Одиннадцатая заповедь

Глава 11

Глава 11. Радар

Псевдособака не знала, что за ней наблюдают — она стояла метрах в пятидесяти впереди, на дороге за опрокинутым грузовиком и завтракала, вгрызаясь в разорванную аномалией тушу бурой плоти и вырывая из нее кусок за куском. Так продолжалось довольно долго. Псевдособака спокойно набивала брюхо, а мы сидели в нашем укрытии и не торопили события. Наконец, насытившись, зверь медленно отошел от туши, помахивая пушистым хвостом и неспешно удалился за нагроможденные у обочины валуны.

— Вроде чисто, — я опустил бинокль.

— Подтверждаю, — Дед оторвался от прицела своей СВД. — Но спешить не будем, на двенадцать часов блокпост.

Я кивнул, хотя оставаться на месте не хотел — уж больно мрачное было место. Над дорогой, перегороженной опрокинутым грузовиком, нависали скалы, по обочинам, среди валунов торчали мертвые деревья. Я знал, что эту местность в Зоне называют Мертвым или Гнилым лесом. Да уж, очень меткое название. Наши счетчики излучений тревожно щелкали, предупреждая о высоком уровне радиационного заражения. А еще справа и слева вдоль дороги на вбитых в землю арматурных прутьях красовались разложившиеся человеческие головы. Что-то вроде предупреждения для незваных гостей, оставленное боевиками "Монолита". Так сказать, дополнительный и весьма эмоциональный штрих к общему мертвому пейзажу.

Но момент был, можно сказать, торжественный. Чтобы попасть сюда, мы прошли через Армейские Склады, рискуя нарваться на военных, добрались по усеянной аномалиями дороги до Барьера — гигантского сооружения, неизвестно кем построенного на северной окраине Складов для защиты от мутантов, волнами идущих со стороны Радара. Потом направились по зараженной радиацией дороге к старому блокпосту, за которым и начинался путь на Радар.

— Блокпост беру на себя, — сказал Дед. — Ждите здесь.

— Супермен! — буркнул Уокер.

Платова не было минут пять. Потом я увидел его в бинокль: он вышел на дорогу и помахал нам рукой.

Блокпост состоял из бетонных заборов, сторожки, шлагбаума, осветительной вышки, двух ржавых "буханок", перегородивших дорогу, и составленных из ящиков и бетонных плит баррикад. Свободное пространство справа и слева от дороги намертво перекрывали мощные аномалии. Не ахти какие укрепления, но путь непрошеным визитерам они бы заблокировали конкретно, будь на блокпосте гарнизон. Но кто-то прошел здесь до нас и разобрался с охраной. Возле сторожки и за забором лежали три мертвых "монолитовца" в серых камуфлированных комбинезонах. Никаких подсказок на то, что тут случилось, мы не нашли, только давно остывшую побелевшую золу в костре за сторожкой, черепа на прутьях, несколько совершенно сгнивших трупов слепых псов — вот и все, что мы нашли вокруг блокпоста.

— Его застрелили, — сказал Дед, осмотрев один из трупов. — Пулевое ранение в голову. Наверняка снайпер работал.

— Этого тоже завалили с одного выстрела, — добавил я, обследовав другого покойника. — Прямо в лоб.

— Кровь давно свернулась, — продолжал Дед. — Прошло часов десять, если не больше. И вот что интересно, гильз не видно. Им даже выстрелить ни разу не дали. Очень профессиональная работа.

— Идем дальше, — Уокер перехватил поудобнее "Сайгу". — Внимательно, аккуратненько, тут могут быть растяжки. И не забывайте про болты.

