Одиночество прошлого

Глава 1

Злость. Вся жизнь давно летела в пропасть, а Тая не могла остановить это падение. Глупость, наивность, доверие — это все помогало приблизиться к концу. Финал у каждого разный. Кто-то его встречает в окружение внуков и детей пожилым человеком без груза сожаления, а кто-то в двадцать лет. В последнее время Тая все чаще ловила себя на мысли, что не проживет долгую жизнь. Рано или поздно она подойдёт к концу. Скорее всего, это будет рано. Может уже завтра или сегодня. Тая ведь могла свалиться с камней в любой момент, но все равно лезла на опору моста. Зачем? Потому что ей этого хотелось. Там было гарантированно одиночество. Там никто не мог ее найти, и она сможет подумать.

Всю жизнь ее притягивали такие места. Сколько она себя помнила, Тая хотела забраться на дерево или на какую-нибудь лестницу. На даче так не вылезала с чердака. Высота манила. Ощущение страха падения приятно щекотало нервы. Только за это всегда попадало. Надо было беречь руки. Пальцы. Сейчас никто за ней не следил. Что говорить, она была одна в этом мире.

Старый железный мост. Ветер. Положить футляр так, чтоб он не упал. А теперь можно и поиграть. Тая нужна была только ей. Скрипка ещё никогда ее не придавала. Ей можно было рассказать обо всём. Она слушала, утешала. Должна была утешить и сейчас. «Это твои проблемы», — слова Рига отдавались эхом в голове.

— Мои проблемы! И плевать, что у меня никого и ничего больше нет. Мои проблемы, которые его не волнуют! — прошептала она.

На глазах слезы. Тая не хотела плакать. Не хотела, но как же было больно! Она ведь его любила. Риг был для нее всем в этом мире. Красивый, весёлый, серьёзный с золотым голосом. А как он смотрел! Она никогда не встречала человека, который мог так смотреть. От его взгляда можно было растаять.

Наивная, думала это любовь. А оказалось это было желание переспать, хорошо провести время. Как он все это назвал? Чисто ради снятия напряжения. Ему нужна была постоянная любовница. Семьёй он обзаводиться не собирался.

Сколько грязи! После всего этого осталось ощущение, что она какая-то проститутка, которой просто пользовались. Нет, проститутки за это деньги получают, а что получила Тая? Кучу болячек, которые еле успевала лечить, а потом ещё и прощальный подарок.

Внизу текла река. Город горел огнями. Напротив меня было красивое офисное здание. Там кипела жизнь. Когда-то там работала мама. Поэтому Тая и приходила сюда, чтоб вспомнить… Пять лет назад они приехали в Москву. Мама считала, что Москва — это путёвка в жизнь. Тая же не хотела сюда приезжать, но никто особо ее мнения не спрашивал, а отстаивать свою точку зрения она не умела. Была какая-то наивная уверенность, что родители знают лучше нее, чего ей нужно. Они ведь столько прожили, столького добились, а что Тая? Только на скрипке пиликать умела. И весьма посредственно. Ладно, не весьма, чуть выше среднего уровня, хотя мама считала ее чуть ли не гением.

Ночь. Она скрывает ее полностью. Тая чувствовала себя приведением, сидя на ржавой опоре моста. Главное только не сорваться, а то упав с такой высоты, костей не собрать. Тогда и все вопросы решаться. А если не решатся? Они могут только добавиться. Нельзя. Слабость — это плохо. Риг ее этому научил. За это она была ему благодарна. Слабость — унижает человека. Она заставляет себя жалеть. Жалость же пустая трата времени, которое можно потратить с большей пользой.

