Однажды суровой зимой

— Открой мне -

Метель завывала. Билась в окошко. Колотила по просевшей от снега крыше. Изо всех сил пыталась ворваться внутрь. Но не могла. Чистый ангельский огонь горел в очаге ярко. Его свет мог ослепить, будь глаза живого существа слишком близко. Он мог смутить разум и парализовать благоговейным ужасом перед своей мощью. Простому человеку он грозил гибелью. Но Авершам видела его уже много раз. Впервые, когда ей было четырнадцать.

О, как отчетливо помнила она тот день. Сколько раз возвращалась в него в своих снах. И теперь сидела на коленях у очага неподвижно, глядя на нереальные голубые всполохи. Все те же образы стояли пред ее внутренним взором. Посох лежал на полу между ней и очагом. Как хрупкая граница. Голубой пламень играл яркими отблесками на золотых прожилках в его поверхности. Он увлекал сознание далеко-далеко в прошлое. В день, когда ее прежнюю жизнь навсегда выжег ангельский огонь.

Слепящий голубой свет. И высокий монотонный звук. Одинокая нота, навечно разлившая в пространстве. А на ее фоне — неспешные удары колокола. Эти звуки приближаются неотвратимо. Или, быть может, она приближается к ним сама в поисках хоть какого-то ориентира?

Сколько времени прошло с той секунды, когда битва с Владыкой завершилась? Когда ее жизнь вдруг оборвалась, и она очутилась в неизвестности. Минуты, часы или столетия? В окружении ангельского огня и неизменного звука.

Колокол вывел ее из оцепенения. Повлек прочь. Она спешила к нему, как мотылек на пламя свечи. Будто бежала, но не чувствовала своего тела.

Вдруг наступила тишина. Столь плотная, что ее можно было потрогать. Тишина, что громче любого звука. Оглушающая. Поглощающая все и сводящая с ума.

Она помнила, как пыталась кричать. Но крика не было. Ничего не было в этих бесконечных залах, кроме тьмы и сполохов ангельского огня. Она металась. Пыталась вернуться назад. Туда, где звучал колокол.

Она решила, что рехнулась. Прекратила борьбу. Сдалась. Как вдруг легкое дуновение ветерка коснулось кожи.

Ветерок в тишине ласково нашептывал. Потом настойчиво уговаривал. Звал за собой. Пока не перешел в вой. Злой вой хищника, загнавшего свою жертву. К незримому мосту над бездной. Мосту, что звенел цепями, но никогда не смел объединить чуждые миры вместе.

Она пыталась спастись от голосов. Пыталась найти путь вперед. Отыскать этот мост. Но глаза видели лишь покрытое звездами небо. Непривычное. Другое. Будто серебряные искры, растворенные в глубокой воде черного омута.

И туда, в эту черную бездну с легкостью неслись серебряные клочки тумана. Они спешили, кружились в причудливых вихрях, обретали очертания людей и снова распадались на туман.

Души. Живые души, что навеки покинули свои смертные тела в Срединном Мире. Она тянула руки к ним.

Шептала с мольбой: «Заберите меня с собой».

Но души лишь обвивались вокруг ее тела и проходили сквозь, не слыша. И с восторгом уносились в звездную бездну. Туда, куда ей пути не было. За предел известного.

И пока она силилась присоединиться к ним, позабыв обо всем. Новый порыв ветра зашелестел подле нее. Зашептал хором тринадцати голосов, главенствовал над которым один единственный глас. Глас того, кого она знала по имени.

— Прими нас, — шептал Абадон. — Прими нас. Прими нас. Прими нас.

Все настойчивее и настойчивее. Чарующим звуком. Размеренным, как удары ее собственного сердца. Естественным. Потому как звучащим не извне. Нет.

Голос Абадона звучал изнутри. Звучал годами. Точил и отравлял ее душу, как червь точит нежную сердцевину яблока.

Она словно ощутила его руки на своих плечах. Абадон обнимал ее со спины. Крепким капканом. И шептал уже в самое ухо:

— Прими нас. И тебе станет легче.

Она облизала спекшиеся губы в порыве выдохнуть ответ.

Под стук своего сердца. Громкий. Настойчивый. Частый стук.

Отчаянный стук, что перекрыл глас Абадона. Такой нетерпеливый и сердитый. Никогда прежде не врывавшийся в ее видения. Столь напористый стук, что наваждение… растаяло.