Мы начали подниматься по дороге, прячась за грудами камней и обходя аномалии, которых тут было полно. Радиоактивный фон тоже был намного выше, чем на Складах, откуда мы пришли. Повсюду по обочинам дороги застыли на спущенных колесах брошенные здесь автомобили, легковушки, "буханки", бортовухи ЗИЛ и даже древний автобус КАвЗ, и все эти автомобили очень жестко фонили. Видимо, ближе к центру Зоны радиация каким-то образом накапливалась на металлических конструкциях. Метров через двадцать мы наткнулись на трупы — один в экзоскелете и без шлема, лежал в искрящейся у дороги "Электре", его лицо было совершенно расклевано воронами, второй мертвец в комбинезоне "Монолита" валялся у обочины справа по ходу движения. Чуть дальше в траве я заметил труп в лохмотьях оранжевого научного комбинезона ССП-9 "Эколог": собственно, от мертвеца уцелели только ноги; голова и верхняя часть туловища до пояса были объедены мутантами, оставившими только голый череп без нижней челюсти, часть позвоночника и осколки ребер с клочьями черной сгнившей плоти. В глазницы черепа проходившие дожди намыли грязь. Рядом с обглоданным покойником лежал рюкзак из камуфлированной ткани, кажется, американского образца, CoyotteTailor: возможно в нем было что-то интересное, но я не решился подойти к мертвецу и осмотреть содержимое рюкзака. Глядя на эти печальные останки, я подумал о том, кем мог быть этот несчастный — ученым из экспедиции, которую распоряжением каких-то больших начальников послали сюда вопреки здравому смыслу, не зная, что ждет этих людей за периметром, почитай, в никуда, или же просто добравшимся до Радара сталкером-одиночкой, который где-то надыбал совершенно не защищающий от пуль научный анти аномальный костюм, обрадовался этому и потому был уверен, что теперь уж непременно найдет в Зоне счастье, а нашел смерть. Может быть, и меня вот так же приберет костлявая, и какой-нибудь сталкер, натолкнувшись на то, что от меня останется, постоит в молчании, призадумается о собственной судьбе и, перекрестившись, скажет: "Земля тебе пухом, брат!" Или же пройдет мимо, даже не глянув. Второе вероятнее, мертвецами в Зоне никого не удивишь и не напугаешь…

На окраине леса показалась давешняя псевдособака (или другая?), заметив нас, оскалила зубы, сверкнула глазами и убежала, решив не связываться с нами.

В этот момент Дед подал сигнал опасности.

— На десять часов снайперская позиция, — сообщил он шепотом. — Семьдесят метров примерно.

— Вижу, — отозвался я, поднес к глазам бинокль. Так и есть, засидка. Два вагончика, один из которых с оборудованной на крыше платформой для "кукушки" были видны во всех подробностях, но самого снайпера я не заметил. Риска подставиться под пулю у нас пока не было, стрелок с платформы не мог бы нас увидеть за валунами.

— Шугнем? — предложил Уокер.

— Не стоит, сделаю тихо, — ответил Дед и быстро перебежал к противоположной обочине.

— Если Меченый был хоть немного похож на этого старикана, я почти уверен, что он смог пройти Радар в одиночку, — сказал Уокер, и в его голосе слышалось уважение. — Боевой дед!

Я кивнул, сжимая в руках автомат. Мне очень хотелось ответить, что я уж никак до такого уровня боевой подготовки не дотягиваю, но я сдержался. И еще, мне было страшно. Мне вдруг стало казаться, что нависшее над нами серое хмарное небо с кружащими в нем хороводы воронами, такое же мрачное и зловещее, как окружавшая нас местность, тоже против нас, что невидимый и недобрый взгляд наблюдает за нами и в любой момент может сдать нас затаившимся монолитовцам. Больше всего хотелось заныкаться куда-нибудь, но…

Короткий свист прервал мои невеселые мысли. Это был Дед.

— Снайпер мертв, — сообщил он. — Пуля в голову.

— Это Кайзер и его ребята, — уверенно сказал Уокер. — Это они тут прошли до нас.

Дед вздохнул, протер ладонью в перчатке ствол СВДшки.

