Одомашнивание вампиров: Приручая вчерашние кошмары ради светлого будущего

Это Донни Маас, девятилетний высокофункциональный аутист-савант из Нью-Йорка; его социальные способности были крайне ограничены, но он мог мысленно находить шестизначные простые числа. Если вы вспомнили имя, то должны знать, что эта фотография была сделана до того, как Донни начал экспериментальную терапию, в процессе которой модифицированный ретровирус переписал определенные критические гены, связанные с его состоянием. В целом, мы надеялись излечить его аутизм, переписав код на молекулярном уровне.

Это Донни Маас через восемь недель после начала генной терапии. Потеря цвета кожи — не анемия; на самом деле объем крови Донни возрос на семь процентов, однако он начал распределять ее от периферических тканей и сохранять в глубине тела по причинам, которые (на тот момент) были нам неясны. И хотя эта бледная кожа — самый очевидный физический симптом, были и другие, в том числе значительное повышение линии десен и возросшая отражательная способность сетчатки, напоминавшая о tapetum lucidum, который присутствует в глазах кошек и других ночных хищников. Также мы отметили поведенческие изменения: Донни проявлял повышенную активность в ночное время и начинал засыпать днем, причем в процессе сна его метаболическая активность падала примерно на половину от нормальных значений.

Вероятно, наиболее тревожным оказались результаты психологического тестирования: растущее отсутствие эмоций и снижение реакций на эмоционально заряженные стимулы. К примеру, когда Донни показывали фотографии людей, искалеченных в автокатастрофах, или допросы Агентства национальной безопасности, электропроводимость его кожи и ЭКГ едва отличались от показателей во время просмотра нейтральных фотографий — пейзажей или натюрмортов. (Мы хотели изучить этот аспект более подробно и даже организовали серию МРТ, но родители Донни забрали свое разрешение после того, как один из наших техников случайно оставил слайд-шоу включенным во время их посещения).

Основываясь на собранной нами информации, можно было сделать вывод, что у Донни развивались поведенческие признаки, характерные для клинического психопата; показатели по карте психопатии Хейра росли, а коэффициент эмпатии, который и прежде был низким, начал падать.

Примерно в то же время выполнение им общих тестов на распознавание образов и логику стало улучшаться, а умение работать с числами, которое прежде было ограничено называнием простых чисел, стало проявляться и в других областях. Внезапно Донни смог выполнять трюки с календарными датами и развил настоящие вычислительные способности. К сожалению, мы так и не смогли определить их высшую точку, поскольку примерно через одиннадцать недель он стал все меньше сотрудничать с персоналом и временами проявлял агрессивное поведение.

Это фотография Донни, сделанная перед аутопсией, через шестнадцать недель после начала терапии. Повышение линии десен стало очевидным, как и бледность кожи (хотя тот факт, что Донни мертв, тоже могло стать ее причиной). Широко открытый рот отражает состояние Донни в момент смерти: он умер после начала внезапных сильных судорог, которые очень напоминали большой эпилептический припадок. Подобно эпилепсии, эти судороги, судя по всему, были спровоцированы критической зрительной стимуляцией, однако в момент их начала он не смотрел на вспыхивающие или мерцающие огни. Он смотрел мультимедийную презентацию, которую прежде мы неоднократно использовали для психологического тестирования без каких бы то ни было побочных эффектов. Сейчас мы понимаем, что до начала этих осложнений на протяжении многих дней он все чаще старался уклониться от этой презентации, что могло указывать на постепенно возрастающее отвращение. Конечно, тогда мы приняли это за неотъемлемую черту его общей агрессивности, и не было причин полагать, что тот факт, что мы привязывали его, фиксировали глаза открытыми и заставляли смотреть изображения, может иметь такие драматические последствия. Как говорится, задним умом все крепки.

Вот слайд, который спровоцировал у Донни припадок. Как оказалось, дело было не в самих картинках, а в форме рамок между ними.

Важно помнить, что хотя эти побочные эффекты действительно внесли определенные затруднения, сама терапия вылечила аутизм Донни. Поэтому было бы неверно и крайне пессимистично называть нашу предварительную работу "неудачей", особенно потому, что даже сами эти побочные эффекты, пусть и фатальные для пациента, привели к глубоким и важным открытиям, которыми я хотел бы с вами сегодня поделиться.