В дверь барабанили, что есть силы.

— Эстлин, прошу тебя! Открой мне скорее! — кричал Вендал где-то в самом сердце разгулявшейся метели.

Она вздрогнула и очнулась. Огонь в очаге вспыхнул и стал обычным оранжевым пламенем на рыхлых поленьях. В комнатке больше никого не было. Неужели почудилось? И это все игра проклятых исчадий?

— Эстлин! Я замерзну насмерть через минуту!

Чародейка вскочила на ноги. Приоткрыла дверь.

На пороге стоял Вендал. Королевские одеяния, словно только с торжественного приема. Весь покрытый снежинками. Густые черные волосы взлохмачены ветром. Губы посинели от холода.

— Ты — плод магии зла, — пробормотала она с недоверием.

— Я — плод магии Малиссы и ее портала, — возразил принц заплетающимся от холода языком. — И если ты не впустишь меня, моя смерть будет на твоей совести.

Она отступила назад. Он ввалился в теплое помещение и тотчас сжал девушку в объятиях.

Эстлин прижалась к принцу. С наслаждением зажмурилась. Даже не заметила, насколько он холодный. Потому как эти руки были для нее самыми горячими и желанными во всех мирах.

— Больше никогда, слышишь? — Вендал отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Больше никогда не смей так исчезать.

— Как тебе удалось? Неужели Малисса правда освоила чары портала? — Эстлин часто заморгала.

— Малиссу можно убедить, как оказалось, — Вендал пожал плечами.

— Но как же якорь? У нее же вещей из моего дома не было! — Авершам не могла поверить ушам.

— Якорь — это я.

Принц наклонился и мягко поцеловал чародейку в удивленно приоткрытые губы.

— Нам о многом нужно поговорить. Без попыток к бегству, пожалуйста, — попросил Вендал, нехотя оторвавшись от нее. И вдруг нахмурился: — Почему ты так долго не открывала? Что-то случилось? Мне показалось или я видел внутри дома голубое свечение?

— Не показалось.

Две знакомые тонкие морщинки появились на ее лбу.

Чародейке захотелось отправить принца подальше и сделать то, что она делала всегда — ничего не рассказывать. Но Вендал был прав. Так продолжаться не могло. Тем более, ей казалось по меньшей мере странным то, что Малисса, которая в порталах понимала, как горшечник в ювелирном деле, смогла открыть один и даже успешно переправить принца. Если верить ему, использовала его в качестве якоря. Живого якоря. Что весьма необычно. И сам Вендал продолжал удивлять. Рядом с ним она не только не видела свои сны, но и ему удалось погасить сегодняшнее видение. Прогнать прочь ту силу, что так жаждала заполучить ее. Все кричало Эстлин о том, что бежать больше не нужно. Пора оглянуться назад и рассказать обо всем, что снедало изнутри.

Авершам взяла юношу за руки и потянула внутрь домика, поближе к огню. Чтобы он согрелся, и они могли устроиться поудобнее для долгого разговора.

Они сели на пол подле волшебного посоха. На знакомые шкуры, уже прогретые теплом очага. Эстлин все так же сжимала руки принца в своих.

— Это очень непростой разговор, на самом деле, — она рассеянно сглотнула. — Я даже не знаю, с чего начать.

— Хочешь, я начну? — Вендал ободряюще улыбнулся. — Отец пытался просватать меня за принцессу Анверфела. Я отказался. Потому что уже выбрал себе невесту. И пришел за ней. И хочу узнать, что же так гложет ее. Хочу помочь ей. Разделить с ней любое ее бремя, даже если мой человеческий разум будет не в силах осознать его тяжесть. Я все равно буду с ней. Даже если она не сможет ответить на мои чувства, я хочу знать, что сделал для нее все, что в моих силах.

— Ох, Вендал, — чародейка почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Ты даже себе не представляешь, о чем говоришь. Я — не просто нефилим в привычном понимании. Не просто существо, которое внушает благоговейный ужас. Все намного сложнее. Дело в моих корнях, полагаю.