— Впереди на дороге много брошенной техники, — сказал он. — Очень удобно устраивать засады. Нужно быть начеку.

— От техники лучше держаться подальше, — возразил Уокер. — Фон от трехсот микрорентген и выше, даже твой костюмчик не защитит полностью.

— Странно, что они не убрали своих мертвецов, — сказал я. — Может, еще не знают о прорыве?

— Вряд ли, — усомнился Уокер. — Скорее, их патрули пока сюда не добрались, а вот почему, вопрос. Вперед!

Едва мы высунулись из-за камней, со стороны леса показались четыре зомбированных. Дед среагировал мгновенно: всадил пулю в того, что был ближе к нам, и зомбак рухнул, как подкошенный с разбитой вдребезги головой. Второй из оставшейся троицы в комбинезоне долговца, вооруженный ручным пулеметом, почти развернулся в нашу сторону, и я понял, что он нас заметил. Нажать на курок зомбированный не успел, бронебойно-зажигательная пуля из снайперки Деда пробила ему череп, и зомби мешком свалился с обочины в кювет. Третий поднял руку, и я сначала не понял, зачем он это сделал, но Дед свалил его безукоризненно точным выстрелом — я видел, как из головы зомби вылетел фонтан крови, — и парой секунд спустя грянул взрыв, прямо под ногами четвертого. Это рванула "эргэдэшка", которую зомбированный не успел в нас бросить. Сбитый взрывом гранаты зомбак упал навзничь и начал корчиться на асфальте, что-то мыча и выкрикивая. Дед успокоил его выстрелом в голову, и путь был расчищен.

— Отличная стрельба, — похвалил Уокер. Он был бледнее обычного, налетавший холодный ветер растрепал ему волосы, оттого Уокер сам стал похож на зомбированного. — Талант не пропьешь!

— И патроны вам сэкономил, — сказал Дед не без иронии. — Чего не стреляли?

— Звук стрельбы демаскирует, — изрек Уокер. — Не стоит обнаруживать себя раньше времени.

— Резонно, — одобрил Дед и пошел вперед.

Следующие полста метров мы прошли без приключений, только вот детекторы радиации трещали без умолку. Я снабдил ребят антирадом и сам проглотил таблетку, но вряд ли препарат мог защитить нас полностью, поэтому следовало побыстрее миновать опасную зону. Это было не так просто, аномалии попадались на каждом шагу. Любой неосторожный шаг влево или вправо мог стать смертельным.

Дорога все время шла на подъем: за очередным ее поворотом на обочине среди камней стоял ржавый танк, окруженный "Электрами" и фонивший, как активная зона реактора. Рядом с танком бродили кругами два зомби, еще один наклонился над изуродованным трупом монолитовца, распластанном посреди дороги и пытался оторвать от мертвеца кусок тела. Меня затошнило, и я машинально нажал на спусковой крючок.

Зомбак, сбитый очередью, с мычанием свалился набок, но тут же начал подниматься. Пока я ловил его голову в прицел, Дед опередил меня, с убийственной точностью послав ему пулю, расплескавшую гнилые мозги твари по каткам танка. Уокер свалил второго зомби четырьмя выстрелами из "Кольта", в это время третий попер на него с раскрытыми будто для объятий лапами. Я послал ему короткую очередь прямо в рожу, разворотив ее всмятку. Кадавр опрокинулся на ящики и заскреб асфальт пальцами — впрочем, это были последние судороги.

— Етит твою мать, какой только мерзости тут нет! — Уокер вытащил обойму из пистолета, чтобы дозарядить. — А ведь до места еще топать и топать! Я предупреждал, Пиндос-кун, что на Радар только псих может пойти.

— Ты же пошел, — я говорил с трудом, тошнота никак не хотела успокаиваться. — Делаем вывод, что ты псих.

