Однажды в морге

Евгений Кукаркин

Однажды в морге

Написана в 1998 г. Приключения.

Если общество делить на касты, как в Индии, то мы бы были чуть ли не в самой низшей, оказались бы между бомжами и милиционерами. Нас даже врачами назвать нельзя, мы патологоанатомы и судебно-медицинские эксперты, вернее мясники человеческой плоти.

Большой корпус прилегает к моргу, где 10 врачей, в две смены режут, пилят, изучают трупы и дают по ним заключения. Среди нас два пенсионера, три женщины, и остальные - полу молодежь, полу старики, все прекраснейшие профессионалы. В штате еще несколько санитаров, так называемых "барчуков" или "барынь", которые обычно работают с документами и родственниками умерших и "рабов", полупьяных мужиков или деклассированных элементов, которые за гроши выполняют черную работу и вечно болтаются между ногами.

- Валька, - орет мне Колька-брехун, который сегодня замещает главного, - ты заключение по шестнадцатому сделал?

- Не-а. Мне Максимыч срочно приказал посмотреть новичка.

Максимыч, это следователь, молодой парнишка, которого никто в морге не называет Михаилом Максимовичем, а зовут просто, Мишка или Максимыч. Новичок - красавец мужчина, закостенел в неестественной, выгнутой позе. Хоть пуля и пробила лоб, застряв где то в "сером веществе", заниматься мне приходиться не только головой. Кто знает, перед тем как прострелить голову, может его душили или отравили... Поэтому разрез делаю от подбородка до гениталий и пытаюсь извлечь все органы единым блоком. На голове делаю кожный разрез, поддеваю кожу и натягиваю одну половину на затылок, другую на лоб. Теперь вскрываю череп точно по кругу, как бы по "следу от фуражки". Вот оно самое непонятное в мире вещество, которое управляет нами, двигает нас на удивительные подвиги и развлечения, думает за нас и обладает самым грандиозным банком памяти. Хромированная сталь скальпеля легко вошла в серо-белую массу мозга, таким образом пытаюсь найти путь пули. Так сказать, выходного отверстия нет..., значит эта штучка застряла где то внутри. Я ее нашел, эта вращающаяся пуля, 5,45 калибра, размешала часть мозгов в кашу и застряла почти у уха. Хороший выстрел. Одно плохо, пуля деформирована так, что определить тип оружие не возможно. Зато другие органы тела в порядке, нет характерных следов ударов или повреждений. Теперь надо уложить все на место, скрепить кости, и представить красавца в последний путь, как здесь подобает всем изрезанным и изуродованным мертвецам.

- Трофим, - ору в коридор, - вывози этого.

Трофим санитар, бессовестный санитар. Старший среди "рабов", проработавший в этой лавочке больше десятка лет. Любитель воровать у мертвых хорошие шмотки или вещи, нечаянно оставленные в карманах, а по вечерам тайком выпиливать золотые зубы. Он почти всегда пьян, но работает как вол и ни разу никому из врачей не отказывал, честно выполняя наши требования. Небритая личность небрежно скидывает тело на каталку и спрашивает меня.

- Дохтур, куды его?

- Вот седьмой номерок на ноге. Гони в камеру.

- А кого привесть?

- Шестнадцатого.

- Угу.

Трофимыч налегает грудью и противный скрип каталки заполняет помещение. Я, пользуюсь перерывом, и иду в курилку. Там уже, несмотря на прохладу, полураздетый толстяк патологоанатом Гошка, дымит своей вонючей "Стрелой".

- Валька, ну мне досталась бабища, - он глубоко затягивается сигаретой, от чего огонек быстро ползет по всей ее длине, - живот вздут, я вскрыл, а там кишки толще канатов, резанул, а от туда поползло столько дерьма, на два таза. Не поверишь, умерла от того, что пережрала. Это же такая редкость.

- Поверю.

- А вони, вони то сколько.

Мы все пропитались этим специфическим трупным запахом и у меня полностью атрофировано чувство обоняния. Как еще он может реагировать на какие то другие запахи, я понять не могу. В курилку влетает Лидочка, курносая, обаятельная женщина, лет 27, уже дважды побывавшая за мужем и как она говорит, мужики сваливали с нее в первый же день, как только узнавали, чем она занимается на работе.

- Мальчики, дайте закурить,

И так всегда. У Лидочки никогда своих сигарет не было, всегда накуривалась на халяву, благо ей никто не отказывал. Я и Гошка любезно открываем и предоставляем свои пачки. Она выбирает сигарету у меня.

- Мальчики, вы не хотите зайти ко мне в комнату и посмотреть на чудо.

- Чего у тебя там опять? - подозрительно смотрит на нее Гошка.

- Там мужик, а у него во..., - она разводит на пол метра руками.

- Отсеки и положи в спиртовую банку, - советует уже равнодушно Гошка.

- Ну тебя. Валя, - она обратилась ко мне, - там попался трудный тип. Следователь уверен, что этот... отравлен и требует найти следы наркотика или черт знает какого препарата, а я не могу разобраться, был ли там что-нибудь вообще. Уже пятую пробу химикам на анализ отдаю и ничего...

- Значит действительно ничего.

- Ты бы подошел посмотрел.

- Ладно, посмотрю.

- Сегодня вечером свободен?

- Черт его знает, может и свободен. К концу дня скажу.

В курилку заглядывает Трофимыч.

- Валентин Ваныч, это... привез.

- Хорошо, иду.

- Так зайдешь ко мне? - кричит мне в след Лидочка.

- Через часик буду, не убирай...

Из под простыни торчит нога с биркой 16. Я сдергиваю ткань и столбенею. Красивая девушка с белыми длинными волосами лежала на столе. Сначала даже не поверил, умерла ли она, но холод тела и его твердость, подтвердили диагноз. Начинать надо с внешнего осмотра и изучаю ее тело почти по миллиметру. Последняя стадия - ноги. С трудом раскрываю рот, потом веки глаз, тщательно просматриваю волосы и кожный покров под ними. Кое какие признаки обычно уже говорят, где надо вскрывать, но для этого нужно иметь опыт. Внешний вид всегда обманчив, иногда сразу определить ничего не возможно. Теперь скальпель в руки и пошел... Начнем, как всегда, сквозным разрезом через живот... Бегло прощупываю все органы. Ого, да здесь что то есть..., какая то нелепая твердая шишка прощупывается в кишечнике.

Я рассекаю эту часть. Это вытянутый камень, чуть меньше яйца, его кромка чуть ли не у основания эллипса и от него веером расходятся неоднородные грани. Такие находки бывают очень редки. Я разглядываю камень, пытаясь резиновыми пальцами очистить его.

- Дай посмотреть.

Рядом стоит Лидка и зачарованно смотрит на него.

- Откуда ты здесь?

- Мне делать нечего. Пока того не уберут, я ничего делать не могу. Дай, посмотреть.

Я протягиваю ей камень. Она идет к раковине и моет его зубной щеткой, потом снимает резиновую перчатку и осторожно кладет на центр тонкой ладони. Камень сверкнул ослепительным огнем.

- Ух ты. Ну и красотища. Наверно алмаз. Как она его глотала?

- От страха глотала. Видно украла или спасала.

- Сама деваха то ничего, - Лидка подходит вплотную к трупу и рассматривает его. - Все есть и форма, и рожа, судя по коже не из бедной семьи, хорошо питалась. Волосы шелковистые, ухаживала за ними, помада французская, дорогая, тушь тоже не наша, под мышками волосы нежные, не любила брить, но дезодорантом прохаживалась, зато лубок брила.

Она рукой в перчатке исследует промежность.

- Так..., не рожала, не часто занималась сексом, но мне кажется, ее перед смертью или насиловали, или она добровольно занималась любовью. Правильно я говорю?

- Правильно. Ее партнер, действительно насильник, перед тем как это сделать, ударил ее по голове, там в волосах, кровоподтек. Трудно сейчас сказать, она от этого потеряла сознание или умерла сразу, зато грубых следов захватов, как при сопротивлении нет. Сейчас я вскрою черепную коробку и посмотрю нет ли кровоизлияния в мозг. Если есть, то возможно смерть наступила от этого, а камень здесь не виноват...

- У камня такая острая грань...

- Нет, он разрезал кишечник. Камень, очень похож на алмаз и притом весьма крупный. Такие обычно занесены во все каталоги мира. Я бы представил всю картину так, она знала, что придут за камнем и проглотила его, а эти... не нашли ничего и попытались ее изнасиловать...

Лидку перехватила камень пальцами и, поворачивая его, любуется игрой света.

- Ты с ней скоро покончишь, а то мне Колька-брехун за простой, опять какую нибудь пакость сделает...

- Потерпи еще пол часа, мне еще надо вскрыть череп и если я прав, что смерть наступила от удара по голове, то пойдем сходим к тебе. Потом уж вернусь, зашью все и заполню акт экспертизы.

- Можно я пока его подержу..?

Лидка кивает на камень.

- Давай, только не потеряй. Все таки вещественное доказательство.

Она терпеливо ждет когда я закончу работу. Действительно на месте удара я обнаружил кровоизлияние в мозг...

- Жалко деваху, ей бы еще жить и жить.

- Молодых всегда жалко.

Я прикрыл раскромсанный труп простынею и заорал в коридор.

- Колька, есть кто еще на экспертизу?

- Ты шестнадцатый номер сделал? - слышится глухой голос.

- Сделал. Через час зашью.

- Тогда потом возьми сорокового.

- Понял.

Словно из под земли вырос Трофимыч.

- Ету, значит, туды...

- Нет не туды. Я еще не закончил. Позову, если надо.

- Понял.

Он сделал не туда ударение, покоробив сразу слух Лидки. Она невольно скривилась.

- Лидка, где там твой. Пошли.

Конечно Лидка уже поиздевалась над мужиком. В литровой банке, заполненной раствором, лежал отрезанный половой орган, действительно весьма большой.

- Зачем ты это сделала?

- Я достану длинную мензурку и законсервирую его там во всю длину. Потом поставлю перед своей кроватью и каждый вечер буду думать, что есть еще настоящие мужики на белом свете...

- Дура ты, Лидка, - беззлобно отругал я ее, - главный увидит, сразу улетишь от сюда. Лучше верни на свое место.

- Всегда так, мечта исчезает как дым.

- Мечтать не вредно. Покажи мужика, что там у него.

- Понимаешь, следователи ищут какие то следы химии, то ли отравления, то ли наркотики. Я брала анализы, желудка, крови, печени - ничего. Лаборатория в анализах ничего не нашла.

Я внимательно изучаю раскромсанного мужика, его органы. У Лидки сильные пальцы, хорошо работает инструментами. Мой взгляд задерживается на шее.

- А это что?

- Где?

- Посмотри под подбородком, прощупай рукой, у него напряжены железы, это значит...

- Его свела судорога.

- Верно. Я слышал о таком случае. Иногда после смерти, мышцы не расслабляются, а это значит..., ну...

- Не поняла.

- Ты посмотри в гортани, рассеки ее, может там остался налет чего-нибудь, что ищет следователь.

- Но в крови то ничего нет.

Она явно ничего не соображает.

- И не найдешь. Этот человек умер раньше, чем принял какую то гадость. Горло свела судорога и перекрыло доступ не только всякой жидкости, но и воздуху. Мужик умер от страха.

- Чего же я, дура, до этого не додумалась. Ты, Валька, такой умный. Это я сейчас.

Камень мешает ей одеть резиновую перчатку. Она нехотя, со вздохом возвращает его мне. Я запихиваю в карман халата.

- На. Была королевой на пять и минут и опять осталась ни с чем.

- Работай, а то у тебя сегодня производительности ни какой. Не забудь пришить мужику, то что ему принадлежит. Мало ли кто из родственников вдруг захочет посмотреть...

- И здесь, последней радости лишишь бедную женщину.

Я закончил зашивать девушку, составил акт экспертизы и отправился в курилку. Помимо Гошки, здесь смолит шикарные сигареты Колька-брехун.

- Валька завтра пришлют студентов, на практику, ты не хочешь с ними поработать? - спрашивает он меня.

- Нет, вот чего не хочется так это возиться со студентами. В прошлом году трое у меня здесь облевались, а на остальных смотреть было противно.

- Ладно попрошу Марточку.

Марточке лет под тридцать, как и у всех профессионалов патологоанатомов, семейная жизнь у нее не сложилась, живет без мужа, тянет дочку третьеклассницу.

- Правильно. У нее к детям подход...

Дверь в курилку резко открывается, на пороге стоят двое. Один из них следователь Мишка в темно синем свитере, другой, с суровым лицом и в костюме с галстуком, нам неизвестен.

- Привет, ребята, - следователь поднимает сжатый кулак, он брезгует пожимать наши провонявшие руки. - Николай, Перфильеву Надежду смотрели?

- Это какую? Погоди, Максимыч, они же у нас все под номерами. Сейчас вспомню, номер... шестнадцать. Ну да, номер шестнадцать. Валька только что снял экспертизу.

- Ты мне, как в тот раз, не ошибись, помнишь, подсунул бабу вместо мужика. Где у тебя документы, пошли.

- В тот раз сами все напутали, - ворчит Николай. - Валя, ты документы на место положил?

- Положил.

Они идут на выход.

- Сейчас меня потащат, - говорю я Гошке затягиваясь сигаретой. - У меня вещь док в кармане, я его не сдал, а в акте записал...

- Ага, - отрешенно кивает он.

- Мальчишки, - в курилку заскакивает Марта.

Ее волосы собраны в шапочку, а на привлекательном большеротом лице, торчит большой горбатенький нос.

- Мальчики, новость то какая. Вы видели следователи пришли, так вот, за ними к нам приперлась целая толпа соболезнующих, оказывается сюда попала дочка министра.

- Подумаешь, новость, - пренебрежительно сплевывает на пол Гошка. - В нашем заведении, что министр, что бомж, все равны.

- Но не скажи. Хоронить то их будут по разному.

- Эй, Валя, - в дверь просовывается голова Кольки, - иди тебя зовут.

- Началось...

Я и двое прибывших, расселись в кабинете глав врача. Кольку попросили убраться и он обиженный ушел. Следователь и незнакомец тщательно изучают мой акт экспертизы.

- Все это правильно, - тянет Мишка, делая серьезное лицо, - и вы поработали профессионально, но... в интересах следствия, все же акт придется переделать.

- Как переделать? Разве я что-нибудь упустил? Что-нибудь не так?

- Все так и все не так. Я не могу вам много раскрывать, но такой акт будет взрывом бомбы в обществе.

- Ничего не понимаю.

- А вам нечего понимать, - басом говорит незнакомец. - Вам сказали, такой акт нигде не должен фигурировать. Вы должны написать новый, что она умерла, ну например..., - он вопросительно смотрит на Мишку, - ... от чего-нибудь такого... не насильственного...

- Чтобы не заводить дела? - подсказываю я.

- Слава богу, догадались.

- А кто вы такой?

- Служба безопасности, вот мои документы.

Незнакомец протягивает свою красную книжечку. Да, передо мной полковник из ФСБ Самойлов А.И.

