Одна маленькая глупость

Глава 4

Глава четвёртая, в которой происходит важный разговор

— Ну, сдали свои лабы? — спросил я у племяшки на следующий день, забирая её от университета.

— Я-то сдала, — отозвалась Лерка, садясь на пассажирское сидение «голды». — А Колесников сегодня не пришёл.

— Почему? — Впрочем, ей-то откуда знать? — И что ему за это будет?

— Сдача в декабре всех двенадцати сразу, — из-за шлема Леркин ответ прозвучал не совсем разборчиво. — Вот же придурок, у Разина сегодня такое настроение хорошее было — дополнительных вопросов вообще не задавал.

Придурок. Я завёл двигатель. Ну какого ж хрена я не побежал за ним вчера!

— Лер, у тебя его номер остался? — мне пришлось перекрикивать мотор.

— Колесникова? — также громко уточнила племяшка.

— Да.

— Остался.

Я кивнул и тронул мотоцикл с места. Пока доедем, ещё раз всё обдумаю и приму окончательное решение.

Мы вернулись домой, поужинали, и откладывать дальше стало просто некуда.

— Лер, когда закончишь, скинь мне номер Дмитрия, — попросил я мывшую посуду племяшку. Лерка сдула со лба настырную прядь и, не скрывая любопытства, спросила: — А зачем он тебе? В смысле, Колесников.

— Поговорить хочу, — И убедиться, что из-за душевного раздрая он не вляпался в какую-нибудь историю.

— О вчерашнем?

— Да.

Племяшка закрыла воду и потянулась за вафельным полотенцем для рук.

— Клим, так что у вас случилось-то?

Даже имей я моральное право об этом рассказывать, вряд ли смог бы подобрать верные слова.

— Извини, я не могу это обсуждать. Спроси у него сама, ладно?

— Ну, ладно, — неохотно согласилась заинтригованная племяшка. — Тебе куда сбрасывать — в «вайбер», «вотсап»?

— Без разницы.

— Тогда жди в «вотсапе».

Звонить я вышел на балкон — в его холодном, с трёх сторон открытом городу пространстве лучше думалось и можно было курить. Положил перед собой на перила сигаретную пачку — как обещание награды за сложный разговор — и набрал присланный номер Димы. Гудки шли долго, однако в конце вместо механической девушки с «Абонент не отвечает, пожалуйста, позвоните позднее» мне ответил хрипловатый, но знакомый голос: — Да?

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь.

— Дим, привет. Это Клим, мне Лера твой номер дала. Ты сейчас можешь разговаривать?

— П-привет, — с заминкой отреагировал Дима. — Да, могу.

— Хорошо, — Я набрал в грудь побольше воздуха. — У тебя всё в порядке?

Снова пауза.

— Да.

И поди разбери, врёт он или нет. Впрочем, мой самый главный вопрос ещё впереди.

— Дим, нам надо встретиться и поговорить. Мы же оба взрослые люди, в конце концов.

В этот раз молчание было таким долгим, что я решил, будто нас разъединили.

— Дим, алло, ты здесь?

— Да, — с глухой безысходностью согласился он. — Давайте встретимся.

— Сегодня?

— Да.

— Куда мне подъехать?

— Давайте к универу. К главному входу.

— Когда?

— Ну, через час. Вам удобно?

— Удобно. Только, Дим, один момент.

— Какой?

— Не надо мне «выкать», ладно?

— Ладно.

М-да, судя по голосу, парень окончательно впал в уныние.

— Всё, буду ждать тебя через час у главного входа. До встречи.

— До встречи, — грустно подтвердил Дима. Я повесил трубку, посмотрел на сигареты — и убрал пачку обратно в карман. Лучше чая попью.

Чаепитие получилось растянуть всего на полчаса, и то с постоянным поглядыванием на время. Наконец, я решил, что уже можно собираться, за три минуты оделся и, крикнув племяшке «Лер, я ушёл, вернусь поздно!», вышел из дома.

