Однажды суровой зимой

— День 1 -

Навязчивый стук заставил ее проснуться. Девушка села в постели. Огонь в очаге справа от кровати пылал жарко. На улице бушевала метель, делая ночную темень за маленьким окошком еще непрогляднее. Нет, ей не почудилось. В дверь действительно колотили. Быть не может. Кого могло занести сюда? Она ведь специально выбирала для зимовки домишко в самом непроходимом месте среди горных лесов. Здесь и зверья-то почти нет, не говоря уже о людях. Дьявольщина, да и только.

— Умоляю, откройте, — донеслось из-за двери.

Голос был слабым и еле различимым.

Девушка свесила с кровати длинные худые ноги в серых шерстяных чулках и толстых носках. Встала на разбросанные овечьи шкуры и накинула прямо поверх рубахи просторную вязаную кофту льняного цвета. Она спешно подошла к двери, но, прежде чем отпереть ее, бросила быстрый взгляд на гроздь амулетов под притолокой. Ни один не звенел и не переливался. Угрозы не было.

Следующий стук был уже более слабым и настолько отчаявшимся, что хозяйка домика поспешила открыть поскорее. Метель бесновалась вокруг стоявшего на пороге мужчины. Совсем еще юный, исхудавший, с чумазым лицом и грязными черными волосами под капюшоном выношенной меховой куртки. Вся одежда на несчастном словно бы кричала: «Я сплю в берлогах, если сплю вообще». Загнанный изможденный вид. Красный простуженный нос. И полные отчаяния зеленые глаза, от одного взгляда в которые девушка посторонилась, пропуская незнакомца в тепло.

— Заходи скорее, не стой столбом, — пригласила она.

Он уставился на нее, как будто забыл, зачем молил впустить его.

— Ну заходи же, — поторопила она, схватила его за заиндевевший рукав и буквально втащила внутрь. — Пока в дом не намело.

— Я не причиню тебе вреда, — его язык заплетался от холода.

— Не говори глупостей, — она поволокла его к натопленному очагу. — Я тебя боюсь меньше, чем вьюги снаружи. Посмотри на себя. У тебя пальцы не разгибаются. Что ты мне сделаешь? Застучишь зубами до смерти?

Она подвинула ближе к огню одинокое плетеное кресло, застеленное пледами, и усадила в него незнакомца. А затем принялась хлопотать вокруг. Повесила над огнем чайник. Помогла стянуть ветхие перчатки с посиневших пальцев. Тихонько присвистнула, но ничего не сказала.

— Спасибо, добрая женщина.

Он помог ей снять промерзшую куртку. Протянул озябшие руки к желанному жару. От тепла кончики пальцев защипало.

— Потом будешь благодарить, — она помогла стащить сапоги. Набросала сверху еще груду одеял. — Отогревайся пока. Сейчас тебя накормим, приведем в порядок и подлечим.

Юноша обессиленно наблюдал, как хозяйка домика суетится вокруг. Как отщипывает пучочки трав из развешенных тут и там заготовок, как засыпает их в чайник. Отходит в угол к маленькому шкафчику, встает к нему спиной. Начинает греметь посудой. Ее густые растрепанные волосы цвета лесного ореха отливают золотом в отблесках огня.

В маленьком домике из мебели был лишь этот шкафчик, похожий на деревенский сервант, пара сундуков, круглый столик и два стула в одном углу, кровать с кучей перин и одеял — в другом, рядом с очагом. И еще кресло, в которое его усадили. Все остальное пространство занимали травы, шкуры и корзины. На столе красовался ком оплывших свечей на большом глиняном блюде. А слева от очага — узенькая дверца, ведущая, видимо, в кладовку или подсобное помещение.

— Ты что, одна живешь в этом медвежьем углу? — внезапно осенило юношу.

— Угадал, болезный, — девушка обернулась к нему.

Она держала в руках блюдо с нарезанным сыром, хлебом и большим ломтем мясного пирога.

Хозяйка подала ему тарелку:

— Угощайся.

— Но почему ты одна? — юноша принялся за еду.

От вида и запаха пищи желудок свело. Ему захотелось накинуться на угощение, но он старался есть не слишком торопливо, чтобы не напугать девушку своим поведением.