— Дело в том, что тебе вдолбили в голову, — возразил Вендал. — Ты привыкла лишь к страху и отчуждению с детства. Но я докажу, что может быть иначе. Даже теперь, когда твоя сестра ждет ребенка, это ее главный страх. Увидеть, как мир не примет ее дитя. Но если не принимали вас, это не значит, что так будет и в будущем. Детей ваших ждет иное детство. И даже другое отношение родителей.

Пока принц говорил, девушка задумчиво кусала губу.

— Мы все росли в чудовищных условиях, — согласилась она. — Как Далейн и Кердас, я семьи своей не знала и воспитывалась в ордене среди чужих и безразличных ко мне людей. Моим первым воспоминанием была детская кроватка. Она больше походила на клетку. Стою, держась за прутья и кричу, потому что я одна и мне страшно. Я хочу есть. Матрасик подо мной мокрый. Ногам холодно. Но никто не подходит много часов.

Девушка невольно покачала головой. Нахмурилась.

— Ты была настолько мала? — удивился Вендал. — Но ты же говорила, тебя отправил твой отец к чародеям в детстве?

— В младенчестве, — поправила Эстлин. — Если верить моим наставникам в ордене, мне было всего несколько часов отроду. Меня принес высокий ангел с яркими бирюзовыми глазами и зеленым посохом. Он сказал, что я — нефилим. И что они должны хранить и растить меня в тайне. Иначе он придет и обрушит на их головы Небеса. Они были счастливы, когда спустя четырнадцать лет он явился вновь и забрал меня. Это был Рафаил.

Она сделала паузу. Многозначительно посмотрела на Вендала. Затем перевела взгляд на посох, что все так же лежал у очага. И снова на Вендала.

Глаза юноши невольно округлились.

— Ты думаешь…

— Я практически уверена, — она кивнула. — Рафаил не просто тот, кто вступился за нефилимов и отдал мне посох. Он — мой отец.

Сноп искр вспыхнул и унесся в узкий дымоход.

Принц вспомнил слова Эстлин о том, что чем ярче стигмы, тем ближе родство. Стигмы демона на ее ступнях выглядели светлее. Даже в глаза не так сильно бросались. Чего нельзя было сказать о стигмах ангела. Полумесяцы на спине отливали живым серебром. Будто даже светились. В памяти Вендала вспыли открытые платья сестер-нефилимов на празднике накануне вечером. Будь он менее поглощен своей ненаглядной чародейкой, обратил бы внимание. Стигмы на спине Малиссы были явно бледнее и меньше, чем у Этлин.

Авершам вполне могла быть не просто нефилимом, а дочерью ангела.

Вендал изумленно молчал.

Чародейка рассеянно запустила пальцы в распущенные волосы. Чтобы занять вспотевшие от волнения руки, она принялась заплетать косу. О своих подозрениях касательно своего отца она еще никому никогда не говорила. Даже Малиссе. Но была убеждена, что корень ее проблем кроется именно в этом. Ей предстояло донести все до Вендала, если она действительно хотела, чтобы он понял ее. И не испугался. Желательно.

Она старалась говорить спокойно, но голос все равно надломился в конце:

— Думаю, его послали избавиться от меня, когда прознали о новом маленьком нефилиме. Но он знал, что я — его дитя. И защитил меня. Как мог.

Чародейка поджала губы, чтобы немного перевести дух.

— Эстлин…

Вендал изо всех сил искал нужные слова. Но она выручила его. Продолжила говорить, не моргая глядя на огонь:

— Конечно, мы никогда с ним это не обсуждали. И Рафаил никоим образом не демонстрировал ничего, что могло бы вызвать подозрения. Кроме того, что подарил мне свой посох, конечно. Но то можно было списать на героический порыв. На стремление поддержать нефилимов. Не дать им усомниться в себе. Обрести веру в свои силы. Ну и показать другим, как важно выступить на нашей стороне.

Она грустно улыбнулась.

— И в отличии от матери, отец хотя бы не выгнал меня в страхе. Один чародей сказал мне в детстве, что она дала мне имя, но знать меня не пожелала. Из-за моего происхождения. Скорее всего, он солгал, чтобы я отстала. В детстве я была довольно докучливым ребенком. И Эстлин меня тоже нарек отец.

Чародейка протянула руку, чтобы кончиками пальцев коснуться посоха. Ангельская реликвия отозвалась тотчас. Золотой блик пробежал по поверхности ласковым солнечным зайчиком.