- Но у меня есть вещ док.

- Оставьте его себе, подумаешь какой то камень, который на ее смерть не оказал никакого влияния. Садитесь лучше за стол и пишите новый акт.

Ничего себе какой то. Хотя сам виноват, написал там без эмоций: "При вскрытии в кишечнике был обнаружен посторонний предмет (камень), который не способствовал ее смерти..." Полковник рвет на части мое заключение. Я как парализованный сажусь в кресло глав врача и заполняю новый бланк.

- Если я запишу, что смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг по причине врожденной аномалии сосудов, вас это удовлетворит?

- Вполне, - кивает Мишка, - такое бывает нередко

Я отдаю им новый акт. Они снова тщательно изучают его.

- Теперь все в порядке. Сейчас в комнате администрации, на основании этого заключения, мы получим акт смерти Перфильевой и отдадим родственникам. А то их понаехало сюда...

Марта ждет меня у входа в курилку.

- Пойдем, я тебе покажу кто пришел. Сам министр... со своей свитой.

- У меня на столе готовый... лежит.

- Да плевать на это. Он уже умер, спешить теперь ему некуда. А тут знаменитые актеры, политики...

- Ну их к лешему. Да и Колька потом упрекнет...

- Пошел он... Валька отвлекись, иногда нам надо отвлечься. Пошли.

Вот зануда, все равно не отстанет. Я нехотя плетусь за ней.

Мы проходим коридорами подземелья и проскакиваем в демонстрационный зал. Здесь много приличных костюмов и черных платьев. Эти безликие люди, сгруппировались в кружки и о чем то возбужденно говорят.

- Ну вот, - тянет тоненький голос мадам в черном платке, - наконец то нашли. Говорят скончалась на даче, но два дня назад, никто не думал, что она там... Я только что узнала диагноз, это кровоизлияние в мозг..., что то было у нее с головой с детства...

- Я это давно заметил, - вторит ей седой мужчина.

- Бедное дитя, - вторит ей старая женщина, - а каково отцу, ее жениху... А где они?

- Там, в хранилище. Пошли ее опознавать.

- Это знаменитая актриса Заславская, - шепчет мне Марта, - а вон стоит мужик, ты его узнал?

- Нет.

- Да это же режиссер Коровин, его фильм, кажется... м..м..., вроде "Жажда жизни". Смотрел?

- Нет.

- Вот серость.

Марта тащит меня дальше и мы подходим к двери хранилища. Здоровый парень перекрывает нам путь.

- Вы куда?

- Мы врачи, здесь работаем.

Он морщит нос от наших провонявших халатов.

- Проходите.

У каталки собралось человек пять. Простынь, до подбородка девушки, аккуратно закатана и ее прекрасное лицо, с закрытыми глазами, казалось спит. Я хорошо заделал череп и зашил кожу, под густыми волосами ничего не видно. Седой человек в черном костюме горестно смотрит на свою дочь. Рядом следователь Мишка с документами в руке. Недалеко худощавый парень в зализанной прическе, за ним огромный детина со стриженной головой. Меня поразил пятый человек, это девушка, очень похожая на ту которая лежит на каталке. Она находится у головы трупа и нежно перебирает волосы умершей, из глаз бегут паровозики слез и все это молча, без звука.

- Это она? - спрашивает всех следователь.

- Она, - говорит седой.

Парни в знак согласия кивают головой, а девушка по прежнему гладит волосы.

- Тогда подпишитесь.

Следователь подсовывает под документы папочку и дает расписаться только двоим седому и молодому парню с зализанной прической.

- Это ее жених, - шепотом говорит мне Марта.

- А тот здоровый кто?

- Не знаю. Но вот эта девушка, вторая дочь.

Следователь поворачивает голову и видит нас. Брови его хмурятся и он рукой машет в бок, мол отвалите. Тихо уходим.

Опять кромсаю человеческую плоть, это прислали сороковой номер. Мне достаются только убийства. Этого молодого парня проткнули острым тонким предметом, на коже даже не видно следа. Что то похожее на удар длинным шилом. Но наша работа, все делать добросовестно и опять вспарываю его от горла до гениталий... Очень долго приходится писать заключение. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Трофим увозит труп, а я из шланга промываю стол. Вбегает Лидка.

- Валька, как сегодня вечером?

- Черт с тобой, пойдем прошвырнемся, только не в ресторан, а то денег у меня кот наплакал...

- Отлично. Я тогда заеду к тебе.

В раздевалке скинул халат и вспомнил, что в кармане камень Незаметно перетащил его себе в брюки. Здесь ничего нельзя в карманах оставлять, наши мужики санитары втихаря их чистят. Раздеваюсь до гола и иду в душ.

Теплая вода смывает вонь, но мне кажется, что она все равно у меня в легких и носу. Рядом в кабинах плещутся Колька-брехун и Гошка.

- Чего они тебе говорили? - старается перекричать шум воды, Колька.

- Ты про что?

- Да про этих следователей, что приходили.

- Ничего. Просили подтвердить диагноз.

- А диагноз то ты поменял... Я же читал первую бумагу, а потом услышал... врожденная аномалия сосудов...

- Лучше помолчи и не говори никому о том, что ты видел.

- В чем дело, ребята? - спрашивает Гошка.

- Колька, малость перегнул палку.

- А... Это у него бывает.

Колька обиженно фыркает.

В душевую врывается мокрая, совершенно голая Марта.

- Мальчишки, дайте мыло, я свое забыла. Господи, ну и видок у вас, будь-то бы все скисло, а у Гошки пропало...

- Возьми.

Я бросаю ей свое мыло.

- А ты ничего, я думал хуже, - критически оглядываю ее.

Она грозит мне своим кулачком и выметается из комнаты.

Я уже оделся, когда в раздевалку вошла нянечка тетя Даша.

- Ребятки, сдавайте нижнее белье и халаты в стирку. Сегодня приемный день. И проверьте карманы, а то Гошка уже дважды сдавал сигареты.

- Опять руки мыть, - ворчит Колька, - что за привычку ввели чуть ли не каждый день стирать халаты.

Я сдергиваю с вешалки свой халат и бросаю ей под ноги.

- Возьмите халат, тетя Даша.

- Вот умница. Один ты у меня, Валечка, послушный.

Дома у меня бедлам. У входа сидит голодная кошка и издает мяуканье, похожее на хрипы простуженного пьяницы. Я глажу ее по головке и она первая бежит на кухню к своей пустой миске, чтобы показать, какой я негодяй. Эту тварь надо обслужить первой, иначе от ее противного вяканья голова вспухнет. Я подогреваю ей в кастрюле вареной мойвы и вываливаю рыбу в миску, чуть ли не на кошачий длинный нос, который она просунула между пальцев. Теперь займемся ее туалетом. Кошачья кювета в туалете, а вонища здесь такая... даже мой атрофированный нос получает страшную дозу отравы. Выкидываю содержимое прямо в мусоропровод, меняю песок. Кажется все. Нет не все, а что делать с найденным во внутренностях женщины камнем. Опять тщательно промываю его в воде и протираю щеточкой. Ну и камешек, он даже переливается от света этой темной лампочки. Куда его сунуть? И я ничего лучшего не придумал, как липкой лентой прикрепить его к сучку ствола лимонного дерева, удачно расположенного у окна, и прикрыл все листьями. Вот теперь можно подумать о себе. Скидываю с себя рубашку и брюки и начинаю готовить себе еду. Банка консервированного супа, банка фасоли и банка компота, вот мой обед, правда, кое что все равно достается обожравшейся кошке, обожавшей по мимо мойвы, любые консервы. Наш послеобеденный раунд на диване. Я смотрю телевизор, а кошка, вытянувшись, лежит под боком, иногда открывая один глаз для обозрения программы.

Звонок в дверь заставил подпрыгнуть нас обоих. Я открываю дверь и вижу Лидку, в стильной юбчонке и кофте.

- Валька, я готова.

А вот я нет. В трусах и майке,

- Лидочка, я сейчас. Ты заходи. Извини, я еще не одет.

- Ничего, ты очень прелестно выглядишь.

Моя домашняя тварь стоит в дверях гостиной и укоризненно смотрит на Лидку.

- Пошла вон, гости пришли, а ты..., - цыкаю на нее

Кошка нехотя идет в спальню.

- Она меня не любит, - замечает Лидка.

- Кто же тебя такую сексуально озабоченную полюбит...

Острый кулачек попал мне точно между ребер, я подпрыгнул.

- Поосторожней, больно же, а то при вскрытии обнаружат, что меня перед изнасилованием, сначала избили.

Опять удар по ребрам.

- Не возись, пошли, чего с тебя взять то...

Я быстро одеваю рубаху и брюки.

- Готов.

Кафе "Рассвет" не соответствовало названию, это скорее был закат. Везде полумрак в красных тонах. Мы сидим за столиком, поедая скромный заказ, и слушаем потного пианиста, честно отрабатывающего свой хлеб незатейливыми блюзами.

- Мне здесь нравиться, - говорит Лида, - нет бешенных ударников, визжащей музыки, тихо и спокойно.

Словно в ответ, дверь в зал с грохотом открывается и появляется несколько фигур, громко переговаривающихся.

- Вот сюда. Я это место знаю, - громко говорит парень.

- Это то, что нам нужно, - подтверждает другой.

Две женщины из их компании, непрерывно хихикают, и подталкиваемые партнерами, садятся за соседний столик.

- Я сейчас, - могучая фигура идет к стойке бара.

- Покой нам только сниться, - тихо говорю я Лиде.

- Спокойно. Хотела тебе сказать, что ты оказался прав, я действительно нашла у того типа в гортани полу растворившиеся таблетки...

- Слушай, Лида, давай без этого, к черту эту работу, мы с тобой расслабляемся.

- Как хочешь. Я тебя просто отвлекала от тех... полураздетых...

Парень возвращается с подносом на котором несколько бутылок, стопка стаканов и четыре тощих салата.

- Мальчики, девочки, наваливаемся. Выпьем первый тост, за упокой души Перфильевой Надьки, хорошая была баба.

У чуть не подавился. Они что, все сговорились. В полумраке не могу увидеть их лица.

- Ты так говоришь, будь то близко ее знал...,- хмыкает женский голос.

- Валя, а куда мы потом? - спрашивает меня тем временем Лидка.

- Тихо. Прошу тебя тихо, - шепотом говорю ей.

- Знать не знал, а вот то, что она натянула нос Жорке и правильно сделала, это я на ее стороне.

Они выпивают, небрежно закусывают и быстро наполняют второй раз стаканы.

- Неужели от этого... как его... от врожденных... трудно даже сказать... больных сосудов умирают? - спрашивает одна из женщин.

- Я не знаю, но может быть, если бы рядом была больница, то Надьку можно было бы спасти, но ее нашли на даче, почти день с лишним пролежала, никого рядом не было.

- Каково папаше, жена давно умерла, оставила двух дочерей, теперь одной не стало...

- Все наследство к ней..., - комментирует другой парень.

- Выпьем за наших женщин. Нельзя за столом пропустить такой тост.

Они опять выпивают.

- Это они о ком? - шепотом спрашивает меня Лидка.

- Потом..., тихо.

Но потом было не интересно, разговор переключился на похождения одного из мужиков, который не без гордости рассказывал, о том как он обхаживал балерин Большого театра.

- Сваливаем от сюда, - предлагаю Лидке.

- Ой, как хорошо. Поехали ко мне, а то у тебя кот ревнивый.

- Кошка.

- Все равно.

Вообще то я Лидку побаиваюсь, у нее есть садистская черта. Она даже любовью насладиться как следует не может. После нее остаешься весь в крови, спина разодрана ногтями, грудь искусана. Да что там - прокусана..., она даже после йодной обработки, будет болеть месяц. От ее диких поцелуев, губы распухнут и кровоточат. А попробуй откажи..., с ее характером то, хватанет еще ножом чего-нибудь, как у того мужика в морге. Весь изодранный, я не выдерживаю второго раунда и даже не помывшись в ее ванной, несусь домой к своей ревнивой кошке, залечивать раны.

Утром на работе меня вызывает главный.

- Валя, - вежливо смотрит он через свои стекла-очки, - ты чего выпендриваешься?

- Помилуй бог, Виктор Иванович, что я еще такое выкинул?

- Почему отказался от занятий со студентами?

- Так, Марта же...

- Марта женщина. Пойми, не коллега, а женщина. А там молодые сопляки, будут задавать некорректные вопросы и бросать непристойные реплики, которые требуют отпора.

- Не уж то Марта не способна дать отпор? - удивляюсь я.

Видел бы он, как она сама задает тон в непристойностях, вспомнить хотя бы душевую.

- Ты не понял, Валентин, здесь нужен мужик.

Я все равно ничего не понял, уразумел одно, наверно Марта уже плакалась ему в жилетку, что не может проводить занятия.

- Раз надо, чтобы был мужик, я согласен, Виктор Иванович.

- Это дело другое. Вот тебе разрешение на труп бомжа и бомжихи, оба неизвестны, лежат у нас полторы недели, завтра закопаем. Номера их... 80 и 56. Потренируйтесь на них.

Выдал старый товар, называется, большинство этих новичков облюется от вони, эти трупы же уже давно начали разлагаться.

Их всего тринадцать человек, в белых свеженьких халатах. Две девушки и десять парней. Я сразу почувствовал их напряжение, это бестолковые афоризмы, подкалывания и нелепый идиотский смех.

- Меня звать Валентин Иванович, я буду проводить с вами занятия по судебно медицинской экспертизе...

- Молоденький какой, - пискнула одна из девушек, - вы не женаты?

- После того как вы здесь облюете все углы, вам будет не до секса и вы сразу потеряете мысль о женатых или нежатых мужиках.

Они все онемели.

- Продолжим дальше, не надо перебивать. Начнем учиться с самого простого - фитиля в нос...

- Как, фитиля? - робко спросила другая.

- Себе, а не покойнику. У трупа, перед тем как его положить на стол, все дырки будут заткнуты затычками, чтобы не текло, если хоть одну дырку откроете, вони будет столько, что можете сразу и задохнуться, а вам ведь надо работать с ним. Фитиль делается так, берете вату, скручиваете и колбаску заталкиваете себе в нос. Чего разинули рот. Начали, берите вату, делайте фитили.

Они неумело затыкают себе носы.

- Очень хорошо, теперь берите марлевые повязки и накладываете на рот.

Они сразу стали послушными ребятами, безропотно выполняющие приказания. Я не надеваю маски, только приспускаю ее себе на подбородок, мне надо читать им лекцию.

- Трофим, восьмидесятого сюда, - ору в коридор.

Нудно скрипит каталка. Как всегда, Трофим, небрежно швыряет тело на стол и уходит. Я скидываю простынь. Сиреневый с бурыми пятнами, труп небритого мужчины лежит перед нами.

- Прежде чем делать экспертизу, вы должны провести тщательный осмотр тела, заметить на нем необычные вещи и отметить это себе. Для чего это делается? Эксперт не должен делать лишней работы, он должен определить только причину смерти и найти вещественные доказательства, способствующие раскрытию преступления. Начинать можно с головы или ног. Я обычно начинаю с головы.