— А ты почему один лазаешь по горам в непогоду? — вопросом на вопрос ответила она. — Зима выдалась слишком суровая для долгих ночных прогулок.

Внезапно его взгляд упал на предмет возле ног. Под кроватью лежал длинный чуть изогнутый кусок зеленого дерева.

— Ты что, ведьма? — паренек перестал жевать и уставился на нее.

— Конечно, ведьма, — девушка лукаво прищурила бирюзовые глаза. — Пойду натоплю баню, вымою тебя и изжарю в печи, как подобает приличной лесной карге.

Хозяйка наклонилась, заглянула под кровать, но извлекла не посох, а большую деревянную шкатулку, в которой что-то звякнуло. А потом заспешила к узенькой дверце слева от простенького очага, который даже камином назвать нельзя было.

— У тебя нет печи, — зачем-то возразил гость.

— Вот незадача! — бросила девушка, прикрыв за собой дверцу.

На мгновение несчастному путнику показалось, что он зря зашел в этот домик. Лучше замерзнуть в снегах, чем просить помощи у ведьмы, пусть и молодой. Но затем его внимание вновь привлек мясной пирог. И мысли улетучились.

— Пусть это будет крольчатина, — пробормотал он, снова принимаясь за еду.

— Это ягненок, — ответила хозяйка. — Ешь быстрее.

Она вернулась из своей каморки уже без деревянной шкатулки. Ее волосы были заплетены в косу. На лбу блестели бисеринки пота. Торопливо взяла из шкафчика глиняную чашку, налила в нее травяной чай из чайничка и сунула в руки юноше. Тот поставил тарелку с едой на колени. Взял чашку и с наслаждением втянул носом горячий пар, курящийся над отваром. Несмотря на боль в пальцах и ладонях, ощущение жара было восхитительным.

— Я вот, между прочим, не задаю тебе вопросов о том, кто ты, — заметила девушка, которая изучающе рассматривала гостя. — А следовало бы знать, кто сейчас сидит в моем доме и ест мою еду.

— Я, — брюнет колебался. — Я потерялся на охоте.

Она презрительно дернула бровью.

— А я — сбежавшая из монастыря монахиня. Ладно, — она скрестила руки на груди. — Не говори ничего, если не хочешь. Я сама все узнаю быстрее, чем ты думаешь. Я же ведьма.

Она вновь вышла в маленькую дверцу в стене. Какое-то время ее не было. Лишь доносились невнятные звуки. Юноша успел доесть ужин, который казался ему просто божественным, и с наслаждением выпил пряный отвар, несмотря на то что тот был обжигающе горячим. Он хотел поставить тарелку и чашку на столик, но сил просто не было. Поэтому он попросту опустил их на пол прямо на шкуры в ногах. А потом принялся неотрывно смотреть на огонь в очаге. Все тело ныло. Больной нос и обветренные губы щипало. Но вместе с тем пришло ощущение покоя и расслабленности. Похоже, травы в отваре имели какое-то действие.

Маленькая дверца снова приоткрылась, впуская в комнатку густые клубы пара. В них, как румяная валькирия из дыма победных костров, показалась хозяйка хижины.

— Пойдем, — она подошла к нему и принялась скидывать одеяла. — Я растопила баню. Отмоем тебя, согреем и выгоним всю хворь из костей. А потом уже поговорим. Только чур без обмана. Хорошо?

Он зачем-то согласно кивнул, хоть и сам не очень понял, зачем. Оперся на девичье плечо в мягкой вязаной кофте и проковылял сквозь маленькую дверцу в тесную кладовку. Всевозможная утварь, склянки и ящики громоздились здесь на полках и в шкафчиках. Оттуда вела еще одна дверца, низенькая и крепкая. А за ней скрывалась маленькая сильно натопленная банька, в которой за паром не было видно ничего, кроме печурки, лавки и купальной бадьи с горячей водой. В помещении царил полумрак. Свет исходил лишь от огонька в печурке. На ней угадывалось нечто белое, сложенное аккуратной стопкой. Вероятно, чистая простыня.