Мы осторожно продвигались вперед, и дорога пока была пустынна. За разбитыми грузовиками и брошенным поперек дороги БТРом мы увидели еще двух мертвых монолитовцев: один привалился к камню, забрызганному кровью, второй лежал, сжимая в руках снайперскую винтовку. Кто бы ни расправился с ними, эти люди действовали профессионально и хладнокровно: на асфальте рядом с трупами, как и на южном блокпосте, я не заметил ни единой стреляной гильзы, а это значит, что монолитовцы погибли, не успев сделать ни одного выстрела. Одно дело, когда вот так запросто расправляются с зелеными новичками, или забравшимися в Зону гопниками, и совсем другое, когда речь идет о боевиках "Монолита", отлично подготовленных фанатичных бойцах, которые ничем ни военным сталкерам, ни наемникам, ни долговскому спецназу не уступят. А их как цыплят постреляли, без шансов. Если это Кайзер и его спутники, тяжеленько нам будетпоспорить с ними за данные из лаборатории!

Дорога вывела нас из маленького скалистого ущелья к развилке, перегороженной наваленными поперек дорожного полотна стальными трубами. Место было очень опасное: еще издали мы заприметили сторожевую вышку и несколько вагончиков, в которых вполне могли укрываться монолитовцы. Отличная позиция, с которой просматривалась вся дорога. Поэтому, прежде чем идти вперед, мы хорошенько осмотрелись, спрятавшись за камнями. Наши страхи оказались напрасными: здесь монолитовцев опять перебили до нас. Я разглядел в бинокль три мертвых тела за трубами и еще одного мертвеца за грузовиком у ограждения из колючей проволоки. Слева, за теплотрассой, уходящей в сторону леса, тоже было чисто. Понаблюдав за развилкой еще несколько минут и убедившись, что опасности нет, мы, наконец, рискнули выйти из укрытия.

— Все то же самое, — заявил Дед, осмотрев мертвецов. — Но эти хоть пострелять успели. Тела не обобрали, оружие тоже на месте.

— Вон еще один, — я показал на нелепо искривленное тело в серо-коричневом комбинезоне, распластанное на трубах.

— Неплохо бы посмотреть, что у них есть, — Уокер присел рядом с мертвецом в экзоскелете. — Говорят, монолитовцы отлично умеют пользоваться свойствами артефактов, потому-то все радости Зоны, вроде пси-излучения и радиации, им нипочем. Может, и надыбаем хороший артефакт… У этого контейнеров нет, интересно… Вообще ничего нет, кроме ПДА и бинокля.

— Дурная примета грабить мертвецов, — заметил Дед.

— Мы в Зоне много чего дурного делаем, папаша… Так, и этот пустой. — Уокер направился к мертвецу на трубах, склонился над ним. — Ого, два полных магазина патронов 5.45! Пиндос, бери, пригодятся.

Обирать трупы в Зоне — обычное дело. Мародерством это никто не считает, все понимают, что без боеприпасов, лекарств и еды в таких условиях долго не протянешь. Любой хабар, найденный на мертвеце, считается собственностью нашедшего, будь то оружие, провиант или артефакты. Слышал я однажды, что у первых сталкеров был интересный обычай: если находили в Зоне тело погибшего собрата, то забирали с него только необходимые вещи, вроде патронов или медикаментов, а взамен оставляли монетку или мелкую купюру — типа, расплатились за необходимые припасы. Потом, когда в Зоне появилось много самых разных людей, эта традиция забылась. Вообще, как говорил однажды Бармен, обирать мертвецов начали военные, у которых был приказ снимать с погибших сталкеров все, что при них было, вплоть до часов и нательных крестиков: все эти вещи якобы сдавались потом в специальное хранилище, а на деле присваивались мародерами. Ну, а когда бандиты появились, мародерство стало обычным делом. Не раз и не два я слышал, как бандиты в баре "Скадовска" на Затоне поднимали тост за "щедрых жмуров, что с пацанами хабаром поделились".