При вскрытии обнаружилось несколько значительных изменений на анатомическом и микроскопическом уровнях. В глубине организма сформировались капиллярные русла — они есть у всех нас, в пищеварительной системе множество кровеносных сосудов, которые обеспечивают транспорт питательных веществ от кишечника в кровеносную систему, — но капиллярная сеть Донни была гораздо обширнее, чем все, что нам доводилось видеть прежде.

Тканевые уровни АТФ-азы были увеличены; АТФ — химическая батарейка, заряжающая клетки, и это объясняет аномальную силу и выносливость, которую Донни демонстрировал в свои последние дни.

В крови обнаружилась высокая концентрация лейэнкефалина, опиоидного пептида, который присутствует у таких животных, как медведи и белки, и связан со способностью впадать в спячку.

Иммунная система Донни продемонстрировала необычную сопротивляемость таким прионным болезням, как болезнь Крейтцфельда-Якоба. Подобная сопротивляемость обычно обнаруживается в культурах каннибалов; каннибалы находятся в группе повышенного риска по прионным заболеваниям.

Миндалина Донни и его зрительная кора — точнее, сеть, связанная с распознаванием образов, — оказались соответственно на 7 и 13 % больше, чем они должны были быть. Синаптические связи между передней частью поясной извилины и остальным мозгом были гораздо ниже, чем в норме, почти как если бы ствол мозга был изолирован от неокортекса.

Также мы обнаружили очень необычное строение сетчатки. Вы знаете, что наши глаза содержат множество специализированных клеток-рецепторов; одни включаются, только когда воспринимают сочетание света и тени, другие — когда видят горизонтальные линии: горизонт, и тому подобное. В случае Донни рецепторы, реагирующие на горизонтальные линии, каким-то образом оказались сцеплены с теми, что воспринимают только вертикальные. Когда оба набора этих рецепторов одновременно включались очень специфическим образом — а именно, если пересекающиеся прямые углы занимали более тридцати градусов зрительной дуги, — положительная обратная связь порождала нейроэлектрическую перегрузку в зрительной коре. Именно это вызвало патологическую реакцию Донни на перекрестье рамки.

Что же, черт возьми, здесь произошло? Мы предположили, что генная терапия каким-то образом запустила так называемую "мусорную ДНК" Донни, активировав набор древних генов, которые не проявляли себя в течение нескольких сотен тысяч лет. Но это были не случайные, произвольные дефекты: это был полный набор взаимодействующих древних признаков, систематически влияющих на все, от пищеварительного тракта до центральной нервной системы. Все вы знакомы со старым заезженным клише о "внутреннем звере" или "чудовищах из подсознания". Судя по всему, психоаналитики могли быть правы. Донни находился в процессе превращения в совершенно иной организм, который вполне мог быть даже другим подвидом.

Смерть Донни стала настоящей трагедией для нашего исследования. Работу по изучению его тела серьезно затруднили скорбящие родственники, которые обвиняли в его смерти нас. Несмотря на все наши старания, они отказались предоставить его тело для дальнейших исследований, а наши попытки подать в суд обернулись неудачей из-за судебной системы, которая ставит проблемы материнства выше научных. В конечном итоге мы могли бы подать родителям Донни срочное судебное предписание с требованием выдать его тело, но к тому времени останки уже кремировали.

Но не все было потеряно. Донни был далеко не уникальным. Гены, ответственные за его трансформацию, широко распространены в популяции; в большинстве из нас они просто спят. Выясняется, что в определенных случаях некоторые эти гены спонтанно экспрессируют. Вполне возможно, что психопатия, аутизм, некоторые виды шизофрении и другие состояния могут возникать, по крайней мере отчасти, благодаря экспрессии этих генов, пусть даже в очень рудиментарной и раздробленной форме. Социопаты и саванты демонстрируют нам одну-две черты этих исчезнувших подвидов; Донни показал нам гораздо больше признаков, проявленных одновременно, хотя он все еще был очень далек от действующего прототипа. Но мы могли пробудить эти черты, и если гены присутствуют в других людях, кто знает, сколько еще мы смогли бы узнать, получив доступ к большой выборке человеческих объектов для исследования в контролируемых условиях?