— Но как, — юноша хотел было спросить, откуда у нее так много воды в мороз, и как ей вообще удалось растопить баню столь быстро.

— Я же лесная колдунья, — девушка скинула с себя шерстяную кофту, потому что в помещении было очень жарко, и принялась помогать гостю избавляться от грязной заскорузлой одежды.

В других обстоятельствах это могло бы показаться ему неуместным, неправильным и чересчур фривольным. Но только не теперь. Он не мылся уже несколько месяцев. Поэтому его совершенно не волновало ни кто его раздевает, ни как это выглядит со стороны.

— Ну и худой же ты, — она нахмурилась, когда стянула с него пропитанную потом рубаху.

Он поежился, отвернулся, чтобы поскорее стянуть штаны, обмотки с ног и исподнее и поскорее залезть в воду. Девушка собрала его вещи.

— Я попробую это привести в порядок, но не обещаю, — она скомкала все и затолкала под скамью, а затем присела на нее. — Проще все сжечь.

Но он словно бы и не слышал. Сел в горячую воду так глубоко, как только смог. Откинул голову на край бадьи, закрыл глаза и тихонько застонал. Кожа ныла.

Поднимавшийся пар выдавал запахи трав. Судя по тому, как пульсировали затянувшиеся и подсохшие ранки на теле, в воде были какие-то лечебные настойки. От их горьковатых ароматов кружилась голова.

— Вот, держи, — раздался над ухом ее голос.

Гость открыл глаза и увидел перед собой маленький стеклянный флакончик с темным содержимым.

— Пей. Это поможет тебе восстановиться быстрее, чем ты думаешь, — заверила хозяйка дома.

Юноша покорно выпил. Жидкость была вязкой и имела привкус меда.

— Другое дело, — он заметил на ее коленях ту самую деревянную шкатулку из-под кровати. Она была полна скляночек и пузыречков.

Хозяйка выбрала флакон из матового стекла. Зубами откупорила пробку и вылила содержимое в бадью. Запахло чем-то отдаленно напоминающим хвою.

— Чувствуешь себя получше? — осведомилась она.

Юноша улыбнулся. Улыбка была довольно слабой, но вселяла надежду.

— Кажется, ты не ведьма, — шепнул он.

— А кто же? — девушка вылила в воду еще что-то, на этот раз без запаха, а потом отставила шкатулку в сторону.

— Волшебница? — предположил гость. — Целительница?

— Ну а ты кто такой, потерявшийся охотник? — она достала из-под лавки бумажный сверток и принялась отлеплять с него бумагу.

Юноша молчал. Сделал вид, что заинтересован тем, что же она делает.

— Не хочешь говорить? — она изобразила досаду на лице. Гримаска вышла забавной, нежели удручающей. — Ну что же, у всех свои тайны, мой несчастный друг.

В свертке оказалось простое мыло и кусок мочалки. Девушка намочила ее в бадье и принялась мылить.

— Мы не обязаны доверять друг-другу, не так ли? — говорила она, неспеша намыливая его плечи и руки.

Он снова промолчал. Никак не мог решиться, можно ли ей открыться, и чем все это для нее закончится.

Хозяйка домика намылила его волосы. Юноша не сопротивлялся. Прикосновения были такими приятными, что шевелиться не хотелось. Он закрыл глаза и дождался пока она окатит ковшиком его голову, смывая мыло. Потом жестом попросила его приподняться, чтобы потереть спину. Юноша нехотя повернулся.

— Опасно стало охотиться в одиночку, — вдруг сказала она. — Ты слышал о том, что случилось в Кархолле?

— А что там случилось? — спина гостя заметно напряглась несмотря на нежные поглаживания мочалки.

— Королевский наследник отправился со своей свитой на охоту в леса. Недалеко. Прямо рядом с их родовым замком, — она аккуратно смыла грязь с его лица, легко коснувшись небольших родинок на щеке. Все это время гость буквально не сводил глаз с отшельницы, пытаясь угадать ее мысли. — Но его свиту нашли зверски растерзанной. А сам наследник короля Ориса Винграйна исчез бесследно. Говорят, его уволокли и разорвали дикие твари из чащобы. Но король другого мнения.