Кое у кого появились блокноты и тетрадки, они стали лихорадочно записывать.

- Кожа, покрыта кровоподтеками, значит могут быть три вещи, мужика либо били, либо его таскало по камням или он был сброшен с высоты. Вот здесь на ноге, небольшая ранка. Если внимательно приглядеться к ней, то заметны крошечные вкрапления грязи в засохшую кровь. Это уже... вещественное доказательство, которое надо приложить к делу. По ней в лаборатории определят в какой местности был избит мужик. Я немного опережаю события и делаю это так.

Беру скальпель и отсекаю часть кожи с грязью, потом пинцетом заталкиваю его в пробирку. На ней отмечаю, на какой части тела это нашел...

И так, лекция началась. Когда вскрыл бомжу брюшину, от туда ударила такая вонь, что даже через затычки она проникла в мозги. Все отшатнулись. Я небрежно копаюсь во внутренностях, по возможности вытаскивая их для показа, рассекаю, печень, желудок, почки, селезенку, уже кое где покрытые шевелящимися червями. Один человек убежал блевать, ту самую, говорившую о женихе, унесли без памяти, остальные держались. Я заметил среди них осталась одна стойкая девушка.

Мы распотрошили весь труп, затратив два часа.

- Итак подводим итоги и заполняем карту. Мужчина такой то..., без наименования..., скончался тогда то, далее перечисляем причины смерти, кровоизлияние в мозг, повреждения..., ага, отбиты почки и так далее..., еще графа... вид... вот, пишем, насильственная смерть.

- Его избили...?

- По всей видимости, мы должны знать, что удары рукой, ногой, дубиной и еще черт знает чем, профессионально называются ударами "тупым предметом". От этого всегда остаются заметные пятна на теле. Один удар в голову смертельный. На сегодня все. Завтра приходите, будете сами заниматься изучением анатомии.

Я кое как собираю бомжа, фактически на соплях склеивая и зашивая его.

- Трофим.

- Здеся я.

- Осторожно перевези его к неизвестным трупам, я его почти всего рассыпал...

- Понятно.

Трофим, не смотря на предупреждение, также небрежно перекатывает труп на каталку, что то трещит и рвется, но мне уже на это наплевать.

В комнатке отдыха собрались на обед все врачи.

- Валька, - в восторге кричит Гошка, - никак отмучался. Сколько сегодня уложил салаг?

- Один облевался, одну унесли.

- Главный будет доволен. У Марты бы так не получилось

- Ладно тебе заливать то, - бурчит Марта, - Валя, я тебе кофе налью.

- Наливай.

- Отдали тебе бомжа на свою голову, - хмыкает недовольно Колька-брехун.

- Что там еще?

- Только что зам прокурора проверял результаты сегодняшней экспертизы. По твоей карточке возбуждено уголовное дело... Теперь он вонять еще неделю будет.

- У нас они все воняют, - философски замечает Гоша.

Я достаю свои бутерброды и начинаю пережевывать, запивая суррогатом кофе.

- Валька, - на меня просительно смотрит Колька, - ну повлияй ты на Лиду. Опять фокус выкинула...

- Что еще, Лида? Опять чего то отрезала?

- Нет, - фыркает Колька, - она вынула у своего пациента глаз и воткнула в задний проход мужику. Стоит, улыбается и говорит: "Ну вот, а говорят нельзя натянуть глаз на ..."

- Ты с ума сошла. Тебя же с треском выгонят, - набрасываюсь я на Лидку.

- Я уже все вернула на место, чего шуметь то. А ты бы помалкивал, злобно шипит она на Кольку, - ты тоже отсекаешь органы и прячешь...

- Врешь, дура.

- Сам такой.

- Ребята, успокойтесь, - обращаюсь к ним.

В комнатушке наступила тишина.

- Лидка, это не первый случай, - вдруг сказала Марта.

Ну что за вредный народ бабы, вроде все утихло, опять началось...

- Все, все. Кончили на этом, - Лидка недовольно собирает остатки своего обеда в газетку. - Посидеть с вами спокойно нельзя.

- Сегодня следователи здесь гудели по поводу экспертизы, - пытается перевезти разговор Колька, - мужика с огнестрельным ранением в голову. Это твой вчерашний, Валя. Помнишь..., которому пуля перемешала в кашу мозги.

- Помню. Ну и что?

- Они недовольны. Им позарез нужен вид оружия...

- Мало чего они хотят, мы свое дело делаем, а там на их заключения наплевать.

- До чего же все таки нам, мальчики, не повезло, - говорит Марта, - как появился этот дурацкий закон, что все заключения и акты о смерти дают морги, так и понеслось... Теперь крутишься день и ночь. А раньше... заключения могли дать больницы и поликлиники, нам доставались, иногда только с насильственной смертью... Столько было свободного времени. Красота.

- Что было, то было, - встревает Лидка. - Тебе легко говорить, ты патологоанатом, поэтому и бездельничала бы, а нашей экспертной группе досталось бы... и достается, что сейчас..., что потом...

Двери раскрываются и появляется фигура главного.

- Молодежь, до конца дня осталось три часа. Обед давно кончился, все по местам.

Мне попалась беременная женщина. Ее сегодня сбила машина. Удар пришелся в живот, потом ее сбросило на асфальт и она мгновенно умерла. Прежде чем заниматься ей, я пошел к главному.

- Что мне делать, Виктор Иванович?

- В чем дело, Валя?

- Там беременная женщина. Фактически два человека. Акт экспертизы на двоих или на одного.

- Ребенок большой?

- Похоже, она на седьмом месяце.

Главный задумался.

- Нет не надо два акта. Оставь ребенка с ней. Пусть похоронят как есть.

Лидка незаметно подкралась к моему столу и, затаив дыхание, смотрит как я кромсаю человеческую плоть.

- Боже мой, какой маленький ребеночек..., - вдруг говорит она.

Я чуть не выронил скальпель.

- Ты не могла бы предупредить о своем появлении.

- Извини. Только что кончила смотреть одну старушку и решила пойти к тебе. У тебя как сегодня вечер...

- У меня отдых и пора лечения, после последней встречи с тобой.

Она смеется.

- Ну, Валечка, миленький.

- Неужели ты не можешь об этом поговорить после..., а не рядом с трупом.

- Хорошо, я ушла. Поговорим позже.

Мне кажется, что сегодня день тянется неимоверно долго. Я дал заключение по беременной женщине и понял, что больше сделать на сегодня ничего не могу. До конца дня осталось 40 минут. В курилке опять смолит свои сигареты Гошка.

- Валька, у меня сегодня трудный случай. Прислали умершего мужика, а я ничего не мог...

- Не за что зацепиться?

- Не знаю, еще до конца не дошел...

- Я тебе сочувствую.

- Не хочется задерживаться, до конца дня осталось немного.

- Чего ты тогда здесь смолишь?

- Разрядка то нужна...

В курилку вваливается Колька.

- Валька, пошли, она опять.

Она, это Лидка. Что то с ней последнее время происходит непонятное. Я с Колькой бегу в ее комнату.

На каменном столике, задрипанный магнитофон, советского производства, выводит заунывный блюз. Под звуки музыки, Лидка на животе пожилого мужика, аккуратно по разметке скальпелем снимает кожу, но не так пластом, а в виде пятиконечной звезды.

- Что ты делаешь? - набрасываюсь на нее я.

- Снимаю вещь док, - невинно улыбается она.

Теперь я замечаю на коже зеленый налет.

- Что это?

- Похоже въевшаяся окислившаяся медь.

- Но нельзя же так...

- А чего. Надо товар выпускать высшего качества. В лаборатории все равно какой лоскут поверхности, лишь бы был вещь док.

Я сплюнул в угол и пошел опять в курилку.

Марта докуривает свою сигарету и потягивается.

- Эх, мужика бы.

- Никак опять своего ухажера выгнала? - спрашивает Гошка.

- Это не я их выгоняю, они сами уходят. Чего им не нравиться, жратва есть, выпить всегда можно, а они все равно сваливают.

- А дочка, как на это смотрит?

- Она уже считай большая, понимает меня. В основном сидит в своей комнате и не мешает нам.

- Ничего себе воспитываешь...

- Они давно все понимают. Валька, пошли ко мне, чего ты один небо коптишь.

- Нет, у меня есть девушка.

- А жаль.

- Вон Кольку в оборот возьми, - советует Гошка. - Тоже один мыкается.

- Конечно, на без рыбьи можно взять и Кольку. Дурноватый парень, но мужик. Все, пошла мыться, мой день закончился.

Гошка успел сделать заключение за двадцать минут и только на пять минут задержался после работы.

Мы опять моемся под душем.

- Колька, - кричит Гошка, - я тебя к Марте сосватал.

- Катись ты...

- А она ничего, когда здесь без всего была, у нее все в порядке.

Колька не отвечает. Мытье закончено и у своих шкафчиков мы одеваемся. В комнату без стука входит Лида, она уже одета в платье, с сумкой на плече.

- Валя, ты готов.

- Нет. Я еще не одет.

- Я могу тебя подбросить на машине.

- Хорошо. Иди я сейчас к ней спущусь.

Она уходит и Гошка говорит.

- Наши девицы совсем нас не стесняются. Входят когда хотят, делают критические замечания..., говорят о своих проблемах, о сексе..., как будь то мы их подружки.

- Мы, каста, каста врачей потрошителей. Нас в другом мире не принимают, вот и приходится быть вместе и общаться вместе, - поясняю я.

- Я чего то не хочу быть в этой касте, - замечает Гоша.

Я оделся и, выбросив халат на пол, прошу Гошку.

- Гоша, придет тетя Даша, отдай ей в стирку.

- Иди, иди, все сделаю.

В вестибюле морга сидит на скамеечке девушка, увидев меня, она вскакивает.

- Доктор, можно вас...

- Я слушаю.

- Доктор, не выгоняйте меня из института, дайте шанс...

- Постойте, вы одна из студенток, которые сегодня при приведении экспертизы не выдержала и вам стало плохо. Так?

- Так.

- Ничего не могу поделать. Правила требуют, те кто не прошел практику в нашем заведении, должны быть отчислены из института. Под понятием практики надо понимать следующее, каждый должен иметь хотя бы первоначальные навыки кромсать человеческое тело. Кто не выдерживает вида крови или не сможет это сделать, должны уйти из высшего учебного заведения.

- Но я еще не прошла практику. Доктор, разрешите присутствовать на завтрашнем занятии, я попытаюсь сдержаться.

- Ладно, проверю вас еще раз. Слушайте, где я вас видел? Такое лицо... Вспомнил... Вы были здесь вчера на опознании вашей сестры.

- Да, доктор.

- Так чего вы вообще здесь ошиваетесь, вам надо готовиться к похоронам.

- Там без меня все сделают. Мне надо... отвлечься.

- Ничего себе, отвлечение. Когда похороны?

- После завтра.

- Может вы придете попозже, после похорон...

- Нет, я как все. Хочу успеть сдать практику.

- Тогда до завтра.

- Спасибо, доктор.

Она выходит из здания первая и идет к светлому "жигуленку", открывает ключом дверь и вдруг оборачивается ко мне.

- Может вас подвезти, доктор?

- Спасибо, у меня есть кому подвозить.

В окно соседней машины с ухмылкой смотрит Лида.

- Понравилась студенточка.., - спрашивает меня Лида, напряженно посматривая на светофор.

- Красивая девочка.

- Просила не выгонять?

- Да.

- Ну и ты?

- Решил не выгонять. Дам еще раз попробовать.

- Безнадежно. Если с первого раза не смог выдержать мертвячины, значит потом до конца дней не будешь выдерживать. Я, например, как пришла первый раз в морг, так кроме чувства любопытства не чего и не имела. До сих пор никакого отвращения.

Машина мчится по улице.

- Какие у тебя сегодня планы? - спрашивает Лида.

- Лечиться. На полном серьезе лечиться. Вот здесь прокусана грудь и рана вся воспалилась, а на спине, одни лохмотья...

- Не боись, я не заразная. Вылечишься. Так уж и быть, три дня отдыха дам.

- Я тебе сам по лбу дам. Тоже мне раскомандовалась.

Она улыбается плотоядной улыбкой.

- Вот твой дом, иди пригрей свою кошку.

Утром меня ждет уже уменьшенная группа студентов. Среди них замечаю свою вчерашнюю знакомую.

- Итак, начнем с фитилей. Прошу, затыкайте носы.

Это не вчерашняя группа с подхихикиванием, что то в них изменилось... И очень хорошо, что среди них нет новой Лидки...

- Отлично. Надели повязки, резиновые перчатки. Трофим, гони 57.

Опять противно визжит каталка. Хоть бы смазал ее когда- нибудь... Санитар сбрасывает труп на стол и, ничего не говоря, отъезжает в коридор. Откидываю простыню. Это разбухшая и на вид спившаяся бомжиха,

- Сегодня работать будете вы. Каждый из вас поработает скальпелем. Я буду асесстировать вам в сложных приемах. Вот вы, - я тыкаю пальцем во вчерашнюю знакомую, - начнете первой. Сейчас я исследую труп, а потом ваша очередь.

Профессионально изучаю труп. Передаю скальпель в судорожную ладонь.

- Смелее, девочка, вскрывай брюшину.

Она подходит к столу на негнущихся ногах и даже через марлю вижу ее искореженное страхом лицо.

- Смелее, вот отмечаю место, откуда и до куда нужно полосовать живот. Давай же.

Она неумело, вместо того, чтобы полоснуть скальпелем по животу, прямо втыкает острие металла в отмеченную точку и тянет непослушное жало вниз, буквально вспарывая шкуру. Варварский метод.

- Хорошо.

Но тут ее и других студентов отбрасывает от стола волна вони, вырвавшаяся из разошедшейся кожи.

- Куда вы там бросились? Все сюда. А вы доставай печень. Делай шов еще здесь.

Теперь она делает сечение скальпелем в бок, вниз. Дрожащей рукой отгибает, затвердевшую кожу. Несколько кишек с белыми, чуть шевелящимися червями вываливаются на стол. Она просунула внутрь руку, обхватила печень и вопросительно смотрит на меня.

- Отсекай ее.

Еще несколько судорожных взмахов и наконец печень в ее руках.

- Что ты видишь?

- Ни... ни... чего.

- Печень атрофировалась и не подходит по виду ни на один из рисунков по каталогу. Это печень алкоголика, который ее сам себе разрушил. Ты молодец, девочка, положи печень вот сюда в кювету и иди на место. Следующий, вот вы, - указываю на первую попавшуюся фигуру. - Вам достанется сердце...

Каждый из студентов что то вырезал, рассмотрел и дал заключение. Я доволен. Главный им подложил полусгнивший труп, они выдержали. Эти ребята будут докторами.

В комнатке для отдыха нет только Лидки. Колька сидит с большим синяком под глазом и неохотно ковыряет тушенку из банки.

- Что произошло?