Вендал чуть наклонил голову, наблюдая за ней. Девушка выглядела и печальной. Открывать сокровенные тайны — занятие непростое и зачастую неблагодарное. И что-то подсказывало юноше, что эти истории о трудном детстве — лишь верхушка потухшего вулкана, в глубинах которого все еще опасно клокочет лава.

Авершам вновь задумчиво погладила предмет и продолжила рассказ:

— Чародеи ордена говорили, что скорее всего моя мать состояла в очень близком родстве с демонами. Возможно, даже родилась дочерью инкуба. Потому что стигмы мои довольно яркие. Кровь демона сильна, значит, я, скорее всего, отпрыск во втором поколении. Инкубы красивы. Они соблазняют смертных дев ради развлечения. А потом на свет появляются очень красивые дети. Значит, матушка моя должна быть непередаваемо хороша. Настолько, что ангел польстился на нее. Это и объясняет мое появление на свет. Но это все были теории. Я жаждала спросить маму лично.

Эстлин встала и пошла к буфету, чтобы налить им воды. Но за время ее отсутствия в графине образовался лед, который еще не успел растаять. Поэтому девушка с удовольствием сделала то, что весьма сильно желала: обратилась к чарам и преобразила снедавшую ее тоску в живительный жар. Тепло полилось по пальцам, что сжимали холодный глиняный сосуд. Лед начал понемногу становиться водой, а неприятное чувство успокоилось.

— И ее нисколько не обрадовало, что дочь — легендарная героиня Срединного Мира? — тем временем спросил ее Вендал, который уже был тут как тут и услужливо доставал две чашки из стылого буфета.

Девушка покачала головой. Налила им попить и жестом предложила вернуться к камину, где было теплее.

Они вновь уселись рядом на расстеленные шкуры. Эстлин прислонилась плечом к плечу Вендала. Сделала несколько неторопливых глотков и продолжила свой рассказ:

— Я искала мать много лет. Искала очень красивую женщину со стигмами демона на ногах. Это был поиск иголки в стоге сена. Я ведь ничего не знала о ней. А кто добровольно будет показывать стигмы? Такие вещи усердно скрывают. Для поисков я использовала магию и все свои связи. И нашла, — она улыбнулась грустно и рассеянно. — Она жила в деревне, в окружении большого семейства. Счастливая мать семерых детей. Я пришла в их двор. Мне было семнадцать. Ватага ребятишек младше меня высыпала навстречу. Они галдели и скакали вокруг легендарной героини Срединного Мира, как ты говоришь. Из домика вышел их отец, высокий сердитый мужчина. А потом я увидела ее. Она шла следом, вытирая руки о передник. Красивая и холодная, как и подобает потомку демона. Но стоило ей увидеть меня, в глазах отобразился ужас. Она велела мужу и детям уйти в дом. А потом, когда мы остались наедине, сказала, чтоб я убралась прочь и забыла к ним дорогу. Ничего не объясняя. И не дав объясниться мне.

Эстлин допила воду и отставила пустую чашку в сторону. Понизила голос.

— Вендал. Я ждала этой встречи всю жизнь. Так много хотела спросить. Откуда в нас кровь демонов. Почему она оставила меня. Чего испугалась. Как вышло, что отец меня забрал. Была ли у них любовь или случайная связь. Я так мечтала ее обнять. Сказать, что не держу зла. Что мной она может гордиться. Но когда я увидела выражение ее лица… Я ушла. Отослала с посыльным так много золота, как только могла. Чтобы они не нуждались ни в чем. Но больше в ее жизни не появлялась.

— Мне так жаль, — он положил руку ей на плечо. Притянул ближе и крепко обнял. — Вероятно, она просто испугалась своей беременности от ангела и появления нефилима на свет. Боялась растить тебя. А потом боялась смотреть тебе в глаза.

— Посмотри на меня, Вендал, — она повернулась к нему, взяв его лицов в свои руки. — Посмотри внимательно. Что видишь ты за этим девичьим лицом?

— Я вижу…

— Ты видишь силу? — торопливо говорила чародейка. — Видишь ее корни? То, что посеяли и взрастили? Что сделало меня такой? Мозаика из отдельных поступков и решений совершенно чуждых друг другу существ. Людей. Ангелов. Демонов. Чародеев. И немудрено, что я внушаю страх, Вендал. Все, как написано в Ал`Ором. Нефилиму равных в трех мирах нет. Он может уничтожать и созидать. Может вмешиваться в само мироздание, опасно нарушать баланс. Я способна на чудовищные разрушительные вещи.