Мы обращались за финансированием в целый ряд фондов, включая СЕИН, ССГН, Министерство национальной обороны, а также Фонд трансцендентного здоровья Уэст-Эдмонтон. К сожалению, федеральная политика Канады не слишком дружелюбно относится к науке; все нам отказывали, объясняя причину тем, что наши испытания на людях нарушают так называемые "этические стандарты". Тогда в поисках финансирования мы обратились в США, в частности, в штат Техас, где находится много осужденных людей в условиях, подходящих для экспериментов.

Даже здесь мы столкнулись с сопротивлением так называемого лобби "семейных ценностей". Однако мы были готовы документально подтвердить, что наше исследование не включает в себя использование тканей плода, неоплодотворенных яйцеклеток или спермы, что наши исследования никоим образом не связаны и не распространяют информацию о контрацепции, заболеваниях, передающихся половым путем, а также в них не входит преподавание принципов эволюции. Этот последний пункт был немного двусмысленным, поскольку, разумеется, весь проект был сконцентрирован на проблемах эволюции гоминидов, однако мы говорили о конфиденциальной информации, которую не собирались публиковать до тех пор, пока не запатентуем. Понимая это, штат Техас дал нам неограниченный доступ к заключенным-смертникам, среди которых уже имелся достаточный процент социопатов и людей с затруднениями в развитии.

Невозможно провести научный эксперимент, не имея контрольной группы; нам требовалась группа нормальных, обычных людей, с которыми можно было сравнивать наших подопытных. Немногочисленные объявления в местной прессе привлекали мало добровольцев, однако и здесь нам на помощь пришла пенитенциарная система штата Техас. Выяснилось, что множество заключенных вообще не демонстрировало социопатических патологических склонностей; на самом деле многие из них даже не были виновны в преступлениях. Однако они находились в заключении, причем в условиях, идентичных условиям настоящих социопатов, что делало их идеальной и уже готовой контрольной группой.

С этого момента наше исследование продвигалось семимильными шагами. Мы столкнулись с неизбежными затруднениями, которые являются частью любых передовых работ, но в конечном итоге смогли активировать большинство генов этой давно вымершей и неожиданной ветви семейного древа гоминидов. По сути, нам удалось воскресить — из обычных людей, — нечто очень близкое к нашим вымершим кузенам и многое узнать о том, кем они были и как появились.

Мы имеем дело с недолговечной ветвью человеческой расы, которая возникла от пяти до четырех сотен тысяч лет назад и вымерла совсем недавно. Мнения таксономистов о том, как назвать это существо, расходятся: некоторые говорят, что это совершенно новый вид, другие указывают, что он скрещивался с нами, и полной репродуктивной изоляции не было никогда. Несколько пожилых дам утверждают, что мы вообще не должны давать этим парням какого-то особого статуса, что это просто группа каннибалов со схожим набором отклонений — вы же не относите детей с синдромом Дауна к отдельному виду. Здесь я занимаю промежуточную позицию и называю это подвидом, приводя несколько вариантов рассматриваемых названий.

Внешние диагностические признаки на самом деле малозаметны: вампиры жили не настолько долго, чтобы далеко отойти от нашего вида, а кроме того, естественный отбор поощряет внешнее сходство — если вы охотитесь на людей ради пищи, способность сливаться с добычей только помогает. Наиболее радикальные различия между ними и нами кроются в области неврологии и пищеварительного тракта, а мягкие ткани редко доходят до нас в виде окаменелостей. Это одна из причин, по которой вампиров так сложно опознать в окаменелых останках; другая причина в том, что они находились на вершине пищевой пирамиды, а значит, редко встречались даже в период своего расцвета.

Тем не менее, существуют статистически значимые различия между вампирами и обычными людьми. Вампиры выше, их конечности длиннее. Нижняя челюсть немного, но заметно выпирает, а их зубы — классические клыки хищников, хватающих и разрывающих свою добычу (хотя и не настолько ярко выраженные, как представлено в популярной мифологии).

Тапетум, о котором я уже говорил, улучшает ночное зрение за счет увеличения отражательной способности сетчатки; кроме того, у вампиров квадрохроматическое зрение: в глазах людей имеется три типа колбочек, а у вампиров их четыре — четвертый тип настроен на восприятие ближнего инфракрасного диапазона.