Захотелось пить. Тая порылась в рюкзаке. Нашла бутылку с соком. В руки попал талисман. Старое вязаное жёлтое сердечко. Чудо, что оно сохранилось. Тая уже думала, что потеряла его у Рига. Оказывается, что нет. Видимо на дне рюкзака все время болталось. Привет из прошлого. Человек, который его дал, сказал, что он исполняет желание. Глупость. Хотя, сейчас ей нужно было чудо. Настоящее чудо, которое изменило бы жизнь. Тая больше не хотела падать. Хотела жить. Избавиться от этого безумия, под именем Риг. Дом. Да, ей нужен свой дом, а не съёмная квартира. Работа. Человек, который будет рядом. Она устала скитаться в этом мире. Загадать желание. Что для этого нужно? Наверно зажмуриться и пожелать сильно-сильно. От всей души. И ничего. Она усмехнулась. Спрятала сердечко назад в рюкзак. Достала телефон, который разрывался. Маша хотела с ней поменяться сменами. Тая в итоге отказалась. Надоело, что она ее как мяч кидает. Сколько раз Тая ей шла навстречу, а в итоге, когда нужно было мне поменяться, то она ее побоку кинула. Обойдётся.

Настроение на нуле. В телефоне глухо. Социальная сеть. Триста с лихвой друзей. Семьдесят в онлайне. Но разве это друзья? Вот хоть кому-то она могла рассказать о проблеме? Спросить совета? Нет. Триста человек, которые ей присылают котиков и открытки с праздниками. А она отвечает им тем же. И зачем они ей? Надо всех удалить, но тогда придёт понимание, что по факту никого нет. Это печально. Новое сообщение.

«Привет. У меня есть стеснительный друг, которому ты очень нравишься. Но когда он волнуется, то такую чушь несёт, что лучше бы молчал. Из-за этого боится тебе написать. Я решил ему помочь. Как ты относишься к таким чудикам?»

«С осторожностью», — быстро написала Тая. Страничка, с которой ей писал таинственный друг, была фейковой. Явно сделана недавно. Не друзей, ни записей, только картинка крокодила Гены из мультика, который курил трубку.

«И правильно. Но мой друг хороший, когда молчит. Скромный. Порядочный. Работает. За родителями ухаживает. Почему-то этого стесняется».

«А что с его родителями?»

«Старые. Вот, он их не бросил. Нянчится, как с детьми. Думаю и отец он хороший будет».

«Все так серьёзно? Уже разговоры о детях?»

«А как иначе? Или ты замужем?»

«Возможно», — рассмеялась Тая.

«Ничего себе ответ. И пойми как это. Если неофициально замужем? В любом случае ты поменяешь своё мнение, как с ним познакомишься».

«И зачем твоему другу нужна такая ветреная девушка, которая бросит парня ради незнакомца?»

«Ты ему любая нужна. И когда познакомитесь, то перестанете быть незнакомыми».

«А нужен ли мне такой нерешительный парень?»

«Это тебе решать. Он такой нерешительный только в отношение женщин. Так что опять плюс. Изменять не будет».

«Одни плюсы. Даже странно почему один».

«Так тебя ждал. Давай созвонимся и поговорите. А то я тут работаю суфлёром. Но это неправильно».

«Он сам писать не может?»

«Целый час тебе сообщение набирал и стирал. Пока я не отобрал клавиатуру. Решайся, вдруг это судьба».

Последние слова кольнули. Судьба. Почему бы и нет? Тая написала номер телефона. Прошло минут десять. Никакого звонка. Значит не судьба. Она грустно улыбнулась. Убрала скрипку. Телефон затрезвонил за миг, до того, как она решила спуститься.

— Привет. Представляешь? Он решил, что тебе на следующий день позвонит. Без меня. Ага, этот день превратиться в месяц. А может и год. Пришлось ещё и ругаться с ним, — донёсся бодрый голос из трубки.

— Отдай телефон! — спокойный, но требовательный голос донёсся на заднем фоне.

— Если ты сейчас повесишь трубку, то поверь мне, больше она с тобой разговаривать не будет. Это твой шанс и не испорть трёпом, — ответил первый голос.

— Данко, просто отдай трубку, — попросил спокойный голос. Тая хотела сказать, что они и без нее неплохо общаются. Она тут явно лишняя, но почему-то ждала, когда они договорятся. — Тая?

— Да. А ты тот друг, который написать не может?

