Одиннадцать камней (СИ)

Глава 12. Пробиться через Черту

Мой разум плавал где-то на глубине океана, только вместо воды — вязкие клубни удушающего пара. Я пыталась протянуть руку к поверхности, но пар разъедал мою кожу, поэтому я лежала на дне, не шевелясь.

А собственно, зачем мне это делать?

Я наблюдала за туманом. Он превращался в красивые узоры, как будто мороз их рисовал на стекле. Сейчас это цветы, теперь огромный бегемот с жирафом, теперь медузы, окружающие меня.

Безмятежность. Покой. Но почему я все время пытаюсь вырваться из-под этого тумана, покинуть место тишины и покоя?

«Ни к чему куда-то торопиться. Все хорошо» — говорила я сама себе, и смотрела, как туман превращается в листья. Я словно сидела на ветке дерева, любовалась листвой. Но один из листьев вырвался из потока тумана и становится вполне настоящий. Синий лист.

«Как удивительно» — подумала я, и попыталась протянуть к нему руку. Лист не дался мне, пытался улететь. Мне пришлось подняться с места, чтобы поймать его. Туман душил меня, но я не обращала на это никакого внимания. Мне нужен только лист. Лист в моей ладони!

— Есть! — воскликнула я, когда увидела, что лист оказался в моей руке. Он прожигал кожу больнее тумана, но я не хотела отпускать его. Оглянулась по сторонам. Я уже не в тумане, я другом месте.

Темная комната со скромным убранством. Я лежала на кровати, сжимая синий лист. К горлу подкатывала тошнота. Глаза готовы вот-вот закрыться.

«Зачем тебе эта комната? Поспи еще немного» — сладко шептал туман мне в ухо. Я еще сильнее сжала в ладони синий лист. Мои уста издали стон боли, но пальцы продолжают крепко держать.

«Нет, мне нужно проснуться. Мне нужно спасти Эшера!».

— Эшер! — вскрикнула я и быстро села в кровати. Дышать тяжело, будто в легких до сих пор плещется туман. Голова невероятно болела. Воспоминания потоком возвращались ко мне. Я схватилась за виски. — Норберт! — прошептала я сквозь зубы. — Пантеон, с этим нужно что-то делать.

Я посмотрела на свою руку. На ладони виднелся ожог в виде листа бука, но самого листа не было. А между пальцев тлел пепел и кусочки синего листа. Вот зачем он упал с дерева… Он сгорел в моей руке, чтобы я могла проснуться. Можно сказать, он дал мне шанс спасти Эшера!

Я быстро встала с кровати, едва пошатываясь. Сколько я уже так лежу? Может, уже поздно? Не важно, в любом случае нужно выбираться отсюда.

И тут до меня дошло две вещи. Мою шею что-то сдавливало, и я не могла колдовать. Я ощупала шею и выругалась. На ней была цепь, блокирующая магию!

Вторая проблема — дверь заперта. Ко всему прочему, магией. Я схватилась за голову. Стоило просыпаться для того, чтобы понять, что выхода нет?

Я стала в панике осматривать комнату. Стол — ящики пусты, лишь пара листов и старых тетрадей. Шкаф — ничего полезного, кроме железных вешалок. Простая кровать, под ней пустота. Окно! Вот выход для случая, когда дверь не вариант.

Я подошла к окну и выглянула наружу. На мир опустились сумерки. Вид выходил на север, но я видела, что западный горизонт еще светлый. Значит, прошло не больше двух часов, как мы в гостях у радушного хозяина-маньяка. Учитывая, что полчаса или сорок минут прошло до того момента, как мы начали пить чай, и еще двадцать ушло на беседу — я спала около часа. Непозволительно много, но шанс еще есть.

Попыталась толкнуть оконную раму, но безрезультатно, створка была плотно закрыта. Выбить стекло локтем тоже не вышло, уж больно твердым стекло оказалось. Возможно, оно утолщено с помощью магии? Однако замка на окне не было, его можно открыть обычным способом. Но только как?

Тревожный круг, сделанный по комнате, не дал никаких мыслей. Я снова посмотрела на бесполезную мебель. Стол, кровать, шкаф. Стоп, а в шкафу были вешалки. Что, если одной из вешалок попробовать поддеть окно?