Аксоны их двигательных нервов почти в два раза толще, чем у людей, а следовательно, передача сигналов и рефлексы у них быстрее. Вампир может в буквальном смысле выхватить соринку у вас из глаза прежде, чем вы успеете моргнуть.

Мы подходим к центральной нервной системе, и именно здесь проявляются подлинные различия. Мозолистое тело у вампиров на двадцать процентов больше, чем у людей, что обеспечивает высокоскоростное сообщение между полушариями мозга. Плотность промежуточных нейронов, складки коры головного мозга и их слоистая структура гораздо выше нормы, особенно в зрительной коре; эти создания обладают способностями к распознаванию образов, во много раз превосходящими человеческую норму. Вспомните савантов из книг Оливера Сакса или героя фильма "Человек дождя": они могут играть сложные фортепианные композиции после единственного прослушивания или сказать, на какой день недели придется ваш день рождения в любой год следующей тысячи лет. Если понадобится, любой из нас может провести такие подсчеты, старательно сверяясь с календарями, корректируя даты в високосные годы и перебирая каждый год по очереди. Вы можете подумать, что саванты делают то же самое, только быстрее. Нет, саванты вообще не считают. Нет процесса, с помощью которого они "вычисляют" ответы: они просто видят их полностью сформированными в тот же самый миг. Им даже не надо об этом осознанно размышлять.

В очень ограниченном масштабе вы можете делать то же самое. Если я положу перед вами один стеклянный шарик, вам не придется считать, чтобы понять, сколько их лежит. Два или три шарика тоже считать не придется — вы просто видите их количество. Знаете. Но если я покажу вам десять или двадцать шариков, вам придется осознанно их считать. А савантам — нет. Когда они в ударе, то видят все: дни недели, десятизначные простые числа, и так далее. Мгновенно.

В целом саванты проявляют неполные, едва функционирующие признаки вампирского генотипа, и большинство из них обладает одной-двумя подобными расщепленными способностями. Настоящие вампиры — омнисаванты; их "удар" распространяется практически на все известные человеку логические измерения, на распознавание образов и многое другое. По человеческим стандартам эти создания невероятно умны, что приводит нас к некоторым интригующим вариантам их коммерческого использования, о которых я упомяну чуть позже.

Если подумать, вампиры и должны быть умнее людей, поскольку охотились на них. (Львы умнее газелей по тем же самым причинам). Кроме того, вампиры должны быть кое-чем еще, а именно — клиническими социопатами. У нашего вида отсутствие совести, сопереживания таким же людям, как мы сами, считается патологией, если не учитывать корпоративные круги; мы перерастаем это состояние после двух лет (все маленькие дети — клинические социопаты). Среди вампиров, однако, социопатия представляет собой необходимую для выживания черту, которая сохраняется и во взрослом возрасте (примерно как у кошек). Если вы сочувствуете своей добыче, то умрете от голода. Естественный отбор вывел бы "моральных" вампиров из генофонда быстрее, чем вы произнесете Стивен Джей Гулд.

Здесь возникает еще одна проблема вампиров, связанная с их добычей: соотношение дичи и хищников. Практически во всех случаях, когда одни виды едят другие, добыча по меньшей мере на один порядок многочисленнее хищника и быстрее размножается. Причины этого очевидны: перенос пищевой энергии между трофическими уровнями очень неэффективен. Коровы должны съесть десять килограмм травы, чтобы сделать один килограмм коровы; требуется десять килограмм коровы, чтобы сделать один килограмм человека; и конечно, требуется десять килограмм человека, чтобы сделать один килограмм вампира. Поэтому на любом уровне надо быть чертовски уверенным в том, что уровень ниже воспроизводится по отношению к вам по меньшей мере как десять к одному, или вы уничтожите собственный источник пищи.

Таким образом, вампиры оказались между молотом и наковальней: уровни их метаболизма и воспроизводства были такими же, как наши. Возможности изменить это не было: любому теплокровному созданию требуется непередаваемый объем энергии, чтобы достичь определенного размера и поддерживать определенный уровень активности, а законы физики не обмануть.

