Офисные записки

Кьяза Офисные записки

'Добрый день. Заинтересовала Ваша вакансия. Судя по всему, Вы ищете себе Мэри Поппинс или Фрекен Бок, чтобы иметь возможность заняться основным своим направлением. К сожалению, не имею волшебного саквояжа, откуда лишь по изгибу правой брови программиста можно достать охлажденную бутылку Кока-Колы, но имею небольшой чемодан навыков и знаний, где и как ее закупить, особенно если бюджет на нее выделен. Аналогично можно решить и остальные проблемы. Визами никогда не занималась, но все бывает в первый раз, когда обычно новичкам все удается.

Из моего резюме больше всего нужный Вам опыт отражает работа в рекламном агентстве "ХХХХХХХХХХХХХХ", где я выполняла функции и офис-менеджера, и вела первичную бухгалтерию, и даже иногда была корректором, осваивая данную профессии на ходу, в общем, была волшебницей.

Если Вас заинтересует моя кандидатура, то готова подъехать на собеседование. Только хочу честно предупредить, что мне надо будет отработать две недели.

С уважением и с надеждой на дальнейшее сотрудничество, Ландыш Милославовна'.

Я откинулась на кресло и слегка покачалась. В общем, идеальное сопроводительное под вакансию в компании, разрабатывающей мобильные приложения для планшетов. Сейчас это весьма перспективный бизнес, а мне, с моим не столь большим опытом работы рассчитывать на серьезную вакансию сложно. Идти работать на ресепшн не хотелось. Да и кто возьмет туда рыжую девушку с разноцветными глазами, всю в веснушках, да и еще полноватую. Я типичный пример антимодели, но мне нравится работа офис-менеджером.

Сменой работы озадачилась недавно, причем работодатель не был против, что я занимаюсь поиском в рабочее время. Сейчас я занимала декретную ставку, да и предыдущий опыт был на аналогичный, правда, там предлагали остаться на должности рекрутера, но мне не захотелось.

Еще раз пробежалась глазами по сопроводительному, нажала кнопку 'Отправить' и взвыла в голос. Вместо программеров резюме улетела в серьезную организацию, где требовался офис с функциями помощника руководителя. Ну вот и все. Можно попрощаться о мечтах работать в архитектурном бюро. Требования к кандидату у них была изложена сухим языком и мое хулиганство не оценят. Вздохнув, повторно открыла вакансии 'Безумной Панды', нашла нужную, скопировала ответ, трижды проверила и отправила. Теперь можно и поработать.

Не зря говорят, как начнешь день, так его и проведешь. Вечером пришел отказ от программеров, завуалированный тем, что они уже нашли человека. Я серьезно покивала головой, сделав вид, что поверила, смотря на обновление на сайте. А через четверть часа меня вызвал директор и сообщил, что договор продлять не будут, потому что мамочка выходит из декрета. В качестве морального утешения мне выдали компенсацию в размере двухмесячного заработка, трудовую книжку и великодушно разрешили уйти пораньше. На мой резонный вопрос — а как насчет того, чтобы дела передать, начальство сделало круглые глаза — а зачем, ведь она же все помнит.

Упаковать мелочевку, стереть историю в браузере, удалить личные файлы, разложить все по полкам.

И вот безработная я иду по улице.

А дома ждала кофеварка, тишина и звонок родителей:

— Ландюша, привет.

— Привет, мама. Как вы?

— Все хорошо, вот сейчас в Мариинку идем. Солнышко ты как?

— Я? Нормально.

— Ландюша, может, вернешься к нам? Диплом ты получила, у папы есть знакомые. В Питере тоже есть жизнь.

— А еще в Питере есть лето, но я именно в этот день крепко сплю. Да и акваланг так и не купила. Ма-ам, ну я люблю Москву, это вы с папой перекати-поле.

— Можно и попочтительней о родителях. Мы просто любим путешествовать.

— Я вас тоже люблю. Но здесь мне уютней.

— Ты грустная. Что с работой?

— Это была декретная ставка.

— Опять уволили? — ее громкий окрик заставили меня подпрыгнуть, — Мил, твою дочь опять уволили.

— Мам, у меня закончился контракт, мне выплатили премию. Я найду новую работу. Вернее уже ищу.

Но в трубке послышалась возня, легкое переругивание родителей.

— Ланда, — а это уже папа, — собирай вещи, ты переезжаешь к нам.

— Нет.

— Не капризничай.

— Пап, я уже ищу работу, деньги у меня есть. Крыша над головой, благодаря вам есть.

— Ландыш Милославовна!

— Да, Милослав Альбертович?

Голос отца тут же смягчился:

— Дочка, мы же переживаем за тебя. Ты там одна.

— Хотите, я к вам приеду? Я же полтора года без отпуска отработала, могу недельку отдохнуть.

— Приезжай! — обрадовался он и закричал в сторону, — Ленуська, Ландыш приедет!

— Пап, в Мариинку опоздаете.

— Ой, точно. Ландик, ты не скучай и билеты я тебе сам забронирую.

Я лишь махнула рукой.

Уже ближе к вечеру, на диване в обнимку с планшетом решила, что заслужила отпуск, тем более новый в ландышах зонтик в Москве я не скоро выгуляю, а вот в Питере — запросто. Ландыш под ландышами. Решено, еду.

Кто ж знал, что планам сбыться не суждено.

А ночью снился разговор на Крымском мосту. Я тогда заканчивала институт. Перед защитой вырвалась из учебников и диплома и поехала вечером гулять. Затеряться в толпе праздных, тем более дождь всех разогнал, получилось. Капли, стучавшие по ткани, успокаивали и дарили уверенность, а именно она мне нужна перед завтрашним днем. Родители не успевали вернуться из очередной командировки, я была предоставлена сама себе.

Порыв ветра налетел неожиданно. Холодный и промозглый, осенний глоток посреди весны. Он вырвал зонт из моих рук, закружил, дразня, по бульвару и швырнул под колеса проезжавшей машины. Крак. И от прекрасной белой трости ничего не осталось. Словно в насмешку, дождь перешел в ливень. Машины втаптывали останки зонта в грязь, а я стояла под ледяными струями.

— Вы заболеете, — приятный голос раздался надо мной и тут же дождь отступил.

Я оглянулась. Мужчина прикрывал нас двоих огромным черным зонтом. Высокий, что мне пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть и совсем неприлично выдохнуть:

— Ух ты.

У незнакомца были разноцветные глаза, левый — светло-голубой и правый — карий, словно шоколад.

— Забавно, — протянул он, — не думал что встречу такое чудо.

— Я… Извините, мне пора.

— Давайте я провожу вас хотя бы до метро. Ведь промокнете.

Так молча мы и дошли до метро.

— Мне пора, — вновь повторила я.

— Да, — согласился он.

И мне бы уйти, но взгляд зацепился за шелковее кашне на шее незнакомца, один из углов которого украшала вышивка ландышей.

— Ландыши.

— Да, — вновь согласился он, разглядывая меня.

— А меня Ландыш зовут.

— А меня Серафим. Родители подшутили. Подождите.

Он оглянулся, словно ища что-то, и в этот миг очарование спало. Я юркнула в метро и сбежала.

Прошло уже больше трех лет, я даже лица не помню, только кашне с ландышами, разноцветные глаза и имя Серафим.

— Мариночка, это все? — Вишневский отодвинул в сторону распечатки.

— Все, Витольд Лоллийевич.

— Меня никто не устраивает. Впрочем, вот с этими двумя можно пообщаться, — он передал двух кандидаток, — давай завтра примерно после двух. Я из кабинета буду наблюдать.

— Но вот эта девушка…

— Мариночка, мы, кажется, договорились, что я сам ищу себе помощника. За последний год у меня сменилось уже три секретаря, да и те были, мягко говоря, не лучшего качества. Ты меня услышала? Я жду.

Эйчар лишь кивнула и выскочила за дверь. Витольд еще раз просмотрел оставшиеся резюме. Да, как лицо приемной, все хороши, однако на этом достоинства заканчиваются. Опыт в большинстве своем не подтвержден. Ему не нужен супер работник, просто исполнительная девушка, на которую можно положиться. Требования банальны, но почему то никак не могут найти, раз за разом Марина приносит моделек. Он потянулся к телефону:

— Антон? Это Витольд. У тебя есть логин-пароль по работным сайтам?

— Да, Витольд Лоллийевич.

— Сбрось мне, пожалуйста.

— Сию секунду.

— Раз. Время вышло, а я ничего не получил. Что-то подвели тебя компьютерные технологии, уважаемый, — усмехнулся он в трубку.

— Ну. Витольд Лоллийевич, я же образно. Уже отправил.

— Считай, что я образно закупил тебе новый сервер.

На том конце трубки взвыли:

— Я забыл, сейчас принесу документы.

— Конечно, с объяснительной. Антон, ты конечно, компьютерный гений, но в остальном полный разгильдяй. Буду переучивать. Ты понял?

— Да, простите, Витольд Лоллийевич.

Он повесил трубку и, воспользовавшись полученным доступом, зашел на первый работный сайт. Просмотрел отклики. Ничего нового, чтобы Марина утаила. Еще один сайт, потом еще один. А вот это интересно. Он хмыкнул, читая забавное письмо.

— Ландыш Милославовна? Ну-ка, ну-ка. И фрекен Бок, и Мэри Поппинс.

Просмотрев резюме, он бросил его на печать. Затем с распечаткой отправился в сторону кабинета эйчара.

Марина разговаривала по телефону, назначая встречи. При виде начальства вскочила, но тот добродушно махнул рукой. Когда она договорила, Вишневский протянул ей распечатку:

— Марина, я же просил все резюме.

Девушка вспыхнула, пробегаясь глазами по строчкам.

— Витольд Лоллийевич, но это полный мусор. По фото видно что она толстая. И эти веснушки. Потом сопроводительное письмо она вставила тупо через Ctrl C, даже не удосужившись прочитать. Я поискала информацию, это она отвечала одной компьютерной компании, там как раз про кока-колу было.

— Да? Покажи мне эту вакансию.

Марина быстро открыла ему требуемое. Стоя за ее спиной, он быстро ознакомился с текстом:

— Действительно, кока-кола. Хорошо, я все понял. Давай пройдемся по ее резюме.

— Витольд Лоллийевич, понимаете…

— Ты даже не открыла резюме. Марина, что случилось с той способной юной девушкой, которую я взял на работу без опыта? И больше всего меня удивляет, что ты споткнулась на такой простейшей вакансии. Мариночка, солнышко, ты же архитекторов и ГИПов находишь моментально, и люди у нас долго работают. Может, ты устала?

— Простите, — девушка прятала взгляд, нервно сжимая мышку.

— К сожалению, извиниться мало. Давай сделаем так. Эту Ландыш тоже назавтра. А потом я до конца недели отпущу тебя отдохнуть, тем более я сам уезжаю в командировку. Я же все понимаю, неудачи для такого профессионала болезненны. Вот отдохнешь, восстановишься. Думаю, что три дня за свой счет тебя устроят?

— Можно в счет отпуска?

— Нельзя, Мариночка, не трать на ерунду оплачиваемые дни. Назначай собеседование и пиши заявление, я подожду.

Он проследил, как подчиненная договорилась о встрече и поднялся:

— Знаешь, милая, пойдем ко мне. Дам тебе шанс. Ты разложишь мне спорное резюме по полочкам, аргументируешь каждый свой вывод о соискательнице. Затем составишь о ней собственное мнение, которое мы и проверим на собеседовании.

Он с легким поклоном пропустил ее вперед и проходя через ресепшен, попросил девушек:

— Мне кофе, Марине чай. И где мое расписание назавтра? И, красавицы, времени уже шесть вечера, а папки на подпись я не увидел. Заодно найдите Беляева, напомните, что он мне проект не прислал. У Антона заберите документы на сервер и передайте в бухгалтерию.

Девушки, как китайские болванчики закивали головами, а Витольд вздохнул:

— Папку, расписание и кофе. Сонечка, отомри и ответь на телефон.

Блондинка вспыхнула и тут же схватилась за трубку. Брюнетка моментально бросилась в кофе-пойнт. Сисадмин тихо положил на стойку документы и попытался исчезнуть, пока его не заметили. Если директор говорит только существительными, да еще и всех называет уменьшительно-ласковыми именами, то пора бежать на канадскую границу. Хуже может быть лишь ошибка в его имени-отчестве. Но Витольд быстро пресек порыв Антона:

— Передай мои слова Беляеву, Антоша.

Из кабинета Марина спускалась бледная, в обнимку с папкой на подпись и тихо ненавидя соискательницу с дурацким именем Ландыш.

Меньше всего я ожидала, что когда буду паковать вещи, мне позвонят и пригласят на собеседование. В то самое архитектурное бюро. Строгая дама по имени Марина холодно сообщила в корректных фразах время и место встречи, пообещала продублировать информацию на почту. Письмо помимо всего содержало брезгливое напоминание о необходимости соблюдения дресс-кода. Я позвонила родителям и сообщила, что не приеду. Вдруг повезет.

А наутро меня ждала дилемма. Первое впечатление самое важное. Синий брючный костюм строг и элегантен, но тогда мой левый зеленый глаз выглядит, будто вокруг него синяк. А если одеть темно вишневое платье, то воспаленным становится правый синий. И так с каждый комплектом. Обычно я не настолько придирчива, но сегодня… Со вздохом достала черный костюм с юбкой. Главное помнить, что юбка очень узкая и не садиться на диваны и кресла, где коленки оказываются выше уровня сидения.

Проспект Мира. Замерла возле изящного здания. Потрясающее сочетание современных тенденций и скромного минимализма и в тоже время он настолько органично выглядел на фоне деревьев, что росли в Аптечном огороде. Поднявшись по лестнице, подошла на первом этаже к охране. Меня проводили на третий этаж, где я попала в царство стекла и металла. Большая зона ресепшн со стойкой из матового серебристого материала и отделкой благородного темно-зеленого цвета. На стенах над диванами висели фотографии зданий и проекты. Пара пальм возле лифта. И две матовых стеклянных двери за секретарями. Блондинка за стойкой улыбнулась мне:

— Добрый день.

— Добрый день. Мне назначили собеседование на полпятого.

— Могу я узнать ваше имя?

— Уварова Ландыш Милославовна.

Девушки переглянулись, пытаясь спрятать улыбку. Я вздохнула. Вечно такая реакция на мое имя.

— Вы можете повесить плащ вот здесь, — мне продемонстрировали встроенный шкаф, — присаживайтесь, Марина сейчас подойдет.

А вот и первая засада. Диваны. Внимательно оценив их высоту, я лишь улыбнулась:

— Спасибо, я постою. У вас красивый вид из окна.

И правда, две стены холла были выполнены из стекла с матовой отделкой, одна сторона выходила на сам Аптекарский огород, прямо на пруд с красными и белыми декоративными окунями, что медленно плавали около поверхности, блестя на солнце. Вдоль дорожек разноцветные осенние цветы раскрашивали серый день в яркие тона. Немногочисленные желтые листья кляксами разлетались по начинающей жухнуть траве. Вторая обзорная стена вместе с лифтовой шахтой находилась с торца здания, где виднелся сам проспект с насыщенным движением, разнообразными витринами на первых этажах старых зданий советской постройки. Реки людей по тротуарам. Драйв городской жизни контрастировал с умиротворенной атмосферой небольшого оазиса природы. Уйдя в созерцание, я не сразу заметила появление длинноногой девушки в строгом костюме и гладкой прической.

— Ландыш Милославовна? — она даже не пыталась улыбаться.

— Да, это я. Добрый день.

— Вы задержались на три минуты.

— Я здесь уже десять минут.

Девушки на ресепшн переглянулись.

— Проходите в переговорную, — она даже не извинилась.

Проглотив хамство, вошла следом в огромную комнату. Марина швырнула на стол документы, поверх которых я увидела свое резюме:

— Витольд Лоллийевич не сможет присутствовать на собеседование лично, однако мы свяжемся с ним по скайпу. Постарайтесь не ошибаться в его имени, он это не любит, — она подтолкнула мне визитку с замысловатым именем.

Я подняла глаза и посмотрела на девушку. Красивый овал лица, большие одинаковые синие глаза, точеные скулы. Изящный макияж, подчеркивающий достоинства прелестного лица. Да и фигурка была на зависть. Все впечатление портили презрительно поджатые губы. Немного подумав, сказала:

— Марина, я думаю, разговора не получится. У вас на меня заранее негативная реакция, так что не вижу смысла продолжать собеседование. Чтобы не разочаровывать свое руководство своим непрофессиональным поведением, можете сказать, что я не пришла.

Ответить она не успела, потому что на столе зазвонил телефон, и включилась громкая связь:

— Марина, на проводе Витольд Лоллийевич, соединяю.

Эйчар ничего не успела ответить, как динамик щелкнул и послышался спокойный голос:

— Марина, соискательница пришла?

— Да, — брякнула девушка испуганно, пытаясь жестами остановить меня. Я уже собрала органайзер и ручки и даже направилась к выходу.

— Ты мне не позвонила. Мы на громкой связи?

— Да.

— Мы позже поговорим. Добрый день, Ландыш Милославовна.

— Добрый день, — я сжалилась над несчастной девушкой, моментально потерявшей свой лоск.

— Меня зовут Витольд Лоллийевич Вишневский, я являюсь генеральным директор архитектурного бюро. Марина проведет собеседование, я вас послушаю, если возникнут вопросы — задам. Вести полноценную беседу не получится, я в дороге. Надеюсь, вы не против?

— Простите, но мы сейчас с Мариной пришли к обоюдному…

— Помощника себе ищу я, а не Марина, поэтому прошу проявить терпение и все же остаться на собеседование. Обещаю, что разговор не займет много времени. Мы договорились, Ландыш Милославовна?

— Да, — я упорно избегала называть его по имени.

— Спасибо. Марина, я на связи, начинай.

За время нашего разговора девушка несколько раз успела побледнеть и покраснеть. После сухого указания она собралась и начала собеседование с классической просьбы — рассказать о себе. Динамик молчал. Лишь изредка прорывались звуки с улицы, либо тикающий звук поворотников. По мере моего рассказа Марина все больше и больше возвращалась к первоначальной себе.

— То есть на всех местах работы вы заключали срочные договоры?

— Да.

— Вам не предлагали остаться?

— Нет, после декрета сотрудницы возвращались на работу, а должность не подразумевала второго такого сотрудника с таким функционалом.

— Визами занимались?

— Нет, компании российские, зарубежных командировок не было.

— Жаль. Как у вас с английским?

— Средне, могу читать специализированную литературу, составить несложные письма, ответить на телефон.

— Жаль.

Из динамика послышался смешок, а который Марина отреагировала не совсем адекватно — она сжалась.

— Подскажите, приходилось ли вам сопровождать на встречи руководство?

— Нет, — помотала я головой для убедительности, решив, что если она опять скажет свое 'жаль', я просто встану и уйду.

— Хорошо, — кажется, ее пыл охладил повторное хмыкание в динамике. Она набрала воздуха в легкие и продолжила, — кем вы видите себя через пять лет?

— Профессионалом своего дела, — на пространные фразы у меня были готовы разные типы пространных ответов, в зависимости от того, хочу я здесь работать или нет. Здесь я работать уже не хотела.

— Вы не замужем, планируете?

— Это не имеет отношение к работе.

— Ваше отношение к детям?

— Положительное. Мы все ими были.

Кажется, их Витольд перепутал собеседование с концертом юмориста, потому что мой ответ его вновь рассмешил.

— Вас не интересует семья?

— Почему же? Интересует, но в свободное от семьи время я работаю и не смешиваю эти два понятия — карьеру и личную жизнь, — я очень надеялась, что после этого собеседование свернут. Так и случилось.

— Довольно, — прервал нас голос в динамике, — все, что надо я услышал. Марина, мое решение у тебя на телефоне в смс. Ландыш Милославовна, спасибо за познавательную беседу. Я могу задать один вопрос?

— Да, конечно.

— Когда вы готовы приступить к работе? Вам надо отрабатывать две недели?

— Нет, я уже уволилась.

— Великолепно, значит, завтра приезжайте к десяти часам с документами. Список уточните у Марины. У меня командировка, поэтому полторы недели вам вполне хватит, чтобы адаптироваться.

— Но я не готова дать ответ, — кажется, наше с Мариной изумление было искренне, — да и не подхожу я под половину требований.

— Согласие вы дали, придя на собеседование. Потом подтвердили, когда сказали, что отрабатывать вам не надо и вы готовы к работе. А навыки и умения… Умный человек очень быстро обучается. Еще возражения?

— Но я не ожидала…

— Не люблю затягивать с решениями. Марина вам сделает финансовое предложение, от которого не отказываются. Мы договорились, Ландыш Милославовна?

— И все же мне надо хоть час на обдумывание.

— Боюсь, его у вас нет, у меня начинается встреча. Ландыш Милославовна, я жду. Поверьте, вы ни в чем не проигрываете.

Я молчала, несмотря на страшные гримасы, которые мне строила Марина.

— Вас что-то смущает? — мой собеседник был настойчив, — что мешает принять положительное решение?

— Я могу тоже задать несколько вопросов?

— Слушаю, Ландыш Милославовна.

Марина взмахнула руками, всем своим видом показывая, что она обо мне думает.

— Кому я буду подчиняться?

— Начало уже хорошее. Мне.

— Судя по всему у вас ненормированный рабочий день, это распространяется на офис-менеджера?

— Не знаю. Я уже год без помощника, все приходится делать самому. Возможно, с вашим выходом все наладится. Могу лишь пообещать не злоупотреблять вашим свободным временем, либо компенсировать неудобства.

— А личные поручения?

— Заманчиво, но я вполне справляюсь сам, — рассмеялся он, переводя обычную фразу в двусмысленную, — Ландыш Милославовна, я жду ответ.

— Хорошо, завтра я подъеду к десяти часам.

— Я рад, что вы пришли к правильному решению. Тогда до встречи через пару недель. Марина, набери меня ближе к семи часам вечера. И подготовь все для выхода нового сотрудника. До свидание, дамы. Боже, неужели я могу войти в ресторан и наконец пообедать? — уколол он на прощание.

В динамике раздались короткие гудки.

— Вы вообще понимаете, с кем разговаривали? Вишневский Витольд Лоллийевич известный архитектор, автор грандиозных проектов. На его лекциях всегда аншлаг.

— Я могу узнать, почему столь уважаемый человек год без помощника?

— У него серьезные требования к своему секретарю. Не надейтесь, что будет легко. На его месте, я бы даже не пригласила вас на собеседование после столь нелепого сопроводительного письма. В работе такие промахи не прощают.

— Однако на своем месте он сделал выбор в мою пользу. Какие документы мне привезти завтра?

Она фыркнула и протараторила заученные фразы. Набор стандартен, сумма зарплаты удивила, но решила уже уточнить при подписании договора и лучше у самого Вишневского. Визитку будущего начальника я бережно спрятала. Вспомнился фильм 'Карнавал'. Грецкие орехи и вперед. За две недели имя начальника должно произноситься правильно.

Очень сильно меня удивила фраза Марины, что все документы надо отдать Софье или Веронике, секретарям на ресепшн. Договор будет в бухгалтерии, а самой Марины не будет до следующего понедельника. Инструкцию она мне оставит в письменном виде, а в курс дела меня введут все также ресепшионистки.

Вечерний звонок расстроил родителей, пришлось клятвенно пообещать, что Новый год я встречу с ними.

Витольд следил за представлением на сцене, но мысленно были слишком далеко. Девушка смелая, искренняя, умная, и вместе с тем импульсивная, поддается на провокации, хотя хватает ума сдерживаться. Ведомая, причем вполне сильно, что ему как начальнику и нравится, и не нравится. Перечить не будет, слушаться будет, но есть шанс, что остальные попытаются на ней покататься. Что еще? Навыки минимальны, но опять-таки есть мозги, чтобы решить проблемы. Заискивания нет. То ли не знает его регалии, вернее не знала во время собеседования, то ли действительно не боится, что тоже импонирует. Уровень английского слабоват, но всегда можно подтянуть. А вот конфликт с Мариной не есть гуд. С рекрутером он уже поговорил, но, судя по всему, Марина так и не услышала его, и причины он знал. Потихоньку разберется. Что еще? Ах да, девочка избегает называть его по имени. Нет определенно, тут поработала Марина.

Он усмехнулся. Интересно, как это выглядит, веснушчатая рыжая девчонка с гетерохромией? И чисто мужское любопытство, приправленное интересом художника — а какими тенями она пользуется при макияже глаз? Ничего. Скоро увидим. Он покосился на свою спутницу, словно почуяв, та улыбнулась. Да, вечер определенно удался.

— Паулина, уйдем после первого действия? Постановка не очень хорошая, — шепнул он на ушко девушки.

— Как скажешь, Вит.

Утром, когда я поднялась в офис по лестнице дверь мне открыла блондинка:

— Здравствуйте, нас предупредили, что вы сегодня первый день. Марина оставила подробную инструкцию только, — она переглянулась с напарницей, — давайте я вам сама все покажу и расскажу, что знаю.

— Спасибо. А где мое рабочее место, я хочу переобуться и оставить сумку.

— Ой, сейчас провожу, — она подхватила радиотрубку, — меня зовут Соня, а эта Вероника. Пойдемте. А вас правда зовут Ландыш?

— Да правда, очень приятно.

Мы прошли за переговорную, где вчера проводили собеседование, та находилось небольшой закуток, превращенный в зимний сад с уголком для отдыха. Посреди раскидистых деревьев обнаружилась лестница из стекла. Поднялись наверх, где мне указали на похожую стойку, как и у секретарей, только компактней.

— Это ваше рабочее место. Антон придет в одиннадцать и все настроит. На мансарде лишь вы, кабинет Витольд Лоллийевича и санузел. Ах да, вот в холле цветы, поливаете их тоже вы. Витольд Лоллийевич не любит, когда здесь много народа. Ой, забыла. Утро у нашего директора начинается с чашки кофе и газеты Ведомости. Ведомости на входе на первом этаже оставляют на охране. Кофемашина вон там, — она махнула в дальний угол через холл. Я оставила сумку на кресле и отправилась в указанном направлении. Там нашелся небольшой закуток с чайником, холодильником и умным агрегатом по изготовлению кофе. В шкафчике нашлась вся необходимая посуда.

— Кофе Витольд Лоллийевич с утра предпочитает крепкий. Поэтому в стандартную чашку дважды нажимаем на эспрессо. После обеда пьет чай — ложка заварки, кусочек сахара и четверть дольки лимона. Посуду моет кофе-леди, она же приносит фрукты. В течении дня, если просит кофе, то это больше американо, вот эта кнопочка.

София продемонстрировала кнопки и поманила за собой. Далее мне поведали, что проветривать кабинет и поливать в нем цветы тоже моя обязанность. Про пыль надо говорить кофе-леди. Следить чтобы вечером обязательно пропылесосили. Пока блондинка рассказывала, я оглядела кабинет. Серый матовый, черный и благородный зеленый — основные оттенки в интерьере. Стекло и металл придавали лаконичным конструкциям особенную легкость. А обилие зеленых растений создавали приятную атмосферу. Вот только в кабинете в основном растения были из семейства лиан, и их горшки были подвешены достаточно высоко. Я покосилась на Софью, которой едва доставала до плеча. Заметив мой взгляд, она улыбнулась:

— Пока шефа нет, мы снимаем каблуки и залезаем на стулья или столы. Они крепкие. Иначе не получается полить.

— А каблуки — это требование шефа?

— Витольд Лоллийевич — человек творческий, любит красивое вокруг.

— Ну-ну.

Мы отправились дальше, и я вытащила из сумки телефон, включая диктофон. Весь поток информации я не запомню. А судя по переглядываниям девушек, они сунули нос в инструкции, и Марина явно подготовила подлянку. Интересно, чем я ей насолила?

Мы поспешили вниз. Я по дороге отдала Веронике документы на оформление. Телефон спрятала в карман пиджака.

А меня повели по основному офису, попутно показывая всех. Персонала было пока мало. Архитекторы и дизайнеры — творческие люди, особенно когда директор в командировке. Бухгалтерия тоже не спешила. Прогуливаясь по опен-спейсу, я знакомилась с пустыми креслами. Логически пространство делилось на две части. С одной стороны сидел дизайнерский отдел, с другой — архитекторы. Чуть дальше был первый аквариум, который занимали бухгалтеры. Аналогичный в противоположной стороне принадлежал заместителям директора. Отдельные помещения с нормальными стенками принадлежали сисадмину, серверной и библиотеке проектов. Далее мы спустились на второй этаж, где продолжался офис. Там находилась столовая, где хозяйничала Мария Ивановна, наша кофе-леди. А еще я познакомилась с третьим секретарем Алевтиной. Кабинеты Марины и Екатерины, менеджера по рекламе, тоже были здесь.

Водители — Володя, Богдан и Тигран, обычно отдыхали в столовой, курьер Женя имел собственное рабочее место рядом со стойкой Алевтины.

— Три секретаря? Зачем? — удивилась я.

— Мы работаем посменно. На третьем этаже всегда должно быть два секретаря, поэтому если одна отходит на обед или по поручению, Алевтина занимает ее место. Одна из нас приходит к девяти, одна к десяти, третья к одиннадцати. Официально мы работаем с десяти, однако вы должны быть на рабочем месте с полдесятого, потому что Витольд Лоллийевич приходит примерно без четверти десять и ему уже требуется отчет по расписанию, кофе и газета. Но вы и уходите, если нет других требований Витольда Лоллийевича, примерно в полседьмого. Хотите кофе? Пока остальные не пришли, есть спокойная минута.

— Софья, вы сказали, что один из секретарей приходит в одиннадцать, но вы все здесь. Что-то случилось?

Девушка смущенно поведала:

— У вас редкое имя, нам была интересна реакция остальных.

Я хмыкнула, однако промолчала, только попросила приготовить кофе. Чтобы удовлетворить любопытство девушек, осталась на ресепшн третьего этажа. Заодно посмотреть, для чего три секретаря.

Оказалось, что Вероника отвечает за заказ канцелярии и воды, а также офисных сладостей. Закупку провианта для директора должна вести я. Кофе и чай тоже были на мне. Софья отвечает на входящие звонку и фиксирует потоки корреспонденции, она лучше всех знала английский. Алевтина, высокая красавица с русой косой, работала с базами данных, на ней висело брошюровка проектов и набор текстов, как самая быстрая печать. Вероника лучше всего искала информацию в интернете, а также на ней было техническое обслуживание совещаний и встреч. Как я поняла, самое главное требование к подбору девушек на зоны ресепшн это определенная внешности. Увы я была полным их антиподом. Все трое длинноногие стройные красотки, модели. Куда уж мне. Я посмотрела на свои лодочки на трехсантиметровом каблуке и поняла, придется пускать в ход тяжелую артиллерию.

Мне принесли кофе в белоснежной чашке. Напиток был потрясающий, сразу поднялось настроение.

— Ландыш Милославовна…

— Можно просто Ландыш. И на ты. Кстати, а кому вы подчиняетесь?

Оказалось, Марине. По моей просьбе мне отдали инструкцию. Объемный такой труд. Пролистав, я удивленно посмотрела на девушек. Вероника тихо сказала:

— Мне Марина дала файл распечатать. Там немного фразы… В общем, просто, пока вы ходили с экскурсией, я его подчистила.

— А оригинал сохранили?

— Нет.

— Жаль.

— Ландыш, вы не обижайтесь на Марину, просто она несколько раз подходила к Витольду Лоллийевичу с просьбой взять ее помощницей. Она же раньше работала секретарем, потом, желая понравиться директору, попросилась на эйчара, когда Наташа уволилась. Он и перевел ее, даже обучение проплатил. И она поняла, что так стала дальше от него. Вот и пытается вернуться.

Обалдеть. Да я оказалась в эпицентре шекспировских трагедий. Только не помню, откуда это…

— А сколько Витольду Лило… Лолливичу… лет?

У всех троих в страхе расширились глаза, а Алевтина замахала руками:

— Витольд Лоллийевич! Упаси вас небеса напутать имя!!!! А еще, когда он начинает преувеличенно ласково обращаться или говорить только существительными — не перечьте! Тихо и без возражений все выполняйте и сразу исчезайте.

Подивившись на столь диковинный совет, я вернулась к инструкции. Быстро пролистав, поняла одно — начальство надо боготворить, не перечить и курить фимиам. Среди воды удалось выявить свои обязанности. Уже было без четверти одиннадцать, но никто так и не появился. Допив кофе, спросила где можно ее помыть. На меня тут же замахали руками, и сообщили, что скоро придет Мария Ивановна и все уберет. Я кивнула и направилась к себе, как вдруг раздался звонок.

— Архитектурное бюро Вишневского, секретарь Софья, добрый день, — ответила блондинка, — да, вышла, да, познакомили. Нет, Марина сказала, что вы ей дали отгулы. Нет, она прислала инструкцию по почте, мы распечатали и отдали Ландышу. Да. Хорошо, я сейчас перешлю. До свидания, Витольд Лоллийевич.

— Директор? Я пойду наверно к себе, ознакомлюсь с инструкцией подробно.

— Ага, — кивнула Софья, — где же письмо Марины? А, вот!

— Стой! — вскрикнула я, — ты же сказала, что оригинала не сохранилось!

— Ну да, — кивнула Вероника, — я же его отредактировала и сохранила...

— Стоп, — еще раз повторила я, подходя к ней.

Почта у девочек была одна на всех и искомое письмо я нашла быстро. Забрав мышку у брюнетки, я перенаправила письмо себе на личную почту, за тем быстро сфабриковала пересылаемое письмо, откуда удалила исходный файл.

— Где переделанный хранится? Прикрепляй его.

Вероника быстро прикрепила и отправила Вишневскому. Потом девушки повернулись ко мне:

— А почему?

— Потому что в письме Марины остался исходный файл, не редактированный.

— Но я же правила.

— И сохранила новую версию. Я проверю, что там было изначально и уже решу, стоит ли Витольд Лоллиевичу знать о нем.

— Лоллийевичу, — поправили меня хором.

Кивнув, я отправилась наверх, где меня ждала засада. У меня не было доступа к компьютеру. Вдохнув и выдохнув, я еще раз осмотрела новое рабочее место, проверила все шкафы, сделав зарубку проверить все ящики секретарей. К сожалению, написанная инструкция составлялась для очень глупых девочек, поэтому выяснить из нее номенклатуру дел в бюро, где хранятся договоры, приказы, учредительские документы, я не смогла. Телефонный справочник на моем столе отсутствовал как вид, зато красивая икебана с синими ирисами и корявой веткой занимала половину рабочего пространства.

В глубине закутка с кофе-пойнтом я нашла еще одну дверь, где была кладовая. Там нашлось все для полива цветов, различные хозяйственные мелочи.

Послонявшись по мансарде в раздумьях, нахально переставила цветочную композицию на стеклянный журнальный столик возле дивана для ожидающих посетителей. Затем захватила органайзер и решительно спустилась вниз:

— Значит так, мне нужен распечатанный список телефонов сотрудников, но так чтобы он уместился на одном листке. Сисадмин пришел?

— Ух ты, это что за Дюймовочка? — раздался веселый голос у меня за спиной.

Я обернулась. Интересно, чем я прогневала небеса? Тут вообще кто нибудь ниже метра семидесяти есть? У меня начинает развиваться комплекс неполноценности. За спиной стоял высокий парень в джинсах и толстовке. На спине болтался рюкзак. Жесткие слегка вьющиеся волосы он попытался закрепить в небрежный хвост, но некоторые непослушные прядки выбились из прически. Парень открыто улыбался:

— Сисадмин Антон прибыл. А вы кто?

— Меня зовут Ландыш, я новый офис-менеджер, — сухо сказала я, обиженная на обзывательство. Да, не модель, да толстая. Ну и что?

— Какое обалденное имя, — парень подошел ближе и присвистнул, — разноцветные глаза. Офигеть. Вот это за сюрприз.

Я растерялась.

— Барышня, я сражен наповал.

— Польщена, однако я бы была более рада вам живому. Мне нужен доступ к компьютеру.

— Вот она проза жизни, у меня есть пара минут?

— У вас? Не знаю, но у меня их точно нет.

Парень присвистнул еще раз.

— Ладно, если вы такая жестокая, то пойдемте, активирую учетку. Вообще странно, я еще вчера Маринке сбросил данные для доступа.

Он поднялся вместе со мной и быстро разблокировал компьютер:

— Как у вас с техникой? Надо помочь? Я вообще вчера все сделал. Факсы автоматически приходят на электронку, оттуда же можно отправить их, умеете?

Я кивнула. Антон покосился, но продолжил объяснения:

— Ваш принтер вот этот, дополнительно я подключил принтер секретарей и Витольда Лоллийевича. Так, они все мфуушки, можно удаленно и сканы делать, умеете?

— Да, я знакома с офисной техникой.

— Прям само совершенство. К АТС требуются инструкции?

— Нет.

— Ух ты. Тогда я пошел? Интернет у вас без ограничений, но советую не злоупотреблять.

Через полчаса принесу электронный пропуск, он работает в лифте как доступ на этаж. Осваивайтесь.

Я вежливо поблагодарила. Когда он ушел, первым делом бросила на печать оригинал инструкции, чтобы потом сравнить. А далее полезла разбираться что есть и чего у меня нет.

На это ушел целый день, я даже обедать не пошла, и девочки притащили мне на рабочее место салат и бутерброды, не забыв упомянуть, что Витольд Лоллийевич не любит использование рабочего места не по назначению.

Но вот ровно в пять вечера меня нахально вытащила из моего уединения.

— Ландыш, время чая. Пойдем, народу же интересно посмотреть на тебя, — Алевтина упорно тащила за собой и мне пришлось лишь покорно идти.

В столовой был аншлаг. При нашем появление все застыли, а я себя почувствовала картиной Ван Гога на аукционе. Все придирчиво осматривали, словно проверяя, не подделка ли? Наконец статная женщина в дорогом костюме пожала плечами, тряхнув копной каштановых волос, уложенных в стильную прическу:

— Витольда Лоллийевича потянуло на экзотику?

— Так ведь Марина искала, — возразил мужчина с проседью в черных волосах. У него был неприятный взгляд.

— Витольд Лоллийевич отчитывал ее при всех тогда за то, что не могла подобрать. Говорил, сам будет выбирать, — добавил мужчина со скучающим взором аристократа и добавил, — мда, вкус ему изменил.

— Как вас зовут? — наконец соизволили снизойти до меня та самая дама.

— Меня зовут Ландыш Милославовна, можно просто Ландыш, — улыбаемся и машем, пока не знаем кто-есть кто.

— Твои родители оригиналы.

— Простите, но на ты мы не переходили, — сделала я замечание и добавила, не давая даме возмутиться, — к сожалению у меня не было возможности познакомиться со всеми в начале рабочего дня, так что пока ваших имен не знаю. Однако надеюсь постепенно в процессе работы в столь дружном и приветливом коллективе всех запомнить. А сейчас, простите. я еще не закончила с документами, хочу до приезда… непосредственного начальника разобраться с основными моментами. Приятно было познакомиться.

Развернувшись, я вышла в полной тишине. Вот почему я не сдержалась?

— Ландыш, вы забыли чай, — донесся до меня голос Антона.

— Спасибо, не хочу, — я быстро вбежала по ступеням. На глазах наворачивались слезы. Не обращая внимание на секретарей, бросилась на мансарду. Плюхнулась на стул и задержала дыхание. Нехватка кислорода блокирует выработку гормона, который влияет на эмоциональность и позволяет успокоится, что сейчас просто необходимо. Теперь меня здесь сожрут.

— Эй, подруга, а ну дышите, — Антон появился с двумя чашками в руках, — я чай и сладкое принес.

— Спасибо, я не хочу.

— Ландыш, вас проверяли. Вы ответили идеально. Чего нервничать? Вы думали все такие воспитанные и корректные, как Витольд Лоллийевич? Упаси сервера, здесь такой же серпентарий, как и любой офис.

— Антон, я не собираюсь сплетничать.

— А я и не предлагаю. Давайте чай пить. Совместим полезное и приятное.

— Это как?

— Вообще это обязанность Марины — познакомить со всеми, но ее нет, да и судя по спорам с шефом, вас она не долюбливает. Но мы же сплетничаем, поэтому я вам кое что покажу.

Парень отобрал мышку и через секунду на экране замелькали фотографии сотрудников, а Антон давал краткую характеристику. Вредная дама оказалась Еленой Николаевной, главным бухгалтером. Мужчина с неприятным взглядом это Беляев Александр Васильевич, руководитель проектов в архитектуре. А аристократом — руководитель направления дизайнеров Кривцов Даннил. Я смотрела на фотографии, пытаясь запомнить всех, потом спросила:

— А у вас нет плана этажей с рабочими местами?

— А зачем?

— Хочу просто подписать кто где сидит, чтобы не путать.

— Слушайте, я поражен в сердце, но зато точно понимаю, за что Витольд Лоллийевич вас взял. Есть, вот тут, и даже все подписано.

— Спасибо.

— На здоровье. Ну я пошел. Работать надо.

Вечером я попрощалась с секретарями и тихо ушла. Сейчас надо было решить диллему, хочу ли я там работать или нет. Сейчас еще нет пресловутой Марины, а что будет за ту неделю, пока руководитель в командировке? В сумке лежал две инструкции. Мне надо провести анализ.

Витольд с удовольствием устроился у камина. Сын протянул ему бокал с виски:

— Ты надолго?

— Конференция до субботы, я ее закрываю. Затем планировал на недельку у вас задержаться. Кстати, сестра твоя где?

— У нее свидание, однако сегодня обещала ночевать дома. Меня напрягает про планировал. Планы изменились?

— Пока нет, но все возможно. Скорее всего по работе придется вернуться в Москву к понедельнику.

— Завидую. Мне еще не скоро светит свидание с родным городом.

— Насколько еще проект затянется?

— Я нужен здесь лишь на сборе материалов, саму верстку и печать будем делать в Москве. Думаю, к весне вернуться. Пока систер терпит.

— Сын, избавь меня от молодежного сленга. А серию про знаменитых архитекторов будете продолжать?

— Конечно, — молодой мужчина устроился в соседнем кресле.

Витольд кивнул.

— Поедем на рыбалку?

— В воскресенье? Можно, — согласился Витольд, — как твои успехи на личном?

— Примерно как у тебя, папа.

Витольд смотрел на всполохи огня. Сын занимался книгопечатанием. Сейчас в работе серия про потомков первых эмигрантов из царской России. Дотошный и хваткий, он контролировал весь процесс, сам участвуя в сборе материала. При этом был романтиком. Его издательство также издавала и коммерческие проекты, разыскивая молодых авторов в сети. Сейчас жил у сестры в Финляндии.

Дочь же пошла по стопам отца, однако переехала жить в Скандинавию, где проектировала частные дома. Яркая сумасбродка находила очарование в спокойной стране. И как же она походила на мать.

С женой он развелся лет семь назад, тихо и без взаимных претензий. Инициатором стала она. На удивление дети встали на сторону отца и остались в России. Сама же Карина уехала во Францию, где занялась дизайном ювелирных изделий. Буквально год назад он с детьми ездил на ее свадьбу с ювелиром.

— Папа, ты о чем задумался?

— Так, сын, прошлое вспоминаю. Как вы с сестрой учились в МАРХИ, а потом лишь Аниэла пошла по стопам отца. А ведь ты подавал такие надежды.

— Папа, книгопечатание тоже интересно и предоставляет возможности для творчества.

— Я знаю, тем более ты успешен в этом. Знаешь, я действительно в воскресенье вылетаю в Москву, и очень надеюсь, что вы с сестрой приедете ко мне на Новый год.

— Обязательно, папочка, — в гостиную впорхнула кареглазая красавица.

Витольд встал, раскрывая объятия дочери.

К концу пятницы у меня было уже четкое понимание, как должен выглядеть мой день без начальника. А также я разобралась с потоками документов в компании, хотя сложно говорить о их наличии. За год, что была чехарда с секретарями более или менее упорядочена работа с входящей и исходящей корреспонденцией, выдача доверенностей. Все остальное находилось в состоянии свободного плавания, начиная с нумерации и заканчивая наличия копий.

База данных по клиентам, а также реальное хранение визиток заставило схватится за голову. Випы лежали вперемешку с поставщиками и спамом. Номера машин сотрудников для заказывания пропусков на закрытые территории различных офисов я поручила Алевтине, собственноручно распечатав ей форму для заполнения.

Паспортные данные сотрудников для меня вытягивал Антон из кладбища сканированных страниц. Однако все равно не все были, только те, кто постоянно ездил по командировкам.

За папку с приказами у нас с бухгалтерией разгорелась битва. однако победителем вышла я. Унося бесценную добычу, я слышала в спину слова, что долго мне здесь не работать. Предаваться унынию было некогда. Приказы хранились по принципу, как попало. Часть была измочалена, видно часто снимали копии. Я перевела в сканы все что нашла, разложила по годам, особо убитые набрала вновь, подгоняя форматирование текста. Осталось подсунуть их на подпись Вишневскому, благо что графу ознакомления ни один из них не содержал. Папку с упорядоченными приказами я вернула в бухгалтерию под гробовое молчание обитателей кабинета. Мне вполне достаточно электронных версий.

А еще я научила девочек сканировать не со стекла, а через верхнюю подачу. Объяснив, что сохранение в формате пдф позволяет сохранять многостраничные документы в один файл, я почти обязала их снимать и сохранять в специальной папке копии выдаваемых доверенностей и справок. Под конец обучения Софья все же пискнула, что Марина учила их не так.

Упоминание о эйчаре испортили настроение. Ведь в понедельник она вернется, а Витольд Лоллийевич еще неделю будет отсутствовать. Надеюсь, у него хорошее чувство юмора, потому что есть шанс, что к собственному появлению я положу заявление на стол. Оригинал инструкции лежал в нижнем ящике стола. На всякий случай.

Выходные я провела в Питере. Папа разорился мне на Сапсан на обратный путь, возражать я не посмела. О новой работе пока не рассказывала, потому что говорить было не о чем. Вся работа начнется с приездом начальника, ну или закончится.

Проблемы, вернее накладки начались с утра понедельника. Решив приехать как положено к полдесятому, я не учла то что живу на правительственной трассе. Нет, не опоздала, просто шоссе перекрыли, а я успела попасть в последний пропущенный автобус. Долетели до метра со свистом, о таком я помнила лишь в глубоком детстве, когда пробки были редкостью. В итоге в офис мы входили вместе с Алевтиной. На ресепшн третьего этажа сидел охранник. При виде нас он встал, кивнул и молча удалился в глубь офисного помещения.

— А это кто?

— Охрана, — пожала плечами девушка, подкрашивая губки, — они там за серверной сидят, пока мы работаем.

— Софья мне не показала.

— И тревожную кнопку? У тебя под столешницей справа в глубине кнопочка, если вдруг посетитель начинает буянить, нажимаешь и охрана тут же прибежит.

Мне можно подрабатывать болванчиком. В инструкции ничего про тревожную кнопку не написано. Я посмотрела на часы.

— Пойду цветы полью, пока никто не пришел. Сегодня буду вас мучить, мне нужен список ресторанов и прочих заведений, куда возможно придется звонить бронировать букеты, подарки, места и столики. У вас есть такое?

— Нет, — озадачилась Алевтина, — этим Марина занималась всегда. Вернее она нам говорила куда позвонить и чего заказать.

— Боюсь теперь это моя обязанность, но я с радостью уступлю это Марине. Ладно я пошла к себе. С цветами закончу, приду кофе пить, можно?

Теперь Алевтина закивала головой.

Я поднялась к себе, запустила компьютер.

Зайдя в кабинет, поняла что задача практически невыполнимая. Даже со стула мой рост не позволит дотянуться до половины горшков. В каблуках залезать неэтично, да и травмоопасно, потому что в качестве сменной обуви я использовали ботильончики с каблуком в пятнадцать см, считая толстую тракторную подошву. В предыдущем офисе по полу сквозило, и обувка идеально защищала ноги. Здесь высота каблука немного компенсировала мой рост, хотя все равно рядом с остальными секретарями выглядела Штепселем. Немного подумав, вспомнила, что в библиотеке хранится стремянка, но тут же приуныла, потому что стремянка большая, я ее не донесу да и не справлюсь. Можно было бы и плюнуть на полив, однако мне надо рассчитать время и отработать план действий на утро.

Сняв туфли возле стойки ресепшн, я сбросила пиджак на стул. Босиком добежала до кабинета и подтащила пару стульев к первым цветам, решив разобраться пока с низко висящими. Это не отняло много времени. С одним из недоступных цветков я расправилась с помощью шефского стола. В отличии от посетительского, он был из более прочных материалов и мне оставалось лишь протереть полированную поверхность, скрывая следы. Еще с одним я расквиталась с помощью пирамиды из стульев, держась за дверь. Повторить больше не рискну. А вот последний… я дотащила стол, нашла в подсобке доску, на которую водрузила стул. Самая комфортная конструкция, надеюсь, что стекло выдержит мои семьдесят килограмм.

Снизу донесся крик Алевтины:

— Антон пришел, ой.

— Скажи, что я жду данные, иначе с сервером не помогу, — прокричала я ей, осторожно карабкаясь наверх.

— Хорошо, — пискнула она снизу.

Я уже добралась до горшка и полила вредный цветок. Заметив желтые листья, слегка оборвала их, бросая прямо на стол. А когда обернулась, то замерла. В дверях стоял высокий мужчина в дорогом костюме. Седовласый аристократ с темными глазами внимательно смотрел на меня с таинственной улыбкой. В одной руке у него была линейка, во второй он держал мои туфли.

За спиной у него стояла счастливая Марина и судя по всему, она радовалась тому как я попала впросак. Сомнений не было, пожаловал сам Вишневский.

— Ну здравствуй, Ландыш. Высоко забралась. Спускайся.

Ага, именно этот пункт в программе не предусмотрен. Вернее так, я планировала спуститься на землю, но без свидетелей, потому что кряхтя сползать отсюда попой вперед — неэстетично. Спрыгивать слишком высоко. Я продолжала стоять, лишь вежливо ответила:

— Добрый день.

Он все прекрасно понял, зайдя в кабинет, придирчиво осмотрелся по сторонам и вновь задрал голову ко мне:

— Помочь?

— Спасибо, не надо, — наверно все же придется сползать.

— Ну Ну, — усмехнулся он и обратился к эйчару, — Марина, я позже вызову тебя. Иди работать.

— Но Витольд Лоллийевич…

— Мариночка, я уверен, что за три дня твоего отсутствия накопилось много дел. Иди.

Грозно сверкнув глазами в мою сторону, девушка удалилась.

— Теперь свидетелей нет, слезай.

Я закусила губу, оглядываясь. Мужчина усмехнулся и подошел к конструкции, протягивая руку:

— Лейку дай, она тебе мешает.

Я протянула требуемое, но он перехватил меня за руку:

— Так удобней? Спускайся, Ландыш, ты же не собираешься весь день стоять под потолком.

Опираясь на руку, я неуклюже спустилась. Теперь он смотрел снизу вверх, продолжая улыбаться:

— Гетерохромия. Красивое сочетание. Твои туфли. Кстати, ты уверена, что на пятнадцати с половиной сантиметров ты не устанешь за весь день?

— У них удобная колодка. Извините, я сейчас все уберу.

— Кофе и газету, Ландыш.

Вспомнив предупреждения бывалых сотрудников, я выскочила из кабинета босиком, прижимая к себе туфли. По лестнице уже спешила Алевтина с чашкой кофе:

— Ландыш, извини, Витольд Лоллийевич не дал тебя предупредить.

— Ничего. Пять минут позора и свободна.

— В смысле? — не поняла секретарь.

— Уволит. Вон, уже существительными говорит, — я одернула пиджак, взяла чашку с газетой и отправилась в кабинет.

Когда я вернулась, все стояло уже на своих местах, а мужчина запускал компьютер. Робко подошла, ставя чашку на край стола и там же кладя газету.

— Себе, — он даже не повернулся.

— Простите?

— Себе сделай напиток, захвати на чем будешь записывать и я тебя жду.

Удивленная приказом, я вышла, запустила кофеварку. Пока она варила американо, достала телефон, который перевела в режим диктофона. Захватила ручку, органайзер и с чашкой вернулась в кабинет Вишневского.

— А давай в приемной на диванчике устроимся, — вдруг предложил он, — На этаже все равно никого нет, а там атмосфера более умиротворенная.

Разве я могла возразить? Послушно повернулась и отправилась в указанном направлении. Вишневский сам захватил свою чашку. Уже устроившись на диване, он тихо заговорил:

— Что ж, давай познакомимся еще раз. Меня зовут Витольд Лоллийевич Вишневский, твой непосредственный начальник.

Он замолчал, выжидательно смотря на меня.

— Ландыш Милославовна Уварова, можно просто Ландыш.

— Извини, — улыбнулся он, — ситуация была столь комична, что если бы я назвал тебя по имени отчеству, то сдержать смех уже не смог бы. Спасибо, что разрешила называть по имени. Так получилось, что мне удалось раньше вернуться, поэтому поспешил познакомится со столь интересным сотрудником. Признаться, не ожидал. Зачем ты полезла наверх?

— Цветы полить.

— Да, это нужное дело. Однако почему на столь хрупкую конструкцию? Стол стеклянный.

— Поэтому я положила доску, чтобы равномерно распределить давление.

— Приятно разговаривать с умной девушкой. Вот только больше рисковать не надо. Я думаю, стоит переговорить с флористической фирмой, чтобы они ухаживали за растениями.

— Но ведь девочки раньше сами поливали, — возразила я, — и…

— И?

— Это дополнительные расходы для фирмы.

— Согласен. Насчет девочек. Им вполне хватало и стула, рост секретарей позволял. Теперь у меня в помощниках невысокая девушка и рисковать ее руками ногами я не готов. Свяжись с фирмой, пусть сделают предложение. Это первое задание.

Я кивнула, сделав пометку.

— Теперь по поводу обуви. И опять в таких каблуках я вижу угрозу твоему здоровью…

— Они удобны, — перебила его я, — спасибо за беспокойство, но все хорошо.

— Ладно, не буду спорить. Тогда объясни мне свой поникший вид, когда ты вернулась с кофе и газетой.

— Все нормально.

— Опять же поверю на слово и решу, что у меня слуховые галлюцинации, и разговор с Алевтиной мне померещился. Ландыш, меньше всего мне хотелось бы, чтобы моя помощница собирала офисные сплетни, даже если их ей прячут в инструкцию. Кстати, ты с ней ознакомилась? Весьма подробное руководство по эксплуатации грозного архитектора Вишневского. Я впечатлен.

— Да, я прочитала.

— Вопросы возникли?

— А вы ответите? — впервые за нашу беседу я посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не настолько монстр, чтобы не удовлетворить девичье любопытство.

— Это не любопытство, — я метнулась и вытащила из стола инструкцию, — возникли моменты, требующие некоторых уточнений, чтобы я смогла более эффективно работать.

— За исключением стилистики, там все очень подробно написано, — он выглядел обескураженным.

— Витольд Лоллиевич, пожалуйста..

— Лоллийевич.

— Извините, — весь запал сразу исчез.

— Ты меня заинтриговала. Хорошо, давай сразу расставим точки над Ё. Вот только у меня закончился кофе. Если не затруднит, сделай еще, не такой крепкий, и мы продолжим беседу.

Положив бумаги на столик, при этом бесцеремонно сдвинув икебану на край, я забрала наши чашки и отправилась в кофе-пойнт, чтобы выполнить его просьбу. Когда вернулась, то он листал инструкцию:

— Ландыш, что это?

Мысленно дав себе подзатыльник, потому что притащила вариант Марины, я осторожно поставила его чашку на стол и сказала:

— Инструкция.

— Набери секретарей. Мне нужна Софья.

— Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич. Вызови сюда Софью.

— Извините. Это я отправила вам ту инструкцию.

Он отложил в сторону бумаги и перевел взгляд на меня:

— Два вопроса. За что именно ты в последний раз просила прощение и кто автор вот этого экземпляра?

— За ошибку в имени.

— А на второй вопрос?

Я молчала.

— Ландыш, ответ.

Я молчала.

— Софью ко мне в кабинет.

— Девушки отправили исправленный файл по моему распоряжению, — ответила я, сверля в полу дырку взглядом.

О столик звякнула чашка.

— На каком основании ты отменила мое распоряжение?

— Вам выслали инструкцию, которую распечатали мне.

— Да неужели? Хочешь сказать что я слепой?

— Это первоначальный вариант, я оставила чтобы…

— Чтобы что, Ландыш?

Я не ответила.

— Ландыш, посмотри на меня.

Спокойный тон, обычная просьба, но хотелось закрыть глаза еще и руками, а то и залезть под стол.

— Смелее.

Вцепившись руками в диван, я зажмурилась и мотнула головой.

— Потрясающе, — неожиданно рассмеялся он, и сразу стало легче дышать, — я видел разные реакции, но такое. Ландыш, открой глаза.

Я бы с удовольствием, но меня переклинило, смогла лишь слегка расслабиться и поудобней переставить ноги, чтобы убежать.

— Ландыш, я не кусаюсь.

— Сразу глотаете? — брякнула я быстрее чем сообразила, что именно.

— Сейчас я не голоден, но даже в таких редких случаях предпочитаю тщательно пережевывать пищу, — и все это он выдал таким серьезным тоном, что я удивленно посмотрела на него и он не преминул это отметить, — как видишь, я весьма воспитанный человек, на непослушных девочек не бросаюсь. Ландыш, мои распоряжения должны выполняться четко, быстро и в точности. Я требователен к сотрудникам, но к помощнице буду весьма придирчив. Любой мой вопрос требует моментального правдивого ответа. Я запрещаю выгораживать смутьянов и диверсантов вне зависимости от их мотивов. Сотрудник, нарушивший субординацию, будет наказан. Сотрудник, затеявший интриги, — тоже. Мне не нужные внутриофисные войны и кумовство дедовщина, мне нужен результат в работе, за который я плачу хорошие деньги. Запомни это.

Я кивнула, что его вполне удовлетворило:

— Хорошо, это я изымаю. Теперь готов слушать твои вопросы. Только пойдем в кабинет, вижу, офисные обитатели решили наконец появиться.

Мы перебрались в кабинет, он отдал мне свою распечатку инструкции и приготовился внимать.

Когда я сделала пометку на последней странице, мысленно анализируя все сказанное, то Вишневский чересчур вежливо спросил:

— Это все, что ты хотела знать?

— Да, спасибо. Я же могу, если вдруг возникнут вопросы, уточнить у вас нужную информацию.

— Ландыш, я сам сейчас много нового о себе узнал. Даже боюсь представить, что ты обо мне не знаешь. Стоп, молчи, иначе мы никогда не пообедаем. Ландыш три часа дня, пожалей старика.

Я покраснела и залепетала извинения. Он притворно вздохнул:

— Поторопился я с требованием правдивых ответов. Пошли, чудо гетерохромное.

— Куда?