Я тут же попыталась воплотить идею в жизнь. Схватила железную вешалку, достаточно крепкую на первый взгляд, один конец поставила под оконную раму, второй сжала в руке и со всей силы надавила. В глазах потемнело, но мне удалось, наконец, немного отодвинуть створку. Маленькая, но победа!

Две секунды, чтобы перевести дыхание, затем мои пальцы схватились за оконную створку и потянули ее вверх, нужно было открыть окно шире. В уме прикинула, что окно маленькое, но свято верила, что смогу пролезть в эту форточку. Только бы открыть окно еще чуть-чуть!

Костяшки побелели от усилия и заболели, но мне удалось открыть окно так, чтобы я смогла пролезть. Высунув голову, оценила высоту, и поняла, что лучше не падать — лететь буду долго. Второй этаж, если не выше, учитывая особую архитектуру этого сарая. Осмотревшись, за что можно зацепиться, я заметила карниз. Нужно попытаться пройти по нему. Разве у меня есть какой-то другой выход?

Сжав кулаки, я решительно полезла в окно. На улице уже достаточно прохладно, и у меня начали стучать зубы. А может разум понимал, что данная вылазка может стать смертельной.

«Я не боюсь! Я нужна Эшеру» — твердо сказала я себе, заставив забыть о страхе высоты. Схватившись за стену, бочком пошла по карнизу, шаг за шагом преодолевая путь над бесконечной высотой. Карниз небольшой, скользкий, а на пальцах и ладонях уже проступила кровь, с такой силой я цеплялась за выступающие то там, то тут кирпичи. Какое счастье, что Норберт не был умелым строителем!

Наконец, я увидела следующее окно, заглянула внутрь. Спальня. Комната выглядела получше, чем та, откуда я вылезла, но тут царил жуткий беспорядок. Скорее всего, спальня Норберта. Но я не смогла открыть окно. Была бы со мной магия…

Стала ползти дальше, чувствуя, что еще один неуверенный шаг — и привет перелом, в лучшем случае ноги, в худшем — шеи. Я оказалась на углу дома, рядом с пожарной трубой. Сделав глубокий вдох, стала осторожно спускаться по трубе. Та стала издавать жалобные звуки старого металла, изогнулась в нескольких местах, а потом руки соскользнули, и я полетела вниз. К огромному счастью, я уже была достаточно близка к земле, и упала в кусты. Расцарапав кожу, порвав одежду, но я смогла выбраться из запертой комнаты. Маленькая победа, но я попрежнему должна найти Эшера. Не обращая внимания на кровь и синяки, я быстро обежала покосившийся дом ужасов, разыскивая вход. Весьма кстати, входная дверь была открыта настежь. У Норберта не было времени, чтобы запечатать дверь.

Я посмотрела на входную дверь, за которой начинается темный коридор, стиснула зубы. На всякий случай поискала в карманах какие-нибудь артефакты из запасов Старлота, но Норберт забрал все, даже кольцо с моего пальца снял.

Я сделала несколько глубоких вздохов, и прошла в коридор, стараясь вести себя как можно тише. В темном коридоре попыталась сориентироваться. Так, слева дверь на кухню, справа — гостиная, где мы пили чай с печеньем, блинчиками и снотворным. Да уж, Норберт на долгие годы отбил у меня желание пить чай в гостях у малознакомых людей!

Впереди была лестница наверх, а еще в подвал. Ну, конечно, самые жуткие вещи происходят в подвалах! Я даже видела, как там горит свет. Решено, спускаюсь вниз.

Но сначала я заглянула на кухню и взяла нож. В этот момент еще сильнее убедилась в том, что когда магия окончательно исчезнет из этого мира, всем магам все-таки станет туго.

Тихо, шаг за шагом, я приближалась к Эшеру и Норберту. Я сердцем чувствовала, они где-то рядом. Но коридоры подвала оказались гораздо обширнее и запутаннее, чем я представляла сначала. Нет, Норберт явно соврал. Не сарай здесь раньше стоял, а строение избретательнее…

За следующим поворотом я услышала шаги. Замерла, боясь даже дышать. Затем осторожно выглянула из-за угла. Тут было ужасно темно, легко споткнуться, но тусклого света хватало, чтобы заметить фигуру в темноте. И я заметила. И чуть не вскрикнула, почти умирая от страха. Даже было немного жаль, что только «почти».