Последнюю фразу она произнесла шепотом. Обессиленно опустила руки.

— Я знаю, — кивнул Вендал. — Отец рассказывал о том, как ты спалила целое поле с демонами, которые начали вылезать прямо из земли. Как тебе вообще это удалось? Такой расход сил. Ты же ведь могла погибнуть. Это какая-то тайная магия нефилима?

— Знаешь, чему я прежде всего научилась в том ордене у чародеев? — вопросом на вопрос ответила Эстлин. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не расходуй свои силы. Расходуй чужие.

— Ты…

Девушка поцеловала его прежде, чем он закончил фразу.

— Для любых чар я использую окружающие меня энергии. И гораздо реже — сильные эмоции. Свои и чужие, — она прищурилась. — Этому меня тоже научили чародеи. Колдун — это тот, кто умеет правильно использовать силы. А хороший колдун — это проводник, который превращает одну силу в другую. Я могу поглотить ветер, чтобы начать дождь. И могу заставить бегущую воду быстрой реки заморозить эту же реку. Но больше всего сил в живых существах, — Эстлин мягко погладила его по руке, обрисовывая пальцем контур вен на запястье. — Кровь несет по жилам мощь ни с чем не сравнимую.

Вендал поймал ее за руку.

— На том поле…

Эстлин неторопливо кивнула, неотрывно глядя в глубокие зеленые глаза. Искала в них ожидаемую панику. Но вместо паники видела заинтересованность.

— Их были тысячи под землей, — она вздохнула. — Норы, заполненные копошащимися телами и обглоданными трупами их жертв. Целая колония, которая хотела покормиться нами, — она прищурилась. — Я обратила их всех в пламень. Высвободила энергию каждого. До последнего. Меня тошнило от ужаса, пока я направляла чары. Но потом… Потом я не боялась больше ничего. Даже Владыка не смог напугать меня.

Она замолчала. Не мигая, глядела на огонь в очаге широко раскрытыми глазами.

Принц решил, что чародейка погрузилась в воспоминания. Но на самом деле Эстлин лишь собиралась с мыслями. Решала, как лучше продолжить.

— Потому только ты и смогла справиться с ним, — Вендал ободряюще улыбнулся. — С твоей силой ничто не сравнится, моя госпожа.

— Именно, — она резко повернулась к нему. — Именно так. Кровь ангелов во мне сильна. Сильнее прочих в этой безумной смеси триединства. Я — ангел наполовину. И это все решило в сей странной головоломке. Не мать, что отвергла меня. Не суровые чародеи, что растили. Не мои навыки. А моя ангельская кровь. Я стала инструментом провидения и исходом обстоятельств. Единственным крепким вместилищем для величайшего зла. И величайшей лжи во всех четырех мирах.

Она говорила торопливо. Будто боялась в последний момент передумать. И когда Авершам замолчала, юноша понял, что сидит с отвисшей челюстью.

— В четырех мирах? — только и смог эхом вымолвить он.

Эстлин кивнула.

— Миров не три, как принято считать, Вендал. Их четыре. Есть еще один. Его и миром-то можно назвать с натяжкой. Потому что там никто не живет. Это — средоточие тонких материй. Нечто за гранью физического и духовного. И через это нечто проходят души людей после смерти. Предел.

Бирюзовые глаза показались принцу в тот момент ярче прежнего. С ноткой эйфории. Не безумия. Нет. Именно эйфории от того, что она говорит все это вслух. Наконец.

— Нас с детства учат другому. Души после смерти отправляются в Преисподнюю или на Небеса, — юноша нахмурился.

— Это удобная точка зрения, — Эстлин понизила голос. — Веди себя хорошо, и тебя примут к себе ангелы. Стань грешником и отправься на вечные муки к демонам. Хорошо помогает контролировать людей, не так ли? На самом деле, все иначе. Я была на Небесах и в Преисподней. Поверь мне, я знаю.

— О чем ты? — переспросил принц.

Они склонились друг к другу. Девушка впервые делилась этой тайной. А юноша не желал упустить ни слова.