Что тут можно сделать, так это снизить свою активность. Ранее я упоминал, что в крови Донни были обнаружены повышенные уровни лейэнкефалина, пептида, связанного с гибернацией. Выясняется, что вампиры сохраняют энергию — и свои источники пищи, — с помощью продолжительных периодов спячки. Как вам известно, анабиоз — достаточно распространенное явление даже среди таких высших животных, как птицы и млекопитающие. Землеройки и колибри имеют очень высокий уровень метаболизма и умерли бы от голода, если бы не могли отключаться вечером. Морские слоны увеличивают время задержки дыхания, оказавшись на морском дне, и входят в глубокое оцепенение, поджидая свою добычу. Медведи и бурундуки засыпают на зимний период бескормицы, а рогозуб может свернуться и умереть на четыре — семь лет, до возвращения дождей.

Вампиры выключались на десятилетия, иссушая себя так, что становились похожи на вяленую говядину, и погружаясь в состояние, которое называют немертвым. Это действует в трех направлениях: во-первых, радикально снижает энергетические потребности, нормализуя дисбаланс между размножением добычи и потреблением хищника. Во-вторых, это дает популяции жертвы время восстановиться в том случае, если она была серьезно уменьшена хищником, и позволяет вампирам переждать голодное время. И в-третьих, возможно, такое длительное отсутствие давало нам время забыть, что мы — добыча. В конце концов, к плейстоцену люди были достаточно умны, чтобы передавать информацию из поколения в поколение, но также мы стали достаточно умны, чтобы проявлять скептицизм. Если за все годы своей жизни в саванне вы никогда не видели ночных демонов, почему вы должны верить каким-то старушечьим россказням у костра? Если несколько десятков лет мы не встречались с вампирами, то теряли бдительность.

Этот последний пункт остается спорным. Чтобы такая стратегия сработала, вампиры должны впадать в спячку одновременно, а это предполагает уровень сотрудничества, который кажется маловероятным, учитывая, что они были одиночными, конкурирующими между собой созданиями. Об этом чуть позже.

Мы полагаем, что именно так у них возникла стратегия накапливать кровь; немертвое состояние включало в себя сохранение крови вокруг жизненно важных органов, позволяя периферийным тканям голодать, подобно тому, как киты и тюлени сортируют снабжение организма кислородом, будучи отрезанными от воздуха. Это оказалось настолько эффективно, что с течением времени стало нормой даже среди активных вампиров; мертвенно-бледный цвет кожи этих существ является стратегией повышения расхода их топлива. Когда уровни лактата на поверхности тканей становятся слишком высокими — или когда вампиры кормятся, — кровь перераспределяется к коже, и их тело краснеет (моральное создание, если рядом с вами вампир, и он начинает выглядеть смущенным, бегите!). Но это происходит лишь время от времени и не длится долго. (Если вы удивляетесь, почему кожа этого парня не такая бледная, так это потому, что, как и многие из наших подопытных, он был афро-американского происхождения).

Вы можете спросить, почему вампиры просто не переключились на другую добычу? Люди были не единственной доступной пищей на планете; зачем приобретать все эти радикальные, причудливые адаптации для питания нами, если они могли охотиться на кабанов или зебр? Вампиры вполне могли это делать, но тот факт, что они дошли до подобных крайностей, чтобы питаться человеческим мясом, означает одно: они получали от нас нечто, чего не могли найти у других видов, то, что необходимо для их выживания. Мы потеряли много заключенных, выясняя, что же это такое. Возможно, вы помните, как около года назад Международная амнистия выпустила пресс-релиз, в котором хвалила штат Техас, поскольку целых два месяца там никого не казнили? Однако они не понимали, что перерыв в казнях не обязательно означает перерыв в смертности. В тот год мы использовали практически всех смертников.

И вот что мы обнаружили: вторичную потерю способности синтезировать PCDH-Y, белок, ответственный за определенные аспекты развития центральной нервной системы. Поскольку этот белок имеется только у гоминидов, человек как добыча был необходимым компонентом вампирской диеты.

Итак. Перед нами крайне редкий подвид, вынужденный охотиться на своих ближайших родственников, которые и сами довольно редки (также будучи вблизи вершины пищевой пирамиды). Чтобы остаться в игре, им пришлось совершить несколько эволюционных сальто. Они были достаточно умны, чтобы перехитрить нас, но не мы оказались их самой большой проблемой. Их главная проблема была столь же умной, как они сами, и столь же зависимой от ограниченного объема добычи. Их основной проблемой стали другие вампиры.

Вот что бывает, если поместить двух вампиров в одну комнату.