В коридоре стояла фигура древнего. Высокий, заостренные уши. Но кожа белая, и сползала то там, то тут. Глаза пустые и бессмысленные. «Оживший труп! Все-таки в своих экспериментах он продвинулся куда лучше, чем рассказывал» — мысленно отметила я, стиснув зубы еще сильнее. Еще чуть-чуть, и я их в порошок сотру.

Нужно было придумать, как пройти мимо этого существа. Его получится убить? Я не была уверена. А он стоял прямо в конце коридора, рядом с тем поворотом, где, я чувствовала сердцем, сейчас находится Эшер.

«Была ни была!» — подумала я и тихонько пошкрябала ногой по полу, привлекая внимание существа. Пусть попытается подойти ближе. Хотя вид того, как оживший труп, не спеша движется из темного коридора ко мне навстречу надолго отложиться в моей памяти и станет главной темой кошмаров. Если я выживу сегодня, конечно.

Он подошел совсем близко, чтобы я выпрыгнула на него из угла. Так я и сделала, предварительно наметив в голове точки, куда надо бить. Мысль о Эшере заставила меня забыть про страх, и воспылать ненавистью к Норберту, и выместить ее на жертве эксперимента этого помешанного мага.

Я напала на существо в нужный момент, пыталась сделать три быстрых удара — в шею, в глаз и в грудь, однако в жизни не все так просто, как в сценках в театре, и в итоге нож застрял прямо в его шее. Но, что более ужасное — трупу все равно. Он схватил меня за мою шею и прижал к стене.

— Кого ты там поймал? — донесся близко голос Норберта. Я чувствую, как мое сердце выпрыгивает из груди от ужаса и отчаяния. Я попыталась вырваться из рук мертвеца, но снова напомнила сама себе беспомощное насекомое.

Сначала в комнату вплыл светящийся шар, который ослепил мои глаза на секунду. Я зажмурилась. Может и к лучшему. Не хочу видеть лицо этого зомби-древнего!

Раздались шаги. И голос Норберта стал отчетливее.

— Ну да, кого еще можно было ожидать. Как ты смогла выбраться из комнаты? А в прочем, неважно, — голос Норберта был спокойный, даже несколько мягкий. От этого было только страшнее, уж лучше бы он смеялся, как сумасшедший. Или кричал. — Идем за мной. Я уже почти начал.

Не знаю, кому сам себе экспериментатор предложил идти за собой, но у меня особо выбора не оставалось. Мертвец пошел вслед за своим хозяином, а меня потащил за собой.

— Аккуратнее, — с улыбкой в голосе сказал мертвецу Норби. — Айрин, я действительно не хочу причинить тебе вреда. Более того, если все сегодня пойдет по плану, ты будешь свидетельницей великого открытия.

«Великого открытия, Титанию мне в родственники!» — с ненавистью подумала я. Ну конечно, больше всего я мечтаю сейчас увидеть, как Норберт убивает Эшера, а потом накачивает его чем-то. Вот радость мне выпала!

— Зачем ты это делаешь? Мы же спасли тебя! — прошипела я.

— Да, вы спасли, — кивнул Норберт, открывая дверь своей лаборатории и пропуская мертвеца со мною внутрь. — Посади ее в это кресло. Да, вот так. Я сам пристегну, чтобы ты не наделала глупостей. Знаешь, у оживших мертвецов очень плохо с моторикой, — извиняющееся сказал он мне.

Мне было все равно, с чем там у мертвецов плохо. Мое внимание приковала лаборатория, и мое сердце в ужасе сжалась. Стол посреди комнаты, к нему кожаными ремнями прикован Эшер, магический шар у потолка освещает его тело. Его грудь немного вздымается, значит он еще дышит, просто спит.

Из прочего тут были книжные шкафы, столы, заваленные всяким мусором. Но это не имело никакого значения. Я наблюдала лишь за Эшером, за его безмятежным сном, и мне хотелось кричать, чтобы разбудить его, но в этом не было смысла. Тем более на его шее была такая же антимагическая цепь, как у меня.