— Какого? — она мягко скользнула губкой по его груди глубже под воду, но юноша перехватил ее руку за запястье.

Она пожала плечами, кокетливо улыбнулась и вложила ему в руку мыло и мочалку. А потом села возле него на лавку и продолжила:

— Король верит, что сын жив, — она подалась вперед и заговорила тише. Будто их могли услышать. Облокотилась на край бадьи и задумчиво принялась помешивать воду пальчиком, игнорируя беспокойство гостя. — Орис Винграйн даже бросил клич с месяц назад. Созвал всех колдунов и лучших следопытов к себе во дворец. Он не теряет надежды и готов заплатить любое вознаграждение тому, кто вернет наследника домой, а также поможет в расследовании его странного исчезновения. Принца нет уже несколько месяцев.

Отшельница осторожно коснулась указательным пальцем маленького звездчатого шрама под его правой ключицей.

— Ты — Вендал Винграйн — пропавший принц Кархолла, — неожиданно сообщила девушка.

— Что? — он вздрогнул.

Юноша хотел испугаться, но отчего-то ему страшно не было. Тело стало ватным, а голова слегка кружилась. Определенно травы и настои оказались непростыми. Они одурманивали разум и успокаивали. Возможно, ведьма даже околдовала его. Страх, что гнал его сквозь метель и мороз, бесследно исчез. Он чувствовал полное умиротворение. А еще понимал, что ему намного лучше. Обмороженные конечности больше не ныли. Кожа не зудела. Простуда и ломота покинули тело мягко и незаметно под ее нежными прикосновениями. Было в этой девушке нечто необъяснимое.

— Маленькая шалость, — она задумчиво погладила шрам. — Детская рана. Ты баловался во время прогулки на лошадях с матерью, упал с коня и распорол себе плечо вот здесь и, — она пробежала пальцами дальше, остановившись на похожей ранке у основания шеи, — здесь.

Ее бирюзовые глаза встретились с его зелеными.

— Можешь не отпираться, — она улыбнулась краешком губ. — И можешь не бояться. Ни меня ни чего бы то ни было, — она поднялась с места. Отерла выступившую на лбу испарину. Взяла в руки свою огромную вязаную кофту. — Признаюсь, я удивлена, что ты забрался так далеко от Кархолла. Ты знаешь, где ты сейчас?

— Предгорье меж Кархоллом и Анверфелом? — предположил юноша.

Отшельница усмехнулась.

— Это Пики Найсада, — она расправила кофту и накинула ее на себя. — Ты пересек весь Кархолл, Анверфел и половину Инраима.

Он тихонько присвистнул. Закрыл лицо руками и сполз глубже в бадью. Так, что вода теперь укрывала его под самый подбородок, а колени торчали поверх тонкой мыльной пенки.

— Тебя преследовали? — ее лицо вдруг стало суровым. — Кто?

Он не ответил.

— Тебе придется мне все рассказать, принц, — продолжала колдунья. — Иначе я не смогу помочь тебе. А я хочу, поверь мне.

— Откуда тебе все это известно? — он отнял ладони от лица и посмотрел на нее снизу вверх. — Про меня? Про охоту? Про моего отца? Да даже про мои шрамы, в конце концов!

Отшельница вздохнула.

— Когда твой отец вызывал к себе следопытов и чародеев, он предоставил твое описание, — она слегка замешкалась, подбирая слова. — На случай, если кто-то найдет твое тело. Чтобы тебя смогли опознать. И я была одной из тех, кого король Орис приглашал к себе на твои поиски, принц, — она переступила с ноги на ногу. — А еще он пригласил троих моих друзей. Очень опытных воителей и следопытов. Я решила, что они прекрасно справятся и без меня, если ты действительно жив. И отправилась на зимовку сюда. Подальше ото всех.

— Не зря, видимо, — Вендал горько усмехнулся. — Не поселись ты здесь, мне бы некому было помочь.

Девушка внезапно засмеялась. Ее звонкий девичий смех прозвучал, как нечто не вяжущееся с ее образом нелюдимой отшельницы.