Соперничество за пищу указывает на то, что вампиры — одиночные, очень территориальные существа, не терпящие присутствия друг друга. Наши маркетологи тешили себя мыслью о командах вампиров, работающих вместе над решением глобальных проблем, но очевидно, что естественный отбор никогда не учил их играть в команде. Эта фотография была сделана после ранней попытки по выработке кооперативного подхода, однако вскоре мы оставили это направление.

Итак, теперь у вас есть некоторое представление о том, что это за создания. А вот откуда они взялись: судя по ядерным интронам и митохондриальным сателлитам, вампиры отделились от человеческой ветви меньше полумиллиона лет назад и просуществовали (хотя и в небольших количествах) до начала исторических времен. Мы прослеживаем их происхождение до мутации парацентрической инверсии на участке Xq 21.3 Х-хромосомы, что привело к функциональным изменениям в генах, кодирующих протокадерины. PCDH-Y — это протокадерин, и, как я уже говорил, он играет важнейшую роль в развитии центральной нервной системы. Протокадерины появляются в самом начале развития ЦНС, и относительно небольшое изменение на этом этапе может привести к разнообразию взаимосвязанных каскадных эффектов. Они могут включать в себя многие из тех характеристик, о которых вы сегодня услышали.

Я не говорю, что все эти улучшения создала единственная мутация за один удачный шаг: эволюция так не работает. Я хочу сказать, что эта первичная мутация имела такое мощное влияние на столь многие аспекты развития ЦНС, что перемешалась практически вся колода; внезапно у естественного отбора оказалось чрезвычайно много вариаций, с которыми можно было работать, и из этого фонового хаоса вампиры могли возникнуть относительно быстро.

Однако естественный отбор ничего не оптимизирует. "Выживание наиболее приспособленных" — глубоко неверный термин; точнее было бы сказать "выживание наименее неадекватных". Неважно, что конкретная адаптация — лучшее из возможных решений; важно, работает ли она лучше, чем конкуренция. В целом, вампиры работали лучше, чем конкуренция, но это не значит, что у них не было некоторых изъянов. Вам уже известно о двух основных: нарушение пути, которое вынуждало их есть других гоминидов, и дефект, убивший Донни — так называемый крестовый глюк. Именно этот глюк обрек их с того самого момента, как мы разработали евклидову архитектуру. Вампиры не могли приблизиться к человеческим жилищам, где были створчатые окна, поддерживающие перекладины и тому подобные элементы. (Можете себе представить, как воскресший вампир отреагировал бы на современные офисные здания, чьи фасады представляют собой повторяющиеся оконные рамы. Поверьте, это зрелище не для слабонервных). Наши предки выяснили это довольно скоро. Крест — не только христианский символ: он использовался еще в доисторические времена. И теперь мы знаем, почему.

Вы можете спросить: как такой смертоносный признак мог прочно укрепиться в популяции? Разве естественный отбор не избавился бы от него? Ответ удивительно прост: поначалу этот признак не был смертельным. Отвращение к крестам не является дефектом в мире, где крестов нет, а в природе вы не найдете много прямых углов. Любой биолог-старшекурсник вам скажет, что нейтрально селективные признаки фиксируются в малых популяциях простым процессом, который называется генетический дрейф. В данном случае признак не был даже нейтральным: та же сеть, что ответственна за крестовый глюк, была задействована и в способности вампиров к распознаванию образов, а этот признак естественный отбор активно развивал вплоть до того момента, как их добыча открыла геометрию.

Есть искушение предположить, что это и стало источником мифа, будто вампиры не могут войти в дом без приглашения. Однако точнее было бы сказать, что вампиры не могут войти в ваш дом с открытыми глазами, а поскольку это делало их крайне уязвимыми для нападения, им следовало это делать, только если жители дома не желали им зла.