На улице было на редкость мерзопакостно. Висевшая в стылом воздухе мжичка неприятно оседала на лице и одежде, асфальт в свете фонарей блестел самоцветными россыпями. Дурная погода для поездок, особенно на байке, и я порадовался, что у меня есть запас для предельно аккуратной езды.

Машин на дороге уже было мало — время близилось к восьми вечера, — поэтому, несмотря на скорость ровно шестьдесят километров в час, я оказался на месте встречи на десять минут раньше. И всё равно приехал вторым — возле одной из подсвеченных колонн портика легко можно было рассмотреть неподвижную тёмную фигуру. Как в памятном сентябре, я подрулил прямо к ступеням крыльца и соскочил с мотоцикла навстречу спускавшемуся Диме.

— Давно стоишь?

Тот повёл плечами: — Не знаю, не засекал.

Однако вид у него был слишком замёрзший для разговоров на улице, и я без задней мысли предложил: — Посидим где-нибудь?

— Лучше не надо, — смотреть мне в лицо Дима откровенно избегал.

— Тогда давай, хотя бы чаю где-нибудь возьмём, — Я огляделся и заметил рядом с остановкой светившийся ларёк «Русского аппетита». — Вон там, например.

Дима ещё ниже опустил голову: — Зачем?

Дурацкий вопрос.

— Чтобы ты немного согрелся, — ответил я очевидное, и мой собеседник наконец поднял на меня недоверчивый взгляд.

— Ты что, совсем на меня не злишься?

Злюсь? Я прислушался к себе.

— Скорее недоумеваю.

Диму вновь заинтересовали сбитые мыски его ботинок.

— Я сам не знаю, как так получилось, — признался он. — Я раньше никогда, ни в кого, мне вроде девчонки всегда нравились, а тут… С первого взгляда. Я не хотел, пра… А-апчхи!

Э, нет, так дело не пойдёт. Я вытащил из кофра пассажирский шлем и протянул его шмыгающему носом собеседнику: — Вот надевай.

Дима захлопал глазами: — Зачем?

— Затем, что мы не договорили, а тебе нужно срочно обсушиться. Поедем в одно место, тут недалеко.

Последняя фраза прозвучала натурально по-маньяковски, однако Дима мне доверял, так что молча надел шлем и вскарабкался на пассажирское сидение.

— Десять минут, и мы на месте, — сообщил я ему под ровное ворчание холостого хода и поддал «голде» газу.

Это сложно было назвать кооперативом — так, с десяток гаражей, поставленных на задворках старого спального микрорайона ещё в восьмидесятые годы прошлого века. У городских властей никак не доходили руки их снести, что лично меня устраивало целиком и полностью.

Пока я отпирал на воротах сложносочинённые замки, спешившийся Дима осматривался с беспечным интересом. Отчего-то мне было совестно за такую его доверчивость — ну, что он вообще про меня знает? Я не без осуждения покачал головой и открыл металлическую створку. Привычным движением поднял рубильник справа на стене, и под потолком зажглись две шестидесятиваттные «лампочки Ильича».

— Дим, заходи, — позвал я, вставляя в розетку штепсель тепловой пушки. Полезная всё-таки штука — пять минут, и в гараже тепло.

— Ничего себе! — удивлённо присвистнул Дима, оказавшись внутри. — Да тут жить можно.

В целом, характеристика была верной. Из-за невеликих размеров мотоцикла, а также того, что я ездил на нём почти круглогодично, места в гараже было много. Поэтому вся старая мебель перед тем, как отправиться на свалку, сколько-то лет отстаивала здесь, а древний холодильник «Полюс» (который я использовал в качестве шкафа) вообще был прописан на ПМЖ. Однако самый большой вклад в жилую атмосферу вносили палас у левой стены и ковёр под комплектом из дивана и кресла в глубине гаража. Сюда их сослали не так уж давно, и я, в кои-то веки, не стал этому противиться. Только поставил условие, что буду использовать вещи по своему усмотрению, в результате чего «голда» обзавелась персональным ковриком для зимовки.