— Вот удивится моя подруга — целительница, что отправилась в числе прочих на твои поиски, — сказала она, отсмеявшись, — когда узнает, что ты нашелся сам.

Однако, принц одарил ее в ответ взглядом, полным недоумения. Смешного в его ситуации ничего не было.

— Ладно, — бросила чародейка, — я помогу тебе вернуться домой. Обещаю. Но при одном условии: ты расскажешь мне, что с тобой приключилось.

Он открыл рот.

— Завтра, — перебила отшельница. — Сегодня отдыхай. Приводи себя в порядок. Как накупаешься, иди спать. А мне нужно еще кое-что сделать.

Она пошла прочь, оставляя принца одного в полумраке. Лишь на пороге она на миг обернулась через плечо и после краткого колебания сказала:

— Ты можешь звать меня Эстлин.

А затем ушла прочь, плотно закрыв за собой дверь в тесное помещение.

Принц откинул голову назад и закрыл глаза. С наслаждением втянул носом запах пряных настоек и потрескивающих в печурке дров. Тепло наполняло тело. Вода в бадье начинала потихоньку остывать. Но он даже не заметил этого, настолько блаженно ему в этот момент было. Пожалуй, ни одна ванна в родном дворце за все годы не могла бы сравниться с этой деревенской лоханью. Как давно он мечтал об этом! Неужели правда все его скитания и страхи подошли к концу? Неужели худенькая колдунья сможет помочь ему? Сможет ли она прогнать ту тьму, что идет за ним по пятам, или он зря подвергает эту девушку опасности? Быть может ее ожидает та же страшная участь, что и всех тех, кто помогал ему в пути.

Эстлин. Довольно распространенное имя. И уж нисколько не благородное. Его давали сироткам и крестьянским дочкам. Особенно, если малышке не повезло родиться третьей или четвертой девочкой в семье. Люди позажиточнее предпочитали нарекать дочерей сложными вычурными именами, вроде Идарвенны или Лорабеллы. Но уж никак не Эстлин. В общем, для ведьмы-отшельницы — самое то. Даже если это и не ее настоящее имя.

Когда Вендал закончил мыться, вода в бадье почти совсем остыла. Он завернулся в теплую простыню, что хозяйка заботливо оставила на печи, и пошел босиком обратно в комнатку, минуя маленькую кладовую. Здесь было прохладнее, чем в баньке, но все равно разительно лучше, чем снаружи. Где, по всей видимости, и была хозяйка. Колдуньи внутри домика не было. Здесь все осталось в том же самом виде, что и прежде. Разве что поднос с тарелкой и кружкой перекочевали с пола на столик.

Принц огляделся по сторонам. Он невольно гадал, кто же эта девушка. Взаправду лесная отшельница? Или просто сбежавшая от городской суеты второсортная магичка? Да, у нее есть действенные отвары. Она явно сильна в зельях и целительстве, но для травницы самих трав было не так уж и много. А для целительницы недоставало всех этих жутких приспособлений, похожих на наборы пыточных дел мастера.

У нее есть амулеты, но их опять же не слишком много. Если она ведьма, где кости, руны и черепа? Где большой кристаллический шар, котел и черный кот, черт побери? А если она чародейка, сведущая в высшей магии, где все ее книги, коими чародеи так любят хвастаться? Непонятно.

Даже лежавший под кроватью посох куда-то исчез вместе со своей хозяйкой.

Только, если быть совсем уж честным, принц в магах не разбирался. При дворе чародеев не водилось, лишь целители. А те, кто ему встречался, не располагали к долгим задушевным беседам. И уж никак не были хорошенькими юными отшельницами.

— Ты права, — сказал в пустоту Вендал. — Поговорим обо всем завтра. А сейчас я воспользуюсь твоим предложением и лягу спать, — он сел на край кровати. — От твоих зелий голова кружится, как с похмелья.

Принц стянул с себя простыню, бросил ее на кресло и забрался под груду одеял в чем мать родила. А сверху еще накрылся мягким покрывалом из тонко выделанных кроличьих шкурок. Тепло и уютно. Подушка едва уловимо пахла человеческой кожей. Никаких тебе вшивых тюфяков в конюшнях и отсыревших клочков сена в сараях. Нормальная постель. Дрожь удовольствия пробежала по спине.