— Говорят, до Большого взрыва они были военными, — сказал я, глядя на мертвеца. — Покинуть Зону они не смогли и стали стражами Монолита.

— Гребаные фанатики, — вставил Уокер. — Кто бы с ними ни разобрался, он очень упростил нам задачу.

— Тут две дороги, которая наша? — спросил Дед, меняя тему.

— Северная. — Я показал на дорогу за вагончиком. — Западная ведет к антеннам.

— Что-то у меня в голове гудеж какой-то, — внезапно сказал Уокер. — Могу себе представить каково там, рядом с Выжигателем.

— Хреново там, — буркнул я. Внутри меня что-то сжалось, я почувствовал себя очень близким к панике. — Ну что, вперед?

— Патроны прихвати, — посоветовал Уокер, кивнув на покойника.

Поворот направо вел вглубь поросших невысоким хвойным лесом холмов, по обеим обочинам шло сплошное ограждение из столбов с колючей проволокой. Поднявшись чуть выше, мы смогли увидеть собственно радар — несколько необычной формы огромных ажурных металлических конструкций, поднимавшихся над местностью метров на сорок, если не больше. Уж не знаю, использовали ли конструкторы этой дьявольской штуки уже готовые антенны, или же Выжигатель был создан с нуля, но излучение этой махины должно было покрывать не один квадратный километр. Если сейчас Выжигатель работал не в полную силу, то какой же эффект имело его полное воздействие на несчастных, которые оказывались здесь без специальной защиты в те дни, когда сюда пробрался Стрелок-Меченый,! Даже на таком расстоянии я чувствовал сильный звон в ушах, тяжесть в теле и какую-то парализующую обреченность, беспомощность перед чудовищным голосом Зоны, который я не слышал, но ощущал всем телом, и это после двух таблеток "Апокама". Чем выше мы поднимались, тем сильнее становилось это чувство. Думаю, мои спутники испытывали нечто похожее.

Внезапно Дед остановился и схватился руками за голову.

— Не могу больше! — прохрипел он. — Голова разламывается!

— Нельзя… стоять, — Уокера качало, будто он выпил литр водки. — Вперед! Бегом!

И мы втопили — угловато, неуклюже, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, но так быстро, как только могли. Излучение антенн все больше корежило наше сознание, пронзало мозг, панический страх нарастал посекундно, грозя совершенно расстроить рассудок. Мы неслись по дороге как умалишенные, не думая ни о чем, кроме одного — поскорее найти укрытие. Я едва не врезался в застывший на дороге УАЗ469: зрение окончательно расстроилось, мне казалось, что трупы монолитовцев, которые лежали за машиной, ползут по асфальту, как ящерицы, извиваясь всем телом и глядя на нас остановившимися мертвыми глазами. Небо ухнуло громовым раскатом, предвещая дождь, налетел шквалистый ветер, и в его шуме мне слышались жуткие нечеловеческие голоса. А потом в звуки стихии вошел грохот автоматных выстрелов, и я понял, что стреляют по нам.

Впереди, в конце дороги, за бетонным забором и ржавой техникой, виднелось сооружение, напоминающее вход в тоннель: на втором этаже железной будки за забором мелькали тени боевиков "Монолита", охранявших объект. Я упал на асфальт, откатился к обочине, прячась за камни. Поднял автомат, выцеливая врагов. Слева за моей спиной бухнула СВД Деда, потом еще и еще. Стрельба на секунду затихла, но потом пули вновь засвистели над нашими головами. Уокера я не видел, он исчез за густым кустарником впереди. Маленький округлый предмет вылетел из-за остова грузовика, упал на дорогу, отскочил к ограждению.