— Дурацкая была затея, — ответил он.

— Честно, я думала никакого друга нет.

— Есть, — последовал ответ и тишина.

— Будешь молчать, так далеко и не продвинешься, — последовал совет на заднем фоне.

— Ты мне сам сказал поменьше болтать. Определись уже.

— Но не из крайности в крайность переходить.

— Если хочешь, то сам разговаривай.

— Вот ещё, меня жена убьёт, если узнает, что я с девчонками знакомлюсь. Твоя подруга, ты и общайся.

— Но позвонить — это твоя идея.

— Я все ещё на связи, — не выдержала Тая. — А мы раньше знакомы были или ты меня по сети нашёл?

— Были знакомы. Только до твоего отъезда. Извини за этот цирк. Просто… Хотя, это смешно. Не знаю. Несколько ночей снишься. И сны какие-то плохие. Как у тебя дела? Как ты в Москве устроилась? Или ты сейчас в Европе?

— В Москве. С Европой не получилось. А как тебя зовут? Как-то неудобно, что ты знаешь, как меня зовут, а я не знаю твоё имя, — явно с этим человеком Тая общалась близко, если он знал о её планах уехать за границу.

— Это неважно. У тебя все в порядке?

— Не знаю. Наверное.

— Как-то неуверено это звучит, — сказал он. Можно было поспорить на что угодно, но похоже он улыбнулся.

— А я себя так и чувствую. Пока думаю, что делать дальше, — честно призналась Тая.

— Возвращайся.

— Зачем? У меня там ничего не осталось. Папа сгорел вместе с дачей, на которой жил. Квартиру он пропил. Возвращаться некуда. Живу сейчас в подвешенном состоянии.

— В этом что-то есть, но со временем надоедает.

— Мне уже надоело, — ответила Тая.

— Тогда пора искать твёрдую почву.

— Легко сказать.

— Ещё легче сделать. Ты все ещё учишься? Или уже закончила?

— Не учусь.

— Тогда тебя ничего не держит. Возвращайся. А я тебя встречу.

— Я подумаю над вашим предложением, скромный незнакомец. Пока же мне пора домой.

— Почему ты сомневаешься?

— Потому что я изменилась. Такое ощущение, что прежняя Тая умерла. Я давно другая. И жизнь должна быть другой. Не такой, о которой я мечтала, — ответила она.

— Люди взрослеют. Порой и мечты меняются. Это нормально.

— Я уже давно не мечтаю. Просто живу.

— Даже я мечтаю. А что тебе мешает?

— Ты так это сказал, словно не имеешь право на мечты, — заметила она.

— Это личное, — увернулся он от вопроса.

— А мне личные вопросы тебе задавать не мешает. Или это из-за твоего друга, который за спиной стоит? — догадалась Тая.

— Можно и так сказать. А тебе я вопросы задаю, потому что мне кажется, что у тебя неприятности. Я хочу тебе помочь.

— Думаешь мне нужна помощь постороннего человека, который не в состоянии сам написать или позвонить? — Таю разозлили его слова, потому что попали в цель.

— Да.

— Ты ошибаешься.

— Только этому буду рад.

— Мне домой пора, — устало ответила Тая. Эмоциональный выплеск потратил все силы.

— Я могу тебе позвонить завтра?

— Звони, — пожала она плечами. — Только завтра я работаю. Так что звони вечером. После десяти.

— Договорились, — согласился он. — Береги себя.