— Души людей я более нигде не встречала, — продолжала она. — На Небесах живут ангелы. Бессмертные создания. Убей ангела, что довольно сложно, и он возродится вновь. А Преисподняя полна демонов, которые так же бессмертны. Сущность убиенного демона возвращается в адские котлы, в которых постепенно обрастет новой плотью. Демоны, как и ангелы, практически не плодятся. И те и другие могут заводить потомство от смертных, но и то дело непростое. А если такие потомки однажды заведут своих детей, у них появится нефилим. Но нефилимов, как ты знаешь, не жалуют. Потому что нефилимы, во-первых, смертны, во-вторых вхожи в три мира сразу и могут обличить великую ложь — души смертных уходят совсем в другое место. Они покидают тело и направляются прямиком в Предел. А после — в другие места.

— Куда же?

— Я не знаю, — Эстлин пожала плечами. — Я видела лишь, что души из Предела уходят прочь. Дальше. Туда, куда мне путь был заказан. Может, это небытие. Может, души растворяются в эфирах времени и пространства. Может, они сами становятся тканью реальности. А может переродятся однажды в этом мире.

— Или найдут для себя новый, — предположил наследник Кархолла.

— И такое возможно, — согласилась чародейка. — Я много думала об этом с тех пор, как побывала там.

Юноша уловил нестыковку в ее истории. Маленькую, но обеспокоившую его тотчас.

— Ты же сказала, что только души умерших людей могут там оказаться. Ты что…

— Умирала? — Авершам нахмурилась. — Думаю, я была близка к этому. Когда битва с Владыкой Преисподней закончилась, меня объяло жаром. Захлестнуло бушующей энергией. Возможно, я даже отключилась на секунду. А когда вновь пришла в себя… вокруг… вокруг было место, которое я вижу во снах каждую ночь, — она подняла на него растерянный взгляд и повторила: — Каждую. Если только тебя нет рядом… Я вижу Предел. И души, что улетают прочь. Туда, куда мне пути пока нет.

Принц почувствовал, как разум медленно закипает.

— Но ты вернулась назад, — уточнил он.

— Да, — девушка потерла лицо руками, — у меня хватило сил. Или не совсем у меня.

Она запнулась.

— Эстлин? — принц положил руку ей на колено. — Ты можешь мне доверять.

Девушка кивнула.

— Ох, я знаю, — она облизала губы. — Это то, что я скрывала ото всех. Даже от ангелов. Они всеми силами пытались выяснить, что же произошло во время битвы с Владыкой. Я скрыла от них все. Как скрыла и то, что видела Предел. Они не должны были узнать. Никто не должен был узнать, потому что… Потому что… Мне страшно. Страшно, что пострадают мои близкие. Что за нами придут ангелы или демоны. И справиться мы не сможем. Или что с последствиями того решающего боя даже я не смогу справиться.

— Эстлин, — Вендал терпеливо взял девушку за руку. — Что случилось во время битвы с Владыкой?

Она зажмурилась. Глубоко вдохнула. Выдохнула через нос. И заговорила тем далеким потусторонним голосом:

— Я вошла в огромный зал. Круглый. С абсолютно гладкими стенами. Будто попала внутрь гигантского черепа. И там, где должен был быть мозг, сидел он и ждал меня. Владыка Преисподней.

— Демон? — уточнил принц.

Но она будто не слышала его:

— Он сидел там один. Никаких больше стражей. Никаких орд. Лишь уродливое искаженное создание. Но ты не поверишь. Он не был демоном. В том, кто сидел в сердце Преисподней я узнала ангела. Извращенного, оскверненного… но все еще ангела. В чьих глаза плескалось безумие.

— Ты шутишь, — юноша не мог поверить своим ушам. — Наверное, это была какая-то черная магия. Тебе могло показаться.

Авершам вздрогнула, снова став собой. Она с грустью взглянула на него. Покачала головой.

— Нет. Вендал, нет. Он был ангелом. И я убедилась в этом сразу, как только он напал на меня. Знаешь, я никому никогда об этом не рассказывала. Ни единой душе. Даже ангелам не удалось узнать этого у меня, как они ни старались. Он был ангелом. И он не пытался меня просто убить. Он хотел поглотить меня.

— Что?