Пока я была потрясена этим зрелищем, Норберт привязал меня к креслу ремнями. Теперь я не могла двинуться с места.

— Так зачем ты делаешь это с нами? — сквозь зубы сказала я. — Ты же знаешь, что я потеряла наставницу. Теперь убьешь на моих глазах моего друга? Это так ты благодаришь нас за спасение?

— Во-первых, вы бы меня не спасли, если бы случайно не оказались рядом, вы почти прямо об этом сказали, — усмехнулся Норберт. — Но это ерунда, я все прекрасно понимаю. Во-вторых, я спасаю тебя, — с заботой добавил он. — Я слышал ваш разговор у истока, как он сказал тебе, что является дуан-расо, то есть полукровкой. У него проклятая кровь, Айрин. Такие существа обречены нести в наш мир только самое худшее, как ты не понимаешь?

— Может, не понимаю, потому что я нормальный человек? — прямо сказала я, глядя в его глаза. Мне хотелось вцепиться в его лицо и стереть эту ложную маску заботы.

Норберт понимающе улыбнулся, словно говорил с ребенком.

— Дуан-расо — проклятые создания. Им нет места среди древних или людей. Они приносят горе и несчастья всем вокруг. Я так понял, Эшер жил с детства у лорда Винсента. Примечательно, что вскоре после его появления в семье лорда умерла жена, — Норберт горько усмехнулся. — Спорим, что все неприятности в твоей жизни начались после его появления?

Я зарычала, не в силах слушать его бред. Нет, дуан-расо вовсе не проклятые, несчастья случаются везде, просто там, где есть дуан-расо или другие существа, отличные от людей, принято списывать беды на них.

— Эшер хороший человек! — воскликнула я, пытаясь вырвать руки их ремней. — Может, ты не знаешь, что такое добро, сидя в этой глуши, поэтому и думаешь, что поступки, которые ты совершаешь, оправданы. Но это не так. Ты чудовище. И плодишь новых чудовищ, — я глянула в сторону мертвеца, который стоял рядом, безжизненно смотря прямо перед собой.

— Твой разум околдован магией древних, — с улыбкой твердил Норберт, словно говорил со слабоумной. — Мать не читала тебе сказок про них? Раньше они околдовывали людей, заманивали в лес и убивали, приносили в жертву своей проклятой богине. Наверняка, один из родителей Эшера стал жертвой магии древнего, и в итоге родилось проклятое дитя, — он махнул в сторону Эшера, которому посчастливилось не слышать эти оскорбления. — Поэтому дуан-расо отвергаются всеми. Их существование — это свидетельство колдовства, лжи, насилия. Природа воплотила в них все самое худшее. Этот полукровка околдовал тебя, но уверяю, как только он умрет, чары спадут, и ты все увидишь.

— Нет никакого колдовства! — возразила я, пытаясь ударить Норберта коленом или локтем. Ремни были слишком уж прочными. — Ты сделал для этого мира намного больше плохого, чем он! Ты ставил эксперименты над разумными существами, теперь дошел до полукровок. Ты сам не заметишь, как потом переключишься на людей, думая о каком-то благе. Правильно, что те древние хотели убить тебя!

Норберт лишь беззвучно посмеялся, а затем проверил еще раз ремни и отошел от меня. Затем взял какую-то колбу со стола и шприц.

— Это яд, — говорил он, наполняя шприц через иглу. Я почувствовала, как по телу бежит холодная дрожь. Нет, этого не должно так случиться. Я не хочу его потерять! — Я не так жесток, как ты говоришь. Его смерть будет тихой и безмятежной, он умрет во сне. А если я все сделаю правильно, то он вернется таким же, как ты его помнишь. Правда, — он усмехнулся. — Мне все равно придется убить вас потом. Я думал, избежать этого. Правда, Айрин, думал. Но твои слова не оставляют мне выбора. Если ты не понимаешь меня сейчас, то и после не поймешь.

Я осыпала его все новыми ругательствами, какие только мог придумать мой мозг или напомнить память. Если бы я только могла как-то остановить его! Я даже пыталась умолять, но все это бессмысленно. Норберт оказался глух к любым просьбам. Прямо на моих глазах он вколол Эшеру яд в вену, влив в него смерть до последней капли. Я невыносимо кричала, что, кажется, колбы на полках затряслись, но это было бесполезно.