Береги себя. Давно она не слышала таких слов. Нужно было спускаться. Время девятый час ночи. Судьба. Она любит играть с людьми. Даёт надежду, даёт поддержку, а потом все это отбирает, заставляет падать. Почти на самое дно, из которого с трудом получается выбраться. От реки пахло сыростью. Тая смотрела на блики воды, которые возникали от фонарей и огней домов. Вернуться в родной город было безумием. Чего ей там делать? Слышать насмешки одноклассников? Они всегда считали ее зазнайка. У нее была подруга, но она уехала на другой конец России. Вышла замуж за военного и теперь путешествовала вместе с ним. Тая же покоряла Москву. Все покорение закончилось работой в магазине одежды. Здесь же были знакомые. Кто-то поддерживал из-за Рига, а теперь не будут. Он её ввёл в компанию, но она так и не стала самостоятельной единицей. Блёклой тень, которая была нужна, чтоб приятно провести время, поесть и поспать в чистой комнате. Своего жилья у него не было. Риг ещё в семнадцать лет ушёл из дома и скитался по знакомым и многочисленным друзьям. Перекати-поле, а не человек. На несколько лет он задержался у Таи. Она же долго не могла понять, что он просто ее использует. Теперь знает. Только что с этого знания?

Домой охота. Этот звонок от таинственного незнакомца заставил вспомнить родной город. Старые берёзы, речку, дом культуры, где она проводила почти все свободное время, школу, родителей. Тогда они жили вместе. С виду была счастливая семья. Тая тогда не понимала, что мама в этом браке несчастлива. Она вышла замуж за отца, почти сразу после школы. Он был хорошим человеком. Добрым. У него был единственный недостаток: папа не умел зарабатывать деньги, в отличие от мамы. Они были разными людьми. Отсюда все и несчастья.

Когда тяжело, то хочется вернуться в то место, где было легко и радостно. Вернуться в детство. Вспомнить моменты, набраться сил и принять решение. Было желание сорваться. Купить билет на поезд и уехать. Но Тая знала, что никогда этого не сделаю. Нужно точно с головой не дружить, чтоб совершить такой поступок.

Из-за туч казалось, что наступила глубокая ночь. Никуда она не уедет. Решит проблемы. Сменит комнату. Может уедет на другой конец Москвы. Все будет нормально. Опять звонок. Тая не хотела брать трубку, но всё-таки ответила.

— Да, Леший.

— Риг нам гастроли организовал. Тур на два месяца.

— Так я же ушла.

— Не глупи, Тайка. Поехали. Вы с ним каждые несколько месяцев цапаетесь и дверью хлопаете. Все равно потом сходитесь.

— В этот раз все серьёзно, — возразила Тая.

— Работа одно, личные отношения — это другое. Поехали. К сентябрю дадим последний концерт, после этого и расходитесь. Мы ведь все об этом давно мечтали.

— Это он тебя попросил мне позвонить?

— Нет. Ребята. Без тебя все не то. И ты это знаешь.

— Риг будет против.

— Не будет. Так ты поедешь с нами?

— Поеду.

— Тогда завтра встречаемся у меня, — сказал Леший.

— Договорились, — согласилась Тая.

— Вот и правильно, — он повесил трубку.

Значит надо уволиться из магазина. Потом позвонить хозяйки, что она съезжает. Оплачивать два месяца комнату Тая не собиралась. Слишком накладно. Потом приедет и новую снимет. Гастроли. Они хотели их организовать ещё год назад, но что-то пошло не так. Тогда все сорвалось. И в этот раз могло все сорваться, но нет. У Рига получилось. Тая невольно почувствовала гордость за своего парня. Бывшего парня. Они расстались. Точка. Больше не вместе. Отработают два месяца и разбегутся. Оставалась надежда, что график будет не таким плотным и у нее будет окно, чтоб решить свои проблемы. Теперь они только ее. А это обидно. Удовольствия получали вдвоём, а за голову хвататься почему-то нужно лишь ей. Жизнь несправедливая штука.

— А я тебе говорил, что ничего страшного не произойдёт, если ты ей напишешь, — довольно сказал Данко. Мужчина лет тридцати с разноцветными глазами имел весьма специфическую внешность: светлые волосы средней длины каскадом спадали до плеч. В левом ухе серьга. Очки на носу, из-за которых он походил на какого-нибудь учёного. Нагловатая улыбка, которая почти не сходила с его лица. Лицо же было довольно живое, эмоциональное. В каждом движении прослеживалась уверенность.