Граната…

Ахнуло оглушительно, закладывая уши, но я услышал визг разлетающихся осколков, их звонкие удары в стволы деревьев поблизости. Меня накрыла толовая вонь. Еще раз выстрелил Дед, убрав появившегося в окне будки боевика. Вторая брошенная в нас граната закатилась за камни — и не взорвалась…

— Вперед! — крикнул он мне. — Давай!

Я не сразу понял, чего он от меня хочет. Я почти лишился возможности соображать быстро, в мозгу метались обрывки мыслей, приправленные ужасом. Я лежал на спине, прижимая к груди автомат и пытаясь справиться с собственным телом. Потом внезапно понял, что блокпост больше не огрызается огнем. Или мы их всех уделали, или…

— Вперед! — заорал Дед.

Я решился. Вскочил на ноги, вопя матом, поливая блокпост из автомата, рванул вперед, к ржавому ЗИЛ-131, от которого остались только рама и половина кабины. Спрятался за этой кабиной, пытаясь восстановить дыхание и набраться мужества для следующей перебежки. Несмотря на все мое замешательство, я понял, почему Дед гнал меня вперед: теперь я оказался для стрелков в будке в "мертвой зоне", они могли достать меня только гранатой, однако справа от меня, у края дороги, было просто идеальное укрытие — большая яма за камнями. Вот туда мне и надо попасть!

Собравшись с духом, я на корточках, приставными шажками, стал подбираться к яме, но мой маневр разгадали. Из-за забора началась стрельба: валили короткими очередями из двух автоматов, пули звонко ударяли в сталь, рвали ржавый металл кабины, били в мотор, чиркали по асфальту между машиной и ямой, рикошетили, визжа и выбивая искры. Я вжался в крыло кабины, судорожно глотая воздух и молясь, чтобы меня не зацепило рикошетом. А потом понял, что должен опередить врага.

Моя "фенюшка" была уже с вкрученным запалом, поэтому я все сделал быстро, разжал усики, выдернул кольцо и кинул гранату за забор. Еще успел услышать вопли монолитовцев, сообразивших, что не они одни умеют гранатами кидаться. Потом шарахнуло так, что даже укрывавший меня грузовик содрогнулся.

— Дед! — закричал я, пользуясь наступившей тишиной. — Эй, Дед! Платов!

Он не ответил. Сердце у меня нехорошо сжалось.

— Уокер!

Вновь нет ответа. Ах ты, в душу мать…

— Платов! Уокер!

Происходящее все больше напоминало кошмар. Мои друзья не отвечают, потому что или убиты, или ранены. Я остался совершенно один, и долго мне не продержаться. И сил уже не осталось. Пот заливал лицо под противогазом, сердце колотилось с сумасшедшей скоростью. И совершенно неожиданно я подумал, что не ранен. В этой перестрелке я не получил ни единой царапины. И у меня есть патроны. Четыре полных магазина и один начатый.

Спокойно, еще пляшем бодро и красиво. Я быстро отсоединил магазин, нащупал в разгрузке новый, вставил в оружие и лязгнул затвором. Если стрелять короткими очередями, то я еще повоюю. Нескольких упырей мы точно положили, вряд ли их осталось много. Хрен вам, псы монолитовские, до того, как вы мою башку на штырь насадите, я в ваших бестолковках дырок понаделаю!

А если их там целая армия?

Вновь накатил парализующий ужас, выгоняя пот по всему телу. Нет, нет, нет, нельзя так сдаваться! Надо успокоиться. Дышать глубоко — вот так, ага, вот так…

— Платов! — крикнул я, все еще веря, что чудо может произойти. — Уокер!

Ни звука. Бросили меня мои друзья. Ушли на небеса, в сталкерский рай, оставив на этой Богом проклятой дороге, и очень скоро я догоню их на тропинке к райским вратам.

Твари почему-то не стреляют. Затаились, ждут, когда высунусь? Хотят взять живым? Или я их таки уделал гранатой?

Очень осторожно я выглянул из-за кабины. Ничего. Блокпост не огрызнулся ни единой пулей.