Мы можем сделать осторожные выводы и о некоторых других мифах о вампирах, возникавших с течением времени. Вопрос об употреблении человеческой крови остается открытым: технически вампиры ближе к облигатным каннибалам, которые едят человеческое мясо, а не просто пьют кровь. Однако единственное, что им от нас требовалось, это определенный тип белка, поэтому теоретически возможно, что кровяная диета могла обеспечивать их всем необходимым, хотя в этом случае они должны были пить много. Возможно, такова была намеренная стратегия консервации: если вы только пьете кровь, обескровленная жертва со временем восстановится и послужит источником пищи в дальнейшем, а поедание плоти низводит вашу жертву до статуса одноразовой. Как мы видим, вампиры могли питаться другими видами, удовлетворяя большинство своих пищевых потребностей. Они были гораздо умнее нас и понимали выгоды сохранения ресурсов (эта идея с трудом вмещается в человеческий мозг даже сегодня).

Светочувствительность. Никто из наших подопытных не приобрел пигментной ксеродермы (редкое кожное заболевание, проявляющееся в повышенной световой чувствительности кожи, которое в прошлом иногда связывали с вампиризмом). Однако у вампиров очень чувствительное ночное зрение, а их зрачки реагируют на изменения в интенсивности света не так быстро, как наши; снег легко их ослепляет, как если бы кто-то посветил вам в лицо, когда на вас очки ночного видения. Солнечные лучи не сжигали их дотла, но это объясняет неприязнь к яркому свету. Толпа крестьян с факелами могла представлять для этих существ серьезную проблему.

Никто из наших подопытных не проявлял отвращения к чесноку или другим видам семейства амариллисовых. Возможно, этот слух распустили сами вампиры, чтобы вселить в добычу ложное чувство безопасности: зачем мастерить кресты, если простое садовое растение может вас защитить? Также возможно, что вся эта история — чистейшей воды выдумка.

Множество других мифов — что вампиры могут летать или превращаться в животных, или что они не отражаются в зеркалах, — скорее всего тоже сказки. В зеркалах они отражаются — мы проверили это в первую очередь. Но стоит помнить, что эти создания быстрее и умнее нас, и их превосходные способности позволяют им легко сливаться с окружающей средой. Вполне возможно, что они исчезали, просто отходя в тень или принимая позу, которая делала их незаметными на общем фоне. Прибавьте к этому исчезновению какое-нибудь испуганное животное, которое в тот момент пробегало мимо, и примитивный человек может подумать, что имело место настоящее превращение.

Воспроизводство: согласно классической мифологии, вампиры размножались, превращая в вампиров своих жертв. Ревизионисты и авторы романов ужасов представляли вампиризм как своего рода вирусную инфекцию, венерическое заболевание, передающееся из слюны в кровь. С биологической точки зрения у этой идеи есть недостатки: если вы создаете другого вампира каждый раз, когда едите, очень скоро все ваши жертвы превратятся в вампиров, а те быстро проголодаются. Однако сама идея не так абсурдна, как кажется на первый взгляд. Горизонтальный перенос генов в природе встречается; некоторые микробы действуют как переносчики ДНК других видов, передавая их от одного хозяина к другому, а в данном случае хищник и его жертва обладают многими общими генами. Возможно, единственное, что нужно передать, это некий катализатор, который их активирует. Однако более вероятно, что вампиры и люди никогда не достигали полной репродуктивной изоляции; нет причин, по которой их скрещивание не могло давать потомков-вампиров, особенно если важнейшие вампирские гены были гетерозиготными доминантами. Это один из основных аргументов группы, которая придерживается точки зрения на вампиров как на синдром, а не на подвид, и считает, что если кто-то ходит, как утка, крякает, как утка, и занимается сексом с утками, это и есть утка, даже если она выглядит, как гриф-индейка.

И давайте не забывать те аспекты вампирских преданий, которые вне всякого сомнения биологически верны: их хищничество, их силу и скорость, долгожительство, способность впадать в спячку. И, конечно, крестовый глюк, положивший конец их роду. Хотя они прожили достаточно долго, чтобы вписаться в нашу культурную мифологию, их бытие как биологического организма завершилось[1].

Или нет?

Наверняка вы узнали эти фигуры: куб Неккера и ваза Рубина, популярные примеры так называемых двойственных иллюзий. Иногда вы видите два лица, иногда вазу. Иногда затененная плоскость оказывается позади, иногда впереди; ваша точка зрения меняется, и вы видите либо так, либо иначе.