Эшер дернулся во сне, но в сознание так не пришел. Я видела, что тот стал дышать реже, а затем издал тихий последний вздох. И больше не шевелился. Мои глаза наполнились слезами отчаяния. Я снова проиграла. Снова увидела смерть. И теперь ком, вставший в моем горле, был больше меня самой. Я не могла плакать, а только сдавленно кричать.

Норберт тем временем вытащил другую склянку, поставил над огнем, стал возиться с дистиллятором. Я не следила за его действиями, мне было уже все равно. Я лишь смотрела на тело Эшера, на его черные волосы, на бледную кожу, на чуть приоткрытые губы, и мне хотелось, чтобы мертвец, стоявший рядом со мной, просто проявил акт милосердия, и оторвал мне голову. У меня не было сил, все казалось мне кошмаром, но ничто не могло разбудить меня.

— Вот и готово. Это должно вернуть твоего ненаглядного, — Норберт любовался лиловой жижей, которую набрал в новый шприц. — А если нет, то его не жалко, ха-ха.

Вот теперь он засмеялся как сумасшедший. Тем самым он окончательно подчеркнул образ вышедшего из ума человека, у которого крыша в еще более плачевном состоянии, чем у его дома.

Норберт шагнул к Эшеру, а я подумала лишь о том, что увидеть сейчас того ожившим будет не менее ужасно, чем его же смерть. И что, сейчас будет еще один такой же мертвец, что стоит рядом, и он будет тупо смотреть прямо перед собой? Лучше бы Норберт отравил меня чаем, и на этом все закончилось.

Я покосилась на мертвеца рядом. Что-то странное проскочило в его взгляде, когда я увидела шприц. Надо же, он способен проявлять какие-то эмоции! Я попыталась прочитать их, и, к моему удивлению, я обнаружила страх, смешанный с ненавистью. Его взгляд словно кричал о том, как он ненавидит эту жидкость, что вынудила его волочить свое существование в таком состоянии. Если бы он мог, он наверняка не сказал бы Норберту спасибо за «воскрешение». Хм, а может его нужно убедить?

— Эй, ты! — шепнула я мертвецу рядом, пока Норберт прицеливался к вене Эшера. Так как жуткая лаборатория была небольшая, Норбрет услышал, что я обращаюсь к мертвецу, и лишь криво улыбнулся. — Ты же что-то понимаешь?

Взгляд мертвеца стал безразличным. Может, он меня и слышит, но не слушает.

— Тебе нравится такое существование? Быть слугой чокнутого человека, который плодит новых существ, проклинает твоих собратьев, а? — чуть громче добавила я, следя одновременно за реакцией и Норберта, и мертвеца.

— Зря пытаешься, — с губ Норберта сорвался короткий смешок. Он надавил на шприц, вливая в Эшера свой эликсир. Я отвернулась, эта картина была невыносимой. — Эта тварь была скудоумной еще до смерти, что уж теперь про нее говорить.

Странно, но на лице мертвеца нарисовалась обида. Едва зримая, неуловимая, как утренний сон. Но мертвец слышал слова Норберта. И у меня, кажется, появился план.

— И много ты делаешь таких существ, как этот? — обратилась я к Норберту. — Ты хотя бы имена их знаешь?

— Кому нужны их имена? — ядовитая усмешка появилась на лице Норберта. Он вколол Эшеру что-то в руку, и теперь выжидал. Я тоже выжидала, но не надеялась ни на что хорошее. — Я зову их «Эй, ты». Большего эти существа не заслуживают.

Обида на лице мертвеца сменилась на неприязнь. Его взгляд стал более осмысленным, он не отрываясь следил за Норбертом.

— И что они делают в свободное время? Пятки твои натирают? — продолжала обращаться я к Норберту.

— Вообще, он у меня пока один, и он сторожит лабораторию. Но идея хорошая, — засмеялся Норберт. — Когда средство приживется, всех древних буду превращать в рабов, большего они не заслуживают.

Мертвец оскалился и сжал кулаки. Кажется, я делаю все правильно.

— А ты думаешь, они что-то чувствуют? Или просто являются бездушными существами? — продолжала давить я.