- Спроси свою Лидку, - тянет Марта, - врезала нашему Кольке по первое число.

- Чего она еще наделала?

- Валя, - волнуется Колька, - она ненормальная. Там труп мужика закостенел и рука у него вытянута, а пальцы сложены в виде фиги. Эта дура взяла отсекла руку по локоть и... приложила к одному месту.

- Между ног воткнула, - добавляет Марта.

- Да, да. Говорит, там ничего нет, а вот такой прелести как раз и место. Я конечно психанул, стал ее оттаскивать от стола, а она мне... кюветой...

- Где Лидка сейчас?

- У главного.

Я успокаиваюсь. Раз дошло до главного, пусть он ее накажет. У Лидки действительно появились пунктики.

- Валя, как ты считаешь, где у человека расположена душа? - вдруг спрашивает Гошка.

- Там где пустое место.

- Я ему уже говорил, - вмешивается Колька, - ниже пояса, может где то у селезенки или почек...

- По моему у копчика, - говорит Марта, - там свободный угол.

- Чего тебя вдруг понесло на такую тему? - спрашиваю я Гошку.

- Мне кажется, я видел, как тело женщины покидала душа. Так, в виде дымки, отделился и ушел в верх.

Еще один свихнулся, - подумал я.

- Все может быть. Это великий дар, видеть невидимое.

Как всегда, к концу обеда в комнате появился главный.

- Так, ребята, за дело. Валентин, приготовь документы на прошедшую группу студентов и после этого займись трупом, который раскромсала Лидия. Исправь там все.

- Хорошо. А что с ней?

- Я отправил ее домой отдохнуть. Нервы немного того...

Слава богу, не выгнал. Мы расходимся по рабочим местам.

Действительно, рука с фигой приделана между ног. Я аккуратно вытаскиваю ее и пришиваю на место. После доделываю экспертизу трупа.

Марта сидит в нашей раздевалке уже одетая.

- Ты что, сегодня и не мылась? - удивляюсь я.

- Мылась, - неохотно отвечает она, - Лидки нет, поболтать не с кем, вот и вымылась побыстрей.

- Чего домой не идешь?

- Кольку жду...

Колька вместе с Гошкой выскакивают из душевой голые и столбенеют при виде Марты.

- Чего, рты пооткрывали, - шипит она на них. - Давайте быстрей. Коля я тебя жду, ты забыл что ли.

Колька покраснел до ушей, но пошел к своему шкафчику и стал растираться полотенцем. Гошка тихо юркнул за дверцу своего шкафчика. У своего места я начал скидывать халат и нижнее белье...

Внизу, в вестибюле, замечаю знакомую фигуру девушки, она оторвалась от скамейки и двинулась навстречу мне.

- Доктор, я жду вас...

- Я оформил документы, вы прошли практику...

- Я не об этом. После того, как вы пропустили нас через этот ад, я уже не так боялась, сегодня после занятий, пойти вымыть и переодеть свою сестру. Когда ее раздела, то увидела шов от горла до... Это значит, что ей проводили экспертизу и она... была убита. Скажите, не вы случайно, делали ей экспертизу?

- Я.

- Тогда я не понимаю. В акте о смерти говорится о врожденной аномалии сосудов, а вы проводите экспертизу...

Влип называется. Как же ей объяснить.

- Вас как звать?

- Инна.

- Меня зовут Валентином. Так вот, Инна, у вас есть сейчас свободное время?

- Вообще то я должна быть дома, надо готовиться к завтрашнему дню..., она колеблется. - А что собственно говоря, вы хотите?

- Тогда поехали ко мне домой, я вам кое что там покажу.

- Что именно? - она немножко ошарашена таким предложением.

- Там увидите, поехали. Это касается вашей сестры...

Инна в смятении, наконец что то она сломала в себе и, решительно тряхнув головой, говорит.

- Поехали.

Мы молча доехали до моего дома и так же молча добрались до дверей моей квартиры. Кошка как всегда встречает у дверей и уже открыла пасть чтобы что то вякнуть, но увидев незнакомого человека, забыла это сделать. Она села и с любопытством стала наблюдать за Инной. Мы входим в гостиную и я жестом показываю ей в кресло.

- Садитесь.

- Так что вы хотите мне показать?

- Прежде всего, я хочу, чтобы все что услышите и увидите в этой комнате, вы не проболтались кому-нибудь на стороне. Это серьезно и может касаться вашей и моей жизни.

Ее лицо сначала изумленно вздернулось, потом по нему прошлась волна недоумения и тревоги.

- Хорошо, я постараюсь сдержаться.

- Да действительно, вашу сестру по просьбе прокуратуры, решили передать на экспертизу, так она попала ко мне. Я нашел причину ее смерти и когда написал акт, то в морг приехал следователь и представитель ФСБ. Они потребовали, чтобы я акт переделал и написал, что она умерла от врожденной аномалии сосудов.

- Почему? Что вы узнали?

- Перед смертью ваша сестра проглотила одну вещицу. А потом, какой то тип, ударил ее по голове чем то тяжелым и когда она потеряла сознание, изнасиловал...

- Не может быть?

- Помолчите, я не кончил. Этот факт почему то не понравился органам ФСБ и те заставил меня пересмотреть заключение.

- Это неправда..., - она задыхалась.

- Правда, подойдите к лимонному дереву, вон к тому у окна.

Она как автомат поднимается с кресла и идет к окну.

- Отогните ветку, которая глядит на вас и посмотрите на ствол дерева.

- Что это?

- Эта та вещь, которую ваша сестра проглотила.

Инна в ужасом смотрит на камень. Она дрожащими руками отдирает липкую ленту, берет его в руку и бледность покрывает ее лицо.

- Вам знакома эта вещица?

- Да.

- Это все, что я вам хотел сказать и показать.

Слезы непроизвольно текут по ее лицу, она крутит в руках камень и вдруг приклеивает его лентой на прежний сучок и прикрывает веткой.

- У вас где ванна?

- Там в коридоре.

Инна на негнущихся ногах идет в коридор. Наконец то вякнула кошка, дипломатично дождавшись нашего разговора. Мы идем с ней в кухню, где этой твари я даю поесть. На скорую руку сделал из консервов обед и сварил кофе. Инна вошла собранная с уже нанесенным макияжем.

- Я пожалуй пойду.

- Не уходите. Лучше подождите немного, успокойтесь. Выпейте кофе, а потом можете ехать.

- Хорошо.

Она отрешенно села на стул и прижалась затылком к стенке. Я налил ей кофе, придвинул сахарницу.

- Может вы хотите поесть?

- Нет.

- Тогда я немного поем, а вы пейте, сахар на столе.

- Да, да. Скажите, доктор...

- Валентин... Валя.

- Скажите, Валентин, почему камень у вас не изъяли?

- Может быть и изъяли, если бы я им его сразу показал. Их больше волновало другое, как не заводить уголовного дела по факту этой смерти. У меня такое ощущение, что они знали, кто ее изнасиловал и пытались это скрыть любым путем.

Она кивает головой и осторожно прихлебывает горячий кофе. Моя обжора-кошка, уже умяла мойву и нерешительно трогает лапой ногу Инны, пытаясь с ней познакомиться. Та подхватывает кошку и сажает к себе на колени. Теперь тварь довольна, она поудобней укладывается и урчит ей свои признания в любви.

- А вы узнали что это за камень? - спросил я.

- Да, как мне рассказывала моя мама, это алмаз "Кельн", он попал к нам по наследству, сам то камень весьма известен в Европе. "Кельн" пропал до смерти мамы, а вот теперь...

- Так он ваш, возьмите...

- Нет, - она качает головой, - не могу. Я боюсь его. За ним столько судеб, может быть мама тоже умерла из-за него.

- Инна, я по вашему лицу понял, что вы что то знаете о том, что произошло. Вы догадываетесь, кто виноват в смерти вашей сестры?

- Да.

Она молчит и уставившись в кружку неторопливо пьет кофе. Я тоже молчу. Доедаю свой примитивный суп и второе, залпом глотаю кофе.

- Пожалуй я поеду к себе домой. Там наверно беспокоятся.

- Можете позвонить, у меня есть телефон.

- Нет. Завтра похороны и надо как следует выспаться.

Она решительно снимает кошку с колени и поднимается. Я провожаю ее до двери. Инна вдруг поворачивается ко мне.

- До свидания, Валентин.

Она протягивает руку.

- До встречи, Инна.

Прошло минут пятнадцать в дверь звонок. Я открываю ее. На площадке лестницы стоит... опять она, Инна.

- Что-нибудь случилось?

Она кивает головой.

- Мою машину зажали...

- Как это? Раздавили?

- Нет. Просто с той и другой стороны близко поставили другие машины. Мне не развернуться...

- Заходи.

Она опять входит в квартиру к удовольствию кошки, которая трется у ее ног.

- Что же мне делать? Я без машины домой не поеду.

- Оставайся ночевать. Утром, твою машину освободят и ты спокойно уедешь.

Инна колеблется.

- Не беспокойся, все будет в порядке. Позвони домой и скажи, что мол переночуешь у подруги и завтра будешь вовремя.

- Договорились, - она кивает головой.

Я работаю за столом. Просматривая атласы и справочники анатомии, сравнивая их с бумагами, которые принес с собой. Инна на диване щелкает переключатель программ, мучая телевизор сменой экранов. Кошка лежит рядом с ней.

- Инна, я тебе приготовлю кровать в спальне. Если хочешь, ложись пораньше.

- Хорошо.

Из спальни вытаскиваю подушку и запасное одеяло, все это скидываю на диван. На колени девушки бросаю пижаму.

- Может я буду здесь? - робко спрашивает она.

- Нет. Я здесь должен еще поработать. Иди в ванну.

Через час в квартире наступила тишина.

Утро уже стучалось слабым светом в окно. Я уже оделся и на цыпочках приоткрыл дверь в спальню. Инна по детски спала, подложив ладошку под щеку. Моя кошка растянулась рядом и, приподняв голову, подмигнула мне.

Оставил на столе записку и запасные ключи от квартиры, а сам тихонечко убрался на работу.

Лидка в своем зале у стола.

- Как ты, после вчерашнего?

- Ну его в..., - она выругалась.

- Что с тобой происходит?

- Сама не знаю. Как увижу мертвое тело, так и хочется что-нибудь выкинуть. Особенно к концу дня какое то наваждение...

- Ты наверно устала, тебе бы отдохнуть.

- Я недавно с отпуска, - она сделала паузу. - У тебя раны зажили?

- Нет еще.

- А жаль. Господи, как мне мужчину хочется иметь под боком и чтобы я за ним, как за каменной стеной. Он бы оберегал меня, лелеял, а на сегодня я каждый день встаю с этой мерзкой постели, пью кофе и не с кем перекинуться хотя бы парой горячих слов. Как плохо, когда ты одна.

- Я не тот мужчина...

- Как знать. На без рыбье и рак рыба, это частенько говорит Марта.

Грохочет и визжит каталка. Трофим подвозит ей труп.

- Колян сказал... Ентово подвезти... Свеженькай...

- Давай уж. Мне все равно какой, свеженький, старенький, один черт, хреново.

Марта прибежала к моему рабочему столу.

- Валя, пошли смотреть. Дочку министра вытаскивают в демонстрационный зал.

- Да я вот, развалил, одну особу. Не могу понять в чем дело. Уже все органы перебрал, а до причины смерти не дошел.

Симпатичная девушка с развороченными внутренностями лежала на столе. Ее органы лежали в кюветах.

- Тебе везет, все молоденькие достаются. Я гляжу, осталась только голова?

- Это на последок.

- Все наверно в ней. Брось ее, накрой простынею и пошли. Нам надо отвлечься.

По переходам мы добираемся до демонстрационного зала. Сбоку приютилась лесенка на балюстраду, я с Мартой залезли на площадку и с нее наблюдаем, что творится внизу. Здесь полно народа. В центре стоит гроб, также прекрасно лицо женщины, лежащей в нем. Рядом стоит сам министр, несбыточный жених со своими друзьями, Инна... в моей черной рубахе с галстуком и черных брюках, подкрученных у голени. Она наверно все проспала и в спешке натянула на себя то, что нашла в гардеробе.

- Смотри, вон Ермаков, космонавт, - толкает меня под руку Марта. - а вон Тельцов, какой красавец мужчина. Он же сыграл главную роль в "Наследнике".

- Откуда ты все знаешь?

- Валя, надо по вечерам не работать, а смотреть ТВ. Мне, когда делать дома нечего, приходится часами смотреть этот ящик. Вон еще...

Она начала перечислять именитых гостей, прибывших на это печальное прощание. Вскоре образовалась очередь проститься с умершей. Десятки родственников, знакомых и холуев отдавали дань смерти. Одни претворялись, другие были искренни, а третьим было все равно, они ждали попойки. Цветы быстро заваливали гроб и вскоре их стали укладывать рядом. Инна тем временем помогала раскладывать цветы в гробу и расправлять ленты венков, неожиданно, как-будьто почувствовав мой взгляд, подняла голову и увидала нас на балюстраде. Девушка заколебалась, потом пошла через любопытную толпу ко мне. Она поднялась по лесенке и кивнув нам головой сказала.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, - неуверенно ответила Марта.

- Привет.

- Валентин, извини пожалуйста, я не поехала домой, а одела твою рубашку и штаны.

- Молодец, правильно сделала. Здесь не до юбок, а на кладбище будет грязно, еще вся перепачкаешься.

- Я тебе потом все верну.

- Я тебе верю. Но по моему, сейчас твое место там... с отцом. Иди туда.

- Если бы ты знал, как я не хочу туда...

- Спокойно, Инна, выдержи этот... спектакль. На тебя смотрят десятки лиц, будь умницей.

Она кивает головой.

- Я пошла.

- Иди.

В своем нелепом костюме, она опять прорезает толпу и становиться рядом с отцом.

- Откуда ты ее знаешь? - спрашивает Марта.

- Она студентка, проходила у меня практику.

- Ну и дела.

Я нашел причину смерти, она действительно в голове. Маленький тромб забил приток крови к "серому веществу" и наступил конец. Зачем погибают молодые? Если есть бог, почему ты допускаешь это. Почему такая несправедливость, погибают раньше времени, всегда хорошие люди. Теперь надо все собрать и приготовить эту женщину к последнему ритуалу в преисподнюю.

За обедом Колька наставляет нас.

- Не забудьте, в понедельник, вы во вторую смену.

- До чего ты, зануда, - шипит на него Лидка. - Как будь то бы мы идиоты и ничего не знаем.

- А ты бы вообще помолчала.

- Доносчик, иуда. Я органы кромсаю, а ты их воруешь...

Уже который раз Лидка намекает на какие то нехорошие действия Кольки. Надо бы с ним поговорить.

- Заткнись.

- Сам, лучше не вякай.

- Эй, ребята, кончайте, - толстый Гоша на всякий случай встал между ними. - Чего не поделили?

- Лида, - я подхожу к ней, - не надо. Посмотри на нас, мы же все одиноки, от этого так трудно каждому. Зачем нам выплескивать эмоции друг на друга, доводить до ненужных стрессов...