И тут я подумал…

Эх, Андрей Аркадьевич, ну ты и дурак!

Удерживая автомат одной рукой, я запустил пальцы в карман, достал ПДА. На лайф-сканере не было ни одной красной точки, только семь серых. Стало быть, семь мертвецов, от которых никакого вреда не будет. И одна зеленая впереди, там, где открывался в склоне холма за блокпостом полусводчатый туннель.

Уокер?! Жив, паразитина!

Обойдя кабину, я метнулся к БТРу, стоявшему напротив узкого прохода между бетонным забором и пробитом осколками и пулями металлическим заграждением у стены. Держа пространство перед собой на прицеле, заглянул внутрь.

У вагончика лежал на спине труп в сером экзокелете, сжимая в откинутой руке АК-74. Визор шлема был разбит, вокруг головы натекла большая лужа крови. Так, одного гада я все-таки достал. Уже неплохо. Медленно переместившись вдоль борта БТРа вперед, я осмотрелся.

Чисто. Но почему труп один? Я ясно слышал, что стрельба велась из двух стволов. Куда делся второй? И совершенно непонятно, как прошел Уокер. Он бежал впереди, его неминуемо должны были подстрелить. Или опять сработали артефакты, как в истории с вертолетом?

Мой полоумный друг просто заговоренный. Наверняка все дело в артефактах, хотя… Чему можно удивляться в месте, где даже воздух пропитан чертовщиной?

— Уокер! — крикнул я. — Это я, Пиндос! Отзовись, мать твою!

Ни звука, ни ползвука. Да ты ж там, в туннеле, сволочь! Чего молчишь?

— Ты что, ранен?

Молчание. Надо торопиться, может, Уокеру и впрямь досталось, и он лежит в туннеле, истекая кровью. Если так, то каждая секунда на вес золота…

И все же, где второй автоматчик?

Ответ я получил в следующее мгновение. Услышал звук, похожий не то на бульканье, не то на карканье. Негромкий, протяжный, идущий из вагончика.

Раненый лежал на полу вагончика, на расстеленном матрасе, скорчившись и держась окровавленными руками за левую часть груди. Ноги и руки были изранены, серо-голубой комбинезон изодран осколками и весь напитался кровью. Очки противогаза с внутренней стороны тоже были забрызганы кровью, но я мог видеть его глаза. В них не было ничего, кроме боли и мрака. Он умирал и знал об этом. И это был не монолитовец. Синие головы орла, нашитые на рукавах, я видел только у наемников.

Я подошел ближе, носком ботинка отшвырнул от раненого его оружие, английскую винтовку "Энфилд". Наемник не пошевелился, лишь шумно вздохнул.

— Ты кто такой? — спросил я.

Он что-то промычал в противогаз, и это были последние звуки в его жизни. Раненый захрипел, заклокотал и обмяк, судорожно вытянувшись во весь рост.

Я не удержался, обшарил тело. У покойника оказался работающий ПДА, но мой наладонник почему-то никак его не определял. Сразу вспомнилась история на Армейских складах, когда наемник по прозвищу Бульдог прикончил на наших глазах двух офицеров американской разведки. Там тоже мы с наемниками не увидели друг друга, хотя должны были увидеть. Или наемники, как считает Уокер, сделали вид, что не увидели. Второе больше похоже на правду. И этот мертвец не из людей ли Бульдога?

В гранатной сумке наемника я нашел гранату РГО и забрал — пригодится, тем более что ручных гранат у меня не осталось. Еще у покойника были деньги, пачка сигарет и зажигалка, мне они были без нужды. Вообще, я потерял с этим парнем много времени. Надо спешить к Уокеру.

— Уокер! — крикнул я, выходя из вагончика. — Я иду!

Ответом мне был страшный удар в грудь и ощущение падения в бесконечную трубу, в которой померкли последние проблески сознания.