Вампиры видят и то, и другое одновременно. Они не переключают восприятие с одной точки зрения на другую: они способны делать то, что для нас неврологически невозможно — одновременно удерживать несколько картин мира. Это позволяет им мгновенно схватывать вещи, которые для нас наполнены противоречиями, сразу видеть то, что мы вынуждены понимать пошагово. Возьмем квантовую физику. Мы, люди, упираемся всеми руками и ногами, пытаясь осознать то, что находится ниже планковской длины; нам требуется сложная математика, чтобы истина вошла в нас, но даже тогда она не имеет смысла: ничто не реально до тех пор, пока кто-то это не наблюдает? Причины возникают раньше следствия? Кот в ящике одновременно мертв и жив в некоем бестелесном состоянии? Математика заставляет нас принимать эти выводы, но они все равно нарушают то, что мы знаем о реальности. Однако вампиры понимают квантовую физику. Для них она имеет смысл.

Подумайте, сколько пользы мы сможем получить от подобного создания. Сколько проблем — политических, экологических, технологических, даже философских, — неподвластных человеческому разуму, могут оказаться тривиально простыми для такого существа. Даже компьютеры не предлагают такого потенциала для их решения: неважно, сколько компьютеров вы соедините в сеть — вы все равно имеете дело с машиной, созданной людьми, которая, как следствие, отражает ограничения и трудности человеческого образа мысли. В отличие от этого, создавать вампиров нам не придется — эволюция сделала это за нас. Мы просто их воскресили.

Некоторые могут задаться вопросом, впишутся ли вампиры в современное общество? Однако не забывайте, что современные социопаты, по сути, проявляют отдельные признаки вампирского типа в человеческом теле. А социопаты — одни из наиболее успешных игроков в бизнесе, промышленности и медицине; безжалостный прагматизм, отсутствие совести, свобода от таких сентиментальных качеств, как эмпатия, необходимы для успеха в сегодняшней корпоративной среде. По сути, согласно Диагностическому и статистическому руководству по психическим заболеваниям — IV, сами корпорации, как юридические лица, соответствуют всем диагностическим критериям клинической социопатии. Мы знаем, что вампиры будут процветать в такой среде, поскольку в некотором смысле они уже в ней процветают.

Возникает и другой вопрос: даже если они могут решить все наши проблемы, зачем им это делать? В конце концов, эти существа развивались для того, чтобы нас есть, а не помогать в домашней работе, и обычные алармисты из "Гринпис" или "Сьерра Клуб" уже начали распространять мрачные сценарии, в которых мы воскрешаем вампиров только для того, чтобы те нас уничтожили. И я первый скажу, что вам не захочется возвращать таких существ, не имея определенной системы безопасности.

Но даже здесь вампиры оказываются нашими главными союзниками, потому что они обладают собственной встроенной гарантией защиты! Крестовый глюк однажды уже уничтожил их, а сегодня в нашей городской среде, полной прямых углов, он убьет их еще быстрее. На самом деле единственный способ, которым мы смогли обезопасить их от судорожного припадка в первую же секунду — и здесь я немного приоткрываю коммерческую тайну, поскольку мы уже запатентовали молекулу, — это строгий режим получения антиэвклидовых нейротропов. Мы разработали лекарство, которое подавляет судорожные припадки от крестового глюка, лекарство, позволяющее вампирам чувствовать себя нормально в городской среде; а без этого лекарства они умрут. Мы держим их на очень коротком и прочном поводке, и они вполне умны, чтобы понимать: служение нашим интересам входит в насущные интересы их самих.

Некоторые люди, которые ставят эмоции выше интеллекта, называют случившееся с Донни Маасом преступлением. Они ошибаются. То, что случилось с Донни, было трагедией, но трагедией со счастливым концом. Настоящее преступление произошло, если бы мы позволили чувствительности взять верх, если бы отвернулись от возможности обогатить наш мир, сделать его лучше — и даже безопаснее. Донни хотел бы, чтобы мы продолжали, и ради Донни — и всех детей в мире, — в этот самый момент вынашивается наш первый коммерческий выводок вампиров. В течение месяца мы ожидаем одобрения Комиссии по контролю за лекарствами и продуктами питания, и в том крайне маловероятном случае, если этого не произойдет, некоторые страны третьего мира уже предложили нам возможности для наших исследований на очень выгодных налоговых и правовых условиях. Потенциальные преимущества для человечества неисчислимы, и, соблюдая все необходимые меры предосторожности, мы можем практически гарантировать, что ничего плохого не случится.

Спасибо.