никаких вестей от Леонида Павловича. И да. Да! Мне страшно там оставаться без тебя. Можешь надо мной, сколько угодно насмехаться, только моя жизнь по какой-то иронии теперь вся в твоих руках.

— Почему я должен насмехаться? — потер он скулу, будто над чем-то глубоко задумался. А потом взял и взглянул на меня добрее. — Я уже усвоил, что являюсь твоей единственной надеждой и защитником. Так что? Куда едем?

Я сцепила зубы и повела машину в обратном направлении. Курс действительно взяла на известный нам коттеджный поселок. А пока выезжала с этого конкретного населенного пункта, перед моим мысленным взором стояли прищуренные серые глаза. Но ехали мы в молчании. И не знала, о чем думал Ткачев, только я всю голову себе сломала, над проблемой, как мы с ним могли бы ужиться вдвоем без ругани в пустом доме, хоть там и имелось с десяток разных свободных комнат.

— Зря ты так напрягаешься, — как угадал он и некоторые другие мои мысли. — Если не забыла, я уже дал тебе обещание, что ни при каких обстоятельствах не стану к тебе приставать. Только если сама захочешь моих ласк, милая Ира, должна будешь открыто мне об этом сказать. Помнишь об этом?

— Отлично! Так и порешим. Пока я не приду к тебе в комнату, ты сам не переступишь порог…

Тут машина подпрыгнула на валуне, попавшем под колесо. Это я его просмотрела. Да, была виновата. Увлеклась размышлениями. Чтобы больше не повторять ошибок, со всей внимательностью аккуратно и медленно объехала глубокую яму на нашем пути. А мы к тому времени уже заехали в лес, выехав из поселка. Так помнила, еще несколько километров по петляющей разбитой дороге сквозь ельник, и были бы в деревне со вполне сносным дорожным покрытием. Вот только у судьбы в отношении нас были другие планы.

— Ира! — гаркнул Ткачев вдруг мне на ухо. — Человек! Влево! — и вместо меня крутанул сам руль с силой в том направлении.

— С ума со… — договорить я не успела.

Тот самый мужик, что неожиданно вынырнул из-за густой елки и прямо нам под колеса, и которого, благодаря реакции Димы, я умудрилась объехать, поступил в высшей степени неожиданно. Он нас обстрелял. Да! Именно! Я успела глянуть в зеркало заднего вида и заметила, как он вынул оружие из-под чего-то, похожего на ветровку, вскинул его и направил в нашу сторону. Дальше по корпусу машины застучали пули. Я взвизгнула, дернулась, машина повторила в точности мои движения, пришлось выравнивать ее, чтобы не улететь в кювет противоположной стороны дороги. А если бы на нас ехал автомобиль, то мы непременно бы в него врезались, так как выскочили на встречную полосу. Но голова моя болела о другом, потому что по бокам кузова еще продолжали чиркать пули, а потом еще стало ясно, что обе задние шины моментально спустило. Скачок, рывок, все завращалось, снова рывок, и я влетела грудью в руль. Машина же встала, зависнув левым колесом над тем самым кюветом, от которого я недавно только пыталась отвернуть. И не успела опомниться и прийти в себя, меня уже толкала рука Дмитрия вон из машины.

— Беги! — это он мне прокричал.

Но меня как парализовало, оглушило, из всех чувств была только боль в груди и невозможность вздохнуть. Я бы так и осталась сидеть на месте и ловить ртом воздух, но мне не дали долго оставаться в машине. Ткачев с силой вытолкал мое безвольное тело в им же открытую дверь с водительской стороны и сам еще сверху рухнул. А дальше сполз, ухватил за плечи и зашвырнул в канаву, то есть в кювет. Но и там мы долго не остались, Дмитрий только на минуту замер надо мной, оценивая ситуацию, потом перехватил поперек туловища и потащил в густой кустарник.

— Молчи! — глянул коротко, лишь только я намерилась завизжать от царапающих меня в кровь колючих сучьев. Когда же грянул еще выстрел, и над нашими головами в стволе ели образовалась дыра, навалился на меня всем телом и прямо так и вжал в землю. — Лежать!

Я не шевелилась. Долго, как показалось. Но потом сил во мне держать его тяжесть совсем не осталось, и попыталась под ним заворочаться.

— Сейчас умру! — пискнула придушенно.

И тогда он приподнялся, но лишь для того, чтобы бежать подальше от дороги и от того сумасшедшего, что нас обстреливал. И меня за собой потащил. Поднял с земли рывком, поставил на ноги и потащил. И так дергал при этом за руку, что чуть не оторвал ее. Но нам удалось отбежать на приличное расстояние и еще спрятаться в канавке, заросшей высокой травой. Там мы легли и затаились. Надолго. Но сколько не ловили каждый шум, шорох или треск, преследования не обнаружили.

— Ты цела? — выдохнул он вопрос прямо мне в ухо, когда стало понятно, что нам уже ничто не грозило. А я смогла только кивнуть — голос пропал. Но Дмитрий почувствовал мое движение и сжал в ответ мне плечо. Ободряет — догадалась я. — На дорогу выходить, у меня желания нет. А у тебя? — снова кивнула. — Тогда встаем потихоньку и идем через лес. К коттеджу. Есть другие предложения? Поднимаемся.

— Ой!

— Что случилось?

— Немного ногу подвернула. Ничего, все нормально, — но он ухватил меня за талию и стал помогать передвигаться. — Я сама могу.

— Руку все равно держи. Видишь, как стемнело? Можем потерять друг друга в потемках.

— Хорошо бы, нас тот псих потерял.

— Псих? Не уверен. Но ничего, разберемся, кто он такой и что ему надо. Дай время.

Через лесную чащу мы пробирались долго и в кромешной темноте пришли к коттеджу Селиверстова. Хвала моему спутнику, он вел себя уверенно, поддерживал меня и морально и физически, а на местности сориентировался так здорово, что мы вышли прямо к знакомому забору.

— Стой! — придержала я Ткачева, приготовившегося открыть ключом со связки калитку, выходящую в лес. — Подсади меня немного.

— Что ты задумала? — но руки мне на талию положил.

— Разведать хочу. Нет ли чего опасного.

— Это как? — ухватил меня крепче и приподнял, чтобы могла заглянуть через глухой забор.

— Может, тени или, наоборот, огни, какие странные увижу. Нет. Все темно. Ничего не видно: ни подозрительного, ни вообще. Опускай, — но встав твердо на землю, прищурилась на него впотьмах, стараясь вглядеться в лицо, освещенное только лунным светом. — А как так выходит, что у тебя, Дима, есть ключи буквально ото всех дверей в этом доме? Ответишь, или мне начать подозревать тебя во всех моих злоключениях?

— Не понял! — толкнул он калитку, распахивая ее передо мной. — Ты меня, в чем сейчас обвинила, Ира?

— Ты не догадался, значит! И оскорбился! Конечно, мне же положено благодарить случай, что он послал тебя. Как иначе?! А я, вот, представь, все некоторые вещи никак в толк не возьму. Подумай сам, что должна чувствовать? Нас с тобой свела судьба в лице моего Глеба…

— Твоего? Ой, ли?! — нет, эта его ухмылка выводила меня из себя с половины оборота. Но я постаралась усмирить характер. Похоже, на этот раз сделать мне это удалось.

— Не сомневайся! Моего! — только не удержалась, чтобы не огрызнуться. Однако, это утверждение произнесла без должного энтузиазма, так как фраза вырвалась скорее по инерции. Больше из вредности решила упереться и не сознаваться, что на бывшем своем уже две недели как поставила крест. — Но сейчас речь не об этом. Я толкую о том, что тебе приспичило завести в нашем городе легкий курортный роман. Холодно и расчетливо выбрал меня. Уж не знаю, какого…тебе это понадобилось. А я возьми и взбрыкни. Но ты же, парень самоуверенный, да еще и столичный хлыщ, вот и воспринял ситуацию как вызов тебе любимому. А потом…

— А с головой у тебя все в порядке? — в голосе Ткачева, раздавшемся из темноты за моей спиной, различила раздражение. — Что ты обвинила меня в своем увольнении, я уже слышал. Теперь, что же, к тому греху хочешь повесить на меня отказ тебе в аренде квартиры и все последующие злоключения? — он точно разгневался. Иначе, зачем ему понадобилось обгонять меня на тропинке к дому, по которой брели, останавливать и хватать за плечи? — Выходит…по твоей бредовой фантазии…я задумал и это ночное происшествие, напугал тебя до чертиков, а потом еще и подговорил кого-то изрешетить твою машину? — глаза Дмитрия так и сверкали в ночи. — Ты сама себя слышишь?!!

— Да что мне еще думать?!! Как ни поверну мысли, все бред получается! — дернулась и выкрутилась из его хватки. — А у тебя еще целая связка ключей от этого коттеджа в руках оказалась! Я, вот, к примеру, тоже некоторых друзей имею, не в этом городе, но, все же, есть они у меня, довольно близкие. Но ключей от их домов у меня нет! Что ты на это скажешь?!

— Только то, что Селиверстов мне больше, чем друг. Достаточно?

— Нет. Нисколько. Говори толком, кто он тебе и почему дал связку в постоянное пользование. Иначе…

— А иначе что? — вот теперь в его голосе засквозила издевка, замешанная на злобе. Ох, не к добру я затеяла этот разговор, но и остановиться уже не могла.

— Доверять тебе перестану! И…и…

Но тут мы дошли до дома. Даже уже успели подняться на крыльцо, продолжая выяснять отношения, и зайти в холл. А там зажгли свет. И как только это произошло, так я и взвизгнула. Это оттого, что мне в глаза сразу бросилось пятно на светлой рубашке Ткачева.

— Дима! Кровь! — крикнула, но попыталась остановиться, для чего и зажала себе рот одной рукой, а другую вытянула в его сторону, указывая на бок.

— Где?! — он удивился не менее моего. Об этом сказало его лицо. Мужчина стал спешно осматривать себя и тогда натолкнулся взглядом на алое пятно на своей рубашке. — То-то думаю, отчего под ребрами болит и тянет… — и он стал теребить на себе перемазанную кровью ткань, а потом принялся расстегивать пуговицы рубашки.

— Ох! — мне сделалось как-то нехорошо от зрелища раны, подумала даже, как бы в обморок не грохнуться.

— Ты что? Крови боишься? — как ни странно, он обеспокоился больше моим состоянием, чем своим ранением. — Ты сядь. Нашатырь дать?

— Нет, нет. Все нормально. Голова только чуть закружилась. Уже проходит. А как там…

— У меня? Ерунда! Только чуть зацепило. Кожу вырвало на боку.

— Уверен? Доктора не надо вызвать?

— Совершенно. А вот полицию нам с тобой вызывать придется.

— Думаешь? Хотя…конечно. Твое ранение, машина, на дороге продырявленная осталась стоять. А на ней номера. На мое имя. Вот ведь история!

— Угу! Сама позвонишь или я?

— Сама. Это же мой Мерседес.

После объяснения с полицией по телефону, получила их распоряжение оставаться на месте. И оно меня порадовало. Тащиться ночью на место, где была брошена машина, удовольствие сомнительное, да еще это казалось опасным. А как закончила разговор с дежурным, так пошла в ванную комнату, где Дмитрий оказывал себе первую медицинскую помощь. Вошла к нему в тот момент, когда пытался обработать края раны йодом. Он шипел и извивался, а я взяла из его рук тампон и постаралась облегчить ему задачу, а заодно и дула, чтобы меньше щипало.

— Спасибо, — у него в конце процедуры получилось немного улыбнуться. — Хочешь забинтовать? Может, лучше использовать пластырь?

— А где его взять? — порылась немного в аптечке. — Ага, вот он. Поворачивайся еще.

— Ты все еще меня подозреваешь, или в связи с полученной раной я в твоих глазах обелился? — посматривал на меня сверху вниз, отслеживая мои старания по разравниванию краев пластыря.

— Наверное, я погорячилась. Покушение на самого себя ты не стал бы инсценировать.

— И на том спасибо.

— Но на поставленные мною вопросы ответы услышать надеюсь.

— Вот ведь упрямая женщина! Далась тебе эта связка ключей! Ну, хорошо. Объясню, — вздохнул и потащил меня за собой в гостиную. — Сиди здесь, я сейчас.

И ушел из комнаты на пару минут. А вернулся в футболке по фигуре, светло-серой, свежей, точно его размера. Но я знала, что утром, когда встретились с ним в кафе, никаких вещей с ним не было. Тогда была в шоке от ночных событий, и меня это ничуть не удивило. Но не теперь.

— Не смотри на меня так, — ответил мне еще и пожатием плеч, а потом уселся в кресло напротив. — Да, ты права, этот дом мне отлично знаком, у меня ключи от всех его замков, и в нем есть мои личные комнаты и вещи, — взял и дотянулся до графина с коньяком на журнальном столе, собираясь налить себе в бокал.

— Я бы этого не делала, — указала глазами и подбородком на спиртное. — Сейчас полиция явится. Надо будет ответ держать. Потребуются светлые головы. У меня же с этим скоро вторые сутки проблема. Будь добр, воздержись, а?

— Уговорила, — кивнул и отставил стакан. — Мне продолжать?

— А как же! Я вся во внимании, интерес же мой зашкаливает.

— Понятно. Так вот…Селиверстов — мой отец.

— А…а, фамилии? Отчего они…

— Меня двенадцать лет растил и называл сыном другой человек. А потом в мою жизнь ворвался Селиверстов. Он объявил себя моим биологическим отцом, и не оставил матери шанса его опровергнуть. Вот такая история.

— Но…тут говорят, а…я только недавно слышала, что он, некоторым родом…

— Понял, что пытаешься мне сказать. Прошлое, как и способы приобретения всех этих богатств — Дмитрий обвел глазами обстановку коттеджа, — и не только этих, сомнительны. Может, поэтому он и не настаивал несколько лет назад, чтобы я менял фамилию. Бог его знает. Но наследником своего движимого и недвижимого имущества назначил меня.

— Вот оно что! — я надеялась, что объяснения Ткачева прольют свет на мою историю, а оказалось, что только добавили новых ничем не подтвержденных мыслей. — А что, если сегодня стреляли в тебя?! Смотри! Ведь, может быть?! С Леонидом Павловичем что-то произошло, ты, значит, можешь стать наследником, а они…

— А может, хватит фантазировать? Давай-ка успокоимся и дождемся полицию, — посмотрел на меня так, что высказываться сразу расхотелось

А тут и наряд пожаловал. Как только раздался сигнал от ворот, Дмитрий поднялся и пошел открывать. Я осталась сидеть в кресле и ломать голову от несуразицы всего, случившегося со мной за последние сутки. Хотела бы от тех мыслей отрешиться и сосредоточиться на визите полицейских, только никак не выходило, пугали они меня очень. А когда стражи порядка прибыли в гостиную и предстали передо мной, то от их сообщения как поглупела.

— Что же это вы, гражданка, вводите полицию в заблуждение?! Ладно, первый раз! Там был всего лишь сигнал о незапертых воротах, но теперь-то, куда годится заявлять о том, что вашу машину обстреляли?! Похоже, вам не нас вызывать надо было, а медиков…

— Да, да… как вы можете! — у меня перехватило дыхание.

— Тихо! Отставить возмущения! — прикрикнул на меня тот, что был постарше. — На указанном вами шоссе ваша машина обнаружена не была. И никакая другая тоже. И свидетели не найдены. В ближайшем доме, к указанному вами месту нападения, никто ничего даже не слышал и, тем более, не видел.

— Так…ведь, вот… — хотела указать на Ткачева, и упомянуть еще про полученное им ранение, но вовремя заметила его знак мне заткнуться. Вот и пришлось прикусить язык. — А гильзы! Или как их там? Что-нибудь же, должно там было остаться?

— Мы с фонарями все обшарили: дорогу, обочину, кювет и ближайшие кусты. Но ничего не нашли.

— А место?! Вы точно искали, где надо? Может, мне с вами туда проехать?

— Вы же сами точно указали, что стрелять в вас неизвестный стал от отметки окончания населенного пункта, где-то через десять-двадцать метров за ним. Вот, мы и обшарили там все метрах в двухстах или даже больше. Ничего не нашли.

— Что если утром… — не сдавалась я.

— Тогда тоже, вряд ли, что найдем, — прервали меня решительно.

— Но вы взгляните на меня! — протянула к нему руки, исцарапанные в тех злополучных кустах, и еще продемонстрировала недавно порванный рукав платья, а также несколько пятен на нем от травы и земли. — Это я специально, что ли, такое над собой учинила?!

— Это уже вам виднее, где и как время проводите.

— Так я…

— А теперь призываю вас к ответственности за свои слова, гражданка. Соберитесь с мыслями и ответьте мне на несколько вопросов. И так! Где ваша машина? Можете сказать? Возможно, что она в гараже стоит? Нам бы туда заглянуть. А заодно и в ваши документы. На автомобиль и личные.

— Вы же их сегодня уже видели! Ну, не вы лично, конечно. Я же в отделение заходила! Как раз перед тем, как на мою машину напали. Там у меня паспорт смотрели. А теперь, увы! Сумка осталась в брошенной машине, а в ней…

— Упорствуете, гражданка? Небылицы нам тут выдумываете? Да чтобы у нас на участке, и такое?! Поднимаемся все дружно и топаем к гаражу, я вам сказал!

— Что же, пошлите, — я вскочила с места одновременно с этим полицейским. — Покажу вам гараж. И все, что хотите. Все покажу. Идем.

Ясное дело, что по участку вблизи хозяйственных построек и гаража мы круги нарезали зря. Где бы я этому типу в погонах и его коллегам, следовавшим за нами угрюмой тучей, нашла свой Мерседес?

— Об угоне заявлять будете? — рявкнул на меня старший группы, не выдержав, в конце концов.

— Как будто из этого может выйти толк!

— Полегче с такими высказываниями, — было мне ответом.

Расставались мы с этим полицейским, когда стрелки на часах в гостиной показывали начало третьего ночи. А если вспомнить, что не спала толком уже двое суток, то не удивительно совсем было мое желание рухнуть на любую постель и отключиться напрочь. Я это и сделала. В смысле, отключилась уже на диване в гостиной, когда Дмитрий пошел провожать наших «защитников». А очнулась в пять часов этого же дня, только вечером. И обнаружила, что лежала в собственной постели, отведенной мне в этом коттедже. Дальше осмотр показал, что была в одном нижнем белье. Странно! Обычно спала в ночной сорочке или в пижаме, на крайний случай. Нахмурилась, было, стараясь припомнить, как отправилась спать и пришла сюда, но кроме головной боли ничего из этого не получила. Я вообще чувствовала себя совершенно разбитой. Что толку, спрашивалось, что проспала подряд четырнадцать часов? На пользу мне это не пошло. Как и принятый потом душ, и обтирание махровым полотенцем. Тогда решила, будто кофе сможет повлиять на меня благотворно и отправилась за ним на кухню. Шла я, еле волоча ноги, в том направлении и вздыхала. Очень хотелось, чтобы новый день принес мне хоть что-то хорошее, об этом и сказала Дмитрию, обнаружив его уже сидящим за столом и пьющим кофе все на той же кухне.

— А как же я? Разве, ты не рада меня видеть рядом с собой? — улыбнулся он мне белозубо в ответ. Я же мысленно только подивилась чужому веселью, а еще тому, что балагурил именно Ткачев. Не думала и не гадала, что он, вообще, мог улыбаться, а тут еще совсем не находила повода для этого.

— Ты — это да. Конечно, как же еще, — выдала такой ответ, не задумываясь, и даже сама не поняла толком, что это такое сказала. — Но вот если бы здесь с тобой еще могла бы обнаружить Селиверстова и его компанию, то было бы мне счастье.

— Уверен, что оно у тебя обязательно будет, — качнул мужчина утвердительно головой, но улыбку с лица убрал. — А сейчас предлагаю набраться терпения и ждать.

— Что, просто сидеть здесь? И ничего не делать? Совсем?

— Вчера наши действия, к примеру, плохо закончились, если помнишь.

Что могла ответить? Ничего. Поэтому только поморщилась.

— Попробую позвонить нашим друзьям еще раз. Вдруг что-нибудь…

— Не получится, — перебил меня Дмитрий. — Я уже пытался с ними связаться. Не вышло.

— Вот гадость! Хуже нет, чем ждать.

— Предлагаю делать это по возможности с пользой и удовольствием. Например, у бассейна. Как ты на это смотришь?

— Под пользой имел в виду загар? — и глянула на него с сомнением. — Вечером-то?

— Не только. Можно поговорить о происшествии и времени, ему предшествовавшем. Так сказать, разобрать все на части. Вдруг, сложив потом воедино, удастся обнаружить что-то интересное?

— Так считаешь? Что же, почему бы и нет…

И мы разошлись на некоторое время по своим комнатам, чтобы встретиться потом у бассейна, уже переодетыми по случаю. Я лично облачилась в самый закрытый купальник, какой только выпускала одна любимая мною итальянская фирма.

— Ого! — таким возгласом встретил меня уже ожидающий на шезлонге Ткачев. — Пытаешься опровергнуть мое не так давно высказанное подозрение, что вызвала меня сюда, чтобы завязать новые отношения? Этот твой купальник, он… Что головой качаешь? Это значит, что я прав? Нет? Однако, Ира, и в этом закрытом костюме твоя фигура выглядит в высшей степени соблазнительно. Думаю, что те яркие три тряпочки, что вчера видел среди твоих покупок, вряд ли смогли бы произвести еще больший эффект. Что? Есть сомнения в моих словах? Может, проверим?!

— Прекрати. Тебе не идет так вот играть словами, — опустилась на шезлонг по соседству, на тот, на который падала тень от зонта, так как хоть и был вечер, а солнце продолжало жарить во всю силу.

— А что мне идет, на твой взгляд? — а вот прищурился в этот раз на меня вполне в своей обычной манере.

— Как что? Будто не знаешь, что разговариваешь зачастую рублеными фразами и чуть ли ни постоянно хмуришься. Вот к этому я привыкла. И если хочешь знать, то улыбающимся увидела тебя впервые только сегодня за утренним кофе. А еще ты скорее обзовешь или укажешь на недостатки, чем сделаешь комплимент.

— Вот значит, какого ты обо мне мнения.

— Так смотришь на меня теперь, будто я сказала что-то для тебя странное. Ну, да хватит обо всем этом. Давай, все же, сосредоточимся на наших проблемах. Имею в виду пропажу Селиверстова, и оба ночных происшествия.

— На наших? — на слове «наши» сделал ударение. — Знаешь, у меня по-прежнему есть убеждения, что ко мне вся вчерашняя чертовщина и прочее не имеет никакого отношения.

— Да? Уверен? А как же это? — указала пальцем, хоть и знала, что это было не очень прилично, на его заклеенный бок. — Кстати, как там твоя рана?

— А? Наверное, нормально. Не смотрел.

— Как так можно?! С этим не шутят, — я озабоченно поднялась со своего лежака. — Вдруг, она воспалилась? А ну, посмотри-ка быстренько, что там сегодня делается.

— Не стоит. Да и особенно не болит.

— Особенно?! Но, все же, болит? Дай-ка сюда! — сама от себя не ожидала такой прыти, ведь только что чуть ли ни ощущала себя совсем без сил, а тут решительно встала и присела рядом с Дмитрием, и протянула руки к его боку. — Разрешишь?

— Если так хочешь, то, пожалуйста, — качнул головой утвердительно. — Ух! — поморщился в следующую минуту, когда потянула за край пластыря. — Ну и жестко же ты со мной обошлась. Мстишь за что-то?

— Извини, нечаянно вышло, — покосилась на него покаянно. — Но слушай! Здесь все такое красное. Мне кажется, что…

— Ерунда! Обычное дело для ссадины, что получил меньше суток назад.

— Да? А может, надо, все же, показаться врачу? — с сомнением отнеслась к таким словам и склонилась над его боком ниже, чтобы рассмотреть все получше.

— Не надо. На мне обычно быстро заживает. Как на собаке.

— А может, помазать заживляющей мазью? Я видела такую вчера в аптечке.

— Хочешь сегодня поиграть в доктора или в заботливую сестру? А может и не в сестру вовсе?..

— Вот! — я резко распрямилась и нацелилась в его грудь указательным перстом. — Теперь ты похож на себя самого. Точно узнаю тебя, Ткачев. Но за мазью, все же, схожу. Жди. Сейчас приду, — за этим развернулась и быстро, но без спешки, и точно с достоинством, пошла в сторону дома.

Вернулась, спустя всего несколько минут, так как идти за аптечкой было недалеко. Дмитрий ждал и молчал, и только и делал, что следил за всеми моими движениями внимательными серыми глазами. И когда я гордо вышагивала по плиткам открытой террасы, и пока обрабатывала и заклеивала его ссадину.

— Теперь ты успокоилась? — спросил, стоило мне снова улечься на шезлонг, и я не поняла толком, что имел в виду: законченные процедуры или еще что-то.

— Да. Я сделала для тебя все, что могла. Дальше ко мне без претензий! — решила, что медицинский уклон его высказываний мне был бы предпочтительнее. — И так! Вернемся к «нашим баранам». Разве не ты хотел поговорить у бассейна, чтобы разобраться в происшествиях? Ты. Вот и начинай излагать, с чего начать.

— Могу задавать вопросы, а ты станешь на них отвечать. Идет?

— Давай.

— И будешь предельно честна?

— А как иначе? Я в первую очередь заинтересована, чтобы все непонятки закончились.

— Ладно, — оценил он взглядом мой настрой и мою расслабленно лежащую фигуру. После этого тоже откинулся к спинке шезлонга. — Ты утверждаешь, что позвонила мне не для того, чтобы напомнить о себе и… Спокойно! Не напрягайся. Наша задача — расставить все по местам.

— Да, — ответила ему коротко и твердо, чтобы не увлекался и дальше иллюзиями, что являлся пределом мечтаний всех девушек без исключения. И мне казалось, что ответ должен быть ему понятен. Но заметив его приподнятую бровь и изогнутые в ухмылке губы, была вынуждена пояснить свой ответ. — И в мыслях не было, как ты говоришь, напоминать о себе.

— Угу! — хоть и кивнул утвердительно, не было у меня уверенности, что принял мой ответ на веру.

— Да, была напугана. Да, выбита из колеи и совершенно растеряна. Да…

— И набрала при этом именно мой номер, — кивал он на каждое мое утверждение, а так же и на свое. — Никому другому!

— Так вышло, — чувствовала, что его спокойствие раздражало не меньше ироничного подтрунивания. Раздражало и заводило. — И что в этом такого?! Разве, не ты привез меня в этот дом?! Не с твоей ли подачи, оказалась в этом месте и в этой ситуации?

— Стоп! Мы ходим по кругу. У меня никак не исчезают сомнения, что ты втянула меня во что-то. А ты по-прежнему излучаешь уверенность, что это я причастен к твоим злоключениям.

— Да! — поджала губы и сложила руки на груди.

— Выходит, считаешь меня самым твоим большим злом, но при этом за помощью обращаешься именно ко мне.

— Как-то ты так все сформулировал… Не совсем то. Но… И разве, мы это уже не обсуждали?

— Именно. И снова стопоримся на этом. Как думаешь, почему?

— А к делу это как относится?

— Отчего-то мне кажется, что имеет отношение. Каким боком, не ясно, но…

— Это все ощущения, а мы хотели разобраться детально в произошедших событиях и опираться на реальные факты. Разве, не так ведут расследования?

— Согласен. Но про себя могу сказать, что ничего тебя пугающего не замышлял. Хочешь, верь, хочешь, нет.

— Хм! Аналогично. Я тоже могу произнести нечто в том же духе. А еще, что ни на отца твоего не покушалась, ни на тебя, ни на ваше имущество, — сказала и замерла под его пристальным взглядом. Вроде бы хорошее ему выдала, так что же так меня сверлил? — И что так сейчас на меня смотришь?

— А если ты меня видеть не жаждала, а я вполне успешно в последнюю неделю занимался своими делами и бизнесом, то статью наших с тобой посягательств на личное спокойствие друг друга можем отбросить? Как считаешь?

— Что же… — прислушалась на секунду к ощущениям внутри себя и кивнула утвердительно. Надо же было сдвинуться с мертвой точки, а по-другому никак не получалось. — Давай продвинемся дальше. Но тогда в какую сторону? Что думаешь?

— Рассмотрим историю под другим углом. Что, если это, все же, дела Селиверстова?

— Кумушки вчера щебетали, что Леонид Павлович, так сказать, от дел отошел. Это так?

— Не интересовался. Но если и так, то, сама понимаешь, в той сфере деятельности пенсия не соответствует общепринятой.

— Считаешь, жизнь Селиверстова все равно могла остаться насыщенной событиями и…полной экстрима?

— Вполне возможно, он человек деятельный.

— И значит, теперь не отрицаешь, что с ним могло что-то случиться, а я каким-то боком оказалась там рядом?

— А ты сама не могла влезть в какую-нибудь историю? А, девочка моя? Ни у какой другой моей знакомой, представь, машины никогда не обстреливали.

— Вот только не надо на меня снова щуриться. Ткачев! Ты так и желаешь меня обвинить, хоть в чем-нибудь.

— А ты все отрицаешь.

— Обязательно! Потому что…я обычная девушка, без амбиций и сверх способностей. Мне бы, знаешь ли, жить скромно и заниматься любимым делом.

— Угу! Но одеваться при этом стильно и тряпки иметь от известных…

— А покупала я их на свои кровные! Тебе ли не знать, кем работала до недавнего времени? И зарплатой, между прочим, обижена не была. Здесь же Селиверстов предлагал мне платить даже побольше, чем раньше. Отчего же мне было не порадовать себя? Тем более что Леонид Павлович предлагал выплатить аванс. Но я была такая дура, что… в общем, спустила свое, а не чье-то, — замолчала, наконец, и прикусила нижнюю губу от расстройства, вспомнив, что ко всем бедам еще и без денег на сегодняшний день осталась. Да, почти без копейки, и только пальба по автомобилю заглушала мои вчерашние переживания, вплоть до настоящего момента. — Господи! Теперь еще и машины лишилась. Нет, это полный…крах.

— Так, так! Я правильно понял, что ты чуть не обнулила свои сбережения накануне?

— Правильно. И можно без «чуть», — глянула на него так, будто это он меня подбил растратить последние деньги. — Но не думаешь ли ты, что я это сделала специально? Решила, знаешь ли, накупить всего, как бы точно знала, что скоро буду иметь доступ к сейфу Селиверстова? А? Это же глупо! И клянусь, к исчезновению или еще какой беде Леонида Павловича я никаким боком. Даже наоборот, я как никто заинтересована, чтобы он побыстрее вернулся в этот дом и продолжил здравствовать, а там и расплатился бы со мной, честь по чести.

— Это да, не спорю. И не надо так-то вот реагировать на мои слова. Я совсем другое имел в виду, а не то, что ты можешь быть связана с нападением на этот дом. Отнюдь. Но ранее ты мне представлялась девушкой трезвой до… в общем, очень здравомыслящей и расчетливой. И то, что спустила все до последней копейки, совсем на тебя не похоже.

— Сама себе удивляюсь! И это черт знает, на что похоже! Согласна! Но это факт. И что? А теперь скажи уже, что ты имел в виду, когда спрашивал про то, в какую историю я могла влезть. Представь, у меня на этот счет совсем никаких мыслей не наблюдается.

— Я подразумевал, что исчезновение Селиверстова и обстрел твоего автомобиля могут быть и не связаны между собой.

— Ах, так?! То есть два разных события. Понятно, понятно. В смысле, совсем не могу придумать, зачем было портить мне машину и нервы. Мне кажется, что повстречала психа. И, конечно, согласна, что с моей стороны была вероятность на него наехать, но я же справилась. Разве нет?

— Хм!

— Да, не без твоей помощи. Снова согласна. Но и он хорош. Выскочил на дорогу, как черт из табакерки. И даже можно подумать, что стоял за той елкой, будто поджидал нас.

— Хм.

— Что, хм? Не согласен? С чем?

— Не нас, а тебя, в таком случае. Машина-то твоя.

— Тут не могу с тобой согласиться. Нас там сидело двое. И в отделение ходили вместе. Если за машиной наблюдали, то точно это знали. Поэтому у меня тоже к тебе аналогичный вопрос, Дима. А ты не мог быть кому-то неугоден?

— Так думаешь? Хм. Не думаю. В последнее время моя жизнь протекала, как самая спокойная река. До тех пор, как познакомился с тобой.

— Ну, ты смотри! Нет, ты мною просто озабочен! О чем ни заговорим, все стрелки переводишь на меня.

— Значит, отрицаешь.

— Категорически. Моя жизнь тоже… тише воды. По крайней мере, была, пока не встретила тебя. Потом немного устоялась, и снова все рухнуло.

— Что ты говоришь?! А ведь это значит, что причину сегодняшних неприятностей надо искать в наших отношениях.

— Все же, псих!

— Что?! Ты посмела обзываться?

— Нет. Я отрицаю твое умозаключение, так как нет никаких «наших» отношений. И тогда остается другая версия: на нас напал псих. А что? Вполне возможно. Не знаешь, здесь поблизости нет психбольниц?

— Глупости. У наших местных, в смысле, российских, психов не может быть пистолетов.

— Уверен? Тогда сдаюсь, больше не знаю на кого думать. И еще, все же, да, это я перегнула палку. Если палить по всем, кто не уступил тебе дорогу, или не очень внимательно вел машину… Бред, одним словом, но это произошло. И еще скажу, что все, у меня перекалилась голова.

— Предлагаешь тему временно прикрыть? Согласен. Еще хочу тебя спросить. Что мы станем есть на ужин?

— Понятия не имею. Теперь ты здесь за хозяина, тебе это и решать. А я компаньон Леонида Павловича. И пока он отсутствует…

— Так понимаю, готовить во время нашего здесь сидения и ожидания дальнейших событий ты отказываешься?

— Верно. Я на это не подписывалась.

— А то, что будешь бездельничать, никак, думаешь, на тебе не отразится?

— Грозишь бросить меня здесь? Одну? Так понимать? Нет? Однако, ты гигант. А вот Селиверстов, возможно, и решит вычесть часть денег из моей зарплаты за вынужденное безделье. Что же, придется с этим смириться.

— Не легкомысленное ли это заявление, если учесть, что осталась с грошами на банковском счете?