— Ну, вообще говоря, — я закатил мотоцикл внутрь, — давным-давно я тут и жил. Иногда.

Правда, с мебелью в то время было не то, что сейчас — один шатающийся стол, притащенный с мусорки, да погнутая раскладушка.

— Серьёзно?

— Да, когда отец в запой уходил.

— Извини, — стушевался Дима, но я лишь рукой махнул: — Не извиняйся, это дело прошлое, — о котором и вспоминать-то не нужно было. — Лучше скажи, ты сам как, согреваешься?

— Согреваюсь, — кивнул Дима.

— Хорошо, — Значит, будем продолжать разговор. — Дим, не думай, будто я сомневаюсь в твоих словах, только ты ведь обо мне практически ничего не знаешь. Даже фамилии.

Дима отвёл глаза.

— На самом деле знаю. Я у Сотниковой спросил, вчера. И сколько тебе лет, и кем ты работаешь, и, — тут он слегка покраснел, — что ты ни с кем не встречаешься.

Ох, племяшка! Вся в сеструху.

— Ладно, а как насчёт характера? Я вполне могу быть, м-м, — ничего, кроме традиционного «козлом», мне в голову не приходило, и Дима воспользовался случившейся паузой.

— Не можешь, — уверенно сообщил он. — Как минимум, потому, что сейчас ты со мной разговариваешь, а не возишь мордой по асфальту.

— Ну, это не показатель… — начал было я, однако Дима снова перебил: — Нет, показатель. Клим, послушай, я… я понимаю, что мы, скорее всего, видимся в последний раз, и спасибо тебе за этот разговор — мне правда очень важно, что ты меня не возненавидел, ну, после вчерашнего. Я справлюсь, честно, это же мои проблемы, как-никак. И… и, наверное, я пойду. Объяснишь, где тут ближайшая остановка?

Великодушный парнишка. Что ж, моё впечатление о нём тоже оказалось верным.

— Не забивай голову, грейся ещё. Я тебя потом до подъезда довезу, только адрес скажи.

Выяснилось, что Дима жил в девятиэтажном общежитии-«свечке» почти рядом с университетом.

— Ты на занятия-то завтра придёшь? — спросил я, остановив байк сбоку от крыльца.

— Приду, — Дима вернул мне шлем. — Спасибо, что подвёз.

— Пожалуйста. А лабы сегодняшние как сдавать будешь?

— Как-нибудь. Да ты не волнуйся, я же не один такой — Разин почти всю первую подгруппу на пересдачу отправил.

Мы с моей совестью молча понадеялись, что его легкомыслие имеет под собой основания.

— Ну, ладно, тогда пока, — я протянул Диме руку. — Удачи тебе.

— Спасибо, — он коротко и крепко сжал мою ладонь, а потом, решившись, заглянул в лицо. — Я тебя люблю, — и, не дожидаясь ответа, быстро взбежал по ступенькам ко входу в общежитие. Из ступора меня вывел лязг закрывшейся металлической двери — несмотря на всё случившееся, я как-то совсем не ожидал услышать признание прямым текстом. Ощущение от него, конечно, было странноватое, однако не противное. Даже, пожалуй, чуточку лестное — раньше мне в любви никто не признавался. Я хотел взъерошить волосы, но вовремя вспомнил, что у меня на голове шлем. Ладно, в любом случае, Дима прав — вряд ли мы ещё когда-нибудь увидимся. И вообще, пора возвращаться, пока Лерка меня совсем не потеряла. На этой здравой мысли я опустил забрало, завёл мотоцикл и поехал домой.