— Восполнять запасы энергии. Ландыш, обедать мы идем, обедать.

Он настойчиво отнял у меня ручку и бумаги. Мои попытки намекнуть, что у меня куча дел, пресекли жестко, молча указав на дверь. По лестнице он спускался первым, и за ним я и не сразу заметила, что на ресепшн тусовался народ.

При нашем появлении все примолкли, однако расходиться при виде директора не спешили. Главный бухгалтер помахивала папочкой, оценивающе осмотрев меня и фыркнув. Марина презрительно поджала губы, секретари застыли в ожидании. Я попыталась воспользоваться всеобщим столбняком и сбежать обратно, но меня поймали за плечи:

— Ландыш, ты куда?

— Я телефон забыла.

— Мы вернемся. Софья, мы с Ландыш пошли пообедаем. Богдан, дай ключи от машины.

В звенящей тишине водитель протянул ключи. Я покорно стояла рядом, потому что меня продолжали держать за плечи. Когда же меня потянули в сторону лифта, сделала еще одну попытку освободиться:

— А плащ?

— Мы на машине.

— Витольд Лоллийевич, — робко спросила вдогонку Вероника, — а вы вернетесь?

— Я еще не решил, — небрежно бросил он через плечо.

Двери закрылись, и я наконец получила свободу.

— Витольд Лоллиевич, это переходит границы, — возмутилась я.

— Лоллийевич. Народ жаждал зрелища, он его получил. Может теперь вернутся к работе. Ландыш, я не собирался на голодный желудок устраивать разборки, мог бы пережать гайки. А вот потом.

— То есть говорить правду к вам не относится? — съязвила я.

— Офисные интриги искоренить нельзя, их можно минимизировать, управляя. Это политика, а в политике на чистой правде не уедешь далеко.

— Здесь больше психология управления замешана.

— Мне повезло с таким умным помощником. Ты любишь пиццу?

Мы стояли на крыльце, вокруг бурлил проспект Мира. Подул осенний холодный ветер, и я поежилась.

— А где машина? А то холодно.

— Не знаю. А вот пиццерия на той стороне, если пойдем быстро, то не замерзнем.

— Витольд Лоллиевич, я без сумки.

— Ландыш, Лоллийевич. Лол-лий-е-вич. Я в состоянии оплатить наш обед. Идем.

Конечно, мне надо было понять, что пиццерия непростая. Да и не пиццерия вовсе, а ресторан итальянской кухни. Приятная музыка, официанты, роскошная обстановка. Очевидно, Вишневский здесь часто появлялся, потому что нас тут же проводили к столику в нише у окна.

Но заказал он действительно пиццу. Под моим ошарашенным взором невозмутимый официант поставил огромное блюдо с заказом, а так же кока-колу в двух высоких стаканах.

— Ландыш, все в порядке? — издевательски участливо спросил он, перекладывая себе на тарелку ножом и вилкой небольшой сектор итальянского аналога винегрета — найти все, что есть в холодильнике смешать, запечь и съесть.

— Немного неожиданно.

— Ну извини. Мы с тобой слишком заработались, что я не готов был долго ждать обед.

— Можно было пообедать в столовой.

— Я не видел, что мне заказывали, поэтому не рискнул.

— На сегодня был цезарь без сухариков и паста болоньезе. Завтра винегрет без лука и бефстроганов. В среду…

— Ты заказывала?

— Да, секретари мучились с выбором, пришлось поучаствовать.

— Как мне повезло. Но пицца все равно вкуснее. Ты ешь, ешь.

Упрашивать не пришлось, я с удовольствием приступила к обеду. Пока мы ждали, когда нам упакуют оставшуюся половинку пиццы, я рискнула спросить еще раз:

— Витольд… Лоллийевич, и все же, зачем вы разыграли спектакль сейчас перед уходом?

— Ландыш, я же объяснил.

— Хорошо, — не стала настаивать.

В любом случае основное время я провожу на мансарде, а так, может и не будут приставать. Вишневский вздохнул:

— Ландыш, сплетни будут все равно, слишком ты отличаешься от остальных секретарей. Давай остановимся на том, что я дал иммунитет тебе от назойливого внимания новых коллег.

— Значит, Марина не зря пугала в инструкции?

— Буду иметь в виду, что окольными путями узнать нужную информацию у тебя можно.

Я закусила губу, сознавая, как промахнулась.

— Ландыш, я в курсе, что автор инструкции Марина. А вот ты немного рассеянная.

— Не надо наказывать девушек, — попросила я.

— Позволь мне самому решать, что надо и что не надо.

— Да, простите.

Он улыбнулся:

— Ландыш, пошли работать.

И мы бодро направились в сторону выхода, чтобы также бодро там замереть. На улице шел ливень. Настоящий осенний ливень косыми струями поливал окрестные дома, машины и случайных прохожих. А мы с начальством лишь в костюмах, ни зонта, ни плаща.

— Богдану что ли позвонить, пусть заедет за нами, — промолвил Вишневский, оглядываясь на потоки воды на тротуаре.

— Он отдал вам ключи от машины.

— Точно. Да, переиграл я. Тогда может пусть зонтики принесет?

— Хороший хозяин в такую погоду… — вновь съязвила я, обхватывая себя руками. Несмотря на навес, холодный ветер доносил брызги до нас, и я начинала замерзать.

— Ну да, он сам пойдет. Этот самый хозяин. Иди сюда.

Обернувшись, потеряла дар речи. Отдав пиццу швейцару, Вишневский стащил с себя пиджак, накидывая прямо на голову:

— Ландыш, иди сюда. Ты же не собираешься ждать, пока пройдет дождь?

Вообще-то именно это я и хотела предложить. Как он себе представляет передвижение под одним пиджаком? Главный контраргумент — наша разница в росте. Даже с учетом моих каблуков, которые он измерил линейкой, я все равно была ему по плечо.

— Ландыш, вредная девчонка, — проворчал он.

Быстро шагнув, накрыл меня полой пиджака, по-хозяйски хватая за плечи:

— Бежим к переходу. Заодно проверим устойчивость твоих туфель.

Надо отдать должное, он соизмерял свои шаги с моими. Впрочем сомнительная накидка не спасла, все, что не было укрыто пиджаком, промокло в мгновение ока и это служило неплохим стимулом для физкультуры. В итоге мы, не сбавляя скорости, пролетели с шефом через переход и вбежали в офис на глазах у многочисленных зевак, что пережидали дождь на крыльце нашего здания. Среди них я успела заметить знакомые лица, однако Вишневский даже не притормозил, затягивая меня в лифт.

Софья и Вероника при виде нас остолбенели. Хотя я их могу понять. Мокрые, под пиджаком в обнимку и…

— Пицца, — воскликнула я, а с ресепшн донесся сдавленный писк.

— Вернемся за ней? — невозмутимо уточнил Вишневский, оглядывая мокрый пиджак.

— Я точно пас, — замотала головой, и мокрые пряди захлестали по лицу.

— С твоего позволения, я тоже воздержусь, — усмехнулся он, — марш наверх переодеваться.

Девушки дружно упали в кресла. Честно говоря, я бы присоединилась бы к ним, но за мной отсутствовал любой вид сидения, да и мокрые брюки не располагали к такому положению тела. Нет, резон в его словах был, на мне из сухого осталась лишь одна часть туалета, и это не пиджак, с фалд которого текли ручейки. Я же говорю, разница в росте, у меня была закрыта часть головы, да и наш импровизированный тент промок на второй минуте спринтерского забега. Вишневский кажется тоже осознал, что приказал, поэтому повернулся к секретарям:

— Вероника, Софья, найдется сменная одежда для Ландыша? И пусть Мария Ивановна приготовит нам горячего вина.

— У нас есть, но только Ландыш… она…

Вишневский удивленно изогнул бровь и девушки смутились окончательно.

— Ландыш что?

— Они пытаются корректно намекнуть, что я ниже и шире их, поэтому если в офисе и есть женский сменный комплект, то он мне не подойдет.

Вишневский перевел задумчивый взгляд на меня и я тут же попятилась:

— Мужские рубашки не надену!

— Жаль. Софья, реши проблему. И горячее вино. Идем, Ландыш.

Я с радостью поспешила наверх. Во — первых, я хотела хотя бы переобуться, а во-вторых, избавить зевак от непроизводственных травм. Потому что офисные обитатели так увлеклись подсматриванием и подслушиванием, что могли просто вывалиться из дверей.

Наверху я сбросила мокрый пиджак и туфли, стянула гольфы. Попыталась отжать волосы, оттягивая момент свидания с зеркалом. Не зря. Фиолетовая тушь отпечаталась красивыми синяками вокруг глаз. Оттирая круги, я не сразу услышала начальника.

— Ландыш, иди сюда.

Пришлось идти в кабинет. А вот это сюрприз. Шефа там не было, хотя я точно помню, что он туда заходил.

— Я здесь, — голос доносился из угла, где стояла большая пальма, за которой обнаружилась дверь. Пройдя внутрь, я обнаружила шефа уже во всем сухом, включая ботинки. Сам он задумчиво смотрел в гардероб.

— Ландыш, какой у тебя размер?

— Простите? — опешила я.

— Девушки действительно тощие. Я вот думаю, может мой джемпер тебе за платье сойдет?

Я не нашлась что ответить, а он достал на вешалке означенный предмет теплого медового оттенка.

— Витольд Лоллийевич, можно? — послышался голосок Вероники.

— Да, что там у тебя?

Девушка появилась в комнате, держа в руках черное платье:

— Это трикотаж, возможно оно подойдет Ландышу. К сожалению все остальное будет мало.

— Хорошо. Помоги Ландыш.

Короткий кивок, и Вишневский оставил нас, закрыв за собой дверь. Удостоверившись, что он ушел, я повернулась к секретарю.

— А колготок случайно нет?

— Чулки только.

Я вздохнула и взяла протянутую упаковку. Сама виновата, могла бы и принести из дома.

И если чулки я спокойно надела, то платье увы не налезло, затрещав в районе груди. Вероника опечалилась неудачей даже больше меня.

— И что теперь?

— Зонтики носить и не поддаваться на провокации шефа. Пойдем другим путем.

Джемпер был выполнен из тонкого трикотажа и слегка просвечивал, поэтому я еще позаимствовала из гардероба Вишневского черную рубашку. Совместив все вместе, получился неплохой комплект и даже вполне приличного вида.

— Длина все же не офисная, — заметила Вероника.

— Ты знаешь, у меня впервые такое, что на работе нужен сменный комплект одежды. Вы как-то более подготовленные.

— Витольд Лоллийевич иногда требует сопровождать его на мероприятиях. Если там жесткие требования к внешнему виду, то наряды оплачивает он, мы же все храним здесь, на всякий случай.

— Девушки, вы долго там?

Когда мы появились, он листал бумаги. Не отрываясь, отдал распоряжение:

— Папку на подпись, потом займись флористами и подготовь мне расписание на завтра. Да, я хочу ознакомиться с меню, которое ты мне заказала. Затем разыщи Женю, курьера, ему передашь вот этот пакет, пусть отвезет в Москомархитектуру. И я хочу переговорить сегодня вот с этими людьми.

Он протянул визитки, все так же не отрывая взгляда от бумаг.

Молча забрав, я направилась к выходу, когда до меня долетела реплика:

— Кто-то говорил, что не будет надевать мужские рубашки.

— У меня не было выбора.

— Тогда не ходи по офису в таком виде. И настоятельно рекомендую выпить горячее вино.

— Это почему?

Вероника тянула меня за руку, но я развернулась и вернулась к столу. Теперь меня удостоили взгляда:

— Как начальник имею право запретить. Как мужчина, я жуткий собственник.

— Ошибаетесь, Витольд Лоллиевич…

— Лоллийевич.

— Извините. Так вот, господин Вишневский, начальник на работе существо бесполое, как и офис-менеджер. Так что собственнические шовинистские наклонности можете проявлять после работы и с другими. Еще есть распоряжение?

С минуту мы сверлили друг друга взглядом. Я могу быть терпеливой и даже подавлять свою натуру, подчиняясь старшим по возрасту и званию, но всему есть предел.

— Еще сделай кофе. Больше ничего.

Кивнув, что услышала его, я все же отправилась на рабочее место. Когда вернулась с чашкой и папкой, меня проигнорировали, разговаривая по телефону.

Облегченно вздохнув, вернулась к себе. С флористами я разобралась быстро, Женя сам поднялся ко мне за папкой, меню отправила шефу по почте, И даже со звонками мне повезло, все были на месте и переговоры состоялись. Вино мне принесли, но я только добавила пару ложечек в чай. Расписание было распечатано, когда по почте меня известили, что он все увидел, и бумажной версии не надо.

Рабочий день потихоньку подходил к концу. К Марине Вишневский сходил сам, о чем сообщили мне по телефону секретари. Я в тот момент разбиралась с флористами, запрашивая у них дополнительное соглашение к уже заключенному договору, поэтому лишь проводила шефа взглядом.

Я уже размышляла, как мне возвращаться домой, потому что костюм остался в в потайной комнатке, а мужской свитер с рубашкой с подвернутыми рукавами — весьма сомнительная альтернатива, когда ожил коммутатор:

— Ландыш, вызови Владимира и сама зайди.

В кабинет мы зашли вместе с водителем.

— Владимир, отвезешь Ландыш домой, потом отзвонишься мне. Ландыш, ты слышала?

— Спасибо, но я сама доеду, — сделала попытку возразить, но меня прервали.

— Это не обсуждается. Завтра утром жду вовремя. Папку заберите, я завтра все подпишу.

Решила не перечить, отнесла папку на рабочее место. Володя вышел следом.

— Поедем, Ландыш? Или тебя время нужно?

— Я сама доберусь, Володя, зачем вам проблемы.

— Проблемы будут если ослушаемся. Давай, одевайся, я машину подгоню. Синий форд.

— Я знаю.

Он ушел, я прислушалась. В кабинете звучал спокойный голос, Вишневский снова вел переговоры. А на меня навалилась дикая усталость. Я не понимала поведение шефа, я не понимала, зачем согласилась на эту работу. Сидя в кресле, пыталась уговорить себя встать и поехать домой. Но не получалось.

— Ландыш, ты просто устала, — я и не заметила, как появился шеф, — избыток информации и впечатлений. Не упрямься, езжай домой.

В руках он держал мой плащ.

— Витольд Лоллиевич, почему я?

— Лоллийевич. Я редко ошибаюсь в людях. Ты справишься, я уверен. Домой, Ландыш, домой. Пора отдыхать.

Спорить сил не было, я позволила ему помочь надеть плащ, забрала сумку и спустилась вниз. Москва стояла в пробке.

— Володь, разбудите меня на подъезде.

Он кивнул, но я уже спала.

Витольд проводил взглядом сгорбившуюся фигуру. Первоначально она показалась ему чересчур покладистой, даже забитой. Оказалось, у цветочка есть зубки. Значит, начальник 'существо бесполое'… Он осмотрел рабочий стол, аккуратно сложил разбросанные листы. Дополнительное соглашение с флористами, визитки, список телефонов, даже распечатка схемы офиса, где на каждом рабочем месте подписан его хозяин. Обстоятельная девочка. Посмотрим, как ты завтра будешь объяснять необходимость подписывать старые приказы. По дороге к Марине он завернул в бухгалтерию и посмотрел пару оригиналов на выбор. Он забрал бокал остывшего вина пряностями к себе в кабинет.

— Вероника, вызови мне Марию Ивановну.

Когда кофе-леди поднялась, он уже принес и сложил все вещи офис-менеджера в пакет.

— Голубушка, у меня личная просьба. Из-за моей оплошности Ландыш промокла и ее костюм в плачевном состоянии. Если не сложно, можете его привести в порядок? И туфли.

— А в чем же она домой поехала? — всплеснула руками женщина, — дождь же.

— Ее Владимир отвез.

— Эх, Витольд Лоллийевич, зачем вы с ней так? — дама быстро рассортировала вещи, — мало ей офисных гадюк, так и вы придираетесь, компрометируете. Вина вон не дали.

— Она сама не стала пить, — пожал плечами Витольд, — а про наших дам подробней.

— Не буду. Измываются все над девочкой. А она же час меня расспрашивала, что вы любите, что можно, что нельзя вам. Вон сидела, сравнивала за три месяца ваши обеды, чтобы угодить.

— Мария Ивановна, что наши дамы?

— Да смотрины ей устроили всем офисом. Вроде на чай позвали.

— И что Ландыш?

— А что девочка? Фыркнула и убежала.

Витольд покачал головой.

— Не играйте ей, Витольд Лоллийевич, ну разве остальных мало? Молоденькая она и доверчивая.

— Вот именно, — задумчиво протянул он, — слишком доверчивая, слишком честная, слишком настоящая.

Мария Ивановна лишь поцокала языком и потихоньку исчезла, унося мокрые вещи.

А Витольд достал из стола альбомный лист. Черно-белый портрет девушки карандашом, лишь глаза в цвете. Один синий, второй зеленый.

Утром он поднялся на лифте, спокойно поприветствовал Софью, которая лишь кивнула на вопрос, появилась ли на работе Ландыш. Честно говоря, он опасался, что после вчерашнего девушка не придет.

На мансарде из-за ресепшн торчала лишь макушка.

— Доброе утро, Ландыш.

— Доброе утро, — она мельком бросила на него взгляд, растерянно улыбнулась и вновь уставилась в экран.

— Сделай мне, пожалуйста, кофе и где моя газета?

— Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Она вскочила, все так же пряча взгляд. Витольд удивленно проводил ее, пожал плечами и отправился в свой кабинет, решив разобраться позже, хотя…

— Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим… Черт.

На столе, рядом с газетой лежал портрет девушки.

Утро встретило меня двумя пятнами на ковре — черная мужская рубашка и медового оттенка джемпер. Нервно хихикнув, я отправилась на кухню, чтобы поставить кофе. Надо решить важную дилемму — хочу ли я продолжить работать с таким экстравагантным шефом или нет? Сейчас его провокации выглядели уже не так нагло, больше походило на ребячество. Но самое обидное, я на них повелась. Вернулась в комнату и собрала раскиданные вчера вещи, упаковала с собой. Стирать что вручную, что в машинке не рискну. Спрошу у Марии Ивановны, где их лучше почистить, а после химчистки отдам хозяину. Интересно, а его испорченный костюм тоже я должна была отправить в химчистку? Костюм! Мои брюки, пиджак и футболка остались в потайной комнатке Вишневского, мокрые и на полу в углу!

Я заметалась по квартире, спешно собираясь. Надо успеть раньше всех! Кошмар, обокрала мужика на рубашку и джемпер, да еще и вещи по-хозяйски бросила. А вдруг они оскорбили его эстетический вкус?

В офис я взлетала всклоченная, чем напугала Софью, дежурившей с утра.

— Ты чего? — спросила она вместо приветствия.

— Я вчера костюм у шефа забыла!

— И что?

— Он там на полу мокрый валяется.

— Кто?

Я махнула рукой и побежала вверх по лестнице. Ворвалась в кабинет, скользнула к заветной дверце и замерла. Костюма не было. И моих туфель тоже. Все чисто и мирно. Мне было сложно представить, что Вишневский его забрал стирать. И меньше всего хотелось выяснять, куда он его дел. А почему он? Надо спросить уборщицу.

— Ландыш, ты забыла газету Витольда Лоллийевича.

Секретарь с радиотрубками стояла возле моего стола:

— Софья, а когда уборщица приходит?

— После шести. Кофе будешь? Я тебя ждала.

— Буду, сделаешь? У нас до прихода шефа еще есть полчаса, так что я сейчас спущусь, только газету занесу.

Вернулась в кабинет, положила газету. Взгляд заметил как из-под аккуратной стопки бумаг торчит уголок листок с карандашной штриховкой. Любопытство толкнула на дерзкий шаг, я потащила осторожно набросок, чтобы замереть от неожиданности. У меня в руках оказался рисунок карандашом. Портрет девушки, а если быть точнее, то меня. Неизвестный художник даже веснушки тщательно прорисовал, и черные линии не скрывали рыжину волос. Но наверно, чтобы точно не обознаться, глаза были раскрашены. Синий и зеленый, с глубокими переливами, что не верилось, что это карандаш. Ошеломленная, подняла поближе, чтобы рассмотреть. Это я? Но как? Когда? И почему? За что?

— Доброе утро, Софья. Ландыш пришла?

Я вздрогнула, бросила листок и метнулась к своему рабочему месту. Мысли отплясывали джигу-джигу. Вот правду говорят, любопытство кошку сгубило. Нет бы положить газету и тихо выпить кофейку.

— Доброе утро, Ландыш.

— Доброе утро, — я заставила себя посмотреть на него ровно секунду, на большее смелости не хватило. Зачем, зачем я пришла сегодня на работу. Серьезная организация, ага. Мыльная опера и дешевый ситком, а не солидная контора и я в роли главного клоуна, даром что рыжая. Это игра или можно готовиться к худшему?

— Сделай мне, пожалуйста, кофе и где моя газета?

— Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Я вскочила, радуясь возможности исчезнуть из под его внимательного взгляда.

— Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим… Черт.

Блин, надо же было портрет спрятать обратно под бумаги. Ничего, ему тоже полезно почувствовать себя неуютно, не только же мне постоянно испытывать чувство неловкости.

Я вернулась с чашкой кофе, пряча глаза, потому что даже понимание, что он понял свой косяк, не избавило от чувства вины от того, что рылась на его столе.

— Ландыш, а себе?

— Спасибо, не хочу.

— Я просил говорить правду. Внизу у Софьи стояли две чашки с кофе, так что не упрямься. Заодно захвати ручку и органайзер, я скажу что надо сделать сегодня.

Как всегда спокойный тон. Непробиваемый, зараза. Вышла и вернулась с ручкой и ежедневником.

— А кофе?

— Не хочу, спасибо.

— Хорошо, ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры.

Он набрал номер и вежливо попросил:

— Софья, принеси кофе для Ландыша.

Через минуту девушка появилась тенью и поставила чашку.

Я по-прежнему сверлила стол взглядом.

— Ландыш, давай поговорим, чтобы прояснить недоразумение. Мне интересно, что ты себе успела нафантазировать?

— Ничего. Вы хотели дать распоряжение, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич.

— Извините…

— Смотри сюда, Ландыш.

Интересно, если я вновь зажмурю глаза, сегодня прокатит?

— Ландыш, если поддалась любопытству порыться на столе, найди смелость посмотреть в глаза.

В общем резонное замечание. Перевела взгляд на него:

— Простите, я действительно не имела право…

— Женское любопытство?

— Да. Просто, — давай, давай, Ландыш, выкручивайся, — просто я никогда не умела рисовать, поэтому увидела штриховку и…

— А чего испугалась?

— Я скорее не ожидала. А кто это рисовал?

Вишневский не спешил с ответом, затем наклонился и достал из стола альбом склейку и деревянную коробку, которую открыл. Я затаила дыхание, в двухуровневом ящичке достаточно известной фирмы хранились цветные карандаши, пастель и еще мелочи художников. Рассматривая богатства, я перевела восхищенный взгляд на шефа:

— Вы умеете рисовать?

— Ландыш, я тоже заканчивал МАРХИ, а туда без художественной школы не берут.

— Да?

Он усмехнулся и достал еще одну папку:

— Смотри.

Отодвинув в сторону чашку и рабочие инструменты, я осторожно развязала атласную ленточку. Внутри оказались портреты, выполненные карандашом. Под игрой черно-белых линий оживали обитатели офиса. Вот Мария Ивановна внимательно читает меню. Здесь Софья отвечает по телефону, а тут Вероника за компьютером. Были незнакомые лица. Нашла я и Марину, мечтательно смотревшую вверх. Улыбчивая и светлая, с растрепанными волосами — совершенно не похожая на ту высокомерную эйчара. Я с восторгом рассматривала рисунки, тайком разглядывая автора. Он спокойно читал газету, наслаждаясь кофе, и кажется его совершенно не волновало, что один из сотрудников в данный момент мается дурью. Но сейчас мне стал немного понятен тот пиетет, который питали к нему подчиненные. Портреты были словно живые, вот только..

— Тебя что-то смущает? — оказывается, за мной тоже пристально наблюдали.

— Они все черно-белые, а на том глаза разноцветные, — я упорно пыталась не ассоциировать себя с портретом, хотя глупо отрицать сходство.

— В черно-белом цвете не получилось передать красоту твоих глаз.

— То есть вам не все подвластно? — тихо заметила я, осторожно складывая рисунки в папку.

— Увы, я обычный человек.

— Только слишком хорошо рисуете.

— Прозвучало как обвинение.

Я промолчала, спрятав и свой рисунок в папку, осторожно завязала золотые ленточки и протянула папку хозяину.

— Я просто завидую. Мне никогда не удавалось ни рисование, ни музыка, ни танцы. Сочинения давались на твердую четверку, стихи рифмовать не умела. Шить, вышивать, вязать тоже не могу. Вот такая неумеха.

— Не скажи. Ты умеешь чувствовать красоту, — он забрал папку, пряча ее в стол, — а это больше зарисовки, хобби. Карандаш и акварель. Помогает переключиться либо сосредоточиться. Пей кофе, Ландыш.

Я послушно взяла чашку и даже сделал глоток, когда вдруг вновь вернулась к портрету:

— А глаза? Это тоже карандашами?

— Да, если хочешь могу показать как это делается.

Я мотнула головой. Он усмехнулся, вновь углубившись в газету. Мой взгляд упал на часы. и я подскочила:

— Уже одиннадцать часов!

— Я рад, что ты заметила. Впрочем, с утра у нас пока еще тихо, поэтому могу себе позволить спокойное кофепитие в компании прелестной юной особы, которая тешит мое честолюбие, с неподдельным восторгом рассматривая мои рисунки. Ландыш, кофе допивай.

— Он холодный, я не хочу.

— Весомый аргумент, тогда давай вернемся к работе.

Он пододвинул к себе карандаши и альбом, освобождая мне место.

— Итак, Ландыш, грядет интересный тендер, который я хочу выиграть. Группа Беляева готовит проект к защите, а от тебя надо помощь в бумажной волоките. Я сброшу список необходимых документов, которые надо отсканировать и завизировать. Часть оригиналов у Марины, часть в бухгалтерии. Также нужна живая выписка с синей печатью, поэтому подготовь запрос в налоговую. проконтролируй ее получение. Уточни у Вероники на какое назначено встреча, извести всех участников, включая клиентов. Далее, проверь приказы о полномочиях на актуальность. Антон сказал, что ты начала создавать электронную базу документов, это похвально. Думаю, я готов для облегчения твоей деятельности рассмотреть вариант электронного документооборота. Ты в нем работала?

— Нет, — я мотнула головой, старательно записывая задания.

— Значит, получишь новый опыт. Промониторишь рынок и приготовь мне обзор с комментариями. Марине передай, пусть поищет соответствующие курсы. наверно. девочек тоже, тогда реши вопрос как лучше вас отправить, чтобы офис не остался без секретарей. Далее приближается Новый год, собери списки клиентов и подрядчиков, проверь адреса и актуальность, разделите с девочками их по категориям. Мне нужен бюджет и сроки.

— А что дарим?

— Не знаю, но ты решишь эту проблему. Сегодня Антон должен дать доступ к моему календарю, тоже пожалуйста контролируй встречи. Утром, кроме кофе и газеты хочу слышать, что там у меня по плану. Да забыл, чай или кофе, но утром я надеюсь разделить с тобой офисный завтрак, практика двух дней показала, что это самое продуктивное время. Далее, вернемся к Антону. Он до сих пор не оформил мне грамотно запрос на сервер, писулька 'Купите сервер как по ссылке' меня не устраивает, бухгалтерию тоже. Так что прошу тебя составить грамотный запрос-обоснование. И флористы. Когда я увижу допсоглашение на столе? Мне не хотелось бы проверять твои успехи верхолаза. Ах да, забыл. На уикенде в Джаз-кафе будет квинтет Текучева. Забронируй столик на двоих, и вот по этому адресу сбрось дату и время начала. Адресата зовут Паулина. Ну вот и все.

Я широко раскрытыми глазами смотрела на задания, потом тихонько уточнила:

— Точно все?

— Согласен, кое-что забыл. Папку на подпись, пожалуйста. А вот это я думаю поднимет тебе настроение. Теперь точно все.

Поверх органайзера скользнул листок. В черно-белой гамме полуфас рисованная я, закусив губу, удивленно смотрела вперед. И снова только глаза, синий и зеленый, выделялись на листе игрой полутонов.

— Ландыш, папку, — с довольной усмешкой прервал мое оцепенение Вишневский, упаковывая карандаши.

— Что? Ах да. Сейчас. Спасибо.

Я подскочила, вылетая из кабинета, затем ворвалась обратно, забирая чашки.

— Ландыш, где папка?

Он явно посмеивался над моей рассеянностью. Впрочем, получив необходимое, тут же углубился в документы. Я тихонько вернулась к себе, запуская компьютер. В голове началась выстраивается структура сегодняшнего дня. Сначала…

— Ландыш, это что?!

Марина, поднимавшаяся к нам, радостно развернулась на каблучках:

— Я позже зайду.

— Жаль, — вздохнула я, вновь срываясь в кабинет.

В руках Вишневского были те самые копии приказов:

— Кто это положил в папку?

— Я.

— Зачем?

— Витольд Лоллиевич…

— За два дня можно выучить мое отчество. Лоллийевич. Почему здесь копии приказов за последние годы? Причем весьма важных.

— Из-за их изношенности. С них часто снимают копии, сами бланки поистрепались.

— И дальше что?

— Если вы их подпишите, я заменю старые на новые, предварительно отсканировав. В случае необходимости будем распечатывать и заверять электронную копию.

— Почему я должен верить? У тебя пять минут, чтобы здесь лежали оригиналы.

Он отложил в сторону копии приказов, занявшись остальными документами.

Я сорвалась вниз. Туфли даже на небольшом каблуке мешали передвижению, поэтому просто бросила их, перепрыгивая через ступеньку босиком.

— Ландыш? — донеслось вслед от секретарей, но я уже проскочила в одну дверь, лавируя между столами. Сегодня было многолюдно. Комментарии по поводу забега решила не слушать.

Ворвавшись в бухгалтерию, без слов бросилась к папке с приказами.

— Дорогуша, вы обалдели? — возмутилась Елена Николаевна, — что за манеры?

— Здрасьте. Я на время еще возьму папку.

— Нет.

— Извините, но очень надо.

— Вы слышали?

— Нет, — ответила я.

Вожделенная папка была в руках. Но дверь уже перегораживала главный бухгалтер.

— Нахалка, положите папку на место.

— Она нужна шефу.

— Господи, что еще ждать от плебеев, — она нехотя посторонилась, — Я расскажу Витольду Лоллийевичу о вашем поведении.

— Обязательно, пусть знает, по чьей вине он ждал дольше необходимого.

Я протиснулась в дверь и припустила обратно. Выскакивая через другую дверь, я едва не прибила Беляева.

— Рыжая, смотри, куда несешься!

— Хорошо.

И вновь через ступеньку. В кабинет я ввалилась шумно переводя дух. Вишневский удивленно изогнул бровь:

— Ну и?

— Приказы, как вы и просили.

— А босиком зачем скакала по офису?

— А вы откуда знаете?

Он многозначительно посмотрел на мои ноги.

— Плюс за скорость, минус за непродуманность. Почему сразу не оставила у себя?

— Вы проверяли меня?! — осенило внезапно.

— Ландыш, доставай то, что надо заменить. Вот печать. Хотя нет, я сам. Да, я хочу знать, кому доверил офис. Меня не устраивает, как работали секретари, и хоть с тобой приятно общаться, но работу никто не отменял. Если мы поладим и в рабочих моментах, то это будет идеально.

Я проглотила обиду и доставала особо потрепанные приказы, находила их новый вариант и подавала Вишневскому. А дальше я поняла, что такое директор-художник. Он бросал быстрый взгляд на первую версию, затем быстро расписывался и ставил печать. Ко мне возвращались два абсолютно одинаковых бланка, различающиеся только качеством бумаги.

— Обалдеть. С вами и ксерокс не нужен, — к моменту последнего приказа, я уже боготворила его искусство подделки документов.

— Своеобразный комплимент. Все, исчезни, не мешай работать. И обуйся.

Я забрала папки и отправилась к выходу и лишь в последний момент успела отскочить назад, избегая столкновения с дверью.

— Витольд Лоллийевич, это возмутительно. Я конечно все понимаю, однако это переходит границы, — в кабинет вплыла главный бухгалтер.

— Добрый день, Елена Николаевна, — Вишневский встал, приветствуя даму и даже пошел ей навстречу, — что вас так с утра расстроило?

Сдержав едкую реплику, я сделала попытку удалиться.

— Ландыш, задержись.

Задержалась, замерла, прикидываясь у двери третьей пальмой или как это зеленое разлапистое называется? Главный бухгалтер презрительно поджала губы, но Вишневский словно не заметил гримас:

— Так что вас расстроило?

— Ваша… помощница.

— Ландыш? И что же успела натворить девушка всего за пять дней работы? Или сейчас?

— Она врывается в кабинет, шумит, ведет вызывающе. Нет, Витольд Лоллийевич, я понимаю…

— Понимаете что?

— Эмм, ну все заметили…

— Заметили что?

Она стушевалась, хотя я ее понимаю. Мне сейчас хотелось самой спрятаться за кадку.

— Так что вы понимаете и что все заметили?

Молчание было ему ответом. Запал главного бухгалтера закончился.

— Я жду.

— Просто я понимаю, что вы давно знакомы с девушкой и..

— Лишь второй день имею честь лицезреть.

Елена Николаевна в поисках поддержки оглянулась на меня, однако я постигла великий дзен хамелеонов, вжавшись в дверь. Серенький сарафанчик с такого же цвета водолазкой способствовали моему порыву, сливаясь с матовой отделкой стекла. Я боялась и восхищалась одновременно.

— Елена Николаевна, так просветите меня, что все заметили и все понятно. Я немного отстал от офисной жизни. Чем нынче развлекаются мои сотрудники?

— Но вчера все видели, как…

— Ах триумфальное возвращение под дождем? Забыли зонтик. Я же не мог допустить, что девушка промокла. Впрочем, нас это не спасло. И пиццу действительно жалко.

— Но потом она…

— А что она? Опять таки, работать в мокрой одежде неудобно, да и опасно для женского здоровья.

— Она ходила в вашей рубашке!

— И джемпере, что с ростом Ландыша вполне сошло за платье. Или претензии к вещам?

— Да! То есть нет. То есть…

— Хорошо, сие недоразумение выяснили. А что сегодня?

Вишневский вернулся на свое место.

— Елена Николаевна, что она сегодня успела натворить?

— Она нагло берет важные документы.

— Это те, которые в руках у нее? Ландыш, дай сюда папку.

Пришлось вспоминать как ходить, и я осторожно протянула папку с приказами Вишневскому.

— И вторую.

Отдала папку на подпись.

— Ландыш, заодно вызови мне Марину. Жалобы на тебя серьезные, не соблюдаешь деловой этикет. Будем думать, что с тобой делать.

Я онемела от такой наглости, вопросительно посмотрела на него, но он спокойно листал бумаги. В общем полное игнорирование. Но стоило мне развернуться, чтобы выйти из кабинета, как раздался приказ.

— С моего телефона.

А вот это как принято говорить — засада. Я не помню внутренние номера сотрудников, и Вишневский это знает. Впрочем, два телефона я знала уже наизусть, поэтому смело набрала номер:

— Софья, попроси Марину подняться к директору.

— Присаживайся, Ландыш, в ногах правды нет.

Марина появилась через пять минут. И вновь Вишневский встал:

— Мариночка, — девушка съежилась, — у нас тут Елена Николаевна жалуется на Ландыш. Говорит о несоответствии занимаемой должности.

Эйчар тут же распрямилась, глаза заблестели:

— Витольд Лоллийевич, я не особо удивлена, потому что еще на собеседовании вам говорила, что у нее слабый опыт, и совершенно в другой отрасли.

— Один момент, дамы, а какую у нас должность занимает Ландыш?

— Ну как же, — горячо подхватила Елена Николаевна, почувствовав поддержку, — взяли на должность офис-менеджера. Но она…

— Правда? То есть Ландыш Милославовна Уварова работает у нас офис-менеджером?

— Ну да.

— Странно, но я не подписывал никаких документов. Ландыш, тебе выдали трудовой договор?

Я мотнула головой.

— А приказ ты подписала?

И снова отрицательное качание головой, прячу взгляд и улыбку.

— Поразительно. И почему я не удивлен. Хотя нет, мне интересно, как вы определили, что Ландыш не соответствует занимаемой должности, когда она ничего не занимает?

Дамы пристыженно молчали. Марина сделала попытку:

— По Трудовому Кодексу у нас есть возможность до пяти рабочих дней не оформлять отношения.

— Марина, перед отъездом я дал четкие инструкции относительного нового сотрудника, которые вы все проигнорировали. Зато не поленились все заметить и все понять. Елена Николаевна, в банк данные нового сотрудника отправили для изготовления зарплатной карты?

Молчание.

— Отлично. Зато успели рассмотреть, в чем Ландыш одета, оценить внешние параметры, степень воспитанности и наглости. Наверно так много свободного времени. Ну и что делать будем?

Он ни на секунду не повысил голос, но мне уже хотелось залезть под стол.

— Надеюсь все всё поняли. Если у моих сотрудников на работе нечем заняться, кроме сплетен, то я пересмотрю нагрузки. Через полчаса приказ, трудовой договор должны быть здесь, на этом столе. Только. Марина, берем на должность помощника руководителя. Елена Николаевна, когда я увидел в каком состоянии важные документы, то у меня волосы встали дыбом. Так что думаю, что мне стоит прислушаться к мнению кандидата в помощники, и перевести хранение приказов и других серьезных бумаг, не касающихся ведения бухгалтерии, в приемную. Ландыш, я прав?

— Место хранения определяется инструкцией по делопроизводству, — на автомате выдала я и осеклась.

— Как много нового я узнаю, — протянул Вишневский, — так, дорогая, а если ее нет?

— То надо составить и определить. Иначе бедлам останется, — я горестно вздохнула, понимая, на кого это повесят.

— Ландыш, смотри какие горизонты.

— Нет, — твердо сказала я.

Тишина оглушала. Украдкой взглянув на присутствующих, я поняла, что все остолбенели от моего выпада. Даже Вишневский не сразу нашелся, что сказать:

— То есть как?

— Потому что мне за это пока не платят.

— А если серьезно?

— Я не возьму на себя ответственность за хранение документов, пока не приму все по реестру. Не собираюсь отвечать рабочим местом и зарплатой за якобы потерянный мной документ, когда он сам давно отсутствует как данность. Я готова составить инструкцию по делопроизводству, где вы сами пропишите ответственного по каждому пункту.

— Я впишу тебя.

— А я у вас, как оказывается, не работаю. Между прочим ваши слова, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич.

— Извините.

— Я тебя понял. А это мысль. Как видите, Елена Николаевна, у вас теперь есть чем заняться. Марина, тебя это тоже касается. Заодно подготовь приказ о переводе секретариата под начальство помощника. Ландыш, не спорь.

— Буду, — возмутилась я, — раз у вас не было времени на собеседовании прояснить все эти моменты, то давайте уж здесь их выясним, пока я не подписала договор. Я хочу знать, во что я ввязываюсь.

— Ты уже ввязалась, дав согласие.

— Ну если переходить на язык документов, то я сейчас могу спокойно выйти из кабинета, уйти гулять и мне за это ничего не будет, потому что я здесь не работаю. Гениальная, кстати, мысль.

Я вообще очень спокойный человек, в чем то даже робкий и не умеющий хамить. Но два дня эмоциональных качелей, вечных провокаций шефа доведут кого угодно. А если добавить еще и мое изначальное нежелание работать здесь и теплый до скрежета в зубах прием коллег, то я взорвалась. Но не как положено дамочкам, с экзальтированным поросячьим визгом. Я лишь улыбнулась, встала и ушла.

Меня не остановили. Не успели. Выдержка закончилась возле рабочего места. Схватив телефон и едва успев натянуть туфли, я подхватила пакет с вещами Вишневского и спустилась к секретарям:

— Отдайте Марии Ивановне.

— Ландыш, а ты куда?

— Мне одно задание дали, я сейчас вернусь.

Улыбаемся и машем. А также сбегаем вниз по ступеням и навстречу толчее московских улиц. Я свернула в переулки, словно боясь погони. И чего я сразу сумку не захватила? Сейчас бы поехала домой. Хватит с меня креативных личностей. Вот только портрет жалко. Я вздохнула и огляделась. В попытках сбросить через спорт напряжение я дошагала уже до Садового кольца. Перейдя его, спустилась дальше по Сретенке до чебуречной. В чехле телефона нашла небольшую заначку. На пирожок и воду хватит, а потом вернусь в офис… О том что будет дальше, даже не хотела думать.

Места были лишь стоячие, я выделялась на фоне завсегдатаев и пыталась разобраться в себе.

В моих родителях сочеталось не сочетаемое и все наши знакомые удивлялись, как у таких перекати-поле выросла тихоня дочь-домоседка. Я действительно была лишена творческих наклонностей, меня не привлекала игра в фей, принцесс, моделей. Я обожала пазлы, мозаики и прочие головоломки, когда из хаоса рождался порядок. Впрочем небольшую погрешность вносила рассеянность, которая проявилась с возрастом. Я знала что папа хорошо рисует, догадывалась на интуитивном уровне, потому что мои эксперименты на уроках рисования всегда его расстраивали. Впрочем, тогда на мою сторону встала мама, говоря, что бумагу марать может каждый.

Родители были программистами. Сейчас они работали больше на удаленке фрилансерами, изредка появляясь в офисах, что позволяло им часто менять место жительства, путешествуя по стране. Я же почти с первого курса обитала одна в квартире, доставшейся от бабушки. Родители свою квартиру сдавали, ежемесячно переводя деньги мне. Сначала прикрываясь институтом, потом работой, я безвылазно жила в пригороде.

Словно почуяв, телефон ожил:

— Ландюша, дочка, не отвлекаю?

— Нет, мам, у меня перерыв.

— Как хорошо, я быстро. Милая, а на этих выходных ты приедешь?

— А приеду, — решилась я.

— Есть пожелания?

— Мам, я сама куплю билет.

— Нет, отец настроен решительно. Ты же нам не рассказала, где работаешь. Он закажет билеты на Сапсан.

— Нет, мам, это дорого.

— Ерунда, Ландюша. Мил, девочка приедет.

— А можно на Красную стрелу? Я давно мечтала.

— Как скажешь. Папа хочет поговорить.

— Привет, пап.

— Ланда, Давай вечерний сапсан.

— Пап, Красная стрела.

— Да ну его, он медленный.

— Зато с легендой.

— Эстетка. Ну до встречи?!

— Ага.

Я положила трубку. Оказывается, пока я разговаривала, мне прислали кучу смс и столько же пропущенных звонков. Наугад набрала первый открывшийся.

— Добрый день, вы мне звонили.

— Ландыш, ты где? — это был Вишневский.

— Далеко, — ответила я.

— Сколько тебе надо времени, чтобы успокоится? Документы готовы, я хочу, чтобы ты их подписала.

— Витольд Лоллиевич, зачем вам несдержанный наглый сотрудник, ворующий свитера и рубашки?

— Лоллийевич. Ясно, еще не остыла. Возвращаюсь к первому вопросу — ты где?

— Какая разница, отдайте мне трудовую и спокойно цивилизованно разойдемся.

— Ландыш, ты сейчас говоришь мне адрес, куда Богдан подвезет твой плащ и вещи…

Быстро же он согласился с моим предложением, даже стало обидно. А ведь так трогательно разыгрывал заботу и повышенный интерес…

— … и подождет, пока ты успокоишься. Хочешь — обедай, хочешь — шоппингуйся или иди в салон красоты, все что угодно, но через час я жду тебя в кабинете на подписание трудового договора. У Богдана гонорар за пять дней, которые ты работала без оформления.

— Не стоит, я сама сейчас вернусь за вещами. Я не буду работать с вами.

— Адрес, Ландыш. На улице ледяной ветер, ты раздетая. Я прошу тебя, не упрямься.

— Витольд Лоллиевич, вы вообще понимаете что своим ненормальным повышенным вниманием настраиваете против меня коллег? — я выскочила из чебуречной и у меня перехватило дыхание. Переменчивая осень, капризная и своенравная уже сменила мягкую теплую погоду на низкие тучи и ветер. Однако я упрямо шагала вниз, почти крича в трубку, — вы постоянно ставите меня в неловкое положение. Я понимаю, творческие личности имеют право на каприз, но простите, быть вашей прихотью не хочу.

В трубке молчали, затем послышался вздох:

— Адрес, Ландыш. Скажи, где ты сейчас.

— Я на Сретенке, — запал пропал.

— Спасибо, сейчас за тобой приедут.

Богдан появился через десять минут, что удивительно, поскольку все стояло в пробках. он молча протянул мне плащ, конверт и сумку.

— Я не вернусь в офис, — осторожно сказала в ответ, предусмотрительно сделав шаг назад.

— На такой случай у меня распоряжение отвезти вас домой. Но позвольте сказать мое мнение. Именно мое, а не шефа. Если вы уйдете, то наши офисные рептилии выиграли, добившись своего. Вне зависимости от поведения Витольда Лоллийевича, даже если бы он общался с вами только по телефону, вас все равно назвали бы любовницей. Через это проходили все новенькие, и это не смотря на то, что его подругу все видели. Вы же умная девушка.

— Думаете, надо вернуться?

— Нет, просто принять решение не на эмоциях. Тем более вам дали час на отдых. Да, забыл, меня просили передать, что Витольд Лоллийевич надеется на совместный обед, чтобы загладить свою вину.

— Не верю.

— Дайте ему шанс. Ну так куда сейчас?

Я бросила конверт в сумку и огляделась:

— Богдан, а здесь есть кондитерская?

Мы вернулись позже на четверть часа… Богдан тщательно прятал улыбку, внося за мной многочисленные пакеты. Вишневский стоял на ресепшн и понять его настроение не представлялось возможным, или у меня еще не хватало опыта. Пока я старательно расставляла пакетики по стойке, он молчал, потом, наконец, не выдержал:

— Ландыш, это что?

— Ваше задание.

— Которое из многих?

— Новогоднее. Софья, поставь чайник.

— А поподробнее можно?

— Можно.

Видя, что я не собираюсь помогать ему в выходе из щекотливой ситуации, он лишь кивнул:

— Тогда жду в своем кабинете.

Он быстро собрал все пакеты и направился в сторону мансарды, вынуждая идти за ним. Уже в кабинете Вишневский небрежно бросил пакеты на переговорный стол, кивая мне на свое место:

— Там лежит договор и приказ. Ознакомься, пожалуйста, и если все устраивает, распишись.

Я настороженно устроилась на его месте и просмотрела договор. В принципе стандартная форма, адекватная зарплата чуть выше рынка. Осталось только решить, нужно ли мне все это.

— Ландыш, что не так? Тебя что-то не устраивает?

— Да нет, все так.

— Пытаешься решить, сможем ли мы сработаться?

— Я понимаю, что у вас требования к помощнику выше, чем я могу предложить.

— За два дня ты выдала больше интересных предложений, чем остальные за годы работы. Я про документооборот. Так что проблема не в этом.

— Ваше отношение ко мне и к остальным. И ответная реакция офиса.

— Мое отношение к остальным тебя не должно волновать, и даже более, я не хочу, чтобы посторонние выдумки повлияли на твое мнение обо мне.

— Да мне постоянно тыкают в лицо, что я не оценила своего счастья, работая на великого Вишневского!

— Хорошая практика для получения опыта в подковерных играх.

— Ага, и все остальное тоже хорошая практика, — буркнула я.

— Смотря, что ты подразумеваешь под всем остальным.

— То что остальным заметно и понятно, — объяснила ему.

Он расхохотался:

— Ландыш, ты чудо. Я не помню, чтобы кого-нибудь так долго уговаривал работать. Чувствую себя змеем искусителем невинной девы.

— Вот и я не пойму, зачем вы со мной возитесь. Только я бы сравнила с игрой в кошки-мышки, — скрыть смущение не удавалось.

— Как скажешь, дорогая, все для тебя.

Я уже потянулась к ручке, но последние слова заставили вновь отложить ее в сторону.

— Черт, поспешил, — он совершенно не раскаивался в словах, — Ландыш, это всего лишь трудовой договор, и ты всегда сможешь написать заявление на увольнение.

— Вы просто переходите границы!

— Где? Разве я тебя прилюдно оскорбил? Позволил вольности? Неподобающе вел? Меня как то приучили ухаживать за женщинами, и я получаю от этого удовольствие. Современные веяния меня не интересуют.

— То есть для вас это норма??!

— Почти. Так я веду не со всеми. А только с теми, кто небезразличен и за кого взял ответственность. С остальными посдержанней.

— А я в каком лагере?

— Я пока не решил, а значит в обоих.

— И снизошла на меня благодать. А если я не подпишу и уйду?

— Отпущу. Дам возможность успокоиться. А затем вновь попробую уговорить. Мало быть гением в архитектуре или хорошо рисовать. Успеха добьется лишь тот, кто умеет достигать цели.

— То есть у меня никаких шансов?

— Совершенно. Кстати, дверь на замке.

Я подскочила:

— Что???

— Ландыш, тише! Успокойся! Я просто не хотел, чтобы нам помешали. Секретарей тоже предупредил, что у нас серьезный разговор. Сядь и дай мне договорить. Я не трону тебя. Дверь закрыл, потому что в моем возрасте чревато скакать по лестницам за рыжими девушками.

Я послушно села, но на всякий случай откатилась подальше. Он поморщился, однако все же продолжил.

— Ландыш, я перегнул сегодня палку и осознаю, что сильно давлю на тебя. Да и сейчас продолжаю тоже самое. Прости. Давай договоримся. Ты подпишешь контракт и начнешь работу. Я буду стараться держать себя в рамках деловых отношений. Хотя честно скажу, это сложно. Но я способный, я смогу. Договорились?

Он умел играть на чувствах, четко зная, на что надавить. Я с минуту поколебалась, затем подписала документы.

— Спасибо.

Он положил подписанные экземпляры трудового договора в папку вместе с приказом и протянул мне:

— Я надеюсь, что ты не пожалеешь.

— Но обедаю я без вас.

— Хорошо, — Вишневский открыл дверь.

Я забрала папку и вышла из кабинета.

Витольд проводил взглядом девушку и перевел дух. С ней надо быть осторожней. Он усмехнулся. Хорошо, сегодня он обедает в одиночестве. Тем более дел много, и так выбился из графика. Но оно того стоило. Сейчас он был уверен, никуда она не исчезнет. А дальше… Нужно время.

Витольд собрал пакеты и отнес в комнату отдыха, где спрятал в шкаф. Вот так женщины и завоевывают пространство. В гардеробе уже висит ее костюм и туфли. Мария Ивановна уже привела их в порядок.

Вернувшись в кабинет, он набрал номер. Ландыш ответила сразу:

— Да?

— Соедини меня с Верховским, визитка у тебя есть. Потом можешь идти обедать.

— Хорошо.

Он достал из стола папку с рисунками и вынул тот портрет, с которого все началось. Разноцветные глаза, веснушки и всполох волос.

— Витольд Лоллиевич, Сергей Васильевич на проводе.

— Лоллийевич. Соединяй.

Рисунок он спрятал отдельно.

Витольд принял твердое решение дать девушке передохнуть, привыкнуть, но жизнь вносит свои коррективы.

Помощник ворвалась к нему, когда он уже собирался домой:

— Ландыш, ты почему на работе? Почти восемь вечера.

— Витольд Лоллиевич, пакеты, с которыми я вернулась. Мы же их сюда приносили.

— Лоллийевич. Я их убрал в шкаф.

— Можно я заберу?

— А что в них? Ты говорила что-то про Новый год.

— Ну да, родилась одна идея. И мне, — она замялась, затем решительно проговорила, — я завтра все расскажу, честное слово.

Витольд заинтересованно посмотрел на девушку:

— Ландыш, ты меня интригуешь. Если ты все равно не спешишь никуда, то я готов уделить немного времени, чтобы услышать все. Потом Богдан отвезет тебя домой.

— Витольд Лоллийевич, — она забавно споткнулась на отчестве, но сумела выговорить его, — завтра бы я вам в лучшем виде все показала.

— Меня устроит общий концепт. Что тебе надо?

— Пакеты, кипяток и чашки. Дайте мне пять минут.

Он кивнул.

Через пять минут он удивленно взирал на вереницу чашек на столе, Ландыш увлеченно рылась в пакетах, что то просматривая. В двери появилась Алевтина, держа два чайника.

— Витольд Лоллийевич, это Ландыш приказала.

— Не приказала, а попросила, — поправила ее рыжая, — спасибо, Аля.

— Я могу уже собираться домой?

— Иди, — кивнул Витольд, — я помогу Ландыш убрать чашки. До свидания.

— До свидания.

Секретарь исчезла, а Витольд наблюдал как Ландыш выкладывала на стол разноцветные пакеты с чаем.

— Ландыш, что ты удумала?

— У меня не было времени подготовиться. Просто пока вас не было, я успела просмотреть новогодние подарки за прошлые годы. В основном вы делите их на три категории, чаще всего это корзины с продуктами плюс сувенир. Я подумала. что в этом году можно взять за основу чай. Кофе слишком капризный продукт, а вот чай дает возможность разных комбинаций. Тем более я считаю, что корзины слишком капризны в эксплуатации, а чай можно упаковать в красивую коробочку. Это меня ваши карандаши натолкнули на мысль. И..

— Минутку, Ландыш, — он просматривал выложенные упаковки чая, — откуда это все?

— Я зашла в Чайный дом на Мясницкой и там увидела елку из чая, вот мне и…

— Ландыш, это улун, пу эр, габа, причем вполне себе дорогие сорта, если я правильно помню. Сколько ты за это заплатила?

— Я брала по двадцать грамм и тем более собиралась остатки забрать домой.

Витольд рассердился:

— Где чек?

— Витольд Лоллиевич…

— Лоллийевич. Дорогая, я выдал тебе зарплату, чтобы ты потратила ее на себя!

— Я вам не дорогая! — кажется, он опять ее обидел.

Ландыш стала поспешно собирать все обратно, Витольд поймал за руку и тихо сказал:

— Прости. Завтра подготовь отчет по представительским, отдай в бухгалтерию, тебе вернут деньги. Впредь согласовывай такие расходы со мной. Хорошо? А теперь дальше. Тебе нужна моя помощь?

— Ну да, — нехотя ответила она, — если для основного потока я могу выбрать сорта, то для эксклюзива мне нужно авторитетное мнение. Вы же лучше знаете вкусы людей вашего круга. У меня раньше не было такого опыта.

— А твои предыдущие директора?

— Это маленькие конторы, средней руки бизнес. Там в цене была водка и коньяк. Даже кофе везде было растворимое.

— Ты кофеман?

— Можно и так сказать, — она осторожно попыталась высвободить ладонь, которую Витольд сжимал.

Он отпустил и с наигранным равнодушием повернулся к столу, перебирая сорта:

— Я не очень разбираюсь в них.

— Так вам не надо разбираться. Вы должны просто попробовать и выбрать наиболее удачные.

Витольд посмотрел на груду чайных упаковок и обреченно вздохнул:

— Ты мне мстишь?

— Немного, — она улыбнулась, — но если хотите, я составлю компанию. Только, — она вновь зарылась в один пакетик и стала выкладывать на стол сладости, — я не умею пить чай без всего.

Витольд усмехнулся, вскрывая первый пакет:

— Начнем с улуна. Чай на любителя, вполне редкий. Только давай сразу отложи в сторону с добавками, это некомильфо. Надеюсь ты синий чай не покупала?

— Синий? А это какой? Что с ним не так?

— О, я тебе обязательно расскажу. Но позже.

Она кивнула, замерев с чайником, пока он раскладывал по двум чашкам крученные листы. Вечер обещал быть приятным. Значит, Ландыш сладкоежка. Почему бы ему не взять за привычку покупать к утреннему кофе конфеты. Витольд покосился на девушку, которая серьезно принюхивалась к напитку и сделал первый глоток.

— И? — нетерпеливо спросила Ландыш.

— Не спеши. Все познается в сравнении. Немного резковато.

— Да? А если вот этот?

— Ландыш, не части. Чай не терпит суеты.

— А где вот эти распоряжения?

— В папке.

— Их там нет.

— Как нет, вот же они.

— А почему они лежат в этом году, когда относятся к позапрошлому году?

Даша пожала плечами и покорно переложила их в нужный год. Я подавила вздох, пометила и расписалась в реестре.

Вишневский настоял, чтобы приказы и все нормативные акты по основной деятельности находились у меня. Я сопротивлялась, намекая, что хранить их негде, но мне сочувственно покачали головой и лишь кивнули на дверь. И вот я сижу в папках, тихо зверея, а один из бухгалтеров передает мне бумаги. Вечер пятницы, у меня почти в полночь Красная стрела, а я тут…

Как и обещал, Вишневский почти прекратил свои провокации. Он вечером требовал отчета, изредка днем вызывал, но лишь по рабочим вопросам. Обед просил приносить в кабинет, что делала Мария Ивановна.

В итоге я была практически предоставлена сама себе. Хотя нет. Утренний кофе остался обязательным, к которому прибавились маленькие шоколадные конфеты, что ежедневно приносил шеф. На мои попытки отказаться он обиделся:

— Ты же сама сказала, что не можешь пить пустой кофе.

— Я говорила про чай.

— Какая разница. Что с инструкцией?

Я потянулась, и решительно встала:

— Даш, давай закончим на сегодня? Мне еще к себе все проверенное тащить. В понедельник заберу все остальное.

— Елена Николаевна сказала, что все сдать до вечера пятницы. У нас с понедельника отчетный период.

Пробурчав под нос все, что я думаю, набрала телефон секретарей:

— Сонь, организуй мне тяжелую рабочую силу.

— Это как?

— Мужчину найди.

— Что?! — трубка и Даша вскрикнули одновременно.

— Соня, пришли мне кого-то, кто в состоянии донести тяжелые папки из бухгалтерии до меня. А не для того, что ты подумала. Ты досканировала распоряжения за прошлый год?

— Почти.

Я отключила трубку и страдальчески посмотрела на Дашу.

— Я все понимаю, отчетный период, приказ непосредственного начальника. Однако я не заберу то, за что не подписалась. Мой рабочий день заканчивается через полчаса.

— Значит, задержитесь. В бухгалтерии из-за вас беспорядок, — величественно вплыла в комнату Елена Николаевна.

— Возможно. Но я же не виновата, что архивы вы не создавали, а порядок хранения документов нарушен. Вот здесь список пропущенных приказов. Я их не видела.

— До вашего прихода здесь был порядок.

— Сейчас будет. Все что я положила на пол — уже проверила, остальное в понедельник.

— Нет, у меня отчеты, вы в понедельник здесь не нужны.