- Валя, не продолжай, я все поняла.

Всем стало ясно, теперь в нашем маленьком коллективе врачей началась скрытая война.

Сегодня пришли знакомые следователи, Андрей и Миша, они хотят, чтобы вскрытие нового трупа прошло при них. Трофим привозит мне крепкого, сбитого мужика. Я скидываю простынь и начинаю его изучать. В парня стреляли. Одна пуля попала в грудь, другая в голову. Рассекаю грудь и, раздвинув ребра, сразу развожу руками.

- Что там? - настораживается Миша.

- Опять эти пули. 5,45 калибра, со смещенным центром.

- Почему опять?

- Два дня тому назад, мне попался точно такой же случай. Выстрел в голову и там каша мозгов. Здесь каша внутренностей.

- Автоматная пуля?

- Не знаю, эти пули деформируются и тип оружия определить трудновато.

Андрюшка выругался, а я продолжал.

- Пуля застряла где то внутри и ее можно найти.

- Поищи, пожалуйста.

Ребята просто не представляет, как это трудно. Эта поганая пуля может попасть в грудину, а оказаться в паху. Для начала удаляю мешающее ребро и, просунув руку, щупаю органы тела. Здесь нет. Теперь разрез живота. Началась погоня за пулей. Только через пол часа нашел ее, застрявшей в позвонке, рядом с почками. Вытащил ее и с облегчением бросил в кювету.

- Вот она.

Андрей, бледный как смерть, неуверенно подходит ко мне и протягивает полиэтиленовый мешочек.

- Брось сюда. Ну ты и даешь, старик, неужели тебя не тошнит от этих... операций?

- Ты о чем?

- Об этом, - Андрей махнул рукой на труп. - Ведь чего только не вскрываешь... Ладно..., покончим с этим, черепную коробку тоже можешь вскрыть, но без меня.

- Хочу тебя спросить. Труп нашли где? Меня интересует место убийства.

- На асфальте перед домом. Убийца стрелял с трех- четырех шагов.

- Понятно. Можешь тогда отметить, киллер был маленький, наверно метр шестьдесят.

- Почему так думаешь?

- Пуля вошла чуть под углом... Если это тот же убийца, что и у предыдущего, там угол покруче.

Андрей недоверчиво качает головой.

- Михаил, Андрюша, киллер не стрелял от бедра, он целился и два выстрела сделал точно в самые смертоносные точки.

- Спасибо, Валентин.

В курилке никого. Я спокойно затягиваюсь и только докурил пол сигаретки, как ворвался Гошка.

- Валька, опять.

- Что опять?

- Я увидел как выходит душа. Понимаешь, вот так, вдруг дымка... и она медленно отходит от тела.

- Душа то, по теории, должна отходит от мертвых, когда человека покидает жизнь.

- Нет. Мне батюшка сказал, что может и позже... через несколько дней после смерти. Я уже нашел это место, где она находиться. Это у копчика, Марта права, - уже шепотом говорит он.

Похоже ребята сходят с ума. Лидка тронулась, у Марты какие то сексуальные отклонения, Гошка, тоже поехал в стену...

- Ты к Лидке не заходил, - пытаюсь отвлечь его вопросом.

- Нет. Там вокруг нее Колька пасется.

- Допрыгается он. Марта то его окрутила или нет?

- Он от ее сегодня шарахается, видно между ними что то произошло.

А вот и Колька, легок на помине. Он взбешен.

- Вот, сука...

- Опять поцапался с Лидкой?

- Сказала мне, что если еще раз суну к ней нос, она меня исполосует скальпелем.

- А ведь может. Ты к ней лучше не лезь.

- Я старший. Она должна мне подчинятся.

- Колька, брось. Она на взводе, не доводи дело до беды. Лучше скажи, почему Лидка все время говорит о каких то органах, которые ты прячешь? У тебя то что за блажь?

Колька как то сразу затухает.

- Ребята, не подумайте, я не сумасшедший. Главный иногда просит свежих органов подкинуть ему, для передачи в институты. Вот я и делаю, еще у тех..., ну... у которых, мозг погиб, а органы работают, часть их препарирую и спец контейнер..., а там ждем, когда приедут представители института. Эта, стерва, однажды подсмотрела...

- Действительно дурак ты, Колька, дело это уголовное и ты когда- нибудь сядешь в большое дерьмо.

Он разводит руками.

- Так главный же просил.

- Колька, а что у тебя с Мартой? - переводит вопрос на другую тему Гошка.

- Ни как. Я понимаю почему от нее бегут все мужики, у нее бешенство матки. Наступает вечер и кроме "давай" да "давай" ничего и не услышишь. Все ночь может трахаться, это ни один нормальный не выдержит.

Гошка хохочет.

- Колька, неужели ты нормальный?

- Иди ты..., - беззлобно ругается тот.

Я за рабочим столом. Только что кончил писать заключение на самоубийцу. В дверь просовывается голова Трофима.

- Енто... Валентин, тебя к начальству.

- К главному?

- Ага.

- Иду.

В кабинете главного сидит молодой надменный парень. Мой шеф представляет ему меня.

- Вот один из лучших судебно-медицинских экспертов в нашем отделении, да не только в отделении, в Европе, Валентин Иванович.

Парень вежливо кивает головой.

- А это, - главный представляет незнакомца, - представитель одного из медицинских учреждений, заинтересованных в трансплантации органов человека, Алексей Митрофанович. У нас здесь идет разговор о подготовке и передаче этому институту готового материала для работы. Так я говорю?

Тот кивает головой.

- Так вот, Валентин, как ты смотришь на это?

- Отрицательно.

- Молодой человек, - встревожился парень, - это же для развития науки, для спасения людей.

- Я не против развивать науку и спасать людей, но я против того, что когда-нибудь меня за это противоправное дело посадят в тюрьму. Вы думаете так легко отсечь сердце, почки, печень и отдать вам? Ничего подобного, завтра родственники умершего узнают об этом и поднимется вой на всю вселенную...

- Так уговорите родственников.

- Вот этим занимаются пускай другие, а я пока не получу официального разрешения, ничего делать не буду.

- Мда..

Стервец Колька, неужели после нашего разговора в курилке, помчался к главному. Ишь как разыгрывают спектакль. Я по морде главного вижу, что это он делает давно.

- Я говорил, - уже вяло говорит главный, этот хитрец похоже раскусил меня - на эту работу надо юридическое обоснование. Он прав. Когда то давно, мы же на начальной стадии, обхаживали всех юристов, родственников, почему так сейчас нельзя делать?

- Пока мы обхаживали, органы тухли, - ответил Алексей Митрофанович. После таких переговоров можно было работ не начинать. А здесь... тысячи органов могли бы свеженькими пойти для спасения людей.

Они хорошо играли окончание спектакля. Мне пора исчезнуть.

- Вы меня простите, но я пойду.

- Да, да, - спешит главный.

Наконец рабочий день окончился. Мы только помылись и привели себя в порядок, как в раздевалку вошли наши женщины.

- Мальчишки, а не устроить ли нам вечер, - сразу предложила Марта. Соберемся у меня, выпьем, закусим, отдохнем. Как никак, конец недели.

Мы нерешительно переглядываемся.

- А чего, я не против, - заявляет Гошка. - Так хочу надраться.

- А я не могу, - говорю я, - у меня дома голодная кошка.

- Вечно ты со своей кошкой, - возмущается Лидка. - Скажи лучше, что это повод от нас отделаться.

- Ну а ты, Коля? - спрашивает его Марта.

- Я как все.

- Тогда решили, едем ко мне сейчас все. Валька не дури, у тебя жены и детей дома нет, так что поехали. Лида, возьми своего бирюка под руку и веди к машине.

Лидка вцепляется в мой рукав.

- Все, голубчик, не отделаешься. Будешь вырываться, закричу, что насилуешь...

На мое счастье появилась тетя Даша.

- Ребята, сдавайте халаты и белье в стирку. Девочки, и вы тоже. Я пошла в вашу раздевалку, никого. Хорошо, что вы оказались здесь.

- Вечно, вы с этими халатами, - зашипел Колька.

- Вы что, хотите скандала? Мне наплевать, скажу главному и вас сразу отстранят от работы. Уже с тобой, Коленька, был такой случай.

Колька как всегда начинает чертыхаться. Лидка отцепляется от меня.

- Ну как всегда не вовремя. Подождите меня, я сейчас приду.

Она и Марта спешно уходят. Я бросаю ключи от шкафчика на стол, срываюсь и бегу к двери.

- Гошка, сдай мой халат. Я удираю.

Голодная кошка, как всегда, встретила меня хриплыми звуками.

Но в этот вечер еще большая ругань неслась из телефонной трубки, когда Лидка отчитывала меня за трусость.

Наступило воскресение и состояние покоя. Я занимаюсь уборкой, стиркой и глажу белье к удовольствию моей твари. Где то около семи вечера стукнула дверь. В квартиру вошла Инна с пакетом в руке.

- Привет, Валентин. Я принесла одежду.

- Заходи. Брось пакет на стол. Не обращай внимание на этот развал. Я через пол часа все закончу.

- Давай я тебе кое что помогу. Что делать?

- Похозяйничай на кухне. Надо отварить кошке рыбу и организовать нам ужин.

- Понятно.

Предательница кошка, бросила меня и побежала на кухню за ней. Я все поставил на место, убрал вещи и квартирка заблестела.

- Как у вас дела? - кричу в дверь кухни.

- Все в порядке. Ужин готов.

Инка похозяйничала. Нажарила колбасы и залила ее моим недельным запасом яиц. Бутылочка водки, мирно лежащая в холодильнике два месяца, тоже стояла на столе.

- Тогда начнем.

Мы садимся за стол и я подставляю к нему еще одну табуретку. Кошка запрыгивает на нее и неотрывно глядя на сковородку, громко мурлыкает, стараясь привлечь к себе внимание. Я разливаю водку по стаканам.

- Ты сегодня не на машине?

- На машине.

- Так...

- Наливай. Разреши, я пересплю сегодня у тебя.

- Давай. Что-нибудь дома...?

- Плохо все дома. После похорон, все как с цепи сорвались. Бывший жених сестры набил рожу своему толстому дружку. Папа меня сватает за какого то идиота. Выпил на похоронах и все предлагал мужика...

- Ты о камне кому-нибудь говорила?

- Был там у папы, его большой друг, антиквар. Я его спросила об алмазе "Кельн". Так он тоже вцепился в меня, как клещ, не слышала ли я о нем чего-либо..., откуда я знаю о нем? В общем, так я ничего ему больше и не сказала.

- Папа знает, что ты не будешь ночевать дома?

- Нет. Ему безразлично. Давай лучше выпьем. За тех близких, кого с нами нет.

Она выпила глоток, закашлялась, потом все же допила водку. Я подсунул ей кусок яичницы, Инна сорвала руками его с вилки и стала спешно заедать.

- Первый раз пью. Обычно вино, да шампанское.

Кошка напомнила о себе. Она положила лапы на стол.

- Эй, - одернул я ее, - нельзя. Мы о тебе не забудем. Возьми кусок и не смотри на нас голодными глазами, ведь только что нажралась рыбы.

Я положил на тарелку кусок Инкиного творения и поставил перед ней на табуретку. Теперь мы все были при деле, ели яичницу с колбасой. После третей рюмки Инка окосела, я уволок ее в спальню и там в одежде бросил на кровать, пусть отсыпается. Надо прибраться на кухне и приготовиться к завтрашнему дню.

- Валя.

Я открываю глаза. У дивана стоит Инка в пижаме.

- Тебе на работу не надо?

- Я сегодня в вечер.

- Тогда, спи.

Когда окончательно проснулся, Инки в доме не было.

Лидка встретила меня бранью.

- Проклятые мужики, трусливая порода. Весь вечер развалил...

- Прости, не мог я.

- Простить... А ты думаешь приятно сидеть одной дома или болтаться по городу. Я от этого одиночества скоро повешусь. Хотела приехать к тебе в воскресение, а потом решила, чего к такому навязываться, раз он... не может.

- Разве вы в субботу не собрались?

- Конечно нет. Ты удрал и все развалилось. Колька сразу заявил, что со мной никуда не пойдет, а Гошка нашел уважительную причину и слинял.

Вдруг зазвенел пронзительный звонок. Я вздрогнул.

- Что это?

- Будильник. Эти, санитары, приволокли от куда то будильник, я его у них отобрала.

Лидка подходит к полке и я вижу на них часы. Она останавливает звонок.

- Такой звук и мертвого разбудит.

- Ты так думаешь? - задумчиво говорит она.

- Шуток не понимаешь...

Скрипит противная каталка. Трофим подвозит к Лидкиному столу труп. Ни слова не говоря, он сбрасывает его на стол и таким же гнусным звуком удаляется.

- Что там у меня?

Лидка отбрасывает простынь. Перед ней старая женщина.

- Колька - стервец, больше мне мужиков не дает, боится, гад.

Она начинает натягивать перчатки и одевать маску.

- Но я ему все равно покажу...

- Лидка, прошу тебя, сдержись.

- Иди ты...

Я понял, лучше уйти, она накалилась.

До перерыва сумел разобрать двух мужиков. Один умер от истечения крови, получил осколочное ранение и окружающие не могли умело остановить кровь, дотащили до больницы, но уже поздно, другой, застрелился... В нашей комнатке, мы фактически ужинаем. Все сидят на своих персональных стульях и чего то жуют.

- Ребята, - вдруг говорит Гошка, - я ухожу от сюда.

Все мгновенно оборачиваются к нему, прекратив есть.

- Куда?

- Кто тебя возьмет?

- Я ухожу... в монастырь...

- Ты шутишь?

- Нет. Я уже не могу здесь работать. Каждый раз вижу улетающие души. И почему только это достается мне? Пошел к батюшке и все ему рассказал. Он и предложил, пока не поздно, спасти меня, отдаться богу... Я ухожу...

- Главный знает? - спросил Колька.

- Да. Я ему сегодня на стол заявление положил.

- А он что?

- Ничего. Просил отработать эту неделю.

- Ты же от таких соблазнов мирских отказываешься..., - тянет Марта.

- От каких?

- От девочек, секса.

- Тебе бы все об этом, но после этого операционного стола, мне например, никаких девочек уже не хочется. Я насмотрелся всего.

Мы смотрим на него и каждый думает о своем. Все же Гошка молодец, во время сваливает, у него психика уже ни к черту... Среди нас с очень крепкими нервами Колька, этот никогда не решиться на такой шаг. Я бы..., не знаю, чего хотел бы я. Вроде бы работа..., как работа...

- Ты правильно поступаешь, Гоша, - говорю я.

- Правда?

- Да. Иди туда. Как это говориться... Да поможет тебе бог.

Конец дня. Мы только выбрались из душа и растирались перед своими шкафчиками, как в раздевалку врывается Лидка и подходит ко мне. Она пальцами проводит по голой груди.

- Обманщик. У тебя все зажило.

- Все раны когда- нибудь заживают.