— Пожалуй, ты прав. Тогда пересмотрю это самое, заявление. И говорю, что согласна готовить нам пищу, но с тобой по очереди. Что? Идет такой вариант? Тогда сегодня ты первый заступаешь на кухню, а я подменю тебя завтра вечером.

— Хитрая, да? Надеешься, что завтра Селиверстов и его компания заявятся назад, в дом? Тогда тебе совсем не придется себя утруждать на кухне. Так?

— Я очень-очень надеюсь на это, ты даже не представляешь, насколько сильно. Имею в виду, чтобы вся эта непонятная история завершилась бы. А что от готовки отлыниваю, то да, не люблю я это дело. Если хочешь, то возьму на себя мытье посуды? Уже сегодня могу этим заняться.

— Ага! А посудомоечная машина отменяется?

— Зачем? Ее я учла. Но не сама же она загружается, включается… Что скажешь? По глазам вижу, что возиться с посудой как раз, не любишь ты.

Сказала и, легко поднявшись с шезлонга, прошествовала к краю бассейна.

— Вода как парное молоко, — сделала вывод после того, как пощупала ее пальцами правой ноги. После этого послала Ткачеву ободряющий взгляд, действуй, мол, а сама красиво так нырнула в глубину бассейна.

Когда проплыв несколько метров под водой, вынырнула, его рядом уже не было. Выходило, мог, оказывается, иногда быть покладистым. Это открытие! Следовало его учесть.

— Эй! Хватит уже плавать. Вылезай из воды, — позвал он меня минут через пятнадцать.

— Что? У тебя уже все готово? — подплыла к бортику и посмотрела на него с сомнением. — Как тебе удалось? Надеюсь, на ужин будет не чай с бутербродами?

— Ни в коем случае. Совсем даже не угадала.

— А что тогда? — подтянулась на руках и выбралась из воды, а потом взяла полотенце и завернулась в него. — За это время невозможно сделать что-то путное, Дима.

Через пятнадцать минут я уже входила в кухню. А перед этим успела высушить волосы и расчесать их. Наряд тоже сменила, имела в виду, что на мне теперь ладно сидело новое платье. То, что купила недавно. Подумала, не пропадать же добру, раз деньги мне за него никто уже не вернет. Вот и нарядилась.

— Ого! Ты выглядишь сногсшибательно. Теперь каждый раз за ужином будешь поражать мое воображение? А то, что я без смокинга, ничего, дорогая? Этот царственный кивок означает, что я прощен, но только на сегодня? Понял. Исправлюсь. А то могу сбегать к себе и переодеться, хотя бы в брюки с рубашкой. Не надо? Потерпишь мои джинсы и футболку? Ты так сегодня добра, Ирина! Давай я тогда хоть зажженные свечи на стол поставлю. А что? Я знаю, где они здесь лежат. Вот! Сразу стало так романтично!

— А это что? — его непривычная словоохотливость отвлекла меня на время. Признаюсь, не представляла, что Ткачев умеет балагурить, поэтому и не смогла сразу рассмотреть, что он там нам приготовил. Но когда зажег на столе свечи, мне в глаза сразу бросилась пицца, лежащая строго по центру. — Кусок теста с овощами и ветчиной?!

— Нет, там еще есть грибы и сыр, — возмутился он низкой оценкой его стараний, так и сквозившей в моем голосе и взоре.

— Но это же, полуфабрикат. И наверняка, был заморожен. Где ты его взял?

— В холодильнике. Где еще? И там этого добра много. Взгляни!

Я решительно шагнула в том направлении, куда указал Ткачев. И смогла убедиться, что, действительно, все полки в морозильной камере были забиты коробками с пиццей, а полки в холодильнике, напротив, поразили чистотой и…пустотой. Не похоже это все было на Марью Ивановну. Ведь, я жила в этот доме две недели, и ни разу домоправительница, она же повар, не подавала на стол полуфабрикаты, всегда готовила еду только из свежих овощей и охлажденного мяса. А уж ее выпечка, что пирожки, что булочки с кулебяками, всегда были выше похвал и неизменно будили аппетит, если его не успел нагулять.

— Так, так! — хлопнула я дверцей и уставилась на Ткачева в растерянности.

— Что?! Не любишь пиццу? А на мой взгляд вполне может сойти с голодухи.

— Нет, я не капризничаю, ты не подумай. Только согласись, что есть это трижды в день…

— Н-да… Про однообразие я как-то не подумал.

— Но дело даже не в этом, Ткачев! Ты еще не понял, отчего у меня такая реакция на содержимое морозильной камеры и холодильника? Нет? Ну, как же?! Это же следующая странность, что мне открылась за последние двое суток. Ты Марью Ивановну хорошо знал? Похоже на нее оставлять полки пустыми? А полуфабрикаты, вообще, с ней никак не согласуются. Это, что же получается? Вроде как, эта троица планировала дом покинуть?! Тебе так не кажется?

— А я тебе, что сказал, когда ты паниковала и выдумывала всякие ужасы на их счет? Сразу же предположил, что Селиверстов решил сменить времяпровождение. Очень может быть, что отбыл к берегам другого, какого, моря, средиземного, например.

— У него и там дом есть?

— Имеется. А ты сразу напридумывала покушение.

— Значит, тех моих взглядов не поддерживал нисколько, а вот в то, что я ни сном ни духом не ведала о его планах, теперь уверился? Хоть это хорошо. И отлично, если Леонид Павлович с приближенными лицами тихо и мирно отдыхает себе и наслаждается сменой обстановки. Но как же быть тогда с открытыми дверями и воротами, с неизвестным, разгуливающим по дому ночью, или с обстрелом моей машины?

— Стрельба — это факт. Игнорировать его не получается. В мужика в армейских ботинках тоже начинаю потихоньку верить. Эй! Не надо так на меня смотреть! Я честен сейчас с тобой. Говорю то, что есть. И еще думаю, что скоро все разрешится. Посидим здесь немного, осмотримся, и, возможно, разберемся, что к чему.

— Очень на это надеюсь, — вздохнула глубоко и постаралась успокоиться после нахлынувшей волны волнения, вызванной новой загадкой. Да, совсем мелочь пустой холодильник в доме, где такого никогда не бывало, и о нем не кинешься сообщать в полицию. Тем более, что в местном отделении я теперь была на не очень хорошем счету. Вспомнив об этом, вздохнула еще раз. — Что, может, начнем ужинать?

— Конечно, — Дмитрий отодвинул для меня стул. — Прошу. М, м! Вина? Красного? Попробуй это, мне оно нравится. Как? Я же говорю! Поможет нам справиться с этой пиццей.

— Сегодня, да. А завтра, давай, съездим за продуктами? Как считаешь? И я стану помогать тебе готовить. Просто так решила. Нет, ничего не надумала. А где здесь есть магазин, не знаешь? Ближе к шоссе? Точно, я его тоже видела. У перекрестка, на той стороне. Но как нам до него добраться?

— В гараже стоит старый Порше. Завтра взглянем на него.

— Почему завтра? А давай сейчас! Пошли!

И мы отправились к гаражу. Когда вышли на воздух, небо уже темнело, а в воздухе чувствовалась вечерняя свежесть.

— Тебе холодно? — Дмитрий сразу заметил, как поежилась, и положил мне на плечо свою теплую ладонь, неспешно привлекая ближе к себе. — Сказал же, что утро вечера мудренее.

— Хочу убедиться, что машина на месте.

— А моего слова тебе не достаточно? Я его видел сегодня, когда полицейские искали твой Мерседес.

— Да? А почему я не увидела? Вроде, тоже там присутствовала?

— Потому что ты думала только о своем Мерсе, а еще о несправедливом повороте твоей судьбы. А проще говоря, не отошла тогда еще от шока.

— Похоже на то. И где машина? И, правда, стоит. Надо же! А она ездит? Выглядит не очень хорошо.

— Нормально она выглядит. Просто, запылилась очень. Столько лет стоит не востребованная…

— Сколько?

— Года два точно, — он подошел плотную к Порше и провел пальцем по капоту. — Видишь? Но мотор должен быть в норме, как и все остальное. И не говори мне, что хочешь, чтобы я сейчас же полез все проверять. Имей совесть. У меня нет на это настроения, да и ключи от машины еще надо поискать. Все! Пошли отсюда.

— И что дальше станем делать? Пойдем доедать пиццу?

— У тебя есть другие предложения? — его бровь вскинулась, а губы искривились в характерной усмешке.

«Не дождешься приглашения в спальню». — Именно это хотела сказать ему в ответ, но потом решила просто проигнорировать подобный, чисто мужской выпад.

— Значит, идем в кухню, а потом отправимся по своим комнатам. У меня что-то слабость никак не проходит, а тело так ощущаю, будто меня побили. И не смотри на меня сейчас этими своими глазами. Ничуть не желала снова привлечь твое внимание к себе. Оставь в покое, Ткачев, мои ноги и все остальное тоже, кому говорю.

— Не кипятись. Вина? А я выпью, раз ничего лучше не предвидится.

Наутро мы с ним заявились в кухню одновременно. Поэтому и завтрак готовили сообща: он разогревал неизменную пиццу, я варила нам кофе. После того, как перекусили, отправились в гараж. Как иначе, машина же нам для поездки в магазин нужна была. Вот и начали свои действия с поиска ключей от нее. Но в гараже их не оказалось, хоть нам и удалось сразу же обнаружить специальный шкафчик для них.

— Пойду в дом. Может, в кабинете они? Поищу там. Ты со мной? Нет? Здесь останешься? Зря уселась на этот ящик, он тоже пыльный. И что, джинсы? Посмотри теперь на…

— Ладно! Я с тобой, — отряхнулась и поплелась за Дмитрием.

Так и ходила за ним хвостом: куда он, туда и я. Ключи от старого Порше нашлись в комнате Виктора. Но машина с первого раза не завелась. Со второго тоже. Ткачев решил, что дело было в аккумуляторе. Пришлось поставить его на зарядку. Из этого следовало, что обедать нам предстояло снова пиццей. Нет, можно было отправиться в магазин пешком и купить продукты, но тогда тащить до дома их пришлось бы на себе. Этого не хотелось, вот и решили отложить поездку до вечера. Но заряженный аккумулятор делу не помог, из-за этого Дмитрий уже более основательно внедрился под капот старой машины и вылез оттуда, когда солнце почти совсем село.

— Черт! — стал он вытирать грязные руки ветошью. — В чем же здесь дело?

Он все еще, хоть и в мыслях теперь, но был поглощен решением технических проблем автомобиля, а я сидела на том самом ящике, с которого согнал меня утром, и рассматривала этого мужчину. Ранее, в первые минуты знакомства, он представлялся мне холодным и отстраненным, теперь таким точно не казался. Считала его не так давно грубым и резким, сейчас оценила его иначе: подметила в нем упорство и целеустремленность, сосредоточенность на проблеме тоже. И еще удивилась, что взялся сам разбираться с машиной, в наше время далеко не каждый мужчина на такое способен.

— Что ты так на меня смотришь? — провел он тыльной стороной ладони по лбу, убирая с него челку. — Удивилась, что я ремонтирую автомобиль? Откуда все это знаю? В юности был всем этим увлечен. Сейчас, как видишь, пригодилось.

— Думаешь, у тебя получится ее завести?

— Уверен. А ты, женщина, иди готовить ужин. Нечего меня отвлекать. Пока ты разогреешь нам пиццу, хочу проверить еще одну свою догадку. Скорее всего, дело в… Ты еще здесь?

— Нет меня, нет. Уже ушла. Трудись. Не стану больше отвлекать.

— Как ужин будет готов, кричи.

Я это делала раза три. Кричала и кричала, потом снова. Пиццу, что грела несколько раз, пришлось отправить в мусорный контейнер — пересушила. Потом он явился. Весь перемазанный маслом и машинной смазкой, но в хорошем настроении.

— Так понимаю, ты справился. — Подняла на него глаза, полные уважения.

— Да. Завтра, с утра пораньше, поедем в магазин, как и задумали. А сейчас я бегом в душ, потом за стол. Жди.

Мне ничего другого не оставалось. Сидела на кухне и дожидалась. А когда он явился, открыла от изумления шире глаза.

— И что это ты вырядился, Ткачев? Разве, не видел, что я в тех же джинсах и футболке, что и днем? Что это значит? Вчера надо мной посмеивался, а сегодня сам к ужину вышел этаким франтом.

— Все просто. Заметил твои взгляды на меня в гараже, вот и поспешил поднять свою оценку еще повыше. Мне удалось, не так ли?

— Вполне. А если завтра машина, все же, заведется и поедет…

— Не сомневайся, так оно и будет, — он горделиво выпятил грудь. — Так что? Могу сегодня рассчитывать на потепление в наших отношениях? — А глаза его при этом подозрительно заблестели.

— Можешь. На потепление. И ни на что больше.

— Так значит?! Спим по-прежнему в разных комнатах? Понял. Но до меня никак не доходит, что должен для тебя сделать, чтобы ты…

— Тебе чай или кофе? Точно, кофе? А я чай, так как после него сразу же отправлюсь спать.

Я видела его неудовольствие моим поведением. И мне от этого было весело. А еще очень даже на душе приятно. И в свою комнату удалилась под его внимательным взглядом, как если бы не верил, что всерьез решила оставить его одного. Да, мужчина до последней минуты надеялся, что приглашу следовать вместе. Не вышло. Я удалилась, как ни в чем ни бывало, только с легкой улыбкой на устах. Он тоже не выглядел огорченным, задумчивым — да, расстроенным — нет. Что же, завтра тоже будет день, и он обещал, что, возможно, узнала бы о Ткачеве еще что-нибудь новое. А пока я была настроена лечь спать. Одна.

Приняла душ, облачилась в пижаму, взбила повыше подушку и… не удержалась, подошла к окну, чтобы поинтересоваться, что там делал Дмитрий. А он прохаживался по садовой дорожке под моими окнами и курил. Встала за занавеску и продолжила его рассматривать. Мужчина смотрелся отлично. Летний костюм сидел на фигуре ладно, светлая рубашка даже в свете луны оттеняла и подчеркивала его красивый загар. То что Ткачев отлично сложен и собой неплох знала не первый день. Но теперь и характер его стал казаться мне вполне переносимым. Поймала себя на мысли, что планомерно искала в нем все больше и больше достоинств и глубоко задумалась, зачем я это делала. Не для того ли, что пыталась оправдать себя, поняв, как он ставился мне все желаннее? Возможно. Но приняла решение не торопиться. Особенно сейчас, когда столько непонятного кругом творилось. Именно! Вся моя жизнь разладилась, у полиции не вызывала доверия, а меня на романтику потянуло!

— Черт знает, что! — фыркнула на себя и приготовилась решительно закрыть окно шторой, когда заметила, что Дмитрий как-то напрягся весь там, на дорожке, и вовсе не от холода.

Что он увидел в стороне забора? Я тоже повернула туда голову. Пока пыталась всмотреться в сумерки, не заметила, как дорожка под моим окном опустела. Должно быть, мне показалось, что Ткачева что-то насторожило.

— Просто человек пошел к себе в комнату, — проговорила для себя самой. — И тебе, Ира, пора отдыхать. Эх, что же завтрашний день готовит?

Зашторила, наконец, окно, и развернулась к кровати. И только нырнула под одеяло и устроилась на подушке, как в мою дверь постучали.

— Ира! Спишь?

Я ему не ответила. Притихла и слушала, как постоял немного на пороге и потом ушел к себе в комнату. Правильно повел себя, между прочим. Не любила я навязчивых мужчин. А так он смог разбудить во мне приятные фантазии, с ними я еще и полежала минут двадцать, не меньше, пока сон не заставил смежить веки и выключиться.

— Доброе утро! — у меня было отличное настроение на следующий день, и порхала в тоже новом платье, словно экзотическая бабочка, когда накрывала для завтрака стол на веранде.

— Разве, сегодня не мое дежурство по кухне? — спросил меня Дмитрий, а выглядел не выспавшимся и от этого, наверное, немного хмурым.

— Я тебя от него освобождаю, так как ты вчера неплохо потрудился. Починку машины имею в виду. А я в то время только тебе мешалась.

Он смолчал. Зря. Мне хотелось, чтобы опроверг бы слова о моей бесполезности, я же, помнится, старалась ему помочь, несколько раз какие-то железяки подавала. Но теплых слов никаких не дождалась. А на что, собственно, надеялась? Это же Ткачев!

— Хм! — поджала я губы. — Тебе снова кофе?

— Да. И что снова не так сказал? Сейчас же утро, так почему не могу пить кофе? Ладно, вчера ты меня осудила, что употреблял кофеин, на ночь глядя. Теперь-то что?

— Ничего. Пей, что хочешь, мне-то, какое дело!

Дальше мы жевали пиццу молча и даже не смотрели друг на друга. А как с нею было покончено, моментально стали собираться в магазин. Поэтому уже через десять минут после завтрака встретились рядом с гаражом.

— Надеюсь, сегодня тебе удастся вывести машину из ворот.

— Я тоже, — он решительно прошел к автомобилю, распахнул его дверь и вставил ключ в замок зажигания. — Приготовься рукоплескать, — сказал спокойно и повернул ключ.

Со второго раза, но мотор заработал. Мне честно было радостно, но внешне не выдала этого своего светлого чувства. Как была серьезна, так и прошествовала до пассажирской двери. И мы поехали в магазин. Нельзя сказать, что дорога заняла много времени, раз расстояние до нашей цели было всего ничего, но мы успели обменяться несколько раз довольно колючими взглядами. Я это делала оттого, что он испортил мне утреннее настроение. Отчего хмурился Дмитрий и глаза его казались не серыми, а стальными, не догадывалась, просто приписала это его характеру, по неведомой причине снова ставшему противным.

— Приехали, — остановил он машину перед супермаркетом. — Выходим.

Я не стала дожидаться, когда закрыл бы машину и присоединился ко мне, сразу направилась к раздвижным дверям. Но Ткачев догнал меня уже в следующую минуту, поравнялся и взял под локоть.

— Давай не удаляться особо друг от друга? Идет? Хочу, чтобы была постоянно у меня на глазах.

— Хорошо. Берем одну тележку. Ты умеешь ею управлять?

— Издеваешься? Давай, следуй за мной.

Дальше мы дружно заполняли это средство для транспортировки покупок. Получилось с горкой. Но радовало то, что очереди на кассе почти не было.

— Может, зря столько всего набрали? — посмотрела я на выгружаемые на ленту транспортера продукты. — Как будто собираемся ждать Селиверстова в его коттедже не менее месяца.

— Ошибаешься, у меня бывает отличный аппетит, могу съесть все это гораздо раньше, — сказал и протянул банковскую карту кассиру, собираясь расплатиться. — Ты куда пошла? Машина стоит в другой стороне.

— Я на минуту. Дойду только до киоска союзпечати.

— Зачем?

— Мне нужна газета, с объявлениями о работе.

— А Селиверстов? А интернет, в конце концов?

— Одно другому не мешает. А теперь я вообще снова в подвешенном состоянии. Не находишь? А у меня свое мнение на проблему, знаешь ли. Ты иди к машине, догоню тебя через пару минут.

Я так и сделала, направилась к нему даже ранее, так как нужных мне объявлений не было. Но дойти до старенького Порше без приключений не получилось. Все из-за неизвестно откуда взявшегося мужика в рабочей одежде то ли грузчика, то ли монтера. Он неожиданно как вырос на моем пути и преградил дорогу. Я отлично видела припаркованную в дальнем углу стоянки нашу машину и Дмитрия, перекладывающего пакеты из тележки в ее багажник, и от этого нисколько не испытала тревоги, когда неизвестный тронул меня за плечо. И продолжала молча наблюдать, как Ткачев распрямился и глянул в мою в сторону, а потом лицо его сделалось напряженным. В следующий миг он бросился в мою сторону, а меня схватили поперек туловища и потащили к открытым дверям каких-то ржавых Жигулей.

— А! — Только и успела вскрикнуть.

А потом сообразила, что совсем не желаю, чтобы меня загрузили в тот обшарпанный салон, да и в никакой другой тоже. Вот и постаралась раскинуть пошире руки и упереться ими в крышу автомобиля, чтобы помешать мужику пихнуть меня внутрь. Но он со мной не церемонился и больно ударил в спину, а потом и по рукам. От такого насилия я вскрикнула и еще всхлипнула, и почувствовала, что начала заваливаться в ту самую дверь. Хорошо, что не вписалась в проем и упала не в машину, а села на асфальт, привалившись к ржавому боку ее кузова. Не успела опомниться, а рядом развернулся настоящий бой.

Это подоспел Ткачев. Он сходу набросился на неизвестного. Дернул его на себя, а потом ударом в челюсть отвлек от меня. Я же попыталась подняться на ноги, но не вышло, из-за того, что мужик в униформе принялся сопротивляться, и драка этих двоих опасно ко мне придвинулась. Пришлось поджать скорее ноги и совсем вжаться в бок машины. А дальше ощутила, что корпус автомобиля завибрировал от заработавшего в нем двигателя. Уже в следующую минуту опора за моей спиной дернулась, и у меня вышло завалиться набок. Хорошо, что не под колеса. Дальше чуть не задохнулась от сизых выхлопов, окутавших меня всю, закашлялась и начала тереть заслезившиеся глаза.

— Ира! — меня подняли на ноги руки Дмитрия, развернули и прижали к его груди. — Жива? Цела? Невредима?

— Что это было? — заморгала и захлюпала носом.

— Похоже, ты кому-то нужна. Ну-ка! Покажись! Обошлось без травм? — начал он меня вращать и разглядывать. — Что же это творится вокруг тебя, а? Во что же ты, Ира, вляпалась?

— Не знаю, — я все еще терла глаза, получилось, что грязными руками, поэтому они начали щипать и еще больше слезиться. — Господи, Дима, ты снова меня спас!

— Пошли скорее отсюда. И не три глаза — хуже будет. Держи платок. Надо убираться отсюда. Назад. В коттедж. Там, похоже, много безопаснее оставаться.

Я не спорила, а очень даже послушно дала себя увести к нашей машине. Потом он меня усадил, спешно занял место за рулем, и мы покинули это место. В сторону коттеджного поселка не ехали, а неслись. Мимо ворот промчались пулей. Немного успокоились только в доме. Вошли в холл, посмотрели друг на друга. Я была вся перемазана пылью и слезами. Дмитрий и того хуже: его лицо было в крови из-за рассеченной брови и разбитой губы. Его рубашка была тоже в пятнах, а ее верхняя и следующая пуговицы оторваны. Но мы, как бы, не замечали всего этого. Мы смотрели в лица друг друга, и больше всего в глаза.

— Ирка!

— Дима!

Он рывком притянул меня к себе, а я так и обвила его талию, прижимаясь еще теснее.

— Жива!

— Живы!

Он принялся гладить мои плечи, а потом зарылся ладонями в волосах. Я только всхлипывала и прижималась. Но ему понадобилось еще заглянуть в мое лицо. Что там увидел, когда отстранил его от своей груди и развернул, не знала, только ничуть не беспокоилась, что выглядела в тот момент дико. Более того, мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. И желание исполнилось. Одной рукой этот мужчина сжимал мне плечи, другой держал за затылок и целовал. Сначала как-то нервно. Потом нежно. Далее жадно и страстно. А я ему отвечала. Но когда услышала свой стон, неожиданно ворвавшийся в сознание, вздрогнула и пришла в себя. Следом за этим напряглась и попыталась отстраниться.

— Что? — с сомнением и настороженностью спросил Дмитрий.

— Мне надо к себе. Ты отпустишь меня?

— Иди. Я тоже должен привести себя в порядок. Но, может, мы вместе…

— Нет, Дима. Я пойду к себе в комнату.

— Хорошо. Иди. Если что-то понадобится, то зови. Договорились?

И я удалилась в свою комнату. Там подошла к большому зеркалу, закрепленному на стене, и некоторое время рассматривала в нем свое отражение. Это была я и не совсем. В моем лице произошли перемены, глаза были какие-то странные, не светло-серые с зеленью, как раньше, а несколько темнее, что ли. В чем дело? Но на этот вопрос совсем не стала отвечать, отослала себя в ванную умыться. Это было верное решение: надо было смыть с лица грязь, потеки и разводы, а заодно и освежиться. Да, необходимо было остыть и успокоиться. Что это я так расплавилась в руках Ткачева на этот раз? Видно, забыла, каким резким и категоричным он бывал ранее. А еще, и это скорее всего, не отошла еще от нового стресса. Ох, что-то они часто стали со мной случаться. Не к добру, но поделать ничего было нельзя, изменившаяся судьба подкидывала мне их теперь с пугающей частотой. Что же все пошло так резко наперекосяк? Жила себе раньше размеренно и спокойно, все у меня было учтено и развивалось по плану. А теперь что? Ох, одним словом.

— Встряхнись, девонька! — дал мне совет внутренний голос, когда уже вошла в ванную комнату. — Приведи себя в порядок и дальше держи расстояние от этого мужчины, — но в памяти тут всплыли недавние объятья и поцелуи Ткачева. Только голос внутри не успокоился, а, как раз, наоборот, принялся меня увещевать. — Он неуправляем, и ты это знаешь. Уж если с Глебом не справилась, и тот от тебя улизнул после стольких лет знакомства и отношений, то, что говорить про этого типа? Тебе нужен самый обычный муж. А это же кремень, скала, тертый калач и, вообще, далеко не каждой по зубам. Выкинь его из головы, если не хочешь потом горького разочарования. А оно будет непременно, стоит с ним связаться. Посуди сама, кто он, и кто ты. И еще Ткачев столичный супермен, а ты девушка с периферии. И это факт. И он будет значимым противовесом на чаше весов при взвешивании всех «за» и «против». Согласна? То-то же! А его отношение к женщинам? Ведь, заметила же сразу его взгляд сверху вниз. Что теперь-то об этом забыла? Расслабилась? Раскисла? Разомлела? Вот и приди в себя теперь!

И так получилось, что снова в гостиную из своей комнату я вышла уже более собранная, успокоенная и не допускала теперь сближения дистанции между мной и Дмитрием больше разумно допустимой. Он этим озадачился, заметив перемены во мне. Посматривал и открыто и искоса, и некоторое время все наблюдал за моими действиями. А я, вся такая деловая, занялась нашим с ним нехитрым хозяйством, как будто и не было утреннего нападения на меня неизвестным мужиком, и не целовались мы всего полчаса назад страстно и самозабвенно, и вообще, ничего такого.

Меня заботили теперь исключительно продукты, что мы закупили в изобилии. Разобрала их, разложила по полкам в холодильнике, а некоторые положила поближе, собираясь их приготовить нам на обед. Вот им-то я и занялась, резонно рассудив, что два часа достаточный срок для сотворения кулинарного шедевра. Почему надумала так расстараться? Да, просто это был хороший способ отвлечь взбунтовавшийся организм и мысли, так как они упорно желали быть ближе к мужчине, который же ясно давал понять, как мало его в то время интересовал обед в отличии меня, такой соблазнительной для него особы. Дмитрий упорно был постоянно рядом, как бы помогал мне во всем, но неизменно норовил коснуться, то моей руки, то плеча, то бедра, в общем, прибегал к обычным уловкам, чтобы обратить на себя внимание.

— Какой суп предпочитаешь? — я же больше демонстрировала интерес к кастрюлям и сковородам, чтобы хоть глазами с ним не встречаться.

Нет, готовность сварить нам вкусный обед не была вымыслом, настрой на это у меня был нешуточным, к тому же и закипающую свою энергию решила направить исключительно в том направлении.

— Как это, все равно? Я дала тебе возможность выбора… Ну, ладно, тогда положись на мое желание тебе угодить сегодня. Поверь, я постараюсь. Откуда такой порыв? А как же! Ты же мой спаситель. Где бы я сейчас была, если бы не ты, Дима?

И тут меня как оглушило. А правда, где бы я сейчас оказалась? Куда меня увез бы тот бугай? И что ему вообще от меня было надо? Это Ткачев мог думать про меня не весть, что, а я-то знала, что во всей своей жизни не совершала ничего такого, за что меня можно было так грубо хватать посреди бела дня, пихать до синяков на руках, спине и боках и швырять в машину, намереваясь похитить. Вот так, ни много, ни мало. Меня желали похитить. Бред? Да. Для меня. А кому-то это же понадобилось! Кому?! От этого вопроса, пронзившего мою голову, рука с поварешкой так и застыла в воздухе.

— Что случилось? — тут же вблизи возник Дмитрий и с тревожным ожиданием пояснения моего замирания стал сверлить взглядом. — О чем ты сейчас подумала, Ира?

— Вот, хоть тресни моя голова, не могу сообразить, кто все это затеял? Нет, ты можешь подозревать меня, в чем угодно, но я, правда, ни во что не встревала, никому не переходила дорогу, ни на что не претендовала, и, получается, мстить мне некому. Как и отобрать у меня нечего. Как и представлять собой какой-то грандиозный интерес, ни для кого не могу. Ты мне веришь? Что хмуришься снова? Скажи, хоть что-то.

— Что я могу? Мне тем более ничего не понятно. Скажу только, что мужик тот оказался крепок и к рукопашной привычен.

— Из бандитов, что ли? — округлила я на Дмитрия глаза.

— Не знаю точно, но возможно. Номер на машине я не успел толком рассмотреть, знаю только, что нашего региона. И их было двое. За рулем сидел подобный детина.

— Это я краем глаза тоже увидела.

— Кому-то ты, Ириша, очень понадобилась. Причем, этот некто никак не желает смириться с твоим сопротивлением. Это была уже, какая по счету попытка прибрать тебя к рукам? Вторая, третья?

— Так ты считаешь…и тогда в доме, и на дороге…все это творит один какой-то мой недруг?

В ответ он только пожал плечами, а потом приблизился, заметив мой ошарашенный вид, и, обхватив за плечи, прижал плотно к себе.

— Но у него ничего не получится, не бойся.

Но тут я услышала, как часто билось его сердце у меня под ухом. Именно этот звук напомнил мне, что дала себе слово, вот только совсем недавно, держать дистанцию от этого мужчины, а то, подобное успокоение могло, знамо дело, как для меня закончиться. И где была сейчас? Ведь снова прижималась к его груди!

— Ну, хорошо, — пошевелилась и высвободилась из объятий. — Тебе я доверяю, на тебя надеюсь. Но что нам делать дальше? Как думаешь? Продолжать ждать еще какое-то время? Что, что-то прояснится?

— А как иначе? Не обращаться же снова в полицию?

— Вот уж нет. Только не это. Представь, приедет тот же тип, что в прошлый раз. Но если и другой, тоже ничего четкого сказать ему не получится. Стану лепетать невнятно, и только. Какой-то мужик, на какой-то машине, вроде как, хотел куда-то увезти… И снова меня станут подозревать в хулиганстве, в лучшем случае.

— Так, значит, мы решили? Сидим здесь дальше, как в самовольном заточении, и ждем?

— Да, наверное, — мой вздох был глубок и тяжек.

Но дальше я постаралась переключиться снова на приготовление обеда. У меня получилось. И хоть и не вышло совсем отрешиться от пережитого и тревожных дум о будущем, суп, как и второе тоже, вышел на славу. Даже самой понравился. А уж Ткачев восхвалил мои кулинарные способности до небес. Подозревала, что еще хотел и отвлечь от тех раздумий, которые отразились складочкой на лбу. И я это оценила: мысленно сказала спасибо. Который раз за этот день? Нет, мое отношение к нему неизменно улучшалось, а к вечеру выражалось благодарными и теплыми взглядами на него. Но еще у меня возникло, все же, ощущение, что без этого мужчины рядом просто пропала бы.

— Не пора ли лечь спать? — решила закончить наши посиделки на открытой веранде, когда время перевалило за полночь. Зевнула и отставила в сторону бокал с недопитым вином. — Ты как на это смотришь? Или еще посидишь и понаблюдаешь за звездами?

— Я пока здесь останусь, а ты иди. Не трогай ничего — сам потом все уберу. Спокойной ночи.

Надо же, какой был спокойный. А мне все казалось, что непременно поднимет разговор об общей спальне. Получилось, что ошиблась? Странно. Его многочисленные взгляды на меня были красноречивы. А некоторые касания? Они же мне точно не мерещились. Выходило, что это я расфантазировалась, что ли? Или с его стороны была такая игра, чтобы заставить меня поплыть и самой предложить стать ближе друг другу? И что? Если так, то ему это почти удалось. Иначе, как объяснить мое томление в конце вечера и некоторое разочарование от бездействия мужчины в последние минуты общения?

— Вот и нет! — запретила себе так думать. — Просто я приготовилась дать очередной отпор его домогательствам, а он возьми и остановись. Вот, поэтому испытывала теперь некоторое разочарование. А вообще, о чем ты думаешь, легкомысленная?! Вокруг тебя столько всего непонятного, но очень пугающего, а ты… Черт знает, что!

И я решительно пошла к себе в комнату. А на пути был плохо освещенный коридор. Что-то с нервами не заладилось, определенно, так как проходила здесь ранее много раз и знала каждый квадратный метр, но сегодня поймала себя на мысли, что идти здесь было страшновато. А может, зря я отказалась от призыва мужских глаз быть к нему максимально близко? Но не возвращаться же было теперь с повинной?

— Чего мне сейчас бояться? Участок огорожен высокой стеной. Ворота на замке, дом Дмитрий закроет. В моей двери тоже есть ключ. Точно, надо закрыть за собой дверь. Балконную тоже. И окно, конечно же, нельзя оставлять открытым.

Я так и сделала. Но скоро стало душно. Не иначе, как привыкла каждую ночь распахивать окно настежь и дышать морским воздухом. Принялась ворочаться в постели с боку на бок. Не знала, сколько так промучилась, но в итоге поднялась и пошла приоткрывать оконную створку. Заодно выглянула и посмотрела, что там делал Ткачев. Он ушел с террасы и прохаживался по дорожке под окнами. Курил.

— Вот! На некоторое время можно оставить окно приоткрытым. В доме есть мужчина. Дмитрий — надежный защитник. Ему можно доверять.

От таких мыслей сделалось спокойно, и у меня получилось расслабиться. А через несколько минут, так вышло, что задремала. И сколько моя дрема длилась, не могла бы сказать, только вдруг очнулась от глухого сердцебиения.

— Что это было? — прижала руку к груди, ниже ключицы, чтобы унять рвущееся наружу сердце.