— Елена Николаевна, я повторю, если бы все содержалось в порядке и согласно правилам, то никаких потрясений бы не было, — я протянула ей папку, — здесь документы приказы относительно бухгалтерского учета и экономической деятельности, согласно первоначально утвержденному проекту инструкции по делопроизводству, они будут храниться у вас. Шаблон журнала я пришлю Даше на почту. До встречи в понедельник.

Я развернулась и наткнулась на Антона:

— Привет, Дюймовочка.

— Это где жы вы такие цветы видели, Антоша, под стать Дюймовочке? — фыркнула Елена Николаевна.

— Виктория амазонская, — ответила я, пролистывая реестры, — выдерживает до восьмидесяти килограммов, так что у меня еще запас есть. И у вас тоже.

— Зачем вызывали? — Антон не дал главному бухгалтеру возможности обидеться.

— Кто? — мы переглянулись с Еленой Николаевной.

— Так требовали мужчину, я пришел.

Позади фыркнули девочки-бухгалтеры.

— Это у нас Ландыш без мужчин жить не может, — гордо произнесла бухгалтер устраиваясь за компьютером.

Я пропустила шпильку мимо ушей, поворачиваясь обратно к сисадмину.

— Антон, мне надо перенести вот эти папки к себе. Я вообще думала что кто-нибудь из водителей подойдет.

— Не знаю, меня Софья поймала и шантажировала, — парень подставил руки, а я складывала архивные папки стопкой.

— Чем же?

— Сервером новым. Ландыш, помоги Витольд Лоллийевич не подписывает заявку, говорит, составлена неправильно.

— Я тебе присылала форму.

— Ну я ее распечатал и отдал.

— О, Господи, Антон, а ты ее прочитал?

— Неа. а надо было? Я сегодня в папку положил, но ты мне ее не вернула.

Я мстительно положила десятую папку на парня и гордо развернулась на каблуках:

— Перед господином Вишневским сам оправдываться будешь.

— Божечки мои, — вновь влезла Елена Николаевна, — Ландыш, а мне интересно, как ты его называешь наедине?

— По имени-отчеству. Пойдем, Антон. До свидания, дамы.

Наверху Антон поставил папки на стойку:

— Ландыш, может тебе куда их перенести? Тебя и так не видно. Хочешь, помогу в шкаф поставить?

— Все нормально, — я листала папку, облокотившись на ресепшн — твоей заявки нет.

— А где же она? Потеряли?

— Слышишь, Антошка-картошка, — рассердилась я, — ты во мне профессионала оскорбил. У меня ничего не теряется. А вот некоторые программисты могут страдать рассеянностью.

— Круто, Дюймовочка, ты когда злишься, у тебя глаза окраску меняют. Ты хамелеончик?

— Сомнительный комплимент, Антон, — из кабинета вышел Вишневский, — молодые дарования, не это ли вы ищите? Ландыш, что за архитектурные сооружения на стойке?

— Соответствую профилю фирмы, поддерживаю имидж, — вздохнула я. При всей повышенной ко мне лояльности, эстет внутри шефа не переносил хаоса. Я не раз уже оставляла вечером бумаги в беспорядке, чтобы утром найти аккуратные стопочки на столе.

— Доверьте это профессионалам, я ценю вас за другие качества. Так, молодежь, заходите в гости.

Переглянувшись с Антоном, я сделала шаг вперед, кладя папку, однако неудачно задела башню из бумаг и все это полетело на меня. Уходя от удара, выпрыгнула вперед, практически повиснув на опешившем сисадмине. Тот проявил не дюжую смекалку и расторопность, вместе со мной на руках метнувшись в сторону, потому что вторая башня начала падать на него.

— Ландыш, ты жива? — донесся крик Софьи снизу.

— Пока да, — отозвалась я сразу, осторожно отпуская Антона.

Тот тоже разжал руки:

— Маленькая, маленькая, а лучше тебя не злить. Ты цела?

— Ага.

— Молодые люди, я жду, — нас практически обдало холодом.

Антон, как джентльмен, вошел первым. Я попыталась вновь стать хамелеоном, пытаясь мимикрировать под дверь, но мне не дали:

— Ландыш, хватит прятаться. Присаживайтесь.

— Спасибо, мы постоим.

— Хорошо. Кто автор этого шедевра? — Вишневский продемонстрировал распечатку. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Это я, — шагнул вперед Антон и потом уточнил, — а что это?

— Заявка на сервер, Антоша.

Парень тут же попытался шагнуть назад, но получил от меня тычок в спину. Вишневский немного понаблюдал за нашим обменом гримас и вновь обратился к парню:

— Объясни, какую резолюцию я должен поставить?

— Положительную.

— Я сейчас и… Антон, ты хоть читаешь, что даешь?

— Я доверился более компетентному сотруднику.

Я зашипела беззвучно.

— Ландыш, подожди, компетентная ты наша. Антоша, держи и читай вслух.

Парень взял лист пробежался глазами по тексту и горестно вздохнул:

— Витольд Лоллийевич, я понял.

— Антоша, читай.

Сисадмин покосился на меня, но я упорно не поднимала глаз.

— 'Заявка на закупку технического устройства под диким названием, точнее возьми из счета. Наименование — штучка с проводами. Количество — чем больше тем лучше. Технические характеристики — я таких и слов не знаю, но здесь то, что самое привлекательное, только не забывай, что начальство должно понимать не только предлоги. Цель закупки — потому что пятка захотела, или что там еще. Поставщик — полное юридическое название, только не надо ИП, иначе Елена Николаевна загрызет за отсутствие налогового вычета по НДС. Приложение — счет, который надо заказать в том самом месте, где собираешься покупать. Антон, заполни все четко, иначе от праведного гнева Витольда Лоллийевича Лоллийевича Лоллийевича тебя никто не спасет. И ждет тебя, мой компьютерный друг, дорога дальняя согласно офисным легендам. Антон, и счет не забудь приколоть к заявке'.

Он осуждающе покосился на меня, я же пожала плечами. Я же честно предупредила, тем более он сам просил с инструкцией для особо тупых.

— В общем, тебя честно предупредили, Антон. Ты не внял опытным людям. Так что согласно офисным легендам я посылаю тебя… чтоб через четверть часа все было на столе. И не забудь сказать спасибо Ландышу.

— Спасибо, Ландыш, век помнить буду твои доброту и наставления, — парень поклонился мне в ноги и выскочил из кабинета.

Я едва сдержала стон, продолжая сверлить пол взглядом:

— Ландыш, а как тебя родители называют?

— Ищите варианты для ругани? Я взрослый человек, без дополнительных сигналов понимаю, что вы сердиты.

— Тогда как эта заявка попала ко мне?

— Я весь день в бухгалтерии принимала документы. Очевидно, Антон положил пока меня не было.

— Почему ты не проверяешь. что мне подсовывают?

— Я проверяю. Вот мне только непонятно, как папка оказалась у вас.

— Я ее взял, ручками.

— Вне графика и не уведомив меня.

— Еще скажи, что я сам виноват.

Я многозначительно промолчала.

— Ландыш, ты до сих пор не выучила мое отчество? Похвально, что прилагаешь столько усилий, но я удручен.

И я вновь промолчала, уж больно пол тут интересный, ровный, без единого узора, просто мечта. Пока все изучишь.

— Ландыш, сделай кофе. И себе.

Когда я вернулась с заказанным, Витольд уже достал шоколадные конфеты. При виде одной чашки он удивился:

— А себе?

— Витольд Лоллиевич, рабочий день закончился.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич.

— Извините.

— Не извиню, пока не принесешь и себе напиток. До конца рабочей недели десять минут. Твоей первой рабочей недели. Я хочу узнать, как она прошла. Поторопись.

— Витольд Лоллий-евич, — наконец получилось у меня, — у вас сегодня вечер джаза.

— Я помню, Ландыш. Поэтому не задерживай меня.

— У меня там вавилонские башни на полу валяются, — сделала последнюю попытку отвертеться от общения наедине.

Его внимание и пугает, и завораживает. И конфеты он слишком вкусные приносит, что отказаться чрезвычайно сложно. Вишневский вздохнул и направился в сторону выхода, по пути подхватив меня под локоток. Дойдя до разваленных по полу папок, он присел, начиная их собирать, бросив мне:

— Иди делай кофе.

Я подчинилась. Уже из кофе-пойнта услышала удивленный голос Марины:

— А где Ландыш? Вы что делаете, Витольд Лоллийевич?

— Ландыш слишком миниатюрная и не достает до полок, так что как видишь помогаю ей. Что-то срочное?

— Да, вопросы возникли, надо подписать изменения в штатное, и по должностной инструкции…

— Марина, рабочий день закончился, так что все в понедельник. В папку к Ландышу положи, я в понедельник все подпишу. Антон, а тебе чего?

— А где Ландыш?

— Зачем она тебе? — раздражение прямо чувствовалось.

— Она обещала помочь с заявкой, я все поправил, меня только смутило, какую лучше дату поставить.

— Счет где?

— Вот же, я его степлером пришпилил.

— А сразу нельзя было сделать?

— А раньше Ландыша не было.

— Дай сюда. Вот. Можешь отнести в бухгалтерию.

Я тихонько хихикнула. Не знаю почему шеф злится, но Антон наконец получил свой сервер.

— А почему Антону вы подписали, а мне нет?

— Потому что ты еще не переделывала столько раз документы как Антон, но я могу устроить. Антон, я же сказал, что в бухгалтерию неси. В понедельник оплатят, потом водителя пошлешь.

— А Ландыш где? — сисадмина сложно сбить с пути.

Пора спасать одного шустрого сисадмина от не менее злого шефа, хотя мне кажется, Вишневский больше развлекался. Я вышла с чашкой кофе в руках.

— Витольд Лолли-й-евич, — ура, не опозорилась, — ваш кофе. Антон, дай заявку. Ты зачем вчерашнее число поставил?

— Ландыш, ты зануда, — радостно заявил сисадмин, — между прочим, Витольд Лоллийевич все подписал.

— Антон, — повысил голос Вишневский, и подчиненные дружно отступили на шаг назад.

У меня не получилось, за спиной стоял шеф, сбоку стойка, а впереди коллеги, к которым опасно сейчас подходить.

— Чисто документально ты мне вчера принес заявку со счетом от сегодняшнего дня, — тихо пояснила, стараясь не заострять внимание на запахе парфюма шефа, который ненавязчиво окутывал, — я не зануда. Бухгалтерия завернет документы, да еще мозг ложечкой скушает и будет права, не ищи того, чего нет. Правила созданы, чтобы облегчить жизнь, а усложняют ее неправильные документы.

На плечо легла рука. Я вздрогнула, глаза коллег округлились.

— Антон, документы… — тихо сказал Вишневский.

— Понял, переделаю. Извини, Ландыш, я не прав.

— Марина, — переключил внимание на эйчара директор.

Та быстро положила бумаги в папку и ушла вслед за Антоном.

— Пойдем, Ландыш, чашка кофе с конфетами в приятной компании — это прекрасное завершение трудовой недели.

— Отпустите, — я сделала слабую попытку вырваться, но вместо этого лишь прислонилась к нему. Как же я действительно устала.

— Не упрямься, пойдем.

Он довел меня до диванчика и усадил:

— Устраивайся удобней.

Думаю, наших офисных обитателей хватила кондрашка, если б они узрели, как их кумир самолично принес кофе и конфеты на маленький столик у дивана. Мне же было все равно. Скинув туфли, я сидела, поджав под себя ноги.

— Устала?

— Да, день суматошный.

— Ландыш, я домой! Легкой дороги и хороших выходных! — прокричала снизу Софья.

— Счастливо, и тебе! — отозвалась я.

Вишневский с улыбкой наблюдал за мной:

— Ну и как работа?

— Необычно, но нормально.

— Емкое определение. Есть вопросы?

— Да.

— Какие?

Я покосилась поставила чашку на стол и выпрямилась:

— Почему такое отчество? По правилам словообразование оно… — подобрать слова было сложно, но Вишневский мне помог:

— Ты хочешь сказать, что ты как раз говоришь правильно, а я ошибаюсь?

Под его ироничном взглядом я стушевалась:

— Простите.

— Мне нравится твое любопытство и любовь к мелочам. Отца звали Лоллий, и правильно действительно было бы Лоллиевич. Я старший сын в семье, и у брата отчество как раз написано верно. А вот со мной работница ЗАГСа так впечатлилась сочетанию, что допустила описку при заполнении свидетельства о рождении. Отец пожал плечами и ничего не стал менять. Так что теперь я Вишневский Витольд Лоллийевич. А некоторые вредные рыжие личности все пытаются изменить ошибку почти пятидесятилетней давности.

— Сорокашестилетней, — машинально поправила я.

— Я же говорю вредная. А ты знаешь как переводится мое имя? У меня польские корни. Имя Витольд означает 'лесной повелитель'. А вот Лоллий с греческого переводится как 'сорняк, плевел' Так что я лесной повелитель сорняков. Впрочем, это заметно и по работе.

Я фыркнула, пытаясь сдержаться, но карие глаза напротив лишь улыбались, нисколько не сердясь. Вишневский протянул еще одну конфету:

— А вот у тебя красивое имя. Милый и славный майский цветок. Вроде и нежный и беззащитный, но ведь подрастет немного, освоится, и недовольные пожинают ядовитые ягодки. Когда ты только начинала работать, и особенно после того срыва, боялся, что не справишься. Однако Ландыш пообжился и показывает зубки, при этом оставаясь все такой же сладкоежкой.

— Витольд Лоллиевич, — для того чтобы встать и уйти, мне пришлось бы шагнуть к нему, что хотелось меньше всего.

— Лоллийевич, мы же выяснили причину происхождения моего отчества. Спокойно, Ландыш, я просто рассказываю свое впечатление о новом сотруднике.

Он откинулся на спинку дивана и спокойно продолжил:

— Меланхолик, интроверт, при этом с сильной внутренней референцией. Воспитывали тебя достаточно консервативно. Отсюда болезненная реакция на некоторые подковерные игры. Ландыш, не хмурься. Ты еще молода, не превратилась в стерву. Искренняя, настоящая. Такие сейчас редки, как цветы из Красной книги.

— Витольд Лоллийевич, вас ждет Паулина, через час начинается концерт.

Он позволил мне встать, пропуская на свободу. Проследил как я устраиваюсь за компьютером.

— Ландыш, собирайся домой, потом все доделаешь.

— У меня в полночь поезд, я не успею доехать и вернутся. Я здесь посижу, потом отправлюсь на вокзал.

— Хорошо. До встречи в понедельник.

Он на мгновение исчез в кабинете, чтобы выйти с портфелем. Проходя мимо стойки, где я пыталась спрятаться от его ошеломляющих откровений, тихо сказал:

— Вызови такси, не ходи одна по вечерним улицам. Я могу оплатить тебе такси?

— Спасибо, у меня есть деньги.

— До свидания.

— До свидание, — эхом ответила я.

Когда шаги шефа затихли, я подняла глаза. На стойке стояло блюдце с конфетами. Осторожно обойдя лакомство, унесла чашки в кофе-пойнт и все так же не обуваясь, спустилась вниз.

— Ландыш, ты босиком, — осторожно заметила Алевтина.

— Я знаю. За последние полчаса кто делал попытки подняться к Витольду Лоллийевичу? Антона, Марину я засекла.

— Беляев и все. Ой, нет, Мария Ивановна еще.

— Хорошо. Аль, в понедельник составьте мне с девочками расписание, кто когда и во сколько приходит. На месяц вперед. В офисе много народу осталось?

— Да практически все ушли. Антон и пара архитекторов.

— Марина?

— Ушла вместе с Витольдом Лоллийевичем.

— Тогда собирайся тоже, я все равно здесь еще пару часов посижу. Мне до поезда еще не скоро.

— Правда?! Спасибо! — Она быстро собралась и сбежала. Я устроилась на ее кресле и полезла на сервер. Все великолепно, девочки оказались смышлеными и отданные на сканирование документы уже рассортировали по годам и юридическим лицам. И наименование файлов провели идеально, как показала выборочная проверка. Ноги гудели, потому что сегодня я напрыгалась на каблуках, сбегав вверх вниз как минимум раз двадцать.

— Подруга, что скучаешь?

— Антон, зачем ты так у Вишневского? — осуждающе я произнесла я, не отрываясь от компьютера.

— Ландыш, ты чего? Как? Когда?

— Заложил меня. Поклоны эти дебильные…

Сисадмин перегнулся через стол и положил передо мной заявку со счетом:

— Проверь, пожалуйста.

Нехотя бросила взгляд на документ и кивнула:

— Все нормально.

— Спасибо. Ландыш, не обижайся. Я пошутил.

— Шутки у тебя…

— О, Дюймовочка с Виктории амазонской, да ты захандрила. Чего домой не идешь?

— К родителям еду на выходные, поезд в полночь. Здесь посижу, пока не выгонят, потом на вокзал поеду.

— Ясно. У меня там резервное копирование. Так что могу составить компанию. Подожди, сейчас только оставшихся гавриков выгоню.

Я заинтересованно посмотрела на него. Антон великодушно махнул рукой:

— Охранника зови и пошли со мной, покажу. Не бойся, все равно никто больше не придет. Пятница, вечер.

Когда охранник появился, я забрала трубки и пошла за Антоном. Прямо босиком.

Это было интересное зрелище. Сисадмин подходил к заработавшемуся сотруднику и начинался спектакль. Сначала Антон снимал с архитектора наушники, многозначительно стучал по циферблату наручных часов. Выслушав тираду, где все начиналось с гневных нот, а заканчивалось мольбой, когда несчастный лихорадочно сохранял файлы, закрывал программы, а Антон с хищным оскалом держал дрожащую руку над кнопкой включения. Наконец, компьютер выключался, архитектор направлялся на выход, а мы переходили к следующей жертве и все сначала. Потом Антон потащил меня за собой в серверную, где поколдовал и торжественно повернулся ко мне:

— Ну вот и все! Теперь можно чайку попить.

— У меня остался пу эр и габа. Что хочешь?

— Жаба? Ты меня отравить хочешь? — притворно ужаснулся он, — или это приворотное?

— Антон! — возмутилась я.

Мы уже вернулись ко мне, сдав телефоны охране. Пока я колдовала над чайником, Антон осматривался:

— Ну и как тебе у нас?

— Нормально.

— Слушай, это конечно не мое дело. Но что вас с шефом?

— Антон, я думала ты более вменяемый.

Я поставила перед ним чашку и устроилась на диване.

— Понимаешь, когда я поднялся отдать заявку, вы тоже сидели на диване и общались явно как старые знакомые. Я не стал мешать и незаметно ушел.

— Я видела и тебя и Марину, которая пришла вслед за тобой.

— Извини, я не имею право лезть.

— Нет ничего.

— Он никому не приносил конфеты. Да и вообще ведет себя странно.

— Антон, скажи ему об этом, — я подалась вперед, — я же вижу, ты его не боишься. Скажи ему, что это перегиб!

— Он тебя обидел?

— Нет. Я просто не понимаю его. То он начинает включать злого начальника, то просто сама любезность. То он отчитывает, учит манерам, то не реагирует на провокации. Я же сегодня в наглую забралась на диван с ногами, а он промолчал. И я дурой себя ощущала, словно дитя неразумное.

— Эй, Дюймовочка, успокойся. Не выдумывай. Ты же всю неделю как ужаленная по офису прыгала. Сегодня бой с бухгалтерией выдержала. Шефа только до кондрашки не довела, но его голыми ногами не возьмешь.

— Я в брюках. Антон, я сейчас реально обижусь, а мне не хотелось бы.

— Да ладно тебе, я рассмешить тебя хочу. Давай я тебя на вокзал отвезу. Я за рулем.

— Тут ехать одну остановку.

— А во сколько поезд? И куда ты едешь?

— В Питер на Красной стреле. В полночь выезжаю.

— Ого, круто. Я теперь просто обязан тебя проводить и галантно посадить в вагон, а затем патетично махать платочком вслед, утирая скупые мужские слезы.

— А слезы откуда возьмешь?

— Да, засада. А у тебя лук есть?

Он действительно проводил меня на вокзал и даже приставал к проводнице, требуя синий платочек. Когда Москва растаяла в темноте, я устроилась на полке и уснула. Выходные.

Как всегда, родители приехали меня встречать рано утром на вокзал. Я с радостью обнималась с родными. Далее любимая маленькая кофейня на Невском, прогулка по Питеру. Пригодился и новый зонтик с ландышами, который развеселил родителей.

Уже вечером, когда мы добрались до квартиры, где они обитали, я была уставшая, но умиротворенная. Мамина еда, папин чай со специями, родительское кудахтание — 'кушай, Ландачка', 'тапочки надень, пол холодный', 'сквозняк, садись сюда'. Разве это не счастье?

— Ну как тебе новая работа? Ты так и не рассказывала — мама подала пирог.

— Нормально, только устаю сильно. Но вообще интересно, тем более первая постоянная, без сроков.

— И кто ты там?

— Помощник руководителя. У меня появились первые подчиненные — три секретаря. Работа как работа, коллектив — творческие личности, архитекторы да дизайнеры.

— Да ты на повышение пошла, — улыбнулся отец, — а начальник как?

— Как положено всем людям с художественным образованием слегка специфичный. По стать имени, — усмехнулась я.

— И как же его зовут?

— Ма-ам, я до сих пор не научилась его правильно произносить. Смешно, я на предыдущем месте всех эти Самвелов Петросовичей без проблем выговаривала, а тут спотыкаюсь.

— Такое сложное?

— Неа. Сейчас… Витольд Лоллийевич. Ура получилось!

— Да. действительно странное имя, — протянула мама.

— Какие у вас отношения? — резко задал вопрос отец.

Я удивленно посмотрела на родителя. Милослав Альбертович хмурился. Синие глаза потемнели, лоб пересекла морщина. Он нервно взъерошил русые с проседью волосы.

— Пап, ты чего? Он начальник. Вежлив, корректен. Ну есть у него странные черты характера, но все хорошо. Его в офисе боятся и боготворят.

— А ты?

— А я работаю, папа, у меня нет времени на глупости.

— Мил, успокойся. Она просто работает, — мне очень не понравился тон мамы, а может усталость накопилась. Я быстро доела пирог и встала.

— Можно я спать пойду? А то в поезде не удалось отдохнуть нормально.

Мама подхватилась:

— Ландочка, что же ты не сказала. Идем, я уже постелила тебе, дочка. Мил, убери со стола.

Уже когда я лежала в кровати, мама пришла и села в ногах. Я смотрела на красивую женщину. Дикий огонь волос достался мне от нее. Мама очень красивая женщина, даже сейчас на нее часто заглядывались. Невысокого роста, худенькая с красивой белой коже. которая словно светится изнутри. Большие зеленые глаза под густыми ресницами, взмах которых еще давно, в детстве свел с ума моего отца. Мягкая и мудрая, я помню, что она никогда не ругалась, а умела убеждать. В отличии от отца, обладавшего резким и вспыльчивым характером. Совладать с бешеным темпераментов могла лишь мама, которой он подчинялся безропотно.

— Ланда, у тебя точно на работе все хорошо?

— Мам, там как и везде — серпентарий. Но я там отдельно от всех сижу, в сплетни не лезу, а по рабочим вопросам… Там директор такой, с ним шутки плохи. Что с папой?

— Он переживает за тебя. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Вечер джаза был прекрасен, несмотря на то, что еще в четверг Паулина перезвонила и смущенно сказала, что прийти не получится. К ней приехали родители, и ей пришлось сопровождать их по Москве на встречах и переговорах в качестве переводчиков, мама его подруги не знала русский, а отец считал ниже своего достоинства помочь жене. Сначала Витольд хотел взять с собой Ландыш, но не рискнул. Рыжая помощница выглядела хмуро и недовольно. Потом еще эта ситуация с Антоном. Сисадмин у него больно ретивый. Уже после джаза Витольд заехал в офис, чтобы отвезти Ландыш на вокзал, однако опоздал. Антон с шуточками усаживал девушку в машину, заливаясь соловьем. Ландыш смеялась. Витольду осталось только наблюдать, как молодые люди уезжали по ночным улицам. Что ж, со следующей недели у него начнутся поездки в составе жюри конкурса по площадкам, так что Антон присмотрит за девушкой. Решив пока не вмешиваться, он развернул машину и уехал домой.

Субботний день Витольд полностью посвятил работе, лишь поздним вечером устроился в гостиной. Вся хорошая погода уехал за Ландышем в Питер, на улице мелкой сеткой зарядил дождь. По его просьбе растопили камин. На столе стоял бокал с виски, веером разлетелись наброски, придавленные карандашами. Черный, зеленый и синий. Необычное сочетание.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер. Он усмехнулся и поднял трубку.

— Отстань от моей дочери.

— Ну здравствуй, Мил. Давно не виделись.

— Вит, ты мстишь? Ты сам тогда ушел.

— Мил, я не буду делать вид, что не знаю о ком речь. Да, твоя дочь работает у меня. Подчеркиваю — работает.

— Только не говори, что ты не знал.

— Знал. Стало интересно, пригласил на собеседование. Ландыш показала хорошие познания в профессии, я взял ее на работу. Гордись, Мил, результаты первой недели показали, что ты воспитал прекрасного человека.

— Все иронизируешь? — на том конце трубке вздохнули.

— Нет.

— Зачем, Вит?

— Мил, остынь. Корысть была одна. Я надеялся, что юное создание проговорится, у кого работает и старые друзья мне позвонят.

— Мы разошлись, дружба закончилась.

— Вы с Леной ушли, я не рвал отношения. Мил, мы дружили с детского сада втроем. Да, я совершил ошибку, привел Карину. Что случилось, то случилось. Я же не знал…

— Она твоя жена.

— Уже нет. Мы развелись семь лет назад.

— Тебе сочувствовать или поздравить?

— Лучше приезжайте с Леной в гости, я буду рад вас видеть, — Витольд ждал ответа.

— Не уверен что это правильно, я не доверяю тебе. Отпусти Ландыш.

— Я не держу ее. Мил, Лена осталась с тобой. Я принял ее выбор.

— Знаешь что, Вит! — не выдержал Милослав.

Витольд услышал тихий голос Лены, которая что-то объясняла мужу, тот недовольно прорычал ругательства но отдал трубку жене:

— Вит, здравствуй.

— Здравствуй, Лена. Мил по-прежнему ест из твоих рук?

— Не смешно. Вит, у меня просьба.

— Для тебя что угодно.

— Ландыш ни в чем не виновата.

— Лена, я знаю. Можно я скажу тебе, потому что твой супруг готов меня побить даже по телефону. Мне жаль, что тогда получилась та некрасивая история, которая разрубила нашу дружбу. Мне жаль, что Мил забросил рисовать. Но хоть ты услышь меня. Я принял твой выбор. Я признаю права Мила на тебя. Приезжайте. Я скучаю по вам двоим. Лен, мы с детства дружили, и даже по прошествии стольких лет вы оба мне дороги. Как друзья-товарищи. Приезжайте. И Ландыш будет рада.

— Я поговорю с Милом. Обещай не обижать Ланду.

— В моем обществе для Ландыша нет никакой угрозы. Я не обижу девочку. Знаешь, Лен, забавно. Милое создание унаследовала ваши глаза. Смотрю в них и вас вспоминаю. Приезжайте.

— Мы подумаем. Ты обещал.

Витольд выслушал серию коротких гудков и опустил трубку. Затем подошел к столу и стал осторожно собирать зарисовки. Ее родителей он убедил. Осталось убедить ее и…себя.

Неделя выдалась спокойная, я знала, что Вишневского не будет. Он в составе жюри специализированного конкурса объезжал номинантов, параллельно встречаясь с нужными людьми. Неизменным оставались лишь шоколадные конфеты. что я утром находила на своем столе. Поскольку мой бумажный хаос теперь не встречал меня аккуратными стопочками, я сделала предположение, что угощение привозил курьер Угощение мы съедали вместе с девушками, но тайного дарителя я никому не говорила. Антон тоже молчал о об увиденном в пятницу.

Я потихоньку обучала девушек компьютерной грамотности, рассказывая про горячие клавиши. Обзор по СЭДам был готов, но я сомневалась что его нам установят, и дело не в директоре. Дедовщина в компании была. Здесь стаж становился синонимом мудрости и высшей степени профессионализма, а поэтому старички в штыки воспринимали все новое. К концу недели я уже научилась абстрагироваться, разрисовывая служебные записки красной ручкой. Терпеть не могу неграмотные документы. На меня кричали, на меня давили. Один раз, когда я как раз проверяла у секретарей списки по клиентам, мне попытались пригрозить увольнением. Сдерживая гнев, я лишь кивнула, предложив Беляеву прямо сейчас позвонить Вишневскому и озвучить рациональное предложение. Запал пропал, больше увольнением мне не грозили, а жаль.

К концу пятницы список был укомплектован, я даже успела подбить бюджет на подарки. Девочки в трудовом порыве отсканировали все, что попалось под руку, включая договоры, у которых истёк срок хранения. На разбор актуальных или непригодных договоров у меня ушел день, и все это под нытье Антона, что с такими темпами придется заказывать отдельный сервер секретариату. Я заметила, что здесь принято все важное откладывать на вечер пятницы. Вот и сейчас Липатов, руководитель проектов из направления дизайна, принес заявку на командировку. В количестве четырех человек они ехали в Липецк. Бумаги приняла Софья. Нам надо было заказать билеты, гостиницу, трансфер согласно заявке.

— Они не знали что едут? — буркнула я, — билеты теперь дорого обойдутся. Сонь, выкупай и купе, гостиницу посмотри по отзывам и в гостинице часто есть свои водители.

— Игорь Валерьянович просил самолет.

— Что? — я отвлеклась от компьютера.

— Игорь Валерьянович просил самолет.

— А за аренду самолета кто платить будет?

— Зачем арендовать? Билеты купим, у нас есть агентство, которое делает все, что связано с самолетами.

— Соня, самолеты в Липецк не летают. Я даже не уверена, что там есть аэропорт. Поездом поедут, там всего пять часов дороги от силы.

— А номера какие?

— Обычные двухместные.

На этом разговор закончился, а через час Соня принесла мне счета, которые я лично доставила в бухгалтерию вместе с заявкой Липатова. Отказать не получилось, потому что виза генерального стояла на заявке, а из задекларированного бюджета я не выбилась. На обратном пути мне позвонила бывшая однокурсница.

— Ланка, пойдем на выходных гулять.

— И тебе здравствуй, Таня. А с кем и куда?

— Да как обычно, в парк Горького. Почти все наши будут.

— То есть все в курсе, кроме меня.

— Потому что только ты начинаешь уточнять все и вся. В общем договорились. Как обычно в полдень.

— Стоп, — одернула я ее, — А Олег будет?

— Ландыш, ты за кого нас держишь? Нет, конечно.

Это хорошо. С Олегом мы поссорились на год назад как раз на такой прогулке. Он слишком много уделял внимания другим девушкам, хотя мы и встречались с ним почти четыре года. А когда мы с девчонками отошли на несколько минут, то по возвращению застали эпическую картину — парень целовался с какой-то блондинкой. Я пожала плечами и пожелала им счастья. Таня тогда удивилась моему хладнокровию, а потом, спустя пару часов, слушала мои слезные излияния о вероломстве мужчин.

Мотнув головой, отгоняя неприятные воспоминания, я посмотрела на секретарей:

— Так, мой день здесь закончился. Я домой. Соня, я все отдала по командировкам, так что отследи оплату и распечатай потом билеты, адрес гостиницы, обязательно узнай телефон водителя, который их будет встречать. Все сложи в одну папку, чтобы наши творческие личности ничего не потеряли. Еще вопросы есть?

— Витольд Лоллийевич приехал.

Я вздохнула и направилась наверх. Взяв папку на подпись, зашла в кабинет:

— Добрый вечер.

— Ландыш, здравствуй. Ты с документами? Нет в тебе жалости. Сделай, пожалуйста, горячий чай, что-то замерз я.

Я положила папку на стол и сделала шаг в сторону двери, где меня настиг оклик:

— И себе.

Когда я вернулась, он уже расправился с документами. Увидев большую кружку, удивился:

— Это ты кому?

— Вам. Вы же сказали, что замерзли.

— Вполне было достаточно горячего чая с лимоном.

— А здесь можно и руки погреть, — я поставила перед ним кружку.

Он настороженно покосился на меня, затем взял бокал. Я опустила голову, пряча улыбку, но Вишневский заметил:

— Смеешься?

— Вы дома тоже пьете из классических чашек? — поинтересовалась я.

— Тебя это удивляет?

— Нет, нисколько. Извините за нарушение протокола, но я из лучших побуждений.

— Я так и понял. Ценю за заботу и знаешь, мне нравится, что ты слегка осмелела. Рассказывай, что за неделю произошло.

Пока я отчитывалась, попутно внося в органайзер замечания и распоряжения Вишневского, чай незаметно закончился. Шеф тоже с сожалением отодвинул пустую чашку:

— Тебе пора домой. Я опять задержал тебя. У меня одна личная просьба. Сегодня было слишком много встреч, я даже сразу не вспомню все. В итоге вечером в машине обнаружил вот этот тубус. Попробуй найти хозяина. Я честно не помню. Содержимое тоже не пролило свет на личность растеряши. Единственное, что понял, что это кто-то с номинации стройплощадок.

— То есть? — я удивленно крутила в руках протянутую вещь.

— В конкурсе много разных номинаций, включая конкурс по стройплощадкам. Выйди в понедельник на страницу мероприятия и посмотри. В понедельник, Ландыш. Сейчас по домам. Передай ключи Богдану, я через полчаса спущусь.

Пожелав ему приятных выходных и получив в ответ легкий смешок, я сбежала. Выходные, завтра прогулка с друзьями, что может быть лучше?

Мы встретились как всегда на Октябрьской и пешком пошли до обновленного Парка Горького. Погода радовала, солнце заигрывала с золотой листвой, даря последнее тепло. Следуя последней моде, однокурсники утащили меня играть в петанк. Отсидеться не удалось, на беду настаивавших на моем участии. Они наверно забыли, как в боулинге вылавливали шары, которые у меня вечно летели назад, а не вперед. А потом под дикий хохот помогали мне выползти с дорожки, куда я улетела вместе с шаром. Вот и сейчас я размахнувшись, швырнула металлический шарик вперед, стараясь не оторвать пятки. Увы, удержать равновесие не получилось, я покачнулась и возможно бы и упала, если меня не подхватили мужские руки. Лучше бы этого они не делали.

— Колокольчик, осторожней.

— Олег, отпусти, — процедила я.

— Ландыш, да ладно. Столько лет вместе.

— У тебя амнезия. Мы расстались, — мне наконец удалось освободиться от неприятных объятий.

— Никогда не поздно снова начать встречаться, — он вновь шагнул в мою сторону, так что мне пришлось поспешно отпрыгнуть, — да брось, колокольчик.

— Ландыш, мое имя Ландыш. Отстань от меня.

— Ландыш, давай поговорим, — парень сделал шаг вперед с ослепительной улыбкой.

— Олег, катись куда подальше. Поговорить можешь и с длинноногой блондинкой или кто там ее сменил? Дай мне с ребятами пообщаться.

Я отошла в сторону, как меня вновь нагнали и нагло схватили за плечи:

— С ними не о чем говорить. Ландыш, ну хватит обиженную строить, я же знаю…

— Что ты знаешь? — я резко развернулась.

— Ты ни с кем не встречаешься, так что у меня есть шанс.

Я задумчиво окинула его взглядом. Интересно, как же я раньше не замечала, насколько он пустой и самовлюбленный болван. Вот уж действительно, любовь зла, полюбишь и козла. Вот только откуда Олег знает о моей личной жизни? Оглянувшись на приятелей, с удивлением отметила, что они продолжают играть, причем неожиданно всю компанию охватил такой азарт к игре, что стало противно. Хотя, чего ждать то? Олежек всегда был душой компании, девочки млели от голубоглазого блондина. Так что встреча была запланирована заранее. Развернувшись, я дошла до скамейки и вытащила свой рюкзак:

— Спасибо, Таня, за прекрасный день, я домой.

— Ландыш, ну мы же из лучших побуждений, — виновато протянула Таня.

— Я думаю, Олег уже оценил ваш порыв. Пока.

— Я провожу, заодно поговорим, — Олег вновь вырос передо мной, протягивая загребущие лапы.

— От-ва-ли!

Но парень не понимал русских слов. Зная его настырность, я выудила из сумки телефон. набирая номер двоюродного брата:

— Вить, ты можешь меня забрать из парка Горького, тут до меня один придурок из прошлой жизни домотался.

— Ландыш, я не Витя, но уже еду. Не вздумай уйти одна, — ответила трубка голосом Вишневского.

— Эмм, — моментально я забыла об Олеге, — не стоит. Тут ничего страшного. Я сама. Не надо беспокоиться.

— Ландыш, где тебя искать в самом парке?

— Не надо, я брату позвоню, я нечаянно.

— Ландыш, четко скажи — где.

— На площадке для игры в петанк.

— Буду через десять минут.

Он отключился, а я раздраженно посмотрела на телефон. Дурная привычка даже родственников забивать под фамилиями. Вишневский и Вишняков идут один за одним.

— Ну так что? — ухмыльнулся Олег.

— Слушай, ну чего ты ко мне пристал? Я же сказала, не интересно, отвали, — почти простонала я, пытаясь решить дилемму, дожидаться или нет Вишневского.

— Ну если ты больше не спешишь, может поговорим? — не отставал он.

— Мне сказали ждать. Но это не значит, что я готова слушать твою лапшу.

— Ландыш, ну чего ты упрямишься? — поддержала Олега Таня.

Психанув, я развернулась и пошла на одну из скамеек, намереваясь держаться поближе к народу, надеясь, что присутствие посторонних удержит Олега от серьезных действий. Причин, побудивших его вдруг вернуться и попытаться начать все сначала я не понимала и не хотела даже знать. Если тогда он считал себя свободным, то не уверена, что сейчас все изменилось. Тем более ничего в парне не указывало на то, что он хоть немного раскаивается.

Олег же решил добить меня окончательно, не обращая внимание на зевак, он схватил меня за руку:

— Ландыш, хватит выпендриваться.

— Отпусти! — попыталась я вырваться.

— Поговорим тогда и отпущу. Достала.

— Ну если дама вас так достала, то что же вы вцепились в нее? — прозвучал ироничный голос Вишневского за моей спиной.

— Отвали, дядя, — грубо ответил парень.

— На первый раз я прощу грубость, сразу видно, что воспитанием вы не испорчены. Отпустите девушку.

На нас уже начинали оглядываться, подтянулись однокурсники, которые сгрудились за Олегом. Я же вновь попыталась освободить руку, растерянно оглядываясь на шефа. В тот же миг Олег дернул меня в свою сторону, и я бы полетела кубарем, если меня тут же не поддержали. Вишневский перехватил руку Олега, которая держала меня за запястье, и сжал.

— Только слабак может причинить женщине боль. Теперь я согласен с емкой характеристикой в ваш адрес от Ландыша.

Олег покраснел и запыхтел, было видно, что ему больно. Он тут же отпустил меня, чем не преминул воспользоваться Вишневский. Шеф подтянул меня к себе, небрежно бросая в сторону:

— Богдан, отведи Ландыш в машину.

— На папиков перешла? — процедил сквозь зубы Олег.

— Молодой человек, если у вас есть претензии, советую высказать их мне. Избавим Ландыш от мужских разборок. Ландыш, иди в машину.

Можно сказать, меня как бесценную вазу передали в руки водителя, предварительно отняв рюкзак. Возмутиться грабежом не дали, закинув отнятое себе на плечо. Исполнительный Богдан получил приказ и принялся рьяно претворять в жизнь. В итоге я сидела на заднем сиденье дорогого автомобиля под надзором улыбающегося водителя.

— Ландыш, все будет хорошо.

— Ага, Богдан, просто зашибись. Я по ошибке набрала номер Витольда Лоллиевича.

— Лоллийевича. Он не расстроился.

— Все равно.

— Успокойтесь, все будет хорошо.

— Представляю, что ребята обо мне подумают.

— Ландыш, а вам это так важно? Почему ваши друзья не вступились за вас?

Я обиженно отвернулась к окну.

— Федор Борисович, проект интересный, возможно я даже сам возьмусь за него.

— Я же не расплачусь, Витольд Лоллийевич.

— Я учту. Решил жену побаловать?

— Она любит только эксклюзивное.

Витольд усмехнулся, ставя чашку на стол. Осенний полдень, небольшая кофейня на Садовом. Неплохое время для одиночки встретиться и обсудить личные дела, которые последнее время становятся все больше и больше рабочими. Неожиданно зазвонил телефон. Ландыш? Он нажал на кнопку принятия вызова:

— Вить, ты можешь меня забрать из парка Горького, тут до меня один придурок из прошлой жизни домотался.

— Ландыш, я не Витя, но уже еду. Не вздумай уйти одна, — ответил он с усмешкой, следя, как Король навострил уши.

— Эмм, — раздражение сменилось смущением, — не стоит. Тут ничего страшного. Я сама. Не надо беспокоиться.

— Ландыш, где тебя искать в самом парке?

— Не надо, я брату позвоню, я нечаянно.

— Ландыш, четко скажи — где, — интересно, а во что теперь вляпалась девочка.

— На площадке для игры в петанк.

— Буду через десять минут.

Он сбросил вызов и посмотрел на собеседника:

— Федор, извини, юная дева просила о помощи.

— А как же Паулина?

— Даже не буду отвечать на открытую провокацию. В понедельник позвони мне, договоримся о встрече и более детально все обсудим. Да кстати, а ты тубус не терял? Мы же вчера с тобой разговаривали.

— Нет, — ухмыльнулся Федор, — не пользуюсь такими вещами. Беги спасать юную красотку. Интересно, какая она, девушка по имени Ландыш.

— Как любая другая девушка с необычным именем, работающая помощником. Знакомо? Жене передай искренние пожелания здоровья и успешных родов.

Витольд вышел и и кивнул Богдану, ожидающему возле машины:

— Богдан, как можно быстрее в Парк Горького, нам нужна аллея для игры в петанк. У тебя восемь минут.

Необходимое они нашли быстро. Еще в машине Богдан попытался предложить помощь, но Витольд лишь отмахнулся, строго наказав увести Ландыш с места конфликта. Он прекрасно понимал, что скорее всего сила не понадобится, молодежь сейчас редко применяет кулаки, предпочитая не пачкаться. Вот в свою молодость Витольд успел подраться, один раз даже бровь зашивали. Удар у Мила всегда был тяжелый, и можно сказать что тогда Вишневский еще легко отделался.

Они подоспели вовремя. Витольд забрал рюкзак Ландыша, чтобы она гарантированно не сбежала. Брезгливо заметил, что парень оказался тряпкой. Ему даже особо не пришлось прикладывать силу, перехватывая руку негодяя, грубо державшего девушку. Главное, знать куда нажать. Когда Богдан увел насупившуюся Ландыш, разборки потухли. Компания пришла в себя и утащила парня, чем окончательно разочаровала мужчину. Словно щенки, почуяли силу и сбежали, поджав хвост. Плохие друзья у Ландыша, ненадежные. Он спокойно отправился назад, по дороге отменяя и перенося назначенные встречи. Ему была очень интересная реакция девушки.

В машине он застал тихо веселящегося Богдана и хмурую Ландыш. Витольд открыл заднюю дверь и устроился рядом с помощницей:

— Богдан, на Малую Бронную. Аист.

Он перевел внимание на молчащую девушку:

— Ну здравствуй, Ландыш.

— Здрасьте, — буркнула она и нехотя добавила, — спасибо. Извините, я действительно ошиблась номером.

— Верю. Надо потом этому Виктору спасибо сказать.

— Витольд Лоллиевич..

— Лоллийевич.

— Витольд Лоллийевич, я… давайте вы отдадите мне рюкзак и я поеду домой. Понимаю, что вы занятой человек, я вас отвлекаю.

— Я отменил встречи.

— Ну вот, вечно от меня одни проблемы, — за напускной грубостью девушка пыталась скрыть свое минорное настроение.

— Ты неправа сейчас в оценке ситуации, — Витольд выловил ее руку и внимательно осмотрел запястье. Следов от пальцев парня не осталось, — не болит?

— Нет, — вздохнула она, — сама виновата.

— Расскажешь?

Она упрямо покачала головой. Он осторожно отпустил ее руку, одновременно протягивая рюкзак:

— Я могу попросить Богдана остановиться возле метро и отпустить тебя, хоть это противоречит моим принципам. Однако рискну все же предложить вкусный чай и великолепные десерты на выбор в одном уютном месте. Просто чтобы поднять испорченное настроение.

— А каким принципам противоречит мое естественное желание уехать домой?

— Галантности, Ландыш. Я обязан тебя проводить. Тем более этот молодой человек не внушил мне доверие и я сомневаюсь в его адекватности. Поэтому настаиваю на совместном чаепитии, затем я отвезу тебя домой, заодно удостоверюсь, что он не подкарауливает за углом.

— Это излишне, — она резво подскочила и обернулась к нему, глядя разноцветными глазами, — вы же начальник.

— В понедельник им буду. Так как насчет чая?

— Хорошо, — сдалась она.

Витольд спрятал улыбку, обращаясь к водителю:

— Припаркуйся неподалеку от кафе и потом отдай мне ключи. Дальше я сам, спасибо.

Уже в кафе он понял что совершил две ошибки. Во-первых, шокировал Ландыш обстановкой. А во-вторых… Кажется, день не задался не только у гетерохромного чуда. Неприятно, когда тебя держат за идиота, ведь считается что Паулина помогает родителям. Он знаком с родителями подруги, собирался завтра проведать. Но вот тот молодой шатен не тянет даже на брата, слишком фривольно обнимает девушку за плечи.

Я не сразу почувствовала, как изменилось настроение Вишневского. Лишь когда первый шок от убранства кафе спал. Кафе ли? Дорогая мебель, изысканно сервированные столы, официанты словно картинки. А посетители? Модельного вида девушки щебетали, кокетливо поедая десерты, больше похожие на произведения искусства. Мужчины словно с обложек журнала снисходительно их слушали. Я нервно сглотнула и повернулась к спутнику, чтобы сказать о своем несоответствии месту. Он же опозорится перед знакомыми, если его увидят рядом со мной. Особенно не вписывались в интерьер пыльные старые кроссовки с разноцветными шнурками. Ну не нашла я парные сегодня утром. Теперь один синий, а второй зеленый. Под стать глазам.

Но Вишневский не сразу заметил мое возмущение. Он прищурив глаз, пристально смотрел в дальний угол зала. Проследив за взглядом, я заметила воркующую парочку, которая к счастью не замечала нас. Парень был незнаком, а вот девушка… Ее фотографию мне показали секретари в первый же день. Паулина, подруга архитектора. Обалденный сюрприз. Даже стало жалко Вишневского. Я осторожно потянула его за рукав:

— Давайте уйдем.

— Да, думаю это лучшее решение.

Он молча положил руку мне на плечо, разворачивая в сторону выхода. В дверях мы столкнулись с Богданом. Он недоуменно посмотрел на нас, однако Вишневский без слов протянул руку. Водитель четко уловил настроение шефа, отдал ключи и исчез. Мне также поступить не давала рука на плече:

— Ландыш, прости. Сейчас найдем другое кафе.

— Витольд Лоллиевич, это совсем не обязательно. Я же понимаю, что сейчас вам не до меня.

— Ты знакома с Паулиной? — он проигнорировал мою ошибку.

— Соня показала фотографию.

— Предусмотрительно. Ты здесь не причем, просто день неудачно начался у нас обоих и в наших силах все изменить.

Он открыл передо мной дверь. Я послушно села в машину.

Первые пять минут мы ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Поэтому когда Вишневский заговорил, я даже вздрогнула:

— Ландыш, не надо делать столь скорбное выражение лица. Я так понимаю, ты сегодня много нового узнала о своих друзьях. Я тоже сегодня открыл для себя некоторые истины.

— Но вы расстроены.

— Отнюдь. Мне неприятен сам факт лжи. Я иллюзий не строил по отношению к Паулине, но тогда гораздо честнее сказать, что есть интерес на стороне. Взрослые люди, можем и договориться. Так что это не та проблема, которой надо сочувствовать. Наоборот, стоит порадоваться за юную красавицу, которая нашла свою любовь. Молодость, романтика, свадьба. Так куда едем?

— Не знаю, — честно сказала, искоса рассматривая его. Спокойный и невозмутимый. Непрошибаемый.

— Выбирай, не хватало мне опять попасть впросак. И не сверли меня так взглядом. Если уж на то пошло, я тоже не идеал. Напомнить, с кем я пришел в кафе?

— То есть я виновата? — обиженно надулась.

— Нет, я, — усмехнулся он, — Ландыш, хватит предаваться рефлексии. Говори, где мы будем заедать горе сладким?

— А запивать будем?

Вишневский вздохнул:

— Ландыш, не соблазняй. Вино из горла бутылки на скамейке в парке я не пил уже лет тридцать.

Я фыркнула. В конце концов, чем не альтернатива встрече с однокурсниками. Тем более мне дали карт-бланш. Ведь Вишневский сам сказал, что сегодня он забывает, что он начальник.

— То есть я должна выбрать место для обеда.

— Нет, обедать мы будем после прогулки, как и положено, полноценно. Но перекусить перед прогулкой считаю хорошей идеей, так что выбирай.

— Витольд Лолли-й-евич, говорилось лишь о чае. А вы уже о прогулке.

— Ландыш, не придирайся к словам. После обеда отвезу домой. И ты старательно его оттягиваешь своими препирательствами, превращая в ужин.

Ну что ж. Не знаю, чем мне это аукнется в понедельник, но Вишневский сам напросился.

В очереди в Макдональдс шеф смотрелся комично. Особенно его растерянное лицо, когда я капризно ткнула пальцем в сторону мекки общепита. Даже немного пыхтел себе под нос, пока я не заметила, что он брюзжит как старик. Он промолчал, но судя по огоньку в глазах, мне отомстят. Мороженого что ли наесться, чтобы заболеть? Увы порыву не суждено было сбыться. Шеф заказал два кофе и два пирожка, мороженное нам предложить не успели, мальчишка за кассой подавился на заученной фразе под ледяным взглядом мужчины. Мои попытки вмешаться в заказ подавили банально — тяжелая рука легла на плечо и недвусмысленно его сжала, намекая, что ладонь продолжит свое путешествие вниз, если я буду вредничать. Найдя свободное место у окна, я недовольно засопела. Однако шеф пододвинул мне картонный стаканчик с горячим напитком и пирожок:

— Ландыш, я терплю и ты молчи.

— Вы сами дали мне возможность выбрать место для чая.

— Поэтому и терплю. Ужас, барышня, я расстроен.

— Кофе и пирожки здесь вполне съедобные.

— Кто знает, Ландыш, кто знает. Скажи честно, сколько тебе заплатили, чтобы меня отравить?

— Коробку шоколадных конфет.

— Дорогая, я тебе привезу в понедельник две. Давай оставить здесь это произведение из консервантов и маргарина, а также смесь робусты, ячменя и арабики и уйдем.

— Вы сноб, дорогой начальник.

Вишневский страдальчески вздохнул, отпивая напиток.:

— Достаточно?

Я помотала головой, пряча усмешку.

Через четверть часа страдания шефа закончились. С каким же он облегчением вздохнул на улице, что меня на секунду уколола совесть. Ровно на мгновение, потому что шеф обернулся ко мне:

— Ты не против пешей прогулки? Давно не ходил по Москве, никуда не спеша.

Если сначала я отнеслась скептически к предложению Вишневского, то через полчаса… Гулять по старым переулкам столицы вместе с архитектором, который увлекался историей город, это незабываемое событие. А если он еще и великолепный рассказчик, то время летело мимо нас, оно растворилось и исчезло, как и прохожие, спешащие по своим делам, нами просто не замечались. Вцепившись в рукав Вишневского, чтобы не упасть, я вертела головой, слушая его рассказ про особенную лепнину под крышей старого особняка, либо рассматривала узоры на доме. Рюкзак уже давно поселился на плече Вишневского, он сам поддерживал меня за руку, когда я, забывшись пару раз едва не растянулась на мостовой. Заумные лекции с непонятными терминами сменялись интересными житейскими историями либо забавными историческими фактами. Очнулись мы в переулках Арбата, когда началось смеркаться.

— Ой, уже темнеет.

— Да, загулялись. Ты голодна?

— Да, — про то что ноги болят, да и вообще после его слов на меня обрушилась усталость, промолчала.

— Я тоже. Пойдем обедать, а потом будем искать машину.

— Далеко идти? — я зябко пожала плечами, вместе с сумерками пришла прохладца.

— Не очень. Устала? Потерпи немного, сейчас постараюсь найти что-нибудь приличное и поближе.

— Угу, — мне честно говоря уже было все равно.

На плечи легла куртка, хранящая тепло хозяина. Стало так хорошо, что я подавила остатки здравого смысла, вопящего, что хозяин теперь стоит в одном тонком свитере, и закуталась, лишь выдав вежливое:

— Спасибо.

Вишневский лишь усмехнулся, увлекая меня в один из темных переулков:

— Здесь быстрее.

Через минуту мы стояли на пороге ресторана, название которого я не запомнила, лишь буркнула:

— А мы фейс-контроль и дресс-код пройдем?

— Мы уже в зале, глазки открой и садись.

Сфокусировать зрение получилось. На нас бросали заинтересованные взгляды, но не более. Вспомнив зачатки воспитания, которые тоже уже уснули под действием тепла зала, я даже выпрямила спину.

— Ландыш, я оценил твои старания. Расслабься. Ты хоть немного согрелась?

— Нет, — честно ответила я и жалобно посмотрела на него, — я не планировала так долго гулять и не заметила, что замерзла.

— Давай я закажу тебе вина или коньяк? Чтобы согреться изнутри. Почему раньше не сказала? — он выглядел обеспокоенным.

— Вы интересно рассказываете.

— Спасибо, но это не повод для болезни.

Через минуту возле нашего стола материализовался официант в накрахмаленной рубашке. Передо мной возник стакан с янтарной жидкостью. Официант тут же исчез, а я удивленно посмотрела на Вишневского.

— Это коньяк. Всего пятьдесят грамм. Ландыш, я не хочу, чтобы ты заболела.

— А вы?

— Я за рулем.

— Но на голодный желудок..

— Еду уже несут. Выпей, пожалуйста.

Я не стала сопротивляться. Сделал глоток огненного напитка. Коньяк не обжег горло, наоборот мягко согревал изнутри. Пока я прислушивалась к ощущениям, нам принесли салат.

— Ешь, Ландыш, приятного аппетита.

С обедом мы расправились быстро. Уже с чашкой чая в руках, Вишневский спросил:

— И что теперь?

— Витольд Лоллиевич, я устала. Спасибо за вечер и за помощь днем, но все же я домой хочу.

— Лоллийевич, хорошо, я тебя отвезу.

— Мы в районе Смоленской, ваша машина осталась на Чистых прудах.

— Значит, заедем на Чистые пруды и потом я отвезу тебя.

— Нет.

— Дорогая, на улице холодно. Ты без куртки, я провожу тебя.

— Витольд Лолли-й-евич, а почему бы вам хоть раз не поинтересоваться моим мнением на этот счет?

Вишневский нахмурился:

— Ландыш, давай сейчас не будем спорить.

— Давайте. Поэтому я вызову себе такси, раз вы так переживаете за мое здоровье и уеду одна.

— Не надо было давать тебе коньяк. Ты начала перечить. Впрочем, неволить не буду. Вызывай.

Он откинулся на спинку кресла и продолжил пить чай, словно ничего и не было. Вот только вокруг опять похолодало. Я смутилась, потому что вспылила на ровном месте.

— Ландыш, такси, — ровный рабочий голос невозмутимого аристократа.

Вздохнув, я достала телефон и продиктовала адрес, который подсказал официант. На Вишневского старалась не смотреть.

— Когда приедет машина?

— Через пятнадцать минут.

— Я могу попросить, чтобы вы сделали крюк и добросили меня до машины?

Я удивленно подняла глаза. Вишневский забавлялся, следя за моим изумлением:

— Знаете что, Витольд Лоллиевич..

— Лоллийевич. Ландыш, я просто прошу о помощи. Неужели ты меня бросишь здесь?

— Хорошо.

— Отлично. Спасибо.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Что? — обиделся он.

— Вы все равно своего добьетесь.

Он пожал плечами и продолжил наслаждаться чаем.

Уже в машине, опережая меня, Вишневский назвал мой домашний адрес. Возмущаться не осталось сил. Длительная пешая прогулка, коньяк и сытный обед сделали свое дело, я задремала, используя плечо шефа в качестве подушки.

Субботний вечер осенью в Москве имеет плохое свойство. В нем отсутствуют вечные пробки на улицах. Мне казалось я только лишь уснула, а меня уже осторожно будили:

— Ландыш, приехали, просыпайся.

Я смущенно открыла глаза.

— Пойдем, я провожу тебя до двери.

Сделав знак водителю ждать, Вишневский помог мне выбраться из машины. Неловкое молчание в лифте, седьмой этаж. Возле дверей я замешкалась и уже стоя на пороге, несмело предложила:

— Чаю?

— Спасибо, Ландыш, не стоит. Спокойной ночи.

Двери лифта закрылись, увозя шефа вниз. Домой я вошла лишь с одной мыслью — выспаться. Разбираться с повышенным вниманием шефа, как и в том странном взгляде, подаренном на прощание Вишневским, я буду позже.

Вишневский опустился на заднее сидение и привычно скомандовал:

— Чистые пруды, Макдональдс.

Пока он отвозил Ландыш, ему трижды звонила Паулина. Пока он не решил. что делать. В любовь девушки, младше его вдвое он никогда не верил. Сам тоже в ней не заподозрен. Взаимовыгодный союз по расчету с определенными уступками. И первое, что он требовал от спутниц — честность. Надоело? Предупреди и уходи. Паулина первая, кто рискнул делать из него дурака, причем настолько нагло, что использовала для интрижки кафе, куда он ее водил постоянно. Ну что ж, она выбор сделала. Только не вовремя очень. Через пару недель прием, нужна спутница. Пригласить Ландыш? Он не готов к такому развитию сюжета, да и подставлять ее под камеры не хотелось бы. Нет, с ней все иначе запланировано. Он потер уставшие глаза и мотнул головой. Надо попросить Марину сопровождать его, заодно поможет с назначением встреч и контактами. С Паулиной завтра поговорит. Сейчас заберет машину и…

— Приехали.

Он расплатился с водителем и отпустил такси. А через минуту с превеликим удовольствием выругался вполголоса. Машины на месте, где он ее припарковал, не было. Теплилась надежда, что ее все же эвакуировали за неоплату парковки. Что ж за день такой-то!

— Так, Ландыш, ты действительно мне дорого обходишься, — хмыкнул он себе под нос. набирая номер Богдана, — пора менять эпитеты. Богдан, ты свободен? Я стою на Чистых прудах у Макдональдса. Забери меня. Только на своей машине.