- Лида, - вопит прикрывающийся Гошка, - ты не могла бы рассмотреть его попозже или где-нибудь в укромном месте.

- Заткнись.

- Чего ты шумишь? Ворвалась сюда и раскомандовалась. Дай одеться, прошу я ее.

- Лида, - опять нарывается на словесную оплеуху Гошка, - ты не знаешь от чего Валька стал, как полосатая зебра. Посмотри на его спину, там столько шрамов- полос.

- Повернись, - командует Лидка.

Я поворачиваюсь к ней спиной. Она проводит пальцами по коже.

- Бедненький, кто же тебя так?

- Наверняка какая-нибудь стерва, - не выдерживает со своего места Колька.

Что тут стало. Глаза Лидки заметали молнии, она резко повернулось к нему.

- Тебя бы, мудака, ни одна баба так не причесала.

- И слава богу.

- Ах, ты вонючий козел, Да с твоей трахалкой, только в клозет смотреть...

Ее понесло. Я обхватываю Лидку и несу к двери, потом открываю ее ногой и выталкиваю бушующую женщину в коридор. После этого закрываю двери на защелку.

- Открой, - визжит Лидка и барабанит в доски.

Но я иду к своему месту и начинаю одеваться.

- Довел бабу, - комментирует Гошка.

Кого он подразумевал меня или Кольку - непонятно. Стук в дверь прекратился.

- Я тебе еще покажу, - раздался последний вопль и все стихло.

Я приехал домой около 12 ночи. Кошка не встречает, на кухне горит свет. На столе записка.

"Валя! Я тебе приготовила поесть. Все под полотенцем. Инна."

Под полотенцем жареная картошка и чай. Я на цыпочках прохожу к спальне. На кровати спит Инна в обнимку с кошкой. Ничего себе, прописалась девица.

Утром мы встречаемся за столом.

- Доброе утро, - говорю я, входя на кухню.

- Привет.

- Как спалось?

- Чудесно. У тебя так тихо, не то что дома. Там окна на шоссе и все время трещат автобусы и троллейбусы, а гул машин всю ночь... Я похозяйничала. Вот завтрак.

На столе опять яичница и бутерброды с колбасой.

- У тебя какие сегодня планы?

- Честно говоря, никаких. Начались каникулы и у меня масса времени.

- Может прогуляемся по городу. Зайдем в музей.

- Пошли.

Сегодня выставка - искусство резьбы по камню. Я вожу Инну от изделия к изделию и рассказываю о полудрагоценных и драгоценных камнях.

- Это флюориты, как интересно художник их приспособил в этой сценке. Сам камень красивый, от зеленого до сиреневого, но он очень часто в паутинках трещин и от этого не всегда используется камнерезами. Я когда то воровал их с завода мешками...

- Как это? Ты был на заводе по обработке камней.

- Нет. Это машиностроительный завод. Для получения крепких сталей, этот камень закладывали небольшими порциями в доменную печь. Там флюорит привозили вагонами и сбрасывали в сараи.

- Так ты работал на заводе?

- Пришлось, прежде чем поступить в медицинский, два года отработал там.

- А что ты делал потом с этими флюоритами?

- Ничего. Зимой закрывали окна и между окон, в ряд, закладывали красивые куски. Когда появлялось солнце, то камни начинали играть разным цветом.

- А откуда у тебя такие познания о камнях?

- Мама была геологом. Она собирала коллекцию. Потом, у меня много книг Ферсмана, Комаровского, американца Коллинга...

- Тебе еще не скоро на работу?

- Остался час.

- Я приготовлю вечером поесть.

- Купи, что-нибудь. У тебя деньги есть?

- Есть, но мало.

- На, возьми. Там дома, в кухонном столе, есть еще. Если надо, возьмешь от туда.

Работа началась со скандала. К главному вызвали Кольку и Лидку. Через пол часа, возбужденная Лидка прибежала ко мне.

- Ну, гад, я ему...

- Что, опять?

- Вчера будильник помнишь?

- Помню.

- Я его Колькиному пациенту в живот вшила.

- Как это?

- Так. Пока тот бегал кляузничать к главному, я, у только что проверенного им мужика, вспорола брюхо, сунула будильник и на три шва зашила. А сегодня утром в хранилище... представляешь, вдруг труп под простынею как заклацкает, все мужики - санитары со страху разбежались. Утренняя смена врачей, тоже чуть не обмочилась. Ну а когда разобрались, сразу схватились, кто его исследовал. Сначала потянули к главному Кольку, тот конечно понес на меня...

- Ты призналась?

- Не-а...

- Все равно дознаются. Ты же будильник у санитаров стащила...

- Никто ничего не скажет.

- Если что то раскроется, тебя выпрут.

- Не выпрут. Гошка уходит, врачей почти нет. Никто на эту сраную работу идти не хочет. Только мы идиоты, как ты говоришь, парии общества, можем копаться в этих гниющих телах...

- Ох, Лидка, плохо это все кончиться...

- Не каркай. Мы с тобой попозже поговорим. Я пошла в свою залу...

Только она уходит, вбегает Колька.

- Где Лидка?

- Пошла к себе.

- Ты уже слышал, что эта стерва сделала?

- Ты про что?

- Она, гадина, будильник вшила в труп.

- Коля, к ней лучше сейчас не ходи...

- В гробу я ее видел и в белых тапочках. Подумаешь, цаца какая. Главный еще, говнюк, сделал вид, что не ведает, кто это сделал. Говорит, надо разобраться и провести негласное расследование. Чего расследовать то, ясно, что она...

- Ты лучше сходи посмотри, почему мне сегодня никого не везут...

- Как не привезли? Я же наметил кого...

- Пойди разберись.

Разбирался Колька полчаса. Наконец появился Трофим со своей противной каталкой.

- Трофим, чего вы там так долго? Мертвых нет, что ли?

- Энтих... полно. У нас... энто... за-бас-тов-ка. Мертвяки... того... звенят...

- Понятно объяснил. Вали на стол.

Трофим скидывает труп.

Прошел час. Я уже закончил исследование и заполнял акты вскрытия, как вдруг в ко мне ворвалась Марта, с глазами, в размер с блюдце.

- Валька, Валька, беда. Там Лидка...

Она прижалась к косяку двери и завыла. Я бросился в Лидкину комнату.

На полу истекая кровью, лежит Колька. Его горло рассечено, от туда толчками идет кровь, рядом с ухом лежит окровавленный скальпель. Я сразу понял, он... мертв. В углу стоит Лидка и бьется в руках Гошки.

- Пусти..., так ему и надо, этому мудаку.

Я подошел и дал ей пощечину. Голова Лидки мотнулась и она затихла, обмякнув в Гошкиных руках.

- Отпусти ее.

Гошка осторожно отводит руки. Лидка шатается, потом хватается руками за голову и медленно идет в сторону раздевалки. В комнату вбегает главный.

- Жив?

- Нет.

Главный опускается над Колькой.

- Да, это конец. Валя, вызывай милицию. Гоша, проследи за ней, не выкинула бы она еще что-нибудь.

Морг заполняется милицией. Приехал следователь Мишка. Он отозвал меня в сторону.

- Ты здесь самый мудрый, старик. В двух словах, как ты смотришь на эту драму.

- Лида, постепенно сходила с ума. Не женское это дело заниматься такой грязной работой. У нее уже было несколько срывов, перед этой трагедией. Нервы Лиды были на пределе, вот и... Колька подвернулся. Я считаю, это надо рассматривать, как несчастный случай, связанный с болезнью.

- Спасибо, старик. Потом подробно поделишься с нами о ее срывах, а сейчас я отвезу подозреваемую в КПЗ, а ты побыстрей дай заключение... по трупу.

Мы сидим в комнатенке для отдыха и молчим. Гошка развалил на столе свой примитивный ужин и не притрагивается к нему. Марта, с глазами полными слез, уныло смотрит в окно. Я только что дал заключение по поводу смерти Кольки и теперь, расслабившись в кресле, переживаю случившееся.

- Ребята, - Гошка прервал молчание, - а я видел...

Я и Марта выжидающе смотрим на него.

- Видел, как душа выходила из Коли. Так... опять дымком и растаяла под потолком.

- Ты же говорил, что она выходит через несколько дней после смерти.

- А эта вышла сейчас...

Мы опять замолчали, а у меня тревожно сжалось сердце. Неужели еще один. Уходил бы он побыстрей, может у монахов успокоится и выздоровеет.

До конца рабочего дня время тянется медленно. Пытаюсь отвлечься работой и сегодня перекрыл норму, обработав после перерыва три трупа, вместо одного.

Я и Гошка уже вымылись, оделись, сдали халаты тете Даше и тут я схватился, Марта к нам не зашла.

- Гоша, не знаешь, где Марта?

- Там, наверно у себя.

Я бегом бегу в ее раздевалку. Полуодетая женщина плакала над столом.

- Марта, пора уходить.

- Валька, у меня ничего не осталось, понимаешь, ничего. Последняя надежда, Колька... и того не стало...

- Это еще не конец. Кто-нибудь еще у тебя появится. Надо надеяться...

- Никто... никто не появится. Нас все шарахаются, когда узнают чем мы занимаемся, так и... исчезают. Нормальные люди не воспринимают нас...

- Значит надо искать ненормальных.

- Сам ищи, а я еще хочу почувствовать себя женщиной, хочу капельку счастья и не с идиотами.

Она опять заплакала. В раздевалку ввалился Гоша.

- Марта, пойдем я тебя доведу до дома.

Мы ее одеваем и Гошка бережно ведет на улицу.

По прежнему у меня дома гостит Инка. Она сготовила ужин, накрыла его салфеткой и спит в спальне с ленивой кошкой.

После завтрака, я начинаю собираться.

- Ты куда? - спрашивает Инна.

- Схожу в институт к профессору Калмыкову, он меня зачем то просит зайти к себе в институт. Уже вызовов пять делал, а мне все некогда.

- Давай я тебя подвезу.

- Если это возможно, я не против.

Мы едем в ее "жигулях".

- Ты хочешь уйти из морга? - спрашивает она.

- Нет.

- Тогда зачем же вызывает профессор? Я с ним пару раз встречалась в коридорах, серьезный мужик.

- Не знаю. Я свою работу уважаю. У нас работает женщина-врач, она ненавидит эту работу и готова ее променять, хоть на каплю женского счастья. Ей нужен человек который бы ее любил, согрел, она даже не хочет от него помощи, только бы... любил. Я заметил, женщины в морге совсем бескорыстны и за каплю счастья готовы все отдать.

- Это женщины, а ты?

- Я тоже хочу быть счастливым...

- Я заметила, ты во всем отличаешься от моих друзей. В тебе какая то необычная сила, прожила в твоей квартире три дня и стала спокойней, почувствовала себя уверенней. Скажи я тебе не в тягость?

- Вдвоем веселее.

Она улыбнулась.

- Можно я приведу своих подруг.

- Только не испорти мне кошку?

- Как это?

- Разбалуешь ее, она совсем на меня обращать внимание не будет.

- Ты был женат?

- Был.

- Она ушла?

- Сбежала. Поманил мужик в Египет, она и помчалась за красивой жизнью.

- Мы приехали. Не против, если я пойду с тобой?

- Пошли.

Профессор попался нам в своей приемной, мы только с Инкой вошли в помещение, а он в этот момент выскочил из своего кабинета.

- Кого я вижу, Валентин Иванович. Здравствуй, здравствуй, - он энергично затряс мою руку.

- Здравствуйте, профессор.

- Валентин, ты когда у меня был последний раз? Год или два назад?

- Наверно, два.

- Вот, вот. А ведь я тебе в этом году посылал приглашения. Скажи, посылал?

- Посылали, последнее было месяц назад. Я тогда не мог подъехать, кажется застрял в Самарканде, после конференции по судебно-медицинской экспертизе...

- Ага. Я за тебя здесь отдувался. Два года назад, тебя ведь кажется посылали в Мали в составе комиссии ООН?

- Посылали. Но это была международная экспертная комиссия по поводу гибели жителей поселков...

- Вот видишь. Там говорят, ты всем показал класс... А сам президент республики решил сделать некоторым членам комиссии подарки, он прислал нам для тебя посылку. Признайся, совесть стала нечиста и ты пришел за подарком?

- Помилуйте, профессор, я даже не знал, что меня наградили.

- Хитришь?

- Да нет же. Сначала думал, переведете куда-нибудь...

- Зачем же это. Хороший суд эксперт на своем месте стоит десяток отличных хирургов. Каждый должен заниматься своим делом. Я еще тогда, когда направляли тебя в Мали, наводил справки. Все вскрытия которые делал, были совершены на самом высоком профессиональном уровне. Тебе же цены нет. Ни одной ошибки за столько лет... Нет, батенька, видно на роду написано, быть тебе тем, кем ты есть и не проси... не проси ничего. Я в глупых переводах не помощник. А сейчас стой здесь и не вздумай никуда удрать... Не удерешь?

- Нет.

- Хорошо. А вы зачем здесь, барышня? - обратился профессор к Инне. Чего-нибудь от меня надо?

- Нет... Я с Валентин Ивановичем пришла.

- Постойте, постойте. Вы Перфильева... Правильно я говорю, студентка второго курса?

- Да.

- Ко мне звонил ваш отец. Спрашивал о вас. Вы сбежали из дома?

- Нет..., я, профессор, нашла другой дом.

Он посмотрел теперь на меня.

- Ага. Тогда ждите здесь вдвоем.

Профессор резво выскочил из приемной.

- Валя, - обращается ко мне Инна, - я не вижу в твоих глазах радости.

- Прав он в одном, я действительно хорошо кромсаю людей, но он не хочет понять людей нашей профессии, общество нас воспринимает... по другому... Трудно жить в узком мирке.

- Это не так. Когда была практика в вашем морге, я ненавидела тебя и давила в себе чувство отвращения, но потом... потом поняла, есть всякие специальности, хорошие, плохие, но в основе их человек. И независимо от того где ты работаешь, можно быть очень хорошим...

- Или плохим.

- Или плохим. Действительно, я переборола себя на практике, а потом переборола себя в отношении к вам, всем...

В приемную врывается профессор с группой преподавателей института.

- Вот он, - торжественно кричит профессор и тыкает в меня пальцем, Сергеев, давай сюда подарок.

Выходит молодой парень и в руках он держит большой, серебристый чемоданчик.

- Валентин Иванович, извини, что награждаем не в торжественной обстановке, но зная твой дурной характер, что ты никогда не являешься на такие мероприятия, мы тебе вручаем от имени президента республики Мали, вот этот набор хирургических инструментов и наши грамоты и поздравления.

Мне передают чемоданчик и профессор жмет руку. Преподаватели тоже поздравляют.

- А теперь, Валентин Иванович, извини. Ты пришел в рабочее время и мы больше не можем уделить тебе ни минуты. Пока.

Так же пожимаются руки и мы с Инкой остаемся в приемной одни.

- Да... Когда же ты сумел так прославиться? - рассматривает грамоты Инка.

- Профессор же говорил, два года назад. Был за границей и работал бок о бок с иностранцами...