Не понимала, что меня разбудило, но волнение мое никак не хотело затухать. А тут глаза натолкнулись на отворенную створку. Надо было ее закрыть. За этим и поднялась. Выскользнула из-под одеяла и, крадучись, направилась к окну. Положила пальцы на ручку, приготовившись ее повернуть, но стало интересно, ушел ли Ткачев. Скорее всего, что да. Ночь явно была в разгаре. Это значило, что проспала я прилично.

— Какая тишина и покой, — констатировала очевидное. — И звезды сегодня яркие, как никогда, — наверное, пыталась такими словами себя приободрить и успокоить глупое сердце.

И мне это уже начало удаваться. Только глаза мои вдруг обратились к зарослям азалии. Так, слегка по ним мазанули. Но тут же вернулись к ним и впились, выискивая то, что меня определенно, только что насторожило. Садовый фонарь в том месте был довольно ярок, и он отбросил тень растений на каменную с мозаикой стену, что примыкала к бассейну. Декоративная и средняя по размеру стена. Ничего особенного. Но сейчас на ней четко можно было различить помимо тени от вервей и листьев и силуэт прячущегося человека.

— Снова, мужик! — зажала я себе рот ладонью. — Господи! Что делать?!

И мысли еще не успели сложиться во что-то конкретное, а я уже неслась в комнату Ткачева. Подлетела к его двери в одно мгновение и дернула ручку. Было открыто — это большая удача. Дальше уже теребила его за плечо.

— Что?! — вскинулся он так резко, что я чуть не села на пол от неожиданности. — Ира?

— Дима! Он здесь! — принялась я трясти его за оказавшееся снова рядом мужское плечо.

— Кто? — по всему, ему никак не удавалось проснуться. Вот и мотал головой из стороны в сторону.

— Не знаю. Мужик! Может, и тот, с площади. Я видела его тень. Крупная!

— Стой! Успокойся, — он откинул край одеяла и потянулся к стулу, на котором висели его джинсы. Но я его опередила. Метнулась в туда и подала ему штаны.

— Как же…как быть спокойной?! Враг в доме! Почти. Но уже перебрался через ограду. Ты точно запер все двери и окна на первом этаже? Там…была тень…у бассейна, и это так близко от нас!

— Тебе могло показаться, — сказал твердо, так как уже стряхнул с себя сон полностью. — Ты со мной?

— Нет! — мне было страшно выходить из этой комнаты. Но потом представила, что осталась бы в ней одна. Это тоже мне было не по силам. — Да! Я с тобой! А у тебя здесь нет никакого оружия?

Он как-то странно на меня посмотрел и отрицательно покачал головой.

— Плохо! У него уже три попытки наложить на меня лапы провалились. На этот раз он может лучше подготовиться и действовать более решительно.

— Не беспокойся. Не отдам я тебя никому. А ну, иди-ка мне за спину. Там и оставайся. Поняла? И никакой инициативы, просто прячься за моей спиной. Пошли.

Мы пробирались по коридорам и все высматривали своих врагов. Заметить не получилось ни одного. На первом этаже добрались до пульта освещения коттеджного участка. Ткачев врубил на нем тумблеры, и в тот же миг всю территорию залил яркий свет. Теперь горели не только все, без исключения, садовые фонари, но еще и мощные прожектора.

— Куда же он делся? — пискнула я и ткнулась носом в спину резко остановившегося Дмитрия. — А не мог проникнуть в дом, пока я тебя будила?

— Не думаю. Двери закрыты, я их уже проверил. Но можно обойти все еще раз. Пошли.

— Но я точно знаю, что видела чужака. Вернее, его тень. Там, на стене. Смотри, вон там.

— Верю. Не волнуйся. Но он мог убежать, перепрыгнув через забор. Заметил, что мы проснулись, а там и свет на всем участке вспыхнул, вот он и унес ноги. Не дрожи ты так. Или тебе холодно?

— Н…не знаю. Ничего не знаю. Может, и холодно, — переминалась я с ноги на ногу за его спиной, все еще не замечая, что как была в легкой пижаме, так и выбежала из своей комнаты, даже шлепанцы не успела надеть.

— Никого нет! — пришел к такому выводу Дмитрий, закончив осмотр дома по второму разу. — Нет, не думай, я тебе полностью поверил. Но сейчас здесь только мы с тобой. Двери закрыты. Окна тоже. На всех двух этажах. Успокоилась? Нет? Это зря: ночь еще только в самом пике, а до рассвета далеко. Я это к тому сказал, что надо бы лечь спать. Ты к себе пойдешь?

— Нет!!! — чуть не кричала в ответ. — Я к тебе. Можно?

— Прошу, — распахнул передо мной дверь.

Вот так я оказалась в его комнате, а потом и в его постели. И дистанция между нами быстро перестала иметь место быть. Сначала конечно, поделили кровать на две половины и улеглись каждый на свою. И ворочались часа два. Потом его рука слегка коснулась моей спины. Я смолчала, решив, что задремал человек, наконец-то. Но это было не так. Уже когда я сама начала робко погружаться в забытьи, почувствовала теплые губы на плече. Дальше меня поцеловали в шею. Потом за ушком. Сон уже при первом касании кожи мужскими губами слетел совершенно, а дальше даже дыхание перехватило. Чувствовала, что поплыла…совсем. Но собрала волю, что еще в себе наблюдала, и дала себе команду прекратить плавиться от этих приятных легких поцелуев, а мужчину приструнить и указать его место. За этим и повернулась в ту сторону. Только сказать ничего не успела. Как-то так получилось, что его губы в один момент нашли мои и запечатали их таким нежным поцелуем, что я замерла в нерешительности, соображая, не подменил ли кто собой известного мне мужчину. Ну не представляла ранее, что Ткачев мог быть таким нежным.

И это была главная моя ошибка. То временное бездействие мне аукнулось. И очень скоро. Уже через несколько минут меня целовали с такой страстью, что против нее никто бы не устоял. А я еще и чувствовала свою зависимость от этого мужчины, как от единственного своего защитника. Или это уже искала себе оправдания? Тоже могло такое быть. Так или иначе, но я ему ответила. И прижималась к его горячему телу ничуть не меньше, чем он ко мне. А еще извивалась и постанывала. И вот, когда уже Дмитрий, то ли зарычал, то ли тоже застонал, отступать, упираться и отталкивать его стало поздно. Он подмял меня под себя в один момент. Мгновение, и лежал уже сверху, но тяжесть его была возбуждающей даже больше, чем непрекращающийся требовательный поцелуй. И я поняла, что сдалась. Совсем. И приняла его требования продолжить любовную сцену, как должное, то есть вздохнула и расслабилась.

Следующие часа три нас можно было брать голыми руками, а мы бы этого и не заметили. Дальше тоже все из себя утомленные, но расслабленные, пребывали в прострации. Шептались, вздыхали, правда, это все было больше про меня, медленно рассматривали друг друга, а все мысли в голове были плавны и тягучи. И только под утро заснули в объятьях друг друга, тесно прижавшись и уткнувшись носами: я ему в грудь, он в мою макушку. В общем, в наших отношениях наметилась идиллия и взаимопонимание. Только окружающая действительность, очень даже тревожная, ничуть за ту ночь не переменилась. Угрозу нападения и похищения никто по-прежнему не отменил. Может, поэтому Дмитрий, как только я проснулась, выглядел очень серьезным и решительно настроенным.

— Успела выспаться? Нет? Это ничего — в машине сможешь продолжить. Поднимайся. Ванну я уже освободил, вещи собрал, завтрак приготовил.

— Не поняла. Ты сейчас, о чем говоришь?

— Мы уезжаем. Ира, я забираю тебя в Москву.

— Как это? Почему? Отчего? Зачем?

— Целее будешь, — ему казалось, что этой фразой все мне объяснил, но я, наверное, за эту ночь здорово поглупела, поэтому только непонимающе моргала. И ему пришлось разложить ситуацию по полочкам. — На тебя идет охота. Это факт. Согласна? Кивни тогда. Вот! Молодец, — похвала его мне, странное дело, понравилась, и я приготовилась и дальше слушать со вниманием. — Здесь нас засекли. И враги теперь знают о нас все, а мы о них ничего. Можно попытаться сменить укрытие. Например, уедем с этого коттеджа, поселимся на квартире или в гостинице.

— У меня при себе никаких документов, — вставила я веское слово.

— Да. Помню. Это тоже, кстати, добавляет нам проблем. Но главное другое. Где, скажи, легче разыскать человека? В маленьком городе или в гиганте?

— В маленьком, наверное, — смотрела на него с безграничным доверием.

— Вот! Вот и не станем врагам упрощать задачу. Согласна?

— Конечно! Мне им в руки попадаться совсем не охота.

— Тогда вставай и собирайся живо в дорогу. Москва — это то, что нам надо, — говорил Ткачев уже мне в спину, так как я, оказывается, не только поглупела за эту страстную ночь, но еще и стала как шелковая, то есть превратилась в одно сплошное послушание, вот и поспешила выполнять его приказы. — Поживешь у меня. Там паспорт твой никого волновать не будет. А отправимся мы в столицу на машине, на Порше.

— А он доедет? — подала я голос из душа. — Автомобиль старый, мало ли, что…

— Доверься мне, детка. Твой мужчина решит все проблемы.

Окрыленная его оптимизмом, сборы произвела в кратчайший срок. Завтракали тоже спешно, и в машину сели, когда солнце стояло прямо над самой головой.

— В самое пекло отправляемся. А кондиционер здесь, как заметила еще в прошлую поездку, не пашет, — только духота в салоне машины в тот момент и омрачала, во всем остальном была полна надежд и уверенности, что Ткачев меня не подведет.

И он был на высоте. Машину вел мастерски. Предпринял сложный отвлекающий маневр по городу, чтобы сбить с толку возможное преследование. А потом, когда уже оказались на нужной нам трассе, был неутомим и управлял автомобилем шесть часов подряд. Потом мы сделали короткую остановку на отдых, после чего снова занял водительское место.

— Могу и я быть полезной, — говорила ему искренне и действительно собиралась подменять его в дороге часов на несколько с перерывами.

— Это лишнее. Тебе достался исключительно выносливый мужчина, детка.

И вот ведь странность, я такое обращение к себе, как «детка», ранее ни за что не потерпела бы. А теперь, пожалуйста, сидела рядом с ним, слушала, кивала и только улыбалась. Глуповато, наверное, при этом выглядела со стороны, но поделать с собой ничего не могла, не иначе, микроб какой-то подхватила через близость с этим мужчиной. Вирус под названием «влюбленная дурочка». Не бывает такого? Точно? А я, вот, заболела, однако.

— Как тебе, детка, вон та березовая роща? — указал мне Ткачев на лесок, когда до Москвы оставалось километров четыреста.

— Приятно смотрится. А что?

— Предлагаю там остановиться и перекусить. Ты не против?

— Как скажешь.

Надо же, он превратил меня в совершенно покладистое существо. Но самой себе показалась в тот момент несколько приторной. Ткачев же выглядел, как ни странно, полностью довольным. Интересно, надолго ли? И не могла ли я ему быстро надоесть, все же, если бы продолжила в том же духе смотреть ему в рот и ловить каждое слово? Правда, эта мысль промелькнула, сверкнула и улетучилась, или это я ее принудительно затолкала куда-то подальше, тоже было возможно.

— Замечательное место для пикника, — вышла я из машины, когда он ее остановил на поляне с ровной зеленой травой вблизи кучерявых берез.

— Вот сейчас здесь и отдохнем, — начал Дмитрий вытаскивать из багажника сумку со съестными припасами, а так же одеяло с дорожными подушками.

— Ты отлично подготовился, Ткачев. Ранее не подозревала, что такой хозяйственный и заботливый.

— Постараюсь в скором времени удивить тебя и другими своими хорошими качествами.

— Я не против, — засмеялась, и он меня тоже поддержал.

Вот так вот мило мы с ним пересмеивались, обменивались улыбками и готовили уютное такое гнездышко для нашего отдыха и пополнения жизненных сил.

— Что тут у нас? — заинтересовалась я съестными припасами, когда уже села на расстеленное одеяло и удобно устроила подушку за спину, между ней и стволом березы. — Смотри сюда, Дима. Тебе, какой дать бутерброд? Этот, этот? Держи еще помидорчик. И огурчик возьми.

Мой нескончаемый щебет затыкал всех окрестных птах, такой заботливой была на той остановке, что себя не узнавала. И так получалось, что как бы слышала свой голос со стороны, и мое внутреннее я от меня теперешней было в шоке. «Не может такого быть! Ты на себя не похожа!» — вопило оно, пытаясь отрезвить. Но во мне проснулась женщина, которая была уверена, что нашла свое счастье, а еще какой-то древний инстинкт представительниц женского рода заполнил по самое некуда. А когда «мой единственный и неповторимый» отстранил мягко, но решительно, очередной вкусный кусочек пищи, что я считала, чуть ли ни своим долгом в него запихать, и довольно однозначно повалил меня на свободный край одеяла, то тогда уже во мне проявила себя наша прародительница Ева. А что, та еще была соблазнительница.

— Дима! — я немного поупиралась ему в плечи, было такое. Не иначе, как от меня самой в этом женском существе, что теперь представляла, что-то да осталось. — Дима! — Даже немного повысила голос, как бы призывая меня услышать. — Ткачев! Ты что творишь? На опушке леса! Средь бела дня!

— Уже вечер! — нет, в нем определенно, проснулся дикарь. Даже не столько говорил, сколько…

— Ох! Остановись! Так нельзя! Нас могут увидеть!

— Кто?! Трасса далеко. Деревень рядом тоже нет. Детка, расслабься!

А как только мужчина насытился моим телом, были еще поцелуи и ласки. Получилось вполне достойное завершение его страстного порыва, и жаловаться, вроде как не на что было. Но когда пришло время сворачивать нашу временную стоянку, та самая Ева и ее сообщницы, что только что властвовали во мне, куда-то отступили, спрятались, что ли. И осталась тогда внутри лишь я, один на один, со свершившимся.

— Ты всегда такой необузданный? — покосилась я на Дмитрия, пристегивающего ремень безопасности. Сама держалась ближе к двери и чувствовала некоторую натянутость и не только физически. — Черт знает, а на меня-то, что нашло?! — это проговорила уже много тише, но он, похоже, расслышал.

— Похоже, это ты на меня так действуешь, детка, — нет, однако, он еще на меня и щурился с подозрительностью. Вот, нахал! — Ранее не замечал за собой тяги к «экзотике». Всегда отдавал предпочтение комфорту в виде спален и кроватей, а потом, чтобы еще был душ. Ты меня ничем таким не одурманила, нет?! Что фыркаешь? Да, я, правда, до тебя никогда не подвергался испытанию чем-то вроде укусов муравьев во время процесса сношения, ни сам, ни… Черт! Ты как? Дай еще твою ногу посмотрю. Где покраснело? Что оставь?! У меня лично весь бок горит. Можешь мне не верить, детка, но к занятию сексом на природе или на креслах в салоне автомобиля меня никогда раньше не тянуло. Точно! Но не теперь…

— Трогай уже машину, Ткачев. И руль положено держать обеими руками! На дорогу смотри внимательнее!

Ух! Неужели, я начала приходить в себя? Могла же контролировать ситуацию! Вот так и дальше надо было продолжать: строгость к себе, строгость к другим. Голова моя немного поостыла. Дышать тоже получалось вполне ровно. А за окном машины замелькали названия населенных пунктов, близких от Москвы. На тех деревеньках и дачных поселках и сосредоточила свое внимание в течение следующего часа. Пока не заснула. Как-то незаметно так получилось, что отключилась. И проспала до самой конечной точки нашего маршрута. Открыла потом глаза, а за стеклом незнакомый двор. И Дмитрий уже успел перетащить наш багаж из машины в подъезд многоэтажного здания, рядом с которым припарковал машину. А теперь он будил меня. Ощутимо, но с осторожностью, теребил за плечо и тихим голосом просил проснуться.

— Приехали. Это мой дом. Выходи. Осторожно, Ира. Держись за мою руку. Ты такая еще сонная…

Я брела за ним, опираясь на предложенный локоть, и чувствовала, как все больше и больше пробуждалась и взбадривалась. И мне было очень интересно рассматривать жилище Ткачева. Ничего, так себе, оказался домик. Подозревала, что не каждому смертному было доступно в нем проживание. До этого видела квартиру каких-то там знакомых, это еще в моем городе, коттедж Селиверстова, оказавшегося ему отцом, а теперь, вот, и его жилище, наконец. Уже подъезд с вежливым консьержем, и несущим службу даже в такой поздний час, впечатлил. Что же тогда ждало в самой квартире?

— А сколько сейчас времени? — придумала поинтересоваться, чтобы разбавить тишину в поднимающемся на этаж лифте.

— Вот, — указал Дмитрий куда-то на стену за моей макушкой. Оказалось, там было табло, на котором помимо мелькающих цифр, означающих номера этажей, были электронные часы и что-то еще, как оказалось, указатель температуры воздуха на улице.

— До чего дошел прогресс! — расширила я глаза на плюс двадцать по Цельсию, забыв на некоторое время, чем интересовалась изначально. Но потом и четыре часа ночи привлекли мое внимание. — Поздно, однако. Но расстояние до Москвы ты преодолел бесподобно быстро, Ткачев. Вот был у меня случай, когда я приезжала сюда с Глебом, и тогда мы…

— Стоп! — положил он два пальца, указательный и средний, мне на губы, да так, что припечатал рот довольно ощутимо. — Никаких больше имен. Ты поняла меня? У тебя и у меня была своя жизнь…до этого момента. Теперь будем только мы. Я и ты. Как с чистого листа. И отсчет пошел, детка.

Дальше он убрал от меня руку и некоторое время рассматривал лицо. Молча. Может, ждал, каких слов. Но я тоже молчала. Стояла с широко распахнутыми глазами, всматривалась в этого своего мужчину, как он сам недавно себя назвал, и на что снова прозрачно так намекнул, и узнавала в нем прежнего Ткачева. Выходило, характер никуда не делся. Жесткие нотки в голосе, пристальный пронизывающий стальной взгляд. Дальше, вполне ожидаемо, можно было ждать резких слов, как с плеча рубленных, и, конечно же, приказов. Как без них? А все отчего? Наверное, возврат в родную среду обитания так повлиял на этого человека. Точно не знала, только пока предполагала. Недолго. Лифт был скоростным и его двери, раскрывшиеся с тихим шорохом, а потом еще женский голос, объявивший пятидесятый этаж, как из озвучки фантастического фильма про инопланетные космические станции, отвлек от размышлений.

— Прошу. Вот дверь. Здесь станем жить.

В квартиру я входила с осторожностью. Как-то вдруг, впечатление от чужого богатства, вкупе с металлическим характером этого некто, заставили немного сжаться. Но Ткачев почувствовал смену настроения во мне. Иначе, зачем ему было поднимать меня резко на руки и быстро нести через прихожую, через холл, по загибающемуся коридору мимо нескольких дверей, закрытых и открытых? Как оказалось, в спальню. Да, я не успевала ничего рассмотреть по ходу его следования. Все только промелькнуло перед глазами. Но спальню узнал бы каждый. Хоть и так интересно убранную.

— Это ты все сам? — обвела глазами стены, люстры, занавес, зеркала и прочее, когда меня поставили на ноги, прямо в центре ворсистого ковра эллиптической формы.

— Нет, — дернул он головой. — Дизайнер, — и принялся спешно избавлять меня от одежды.

— И какая же здесь площадь? — положила я ладонь на его шустрые руки, чтобы хотя бы замедлить их действия.

— Не помню, детка…метров…больше ста точно, — это он меня не понял. Я спрашивала про габариты спальни. — Потом все рассмотришь, — в том же темпе стянул через голову свою рубашку, отбросил ее в сторону и привлек меня за плечи вплотную к себе. — Я уже жутко соскучился по твоему телу. А ты по мне? — жарко задышал в ухо и начал клониться сам в сторону широченной кровати и увлекать на нее меня.

— И я… — а это произнесла оттого, что его губы успели уже сместиться с моего виска к шее, от нее начать спускаться к ключицам, и подозревала, что и там долго не остались бы. — Дим! — как пискнула, предчувствуя, что воля моя и собственное я снова начали сжиматься в объеме и прятаться где-то в потаенном уголке организма. — Мне бы…где-то здесь…в ванную бы, чтобы сполоснуться.

— Позже, Ира! Все позже, детка!

Проснулась я потом уже в полдень. В кровати оказалась одна. Вокруг стояла тишина абсолютная, а через довольно плотные портьеры в спальню пытались просочиться солнечные лучи. Я повращала головой в разные стороны, чтобы осмотреться, так как по прибытии мне это сделать не дали, а потом просто заснула, моментально, как в пропасть провалилась, в сон. Теперь же никто не мешал обозревать работу какого-то, наверняка, модного дизайнера. Да, он постарался. А вот мы с Ткачевым только беспорядок смогли привнести: раскиданная по полу одежда, сползшее покрывало, на прикроватной тумбочке пустые стаканы из-под сока, смятые простыни.

— И где мой мужчина? — потянулась со вкусом, зевнула и чуть приподнялась, прикрывая нагое тело по грудь шелковистой простыней.

— Проснулась? — оказывается, меня услышали. Дмитрий быстро вошел в комнату, сразу обратился к окну и откинул одним махом занавеску в сторону. Солнечный свет меня ослепил, и пришлось срочно зажмуриться. — Прости, — он уже был рядом, склонился и поцеловал в щеку. — Как смотришь на то, чтобы через минут двадцать или полчаса позавтракать?

— Нормально, — под его пристальным взглядом чувствовала себя уткой. Той, что шла вперевалочку к пруду. Я же, подобно этой птице, сползала с широкой кровати к краю. Ясно, что о грациозности не было и речи. — Я сейчас быстренько нырну в душ. Где он у тебя? Не подскажешь?

— Идем, — он оторвался от наблюдения за мной, пытающейся смотреться бодрой и ничуть не смущенной, и в своем темпе устремился вон из спальни. Я поковыляла следом, завязывая обмотанную вокруг туловища простыню под грудью. — Запоминай! Там ванная комната, за ней кухня, слева от нее столовая, за ней…

— Не, не, не! Не все сразу! Мне так не запомнить. А куда ты поставил сумку с моими вещами?

— В спальне есть еще одна дверь. Вернешься и рассмотришь ее. Там расположена гардеробная. Иди в душ, а я буду ждать тебя на кухне.

Похоже, этот мужчина умел на меня воздействовать так, как ему хотелось. Ведь, четко просматривался закон: он говорит — я делаю. Как бы это только касалось незнакомого дома или еще чего-то, а то, ведь, быстро росло до глобальных масштабов. И Ткачев уже знал об этом. Так скоро! С ума сойти! Иначе, отчего смотрелся сейчас таким довольным? Или такой вид назывался самодовольным? А еще был умопомрачительно желанным, но как бы на ступень выше меня. Надо было его еще заслужить! Я вся такая простенькая и предсказуемая, а он сложный такой. Вот ведь, посмотреть, так заботу проявлял? Проявлял! Обо мне. Только что-то…как-то…как будто он меня одаривал, снисходил до меня, что ли.

Ясно, что Ткачев имел большой опыт по общению с девушками. Тут у меня никаких сомнений не возникало. Откуда бы еще взял свое богатое сексуальное умение?! Мастер! Ничего не скажешь! Но, похоже, этот мужчина вынес из прошлых встреч с женщинами и опыт «порабощения». Ведь то, что мой рассудок после проведенной с ним ночи напрочь блокировался, было неопровержимо. Сегодня я снова, как и тогда, в дороге в столицу, и особенно на том незабываемом «пикнике», начала чирикать всякую чушь и как заведенная, и не только чирикать, а еще ресницами хлопать преглупо и смотреть на этого субъекта с обожанием. Это как?! Это же на меня не было похоже! Однако, опять, знакомьтесь: перед вами влюбленная дура. Я как по чужой воле, не иначе, поедала в это утро, а точнее полдень, не завтрак, а много больше Дмитрия, глазами, разумеется. И вся как светилась при этом. А что он? Купался в моем доверчиво-восторженном взгляде. Это было очень заметно. Ткачев был доволен. Собой в первую очередь. В этом абсолютно убедилась, когда завтрак подошел к концу.

— Детка! Ты здесь прибери, а у меня наметилось срочное дело, — в моей реакции он был уверен, поэтому и не стал особенно смотреть на меня, поднимающуюся из-за стола вслед за ним и протягивающую с готовностью руки к использованным чашкам и тарелкам. — Посудомоечная машина там. А я отъеду на несколько часов.

Задаться вопросом, куда он, собственно, отъехал и по какому делу, у меня получилось только тогда, когда объем моечной машины наполнился водой и из нее послышались шумы работающего механизма. Дмитрия к тому времени в квартире уже не было. Отъехал. Вот оно как. Но раз смогла задать себе вопрос, то, возможно, не совсем была потеряна. Разум включился, вот только расстояние между мной и Ткачевым должно было для этого увеличиться, и уж точно не до вытянутой руки, а гораздо больше.

— Так! И что теперь стану делать? — имела в виду теперь уже свое времяпровождение, а не то, как пугающе на меня действовал этот мужчина, так как эту проблему, догадывалась в одночасье было не решить. — Пожалуй, осмотрюсь.

И я пошла бродить по жилищу Дмитрия. Заглянула во все помещения, снова повосторгалась красотой и габаритами квартиры, потрогала многие предметы интерьера, потом замерла перед витражным окном в гостиной и так простояла не меньше получаса. Вид был завораживающим. Москва представала во всю ширь, и с высоты пятидесятого этажа легко можно было рассмотреть звезды Кремля, купола соборов, шпили знаменитых высоток. Красота!

— Вид точно завораживающий. Но что мне дальше-то в этой квартире делать, чем заняться?

Какое-то время посмотрела телевизор. Но переключать программы на пульте скоро надоело, так как ни одна передача не захватила. Отложила его в сторону и направилась в библиотеку. Там сделала несколько кругов вдоль книжных стеллажей, интересуясь пристрастиями Ткачева. Тогда и выяснила, что интересы его разнообразны. И только пальцы мои потянулись к радужным переплетам томиков с фантастикой, как в прихожей затрезвонил телефон. Руку отдернула, превратившись в слух. Но звонок через некоторое время замолк.

— И правильно, — качнула головой. — Ни к чему меня смущать трезвоном. Что, к примеру, мне в таком случае было бы делать? Брать трубку или нет? С одной стороны, не имею права. Но с другой…

И тут телефон зазвонил снова. И я нисколько больше не думала, а решительно направилась к аппарату.

— С чистого листа, говоришь, начали? — припомнила, ядовито так, недавние слова Ткачева. — Вот и начнем! — подошла, сняла трубку и приложила ее к уху. — Да?

— Это кто? — услышала вопрос, заданный мне женским голосом. Удивленным голосом.

— Ирина, — ответила ровно, бесцветно и спокойно.

— Это кто?! — Дама на том конце связи решила не копить в себе неприятные эмоции и сразу перекинуть их на оппонента. Поэтому мне уже в следующую минуту начали слышаться раздражение и возмущение, граничащее с ожесточением. — Кто вы такая? Ответьте!

— А вы кто? Представьтесь, пожалуйста. Алло! — в трубке на некоторое время воцарилась тишина, поэтому я задумалась, есть ли связь. — Алло! Это квартира Дмитрия Ткачева. Вам, девушка, кого?

Ответом мне были гудки. Ладно, не очень-то и хотелось беседы беседовать. Гораздо приятнее было снова вернуться в библиотеку. Взяла там книгу для чтения, но усесться с ней в удобном на вид кожаном кресле не успела — телефон в прихожей снова ожил. И на этот раз девушка решила себя объявить.

— Это Алевтина. Передайте Дмитрию, что я ему звонила. Вы меня слышите?

— Конечно. Обязательно передам. А больше ничего не добавите?

— Остальное скажу, когда он мне перезвонит.

Алевтина решила со мной не прощаться, она просто отсоединилась. Я же пожала плечами и пошла на третий заход начать читать выбранную книгу. Но сосредоточиться на ее содержании у меня в тот день не получилось. Сначала оттого, что звонок, оказывается, разволновал меня больше, чем могла себе вообразить. Если честно, то мне после него, отчего-то, и в кресле-то не особенно сиделось. Я ерзала по коже сиденья, то подбирала под себя ноги, то снова их спускала на пол, то прямо усаживалась, то наваливалась на подлокотник. Только, как ни садилась, а почитать спокойно в расстроенных чувствах не получалось.

— А я и, правда, расстроилась! Отчего? Неужели, ревную?!

Эту мысль я от себя прогнала быстро. И приказала голове даже не думать на подобную тему. Все так, но книгу отложила окончательно и пошла снова осматривать квартиру Дмитрия. Теперь меня интересовало наличие женского присутствия в ней. Вот так, ни много, ни мало. И что толку было уверять себя, что звонившая Ткачеву женщина нисколько меня не задела? Нет, сидела во мне, оказывается, собственница и крепко сидела.

Новый и теперь тщательный досмотр комнат, шкафов и комодов показал, что интересующий меня субъект в жилище свое допускать кого-либо постороннего не любил. Наблюдаемая мною одежда принадлежала только ему, женская косметика или духи отсутствовали тоже, в ванной комнате находилась только одна зубная щетка, а мне он вскрыл сегодня новую. Заглянула в шкафчик около раковины и заметила, что там имелось еще три подобные упаковки. О чем мне это сказало? По тому, как сощурились мои глаза при взгляде на несколько нетронутых зубных щеток, то мне это все не понравилось. Но мысли были прерваны звуком отпираемого дверного замка.

Я вышла в холл, чтобы понаблюдать, кто пришел, а Дмитрий вошел в него из прихожей. При встрече он мне широко улыбнулся, только я в ответ смерила его настороженным взглядом. Но, как ни присматривалась, ничего подозрительного не обнаружила. Мужчина как мужчина. С виду, так даже хозяйственный. Вон, сколько покупок разных притащил, пакеты еле-еле помещались у него в руках. Он попытался перехватить их удобнее и шагнул ко мне, чтобы поцеловать в щеку.

— Смотри, сколько я всего вкусного накупил! — колыхнул пакетами и потащил их в сторону кухни. Я поплелась за ним. — Чем занималась? Не успела заскучать?

Дима выкладывал продукты и раскладывал их по полкам. Я не спешила ему помогать. Стояла и подпирала плечом стену, рядом со столом, а еще крутила в руках красивое такое яблоко из тех, что только что было выложено из яркого пакета с фруктами.

— Был звонок. На стационарный телефон. Женщина назвалась Алевтиной. Просила ей перезвонить, — сказать это получилось отстраненно. Ткачев при упоминании имени замер только на долю секунды, а потом продолжил заниматься покупками, как ни в чем не бывало.

— Хорошо. Спасибо. Ты не голодна? Можем перекусить. Или приготовим обед как следует?

— Мне все равно.

— Ну! Хандришь? — приблизился и поиграл пальцами на моей скуле.

— Не так, чтобы… Просто мне совсем не ясно, что стану делать дальше.

— Надо обождать с активными действиями, на мой взгляд. Просто замереть.

— Это как? — вскинула на него глаза, и теперь мы мерились взглядами. — Сидеть здесь и ничего не делать?

— Почему, не делать?

— Ах, да! Готовить обед!

— Почему и нет? Хорошее занятие для женщины.

— Ладно. Согласна за проживание здесь взять на себя кухню.

— Я бы так не рассуждал.

— А как надо? Согласись, вся эта история, как была непонятной, так и осталась. А в ожидании может пройти не день и не неделя. Что же мне, так и сидеть в твоей квартире?

— И что ты придумала, детка? — теперь он уже интересовался моим ухом и шеей, и я подозревала, что гораздо больше, чем моим лепетом. — Я правильно понял, что у тебя появились идеи?

— Можно мне воспользоваться твоим ноутбуком?

— Хорошо. Пользуйся. А что ты хочешь там найти?

Глаза его при этом вопросе сощурились. Что это означало, не поняла.

— Меня интересуют новости в том регионе, откуда недавно сбежала, во-первых. Вдруг, какое-то событие или происшествие касается меня? А еще мне надо вплотную заняться поиском работы.

— Да? И как ты думаешь поступить на службу без документов?

— Например, подать заявление о пропаже и сделать новые. И так у меня будет снова паспорт. Понимаю, что это произойдет не сразу. Но работу можно начать искать уже сейчас.

— И где? Здесь, в Москве или в своем городе?

— В столице, конечно, предложений гораздо больше. Но мне хотелось бы вернуться в привычную обстановку. Ты не одобряешь?

— Посмотри на меня, — поднял он мое лицо за подбородок. — Я что-то сделал не так? Утром, вроде, ты выглядела довольной жизнью. Тебе плохо со мной, Ира? Или что? Скажи! Не отводи снова глаза. Вот так. А может, ты что-то придумала себе из-за звонка Альки или моего многочасового отсутствия? Так? Я угадал?

— Конечно, мне не все понятно в том, что сейчас происходит, Дима. И вообще…

— Я был на работе, детка, — прервал он меня. — Взял отпуск. Ты же понимаешь, что отсутствие на рабочем месте начальством не поощряется? А я последнее время с этим зачастил. Из-за тебя, между прочим, — слегка щелкнул меня по носу, а потом склонился и нежно поцеловал в губы. — Но иногда отлучаться от тебя, все же, придется. У меня есть несколько предприятий, вложил когда-то в них деньги, было такое. Вполне выгодно, должен сознаться. Так вот, там отпуск взять не получится, показываться, хоть и иногда, но надо. Я понятно все объясняю, Ира?

— Вот видишь! Я только связываю тебя, мешаю…

— Глупости. Мне не приходится делать того, что не желаю. А что касается Алевтины, так здесь все совсем просто. Мы были любовниками. Когда-то. Этого не скрыть, да я и не собирался отнекиваться. Но расстались мы с ней уже давно. Просто, некоторая дружба между нами осталась. Иногда она обращается ко мне с вопросами, связанными с ее бизнесом. И только. Так что, прошу тебя, не забивай глупостями свою хорошенькую головку. Договорились?