— Витольд Лоллийевич, я это… Свидание у меня. Вы же с Ландышем. Я и вина выпил.

— Ландыш я отвез домой на такси. А вот машины, там где я ее оставил нет, — Витольд рассмеялся, — ладно, отдыхай.

Он сбросил вызов. Оставалось лишь вызвать такси вновь. В тот же момент телефон снова ожил. Звонил Владимир, второй водитель:

— Витольд Лоллийевич, мне Богдан позвонил. Точнее скажите адрес, я вас заберу. И потом машиной займусь.

— Чистые пруды, Макдональдс.

— Буду через полчаса.

Витольд хмыкнул, страдальчески покосился на ресторан фастфуда и вошел в него. В конце концов кофе здесь вполне съедобное. Именно среднего рода.

Утро понедельника добрым не бывает. В шесть утра мне позвонил Вишневский и сообщил, что приедет ближе к обеду. Его совершенно не смутило, что я еще сплю. Надиктовал несколько фамилий, с которыми надо связаться и назначить встречи, затем иронизировал в трубку, пока я пыталась разыскать хоть какую-то ручку. Не выдержав, я рявкнула, что рабочий день у меня через три с половиной часа, и в данное время суток я предпочитаю спать. На что мне вежливо пожелали спокойной ночи, язвительно добавив, что всю информацию он уже продублировал на почту. Слушая короткие гудки в трубке, я пыталась сообразить, что это было.

Приехав в офис, я застала там заплаканную Алевтину. Оказывается ей звонил некто Шишов, который требовал немедленно соединить с директором. Грозил увольнением, если ему не дадут телефон Вишневского, мотивируя тем что он в Италии и у него срываются важные переговоры, а он забыл мобильный архитектора. Проверив базу по знакомым клиентам и подрядчикам, ничего похожего не нашли. Подозревая идиота-спамера, оттачивающего мастерство холодных продаж, я отправила девушку успокоиться.

Поскольку до начала всеобщего рабочего дня оставалось полчаса, то офис был пуст. Я устроилась в одном из кресел секретарей, заодно решив проверить базу по контактам еще раз. Саму фамилию Шишова я не помню.

Зашумел лифт, на этаже появился Липатов.

— Доброе утро, Ландыш. Прекрасно выглядите. Ландыш, я отдавал насчет командировки бумаги.

— Доброе утро, Игорь Валерьянович, благодарю за комплимент. Билеты на поезд и гостиница уже забронированы.

Липатов замер, откладывая в сторону ручку, которой записывал время прихода.

— Как поезд? Ландыш, это трата времени. Только самолет!

— Игорь Валерьянович, лететь на самолете в Липецк — неоправданная роскошь. Поездом вполне удобно. Вас встретят с вокзала и доставят на порог гостиницы.

— Сутки трястись в поезде? Ландыш, это не смешно. Я пожалуюсь Витольду Лоллийевичу! Перебронируйте на самолет.

— Почему сутки? — опешила я.

— А сколько по вашему? — продолжал кипеть он.

— Около девяти часов. Вечером ляжете спать, утром проснетесь. Самолет летит час, — одним глазом я подглядывала на монитор, где открыла страницу аэропорта города Липецка с расписанием, — и вылеты весьма неудобные для вас, человека ценящего комфорт. Либо прилет в полночь, либо вылет так рано, что на регистрацию неудобно ехать. Не отдохнете же.

— Думаете?

Призывая все свое обаяние, добавляя легкое женское кокетство, я проникновенно ответила:

— Конечно, первым делом я все посчитала, чтобы у вас были наибольшие выгоды и удобства. Самолет в этом случае не лучший выход, а точнее даже худший. Не успели взлететь, уже садиться. Не отдохнуть, да отзывы о самолете не самые хорошие, — лукавила, потому что конечно ничего я не читала.

— Да? — лесть погрела сердце руководителя проекта, — спасибо. Это вы хорошо придумали.

Он ушел в общий зал, а я вздохнула. Алевтина поставила мне чашку с кофе:

— Спасибо, Аля. Как же он переговоры ведет?

— Он сильно меняется, как только дело до работы доходит. Я однажды на переговорах чай относила. Еле успела увернуться, когда Игорь Валерьянович эмоционально доказывал целесообразность чего-то там. И знаешь, проект считали провальным, но в итоге бюро получила очень выгодный контракт.

— Понятно, рассеянный гений, — протянула я.

— Но ты так классно ему все объяснила.

— Это да, если надо, то могу. Но вообще я тихий и мирный человек, — я забрала чашку и сумку, — Все Аля, работать пора. Всех таких непонятных переводи на меня, я разберусь. Шефа сегодня не будет до обеда, но вы не расслабляйтесь. Еще не все поставщики забиты. И я нашла восемь ошибок в именах, пролистывай всю базу и исправляйте, потому что адресные наклейки прямо из базы печатать будем. Когда тебя Вероника сменит, поднимись ко мне, там на брошюровку несколько пояснительных я распечатала. И заполните, наконец, таблицу по приходу и уходу, иначе вас первых оставят без зарплаты. Сто раз говорила, что утром, пока никого нет, быстро перенести надо.

Запустив у себя компьютер, я быстро просмотрела письмо шефа. Назначение встреч и выписать пропуск на машину заняло времени практически до обеда, потому что соотнести все в матрицу календаря, состыковаться с остальными помощниками, да еще и дозвониться — это отдельная песня, а если учесть что часть офисов переехала и не соответствовала тем фотография визиток, что мне дали, то к обеду я чувствовала себя разносчиком пиццы, которому надо везде успеть. Не дозвонилась я только до мужчины со звучной фамилией Король.

— Царь, очень приятно, — перевела я дух, глядя в расписание Вишневского. Пометка шефа, 'в самое ближайшее время' говорила лишь о том, что встречу либо на сегодня вечером, либо завтра раннее утро. Есть надежда, что Вишневский настоит на ресторане, а если нет…

Пискнул телефон, сообщая об смс.

'Если ты уже проснулась, то почему я не вижу в расписании Федора? Это срочно, Ландыш!'

'Вас устроит вечер?' — быстро набрала я.

'Ландыш, быстро!'

Я обиженно потянулась к трубке. как телефон ожил:

— Ландыш, там Король спрашивает Витольда Лоллийевича. Ты же сказала…

— Давай сюда Царя.

— Его зовут Король Федор Борисович.

В динамике щелкнуло, затем раздался недовольный голос:

— Витольд?

— Добрый день. К сожалению, нет. Меня зовут Ландыш, я помощник господина Вишневского. Господин Вишневский попросил связаться с вами, чтобы…

— Ландыш? Ах, Ландыш… Ну-ну. И зачем вы меня разыскивали?

— Чтобы договориться о встрече.

— Мне из вас полную информацию вытягивать надо? Время, место. Не тратьте моего времени больше, чем необходимо, Ландыш.

— Сегодня в восемнадцать часов ровно в офисе господина Вишневского, устроит?

— Да. Подходит. Буду. Кофе чёрный с лимоном без сахара, остальные мои пристрастия, Ландыш, можете уточнить у Марины.

Он бросил трубку быстрее, чем я смогла узнать номер загадочной Марины. Изучила визитку, там никакого городского не было. Снова пискнул телефон:

'ВО СКОЛЬКО ВСТРЕЧА С КОРОЛЕМ?'

Быстро занесла время в календарь, параллельно набирая смс шефу. Не успела, телефон зазвонил:

— Медленно, Ландыш, очень медленно. Я разочарован. У Марины уточни предпочтения Федора.

— Какой Марины? Я не знаю телефона, — тихо ответила я.

— У нашей. Ландыш, сегодня вечером надо задержаться.

— Хорошо.

— Я буду через полчаса. Обед в кабинет.

Он не дождался ответа и тоже сбросил звонок. Передав распоряжение Марии Ивановне, я встала, чтобы заранее отнести газету в кабинет и хоть за это не получать выговор. Меланхолик во мне проснулся и тут же спрятался в углу, когда я увидела тубус кожаный, медового цвета с ремнем. Блин, мне же сказали! Бросив на стол газету, забрала потерянную вещь и отправилась к себе. Открыв страницу сайта с конкурсом и выйдя в раздел сведений о жюри, в очередной раз вздохнула. Список был нескончаемый, ну и с кем наш неугомонный шеф провел пятницу? Представила себе задание для секретарей — обзвонить глубокоуважаемых людей в мире архитектуры и строительства и разузнать, не забывал ли кто тубус. Мдя, общения с одним сегодня, хватило за глаза. А чего я его про тубус не спросила? Ничего вечером будет шанс спросить.

Я осторожно взяла его в руки и открыла крышку. Внутри были чистые листы ватмана… Осторожно достав, я внимательно оглядела тубус со всех сторон. Толстая кожа хорошей выделки, которую даже не испортило время, о чем говорил легкие потертости вокруг крышки, приятно прикасаться. Провела пальцем по бархатистой поверхности, которая моментально вбирала в себя тепло. Вдруг заметила на внутренней стороне крышки надпись едва заметную, тем более крышка была вполне глубокая, и не хватало света, чтобы прочитать. Включив фонарик в телефоне, я подсветила себе и едва не расхохоталась истерично: 'Царев Л.В.' У них тут вообще Ивановы и Сидоровы работают? Что не личность, так имя все титулованней. Цари и Короли. Императоров, Князей и Баронов ждать?

В мысленной ироничной тираде спустив пар, я упаковала обратно ватман, застегнула тубус, не отказав себе в удовольствии провести еще раз пальцем. Ну понравились мне ощущения от прикосновений с кожей. Интересно, она пахнет? На мгновение поднесла футляр для чертежей к лицу, вдыхая едва уловимый терпкий запах. Ммм.

Сзади раздалось покашливание. Испуганно подскочив, заметила Вишневского, стоявшего на входе на этаж. Он пытался смотреть строго, сжимая губы, чтобы не рассмеяться.

— Здрасьте, — растерянно прошептала я, быстро пряча тубус под стойку.

— Здравствуй. Обед готов? Я спущусь вниз.

— Х-хорошо, — я резво потянулась к телефону, ругая себя последними словами.

Вишневский молча прошел в кабинет, все же позволив себе легкий смешок.

Мария Ивановна подтвердила, что все готово. Я набрала внутренний номер шефа:

— Обед готов.

— По имени.

— Простите?

Он положил трубку. Пока я пыталась сообразить, что сейчас было, Вишневский уже появился из кабинета:

— Ландыш, возьми за правило называть меня по имени. Сегодня вечером будут серьезные люди и оговорки недопустимы. Наедине меня это может забавлять, однако прилюдно говорит о твоей некомпетентности.

— Хорошо.

Он оперся на стойку, иронично изогнув бровь:

— С кем я сейчас разговаривал? Да, твой любимый прием про господина Вишневского не пройдет. Наводит на неправильные мысли.

— Хорошо.

— Ла-андыш.

— Хорошо, Витольд Лоллий-евич.

— Умница. Пойдем обедать. Заодно поговорим.

По приходу в столовую, первым делом Вишневский сказал Марии Ивановне о том, что сегодня приедет Король. Уже за столом он пояснил:

— Ландыш, мы работаем с разными людьми. В основном это вполне демократичные в общении люди. Но есть особенная категория, такие как Федор. Время таких людей стоит дорого и у них есть привычки, которые важно знать, чтобы не вносить излишнего диссонанса. Король из таких. Я знаю, что ты не общалась с випами раньше, поэтому на сегодня прощу промах. С Федора надо было начинать. Я же оставил отметку на визитке.

— Какую? — искренне удивилась я.

— Загнутый правый верхний уголок. Ясно. Завтра выучи международные буквенные обозначения, оставляемые на визитках. Загнутый правый верхний уголок говорит о важности персоны. Хотя точнее так поступают когда оставляют свою визитку вместо неудавшейся встречи. Неважно. Ладно. Что он тебе сказал?

— Какой чай предпочитает.

— Хорошо. Остальное Марина скажет. После обеда зайди к ней. С остальными встречами меня все устраивает. Да, еще позвони в МАРХИ. Они говорили о публичной лекции, пусть уточнят день проведения. Сверься с расписанием и возьми на себя организационные вопросы с нашей стороны. Кстати, попроси Марину ко мне зайти в районе пяти. Быстрее доедай. Работы много. С тубусом что?

— Я нашла инициалы хозяина. Царев ЛВ вам что-нибудь говорит?

— Фамилия знакомая. Посмотри по моим контактам. Ландыш, быстро. Бегом к Марине. Папка на подпись готова? Я сам ее возьму.

Визит к Марине прошел душевно и тепло, как положено в долгие полярные ночи. Сквозь зубы мне процедили, что Федор Борисович ест только домашнюю пищу, не приемлет никаких шоколадок, печенья, конфет заводского производства. К чаю надо подать стакан, на две трети заполненный водой без газа, с тремя четвертинками лимона. И упаси меня небеса убрать его до момента окончания встречи, а вот чашки надо убирать сразу, по мере опустошения. И вообще молчать и не отсвечивать.

После столь задушевной беседы я шла на повышенной скорости слегка ошарашено. Точнее, бежала наверх, потому что Вероника нашла меня и у Марины, говоря о Шишове, что висит на трубке, тот самый, грозивший Але подозрительный телефонный террорист. Пробежка на пятнадцатисантиметровых каблуках для девушки — такая ерунда, если нет препятствий. А в моем случае понедельник оправдывал свою сволочную сущность. Вылетая из лифта я не заметила подходившего к нему же Беляева. Ага, мы друг друга не видели на ровном месте в пространстве прозрачного стекла. Авария была впечатляющая. Беляев взвыл в голос, получив массивным каблуком прямо по щиколотке. Я вторила ему, взяв на несколько децибел выше, потому что сильно подвернула ногу. Избегая падения, мы вцепились в друг друга мертвой хваткой. Секретари дополнили нашу арию дружным красивым 'Ой!', разбавленную мужским единогласным квартетом в исполнении водителей и Антона: 'Охренеть!' Выглянувший из общий зоны Кривцов лишь закатил глаза и закрыл дверь, отсекая любопытные взгляды. Это был завершающий аккорд офисной сюиты.

— Что за крики?! Ландыш!

Вру, вот теперь финальные звуки. Партия шефа как всегда, самая решающая. Все замерли, включая нас с Беляевым, мы и не разжимали дружески-вынужденные объятия. Вишневский неспешно спускался по лестнице, помахивая папкой.

— А что здесь происходит? — сзади подкралась Марина, которой я сама же сказала, что ее шеф ждет к пяти. Чего она сейчас здесь делает?

— Я тоже хочу знать ответ на этот вопрос, — так, они решили выступить дуэтом.

Мы тут же сделали попытку расцепить судорожно сжатые пальцы. Получилось. Как и сделать шаг в сторону друг от друга с напускным независимым видом. Опера перешла в балет. Беляев прихрамывал, затем неуклюже наклонился, собирая разлетевшиеся распечатки. Я тоже покачнулась, кусая губы, чтобы не стонать вслух. Увы, идти на каблуках с вывихом, было невозможно.

Марина плавно обогнула меня и подошла к стойке ресепшн, вставая поближе к шефу. Впрочем, внимание Вишневского было приковано ко мне.

— Ландыш, иди сюда. Что за вопли?

— Здесь безопасней, — как можно жалостливее ответила я.

Вишневский замер столбом.

— Нахалка, — Марина совершила красивый пируэт, развернувшись на каблучках. Отняла трубку у Вероники и положила ее на аппарат. И вновь Шишову не повезло.

— Ла-андыш, — кордебалет застыл от ледяных интонаций Вишневского, даже несчастный Беляев попытался спрятаться под ковролин. Я тоскливо представила, как сейчас поковыляю на глазах у всех.

Хлопнула одна из дверей и на сцене появился новый солист. Наш самый молодой ГАП Боря Жидков с макетом гостиницы наперевес с воплем:

— Лифт держите! — бросился на нас Беляевым.

Александр Васильевич с несвойственной ему прытью, не жалея покалеченных ног, отпрыгнул в сторону. Почему то в мою. Мне тоже не оставалось ничего иного, как совершить очередной батман, который встретил новое препятствие в виде Бори. Взмах руки, словно в танце маленьких лебедей, и макет отправляется в полет, возомнив себя аэропланом. Забыв про свидетелей, мы втроем наблюдаем как он красиво приземляется возле лифта. Крак! Двери захлопываются и гостиница превращается в груду обломков. На минуту мне показалось, что двери сейчас откроются и слегка почавкают макетом. Ну чтоб день совсем совсем удался. Увы, даже лифт в бюро Вишневского хорошо воспитан. Он тихо загудел и уехал вниз, увозя с собой часть останков макета. Слова Бори вспоминать не хочется.

— Ландыш Милославовна, марш на свое рабочее место!

Папка с грохотом опустилась на стойку ресепшн, девочки подпрыгнули в креслах, Водителей взрывной волной вжало в стену. Антон, как самый опытный уже подкрадывался к двери. Марина опасливо отошла подальше от разъяренного шефа. Даже Беляев решил потом дособирать листы, утаскивая Жидкова в вернувшийся лифт, попутно ногами запинывая туда обломки пенокартона. Лифт тоже было впечатлен гневом Вишневского, поэтому шустро захлопнул двери и укатил вниз. Возвращаться он не спешил.

А вот мне стало обидно. И за то что при всех накричали, и за вывернутую ногу, и с макетом я вообще не виновата и…

Моя попытка сделать гордо шаг в сторону лестницы, стала кульминацией креативного выступления клуба самодеятельности нашего офиса. Больная нога не выдержала такого обращения и я со стоном осела на пол, хватаясь за щиколотку.

— Комедианты, актеры погорелого театра, — возмутился Вишневский, поворачиваясь к Соне, — отправь практикантов на помощь Борису. Марина, заменишь Ландыш на вечерней встрече с Федором. Антон, помоги травмированной. У всех пять минут, чтобы привести офис в надлежащий вид.

— А мы? — робко подали голос водители.

Вишневский молча подошел к шкафу, где хранились пакеты и документы, которые обычно или забирали курьеры или развозились по контрагентам, и распахнул его.

— Чтобы полки были чистые.

В это время с помощью Антона я уже дохромала до дивана, где он помог мне снять обувь. Одна ступня опухла и ныла. Туфли я не смогу надеть. Значит придется босиком.

Вишневский забрал папку с подписанными документами и уже направился к лестнице, когда Соня решила лично сообщить практикантам архитекторам о задании. Сделав неудачно шаг, она ойкнула и схватилась за стойку.

— Что опять? — недовольно обернулся Вишневский.

— Ничего, слегка ногу подвернула.

— Сонечка, ты специально? — шеф не поленился вернуться к секретарям. Соня осела обратно в кресло.

— Сняли каблуки!!! Хоть босиком, но чтобы я не видел ничего выше двух сантиметров! Мариночка, тебя это тоже касается.

Все же авторитет Вишневского среди подчиненных безусловен. Девушки тут же зашебуршали, избавляясь от шпилек. Шеф перевел на меня взгляд и…

Лифт ожил, вернулся к нам, являя чудную картину. За спиной Алевтины, гордо вытянувшейся на своих новеньких шпильках, прятались Беляев и Жидков. Она величественно сделала шаг, замирая на полпути. Все присутствующие внимательно смотрели на ее туфли. РП и ГАП немного подумали и вместе с лифтом ретировались с места боевых действий.

— А что случилось? — все таки рискнула уточнить Аля, делая несмелый шаг. Выдержка ее подвела, каблук слегка загнулся.

— Каблуки снять, — скомандовал Вишневский.

Аля послушно мотнула ногами. Лучше она этого не делала. Один туфель полетел точно в сторону шефа. Второй, сотворив умопомрачительную мертвую петлю, красиво опустился на пальму, вонзившись шпилькой прямо в макушку.

От злосчастного снаряда Вишневский отбился папкой. Побелевшая Аля, сделала шаг назад, упираясь в двери лифта. У нас с Антоном началась истерика, которую мы старательно пытались подавить. Шеф нам помог, направившись в нашу сторону. Сисадмин даже попытался меня защитить, вставая передо мной:

— Витольд Лоллийевич. Ландыш ведь не виновата.

— Антоша, тебе тоже заняться нечем?

Парень послушно сделал шаг в сторону, а меня довольно таки бесцеремонно схватили под локоть выдергивая с дивана.

— Пойдем, цветочек, поговорим.

— Больно, — я попыталась высвободиться, поскольку начало мне не понравилось.

— На ручки взять?

Из состояния шока нас вывел грохот. Последнюю фразу Вишневского услышали все. Водитель Богдан, в этот момент разбиравший шкаф с корреспонденцией, закашлялся и задел цветочную композицию на ресепшн. Именно ее падение и было причиной шума. Смотря как осколки огромной ракушки усеяли пол, как разлетелась галька, а лепестки дивных синих цветков с неизвестным названием кружили в воздухе, я тоскливо решала дилемму, в которую из пальм у лифта закопаться — которая с туфлей или которая без. Вишневский медленно повернулся ко мне всем телом, грозно нависая. Мне приходилось задирать голову вверх, стараясь заглянуть в глаза шефу:

— Витольд Лоллиевич, ну вот сейчас я абсолютно не при чем.

Блин, блин блин. Отчество…

— Наверх, цветочек! Сама. Иначе сбудутся все твои кошмары или мечты.

— Как только отдам распоряжение по секретарям тот час же появлюсь, — я старательно пыталась оттянуть момент разговора.

— Быстро.

Он не ушел, демонстративно спрятав руки в карманы брюк, наблюдая за мной.

Прихрамывая на одну ногу я дошла до ресепшн.

— Вероника, вызвони уборщицу, пусть все приведет в порядок. Затем флористам звонок сделай, пусть привезут новую композицию. Надо чтобы кто-нибудь из водителей закупил минеральную воду, фрукты. Список можно уточнить у Марии Ивановны. Сменная обувь у вас есть? Балетки или лоферы?

— На каблуках, — жалобно заметила Соня.

— Аля, поднимись ко мне потом. Перед этим срисуй стопы девушек. Там в Олимпийском есть магазинчик дешевой обуви. Купишь на всех черные балетки без стразов и рюшей. черные и гладкие. Деньги вернут в бухгалтерии.

— Это на основании чего? — вмешалась Марина.

— На основании распоряжения директора, тебе тоже придется дать девочкам свой размер.

— Ландыш, а почему ты решила, что я буду спонсировать эту глупость? — вмешался Вишневский.

— Я выполняю распоряжение своего непосредственного начальника. Либо девушки носят свои туфли, либо вы оплачиваете им униформу в виде балеток. Могу и белые заказать.

Я старалась не смотреть на шефа. На стойку передо мной легли деньги:

— Это все? Теперь идем.

Судя по взглядам секретарей и водителей, меня провожали в последний путь. Даже на лице Марины мелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Я сделала шаг, стиснув зубы, чтобы не застонать. Но тут ожил телефон. Вероника подхватила трубку:

— Архитектурное бюро Вишневского, добрый день. Шишов Олег? Секунду.

Девушка жалобно посмотрела на меня. Я со вздохом протянула руку, перехватывая трубку:

— На громкую связь включи и чтобы тишина была!

Вероника покосилась на Вишневского, но все же выполнила приказ.

— Добрый день, архитектурное бюро Вишневского. Меня зовут Ландыш, помощница Вит… господина Вишневского.

— Девушки, вы издеваетесь? Срочно Витольда Лоллиевича. Это Шишов.

— Простите, не расслышала имя.

Быстрый взгляд на шефа показал… Да ничего он не показал, ни одной эмоции на лице Вишневского не отобразилось. Либо он не знает этого человека, либо он ждет развития событий.

— Олег Шишов. Я пожалуюсь вашему руководителю. Он мне срочно нужен.

— По какому вопросу, уточните, пожалуйста, — я очень надеялась, что моя догадка верна и мы имеем дело с холодными звонками.

— Девушка, вы понимаете, с кем разговариваете?

— Нет, — мой ответ лишь раззадорил его. Сама же я пристально наблюдала за Вишневским, балансируя на грани.

— Вас уволят!

— Решение об увольнении принимает мой непосредственный начальник. Назовите причину звонка, чтобы я могла правильно его переадресовать.

— Мы с ним общались по поводу сотрудничества.

Быстрый взгляд на шефа — непрошибаемый Вишневский следит. Не вмешивается, не возмущается, просто следит.

— На тему?

— Девушка, соедините с Вишневским, вы не компетентны решать эти вопросы.

— Простите, но согласно принятым в компании правилам, я не могу вас соединить с господином Вишневским. Если вы хотите что-то предложить, то отправьте на общую почту ваше коммерческое предложение, которое будет переадресовано лицу, ответственному за направление. В случае заинтересованности с вами свяжутся. Вы готовы записать адрес? — я решила завязывать открытый урок.

Если я права, то больше нам не перезвонят, если не права, то меня уволят.

— С каких пор секретарша принимает стратегические решения?

— Секретарша — это жена секретаря, если тот мужчина. Меня зовут Ландыш, я офис-менеджер. Вас нет в списке персон, с которыми общается Витольд Лолли-й-евич. Поэтому я предложила иной вариант общения. Вопрос о дисциплинарном взыскании в отношении меня, если я превысила свои полномочия, принимать будет мой непосредственный руководитель. Как и решение о дальнейшем сотрудничестве с вашей фирмой будет приниматься с учетом записи нашего разговора, о чем вас предупреждал в начале автоответчик. Вы готовы записать адрес электронной почты?

Ответом мне послужила серия коротких гудков.

Я потянула трубку Веронике.

— А если это, — Соня осеклась на полуслове.

— Нет, Соня, это был холодный звонок. Алгоритм ответа, думаю вы поняли. Завтра, — тут я запнулась, проглотя ремарку 'если выживу', - я подробней расскажу схему. Пока выполняйте задания.

— Ты освободилась? — ироничный голос Вишневского напомнил мне о моей гильотине.

— Я готова, — гордо выпрямив спину сделал свой первый шаг в последний путь на плаху.

Я уже говорила что хуже понедельника на моей памяти не было? А ведь это только середина. В общем гордо вышагивать, отпуская спасительную подпорку в виде стола, надо все же не с больной ноги. Я же встала на вывихнутую. Боль пронзила ступню, я начала заваливаться и схватилась за первое попавшееся. Треск ткани, и я уже на полу, а в руках у меня пуговица от мужского пиджака. Темненькая такая, с кусочком серого материала. Цвет очень напоминает ткань костюма, который на Вишневском.

Хозяин пуговицы тоже опустился на пол рядом со мной, огорченно рассматривая дырку:

— Ландыш, ты специально?

— Нет. Специально я так не могу. Фантазии не хватит.

— Помолчи. Еще и машина…

— А что с машиной?

— В субботу эвакуировали из-за неоплату парковки.

— Невозможно, в выходные парковка бесплатная.

Вишневский задумчиво посмотрел на меня:

— Тогда что?

— Под запрещающим знаком?

— Вот если бы некоторые, — он осекся, бросая быстрый взгляд в сторону подчиненных, затем решительно протянул руку, — так, вставай. Работы много.

Он помог мне подняться:

— Похромали, катастрофа гетерохромная. Соня, сделай нам чай с валерьянкой.

Все усиленно делали вид что работают. Уже подошла уборщица, которая на пару с Алей собирала осколки. Антон исчез, водители сортировали отправления, Вероника созванивалась с флористами. Марины и Сони исчезли.

А вот с общего офиса показалась главная бухгалтер под ручку с одним из менеджеров дизайна, Крячевской Ольгой. Дамы гордо цокали каблуками, но с каждым шагом становились все более растерянней, потому что мы не отрываясь смотрели на них. Есть справедливость! Елена Николаевна первая пошатнулась, хватаясь за подружку.

— Ой.

— Какие каблуки нынче неустойчивые, — усмехнулся Вишневский.

— Думаете снять? — решила пококетничать бухгалтер.

Вишневский поспешно схватил папку. Я уже не выдержала и рассмеялась в голос. Мне вторили все участники представления, даже директор присоединился к нам. Дамы поспешили к лестнице, потому что лифт уносил вниз Беляева и Жидкова. Их попытка попасть на рабочие места опять закончилась провалом.

Вишневский помог мне дойти до своего кабинета, где усадил в кресло, бросив бумажник:

— Проверь штрафы.

Сейчас было не до щепетильности. Достав его водительское удостоверение, я вышла на сайт ГИБДД. Так и есть, неправильно припарковались. Теперь надо оплачивать услуги эвакуатора, сам штраф. В кабинете появилась Соня с чашками. тихо поставив их на стол и молча исчезла, ободряюще подмигнув мне.

Вишневский появился через пять минут, полностью переодевшись в костюм оттенка кофе с молоком.

— Ну что там?

— Неправильно припарковались. Сейчас штраф можно оплатить со скидкой.

— Там в бумажнике карта. Оплати.

Это мило он пошутил. Тут этих карт, в подкидного можно играть. Я немного затормозила, соображая, как правильно сформулировать вопрос.

— Белая Виза. Ландыш, поторопись.

Пока я вводила данные с карты, Вишневский сидел на одном из кресел для посетителей и пил чай. Пиликнул телефон.

— Сорок три восемьдесят пять.

Я послушно ввела одноразовый пароль, затем сохранила распечатку на рабочем столе и сбросила ее себе, воспользовавшись почтой шефа.

— Замри.

Скосить глаза не получилось, шеф находился вне моего поля зрения. И вообще меня начало напугало:

— Пока я занят, а ты выполняешь мое распоряжение, у нас есть время поговорить. Чай могу пододвинуть. Не меняй положение тела и поворот. Чай пить можешь, как и порыться в моих контактах в поисках Царева.

— Витольд Лоллиевич, а что вы делаете?

— Работаю, Ландыш. Твой чай. Что за показательные выступления в фойе я наблюдал?

— Все роковое стечение обстоятельств.

— И имя року — Ландыш. Знаешь милая, это чересчур для моих нервов. Офис разгромлен, ты выведена из строя. Не надейся, отгулов не дам. Кстати, водители поступают под твое руководство. Учти, таких завалов посылок быть не должно! Ландыш, я не хочу разбираться в таких вопросах как жизнедеятельность офиса. Мы это обсуждали. Если тебе нужны полномочия, то приходишь и просишь. Через неделю тендер. Сейчас конкурс, финал. Сегодня важный гость, а у меня тут бедлам. Какая муха тебя укусила?

— А вас? — возмутилась я, — почему если что-то происходит, то виновата сразу я?

— Где я это сказал? Я пытался увести тебя, но ты сопротивлялась.

— А зачем?

— Ландыш, не зли меня.

— Знаете что! — я сердито развернулась к нему и замерла. Вишневский рисовал, держа в руках планшет.

— Я же просил. Так что я знаю?

— Ничего, — мой пыл утих, — я работать пошла. Можно?

— Иди. Вечером дождись, пока я освобожусь. И про лекцию не забудь. Напомню, что на момент встречи тебе помогать будет Марина.

Я встала, нога отозвалась болью. Блин, надо бы что то с ней сделать. Сцепила зубы сделала шаг, совсем не хромать не получалось. Вишневский оторвался от планшета и тут же вскочил:

— Сядь обратно!

Я послушно упала в его кресло. А вот дальше от балета и оперы мы перешли к жанру кинематографии, а если быть точнее комедии. Увидев горящий взгляд шефа, решительно идущего ко мне, я откатилась на его кресле назад, пытаясь сбежать. Некоторое время удавалось, пока кресло не уперлось в стену.

— Ландыш, развлекаешься?

Вишневский догнал уехавшую меня и опустился на колени, вводя меня в ступор:

— Эээ, Витольд Лоллийевич, а что вы делаете?

— Ногу твою осматриваю.

— Не стоит, я сама.

— Ландыш, помолчи!

Он ощупал ступню, даже сочувственно спросил:

— Сильно болит?

— Терпимо.

— Я сейчас перебинтую. Не вставай.

Он на секунду исчез в потайной комнате, чтобы вернуться с аптечкой, откуда выудил эластичные бинты. Мои возражения пропустил мимо ушей. Все также на коленях, осторожно стянул с меня гольф, слегка погладил. Я затаила дыхание, настолько приятны были прикосновения теплых рук. А дальше Вишневский стал бинтовать, медленно, тщательно расправляя бинт. Меня разрывали противоречивые чувства. Разум вопил прервать акт оказания первой помощи пострадавшим, более походившем на соблазнение невинных. А другая половина откровенно наслаждалась действиями шефа необъяснимого характера. И вроде не домогается, все по существу, но как приятно. Когда он закончил, я вспыхнула, осознавая, что открыто наслаждалась, даже не пытаясь скрыть.

— Ландыш, посмотри на меня.

Я заставила себя поднять глаза.

— Я просто перебинтовал тебе ногу.

— Да-да.

— Все в порядке? Ландыш, ты хорошо себя чувствуешь?

Да замечательно. Жизнь удалась. Я разнесла приемную, а сейчас мой шеф, стоя на коленях, то ли совращал меня, то ли оказывал первую помощь. Все идеально. Я каждый день так развлекаюсь. А сейчас он еще и издевается.

— Милая, ты чего? — он был обескуражен моей реакцией.

Кажется я хлюпнула носом, да и слезы наворачивались.

— Зачем вы мне так рано сегодня позвонили?

— Ландыш. Я изо всех сил пытаюсь вернуть нам рабочее настроение, а ты задаешь провокационные вопросы.

— Извините.

— Хотел рассказать про случай с машиной. Удостовериться, что с тобой все в порядке. Соскучился.

Я уже начинала подниматься, когда от последних слов вновь села:

— То есть?

— То и есть. Мне понравилась субботняя прогулка. Без задних мыслей. Вставай, доведу тебя до рабочего места.

Он действительно помог добраться до компьютера и ушел. С минуту я попыталась осознать его слова, но понедельник же еще не закончился. Сначала пришла Алевтина. На ней были черные туфли с перемычкой как школьные. Каблук отсутствовал. Мне она принесла такие же. Но увы, на бинт туфли не налезли. Антон, несший за девушкой коробки хмыкнул, забрал не подошедшую пару и исчез, обещая решить проблему. Я не обратила на его слова, потому что я нашла в базе Цареву. Имя женщины как раз пополнило мою коллекцию странных имен. На свой страх и риск позвонила. Вежливый голос, стандартные слова. Услышав про тубус, на мгновение она обрадовалась, записала адрес и обещала вечером приехать.

Взявшись в третий раз за реестр договор по АХД, а проще говоря, разбираясь с сервисными службами обеспечения офиса, я надеялась доработать его, как вновь появился Антон с двумя коробками в руках.

— Что это?

— Обувь тебе. Я взял две на выбор.

Когда он открыл, я даже рот ладошкой прикрыла, чтобы не привлечь внимание шефа. В одной коробки лежали тапочки. Такие пушистые, объемные. В виде розовых поросят.

— Антон, и ты издеваешься?

— Ландыш, тридцать шестого размера было только это и… Кеды. Ну не босиком же ходить?

Кеды???? Он сказал кеды???? Открыв вторую коробку, я застонала:

— А черных не было?!

— Ландыш, прости.

Кеды были изумительного цвета. Ярко красного, чистого и резкого. Но даже с этим можно смириться, если бы не белые черепушки в качестве принта.

— Извини, подруга, все что нашел.

Но примерка показала, что альтернативы у меня нет. Нет, тапочки конечно удобные, мягкие теплые, но рассекать по офису в розовых поросятах как то чересчур. Однако в кеды я не влезла. Антон хмыкнул, попытался успокоить:

— Ну ты просто из за стойки не выходи.

В этот момент на этаже появилась хмурая Марина в новых туфлях. В руках был поьнос с пирожками свежеиспеченными, рулетиками. Следом поднималась Мария Ивановна тоже едой. Эйчар мне бросила:

— Ты думаешь это смешно?

— Ты о чем?

— Не притворяйся что не в курсе. Сами девочки такое не сделали бы.

Они ушли в кофе-пойнт, а мы переглянувшись с Антоном, бросились в сторону лестницы. Точнее поковыляли. В общем, передвигались на доступной мне скорости. Дойдя до ресепшн я попыталась упасть в обморок, но Антон не дал. Девочки переоделись. Все три. Черные юбочки, белые блузочки и черные пиджачки. Волосы были аккуратно разделены на прямой пробор и заплетены в две косы. Для полного соответствия с образом школьниц не хватало лишь белых бантов и белых гольфиков. Хотя… паразитки, они нашли гольфы с помпонами. Антон уже трясся от смеха. Я же разъярилась:

— Это что??? Откуда?

— Ну мы же говорили, что у нас одежда тут есть…

— Немедленно приведите себя в порядок! С ума сошли?! Вам мало выговора? Сейчас прибудут гости!!!

— Прибыли.

Я повернулась к лифту, совершая прыжок за стойку чтобы спрятать тапки. Девочки вытянулись по струнке.

Из лифта вышла стройная женщина с большими голубыми глазами. Каштановые волосы мягкими волнами рассыпались по плечам. Тонкая и изящная и… в положении. Срок был небольшой, животик только начинался округляться. Я невольно улыбнулась. Незнакомка была прелестна и трогательна в своем состоянии. Вот только ее воздушность обманчива, даже беглого взгляда хватило понять — характер там непрошибаемый.

Спутник дамы походил на шкаф трехстворчатый. Хмурый взгляд, недовольное выражение лица, коротко бритый. Он придерживал спутницу за локоток.

— Добрый день, — вежливо поприветствовала я их. Мужчина опустил на меня взгляд. Ну да, я ниже всех, и что? Не все же быть такими большими?

— Король. Мне назначено.

— Да, конечно. Присядьте, сейчас…

Я протянула руку, чтобы набрать Вишневского, как услышала его шаги. Архитектор сам решил встретить дорогих гостей.

Оказывается, не такой уж и непрошибаемый наш шеф. Увидев своих трех секретарей в школьной форме и гольфиках, он споткнулся. Переведя весьма говорящий взгляд на меня, он споткнулся повторно.

— Ты решил секретарей одеть в униформу?

— Я? Что ты Федор, не такой я зверь. У них теперь свой начальник есть. Вот и мучаются девочки. Добрый день, Петрограда. Рад вас видеть. Чем обязан визиту? — Вишневский галантно склонился над рукой дамы.

— Мы вместе, — бросил Король.

— Я за тубусом, — перебила его Петрограда, — устала сегодня, сейчас поеду домой.

— Можешь, подождешь, — забеспокоился Король, — я потом тебя отвезу.

— Нет, не стоит. Не спешите. Мне девочки такси вызовут.

Вишневский лишь кивнул, уводя Короля. Уже перед тем как исчезнуть из поля зрения, он повернулся и пристально посмотрел на меня. Взгляд ничего хорошего не сулил.

Я переключилась на Петрограду:

— Вы можете подождать немного? Сейчас его принесут. Вероника, у меня на столе лежит.

Вероника покосилась в сторону мансарды, потом жалобно посмотрела на меня:

— Ландыш, я…

— Вероника, быстро. Простите, Петрограда, хотите чаю?

— С удовольствием. Только зеленый.

Пока Соня готовила чай, Вероника уже спустилась с тубусом. Я отдала потерю хозяйке.

Петрограда с улыбкой посмотрела на мои тапочки:

— А вам так разрешают?

— У меня производственная травма.

— Я заметила, что хромаете. Хотя сначала решила, что вы Золушка.

Я недоуменно посмотрела на женщину, а та мне с хитрой улыбкой показывала на пальму у лифта. Переведя взгляд на дерево, я закатила глаза:

— Аля!

Из макушки пальмы торчала злосчастная туфля.

— Ландыш Милославовна, я забыла, — вот она сейчас издевается или действительно напугана? Судя по бледному лицу — последнее.

Петра с интересом наблюдала за нами.

Я же поковыляла в сторону лифта, лихорадочно соображая. как же достать оттуда обувь. Сверху раздался голос Марины:

— Вероника, помоги мне.

Брюнетка умчалась наверх. Тут же из офиса показались пара архитекторов со стопкой бумаг:

— Нам нужно срочно сброшюровать, Аля, помоги.

Я махнула рукой, отпуская секретаря. И как назло трезвонил без конца телефон, не давая возможность вызвать Соню.

— У вас всегда так весело? — Петрограда отставила чашку и с тубусом наперевес спешила ко мне.

— Только по понедельникам, — косясь на будущую мамочку, ответила я. Петрограда была выше меня, но не намного, в любом случае, до злосчастного предмета креативного декора зеленых насаждений мы не дотягивались.

— Я на стул не полезу, — вздохнула я.

— Я тоже, — заговорщически Петрограда.

— Но достать надо.

— Тубусом.

Я покосилась на беременную. Она же уже примерялась, чтобы сбить туфлю.

— Там стекло, — намекнула я ей.

— Так по стандарту оно не должно разбиться.

— Но сегодня понедельник, — вздохнула я, пытаясь решить проблему.

Петра взяла тубус за самый краешек пытаясь дотянуться до обуви. У нее не получилось и даже больше, он выпал из рук женщины и полетел назад.

— Ландыш! — взревел Беляев.

— Ну вот почему, чуть что сразу Ландыш.

Александр Васильевич ничего не ответил, потирая лоб. Оказывается жертва моего сегодняшнего везения шел в сторону лифта, намереваясь отчалить домой, пока начальство не видит. Его заинтересовали наши танцы около пальмы, он подошел поближе и получил тубусом по голове. Заметьте, тубуc уронила Петрограда, а виновата почему-то я.

— Простите, — лучезарно улыбнулась будущая мамочка не оставляя и тени сомнений, что ей не жалко.

— Я пожалуюсь Витольду Лоллийевичу, — заявил он, заставляя меня недовольно поморщится.

Неужели не видит, что я с посетителем, и не мог отложить разборки до более удобного случая.

— Не забудьте указать причину, почему вы здесь оказались, — пришлось парировать, поднимая тубус с пола и протягивая его хозяйке.

Беляев молча развернулся и вошел в лифт. Петрограда еще раз посмотрела на туфлю:

— Крепко вогнали. Это точно не декор?

— Точно. Пойду поищу что нибудь длинное или кого-нибудь длинного.

— Можно Федю позвать, — чему-то своему обрадовалась Петрограда.

Да, я догадывалась, что будущие матери, они существа не из мира сего, но чтобы настолько… Я подошла к Соне:

— У тебя есть что нибудь длинное? Или даже знаешь что, попробуй ты тубусом достать.

Но попытки Сони тоже оказались тщетными. Честно говоря, меня уже начинало бесить положение дел. Отняв тубус, я поставила его на стойку, не замечая округлившихся глаз Петрограды. Достать туфлю самой уже стало делом чести, и не важно что за мной следят несколько пар глаз. Видим мой фанатичный блеск в глазах напугал Петрограду:

— Может пусть торчит? Креативненько, оригинальненко. Могу помочь с оформлением концепта.

— Вот когда утвержденный дизайн проект будет, тогда и пальма начнет цвести туфлями и валенками, не раньше.

В библиотеке проектов нашлась линейка метровой длины. Но и она не помогла решить проблему. Я попыталась позвонить Антону, однако он не мог подойти. Водители тоже были все на заданиях.

— Все, Сонь, тащи стремянку, я посижу на телефонах.

Она убежала, а я устроилась за стойкой на рабочем месте. Петра пересела поближе ко мне, и у нас завязалась непринужденная беседа. Ровно до момента, как сверху спустились Вишневский и Король.

— Ландыш, Антон вне офиса, ты можешь настроить принтер?

— Эмм, могу, — я остолбенело смотрела на шефа.

Он махнул рукой в сторону мансарды. Я кивнула, собрала все радиотрубки, покосилась на мужчин. Они же стояли облокотившись, очевидно решив ждать здесь. Ладно, только я вышла из-за стойки, как Король фыркнул:

— Однако креативно.

— Тут атмосфера такая, располагает, — пожал плечами Вишневский.

Блин тапочки…Но дойти я не успела, на этаж ворвался Антон:

— Витольд Лоллийевич, сейчас все сделаю!

Он вихрем улетел на мансарду, даже не снимая куртки.

— Шустрый парень, в отличии от секретарей, — Федор задумчиво крутил дорогой смартфон в руках.

Я молча проглотила шпильку, лишь про себя молясь, чтобы Соня не вернулась со стремянкой. Петрограда внимательно за всеми нами следила. Мечтам не суждено было сбыться. Лифт, словно заправский злодей, вернулся на этаж, являя нам Соню со стремянкой. Вишневский посмотрел на нее, потом на меня:

— Ландыш, а что происходит?

— Текучка, Витольд Лолли-й-евич, ничего серьезного. В библиотеке надо книгу достать.

Я даже наивно похлопала глазками. Соня, умница моя, сообразила и понесла лестницу в сторону основного пространства офиса.

Федор вдруг уронил телефон:

— Оригинально, но спорно.

— Что? — не понял Вишневский.

Король ткнул пальцем в сторону лифта:

— Туфля на пальме.

Вишневский проследил за его рукой, затем повернулся ко мне:

— Ландыш?

— Еще чаю?

— Милая, почему на пальме туфля?

— Осень.

— И…

Я сделала неопределенный жест рукой, лихорадочно решая, что делать. Наверно, придется все же лезть при всех. Петрограда подарила мне сочувствующий взгляд.

— Ландыш, почему в приемной беспорядок? — Кажется я довела шефа до края.

Я вздохнула:

— Сонь, неси стремянку.

И надо было именно в этот момент Королю вспомнить про свой уроненный смартфон.

Он стал наклоняться, задев локтем стоявший рядом тубус. Я бросилась спасать гостя, но коррективу внесла больная нога, я неудачно покачнулась, схватившись за стойку и тем самым лишь придала тубусу ускорение в сторону Федора Борисовича.

— Твою мать!

Наверно там бы меня и закопали, под ресепшн, если бы не Петрограда. Когда Король навис надо мной, весь багровый от злости, и его намерения явно читались в бешеном взгляде, сзади раздался голос будущей мамочки:

— Всегда мечтала ударить тебя тубусом. Жаль исполнение не мое, но тубус то мой. Мечты сбываются.

Король замер, и его за плечо поймал Вишневский:

— Федор, остынь.

На стойку встала злосчастная туфля:

— Ландыш, где вторая?

— Не знаю.

— Ты помнишь, что я просил тебя задержаться?

— Да.

— Хорошо, дождись. Такси Петрограде вызвали?

— Я с Федором поеду, — вмешалась женщина.

Король скрежетнул в мою сторону зубами и тут же повернулся к спутнице:

— Обязательно, подождешь еще немного? Я скоро освобожусь.

— А с вами можно?

— Конечно.

Она грациозно поднялась и оперлась на руку Федора, который уже забыл о моем существовании. Вишневский тоже ушел следом, даже не оглянувшись.

Словно по мановению палочки, офис ожил, Вернулись Аля и Вероника, пробежал мимо Антон, а я стояла со злосчастной туфлей. Затем не обращая на внимание на вопросы, доковыляла до диванов вдоль стены, достала там вторую туфлю, отдал ее Але:

— Приведите себя в порядок, и чтобы приемная соответствовала своему назначению уже через пять минут. Я на телефоне.

— Ландыш…

— Время пошло.

До конца рабочего понедельника оставалось полчаса. Время еще есть.

Я спустилась в столовую, в одном шкафу отыскала рябиновую наливку и стаканы. Не включая свет, устроилась на подоконнике, наливая себе алкоголь. Воспринимать происходящее сегодня на трезвую голову мой рассудок отказывался. Ведь…

Бац. Внезапно зажегшийся свет ослепил, что я невольно заворчала.

— Ты это специально? — зашипела Марина.

— Если ты про наряды девочек, то это их инициатива. Но тебя это не должно вообще никак касаться, они мои подчиненные, значит, я за них и получу по шее.

— Я про кофе.

— Какой кофе?

— Короля. Он теперь не чай, а кофе пьет! Король, блин, — последнее прозвучала не иначе как 'козел'.

— Я пыталась сказать, но ты же не слушала. И на столе лежала бумажка с надписью.

— Угу, блин. Достали, — она подозрительно покосилась на меня, — пьешь?

— Отвали, — почти ласково я сказала ей.

Увы, блондинка оказалась настырной. Она подошла ко мне, посмотрела и фыркнула:

— Это пойло невкусное.

Пока я поднимала челюсть с пола, Марина быстро достала из шкафа другую, разлила по двум бокалам. Один сунула мне, второй быстро выпила сама и убежала, мстительно щелкнув по выключателю.

Принюхалась. Пахло вишней. В бокале плескалось домашнее вишневое вино. Я тоже залпом выпила его. Тепло растекалось по телу, высвобождая эмоции. Народ наверно уже уходит, никто не придет. Могу позволить себе слабость. Наощупь нашла бутылку, из которой наливала Марина и вновь наполнила стакан.

Вишневский наверняка решил, что из-за субботней прогулки я возомнила себе невесть что, и поэтому сегодня все вверх дном. Но ведь это не так, все просто неудачно сложилось, а я не смогла, не справилась. Я же говорила, что не потяну, а он сначала секретариат навесил, теперь водителей.

Вновь щелкнул выключатель, и в столовой появился Жидков. Я отвернулась, пряча слезы.

— Ландыш? Ты чего в темноте сидишь?

— Глаза болят, даю им отдохнуть.

— Ландыш, я днем не прав был. Извини, что наорал.

— Борь, все нормально, я и не заметила.

— Да, досталось тебе. Пить будешь? Мы макет с ребятами уже сделали и даже лучше. Прости.

У меня перед носом появился стакан с янтарной жидкостью. Немного подумав, я взяла. Да плевать, что напьюсь. Какая разница, в каком состоянии меня выгонят? Пьяной хоть не так обидно. Чокнулись, выпили. Алкоголь обжег горло, и я закашлялась.

— Ландыш, меня там ребята до дома подбросят. Давай и тебя довезем.

— Не, Борь, не ждите. Спасибо, но мне Вишневский сказал задержаться.

— И ты пьешь?

— Потому и пью.

ГАП нахмурился:

— Ну и идиот он будет, если уволит.

— Ну как бы он директор…

— Все равно. Ладно, до завтра.

— Угу, свет выключи.

И вновь я в темноте. Алкоголь туманит мозг, думать совсем не хочется. Зазвонил телефон:

— Ландыш, это Соня. Мы с Вероникой ушли, уже семь вечера. Все привели в порядок. Ты где?

— Неважно. Гости ушли?

— С минуту назад, только…

— Что еще?

— Они тубус забыли.

Я нервно хихикнула, вытирая слезы.

— Все идите. До завтра.

Идти собираться? Сил не было. Смелость тоже ушла. Нога болела. Я налила еще наливки и смотрела в окно, как кипел проспект Мира. Вон девчонки пошли в сторону метро. На каблучках. Выскочил на улицу Антон, сел в машину и умчался по своим делам. По одному отправлялись домой офисные обитатели. Интересно, а Вишневский вспомнит обо мне? Лучше бы забыл.

Вновь щелкнул свет. Мария Ивановна поставила подносы:

— Ландыш, а ты что не уходишь?

— Сейчас пойду.

— Ох, противный этот Федор. И кофе ему вместо чая, и пирожков с капустой мало, и вода не той температуры.

— Вишневский ушел?

— Ой, убирались там, не заметила. В кабинете темно. Иди, Ландыш, иди домой. Я сама посуду помою.

— Хорошо, до свидания, Мария Ивановна.

Я нагло захватила с собой бутылку домашнего вина.

Выйдя из лифта поняла, что меня начинает штормить. Смешно, голова в тумане, но мысли ясные. На ресепшн сидел охранник Игорь. Он ошалело смотрел на меня. Я могу его понять. Пьяная хромающая рыжая секретарь с розовыми поросятами на ногах и бутылкой вина. Сделав последний глоток, я пристроила тару на пострадавшую пальму:

— Это компенсация. Досталось тебе…

Переведя взгляд на охранника, спросила:

— Алевтина где?

— Домой ушла, уже полдевятого. Ландыш Милославовна, с вами все хорошо?

— Абсолютно. Сейчас мне уже хорошо.

Немного подумав, я ухватилась рукой за угол, стащила с себя тапки и поставила их другой пальме:

— А это тебе, чтоб не завидовала.

— Ландыш Милославовна, может позвать кого?

— Если только лешего. Игорь, спокойно, я уже ухожу, только вещи заберу.

— Какого лешего???

Я отмахнулась, забрала со стойки тубус и направилась в сторону мансарды. Сейчас важно не уснуть, иначе потом до дома не доберусь. Хотя лучше тут, чем где-нибудь в метро.

На нашем этаже царил полумрак, разбавленный дежурным светом с пожарной лестницы и отблесками фонарей с улицы дежурный свет. Я поставила тубус на свою стойку, переложила папку на подпись. Свет не включала принципиально. Где то здесь лежали кеды. Надо их натянуть, взять сумку и вызвать такси. Или Витьке позвонить?

Однако вспомнила свой последний звонок брату, который закончился субботней прогулкой, лишь бросила телефон в сумку. Кое-как обулась, бороться со сном было все сложнее и сложнее. Надо что нибудь бодрящего.

— Ландыш, зайди в кабинет.

Главное помнить, что мысль материальна и аккуратней быть в желаниях. Голос Вишневского подействовал лучше ледяного душа. Захватив зачем-то тубус, я обреченно отправилась на голос.

В кабинете тоже было темно, лишь светился экран компьютера. На фоне окна я заметила силуэт директора. Невозможно было понять, стоит он ко мне лицом или спиной.

— Пей — взмах руки в сторону стола. Я перевела взгляд. Узкий бокал на длинной тонкой ножке. В отблесках света я заметила пузырьки. Минералка? Подойдет. Молча подошла и залпом выпила, чтобы тут же замереть с выпученными глазами. Шампанское!!! В бокале было шампанское!!!.

— Это чтобы мы были наравне. После туфли в пальме я не рискнул говорить с тобой без ударной дозы алкоголя. Ландыш, скажи, что случилось? Чем я прогневил небеса, что именно сегодня не без твоей помощи пол офиса разнесло к чертовой матери?

Я молчала и быстро пьянела. Пытаясь собрать остатки здравого смысла, лишь молила небеса, чтобы он меня отпустил, пока я прямо тут не рухнула.

— Ландыш, ты же всегда была такая собранная, разумная. Что сегодня произошло?

— Понедельник, — у меня получилось выговорить почти без запинки.

Однако Вишневский что то заподозрил. Он направился в мою сторону, попутно ставя стакан на стол. Там еще плескалась жидкость.

— Ландыш? Что с тобой?

— Все в норме!

— Ты пьяна?!

— Ни в одном глазу!

— С одного бокала шампанского?!

Я пожала плечами, игриво помахивая тубусом:

— Ну почему же? До этого была настойка, вино, потом коньяк, потом опять вино. Думаете только у вас день не задался?

Понедельник вспомнил, что он понедельник. Тубус вылетел из рук и попал прямо в Вишневского. Шах и мат. Я подняла глаза к потолку, задавая риторический вопрос:

— За что? Почему именно сегодня и со мной?!

Потолок молчал. Вишневский тоже, я обошла его, садясь на стул:

— Я напишу заявление.

— Стоп, Ландыш. Я понял. Все серьезные разговоры потом. Сейчас тебя отвезут домой.

Он достал телефон, но мне уже было все равно, бороться со сном не было сил. Сложив руки на столе как примерная первоклассница, я положила на них голову, закрывая глаза:

— Идите к лешему.

— Что?

Приоткрыв один глаз, я на мгновение испугалась. Лицо шефа было слишком близко. Карие глаза горели огнем… праведного гнева? Или иной природы? Плевать. Я хочу спать.

— Это был вежливый посыл вас домой. Дверь с той стороны закройте, не будите.

— Ландыш, проснись…

Кажется, меня трясли, пытаясь добудиться. Даже еще один голос появился. Звуки доносились словно сквозь вату Потом кажется подняли и понесли. Я лишь поближе прижалась, хватая спасителя за шею:

— Не уроните.

— Спи, гетерохромное чудо.

— Ландыш, проснись.

Увы, весьма культурно послав его, девушка спала. Впрочем, неудивительно, если все правда, то шампанское ее и подкосило. Появился Богдан:

— Витольд Лоллийевич, Володя отвезет Ландыш.

— Планы изменились. Мы с тобой доставим девушку домой.

— А что с ней? — Богдан покосился на помощницу, сопевшую на столе.

— А это проблема, Богдан. Учтите, что с сегодняшнего дня Ландыш стала вашим непосредственным начальником. Вот и повезем вашего шефа домой. Девочка перенервничала и выпила лишнего. Теперь спит.

— Ну да, Борис говорил, что она в столовой вечером сидела одна.

— Даже так? Ладно, бери ее сумку и вызывай лифт. Машина далеко?

— Нет, — Богдан замялся, — Витольд Лоллийевич, давайте я донесу Ландыш. Вы же… — водитель бросил красноречивый взгляд на стакан с недопитым виски.

— Богдан, лифт вызывай.

Водитель поспешил на выход. Витольд забрал свои вещи и подошел к спящей помощнице. Попробовал разбудить, но не получилось. Нет, есть вариант. Оставить ее здесь, в потайной комнате есть диван и пледы и сказать охране приглядеть за ней. Он осторожно отодвинул стул, но девушка даже не пошевелилась.

Осторожно обхватив ее за плечи, он заставил положить голову на свое плечо. Затем под колени и аккуратно поднял. То ли алкоголь виноват, то ли особенности строения тела фигуристой помощницы, но Витольду приходилось прижимать ее к себе сильнее.

— Не уроните, — буркнула она и обхватила его за шею.

Не спит? Он покосился на нее. Нет, это на бессознательном уровне сработал рефлекс. Надо идти.

— Спи, гетерохромное чудо.

Извечная колючка спокойно дышала, доверчиво без кокетства прижималась к нему. Близость с ее телом будоражила кровь. А может виноват алкоголь? Все, срочно в машину и отвезти домой. В его планы не входит соблазнение пьяных девушек.

Когда они добрались до ее дома, Витольд почувствовал себя сильно уставшим. Но с усталостью вернулась возможность трезво мыслить. Проанализировав ситуацию, он понял что напугал Ландыш. И все произошедшее был роковым стечением обстоятельств. Зря он рычал при всех. Но увидев ее хромающей перепугался. Ладно, поддался эмоциям. И когда перебинтовывал. И потом с шампанским. Завтра поговорят.

— Приехали.

Голос Богдана вырвал из раздумий. Витольд перевел взгляд на рыжую макушку:

— Ландыш, просыпайся.

— Я сплю.

Она еще и нахально поерзала, устраиваясь поудобней. Витольд вздохнул и протянул сумку девушки водителю:

— Найди ключи.

Через пять минут копошения, Богдан виновато повернулся к Витольду:

— Ключей нет.

— То есть как нет?

Он осторожно забрал сумку, стараясь не разбудить девушку, и высыпал содержимое на сидение рядом. Ключей не было. Они переглянулись с водителем.

— Что делать?

— Богдан, а сколько сейчас времени? Сколько осталось до окончания этого треклятого понедельника?!