Димка

До своей комнаты он так и не добрался — свернул на пустующую общую кухню и оттуда вышел на балкон пожарной лестницы. Произошло невозможное, и ему нужно было немного одиночества, чтобы это переварить.

Сначала Димке вспомнилось сегодняшнее утро — серое и апатичное. Он проснулся гораздо раньше соседа, но вместо того, чтобы вставать, просто таращил в потолок бессонные глаза. И только когда Ромкин смартфон запиликал побудку, Димка заставил себя подняться с кровати и сходить умыться. Аппетит отсутствовал напрочь, поэтому весь его завтрак составила кружка пустого чая.

— Димон, ты в универ идёшь? — позже поинтересовался собиравшийся на учёбу сосед.

— Ага, мне ко второй паре, — соврал Димка. Пускай умом он понимал, что необходимо пересилить себя и сходить хотя бы на лабораторные, ни моральных, ни физических сил у него на это не было. Так что, по факту, Димка целый день провалялся на кровати, бездумно изучая выгоревший рисунок обоев и наблюдая за тем, как постепенно тускнеет короткий осенний день.

Таким его застал вернувшийся в общагу Ромка и не на шутку переполошился.

— Димон, ты чего? С Никой своей, что ли, разбежался?

Димка не сразу понял, какую Нику сосед имеет в виду, а сообразив, поддакнул: — Угу. Я ей вчера признался, а она сказала, что я для неё просто друг.

— Вот же стерва! — возмутился Ромка. — На фиг тогда было тебе два месяца яйца крутить!

Димка только печально вздохнул, про себя порадовавшись так удачно найденному объяснению смурного настроения. Повезло, что сосед до сих пор думал, будто Димка и Ника — пара.

— Слушай, да плюнь ты на неё, — сердобольный Ромка даже присел на краешек Димкиной кровати. — Девчонок вокруг — пруд пруди, ещё лучше найдёшь.

— Конечно, найду, — похоронным голосом согласился Димка.

— Вот-вот. И вообще, пошли ужин готовить. Я там полтораху «Клинского» купил — к жареному картофану в самый раз будет.

Несмотря на то, что в последний раз он ел почти сутки назад, ужинал Димка без аппетита и пиво пригубливал больше для виду. Поэтому его не сильно огорчила необходимость идти отвечать на раздавшийся во время трапезы телефонный звонок. Номер был незнакомым, однако Димка всё равно снял трубку, и невозможное началось.

— Дим, привет. Это Клим, мне Лера твой номер дала. Ты сейчас можешь разговаривать?

Димка сам не знал, как тогда не выронил смартфон. Клим говорил без злости, хотел встретиться, просил не «выкать», и конечно, Димка на всё согласился. Более того, он сразу же начал собираться — вдруг Клим приедет раньше и не захочет ждать? Димка ни за что в жизни не простил бы себе упущенный шанс вновь увидеть любимого человека.

— Димон, ты что, на свиданку? — проницательно поинтересовался Ромка. — Это Ника звонила?

На свидание. Щёки и уши Димки как огнём обожгло, и он часто закивал: — Ага, хочет поговорить о чём-то. Ладно, я побежал, на меня картошку не оставляй.

— Как скажешь, — весело подмигнул ему Ромка, и Димка пулей выскочил за дверь.

Он приказал себе быть готовым к худшему, однако худшего не случилось. Клим действительно не сердился, лишь недоумевал, и совсем не разозлился, когда Димка сболтнул, как много успел про него узнать. Ещё он заботливо спрашивал «Согреваешься?», а потом зачем-то пытался убедить Димку, будто тот ошибается в его характере. И ещё они катались на мотоцикле — сплошной вечер подарков, поэтому стоит ли удивляться, что в конце его Димка нашёл в себе храбрости сказать самое главное?

«Я тебя люблю. Пускай мы больше никогда не встретимся — я это сказал, и ты, может быть, даже будешь это помнить. Спасибо тебе. Теперь я точно знаю, что моё чувство — правильное».