Я заметила в нем желание снова меня поцеловать, и оно совпадало с моим совершенно, оттого и поспешила, наверное, согласно кивнуть. И так получилось, что этот новый поцелуй длился вечность, и в конце него мы с Дмитрием снова оказались в постели. Так что, вопрос о приготовлении обеда отпал сам собой, и нам удалось серьезно подумать только уже об ужине в этот день. Вот его мы готовили вместе, сообща, весело и исхитрились сотворить нечто в высшей степени изысканное и романтическое. А раз было такое дело, то одеться решили соответственно: и он и я удалились переодеться в вечерние туалеты. Вот так! И все бы было замечательно, если бы во время наших посиделок при свечах и с искрящимися глазами, не раздался снова звонок той самой Алевтины.

— Я сейчас, — кивнул мне Ткачев и покинул место за столом. И у меня тут же настроение резко пошло на спад.

— Что происходит? — спросила себя, чувствуя беспокойство от собственной реакции на любое отстранение от меня этого мужчины, а взгляд мой при этом сместился с удаляющейся спины Дмитрия на вид за окном.

Красивый такой был вид. Вечерняя Москва. Огни, огни, огни! И их отсветы в воде реки.

— Вот и я. Правда, ведь, уходил ровно на одну минуту?

— Наверное. Не засекала. У меня появилось предложение. Что если нам пойти прогуляться? Как ты на это смотришь?

— Положительно. И ты сегодня совсем не была на воздухе.

Спустились вниз, и мне указали направление, где можно было выйти на набережную. Я любила воду, смотреть на нее, слушать плеск волн, и с удовольствием пошла навстречу реке. И вот мы неспешно прохаживались вдоль забранного в камень берега. Шли молча. О чем думал Ткачев, угадать не старалась. Все больше была занята собственными размышлениями. А мысли в голове как-то, все больше, путались и не приносили спокойствия душе. Так получалось, что начала корить себя за решение приехать в этот город. Он красив, бесспорно, но был мне чужим. Я ощущала себя здесь туристкой. Нет, не так, хуже. Как будто путешествовала по миру автостопом и была сильно зависима от чьего-то настроения и просто от обстоятельств. Хотя, откуда мне было знать что-то про автостоп? Просто никогда ранее не ощущала себя настолько уязвимо и нестабильно, как на этот раз. Все потому, что ранее досконально продумывала и планировала до мельчайших подробностей свою жизнь. А теперь? Что стало бы в следующий час, не знала.

— Тебе холодно? — в голосе моего спутника звучало беспокойство и забота. Это было приятно, оттого я ему и улыбнулась.

— Нет. Все нормально.

— Почему тогда ежишься? Прими-ка мой пиджак, Ира. Так лучше? А пойдем вон в тот торговый центр. Он работает допоздна, если совсем не круглосуточно. Купим тебе что-то потеплее.

— Зачем? У меня все есть.

— Не спорь. Мне виднее.

И мы пошли на огни рекламы, которыми сверкал первый этаж соседнего здания. Перед распахнувшимися дверями бутика я немного сбавила темп, но властная рука Ткачева меня к ним решительно подтолкнула. Так оказались в ярко освещенном модном магазине и тут же попали под заботливое внимание его продавцов. Две миловидные девушки, как нас завидели входящими в зал, так больше не отходили ни на шаг. Далее пошли примерки. Что интересно, за меня наряды выбирали. В основном, это делал Дмитрий. Но пару платьев в примерочную принесла брюнетка с бейджиком «Людмила». Я не сопротивлялась. Почему? Наверное, все еще думала над вопросом, что здесь делала. Скорее всего, это он отвлекал меня от действия вокруг, и я пассивно плыла по течению судьбы.

— Считаю, что надо взять вот эти, — вывел меня из задумчивости голос Ткачева, когда я закончила, наконец, устраивать перед ним дефиле. А служащая вынесла из примерочной целый ворох нарядов, посматривая вопросительно на моего мужчину. — Как сама считаешь? Почему плечами пожимаешь? Не уверена? Не хочешь ничего? Нет, более теплые вещи тебе обязательно нужны: и смена погоды может произойти, и осень не за горами. Девушка, упакуйте вот эти наряды. Да, вы все правильно поняли. Все это и туфли с сумками тоже сюда добавьте.

— Ты о чем? — ожила я. — К чему мне столько всего? Ткачев, это немыслимо.

— Может, мне хочется баловать свою женщину? — и посмотрел каким-то таким непонятным взглядом.

У меня в душе немедленно поднялось двоякое чувство. Или даже совершенно два разных чувства. Одно было реакцией на его фразу, второе — на взгляд. Последнее укололо точно иголкой и в сердце, раны не нанесло, но дало почувствовать острие. Первое заставило то же самое сердце биться чаще.

— Черт знает, что такое! — к чему относились эти мои слова, сама не поняла.

— Ничего себе! Первый раз подобное слышу от своей возлюбленной, да еще, когда осыпаю ее подарками, — Ткачев, похоже, тоже меня не понял, а еще, вполне вероятно, обиделся. Не поэтому ли позволил себе сделать выпад на мои слова? Ведь, глупцом он никак не был. Ранее за ним непродуманных фраз точно не замечала.

— А знаешь?! Не надо, пожалуй, на меня тратиться, — вскинула я голову выше, приняв для себя некоторое решение. — Не пригодятся мне все эти наряды.

— Что еще за утверждение? — прищурился на меня, но успел ухватить за локоть и потащить за собой на выход из магазина и подальше от заинтересованных взглядов продавщиц. — Идем быстро домой, и там мне все расскажешь, что за бред поселился в твоей голове.

— Почему сразу бред? Наоборот. Я вдруг взглянула на свои проблемы с большей ясностью.

— Из примерочной бутика?!

Ого! Он решил напомнить мне себя прежнего, такого, каким предстал передо мной в первые моменты знакомства. Этот взгляд, тон и порывистость в движениях! И как могла забыть, насколько жестким способен быть?

— Выходит, что так, — я поневоле засмеялась. Ведь, он же в самую точку попал.

— Знаешь, я начинаю догадываться, почему ты в свои двадцать семь до сих пор не замужем. Вот ведь все при тебе, но характер…

— Точно! Все дело в характере. И он, скорее всего, уже не переменится, раз достигла такого солидного возраста, — мое веселье набирало силу, и никак не могла унять вызывающую улыбку даже тогда, когда меня уже, довольно грубо сжимая руку, провели в подъезд дома и запихнули в лифт.

Мужчина гневался. Теперь уже открыто. Об этом говорили и сталь, появившаяся в серых глазах, и сведенные на переносице брови, и довольно резкий удар по кнопке нужного ему этажа. Но тут наше тет-а-тет было нарушено. Не успели двери лифта закрыться, всего лишь только дернулись на месте, а в кабинку стремительно заскочила молодая женщина. Длинноногая красавица, платиновая блондинка, одета она была в вечернее сильно декольтированное платье. За ее спиной маячил громоздкий мужской силуэт, как потом догадалась, это был личный охранник дамы.

— Валерик! Ты свободен на сегодня, — встала она в самых дверях лифта, широко и зрелищно раскинув в стороны руки, не давая створкам захлопнуться.

Охранник сообразил ей помочь. Он тоже придержал двери, облегчая своей хозяйке задачу уберечься от защемления. Но она в его сторону даже не взглянула, хоть и продолжала еще некоторое время обращаться именно к нему.

— А завтра будьте с машиной как обычно. Ты меня понял? — но ответ ее явно не интересовал, внимание дамы концентрировалось теперь исключительно на Ткачеве. — Какая встреча! — взглядом его словно облизала всего. — Дмитрий Олегович! Собственной персоной!

— Добрый вечер, — пришлось ему ответить, как оказалось, соседке с верхнего этажа.

Явление этой писаной красоты меня заинтересовало. Уж больно яркая была особа сама по себе, так еще и интерес к моему спутнику демонстрировала нешуточный. А еще я ей была благодарна за разрядку ситуации, что возникла между мной и Ткачевым, не встреть мы гражданку, быть бы грозе. Теперь же мужчине пришлось утихнуть. Он уперся взглядом куда-то в потолок лифтовой кабины, но было похоже, что блондинка, не была согласна с таким положением дела, не нравилось ей такое невнимание к ее исключительной особе.

— Что-то ты пропал, мой друг?! — мурлыкнула роковая красавица и попыталась сделать круг рядом с ним.

Дмитрий не реагировал. Ни словом, ни взглядом, и движений никаких не предпринимал. А прелестница, меж тем, успела показать ему себя со всех сторон, особенно, похоже, рассчитывала на внимание к своему бюсту и открытой в низком вырезе платья спине.

— Как ты объяснишь такое резкое охлаждение к своей детке, Дима? Конечно, сейчас скажешь, что был очень занят?

— У тебя, как посмотрю, отличное настроение сегодня, Вика.

Он, наконец, посмотрел на нее. Блондинка, будто ждала этого, тут же возложила ухоженные пальчики с замысловатым маникюром ему на широкую грудь. Мужчина некоторое время не шевелился, а потом сгреб ее запястья одной левой и убрал подальше от себя.

— Мы приехали, — констатировал тот факт, что на табло зажглась цифра пятьдесят, а фантастический голос еще раз это подтвердил.

Я думала, что дама постарается задержать его. А еще сомневалась, что мы сможем просочиться в ту щель, что образовалась между проемом открывшихся дверей и ее крутым бедром. Однако, Ткачев и здесь показал свою грубость. Надо же ему было, так бесцеремонно отодвинуть бывшую пассию. Нет, жесткий он был человек совершенно точно, как на язык, так и в действиях политесами не отличался.

— Спокойной ночи, — пожалуй, только это его пожелание бывшей подружке и вписывалось в мое представление о нормальном поведении. — А ты, что встала? — это уже обращался ко мне, и именно на меня начал сверкать глазами. — Здесь спать собралась?

И дернул меня снова за руку. Да так, что я с пару метров пролетела, не чувствуя пола под ногами. Нахал! И к такому типу имела глупость обратиться за помощью! А потом еще и вообще всю себя вверила! Но о последнем думать совсем не хотелось.

— Милая у тебя новая подружка, — неслось нам в спины. И я на голос взяла и обернулась. И увидела лицо женщины. Только теперь на нем читались не смелый призыв и не обещание неземного блаженства, а усталость и еще обида. Блондинка снова застыла в проеме и расставленными в стороны руками придерживала двери, считая, что им еще рано закрываться. — Только как долго ее тебе хватит?! Уверена, что наиграешься быстро. А как эта «птичка-невеличка» тебе надоест, возвращайся снова ко мне. Может, и приму. Как знать?! Ты слышал меня, Дмитрий?

Но он уже захлопывал входную дверь. Как это сделал, так толкнул меня в сторону холла, а все покупки, что нес в одной руке, еле ухватив за шелковые ручки упаковочных пакетов, швырнул в угол прихожей. Они так и упали там яркой кучей.

— Зачем срывать раздражение на мне? — выровняла я туловище и приняла горделивую позу, только без вызова. — Сам закопался в связях, а я…

— Замолчи!

— Это угроза? — похоже было на то. А в голове пронеслось сомнение, не мог ли этот человек ударить женщину. Что я вообще о нем знала? Получалось, что не так и много. — Может, мне удалиться с глаз долой?

— Что имеешь в виду? — подошел ближе, а мне так и хотелось попятиться. Еле сдержалась.

— Мне кажется, что лучше было бы тебя покинуть сейчас.

— Это как? Запереться в одной из комнат?

— Можно и так. А вообще-то я хотела сказать, что…

— Бежать от меня без оглядки собралась? Так? Без паспорта? — и заглянул мне в глаза. Мне показалось, что с ехидством. Или с превосходством? Не разобрала, но внутренне вздрогнула. — А еще без денег. И в город, где тебя никто из друзей не ждет. Где машину твою обстреляли, а саму чуть не сцапали два бугая сомнительной наружности.

— Ты…ты запугать меня хочешь? Что ты вообще от меня хочешь, Ткачев?

И тут его глаза почернели. И смерили меня с ног до головы. А я чуть язык себе не прикусила и пообещала впредь со словами быть поаккуратнее. Все же, находилась на его территории. И кроме нас двоих никого в этой необъятной квартире не было. Захоти он меня обидеть, кто ему помешал бы? И призыв о помощи просто потонул бы в пространстве и толще железобетонных стен. Да, следовало быть осмотрительнее.

— В глазах твоих сейчас читаю, что снова причислила меня к лагерю врагов. Угадал? А, может, хватит уже твоих неуемных фантазий?! — снова схватил за руку, теперь за предплечье, и развернул лицом к гостиной. Потом был толчок в спину, и вот я уже там. Усадить меня на диван было еще проще — чуть толкнул в плечо. Это что, была демонстрация силы? — Еще скажи опять, что все, с тобой произошедшее, спланировано целиком мною.

— Мне кажется, что мы это уже обсуждали, — смотреть на него дала себе слово нейтрально, без страха или вызова. Вроде, получалось.

— Это точно. И ты тогда, мне казалось, согласилась со мной. Почему же сейчас вижу одно сплошное недоверие?

— Э, э… Моральный твой облик несколько…

— А что с ним? — тоже мне, театр одного актера! Брови вскинул так, будто и не был дважды за один день уличен в связях и последующем их обрыве, сугубо по собственному усмотрению.

— Не удивлюсь, что в скором времени познакомлюсь с еще несколькими твоими «детками».

— Вот оно что. Приревновала.

— Я?! И зачем оно мне? Я же и не планировала серьезно связать с тобой свою судьбу.

— Не планировала, значит? — как бы кивнул мне утвердительно. — Просто приняла мою руку помощи. Так? Угу. А что же теперь занервничала? Мчаться в свой город собралась без оглядки. Не отрицай. Я уже научился читать по твоему лицу.

— Я осознала, что наши отношения зашли слишком далеко. И хотела…

— Далеко, значит! Угу. Согласен. Они действительно уже зашли. И что же делать дальше? У тебя есть решение? Только не начинай снова лопотать про возвращение к морю.

— А как иначе? Не могу же долго злоупотреблять твоим гостеприимством?

— Допустим, ты за него уже частично расплатилась.

— Вот, подонок! — сжала кулаки и зубы.

— Не забываешься ли ты, детка? — он, как ни странно, тоже изобразил оскорбленное достоинство.

— Не смей меня так называть! — голос не удержала, получился гневный вскрик.

— Вчера и сегодня в первой половине дня тебе такое обращение нравилось, — противно так на меня прищурился.

— Не смей, сказала! — снова получилось очень гневно, но уже успела опомниться, так как разум вернул мысли о нашем уединении в квартире и его силе против моей беспомощности.

— Так! Вижу, что ты переутомилась, — встал он вдруг резко из кресла. — Решим так: отправимся немедленно спать.

— И не подумаю! — закрутила, упрямо набычившись, головой.

— Я имел в виду, что выделю тебе теперь другую спальню, гостевую. Раз, тебя так раздражает мой аморальный облик. Пойдем, покажу комнату. А вещи свои завтра туда перенесешь. Что сидишь на месте? Что еще за новая акция протеста? Даже по коридору ходить со мною рядом не хочешь? Принято. Тогда запоминай. Твоя комната находится слева от библиотеки. Поняла? Спокойной ночи, детка!

Утро я ощутила всем организмом и резко распахнула глаза, проснувшись. Оказалось, что это я прочувствовала чужой взгляд на себе спящей, так как на краю моей новой кровати заметила Ткачева, наблюдающего за таким экстренным пробуждением.

— Напугал? Извини. Не хотел. Зашел сказать, что уеду на пол дня на фирму. Не писать же было записку, в самом деле. А что буду отсутствовать некоторое время, так, может, оно и к лучшему. Ты спокойно займешься своими вещами, пока меня не будет дома, потом поразмышляешь над своим вчерашним вызывающим поведением. Что так смотришь? Считаешь, нормально кусать протянутую тебе руку помощи? В общем, мне некогда тут сидеть с тобой. И так запустил дела прилично. Вставай. И да, с тебя готовка. Вернуться планирую часам к пяти. Пока!

Я не успела ничего придумать в ответ, как он уже вышел из комнаты. А потом уже хлопок входной двери подтвердил тот факт, что и в квартире осталась одна. И снова последнее слово осталось за ним. Это было обидно, однако. Но Ткачев был прав, мне надо было хорошенько подумать над всем, что творилось вокруг меня, со мной и, что творила я сама. До вечера времени было достаточно, надеялась со всем этим разобраться, пока же, стоило заняться утренними водными процедурами и завтраком. Решено — сделано.

Чашечка кофе отлично меня взбодрила, прибавила организму энергии и повысила настроение. По всему, утро началось вполне неплохо. Если еще повезет не получить никаких раздражителей, как телефонные звонки, то могла бы, наверное, пожить здесь с недельку. А там что-нибудь должно было и проясниться. Например, очень рассчитывала, что объявится Селиверстов. Должно же было такое произойти? Должно, раз его персона не зарегистрирована ни в одной тревожной сводке происшествий за все эти дни. Кстати! Надо было проверить сообщения по интернету за вчерашние сутки. С такой мыслью я и проследовала к компьютеру Ткачева. Уселась перед ним, и следующий час моего времени пролетел, как один миг. И результат поисков радовал, так как получила подтверждение, что с Леонидом Павловичем все должно было быть в порядке.

— Плохие известия, говорят, приходят много быстрее, чем хорошие. А времени уже прошло немало. Возможно, все же, улетел или уехал куда-нибудь отдыхать. Странно, конечно, что так неожиданно покинул коттедж, — зашептала еле слышно, увлекшись новыми соображениями. — А что, у богатых свои причуды… Вот и Дмитрий сказал тогда, что подобное очень даже в духе его отца. Но если Селиверстов получает удовольствия где-то в заграничном отеле или каком-то другом своем владении, то сколько следует ждать его возвращения?

Так я пыталась придумать разумные сроки ожидания хороших вестей от него или возвращения. Хотя, мог бы и просто позвонить, мне бы и этого было достаточно для успокоения. И если не со мной связаться, то со своим сыном. Неужели не догадывался, что о нем могли волноваться? И в каком положении оставил меня? А Дмитрия? Я же просто обязана была связаться с его сыном и сообщить Ткачеву об исчезновении Селиверстова. Это как дважды два равно четырем. Нет, если улетел на отдых вот так, никого не предупредив, то поступил, все же, по-свински.

Дальше поломала голову над тем, когда же со мной начали происходить странности. Постаралась точно припомнить все события не только той ужасной ночи, но и за несколько дней перед этим. Но ничего такого, настораживающего, на ум не приходило. И так выходило, что именно ночное происшествие и было в начале цепи моих страданий. Хотя… Что-то пришло в голову, но в четкую мысль не складывалось. Или…

— Погодите! — начала ерзать в компьютерном в кресле. Старалась занять такое положение, чтобы лучше думалось. — А в то утро?! Когда я поехала в город…еще мне один мужчина показался подозрительным. Точно! Было такое! Я его еще потом в витрине магазина высматривала, а первый раз заметила в кафе. Он проявлял ко мне нездоровый интерес. И зачем-то пошел следом. Надо о нем рассказать Диме. Или не надо? Нет, он же точно за мной следил. С чего бы это? Ох! Голова моя сейчас треснет. Надо немного отвлечься от накатившего волнения. Пойду-ка я в ванную, полежу в воде с солью. Расслаблюсь.

Уже в ванне вернулась в мыслях к нашим отношениям с Ткачевым. Расслабилась, называлось! Но с этим тоже следовало разобраться, а то связь с этим мужчиной стремительно набирала обороты, душа и тело мои начали ощутимо к нему тянуться, а разум вопил, что нельзя надеяться на долгосрочную связь. И не только разум, что уж там, судьба начала напрямую подбрасывать свидетельства его несерьезного отношения к женщинам. Одна брошенная дама, другая…

— А какой по счету буду я? — нахмурилась и в раздражении хлопнула по поверхности воды ладонью, поднимая брызги. — И, какого черта, не устояла перед его соблазнениями? Не малолетка уже! Двадцать семь лет исполнилось, как, ни как. И интуиция мне сразу подсказывала держаться от этого мужика подальше! А я сглупила, сама к нему потом кинулась. А все почему? От страха. Или не только? Он достоин женского внимания, бесспорно, но я же не должна была…слово же себе давала. И ясно, что он теперь не желает отказываться от получаемых от меня удовольствий. Самолюбие его, наверняка, тоже пострадало после моих взбрыкиваний. Но я же не просто так начала давать задний ход. У меня тоже и самомнение, и эгоизм есть, как без них, а еще и гордость имеется. Или все мои теперешние переживания только из ревности? Эх, как сложно-то все!

Однако, вода остыла, и надо было выбираться из ванны. Закутавшись в полотенце, прошла в свою комнату, чтобы одеться. Пока выбирала наряд и одевалась, снова задумалась над прежним вопросом.

— И что теперь? Собраться и уйти из этого дома? Вот так, без копейки денег, без документов, с парой летних вещей? Могу, конечно, позвонить маме. И что она? Денег пришлет, если только на билет до своего города, а нотацию будет читать нескончаемую. И что потом? Что стану делать в городке, состоящем из нескольких десятков улиц? Работу там точно не найду. А если так, то и звонить ни к чему. Что же тогда предпринять? Дать знать о моих проблемах Тамаре? Подруга у меня, что надо. Она точно пригласит к себе. Но до Питера еще доехать надо. Снова занимать деньги придется. У Томки или у Ткачева. Они, скорее всего, дадут. И вот, я окажусь в городе на Неве. И стану приживалкой? А Тамара еще и на восьмом месяце беременности. До меня ли ей? Еще и разволную! Как ни верти, а все складывается плачевно. Но тогда зачем мне менять эту столицу на северную?

Я повздыхала так несколько минут, а потом отправилась на кухню готовить обед. Вот! Надо было отрабатывать свое здесь проживание. Только, если учесть, сколько и каких обнов накупил мне Ткачев, поварихой я здесь должна буду остаться на полгода, если не дольше.

— Ага! Но этот гад сказал, что некоторый долг он мне списал. Надо думать, имел в виду наши недавние постельные отношения. Нахал! Ранить словами меня хотел. Его обидело отсутствие у меня восторгов от его ухаживаний, а еще мое стремление побыстрее его покинуть и вернуться в свой город. Стоп! И куда это? А ведь, в его словах и правда была. Ничего хорошего меня там не ждет. Иначе бы я так легко не согласилась ехать сюда. И что тогда? По всему выходит, что Ткачев предложил мне наилучший выход из положения, в которое попала. Вот оно, как обернулось! Но ведь, он желает не просто мне помогать, а еще и мое тело! И искренно считает, что я уже дала согласие на именно такие отношения. А, разве, нет? Было! Один раз переступила черту, так что же теперь-то пятиться? Да, все так, но у меня столько здоровья нет, если мне каждый день будут мозолить глаза его бывшие подружки. И что теперь делать? Не лучше ли потерпеть? А что?! А если подойти к проблеме проще. Взглянуть, так сказать, на нее теми же глазами, что и этот мужчина. Он желает отношений без обязательств и на некоторое время. За все согласен платить. Шмотками, подарками, предоставлением жилья и защиты. Последние два пункта мне очень нужны. Просто жизненно необходимы. А если принять его условия как честную сделку? Душу такое царапает, несомненно. Но где другой выход? Нет его. Эх, хоть бы документы мои нашлись. Кстати, надо позвонить в отделение полиции. Вдруг там есть по этому поводу новости? Угу! И еще пойду снова к компьютеру. Стану искать для себя работу. Что без дела сидеть? А так, занятие!

От полицейских хороших новостей добиться не получилось. Одна была радость, что голос мой там стали узнавать, хоть долго и нудно не потребовалось напоминать о себе и моей беде. Но, вообще, было похоже, что машину мою никто не разыскивал. Иначе, отчего они меня бесконечное число раз переключали на разные телефоны, а в итоге связь прервалась. И гневаться было бесполезно, догадывалась, какие они работнички. Остудить себя и отрешиться от разочарования получилось, когда стала запрашивать вакансии по трудоустройству. Потом даже получилось увлечься. Оказалось, что найти работу можно было. В Москве уж точно. В спортивном комплексе «Олимпийский» требовался тренер. Я бы им подошла, если бы ни отсутствие у меня паспорта.

— И как с этим быть? Надо поговорить с Дмитрием. Может, смог бы замолвить за меня словечко? А там и что-то разрешилось бы. Быть может.

От раздумий меня отвлек звонок. Мне показалось, что снова телефонный. Но нет, это звонили в дверь. Подумала, что Ткачев мог забыть ключи, вот и поспешила в прихожую, чтобы ему открыть. Уже около самой двери притормозила, припомнив блондинку с какого-то верхнего этажа. Что если, это была она? С ней встречаться мне нисколько не хотелось. Приникла тогда к глазку, чтобы разобраться с визитером. Глаз мой разобрал, что прямо напротив, заслоняя собой лестничную клетку, стоял мужчина. И с чего решила, что это точно Дмитрий, когда, не задумываясь больше, крутанула замок и дернула, открывая, дверь?

— Это ты?! — округлила глаза от изумления, так как за порогом стоял Глеб.

— Это ты?! — он был поражен не меньше моего.

Пока я стояла и хлопала ресницами, из-за его спины вышла молодая особа лет двадцати, не более, и мило мне улыбнулась.

— Здравствуйте! — глаза голубые и лучистые, волосы спелой пшеницы и волнами, на щеках ямочки.

Вот по ним я ее и узнала. Эта девушка чуть меньше месяца назад сидела на коленях моего бывшего возлюбленного, когда я без предупреждения примчалась к нему на спортивную базу. Спутать не могла: и видела ее тогда с достаточного расстояния, и сердце мне подсказало, что это именно та девчушка.

— Как ты здесь оказалась, Ира?!

— Как ты здесь оказался?!

Выговорили мы эти слова с Глебом почти в один голос, при этом он смотрел исключительно на меня, я — на его новую возлюбленную. Вот ведь, ее он с собой в Москву взял, а мне потом даже и звонить не захотел. От этих мыслей стало больно. Дальше о причинах щемящего чувства в груди задумываться не стала, так понимала, что делать этого не следовало. Интуитивно догадалась, что тогда нагрузку на свой многострадальный организм еще усилила бы. А он у меня в последнее время многое перенес и был раним. Вот я его и пожалела, собрав волю и силу в единый кулак. Это помогло добиться спокойного выражения от лица, а тело расслабить.

— А…я к Дмитрию, — Соломатин пришел в себя, все же, первым. — По делу. Вот…с коллегой.

— Я так и поняла, — покивала ему головой, переведя, наконец, взгляд на него.

А выглядел он молодцом. Энергия от него исходила ощутимая, и мне показалось еще, что стал красивее. Вот ведь, несправедливость! Хотя, с чего ему было чахнуть-то? Это же не его бросили, а как раз наоборот.

— Может, пустишь нас в квартиру? Или нет? — смерил меня вопросительным взглядом, а еще, как бы оценил и мой внешний вид, раз уж представилась такая возможность.

— Наверное, могу, — пожала плечами и распахнула дверь пошире. — Проходите. Гостиная прямо по коридору.

— Я знаю, — он прошел вперед уверенно. Вот значит, как — бывал уже здесь ранее.

— Только Дмитрия сейчас нет дома. Но обещал подойти к пяти часам.

— Да? — он вскинул к глазам руку с часами. — Должен скоро быть, — снова поднял глаза на меня. — Присядем? Можно?

— Конечно, — махнула рукой на диван с креслами и стала свидетельницей, как молодая особа порхнула к нему под бок и прижалась, словно ласковый котенок. А дальше заметила на щеках Глеба растекающийся румянец. Вот оно как, застеснялся, значит. Ну, да, он у нас всегда был стеснительный. Не от этого ли не решился открыть мне вовремя глаза на свое ко мне охлаждение?

Угу! А так ли это было? Смущение смущением, а глаза его по моей фигуре прошлись вполне с определенной целью. Прощупал взглядом очень даже ощутимо. Исследовал на предмет, как разлука с ним на мне сказалась, не иначе.

— А ты вроде как похорошела? — он скорее утверждал это, чем спрашивал. Во всяком случае, выражение его лица заставило меня порадоваться за свой внешний вид, вот бы еще и нервам с сердцем подобные смотрины понравились бы. Но нет, в душе что-то сжалось, и пришлось снова призвать на помощь силу воли.

— С чего бы это? Нет, не думаю. Платье вот сегодня надела новое. На нас, женщин, тряпки оказывают влияние. Может поэтому глаза искрятся?

Он хотел мне что-то ответить, а еще чуть отстранил от себя подружку, очень уж начавшую стеснять его прижиманиями, но не успел, так как в следующий момент послышался звук открывшейся входной двери.

— О! Дима пришел, — подозревала, что моя улыбка была в тот момент очаровательной.

Хотела, было, юркнуть в холл, чтобы встретить хозяина квартиры, в которой мы так мило расположились в его отсутствие, но Ткачев меня опередил. Он уже возник на пороге гостиной и присматривался к своим непрошенным гостям.

— О, привет! — Глеб спешно поднялся с дивана и подошел, чтобы пожать руку Дмитрию. — Был в этом районе по делу. Дай, думаю, зайду. А тут такая встреча. Дверь открыла Иришка, вся такая красивая… Вот, думаю, какая неожиданность.

— С чего бы это? И зачем явился? — буркнул Ткачев и спрятал руки в карманы брюк, а еще сосредоточил колючий взгляд на Соломатине. А потом он перевел его с него на меня.

И что имел в виду? Зачем надо было нас с Глебом так сверлить глазами?

— У меня к тебе один вопрос, Дим, — похоже, поведение Ткачева настораживало только меня, Соломатину все было нипочем, и на лице его играла приятная улыбка, сам же выглядел вполне раскованно. — Мне Хабаров задал одну задачку.

— А я здесь причем? — Ткачев обошел кресло и встал напротив меня. — Детка, я голоден, как волк. Организуй мне обед. — и чтобы у меня не было времени на обдумывание его приказа, ухватил за руку, начав поднимать.

— Хорошо, — пожала плечами, точно различив в его голосе сталь и решив не тратить силы на объяснение ему, что обычно принято употребление других слов и интонаций в разговоре, если хотят мира в доме. Догадывалась, что случай был для этого неподходящий. — А гости твои, они будут обедать?

— Нет, — был мне его же немедленный ответ. Думала, что на этом он и остановится, но заметив мой удивленный взгляд, соизволил выдать пояснение. — Они же спортсмены. У них режим, диета и прочее. Не стану их смущать твоими кулинарными шедеврами. Ты же постаралась для меня и сегодня, детка?

— Вложила душу в твой обед, Дима, никак не меньше.

И тут его рука легла мне на талию. Властно так легла. Потом притянула к нему ближе, но всего на минуту, и лишь для того, чтобы он мог поцеловать меня в висок, а в следующий момент подтолкнула по направлению к кухне. Я так и заскользила по паркету по заданной траектории. Остановилась уже рядом с плитой и, не откладывая, принялась разогревать обед. Но при этом старалась действовать тихо. Шум посуды или кастрюль мог бы мешать мне подслушивать. А было очень любопытно, о чем они там без меня разговаривают.

— Я тебе не нянька, Глеб, — различила вскоре поучение Соломатину. — И жить ты должен своим умом. А если, все же, не сможешь обойтись без подсказок, то ты знаешь номер моего мобильного.

— Что с тобой, друг? Какая муха тебя укусила? Ты не доволен, что я заявился сюда? Не должен ли я все это понять, как…

— Думай, что хочешь, — рыкнул на него Ткачев. — Но вниманием моим впредь не злоупотребляй.

— Так, значит? — теперь и Глеб завелся, а еще послышался невнятный писк, по всему, девочка Соломатина попыталась вклиниться между мужчинами.

— Заткнись, ты! — была поставлена на место немедленно своим возлюбленный. — Иди на выход!

— Вот-вот! Вам пора! — это уже был голос Ткачева.

— Не ожидал от тебя, Дмитрий. Друг, называется! И из-за чего, главное?!

А вот тут мне сделалось особенно интересно. Навострила уши, чтобы лучше расслышать причину их теперешней размолвки, но в чайнике закипела вода, и ее громкое бульканье не дало такой возможности. Чертыхнулась и быстро выключила его, только момент был уже упущен. Так поняла, что гости успели покинуть этот дом. А раз так, то поспешила накрыть стол для Ткачева. Потом подумала и поставила еще один прибор, для себя. Но время шло, а он все не шел. Куда пропал? Переодевался? Возможно. Пошла взглянуть.

— Николай! — строгий голос Дмитрия остановил меня в коридоре недалеко от прихожей. Но с того места, где замерла, видела, что он стоял рядом с переговорным устройством с консьержем. — Почему я застал у себя дома посторонних? Это ты позволил им пройти?

— Но Дмитрий Олегович! Это был ваш знакомый, и он…

— Не я ли недавно дал тебе строгие инструкции?

— Было такое. Но вы сказали мне особенно следить за тем, чтобы из вашей квартиры не вышла бы и не могла…

— А я говорил, что к ней может заходить, кто попало и еще тогда, когда меня нет дома?

— Понял, Дмитрий Олегович. Виноват. Больше такого не повторится. Теперь, если вас нет в квартире, вообще никого ни туда, ни оттуда не пропущу.

— Отлично. На этом и договоримся.

И тут он повернулся в мою сторону. И наши глаза встретились.

— Я что, под арестом? — нахмурилась и поджала губы.

— Ты пришла позвать меня обедать? — его спокойствию можно было позавидовать. — Идем, я готов.

Он быстро приблизился и, приобняв за плечи, увлек к накрытому столу.

— Ты забыл мне ответить, Дима, — вернулась к своему вопросу, хоть и видела, что Ткачев начал во всю работать ложкой и, скорее всего, был действительно голоден. — Что значит твой приказ охраннику?

— А что непонятного? У тебя есть проблемы. Ты от них убежала и теперь здесь отсиживаешься. Я же взял на себя ответственность за тебя. Вот и старюсь по мере сил.

— Но это здорово смахивает на арест. Не находишь?

— Нет. Подай мне соль. На мой взгляд суп следовало посолить больше.

— Солонка перед тобой. Но ты мне зубы не заговаривай. Зачем меня здесь запирать? Мы уехали за столько километров…ты говорил сам, что в Москве легко затеряться…и потом, это же пришел не кто-нибудь, а…

— Я просил обходиться без его имени?! — сверкнул на меня глазами, даже не дав договорить. — Был такой уговор?

— Ты, о чем сейчас?! Это же просто разговор. А вообще, мы с ним расстались, совсем. И ты же видел, у него новая девушка, а я…

— А ты теперь со мной, — и снова бросил жесткий взгляд в мою сторону.