- Похоже, ты их там потряс?

- Ничего особенного, просто у нас больше трупов...

- Тебя куда отвезти? - спрашивает Инна в машине.

- На работу. Поедешь домой, захвати туда подарок.

- Договорились.

Машина тронулась с места.

Наш рабочий день начался необычно. Прибывший следователь рассадил нас по разным углам и заставил писать о вчерашнем событии. Мы поочередно ходим сдавать ему свои творения и после ряда замечаний, возвращаемся обратно, дописывать те или иные сценки из жизни Лидки.

- Миша, кажется уже все. Отпусти ты нас, - прошу я его.

- Валя, последние вопросы. Не для протокола. Вы были любовниками?

- Да.

- Ты... еще тогда... не заметил никаких... таких с ее стороны... отклонений.

- Если тебе показать мое тело, то ты ужаснешься увидев на нем следы ее зубов и шрамы на спине от острых ногтей. Но пойми, Миша, это сугубо наше личное дело, в которое мне не хотелось бы допускать следствие. Я прошу тебя, не затрагивай этой темы...

- Хорошо, Валя. Распишись под этими показаниями. Вот так... Теперь все... иди работай.

В курилке тоскливо, Гошки нет и я обрадовался когда вошла Марта.

- Валя, дай закурить.

Я ей протягиваю сигареты и спички. Она закуривает и жадно затягивается несколько раз. Я почувствовал как в комнате противно запахло спиртным. Этого у нас давненько не было.

- Марта, ты поддала?

- Немного хватала, за упокой души, Кольки. Чего то мне все надоело..., - она мучительно долго сосет сигарету. - Понимаешь, я теряю смысл жизни...

- Брось придуривать, у тебя дочь.

- Валька, ты потерял Лиду, я Кольку...

- Я ничего не терял...

- Понимаю, не потерял. Вернее, ее ты не увидишь несколько лет, но Кольку я например не увижу никогда. Так вот, почему бы нам теперь не объединится. Переезжай жить ко мне.

- Не могу. У меня дома живет красивая девушка.

- Не может быть, и давно?

- Почти неделю.

- А как же я?

- Значит, я к тебе не перееду...

- Вот..., - она сделала еще одну затяжку и, неудачно бросив окурок в урну, вышла, грохнув дверью.

Я только что отпилил затылочную кость мужчине, как услышал голос.

- Валя, оторвись.

Рядом стоял Гошка.

- Что такое?

- Пойдем..., я тебе покажу...

Он идет на выход. Я прикрываю стол простынею и спешно иду за ним. Мы доходим до морозилки и тут он останавливается и прикладывает палец к губам.

- Тише.

Дверь чуть приоткрывается и он кивает на щель. Я заглядываю в зал. Среди разложенных по стеллажам трупов, прикрытых простынями, замечаю Марту. Она склонилась над одним из столов и, тихо подвывая, целовала... Кольку.

- Ну и что? Пусть повоет, отойдет.

- Она пьяна до чертиков. Отхлебнет глоток водки, а потом чуть отливает Кольке в рот...

- Врешь.

Я заглядываю опять и ничего не вижу. Труп Кольки плохо виден из-за стоящих перед ним каталок.

- Я ничего не вижу.

- Я видел. Видно пока тебя звал, они допили бутылку...

- Вот черт.

- Я прошу тебя, не говори об этом главному. Иначе может быть как с Лидой.

- Хорошо. Когда его похороны?

- После завтра.

Мы тихо отходим от двери.

Кончилась смена и уже в раздевалке Гошка говорит.

- Я провожу Марту до дома...

- Проводи.

- Только не думай, я с ней ничего...

- Я не думаю.

- Ты, хороший парень, Валька, жаль, что мы с тобой после этой недели больше не увидимся.

- Мне тоже жаль. Ты так же неплохой мужик и действия твои я одобряю.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Мой подарок лежит на диване. Я его вскрываю и вижу блестящие медицинские инструменты, подогнанные в углубления пенопластовой форм дна и крышки. Чего здесь только нет. Несколько видов скальпелей, ампутационных ножей, зажимы, ножницы, струбцины, отсосы и другие хирургические принадлежности. Как всегда Инка спит. Я поужинал и завалился спать.

- Эй, соня, - зовет меня Инка, - вставай.

- Нельзя, пару минут...

- Нельзя. Через три часа к нам придут гости.

- Какие гости?

- Я пригласила своих подруг...

- А... Сейчас.

Мы приводим квартиру в порядок. Совместными усилиями готовим чего-нибудь поесть. Когда прозвенел звонок, все уже было готово... К нам пришли две девушки, Юля и Марина, длинные, худощавые, обе со светлыми волосами, только глаза, да черты лица разные. Они радостно крутятся вокруг Инки и та, наконец, соизволила представить меня.

- Это Валя, знаменитейший хирург и его кошка.

Моя тварь сидела у ноги и с любопытством взирала на происходящее.

- Здравствуйте, - хором поздоровались девушки, да так дружно, что мы рассмеялись.

- Прошу в гостиную, - пригласил я их.

Инка притащила на стол пирогов, легкие салаты и вина. Мы с шумом расселись и я разлил вино.

- А себе, - удивилась Марина, увидев, что я не налил в свою рюмку.

- Мне еще на работу.

- Девчонки, посмотрите, какие он получил вчера грамоты и дипломы.

Инка вскакивает и приносит мои поздравительные бумаги и чемодан с инструментами.

- Вот полюбуйтесь, а это подарок.

Они с интересом все рассматривают. Юлька вскрыла чемодан и вытащила скальпель.

- Ух ты.

- Осторожно, обрежешься, он очень острый.

- Инка, чего тебя поперло в медицину. Папа бы тебе устроил международный институт.

- Там одни жлобы и маменькины сынки. Вон моя сестра, поступила под давлением папы в иняз, а сама не раз мне жаловалась, зачем это ей. Занималась бы музыкой, может была бы и жива.

- Со всяким может случится такое несчастье. Кровозлияние может возникнуть у любого.

- Все может быть.

Юлька кладет скальпель на место. Они стали говорить о своих делах и вдруг Юля сказала.

- А тобой Жоржик интересовался, все к нам приставал, где ты прячешься.

- Пошел бы он подальше.

- А ко мне Стас звонил, - встряхнулась Марина. - Тоже интересовался тобой.

- Вы им и другим не говорите, где я.

- Конечно.

Похоже гости большие болтушки, они торопливо сообщали Инне обо всех новостях и забыли обо мне. Я встал.

- Валя, куда? - тревожно спросила Инна.

- На работу.

- Ах, да. Я уже и забыла, что ты должен куда то идти. Ты не беспокойся, мы посидим...

- Кошку не испорти.

Она улыбнулась.

Мне опять достался крепкий молодой парень с дыркой во лбу. Я распиливаю череп и... все тот же почерк. Каша мозгов, пуля со смещающимся центром натворила бед. На этот раз, хоть она и застряла в голове, но череп треснул в двух местах. После того как я заполнил акт экспертизы, из кабинета главного позвонил следователю Мишке.

- Что там у вас еще? - узнав меня, спросил он.

- Все тот же случай, пуля 5,45. Убит выстрелом в голову молодой парень.

- Так. Почему же мне никто ничего не сообщил?

- Это вопрос не ко мне.

- Я приеду.

Мишка приехал не один, с целой следственной группой. Они долго крутился вокруг трупа.

- Как он к тебе попал?

- Трофим привез. После смерти Коли, он иногда нам сам распределяет работенку.

- А где Трофим?

- Трофим, - кричу в коридор, - Сейчас здесь будет, - уже тише говорю следователям.

Скрипит каталка, наш небритый санитар подъезжает к столу.

- Где ты взял этот труп?

- Так... это... Подъехал грузовик... и значит... парень кричит, возьми упокойника... Я и взял.

- Когда приехал? - взвинчивается Мишка.

- Так... часа два примерно назад.

- А ну брось здесь каталку, пошли вместе с нами. Покажи и расскажи все.

Они уводят санитара в сторону холодильника.

Сегодня Марта задумчива и почти ни с кем не разговаривает. Я заметил, что от нее попахивает водкой опять. Мы сидим в комнатке, перекидываемся с Гошкой о непонятном случае с Трофимом и тут появляется главный.

- Вы еще не ушли? - удивляется Гоша.

- С вами уйдешь. Не одно, так другое. Разбирался со следователями. Валя, придется тебе взять роль диспетчера, а то с этими охламонами, порядка не будет...

- У меня нет особого желания этим заниматься.

- Но кому то надо. Гоша уходит, последние два дня. У Марты свои заботы. Не кому больше.

- Вы бы лучше нас усилили. Перекинули бы в нашу группу врачей с дневной смены.

- Будет вам подмога. Завтра у нас не рабочий день, вы знаете об этом?

- Нет, - наконец то заговорила Марта.

- Завтра похороны Николая. Приходите на похороны.

- А что с Лидой, не скажете? - спрашиваю я.

- Она на обследовании в психиатрической больнице. И так, я ухожу. Больше никаких вопросов.

Он торопливо убирается из комнаты.

Сегодня Гоша опять провожает Марту домой. Они не спеша уходят, а я за них сдаю халаты тете Даше.

Дома не спит Инна и кошка. Они встречают меня на кухне.

- Ну как гости?

- Валя, я встревожена.

- Что так?

- После ухода девочек, я позвонила папе и знаешь, что он мне сказал в самом начале разговора: "Отдай "Кельн".

- Откуда он знает, что алмаз здесь?

- Я его так же спросила. Он сказал, что об этом его просил сообщить Жоржик.

- Это кто?

- Друг бывшего жениха сестры.

- Такой толстый. Я его видел на похоронах. А откуда он знает об алмазе?

- Не знаю. Я же тебе еще тогда сказала, что разговор у меня был с папиным антикваром, больше никому я ничего не говорила.

- Может он сообщил свои подозрения Жоржу.

- Может быть.

- Что же ты решила?

- Почему я? Алмаз теперь у тебя.

- Прости, я его считал твоим.

- Нет, нет. Я как увидела его, сразу поняла, если я его возьму быть беде.

- Давай тогда решим вместе. Я считаю "Кельн" надо спрятать и никому не отдавать.

- Ты их не знаешь, они вцепятся, потом не оторвать клещами.

- Посмотрим. Ложись спать.

- Я... с тобой. Боюсь теперь одна.

Смотрю внимательно ей в лицо.

- Ты что задумала?

- То, что и должно совершиться.

Я проснулся от звука будильника. Рядом встревожено подняла голову Иннка.

- Чего так рано? Ты же в вечер.

- Сегодня похороны Коли.

- Возьми меня с собой.

Я колеблюсь.

- Мне страшно оставаться одной, - добавляет она.

- Поехали.

Мы завтракаем, одеваемся и на машине Инны едем в морг. Сегодня мелкий дождь и не только в душе, но и на улице противно.

Гошка осторожно жмет Инне руку.

- Не ожидал такого сюрприза. Валька достоин истинно хорошей женщины. Ему в этот раз повезло.

- И много у него было этих раз.

Гошка смутился.

- Мы все ищем самого лучшего. Я вот, например, еще не нашел.

- Гоша завтра последний день, - пытаюсь я выправить ситуацию.

- Как это, вас переводят?

- Нет. Я ухожу в монастырь.

- Шутите, - она недоверчиво смотрит ему в лицо.

- Нет, на полном серьезе. Здесь я..., - он замялся.

- Гоша устал, - подсказываю я.

- Да, устал.

К нам подходит Марта. Она пьяна.

- Мне сказал главный, что ты пришел не один, - обращается она ко мне, я глазам не поверила. Значит ты мне действительно говорил правду. Здравствуй, милочка. Меня звать Марта, коллега Валентина.

Она протягивает Инне руку, та отвечает.

- Инна.

- Ох, Инна, Валька замечательный мужик. Не выпускайте его из своих лап.

- Я уже от второго человека слышу хорошую рекомендацию. Постараюсь сделать вывод из ваших советов.

- Не ершитесь, милочка. Вам просто повезло.

У Колькиного гроба собирается несколько человек. Родственников у него мало и я с тревогой подсчитываю, где набрать мужиков, чтобы тащить гроб, я, Гошка, вон еще один со стороны Кольки и больше... никого. Началось прощание, я последний приложился губами к его холодному лбу.

- Постарайся попасть в рай, - что можно еще пожелать мертвому человеку.

Четвертым нам помог тащить гроб Трофим.

На кладбище взорвалась Марта. Она долго рыдала, повалившись на холмик песка.

- Гоша, займись ей, - прошу я его.

- Пусть немного поплачет. Она еще надеялась на тебя, а теперь ей вообще ничего не осталось.

- Что значит надеялась?

- Считала, что ты все же сойдешься с ней.

- Я ей повода не давал.

Гошка пожимает плечами.

- Я видел, как она встретила Инну, через силу. Теперь все выплеснула наружу.

- И все же, помоги ей.

Я иду к машине Инки и сажусь в нее. Она за рулем.

- Куда сейчас, на поминки или домой.

- Поехали домой.

- Неудобно так покидать всех.

- Я не хочу сегодня пить, а там обязательно заставят.

- Придумай тогда что-нибудь, нельзя же так... бросить всех

- Хорошо.

Я вернулся к родственникам Кольки и сославшись на недомогание попрощался с ними.

Дверь нашей квартиры была открыта, я рванул ее бросился вперед. На полу валялась одежда, бумаги, целые и разбитые вещи. Столы и ящики вывернуты, диван вспорот, шкаф опрокинут на пол. Горшки цветов валялись разбитые, земля разбросана по полу.

- Ой, - Инка, зажав рот стояла за моей спиной. - Что это? - сказала она уже шепотом.

- Кто то у нас побывал и произвел обыск.

Из спальни показалась кошка. Она подошла ко мне и потерлась мордой о штаны.

- Не могла дать по морде непрошеным гостям?

Тварь внимательно посмотрела мне в глаза и зажмурилась.

- Ни какой от тебя пользы.

Телефон перерезан и мне пришлось с большим трудом соединить два конца провода. Я вызвал следственный отдел. На проводе оказался Мишка.

- Валька, что там у тебя?

- У меня в квартире побывали, воры.

- Украли что-нибудь? Посмотри на глаз.

- Не знаю.

- Ладно, я подъеду минут через двадцать. Ничего не трогай.

Инка пришла в себя и села на краешек дивана.

- "Кельн" пропал?

- Наверно. Сейчас посмотрю.

Осторожно подхожу к лимонному дереву, вырванному из горшка и небрежно брошенному к батарее, раздвигаю листву... камня нет.

- Нет. Утащили.

- Слава богу. Сколько теперь нужно уборки...

- А мне все таки жаль, что его стащили... Сейчас сыскари приедут, потом уберем.

Через пять минут наша кошка решила размяться. Она играючи бросалась на одежду, под одежду, разбросанную на полу, гоняла бумаги и вдруг какой то грохот неуклюжего предмета пронесся мимо дивана, я обомлел. Моя кошка гоняла... алмаз. Так же зачарованно на все смотрела Инна.