— Два часа. Сейчас ровно десять.

— Сейчас медленно везешь меня домой. Вместе с Ландышем. Богдан мне все равно, каким путем поедешь, что ты будешь делать, но домой я должен попасть в пять минут от начала вторника и ни секундой раньше.

— А Ландыш?

— У меня заночует, — проворчал Витольд, обнимая девушку за плечи.

Богдан невозмутимо пожал плечами и неторопливо тронулся с места. Витольд немного подумал и попросил:

— Знаешь, Богдан, я передумал. Чем быстрее окажемся дома, тем лучше. Только без нарушения ПДД. Главное, доехать целыми.

В начале двенадцатого они уже парковали машину в гараже. Богдан покосился на шефа, ожидая приказаний. Впрочем они были очевидны. Водитель помогал с дверьми, а Витольд нес девушку. Ландыш так и не проснулась, хотя он сделал попытку ее разбудить, больше для очистки совести. Уложив неожиданную гостью поверх одеяла и отпустив экономку, он осторожно снял нелепые кеды, прикрыл Ландыш пледом и вернулся в гостиную, где его поджидал Богдан.

— У меня к тебе просьба. У меня в кабинете, в задней комнате висит костюм Ландыша, в котором она тогда промокла. Мария Ивановна привела его в порядок. Привези его сюда. Или даже так. Завтра до обеда отдыхай, костюм пусть привезет Владимир к семи тридцати. Он же и доставит нас в офис.

Когда Богдан уехал, Витольд налил себе немного виски. День был невероятно тяжелый. Удивительно, что доехали почти без приключений. Что-то он погорячился, отпустив персонал спать. Мужчина покосился в сторону коридора и вздохнул. Придется самому. Главное, пока он будет ее раздевать, чтобы Ландыш не проснулась.

Смелости хватило лишь снять с нее пиджак и носки, да осторожно распустить волосы. Он даже протянул руку, чтобы расстегнуть пояс на брюках, но одернул себя. Это перебор. Пройдясь по дому, мужчина заглянул в комнату дочери. Что он хотел найти? Одежда худенькой Аниэлы не подойдет для пышных форм Ландыша. И обувь тоже. Вещи жены, ведь Карина вполне фигуриста? Так он все отправил ей после развода. Паулина редко оставалась здесь на ночь, ее наряды тоже не подошли бы. Витольд вернулся к себе в комнату. Футболка, короткий халат… Пока не привезут вещи, ей этого хватит. Вернувшись в комнату, он рухнул на кровать. Утром простым не будет. Надо набраться сил.

В моей комнате белый потолок. Здесь тоже. Но это не мой потолок. Медленно повернула голову. И комната тоже не моя, слишком красиво и стильно, словно из журнала. Окно предусмотрительно зашторено светлой портьерой, на столе включена красивая лампа, видно стопка одежды. Так, в другую сторону поворачиваться не стоит, не хотелось бы узреть кого-нибудь. Как я тут оказалась? Хотя, нет, я не готова узнавать такие подробности. Осторожно протянула руку под одеялом, шаря по простыне. Либо кровать очень большая, либо я одна. Набравшись смелости, приподнялась на локтях и огляделась. Я действительно была одна. На стуле висел мой пиджак и стояла сумка, рядом кеды в черепах. Осмотрела себя — больше ничего не сняли.

Пить хотелось нещадно, голова практически не болела, просто звенела пустотой, словно сработал механизм самозащиты. Вчерашний день — это самый крутой провал в моей карьере. И заключительный демарш с алкоголем словно последний аргумент в собственной несостоятельности.

Поднявшись, я сжала зубы. Нога ныла. Устроившись на кровати, перебинтовала ногу. Отек слегка спал, но все равно еще неделю буду хромать. Сделав еще одну попытку, я подошла к двери. Придирчиво осмотрела себя. Мятые брюки и такая же блузка. На столе что-то типа халата и трикотажа. Я, конечно, догадывалась, у кого я в гостях, но радости знание не добавляло. Встречаться с Вишневским лучше в своей одежде. Надо только найти одно помещеньице, чтобы не отвлекаться на мелочи жизни.

За дверью я наткнулась на невысокую женщину в строгом сером платье. Темные волосы уложены в гладкую прическу, легкий макияж.

— Доброе утро.

— Доброе утро, меня зовут Тамара Андреевна, я могу вам чем-то помочь? — вежливо и отстраненно.

— Да, если можно, мне нужен…, - я замялась.

— В комнате в углу есть дверь, за ней вы найдете все необходимое для утреннего туалета. Вот полотенце я вам принесла. Витольд Лоллийевич сказал, что оставлял вам одежду, — она выжидающе посмотрела на меня.

— Я лучше в своей, — покраснела я, понимая, что утро у меня не будет добрым.

— Как скажете. Завтрак через полчаса. Витольд Лоллийевич будет ждать вас в столовой.

Я кивнула и вернулась в комнату. Искомое нашлось там, где мне сказали. Не удержалась, глянула в зеркало. Мда, вся помятая, косметика размазана по лицу, волосы всклокочены. Красота да и только. Уверена, что произвела на Тамару Андреевну неизгладимое впечатление.

Несмотря на легкую головную боль, быстро привела себя в порядок. Мятую блузку надевать не стала, у пиджака высокая застежка, и вырез выглядит прилично.

Брюки конечно глаже не стали, хоть и провисели в душевой, пока я приводила себя в порядок. Волосы закрутила в пучок, и лишь пересохшие губы намазала бальзамом, который всегда был с собой. Если не обращать внимание на кеды и заломы на брюках, то вполне приличный вид. Хоть и бледноватая, да и глаза воспалены. Осторожно разложила все в сумке, поражаясь, в каком же я вчера состоянии была, что внутри все вверх дном. Повезло, что ключи я прячу в маленький потайной кармашек на молнии, они на месте.

Понимая, что больше оттягивать момент встречи нельзя, я подхватила сумку и похромала по коридору. Моя комната находилась в отдельном крыле. По переходу я попала в просторную гостиную с камином, совмещенную со столовой зоной. Возле одного из окон стоял Вишневский, рассматривая утренний пейзаж. Я украдкой посмотрела на часы. Без пятнадцати семь? Я так рано встала?

— Доброе утро, Ландыш.

Иронию в голосе шефа я оценила в полной мере. Стало жутко стыдно.

— Как я здесь оказалась? — голос звучал хрипло, потому что жажду я так и не утолила. Вот и стояла сейчас, нервно вцепившись в сумку и боясь поднять глаза.

— Я привез. Первоначально хотел отвезти домой, но мы с Богданом не нашли ключи. Я надеюсь, что они на работе.

— Витольд Лоллийевич, мне жаль, что я доставила вам неудобства и…

— Ни слова больше, Ландыш. Давай отложим разговор и позавтракаем спокойно. В полвосьмого приедет Владимир, привезет с работы свежий костюм. Переоденешься. Первоначально я планировал взять тебя с собой на выездные встречи, однако теперь просто завезу в офис.

Я остолбенела. То есть теперь все водители в курсе, где я ночевала. Зашибись! А ведь они мои подчиненные. Кажется, я застонала в голос, потому что Вишневский наконец соизволил обернуться:

— Ландыш, что опять?

— Да все тоже, — взорвалась я, ведь терять мне теперь нечего, — вы опять меня выставляете перед всеми своей любовницей!

Высказалась и тут же прикусила язык. Кажется, вино домашнее еще не выветрилось.

Вишневский оценивающе осмотрел меня, особенно заострив внимание на кедах. Я понимала, что перешла границу, догадывалась, что разозлила его а себя выставила озабоченной дурой.

— Ландыш, ты сейчас озвучила чьи-то слова? Или свои опасения?

Он сделал шаг в мою сторону, я проворно отпрыгнула и зашипела от боли в ноге.

— Так, милая, давай обойдемся без балета. Мне вчерашнего хватило. Ландыш, я запретил собирать слухи по офису.

— Я не собираю, они сами ко мне липнут. Не без вашей помощи!

— Ландыш, не говори ерунды. Я не переходил никогда границы допустимого, меня полностью устраивает твоя работа. Да, ошибки есть, иногда и грубые, но ты всего три недели работаешь, это нормально.

Он снова сделал попытку приблизиться, однако я уже плавно отступила в сторону, прячась за стол. Сумку, чтобы она мне не мешала, поставила на стул. В любом случае, мне не выйти с территории дома, тут наверно и сам поселок имеет тридцать три кордона охраны. Но и как то его желание сократить дистанцию пугали.

— Ага, только постоянно то конфеты дарите, то подчеркиваете особое отношение.

— Хорошо, больше никаких конфет, только чай и кофе. Я по мере возможности стараюсь защитить тебя.

— Меня вчера ваш вип чуть ли не прибил.

— Но сначала его прибила ты. И потом бы не успел, я вмешался.

— Я случайно задела!!!

— И макет сам по себе полетел, и ногу ты нечаянно вывернула.

— А я похожа на мазохистку?

— Ландыш, ты и меня тубусом приложила.

— Вы просто под руку подвернулись!

Мы кружили вокруг стола. На каждый шаг Вишневского, я шустро бросалась подальше, скрипя зубами от боли.

— Ландыш, почему ты вчера напилась?

На мгновение стало стыдно, я зажмурилась, сбившись с шага. В тот же момент меня поймали за руку.

— Ответ на вопрос жду. А теперь садись и показывай ногу. Тамара передала тебе бинт и лекарство? — меня усадила на стул,

А вот это новость. Нет, я понимаю, что выглядела не лучшим образом, однако…

— Витольд Лоллийевич, ваше гостьи нет…Ой извините.

— Тамара, я же просил.

— Ландыш Милославовна слишком быстро бегает, поэтому я не успела за ней. Вы же сказали принести теплую мазь, — дама обиженно поставила на стол баночку с чем то травянисто-вонючим и положила чистые бинты, — Мне самой перебинтовать гостью? Или накрывать на стол?

— Я сам поменяю повязку, готовьте завтрак.

— Нет, — я попыталась отодвинуться вместе со стулом и только быстрая реакция Вишневского спасла меня от падения.

— Ландыш, сиди спокойно!

— Да хватит на меня кричать!

— Ну я пойду тогда, — Тамара Андреевна тут же ушла.

— Послушай, барышня, — Вишневский уже присел на корточки и протянул руку к шнуркам, — мне твои капризы непонятны.

— Я сама, — я резво наклонилась и наши лбы искрометно встретились.

Также резво выпрямившись, я схватилась за лоб. С больной головой удар оказался впечатляющей, даже на мгновение потемнело в глазах.

Шеф же не спешил поднимать голову, потирая ушиб.

— Сильно? — спросила я.

— Жить буду, — ответил он и мстительно добавил, — но не долго. Ты меня в могилу сведешь. Что плохого в том, что я хочу тебе помочь?

— В том, что вы не спрашиваете мое мнение. Меня пугает ваше излишнее внимание ко мне.

— Только пугает? — он вновь протянул руку к обуви, — обидно слышать. Позволь, я все же помогу. Сын часто выворачивал ноги, руки, лазая по деревьям, так что опыт у меня есть.

И вновь все повторилось — осторожные движения, теплые прикосновения, взрыв ощущений и эмоций. Меня ненавязчиво обольщали и приручали. А может это игра моего воображения? Очнулась я, когда Вишневский встал.

— Не обувайся и посиди хоть немного, дай ноге отдых. Вернемся к моему вопросу — почему ты напилась?

— Витольд Лоллиевич, уже все произошло. Сожалею? Да. Хотите уволить — только скажите, сама подпишу заявление.

— Ты упорно пытаешься уйти. Нет, Ландыш, не отпущу. Я пытаюсь понять причины, побудившие тебя вчера сорваться. Это важно для нашей дальнейшей совместной работы. Понимаешь ли…

Он умолк, отходя в сторону. Пришедшая Тамара Андреевна споро расставила тарелки и чашки с сервировочного столика и также бесшумно исчезла. Вишневский широким жестом указал на стол:

— На время завтрака перемирие? Давай попытаемся спокойно поесть, а то начало вторника уже вызывает во мне желание закрыться дома и не вылезать никуда.

— Тогда скажите адрес, чтобы я могла вызвать такси и уехать домой. У меня работа, а вы прячьтесь.

— Нет, Ландыш, предпочту, чтобы ты была на глазах. Еще один такой фееричный день бюро не вынесет. Может тебе действительно больничный взять?

— Нет.

— Как скажешь, тогда поеду с тобой. Может, мне удастся минимизировать убытки. Приятного аппетита.

Пожелав ответно приятного аппетита, я лишь пододвинула к себе кофе. Есть не хотелось, однако под строгим взглядом забрала еще печеное яблоко — единственное, что на столе не вызывало тоски. Всю остальную еду организм отторгал только при взгляде на оное. Через пятнадцать минут, он наконец вновь заговорил:

— Ландыш, может все же возьмешь больничный?

— Нет.

— И ответ на вопрос я не услышу?

— Нет.

— Почему?

— Потому что вы все выверните наизнанку и вновь будете преследовать свои цели. Я читала Эрика Берна, с основными теориями игр знакома. Взять те же ключи. Сегодня утром я нашла их в сумке, а вы сказали, что не нашли.

— Я их действительно не нашел, Да. извини, мне пришлось высыпать все из сумки при поиске, потому что свободна была одна рука. Надеюсь, что ничего не разбил и не сломал.

— А почему была свободна одна рука?

— Второй я придерживал тебя, потому что ты спала. Ландыш, я действительно не нашел ключей. Спроси Богдана, он был там.

Я потянулась к сумку, и достала небольшую связку — два ключа и магнит от домофона.

— Я чувствую себя идиотом, — Вишневский отбросил салфетку.

— Ну не только же вам ставить остальных в дурацкое положение.

Вишневский задумчиво посмотрел на меня:

— Ландыш, может мне тебе иногда наливать грамм сто? Мне нравится твоя дерзость. Почему на работе ты молчишь и прячешься?

— Давит ваш авторитет, — кофе ли, или ранняя побудка и головная боль, которая лишь усилилась, я не знаю кто виноват в моей смелости.

— Жаль. Ты мне нравишься такой смелой.

От смущения меня спас шум подъехавшей машины. Вишневский тоже его услышал:

— Вот и прибыл твой костюм. У тебя будет четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Ты наелась? Тебе надо что-нибудь?

— Таблетку от головы, если можно.

Вишневский затормозил:

— Я же оставил стакан и лекарство на тумбочке у кровати. Ландыш, какая ты рассеянная.

Ответить я не успела, дверь распахнулась и в гостиной появилась Паулина, сияя красотой и благоухая. Вишневский поднялся:

— Паулина? Доброе утро. Что сподвигло тебя приехать?

Витольд едва скрывал раздражение. На разговор с бывшей любовницей он потратил целое воскресенье. Пара вопросов, немного промолчать, многозначительная усмешка и Паулина покаялась в новом увлечении. Молоденький дизайнер, весьма бесталанный, сынок богатых родителей, через девушку хотел попасть к нему на работу. Витольду еще пришлось и успокаивать истерику девушки. Успокоил, вытер слезки и поставил перед фактом расставания. Паулина попыталась поиграть на эмоциях, но Витольд не поддался, лишь передернул плечами. Он же просил не врать. В итоге она смирилась. Ровно до обеда следующего дня. а затем стала названивать, писать глупые смски, не понимая, что мешает. Он поднял трубку и еще раз напомнил ей о том что они расстались, затем позвонил родителям девушки и попросил присмотреть за дочерью. Именно в этот момент раздался вопль Ландыша, которому вторили крики Беляева. Невежливо оборвав разговор, он поспешил вниз, по пути захватив папку на подпись. Просто так…

Он вновь перевел взгляд на Паулину. Кажется, в понедельник он не учел одного момента, что ее родители наоборот промыли девушке мозги о потере столь обеспеченного жениха. Как надоело. И Ландыш. Только она начала открываться, и вот вновь нахохлилась, словно воробей.

— Вит, нам надо поговорить, — и это сказано патетичный тоном, что даже стало скучно. Паулина упорно игнорировала Ландыш.

— Паулина, мы завтракаем, так что ты выбрала неудачное время для разговоров. Если хочешь, можешь присоединиться, — он заставил себя быть радушным хозяином, в первую очередь, чтобы еще больше не напугать Ландыш. Увы, бывшая подруга намек не поняла, поэтому решила выяснить отношения сейчас:

— Прислуга может и подождать.

Витольд собирался ответить резко, но тут вмешалась Ландыш. Он замер на секунду, смотря, как она тут же расправила плечи, принимая столь непринужденную позу, что Витольд пожалел, что карандаши далеко. Истинная дочь Елены и Мила — гордая, величественная и… Не думать, не думать. И кажется он понял, почему она так не уверена в себе. Очевидно, предыдущие отношения были болезненными, и тот негодяй заронил девушке кучу комплексов. Но это как раз легко исправить.

— Прислуга действительно может подождать, — Ландыш даже не повернула головы в сторону, беря чашку с кофе.

Витольд поспешил перехватить Паулину, которая явно с недобрыми намерениями шагнула в сторону помощницы, но та даже не пошевелилась. Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону, проверяя догадку. Так и есть Ландыш напряженно следила за его подругой в отражении окна.

Ситуацию спас появившийся Владимир с чехлом в руке. Витольд кивнул ему в сторону Ландыша:

— Доброе утро, отдай костюм Ландышу. Ландыш, у тебя четверть часа. И обрати внимание на тумбочку возле постели в твоей комнате. Там то, что ты просила.

— У нее своя комната? — возмутилась модель, но Витольд уже насильно увел красотку в кабинет.

Закрыв дверь, он подошел к столу и стал собирать документы в портфель:

— Паулина, у тебя пять минут. Я слишком занят.

— Вит, я понимаю, что ты злишься, — она тут же перевоплотилась в ласковую кошечку. Возможно раньше бы это и сработало, но сейчас лишь заставило поморщиться.

— Отнюдь, Паулина. Я не могу испытывать хоть какие-то эмоции к постороннему человеку. Твои выходки безобразны и вызывают у меня раздражение. Поэтому быстро переходи к сути вопроса, заставившего тебя приехать так рано и я пойду. У меня работа.

— Ви-ит, ну не сердись.

— Паулина, я так понял, обычную речь ты не понимаешь. Поступим иначе. Выход ты знаешь где. Садишься в машину и уезжаешь. Доносишь до родителей про наш разрыв. Ты молоденькая, так что ищи отношения с ровесниками. Зачем тебе старик?

— Ты не старик, — и вновь шаг, ладошка скользнула по груди, но он перехватил и отвел в сторону.

— Я увидел это в кафе Аист. Паулина, тебя проводить или сама найдешь выход?

— Это из-за этой толстухи? Она меня оскорбила!

— Она вернула тебе ту грязь, которую ты попыталась на нее вылить. Паулина, я сто раз говорил, вежливее надо быть с людьми.

— Ты защищаешь ее!

— Она моя гостья. А вот ты здесь лишняя. Пойдем провожу.

Он вывел бывшую любовницу к ее машине и усадил:

— Паулина, ты знаешь, что меня лучше не злить. Удачи.

Он дождался, пока машина девушки скроется за воротами и набрал номер управляющей компании поселка:

— Это Вишневский. Сделайте пометку, что я не хочу больше видеть Авилиани в списке своих гостей. Спасибо.

Он направился к машине, где уже рядом с водителем сидела Ландыш, о чем то беседуя с Владимиром. Витольд спокойно открыл дверь, тихо говоря:

— Ландыш, пересядь пожалуйста. Мы едем сзади.

— Сзади меня укачает, так что извините, я поеду с Владимиром рядом, — интересно, ему показалось, или рыжая услышала ремарку про дерзость и решила показать характер? Настаивать не стал, устроился сзади, достав планшет, и украдкой следил за помощницей. Умная девочка вызнавала технические детали работы водителя, держа в руках телефон. Записывает разговор? Не слишком ли она серьезно относится к работе?

Когда они добрались до утренних пробок, Ландыш замолчала. На его недоуменный взгляд Владимир прошептал:

— Спит.

Они заехали за конфетами, потолкались по московским заторам, но девушка не проснулась. Уже когда подъезжали к офису, он осторожно тронул ее за плечо:

— Ландыш, мы приехали.

— Ландыш, мы приехали, — легкое прикосновение к плечу разбудило моментально.

Я распахнула глаза. Володя как раз парковался возле входа. Сзади раздалось вежливое:

— Может все же поедешь домой?

— Витольд Лолли-й-евич, я в порядке.

— Тогда я надеюсь на твое благоразумие.

Он помог мне вылезти из машины. Не дал отойти, непреклонно кладя мою ладонь на свой локоть:

— Хоть сейчас прими помощь.

Вот так под ручку мы появились на этаже. Я бросила быстрый взгляд на пальмы. Тапочки и бутылка исчезли, можно перевести дух, как вдруг над ухом раздался вкрадчивый голос:

— Я все равно видел твои опыты во флористике вчера, — и он тут же обратился к секретарю, во все глаза смотревшую на наше появление, — София, Ландышу сложно ходить, поэтому приготовь нам утренний кофе. Газету я сам захвачу.

Он помог мне подняться на мансарду. На стойке стоял тубус. Кожаный, медового оттенка с ремешком через плечо.

— Это он виноват, — я мстительно ткнула в него пальцем, найдя причину вырвать руку из плена шефовой хватки. Вишневский подозрительно посмотрел на меня:

— Тубус?!

— А то, как он появился, все и пошло вверх дном! — меня осенила гениальная идея как сбежать из офиса, чтобы хоть чуть-чуть осмыслить ситуацию.

— Ландыш, о чем ты?

— Как только вы привезли тубус, в офисе началось твориться непонятно что. Стали туфли летать, я ногу вывихнула, макет сломался, пальмы пострадали.

— Я привез его в пятницу.

— Ну, в субботу у вас машину эвакуировали на стоянку. И…, - я осеклась.

Напоминать о Паулине не хотелось. Вишневский оценил проявленную тактичность, однако скептически усмехнулся:

— Не стоит обвинять неодушевленный предмет во всех бедах и иногда собственной неаккуратности, Ландыш. Пойдем в кабинет, поговорим. У меня возникло несколько вопросов, пока ты утром беседовала с Владимиром. София, отнеси чашки в мой кабинет.

Секретарь быстро прошмыгнула в сторону владений Вишневского, однако зацепилась каблуком за ковролин. Шеф успел поймать девушку, увернуться от кипятка летящем из чашки, но от зловредного тубуса так просто не спрячешься. В итоге, когда Вишневский уже поставил на ноги Соню и отошел в сторону, он локтем задел тубус, стоящий на стойке. Тубус радостно подпрыгнул, увернулся от меня, которая рискнула его выловить и со всего размаху сверзился на ноги шефу.

Я не выдержала. Упав на кресло, расхохоталась во весь голос. Испуганный вид Сони и ошеломленный взгляд Вишневского лишь добавляли мне веселья.

— Ландыш, не смешно, — первым пришел в себя шеф. Подхватил зловредный предмет с пола и повернулся к секретарю.

— Поняла, каблуки снять, — пролепетала девушка.

— Все убрать и приготовить еще кофе. Ландыш, идем.

Меня еще пробивало на смех, поэтому я махнула рукой Соне:

— Вызови уборщицу. Кофе я сама сделаю и попроси Володю никуда пока не уезжать, он мне потребуется. Вы же не против, Витольд Лоллиевич?

— Лоллийевич, Ландыш Лоллийевич. Я сегодня получу кофе?

Он развернулся и, помахивая тубусом, направился к себе. Мы с Соней замерли и наши ожидания оправдались. Наглый источник бед выскочил из рук мужчины.

— Ландыш!

— Да, Витольд Лолли-й-евич.

— Чтобы сегодня этого тубуса в офисе не было.!

— Как скажете.

Мы переглянулись с девушкой старательно пряча улыбки.

— Выдающийся архитектор, с тубусом обращаться не умеет, — пробурчала я, и прихрамывая, направилась к кофе-пойнту.

— Ландыш, я все слышу, — донеслось из кабинета.

Соня увязалась за мной:

— Ландыш, а почему вы вдвоем приехали?

— Мы встретились по пути на работу.

— Он тебя за ручку вел.

— Соня, у меня нога болит, а шеф у нас джентльмен, когда не рычит. И учти, моя дорогая, узнаю о сплетнях, вам всем мало не покажется. Девочкам передай, что тридцать три несчастья продолжаются, так что пока отложите свои каблуки, не расстраивайте шефа. Слушай, а у нас никто зонт трость не использует? Ходить больно, хоть бы опору какую-нибудь.

— А почему не отпросишься?

— Потому что если я сейчас хромая, и у вас дисциплина уже страдает, то что будет если меня не будет?

— Что? — не поняла Соня.

— Ресепшн без секретаря, Соня, уборщицы я тоже не вижу. Мне начинать репрессии? Брысь работать и Володю предупреди. Хотя нет, помоги с кофе. Не донесу.

Соня задумчиво взяла чашки и понесла, я захромала за ней, по дороге прихватив органайзер и ручку.

В кабинете недовольный шеф читал газету, Соня осторожно поставила чашки на край стола и удалилась. Я устроилась на своем уже привычном месте, дожидаясь, когда до меня снизойдут. Тубуса видно не было. Стоило двери закрыться, как Вишневский отложил газету:

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже практически хорошо. Нога ноет, но это придется потерпеть. Я могу работать.

— Ценю рвение, однако сейчас не хочу думать о работе. Давай просто попьем кофе. Кстати, твои конфеты.

По столу скользнули две коробки конфет. Я их поймала.

— Витольд Лоллиевич, вы обещали!

— А также обещал две коробки конфет, если ты не будешь меня убивать.

Я обиженно вскочила, и он покачал головой:

— Ландыш, я шучу. Успокойся. Извини, неудачно получилось.

— Зачем?

— Чтобы ты улыбнулась. Вариант, что ты смеешься, лишь когда на меня нападает тубус, не устраивает. Вскрывай конфеты, будем кофе пить.

Я покосилась на шефа, потом на конфеты и решительно придвинула к себе чашку.

— А шоколад? — улыбнулся Вишневский.

— С девочками потом съем. Он же мой?

— Твой, конечно.

Он вернулся к газете, изредка бросая на меня любопытные взгляды. Я же терпела, не разрешая себе вскрыть упаковку. Вишневский нашел одно из моих слабых мест — сладости. Понаблюдав за мной, он осторожно пододвинул блюдце с тремя шоколадными шедеврами.

— Не мучь себя, позволь немного вкусного, Ландыш.

— Вы специально, — вздохнула, понимая, что битва проиграна.

— Я действительно покупаю шоколад тебе, но не из вредности, как ты сейчас предположила, а просто чтобы сделать приятное. Что ты решила с тубусом?

Я набрала в легкие воздух и выпалила:

— Созвонюсь с Петроградой, узнаю где она и отвезу ей тубус.

— Хорошее решение.

Он продолжал читать газету, чем меня слегка обидел. Я же подготовила такую доказательную базу, и теперь она вся рассыпалась с его слов…

— Вы отпускаете? — решила уточнить.

— Не вижу препятствий. Звони и договаривайся.

Я начала подниматься, когда меня остановили:

— При мне, Ландыш.

— Почему?

— Чтобы лишний раз тебе не ходить и не тревожить ногу.

— Я сообщу вам по телефону.

— С тобой предпочитаю общаться лично.

Ничего не оставалось, как набирать номер под присмотром шефа. Петрограда обрадовалась мне словно старой знакомой. А потом огорошила, что она уезжает в Питер. И поезд у нее через час с Ленинградского.

— Что не так, Ландыш? — спросил меня шеф, когда я закончила разговор.

— Петрограда уезжает в Питер. Через час поезд.

— И что тебя смущает? — Вишневский отложил газету в сторону.

— Я не вижу тубуса.

— Во избежания разрушений я закрыл его в шкафу. Сейчас принесу. Иди собирайся.

Я кивнула, не веря, что меня действительно отпустили. Быстро собраться не получилось, двигалась я все же с трудом. Уже внизу, когда давала распоряжение секретарям, передавая им текучку, меня догнал Вишневский с тубусом и папкой.

— Все, Ландыш, идем.

— Эмм, — ничего более умного я не могла сказать.

Вообще-то вся эта афера затеивалась лишь с одной целью — отдохнуть от начальника, которого стало слишком много в моей жизни. Однако Вишневский понял меня:

— Мне надо Федору кое-что передать. Они же вместе едут.

Это был весомый аргумент, потому что разговаривать с Королем я не хотела. Вишневский устремился к лифту, и мне осталось лишь махнуть рукой девочкам и направиться следом. Володя уже ждал внизу.

В машине я укоризненно посмотрела на шефа, но тот лишь улыбнулся:

— Ландыш, я не был уверен, что ты согласишься общаться с Федором.

— Приказы начальства не обсуждаются. Я тоже могла бы передать документы.

— Какая точная фраза. Ну раз приказы не обсуждаются, то завтра жду объяснительную, где ты сегодня гуляла в рабочее время.

От такой наглости я даже не сразу нашла слова, лишь покосилась на тубус, стоявший у нас в ногах. Вишневский перехватил мой взгляд и поспешно переставил его:

— Ландыш, перед уходом в течении рабочего дня, я всегда проверяю, кто у нас в местных командировках. Твоей фамилии сегодня там не было. Значит ты самовольно покинула рабочее место, суровый проступок. Так что с нетерпением буду ждать твое сочинение.

Молчать, главное молчать. А впрочем, после совместно проведенной ночи под одной крышей…

— Вашей фамилии тоже не было в списках, и в расписании у вас не было запланировано никаких встреч вне офиса. Значит тоже прогуливаете. А потом я ваша помощница, и сейчас еду на незапланированную деловую встречу, сопровождая вас. Это не считается прогулом, а является частью моей работы. А значит, ваши обвинения беспочвенны.

Смотреть на притихшего Вишневского очень не хотелось. Молчание затянулось, затем шеф спросил:

— Ландыш, телефон у тебя простой, а планшетом ты пользуешься?

— Да-а.

— Дай мне.

Достала свой планшет из сумки и протянула ему, предварительно разблокировав. Вишневский начал над ним колдовать, попутно объясняя:

— Я дам тебе доступ к моему расписанию через интернет, чтобы даже вне офиса ты была в курсе моих дел. Очень надеюсь, что вчерашние события- это действительно было роковое стечение обстоятельств, и ты не потеряешь и не допустишь утечки иноформации. Секунду, я с Антоном созвонюсь.

Они действительно о чем-то говорил в течении пяти минут, после чего мне венул планшет. На нем была открыта страница календаря, где уже висела запланированная встреча с Королем и Царевой. Но меня заинтересовал следующий пункт — 'Обед и прогулка'

— Витольд Лоллиевич, а что значит обед и прогулка?

— Это значит обед и прогулка. Мне знаешь ли тоже не хочется сегодня в офисе сидеть.

— А у девочек есть доступ к вашему календарю.

— Ограниченный, личные встречи они не видят.

Я покраснела:

— Я настояла, чтобы у них был полный доступ с возможностью редактирования, на случай если меня нет. Все назначаемые вам встречи я вношу с контактами и пояснениями.

— Ну и зачем?

— Для эффективной работы. Я могу заболеть, опоздать, уехать…

— Понял, но в следующий раз предупреждай.

— Хорошо.

Я быстро удалила компрометирующую запись, заменив ее на лаконичную 'деловой обед'.

— Оригинально, — согласился Вишневский.

Володя высадил нас недалеко от входа на Ленинградский вокзал. От помощи Вишневского я не стала отказываться. Утро получилось весьма насыщенным и нога болела. Поезд уже стоял на путях, и мы медленно шли вдоль, ища хозяйку зловредного предмета, который уже избил всех встречных.

— Ландыш? Витольд Лоллийевич?.

Мы обернулись. Петрограда стояла возле входа в вагон. Ничего общего с хрупкой и изящной воздушной феей из вчерашнего дня. Ярко-красная помада, черное платье-футляр, не скрывающее беременность. Даже туфли на невысоком каблуке не нарушали образ строгой и неприступной королевы.

— Добрый день, Петрограда, — Вишневский вновь сама любезность, галантно склонился перед женщиной.

— Не ожидала вас увидеть, если честно.

— Ландыш очень хотела отдать вам тубус лично, а у меня несколько вопрос к Федору. Кстати, где он?

— Сейчас подойдет. Ищет фисташковое мороженое.

— Да, согласен, важная задача. Кстати. Петрограда, есть такой момент, вы же увидите… они погрузились в разговор и я была предоставлена сама себе. Вот кто тянул меня за язык говорить про сопровождение. Я сделала шаг в сторону, и стояла озираясь по сторонам. Вагон для респектабельных граждан словно имел вокруг себя завесу. Вокруг остального состава толпились люди, здесь же было тихо и спокойно. Я вновь покосилась на шефа и Петрограду. Они увлеченно о чем то разговаривали.

Я отвернулась в другую сторону, туда, где пути, переплетаясь, убегали вдаль. ВОт бы взять билет и тоже в Питер, к родителям. РАссказать все, что произошло и попросить совета. Или нельзя рассказывать? Не поймут. Отец вспыльчивый, он и когда я с Олегом рассталась, все порывался пойти и по-мужски объяснить парню, как только тот неправ. Мама тоже эмоциональная, хоть и сдерживает порывы, но про Олега тогда они оба жестко мне сказали — 'Козлы не стоят слез'. Они и так как-то ненормально отреагировали на мою новую работу. А про козла они верно. Я не знаю, зачем я столько с Олегом встречалась, если парня раз в квартал начинал песню — тебе надо похудеть. Да я и сама знаю. что толстая. НО не получается, шоколадки и конфетки не дают.

Уйдя с головой в размышления и самокопание, я продолжала смотреть на рельсы. Покачиваясь, крутила тубус вокруг себя. Некоторое время было все тихо, пока тубус не встретился с препятствием.

— Да что б тебя! — рыкнул Король.

— Федор! — грозный окрик Вишневского.

Меня дернули, оторвав от земли, резко развернули в воздухе, и через мгновение я уже стояла за спиной шефа, который тут же отнял тубус.

— Мое мороженого, — вздохнула Петрограда, — и опять не я.

Федор ничего не сказал, потирая ногу, куда его с размахом ударил тубус.

— Где ты взял эту пигалицу? — наконец он нашел приличные слова.

Мороженое зеленоватой кляксой сияла на перроне.

— Незачем было подходить к Ландышу со спины, особенно когда у нее в руках тубус. Ладно, Федор, я документы отдал Петре. Там еще для Негуса то, что он просил. Нам пора.

Все это время меня надежно прикрывали спиной, придерживая, чтобы не высовывалась.

— Ой, подождите, — Петрограда вновь включила режим 'блондинки', только я уже понимала, что все игра, на которую почему-то клевал Король, хотя ему же и положено ухаживать за ней, иного объяснения не могла найти — Федор, а где мое мороженое?

Мужчина блеснул на меня гневно очами и быстро направился в сторону вокзала.

— Витольд Лоллийевич, вы отпустите на минутку Ландыш? Мне надо с ней поговорить.

Мне дали свободу.

Отведя меня в сторону, Петрограда заговорщически прошептала:

— Ландыш, я благодарна тебе за тубус, это папин, я его очень люблю. Витольд немного рассказал, что у вас произошло. Знаешь, я хочу тебе подарок сделать.

— Только не тубус!

— Нет, — она рассмеялась, доставая из сумочки небольшую коробочку, — более действенное оружие против мужчин. Синяков не оставляет, но убивает наповал. Главное уметь вовремя воспользоваться. Удачи тебе. Шефа береги, он хороший.

— Хорошо, спасибо.

Он поспешила в вагон, махнув на прощание рукой, потому что поезд готовился к отправлению, а по перрону летел со всех ног Король, неся несколько мороженых взамен уроненного. Вишневский поспешно шагнул ко мне, но Федор лишь махнул рукой, что вполне могло означать и отвали или вежливое прощание.

Я перевела взгляд на маленькую коробочку в руках. Матовая помада одной профессиональной марки, цвет Brick Red.

— Что это? — заинтересовался Вишневский.

— Петрограда дала вместо тубуса. Сказала тоже действенное оружие, — я растерянно крутила тюбик в руках.

— Красная помада? Надеюсь, ты не будешь использовать ее против меня? Кстати, а как ею воевать? — иронизировал он, кладя мою ладонь себе на локоть.

— Способов много, — поддержала я я его ребячество, — можно разрисовать стекло машины, экран компьютера, наоставлять отпечатков на рубашке..

— Пожалей старика, — фыркнул он, — Ландыш, не применяй ее против меня.

— Почему?

— А ты уверена, что просчитала правильно последствия?

Я ошарашенно смотрела на него. Мы уже дошли до машины, и он стоял, держа дверь переднего пассажирского сидения:

— Садись в машину, Ландыш. Едем обедать.

— Может в офис? — жалобно попросила я.

— Нет, будем следовать утвержденному расписанию. Владимир оставит нам ключи.

Пока он говорил, водитель уже отдал ключи и радостный, чуть ли не вприпрыжку поспешил к метро.

Я безропотно села, за мной захлопнулась дверь. Сам Вишневский устроился за рулем:

— У тебя есть особенные пожелания?

— В офис хочу, — сделала я попытку.

— Попробуй еще раз.

— А там сегодня селедка под шубой, — привела я еще один аргумент.

Он усмехнулся, выруливая на дорогу, а я набрала офисный телефон:

— Соня? Запиши меня в местную командировку. С момента как я ушла. Нет, не знаю, тут череда встреч. Просто запиши меня и все. И Витольда Лоллийевича. Я знаю. Соня… Соня, просто сделай, что я сказала. Все, больше не могу говорить.

— Не слушаются? — посочувствовал Вишневский.

— Не понимают по хорошему, будет по плохому. Меня лучше не злить.

— Да? Буду иметь в виду. Приехали. Здесь точно есть селедка под шубой.

Ну да ну да, все повторяется. Статусный ресторан, швейцар и роскошь убранства, стилизация по восемнадцатый век русской истории. Впрочем, селедка под шубой здесь оказалась восхитительной, главное, на цену не смотреть, потому что по сумме это осетр вскормленный молоком белой тигрицы.

Обед прошел в молчании, Вишневский затаился, ожидая моих действий, а я мысленно объявила бойкот его провокациям, храня безмолвие и не обращая внимания на все его попытки поухаживать.

Уже в машине он задумчиво забарабанил пальцами по рулю:

— С прогулкой возникли проблемы.

— Вам отказали в свидании?

— Ландыш, я оценил сарказм. И скрытый отказ тоже. Есть дилемма. С одной стороны, надо бы вернуться в офис, работы много. Однако боюсь что проклятие тубуса еще не выветрилось, а к повторению понедельника лично я не готов. Как поступим?

Я поерзала, устраиваясь поудобней, заодно оттягивая ответ. Это проверка, или мое мнение действительно важно? И сейчас меня раздирали противоречивые чувства. Сбежать с работы, пусть и с шефом, было заманчиво. Но я прекрасно понимала, что работы меньше не станет, а при всей заинтересованности Вишневского ко мне не только как к сотруднику, начальник он весьма жесткий, и скидок делать не будет. А значит…

— В офис, — горестно вздохнула.

— Ты уверена? Ведь есть такой шанс отдохнуть. Ландыш, ведь можно не ходить, я могу и поработать твоим личным шофером.

— В офис.

— Милая, я ведь могу устроить тебе очень интересную экскурсию, даже не выходя из машины. Ландыш, я даже согласен на Макдональдс. И покажу где конфеты покупаю… Ландыш, а какой я знаю музей шоколада…

— Витольд Лоллиевич, даже не продолжайте! В офис, — взмолилась я, из последних сил сопротивляясь соблазну.

Он рассмеялся, заводя машину:

— Как скажешь, милая.

— Вы специально, — обиделась я, отвернувшись в окно.

И вздрогнула от прикосновения пальцев к виску. Вишневский осторожно убрал выбившуюся прядь волос за ухо.

— Не сердись. И спасибо.

— За что???

— Что я не ошибся в тебе.

— А если бы я согласилась на прогул, то что?

— Ничего. Нас бы ждало приятное времяпрепровождение, которое потом мы бы за собственный счет компенсировали сверхурочными. В следующий вторник собрание по тендеру. Мы презентуем собственный проект. Ведущая группа Беляева, однако встреча будет на высоком уровне. Ландыш, никаких проколов. Ни туфель в пальмах, ни вывихнутых ног, ни нападений на гостей. Ты когда-нибудь вела протоколы?

— Нет.

— Плохо.

— Я предупреждала.

— Значит, придется научится. У нас раньше не было в этом необходимости, поэтому на секретарей не рассчитывай. Почитай, посиди на форумах, в свободное время. Я надеюсь, что встреча гостей, сопровождение заседания будут на высоте.

— Хорошо. Список гостей?

— У Беляева.

— Есть особенные пожелания?

— Есть, — он усмехнулся, — сегодня утром я видел богиню за своим столом, когда Паулина решилась тебя унизить. Я хотел бы видеть столь уверенную и прекрасную девушку как можно чаще. И прости за некрасивую сцену утром. Мне жаль, что так получилось.

Я промолчала, решив, что все его намеки, инсинуации и прочих провокации буду оставлять без внимания. Самое оптимальное в наших отношениях — держать дистанцию. Это хорошо отразится на работоспособности, нервах и спокойствии.

Можно промолчать, однако избежать помощи от Вишневского невозможно. Поймал за руку, положил ладонь на локоть:

— Не вредничай, Ландыш.

Впрочем, я уже привыкла и даже находила удовольствие от его опеки. И офисные обитатели, кажется тоже уже не поддавались на провокации шефа, по крайней мере наше появление под ручку уже не вызвало бурной реакции. Меня довели до рабочего места и:

— Ландыш, что там с лекцией в МАРХИ? Да, я хотел бы пообщаться с Верховским и Ключевым. Найди Женю, он должен был привезти важные документы. Через пару часов я хотел бы услышать отчет от Беляева по проекту. Собери всю группу в переговорной. И по конкурсу, свяжись с организаторами, узнай, когда заседание жюри. И вечером я жду с отчетом главного бухгалтера. Ах да, Липатов летит в командировку, я тоже хочу с ним пообщаться сегодня.

— Он едет на поезде. По командировке все готово и отдано на оплату.

— Липатов и поезд несовместимы.

— Людям свойственно менять свое мнение, — уклончиво ответила я.

— Ландыш, и какой ты нашла аргумент?

— Я напомнила ему о романтике вагонных споров.

Вишневский хмыкнул:

— А ты знаешь, что в молодости Игорь обожал путешествовать? Он объехал всю Россию. И его нелюбовь к поездам имеет лишь одну подоплеку — он боится сорваться и вновь отправиться погулять. Ландыш, Ландыш, если я потеряю его, то ты самолично поедешь разыскивать нашего поэта больших дорог.

— Но он же умный человек, — растерялась я.

— В любом взрослом живет смутьян-ребенок, толкающий нас на приключения. Так, папку я заберу сам, а кофе через пятнадцать минут пусть принесут секретари. Сама побереги ногу.

— Хорошо, только лекция уже назначена, в середине ноября. Я уже внесла ее в расписание и договорилась, что рекламный материал по ней сбросят на мою электронную почту.

— Отлично, Ландыш. Я всегда в тебя верил. Кажется, жизнь без тубуса действительно прекрасна.

Он подмигнул и скрылся в кабинете.

Ближе к вечеру, когда Вишневский сбежал уже на очередную свою встречу, я потихоньку спускалась вниз, собираясь домой. На ресепшн толпились секретари, Антон и Жидков.

— Что-то случилось? — насторожилась я.

— Неа, — улыбнулся Антон.

— А тогда что за собрание?

— Ландыш, пошли в боулинг.

— Сейчас? — удивилась я.

— Не, в пятницу, — успокоил сисадмин.

— Хорошо. Тогда вернемся к теме вечера. Мальчики, вы что забыли на ресепшн? Не отвлекайте мне секретарей. Соня, твой рабочий день закончен, пойдем, поможешь мне добраться до метро. Остальные работают. Вероника, папку для Липатова готова? Пришли мне сканы на почту. Аля, ты выполнила брошюровку для Беляева? И где список по канцтоварам, продуктам и расписание на следующий месяц? Да, вы помните, что завтра все приходят к девяти?

— Ого, общение с Витольдом Лоллийевичем плохо отражается на твоем характере, Ландыш, — хмыкнул Антон.

— Ты прав. Антон, мне нужен хороший диктофон. Ты же сумеешь до конца рабочего дня сбросить мне три варианта? Лучше с готовой заявкой и счетом.

— Ау меня тоже рабочий день закончился.

Я дохромала до журнала прихода ухода, отыскала его фамилию:

— У тебя еще двадцать пять минут.

— Ландыш!

— Да-да? — я наивно похлопала ресницами, опираясь на Соню и невольно морщась от боли.

— Если подождешь полчаса, я довезу тебя до дома, — сжалился он.

Я бросила косой взгляд на Володю, сидевшего на диване и явно ожидавшего меня. Водитель незаметно пожал плечами. Все ясно, вселенский заговор. Пора, кажется, предпринимать меры.

— Конечно, меня более чем это устроит. Только давай заодно Алю дождемся. За час же справишься.

Девушка, что сначала нахмурилась, тут же засияла. А это она зря, я же вредная:

— Сонь, снимай плащ. Я решила сейчас вас поучить холодным звонкам.

Девушки переглянулись, Соня робко начала:

— Ландыш, но ведь рабочий день закончился.

— Нет, не прокатит. У вас на почте есть алгоритм ответа, Вероника распечатай. Первое и самое главное что вы должны усвоить, это то, что приказывать вам могу я, как непосредственный начальник, и Витольд Лоллийевич, потому что он платит деньги. Итак, первый лист — это список персон, с которыми соединяем всегда напрямую…

Девушки переглянулись и со вздохом достали ручки. Они уже выучили, что мне легче подчиниться, чем переспорить. Парни подарили им сочувственные взгляды и исчезли.

До пятницы все было относительно тихо. В связи с предстоящей презентацией все носились. Я параллельно с текучкой пыталась понять что такое протоколирование. Разработала форму, завела даже журнал регистрации, внесла нужный пункт в проект инструкции по делопроизводству, которую потихоньку готовила. Прочитала кучу доступной в интернете литературы на эту тему, в общем была готова ко всему. Почти. Потому что мой опыт и разум отказывались понимать такой факт как протоколирование встречи-презентации. Ведь все понятно. Приходят заказчики. Мы им рассказываем какие мы крутые, какую конфетку можно сделать, если они за все заплатят. Заказчик кивает головой, задает умные вопросы. И все. Далее ведь они забирает наши презентации и отчаливает. Принимать решение. Какое исполнение решений тут контролировать?

Впрочем, приказы шефа не обсуждаются.

Вишневского вновь не было в офисе, пятница вечер. Еще утро я задала вопрос по протоколам совещания на одной специализированной площадке для секретарей. Вопрос банальный — на что стоит обратить внимание при составлении, какие подводные камни есть.

Налив себе чашку чая и достав остатки конфет, я открыла страничку форума. Свою тему нашла не сразу, она уползла вниз. Однако, самыми ходовыми темами на секретарском форуме была Флудильня и путешествия. Хотя может у них там блиц помощь?

В собственной теме был ответ от модератора форума, краткая выжимка всего, что я прочитала, а затем едкая фраза от одной из посетительниц, что молодежь обнаглела и вообще не пользуется поиском. Третий ответ содержал ссылку. Пройдясь по ней, я попала на схожую тему, вот только ответа на свои вопросы не нашла. Последние ответы вообще содержали просьбу сбросить на электронную почту шаблон протокола.

В общем ничего нового я для себя не открыла, только подтвердила свои догадки. Время оставалось, задания выполнены, впереди выходные. Я немного подумала и решила посмотреть самые активные темы на форуме — вдруг чего новенького узнаю.

Узнала я много нового. Как готовить йогурт на батареи, как заморозить огурцы, как самой сделать ремонт или развести молодого человека на покупку мебели. Узнала, что брать кредиты плохо, а телефон должен быть статусный, что черный цвет всегда в моде, а косметика должна быть только дорогой. Вот только каким образом мне это поможет в работе, я не догадывалась. Вспомнив мою задумку про переадресацию почты, я задала его в подходящей темы. Все повторилось. Кто-то послал на сайт Почты РФ, кто то посоветовал воспользоваться поиском на форуме, а кто- то начал сетовать на работников своего отделения, и буквально через четверть часа про вопрос забыли.

Еще через час увлекательного копания на форуме я набрела на тему, которая стала для меня откровением. Нет, они действительно и это обсуждают? И даже есть смельчаки, которые признались?! Я на некоторое время замерла, переваривая информацию.

С одной стороны, читать про такое я не собиралась, но с другой стороны, в свете всех действий шефа… гхм, может стоит заранее просветиться? Я воровато огляделась, словно меня подслушивают и открыла первую страничку топика под название 'Кто-нибудь спал с шефом?'

Занимательные оказалось чтиво. Познавательнейшее, и если хоть половина описанного комментаторами было правда, то мне стоит поплевать на шефа, смахнуть пыль и протереть тряпочкой столь редкий экспонат воспитанности и корректности. Впрочем народ не признавался и даже возмущался даже намекам, вспомнив, что они секретари, а не героини порно-фильмов. Вот только почему казалось, что все это наигранное, и тема уж слишком задела по больному, раз нашла такой отклик в массах. И дело не в том, что было, а в том чего не было, хотя хотелось. Покачав головой, я подпрыгнула от вкрадчивого голоса над ухом:

— Ландыш, ты забыла?

Надо мной стоял Антон и радостно улыбался, затем он бросил взгляд на экран и посерьезнел:

— Ох, нифига ж себе. Эмм, подруга, я как сисадмин обязан заблокировать доступ, но вот как друг я в шоке.

— Я по протоколирование искала, — попыталась оправдаться и одновременно закрыть окна, но Антон выхватил мышку.

— Слушай, а давай приколемся? До окончания рабочего дня еще есть время. Ты же идешь с нами в боулинг.

Он бесцеремонно пододвинул мое кресло, быстро зарегистрировался на форуме и тут же влез в скандальную тему:

— Дюймовочка, не парься, я потом зачищу все, Витольд Лоллийевич носа не подточит, — он бросил на меня быстрый взгляд, — это ты из-за него полезла в такие темы?

— Нет, — практически честно ответила я.

Антон кивнул, словно успокоившись, а через секунду мы с ним хихикали, потому что парень разворошил улей:

'Привет, меня зовут Антон и я помощник у руководителя-женщины. Сначала все шло хорошо, а последнее время мне стали поручать все больше и больше слишком личных поручений. К чему готовится?'

Все. Следующие полтора часа мы с ним веселились, лишь изредка парень подбрасывал нейтральные фразы, словно хворост в огонь. Где-то в середине нашего развлечения, нам пришлось перебраться вниз на основную ресепшн, потому что девочки тоже захотели узнать причину веселья. Дальше наш тролльский выпад приобрел особую изюминку, потому что офисные обитатели расходились по домам, и сложно было сдерживать вырвавшийся наружу смех, пока они расписывались в журнале прихода-ухода.

Ответы блистали всеми спектрами эмоций. Все началось с сочувствующих реплик, типа, парень, как же тебя угораздило. Форумчанка Апполинария назидательно читала лекцию о нравственных аспектах профессии, не забывая подчеркивать, что даже ей, несмотря на всю ее неземную красоту, никто таких предложений и не делал. Я так и не поняла, то ли она гордилась этим, то ли расстраивалась.

И если Апполинария давила на мораль, а ее поддерживало большинство форумчанок, то прагматичная Джулл пояснила бедному романтику, что личные поручения входят в сферу обязанностей, только ему стоило проговорить эту тему при поступлении на работу, строго прописав в трудовом договоре, что из личного он будет выполнять, а что нет. Когда Антон боязливо поинтересовался про вещи из химчистки, то Джулл отрезала, что вплоть до покупок чулок и прокладок. Главное, правильно составить авансовый отчет.

Вредная Змеюковна, посоветовала парню закупиться стрингами и сделать эпиляцию.

Лучше бы она молчала. Женский форум — это женский форум. Антон, Борис и присоединившийся к нам Саид, бледнели, краснели и сравнивали предлагаемые способы с методами средневековой инквизиции. Они резко невзлюбили мисс Марпл, которая во всех подробностях описывала процедуры, не забывая рассказывать какой у нее прекрасный косметолог, и только она может сделать все, чтобы получилась богиня. Про то, что Антон — парень и становится богиней он не хотел, народ уже не волновало. К моменту окончании смены Вероники, то есть ближе к восьми, смеяться мы не могли, животы болели у всех. Саид, как умный менеджер посчитал суммы для наведения красоты, и сравнивал их со своей зарплатой, сетуя, что женщины дорого обходятся. Мы дружно на него обиделись, так что парень в итоге сбегал за шоколадом и угощал нас пирожными. Охранник на мгновение выглянул, покачал головой и ушел обратно в свою каморку.

На самом пике веселья, когда Антона обвинили на форуме в мужской несостоятельности, делая вывод на основе его профессии и его вопроса, нас удивленно спросили голосом Вишневского:

— Что за веселье?

Кто мог подскочил! Вероника усиленно делала вид, что работает. Я осталась сидеть в кресле по банальной причине — меня задвинули под стол.

— Ландыш, а ты почему здесь? София и Алевтина — аналогичный вопрос, — Вишневский стоял напротив ресепшн и кажется был недоволен.

— Это не я, я вам снюсь, — слетело с языка раньше, чем я сообразила, что говорю. Параллельно я пыталась очистить историю в компьютере.

— Хороший сон, — одобрительно усмехнулся он, переводя взгляд на часы, — по крайней мере не понедельничный кошмар. Значит так, милые сновидения, мне чашку кофе, и можете исчезнуть все, только офис сдайте охране.

Он развернулся и направился в сторону мансарды. Я поплелась следом, заглянув в кофе-пойнт по дороге. Когда чашка встала на стол, уже заваленный бумагами, Вишневский отвлекся от компьютера:

— Куда-то собрались?

— Ребята пригласили в боулинг.

— Сходи. Ребята хорошие, в обиду не дадут. Я хотел напомнить, что в понедельник будет тяжелый день, поэтому тебе придется приехать пораньше и потом задержаться. Как твоя нога?

— Спасибо, уже лучше.

— Я заметил, что почти не хромаешь. Ладно беги, тебя ждут, — он вернулся к компьютеру.

— Я вам точно больше не нужна?

— Ландыш, ты мне нужна всегда, но тебе тоже надо отдыхать. Иди, пару дней без тебя я переживу. Хороших выходных.

— Спасибо, и вам!

Я выскочила за дверь и сбежала к ребятам вниз, стараясь не думать о словах Вишневского.

Вечер плавно перетек в ночь, в итоге вернулись мы все под утро. Ну как вернулись. После двух часов в боулинге, парни соблазнили нас на ночной сеанс в кино, после которого нам захотелось есть, и мы завалились шумной компанией в бильярдную. Логики, конечно, никакой не было, однако меня научили играть в американку, а вкусные десерты и дружеские подколы только добавили приятных красок в пятничный беспредел. В итоге галантные кавалеры развозили нас уже когда начало светлеть. Оказывается я многого не знала о своих подчиненных. Например за три недели можно было и заметить, что Борис крутится возле Веронику, а Саид бросает томные взгляды на Алю. Про Соню и Антона я уже догадывалась, и даже попыталась уехать на уже открывшемся метро, но нашего сисадмина легче прибить папкой, чем переубедить. В итоге меня высадили у подъезда, и сладкая парочка умчалась вдаль.

Я поднялась к себе, и просто рухнула в кровать, решив, что суббота пройдет под знаком сурка в зимней спячке. Наивная. Ровно через три часа меня разбудил звонок шефа:

— Ландыш, срочно сбрось мне номер Царевой Петрограды!

Ответить я не успела, в трубке уже раздавались короткие гудки. Проклиная все на свете, я разыскала в своей телефонной книге требуемый номер и отправила его шефу с ехидным смс 'И вам доброго утра!'

'Спасибо. Можешь спать дальше!'

Проглотив все родившиеся ответы, я попыталась последовать мудрому совету, но увы. Сон сбежал. Поворочавшись с боку на бок еще с полчаса, решительно встала и пошла искать термокружку. Пешая длительная прогулка по центру Москвы победит бессонницу.

И вновь меня ждало разочарование. Быстро добравшись до центра и выбрав в качестве места прогулки Таганку, я не получала удовольствия от прогулки. Стыдно признаться, но мне не хватало экскурсовода, немного нахального, немного ироничного, чересчур галантного с витиеватым именем, который знал о Москве все. Более того, я почему то ждала его звонка. Боялась и ждала. Хитрый интриган добился своего, осторожно приручая, как дикого зверька. Только так просто я не сдамся. Есть игры, в которые можно играть вдвоем. Возможно, что мои выпады его больше веселят, и я перед ним как на ладони, но пока есть возможность, буду сопротивляться и… не думать, не думать, не думать. Свернув в очередной переулок, я задрала голову вверх и наткнулась на надпись 'Ателье', и рядом винтажная вывеска с иголкой и ниткой. В окне виднелся манекен в ткани удивительного цвета. И не синий и не зеленый. Словна два цвета переплелись. Осмотревшись вокруг я заметила дверь, приветливо приоткрытую робко зашла, сделала первый шаг, потом еще один. Стертые ступеньки словно манили наверх. Поднявшись наверх, я попала в волшебное царство ткани и иголки. Уютное ателье, рулоны разнообразных материй, зеркала и старая ножная машинка с надписью Зингер. В одном углу с такой нарочитой небрежностью свалены атласные ленты, что понимаешь, это не неряшливость персонала, а тщательно продуманный антураж. Уходить не хотелось, а еще почему возникло дикое желание на мгновение стать принцессой и найти то самое свое платье. Хотя зачем искать. Вот оно на манекене. Не синее и не зеленое, два цвета переплелись, словно хамелеон играя на тяжелом шелке. Достаточно строгого покроя, прямое платье футляр с перекрестной драпировкой на талии. Акцент делался на ткани необычного цвета. Я сделала шаг внутрь и отпустила дверь. Звякнул колокольчик, и откуда-то сбоку появилась улыбчивая женщина:

— Добрый день, меня зовут Мира. Я могу вам чем то помочь?

— Да. Платье у окна. Оно чье-то?

— Нет, оно ждало свою хозяйку. И кажется дождалось. Хотите примерить?

Я понимала, что платье ручной работы не могло стоить дешево, но отказаться не смогла. А через минуту поняла — мы действительно нашли друг друга. Хозяйка ателье довольно критично осмотрела меня и заявила:

— Здесь только длину откорректировать и по талии слегка ушить.

— Оно идеально, — выдохнула я.

Переливы сине-зеленого великолепно подчеркивали огонь волос, прекрасно гармонируя с глазами. В таком под руку с красавцем по красной дорожке.

— Черные туфли и красная помада, только не классическая, а немного в рыжину, словно кирпич, под цвет волос, — словно услышав мои мысли, произнесла хозяйка ателье.