— М, м…так оно и есть, — призадумалась, но не слишком глубоко. — Ладно! Если между вами что-то там произошло, я не стану в это вмешиваться. Никак не стану. Не нравится тебе теперь упоминание имени бывшего друга в твоем доме, то…

— Хватит об этом, — сказал, как отрезал. — Особо крепкой дружбы между нами и не было. Но дело и не в этом. И ты не глупа, думаю вывод для себя сделала. Хоть и со второго раза.

— А, а! Поняла! Тогда в лифте, когда призвал меня впредь обходиться без упоминаний имен наших прежних любовников и любовниц, был, значит. предельно серьезен. А я…

— Издеваешься?! — он в сердцах отбросил от себя ложку.

— Нет! — искренне удивилась я. — Только не думала, что у тебя такое жесткое отношение к этому. Порвал, значит, с очередной подружкой, и все: выбросил ее совсем из головы и имя ее с того момента оказалось под запретом даже для окружающих. А если у твоей новой пассии до тебя были любовники, но теперь она была с тобой, то тоже должна следовать этому правилу: никаких имен бывших. Так?

— Издеваешься! — сложил руки на груди и откинулся к спинке стула.

— Хм…Извини, что испортила тебе аппетит, Дима. Или суп не понравился?

— Не идет тебе, Ира, строить из себя простушку. Да, я большой собственник. И ничего не могу с этим поделать. Будь добра, это учитывать. А еще говорят, что это неплохо и женщинам нравится такое качество в их мужчинах.

— Да?! И Алевтине тоже? И этой…из лифта?

Дальше был удар его ладони по столу. И такой силы, что все приборы на нем подпрыгнули. И я вместе с ними. А Ткачев встал с места и направился ко мне. В тот момент я порадовалась, что стол имел внушительные габариты, и мой стул располагался за другим его концом — было время хоть глазами поморгать.

— А что ты скажешь на то, что я твердо решил остепениться? — навис он надо мной. — Может, у меня теперь появились намерения жениться и завести детей.

Эти его слова были для меня неожиданными. И еще как-то странно они прозвучали. Да и моя реакция на них мне не очень понравилась. Хотелось немедленно уточнить, не предложение ли это его мне руки и сердца, причем насмешливо так об этом поинтересоваться. Но, подняв к его лицу голову, встретилась с совершенно потемневшими глазами, что не рискнула выпустить на волю свою иронию. А еще сочла за благо отвести в сторону взгляд и прикусить язык.

— Ах, да ты же сказала, что заводят зверушек, но не сыновей.

— Это я так сказала? — получилось чуть пискнуть, а вообще к тому времени принялась увлеченно ковырять пальцем край столешницы. — Не помню.

— А я, вот, запомнил, — дальше развернулся и пошел на свое место, и мне сразу от этого сделалось как-то легче дышать. — Что у нас на второе? Давай.

Закончился обед в молчании. А весь остаток вечера Ткачев провел в своем кабинете. Ушел туда и несколько часов подряд шуршал какими-то бумагами. Мне же заняться особенно было нечем. Могла бы снова поискать в интернете работу, но компьютер стоял на рабочем столе Дмитрия — не хотела ему мешать, как и попадаться лишний раз на глаза. Поэтому, убрав посуду в моечную машину, заняла место на диване в гостиной и тупо переключала пультом каналы, выискивая что-нибудь интересное. Но увлечься фильмом или передачей не получилось, только зря промаялась. Когда же за витражными стеклами квартиры стало смеркаться, не вытерпела и пошла к Дмитрию.

— Ты еще долго будешь занят? — застыла на пороге, в проеме приоткрытой двери.

— А что? — поднял на меня глаза от рассматриваемых документов.

— Можем поужинать, к примеру. А то, потом уже наступит ночь.

— Ты накормила меня очень плотно в обед, теперь, возможно, только чаю бы выпил.

— Хорошо. Будет готов через несколько минут. Подойдешь на кухню, или тебе чашку сюда принести?

— Тебе скучно, да? — он задумчиво вертел в пальцах ручку. — Ладно, мы с этим что-нибудь решим.

— А я нашла объявление на сайте, — решилась заговорить с ним о работе, сочтя момент подходящим, и шагнула ближе. — В «Олимпийском» требуется тренер для младшей группы. Моя кандидатура, думаю, удовлетворила бы их. Одна беда — документы мои сейчас, неизвестно где.

— Ты хочешь работать? — начал вращать ручку быстрее. — А есть ли в этом необходимость? Если считаешь себя обязанной съехать от меня побыстрее, то напрасно. Я желаю твоего присутствия здесь. Мне оно приятно, и еще хочу близости с тобой. Скажешь, еще этого не поняла? Или рвешься меня покинуть именно из-за этого? Можешь честно сказать, как ты ко мне относишься?

— Хорошо, — тут же выпалила я, а он от моих слов поморщился. — Э, э…не знаю, что бы без тебя делала.

— Это мне понятно, — положил, наконец авторучку на стол, но руки теперь сцепил в замок. — Но ты же поняла, о чем тебя спросил.

— Да, все ясно. И да, как мужчина, ты мне приятен. Но я же понимаю, что не могу быть для тебя притягательной на долгое время.

— Почему? — его удивление выглядело искренним.

— А как иначе? Скромная девушка, не привычная к столичной жизни, нисколько в ней не разбирающаяся…это все про меня. А ты в Москве, как рыба в воде. Я понятно все объяснила? Нет? Мне кажется иначе. Я точно надоем тебе уже через малое время. А разрывы с возлюбленными меня очень ранят. Это теперь точно знаю.

— Так значит? А работа тебе сейчас зачем? О деньгах не заботься, у меня их на полк возлюбленных хватит. Решила новыми знакомствами на службе обрасти?

— Что значит, на полк? Полк! И вообще, я на службу не призывалась. Сам знаешь, что здесь у меня временное пристанище. И я тебе за него благодарна. И очень. Но это же не значит…

— Но тебя же ко мне тянет. А меня к тебе. Это факт. Вспомни свои ощущения, когда мы…

— Оставим эту тему. Она ни к чему хорошему не приведет. Я тебе уже все объяснила, только ты понять не захотел.

— А ты? Ты меня поняла?

— Вот! Снова, здорово! Хватит! Я пошла на кухню заваривать чай. Приходи через несколько минут.

— Иди. Но работать ты пока не будешь, — догнали меня его слова уже в коридоре. — У тебя и документов-то нет.

— Вот! — я моментально снова возникла на пороге кабинета. — Я и хотела попросить тебя об услуге. Ты же сейчас, как раз, работаешь…

— Нет, я сказал.

— Да, что тебе стоит? Только и надо, что замолвить за меня словечко, а потом или найдется мой паспорт с дипломом, или я съезжу и…

— С какой радости мне за тебя хлопотать? — прищурился на меня, выжидающе. — Ты же не умеешь приходить к взаимопониманию.

— Так, значит? На взаимопонимании настаиваешь? Это выходит, что можем договориться через постель? Правильно тебя поняла? Кивни, если я угадала.

— Мне это ни к чему. Я и прямо могу сказать, что пойду тебе навстречу в этом вопросе, если станем спать в одной кровати.

— Предельно ясно все объяснил. Спасибо. Я подумаю.

— Пожалуйста. Но долго думать не советую.

— Отчего же?

— Не кажется ли тебе, что на ту вакансию есть и другие желающие?

— Пф! Появится новая. Это же Москва! Здесь рабочих мест много.

— Как знаешь. Дело твое, — и он снова уткнулся в свои бумаги. — Только уверен, ты мне уже сегодня объявишь о своем согласии.

Не знала, что Ткачев себе вообразил после такого разговора, но за чаем посматривал на меня выжидающе. Я же внутренне ликовала.

— Не дождешься, что преподнесу тебе себя на блюдечке! — эта мысль и уверенность, что так примитивно наш спор не может закончиться, грела меня ощутимо. По телу даже от нее разлилось очень приятное чувство. — А вот и не все женщины готовы упасть со счастливым визгом к тебе в пастель. На-ка, получи отказ!

В таком вот приподнятом настроении и еще с гордо поднятой головой я прошла мимо него, когда отправилась спать.

— Спокойной ночи, — пожелала ему и в ответ услышала такую же фразу, сказанную спокойно и ровно.

Но, как вошла в свою комнату, так меня охватило веселье. Даже засмеяться захотелось. Но я сдерживала свои смешки изо всех сил, может, только пару раз и прыснула всего, совсем тихонько. В кровать улеглась в ту ночь до странности счастливая. С чего, сама не знала. Странно! Мне в помощи отказали, в лоб сказали довольно грубое откровение, а у меня подъем настроения получился, какой раньше и не помнила. Но хорошо, что оно меня не слишком возбудило, настолько, что заснуть бы не смогла. Нет, со сном все было в порядке. Коснулась голова подушки, и готово — провалилась в сновидения. Снилось что-то приятное. А проснулась в кольце рук. Чужих. Потом быстро сообразила, что мужских. Оказалось, Дмитрий пришел ко мне ночью, когда уже крепко заснула, и, как ни в чем ни бывало, улегся рядом.

— Доброе утро, детка, — поцеловал в голое плечо, заметив мое пробуждение.

Почему голое? Этого понять не могла. Ведь, помнила же, как надевала ночную рубашку.

— Не напрягай, любима, свою память, это я тебя ночью раздел, — он точно угадал мои мысли. — И против моих поцелуев ты ночью тоже не возражала. И как прикажешь тебя понимать? Вечером говорила одно, а потом совсем даже не против оказалась делить со мной постель: прижималась ко мне и вся была такая податливая.

— Я была во сне! Ты не имел права!

— Почему это? Посмотри, как твое тело откликается на касания.

— Прекрати! Ты, ты!..

— Замолчи, Ира! И не дергайся так, не извивайся — я не железный. И так ждал тебя, не трогал, до этого часа. А теперь покажу, чего мы себя лишаем в случае твоего легкомысленного отказа. Я докажу тебе, что вполне можем существовать вместе.

И доказал. Нет, он точно имел некую власть надо мной. Знал о ней, негодяй, и пользовался. Ему снова удалось превратить меня в желе. Я от этого расстроилась, но только на некоторое время, небольшое.

— Ты готова вставать с кровати, детка, или еще понежишься? — спросил, вернувшись из душа. — Я лично могу поехать с тобой в «Олимпийский», хоть сразу после завтрака.

— Да?! — меня это известие моментально взбодрило. — Тогда сейчас тоже быстро соберусь.

Однако, хоть и таким путем, но цель моя была достигнута. Мне так казалось тогда. Ткачев согласился похлопотать за меня и уладить неприятный момент в переговорах о найме, что у меня пока не было на руках нужных документов. Без его вмешательства я бы и думать не могла заявиться в администрацию спортивного комплекса, а с ним запросто решались многие вопросы. Нужный человек, одним словом, и чуть ли не всемогущий в некоторой области. В спорте точно. Его слово и поручительство дорогого стоили. А еще, что ни говорите, а обладал деловой хваткой. Вот ведь, сказал «поехали немедленно», и мы поехали без всяких там проволочек.

Добрались до Олимпийского проспекта за час. Еще минут двадцать Ткачев искал место, куда бы припарковать свою машину. Нет, не тот старенький Порше, на котором мы прибыли не так давно в Москву, другую. Разумеется, здесь у него был иной автомобиль. Большой, черный и новый, а больше про него ничего сказать не могла — не очень разбиралась в этом. Так вот, дальше Дмитрий провел меня вглубь здания, усадил на диванчик из искусственной кожи и велел ждать. Сам отправился на встречу с каким-то своим давним знакомым, он-то, подозревала, и должен был потом сказать свое веское слово насчет принятия меня на работу. И сидела я в уютном и современно отделанном холле уже с час, как ушел от меня мой благодетель. Заскучала. Осматривать стены и народ, проходящий мимо, мне к тому времени порядком надоело. А потом натолкнулась в итоге взглядом на некоего товарища.

Высокий парень с густыми и длинными волосами цвета пшеницы, доходящими ему до широких плеч, неспешно попивал кофе в местном кафетерии, что был, как раз, напротив моего диванчика, но через широкий такой проход, и с интересом на меня посматривал. Я ему понравилась. Определила это моментально, как только встретилась с его взглядом. Ну, умели мы, женщины, в таких вещах разбираться. Вот и я сразу это поняла. И мне, не скрою, сделалось приятно. А что?! Ни одним же гадостям со мной было случаться, вот теперь меня пристально оценивал привлекательный мужчина. Хоть какие-то положительные эмоции!

Я тоже к нему присмотрелась. И тогда еще подумала, что передо мной был человек, с самого детства занимающийся спортом. Это мнение сложилось, конечно же, из-за его фигуры. Мужчина был одет в спортивный костюм, как многие здесь, от этого у меня была хорошая возможность отметить его костяк и мышцы. А еще я точно определила, что это был профессиональный пловец. Оттого, что занятие плаванием долгие годы и ежедневно накладывало вполне узнаваемые отпечатки на телосложении. Уж я-то это знала не понаслышке, да еще у меня была грандиозная такая подсказка, так как находилась в тот момент в здании главного плавательного бассейна комплекса.

И вот, встретились мы с ним глазами. Он решил взгляд не отводить и внимания своего ко мне не скрывать. А я просто скучала и рада была, хоть как-то скоротать время, оттого тоже продолжила за ним следить. И вот он встал и направился в мою сторону. Походка его мне тоже понравилась. А потом он со мной заговорил. Прислушавшись к голосу, решила, что ожидала чего-то более басистого, но нет и так, в общем-то, голос был приятным.

— Девушка, вы кого-то ждете? Может, я могу вам быть чем-то полезен?

— А вы здесь работаете?

— Да. Я помощник администратора.

Надо же, именно такую должность и я занимала недавно. Только подумала об этом, как в конце широкого коридора показался Ткачев, и шел он в мою сторону с крупным пожилым мужчиной, наверное, тем самым своим знакомым, который мог решить мою судьбу.

— А вот и Ирина. Павел Георгиевич, знакомьтесь, — смерил меня взглядом Дмитрий, когда подошел ближе, но почти сразу глаза его переместились на мужчину в спортивном костюме, что продолжал стоять рядом. — Кто это, детка? Знакомого встретила? — Ткачев еще потрудился взять мою руку и положить ее на свою, согнутую в локте.

— Вот вы какая! — отечески улыбнулся мне седовласый мужчина. — Рад знакомству. Да, очень рад. Мне Дмитрий Олегович рассказал, что ваш паспорт сейчас на переоформлении. Думаю, что могу некоторое время закрыть глаза на отсутствие документов. Опять же, слово такого человека, как ваш муж, многого стоит, — у меня чуть не вырвалось несогласие, но быстро сообразила, что возможно это была ложь во спасение. Только, что потом то с ней было делать, Ткачев не думал?

— Так вы будете у нас работать? — подал голос блондин, с которым мы так и не успели пока познакомиться. — Надо же! Не ожидал.

— Ира! Это твой товарищ? — Дмитрий, не дождавшись моего ответа на первый вопрос, слегка повысил голос.

— Мы только что здесь столкнулись, — пришел мне на помощь парень. — Не успели еще узнать имена друг друга, — широко мне улыбнулся. — Я, Владимир.

— Да. Владимир Константинович Никифоров работает здесь помощником администратора. Так что, ваша Ирина будет непосредственно в его подчинении, — поведал Павел Георгиевич, обращаясь исключительно к Ткачеву.

— Вот как! — тот еще внимательнее стал рассматривать Никифорова, хотя, куда уж больше, на третий круг пошел, никак не меньше.

— Так вот, я все объяснил, какой возможен график и специфику, так сказать. Вы с супругой все обсудите и через денек милости прошу ко мне. Договорились?

— Вполне, — Ткачев чуть наклонился, чтобы пожать руку своему знакомому, а потом, с некоторой заминкой, и протянутую ему ладонь Никифорова. — До свидания.

— И до скорой встречи, — это блондина угораздило сказать мне.

— До свидания, — попрощалась и я с мужчинами.

Выходили на улицу мы, держась за руки. Догадывалась, что для убедительной демонстрации недавнего супружества. Только мне показалось, что Ткачев перестарался с показухой, не могли нас те двое видеть дальше входных дверей. А Дмитрий не отпускал меня почти до самой машины. Я не возражала особенно, мне даже этот его жест понравился. Только, не следовало мне к подобному привыкать, так себе тогда сказала.

— Что это ты придумал с браком? — покосилась на новоиспеченного «мужа», когда он уже тронул с места машину, направляясь домой.

— А что я должен был ему рассказать? Выдать историю про твой пропавший автомобиль?

— Мог бы обойтись какими-нибудь пространными объяснениями.

— Не смог. Что дальше?

— Вот и я подумала, что дальше станем делать, когда я выложу перед этим Павлом Георгиевичем на стол новый паспорт, где будет стоять моя фамилия и не будет отметки о браке.

— Там видно будет, — как-то непонятно повел он плечом.

— Но возможно, он сам и не станет заниматься такой мелочью, как мое оформление. Он большая шишка?

— Вполне.

— Тогда, может, просто даст указание отделу кадров заняться мною. Как думаешь?

— А мне интересно откуда рядом с тобой возник тот Никифоров.

— Возник и возник. Просто. Он сидел в кафе напротив того места, где ты меня оставил.

— И что? Почему он оказался около тебя?

— А что? Отлично же вышло. Мы с ним познакомились случайно, а оказалось, что он будет моим начальником. Что ты так на меня смотришь?

— Ничего, — Ткачев перевел взгляд на дорогу, решив, что она заслуживает большего внимания, чем мое лицо. И я была с ним абсолютно согласна.

— И что за условия моего трудового договора вы с Павлом Георгиевичем обсуждали? — М стало интересно, что за работа мне предстояла. — Расскажи.

— Так… — уже в тот момент показалось странным, что не желал говорить на эту тему. — Давай оставим до дома. Видишь, дорога, какая трудная.

Пришлось с ним согласиться. Но мысли мои неотступно вертелись только вокруг будущей работы. Меня даже как немного лихорадило от нетерпения узнать все в деталях. Понятно, что до дома Ткачева еле дотерпела.

— Ну что? Уже готов мне все рассказать? — начала снова к нему приставать после того, как накормила Дмитрия обедом. Это стоило мне терпения, но я дождалась, когда он насытился и довольный приподнялся из-за стола.

— Про что? — как будто издевался надо мной, честное слово.

— Про то место, что мне предложили в «Олимпийском», конечно, — старалась говорить ровно.

— Какое место? Я решил, что будет лучше, если ты посидишь пока дома.

— Как это?!! — тут выдержка меня покинула. — Ты так испытываешь меня? Зачем?

— Ничуть. И успокойся. Не надо здесь кричать.

— Кто кричит? Я просто поражена переменой в твоем настроении, — и у меня получилось поставить тарелки в посудомоечную машину с противным скрежетом, а потом еще и чашки со стаканами из-под сока зазвенели им вдогонку.

— Смотри-ка! Начинаешь посуду бить, как строптивая новобрачная?

Его спокойное хмыканье раздразнило меня даже больше, чем сами слова.

— Я не согласна терпеть такие насмешки, — сверкнула на него глазами. — Вот возьму, и сама поеду завтра в спортивный комплекс. Без тебя. Думаю, что мне там всякий подскажет, где найти…

Договорить не успела. Ткачев достал из кармана мобильный телефон и покрутил им передо мной в воздухе.

— Сейчас позвоню и скажу, что нашел для тебя лучшее занятие.

— Ты не сделаешь этого! — сказать получилось с вызовом. Ох, я совсем упустила из виду, что за человек стоял передо мной.

— Считай, уже сделал, — произнес и вышел из кухни.

— Черт! — я побыстрее включила мойку и поспешила за ним. — Дима! У нас с тобой был уговор. Ты поставил условие, и я его выполнила. — Нашла его сидящим за письменным столом в кабинете.

— Имеешь в виду постель? — вскинул брови. — Тебе все, что между нами было, тоже нравилось. Успокойся и отомри. Не надо так нервничать и напрягаться. А про «Олимпийский» забудь, я сказал. Там больше никто тебя не ждет, — и он снова указал на свой мобильный, давая понять, что позвонить уже успел. — И я обещаю, что дня через два-три работу тебе здесь найду, сам.

— Мило! — опустилась я без сил на кресло напротив него. — Ты — самодур, да? Что там тебе под мантию попало? Владимир тебе не понравился, да? Теперь мне это стало понятно. Но какое ты имеешь право меня ревновать? И еще на ровном месте, — прищурилась на него, но тому было, хоть бы что. Нисколько не переменился в лице. — Кем ты себя возомнил? Не заигрался ли, Ткачев?

— Все сказала? Теперь можешь идти.

— Куда? На кухню? А может, велишь заняться стиркой белья? Кем ты себя считаешь?

— Намекаешь, что взаправду возомнил себя мужем? А смотри-ка, ты ругаешься сейчас со мной, как сварливая супруга. Тебе не кажется?

— Что бы тебя… Нет, я не стану больше сидеть в четырех стенах.

— Что ты собралась делать?

— Например… Например, пойду пройдусь по улице.

— Рискни. Забыла, как тебя чуть не запихнули в машину посреди бела дня?

— Так это, где было?! Здесь Москва. Столица. Сотни улиц. Миллионы людей. Мне не страшны твои угрозы, — и я решительно направилась в прихожую. — И охранник внизу не имеет права меня не выпускать из подъезда.

— Стой, — он догнал меня около двери, когда надевала туфли вместо домашних тапочек. — Уговорила. Съезжу сейчас к одному своему приятелю, узнаю, нужна ли ему молодая особа на место тренера.

— Это куда? — я заинтересованно выгнула шею в его направлении.

— Есть в Москве одна школа со спортивным уклоном. А при ней бассейн.

— Что ты говоришь? Думаешь, может получиться?

— Кто его знает? Но два месяца назад он что-то такое мне говорил, будто ему люди нужны.

— Но постой, сейчас лето. А занятия начинаются с сентября.

— И что? Тебе ли особенно выбирать? Сиди дома и жди меня. Или постой! Подойди ко мне.

— Зачем? Ты снова за свое? Какие могут быть поцелуи, Ткачев? Остановись.

— Ладно. Станешь меня благодарить, когда вернусь. Я недолго. Жди. Из дома ни ногой!

Прождала я его часа три. Извелась вся за это время и превратилась в комок нервов и слух, поэтому, когда из прихожей послышались шумы в замочной скважине, в следующую секунду уже была там и поджидала Дмитрия рядом с дверью. Но время шло, скрежет в замке не утихал, а он никак не входил.

— Да что же это там творится? — с такими словами я придвинулась к двери вплотную и приложилась к глазку.

Но тот был маленьким и старой конструкции: ничего-то в него не было видно. Ну, мужской силуэт, темный и расплывчатый, он был полусогнутым и почти уткнулся в дверь, а еще мне показалось, что ростом был ниже Дмитрия.

— Что это значит? — скрежет в замке теперь уже нервировал до дрожи в руках и ногах.

И тут мне пришла в голову умная мысль. Я вспомнила, что за моей спиной располагался монитор, на котором вечно светились квадраты, передавая изображения с четырех камер видеонаблюдения, установленных в четырех местах: у подъезда; в парадном, рядом с консьержем; на площадке перед лифтами и, как раз, рядом с входной дверью. И я немедленно развернулась к экрану. И, о, Боже, там четко рассмотрела, что злоумышленник в обтягивающей шапке на голове и с прорезями для глаз прилагал немалые усилия, чтобы вскрыть Ткачевскую входную дверь.

— Мама моя! — я вскрикнула и всхлипнула одновременно, и совсем не думала, что меня могли услышать с той стороны.

Что было делать?! Этот вопрос стучал в висках одновременно с уханьем сердца в груди. Первое, что еще успела почувствовать вместе со страхом была паника. И я ей поддалась. Иначе, отчего начала крутиться на одном месте в прихожей? Но помешательство длилось с минуту. Дальше поняла, что надо было что-то делать, спасать себя как-то самой, ведь дверь могла открыться в любую минуту. И тут пришла мысль, что в квартиру рвался обыкновенный жулик, решив, что дома никого нет. Мог он видеть, что хозяин ушел? Мог. Мог не знать, что с некоторых пор здесь проживала еще и я? Тоже, мог.

— Кто там?!! — заорала я громко. Так, что чуть не оглушила саму себя. — Что вам надо?!! — у меня даже голос от натуги в конце сорвался на сип.

Картинка на мониторе показала, что меня услышали, и мужик в шапке на мгновение замер. Но потом начал ковырять замок еще агрессивнее, как мне показалось.

— Идите прочь!!! Я вызвала полицию!

А правда! Где охрана? Тоже мне, элитный дом, называется! Снова развернулась к экрану и только теперь заметила ноги в ботинках за стойкой консьержа. Там точно кто-то распластался. И этот кто-то, скорее всего…

— Мама моя! Так и до меня совсем скоро доберется, и тогда…

Но тут камера, что фиксировала обстановку у подъезда, показала мне подходящего к парадному Ткачева. Он шел быстро и в следующую минуту почти поравнялся с ботинками консьержа.

— Да, посмотри же ты вниз! Там же… Нет! Надо же, прошел мимо и ничего не заметил! Господи! Господи! Как быть? Точно! Надо его предупредить.

И я понеслась в свою комнату, чтобы схватить мобильный телефон. Так разогналась, что не успела на повороте затормозить и со всего маха врезалась в выступающий угол. Но боли даже не почувствовала, другое меня занимало в тот момент. Ухватила телефон и скорее принялась вызывать Дмитрия. Но, вот беда, его номер был не доступен.

— Он в лифте! — застонала и прижала аппарат к груди. — Что же делать?!

Но тут из-за двери перестали слышаться звуки вскрываемого замка. Неужели, злоумышленник одумался и решил убраться? Но получилось, что он услышал подъехавший и остановившийся на этаже лифт. Это я поняла, когда снова примчалась в прихожую и взглянула на монитор. Там четко увидела, что Дима, ни о чем не подозревая, ступил на площадку, а за выступом стены его поджидал с какой-то палкой взломщик.

— Господи! Он его сейчас ударит по голове и… — моя рука снова вцепилась в телефон.

Я нажала на соединение и, не отрывая глаз от картинки на экране, следила за развитием событий. И получилось, что своим звонком только навредила Ткачеву: отвлекла его внимание в самый неподходящий момент. Дмитрий шагнул за поворот, но взгляд перевел на зазвонивший в этот момент телефон.

— Черт!!! — я своими глазами видела, как некий предмет в руках злоумышленника опустился на моего защитника. — Что б тебя!!!

Каким-то чудом удар, догадывалась, что сильный, не пришелся на голову Ткачева, а угодил на его плечо, так как тот в последний момент смог увернуться. Но Дмитрий покачнулся и стал заваливаться в сторону.

— Мама моя, надо ему помочь! — почувствовала в себе отчаянную решимость вклиниться в драку, что разгорелась на площадке за дверью.

Но что я могла? Разве что, истерично вопить. Этим я уже почти начала заниматься и внутри квартиры. Только, чтобы прийти на помощь и повысить шансы победить именно Дмитрию, мне следовало чем-то вооружиться. С этой мыслью я и побежала, что было сил, на кухню за сковородкой. Схватила первую попавшуюся и кинулась обратно, но на половине пути меня остановил звук выстрела. Да! Ни с чем не спутала бы этот звук. И сердце мое в тот момент остановилось. Мне еще показалось, что я и дышать перестала. Совсем.

— Боже! — ухватилась за стену и осела, скользя по ней рукой и боком. — Только не это!

— Ира! — вдруг раздалось совсем рядом.

Я вздрогнула и открыла глаза. Надо мной склонился Дима. И он тряс меня за плечи.

— Я что…отключилась? — язык плохо слушался, а в голове шумело. Но тут в памяти всплыла дико тревожная мысль, от нее-то мои глаза и расширились в тот же момент. — Но был выстрел! Ты цел? — у меня получилось быстро подняться на ноги. — Не ранен? Нет? — Принялась судорожно ощупывать Ткачева.

— Нет. Успокойся.

— Но…тогда… — следующим моим порывом было добраться до прихожей, чтобы взглянуть на монитор. Это мне удалось. На экране, в левом нижнем квадрате, четко выделялся лежащий мужской силуэт. От увиденного мне снова сделалось дурно.

— Не смотри туда. Не надо. Пойдем в твою комнату. Тебе стоит прилечь.

— Что там произошло, Дима? — я вцепилась в рубашку мужчины, как клещ, намертво. — Тот тип ранен?

— Нет. Так получилось, что я его убил.

Тут в глазах резко потемнело. Очнулась уже лежащей на постели, а Ткачев снимал с меня тапочки.

— Не в добрый час ты меня повстречал, Дима, — смогла сокрушенно зашептать.

— Разберемся. Ты только держи сейчас себя в руках.

— Но ведь, это…

— Успокойся, я тебе сказал.

— Как же теперь быть? Станешь звонить в полицию?

— Чтобы меня же и посадили?

Его слова и интонации в голосе подсказали мне, что в голове Ткачева к тому моменту уже созрел план дальнейших действий.

— Я за тебя. Что бы дальше ни произошло, — дернулась, чтобы сесть, и схватилась за его руку. — Согласна придерживаться любой твоей версии.

— Нашей версии, — произнес он, глядя мне в глаза. — Но сейчас мне надо от тебя полное послушание. Ты согласна, Ира, выполнять все мои распоряжения?

— Конечно, — еще и закивала головой. — Говори, что надо делать. Так понимаю, мешкать нельзя.

— Это точно. Мне надо срочно вывезти труп. Он должен оказаться как можно дальше от этого дома.

— Хорошо. Сейчас я поднимусь и во всем тебе помогу.

— Нет, — он надавил мне на плечи, снова укладывая на постель. — Ты останешься дома. Я все сделаю сам. Еще не хватало, чтобы ты там снова в обморок упала.

— Но…я теперь готова собраться с силами.

— Нет, сказал. Ты сейчас разденешься и ляжешь в кровать. Если кто сюда пожалует, дверь не открывай. Потом, если что, скажешь, что спала.

— В семь вечера?

— И что?! Тебе нездоровилось, к примеру.

— Что ты задумал, Дима? Как справишься в одиночку?

— Я сильный — справлюсь. Заверну его в одеяло и спущу на лифте на этаж паркинга. Там запихну в багажник машины. Потом вернусь и помою площадку.

— Это и я могу сделать. Наверное.

— Я не понятно тебе сказал, чтобы не вставала с этой постели до самого моего возвращения?!

— Но…

— Никаких, но! Мы зря сейчас теряем время, Ирина. Дай слово, что не ослушаешься меня. Вот и хорошо. На этом все. Я пошел, — быстро поцеловал меня в лоб и ушел.

Ясно, что ни о каком сне не могло быть и речи. А те несколько часов, что прошли в томительном ожидании, догадывалась, стоили мне ни одного года жизни. Когда же в коридоре раздались шаги, снова растерялась, не зная радоваться мне им или бояться. Оказалось, это вернулся Дмитрий.

— Ты?! Все хорошо? — немедленно села в кровати. — У тебя получилось?

— Более-менее. Вставай, Ира. Собирайся. Мы должны отсюда уехать.

— Да? Я сейчас, — вскочила и, не иначе, как в шоковом состоянии, начала переодевать ночную рубашку на джинсы и футболку прямо при нем. — Я мигом. Вещи собирать?

— Обязательно. Я снял для тебя загородный дом и нанял охранника. Там поживешь до тех пор, пока все окончательно не прояснится.

— А ты? — замерла на секунду. — Что будет с тобой?

— Съезжать с квартиры сейчас и мне тоже, может некоторым показаться подозрительным. Поэтому поживу здесь некоторое время. Но тебя буду навещать. Часто. Не беспокойся. Иди сюда. Сядь, — он похлопал рядом с собой по кровати, где уселся только что. Когда я подчинилась и прижалась к нему, обнял за плечи. — Ты дрожишь.

— Это нервное. Но я тоже сильная — справлюсь, не подведу тебя.

— Отлично. Тебе помочь собрать вещи?

— Что тут собирать-то? Всего одна небольшая сумка.

— Хорошо. Тогда я на кухню, возьму что-нибудь из продуктов на сегодня-завтра поесть.

— Дим, — я замялась, но ничего не могла с собой поделать, решилась спросить. — А охранник? Он тоже…или как?

— Тоже. Но его я не трогал. Он все еще там лежит. Только чуть задвинул его ноги за стойку. Но, все равно, странно, что до сих пор никто в подъезде не поднял шум. Поэтому нам с тобой надо поспешить и выйти из дома до того, как его обнаружат.

— А видеокамеры? — насторожилась снова. — Они же все зафиксировали.

— Да. Только я выключил аппаратуру, а записи удалил.

— Боже! Как же мы вляпались! Теперь мне прошлые тревожные события кажутся полной ерундой. Как же жить-то теперь!

— Молча. Давай мне сумку. Все взяла? Ничего не забыла?

— А надо, чтобы в твоем доме совсем не осталось моих следов? — пришла мне в голову новая мысль. — Я же за все здесь хваталась!

— Думаю, детка, это лишнее.

— У тебя еще хватает сил на меня хмыкать в этой твоей манере?!

— Извини. Нечаянно вышло. У меня тоже нервы, знаешь ли. И я не из железа.

— И ты меня извини. Тебе сегодня столько всего досталось, а я… просто с ума схожу теперь от страха за наше будущее.

— Ничего. Прорвемся. Пошли.

В гараже на нулевом этаже мы оказались, минуя первый, просто на лифте туда спустились. И это было хорошо, так как, подозревала, вид трупа был бы для меня тем еще испытанием. У меня получилось сжаться и задрожать с новой силой даже при взгляде на цифру «1» на лифтовом табло, вот так нервы разошлись в тот день.

— Забирайся в машину, — открыл Дмитрий для меня дверцу спереди. — Что?! Почему так побледнела? Ира! Приди в себя. Сейчас в автомобиле только мы с тобой. Поняла? Только ты и я. Успокоилась? Тогда трогаемся.

— Нам далеко ехать? — откинулась к спинке сиденья и прикрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно.

— Коттедж рядом с Москвой, всего десять километров от МКАД. Но сколько времени займет поездка, Бог его знает, это же столичные дороги.

— Поняла, — кивнула и замерла. — А чей это коттедж?