- Боже мой, он здесь.

Я отнял эту злую игрушку у кошки.

- Ты плохо сделала, что не отдала его ворам, - внушал я ей.

Она морщила нос и глаза, чуть приподнимая лапу.

- Что же нам теперь делать? Я боюсь, теперь очень боюсь, - тревожно ежиться Инка.

- Ну вот, ты прошла чистилище в нашем морге, а тут испугалась.

- Там надо резать покойника, здесь могут зарезать и тебя.

- Может его выкинуть?

- Для тех, подонков, это не имеет значения, пока он не у них.

- Ладно, не будем опережать судьбу.

Я запихнул камень в карман.

Подъехала следственная бригада.

- Ну у тебя и наделали шорох, - говорит мне Мишка обходя комнату. - Что пропало?

- Неужели в этом бедламе я могу определить что исчезло. Ты же сказал ничего не трогать.

- А ведь искали чего то у тебя профессионально. Судя по всему, вещь очень маленькую. Землю от горшков всю перетерли, диваны и матрацы вспороты, все что можно перещупать, перещупано, даже кошачий туалет вытряхнут. Где у тебя деньги лежали?

- В столе. Инна, ты брала последний раз, не помнишь, сколько там осталось?

- Сто тысяч рублей.

Мишка подходит к столу и толкает ногой пустой ящик, выброшенный на пол, денег там нет.

- Это хорошее начало, с него и начнем протокол.

До вечера мы прибирали комнаты и собирали вещи, когда поужинали и легли спать, Инка сказала.

- Я хочу тебе сказать, только ты не очень... не обижайся, но я ухожу, Валя.

- Куда.

- Уеду к отцу. Там, у него под крылышком жить безопасней.

- А как же я?

- Мы с тобой обязательно встретимся. Ведь ты меня будешь ждать, правда?

- Правда.

- Но пока, нам надо пережить эту неприятность. Ты сильный, вытянешь эту надвигающуюся беду. Я нет, поэтому пережду...

- Не уходи. Вместе мы все выдержим.

- Нет. Будь реальным, мальчиком.

Она гладит меня ладошкой по плечу.

- Пусть эта ночь, будет нашей... ночью любви, - заканчивает она фразу.

Когда я проснулся, в доме было тихо. Инки рядом не было.

- Инна.

Молчание. Я вскочил и бросился по комнатам, пусто. На кухонном столе записка.

"Ты меня жди... Постарайся не звонить и не искать меня. Я сама тебя найду."

Как я потом выяснил, Инна, кроме своих мелких вещичек, прихватила из чемоданчика, подаренного мне, один из скальпелей.

Гошка встревожен.

- Валя, Марта на работу не вышла...

- Ты ей звонил домой?

- Да. Там ее дочка, слезами заливается. Говорит, заперлась в своей комнате и что то бормочет. К телефону подходить не хочет.

- Главному говорил?

- Говорил.

- Ну и что?

- Сказал, что сам ей позвонит.

- Только бы тяжело не заболела. Прямо какой то рок над нашей группой. Ты значит, сегодня последний день?

- Все, кончаю с этим ужасом. Я там бутылочку принес. Думал, мы втроем разопьем...

- Может она еще приедет сюда.

- Не уверен.

Мне достался утопленник. Задача одна, определить не было ли насильственной смерти и я изучаю труп основательно. На плечах и ногах мертвеца темные пятна, под ногтями катышки чужого тела. Его топили в ванне или в глубокой луже. Я делаю соскобы кожи утопленника и выковыриваю часть катышков из-под ногтей, пусть все идет в лабораторию, на определение ДНК. Теперь для проверки вскрою легкие, чтобы выяснить, там вода водопроводная или нет.

- Валентин, - слышится сзади голос главного.

- Я.

- Кончишь этого. Поезжай к Марте, похоже у нее серьезно...

- Думаете, она того?

- Ничего не думаю, черт возьми, - срывается он. - Что за идиотская группа врачей попалась. Три чокнутых, одного зарезали, а последний, все время задает дурацкие вопросы.

- Работа такая, каждый психом может быть.

- Работа нормальная, - главный успокаивается. - Поезжай и если она действительно того... Вызывай скорую помощь.

- А как же дочка?

- Не сможешь найти родственников, поговори со своей красавицей, я ее видел вчера на кладбище, мне она понравилась, может возьмешь к себе.

- Моя красавица сегодня от меня ушла.

Главный матерно ругается и уходит.

- Поезжай, - слышится напоследок его голос уже в коридоре.

Я вхожу к Гошке уже вымытый и одетый. Он в маске, перчатках и клеенчатом переднике выглядит нелепо перед мальчиком, распластанном на столе.

- Гоша, пожалуй у меня не выйдет ничего с выпивкой. Главный послал меня к Марте.

- Тогда, ладно. Не судьба. Я тебе бутылочку в шкафчике оставлю и закрою на замок. Самому одному пить тошно. Прощай, Валя.

- Прощай, Гоша.

Я у же у двери слышу его голос.

- Валька, неужели вы все мне не верите?

- В чем? - оборачиваюсь к нему.

- У этого мальчика, вылетела душа. Я как тебя сейчас вижу, увидел перед началом экспертизы.

- Гоша, ты прав... Прощай друг, счастья тебе.

Испуганная дочка Марты открывает мне двери.

- Ну как мама?

- Сидит там. Я боюсь за нее.

- Пошли посмотрим.

Девочка подводит меня к двери в спальню.

- Здесь...

- Марта, - кричу я, - Это я, Валя. Открой пожалуйста.

За дверью бормотание.

- Марта, - стучу в дверь, - открой. Иначе я выломаю дверь.

Бормотание стихает, слышен скрип ключа. Я открываю дверь. Спина голой женщины, передо мной, совершенно опухшая Марта шла к кровати. Она зарывается под одеяло и смотрит на меня.

- Валечка, я ослабла... Таська, кыш от сюда, - шипит она на дочь.

Та пятится за дверь.

- Валечка, иди ко мне. Я тебе так хорошо сделаю...

- Почему ты не пришла на работу?

- Колька не велел. Он так и сказал... не ходи. Я и осталась с ним.

- Что ты несешь?

Марта пьяно улыбается и тут я вижу под кроватью пустых бутылок штук двадцать из под "московской" водки.

- Так ты идешь ко мне?

- Нет.

- Молодая, красивая, взяла за душу, а мне... Что оставили мне? Вот...

Смотри... Колька...

Ее взгляд застыл в углу комнаты и рот глупо растянулся в улыбке.

- Может вызвать врача?

- Молчи. Все остались с чем то. Гошка, с богом, ты, с любовью, Колька, с вечностью, а я.... Никуда не пойду, никого мне не надо. Сегодня наш с Колькой праздник.

- Черт с тобой.

Я вышел из спальни.

- Где телефон? - обратился к дочке Марты.

- Вот.

Набираю номер.

- Больница? Мне начальника отделения, Владлена... Владик, привет, это я, Валентин, из морга. Вспомнил, старый черт, это хорошо... Зачем от работы отвлекаю? Одно дело есть. Ты Марту помнишь? Ту самую, с которой ты встречался когда то давно. Ну, да... Приезжай к ней домой, по моему с ней плохо. Да, да, по твоей специальности. Адрес то еще помнишь? Я здесь, жду тебя.

Вешаю трубку и присаживаюсь на стул.

- Тася, твоя мама похоже заболела. Я вызвал врачей.

- Хорошо, дядя Валя.

- Ты одна сможешь в квартире продержаться?

- Не знаю.

- Бабушка, дедушка есть?

- Бабушка.

- Вызывай к себе. Веселее будет.

- Вы думаете с мамой так серьезно, ее от меня увезут?

- Думаю, так... У нее белая горячка, это лечится, она к тебе вернется.

Владик, сразу понял в чем дело.

- Старик, ты ее хочешь спихнуть ко мне в отделение?

- Конечно. Подержи немного, полечи, нервный срыв, у кого не бывает.

- Хорошо. Я ее беру к себе в псих отделение. Там посмотрим, как все обернется. Но ты знай, ты мой должник...

- Я понял. Когда попадешься мне на стол, постараюсь очень не кромсать.

- Ну и шуточки у тебя. Пока, старик.

Одетую Марту выводят санитары. Мы с Тасей остаемся в квартире одни.

- Маму вылечат? - спрашивает она.

- Обязательно. Только больше она у нас работать не будет. Не учись никогда девочка на хирурга, это мужское дело.

- Вы ко мне, еще зайдете?

- Зайду. Деньги у тебя есть?

- Есть.

- Я скоро привезу еще, мамину получку.

Она кивает головой.

- До свидания, Тася.

- До свидания.

У меня дома, та же старая картина, голодная кошка издает у двери хриплые звуки. Без Инки все начинается сначала.

Сегодня выходной день. Я навожу порядок в доме. Чиню сломанную мебель, стираю, мою, глажу. Где то в два часа звонок в дверь. Неужели вернулась Инна. Открываю дверь, на пороге три здоровенных парня. Они меня сразу заталкивают в квартиру.

Их главаря вычислил по холеному лицу и стальным глазам.

- Так это ты и есть, тот докторишко?

Я пячусь от них, по гостиной и упираюсь спиной в сломанный столик.

- Чего вам надо?

- "Кельн".

Сильнейший удар в скулу бросает меня на пол. На меня с грохотом валится столик и больно что то ударяет по руке. Вместе со столиком летит чемоданчик с подарочными инструментами, от удара об паркет, он раскрывается и часть инструментов вываливается, рядом с рукой крутится ампутационный нож. Рука привычно хватает его. Я вскакиваю.

- Где, алмаз, собака?

Только что ударивший меня парень, небольшого роста, но очень широк в плечах, от этого кажется совсем квадратным. Он вскидывает руку для вторичного удара и тут я отвечаю встречным резким взмахом. Сначала он ничего не понял, но тут увидел, что его кисть неуклюже висит на бок, а на пол обильными струйками потекла кровь, начал реветь как бык.

- Макака, мать его, у него нож, он мне пропорол руку, прикончи гада.

Макака видно второй исполнитель, лениво движется ко мне.

- Не убивать, - приказывает старший, - попытаем...

- Ха, - вскрикивает Макака и делает дикий прыжок, целясь мне ногой в лицо.

Я даже не знаю, как мне удалось дернуться в сторону и это спасло, зато профессиональность помогла и на этот раз, успел таки, как молния, секанул ножом по икре ноги. Этот тип так и лег на пол. Я уже знаю, коротышке отсек сухожилия и теперь он если не истечет кровью, то будет инвалидом, зато Макаке, придется хромать, максимум пол года - год.

- А... а..., - орет он, крутясь на полу.

- Ты бы помог этим, паразитам, - советую я главному, - а то оба подохнут, если истекут кровью.

Тот невозмутимо достает из под мышки пистолет.

- Подохнешь ты. Где алмаз? Считаю до трех.

- Да, стреляй же быстрей, - орет лежащий, - иначе мы действительно здесь загнемся.

Он обхватил ногу и старается штаниной унять кровь. Второй, коротышка, вдруг потерял сознание и рухнул к моим ногам.

- Раз.

Ствол пистолета неподвижно глядит на меня. Опытный черт, рука совсем не дрожит, пристрелит же. И тут я с отчаяния взмахиваю рукой и швыряю в него скальпель. Грохот выстрела, наполняет комнату. Меня отбрасывает к стенке и все покрывается мглой...

Надо мной усталое лицо женщины, в белой шапочке.

- Вы кто? - спрашиваю я.

- Медсестра.

- А где я?

- В больнице.

- Что со мной было?

- Сейчас придет врач и все расскажет.

Она поправляет мне одеяло и пятится к стеклянной стенке. Там оказывается дверь и тут в нее входит человек в халате.

- Он очнулся, Виктор Измайлович.

- Хорошо. Как дела, больной? - обращается он ко мне.

- Вы доктор?

- Да, я ваш доктор.

- Что со мной было? Я сам врач, можете мне говорить все...

- Огнестрельное ранение. Вы счастливчик, коллега, пуля на два сантиметра прошла правее сердца. Сейчас все в порядке.

- И сколько я здесь лежу?

- Три дня.

- Черт, как же там моя кошка?

- Вот это я не знаю. Я пообещал следователям, что вы сегодня будете себя лучше чувствовать, они уже здесь и хотели с вами поговорить. Валя, обращается он к медсестре, - позови ребят.

Сестра уходит и вскоре в палату вваливаются Андрюшка и Миша.

- Ага, старый хрыч, пришел в себя..., - хмыкает Андрей, - Виктор Измайлович, у нас здесь должна быть, так сказать, серьезная беседа...

- Я понял, ухожу. Только не надолго, ребята, он еще слаб.

Доктор уходит.

- Ну теперь ты нам все расскажешь, чертова перечница.

- С чего начать?

- Начни вот с этого. Это мы нашли у тебя в кармане.

Андрей достает алмаз.

- Хорошо..., но Миша знает часть истории, он был тогда со мной...

- Говори, старик, все сначала.

Я рассказываю им как нашел камень, как меня заставили переделать заключение и почему алмаз застрял у меня.

- Значит, эти мудаки из ФСБ, взяли тогда дело в свои руки?

- Взяли.

- Вот тебе и разгадка, Миша, почему от нас отняло дело ФСБ. Они, сволочи, прикрывают всю эту гниль, которая болтается вокруг министра.

- Как им не прикрыть, когда эта неприглядная история с со старшей дочкой, связана с такими крупными именами в правительстве... Раскрой они тогда все имена сынков, так тут же будет столько шума, что ой-е-ей.

- Выходит, - говорю я, - мне придется иметь дело с ФСБ и меня будут опять перевоспитывать.

- Может быть.

- Ребята, а как там моя кошка?

- Я ее к соседке подбросил, - успокаивает меня Миша.

- А эти, которые ко мне ворвались в дом, вы их успели допросить?

- А там всего один в живых остался.

- Как один?

- Ну да, один. Тот, которому ты в горло скальпелем попал, сразу умер, а с рукой..., умер от потери крови. Кстати, это тоже интересная история. Помнишь, во время вскрытий, ты все время указывал на пулю, калибром 5,45? Так вот, этот убийца и был тем коротышкой, которому ты отсек руку. Оружие то мы нашли в машине, на которой они приехали.

- Это наемники?

- Своего рода, да. Их послал один тип из окружения министра.

- Ничего себе, какие типчики крутятся вокруг него.

- Когда-нибудь доберемся и до них. Не все коту масленица. Сейчас их оберегает ФСБ, но министры не постоянны...

В комнату опять входит доктор.

- Ребята, на сегодня хватит.

- Валя, на.

Андрей кладет мне на руку алмаз.

- Андрей, Миша... Ведь эти же, опять...

- Не боись. Дело так закрутили, что этот камень даже не выплывет. Нам, так же как и тебе сказали, что в этом деле вещь доков нет. А раз нет, значит алмаз твой. Мы у тебя взяли, тебе и возвращаем. Поправляйся, Валя и не говори этим типам из безопасности, то, что они не хотят слушать. Понял? Пока...