— Красный кирпич, — я вспомнила подарок Петрограды и повернулась к хозяйке, — сколько оно стоит?

— Я думаю, мы договоримся, — усмехнулась Мира и интригующе пропела, — а у меня еще есть несколько изумительных платьев для огненных красавиц с соблазнительными формами. Не хотите ли посмотреть?

Незабываемую череду примерок, копания в тканях и рассматривания журналов прервал звонок телефона. Увидев, кто звонит, я сильно удивилась:

— Да? Я боюсь вам звонить. Уже освободились? Вы же написали, что у вас важная встреча.

— Ландюш, мы тебе мешаем?

— Нет, пап, просто я привыкла, что звонит все время мама.

— Мама за рулем, мы в Москве, где ты дочь?

— Платье покупаю.

Папа поперхнулся затем громогласно возопил:

— Какое платье?

— Не знаю, мне нравится и сине-зеленое и красное, а еще тут классный брючный костюм.

В трубке раздалось шебуршание и мамин голос:

— Ты в магазине?

— Нет, я в ателье. Мам, я на Таганке, приезжайте сюда, поможете мне. Тут на Дровяном переулке.

— Хорошо, — спокойно ответила мама в сторону добавила, — Мил, у тебя дочь. Девушкам свойственно покупать одежду. И платье иногда просто платье, а не свадебное, как ты подумал.

Я хихикнула и перевела взгляд на Миру:

— Наверно, я заберу все.

— Их надо слегка подогнать по фигуре, я уже сделала отметки. Оставьте задаток, а потом примерим окончательно и оплатите остальное. Карты к оплате мы принимаем.

Витольд сбросил звонок, едва заслышав сонный голос девушки, лишь запросил нужный ему телефон. Чувствовал себя негодяем, что разбудил, но номер действительно был необходим, а заезжать в офис не хотелось. Ехидная смска заставила улыбнуться, сподвигнув его на ответную иронию. Она не ответила. Он поставил себе галочку позвонить после встреч и соблазнить ее на чашку кофе, а может и прогулку в качестве компенсации столь раннего звонка, если конечно одиннадцать это рано. Дожил, ищет причину чтобы позвонить.

Не зря говорят, что небеса иногда решают за нас. Когда он освободился, его телефон ожил. Такой знакомый незнакомый номер.

— Здравствуй, Мил.

— Здравствуй, Вит, это Лена. Мил за рулем. Мы в Москве, ты готов встретиться?

— Лена, так официально звучит. Вы всю ночь ехали? Я сейчас в центре на Земляном валу, давайте в ресторане встретимся, заодно поедите. Или даже лучше, я вас перехвачу и отвезу к себе. Дом большой, отдохнете и домашняя пища.

— Вит, мы к дочери приехали. Кстати, где она?

— Леночка, сегодня суббота. Я не такой изверг, чтобы заставлять сотрудников работать в выходные без надобности.

— Странно, на тебя это не похоже. Мил говорит, что нам удобно пересечься на Павелецкой, помнишь старый трактир?

— Как скажете, ради вас готов на все.

Он выслушал серию коротких гудков и недовольно цокнул языком. Выходные будут испорчены, не успев начаться. Есть мизерный шанс, что Уваровы согласятся провести день с ним. Впрочем при любом исходе дел надеяться на прогулку с девушкой наивно. Однако лед тронулся.

Витольд не отказал себе в удовольствии поддеть старых друзей, явившись на встречу с букетом ландышей. Однако Елена рассмеялась при виде белых цветов. Мил поморщился, но промолчал.

— Вит, ты не перепутал с адресатом букета? — женщина махнула рукой официанту, уже спешившему с вазой.

— Ну что ты, Лена, я всегда знаю кому дарю цветы. Прими как благодарность за дочь. Она великолепный специалист. Мил, я говорю о подчиненной, перестань демонстрировать мне кулаки.

Великан усмехнулся:

— Не боишься?

— Не боюсь, скорее опасаюсь. Партнеры на работе не поймут. Ребята, как же мне вас не хватало.

Витольд сидел и смотрел на пару перед собой. Подумаешь, мелкая сеть морщинок-лучиков вокруг огромных зеленых глаз и прищуренных синих. Он и сам не молодеет. Они почти не изменились. Все так же вспыльчивый борец за справедливость Милослав и главная миротворица прекрасная Елена. Как и в далекой юности, они начали общаться, будто совсем недавно расстались. Как же глупо тогда получилось, Витольд невольно помрачнел на мгновение. Тень на его лице заметила Елена, подтолкнувшая мужа. Тот заерзал:

— Вит, ты что ничего не заказываешь?

— Мил, я только с делового обеда. Спасибо, не голоден. Только если кофе. Ребята, не стесняйтесь, вы же с дороги.

И вновь яростный взгляд Елены на мужа. Милослав вздохнул осторожно заговорил:

— Вит, насчет той ситуации…

— Мил, молчи, ни слова, — тут же подобрался Витольд, словно перед прыжком, потому что ворошить прошлое не хотелось. Не сейчас, когда они наконец то встретились.

— Да помолчи ты. Я хотел сказать…

— Мил, я не хочу говорить о прошлом.

— Вит!

— Мил!

— А теперь оба замолчали, — повысила голос Елена.

Мужчины тут же примолкли, а Вит даже иронично вздернул ладони вверх, словно сдаваясь.

— Вит, не ерничай. Мил, не тяни кота за хвост.

— Ничего не меняется, ты как всегда пользуешься тем, что мы не можем тебе отказать, — философски заметил Витольд.

— Вит, я сейчас разрешу Милу побить тебя, — пригрозила Елена.

— Лена, это уже пройденный этап, я уже получал от твоего супруга, который по совместительству и мой друг. Ты же знаешь, меня не изменить, — Витольд с удовольствием пригубил кофе.

— Помолчи, острослов, — добродушно буркнул Мил и посерьезнел, — прости, Вит, я тогда был не прав.

— Ты о чем? — насторожился архитектор.

— Ты можешь помолчать и не перебивать? Мне между прочим сложно было прийти к трезвому решению именно из-за Елены.

— Точнее, ты сразу не смог взглянуть трезво на ситуацию именно из-за Елены, заметь, твоя ревность…

— Лен, выйди попудрить носик, а то нам по-мужски поговорить надо.

— Не дождетесь! А потом вас из участка забирать? Вит, можешь выполнить мою просьбу? В память о дружбе, которую ты так часто вспоминаешь?

— Конечно, Леночка, все что хочешь.

Женщина изящно наклонилась к нему и доверительно шепнула:

— Вит, заткнись.

На мгновение над столиком повисла тишина. А последовавший взрыв хохота заставил встрепенуться соседей по трактиру, а официант тут же устремился к разошедшейся троице.

— Лена, ты чудо, — покачал головой Витольд, когда веселье поутихло.

— Если я чудо, то помолчи.

Витольд кивнул и повернулся к Милославу.

— Вит, я был не прав, что распустил кулаки тогда. Просто увидел Елену, увидел уже нарисованное и… Каринка еще масла подлила, а когда ты за нее вступился, то у меня вообще крышу снесло. Я же не знал, что она и ты… Что у вас уже заявление подано.

— Ты из-за этого перестал рисовать? — Витольд напряженно ждал ответ.

— Давай по честному, все равно ты рисовал лучше. Я же видел окончательный результат.

— Дурак ты, Мил. Такой талант загубил.

— Он недавно начал брать в руки карандаши, — тихо заметила Лена.

— А что это даст? Время потеряно. Да, может я лучше рисовал, но поэзию архитектуры ты чувствовал сильнее! — разгорячился Витольд, — тебя без конкурса брали в МАРХИ! А ты знаешь, что твою зарисовку здания на коленке в коридоре в приемной комиссии, помнишь? Ее же потом пустили в работу, она существует в реальности! Тебя искали, меня трясли, а что я мог сказать? Что сдуру попросил подругу мне попозировать на обнаженке без задней мысли и не зная, что мой друг в нее влюблен, а одна завистливая особа лила ему яд в уши.

— Это была Карина, — вновь заметила Лена.

— Я знаю, — тут же остыл Витольд, — она сказал при разводе. И да, на тот момент мы подали заявление, потому что Карина ждала ребенка.

Друзья молчали. Архитектор потер лоб, затем спокойно продолжил:

— Я вступился за невесту, потому что иначе не мог. Если вспомнишь, то я и Елену прикрыл, когда ты совсем с катушек слетел. Только кровь тебя и отрезвила. И да, я отослал вам работу в качестве свадебного подарка, чтобы ты Мил увидел, что Елена не была раздета. Во всех стратегических местах она была прикрыта тканью. Я в курсе, что Карина приложила руку к тому, чтобы ни твои письма, Лена, ни твои звонки, Мил, до меня не дошли. Жаль, что узнал об этом лишь семь лет назад. Вы уже тогда решили, что заносчивый Вишневский возомнил о себе невесть что и забыл друзей. И если бы не Ландыш…

Он не смог сдержать улыбки, которую тут же заметил Милослав:

— Что у тебя с моей дочерью?

— Ничего. Мы работаем вместе. Девочка унаследовала от вас все лучшее, даже глаза.

— Почему я тебе не верю, Вит?

— Потому что ты жуткий собственник. Еще кофе, пожалуйста, — Витольд махнул рукой официанту.

Лена задумчиво крутила свой стакан с соком. Витольд усмехнулся и протянул Милославу руку:

— Мир?

— Мир, — тот легко согласился и пожал ладонь, потом сжал чуть сильнее, — обидишь дочь, опять побью.

— Не дождешься.

— Что именно? — повеселела Лена, когда гнетущая ситуация разрешилась.

Да и сам Витольд чувствовал себя намного спокойней. Он добродушно усмехнулся и ответил:

— Все, Лена, все по списку. Правда, родители, есть одна загвоздка. Ландыш не знает, что мы знакомы. Я считаю правильным, что вы сообщите ей об этом.

— Даже удивительно. что ты промолчал. Скажем, — ответил Мил.

Дальше разговор потек в непринужденной обстановке, словно и не было разлуки. Через час Уваровы распрощались, мотивируя тем, что ехали к дочери. Витольд лишь махнул рукой:

— Я все понимаю. Но надеюсь, что вы скоро приедете ко мне на подольше.

— Не знаем, Вит, не знаем. Сейчас завершающая стадия серьезного проекта, раньше лета вряд ли. Самое раннее — на день рождения Ландыша.

— И когда он?

— В мае, — Лена озорно покосилась на букет цветов, — Ландыши распускаются в мае.

— Буду ждать встречи. И не на пять минут.

— Чем ворчать, приехал бы к нам. Да хоть на Новый год.

— Извини, Мил, хотел провести праздники вместе с детьми. Они обещали наконец то приехать.

— А где же они?

— Аниэла перебралась в Финляндию, там работает. Сын занялся книгопечатанием и сейчас разъезжает по всему миру. Может на Новый год вспомнят обо мне.

— А…, - Лена замялась.

Витольд улыбнулся:

— Карина счастливо вышла замуж и работает в ювелирном во Франции. У меня контрольный пакет акций их семейного предприятия, так что я всегда в курсе дел. не переживай, все хорошо.

Они вместе вышли на улицу и переглянулись.

— Звоните и не пропадайте, — попросил Витольд, — и спасибо, что приехали.

Он смотрел вслед уезжающей машины, затем с грустью достал телефон. Богдан терпеливо ждал за спиной. Витольд вздохнул. Он очень хотел позвонить девушке с разноцветными глазами и сам рассказать, что произошло, но нельзя. Они родители, они смогут все объяснить правильно. А ему остается ждать и надеяться на лучшее. Ждать. Впервые он злился, но терпеливо ждал. Время, на все нужно время.

В субботу очень подфартило Мире. Мои родители ворвались веселым весенним ветром в ателье. Папа добродушно сетовал на капризы любимых женщин, театрально вздыхая и подсчитывая убытки, а мама… Мама тоже озаботилась гардеробом, сетуя, что питерцы не умеют ярко жить. Под вечер мы уезжали домой, значительно обогатив хозяйку, которая клятвенно обещала доставить все на адрес. Я дала координаты бюро, понимая, что будни проведу все там.

А дальше марш бросок неуемных авантюристов по Москве. Откуда в них столько энергии? Всю ночь за рулем, а они веселятся как дети, приходя в восторг от московских пробок и строек. Домой мы попали поздно вечером в обнимку с пиццей и сладостями. А дальше… Пять минут нотаций за беспорядок в доме и спокойный семейный вечер.

— Вы очень счастливые сегодня.

— Просто встретился с хорошим старым знакомым. Очень долго его не видели.

— Да? И кто это?

— Не важно, Ландюш, — ответил отец, он стоял возле моего любимого бюро и внимательно его изучал, — красиво нарисовано. Кто автор?

В руках отца был портрет, который мне подарил Вишневский.

— Один хороший знакомый, — уклончиво ответила я, стараясь не выдать волнения.

— У него великий талант, — он протянул портрет матери и та с задумчивой улыбкой смотрела на него.

— Да, рисует он просто замечательно, — я осторожно забрала портрет и спрятала в бюро, — еще чаю?

— Нет, милая, надо бы отдохнуть. Завтра рано вставать, хочется подольше с тобой побыть.

Я кивнула, соглашаясь.

— Лен, я убью его. Он же знал…

— Знал, Мил. Но одного у Вита не отнять, он умеет принимать правильные решения. Я уверена, он не сделает Ландышу ничего плохого. А в остальном. Боюсь, мы с тобой опоздали.

— Надо сказать девочке.

— Нет. Теперь решают только двое.

— У него дочь — ровесница Ландышу!

— Знаю. Но ты их обоих видел? При намеке на второго, оба глупо улыбаются. Мил, смирись. Остается лишь надеяться на благоразумие Витольда.

Мужчина и женщина заглянули в комнату к дочери. Та спала, а портрет лежал в изголовье.

— И что теперь?

— Не знаю, Мил, не знаю. Но вмешательством мы лишь все испортим. Идем спать.

Меня предупреждали, что неделя предстоит сложная, в памяти еще жили воспоминания о прошлом понедельнике. Что обычно делают умные люди? Правильно — прилежно ставят будильник, с вечера все готовят и рано ложатся спать. С первыми пунктами я справилась идеально. В коридоре висел чехол со сменным костюмом и платьем, внизу пакет с туфлями на низком каблуке, лоферами и мокасинами, а также запас колготок, гольф и даже пара футболок про запас. Рядом сумка, где кроме стратегического запаса декоративной косметики и сопутствующие аксессуары, лежали эластичные бинты, тейп лента, средства от растяжений, и даже сухой шампунь. Мой небольшой опыт работы в бюро показал, что лучше иметь все, чем в самый ненужный момент оказаться неготовой. Я подавила в себе стойкое желание взять папину плащ-палатку и сухой паек, хотя последнее все же потом оказалось в сумке. Архитекторы народ непредсказуемый. Немного подумав, в сумку полетел набор часовых отверток, комплект проводов для гаджетов, перочинный нож и изолента. Финальным аккордом стал суперклей и средство от засоров в туалетах. Зачем, даже не спрашивайте, просто попался на глаза.

Осмотрев все, я вздохнула и заранее вызвала на семь утра такси. Заранее погордилась, какая я предусмотрительная, пока не посмотрела на часы. Итак, машина должна прибыть через три часа, я ж за сборами забыла, что родители уехали в Питер далеко за полночь. Одна надежда — ехать через всю Москву, в пробках высплюсь.

Закон подлости понедельника в действии. Пробок практически не было, поэтому в восемь я стояла на первом этаже возле лифта, даже кафе на первом этаже еще не открылось. Поднялась на третий этаж, напугав охранника Сашу. Он настолько проникся моим ранним появлением, что безропотно помог с сумкой, а затем клятвенно уверил, что непременно предупредит как кто-нибудь из офисных появится. У меня был час, который я потратила на то, чтобы проверить изменения в расписании. А вот это интересно — деловой обед без указания персоны. Надо уточнить, чтобы знать, что бронировать. Ага, во вторник в десять тендер, в пятницу в пять вечера церемония награждения. Судя по приписке, спутницу зовут Марина. Неужели наша Марина?

Чашка крепкого кофе почти спасла, по крайней мере после нее я определилась, где хранить все принесенной. Под косметику выделила ящик стола, хозяйственные аксессуары отправились в шкаф, туда же лег сухпаек. А вот одежда разместилась в потайной комнатке шефа, вернее то, что висело на вешалках. Остальное смело отправилось в шкаф вместе с обувью. Когда последняя вещь заняло свое новое место, пикнула дежурная связь, охранник передавал сигнал, что кто-то пришел. И тут же послышались шаги по лестнице.

— Ландыш? Доброе утро. Я конечно просил пораньше, но не буквально же.

— Доброе утро. Пробок не было. Кофе?

— И газету. Ну что ж, у нас будет спокойное утро, — Вишневский пристально смотрел на меня.

— Хорошо.

Я сделала шаг, но шеф даже не пошевелился, продолжая буравить меня взглядом. Я насторожилась:

— Витольд Лоллиевич, все в порядке?

— Лоллийевич. Да, все хорошо. Я жду.

Он словно отмер и быстрым шагом направился к себе.

Я же поспешила к кофе-пойнту, когда почувствовала чей то взгляд. Оглянулась. Вишневский стоял возле дверей кабинета и пристально следил за мной. Его внимание напугало. Осторожно оглядела себя, а то мало ли что, вдруг чего с недосыпу забыла надеть, ну там пиджак, брюки, обувь. Нет, все на месте. Я опять обернулась в сторону шефа, но он уже исчез.

Когда я принесла кофе, то едва не споткнулась. Вишневский меня ждал, сидя за столом, да не просто ждал, а напряженно следя за каждым шагом. Вспомнив, что сегодня понедельник, списала на него странное поведение шефа, однако мысленно собралась и четко отпечатала шаг до стола, не пролив ни капли драгоценного напитка. С трудом удержалась, чтобы не откозырять, когда чашки уже стояли на столе, лишь бросила косой взгляд на газету, которая так и лежала нетронутая.

— Витольд Лолли-й-евич, у вас все хорошо?

— Да, Ландыш, все нормально. День предстоит тяжелый. Все свои пожелания по расписанию я внес в календарь. Так что потом проверишь. Давай сейчас просто попьем кофейку. Кстати, твои конфеты.

И вновь он пододвинул мне блюдце с шоколадными шедеврами. Я страдальчески вздохнула.

— Ландыш, не отказывай себе в удовольствии. Неделя предстоит еще та.

— Мы же с вами договаривались.

— Ландыш, прости, я не могу сдержать обещание, так что шоколад по утрам будет. Угощайся.

— Только если и вы.

— Здесь три конфеты.

Я решительно отодвинула угощение, одновременно подавляя расстроенный вздох:

— Вот же упрямица. Хорошо, разделим суровый офисный завтрак по-честному. Тебе две, а мне одну.

Он осторожно забрал одну конфету, пододвигая остальное мне. Я согласилась со столь мудрым решением, потому что шоколад был восхитителен.

— Как прошли выходные?

— Родители приезжали, — ответила я, наслаждаясь ароматом кофе и пытаясь не уснуть.

— Ты рада?

— Уже нет, они уехали.

— Я впервые слышу столь неприкрытое и искренне расстройство от взрослых детей по поводу того, что родители уехали.

Я пожала плечами:

— Не хочу об этом говорить.

— Не грусти, Ландыш, все будет хорошо. Знаешь что, а давай пообедаем сегодня вне офиса.

— У вас запланирован уже обед, — осторожно ответила я, а в душу закрадывались неясные подозрения, — кстати, вы не указали с кем, и надо ли бронировать столик.

— Все сделал, как ты учила, — усмехнулся он, — а насчет столика… Что предпочтешь? Европейскую кухню, средиземноморскую или что поострее?

— Офисную, — я ответила скорее машинально, чем действительно хотела грубить.

— Хорошо, — он откинулся на кресло, отодвигая чашку, — теперь поговорим о насущных делах. Надеюсь, все на завтра готово и приемная меня не подведет. Проверь, чтобы в цветочных композициях на этой недели не было эустом. Ассистент Кибаридзе, главного заказчика, сообщил вчера, что его шеф не переносит их. К протоколированию готова? У Антона попроси проверить все для технического оснащения. В полдень мне нужен Беляев с ГАПом. Кстати все официальные документы готовы? После обеда я должен отъехать на пару часов на заседание жюри. Да, на пятницу — у меня церемония награждения, так что отмени все встречи. Переноси на следующую неделю. Ах да, должен зайти наш юрист, Юрий Ривцев, если меня не будет, пусть дождется. Уточни у него по правовым системам, он что-то говорил. Список лиц, с которыми я должен переговорить, у тебя на почте. Все.

Я молча проглотила холодный тон, лишь быстро строча в органайзер.

Когда Вишневский замолчал, без слов забрала чашки и уже пошла на выход, как меня окликнули.

— Забыл. Ландыш, обедаем в час дня. Попроси Марию Ивановну, чтобы все заранее подготовила. Ну и мне напомни, если забуду.

— Хорошо, вам все приготовят.

— Нам, Ландыш, нам. Офисная кухня ничем не хуже остальных, так что одобряю твой выбор. Все, пора работать. Я позже дам тебе регламент или Беляев передаст. Да, еще. Я заметил что ты почти не хромаешь, однако давай завтра обойдемся без каблуков.

— Хорошо, папочка, — буркнула я себе под нос.

— ЛАНДЫШ!!!

Зажимая подмышкой органайзер и балансируя чашками, я выскочила из кабинета, едва не сбив Антона.

— О, привет, Дюймовочка. Куда бежишь?

— Привет, ты то мне и нужен, — я поспешно поставила чашки на стойку и потянула его за собой вниз.

— Нет, конечно, приятно, что я пользуюсь популярностью, а что случилось?

— Идем проверять техническое оснащение переговорной.

Секретари с любопытством смотрели на нас, когда я таща за рукав упирающего сисадмина, слетела вниз по лестнице и устремилась в переговорную.

— Ландыш, что за спешка? Я вообще то тебе диктофон нес.

— Ничего страшного. Покажи мне как все включается.

Парень почесал в затылке.

— Давай я хоть ноутбук принесу. Вообще я в пятницу все проверил.

— Ничего не знаю, давай сейчас. Жду.

— Слушай, я даже позавидовал девчонкам, что они перешли под твое начальство, а сейчас мне кажется что Витольд Лоллийевич гораздо гуманней в роли начальника.

Он развернулся, чтобы выйти но тут же замер, и я его вполне понимаю. Лично мне захотелось спрятаться под стол. За дверью разнесся грозный глас Вишневского:

— София, где ваша начальница!

— В переговорной, — испуганно ответила секретарь и поспешно добавила, — она там с Антоном.

— Черт, — прошептал сисадмин, — я передумал, я не готов встречаться с Вишневским сейчас.

Я была с ним солидарна, однако кто же нас спрашивал. Дверь открылась и на пороге появился шеф. Окинул взглядом переговорную и остановился на мне, в упор игнорируя сисадмина:

— Когда ты отходишь, будь добра брать трубку, чтобы я не разыскивал тебя по всему офису. Идем, возник вопрос.

— Хорошо, простите, — я покорно повесила голову, лишь шепнув Антону, — я скоро вернусь, так что неси ноут.

Под конвоем поднялась наверх, замерла перед своим рабочем местом.

— Дальше, — скомандовал Вишневский.

В недоумении прошла в кабинет, однако шеф кивнул в сторону потайной комнаты.

— Витольд Лоллиевич, я конечно понимаю, что слегка некорректно высказалась, но я не приняла во внимание ваш острый слух, — взмолилась я, потому что происходящее мне очень не нравилось.

— Во-первых, Лоллийевич. Во-вторых, — он вздохнул, — о чем ты сейчас подумала? Чтобы успокоить твою богатую фантазию, спрошу прямо — откуда в моем шкафу взялась женская одежда?

Я закашлялась и покраснела. От стыда, что так плохо подумала о нем. Или может от обиды, что наоборот слишком хорошо о нем думала? Так, надо больше спать, потому что все мысли лишь о диване.

Очевидно, вся гамма переживаний отразилась на моем лице, потому что брови Вишневского поползли удивленно вверх. Он тоже то ли кашлянул, то ли хмыкнул, однако осторожно произнес:

— Ландыш, я с тобой как на вулкане и не знаешь, когда рванет. Давай пока не будем выяснять, что кто подумал и кто что понял. Ни я ни ты не готовы. Просто ответь на вопрос. Это твои костюм и платье?

— Да, я принесла сегодня, на всякий случай. Я сейчас уберу к девочкам.

— Не надо, оставь. Можешь пользоваться и шкафом и комнатой, если надо. Просто предупреждай. Договорились?

— Да.

— Отлично. Можешь вернуться к работе. Спасибо.

Я лишь кивнула и вышла за дверь.

Витольд перевел дух, когда дверь за девушкой закрылась. Тихоня? Спокойная? Это он погорячился с выводами. Рядом с ней он словно в центре минного поля, на вулкане, верхом на атомной бомбе, даже в эпицентре взрыва, но никак рядом со спокойным человеком. Умница и профессионал, но иногда ее логика, действия и размышления не поддаются никаким законам. Вот и сегодня. Что с ней? Сказали или не сказали? Знает или нет? Если знает, то почему никакой реакции? Неопределенность раздражала. А значит ему нужны точные данные.

Он набрал номер:

— Вит, что-то с Ландюшей? — вместо Мила опять ответила Лена.

— Что? Нет. Вернее, да. Или не с ней. Черт, Лен, извини. Все хорошо. У меня только один вопрос — вы ей рассказали?

На том конце трубке рассмеялись.

— Вит, ты нервничаешь?

— Мне надо знать как с ней вести себя дальше. Все развлекаешься, Лена.

— Извини, но вальяжный Вишневский растворился, а ты себя ведешь как подросток. Нет, мы не сказали. Ты сам виноват.

— В чем?

— Вит, — голос женщины слегка заледенел, — я не знаю, какую игру ты затеял, но когда я нахожу в квартире дочери рисунок твоей руки, то у меня появляется лишь один вопрос — как далеко ты зашел?

Витольд вздохнул:

— Я не причиню Ландышу вреда.

— Иногда даже великая любовь совершает большие глупости. Я хочу надеяться, что ты знаешь, что делаешь. Ландыш взрослая девочка, сама может принимать решения. Мы и тебе, и ей оставили право выбора. Ей не стоит знать о том, что ты друг детства ее родителей, она щепетильная в этом отношении.

— Я понял.

— Я надеюсь. Вит, мы недавно только добрались до дома, очень хотим спать. Мил уже отрубился, я засыпаю на ходу.

— Извини, Лена. Отдыхай конечно, спасибо за откровенность.

Он отключился и вздохнул. Выводы ее родителей понятны. Хорошо, пусть будет так. В конце концов их мнение на данном этапе неважно, а если Ландыш действительно щепетильна, то излишняя информация будет во вред. Кроме них троих, никто не в курсе, только… Впрочем Карина была летом, и теперь появится только через год, а то и позже. Время есть, а потом уже будет все неважно. Он проследит за этим. И с Ландышем надо поговорить, потому что стоит выяснить причины, почему она сегодня такая рассеянная. За обедом, сейчас работа.

Звучит смешно, проверить техническое оснащение, проверить продукты, чашки, ложки, стулья, букеты. Но закон подлости работал. Флористы отказались срочно заменить композицию, заявив что про запретные сорта цветов ничего не было. И как назло, противные эустомы красовались на главной ресепшн. Немного подумав, я просто повыдергивала их из букета, заменив на украдкой ощипанные лианы и пальмы из кабинета Вишневского. Шеф как раз сидел в переговорной с Беляевым. Получилось мило и с соблюдением корпоративных цветов. Немного полюбовавшись своим творение, собрала вырванные цветы и отправилась к себе. Выкинуть красивые белые цветы не поднялась рука, поэтому я поставила их в вазочку и отнесла в кофе-пойнт, заодно сделав очередную дозу кофеина. Пока кофеварка фыркала и пыхтела, я занялась подсчетом часов сна за последние дни. Итак, начиная с вечера пятницы я спала сначала три часа, потом пять часов, потом два часа, в итоге десять. Как то бедновато. Хоть сегодня надо лечь, а то мысли всякие нехорошие лезут. Представляю, что обо мне Вишневский подумал. Говорил как с душевнобольной. Но эта фраза' Ни ты ни я не готовы к разговору'. Что он имел в виду?

Но долго рефлексировать не было время. Когда я вернулась на свое рабочее место, меня там поджидал невысокий мужчина в очках.

— Добрый день, — поздоровалась я, пряча чашку.

— Здравствуйте, — он внимательно осмотрел меня, — я раньше вас не видел. Меня зовут Юрий Ривцев.

— Очень приятно. Меня зовут Ландыш, я помощница господина Вишневского. Он сейчас занят, но просил его дождаться. Хотите кофе или чаю?

— Да. да, Витольд говорил. Если можно чаю.

— Конечно.

Я подавила вздох и быстро принесла чай юристу. Бросив взгляд на часы, позвонила Марии Ивановне, напоминая про обед. Теперь надо было как то и шефа вытащить с совещания. И вот она истинная головная боль помощника. То ли напоминать про обеде, то ли дождаться окончания совещания. Немного посомневавшись, я отправила смс: 'Вы просили напомнить об обеде'.

Тут же ожил телефон:

— Спасибо, спускайся вниз.

— Вас ждет Юрий Ривцев.

— Отлично, жду вас двоих. Ландыш, и не возражай.

Он сбросил вызов, а я устало вздохнула. Еще полдня, а я уже еле на ногах стою. Кстати о ногах. Вернулась боль, не сильная, но надоедливая. Быстро позвонила Марии Ивановне, чтобы она придумала что-нибудь еще на одного человека и подняла глаза на юриста:

— Господин Вишневский предлагает вам совместный обед.

— Отлично, я как раз голодный.

— Я вас провожу.

По лестнице спускалась, едва прихрамывая, а из переговорной как раз выходили заседавшие. Вишневский поздоровался с Ривцевым.

— Юрий, вы уже знакомы?

— Да.

Тогда обедать.

В столовой я чувствовала себя в роли вазы. Мужчины говорили о своем, я же механически обедала, стараясь не уснуть. Поэтому вздрогнула, когда ко мне обратились:

— Ландыш, ты спишь?

— Нет, — соврала я.

Вишневский нахмурился, лишь покачал головой и они продолжили разговор. Смысл моего присутствия лично мне был непонятен. Повторно я очнулась, когда мужчины закончили обед и стали вставать.

— В общем, Юрий, постарайся до вечера успеть. Я уеду пораньше, поэтому протокол разногласий отправь мне по почте, а сами оригиналы оставь Ландышу. Ландыш, слышишь?

— Да.

Мы уже поднимались на этаж. Ривцев быстро распрощался, и направился в общую зону, а мы направились было в сторону мансарды, когда Вишневский затормозил у икебаны. Секретари замерли, я тоже. Сон сняло как рукой. Я же забыла, что наш шеф обладает художественной памятью. Вот и сейчас он внимательно осмотрел цветочную композицию, затем оглянулся на пальмы у лифта. Поскольку я стояла у него за спиной, то сделала максимально честные глаза.

— Идем, — мне не поверили.

Уже в кабинете он внимательно осмотрелся, а затем безошибочно определил жертву моего дизайнерского порыва:

— Ландыш, зачем? У нас договор с флористической фирмой.

— Витольд Лоллиевич, ваши указания выполнены.

— Ценой жизни листьев. Ландыш, сегодня тубуса нет, а разорение офиса продолжается.

Я промолчала. Вишневский прошелся вдоль лиан и вернулся к своему столу:

— Ладно я могу понять, у тебя какие то личные счеты с пальмами. То ты в них туфли втыкаешь, то тапочки выдаешь, то бутылку вина предлагаешь. Но остальные в чем провинились?

— Туфли не мои были, — осторожно заметила я.

Вишневский недовольно пробурчал что-то под нос и добавил громче:

— Мне чай, себе кофе крепкий. Я сейчас уеду и наверно уже не вернусь. Завтра пожалуйста весь секретариат пусть приедет к полдевятого. Потом выпишем премию. Тебя это тоже касается. Сегодня не задерживайся. Ландыш, я не шучу — уснуть за обедом, это просто нонсенс, такое под силу только тебе. Чем ты на выходных занималась, кто тебе спать не давал?

— Первым в длинной череде вредителей были вы, — парировала я.

— Это почему же?

— На момент вашего субботнего звонка я успела поспать только три часа! И после уснуть мне не удалось!

— Почему?

Я смутилась. Истинную причину говорить не хотелось. Вишневский усмехнулся и чуть мягче сказал:

— Надеюсь, что тебе хоть было весело все выходные. Чай и кофе. И быстро пробежимся по собранию.

Пробежались мы по основным тезисам очень быстро. Через полтора часа, когда мы утрясли все детали, я наконец усвоила, на чем делать акценты, что отслеживать и какие нюансы подчеркнуть, а также краткой лекции по основным терминам, чтобы я не пугалась незнакомых слов, Вишневский отбыл. Перед отъездом он строго настрого наказал ровно в шесть вечера исчезнуть с работы и выспаться.

Ровно в полшестого Ривцев вручил мне документы и тоже уехал. Вслед за ним сбежала Аля, да и остальные обитатели нестройными рядами потянулись на выход. На местах оставалась лишь группа Беляева, спешно вычищая хвосты. Я уже тоже собиралась, когда пиликнул телефон. Смс от Вишневского: 'Ландыш, почта. Прости'.

Открыв письмо, я вздохнула. Внутри были наметки письма, которое требовалось привести в надлежащий вид и именно сегодня отправить почтой РФ. Шестая чашка кофе и окрик снизу Софии: 'Ландыш, я ушла!' Семь часов! а отправить надо сегодня!

Я кубарем слетела вниз, но девушка уже исчезла на лифте. Вероника ошарашено смотрела на меня.

— Верни ее!!

Девушка бросилась названивать на мобильный, который премило ответил нам задорной песенкой из ящика стола. я выскочила на лестницу и полетела вниз. Не успела, Соня садилась в машину Антона и они умчались. Антон как назло трубку не брал. Я поднялась наверх, и хмуро посмотрела на Веронику.

— Ой, — заранее испугалась та.

— Кто-нибудь из водителей остался?

— Нет, — жалобно ответила девушка.

— Хорошо же, сиди здесь и никуда не уходи.

Я, проклиная собственные гонки по пересеченным офисным пространствам, доковыляла до своего рабочего места, взяла злосчастное письмо и спустилась вниз с планшетом наперевес.

— Одеваешься, едешь на Чистые пруды и отправляешь заказным вот это письмо с главпочтамта. Затем присылаешь мне фотографию чека с треком и можешь считать свой рабочий день завершенным. Вероника, письмо надо отправить именно сейчас! Хотя, стоп…

Я добралась до компьютера, пара кульбитов на сайте Почты РФ и я выдала девушки распечатку с полными адресами еще двух круглосуточных отделений.

— А там что?

— На всякий случай. Вероника, бегом!

Что-то просчитывая в уме, брюнета быстро собралась и исчезла. Легкое угрызение совести клюнуло меня, ведь подчиненная могла и застрять в вечных очередях. Но мучилась я со своей кровожадностью недолго. Через полчаса мне пришло электронное письмо с фотографией чека. Мда, и не тубус вовсе виноват. А ведь уже могла сама ехать домой. Написав Веронике, что она свободна и поблагодарив за фото, я устроилась поудобней в кресле, подтянув все радиотрубки себе. Из дверей выглянул Саша, внимательно посмотрел на меня и спрятался. А вот следом выскочил из дверей Беляев:

— А где секретари?

— Я вместо них. Что случилось, Александр Васильевич?

Он недовольно попыхтел:

— Один я, что ли работаю? Ландыш, выручай! Там в презентации архитектор ошибку ляпнул. Я уже переправил, осталось лишь распечатать и сброшюровать.

— Давайте файл. Сколько экземпляров?

— Ландыш, тридцать.

Я недоверчиво посмотрела на него. Но выпученные глаза и взъерошенный вид убедили, что Беляев не шутит.

— Ладно, давайте файл. Вернее, вы печатаете, я сшиваю.

— Ландыш, — он едва не плакал, — я с одним из заказчиков должен в восемь встретиться.

Главное помнить, что приличные девочки те слова, что пролетели в голове, вслух не произносят.

— Файл сбросьте на почту, — наконец то у меня получилось сформулировать свои мысли корректно.

— Я девочкам на почту скинул. Спасибо, Ландыш, с меня коробка конфет.

Я не стала говорить, что ему с ними сделать, тем более он все равно уже умчался. Открыв нужный файл, присвистнула. Порядка ста страниц. А теперь займемся математикой. В среднем на брошюру у меня уйдет около пяти-семи минут. То есть при самом грубом подсчете три с половиной часа. Значит в одиннадцать освобожусь. Плюс минус полчаса, и в результате меня снова ждет такси. Беляев пролетел мимо, бросив лишь еще раз тираду с благодарностью. Мало я его тогда приложила, надо было сильнее.

Раздобыв в каморке Антона бумагу, я быстро скользнула взглядом по файлу и взревела. Какой идиот в фамилии Генерального директора вместо Ш написал Щ? Выглянул Саша:

— Ландыш Милославовна, вам домой пора.

— Нет, Саша, я сюда переезжаю жить. Мне надо к презентации кое-что доделать.

— Мне забрать телефоны?

— Да, буду благодарна. И Саш, если вдруг Вишневский позвонит, то все ушли. Хорошо? — сейчас меньше всего хотелось видеть шефа. Я отнесла свой телефон наверх и, прихватив седьмую чашку кофе, вернулась проверять текст. А еще это надо распечатать и сшить. Но может к часу ночи управлюсь?

На часы я перестала ближе к одиннадцати ночи. Понимая, что меня крупно подставили, я прогнала Сашку спать, лишь уточнила:

— Как мне закрыть офис, когда я поеду и чтобы вас не беспокоить?

— Я уже отключил лифт, а дверь на автомате.

— Окей, спокойной ночи.

Он ушел, а я вернулась к брошюрам. На каком то моменте, работа выполнялась на автомате. Выровнять, пробить, проверить нумерацию. Обложка, пружина, собрать. Выровнять, пробить…..

Когда на столе в плоттерной появилось три стопки презентаций, голова была полностью пустая. Не осталось ни одной мысли, кроме одной — спать. Спина ныла, туфли я уже давно сбросила. Плюнув на все, опустилась вниз, прислоняясь к столу, дверь в плоттерную закрыта, да и не сразу меня увидят. Немножко посижу и пойду домой. Интересно, а сколько сейчас времени? Неважно, я уже иду, уже встаю. Совсем немного… только бы будильник поставить.

Глаза закрылись и я уснула.

Все слишком затянулось. Витольд молча слушал коллег. Опять подковерные игры, борьба за власть. Он дал выговориться всем, анализируя, кто что сказал, кто в каком лагере. Постепенно пришли к общему знаменателю, и он поспешил на выход. Пока Богдан вез его домой, Витольд просчитывал свою дальнейшую политику. По идее тендер у него в кармане, если конечно Беляев не выкинет сюрприз. Последнее время тот стал чудить, либо работает налево. Только на кого? Впрочем, рано, пока рано. Он сам все расчеты проверил, каждую деталь. Мысли летели вперед, проигрывая сценарий завтрашнего дня. Собрать все до единого замечания, проверить, где блажь, а где реальные недочеты, определить, как быстро исправят проект. По идее все будет хорошо, лишь бы не одной мелочи не упустить. Но Ландыш педантична, когда дело касается работы, она сумеет.

Он набрал номер девушки, желая удостовериться что она дома. Ему не ответили. Наверно уже спит.

Дома, после ужина, Витольд устроился в гостиной. Смотря на всполохи огня в камине, он вновь вновь возвращался к завтрашнему совещанию. Он видел проекты конкурентов, успел оценить решения и трезво полагал, что контракт выиграет его бюро, если только не вмешается человеческий фактор. Кибаридзе в этом отношении очень щепетилен. Витольд усмехнулся, отметая сомнения. У них все получится.

Утром он прибыл на работу в восемь. Поднявшись на мансарду бросил взгляд на стол помощницы. Все документы в ровных стопочках. Значит, еще не пришла. Он направился в кабинет, решив не отказываться от традиции совместного утреннего кофе. Достал из портфеля конфеты, а пока есть возможность, решил проверить документы.

Через некоторое время он почувствовал неясную тревогу. Бросив взгляд на часы, отметил что уже полдевятого. Где Ландыш? Выглянул из кабинета. Место пустовало. Вроде все как обычно, вот только, что-то настораживало.

Витольд спустился вниз. На ресепшн уже все три секретаря щебетали, разбирая бумаги на столе.

— Доброе утро, барышни. Где ваша начальница?

Девушки разом обернулись и хором ответили:

— Доброе утро, Витольд Лоллийевич. Еще не пришла.

Он набрал номер Ландыша, кивком поблагодарив Софию за переданную газету. И вот тут замерли все. С мансарды доносилась Ария Фигаро в рок-обработке. Приглушенно, но отчетливо. Витольд выругался сквозь зубы. Ландыш забыла телефон на работе. Он вновь повернулся к девушкам:

— Она когда-нибудь опаздывала?

— Нет.

— Нуда, все случается в первый раз. Кто вчера уходил последней? Во сколько она ушла?

А вот дальнейшее его заставило насторожиться. Девушки переглянулись и Вероника тихонько ответила:

— Ландыш. Она в семь дала мне письмо, и отпустила, сказав срочно отправить. Сама осталась на ресепшн. Вот квитанция.

Витольд подошел к журналу прихода-ухода.

— Где листок за вчерашний день?

Алевтина передала ему требуемое. Он пробежался глазами по списку. Судя по всему последним ушел Беляев без четверти восемь, а вот Ландыш забыла записать время ухода. Ландыш и забыла. Нестыковка. А значит… Он бросил взгляд на ресепшн. Вот и любимая чашка девушки с майскими цветами-тезками.

— Это Ландыш забыла?

— Да, мы ее уже помыли. Витольд Лоллийевич, может она в пробке? Витольд Лоллийевич!

А архитектор уже бегом устремился на мансарду. Она всегда мыла чашку перед уходом, даже когда сильно уставала. Подойдя к шкафу, где Ландыш хранила сумку и верхнюю одежду, он распахнул его. Так и есть, плащ висел на и ее сумка стояла на полке, именно краешек ремешка сумки торчал из шкафа, на что и обратил утром внимание Витольд, но не придал значения. Замечательно. Гетерохромная красавица провела ночь в офисе. Почему? И что произошло?

Он поспешно сбежал вниз, кинув девушкам:

— Вызовите охрану.

— Ой! — раздалось дружное трио.

Долго допроса не потребовалось. Саша сразу сказал, что он ушел раньше спать, а Ландыш крутилась на ресепшн, делая распечатки на принтере. Какие именно, он не знал, но задание ей кажется дал Беляев. По его словам выходило, что еще в час ночи Ландыш активно работала.

А офисные обитатели, памятуя о важном дне, уже подтягивались, с любопытством наблюдая происходящее. Примчавшийся Антон был отправлен отсматривать видеозаписи с камер наблюдения. Все шушукались, решая дилемму — уйти и не мозолить злому начальнику глаза или остаться и узнать чем все кончилось. История обрастала слухами. то Ландыш похитили, то она сбежала.

Разбираться со сплетнями было некогда. Ему отзвонился Антон и сообщил, что Ландыш отправилась в общую зону, где нет камер и больше он ее не видел. На этой веселой ноте появился Беляев.

— Дражайший Александр Васильевич, какое задание вы дали вчера вечером Ландышу?

Беляев споткнулся, побледнел.

— Голос потеряли? Какая жалость. Наверно придется без вас провести презентацию. Так может на листочке напишите? Как бы я очень жду ответа. И сразу второй вопрос — какого черта вы отдаете распоряжение секретарям после окончания рабочего дня не согласовав переработки со мной? С последним вопросам можете не спешить и хорошенько подумать. Итак…

— Надо было переделать предпроект, — сипло ответил Беляев., - там просто…

Но Витольд уже не слушал, он устремился в плоттерную, даже не подумав, что зеваки рванут за ним.

Первое что бросилось в глаза — туфли девушки у порога. Три стопки брошюр на плоттерном столе. И заспанная, всклокоченная Ландыш в мятом костюме, пытающаяся размять шею. Она испуганно замерла и тихо шепнула:

— А сколько времени? Почему вы все здесь?

Я проснулась от боли в спине. Или в шее. Впрочем, ныло все тело. Открыв глаза попробовала пошевелиться и слегка застонала от неприятных ощущений. Сон не совсем пошел на пользу. Я прислушалась. Наверно я просто отключилась на несколько минут, тем более в плоттерной не было окон и оценить время суток не представлялось возможным. Часов здесь не было, наручные я не носила, телефон… А где мой телефон? Точно, на рабочем месте. Я с ненавистью посмотрела на тридцать презентаций, стопочкой лежащих на столе. Ладно, сейчас поднимусь наверх, вызову такси и домой. Хоть бы душ принять и переодеться. Надо потом выставить счет Вишневскому, раз я тут ночую, пусть одеялко что ли купит и такси оплачивает.

Кряхтя и стеная, и все проклиная, я поднялась на ноги, пытаясь размять шею. И застыла. Дверь распахнулась и на пороге появился Вишневский. Судя по холодному взгляду и высокомерному выражению лица, он был в ярости. За спиной маячили остальные сотрудники. Я нервно сглотнула и прошептала:

— А сколько времени? Почему вы все здесь?

— Без четверти девять, — просветил меня шеф и продемонстрировал циферблат дорогих наручных часов, будто я могла с расстояния пяти метров что-то увидеть.

Я закусила губу, сдерживая проклятия, понимая, что выгляжу полной дурой. Вишневский перевел взгляд на брошюры.

— Зачем столько?

— Мне сказали, что надо тридцать штук.

Вишневский в ярости? Ровно до этого момента он был вообще сама добродушность. Сейчас он перевел взгляд на меня. Без слов, но я испытывала огромную потребность вжаться в стену, слиться с окружающей средой. А дальше… Мои слова разбудили опасного зверя. Не спеша, он поворачивался на месте в сторону двери, и все наши сотрудники словно съежились, пытаясь спрятаться. Уйти никто не рискнул, потому что под взглядом Вишневского способность двигаться отключилась, только неуклюже расступались в стороны. Пока напротив директора не остался один Беляев.

Я думала, нашего руководителя проектов на месте убьют, потому что в глазах того плескался животный страх.

— Витольд Лоллийевич, девушка не так все поняла, — попытался тот прохрипеть.

— После презентации ко мне. Свободны.

Он вновь развернулся в мою сторону, а я…Я так и стояла, закусив губу, а что можно сказать после такой явной демонстрации моей ошибки. На глазах всего офиса. Теперь можно пойти и сделать харакири, расписавшись в собственной некомпетенции. А Вишневский отрывисто отдавал приказания:

— Клочков, Баринов, почему ваши сотрудники не работают?

Заместители резко подскочили и поспешно погнали всех по рабочим местам.

— София, сделай Ландышу чай и организуй что-то на завтрак. На все про все пять минут. Антон, мне нужна вся переписка Беляева. Ему блокируй доступ на сервер. Работаем.

Я сверлила пол взглядом, надеясь, что все сейчас уйдут. Шорох шагов, тихие переговоры и мягкий стук, который сказал о закрытии двери. Теперь секунда слабости и…

— Почему ты мне не позвонила и не сказала? — шеф все так же и стоял у двери.

Я молчала. Мне надо, чтобы он ушел, потому что сдержать слезы было уже сложно. В поле зрения появилась рука с платком.

— Ты прокусила губу.

— Витольд Лоллиевич, я буду готова через пятнадцать минут, — голос предательски дрогнул.

— У тебя полчаса. Извини, но без тебя я не справлюсь.

— Хорошо, — я мысленно молила его, чтобы ушел. Не хочу, чтобы меня видели слабой. Не сейчас, не здесь, не сегодня.

— Ла-андыш.

Меньше всего я ожидала, что меня обнимут. Попыталась вырваться, но Вишневский лишь сильнее прижал, даже слегка покачивая:

— Тише, милая, твоей вины нет. Запомни, никто не имеет право давать тебе такого рода распоряжение, не согласовав со мной. Ты моя… помощница. Успокойся, не плачь.

Еще раз слабо трепыхнувшись, я сдалась. И плевать, что может открыться дверь и нас увидят, что там вообще кто-то есть. Именно сейчас мне было хорошо. Тепло, тихо. В его руках я чувствовала себя под защитой.

— Ландыш, время. Постарайся собраться. Позже разберемся с внутренними дрязгами, сейчас тендер. Милая, докажи всем, что ты суперпрофессионал. Помнишь, я говорил тебе про богиню? Пора всем показать то, что они не видели, а я разглядел в маленьком чуде с разноцветными глазами, — слегка отстранившись, Вишневский повторно протянул мне платок, давая возможность привести себя в относительный порядок.

— Вы обещали полчаса.

— От слов не отказываюсь. Комната в твоем распоряжении. Тебе что-то надо?

— Нет.

Мы шли по коридору, нарушая все мыслимые правила делового этикета. Я впереди, он чуть позади. Его взгляд жег спину, заставляя держаться, словно кол проглотила. Случайно попадавшиеся сотрудники прижимались к стене или пытались изменить свое направление движения. Еще в плоттерной шеф осторожно помог распутать волосы руками, придирчиво осмотрел и лишь потом выпустил в коридор. Возле ресепшн замерли секретари и Антон. Он протянул какую-то распечатку Вишневскому. Тот молча забрал ее, захватил тарелку с парой бутербродов и кивнул мне головой в сторону мансарды. Наверху он отнес все в кабинет и спросил:

— Есть во что переодеться?

— Все будет как вы хотели, — тихо сказала я и ушла в потайную комнату. Темно синее платье в тонкую полоску с маленьким вырезом, длинными рукавами и до колена. Волосы я зачесала в хвост, который потом заплела в косу. Еще до переодевания я порадовалась и сухому шампуню, и ополаскивателю для зубов. А вот косметики использовала мало, лишь слегка замазала синяки под глазами. В общем неприметная мышка, даже волосы потускнели. Через двадцать минут я вышла из потайной комнаты. Вишневского не было.

Недоуменно огляделась и подкралась к тарелке с бутербродом, потому что есть хотелось неимоверно. Ведь ужин я пропустила. Да, с такой работой я быстро похудею.

Вишневский появился именно в тот момент, когда я доев первый бутерброд, схватила уже второй. Параллельно я пыталась уговорить себя, что рефлексировать буду дома. Так и застыла испуганно. Шеф же принес две чашки. Он протянул мне одну:

— Не ешь всухомятку.

Через десять минут, когда кофе закончился, а новых бутербродов мне никто не дал, Вишневский удовлетворенно кивнул:

— Теперь ты похожа на человека. Готова?

— Да.

— Отлично. Тогда мне нужны ответы на вопросы. Прямо сейчас. Антон уже просмотрел записи. Ты можешь сказать, во сколько ты закончила сборку брошюр?

— Не могу, я не засекала время.

— Почему сразу не поехала домой?

— Когда поняла, что все сделано, то уже не было сил. Я случайно уснула.

— Хорошо, почему ты не сразу распечатала?

— Там были опечатки. Пришлось вычитывать текст.

— Много?

— Нет. Но их найти было сложно.

Вишневский набрал номер ресепшн:

— София, принеси мне одну брошюру.

— Витольд Лоллийевич, подъехал Мурат Дмитриевич, — донеслось из динамика.

— Проводите его в переговорную. Пусть все собираются. Я иду.

Он положил трубку:

— Пора, Ландыш.

Он подождал, пока я возьму диктофон, планшет и органайзер. В переговорную вошел первым, я прошмыгнула следом, лишь молясь, что девочки все выполнили в соответствии с муштрой. И вздрогнула от слов Вишневского, отвечавшего на вопрос Кибаридзе:

— Нет. Проект полностью под моим контролем. Начнем?

— А Александр Васильевич?

— Не может продолжить работу по состоянию здоровья. Возраст, сами понимаете. Борис, начинай.

Я испуганно посмотрела на шефа, но тот был полностью поглощен происходящим. Он на секунду отвлекся на телефон, затем тут же отключил его, передав мне аппарат. Тут же мой смартфон световой индикацией сообщил о смс 'Ландыш, соберись'. Вдох-выдох и вперед.

Это был реально битва. К концу я уже выучила наизусть аббревиатуры основных цветов по проекту, досконально знала, планировку этажей клиента и каким изображаются на чертежах разные виды стен. Когда все закончилось, я поняла, что погорячилась с недооцениванием протоколов. Мило улыбалась, обменивалась визитками, согласовывала встречи. Если я правильно оцениваю ситуацию, то проект наш.

И вот последний гость ушел. Одновременно исчезла радушная улыбка с лица Вишневского. Он повернулся к бледному Борису:

— Теперь ты отвечаешь за проект, под моим надзором. Не повтори ошибки Беляева.

А лифт принес нам Ривцева с еще одним мужчиной, по виду очень напоминавшего бывшего военного. Выправка, холодный и цепкий взгляд. Они вышли, поздоровались с Вишневским.

— Спасибо, что так быстро. С охраной потом разберемся, тем более вины их почти нет. Сейчас Беляев. Ландыш, как быстро ты сделаешь протокол? — наконец до меня снизошли.

— Максимально быстро, — уклончиво ответила, соображая, как все замечания вместить в один документ, не раздув его до трехтомника.

— Займись этим как можно скорее. София, вызови Беляева ко мне.

К моему удивлению мужчины не ушли, дождавшись пока опальный РП не появится из общей зоны. Я внутренне сжалась. Даже если он пошутил, то я сама виновата, что повелась. Неужели из-за неудачного розыгрыша, можно сказать вполне законной мести за то, что я его сбила неделю назад, Александра Васильевича уволят? О чем то другом я даже думать боялась. Мои попытки поймать взгляд Вишневского провалились. Я не понимала, что творится. Зато злобный взор Беляева ощутила в полной мере. Когда РП вместе с Ривцевым и вторым мужчиной ушли наверх, Вишневский бросил секретарям:

— Алевтина, мне кофе, Юрию и Станиславу черный чай. София, один экземпляр брошюры и распечатку, что я просил до собрания.

— Витольд Лолли-й-евич, — тихо вмешалась я, но меня перебили.

— Займись протоколом, Ландыш.

Ослушаться не рискнула, кивком подтвердив секретарям распоряжения. А сама пошла разбираться с записями, искренне надеясь, что я уложусь в сегодняшний остаток дня. В общем попереживать и порефлексировать не удалось. Уйдя с головой в работу, я подпрыгнула, когда меня тихо позвали:

— Ландыш!

Из-з угла выглядывали Соня и Антон.

— Что случилось?

— Обедать пошли.

Я хотела отказать, но вдруг желудок возмутился моим решением. Оглянувшись на кабинет, откуда так и никто и не вышел, я забрала трубку и отправилась с ребятами.

В столовой ждал неприятный сюрприз. За маленьким столом сидели водители, а большой заняла бухгалтерия и менеджеры и наши остальные руководители, включая Клочкова, Кривцова и Баринова. При нашем появлении они резко замолчали. Заставив себя войти, я слегка подтолкнула растерявшуюся под недобрыми взглядами Соню.

— Мария Ивановна, добрый день.

Наша хозяюшка тут же засуетилась, помогая с обедом. Антон спросил:

— Куда сядем?

— К Богдану и остальным.

— Согласен.

Мы забрали свои тарелки и стали устраиваться рядом с водителями, которые радостно потеснились.

— Самое то для обслуги, — процедила главный бухгалтер.

Все застыли. Я даже не поворачиваясь, ответила:

— Вы как всегда, самокритичны, Елена Николаевна.

— Я про помощниц.

— Административный персонал, как и бухгалтерия, не относится к сотрудникам напрямую приносящие прибыль, а скорее является обслуживающим контингентом. Так что мы в одной лодке, Елена Николаевна. Считать деньги — это не значит их зарабатывать.

Да, грубо, но если иначе человек не понимал. Я же набросилась на еду, не слушая их тихие переговоры. Утолив первый голод, почти полностью в успокоилась. У Антона зазвонил телефон.

— Да, Витольд Лоллийевич. Нет, я на обеде. Да, она здесь. Да, он тоже. Ээээ. Ладно. Понял. Передам.

Он положил трубку и перевел взгляд на меня. Затем на водителей.

— Богдан, Витольд Лоллийевич сказал, чтобы ты эммм. В дословно — тебе поручили охранять Ландыш. Беляеву дали время собрать вещи и получить расчет. В общем, чтобы они не пересекались.

— Почему Беляева уволили? Из-за глупой шутки? — тихо спросила я.

Антон скривился:

— Ландыш, не говори ерунды. Офигенная шутка, ты провела ночь, собирая лишние никому ненужные брошюры. На презентации достаточно всего десяти — пятнадцати предпроектов. Почувствуй разницу, Дюймовочка. Остальные как бы в курсе, а Беляев воспользовался твоей неосведомленностью и тем, что ты недолго работаешь. Кстати, про согласование переработок секретариата непосредственно с Вишневским ты тоже не знала? Но с другой стороны, Сашка должен был сообщить Витольду Лоллийевичу по телефону лично, если кто остался в офисе после одиннадцати.

— Я попросила его никому не говорить.

— Ну значит и он свое получит.

— Все равно, это не причина.

Сисадмин пожал плечами:

— Сама знаешь, приказы начальства не обсуждаются.

После обеда возвращались молча. Богдан шел за мной, Антон о чем то тихо переговаривался с Соней. Я же вновь стояла на распутье. Уволиться или остаться? Поговорить с Вишневским или сделать вид, что ничего не было? Ни этого громкого увольнения, ни нежных объятий в плоттерной. Ни полунамеков и пристальных взглядов. Что делать? Как быть?

Я не особо смотрела по сторонам, поэтому вздрогнула, когда меня поймали за локоть и придержали.

— Ландыш, — предупреждающе сказал Богдан.

По законам дешевой комедии когда мы поднялись на третий этаж, Беляев вышел с двумя пакетами из общей зоны. Все кто находился, а это и главный бухгалтер и Марина, и еще пара архитекторов, замерли в предвкушении. А на боковом диванчике сидел Станислав, при нашем появлении он встал.

Беляев ухмыльнулся и бросил ему:

— Стас, меня не интересуют чужие любовницы.

Слова подействовали как оплеуха. Короткий взгляд на Богдана и тот убрал руку с моего локтя. Я же мило улыбнулась:

— Вакансия свободна, Александр Васильевич. Можете отправить резюме Марине, возможно она рассмотрит его вне очереди. Чем не место работы?

Тишина. Гробовая. Все правильно. Иногда полезно смотреть по сторонам, прежде чем открывать ротик. Но самое главное спать! Когда не высплюсь, я говорю такую ерунду, которая мне дорого обходится. Можно и самой готовить резюме.