— Одного друга. Он сам там не живет, даже думал продавать.

— А правильно ли мы все делаем, Дима? — отлепилась я вдруг от кресла и напряглась.

— Не понял! Что ты имеешь в виду?

— Если начнется следствие, а оно обязательно начнется, раз погиб консьерж, то станут всех опрашивать, кто и где был в то самое время «Х». А мы что станем говорить? Мне бы показалось подозрительным, что ты экстренно вывез меня в другой дом именно в этот вечер. Разве нет?

— Не волнуйся, я найду, что сказать следователю.

— Это хорошо, — но спокойствия я внутри себя по-прежнему не ощущала. — А дверной замок?!

— И что с ним? — нахмурился Ткачев. — Что-то я тебя не понимаю, Ирина.

— Как же! Если произвести экспертизу, то она покажет, что в нем недавно кто-то копался. Это может навести следователя на нехорошие мысли. Начнут расспрашивать и копать.

— Да? — смерил меня настороженным взглядом. — Ладно, детка. Я его завтра заменю.

— Нет! Ни в коем случае! Лучше, оставить все так, как есть. В случае чего, скажешь, что понятия не имеешь откуда в замке свежие царапины. Это, мол, охрана должна следить, чтобы в доме не было посторонних личностей.

— Ты абсолютно права.

— Но, когда вернешься домой, еще раз проверь площадку перед дверью. Вдруг, плохо промыл, какую щель. Запомнишь?

— Полезно, оказывается, читать детективы, — кинул на меня мимолетный взгляд. — Кто бы знал. Это ты сейчас книжки, прочитанные, вспомнила?

— Не только. Это я еще и логику включила, — с намеком на гордость, но точно со всей серьезностью, произнесла я.

— Какая ты у меня умница, — то ли похвалил, то ли еще как иначе надо было его понимать.

— А что делать! Жить-то хочется! И лучше не в тюрьме.

— Это точно, — тут мы, определенно, пришли к обоюдному согласию.

И дальше какое-то время ехали молча. Только у меня изредка получалось вздыхать. Глубоко так. А Ткачев на меня при этом посматривал. И, вроде как, что-то во мне высматривал. Мне казалось, что он за меня беспокоился. Только, чего уж там? Вздыхай, беспокойся, а ничего нельзя было поправить. Ничего не поделать, а жизнь моя стремительно катилась под откос. Теперь, вот, и Дмитрия вместе со мной зацепило и тоже потащило. Я, лично, чувствовала себя перед ним виноватой. Угораздило же позвонить ему тогда! Жил бы мужик спокойно, дальше бы красоток клеил, в удовольствиях всяких купался, но он связался со мной и теперь вот вынужден был скитаться по разным домам, и мало этого, так еще и трупы прятать. Да, втянула я его в переделки, ничего не скажешь.

— Приехали, — Дмитрий остановил машину перед стальными воротами.

В задумчивости путь показался мне коротким. Не заметила даже, как добрались до места. И теперь я пыталась уже из окна автомобиля рассмотреть свое новое пристанище. Видеть получалось пока только забор. Основательный, сложенный из кирпича желтого цвета, на верху кладки заметила вертикальные металлические штыри сантиметров в пятьдесят. Такой, наверное, было не перелезть.

— Забор выглядит неприступным, — первое что сказала, выбравшись из машины вслед за Дмитрием. — Прямо, как крепостная стена.

— Я его специально не выбирал. Он к дому прилагался, — отчего-то Ткачев поспешил отвести от меня побыстрее глаза и сразу занялся моей сумкой с вещами. — Пошли?

Он первым подошел к калитке, что заметили рядом с воротами, и нажал на кнопку звонка. Звука никакого не последовало, но Дмитрий об этом не переживал, просто стоял и спокойно ждал, когда нам откроют дверь.

— В доме живут? — стало мне интересно это узнать.

— Там должен быть парень, что станет тебя охранять. Помнишь, я тебе об этом говорил?

— Что-то припоминаю, — наморщила я лоб. — Ты сказал, что его нанял.

Нам открыли уже через две минуты. Мужчине, вышедшему из калитки навстречу, можно было дать тот же возраст, что и Ткачеву, во всяком случае, не более тридцати пяти лет. Одет он был в камуфляж. Может, поэтому я приняла его за военного.

— Приехали? Проходите, — жестом пригласил войти.

— Знакомьтесь, — предложил нам Дмитрий. — Ира, это Роман. Роман — Ира.

Дальше мы с Ткачевым прошли по дорожке к дому, а охранник остался закрыть калитку на массивный засов.

— Он отличный парень, — рассказывал мне Дима, пока продвигались вперед. — Надежный, спокойный, имеет большой жизненный опыт. В общем, мне будет легко оставить тебя с ним.

— Как скажешь. Мне все равно. Если считаешь, что так будет лучше, то я с этим согласна.

И снова он на меня как-то странно посмотрел, хотя, в последнее время с нами столько всего произошло, что уже и не знала, что считать странным, а что обычным.

— Вот дом, — указал на двухэтажное строение под металлической черепичной крышей. — Спальни есть и на первом, и на втором этажах. Выбирай любую.

— Мне все равно.

— Ну, ну! Не хандри, детка, прорвемся! — обнял меня и прижал к своему боку.

Я ему верила. Особенно, когда почувствовала тепло его тела рядом со своим. Надежный был мужчина, ничего не скажешь. Как говорили раньше, с таким можно было в разведку идти. А личную жизнь строить? Тьфу! Вот ведь, в передрягах была по самые уши, а женская сущность во мне и здесь проявилась.

— А что этот Роман? — оглянулась я на пустую садовую дорожку. — Куда он отстал?

— Не беспокойся, Ира. Он не станет жить с тобой в одном доме.

— Да? А где тогда? — удивленно вскинула брови.

— Не заметила небольшой гостевой домик рядом с воротами? Вот, там.

— Поняла. Что ж, как скажешь.

— Ты сегодня на себя не похожа. Но оно и понятно, столько всего навалилось.

— Думаешь, завтра будет легче? — грустно так взглянула и вошла в дом.

Он был просторным. И еще очень светлым. В тот час от множества светильников. А днем, наверное, много света должно было проникать сюда через большое количество широких окон. В таком доме, наверное, отлично было проводить летний отпуск семье с детьми. Почему-то именно эта мысль пришла в голову, когда стояла в гостиной и осматривалась по сторонам.

— Ты сказал, на втором этаже тоже есть спальни? Я бы хотела выбрать себе комнату там.

— Нет проблем, пошли, — Ткачев взял меня под локоть и направил к широкой винтовой лестнице с красивыми резными балясинами. Мою сумку с одеждой он тоже прихватил с собой. — Смотри. Выбирай. Их здесь четыре.

— У твоего друга большая семья? — вдруг спросила его, заходя в одну из дверей.

— С чего ты взяла?

— Не знаю. Просто. Решила, отчего-то, что дом строился с расчетом на детей.

— Другу дом достался по наследству от тетки, а та, насколько знаю, была одинока.

— Это печально. Определенно, в этом доме должен звучать детский смех. Что ты так на меня смотришь? Думаешь, вот перекалилась девочка и начала нести всякий вздор?

— Просто ты сейчас выглядишь очень ранимой.

— И сентиментальной дурочкой, наверное. Но так и есть. Семья для меня всегда была на первом месте. Но сложилось именно так, что ее-то у меня и не было. Так вышло. Не повезло, наверное. Или чем-то провинилась, вот мне ее и не дали. Мама развелась, когда мне было семь лет. Потом создала новую ячейку общества. Только я туда не вписалась. — Успела все это сказать и тут же пожалела о своем откровении.

— Что такого ты увидела сейчас в моем лице? Думаешь, считаю твои слова чушью? Наоборот. Ты мне такой нравишься. И можешь не верить, но сам тоже хотел бы иметь большую и крепкую семью. Мне в детстве казалось, что она у меня есть. До тех самых пор, когда в мою жизнь ни ворвался Селиверстов. Это человек-вихрь. Смел устоявшиеся понятия и перевернул все с ног на голову. И до сих пор моя жизнь из-за него представляет собой чередования этапов от одного цунами к другому. Зачем только я, дурак, тебя с ним познакомил?! Возможно, что все произошедшее с тобой было именно из-за него тоже.

— Кстати! Ты ему звонил еще?

— Неоднократно. Как в воду канул.

— Не говори так! Надеюсь, он жив и здоров.

— В этом уверен, иначе, мне бы уже сообщили.

Дальше было наше с ним прощание. Как ни странно, мне было тяжело в тот вечер отпускать от себя Дмитрия. И когда он ко мне приблизился, наверное, чтобы просто ободряюще подержать за плечи или, может быть, вскользь коснуться губами моего виска или лба, я вдруг приникла к нему тесно-тесно и обхватила за талию. Он замер. Немного даже напрягся. Но мне было все равно, чем была вызвана подобная его реакция на мой порыв. Стояла, прижималась щекой к его груди и мысленно молилась, чтобы с ним больше ничего плохого не случилось. И через некоторое время почувствовала, как он обнял меня за плечи. Потом стал гладить мою спину, а лицом зарылся в волосы у меня на макушке.

— Детка! Мне надо идти. С удовольствием остался бы, но сегодня точно этого делать нельзя. А завтра постараюсь заехать. Когда точно, пока не знаю. Скорее всего, что к вечеру. Обещаешь мне не волноваться? И не пытаться выйти из этого дома? И никуда, и никому не звонить? Кстати! — мягко, но настойчиво оторвал меня от своей груди. — Где твой телефон? Ты не могла бы отдать его мне?

— Зачем? — проговорила просто так, как все равно по инерции, сама же уже тянулась к сумочке на кровати, чтобы достать из нее мобильный. — На держи.

— Думаю, так будет лучше. Телефон есть у Романа, если что. А у тебя теперь даже искушения не будет нарушить свое инкогнито. Ты здесь, но тебя как бы ни для кого больше нет. Вот я и буду тогда спокоен за твою безопасность.

— А как быть с твоей защитой? — с волнением заглянула в его глаза. — Обещаешь мне, что с тобой ничего не случится?

— Обещаю. Даже и не думай об этом, и не волнуйся. Не случилось и не случится ничего такого, с чем бы я не мог справиться. Это чистая правда.

— Надеюсь. И да, давай уже простимся, а то у меня сейчас сердце может разорваться. Иди. Ну же. До завтра, Дима.

И началось очень странное время. Но сказать это могла только про себя. Что творилось в душе у Ткачева в те несколько последних недель лета, было неведомо. Это я ждала его изо дня в день. Томилась опасениями за него, места себе не находила из-за переживаний, как он там. И еще меня стали волновать вопросы. Приедет ли сегодня? А если да, то какое у него будет настроение? Дальше больше. Во что будет одет, в строгий костюм или демократичные джинсы? Как называется его парфюм, не забыла ли я его запах? Вот до чего дошло. Конечно, такое мое состояние можно было объяснить очень уединенным образом жизни. Ведь была закрыта, практически в четырех стенах.

Да, в моем распоряжении был коттедж, а еще небольшой сад и цветник. И то, и другое были прекрасны: декоративные деревья и кустарник ухожены, растения высажены так, что представляли сад непрерывного цветения. А еще глаз радовали резная беседка, прудик с золотыми рыбками, шезлонги и качели. Отдыхай, пожалуйста. Но вся эта красота была обнесена двухметровым забором со штырями по верху, и время проводить приходилось исключительно в одиночестве.

Но, да, был рядом охранник. Живая душа, конечно. Только, Роман отличался нелюдимостью, показывался перед глазами и моментально возвращался в свой домишко при воротах. Он никогда лишнего слова себе не позволял, поэтому слышать от него могла исключительно «доброе утро», «все нормально», «ситуация под контролем», ну, и несколько вопросов рабочего порядка. А вот слова «спокойной ночи» чаще всего слышала от другого. Им был, конечно же, Дмитрий. Это он являлся под вечер, с ним можно было наговориться вволю, радовал меня рассказами о своем времяпровождении за день и некоторыми городскими новостями. А еще привозил небольшие подарки, выполнял мои мелкие просьбы. Такие, как, например, находил для меня некоторые книги для чтения и музыкальные диски. И как было не ждать его визитов?

Когда Ткачев приехал ко мне в первый раз после того самого расставания, все мои мысли были направлены на то, чтобы расспросить о «нашей с ним тайне». Помню, ухватила его руку уже около ворот и потащила в нетерпении за собой в дом. Сад, по моим понятиям, для этого не подходил, нас там могли подслушать. Кто? Этим вопросом не заморачивалась, потому что казалось, что против был целый мир. И вот, мы уединились с ним внутри коттеджа, а именно, в гостиной и сели на диван, но, повернувшись друг к другу лицом.

— Рассказывай! — глаза мои горели нетерпением, но еще и страхом, конечно.

— Пока все спокойно. Не нервничай ты так, детка. Посмотри, бледная вся. Разве, так можно?

— Что значит, все спокойно? Какое, к черту, может быть… Ведь, труп охранника нашли же?

— Э… Видишь ли… Оказывается, он был жив. Не смотри на меня так, Ира. Или ты не рада, что все вышло именно так? Разве, лучше было бы, чтобы он умер?

— О чем ты, вообще, говоришь?! Да я просто онемела от такой радости. Я в шоке от такой грандиозной вести!

— Отлично. Только теперь тебе не мешало бы успокоиться. Дыши уже нормально, Ирина.

— Да, да. Но…а как…может и тот…

— Нет! Здесь я тебя разочарую. Тот скончался.

— Уф! Действительно, о чем это я?! Ну, да ладно. Давай, лучше ты мне расскажешь все по порядку. Идет?

— Как скажешь, — Дмитрий был очень терпелив со мной и заботлив. Он погладил меня по плечам и еще по скуле, прежде чем приступил к такому для меня волнительному повествованию. — Я как раз вернулся от тебя домой, а в подъезде меня ждала небольшая толпа. Согласись, для нашего дома слишком необычное явление увидеть кого-то из соседей или посторонних в парадном, поэтому сразу насторожился. А там еще рассмотрел людей в форме «скорой помощи».

— Не представляю, как у тебя хватило сил, все это перенести.

— Не так и трудно было. Меня предупредили о том, что там творилось. Вот я и успел подготовиться. Все потому, что уже в дверях повстречал соседа с тридцатого этажа, и он мне поведал, что консьержа кто-то серьезно приложил по голове. Слава Богу, у того черепушка оказалась крепкой, он остался жив, но получил сотрясение мозга. Поэтому охранник долго не приходил в сознание, лежа за своей стойкой, а потом еще, как бы впал в забытьи. Именно этот факт ввел меня в заблуждение о его кончине, и потом позволил нам с тобой тихо и незаметно покинуть дом.

— Вот как! Его ударили чем-то тяжелым по голове… А помнишь, тот, что напал, он и на тебя замахивался чем-то. Что это было?

— Железная штуковина вроде фомки. Не поняла, что это такое? Ну, и не надо оно тебе.

— Но что было дальше? — с тревогой засматривала в его глаза, а еще, сама не заметила, как ухватила за пуговицу на рубашке и чуть еще потом ее не открутила.

— Понятно, что. Все вокруг волновались, а женщины еще и были напуганы происшедшим.

— Тем более, что привыкли считать себя совершенно защищенными до того случая.

— Вот и ударились в панику. Но потом явилась полиция, и на них общественность насела с вопросами, требованиями и прочей ерундой.

— У меня бы сердце остановилось, увидь я тогда стражей порядка. А как ты себя повел?

— Вот поэтому-то ты и сидишь здесь, в этом коттедже, а я поехал назад.

— Спасибо большое, что предусмотрел мою слабину и изолировал от дальнейших событий. Но ты никак не скажешь, как сумел выкрутиться.

— Никак. Да, и не смотри на меня так растерянно. Я просто объявил, что не в курсе событий, так как подошел последним и только недавно. И мои слова тут же подтвердили соседи. Поэтому я, не откладывая, отправился к себе.

— Что? Все так просто? И больше ничего не произошло?

— Было продолжение истории. Не скрою. Но оно случилось уже на следующий день. Вернее, так! Часа через четыре ко мне заглянул полицейский. Хотел задать несколько вопросов. Но увидел меня в пижаме и с помятым лицом.

— Ты, и в пижаме? Что-то я такого не помню. Ты же предпочитаешь в постели быть голышом. А лицо помято было отчего?

— Спасибо, детка, что помнишь наши жаркие ночи, — придвинулся он ко мне еще ближе, и я заметила, что настроен был прекратить рассказывать мне о визите следователя. Тот рассказ его совершенно перестал интересовать, в отличие от меня, моей шеи, губ и еще моей одежды.

— Дима! Не отвлекайся. И будь серьезным. У нас такое случилось, а ты!..

— А я сказал тому типу, что ничего не знал о случившемся. Он это записал, но поинтересовался, что намерен делать на следующий день. Именно назавтра ко мне явился другой человек, теперь в штатском, и устроил небольшой допрос.

— Интересовался твоим алиби? — расширились мои глаза от переживаний за него.

— Наверное, — пожал он плечами. — Но я особенно в подробности своего времяпровождения вдаваться не стал. А он не слишком и настаивал.

— Что бы это значило?

— Не знаю. В общем, через несколько минут следователь от меня ушел. А я поехал к себе на фирму.

— Думаешь, они могли установить за тобой наблюдение? Для этого туда отправился?

— Вряд ли. Кто я такой? Жилец этого дома. Но в момент нападения на охранника был в офисе своей частной фирмы.

— Почему там? Может, надо было сказать, что здесь, со мной в этом коттедже?

— Я сказал иначе. И мои слова теперь есть, кому подтвердить. С этим будь спокойна. А ты, моя любовница, была все то время здесь и ничего о происшествии не знала. Поняла?

— Час от часу не легче! То жена, то любовница! — всплеснула я руками. — Не запутаться бы.

— С этим могу тебе помочь, — его руки снова потянулись к вырезу моего платья.

— Не отвлекайся! Что дальше было?!

— А что могло быть? После двенадцати и до самого позднего вечера провел на фирме. Работал, между прочим, совершенно натурально. Столько дел смогли перелопатить с гендиректором.

— Поэтому не приезжал вчера?

— Да. Решил с визитом сюда повременить. Следовало получше осмотреться. А в общем, все складывается нормально: репутация моя на высоте, финансовые дела стабильны, в связях, порочащих, не замечен. В общем, ни к чему мне, во всех отношениях, бить консьержа по голове, так как наши жизненные пути, ну, совершенно никак и нигде, кроме парадного, не пересекаются.

— Это так. Но ведь он придет же скоро в себя…

— О чем ты сейчас думаешь?

— Мне интересно, что этот охранник может тогда рассказать полицейским.

— Поживем и увидим.

— Дим… — меня беспокоил еще один вопрос. Но все никак не могла его задать. Сначала было некогда, ведь, события раскручивались с такой стремительностью. А вот теперь он так и вертелся на моем языке. — А тот выстрел? Ну…ты понял. Чей это был пистолет? Скажи мне, пожалуйста.

— А ты, как думаешь? — прищурился на меня и принялся выжидать ответа.

— Пожалуйста, ответь честно. Я все пойму.

— Даже так? — смотрел странно и, похоже, настороженно. — Ждешь от меня честности. Это что же, есть сомнения во мне?

— Димочка, я тебе так доверяю, но скажи, чей был пистолет.

— Не мой, — он, как выдохнул, будто решиться на такой ответ стоило ему усилий. — Хотя, у меня оружие тоже есть. В кабинете, в сейфе. И обращаться с ним я, разумеется, умею.

— Конечно! — моя улыбка так и расцвела на лице. А вслед за этим и Ткачев начал немного улыбаться, робко, но расслабился, определенно. — Ты же не бандит какой-то, а спортсмен. Боже, как я рада, что ты не как твой…но это не важно, — и на радостях я его поцеловала.

Дальше Ткачев хотел остаться со мной, то есть ночевать в коттедже. Но я этому рьяно воспротивилась. Мне казалось, что было бы лучше, если бы он вел обычную для него жизнь, то есть существовал по формуле: работа — дом. Но его хватило только на три дня. А дальше твердо воспротивился мне подчиниться.

— Я хотела, как лучше, — укоризненно покачала головой, когда в один прекрасный вечер он наотрез отказался уезжать от меня, на ночь глядя.

— Для кого? Как ты себе все понимаешь? Ты находишься здесь, а я без тебя там. Больше так не могу. В конце концов, я зрелый мужчина, а ты…

— Хочешь сказать, что можем вернуться в московскую квартиру? — в моей душе проснулась надежда, что вынужденное заточение здесь уже в тот же вечер закончится. — Нам больше ничего не угрожает? Труп с нами связать не смогут, а консьерж так ничего опасного для нас и не вспомнил? И жизнь пойдет своим чередом? А я смогу, наконец, устроиться на работу, заработать на себя деньги и нормально общаться с другими людьми?

— Ну…так уж торопиться не следует. Это меня судьба уберегла от тюрьмы после того случая. Сейчас в этом почти уверен, хотя тоже некоторую осторожность в действиях соблюдать, все же, стоит. А вот с тобой, детка, еще совсем ничего не ясно. Явился же тот тип к тебе в мою квартиру. Но он — простой исполнитель, а за ним стоит некто.

— И сколько же это все будет продолжаться?! — с тоской посмотрела в потолок, будто кто-то сверху мог ответить на мой вопрос, так как Дмитрий точно делать это не собирался, поэтому и развел руками в стороны.

— Наберись терпения. Главное, что здесь тебе ничто не угрожает. А чтобы не было скучно, я каждую ночь буду проводить с тобой.

Так оно все и пошло. Мы с ним зажили, почти что, по-семейному. И как иначе, если с утра пораньше Ткачев отправлялся на работу, а я его провожала. А вечером он, как все обычные мужья, с работы возвращался, я же его встречала. Он обо мне заботился: организовал охрану и берег от всяческих неприятностей, обеспечивал материально и решал любую проблему. Еще от него веяло теплом, и он относился ко мне с нежностью. Ну, и…могла бы сказать, что любил. В эту сторону, во всяком случае, начали обращаться мои мысли. Ведь мы столько вечеров и ночей провели вместе, вот, и мое место в его жизни тоже было похоже на место супруги. Только, что штампов в паспортах не было, а так, все остальное вполне напоминало семейные отношения. И они мне, наверное, нравились.

Почему, наверное? А как иначе! Все же, состояние мое не было обычным. Эта моя изоляция от окружающего мира здорово действовала на психику. А непрекращающиеся тревоги? Нет, не за себя, я была спрятана от неведомых врагов совершенно. Но Ткачев? Он же рисковал из-за меня. Наверное, поэтому каждый день провожала его на пороге коттеджа как на войну. Встречала там же и как с войны. Море эмоций незабываемых пережила за то время. Этот мужчина был для меня единственным во всем мире, только он, мой герой, и я. И, конечно же, мне хотелось его постоянно радовать.

Готовкой и плитой я не ограничилась. Хотя, никогда еще так часто не брала в руки кулинарную книгу. Представьте, в ней даже закладки появились, сделанные лично мной. Раньше нисколько не подмечала у себя тяги к домашнему хозяйству, а тут, что ни ужин, то шедевр. Дом же засиял чистотой и стал необыкновенно уютен. И это тоже все я сотворила. Да, нашла в кладовке пылесос и через каждые два дня теперь извлекала его на свет божий. В прошлой своей жизни, то есть, до всех этих «непоняток», большая часть моего времени уходила на карьеру. Уборки в ней были, конечно, но все больше капитальные и раз в две недели. А тут я с ними поладила, и они мне помогали коротать время до прихода моего мужчины. Что касается уюта, то достигла его большей частью с помощью перестановки некоторых предметов мебели. С этим помог Роман — не отказал в просьбе проявить понимание и протянуть руку помощи, то есть разрешил воспользоваться его мужской силой. Потом еще Дмитрий купил кое-что по моей просьбе, и дом преобразился.

Но Ткачеву особенно нравилась спальня. По вполне понятным причинам. Да, мужское начало в нем было сильно. С этим и спорить было нечего. Но еще, как могло быть иначе, он же приезжал ко мне, на ночь глядя, после трудового дня. Я некоторое время сначала к нему все присматривалась. Когда же, думала, этот человек сил успевал столько накопить? Получалось, что только за те пару часов во время и после ужина, да еще почти под утро, когда, наконец, засыпал. Но я рассудила так, раз ему обязательно требовался секс, то так на том и следовало порешить. Считала, что просто обязана была ему угодить и в этом. И старалась потом преуспеть. Очень. Но скоро и сама, каюсь, вошла во вкус. Совсем скоро. Если откровенно, то уже давно. А точнее, то с первой ночи, проведенной с ним, и было это еще в коттедже Селиверстова. Вот к таким выводам пришла, покопавшись внутри себя. Да, все было вот так, чтобы только ни говорила.

— Детка, ночи с тобой в одной постели, как поле битвы, но победа, на котором мне всегда удается, — сказал мне как-то утром с самодовольством в голосе Ткачев, когда помогала повязать ему галстук. Кстати, как-то так получилось, что его костюмов, рубашек и галстуков в доме появилось не пересчитать.

— Хочешь сказать, что пресытился? — подняла на него глаза, но смешинок в них скрыть не сумела, а еще улыбка у меня на губах играла такая, что, в общем, считала себя непревзойденной партнершей в постели на все сто процентов.

— Хм! — было мне ответом, а еще подарил улыбку из своих фирменных, но к которой я уже привыкла и нисколько из-за нее не нервничала, и еще страстный поцелуй, после которых, обычно, мужчины из дома не уходят. — А как ты себя чувствуешь? — спросил и сощурился как-то по-особенному.

— Как очень желанная женщина, — ответ мой был честен. Именно так себя с ним и ощущала.

— Так оно и есть. Мы с тобой скоро два месяца вместе, и у меня теперь есть подозрения, что страсть к тебе не остынет и всю мою жизнь, — притянул меня к себе вплотную и жадно поцеловал во второй раз.

— Еще один такой поцелуй, Дима, и на работу ты, догадываюсь, сегодня уже не пойдешь, — с трудом пыталась выровнять дыхание, когда он позволил мне чуть от него отстраниться.

— Это точно, — блестел на меня глазами сверху вниз. — Но сходить туда сегодня мне, все же, следует. Есть некоторые вопросы, которые должен решить именно я. Но вечером продолжим с этого самого места. Договорились?

— Согласна, — улыбнулась и заботливо поправила ему воротничок рубашки.

Я подразумевала, что будет снова поцелуй, и мы после него окажемся в спальне. Или на диване в гостиной, или…да мало ли где, раз дом такой большой, но только не за столом, собираясь ужинать. И, признаться, ждала этого мужчину в таком вот своем настроении. А еще, ни с того, ни с сего, стала представлять нас вместе через год и через два. В общем, расфантазировалась на тему, а что, если бы мы поженились. Даже успела придумать несколько вариантов того, как Дмитрий делал бы мне предложение руки и сердца. Это у меня получилось как-то помпезно.

— Слишком! Ткачев и встает на одно колено?! Фр! Это не про него, — помотала головой из стороны в сторону, чтобы прогнать навязчивое видение. — Да и мне оно надо?! Красивое кольцо от него получить еще можно, а… Стоп! Я что, замуж за него серьезно собираюсь? А как же мои выводы, что выходить надо за ровню, со спокойным и покладистым характером? Вот и раз! Несколько жарких ночей подряд…вернее, несколько месяцев постоянного секса, и я уже готова забыть свои же жизненные выводы? А кстати, сколько мы с ним уже спим вместе точно?

Сосчитать не успела, так как Ткачев заявился в тот день раньше обычного. Услышала, как его автомобиль въехал во двор, и поспешила к входным дверям. Распахнула их и вышла за порог, как была в легком комнатном платье. Глазам моим открылся вид Дмитрия, покидающего машину и вытаскивающего с заднего сидения объемный букет цветов.

— Вона, как! — застучало мое сердце. — Только стоило подумать про предложение о замужестве, как вот и оно? — прыгнула в голове мысль. — Неужели, сегодня свершится?! А что я? Как отвечу? Не уж-то соглашусь? — И сама не заметила, что прижала ладонь к груди.

— Ты вышла, Ира, совсем раздетая! — приблизился ко мне Ткачев и обнял за плечи. — Пошли скорее в тепло, а то, как бы не простудилась.

Вот какой он у меня был заботливый! От подобной мысли и еще ощущения его руки на плече сделалось тепло, как летом, не смотря на то, что давно был сентябрь и в тот день задул холодный ветер.

— Да! Это тебе, — и вложил мне в руки цветы. — Нравится?

— Красиво. А по какому случаю? — глаза свои решила спрятать, чтобы не обнаружить перед ним блеска ожидания грандиозного события. Именно для этого наклонила лицо к букету и принялась его нюхать. — Ах, какой аромат!

— Да. Продавщица так и сказала, что это сочетание цветов всегда радует женщин, — произнес он как-то…как-то буднично.

— Продавщица? — подняла голову и внимательно взглянула на Дмитрия. — Хм! Она была права. Я, просто, чуть голову не потеряла от аромата. Ты голоден? — отстранила от себя букет, небрежно опустив его вниз бутонами.

— Совсем немного. Но от твоего ужина никогда невозможно отказаться.

— Ладно. Сейчас соберу на стол. У меня все готово. Переоденься пока.

— Ира! — окликнул меня, когда с ходу направилась в кухню. — Цветы. Сначала их в воду поставь. Зачем оставлять лежать в прихожей? Я не прав?

— Как скажешь, — вернулась за букетом и только потом скрылась в кухне.

Выходило, что нас ждал обычный вечер, каких прошло не счесть. Застолье стояло на первом месте, непродолжительный отдых после него на втором, а я, в смысле, секс со мной, был на третьем. Угу, поняла.

— Детка, ты поставила на стол вино, — указал мне на него взглядом Дмитрий, когда спустился в столовую, уже переодевшись. — Тебе хочется выпить?

— Не так, чтобы… Просто ты принес цветы, а я решила, что…

— Если не очень хочется, то и не надо, — взял и отставил бутылку подальше от стола.

— Что-то ты сегодня не такой, как обычно. Вино тебе на столе помешало. Может, и сам коньяк пить не будешь?

— Может, и не буду. Хотя…одна рюмка…водки…мне сегодня будет в самый раз.

Я отметила изменение в его вкусах, от этого даже брови подняла на лоб, но смолчала.

— И так! Приступим, — взялся он за приборы.

Я тоже взялась. Отчего бы и нет, раз намерились отужинать. И мы некоторое время увлеченно кушали. Иногда при этом обменивались взглядами. Вернее, мне показалось, что он часто своего с меня не сводил. Было такое, что несколько раз поднимала от тарелки глаза на него, и наблюдала, что меня рассматривал. Но как только замечал, что пойман за этим занятием, так выдавал мне улыбку разных оттенков и дальше снова проявлял интерес с моей стряпне.

— Ты такая молодец, детка. Так вкусно все приготовила.

Это точно, готовить я при такой жизни навострилась знатно. Только, что это он об этом заговорил? Столько времени обходил тему стороной, а сегодня, вдруг, решил похвалить. Хотя, ладно. Лучше поздно, как говорится, чем никогда.

— Я бы выпил кофе. Знаю, что время вечернее. Но мне так хочется. А тебе, вот, ни к чему. Тебе будет вредно. Почему? Так ведь…поздно же.

— Тебе нет, а мне да?

— Ты же мне жаловалась, было дело, что кружилась голова. Помнишь?

— И что? Это давно было.

— Да? Давно? А сейчас чувствуешь себя нормально?

— Вполне. Что ты так на меня смотришь? Что с тобой сегодня, Дима?

— Со мной?! Все нормально, — но смотрел при этом как-то не так, чтобы я не насторожилась.

— Все! Все, Ткачев! Мне надоело играть в гляделки. Говори, в чем дело.

— А ты мне так и не хочешь ничего сказать?! — отчего-то вспылил. И салфетку от себя отбросил резче, чем следовало. И от стола отодвинулся со стулом вместе и со скрежетом его ножек по паркету.

— Ты в себе? — насторожилась на такое поведение, но виду не подала. — У тебя что-то случилось на службе? Или на фирме? Или… — тут в голову пришла совсем тревожная мысль, от нее-то я и побледнела.

— Стоп! — подался он ко мне. — Не выдумывай никаких ужасов. Со мной все в порядке. Если не считать того, что ждал-ждал, но так и не дождался от тебя признания.

— Какого? — такое его высказывание окончательно сбило с толку. — Если честно, то ничего сейчас не понимаю. Согласись, что утро наше прошло сегодня на одной ноте, и оно было многообещающим, — сделала паузу и за ним понаблюдала. Нет, Дмитрий не захотел мне помочь, сидел и только и делал, что поедал меня глазами. — Дальше были эти цветы, — указала на вазу на комоде. — Это как-бы делало один настрой, а потом…потом ты привязался ко мне со странными утверждениями и вопросами.

— Утверждениями, говоришь? Вопросами? — наконец заговорил, но горячился при этом, а значит, лучше бы и не начинал. — А знаешь, чего я ждал от тебя уже ни одну неделю?

— Теряюсь в догадках.

— Ладно. Давай тогда успокоимся.

— Давай. Тебе это пойдет на пользу.

— Нам, детка, — поправил меня, а потом поднялся и завис надо мной. — Пойдем, на диван присядем?

— Как скажешь, — решила не задавать больше вопросов. Себе было дороже.

— Вот. Садись сюда. Ты сейчас спокойна?

— Более чем. Что дальше?

— У меня к тебе вопрос.

— Задавай.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Сейчас?

— А что, было плохо в другое время?

— Нет.

— Что нет?

— Зачем ты сердишься? Ткачев, ты меня пугаешь! Отодвинься от меня подальше.

— Стоп! Снова все идет как-то не так. Давай, попробуем иначе.

— Да, что не так? У тебя самого ничего не болит?

— С чего бы тебе сомневаться в моем здоровье?

— А тебе-в моем? — не осталась я в долгу.

— А я о тебе проявляю заботу. Просто, обязан теперь это делать. Вот и…

— С чего бы это? И потом, ты так странно это делаешь, что пугаешь меня.

— Извини. Ты же должна понимать, что раньше мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

— Да?! — чувствовала, что мой мозг был близок к тому, чтобы закипеть.