— Этот точно полный тупень, но он хотя бы что-то понимает, — махнул рукой Норберт. — И, что самое обидное, не смог ничего сделать против древних, дал им сцапать меня. Как только найду замену, то убью его окончательно. А лучше заставлю тереть пятки.

Он громко засмеялся, представляя эту картину. Мертвец же, наслушавшись, решительно шагнул вперед, что-то промычал и схватил Норберта за шею, опрокинул на шкаф со склянками. Норберт был так шокирован этим, что не сразу догадался использовать магию. А когда до него, наконец, дошло, мертвец уже свернул ему шею с громким хрустом, которое эхом разнеслось по всему подвалу. Так и встретил свой конец очередной безумец, пытавшийся найти способ возвращения мертвых к жизни. И мне, по правде говоря, не было его жаль.

То есть жалость я какую-то испытывала, но не от его потери, а от того, что он сделал. С его умом можно было бы добиться чего-то большого, но он решил прибегнуть к такому методу. А еще он ужасно не любил древних, а полукровок считал проклятыми. Кто знает, чем бы все закончилось в итоге, если бы он смог изобрести средство от смерти?

Мертвец подошел ко мне, резко вырвал ремни с «мясом». Все-таки он был силен, но в моторике и правда уступал, поэтому решил не возиться с ремнями.

— С-спасибо, — неуверенно сказала я, когда мертвец меня освободил. Тот что-то промычал, но я ничего не поняла. Но, кажется, на лице была благодарность. И просьба. Я, кажется, знала, о чем он просит. — Ты хочешь, чтобы я прекратила твои мучения?

Мертвец кивнул. Он был слишком умен, чтобы понимать, в каком он состоянии, но слишком глуп, чтобы самому покончить с этим. Мне было его жаль, но так лучше для него.

Я встала с кресла. Ноги дрожали. Я осторожно посмотрела на Эшера, тот лежал, не шелохнувшись. Либо, у ученного вышел провал, либо время еще не пришло. В любом случае, смотреть на Эшера было невыносимо. Неужели мне было мало Неры? Я сжала зубы, постаралась вспомнить, как дышать.

На полу я нашла сундук. К счастью, не запертый. В нем оказались все те вещи, что нашел при нас Норберт. В шкафу рядом, в ящике, я нашла несколько цепей, наподобие которых висели на моей шее. А рядом было что-то вроде ключа. Я испробовала их на цепи. Цепь тут же спала с моей шеи, и я почувствовала в себе способность снова творить магию. Невероятное ощущение. Я размяла пальцы, затем с сожалением посмотрела на мертвеца.

— Прости, я не знаю, как тебя убить. Придется действовать радикально. Готов?

Мертвец нетерпеливо кивнул. На всякий случай я наложила на него чары, лишающие боли, а затем наложила печать огня. Мертвец тут же загорелся и растаял на моих глазах, как фитиль. И теперь я в комнате оказалась совсем одна. Сердце екнуло. Никогда не чувствовала себя в большем одиночестве, чем теперь, в этой темной лаборатории в подвале неказистого дома.

Я подошла к Эшеру, положила руку на его грудь и посмотрела на веки. В какой-то миг мне показалось, что ресницы его шевельнулись, но, наверное, я уже просто схожу с ума.

Я не знаю, сколько так стояла. Время перестало существовать, я словно оказалась в пузыре. Смотрела на Эшера, отрешенного от этого мира. Он не собирался возвращаться. А я не могла понять, чего мне хочется больше — чтобы он вернулся или нет.

Я почувствовала боль в мышцах и спине. Кажется, стою уже очень долго. Нужно уже что-то делать, но что? Возвращаться замок, с докладом Винсенту. «Ну, в общем, все умерли, но я смогла вернуть один камень. Говорят, он может воскрешать мертвых. Но, как видите, он не особо помог».

Мой взгляд метнулся в сторону сундука с нашими вещами. А что, если получится? Безумная мысль. Зачем обнадеживать себя? С Нерой это никак не помогло…

«Возвращение мертвых к жизни? Это всегда плохо заканчивается, ты сама стала этому свидетелем» — прошептал мне разум. Я кивнула. Знаю, но ничего не могу с этим поделать.