— Оксюморон, Ландыш, масло масленное. Слово 'Вакансия' уже подразумевает что штатная единица не занята и вам как дипломированному менеджеру организации стыдно это не знать, — Вишневский не спеша подошел к ресепшн, непринужденно облокотился на него, разглядывая то меня, то Беляева, — да и такого рода вакансии, когда они образуются, я предпочитаю закрывать самостоятельно, без помощи посредников. И дражайший Александр Васильевич… впрочем это уже не для девичьих ушек. Кстати, Александр Васильевич, вы все больше и больше меня разочаровываете. Вы мне напомнили анекдот про отравление печеньем. Стыдно признаться, что прокололись из-за милой, слишком исполнительной девушки? Еще бы, столько времени водить меня за нос, сливая данные конкурентам, и тут маленькая, нахальная с гетерохромными глазами все планы поломала. Ведь не отпусти она Веронику, и все бы получилось. Мда, как сейчас говорит молодежь, печалька. Вы умный человек, а проигрывать так и не научились. Даже не по-мужски как-то обвинить юное создание во всех своих грехах. Жаль, очень жаль. Тогда я подумаю, как бы вам доступнее донести мысль, изложенную в приватной беседе. Как только придумаю, то немедленно поставлю в известность. А сейчас не смею задерживать. Антон, электронный ключ у него забери. Ландыш, иди сюда.

Хотела серьезно обидеться, но потом запоздало дошло. Я стояла около лифта на пути Беляева, который уже тоже вышел на прямую дорожку. Видимо, за меня переживали. Я спокойно, даже нарочито небрежно направилась в сторону мансарды, опальный РП двинулся на встречу. Вишневский выпрямился, сейчас он мне напоминал зверя, готового прыгнуть вперед. Неужели все так запущено? И что мне сделает Беляев? Залихватски выхватит из пакета двустволку и пристрелит? Или лучше такой огромный нож, похожий на тот, что мясо рубят. Прыгнет как Рембо… я невольно покосилась на Александра Васильевича. Нет, он конечно не толстый, но в наличии кубиков пресса я засомневалась. О чем только мысли?! Это все шеф виноват!!!

Ничего не произошло, мы спокойно прошли мимо друг друга, на взгляд Беляева я не обратила внимания, а когда дошла до Вишневского и повернулась лицом ко всем, то вздрогнула. Оказывается, Богдан и Станислав не отходили от меня.

Вишневский даже не повернулся в мою сторону. Он проводил взглядом уехавший лифт и переключился на сотрудников:

— Еще вопросы есть? Нету? Отлично, люблю понятливых людей. Тогда не стану напоминать, что рабочий день продолжается. Мариночка, у нас открыта одна вакансия на должность руководителя проекта.

Он развернулся и отправился в сторону мансарды, я поплелась следом.

Уже наверху заметила, что Станислав идет следом. Вишневский, не поворачиваясь спросил:

— Протокол готов?

— Мне надо примерно еще час, — тихо ответила я.

— Хорошо, тогда доделывай.

— Витольд Лоллиевич…

— Ландыш, доделай протокол. Потом поговорим. Стас, пойдем, закончим со всем поскорее.

Управилась я быстрее. Списалась со всеми, затем разослала. Затем у девочек возникла проблема, пришлось сбежать вниз, чтобы разобраться с непонятным письмом, дальше пришел курьер, которым не знал кому и что принес. Согласовать поездки водителей, очередной пакет в Москомархитектуру. Сжав зубы сходила в бухгалтерию сдать авансовый отчет, заодно проверить, что по гсм. А с учетом, что автомобили оформлены на юрлицо, выяснила, что подходит время ехать в военкомат, то есть надо готовить документацию. А в ноябре еще и КАСКО с ОСАГО продлевать. Бухгалтерия выдавала сведения четко, сдавая документы уже с реестрами. Коротко по существу и с холодком. На обратном пути девочки напомнили, что Липатов уезжает в командировку. Пробубнив нечто не очень хорошее, я отправила к Игорю Валерьяновичу Веронику, чтобы она передала им все документы по проезду и заселению, заставила ее же созвониться с гостиницей, подтвердить трансфер. Под конец брюнетка наконец поняла, что теперь она ответственная за группу Липатова. Данная информация ввергла девушек в ступор.

— Прям я отвечаю? И если что, я буду решать проблемы?

— Да, а что тут такого? — удивилась я.

— Нам никогда ничего не доверяли.

Я отложила в сторону почту и внимательно посмотрела на девушек. То есть раньше их статус был на уровне подай-принеси. Красивое украшение офиса. Со стереотипной оговоркой, что с красивых, но глупых взять?

— Договоришься с Липатовым, чтобы он тебе звонил. Во сколько та поезд прибывает? Вот за час до прибытия отзвонишь водителя, проконтролируешь. Затем через час после поезда контрольный звонок Липатову, что у них все хорошо и они заселились. Аналогично под отъезду. Я надеюсь на тебя. О, Богдан, ты мне нужен.

Не дожидаясь ответа девушек, я подошла к водителю:

— Ты же раньше возил документы в военкомат? Скажи мне удобный день и возьми у девочек доверенность, я подготовлю документы и отвезешь тогда.

— Ландыш, возил Тигран.

— Хорошо, тогда ему передай.

С третьим водителем я не так часто сталкивалась и немного побаивалась южного темпераментного джигита с громким голосом. Тем более пока он выскажет все комплименты, ты уже забываешь, о чем хотел с ним говорить. Его идеально было посылать в разные структуры сдать документы. У него принимали все и всегда, лишь замолчал и ушел.

Богдан понимающе усмехнулся и пообещал передать. А я убежала к себе на мансарду. Прислушалась. В кабинете слышался тихий разговор. Внизу все спокойно. У меня тоже уже дел практически не осталось. Вернее дела есть, но я понимала, что не в состоянии браться за серьезное.

На моем столе на блюдце лежали три шоколадных конфеты. Правильно, сегодня мы кофе и не пили. Не было совместного завтрака, все кверху дном. Я дошла до кофе-пойнта, где меня и накрыла истерика.

Давилась беззвучными слезами сидя на полу, пока наверху кофеварка пыхтела и фырчала, заваривая ароматный напиток. Запрокинув голову, хлюпала носом жалея себя. Хватило пары минут, пачки салфеток и стакана холодной воды. Выходила я спокойная с чашкой кофе, только слегка красные глаза выдавали мою слабость.

Но выпить мне кофе не дали, возле моего рабочего места стоял Станислав. Сейчас он улыбался, и вообще пытался принять вид обычного человека. Вы видели как улыбаются акулы? Я до последнего момента тоже нет, и уже не тянет полюбоваться столь диковинным зрелищем.

— Я могу вам помочь? — выдавить классическую фразу получилось.

— Мы с вами так и не познакомились. Меня зовут Станислав Григорьевич Штерн. Скажем так, я помогаю Витольду Лоллийевичу в вопросах различной безопасности. Вот мой телефон, — он протянул визитку, — в случае необходимости звоните в любое время суток.

— Это из-за Александра Васильевича?

Он улыбнулся еще шире, а я едва сдержалась, чтобы не отступить назад:

— Поверьте, не вы причина увольнения Беляева, и не вздумайте себя винить. Все началось еще задолго до вашего прихода в бюро, и сегодня вполне логически завершилось. Не переживайте. Кофе у вас великолепный, так что не буду отвлекать. Приятного аппетита. До свидания.

Не дожидаясь ответных слов, он обогнул меня и направился к лестнице, где слегка притормозил и напомнил:

— В любое время дня и ночи, — и быстро сбежал по ступенькам вниз.

На визитке, кроме имени и телефона электронной почтой, ничего не было. Покрутив ее в руках, я убрала ее в сумку. Устроилась за компьютером. Взяла чашку и вишенку, всю облитую белым шоколадом, даже палочку. Мало конфет! На такое нервной работе их должно быть больше! Я хихикнула, представив, как выскажу претензию Вишневскому и…

На телефон пришел внутренний вызов:

— Ландыш, зайди, пожалуйста.

С сожалением посмотрев на так и не съеденную конфету, я опустила ее на блюдце и отправилась на ковер к начальству. Вишневский смотрел на экран, но при моем появлении поднялся, намереваясь подойти. Невольно отшатнулась, и он остался на месте:

— Дверь прикрой и присаживайся.

Он дождался, пока я устроюсь за столом для посетителей и набрал номер:

— Вероника, я никого не принимаю. От слова вообще. Надеюсь, Ландышу не придется за вас краснеть.

Вишневский положил трубку и перевел взгляд на меня:

— У тебя красные глаза. Ты плакала?

— Нет.

Он вздохнул:

— Ладно. Я прошу минут десять твоего внимания, потом можешь закончить свой рабочий день сегодня. Если надо, то я ни слова ни скажу, если завтра не выйдешь на работу. Ты заслужила отдых. Хочу поблагодарить за проявленную сознательность и самоотверженность, как бы высокопарно не звучало, ты очень помогла с правкой предпроекта. Кибаридзе весьма щепетильный человек, поэтому опечатки вполне могли испортить все. Недавно он мне подтвердил, что мы продолжаем сотрудничество. Спасибо. И как руководитель всей компании приношу извинения за поведение подчиненных, их слова в твой адрес. Постараюсь в дальнейшем оградить по мере возможности от клеветы и сплетен. Хотя ты сама понимаешь, заткнуть рты не значит очистить мысли. Прошу тебя больше никаких сверхурочных без согласования со мной. Договорились?

Я кивнула, боясь говорить.

— Хорошо, с официальными заявлениями покончено. Теперь поговорим по душам. Ландыш, послушай меня. Беляев уже давно ходил под подозрением, что он берет откаты с конкурентов, потому что вдруг успешный РП начал проваливать проекты. Я не буду вдаваться в подробности, но мы лишь ждали его откровенной промашки. Так получилось, что сломался он на тебе. Расчет был, что на стол заказчику попадет предпроект с огрехами. С тобой я так понял он сделал ставку на то, что последние экземпляры ты будешь делать уставшей, поэтому все равно что-нибудь напутаешь. Но ошибся. Утром я понял, что он свалит все на тебя, а на презентации попытается вновь устроить диверсию. Поэтому его сначала отстранили, а потом и уволили. Ландыш, не вини себя.

— Я не верю, что он с корпоративной почты списывался с конкурентами.

— Конечно, нет, — улыбнулся Вишневский, — но историю он не успел подчистить, и Антон нашел необходимое. Антон только выглядит разгильдяем и лапочкой. Парень между прочим бывший хакер. Я сам ему проплачивал дополнительные курсы этичного хакинга, и он получил свой сертификат, правда, довел преподавателя до белого каления, но это такие мелочи. Сначала Беляев осторожничал, но вот с последним проектом расслабился и стал использовать рабочий компьютер. Впрочем, все уже в прошлом. О нем можно забыть. А вот у нас с тобой есть проблема. Вернее несколько. Я хотел обсудить, надеясь на твою рассудительность, однако заплаканные глаза говорят, что я выбрал не лучшее время. Ландыш, почему ты плакала?

— Устала, — почти правдиво ответила я, — но уже все нормально. О чем вы хотели поговорить?

— Два момента. Один вытекает из второго, а второй из первого. После выпада Беляева возле лифта в твою сторону, я сделал так, что про большую архитектуру он может забыть. Если до этого у него был шанс уйти практически с миром, то сейчас его вряд ли кто возьмет из серьезных игроков рынка. Отныне строительство дачных домиков — его потолок.

— Простите, — я покраснела, вспомнив, что предложила Беляеву отослать резюме на роль любовницы Вишневского.

— Да-да, милая, речь сейчас как раз о столь красивом предложении о вакансии.

— Витольд Лоллиевич…

— Лоллийевич. Очень красиво и достойно. Но я теперь опасаюсь, что Беляев сделал неправильные выводы и захочет отомстить. Ты ведь живешь одна?

— Да. Но вы же сказали, что о нем можно забыть.

— Да, можно, но подстраховаться стоит. Ландыш, прежде чем обижаться, пугаться, постарайся понять. Я хочу исключить даже малейшую вероятность угрозы для тебя.

— Он способен на… — я осеклась, во все глаза смотря не Вишневского, тот слегка поморщился.

— Нет, думаю, что максимум напугать. До рукоприкладства не рискнет дойти. Станислав его тогда отовсюду достанет. Но даже этого я не могу допустить. Поэтому хочу предложить тебе на время переехать ко мне.

Я ошарашенно подняла глаза на него. Он сидел и смотрел на меня и даже не мигал. Выжидал, но чего?

— А других вариантов нет?

— Чем этот плох? Поселок охраняемый. На работу и с нее можем ездить вместе. Тебе ничего не угрожает, твоя комната закрывается на ключ. Зато я буду спокоен, что тебя не тронут.

— Я могу у брата пожить.

— А дорога? Нет, думаю это не лучший вариант.

— Он будет встречать и провожать.

— Он не работает? Странный вариант. Где же брат живет?

— На Профсоюзной.

— Хотя если тебя будет отвозить и встречать Тигран. Он как раз неподалеку живет.

Я стиснула зубы.

— А можно, чтобы Володя? Он неподалеку от моего дома обитает. Я, честное слово, буду его дожидаться, никакой самодеятельности. Витольд Лолли-й-евич, ну пожалуйста!

— Хорошо. Но без Владимира никуда. Хотя бы пару недель. И сегодня ты едешь к брату.

Я облегченно перевела дух, и тут же насторожилась, уловив на лице шефа легкую усмешку. Впрочем, он ее и не скрывал, ожидая моей реакции.

— Вы специально, — возмутилась, хотя не могла не признать, что комбинация разыграна красиво.

— Иначе бы ты не согласилась на водителя, — он не отрицал, — звони брату.

— А если бы я согласилась?

— Это был бы приятный бонус. Ландыш, давай не будем говорить о том, чего бы не было никогда. Не попытаться я не мог, но прекрасно знал, что откажешь.

— Из двух зол выбрала меньшее, а оказалось что сыграла под вашу дудку.

— Иногда твое упрямство мешает принять нужную помощь. Звони брату и Володя уже ждет.

Обиженно надув губы, набрала Витю.

— Привет, малявка.

— Вить, я могу пару дней у тебя пожить?

— Так, — тут же посерьезнел брат, — во что ты вляпалась? Хотя нет, говори адрес, я тебя сейчас заберу.

Я продиктовала адрес. Витька завис:

— Рыжая, ты где там работаешь? Неужели в бюро Вишневского?

— Да. Вить, я сама приеду.

— Так, малявка, сиди и не выпендривайся. Я уже еду. Если ты переезжаешь ко мне, то лучше на моей машине, заодно за вещами заедем.

Он сбросил звонок, а я перевела взгляд на Вишневского.

— Ну так что? — спросил он.

— Брат сам меня заберет.

— Меня это радует. Ну что ж, раз мы пропустили утренний кофе, тогда выпьем вечернего чая? Сиди, я сам сделаю. Отдыхай.

Он действительно принес две чашки с чаем и мои конфеты. Все таки некоторые выгоды от того, что на этаже больше никого нет, есть. Посмотрев на сладости, я покачала головой. Аппетит пропал. Вишневский неодобрительно поворчал и достал из стола квадратную бонбоньерку, куда аккуратно перепаковал конфеты. Одно место осталось вакантно. Смотря на это нарушение гармонии, я не удержалась и спросила:

— А почему три конфеты?

— Потому что раньше коробочки были или треугольные или полоской. Намек понят, исправлюсь. Держи, дома съешь.

Допив чай, я ушла собираться. Забрала мятый костюм, собрала косметику, выключила компьютер. Часы показывали полпятого. Я спустилась с вещами вниз, и поставила их позади секретарей.

— Ландыш? — испуганно спросили девочки.

— Меня отпустили пораньше, — успокоила я их, — сейчас брат подъедет и заберет.

Снизу поднялась Марина с кипой распечатанных резюме:

— Ландыш, мне надо вписать в календарь Витольда Лоллийевича несколько собеседований и… Тебя уволили? — скрыть злорадство в последней фразе ей не удалось.

— Не дождешься, — почти беззлобно огрызнулась я, — меня отпустили, потому что не могу вычислить количество переработанных часов.

— Жаль, — выдала она свою коронную фразочку, перебирая резюме, — но пока ты здесь…

Лифт загудел, и на этаже появилось новое действующее лицо.

Витька был двоюродным братом с маминой стороны, а там отличительной чертой была худоба и рыжеволосость. Но брат переплюнул всех. Бесстыдно огненно-рыжий, словно на него опрокинули ведро с краской, весь веснушчатый и с яркими зелеными глазами, настолько удивительного цвета, что многие не верили что это не линзы. Рост у парня был почти два метра, при этом он был настолько худой, словно леска от удочки. Во мне брат души не чаял, возился с рождения в те редкие моменты, когда мои родители все же посещали Москву. Да, мои непутевые любимые родители не сидели на месте, таская за собой и меня. С периодичность раз в два года как минимум, я меняла школы. В Москву меня привозили лишь летом, к бабуле, которая отнимала несчастного ребенка у дочери и увозила нас с Витькой на дачу в Подмосковье, периодически выбираясь на прогулки в столицу. Когда я заканчивала одиннадцатый класс, бабушки не стало. Ее квартиру без споров отдали несчастной внучке, родители Виктора переехали на дачу, оказавшейся уже в центре столицы, а сам брат жил один на Профсоюзной. Он был старше меня на пять лет, но семьей не спешил обзаводиться, пользуясь своей популярностью у девчонок. В общем он полностью оправдывал свою рыжую масть. Работал Виктор в одной из строительных компаний, вел различного рода проекты. Так что Вишневский был не прав, плохо думая о Вите. Я точно знала, что сейчас меня и накормят, и напоят, и фильм интересный покажут.

Вот он и сейчас, деловито огляделся, подарил каждой по улыбке, а при виде меня нахмурился:

— Мелкая, ты чего-то плохо выглядишь.

— Я тоже рада тебя видеть, Вить.

— Да ладно, не вижу радости, — Витька еще раз огляделся.

Краем глаза я заметила, что Вишневский самолично спустился вниз, не иначе чтобы проверить кому он доверил меня. Либо в его креативном мозгу зародились новые планы. Как бы то ни было, пора отсюда исчезать.

— Вить, а давай дома поспорим? Сумку заберешь?

— Я и сумку и тебя донесу, — вот что верно, то верно.

Худющий и сильный, ест много и не полнеет. В общем, мне бы его метаболизм. Я молча протянула ему свою ношу, как неожиданно ожила Марина:

— Вы же Виктор Вишняков?

Я во все глаза смотрела на девушку — она что и краснеть умеет? Вон как вспыхнула, аки маков цвет. Вишневский тоже заинтересовался происходящим, все также не выходя из-за угла, так что Витька его не видел. Я невольно скосила в сторону шефа глаза, он слегка улыбнулся и покачал головой, давая знак не вмешиваться. Почему мне кажется, что все в курсе, что происходит, и только я опять ничего не понимаю? Хотя нет, Вероника и София тоже ошарашенно смотрели на бывшую начальницу.

— Да, милая барышня, — вот тут я закашлялась, потому что назвать милой нашу офисную стерву язык не поворачивался. Но на меня никто не обратил внимание, лишь Вишневский снова покачал головой. Я обиделась. Вообще-то это мой брат и меня отпустили домой пораньше. А наглая рыжая кобе… моська флиртует.

— Я сегодня видела ваше резюме на сайте. Мне, кажется, это судьба.

И эта белобрысая зараза тоже кокетничает. Обиженно надувшись, села на низкий шкаф позади секретарей, два еще как маленький ребенок скрестила на груди руки. Меня из-за угла поманили к себе рукой, слишком лукаво улыбаясь. Гордо вздернула нос и отвернулась, борясь с собой. Кажется, я действительно слишком сильно устала, потому что хотелось дойти уткнуться носом в мягкую ткань пиджака, чтобы опять приласкали, пригрели. Не думать, не думать, не думать.

Стараясь не смотреть на чересчур несерьезно настроенного Вишневского я сосредоточилась на разговоре. Сцена разыгрывалась почти эпическая. Вам приходилось ли присутствовать при собеседовании, когда собеседники флиртуют напропалую.

— А как вы относитесь к большой архитектуре?

— Сугубо положительно, даже сказал бы обожаю. Я работал со многими бюро, а пару лет назад с вашим бюро был совместный проект, я выступал со стороны заказчика. Очень понравился профессионализм команды.

— Вы умеете красиво говорить…

В какой то момент я почувствовала себя лишней и вновь беспомощно оглянулась на шефа. Приглашающий жест повторился. Я отчаянно мотнула головой, и даже вцепилась в сидение, боясь что сорвусь. Вишневский пожал плечами и вновь стал слушать странное собеседование. Я жалобно посмотрела на часы, которые уже показывали пять. Именно в этот момент то ли архитектор сжалился надо мной, то ли узнал все, что хотел, однако он покинул свое укромное место, направляясь к брату. Но Витьку так просто не возьмешь, он лишь переключил свое внимание на мэтра архитектуры, не забыв подарить Марине многообещающую улыбку.

— Познавательный рассказ, Виктор Викторович. Особенно я оценил манеру изложения. Добрый вечер. Меня зовут Вишневский Витольд Лоллийевич. Марина, передай резюме. Так почему ищете работу. да еще со стороны исполнителя?

— Захотел попробовать себя с другой стороны баррикад. И вам добрый вечер.

— Похвально. Ну и что же повлияет на ваше положительное решение?

— Позвольте уточнить суть вопроса, — расплылся в довольной улыбке Витя, — что может повлиять на то чтобы мой ответ стал положительным?

— Приятно иметь дело с умным и понятливым собеседником, — отзеркалил его Вишневский.

— Есть много факторов, которые я учитываю. Однако выделю два основных. Это конечно денежный вопрос. Ну а для решения второго… Я могу поговорить с сестрой? Все-таки я за ней приехал.

Не особо дожидаясь ответа Вишневского, который лишь махнул в мою сторону рукой. Витька подошел быстро и тихо спросил:

— Эй, малышка, а что тут случилось? У тебя глаза зареванные. Кем ты тут? Тебя обижают? Уволили?

— Нет, меня отпустили пораньше, потому что спала в офисе. Я помощница Вишневского.

— Мелкая, что ты сказала? Что ты делала???

— Вить, все в порядке. Вчера пришлось много брошюр делать, закончила очень поздно и от усталости уснула прям тут. Зато на дорогу время не тратила.

Но разве он меня услышал? Недобро блеснув глазами, повернулся к Вишневскому, который серьезно ему ответил:

— Инцидент имел место быть. Не ожидал такого форс-мажора. Я принес Ландышу официальные извинения и отпустил отдохнуть, даже предложил взять отгул на завтра.

— Она им непременно воспользуется, я прослежу, — холодно ответил Витька и тихо шепнул мне, — смотри, я могу согласиться или нет.

— Сам решить не можешь? — улыбнулась в ответ.

— Понял, мон ами. Пойду поторгуюсь.

— Ты ищешь работу?

— Да я уже неделю как уволился. Потерпи, малявка.

Я закатила глаза. когда Витька отправился к Вишневскому:

— Мужской шовинизм в действии, — простонала под нос, поворачиваясь к секретарям, — Сонь, сделай кофе.

— Ландыш, я все слышу — хором высказали мужчины.

— Они нашли друг друга, — еще тише шепнула я, но девочки услышал и прыснули в кулак. Марина недовольно покосилась на нас, и отправилась следом за Вишневским и Витей. Брат лишь небрежно бросил мне:

— Подожди маленько.

Соня протянула мне кофе, я поблагодарила ее и задумчиво посмотрела на подчиненных:

— Девочки, а не хотите ли пойти на курсы стенографии. Мой сегодняшний опыт протоколирования показал, что сие устаревшее искусство каракулей в наши дни очень ценно.

— Это приказ?

— Нет, поиск компании. Я поняла что хочу. Ищу напарницу.

— А ты не умеешь?

— Я ж не многорукий Шива. Сегодня у меня такое было впервые. Вызывайте Алевтину, устроим военный совет.

Мимо нас процокала каблучками эйчар, и я ее окликнула:

— Марина, а в компании предусмотрены обучения?

— Для архитекторов иногда оплачиваем, но секретарям не положено.

— Ну думаю, этот вопрос я буду решать с Вишневским. Спасибо за информацию.

— Да и что нужно секретарям? как чай наливать?

— Марина, ты меня удивляешь. Ты же сама работала секретарем и должна понимать, что эта работа не только ксерокс, телефон да чай с кофе.

— Ландыш, у нас не настолько большая организация, чтобы вводить все на серьезном уровне.

— Поэтому и бардак в документах. Я поняла, каждый останется при своем мнении. Кстати, пока ты здесь, задам еще один вопрос. Подскажи, кто занимается подпиской на журналы?

— Я.

— Спасибо, то есть подписанную заявку я приношу тебе?

— Да.

— И еще раз спасибо.

В голове крутились мысли, а ещ мне нужна Даша из бухгалтерии, кажется я там видела журналы специализированные. А еще…

— Мелкая, поехали домой.

Витька счастливо улыбался, собирая мои сумки. я радостно подскочила. Домой очень хотелось.

— Ну и как?

— Я очень дорого продался в рабство. Так что в четверг вместе пойдем на работу.

Из общей зоны появился Антон. Он затормозил, моргнул и выдал сентенцию:

— А рыжим среднего не дано? Или Дюймовочки или дяди Степы?

— Он? — угрожающе спросил Витя, осторожно засучив рукава.

— Нет, — выдохнула я и жалобно попросила, — Вить, я домой хочу. Это сисадмин, он хороший.

— Да? Ну пусть живет, пошли, мелкая.

Мы наконец-то покинули офис. Уже устраиваясь в машине, Витька сказал:

— Вишневский ничего не рассказал, что с тобой случилось. Лишь отметил, что он полностью доверяет и сама, если захочешь — расскажешь. В общем, я с ним согласен. Так что выбирай, что у нас на вечер?

В итоге мы закупились вина, я сварила глинт, пока Витька пытался высвободить под мои вещи место в шкафу. Скептически наблюдая за его битвой, не могла удержаться от шпильки:

— Бедные твои девушки, им оставили место на зубную щетку и расческу.

— Мелкая, всем им хватало одной полки. Как только вещей становилось больше, мы разрывали отношения. И потом не сравнивай. Девушек много, а сестра одна!

— То то ты перед Мариной хвост распушил.

— А что такого? Милое создание, в меру стервозное, в меру наглое, бесстыдно красивое и длинноногое. В работе всегда должны быть бонусы. А вообще про Вишневского ходили слухи, что он эстет, но то что я увидел… Там столько моделек, как только тебя взяли?

— Сейчас обижусь. И подчиненных моих не трогай.

— У какая грозная. Все, это все для тебя.

Я посмотрела на половину освобожденного шкафа и хмыкнула:

— Вить, я на пару дней, не больше.

— Да? А мне сказали, что на пару недель.

— Вишневский склонен преувеличивать.

— Да неужели? Хорошо, поверю на слово. Ладно, мелкая, разливай глинтвейн. Будем пьянствовать.

Фильм мы конечно не смотрели. Я в красках описывала брату прошлый понедельник, замолчав, что ночевала у шефа дома. Затем и остальные приключения в офисе. Витька ржал как конь. После окончания он вздохнул и сказал:

— Сестренка, ты попала. Запал он на тебя.

— Вить, да брось, кто он и кто я.

— Угу, вот именно, я то тебя знаю. Ладно. прорвемся. Удачно я за тобой заехал. Работу хорошую получил, за тобой присмотрю, да и девочки у вас там… Мдя.

— Горбатого могила исправит.

Ложась спать в отданной мне спальне, я блаженно потянулась. Завтра никуда не идти, можно выспаться. Думать о словах брата не хотелось, я как страус, прятала голову в песок, не собираясь признавать очевидное. Выспаться, нормально поесть и принять решение.

Витольд довольно потянулся. Вишнякова он помнил по тому проекту. Парень работал на подхвате у более сильного коллеги, однако изредка вставляемые им замечания говорили о наличии мозгов и хватки, а также понимания процессов. А еще рыжий долговязый парень обладал огромной харизмой, сумев очаровать Крячевскую. Витольд был на паре встреч, контролировал проект. Удачно как все сложилось. По привычке набрал номер Ландыша, выслушал серию длинных гудков. Звонок переадресовался, и ответила Вероника:

— Да, Витольд Лоллийевич.

— Вызови мне Жидкова, пожалуйста. Пусть захватит протокол по сегодняшней встречи.

Через некоторое время бледный Борис появился перед ним с бумагами.

— Присаживайся. — кивнул ему на стул Витольд, — ты понял за что уволили Беляева?

— Почти.

— Хорошо, поясню. Беляева давно подозревали в том, что он продает информацию на сторону. Искали только доказательства.

— Просто так резко, перед презентацией…

— Я не ожидал, что он пойдет на открытую диверсию. Но ты молодец, справился.

— Это не самое сложно. сам же все готовил. Просто заниматься и архитектурой и менеджментом проекта у меня не получится.

— И не надо. В четверг выходит на работу новый руководитель проекта. Как видишь, мы среагировали достаточно оперативно, чтобы тебе было легче. Парень умный, мозговитый, работал раньше на стороне заказчика. Думаю, вы сработаетесь. Ну и да, я вас не бросаю, весь заказ под моим особым контролем.

— Это радует.

— Тогда подготовь все к четвергу. и не задерживайтесь сегодня. Команда хорошо отработала в условиях форс-мажора, так что думаю, что сокращенный рабочий день, подкрепленный небольшой премией, станет хорошей наградой.

— Это во сколько можно будет уйти?

Витольд посмотрел на часы. Полшестого.

— Да начиная с этой минуты. Все равно вы зеваете, а не работаете.

— А вы всех отпускаете? — с надеждой спросил Борис.

— Скажи мне, Борис, вот ты с Антоном и Саидом вечно на ресепшн крутитесь. Вы хоть из-за девушек не подеретесь?

— Обижаете, Витольд Лоллийевиич. У нас только Ландыш пока не пристроена под надежную защиту. Может новенькому доверим, — в тон ответил Борис.

— Я думаю, стоит оставить девушке право выбора, — осторожно намекнул он ГАПу и завершил разговор, — все, можешь быть свободен. И девушек забирайте, пусть всех оповестят и сдают офис на охрану.

Через секунду у него зазвонил телефон.

— Витольд Лоллийевич, это правда? — осторожно спросила София.

— Что именно?

— Ну, что все могут идти домой.

— Да, София, сообщи всем и можете отдыхать. Хорошего вечера.

Он сам неспешно собрался, спустился вниз. Водитель его ждал.

— Богдан, дай мне ключи. Завтра утром как обычно, только в кондитерскую заезжать не надо.

— Хорошо. До свидания.

Витольд сам сел за руль, подключил телефон к громкой связи. День был сложный, богатый на приключения и эмоции. И несмотря на откровенное предательство, он бы назвал его хорошим. Скромный цветок оживал, становясь смелее. Он усмехнулся и словно в ответ. зазвонил телефон.

— Папочка, привет. Ты можешь говорить?

— Здравствуй, Аниэла. Могу. Что ты мне хочешь поведать?

— Папа, понимаешь, мы наверно не приедем на Новый год в Россию.

— Мы это ты и твой брат? Нерадостная новость. Аниэла, у вас все хорошо?

— Да, папочка. У Сина много работы, и ведь ты знаешь, здесь нет столь длительных выходных. И потом нас к себе звала мама на Католическое Рождество.

— Конечно, я понимаю.

— А ты поедешь?

— Прости, Аниэла, у нас нет тут праздника, я работаю. Тем более твоя мама счастлива в браке, зачем мне портить вам настроение?

— Папа, ты не портишь!

— Аниэла, ты взрослая девочка, но ведешь себя как капризный ребенок. Я не получал от Карины приглашения, но даже если получу, то вежливо откажусь. Не переживай, я найду чем заняться.

— Ну попытаться я должна была.

Слова дочери вызвали у него усмешку, ведь совсем недавно он говорил тоже самое, а дочь продолжила:

— Папочка, у нас не получится приехать, но ведь ты сможешь выбраться к нам? Все-таки десять выходных. Мы даже билет тебе купим.

— Милая хитрюшка. Хорошо. Новый год в Скандинавии звучит заманчиво.

— Син, папа согласился, — закричала она в сторону так звонко, что Витольд улыбнулся. Далее послышалась возня и в трубку взял сын.

— Здравствуй, папа.

— Здравствуй, сын. Нехорошо манипулировать родителем, подсылая свою сестру. Знаешь, что я ей не могу отказать.

— Папа, а иначе бы ты так и сидел одиноким львом в своей берлоге все праздники. Ну может какая еще девица.

— Повежливей, сын. Мои отношения с дамами остаются моими, уважай выбор отца.

— Мама сказала что ты расстался с Паулиной. Так что про одиночество я прав.

— Отчасти. Впрочем, общество милой особы, с которой я последнее время провожу время, на Новый год мне не светит, так что я принимаю ваше приглашение. А начну визит с воспитательных моментов. Сын, ты когда собираешься вернуться в Москву?

— Папа, не ворчи. Работа. Я тоже уже соскучился по России. Если хочешь, то пригласи свою подругу к нам. Место в доме найдется, ведь так Аниэлечка?

Витольд услышал речитатив в исполнении дочери, суть которого сводился к тому, что она не против.

— Спасибо за снисхождения к родительским слабостям, но вынужден отклонить. Барышня уедет скорее всего к родителям. Лучше вы быстрее приезжайте в Москву.

— Одна уже уезжала, — осторожно заметил молодой человек.

— Сын, неужели я похож на человека. который дважды наступает на одни и те же грабли? Обидно слышать. Но такое заблуждение простительно с учетом современных моральных норм общества. Спорить не буду. Приезжайте, познакомлю и вы все поймете сами.

— Обязательно, папа. Как только расквитаюсь с делами.

— Ну вот видишь, у нашего дома есть шанс вновь собрать нас всех под одной крышей. А теперь поговорим о приятном. Деду Морозу письмо написали?

— Папа, сентябрь еще не закончился, — расхохотались на другом конце связи.

— Сын, а каллиграфия вещь трудоемкая. Иного письма я от тебя не жду.

— Все равно, что я хочу, деду Морозу не подвластно.

Кто знает, сын кто знает.

За разговором Витольд доехал до дома. Распрощавшись с детьми, припарковался и задумался. Интересно, а где собирается провести Новый год Ландыш?

Утро началось поздно, в десять часов. Это была единственная приятная новость. потому что через пять минут я уже выскакивала из дома, с сумкой на плече и зажав телефон в руке.

— Вероника, я просила проверить, чтобы водитель выехал и у него был телефон Липатова и табличка в руках!

— Но водитель говорит, что он был, и табличка была, мне даже ее фотографию скинули.

— Я буду через полчаса! Ищи Липатова! Звони всем остальным!! Да не могли четыре человека испариться посреди вокзала!!!!!

Так быстро я еще не бегала. Влетел в вагон поезда, снеся параллельно пару человек, бормоча извинения, я перевела дух. Радует что прямая ветка. Быстрый взгляд в окно вагона, чтобы судорожно начать приглаживать всклокоченные волосы. Не накрашена, взъерошенная. В кроссовках с разноцветными шнурками, в джинсах и топе на одно плечо под толстовкой на меху. Причем топ не мой, слишком обтягивает грудь. И толстовка брата. вон рукава как висят. И еще ленточка бюстгальтера торчит. Отвернувшись, пытаясь не привлекать внимание, отстегнула ее и спрятала в сумку, подвернула рукава, застегивая молнию до конца, чтобы спрятать позорный топ пошлого розового цвета со стразами. Все, забыли о внешнем виде. Надо решить проблему.

Меня разбудила Вероника, которая сообщила. что Липатов не заселился в гостиницу. На мой резонный вопрос, это почему, мне трагичным голосом сообщили, что он исчез. Дальнейшее я слушала через громкую связь, поспешно одеваясь. Оказывается Веронике позвонили из гостиницы, которым позвонил водитель с вопросом. Что он уже тридцать минут торчит на вокзале, а к нему никто не подошел, хотя поезд пришел двадцать минут назад и даже успел уйти. Телефон Игорь Валерьяновича не отвечал. Что, где? Я терялась в догадках.

Пробежка вверх по одному из самых длинных эскалаторов до колик в боку, а Вероника мне не перезванивала. Сцепив зубы, я сама начала набирать номер Липатова. Абонент не абонент. Да бред! Не может быть! Я лично проверила все документы, все путем. Стоило восстановиться дыханию, как я вновь перешла на бег, упрямо набирая номер откомандированного. Махнув рукой охране на первом этаже, влетела в лифт и снова нажала вызов. Пошли гудки. Когда лифт остановился на этаже, я медленно вышла, боясь разрыва связи. На столпотворение на ресепшн не обратила внимание.

— Ландыш, — бросилась ко мне Вероника, но я отмахнулась, призывая к тишине.

Треск соединения и ответ:

— Алло.

— Игорь Валерьянович? — решила я уточнить.

— Да, я, а вы кто?

— Это Ландыш, добрый день. Игорь Валерьянович, а вы где? — я бросила сумку на диван и сама плюхнулась рядом.

Мне с трудом удавалось сдерживать эмоции и дыхание, чтобы говорить ровно. Тем более собеседник был спокоен. Краем глаза я поняла, что на ресепшн находилась вся большая архитектура, бухгалтерия, секретариат…. Да проще было сказать кого не было — Вишневского. Все остальное бюро толпилось и следило за мной.

— Ой, Ландыш, здравствуй, не узнал — богатой будешь. Странный вопрос — мы в гостинице.

— Мы это кто?

— Ландыш, ты меня пугаешь. Все кто собирался в командировку. Сейчас перекусим и поедем на объект. Знаешь ты права…

— Игорь Валерьянович, а вы в какой гостинице? — вкрадчиво спросила я, переводя недобрый взгляд на Веронику.

— Ну что вы бронировали. Так и называется 'Липецк'….

Он зашуршал бумагами. потом все стихло.

— Игорь Валерьянович. — забеспокоилась я.

— Ландыш, я дурак, Идиот. Причем круглый.

— Ну зачем так самокритично, — попыталась я успокоить несчастного РП, хотя в глубине души была с ним солидарна в его самокритике.

— А я все обижался, почему водитель с нас денег запросил. Решил, что опять все перепутал.

— Ну подумаете, в названии одно слово забыли.

— Да ладно утешать, — буркнул он и спросил — и что теперь?

— Игорь Валерьянович, у меня такое впервые, чтобы командированные сумели заселиться в другую гостиницу, — добила я его, но выбора не было — Вишневский почтил нас своим присутствием.

Я медленно поднялась и направилась к ресепшн. Вероника подскочила уступая место.

— Ландыш, а может мы тихонечко переселимся? — спросил Липатов.

— В окно вылезать будете? — поиск по гостиницам показал, что ценовая категория одна.

— Ландыш, не молчи.

— Оставайтесь и готовьтесь ко встрече, я сейчас постараюсь решить проблему.

— Ой, спасибо.

Он радостно положил трубку. Я перевела дух.

— И где же наша пропажа? Здравствуй, Ландыш, — Вишневский внимательно следил за мной.

— Он перепутал гостиницы и вместо 'Лагуна Липецк' заселился просто в Липецк. Не знаю как, но он умудрился заселиться без денег. Добрый день.

— Как будешь выкручиваться?

— Извиняться и там и там. Здесь максимально быстро оплатить новое место, там максимально полно вернуть деньги. Трансфер не возместят. Радует, что он все же в Липецке, а не уехал дальше.

— А твои подчиненные не справятся?

Я замешкалась на мгновение, затем ответила:

— Это форс-мажор, поэтому предпочту сама отработать.

— Тогда потом загляни ко мне. Елена Николаевна, вы слышали? Максимально быстро оплатить счет, который предоставит вам Ландыш. На этом, господа, представление окончено.

Он первым подал пример, отправившись на мансарду. Все расходились, поглядывая на меня. Но мне было не до косых взглядов. Мой телефон разрывался от трелей. Звонил брат:

— Мелкая, ты где?

— На работе.

— Что?! На хрен. Ты увольняешься.

— Вить, помолчи. я сейчас одну задачу решу и уйду.

— Ага, сказка про белого бычка.

— Не вопи, а лучше встреть. И захвати мне приличную одежду.

— А ты не в приличной? — расхохотался он.

— Я в твоей толстовке и чьем-то топе.

— Оба на. Понял. Скоро буду.

В обеих гостиницах к произошедшему отнеслись с изрядной долей юмора и вошли в положение. Через полчаса счет оплатили и отправили платежное поручение новому отелю, а во второй отослали заявление об излишне уплаченных средствах. Трансфер и суточную стоимость они оставили себе, что я уже считаю удачей. Отзвонив Липатову, что они теперь живут на законных основаниях, я отправилась к Вишневскому на ковер.

Меня поджидали. И злились.

— Я кажется просил не выходить одной.

— Мне надо было решить проблему. О Беляеве я в последнюю очередь думала. Ну не совсем же он шизофреник, охотиться за мной.

— Нашелся бы Липатов, это повезло, что он хоть в нужном городе вышел. Так что ошибка с гостиницей — такая мелочь. Где твой брат? Я ему ведь говорил.

— Он спал. Сейчас едет. Витольд Лоллиевич, у меня отгул. Можно я пойду?

— Виктор приедет — пойдешь. Раз ты на работе…

— Неправда, я дома, я вообще вам снюсь! — зная умение шефа моментально загружать работой, я поспешно подскочила и даже сложила руки на груди в умоляющем жесте.

— Приятный сон. А что мне еще приснилось?

— Не знаю, это же ваш сон, — насторожилась я.

— Хорошо, тогда я расскажу. Поскольку ты мне снишься и даже во сне умудрилась нарушить мое распоряжение об отгуле, то я волевым решением приглашаю тебя в субботу на прогулку.

— Отказ не принимается? — осторожно спросила.

— Нет, Ландыш, не принимается. Никаких отказов, Макдональдсов, фаст-фуда и кондитерских.

— И где гуляем?

— По Бульварному кольцу. Как видишь, все пристойно. Так куда мне за тобой заехать?

Я немного подумала, и сделала последнюю попытку:

— А может не надо?

— Увы, Ландыш — надо. Поняв, что ему закрыли все приличные места, Беляев пустил слух, что его уволили из-за молодой любовницы Вишневского, барышни оригинальной внешности.

Только то, что меня подхватили под руку, избавило от позорного падения на пол. Нашарив рукой стул, я села, переводя дыхания.

— Все так плохо? — участливо спросил Вишневский, отпуская меня.

— Не то чтобы плохо. Скорее неожиданно.

— Хорошо, я не настаиваю, — он вернулся на своем место, устраиваясь в кресле, — значит возвращаемся к первоначальному плану. Без сопровождения одна никуда. Поскольку Виктор не справился с задачей, то привозить и отвозить тебя будет Владимир.

Я усмехнулась:

— Играете? Вы опять играете? И что с работой?

— Ты умная барышня. Нам удается разделять рабочие и личные отношения.

Я смотрела на него. Прочитать эмоции на лице архитектора невозможно. Спокоен и вежливо улыбается. Даже немного отстранен. Я прислушалась к себе. Отрицать не могла, меня тянуло к нему. Любовь? Страсть? Влюбленность? Очарование? Не знаю. После болезненного разрыва с Олегом, я боялась отношений и сторонилась противоположного пола. Но вот Вишневский манил, мне было с ним хорошо.

— Ландыш, — голос шефа приобрел легкие бархатистые нотки, которым сложно противиться, — это всего лишь прогулка.

— Хорошо.

— Cпасибо. Так куда мне заехать за тобой?

— Я скажу в пятницу. Работа в бюро слишком непредсказуемая.

Вишневский наклонил голову. пряча улыбку. Я же чувствовала себя странно. С одной стороны, часть меня затаив дыхание, ждала эту прогулку, а вторая червячком грызла, что я, оказывается, любовница.

— Ландыш, даже не вздумай испытывать угрызения совести. И на слухи не обращай внимания.

— То есть как? Витольд Лоллиевич, вы же сами сказали…

— Лоллийевич. Ты приняла решение только под давлением обстоятельств?

— Нет, — быстро ответила я.

— Спасибо за правду. Знаешь, не сейчас. Я на работе, у тебя законный отгул. Если возникнут вопросы, то мы проговорим их в субботу. Повторюсь, это всего лишь прогулка, которую я с нетерпением жду.

— Нет, мне сейчас надо все выяснить.

— Зачем? Я не собираюсь афишировать ничего. Думаю ты заслуживаешь честности и с моей стороны. Прости, но не воспользоваться удачным стечением обстоятельств я не мог. Для меня встреча с тобой вне стен офиса — первична, а что по этому поводу думают другие — мне все равно. Любовница? Даже хорошо, к тебе тогда вряд ли кто подойдет с неприятными вопросами. Важно, что мы знаем, как дела обстоят на самом деле.

— И как же?

— А вот здесь я приму любое твое решение. Как бы то ни было, на самом деле в отношениях все решает женщина. Мужчина может предпринимать любые попытки, пытаясь склонить к положительному ответу в свой адрес, но последнее слово всегда за женщиной. Все, Ландыш, давай пока закроем тему взаимоотношений. Мне поработать надо. Иди наслаждаться заслуженным отдыхом, однако без Виктора из офиса ни ногой.

Я не пошевелилась. Он удивленно вздернул бровь:

— Ландыш?

— Думаю, будет справедливо, если я тоже выставлю условие.

— Так-так, милая, решила поторговаться?

— Возможно, — я сцепила за спиной руки до боли, боясь сорваться.

— Хорошо, справедливое решение. Что ты хочешь в качестве компенсации за навязанную прогулку?

— Вы продолжаете держать дистанцию на работе, не поддаетесь на провокации и не провоцируете меня. Я настаиваю на разделении личного и рабочего, потому что увольняться не хотелось бы.

— А как же поддержание легенды? — деланно удивился Вишневский.

— Ой, нашим офисным ничего не надо. Они уже итак надумали много чего, — отмахнулась я и тихо добавила, — я не хочу, чтобы Витька узнал.

— Я смотрю, ты приняла ситуацию.

— А выбор? Сделать я ничего не могу, остается лишь махнуть рукой и дать людям рассказывать небылицы. Вероятно их жизнь столь бедна на события, что они суют нос в чужую.

— Хорошо. Я принимаю твое условие с оговоркой, что утренние кофепития остаются неизменными. Теперь можешь расслабиться. В рабочие часы я останусь въедливым и строгим начальником.

После его слов я покраснела, но последовала совету. Рано, потому что Вишневский небрежно заметил:

— Я надеюсь, что это все-таки толстовка твоего брата. Только то, что ты временно живешь под его надзором, прощает мужские вещи на тебе.

Я не сразу нашлась, что ответить на неприкрытый собственнический выпад, кроме:

— Вы же сказал, что примите любой мой выбор.

Шеф резко повернулся ко мне, приподнимаясь. Глаза недобро блеснули огнем, поэтому я предпочла ретироваться, примиряюще бормоча:

— И ничего прогулка не навязанная, особенно если вы вновь устроите мне экскурсию.

— Ландыш!

— Нет меня, — я выскочила из кабинета и бросилась вниз, тем более голос Виктора уже разносился внизу.

А внизу брат напропалую флиртовал с секретарями, увидев меня, изрек глубокомысленно:

— Ключ отниму.

— Домой перееду!

— Запру нафиг и заставлю уволиться!

— Останешься без борща и котлет!

Появившийся Антон застыл:

— Ребята, а вы…эээ.

Витька тут же расплылся в наглой ухмылочке и и приобнял меня за плечи:

— Ты все правильно понял. Мы живем вместе! Все, дорогая, пошли.

Он подмигнул застывшим секретарям и утащил меня в лифт, где тут же зашептал на ухо мне, изогнувшись буквой зю:

— Мелкая, попроси девчонок ничего никому не говорить. Завтра поразвлекаемся! Быстрее!

— Марина в курсе.

— Ну и ее.

— Вить, у нас другой уровень общения, класс — замороженный.

— Давай ее номер.

Я быстро набрала девчонок и передала им просьбу брата. вероника огорченно вздохнула:

— А мы Антону сказали.

— Ну так и попросите его, он рядом?

Секретарь передала трубку сисадмину, который пришел в восторг от затеи, в двойной экстаз, от того что витька будет у нас работать, причем так бурно выражал эмоции, что я засомневалась в верности решения. Брат же соловьем напевал дифирамбы Марины, уговаривая ее на милый троллинг офиса. Судя по концентрации комплиментов, дело двигалось к победе.

Когда мы садились в машину, Витька торжественно сбросил вызов.

— Ну и как успехи? — поинтересовалась я.

— Все шикарно. Девушка снизошла до нас и согласилась молчать, а я компенсирую это прекрасным пятничным вечером в развлекательном центре. Думаю что выбрать — боулинг или бильярд.

— Лапшечную, мой дорогой брат. Закажешь макарон и будешь особенно тщательно развешивать их себе на уши. В пятницу Марина с Вишневским едут на вечеринку для избранных.

Брат немного помолчал и добавил:

— Марина попала. Я ее в субботу найду. Кстати о лапшечной — я между прочим без завтрака.

— Я тоже. Извини, Вить.

— Да ладно. Кстати, а шеф у тебя с юмором? Или его в четверг предупредить лучше о розыгрыше?

— Не стоит, — я слегка погрустнела, — он может и не понять. Давай уж постараемся наоборот на его глазах так не шутить.

Витька серьезно кивнул, выворачивая на Садовое:

— Там сзади в пакете твоя куртка и водолазка. Поехали к моим родителям. Там мать варенье варит и отец в отпуске.

— Поехали.

Витольд поднимался с обеда, когда застал в приемной презанятную картину. София и Вероника удивленно косились на мужчину, который держал чехлы с одеждой.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Тут Ландышу привезли одежду из ателье, — растерянно ответила блондинка.

— И в чем проблема?

— Мы до нее дозвониться не можем. Трубку не берет.

Он задумчиво покосился на курьера и тот скороговоркой выдал:

— Доставил по адресу, указанному в бланке. Все оплачено, мне сказали лишь отдать.

— Примите, — кивнул Витольд секретарям, — потом отнесете ко мне.

Вечером перед уходом домой он заглянул в шкаф. Его сменная одежда висела сиротливо в углу, а чехлы заняли все пространство.

— Как-то ты слишком стремительно завоевываешь территории, и все играючи и неожиданно, милая, — усмехнулся он, закрывая шкаф.

Может взять ее с собой в пятницу? Нет, ему надо будет заняться делом, а не следить за одной наивной девочкой. Дамы там зубастые, и Ландыш тоже может зубки показать. А потом опять спрятаться.

Богдан уже ждал в машине.

— Домой. В пятницу отвезешь нас с Мариной на мероприятие потом заберешь, сначала отвезем Марину, потом меня. Выходные можешь отдыхать, я сам справлюсь.

Богдан кивнул, и автомобиль плавно вырулил с обочины. Витольд смотрел в окно. Завтра в бюро на одно рыжее стихийное бедствие станет больше. Характер у парня непредсказуемый, пробивной. То что надо для проекта. Вот только не разнесут ли ему брат с сестрой офис? Впрочем, болоту давно пора устроить встряску. Важно не афишировать их семейные отношения, парня воспримут в штыки. И еще одна проблема. Юная барышня хочет экскурсию. Значит, надо заранее продумать маршрут.

Автомобиль притормозил, вплывая в очередную московскую пробку. Витольд достал планшет и открыл карту. В субботу предстояло работать экскурсоводом.

В четверг мы появились можно сказать в обнимку в офисе. Увы, объяснять Вите, что офисные жители появляются после десяти и его потуги никто не заметит, я устала еще на полдороги. Поэтому спокойно терпела его хмыкание и наглую руку на плече. Обхватить за талию у него не получалось по причине слишком большой разницы в росте. Нас ждали. Удивительный трудоголический порыв в секретариате — все девчки уже тусили на ресепшн. Антон наслаждался цветником и чаем. Поразило что Марина нас тоже поджидала. Ее присутствие слегка подпортило настроение. А вот брат наоборот засиял как солнце.

— О, какие люди! Вы нас встречаете? Приятно, черт возьми!

Я молча забрала газету и невежливо ткнула ею в сторону эйчара:

— Теперь ее донимай! Меня ты сегодня уже достал.

— Да ладно, мелкая, не дрейфь. Повеселимся.

— Ты прав, а начну я прямо сейчас. Ну что, три грации приемной, что это вчера было?

— Ландыш, может чайку? У нас конфетки есть, — постаралась подластиться Соня.

Витька неприлично заржал:

— Малявка, а тут уже все знают о твоей слабости.

— В этом моя сила, — я гордо распрямила плечи, вызвав вздох зависти у женской половины, — конфеты не буду. А ругаться буду! Почему у вас не было мобильных остальных членов группы? Почему подняли панику, прежде чем все выяснили?

Антон сбежал, Марину утащил Витька, негромко поясняя, что я вообще тихая и мирная, но если меня достать, то могу и лопаткой в лоб. Сделав заметку исполнить его потаенное желание, я занялась отчитыванием девушек, все равно они уже все на месте были. Проговорив алгоритм действий и спустив пар, я забрала газету и гордо ушла на мансарду.

Вишневский появился через полчаса.

— Доброе утро, Ландыш. Кофе?

— Доброе утро, сейчас сделаю.

— И себе, — донеслось вдогонку.

Когда я принесла чашки, шеф отложил газету в сторону, пододвигая блюдце с конфетами. Я покраснела, потому что передо мной стояло уже четыре конфеты.

— Как видишь, я исправился.

— Я не это имела в виду…

— Понимаю, но вопрос резонный, и я решил, что так будет лучше. Как отдохнула? Выспалась?

— Да, все хорошо.

— Рад слышать. Сегодня весьма сложный день. Виктор с тобой приехал?

— Да, его Марина оформляет.

— Вызывай обоих сюда. Я сам представлю нового руководителя его группе. Затем мы к Кибаридзе. У тебя на почте документы, подготовь их на бланке. Да, завтра церемония награждения, как ты помнишь, я завтра еду с Мариной, а значит наша эйчар будет слегка занята во второй половине дня. Возьми на себе все ее звонки. Ну и текучка. Мы вернемся к часу дня. Ты пообедаешь со мной?

Я вздрогнула, затем тихо напомнила:

— Мы же договорились.

— Я ничего не нарушаю. Мы и раньше с тобой вместе обедали. Ландыш, пожалуйста.

— Вы обещали.

— Хорошо, не настаиваю. Вернемся к Виктору. Не афишируйте ваши родственные отношения хотя бы первое время, тем более оно у вас весьма странное для двоюродных братьев и сестер. Решать, вам, это лишь мой совет, чтобы Виктор смог нормально приступить к работе.

— А мы и не собирались, — поспешно заверила я шефа.

— Великолепно. Давай сейчас папку на подпись, если там что есть.

Забрав чашки, я уже дошла до двери как меня окликнули:

— Ландыш, а обедаешь ты все равно со мной. Это приказ непосредственного начальства, который не обсуждается.

Обиженно хмыкнула и хлопнула дверью. Теперь включилась вредность, и я собиралась по любому избежать совместного обеда. И в этом мне поможет Витька. Взяв папку, вернулась. Вишневский уже полностью погрузился в работу, что-то делая на компьютере. Положила папку на стол и осторожно пододвинула к шефу.

— Ландыш, не хлопай дверью. И не ворчи.

— Потому что вы нечестно поступаете.

— Я не обещал вести себя честно. Я лишь обещал тебя не провоцировать и не дискредитировать. Совместный обед позволяет не нарушить договоренности и в тоже время провести вдвоем.

— Знаете, Витольд Лоллиевич, а в эти игры можно играть вдвоем. Если вы думаете, что я буду такой восторженной и покладистой как Паулина, то вам лучше сразу поискать другую спутницу на прогулку.

— Не могу. Еще ни одна девушка не разделяла настолько мою любовь к архитектуре. Поддельные эмоции всегда чувствуются. Кстати, маршрут прогулки готов. Думаю, я смогу тебе показать много интересного.

— Я не про прогулку говорю! Я про обед. Вы обещали не давить на меня!

— Я не давлю, а ищу все допустимые возможности для того, чтобы провести время вместе. Хочешь поиграть? Пожалуйста, я не против и даже помогу. Умение лавировать в щекотливых ситуациях, избегать ненужных моментов или использовать их себе во благо — ценный дар, который пригодится тебе и в жизни и в карьере. Ландыш, я уже говорил тебе, ты мне не безразлична и я несу за тебя ответственность перед собой же. Почти ничего не требую и прошу одного — не ври мне. Хочешь сохранять дистанцию на работе — пожалуйста. Хочешь экскурсию — пожалуйста. Но если тебя тяготят возможные отношения с начальником — скажи прямо.

Нас разделял стол, на котором лежала папка. Я наклонилась ее взять и тихо ответила:

— Тогда давайте дадим обоим шанс, соблюдая договоренности.

Он подтолкнул мне спорный предмет и шутливо вздернул руки вверх:

— Сдаюсь.

— И приказ отмените?

— Уже отменил.

Я выпрямилась, даже сделала шаг в сторону двери, как он добавил:

— У меня есть еще два варианта решения проблемы. Ландыш, я теперь не отступлю.

— Значит, мне придется готовить достойный отпор.

— Жду с нетерпением. Да, Марину и Виктора тоже хочу лицезреть.

Устроившись у себя, быстро передала распоряжение эйчару. На секунду прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, однако глупая улыбка исчезать не хотела. Надо собраться, работа превыше всего. А помечтать можно и позже.

Через полчаса меня поставили в известность, что начальство и брат отбыли к клиенту. Мысленно пожелав оставаться там подольше, чтобы успеть сбежать на обед раньше их возвращения, я вслух уточнила есть ли распоряжения. Вишневский покачал головой, но взгляд был красноречив.

Разбираясь с очередным потоком документов, параллельно потрясая вопросы с лекцией шефа, я вздрогнула, когда на этаже показались Соня и Антон:

— Ландыш, обедать идешь?

— Обязательно, — радостно подскочила я и тут же затрезвонил телефон. Мобильный:

— Да? — тут же упала я духом.

— На твоей стороне сегодня звезды, но я подумаю об ответном демарше. У меня обед с Кибаридзе, затем встреча с Верховским. Буду ближе к вечеру. Виктор уже должен быть в офисе, забери у него бумаги, отсканируй и сбрось мне на почту. Приятного аппетита, милая.

Не дождавшись ответа, он отключился.

— Кто там? — полюбопытствовала Соня.

— Шеф, надавал заданий.

— Любит он тебя, — посочувствовала она, — обед отменяется?

— Обожает, — согласилась я и улыбнулась, — но еда строго по расписанию. пошли!

А внизу на стойке нас уже ждал Виктор с Борей. Брат протянул мне папку:

— Держи, любовь моя. Вишневский сказал отдать тебе.

У Бори вытянулось лицо, Аля и Вероника за стойкой хихикнули.