Но в тот момент у Ткачева затрезвонил телефон. Я вздохнула при этом с облегчением, почувствовав передышку в такой странной разборке, а вот он, отчего-то посмотрел на свой аппарат с тревогой и некоторой растерянностью. С чего бы это?

— Да! — все же взял себя в руки и ответил на вызов. — Подъехали? Хорошо. Вам сейчас откроют ворота.

— Откроют? — теперь заволновалась я. — Кто это? Кого принесло?

— Ты только не волнуйся. Хотел, ведь, тебя подготовить, но… — ухватил вдруг меня за руки, отчего я даже вздрогнула. — Все вот хотел тебе перед этим сказать…

— Кто это?!! Кто пожаловал?

— Успокойся, это приехал врач. Я его сам пригласил.

— С ума сойти! Какой еще врач?! Ты что задумал?

— Он только осмотрит тебя, Ира. Ничего страшного. А мне так будет спокойнее.

— А тебе самому врач не нужен? Психиатр, например. У тебя с головой как?

— Прекрати! Веди себя сдержаннее. Я не железный.

— А я… — договорить не успела. Роман ввел в гостиную мужчину в возрасте и затащил, следом за ним какой-то ящик.

— Куда поставить? — глянул на Ткачева.

— Вон, в ту комнату. Вы тоже туда пройдите, — указал на гостевую спальню на первом этаже. — Устраивайтесь там. Сколько времени на все про все вам понадобится? Хорошо. Мы скоро подойдем.

— Дима! — в моей душе пошевелилась догадка. — Это что за специалист?

— А ты не поняла? Нет? По глазам сейчас читаю, что мысли появились. Я честно ждал твоих признаний, Ира. Но так и не дождался. Поэтому решил прояснить вопрос собственными силами.

— Это что? Это гинеколог?

— В самую точку.

— И что ты себе придумал? Нет, ты скажи. Как у тебя там, в голове все устроено?

— Нормально. У меня все нормально. И у тебя тоже все будет просто отлично. Или считаешь, что мужики такие тупые, что ничего не понимают в женском организме? Ты почему мне не сказала, что у тебя уже месяц как ничего не было, этих…месячных.

— Вот ты, о чем!

— Именно. Скрыть решила? И зачем?

— С чего все…да у меня бывали сбои…а тут такие нервы…в смысле, никаких нервов не хватало, вот и…скорее всего…

— Даже сейчас отказываешься признать, что возможно беременна от меня?

— Но…задержка еще ничего не значит. А ты уже что-то придумал, да? Зря! Если бы что, то я бы обязательно тебе все сказала. А так… Да меня ни разу не тошнило! А говорят, что это бывает обязательно в таких случаях. И чувствую себя нормально.

— Это хорошо. Но ты же не откажешься пройти обследование? Тем более что врач уже здесь.

— А что за ящик Роман притащил?

— Там должен быть прибор для ультразвукового обследования.

— Даже так! Как все основательно!

— А ты что хотела? Чтобы повез тебя в клинику? Или в женскую консультацию? И без паспорта?

— А обследоваться обязательно? Имею в виду, что раньше-то женщины как-то…

— Раньше они и в поле рожали. Но это не про тебя. Пойдем, уже приглашает. И не смотри на меня так, точно веду на казнь.

И через несколько минут после этого нам сообщили, что в следующем году станем родителями. И мы потеряли дар речи, когда смотрели на крохотную точку-пятнышко на экране монитора. Это нам показывали нашего ребенка.

— Это у тебя слезы радости, надеюсь, — стер с моей щеки каплю и оставленный ею мокрый след Дима, когда мы уже сидели с ним снова в гостиной, а Роман проводил до ворот отбывшего медика.

— Ты, правда, хочешь этого ребенка? — в моем голосе сквозило недоверие. — Или ведешь теперь себя так из духа противоречия?

— Что?!

— Мне кажется, что заподозрил меня в отсутствии желания рожать, вот и…

— А ты не хочешь рожать? — глаза сделались стальными, а сам весь напрягся.

— И вечно мы так мило с тобой беседуем! Всегда одно и то же! — я тоже начала свирепеть. — Я тебе вопрос задаю, а ты мне его возвращаешь, и так далее, но ответов никогда не дождемся.

— Нет, ты мне ответь! Ты, сама, хочешь моего сына?

— Почему это сразу сына?! А если это девочка, то и не нужна тебе станет?

— Сдурела?! И вот кто сейчас на один вопрос ответил двумя?

— Господи! — попыталась оттолкнуть от себя Дмитрия, но не преуспела в этом, оттого и подняла глаза к потолку. — И за что нам такое? Почти ни по одному вопросу не можем прийти к общему мнению, а нам послали общего ребенка.

— Что значит, послали? Кто послал? Мы его сами сотворили. Кстати. В постели у нас с тобой все всегда ладно.

— Разве что, только там.

— Ага, не отрицаешь. Уже достижение. Смотришь, и дальше еще что-то положительное найдется в нашей совместной жизни. Вот посидим еще с часок, возможно, и докопаемся.

— Балагуришь? А у нас с тобой проблема на проблеме! И к ним до кучи теперь еще и младенец добавится. Смекаешь, во что все может обернуться? Меня какие-то бандиты преследуют, а я теперь в тягости.

— Что ты переполошилась? Скрываться и убегать от них тебе не потребуется. Ты здесь надежно спрятана. А вот об остальном мне следует позаботиться.

— Это о чем? Не пугай меня, Дима. Что ты еще задумал?

— Ничего особенного. Просто решил, что нам надо скорее расписаться. Чтобы ребенок был законнорожденным.

— Вот оно! Дождалась, называется!

— Что ты снова беленишься? Чем снова не довольна? Разве я не дело сказал?

— Как тебе сказать? — прищурилась на него. — Только не о таком мечтают все женщины.

— В смысле? Не понял. Не обо мне и не о таком мечтают?

— Ты-то здесь причем? У меня полный крах мечтаний, а он о себе любимом!

— Ты мне тут не дури! Какой еще крах у тебя?

— Разве, так женщины мечтают замуж выходить? А я вот, пожалуйста, влипла.

— Ты меня сейчас обидеть хотела? Что значит, влипла?

— Вот оно! Только о себе и говоришь. А у меня теперь, может, ничего романтического в жизни не предвидится. Ни на колено передо мной никто не встанет, ни…

— Это точно. Больше никто. За меня замуж пойдешь, — и кому я все говорила? Да от него все отскакивало, как от стены. — А вот что делать с твоим паспортом? Это проблема. Но я ее решу. Завтра же и начну решать.

— Ага! И засыпишь нас в одно мгновение. Думаешь, мне не приходило в голову послать запрос и заявление в паспортный стол? Тут же меня расконспирируешь.

— Не волнуйся, детка! Предоставь своему жениху решить этот вопрос.

— По фальшивому документу замуж не пойду. Сразу предупреждаю. Не хватало мне еще на эту тему от страха с ума сходить. А с тебя станется, и папенька твой… Ой, прости. Я только хотела спросить об одной вещи, ничего больше. От Леонида Павловича не было вестей?

— Не было, — весь такой хмурый поднялся с места. — Вставай, давай.

— Ткачев, что ты задумал? На ночь глядя…

— Именно. Ночь уже на дворе. А у меня невеста беременная, и ей надо режим соблюдать. Спать пошли, Ира.

И жизнь продолжилась. Но вот погода основательно испортилась. Начиная со следующего дня и на целую неделю, зарядил дождь. На улице сделалось уныло: небо серое, моросящая влага сыпалась беспрестанно, бутоны цветов напитались ею и повисли, отяжелев. Выходить в сад не было никакой охоты.

— Тебе надо гулять! — таким вот занудой оказался Ткачев. — Вполне можешь под зонтом дойти до беседки, а там нисколько не капает. Одеться только не забудь потеплее.

Он как помешался на соблюдении разных правил для женщин в моем положении. Где и когда только успел их набраться? Хотя, о чем это я? В наш век информация о чем угодно добывалась одним нажатием клавиши на компьютерной мыши. Это я была в заточении: ни тебе телефона, ни интернета.

— Ты сок сегодня пила? Творог ела? А кто белье вешал? С ума сошла, на табурет вставать и руки высоко поднимать?

— Дима! Я не вынесу такого тебя еще семь месяцев.

— Куда ты денешься! И потом, думаешь, это будет твоя единственная беременность? Детка! Я намерен один только раз жениться, а детей хочу много.

— Это как? Это сколько?

— Например, троих. Что так сморщилась? Хорошо, возможно потом и сойдемся на двоих.

— Этого-то никак не узаконить! А ты еще, о чем говоришь?

— Не волнуйся, я работаю над проблемой. Лучше мне скажи, какую свадьбу ты хочешь.

— Как это? Про платье белое спрашиваешь, машины с лентами и цветами, про гостей и ресторан? А как же мои враги? Нет, ты специально раны мои бередишь? Да самое большое, что мне в этих обстоятельствах светит, так это крадущийся поход до ЗАГСа, а потом распитие бутылки шампанского в компании новоиспеченного мужа и Романа. Ну, икрой черной можно закусить…

— Шампанское тебе, детка, ни капли, не светит.

— Вот! Так и знала, что это сейчас сказал бы! Просто тебя проверяла. А ты!..

— А я весь город избегал, старался как-то обойти проблему отсутствия у тебя паспорта.

— И что? Успешно? По твоему лицу вижу, что рожать мне, а так же и дальше жить во грехе.

— Вот уж нет! Я не я буду, если не добьюсь нашей регистрации в срок. А еще подумываю о безопасной свадьбе. И будет тогда тебе, детка и белое платье, и…

— Предупреждаю сразу! С огромным животом в ЗАГС не поеду, — сказала, как отрезала, такой стали в голосе, что послышалась, даже и представить у себя не могла. — Стыдно мне это очень. Лучше уж никак, чем так!

— Я от тебя с ума сойду. То она таилась, теперь мне временной счетчик выставила. Обалдеть!

— А ты как думал? Сделал меня беременной, вот теперь и получи. Не знал, что женщины в этом положении всегда невыносимы, так как привередливы и капризны. А все оттого, что организм их испытывает перегрузки и перестройки, вот у них все и болит.

— Это правда? Что у тебя, детка, болит? Не скрывай от меня ничего. Если что, то вызову врача. Того самого, что уже тебя осматривал. Он тебе, вроде бы, понравился?

— Отстань! Не нужен мне врач. Просто, я как бы места себе не нахожу, все думаю, думаю…

— Э…не надо тебе много размышлять. Я все улажу. Доверься мне только.

Но у него, скорее всего, ничего с паспортом так и не получалось. Иначе, отчего ему было выглядеть угрюмым? И еще темы про регистрацию всячески избегал. О чем угодно мог говорить за ужином и после, но только не об этом. Это его мрачное состояние передалось и мне, я тоже вдруг впала в депрессию. Да и как иначе, при моих-то жизненных обстоятельствах. И вот, спустя неделю, явился, как-то вечером и вдруг порадовал меня сияющим видом.

— Ира! — закричал на весь двор еще от машины. — Как дела?

А мне подумалось: «С чего бы такое оживление? Неужели, дело сдвинулось с мертвой точки?» Но радоваться только от одного его улыбающегося лица не стала, решила с этим не спешить. Следовало дождаться объяснений. Мало ли, что его так веселило?

— У меня для тебя подарок. Взгляни! — ему так не терпелось увидеть мою реакцию на сюрприз, что вручить его решил уже в прихожей. Торопливо полез во внутренний карман и извлек из него бархатную коробочку. — Вот! Это тебе!

Открывала крышку я сама, так как Ткачев немедленно передал свой подарок мне в руки. И в футляре предсказуемо оказалось кольцо с бриллиантом. Красивое. Ничего не скажешь. И камень был очень крупным, а еще так и светился и искрился. Но меня все это не порадовало. Почему? Может, во мне обнаружились и вышли наружу капризы беременных, но это, все же, вряд ли. Я больше думала, что это получилось из-за того, что совсем не так все себе представляла. И предложение о замужестве, и вручение кольца, и…да все у меня в жизни было не так. От этого сделалось так плохо, что из глаз брызнули слезы, и я самым настоящим образом расплакалась. Страшненько так, сморщилась и сгорбилась, и принялась размазывать слезы по щекам.

— Что случилось?! — опешил Ткачев. — На слезы счастья совсем не похоже.

— Ты угадал, — еле выдавила из себя слова. — Это другое.

— И что же? — ему очень хотелось прочесть ответ на моем лице, от этого все сверлил и сверлил меня взглядом, и еще хмурился, снова, как всю неделю до этого. — А я хотел сделать тебя этим подарком счастливой. Так что же произошло, черт возьми?!

— Просто… — и сказать дальше не получалось. И слова застревали в горле, и не хотелось ничего ему объяснять, что видела эту сцену много-много раз в своем воображении, и всегда она смотрелась в фантазиях иначе. Да что там, совсем не так.

— Погоди! — ему пришло на ум приблизиться вплотную и положить ладонь мне на лоб. От этого мне сделалось еще горше, а плач тогда уже перешел в рыдания. — Да что за… А ну, пойдем присядем. Вот так. Нет, садись ко мне на колени. Тебе удобно, детка? Отлично. И давай-ка успокаивайся. Смотри, от рыданий глаза стали красными. А нос и губы опухли.

— Это не от этого, — захлебывалась я слезами. — Это от беременности губы стали припухать. Это я уже точно поняла. А скоро…скоро совсем сделаюсь страшная.

— Ты из-за этого расплакалась? Глупости. Ты мне, все равно, будешь нравиться. Да. Будь уверена. И еще, нос, конечно, опухший не красит, но что поделать, а вот губы пухлые — это класс. И грудь! Ты же не могла не заметить изменения и там? Грудь у тебя теперь — высший класс, детка. А все я, это от меня ты такая аппетитная стала.

Это что, была насмешка? Вот ведь, однако! Все про себя, любимого, и про себя! Я тут пребывала в разочаровании, а он… Ух! Как будто меня волновало, нравилась ли ему! Или было такое? Ну, если честно, то немного да, было, но самую-самую малость.

— А скоро еще и живот появится! — заметил с удовлетворением в голосе.

— А…а! — это была последняя капля. Было, отчего завопить не своим голосом.

— Ты что, Ира? Это же здорово! Малыш будет расти. Мы будем за ним наблюдать.

— Издеваешься? Что, нет! Когда это женщинам было приятно терять фигуру?!

— Ага! Значит, ты, все же, из-за этого рыдаешь?

— Нет.

— Тогда живо говори, из-за чего. Кольцо не понравилось?

— Нет.

— А напрямую можешь сказать, в чем причина истерики? Видишь же, что с вопросами у меня ничего не получается. Говори, давай! Что тебе не так?

— Все! Все не так. Кто так предложение делает? И вообще…его как не было!

— То есть? Мы же ранее уже решили пожениться.

— Не совсем! Просто подтвердилась беременность, и ты подвел черту, что надо из-за этого расписаться.

— Да. И ты со мной не спорила. Что так смотришь?

— А ты дал бы мне поспорить?

— Нет, конечно.

— Вот. Один жесткий деловой расчет. Ничего приятного женскому сердцу.

— А то, что я сейчас подарил тебе это кольцо с какими-то там многими каратами? Не считается?

— Нет. Если в прихожей и просто сунул в руки футляр.

— Черт! А как надо было? — запустил он пятерню себе в волосы, а сам этого не заметил.

— Ты мелодрам раньше никогда не смотрел? — смерила его насмешливым взглядом.

— Дошло. Должен был продумать сцену. Декорации получились не те, да и на колени не встал. Полный провал. Уяснил. И так понял, поезд ушел, теперь тебя уже не устроит букет цветов и преклонение перед тобой?

— Точно! Ты оплошал, Ткачев. И я тебя никогда теперь не прощу, так как такие события обычно помнятся всю жизнь.

— Это мы еще посмотрим, что нам запомнится на всю оставшуюся… — и он снял меня с колен, перед этим слегка щелкнув по носу. — Пойду переодеваться. Ужин, надеюсь, готов?

А ночью Ткачев, прежде чем заснуть, притянул меня ближе, положил к себе на грудь и долго гладил спину, плечи, волосы.

— Ира, — его голос в темноте спальни звучал глуховато. — Мне надо уехать. На несколько дней. Сейчас не могу сказать, на сколько, точно. Пообещай, что не станешь волноваться. Пообещаешь? Уверяю, что тебе ничего не будет грозить.

— А тебе? С тобой все будет в порядке?

— Конечно. Как иначе! По-другому и быть не может. А теперь спи. Спокойной ночи.

И он сделал, как сказал. Отбыл неизвестно, куда. Должна ли я была его, как следует, расспросить? Жена, наверное, задала бы много вопросов уезжающему мужу. Невеста, догадывалась, что тоже. А я смолчала. И что из этого выходило? Что не волновалась из-за его отъезда? Здесь точно могла сказать себе, что нет, это было не так. Переживала очень. Так в чем же было дело? Что не ощущала себя ни той, ни другой? Возможно. Но тогда, кто я была ему? И кто он мне? Вот такие проблемы мучали меня весь тот день и еще следующий. А потом они меня оставили. То есть, на третий день разлуки с Дмитрием эти вопросы отошли на второстепенный план. И все почему? Эх, ответ на этот вопрос не пришелся мне по вкусу. Дело было в том, что во мне проснулось новое чувство к моему мужчине, очень похожее на ревность.

Нет, не так. Сначала почувствовала странное такое беспокойство. Вроде, и не думала ни о чем конкретном, а внутри меня поселилась маята. И такая, что еда стала невкусной, окружающая обстановка раздражающей, а ночью заснуть не могла так долго, что чуть не отчаялась. А вот на следующий день, уже с утра пораньше, как встала с постели изрядно встревоженная коротким, но ярким сном, так и поняла, что вместе со мной проснулась и ревность. Как оказалось, ранее это чувство никогда еще меня не посещало. Если бы было иначе, то я обязательно бы подобное запомнила. А как иначе? Она же меня всю отравила, так как оказалась всепоглощающей. Из-за нее дышать стало затруднительно, и разум как помутнел.

А осознала, что довелось испытать именно это чувство, как раз, после сновидения, что привиделось мне в предрассветные часы. Живая такая картинка предстала перед глазами, и главными ее героями стала знойная брюнетка и мой Ткачев. Ой! Это что я такое умудрилась сказать себе: «Мой?» Выходило, что так. Не заметила когда, но этого мужчину я себе присвоила. Делиться им точно нисколько теперь ни с кем не хотела. А он возьми и примись в моем сновидении обнимать ту дамочку, что висла у него на локте. Ясно, что сцены из сна так и стояли потом перед мысленным взором. И они мешали мне жить. Вот так обстояло дело.

— Это что же получается? — сама я себя тоже терзала, ничуть не меньше заполученной «болячки». Это оттого, что привыкла раскладывать все в своей жизни по полочкам. Вот и тогда попыталась, но получалось так себе. — Когда меня предал Глеб с той девочкой, что я испытала? И что теперь? — сравнению переживания не подлежали. Сейчас мне гораздо больше было не по себе. Рассуждала так и крутила, и комкала в руках шерстяной палантин, в который куталась, сидя в беседке. И так получалось, что весь его, где вытянула, где узлами завязала. Вот ведь, нервы как ослабли.

— А с Соломатиным отношения длились два года, тогда как с Ткачевым всего чуть больше двух месяцев. Что же может быть со мной, если связь эта продлится с год, к примеру? С ума сойти! — продолжила я истязать себя домыслами, и от воображаемых перспектив даже в жар бросило. — Но о чем я, вообще, сейчас терзаюсь? Ведь, Ткачев мне изменил пока только во сне. И то…не столько он тянулся к девице, сколько… Черт! Вот отчего мне нисколько от этого не легче?!

— Что же я его, дурища такая, не расспросила, все же, куда поехал? Или мне от этого легче не стало бы? Тогда уже надо было дознаться, по какому делу, к кому и с кем. И вообще, сейчас у меня накопился целый список вопросов к этому мужчине. А вот сказал бы он мне правду? Это серьезный вопрос! — усидеть в беседке стало не под силу. Поднялась и пошла бродить по садовым дорожкам. Измерила их шагами все и неоднократно. — Нет, так дело не пойдет, мне обязательно надо успокоиться. Ведь, если разобраться, то занимаюсь абсолютной глупостью. Ничего не случилось, а я извожу себя. И потом, мне о другом думать надо. О ребенке, например. Точно! Как матери, мне волноваться нисколько нельзя. Это факт. Вот на нем и следует сконцентрироваться.

Хорошо, что напомнила себе о малыше. Или малышке? А, не важно, я собиралась любить свое чадо, кем бы оно ни оказалось. Это Ткачеву приспичило иметь сына, а мне, как раз, девочка даже милее. Или нет? Ох, ни в чем-то теперь уверена не была. Вот в таком состоянии пребывала.

— Стоп! — вдруг остановилась на тропе перед прудом, как вкопанная. — Но если Дмитрий ко мне охладеет и заведет себе другую женщину, то, что станет с нами? — устремила невидящий взгляд на дальний конец сада, а еще с опаской положила ладони на свой совсем еще плоский живот. — Ох, бедный мой детеныш! Я в таком сейчас неустойчивом положении! Но надеюсь, что твой отец хоть о тебе позаботится.

И только помянула таким образом Ткачева, как он возьми и явись. С той стороны забора послышались автомобильные гудки, и я увидела, как Роман вышел из своего домика и пошел открывать ворота. А через минуту автомобиль Дмитрия уже въезжал на участок. Вот оно, явление, картина вторая: истерзанная муками ревности она и виновник ее переживаний собственной персоной. Остановил машину в паре метрах от гаража, а от меня метрах в двадцати, и показался наружу сначала из приоткрытого окна.

— Детка! Привет! — улыбка ему шла необыкновенно. Эх, такой образчик мужественности, а удержишь ли его рядом с собой, когда фигура-то расплывется? — у меня сногсшибательная новость. Погоди, сейчас все расскажу по порядку.

Дальше Ткачев темпераментно покинул автомобиль и за секунды оказался рядом. Обнял, поцеловал в щеку, а потом еще потерся подбородком о мою макушку.

— Как же я соскучился! — блаженно вдохнул в себя, так понимала, что желал насладиться моим ароматом. — А у тебя все нормально, детка? Точно? Отлично. Пошли в дом, расскажу свою новость, — на этом он приобнял мои плечи и повел к дверям.

Потом мы уселись в кресла в гостиной. Как только разместились, так довольный и сияющий Ткачев полез во внутренний карман и извлек из него…паспорт, мой паспорт, как оказалось. От такой неожиданности меня подбросило с места, а руки мои так и схватили документ и начали его ускоренно листать.

— Надо же! Мой! Точно мой! Как так вышло? Откуда? Нет, этого не может быть! — радость и подъем настроения захлестнули. — Дима! Как тебе удалось его добыть? Или…это же не может быть…

— Фальшивка? Нисколько! Самый настоящий твой паспорт.

— Это просто чудо! Но как…расскажи немедленно.

— Я летал к тебе в город. Задумал целый ряд мероприятий по поиску твоих документов. Думал дать объявления о вознаграждении тому, кто мог обнаружить нашу потерю. А оказалось, что паспорт уже нашелся. Да, представь себе. И я запросто получил его в том самом отделении полиции…

— Вот это да! А мои права? А диплом? А…

— Нет, — остановил он поток моей бурной радости, изливающийся из души вместе с вопросами к нему. — Пока только паспорт. И машина по-прежнему не найдена.

— А Селиверстов? Он не объявился? Ты был же в коттедже?

— Был. Я там даже ночевал. Но дом пуст. К сожалению.

— Так значит? — что-то мое веселье быстро пошло на убыль.

— Не грусти, детка. Он тоже отыщется. Иначе и быть не может. Но главное сейчас что? А ты не знаешь?! Как же? Паспорт найден, и это значит, что ничто нам не помешает оформить брак. Ты рада? А как там наш животик? — и он приблизился вплотную, чтобы положить свою крупную мужскую ладонь на меня, ставшую вдруг такую маленькую.

Ткачев бережно ощупывал, как будто внутри у меня мог произойти за три последних дня неожиданный скачок роста младенца, никак не меньше.

— Завтра же поеду и все устрою. А ты хотела быть в белом платье на церемонии, или другой цвет задумала? И машина моя, так понимаю, не достаточно хороша для такого случая. Хм, не так романтично будет, если ехать на ней. Это уже понял. А как ты относишься к лимузину? Белый? Черный? Из гостей кого желаешь видеть в ресторане? Само заведение выберу сам, все же, я здесь москвич, знаю, какой лучше подойдет. Ты моему мнению доверяешь? Вот и хорошо.

— Постой! Какая свадьба? Не я ли здесь сижу безвылазно, чтобы не быть обнаруженной неведомыми врагами?

— Я все устрою, Ира, не беспокойся. А завтра поедем выбирать тебе платье. Ты какое хочешь? Пушистое такое, или…

— Ты серьезно? Не шутишь? У меня будет настоящая свадьба?

— Абсолютно серьезен. А где, кстати, кольцо? Почему не носишь?

— Ну…камень очень крупный…такой только на выход, куда надевать. И уж точно ни картошку с ним на пальце чистить.

— Да? Так вот? Ладно, ответ принят. И вот еще что, завтра же и обручальные кольца купим. Идет? Вот и договорились, — посмотрел на меня вполне удовлетворенно. — А ты по мне, детка, скучала? Не успела? Всего три дня прошло? А я вот каждый день о тебе думал, почти не переставая.

— Я тоже…думала.

— Точно? Иди ко мне.

Дальше были поцелуи. Целый каскад. И вот уже я сидела у него на коленях. Голова покоилась на его груди, а он задумчиво перебирал пальцами пряди моих рыжеватых волос. Хорошо так сидели! И никакие разговоры были не нужны. Лишь бы не отрываться друг от друга. Сидели, молчали и вдыхали запахи друг друга. А потом я повела носом в сторону воротничка его рубашки, и мне померещился неизвестный ранее запах.

— Ты сменил парфюм? — спросила просто так.

— Нет. С чего вдруг такой вопрос? — ответил с ленцой в голосе, продолжив гладить мой локон.

— Но как же? Я точно почувствовала новый запах.

— Да? Не знаю. Возможно, это от волос. Я мыл голову каким-то шампунем там, в доме отца.

— Хм, — мне не стало в тягость привстать и дотянуться носом до его виска, чтобы понюхать ему волосы. Запах определенно был незнакомым. Приятным, но отчего-то нервировал. — Больше не уезжай от меня, ладно?

— И не собираюсь, — он отчего-то глухо так, но определенно довольно, засмеялся. — Все, что мне надо было, я уже добился и сделал. Теперь только пожениться осталось, а там будем жить спокойно, долго и счастливо, и детей наживать.

— Это как в сказках говорится? И жили они…

— Точно. Так и с нами будет.

И он взял меня на руки и понес в спальню. И мне это нравилось. Я сидела у него на руках притихшая и обвивала руками его шею. В нее же упиралась носом, и от удовольствия даже глаза прикрыла. И пусть Дмитрий не вставал передо мной на одно колено — огорчение прошло уже. Готова была и смирилась, что этот мужчина далеко не всегда следовал поступками за моими фантазиями. Он был такой, какой есть. А еще мой. Прислушалась к мысленному звучанию этого слова. Мой! Замечательно. Это точно примиряло, и в дальнейшем должно было примирить со многим. Приходилось осознать, что не все будет просто у нас с ним, учитывая его характер. Про свой нрав в тот момент плохо думать не хотелось. Как иначе? Я была счастлива в тот момент, и это чувство желала продлить на как можно большее время. Поэтому гнала прочь многие мысли, сосредоточившись на одной.

— Он мой. Обо мне беспокоится. За меня переживает. Хочет быть вместе, — произносила подобные слова про себя, и губы мои слегка улыбалась.

— О чем сейчас думаешь? — Дима аккуратно положил меня на постель и стал всматриваться в глаза, а еще заинтересовался моими губами.

— А ты? — устроилась поудобнее на подушках.

— Что мой дом там, где ты, — присел рядом, продолжая снимать с себя рубашку. — Теперь точно это знаю. Что на это скажешь?

— Иди ко мне ближе.

— С удовольствием, но думал сначала заскочить в душ. Тебе же, так понял, не очень понравился мой запах. А я читал, что беременные очень чувствительны ко всем этим вещам. И ты права, детка: спешка, дорога…

— Не надо. Обойдусь. Все потом. Иди ко мне.

На следующее утро мы готовились отправиться в город, чтобы договориться в ЗАГСе о регистрации, а еще за обручальными кольцами и платьем. Должна сказать, что это стало для меня событием. И волнительным. Да, внутри даже завибрировала какая-то струна. И как иначе, ведь, я выходила замуж. За этого мужчину. И вот Ткачев вывел машину из гаража и открыл передо мной дверь.

— Садись. Куда поедем сначала? Я думаю, что в ЗАГС.

— Мне бы хотелось сначала купить платье.

— А в ЗАГС когда? Я думаю, что с утра пораньше надо поехать именно туда.

— Хорошо. Соглашусь с тобой сегодня, — вот так блаженно я была настроена от нашего воссоединения после непродолжительной разлуки.

— Хм. Премного благодарен. И так, начнем с ЗАГСа.

Документы у нас приняли. Но без препирательств между нами двумя, все же, не обошлось. Поспорили о дате такого знаменательного события. Я думала, что меньше, чем через неделю, со сборами не управиться. Ткачев уверял, что и трех дней хватило бы за глаза. Уступить пришлось снова мне. Надеялась, что он отметил этот шаг доброй воли. Так или иначе, но выглядел очень довольным жизнью. В таком вот хорошем настроении и повез меня в салон свадебных платьев.

— Мне рекомендовали тут один. И находится заведение рядом, — щурился он довольно на меня, посматривая краем глаза, когда уверенно вел машину к центру города.

— Да? — рассеянно проговорила, так как все еще была под впечатление его настойчивых заверений, что сменить фамилию Поляковой на Ткачеву, единственно правильно. А еще больше удивилась сама себе, что уступила ему в такой-то по счету раз. — И кто рекомендовал?

— Одна знакомая. И поверь, эта женщина знает толк в тряпках и моде вообще.

— Да?! И кто такая? — что-то мне в его словах не понравилось.

— Какая разница? — отмахнулся он от моего вопроса. — Ты все равно с ней не знакома и не увидишься никогда. Но вкус у нее отменный, ему можно доверять.

— Привыкла полагаться на свой, — надулась я на него.

— Но ты же не москвичка. Этот город для тебя потемки. Согласись, что совсем здесь не ориентируешься. Если соглашусь возить тебя по разным салонам, то увязнем в поисках надолго. А так, управимся за пару часов.

— Мне не подойдет, абы какое платье, хоть и удовлетворяющее чьему-то там изысканному вкусу. Мы, девушки с периферии, тоже имеем право на собственное мнение.

— Кто с этим спорит? Отвезу тебя сейчас в салон, где есть модели из Милана, вот и выбирай там себе на здоровье.

Против итальянской моды ничего не могла возразить, но настроение мое, почувствовала, пошло на убыль. Как-то мне не понравилось упоминание о неведомой советчице, хоть и с безупречным вкусом.

— Вот. Приехали. Пошли.

— Подожди! — вырвала у него свою руку. — Не тащи меня так за собой. Не на пожар спешим. От подобных покупок и мероприятий надо получать удовольствие. Что так недоверчиво смотришь? Не согласен со мной? Странно. У тебя же было до меня столько женщин, а никак не уяснил себе, что мы очень отличаемся от вас, мужиков. Мы другие. И с нами надо, хочешь или нет, но считаться. Если намерен жить спокойно, конечно. Вот так!

— О чем это ты сейчас? — взгляд его изменился, а прищур мне совсем не понравился. — Послышалось, или прозвучала скрытая угроза? И это после всего, что сделал для тебя? Вот так, так! Да я за последние два месяца пользовался самолетами из-за тебя столько, сколько обычно у меня выходит за год.

— Это упрек, да?

— Если только самую малость. А так, все больше напоминание. Не я ли вытаскиваю тебя все время из самых невероятных происшествий? Нет? Скажешь, сама с ними справляешься?

— Да, но ты же и виновен был…

— Стоп! А вот на эту тему мне вообще надоело общаться, детка. Сейчас снова в ней увязнем: кто и в чем повинен. Скажешь, нет? Проходили! Знаем! А что ты скажешь на то, что из-за тебя и твоих злоключений я вляпался в криминал? Глаза теперь отводишь? А я из-за тебя труп на этом самом плече недавно таскал!

— Но…но не я же его пристрелила?!

— Так вот, да? Я же во всем и виноват? Ну, ты и штучка! А ну, дай мне сюда твою руку? Не дергайся, сказал! Живо идем покупать свадебное платье.

В салон мы вошли совершенно без настроения. Что он, что я. И если бы ни одна милая служащая, то вполне вероятно, ушли бы без покупки. Это продавец смогла отвлечь нас на себя, чтобы примерки увенчались успехом. И так вышло, что платье мне, все же, купили. Красивое. Очень. Я в нем была несказанно хороша. Отметила сей факт сразу, об этом же сказал мне и взгляд жениха, но вслух ни он, ни я не поделились своими впечатлениями: как выбирали покупку молча, так и вышли из салона. Но на ступенях перед входом в торговый центр мрачное безмолвие Ткачева стало меня тяготить. К тому времени начала жалеть, что у нас так все получилось.

— Дима! — решилась я нарушить затянувшуюся игру в молчанку. А еще взглянула на него из-под ресниц по-доброму и тепло улыбнулась. — Спасибо. Платье мне очень понравилось.

— Пожалуйста, — стоял он рядом холодной неприступной скалой.

— Мне оно отлично подошло, правда? — скользнула рукой к его полусогнутому локтю.

— Вполне, — мою руку он принял и даже положил на нее сверху свою ладонь, но взглядом еще не оттаял.

И только я собралась прижаться к нему со всей возможной нежностью, как перед нами предстала неизвестная мне блондинка. Откуда она взялась? Только что мы еще были одни, а тут, раз, и появилась.

— Дима?! Здравствуй. Так ты уже сегодня побывал в салоне? Я правильно поняла? — кивнула она на фирменный пакет в его руке.

— О! Диана! — улыбнулся он ей тепло.