— Так какая разница? Всё равно она ясно дала мне понять, что я ничего общего не хочет иметь со мной. Да я её и прекрасно понимаю, — ответил Гена. Его друг был полной противоположностью, хотя возраста они были примерно одинакового: короткие чёрные волосы, круглое спокойное лицо, плотное телосложение. Такие же очки. Они сидели у Гены в комнате, рядом с компьютером.

— Не надо на себе крест ставить. Ты в последние несколько лет только и делаешь, что сидишь дома. Носа из квартиры не вытаскиваешь. Это ведь не дело.

— Родители…

— Родители требуют присмотра. Я не сомневаюсь в этом. Даже не спорю. Но сколько они ещё проживут? Может год, а может пять лет. И что потом? Ты окончательно врастёшь в компьютерное кресло и разучишься общаться с людьми. Будет тебе под сорок лет. Толстый, лысый, небритый мужик, который никому не нужен. Выйдешь на свет из своей берлоги и от тебя шарахаться начнут, а ты будешь от людей шарахаться. С криком убежишь домой, а потом откажешься выходить из него. И придётся мне врачей вызывать. Класть тебя в психиатрию…

— Порой кажется, что я сам там скоро окажусь, — ответил Гена. Дверь открылась с ноги. В комнату влетел отец Гены с ведром воды. Весь в муке.

— Сын, пойдём на рыбалку? — предложил он, с ярко горящими глазами, такой взгляд, в котором отсутствовал разум, пугал. Резкие движения. Суета. Быстрый разговор. — Я уже и прикормку сделал.

— Это из себя? — спросил Гена, с сомнением посмотрев на отца.

— Да ладно, испачкался немного, — он стряхнул муку сплеча. — Сейчас мы возьмём удочку и пойдём рыбачить.

— Поздно уже, — сказал Данко. — Ночь на дворе.

— Ничего. Есть ночная рыбалка. Главное на неё успеть. И закинул старик невод. А там золотая рыбка. Эта рыбка желание исполняет. А я дурак был, что отпустил. Надо её было в аквариум посадить, — он нахмурился. — Ты помнишь рыбку в аквариуме? Такую красивую. Мне её тогда папа подарил. Где-то была фотография.

Он резко развернулся и пошёл в коридор, что-то продолжая бормотать себе под нос, забыв про ведро, которое так и осталось стоять посреди комнаты.

— У тебя есть ещё вопросы? — спросил Гена друга. — У меня тут филиал больницы. Какая нормальная женщина согласится в нём жить?

— Та, что любит, — ответил Данко. — Просто поверь. Такое тоже бывает.

— Не в моей жизни. Но то, что я Таи написал… Наверное, это правильно. Не знаю почему, но такие ощущения, что правильно. Хотя, я и не считаю, что из этого что-то получится, — упрямо ответил Гена. — Но пообщаться это не помешает.

— А там глядишь и общение станет чем-то большим. Ты только сразу ей душу не изливай и в грехах не кайся. Она не священник, чтоб тебя исповедовать, — посоветовал Данко.

— Тебя послушать, так я полный дурак, — поморщился Гена.

— А кто целый час мялся? — усмехнулся Данко. Он достал телефон и посмотрел на часы. — Ладно, мне пора. Ты главное не останавливайся на достигнутом. Посмелее. Сам же знаешь, что девчонкам это нравится. Пока будешь стоять и мямлить, она ждать устанет и точно уйдет.

— Уж как-нибудь без твоих советов обойдусь.

— Не, без них, ты никак не обойдёшься. Иначе ты бы до сих пор «думал», — надевая ботинки, сказал Данко. Из кухни появился отец Гены с мокрыми штанами. Но он этого не замечал. В руках держал губку со вставленной в неё укропом.

— Смотрите, какую я золотую рыбку поймал! — довольно сказал он.

— Чего-то совсем ему сегодня плохо, — заметил Данко.

— Так полнолуние. Почему-то фазы луны влияют на состояние. Мать сразу путает день с ночью, а отец полностью в свои фантазии уходит, — ответил Гена.

— Держись, — Данко хлопнул его по плечу. — Наладиться всё.