— Да. И я… я ответила ему тем же. Потому что чем сильнее я пыталась атаковать, тем сильнее он питался моей силой. И тогда я начала вытягивать его силы. Эта была та самая игра на поглощение, Вендал. Вот почему не было в его зале ни единого демона. Он сжирал всех, кто заходил к нему. Твари боялись приближаться к дверям. А мне пришлось встретиться с ним лицом к лицу. И в свою последнюю секунду он сказал, что его игра проиграна. Теперь все в моих руках.

Вендал облизал пересохшие губы.

— Эстлин, это значит, что ты…

— Я… я поглотила Владыку Преисподней, — она спрятала лицо в ладонях. — Вендал… Я поглотила его и всех, кого поглотил он до этого. И вот тогда я чуть не умерла и попала за Предел. И там я впервые услышала их голоса. Тринадцать демонов. И одного ангела. Он рассказал мне все. Его звали Абадон. Он пошел в Преисподнюю с благой целью — навсегда завершить противостояние ангелов и демонов. Он был уверен в своей победе… Это он начала игру на поглощение. Он пообещал демонам, что, если им удастся поглотить его, победителю достанется возможность взойти на Небеса. Конечно, демоны согласились. Но ни одному из них не удалось с ним совладать. И Абадон остался один в том зале, а внутри него бушевали тринадцать демонических владык. Их силы и сущности осквернили его и свели с ума быстрее, чем он осознал это. И тогда… он решил, что больше не будет трех миров. Он объединит их все в один. Он открыл врата. И уничтожил Эдвермор. Начал войну. А дальше. А что дальше? Ангелы поняли, что во всем виноват один из них. Они ринулись на помощь, хотели замести следы порочащего их деяния. Но не смогли ничего не поделать. Они хранили эту тайну всю войну. А когда я вышла невредимой, закрыв врата Преисподней, они забрали нас на Небеса. Ангелы изо всех сил старались выведать, что стало с Абадоном. Но я сделала то, что делала всегда. Преобразовала. Преобразовала свою память так, что она стала лишь тенью минувших событий. Ангелы увидели уродливого демона. Но не увидели Абадона. Они решили, что его не стало, а мне ничего не известно. И отпустили нас.

— Почему же было не рассказать им правду? — не понял принц.

В его понимании ангелы были непогрешимы. Они были теми, кто заслуживал доверия при любом раскладе.

— Зачем? Они бы убили нас четверых, чтобы скрыть свой позор. И что бы стало с теми, кто засел в моей голове? Тогда я не осознавала того, что открылось мне спустя много-много ночей кошмаров о Пределе. Моя душа со своей смертью заберет из этого мира все, что она приняла в себя. Я унесу тринадцать владык и одного мятежного ангела далеко от нашего мира однажды. И в этом моя судьба, Вендал. Быть тем, кто несет в себе Владыку Преисподней. Теперь ты понимаешь, почему я так не хочу, чтобы ты был рядом?

Голос девушки сорвался в конце. Она так хотела быть сильной. Настолько крепкой и уверенной, чтобы ее понял тот, кто занимал все ее мысли. Она была готова открыть ему все, как есть. Пусть он осознает ее бремя и его причины. Даже если не сможет принять ее такой. Но предательские слезы сами-собой потекли из глаз. Девушка сжала губы, чтобы успокоиться.

Юноша понял ее эмоции. Подобные секреты лучше уносить с собой в могилу. Ведь любой, кто услышит их, побежит в ужасе прочь, не разбирая дороги. Любой, но только не он.

Вендал хотел обнять ее, но она отстранилась. Сложила ладони в молитвенном жесте и поднесла ко рту. Нужно было высказать одно последнее признание. Финальный аккорд.

— Я вижу их каждую ночь. Владык и Абадона. Они говорят со мной. Внушают все, к чему хотят склонить меня. Сделать своим орудием. Своим вместилищем. Они зовут меня. А я бегу от них каждую ночь во снах. Я должна нести эту ношу… Это проклятие до самой своей смерти. Я — отродье.

Слово застряло в горле, оставив привкус горечи на языке. То самое слово, коим назвали ее ангелы вскользь. Оно засело паразитом и точило разум не меньше, чем демоны и Абадон.

Слезы сильнейшая героиня больше не сдерживала. Хотя бы потому, что устала их подавлять и быть несгибаемой.