Я покосилась на надпись на упаковке моего свадебного платья, там значилось красиво выведенное «Диана». Вот оно, что! Перед нами была хозяйка салона и, скорее всего, та самая дама, рекомендовавшая моему жениху магазин, то есть, особа с безупречным, по его мнению, вкусом. После такого вывода всецело сосредоточилась на ее внешнем виде. Ничего не скажешь, ухоженная женщина, и одета была стильно.

— И когда собрался жениться?

Эти двое разговаривали так, будто меня рядом не было. Это задевало. И, вообще! У меня была реакция на элементарную невежливость. На мой взгляд, имела полное право обидеться на такое обхождение.

— Так вижу, у вас есть, о чем поговорить. Так что, оставлю вас одних.

Сказала это и отняла у него свою руку. Думала, что последует, хоть какая реакция. Ничуть не бывало. Как беседовали, так и продолжили, даже взглядом мою персону не удостоили. Ясно, что оставаться на месте смысла не было, оттого и зашагала вниз по ступеням. Шла неспешно. Посматривала по сторонам. А направлялась к парковке, где Ткачев оставил свою машину.

— Ирина! — догнал он меня уже недалеко от автомобиля. Стремительно приблизился и, дернув за руку, развернул к себе лицом. — Больше так не делай!

— Как? — недоуменно захлопала ресницами.

— Ты не должна была уходить без меня, — по тону выходило, что снова сердился.

— Мне нечего было делать там, рядом с вами, — у меня тоже подходило к концу настроение сдерживать отрицательные эмоции. — А еще не привыкла ощущать себя пустым местом. Это было элементарно невежливо с твоей стороны…

— Да, я не собирался вас знакомить. Это тебе ни к чему. И я…

— Почему это? Ты можешь объяснить? Кто из нас плох настолько, что не заслужил представления? Я?

— Глупости. Не выдумывай то, чего нет. Просто этой встречи не должно было произойти. И в будущем, уверен, вы больше никогда не увидитесь.

— А может, раз здесь все не так просто, то не стоило и приезжать в этот магазин? Как считаешь? Я бы на твоем месте, так и поступила.

— Какое место имеешь в виду? Намекаешь на что-то?

— Так…так ты сам теперь виноват, что в моей голове возникли некоторые домыслы. Разве, нет? Навел, понимаешь, тень на плетень! И вообще, подумаешь, еще одну твою бывшую любовницу встретили!

— Извини, Ира. Не хотел, чтобы все так вышло.

— Как вышло, так и вышло! Поехали! Открывай уже машину!

— Погоди. Мы кольца не купили. А в этом центре…

Но договорить ему была не судьба. Именно в тот момент рядом на свободное парковочное место встала машина, а из нее показался, кто бы вы думали, Соломатин собственной персоной. Вот такой тогда выдался денек!

— Какая встреча! — Глеб выбрался из машины и оказался совсем рядом со мной. — Дмитрий! Ирина! Рад видеть. Вы здесь по делу? А мы вот за покупками.

Тут я заметила, что из его автомашины показалась девушка. Совсем не та, с которой видела его в последний раз. Она была много выше предыдущей и выглядела так, будто шагнула к нам с обложки глянцевого журнала. Вот так Соломатин! Это что же получалось? Теперь этот тип пошел в разгул? Дорвался до столичного шика? А что же стало с той милой девчушкой? Отправил домой, в наш славный курортный городок?

— И я рада тебя снова видеть. Как поживаешь? — это все, что успела сказать.

— Ого! Так ты обручилась? — оказывается, он успел рассмотреть кольцо с бриллиантом на моем пальце. Это Ткачев накануне настоял, чтобы я его сегодня надела. А вот за Глебом раньше не подмечала, что был так внимателен к подобным вещам. — Быстро!

Что значило его последнее высказывание, не успело до меня дойти, но вроде бы прозвучало обвинение в мой адрес. Интересная картина вырисовывалась? Я же от нахлынувшего раздумья только и сделала, что вскинула на лоб брови. А вот спиной уже чувствовала приближение к себе Дмитрия. Мгновение, и он уже властно притянул меня к себе, а ладонь по-хозяйски уложил мне на живот. И как-то это выглядело…так, что у меня рот приоткрылся в немом осуждении.

— Да! — не дал мне ни пошевелиться, ни слова сказать Ткачев, крепко прижимая мою спину к своей груди. — Все правильно. Мы женимся. И со свадьбой решили поторопиться, — и вдобавок еще многозначительно поводил ладонью по моему животу. — Так как наследник уже на подходе.

Я чуть не задохнулась от возмущения. И было, отчего дернуться.

— Поздравляю, — нахмурился Глеб и при этом чуть не приклеился взглядом к руке Дмитрия. — И когда произойдет ваша свадьба?

— Совсем скоро. И извини, но нам пора. Торопимся очень. Ирина! Садись в машину.

Он буквально запихнул меня, опешившую от его поведения, в салон автомобиля. И еще с пару минут я только хватала ртом воздух, не до конца придя в себя. Но вот потом, когда ко мне вернулся дар речи, высказала ему все, что о нем думала. Наговорила многое, но удовлетворение никак не приходило. Может быть, оттого, что Дмитрий не проронил ни слова в свое оправдание. Вел машину и молчал. И так было до самого коттеджа.

— Как ты мог?! — эти последние слова слетели с моих губ, когда остановились перед гаражом. — Кто дал тебе право так себя вести со мной?

— Есть у меня такие права, дорогая. Я через три дня стану твоим мужем.

— Ого! Как заговорил! А знаешь, может и хорошо, что именно сейчас так заговорил и так себя проявил.

— Что это значит?! — он уже хотел пойти впереди меня в дом, но эти слова его остановили.

— То, что мне надо еще подумать, стоит ли связывать свою судьбу с тобой, Ткачев.

— Это угроза? Ты сомневаешься, что станешь моей женой? Не поздно ли? Разве, уже ею не стала? Осталось только оформить все на бумаге.

— Ты так себя повел, что у меня появились сомнения в правильности этих действий.

— Не надо. Не напрягай голову, детка. В твоем положении это вредно. Или забыла, что носишь ребенка? Моего ребенка!

— Черт! Да разве, ты дашь это забыть? Постоянно напоминаешь мне об этом. Да еще так, что…в общем, мне надо подумать, прежде чем сделать последний и решительный шаг. У тебя такой характер, что…

— А у тебя он лучше?

— Не начинай! И вот! Выходит, что с нашими характерами…

— Мы поженимся уже завтра!

— С ума сошел? Я тебе только что, о чем сказала?!

— Я тебя услышал! И приму теперь меры, — при этом достал мобильный телефон из кармана и принялся набирать номер.

— Что ты задумал? — взглянула на него с беспокойством. — Куда звонишь?

— Предусмотрительно взял телефон той служащей Загса. — Хмыкнул он мне в ответ.

— Что делаешь?! Остановись!

— Поздно. Свадьба будет уже завтра.

— Да? И ты меня принудишь поставить подпись на документе?

— Нет. Ты сделаешь это сама.

— С чего бы это?

— Приди в себя, Ира. Меньше чем через семь месяцев ты станешь матерью. А я — отец твоего ребенка. С этим ты не станешь спорить? Вот и угомонись. Мой сын родится в законном браке. Уяснила?

— Более чем!

На следующее утро к воротам коттеджа подкатил белый лимузин. Машина была красиво украшена цветами и лентами. Ткачев вывел меня из дома и повел по направлению к ней. Ясно, что я была облачена в свадебное платье. А он сам ослепительно смотрелся в черном смокинге. Роман тоже поехал с нами. По такому случаю выглядел франтом, принарядившись в белоснежную рубашку и темный костюм.

— Отлично! — фыркнула я, уже сидя в машине. — Столько стараний с твоей стороны, Ткачев, а торжество будет смазанным.

— Что ты имеешь в виду? — повернул в мою сторону голову и стал привычно, в своем духе, сверлить меня взглядом.

— Увидишь! — мстительно процедила сквозь зубы.

— Решила устроить сцену в ЗАГСе? — свел брови на переносице. — Только попробуй!

Я ничего такого не имела в виду. Скандал сегодня никак мною не планировался. Ткачев уже успел толково объяснить, что не в том я положении, чтобы остаться без его поддержки. И с этим было не поспорить. А еще этот тип без зазрения совести шантажировал меня ребенком. Довод был настолько весомым, что я сдалась по всем позициям. Вот поэтому теперь и сидела рядом с ним вся раскрасавицей в белоснежном платье и не смела выдернуть свою руку из его хватки. Просто, вспомнила, что обручальные кольца мы с ним так и не купили. Как уехали вчера спешно и в раздражении от торгового центра, так и ругались потом самозабвенно до глубокой ночи. А на церемонии бракосочетания, точно это знала, попросят нас одеть друг другу кольца, как символ верности произнесенным клятвам.

И вот настал этот торжественный момент. Я затаила дыхание и с интересом уставилась на своего новоиспеченного мужа. К моему изумлению, он нисколько не смутился, а только сделал едва уловимый знак Роману. Вот тогда тот и протянул ему футляр с двумя новенькими обручальными кольцами. Когда только успели?! От удивления так и вскинула взгляд на Ткачева.

— Мне велико! — поболтала немного в воздухе безымянным пальцем.

— И что?! Всего на половину размера не угадал, — он был непоколебим. — У тебя еще больше шести месяцев беременности впереди. А я узнал, что руки в это время отекают. Так что, потом станет впору. А если нет, то убавим. Какие проблемы?

И нас объявили мужем и женой. Дальше еще играла музыка. А потом мы поехали домой. Не в коттедж, а на московскую квартиру Ткачева. Этот факт меня очень удивил.

— Дим! А, Дим! — потеребила я его за руку и еще заерзала на сиденье лимузина, когда поняла, куда едет машина. — Ты уверен, что нам следует жить именно здесь?

— Да. Не думай ни о чем. Я за все в ответе.

— Ладно. Доверюсь.

Но сама все ежилась и была несколько не уверена даже тогда, когда муж предложил покинуть салон машины, остановившейся рядом с подъездом высотки. И мое замешательство вылилось в то, что подхватил меня на руки и сам понес в парадное. Когда же мы проходили мимо стойки охранника, у меня перехватило дыхание при встрече с взглядом того самого Николая, который, по словам Ткачева, перенес совсем недавно черепно-мозговую травму из-за нашего «визитера».

— Господи! — уткнулась я лицом в плечо Ткачева, чтобы немедленно спрятаться от широкой улыбки того парня. — Дим, он так на меня смотрит! — прошептала чуть слышно и затаила дыхание.

— Еще бы ему на тебя не смотреть! — хмыкнул муж. — Ты неотразима в наряде невесты. С тебя и в ЗАГСе все мужики глаз не отводили. Им о своих парах думать надо было, а они…

— Не глупи, скажешь тоже! — начала я отчего-то сердиться. Поэтому, наверное, и хлопнула ладошкой его по груди. — Твоя ревность зашкаливает. Начать бросать зверские взгляды на окружающих уже с первых ступеней ЗАГСа, это неслыханно!

— Почему с ЗАГСа? Я и до него уже ревновал, — уверенно делал он признание. — Того типа помнишь, что из бассейна в «Олимпийском»? Он бы еще мог быть твоим шефом, если бы вышла туда на работу.

— Ты поэтому расстроил тогда мне планы на трудоустройство?

— Да. Нечего общаться каждый день, да еще без моего присмотра, с разными мужиками.

— Ненормальный! Да так нигде работать не смогу.

— Вот и не надо. Станешь растить наших детей.

— Ого! Их уже несколько?

— Разве, мы не обсуждали эту тему? Я же вполне серьезно тогда говорил, что хочу не менее двоих сыновей.

— Это когда мы спорили про то, что я пожелала иметь дочь?

— С дочерью детей должно быть не менее троих.

— Сдаюсь. У тебя сегодня такое настроение, что тебе слово, ты в ответ выдашь три. Вот ведь, послал бог мужа. Характер несносный. Грубиян. Ревнивец.

— Точно. Не повезло тебе со мной. Причем, на всю жизнь.

— Намекаешь, что развод мне не светит, ни при каких обстоятельствах?

— Даже и не думай про него. Для этого я, что ли, столько за тебя боролся?

— И в чем, собственно, была эта борьба? Что с Глебом нас развел?

— Он тебе не подходил. Вот я и вмешался.

— Значит, не споришь, что приложил руку к нашему расставанию?

— Стоит ли говорить на эту тему в такой день, детка?

— Почему нет? Выясним сейчас и совсем забудем те события.

— Если только так. Даешь слово, что тут же выкинешь из головы мое признание?

— Говори, — сказать это старалась без эмоций, но в груди что-то сжалось.

К тому моменту мы уже оказались в квартире и прошли в гостиную.

— Я знал о тебе кое-что еще до своего приезда в ваш город. Да. Не удивляйся. Мне некоторые вещи рассказывал сам Соломатин, а еще он как-то показывал ваши общие фотографии. Я уже тогда обратил на тебя свое внимание.

— Да ты, просто, стратег! Загодя разработал план, как нас развести в стороны?

— Нет. Посмотрел на фото, решил, что эта женщина мне нравится, а потом забыл.

— Вот оно, как?

— Да. Так и было. А потом Глеб стал звонить чаще. Обратился с просьбой, помочь ему встретиться с Хабаровым. Не думай, я тогда еще ничего не замышлял. История закрутилась гораздо позже. И даже не тогда, когда в телефонных разговорах у твоего тогдашнего парня стали проскакивать нелестные отзывы про тебя.

— И я должна тебе верить? — горько поджала я губы.

— Говорил же, что этот разговор не ко времени.

— Ладно-ладно, я в порядке. Продолжай.

— Ваш разрыв был неизбежным, даже если бы я не оказался рядом. Так понял, что Глеб начал тяготиться твоим обществом. Он высказывался на эту тему вполне определенно.

— Вот, трепло!

— А когда я приехал, и он нас познакомил, то подумал про него, что он был полным дураком, отказываться от такой женщины. Вот тогда и решил попробовать самому закрутить с тобой роман.

— Я так и поняла, что нацелился на курортное развлечение!

— Нет, не так. Ты все неверно поняла. Меня сильно к тебе тянуло.

— Тянуло! — вяло так передразнила его, а потом взялась пальцами за виски. — Что-то я устала. Может, прилечь?

— Как скажешь. Пойдем, помогу тебе раздеться. Отдохнешь немного, а вечером станем праздновать свадьбу.

— Это как? А я думала, что это все, что праздник закончился.

— У нас заказан столик в ресторане. Подъедет моя мать и ее муж. То есть, отец. Тот человек, который меня вырастил, имею в виду. Не пугайся. Они хорошие люди и заочно с тобой уже знакомы. Не думала же ты, что никогда не покажу свою жену родителям? Вот и увидитесь. А сейчас немного поспи.

Он уложил меня в постель и прикрыл дверь, выходя из комнаты. Оставшись в одиночестве, уставилась в потолок и долго раздумывала обо всем, что со мной за последнее время произошло. Получались очень тревожные мысли. И как иначе, если в некоторых происшествиях еще только предстояло полностью разобраться. И по правде сказать, вопросов по-прежнему оставалось больше, чем ответов. От этого, наверное, мне не засыпалось. Я ворочалась с боку на бок, вздыхала и никак не могла расслабиться. И не знала, сколько времени пребывала в таком состоянии, но, в конце концов, решила подняться и пройти на кухню, чтобы выпить воды.

Голоса в кабинете услышала, когда уже начала возвращаться в спальню. Один из них точно принадлежал Дмитрию, второй тоже показался знакомым, хотя звучал много глуше, и я ни в чем не была уверена. Но интерес к его обладателю он у меня проявил. Вот поэтому и встала на цыпочки, чтобы бесшумно прокрасться поближе к неплотно прикрытой двери. В щелку же решила подсмотреть, кто там к нам пришел. Но до нее оставалось еще несколько метров, когда во мне уже укоренилась догадка, что увидеть должна была сейчас никого иного, а Селиверстова, собственной персоной.

— Вот вам и сюрприз на свадьбу! — глаза мои загорелись, но я себя приструнила и велела не спешить врываться к тем двоим в комнату, а немного послушать, о чем говорили.

— Теперь-то ты меня должен понять, сын?! — обращался к Дмитрию Леонид Павлович. — До этого мои слова с разъяснениями той старой ситуации, что возникла с твоей матерью, тебя нисколько не трогали. Я всегда любил ее больше, чем себя самого. А виноват был только в том, что не настоял на своем, что позволил ей поступить по-своему. Теперь, когда ты сам угодил в подобную передрягу, ты уже не сможешь отмахнуться от моих оправданий. Это же женщины! У них все не так, как у нас, у мужиков. А еще, если ты ее любишь!.. Да они начинают крутить нами по своему усмотрению и ставить все с ног на голову. Скажешь, нет? Твоя не пыталась сделать что-то подобное? Только пойди у них на поводу, и это может завести неизвестно, куда.

— Ты-то здесь, каким боком? Твоя история и моя, они разные. Это твоя женщина ушла к другому мужчине с твоим ребенком.

— К сожалению. Но я-то не знал ничего про ее беременность. Она скрыла ее от меня! Сколько еще все это повторять, сын?

— Может, не доверяла тебе, поэтому?

— А твоя? Скажешь, сразу к тебе кинулась сообщать радостную весть о твоем отцовстве?

— Сказала бы. Уверен. Просто я не стал дожидаться. Сам все взял под контроль.

— А у меня были другие обстоятельства. Я тебе не на государственной службе подряжался. Вот и упустил момент. А как выбрался из вороха проблем, так и обнаружил, что она вышла замуж. Рассвирепел, не скрою. И решил ее забыть. Только не всегда это возможно, оказывается. К сожалению, о своем ребенке я узнал, когда тебе было уже пять лет.

— Как это? А где тебя носило еще семь лет? Ты же явился на мой двенадцатый день рождения.

— Да. Снова вмешались обстоятельства. Что непонятного?!

— Ну, ты даешь!

— Время было против меня, это точно. Вот поэтому я и вмешался в твою судьбу, когда заподозрил, что ты от своей поплыл. Чтобы, так сказать, не повторил моих ошибок и потом не кусал локти. Стал бы ходить вокруг да около! А она у тебя тоже с характером, могла бы и совсем оттолкнуть.

— Что есть, то есть. Здесь согласен.

— Да вы оба хороши. Но пара из вас получилась отличная. Скажешь, не прав?

— Может, еще и благодарности от меня ждешь за то, что такое вокруг нас наворотил?

— Почему нет? Если бы не я, то еще не известно, где бы сейчас спала твоя красавица и с кем.

— Эй! Не перегибай!

— Во, во! Собственник в тебе заговорил с первой встречи с ней. Скажешь, ошибаюсь? Я приглядывал за вами и видел помимо твоего проснувшегося чувства еще и, какие искры от вас летели. Вот и ускорил дело. А что? Оно же сладилось именно с моей помощью.

При этих словах Селиверстова в моей груди шевельнулась тревожная догадка. Именно поэтому покачнулась и нечаянно ухватилась за ручку двери, а она, возьми, и заскрипи.

— Кто там? — встрепенулся немедленно Леонид Павлович.

— Это я, — решительно шагнула к ним через порог, решив, что так будет лучше. — Рада встрече, господин Селиверстов. И что объявились, наконец, тоже рада. И что же ваш телефон-то постоянно был отключен, не подскажете? — прищурила на него глаза, подозревая, что сейчас узнала бы не совсем приятные вещи. — Так неожиданно пропали, и никакой связи не оставили! Или я не права, и между собой вы общались? — при этом с подозрительностью взглянула на Дмитрия.

— Мне срочно пришлось уехать, — встал Леонид Павлович в достойную позу.

— Ладно, отец, хватит тянуть с объяснениями. Надо сознаваться. Через несколько часов выезжать в ресторан. Давай, сейчас уже покончим с неприятным, чтобы мы могли начать совместную жизнь с женой спокойно.

— Так, значит, желаешь все ей открыть? — Леонид Павлович внимательно рассматривал сына. — Ладно. Признаюсь, что это по моей задумке вокруг тебя, Ириша, закрутилась история за историей.

— Что? Это как? Ничего не понимаю.

— Это он руку приложил, чтобы тебя с работы уволили и с квартиры попросили съехать.

— Как это?! Ничего себе! А зачем?!

— Ты сыну моему приглянулась. Впервые такое видел, чтобы Дмитрий кого-то добивался. Вот и решил ему немного помочь. Чтобы, так сказать, ускорить процесс.

— Какой процесс?! — чуть не поперхнулась от возмущения. — Пф! Нет, это надо?! Один Глеба услал подальше. В Москву, если быть точной. Второй…вообще не поддается описанию словами, что сделал! Дурдом! Нет! Яблоко от яблони…

— Не сердись, Ириша, — подхалимски улыбнулся Селиверстов. — Вышло-то все отлично! Вы теперь вместе!

— Да?! А то, что я теперь беременна? А он меня этим шантажировал? Это вам как?

— Счастлив! — шагнул Леонид Павлович мне навстречу, собираясь, по всей видимости, обнять, но я благоразумно сделала ему знак не приближаться, так как могла и натворить чего. — В смысле, всегда мечтал о внуке, — и тут они оба с удовольствием пожали друг другу руки. — Ты нас этим очень порадовала, девочка.

— Постойте, ну, на работу вы меня взяли, это понятно, почему. А потом…что произошло потом? Куда пропали?

— Ты сядь, дочка. А я все объясню. Присядь, — здесь я его послушала и опустилась на предложенный стул. — Я как все рассчитал? Что приютил бы тебя, а Дмитрий стал бы в моем доме тебя навещать. И все бы пошло славно: ухаживания там, подарки, совместное времяпровождение на пользу понимания. Но вы, как два упрямых барана, все бодались и бодались. Кончилось тем, что этот улетел в Москву, а ты снова с головой ушла в работу. А это противоречило моему плану.

— Да? И как же вы…

— Инсценировал ограбление дома, — с удовольствием посмотрел он в мои недоуменные глаза. — Почти…ограбление.

— Так вот, что оно было!.. А я-то… — на самом деле до меня никак не доходил до конца хитрый замысел Селиверстова.

— Хотел тебя немного напугать, чтобы позвала на помощь этого упертого типа. И ведь, сработало же! Прилетел, как миленький! И суток не прошло! Это значило, что я был прав, насчет его чувств к тебе, девочка.

— А дальше? Там такие страхи начались! Мою машину кто-то обстрелял. Вы в курсе?

— Конечно! Как иначе?!

— Ваших рук дело? Или Виктора? Что ухмыляетесь?

— Каюсь, вспомнил молодость.

— Вот это, да!!! А в сына своего попали, это как?!

— Да! — пошевелился в кресле Ткачев. — Так и есть, между прочим.

— Покажи! Вот это? Ерунда! Царапина. Я-то думал…

— Вы в своем уме?! Вы могли нас угробить! И себя тоже. За рулем была я, если бы не Дмитрий, то…это он вывернул руль.

— Все я видел. И как из машины тебя вытаскивал, как собой в канаве прикрывал. В общем, будет теперь, что вам детям и внукам рассказывать.

— Ты ненормальный, — констатировал за нас обоих этот факт Ткачев.

— Ну, хорошо, — мне хотелось дальше во всем разобраться. — А потом что было? Какой-то тип хотел запихнуть меня в машину у супермаркета. И дальше! В дом еще проник!

— Это Славик. Понадобилось продолжить тебя пугать, чтобы пришла, наконец, в спальню к сыну. Этот болван встал в позу, ты тоже, а время шло. Да еще полицейские закопошились: начали проявлять любопытство ко всей той истории. В общем, вынужден был еще и с ними разбираться. Вот, мне и пришлось потом инсценировать новое проникновение в дом. Но, ведь, получилось же. Вы поладили. Оба выглядели на следующее утро довольными.

— Ничего себе! Вы за нами следили!

— Обязательно.

— И на дороге в Москву?! — у меня оборвалось сердце, когда припомнила, как мы самозабвенно занимались любовью под сенью леса. Вот ведь, а возможно, что именно там и зачали нашего ребенка. — С ума сойти!!!

— Тут нет! — как-то уж сразу стал отпираться Леонид Павлович. — Как вы с миром погрузились в машину и отбыли в сторону столицы, так я распорядился, чтобы сняли наблюдение.

— Точно? — подозрительно прищурилась на него.

— Клянусь, — весело улыбнулся мне этот тип. — И еще отремонтировал твой Мерседес. Это мой подарок.

— Ничего себе! Мою годовалую машину изувечили, а потом отремонтировали и мне же и подарили!

— Да. Что это я? Неправ, дочка! Это мы изменим. Проси в подарок, что хочешь. Все исполню. Клянусь. По глазам сейчас вижу, правда, что желаешь, чтобы шел лесом и никогда не совался больше в вашу жизнь. Угадал? Это тоже принимаю. Больше, ни-ни.

— А как же вы сказали, что сняли наблюдение, если ваш человек… О, боже! Так ведь, ваш человек…он того…Дима его где-то прикопал. Прошу прощения.

— Что? — теперь пришла очередь Селиверстова удивляться. — Кого ты, Дмитрий, грохнул? А ну, рассказывай немедленно! То-то я гляжу, творится у вас снова что-то непонятное…

— Так было снято наблюдение? — никак не могла успокоиться я.

— Было. Но потом стало любопытно, как там у вас дела. А тебя, девочка, к тому времени мой сынок так заизолировал, что никому не удавалось проникнуть в тот загородный коттедж. Что за тип охранял твою невесту, Дмитрий? Не из наших точно.

— Что значит?… — поперхнулась я. — Ваших?! Так вы… Ткачев! Ты говорил мне…

— Я к его делам и людям не имею никакого отношения. Честно тебе сказал. А Ромка из моих близких друзей. Он военный. Отставник.

— Хороший парень, — согласился с ним Леонид Павлович. — Большой специалист!

— Но, стойте! — встрепенулась я. — Так кто же ломился тогда в эту квартиру?

— Не моих рук дело, — поднял Селиверстов вверх ладони и продемонстрировал их нам. — Я потом все хотел подсмотреть, что творилось в коттедже. Вот там мои люди крутились, а сюда никого не посылал.

— Боже! Дима! Кого же ты… Постой! А не может быть, что… — и перевела подозрение на мужа, а заодно с ним и свой пристальный взгляд.

— Так! — хлопнул Ткачев себя по коленям. — Сказал, что настал час-Х, значит, и сам сознаюсь, чтобы завтра уже между нами, детка, ничего с тобой не стояло.

— Дим! Ты меня пугаешь.

— Тихо, Ира, ничего страшного не произошло. Клянусь. Просто…просто я тоже немного того…инсценировал нападение. Ромка же и сыграл того типа.

— Ух, ты! Представляю, как вы все повеселились тогда! — зашипела на него. — Так понимаю, что Николай, охранник из подъезда, тоже в сговоре?

— Нет. Он ни при чем. И полиции, и скорой помощи не было. Об этом же ты узнала только с моих слов, а я…врал тебе, детка. Прости. Виновата ревность. И желание все держать под контролем. Вот и появился повод поселить тебя в уединенном месте и под строгой охраной.

— Ничего себе! И сколько же это продолжалось бы? До седых волос? Хотя…вот оно что!

— Догадалась? — покаянно склонил муж голову. — Но я же сразу сказал тебе, что хочу сына.

— Мерзавец! Негодяй! Бандит! Такое творить! И что теперь нам делать?

— Жить в браке, конечно, — таким был его ответ.

— Долго и счастливо! — добавил его отец, подмигнув нам левым глазом.

— Назло всем вам рожу теперь девочку! — со слезами на глазах погрозила этим двум мужикам.

— Хоть двоих, — пожал плечами Ткачев. — Но потом обязательно двух сыновей. И знаешь, Ира, у меня тебе тоже есть подарок. Это тот коттедж, в котором жила это время. Он, так понял, тебе понравился. И это твое высказывание, что в нем должна жить большая семья… Что?! Я все не так понял? Но дом-то хорош! И в любом случае, дело уже сделано — я его выкупил у друга. А теперь пора кончать с разговорами. Тайн, все равно, больше не осталось. И нам пора готовиться к ресторану. Пойдем, помогу собраться, детка. Тебя ждет знакомство с моей матерью.

И оно, конечно же, состоялось. Мама Дмитрия мне понравилась, свекровь моя то есть. Очень достойная женщина. Когда ее увидела, первым делом подумала: «Вот ведь, святая и великая мученица! С таким типом судьба ее свела…жуть! А она ничего, не сломилась и из-под него вывернулась!» Имела в виду Селиверстова, конечно же. А как про него вспомнила, так взглянула и на его отпрыска. Этот коршуном, просто, кружил надо мной и хищно посматривал по сторонам, на всех проходящих мимо, и сидящих в стороне мужиков, да, что там, даже официант попал у него под подозрение, что проявил ко мне интерес. Ох, и намучаюсь я с ним! От подобной мысли сделалось грустно, ну я и начала вздыхать.

— Тебе плохо, детка? Что болит? Может, душно? — тут же насторожился супруг. И ведь действительно же был серьезно обеспокоен. Это и мама его заметила, и с таким умилением смотрела на нас, что мне даже неловко сделалось. — Черт! Кондиционер у них, что ли, плохо работает?! Безобразие!

В общем, потом все уже дружно успокаивали Дмитрия. Тот угомонился, но глаз с меня не спускал. Свекровь тоже в мою сторону частенько посматривала. Ласково. А на сына с трогательной нежностью. И дальше наш ужин в честь бракосочетания прошел в теплой и дружеской обстановке. И вечер в итоге закончился нормально. Я же для себя смогла сделать некоторые выводы. Во-первых, не стоило играть с ревностью мужа. Он превращался в зверя уже только от одного подозрения, что мной кто-то мог заинтересоваться. Про то, чтобы испытать его демонстрацией моего расположения к противоположному полу, и речи не было. Ума, слава богу, хватало. Собственно, эта догадка о таком жутком собственническом инстинкте супруга имелась у меня уже некоторое время ранее. Теперь только еще больше подтвердилась. А во-вторых, я сделала вывод, что из Дмитрия можно было веревки вить, играя на его беспокойстве за наше здоровье.

Наше — это мое и его сына. Этот наивный упорно считал, что ношу под сердцем мальчика. Ха! Свою доченьку я собиралась назвать Анечкой. А Дима уже по возвращении из ресторана в квартиру привлек меня к себе, нежно положил ладонь на еще вполне плоский и упругий живот и проговорил:

— Как там наш Егор Дмитриевич? Устал, спать хочет, говоришь? Э, нет! У его папы сегодня первая брачная ночь, между прочим. Должен он меня понимать, как мужчина мужчину?! Детка, не хмурься! Будет тебе потом и дочка. Я что, я не отказываюсь от многоразового отцовства. Вот только этого пацана мне родишь…

«Счастливую супружескую жизнь» и «радость от светлого чувства отцовства» я начала ему обеспечивать, начиная со следующего дня. У меня обнаружился токсикоз на всех дамочек, подходящих под определение «бывшая подружка мужа». Мучили головокружение, а так же нарушения сердечного ритма, если его желания шли в разрез моим. Чего добилась в итоге? От женщин, вообще от любых, научился держать внушительные дистанции, если не убегал вовсе. Все чаще, прежде чем купить для меня подарок, интересовался мнением и желанием, а потом и вовсе стал просто таскаться сзади, сопровождая в магазине, чтобы все выбрала сама. И получилось так, что за мной шел тогда уже не яркий и волевой мужчина, а внушительных таких размеров денежный кошель. Он сделался несколько нервным и дерганным, а в глазах все реже вспыхивали искры, что делали таким не похожим на других мужчин ранее. Я его переделывала, но… Но! Нравился ли он мне таким? А какого Дмитрия Ткачева я полюбила? Во истину, не приобретешь, не потеряв… Я ничего терять не желала. Поэтому призвала всю свою мудрость и начала работать над самой собой.

И у нас получилось! Да, мы приспосабливались друг к другу. Обоим пришлось измениться. Но когда настал ответственный день, мы были единой сплоченной командой. Имела в виду день рождения нашего ребенка. И в клинику мы ехали, тесно прижавшись и крепко сцепив наши пальцы. Дима очень боялся за меня. Я переживала за него. Вместе мы молились за наше чадо-чудо. Кстати, пол ребенка принципиально не пожелали узнать заранее. И вот, операционная, яркий свет, я, Дмитрий, бригада акушеров частного роддома. Страх, боль, крик, команды, снова крик, а потом самое неподражаемое мяуканье новорожденного. Новорожденной. У нас родилась девочка. Анечка. Повела глазами на своего героического мужа. Бледен, в некоторой прострации пребывал от силы несколько секунд, а потом глаза его зажглись счастьем. Да-да, самым настоящим счастье. И облегчение в них отразилось тоже. Он с улыбкой принял на руки малышку и поспешил с ней ко мне.

— Какая красавица! Как ты у меня. Эх! Ира! Я ведь почему хотел сына?.. Теперь же мне сразу двух своих любимых женщин от других придется отбивать, защищать, отгораживать…

— Не расстраивайся, Дима. Вот отдохну, наберусь новых сил, а там… обеспечу тебя подмогой, сыном, то есть!

— Что?!! Все по новому кругу пойдет?!

— А что ты так испугался? Вторая половина беременности у меня же легче протекала!

— У тебя легче, но я-то не переставал волноваться!

— Что? Следующие дети отменяются? Как скажешь!

— Э, э! А давай не будем сейчас это обсуждать? У нас сегодня Анна Дмитриевна родилась. Это ее день, любовь моя. Э, э! И твой! Э, э! Ваш!

— Наш! У нас теперь с тобой, любимый, настоящая семья. Я так счастлива. А ты?!

— Не то слово. Я говорил, Ира, что очень люблю тебя?

— Сегодня в первый раз. И мне это очень нравится слышать.

И в этот момент мне подумалось, что раньше, хоть и не было произнесено вечных и прекрасных слов, но я ощущала его любовь ко мне. Да, в голове держала свои фантазии, и они очень отличались от реальностей. Что с того? Кто пришел мне на помощь в трудную минуту? Я ведь подняла его с постели среди ночи, помнится, сообщив совершенно бредовую историю. А он? Прилетел из другого города. Косился с недоверием, а все равно разделил со мной все опасности. И мы же не знали, что они ненастоящие! Да если бы понадобилось, уверена, он бы…да я бы… В общем, пришла к выводу, что мы были созданы друг для друга. Вот так вот!

Конец.

Обложка от Татьяны Михаль https://vk.com/id449143165