— Угу, — поглядывая в сторону отца, сказал Гена. — Созвонимся, а я пойду отмывать рыболова.

Данко ничего ему не ответил. Вышел на улицу. Прохлада ночи сразу коснулась лица. Редкие фонари почти не освещали улицу, но можно было увидеть звёздное небо. Красивое, яркое. Правильно, что он настоял на своём. А то Генка совсем в болоте быта зарос. И любит её. Хотя Данко так и не понял чего там было любить. Серая девчонка, которая хорошо на скрипочке пиликает. Генка хранил записи с её выступлений. Прям помешался на ней. Но у каждого свои вкусы. И не ему о них судить.

Он вышел из полосы света в тёмную ночь. Неожиданно наступила темнота. Резкая и пугающая. Данко оглянулся. Темно. Может свет отключили в районе? Такое бывает. Но рядом было слышно, как работал двигатель машины. Значит у неё должны быть включены фары. Он обернулся на звук. Ничего не видно. Какая вероятность, что фары машины не работали? Данко заставил себя взять в руки и успокоится. У него в кармане есть телефон. Надо только его достать. А там всё прояснится. Только дрожащие руки не удержали телефон. Он упал на землю. Данко закрыл глаза. Досчитал до десяти. Успокоился.

Стоило ему открыть глаза, как мир вернулся. Рядом машина светила фарами. Позади в доме горели огни. Чуть дальше были видны фонари. Телефон лежал на земле. Он поднял его. Провёл по разбитому экрану. Тот засветился голубоватым светом. И что это было?

Данко дошёл до дома. Стоило войти в квартиру, как он сразу окунулся в ароматы, что доносились с кухни. Из комнаты показалась голова Ваньки. Мальчишке было уже шесть лет. Разноцветные глаза сейчас только ярче стали выделяться. Светлые волосы и такой же непоседливый характер заставлял думать соседей, что шестилетний мальчишка его сын. Ванька чему-то рассмеялся и убежал назад. Прошло уже пять лет. Через год ему уже в школу идти. Быстро время идёт.

— Что готовишь? — спросил Данко, заглядывая на кухню. Эля стояла у плиты, что-то напевая себе под нос. При виде него, улыбнулась.

— Картофельную запеканку. Как там Генка?

— Нормально, — Данко усмехнулся, вспоминая прошедший вечер. Сел за стол.

— Ты чего так смотришь? — спросила Эля, всё с той же улыбкой.

— Ничего. Тобой любуюсь. Или нельзя? — спросил он. Она продолжала носить короткие стрижки и почти не изменилась со днях их знакомства. Только цвет волос периодами меняла. Эля вначале засмущалась, потом рассмеялась.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Эля. Налила ему чай. Из духовки достала запеканку. На стол поставила салат из свежих овощей.

— Почему ты считаешь, что я не могу на тебя любоваться?

— Любуются в первые месяцы брака. А у нас с тобой уже вон сколько, — она неопределённо махнула рукой куда-то в сторону.

— Ага и мы с тобой прям такие старенькие бабушка с дедушкой, что на лавочке сидят и семечки лущат.

— Нет, но говорят, что люди привыкают за долгое время друг к другу. Отношения начинают идти на спад. Это естественно. И…

— А у тебя чувства на спад пошли? — посмеиваясь, спросил Данко. — Тогда надо сегодня ночью их возродить.

Он подошёл к ней, обнял сзади, положив подбородок ей на плечо. Эля тяжело вздохнула. Скользнула пальцами по его руке. Посмотрела на него.

— У нас с тобой какие-то ненормальные отношения.

— Как будто есть понятие норма, — поцеловав её в щеку, ответил Данко.

— Мы уже должны были по десять раз разочароваться друг в друге.

— С чего бы это? — не скрывая своего удивления, спросил Данко.

— Так в одной статье написано. Сегодня читала, пока не было посетителей.

— А ты поменьше их читай. И не забивай голову всякой ерундой. Нас слишком много связывает, чтоб так просто друг от друга отказываться. И не надо проблемы придумывать. Они и без нашей помощи в дверь постучатся.