Вендал не успел додумать мысль о том, как ему повезло, потому что провалился в глубокий спокойный сон. А пока он спал, лечебные настои делали свое дело. Кожа приобрела здоровый оттенок. Синяки под глазами пропали. Даже обветренные губы перестали походить на рану со струпьями.

Но спустя пару часов принц проснулся и приподнялся в кровати. Его разбудили звуки, доносившиеся снаружи домика. Метель стихла, и теперь он отчетливо слышал, как как-то возится во дворе. Ночная темень за маленьким окошком была настолько плотной, что казалась осязаемой. Вендал силился разглядеть хоть что-то. Короткая резкая вспышка голубого свечения заставила его вздрогнуть.

Входная дверь лениво заскрипела, впуская морозный воздух. Но стоило ей отворится, внутрь быстро скользнула хозяйка домика. На ней был меховой плащ с капюшоном и высокие теплые сапоги. В руках девушка держала свой посох. Она спешно заперла дверь, стряхнула снег и повесила плащ на крючок в углу. Затем устало стянула сапоги вместе с носками и с наслаждением размяла замерзшие пальцы в чулках. Потом неспешно подошла ближе к очагу.

Худая женщина с чародейским посохом. В беглых отблесках пламени ее черты выглядели жесткими, даже злыми. Как у каменной статуи возле древнего склепа. На миг ее сердитое лицо напугало сонного принца. Но когда она медленно подошла ближе и без сил опустилась в кресло, принц увидел лишь Эстлин. Ту самую девушку-отшельницу, что спасла ему жизнь только что. Лишь бремя невыразимой усталости отразилось на ней.

Она двигалась медленно, как атлет, чьи мышцы нестерпимо болят после многих часов тренировок. Медленно положила зеленоватый посох под кровать. Медленно сняла с себя толстую кофту, оставшись лишь в длинной рубахе и серых чулках. Медленно потянулась к огню раскрытыми ладонями, чтобы согреть озябшие пальцы. И грудь ее под тонкой рубахой вздымалась и опускалась медленно.

Вендал почувствовал укол совести. Она впустила его в свой дом, накормила, вымыла, подлечила, тратила силы на то, чтобы незаметно исцелить и помочь. И наверняка все то время, пока он преспокойно отсыпался, не просто так гуляла по морозу. Ведь она поняла, что его преследуют, и явно не могла допустить появления новых незваных гостей. Она достаточно сильна, чтобы за один вечер исцелить бродягу. Достаточно мудра, чтобы за считанные минуты понять, кто перед ней. И достаточно опытна, чтобы быть одной из тех, за кем посылал его отец-король в надежде отыскать сына. Но какой бы могучей ведьмой она ни была, Эстлин все равно оставалась человеком. Конечно, она измотана.

Вендал сел в кровати.

— Спи, — чародейка бросила на него усталый взгляд. — Я сотворила вокруг дома столько охранных чар, что кто бы за тобой ни охотился, ему проще будет найти вход в Преисподнюю, чем нас. Спи. Тебе ничто не угрожает, пока я рядом.

Вместо ответа принц приподнял одеяло, приглашая Эстлин в тепло. Она усмехнулась. Отвела глаза на мгновение. Пожала плечами. А потом поднялась с кресла, так же неспешно скинула мокрую от снега одежду и забралась к нему. Вендал осторожно обнял девушку, чтобы побыстрее согреть ее. Прохладная мягкая кожа под его пальцами напоминала атлас.

Он невольно погладил Эстлин по спине. В ответ отшельница сглотнула. Зажмурилась. Прижалась к нему теснее.

— Знаешь, — Вендал не смог сдержать улыбки, — мне очень повезло, что ты не старая карга и не толстый лесник.

— Мне тоже повезло, что ты не старая карга и не толстый лесник, — чародейка рассмеялась в ответ. — Нечасто наследные принцы греют мне постель.

Он осторожно убрал влажные пряди с ее лица, уже совсем не сурового, а очень даже милого.

— Можно воспользоваться всеми преимуществами данной ситуации, — прошептал принц и наклонился к ней ниже.