Она ожидала увидеть в глазах юноши отвращение. Но он смотрел с жалостью. С сочувствием куда более глубоким, чем Авершам представляла.

Наследник Кархолла протянул руку и погладил ее по спине. Ласково и осторожно. Словно боясь спугнуть. А затем вкрадчиво спросил:

— Ты сказала, что не видишь этих снов, если я рядом. Почему?

— Не знаю, — она улыбнулась сквозь слезы. — Мне так хорошо, когда ты со мной. Я не чувствую страха, что могу не справиться. Я не боюсь стать таким же чудовищем, как Абадон. Я…

— Я люблю тебя, — тихо произнес Вендал. — Так сильно.

Он смотрел на нее внимательным взглядом ясных зеленых глаз. Изучал каждую черточку лица, ставшего таким родным за эти дни. Светлая кожа. Маленький шрам у правого виска. Легкие, едва различимые веснушки на носу. Мягкие губы, чуть приоткрытые от удивления. Он любил в ней все. Ее нежные черты. Ее тонкие запястья. Густые чуть вьющиеся волосы. Стигмы ангела на лопатках. Стигмы демона на маленьких ступнях. Заботливую и непреклонную. Улыбающуюся, как ребенок, в минуты радости. Пугающую, как буря, в гневе. Он восхищался ею. Ее силой и стойкостью, которой завидовали даже Небеса. На своих хрупких плечах она несла величайшую ношу. И несла одна. В эту минуту Вендал захотел убить каждого, кто когда-либо причинял ей боль.

Она молча глядела на него. Воздух застрял где-то в легких.

— Ты любишь меня? — принц взял ее руки в свои.

— Я…

— Ты любишь меня, Эстлин? — настойчивее повторил он.

— Конечно, люблю.

Она вдруг вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Одинокой сироткой среди толпы. Но только теперь перед ней в толпе стоял тот, кто заставил померкнуть все вокруг. И она разрыдалась.

Он притянул ее к себе и принялся покрывать поцелуями. До тех пор, пока она не затихла. Принц прижал чародейку к груди. Гладил ее волосы и спину, неспешно и ласково. Когда же отдельные всхлипы прекратились, он сказал:

— Я тоже должен тебе кое-что рассказать. Что-то очень важное. Что, вероятно, меняет все.

Она отстранилась. На заплаканном лице читалась тревога.

— Прежде чем Малисса открыла портал сюда, в тронный зал пришел Пророк, — продолжал Вендал. — Он говорил со мной.

— О чем? — ее брови сошлись к переносице.

— Он сказал, что я не зря пришел в эту хижину, а ты не случайно впустила меня. Сказал, это я спас тебя от голосов в голове, — Вендал усмехнулся. — Я ведь даже не понял, о чем он говорит. А он все с самого начала знал. Он говорил о том, что все будут против нашего союза. Он напугает ангелов, демонов и окружающих людей. Демоны потеряют в тебе владыку. Ангелов устрашит то, какими могущественными могут быть наши дети, если они получат твои силы. Или силы того, что ты несешь внутри.

Он сделал паузу, чтобы поцеловать ее. А Эстлин нахмурилась еще сильнее.

— Он сказал мне, что тебя одолеют сомнения. Вот как теперь. Но ты, — он улыбнулся и поцеловал снова. — Ты скажешь, что любишь меня. И тогда та сила, что терзает тебя, изменится. И у нас будет прекрасный и совершенно нормальный ребенок. А ты никогда не позволишь никому омрачить наше счастье. Ты понимаешь, Эстлин? Если мы будем вместе, твои тревоги окажутся напрасными. Тебе не стать разрушителем трех миров. Это наша судьба.

Он улыбался искренне и совершенно счастливо. И она почувствовала облегчение. Улыбнулась в ответ. Обвила руками его шею. Прижалась так крепко, как могла. Его сердце билось отчетливо и жарко. Она зажмурилась, стараясь не потерять ни секунды этого ощущения.

Они долго сидели, словно оцепенев в объятиях друг друга. А буря за окном сошла на нет. Будто удивляясь этому странному союзу.

— Мне надо увидеть его, Вендал, — наконец, сказала Эстлин. — Увидеть и спросить совета.

— Вернемся во дворец? — нехотя предложил принц. — Надеюсь, Пророк все еще там.