— Не хочу, чтоб они к нам стучались, — ответила Эля.

— Так это не от нас зависит. Не может всё в жизни быть идеально. Но мы их так встретим, что они нас испугаются, — пообещал Данко.

— Я большой и серый волк! — из-за угла выскочил Ванька в пластиковой маске. — У-у-у!

— Какой страшный волк! — Данко поймал его и поднял над головой. Раздался довольный смех.

— Папа! Волки не умеют летать!

— А ты будешь первым волком — космонавтом, — сказал Данко, кружа его по кухне.

— Ребята, хватит. Давайте за стол, — сказала Эля. — Снесёте мне здесь всё.

— Мы аккуратно. Космические волки очень аккуратные создания, — сказал Данко. Но Ваню поставил на место.

— Пап, а я буду волка играть в спектакле! Мы с мамой даже мне маску купили.

— Которую ты сломаешь, если сейчас не снимешь, — сказала Эля.

— Так я аккуратно, — но маску ей отдал.

Данко смотрел на всё это и не мог поверить, что мета сбылась. Вкусный ужин, детский смех, тёплые взгляды, которые на него то и дело кидала Эля, сухая квартира. Сложно было поверить, что когда-то ему негде было жить, а будущее висело на волоске. Если бы он тогда сдался, то всего этого бы не было. Не было бы работы, семьи. А ведь тогда ему хватило выдержки проявить твёрдость. Теперь бы только Гене помочь, то совсем бы было хорошо.

Ночь. Ваняка уже уснул. Эля размазывала по лицу какой-то крем, от которого пахло свежей травой. Он знал, что она переживала за свой возраст. Не сильно и это было скорее временами. Тогда в доме появлялись какие-то кремы от морщин, а по вечерам она делала маски, которые пугали своей «красотой». Правда, потом всё это резко пропадало, так же резко, как и появлялось. А ведь достаточно было ей просто шепнуть, что она ему нравится любая. Тогда Эля словно расцветала. И кремы были не нужны.

— Ты спать собираешься или так и будешь продолжать маски накладывать? — ворчливо спросил он.

— Это не маска. А всего лишь крем. После того, когда ты меня водой облил с перепугу, я не решаюсь их делать, когда ты дома, — усмехнулась она.

— Так не надо было из темноты на меня выходить измазанной зелёной глиной с красными разводами.

— Это водоросли были такие. Они давали эффект подтянутой кожи.

— У тебя и так кожа нормальная. Но тогда первой мыслью было, что апокалипсис наступил и зомби напали.

— А не надо было фильмы про зомби смотреть, — ответила ему Эля.

— Тут не в фильмах дело. Пять утра, только глаза открыл, а из темноты ты с маской. Хорошо в кружки вода была, а не чай горячий, — ответил Данко. Они переглянулись. Рассмеялись. — Вот скажи, нормальная женщина будет в пять утра маски делать?

— Мне не спалось, — ложась рядом, ответила Эля.

— Не спалось. Разбудила бы меня. Я нашёл бы как нам время провести, — его рука скользнула по её телу. — А ты меня напугать решила.

— Я не специально. А будить тебя не хотела, потому что тебе надо было на работу, — расслабленно ответила Эля.

— Я забыл спросить, сегодня свет выключали?

— Когда?

— Вечером. Перед моим приходом.

— Не было ничего такого.

— Точно?

— Я бы запомнила. Как раз запеканку в духовке проверяла. А что случилось?

— Ничего, — накрывая её губы своими, ответил Данко. — Совсем ничего.

— Тогда почему ты спросил?

— Потом отвечу. Сейчас у меня другие мысли голову занимают, — ответил он.

Она так и не вспомнила о его словах. После той страсти, что была у них в эту ночь, Эли хватило сил лишь чтоб упасть на его плечо и уснуть. Данко же не спалось. Сегодняшняя слепота его напрягла. Хотя, может просто показалось… И беспокоится не стоит…