Я неуверенно подошла к сундуку, достала знакомый камень и повертела его в руках. Бесполезный кусок камня, обсыпанный золотой крошкой. Разве он на что-то способен? Но зачем-то Нера сказала именно про воскрешение. Скорее всего, под гипнозом Джайлса, но ведь Джайлс, вероятно, знает о камнях больше, чем мы?

Я положила камень в ладонь и внимательно посмотрела на него. Затем на Эшера. Как заставить камень работать? Хотя бы в этот раз? Не с женой Робина, не с Нералидой, но хотя бы в третий раз?

Я закрыла глаза. На мир опустилась ночь. Я была готова стоять так до конца времен, не удивительно, что в конце концов в моей голове стали появляться странные мысли и образы.

Одиннадцать камней под землей. Вечный холод. Клочок света.

Затем появляется юноша. Его синие глаза с неприкрытым восторгом глядят на нас. Он хочет освободить нас от многолетнего заточения.

«Мы снова будем вместе» — слышу я в голове. Кто эти «мы»? Я и Эшер? Нет, это по-прежнему не мои мысли, чужие.

«Он достоин. Нужно отплатить ему за освобождение»

Я сглотнула. Вкрадчивый голос подбирался все ближе. Неужели это камень говорит со мной? Нет, это все наваждение, безумный сон от травм и усталости.

Камень царапает мою ладонь, я со всей силы сжимаю кулак.

«Может, Робин не был готов заплатить эту цену?»

— Какую цену? — Произношу я вслух, а эхо уносит прочь — цену… цену… цену…

«Может, он не был готов пройти испытание?»

— Я готова, — твердо сказала я. — Я уверена!

Эхо унесло прочь — уверена… уверена… уверена?

Последнее прозвучало как вопрос. Я еще сильнее сжала камень в руках, вцепилась ногтями в ладонь. Проступила кровь. И она текла не переставая, стекала по моей руке, с локтя упала прямо на грудь Эшера. Я замерла, наблюдая. Шевельнутся ли его веки? Ресницы?

Странный звон в ушах, в моей голове, и он увеличивался с каждым мгновением. Я почувствовала слабость во всем теле. А затем почувствовала, что рука, в которой я держу камень, загорается. Я закричала от невыносимой боли, а огонь тем временем переметнулся на другую руку, затем на грудь, а дальше я ничего не видела перед собой. Я превратилась в один сплошной огонь. И за вспышкой света наступил непроглядный мрак.

Я снова плыла, но уже не в тумане, а черной, густой жидкости, похожей на ту, что использовали древние в своем ритуале. Жидкость наполняла мой нос, рот, легкие, я захлебывалась и тонула. А потом я с головой ушла под воду, но уже оказалась не под водой, а в воздухе, в темном туннеле. Я падала, и полету не было видно конца. А затем я увидела под собой город, в котором всегда была ночь, миллион маленьких домиков, в которых горел свет. За городом начинался обрыв с бездной, над ней висело в воздухе несколько небольших островков земли.

Наконец я приземлилась. Что странно, на ноги. Я оказалась недалеко от ворот города. Над ними была надпись, которая горела яркими буквами, выжженными настоящим, неугасающим огнем. Язык был древним, и я его не учила его, но разум подсказал мне, что там написано:

За Чертой, мир мертвых.

А чуть ниже дописано небольшими буквами:

Конец дороги не значит конец пути

Я почувствовала приближение паники или предчувствия, а может так и должно быть, когда попадаешь за Черту, куда уходят живые после смерти. Я вздрогнула от мысли, что мертва, но быстро отбросила ее прочь.

Нет, я не умерла.

Я пришла сюда за Эшером, и вытащу нас отсюда!

Тем временем в Вестеймграде, в столице Гёрнсэта

С восточного балкона на третьем этаже открывался прекрасный вид на город. Широкие улицы расходятся от центральной площади к воротам, ведущих в Вестеймград. Через ворота каждый день проезжают десятки повозок купцов, и тянутся в сторону рынка. Аквилегия любила в эти сумрачные часы следить за тем, как стремительно темнеет восточный горизонт. Там, за длинной холмистой чертой горизонта, расстилается королевство Жейтоминск, в войне с которой погиб ее отец и король, сделав ее, Аквилегию, последней представительницей династии Канны. Некогда цветущая и великолепная, как цветок канны, ее же изображение на гербе и щитах войска королевы. Неужели все это вскоре обернется в пыль? Неужто она не сможет ничего сделать для того, чтобы ее династия продолжала жить?

Женщина с пронзительными черными глазами нахмурилась, сжала и без того тонкие губы. Ветер трепал ее черные, как воронье крыло, волосы. Она сделает все, чтобы династия Канны вошла в историю до конца времен.

— Ваше Величество, — окликнул ее кто-то с балконных дверей. Женщина резко обернулась, и увидела мужчину с ярко-рыжими волосами.

— Да, Сэйдок? — просто обратилась королева, не перечисляя все титулы этого человека. Она никогда не видела на лице этого мужчины улыбки.

— Новости от Джайлса, ваше Величество, — он склонил голову, в его глазах купалось сожаление. Королева с силой вцепилась в прутья балкона. Неужели снова плохие новости?

— Что опять? — сорвалось с ее губ резко. Аквилегия в гневе сжала кулаки. Этот граф Лойрана снова вставляет им палки в колеса, а ее слуги потерпели очередную неудачу?

— Ему удалось убить одного из магов, магессу Нералиду, — не поднимая глаз, говорил Сэйдок. На лице Аквилегии появилась ядовитая усмешка. Ее давняя соперница мертва, чем не радость?

— Что-то еще? — холодно спросила она, чувствуя, что следующие новости ей не понравятся.

— Джайлс смог заманить в ловушку остальных двоих, и почти убил, но кто-то спас их, — рассерженно сказал мужчина, а затем поднял голову, посмотрел прямо в черные омуты глаз королевы. Лицо Аквилегии исказили морщины, подчеркивая ее гнев.

— Кто-то спас? Он упустил их? — возмущенно ахнула Аквилегия.

— Этого не произошло, если бы я остался в Лойране, — Сэйдок тоже негодовал, сжимал руки в перчатках, ткань затрещала.

Женщина потерла переносицу. Это очень-очень плохо. Кажется, придется прибегнуть к крайним мерам. Ей нужны эти камни, только они смогут вернуть величие семье Канны! Но из-за каких-то мелких магов все ее планы рушатся прямо на глазах!

— Но есть хорошие новости, — поспешил добавить Сэйдок. — Джайлс похитил камни, те два валуна из пещеры лорда и уже направляется с ними сюда.

Аквилегия лишь качнула головой. Это хорошо, но не достаточно. У лорда Винсента остается еще два камня, и после того, как вскроется, кто именно стоит за смертью Нералиды, он очень хорошенько спрячет их. А это очень плохо для плана!

— Сэйдок, — Аквилегия подошла ближе и сжала свои длинные пальцы на рукаве его камзола. Очень сильно сжала, на руке мужчины наверняка останутся синяки. Но Сэйдок не подал вида, — вы не достаточно усердны. Возможно, плохо понимаете значение этих камней и не стараетесь. Цена моего разочарования очень высока, помни это.

Она резко выпустила его руку, размяла свои пальцы и отвернулась в сторону восточных ворот.

— Исправь это, — произнесла Аквилегия негромко, и ее слова едва не заглушил ветер.

— Уже, — Сэйдок наконец смог найти силы, чтобы сказать. — Как нам известно, камни лучше работают, когда находятся рядом. Первый остался у них, но десятый и одиннадцатый уже едут к нам. И, — Сэйдок наконец изобразил на своем лице подобие улыбки, — они могут скоро воспользоваться своим.

Аквилегия выдохнула, чувствуя, как поднимается ее дух. Дышать стало несколько легче, и промозглый осенний воздух наполнил ее легкие. Королева повернулась и тоже улыбнулась, глядя Сэйдоку в глаза. И кивнула.

— Так-то лучше, Сэйдок. Молись пантеону, чтобы все прошло, как говорила та ведьма. Подготовь зал. Будем ждать наших гостей.

Сэйдок поклонился и ушел, пока Аквилегия не передумала и не послала вслед ему шаровую молнию. Королева же широко улыбалась, глядя на восток, и позволила себе сделать короткий смешок. Глупый Винсент, глупые его слуги. Канны никогда не проигрывают. Когда-нибудь это усвоит весь мир.

Конец 1 части.