— Ребята, вы это? — решил уточнить ГАП.

— Нет, того, — хмыкнул Виктор, по-хозяйски обнимая меня за плечи, пока я просматривала документы, — но и этого тоже.

— Но ведь говорили, что Ландыш и Витольд Лоллийевич… — Боря виновато покосился меня.

Проходивший мимо меня Кривцов заинтересованно затормозил, делая вид, что ищет номер в телефонной книжке смартфона.

— Так, дорогая, то есть ты мне тут изменяешь? — патетично воскликнул Витька, и Даниил тут же уронил аппарат, неприлично разинув рот.

— Я работу работаю, — отмахнулась я.

— Это какую?

— Вить, ну что ты пристал? Ты ж за мной по пятам ходишь, — я немного подумала и передала документы секретарям, — отсканируйте и мне на почту одним файлом, я сама порежу после обеда.

— Нет, ты мне скажи, — не унимался он.

Со стороны можно было подумать, что парень дурачится, однако я его знала вдоль и поперек и понимала, что пока не получит ответ на вопрос, не успокоиться. Вздохнув, я повернулась к нему и ослепительно улыбнулась:

— Дорогой, а давай вечером дома поговорим? За чашечкой чего-нибудь горячительного?

Говорилось это, прильнув к брату да с наивно распахнутыми глазами, Витька немного похмурился и кивнул:

— Пойдет. Сваришь глинтвейн?

— Ты готовишь мясо, — выдвинула встречное условие.

— Все, что угодно, за твой глинтвейн. Ты из меня веревки вьешь.

Кривцов задумчиво поднял телефон и в нирване ушел в общую зону. Борис непонимающе оглядывался на всех нас.

— Обедать идем? — вытащил нас из общего ступора Антон.

В столовой уже заседала бухгалтерия с заместителя директоров. А также Володя с Тиграном. Мы подсели к водителям. Елена Николаевна выдержала недолго:

— Я смотрю рыжий цвет в тренде.

— А то, — гордо кивнул Витька и галантно представился, — Вишняков Виктор, новый сотрудник. Пытаюсь выполнять обязанности руководителя проекта, пока получается. А вы кто, незабвенная?

Я искусала щеки, пытаясь не расползтись в предательской улыбке. А реакция Елены Николаевны просто подкашивала, и сдержать смех было неимоверно трудно. Дама слегка покраснела и царственно представилась, чтобы через секунду подпрыгнуть от реакции Витьки. Тот пулей подскочил, рассыпался в комплиментах, наговорил кучу лестностей вперемешку со шпильками, и под конец даже договорился о свидании в рабочее время, потому что ему нужен один расчет и помочь с НДС. В общем через десять минут, главбух была укрощена и приручена, только не мурлыкала. Я немного расслабилась, наслаждаясь спокойствием, вкусным обедом, и даже позволила себе немного помечтать. Например, о субботе. Лишь бы погода не подвела. И… меня быстро опустили с небес на землю обычной фразой.

— Наверно, рыжая масть вещь заразная.

— Ой, не говорите, Елена Николаевна. Вот как начал с Ландышем жить, так порыжел.

Витька осекся, поймав мой ласковый взгляд. Он конечно понял, что перегнул, но слово не воробей. А вот молчание — золото, и я собиралась ему наглядно продемонстрировать.

медленно облизав ложку, которой мешала чай и бросила прищуренный взгляд на брата. Тот знал, что обычно за этим следует, но не верил что я решусь. Остальные тоже замерли в ожидании действа. Взмахнув рукой, я ударила ложкой в лоб. Била не сильно, все же РП в серьезном архитектурном бюро шишка не украсит, но больно и обидно. Витька подскочил:

— Ну знаешь, мелкая!

— Что? — я осторожно сбросила каблуки под столом.

Эх, за городом у Витькиных родителей простора побольше.

— Ты меня сегодня довела!

— Но ты меня и день и ночь доводишь!

— Ну так я любя.

— И я от большой и чистой любви к тебе!

— Мелкая, ты дождешься!

— Ну и что ты мне сделаешь? Я ведь сегодня могу и к себе уехать!

— Они что? — совершенно не элегантно икнула главбух.

— Уже ничего! — отрезала я.

— Да сейчас, — грозно сверкнул глазами ВИтька, — от меня никто и никогда не уходил.

— Ну значит я первая буду.

— Все мелкая!

Он прыгнул в мою сторону, но даром что ли мы с ним вместе росли? Я успела стартануть первой, откидывая в сторону стул и выбегая в коридор. У меня преимущество — я знала куда бежать, хотя в наших гонках Витька выигрывал всегда и мне оставалось надеяться, что электронный ключ он так и не получил, а значит выход на пожарную лестницу на мансарде для него закрыт.

Лифта на втором этаже не было, Витька сзади чертыхнулся, вылавливая тяжелую дверь, а я уже бежала вверх по лестнице с картой наперевес. Очень надеюсь, что Мария Ивановна не обидится, что мы за собой не убрали и что Соня принесет мне туфли. Такие салки у нас уже были в порядке вещей, единственное что раньше мы не работали в одной компании, но детские рефлексы — самые сильные и о последствиях я старалась не думать. Залетая на третий этаж, оглянулась и прибавила ходу, потому что Витька настигал. Взвизгнув, я ускорилась чтобы резко затормозить. По традициям бюро, не по своей воле, вернее не совсем по своей. Единственное, что порадовало — шеф у меня человек, стоящий крепко на ногах. По крайней мере, когда я со всего размаху влетела в его спину, он не упал. И реакция у него быстрая. И с мертвой хваткой, не только в переносном, но и в прямом смысле. И может в другое время и месте меня бы порадовали его объятия, но сейчас сделала попытку освободиться. Меня отпустили, медленно убирая руку.

— Ландыш, Виктор, что за беготня в офисе?!

Я сделала шаг назад, и теперь брат выловил меня, пряча от рассерженного начальства за свою спину. Появившиеся на лифте из столовой зрители замерли в ожидании продолжения цирка.

— Молодые люди, я жду объяснений.

— Ну у нас вроде обеденный перерыв, — попробовал выкрутиться брат.

— Витенька, обед и бег не совместимы, — вкрадчиво ответил Вишневский.

— Витольд Лоллийевич, да у них это дело молодое, — заметила Елена Николаевна, и все энергично закивали в поддержку, — ах, юность.

Вот теперь я пыталась найти пути отступления. Взгляд шефа мог убить. или еще хуже, но тут уже надо додумывать в меру испорченности. Или сейчас уже мне в пору защищать Виктора, которому достался еще более тяжелый взгляд? Вишневский повернулся к нам спиной, лишь бросив холодное:

— В мой кабинет. Оба. Живо.

Витька судорожно вздохнул и посмотрел на меня:

— Прибьет?

— Морально уничтожит. Пошли.

— Ландыш, — шепотом позвала меня Соня, демонстрируя туфли.

Я быстро забрала обувь и документы с ресепшн и мы с братом поплелись на плаху. Вишневский сидел за столом, сверля нас взглядом. Выдержав продолжительную паузу, он тихо заговорил:

— Надеюсь, вы помните, что испытательный срок у вас обоих не закончился, а у некоторых он только начался. И вылететь с работы по причине его непрохождения — это минимальное, что я могу устроить. Впрочем, это слишком просто. Поскольку у вас двоих просто переизбыток времени и силы, то стоит добавить обязанностей и строже спрашивать. Виктор, с Муратом Дмитриевичем вы сегодня познакомились. Он адепт здорового образа жизни и тайм-менеджмента. Сроки установлены и за них вы отвечаете головой. Ко мне на отчет каждый вечер, и это должны быть реальные свершения, а не отговорки. Ровно в семнадцать часов. Каждое опоздание будет бить по карману. Я понятно объяснил?

— Да, Витольд Лоллийевич, могу идти? — тихо ответил Виктор.

— Нет, я не отпускал. Теперь ты, Ландыш. Туфли сменить, внести отчет Вишнякова в мое расписание. Наверно я слишком снисходителен к тебе, поэтому проект по инструкции делопроизводства должен быть сегодня на моем столе для утверждения. Весь административный персонал поступает под твое начальство, то есть кроме секретарей и водителей, так Мария Ивановна, уборщицы. Взаимодействие с ЧОПом тоже на тебе. Если после этого останутся время на салочки, то у меня еще рукописи не разобраны и не оцифрованы. Молодые люди, до появления клана рыжих мое бюро было самым стабильным, самым приличным заведением, респектабельным и благонадежным. Вы же несете только разруху, хотя не могу не признать, что иногда светлые мысли проскальзывают. Я привык работать в архитектурном бюро, а не яслям, а именно такое сравнение пришло первым в голову. Поэтому на первый раз ограничимся выговором. И не вынуждайте меня вызывать родителей. Поверьте, если надо я и на такое пойду.

— А при чем тут родители? — осторожно спросил Виктор.

— Так ведите себя как взрослые люди, тогда и не придется перед родителями краснеть. Свободны! Оба! Хотя нет, остался еще один вопрос. На что это намекала Елена Николаевна внизу в фойе? Вам обоим при поступлении было высказано мое мнение насчет сплетен в офисе. И рыжая семейка пошла другим путем — вы их не собираете, вы их создаете. Не брат и сестра, так парочка? Я правильно понял?

— Это все выводы офисных обитателей. Мы говорим правду и исключительно правду, — запротестовал Виктор и тут же сник под жестким взглядом и жалобно добавил, — ну не договариваем немного. А дальше каждый думает в меру своей испорченности.

— Да? И насколько же испорчен я?

Вопрос предназначался брату, но именно с меня не сводили глаз. А я… А я потеряла дар речи, и забавная шутка уже таковой не казалась. Витька думал также, поэтому был солидарен со мной в безмолвии.

— Так, молчальники, я уже оценил ваше чувство такта. Теперь хочу знать чья идея?

Почти не сговариваясь мы указали друг на друга.

— Детский сад!

— Вот, видите, умнеем на глазах, — брякнул Витька, — уже из яслей выросли.

— Витька, молчи, — одернула я его.

Вишневский молча посмотрел на всех нас, затем отвернулся к компьютеру:

— Свободны.

Покинув кабинет, мы оба переглянулись:

— Я думал, он мужик с юмором, — протянул Виктор.

— С юмором, — вздохнула я, — другой бы уволил. Вить, когда мы с тобой повзрослеем?

— А надо? Ладно, работать тоже пора. До вечера? Ты меня дождись, вместе поедем.

Он сбежал вниз а я боязливо покосилась на кабинет шефа. Впервые то, что мы вдвоем на этаже, меня немного пугало. И понимаю, что виновата сама, но все равно. Однако на сегодня все закончилось. В пять вечера как штык появился Виктор, провел целый час в кабинете Вишневского, затем пролетел довольный мимо меня, успев подмигнуть. А еще через час ко мне подошел Вишневский:

— Ландыш, собирайся домой.

— Сейчас.

— И даже слышать не хочу. У тебя талант засыпать в самых неожиданных местах, так что на сегодня рабочий день закончился. Хорошего вечера.

Я набралась смелости, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Витольд Лоллиевич, простите, что так получилось.

— Лоллийевич. Я понимаю, что вы с слишком хорошо друг друга знаете и не всегда отдаете отчет что творите, но субординация и нормы поведения не просто так придуманы. Постарайтесь на работе сдерживать свои ребячливые порывы. Давай собирайся. Уже все глаза от компьютера красные.

— Зато инструкцию сдала.

— Я и не сомневался. Сейчас у тебя как раз то, что я планировал вменить в обязанности хорошего помощника. Ты хорошо справляешься, меня все устраивает. Не переживай, все будет хорошо.

Пока он говорил, я все выключила и собрала сумку. Сделала шаг и оказалась в кольце рук. Я выдохнула, чувствуя облегчение и тепло сильных рук.

— Семь часов и пять минут. Рабочий день закончился. Ландыш, прежде чем замышлять шалости, задумайся, как я отреагирую. Вы слишком убедительны в спектакле.

— Он мой брат.

— Знаю. Поэтому всего слегка пожурил. Беги, тебя ждет уже Виктор.

Меня отпустили и слегка подтолкнули в сторону лестницы:

— Беги, Ландыш, хорошего вечера.

Внизу действительно меня ждал Виктор, а также и остальная компания, включая несколько слишком случайных зевак, которые делали вид, что мы им не интересны. Брат поднялся, отнимая у меня сумку:

— Поехали домой, Ландка. Устал я сегодня.

Я махнула оставшимся секретарям рукой, Витька обхватил меня за плечи ти так мы и исчезли в глубине лифта. Уже устраиваясь в машине, я спросила:

— В магазин за вином? Или спать?

Витька поскреб затылок, и завел машину:

— Второе, мелкая. Завтра веселый день предстоит. Меня просветили по части офисных сплетен. В итоге Маринка сохнет по Витольду Лоллийевичу, Я по Маринке, но живу с тобой. Вишневский откровенно бегает за тобой, но идет на пати с Маринкой. А вот ты… Это правда?

— Что?

— Вишневский к тебе пристает? Подкатывает?

— Он мой начальник.

— Это хорошо. Потому что хватит с тебя одного козла Олега.

Я покосилась на брата, который вел автомобиль по московским улицам.

— Ландыш, Вишневский привлекательный мужик, харизматичный, но все таки в череде моделей… Ты хорошая, умница. Не хочется чтобы тебя вновь обломали. Ну не верю я в искренность его интереса.

Я пожала плечами и повернулась к окну. Все зависит от того, что ждать от отношений. Если не настраиваться на 'долго и счастливо', то почему бы и нет? Хорошие, ровные отношения с умным человеком, без давления и гнобления. Если нам двоим хорошо, то зачем оглядываться на остальных?

Вечером мы с Витькой отрубились почти в детское время, и только чудо современных гаджетов спасло нас от опоздания в пятницу — мой будильник был настроен решительно. Плюнув на машину, мы с Витькой воспользовались метро.

— Ребята звали в бильярд, — сообщил брат, пробираясь в толпе, чтобы встать удобнее.

— Сходи.

— Мелкая, нас обоих звали, просто вчера народ не рискнул к тебе на этаж сунуться.

— Тогда пошли вместе.

— А в субботу звали на роллердром.

— Нет, Вить, у меня суббота занята. Мне обещали прогулку по Москве.

— О, круто, можно с тобой?

Я на него покосилась и невежливо покрутила у виска пальцем:

— Кузнеца не заказывали.

— И с кем это ты нам с Вишневским изменяешь? — подозрительно прищурился брат, вылавливая меня, полетевшую по вагону от резкого торможения состава.

— Много будешь, плохо будешь спать, — обиделась я, отворачиваясь от него.

— Ландка, не дуйся. Я ж за тебя переживаю. А может его с нами позовешь? Веселая компания, в непринужденной обстановке познакомимся поближе?

Я на мгновение представила степень непринужденности при появлении Вишневского на роллердроме. Высшая категория когнитивного диссонанса для молодежи обеспечен. Этак мне аптечкой надо запасаться — гипс шефу, остальным валерьянку и валидол. Или наоборот?

В офисе было тихо, только Аля скучала на ресепшн.

— Ой, Ландыш, мы забыли тебе сказать, в среду же твои наряды привезли. Все в потайной комнате Вишневского.

— Здорово.

Захватив газету, я взбежала на мансарду и бросилась в кабинет шефа. Там, в тихом закоулке висели мои наряды. Осторожно расстегнув чехол, я прикоснулась к сине зеленой ткани. Осталось найти повод.

Снизу донесся дружный женский вздох, который не смогли приглушить даже две двери. Я опрометью бросилась обратно на ресепшн. Уже подошла Вероника. Но все смотрели на Марину. Наша эйчар выглядела не просто великолепно, она была сногсшибательна. У меня лишь хватило сил простонать:

— Да чтоб тебя!

Марина гордо вздернула голову и оглушительно чихнула. Красные воспаленные глаза, заложенный нос, вся зеленого цвета.

— Откуда ты такая красивая?

— Не дождешься, — огрызнулась та, прижимая к груди пакетик с лекарствами, — к обеду все будет нормально.

— С этой фигней, что у тебя в руках? Марина, ты же с Витольдом Лолли…

Все застыли.

— … й-евичем идешь на вечер. Куда ты в таком состоянии?

— Отстань! — огрызнулась она и направилась в сторону лифта.

— Стоп, — приказала, — Витька, дуй в аптеку, мне нужна горчичники, потом помнишь тот антибиотик, которым нас твоя мама лечила? Ну и кишечная фигня. Вероника, чай горячий черный сладкий. А если еще и мед найдешь…. Я за водкой.

Марина обалдевшими глазами проводила рыжую молнию по имени Витя и перевела взгляд на меня:

— Ландыш с ума сошла? Какая водка???

— Надеюсь она у шефа дорогая. Марина, шеф без пары не может идти, его партнеры не поймут.

— Вот ты и пойдешь. Или девчонок отправим. Отстань Ландыш, мне и без тебя фигово, — она попыталась меня обойти, но я перегородила дорогу к лифту.

— Шеф хочет Марину, значит получит.

Бац. Чашка из рук Вероники выскользнула и встретилась с полом. Девушки смотрели на меня, пытаясь подобрать слова. Я же схватила Марину за руку и усадила на диван.

— Каждый думает в меру своей испорченности. Не спорь, я знаю что делать.

Аля спешила со свежим чаем, Вероника, собрав осколки, принесла водку.

— Ландыш, у нас там сервиз поредел. Надо бы заказать.

— Потом, Вероник, стакан неси.

Марину уже лихорадило. Влив в нее пятьдесят грамм водки и выделив чай, я устало опустилась рядом, чтобы осторожно начать разговор:

— Тебя сейчас должно выключить. Идеально бы поспать часов восемь, но и три часика спасут. Думай, где тебя прятать.

— Ненормальная, — огрызнулась Марина, — куда я теперь после водки? Сама пойдешь.

— Вишневского не поймут, если он заявится со мной. Девчонок отправим.

Доспорить нам не дали. Приехал лифт, где за спиной шефа маячил растерянный Виктор.

Вишневскому осмотрелся и иронично вздохнул:

— И почему я не удивлен?

Но присмотревшись внимательней, посерьезнел:

— Так, Марина, радость моя, где ж ты умудрилась? Опять под кондиционером сидела?

Он быстро подошел, дотронулся до лба эйчара и принюхался:

— Водка?

— Это все Ландыш, — тут же заложила меня девушка.

— Спорно, но иногда помогает. Виктор, что там у тебя? Сумамед? Не круто ли для банальной простуды? Так, Марина, собирайся и домой. Алевтина, переключи ее телефон на себя. Вызови врача по ДМС Марине домой. Богдан, отвезешь.

Проследив как Марина почти по прямой пошла в сопровождении водителя на выход, Вишневский повернулся к нам. Оценивающе посмотрел на Алевтину и Веронику, затем повернулся ко мне:

— Вечером едешь со мной. Что такое Formal знаешь?

— Тип дресс-кода. По демократичнее коктейльного, но требует от мужчины темного костюма. Даме коктейльное платье или длинное.

— Сможешь решить проблему? Выезжаем в четыре часа. Идем, введу в курс дела.

Не дожидаясь ответа он отправился на мансарду. Я поспешила за ним, мысленно отмечая, что надо быть осторожней в желаниях.

— Может вам лучше кого-нибудь из секретарей взять? — жалобно попросила я, входя за ним в кабинет.

— Нет. Будь добра, сделай кофе и себе тоже.

Когда я вернулась обратно с чашками. то шеф читал газету, а конфеты стояли в центре стола. Мне стало интересно, а где же он прячет блюдца? Отмахнувшись от странной мысли, я попыталась еще раз отбиться от поездки:

— Витольд Лоллиевич, у девочек уже есть опыт участия в таких мероприятиях. Я же все испорчу.

— Ландыш, ты не подумала, что я хочу поехать с тобой.

— Но пригласили сначала Марину.

— Это ревность? — он усмехнулся, следя за мной, — Ландыш, что ты сейчас добиваешься?

Я пристыженно замолчала, уткнувшись носом в чашку. Наверно со стороны все именно так и выглядит.

— Милая, я не планировал вести тебя на съедение нашим великосветским акулам. Ты мне живой больше нравишься. Марина в этом отношении более подготовленная, сама кусаться умеет. Но сейчас выбирая между секретарями и тобой, я предпочту твое общество.

— Выглядело как приказ.

— Барышню разочаровала форма подачи приглашения? — иронично осведомился он, — извини, исправлюсь. Ландыш окажи честь сопровождать меня на вечернем мероприятии, чтобы своим присутствием превратить скучнейшее событие в яркий праздник.

Он ждал моего ответа.

— Хорошо.

— Отлично, что тебе нужно.

— Отпустите домой за туфлями, и примерно за час до выхода нужно время, чтобы привести себя в соответсвие с требованием дресс-кода.

— С водителем. После совместного обеда, а обедаем мы сегодня в час, ты свободна.

— Я не сказала 'Да'

— Ты не сказала 'Нет'. Все, Ландыш, работа. Марина болеет, поэтому возьми на себя ее звонки. Вышли в институт план лекции, только проверь, я набирал в машине, мог допустить опечатки. Насчет вечера — твоя задача никуда от меня не отходить и мило улыбаться. Свой телефон я оставлю тебе, потому что на сцене он будет мешать. Фиксируй звонки и сообщения. Визитки возьми. На фуршете будет назначено несколько встреч, так что пока будешь ездить за обувью, то уже поиграешь с телефоном, чтобы освоиться. Да, пусть Антон тебе модель помощнее подберет. Раз начала меня сопровождать, то тебе всегда надо быть на связи. И… Ты уверена что помощь не нужна?

— В чем? — рассеянно спросила я.

— С платьем.

— У него нет молнии, — я дописывала распоряжение, Вишневский расхохотался:

— Милая, так далеко я ее не заглядывал. Хорошо, будем считать что это положительный ответ и наряд у тебя есть.

Я покраснела и пулей вылетела из кабинета под оглушительных хохот начальства. Долго переживать по этому поводу не получилось. У Марины было открыто две вакансии архитектора. Поэтому звонки шли чередой. Ближе к обеду меня дернул Тигран:

— Ах, Ландыш Милославовна, что ж вы не бережете себя. Вам на бал, а вы?

— Какой бал, Тигран?

— Как вам не сказали? Весь офис гудит, что вы накормили яблочками особенными Марину. Как же так, нету у вас совести.

— Тигран, вы о чем?

Я пыталась вникнуть в суть его речей.

— Ландыш Милославовна, ну ведь признайтесь устранили соперницу.

— Та-ак, Тигран, сплетни собираем? Впрочем, хорошо что вы пришли. Вот тут документы по автомобилям и доверенность. В следующий вторник едете в военкомат и все сдаете.

— Так далеко? Совсем вы меня не любите, так жестко прогоняете на съедение бюрократов. Ну Ландыш Милославовна, там такие грымзы сидят.

— Тигран, не обсуждается, — я вдруг подняла на него глаза, — ой. Тигран. а у вас сейчас есть задания?

— Нет, я сегодня дежурный водитель. Как назло…

— Стоп, едете со мной. С руководством согласовано. Я спущусь через десять минут.

Он повздыхал и направился вниз.

Я сорвалась и бросилась к Вишневскому в кабинет:

— Можно я сейчас домой съезжу?

— Что? — не понял Вишневский.

— За туфлями. мне же на вечер надо что-нибудь теплое еще, а мне найти надо.

— Ландыш, после обеда не судьба? Я тебя на полдня отпустил.

— Ну пожалуйста…

Он бросил взгляд на часы:

— Опять ты меня игнорируешь.

— Обещаю завтра не игнорировать.

— Завтра суббота, милая. Ладно, беги. Но только под присмотром водителя.

— Со мной Тигран. Спасибо!

Я сбежала вниз по лестнице и меня выловил Витька:

— Стоп, красавица, ты куда?

— Домой.

— В смысле?

— За туфлями. Вить, потом, все потом.

У меня родился план. Я набрала телефон мамы Виктора.

— Теть Ань, это Ландыш.

— Детка, здравствуй.

— Вы можете мне сделать прическу вечернюю?

— Вся в Милослава. Подъезжай к моей последней работе, сделаем.

Тигран посмотрел на меня:

— Ну что красивая, поехали кататься?

Я уже хотела ответить, как зазвонил телефон.

— Ландыш, вернись в офис.

— Откатались, — буркнула я.

Вишневский ждал меня на ресепшн, недвусмысленно помахивая телефоном. Точно, он же сказал. Вот кутепа я сегодня.

— Ух ты, никогда не думал, что обменяться телефонами с девушкой, это значит отдать ей свой айфон, — вставил шпильку невесть откуда взявшийся Витька и преданно заглянул в глаза Вишневскому, — Витольд Лоллийевич, вы же в пять будете слишком заняты. Давайте я сейчас отчитаюсь, заодно выясню один вопрос по расчетам.

Шеф протянул мне телефон и повернулся к рыжему парню:

— То ли не пуганный, то ли наглый.

— Правильно сказать, трудоголик. Обижаете, я мешаю вам флиртовать с Ландышем. У вас на это весь вечер будет.

— Ну пойдем пообщаемся, ревнивец. Ландыш, время идет.

Когда Вишневский отвернулся, я состроила гримасу брату, намекая, что тот перегибает палку. Тот отмахнулся, а я гордо сбежала вниз.

Тигран охал, вздыхал и стенал, но высидел пока меня в салоне красоты укладывали. Сделать макияж я не дала, потому что боялась что слишком разрисуют, и Вишневский меня не узнает. Хватило того что с прической пришлось повоевать, отбиваясь от локонов и начесов. Простая и элегантная улитка, две пряди у виска выпущены на свободу. Уже в салоне я поняла свою ошибку. Надо было платье забрать с собой и дома переодеться, а так… Черная классическая лодочка, черный клатч. Я вспомнила, что мама настояла на покупке классической накидке в духе английской сдержанности, где яркой деталью были большие пуговицы и погоны на плечах.

На обратном пути мы попали в пробку, так что времени разобраться в устройстве телефона было. В принципе логика у него не совсем нормальная, но основные функции я поняла быстро. Долго боролась с собой, чтобы не засунуть нос в фотографии и контакты, но разум и воспитанность победили.

В офис приехала я в полчетвертого. Вишневского видно не было. Девочки на ресепшн по секрету сообщили, что шеф уже готов, и очень злится. На мой резонный вопрос, а почему не позвонили, девочки пожали плечами, добавив, что он у своих заместителей.

Поблагодарив за ценную информацию, я взлетела вверх и прямиком отправилась в потайную комнатку.

Мира превзошла себя. Платье сидела настолько идеально, что мне не верилось, что я могу быть такой красивой. Накидка тоже нашлась, так что комплект получился впечатляющим. Строго и красиво., даже жемчуг на руке и шее выгодно дополняли весь облик. Но все же одной мелочи не хватало. Подойдя к сумочке, я достала красную помаду, подаренную Петроградой. Последний штрих. Вот теперь точно все.

На этаже никого не было. Оба телефона молчали. Я немного побаивалась реакции Вишневского, да и само мероприятие пугало. Переложив оба телефона в клатч. Туда же отправив помаду, ручку, тонкий блокнот и визитки. Немного денег, чтобы поймать такси и паспорт. Подхватив накидку, подошла к лестнице и стала спускаться вниз. Судя по легкому гулу, все собрались в фойе проводить шефа и полюбопытствовать на его спутницу. На мгновение я замерла. но потом решительно шагнула вперед.

Стоило мне появится, как звуки умерли. Вишневский был великолепен в темном костюме-тройке с удлиненным пиджаком. Белоснежная рубашка и в тон костюму галстук. Карие глаза внимательно следили за мной, на губах легкая загадочная улыбка. А все присутствующие следили за мной. Понять реакцию я не могла. Спас ситуацию Виктор:

— Обалдеть. Витольд Лоллийевич, готов вас подменить на сегодняшнем вечере.

Вишневский, не отрывая взгляда от меня, продемонстрировал брату кулак. Выходка рыжего парня словно сбросила оцепенение с окружающих. Елена Николаевна глубокомысленно изрекла:

— Нет, определенно в этом что-то есть.

— Смелое сочетание, но хорошее цветовое исполнение, — согласился Кривцов.

— Господа, а вы уверены, что мне нужно ваше одобрение? Но с другой стороны радует, что мою правоту вы признаете.

Вишневский уже подошел и забрал у меня из рук накидку, помогая одеться. Осторожно положил мою ладонь себе на локоть.

— Так, дорогие сотрудники, работу никто не отменял. Любопытство все удовлетворили, на Ландыш полюбовались. Ваше благословение получено. Результаты все равно спрошу.

— Минуточку, Витольд Лоллийевич, — снова вклинился Виктор, — мне надо знать, во сколько я могу забрать Ландыш.

Я спрятала улыбку, пока Вишневский с преувеличенным интересом рассматривал нахального парня.

— Я сам привезу Ландыш домой. С дороги она тебе позвонит, — наконец снизошел до ответа шеф, поворачиваясь к парню спиной и увлекая меня за собой.

— Вот так и уводят девушку, — печально заметил брат.

Уже в машине Вишневский вновь завладел моей рукой. Не переходя границы, не нарушая приличия, в чем-то даже прячась ото всех, включая и водителя. Богдан спокойно вел автомобиль вперед, а Вишневский смотрел в окно, о чем-то думая. Его пальцы осторожно гладили мои, словно мужчина успокаивал меня.

Наконец, Вишневский очнулся:

— Все будет хорошо, Ландыш. У меня к тебе необычная просьба, или даже скорее пожелание. На работе ты удачно избегаешь обращение по имени-отчеству, чтобы не ошибаться. Постарайся придерживаться выбранной стратегии и на вечере.

Я насупилась и отвернулась. Богдан усмехнулся.

— Ландыш не дуйся, но не хочу, чтобы ты стала объектом острых язычков наших дам. Я буду рядом, поэтому просто не отходи от меня и молчи. На самой церемонии ты будешь в зале.

— А вы?

— Я в жюри конкурса, буду на сцене. Если Верховский приедет, то оставлю тебя под его надзором. На фуршете проведем не больше получаса. Вот тут придется сложнее, но надеюсь справимся. Просто не отходи от меня.

Когда мы переступили порог фойе, я сжалась. Мой шикарный как мне казалось вид стал слишком скромным и неярким на фоне мельтешения огней, отражающихся в драгоценностях дам. Легкий гул голосов, то там то тут мелькали вспышки. Те на кого наводился объектив, позировали выдавая профессиональные улыбки. Затем взгляд тускнел и высокомерно скользил по присутствующим. Иногда прорезались лицемерные улыбки. Народ распределился сам по себе, ведя разговоры небольшими групками, изредка мигрируя от одной компании к другой. Мне приходилось задирать голову, даже несмотря на каблуки, а близстоящие дамы оправданно смотрели сверху вниз. Взгляды мужчин выражали лишь интерес и удивление, словно они увидели странную зверушку. Невольно я шагнула ближе к Вишневскому. Мою руку тут же поймали и ладонь водрузили на сгиб локтя:

— Вроде только сентябрь, а тут уже Новый год, — еле слышно произнес шеф, — правда с мишурой переборщили.

Недоуменно посмотрела на мужчину, но он лишь похлопал ладонью меня по руке:

— Расслабься, Ландыш. Ты же можешь быть богиней.

— Тут слишком пафосно.

— Ярмарка тщеславия, многие дамы пробиваются сюда в охотничьем порыве.

— Мне надо опасаться ваших поклонниц? — я нервничала, украдкой оглядываясь по сторонам.

— Скорее мне стоит бояться, что тебя украдут. Слишком большой интерес вызвало твое появление. Милая, от меня не на шаг. А сейчас подумай о том, что мы работаем и вперед. О, вот и Верховский.

К нам подошел мужчина лет пятидесяти-шестидесяти в сопровождении женщины средних лет, коротокостриженной брюнетке. Рост дамы соответствовал фейс-контролю мероприятия, она была выше своего спутника. Бросив мне неприязненный взгляд, она тут же начала строить глазки Вишневскому. Верховский, невысокий слегка грузный, но в тоже время импозантный и харизматичный мужчина снисходительно пожал плечами. Его острый взгляд скользнул по мне и остановился на шефе:

— Витольд, рад воочию видеть.

— Не могу не согласиться, Сергей. Действительно давно уже не встречались вот так. Алла, мое почтение — шеф обменивался любезностями, одновременно пресекая мою попытку отойти назад, зажимая руку.

Его жест заметил собеседник.

— Кто твоя очаровательная спутница?

— А вы знакомы, Сергей. Это Ландыш.

— Вот как, — пробормотал Верховский, удостаивая меня более продолжительным взглядом, — Юная красавица, рад воочию познакомиться. Алла, моя супруга.

— Очень приятно, — я слегка склонила голову.

— Знаешь, Витольд, хотел пообщаться, но думаю, что сегодня тебе не до меня.

— Это ты правильно заметил, судя по всему у меня сегодня роль дракона, охраняющего свое сокровище.

— Суббота? — Верховский вообще не отрывал от меня взгляда.

— Занят, — Вишневский сиял, словно начищенный чайник.

— Про воскресенье можно и не спрашивать?

— Прости, Сергей, даже утро все расписано….

Я украдкой достала смартфон руководства и заглянула в расписание. И суббота и воскресенье были полностью свободны.

— … можем на буднях вечером.

— Ты уверен? Давай обед, — кажется, двое играли в свою игру.

— Вроде все расписано. Сейчас у Ландыш уточню.

— Понедельник в два часа дня свободно, — тихо ответила я.

— Ну вот видишь, и время нашлось, — усмехнулся Верховский.

Вишневский невозмутимо пожал плечами, слегка сильнее сжимая мою руку:

— Значит, встретимся в два часа дня в понедельник. Прошу простить, хотел бы успеть еще с парой знакомых переброситься словами.

Не дожидаясь ответа, он увлек меня в центр зала. Я едва успела пискнуть слова прощания.

— Ландыш, мне теперь вносить все обеды с тобой в расписание? Ты сама сказала, что секретари имеют доступ.

— Но вы же сказали назначать встречи, — я растерялась.

— Ландыш, соберись. Ладно, сам виноват. На будущее все обеды — твои, в выходные я сам выбираю с кем встречаться. Именно эта суббота твоя, а теперь и воскресенье. Это в качестве компенсации понедельника..

— Простите.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, а теперь еще и выговор. Вишневский понял, что перегнул палку, поэтому добавил мягче:

— Милая, здесь обычные люди, просто немного богаче остальных, немного удачливее, немного умнее остальных. Они ничего тебе не сделают, я тоже занимаю не последнее место в здешней иерархии. Девочка, да у тебя мандраж!

Он лишь на мгновение отпустил мою руку, чтобы тут же обхватить за талию и притянул к себе. Со стороны почти ничего не изменилось, здесь многие обнимали своих спутниц. Вот только меня прижимали сильнее, чем требовали обстоятельства. Тепло ладони на спине, согревающий парфюм с терпкими нотками. Со мной делились спокойствием и уверенностью, одновременно заявляя перед всеми свои права. Очень хотелось положить и голову на грудь, потому что до плеча не совсем доставала, но я сдержалась.

— Милая, потерпи, все будет хорошо. Хотя, я кажется знаю что делать, — он развернул меня в сторону вход в зал, — никого не видишь? Я думаю, это будет даже лучше, чем Верховский.

Я перевела взгляд и затаила дыхание.

— Ну что, Ландыш, ведь Петрограду ты не боишься?

— Там Король, — жалобно ответила я.

— Наша общая знакомая прекрасно умеет им управлять. И я буду спокоен. или нет…

Мы переглянулись и хором сказали:

— Тубус.

КОлоритная парочка стояла почти в центре зала. Молодая мамочка стояла в более чем скромном черном платье до колен из плотного трикотажа, даже, кажется, это был черный жатый бархат. Распущенные волосы, ярко алая помада. Само совершенство и стиль. И даже яркие кеды алого цвета со стразами идеально вписывались в ее облик. в руках она держала что-то флуоресцентно оранжевое и каску. стоявший рядом шкафообразный Король полностью в черном, включая рубашку цербером озирался по сторонам. Строгий облик мужчины разбавлял тубус, который он надел через плечо.

— Этот не тот, — с облегчение выдохнула я.

— Из-за этого он не перестает быть тубусом. Значит так, милая и горячо любимая гетерохромная катастрофа местного значения. Тубус в руки не брать, никого не бить, на каблуках не бегать, в пальмы туфлями не кидаться. Ландыш, мне не хватит средств все здесь восстановить, я помню стоимость этого заказа, сам проектировал. У меня работа. Ты остаешься на попечении Петрограды.

Я едва сдержалась чтобы не открыть рот, и пока лихорадочно соображала, что это сейчас было, меня практически на буксире дотащили до пары.

— Федор Борисович, рад видеть. Петрограда, вы очаровательны!

— Витольд Лоллийевич, — обрадовалась будущая мамочка, — какая встреча.

— Совершенно неожиданная, надо сказать, — усмехнулся Вишневский и посерьезнел, — Петрограда, у меня к вам просьба. Видите ли, у Ландыш сегодня дебют и она слегка перенервничала. Я могу попросить присмотреть за ней, пока буду занят непосредственными обязанностями? И тубус ей в руки не давайте.

Я покраснела под взглядами трех человек. Стыдно было до невозможности. Меня словно ребенка передали с рук на руки. Король задумчиво осмотрел друга и кивнул:

— Да, тубус не стоит давать.

Вишневский что-то хотел добавить, но к нему подошли организаторы, о чем-то стали говорить и он тут же ушел с ними.

Я посмотрела на пару. Они на меня. Петрограда склонила голову и довольно улыбнулась:

— А вам пошла это помада. Кстати, меня можно на ты и Петрой называть.

— Спасибо, и меня. Имя не сокращается.

— Это хорошо. Тогда пойдем со мной. До начала еще есть время.

Она настойчиво потащила меня вперед. Увязавшемуся за нами Королю кинула насмешливо:

— Федор, туда мальчиков не пускают.

Такой бытовой побег дал мне возможность перевести дух и собраться с мыслями. Петра не стала ни поучать, ни давать наставления, только вручила каску с просьбой подержать, пока она занята. Из дамской комнаты мы вернулись в зал к скучающему Королю, который высокомерно разговаривал с парой мужчин. Следующие полчаса я ходила под строгим надзором странной пары, улыбалась окружающим, пропуская мимо ушей нападки или комплименты. Позже бомонд нестройными рядами переместились в зал. Памятуя наказ друга, меня в прямом смысле взяли в тиски, усадив между собой. Слева расположилась Петра, которой предстояло выходить на сцену, чтобы вручить премию. Справа восседал Федор Борисович, не выпуская из рук тубус. Последний очень меня заинтриговал. Сделанный из материала под крокодиловую кожу, а может это она и есть, с двумя карманами на молнии, приятного цвета светлого шоколада. Мне оттенок почему то напоминал именно сладости. А еще очень хотелось прикоснуться, однако Король, заметив мой интерес, тут же переставил тубус в ноги, подальше от меня.

Церемония захватила, несмотря на свой очень официальный стиль, в чем-то сухой и холодный. Ролики с именами претендентов, самой номинации, объектами и под конец вручение статуэтки победителю. Где в середине Петра достаточно бодро для своего положения поднялась по ступенькам, чтобы выполнить важную миссию награждения, Перед этим будущая мамочка нацепила на себя каску и сигнальный оранжевый жилет, чем вызвала смешки в зале, разбив легкой иронией пафосный официоз. Наконец все закончилось.

Петра поймала меня за руку, шепнув:

— Мне твоя помощь нужна.

— Хорошо.

И вновь мы скрылись в дамской комнате. Мне эти хождения напомнили студенческие годы, когда мы почему то всегда в туалет ходили только компанией. Уже возле раковины, Петра выдохнула:

— Уф, отстрелялась. Ландыш, а как сейчас у твоего начальника с чувством юмора?

— Не замечала проблем, — насторожилась я.

— Это хорошо, а то последнее время мужик странный пошел — шуток не понимает.

— Петра, ты что-то задумала?

— Всего лишь маленький подарок. Пойдем, быстрее отстреляемся, быстрее уйдем.

Я была солидарна как никогда. А снаружи ждал сюрприз. Возле выхода нас поджидали наши спутники. Вишневский и Король неспешно беседовали, подпирая вход в туалет. При виде нас замолчали. Петра вручила Королю жилет и каску и тот покорно забрал их.

— Нас ждут на фуршете, — мою ладонь выловили и положили на сгиб локтя, прижимая сверху рукой, чтобы не сбежала.

Огни в люстрах, искры в бокалах, отблески на драгоценностях. На секунду я ослепла и доверчиво шла куда тянули. Я вообще сегодня походила на теленка — куда погнали туда и пошла. И как только юные девицы выдерживают такое? Ходить по команде улыбаться всем подряд. Стоят рядом и слушать и мило смеяться над шутками. Я старательно копировала поведение юных красоток, искреннее понимая, почему к 'соперницам' у них такая злоба. Словила пару взглядов. которыми можно устрашать врагов на поле боя. Петру и Короля мы потеряли еще на входе. Вишневский беседовал, я механически обменивалась с помощниками важных людей визитками, послушно согласовывала встречи после легкого кивка шефа в мою сторону. Комплекс неполноценности рос, потому что важные люди, чьи имена у меня тут же вылетали из головы, как только они менялись, предпочитали в помощниц брать длинноногих красоток с правильными чертами лица. Иногда мне казалось что их штампуют на заводе по производству персональных ассистентов, только проблема с краской для волос случилась — или осветленные блондинки или жгучие брюнетки. Я просто не вписывалась в общий концепт. Бракованный образец. Комплекс неполноценности вырос и лопнул. На очередную шпильку — вы правда работаете с Витольдом Лоллийевичем (имя драгоценного шефа произносилась с таким придыхание, что мне становилось неловко, что к человеку в столь щекотливый момент пристаю с рабочими вопросами), я улыбнулась и ответила:

— Именно работаю. Вторник в семнадцать часов.

— Но..

— Боюсь тогда не раньше последующей недели. У господина Вишневского весьма напряженный график. Впрочем даже лучше, у меня есть кто просил встречу на вторник.

— Мы согласны, — поспешно пролепетала девушка, теряя лоск.

— Великолепно, за день до встречи получите подтверждение по почте.

Я потеряла к ней интерес, а Вишневский позволил легкой усмешке скользнуть по губам. Наконец в череде лиц я вновь увидела Петру. Будущая мамочка так радостно улыбалась, что я вспомнила странный вопрос и насторожилась. Инстинктивно шагнула к шефу, хотя до этого старалась держаться позади, чтобы не мешать его разговорам. Меня тут же выловили за талию и притянули к себе. Опираться на теплое тело было настолько приятно, что я даже расслабилась, прижимаясь сильнее. Все таки устала сильно да и ноги на каблуках начали гудеть. Блочные каблуки удобнее в ношении, чем шпилька. Порыв оценили, ладонь на спине слегка погладила меня, и я затылком почувствовала убийственные взгляды. Легкий поворот головы — так и есть, две очень юных красотки, хорошо если восемнадцать лет исполнилось безнадежно мне завидовали. Кроме Петры и Короля возле нас появился Верховский с супругой, и еще несколько незнакомых мне персон. Собрав волю в кулак, сделал попытку отодвинуться от шефа, чтобы не мешать разговорам, тем более остальные ассистенты стояли на небольшом расстоянии, но мне не дали, продолжая удерживать возле себя.

— Витольд Лоллийевич, я все под впечатлением незабываемого визита в ваше бюро. Это же потрясающе, такая креативная обстановка, что даже самой захотелось творить. А какие добрые и отзывчивые люди, лишенные стереотипов мышления, умеющие находить нестандартные решения, — по мере того как говорила Петра, мне потихоньку становилось дурно.

Бросила испуганный взгляд на Вишневского, но тот, слегка наклонив голову, слушал молодую женщину, загадочно улыбаясь. Король недовольно засопел, но смолчал. Остальные с интересом наблюдали за происходящим, затаив дыхание.

— Приятно слышать столь искренние комплименты, — с легким поклоном ответил Вишневский.

— В общем вся позитивная атмосфера вашего офиса передалась мне и я решила преподнести вам подарок. Я еще помню, как ваша помощница неохотно отдавала тубус, так он ей понравился.

— Моя помощница девочка прагматичная, отметила удобство хранения в нем бумаг при прогулках до работы.

— Ну тогда я счастлива, что угодила с подарком. Тот тубус мне дорог как память, но я привезла вам новый.

Кажется Королю стало плохо, потому что он даже не двинулся, когда Петра протянула руку. Наконец, недобро блеснув на меня глазами, он нехотя протянул тубус Петре, а то торжественно попыталась вручить его почему-то мне, однако Вишневский ловко перехватил:

— Я думаю, пусть лучше у меня побудет.

— Там внутри есть и для вас. Я же говорю, атмосфера располагала к творчеству, — хитро улыбнулась Петра.

Шеф открыл подарок. Внутри был лист. Шеф передал тубус удивленному Верховскому и развернул. Я обомлела. На картинке грозный дракон, чье ээээ лицо очень напоминала Вишневского охранял букет ландышей. И все это на фоне пальм, на ветках которых висели туфли. Шеф хмыкнул и неспешно скрутил лист, пряча его в тубус.

— Спасибо, Петрограда, весьма интересная ассоциация.

— Вам правда понравилось?

— Конечно. Ландыши — цветы, занесенные в Красную книгу, редки, так что их действительно приходится охранять от любителей присвоить чужое. Уж не мне вам рассказывать, как сложно найти хорошего специалиста.

Он продолжал загадочно улыбаться, не собирайся больше развивать тему. Наши собеседники переглянулись и продолжили разговор.

Через десять минут Вишневский забрал у меня свой телефон, сам позвонил Богдану. Мы стали пробираться на выход но столь странными виражами, что я сделала мысленную пометку потом уточнить у шефа причину извилистости пути.

Уже в машине Вишневский бросил Богдану:

— На набережную.

— А Ландыш? — осторожно спросил водитель.

— Потом отвезем. Милая, ты в порядке?

— Да, все хорошо. А можно вопрос?

— Спрашивай.

— А почему мы из зала выходили такими извилистыми путями?

— Я решил, что скандал с Паулиной мне не нужен, — отрезал Вишневский.

— Паулина, Беляев, — вздохнула я, — рядом с вами опасно.

— Все проблемы появились с твоим приходом в мою жизнь.

— Отлично, я еще и виновата.

— Никоим образом, Ландыш. Просто слишком много желающих отнять у дракона его сокровища. Милая, ты просто устала. Потерпи немного, скоро отдохнешь.

— Мне теперь опасаться еще и Паулины?

— Нет, эту проблему я решу быстро.

Машина затормозила на Фрунзенской набережной. Вишневский вышел из оцепенения и попросил:

— Подожди в машине. На улице прохладно. Это не займет много времени.

Ничего не понимая, я кивнула головой. Шеф вышел на набережную и неспешно пошел вдоль парапета, глядя на противоположный берег. Я перевела недоуменный взгляд на Богдана, который медленно вел машину за шефом, приноравливаясь к его шагу. Я ожидала всего что угодно, кроме вот такой прогулки.

— Витольду Лоллийевичу нужно подумать, — пояснил мне водитель, — обычно мы сначала отвозим девушек, а потом он гуляет.

— А почему сейчас иначе?

— Значит, он вам больше доверяет. Ландыш, он человек, ему тоже иногда надо время чтобы собраться с мыслями, принять решение.

Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза на мгновение. Вновь бросила взгляд на шефа, который уже стоял возле гранитного ограждения и рассматривал Парк Горького. Потом тихо попросила:

— Останови машину.

— Ландыш, не надо. Сейчас лучше его не трогать.

— И все же останови машину. Я тут клатч оставлю, хорошо.

Богдан послушно остановил машину. Я вышла из нее и поежилась. Промозглый ветер принес прохладу реки. Вишневский обернулся на звук и с улыбкой оперся на парапет:

— Иди сюда, Ландыш.

Когда я приблизилась, меня притянули к себе, пряча в руках. Я положила голову на грудь мужчины, слушая размеренный стук сердца.

— Я не мешаю? — на всякий случай уточнила.

— Ты не можешь мешать.

— Но остальные….

— Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?

Витольд осторожно свернул шарж, прекрасно зная, что Петрограда следит за каждым его движением. Ждет реакции. Одна ошибка, драгоценная, его смутить откровенными намеками сложно, тем более когда все решено. Сейчас его больше волновала растерянность Ландыш. Переоценил он выдержку и самообладание девушки. Произнести общие слова и вернуть разговор в прежнее русло.

Но через минуту, когда Ландыш уже успокоилась и слегка расслабилась, Витольд увидел Паулину. Он знал, что та пришла с родителями, с ее отцом успел переговорить за кулисами, умело уходя от скрытых попыток помирить его с дочерью. Но не думал, что Паулина решится на выяснение отношений публично, иначе ее стремление подойти не назвать. Ну что ж в данный момент юная красавица подписала смертный приговор контракту отца. Витольд свернул разговор, небрежно закинул тубус за спину и повел Ландыш на выход, умело строя маршрут так, чтобы Паулина попадала на знакомых, с которыми ей приходилось обмениваться парой фраз. Сам же Витольд мог себе позволить игнорировать приветственные реплики. Ландыш послушно шла рядом. Действительно устала или затишье перед бурей?

Около машины он отдал тубус Богдану и помог девушке сесть на заднее сидение. Обойдя машину, заметил, как в дверях здания появилась запыхавшаяся Паулина. Слишком маленькая она еще, чтобы играть с ним. Он просил не врать.

Ландыш задала вопрос, он ответил максимально честно. Хитрить и лавировать не хотелось. С ней разум требовал быть максимально честным, потому что он понимал — так же как и он, ложь девочка не простит. И приходилось не договаривать, переводить тему, но не врать. Ей и… да что уже хитрить. Сам себе он тоже не хотел врать. Намеченный план дал сбой. Нет времени. Нету! Их обоих затягивала паутина эмоций. Она уже не вздрагивала от испуга, когда он прикасался к ней, он уже не мог держать дистанцию. Цветочек пах вишней, шоколадом и перцем. Пряная и соблазнительная смесь.

Холодный ветер с Москвы реки немного остудил голову. Витольд любил после серьезных встреч или мероприятий пройтись по набережным. Одиночество, ленивая вода за гранитным парапетом, медленный ритмичный шаг. Он обдумывал полученную информацию, строил стратегии, планировал дальнейшие комбинации. А сегодня все побоку. О делах подумает в понедельник. А сейчас… А ведь Петра права. Он действительно как дракон над златом. Хотя точнее сказать, словно паук, оплел вокруг Ландыша паутину, исподволь проникая в ее жизнь. Да вот только сам себя перехитрил.

Он облокотился на гранитные перила и усмехнулся, глядя на черную воду. А так ли он контролирует ситуацию, как он хочет думать? Кто из них сильнее? Он со своими расчетами и тайными планами. Или она — искренняя и немного наивная. Настоящая.

Сзади хлопнула дверь. Он обернулся. Ландыш, зябко поеживаясь, вышла из машины и робко шагнула к нему. Он облокотился на парапет и позвал:

— Иди сюда, Ландыш.

Доверчиво подошла. Витольд обнял ее, пряча от ветра и слегка задержал дыхание, когда рыжая головка легла на грудь.

— Я не мешаю?

— Ты не можешь мешать.

— Но остальные….

— Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?

Предложил и замер, ожидая ответа. Она попыталась отшатнуться, но он не дал.

— То есть все было лишь предлогом? Что надо поддержать легенду, что вы великодушно защищаете? — удивительно, но она не кричала и не возмущалась. Ладошка на груди сжалась в кулачок.

— Попытки приблизиться, в чем-то неуклюжие. Но я не подговаривал Беляева, и точно не я виноват в простуде Марины. В ту прогулку ты сама позвонила, а в понедельник.

— Я помню! — то ли воскликнула, то ли всхлипнула, — вы просто воспользовались шансом.

— Да и не скрываю. Ландыш, мне хорошо с тобой. Поедем ко мне.

— Вы обещали отвезти меня домой.

Он проглотил отказ:

— Хорошо, отвезу.

И вновь она попыталась отстраниться, и он удержал опять:

— Я отвезу тебя куда скажешь. Еще минуту, пожалуйста, и мы поедем. Верь мне.

Девушка заерзала и он изумленно понял, что она устраивается удобнее. Он знал, что женщины — существа противоречивые, одни капризы Карины чего стоили. Но Ландыш…

— А если бы я согласилась?

— Я был бы счастлив, — осторожно ответил он.

По-прежнему прижимая ее к себе, Витольд поднял руку и осторожно по одной доставал из волос шпильки, высвобождая волосы. Огонь блеснул в темноте, и рыжие локоны рассыпались по плечам.

— Сейчас поедем, милая.

— Богдан видит.

— Он никому не скажет. И тебя не упрекнет. Ни вслух, ни мысленно. А вот мне достанется.

— Правда?

Она выгнулась, заглядывая в глаза. Сумасшествие. Вот так простодушно заставлять его сдерживать все желания.

— Конечно. Переживает за тебя. Не доверяет дракону. Ландыш, ты удивительная. Извини, но я попытаюсь еще раз. Поедем ко мне. Ночь чудесна.

Она покачала головой, виновато улыбаясь. Глаза слегка затуманены, видно, что каждый отказ дается ей с трудом. Правильно, кто-то из них двоих должен сохранять здравый рассудок.

— Спасибо, Ландыш.

— За что?

— За честность. Еще немного безумства и едем.

Он осторожно положил ее руку себе на грудь, вторую зажал в ладони, выпрямляясь.

— Барышня, давай потанцуем.

— Здесь?! — она даже приоткрыла рот.

— Забудь обо всех. Есть только мы.

Шаг-другой, темп вальса. Рыжие волосы разлетаются всполохами на ветру. В свете фонарей разноцветные глаза сияют драгоценными камнями. Она полностью подчиняется, уступая ему право вести. До них доносится мелодия. Богдан открыл дверь, увеличивая громкость. Витольд вылавливает ритм и кружит девушку по неровному асфальту, не обращая внимания на редких прохожих на той стороне улицы.

Музыка оборвалась резко. Витольд тут же притянул к себе девушку и поспешил к машине. Богдан уже выскочил, открывая заднюю дверь.

— Где? — резко спросил Витольд, усаживая недоумевающую девушку.

— На той стороне, но не успели. Надо уезжать. Темнота нам в помощь, но кто знает.

— Стасу позвони потом.

— Уже сбросил смс. Витольд Лоллийевич, я же предупреждал.

— Позже.

Он осмотрелся, обходя машину. Два студента разочарованно гыкали на той стороне улицы. Хотели стать звездами ютуба. Виттольд уселся рядом с Ландышем. Машина тут же резко набрала скорость.

— Ландыш, позвони Виктору. Пусть он встретит у подъезда тебя.

— Я хочу к себе.

— Ландыш, не капризничай.

— Вы обещали.

Он осекся и потом скомандовал:

— Богдан, везем Ландыш домой. Виктору позвони, предупреди брата.

Он бесстрастно слушал ее препирательства с братом, затем отнял телефон:

— Виктор, Ландыш сказала отвезти ее домой. Твоя сестра устала. Хочешь, приезжай к ней сам, не надорвешься. Я доведу Ландыш до дверей.

— Ага, приезжай. Я не такой дурак, как пытаюсь казаться.

— Так и не дури.

— Понял. Телефон передайте мелкой.

— Почему ты постоянно обзываешь сестру?

— Так она мелкая, маленькая, младшая. Единственная сестра, моя малявка, — сказано с таким обожанием в голосе, что Витольд вернул аппарат Ландышу.

Она выслушала все и убрала телефон в сумку. Витольд обнял ее за плечи:

— Нас пытались заснять на видео на набережной. Богдан сделает пару петель по городу и мы отвезем домой тебя. Пока можешь отдохнуть.

Когда через три четверти часа они припарковались у ее подъезда, Витольд с сожалением отпустил девушку:

— Спасибо за хороший вечер, Ландыш. Тебя проводит Богдан. Поднимешься, позвони брату. Спокойной ночи.

Водитель уже открыл дверь с ее стороны, протягивая руку, чтобы помочь выйти. Она не спешила, смотря на него недоуменно. Озвучить вопрос ей мешал стоящий рядом Богдан. Витольд наклонился и тихо шепнул:

— Я не каменный, Ландыш, и выдержка у меня небезгранична. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — девушка вспыхнула от смущения и выскочила из машины.

Через пять минут его телефон просигналил о входящем сообщении. Богдан прислал через ватсап фотографию пары, танцующей на набережной. Витольд усмехнулся и скачал фотографию себе. Поставить ее на заставку не дала привычка не светить свои слабости.

— Ты же сказал, что там темно, — заметил он вернувшемуся водителю.

— Я находился ближе, да и аппарат у меня помощнее, чем у студиозов. Ландыш довел до двери, удостоверился, что она зашла. Витольд Лоллийевич, зря вы так с ней. Она расстроилась.

— Богдан, фотография.

— Уже отовсюду удалил.

— Тогда поехали.

— Ландыш не Паулина.

— Вот именно. Я попаду сегодня домой?

Богдан молча завел машину. Витольд смотрел на дорогу, но мыслями был далеко. На набережной, где в его руках доверчиво танцевала Ландыш. Он контролировал ситуацию. Пока контролировал.

Богдан проводил меня до двери и дождался, пока я открою дверь.

— Спасибо, Богдан, извини, что напрягаю.

— Пустяки, Ландыш. Хотите, я вам кое-что подарю? Проверьте телефон.

Я достала смартфон, где мигало одно сообщение. ММС. Открыла и замерла. Пара танцевала на набережной. Игра света и теней, недосказанности и откровений.

— Ему я тоже отправил, а у себя уже удалил. Ландыш, Витольд Лоллийевич весьма сложный человек, в чем-то возможно и циничный. Но ложь не приемлет и сам врать не будет. Мне не положено об этом говорить, но вранья ему с женой хватило.

— Тогда почему говорите?

— Я не одобряю его действия, но… Одно то, что он нашел силы сдержать свои желания, говорит о многом в отношении вас.

— Витольд Лоллиевич говорил, что вы никому ничего никогда не скажите.

— А разве я говорил? — Богдан озорно подмигнул мне, — я вообще молчал, только напомнил, чтобы вы брату позвонили.

— А сейчас?

— Вам показалось. Закрывайте дверь и я пойду.

Я послушно щелкнула замком. Лифт загудел, увозя мужчину вниз. Сбросив туфли, я прошлепала босиком на кухню зажигая свет. Надо бы из холодильника все приготовленное выкинуть, да и вообще найти что-нибудь поесть, а еще в душ сходить. Провела по волосам. Вишневский все шпильки выкинул в реку. Смысл его действий и слов не поддается никакой логики, женской так точно. Если он действительно увлечен, тогда почему не пошел сам провожать? Я вспомнила о прогулке. Ну да, ага ага. Мужчина не получил желаемое, а значит ничего не будет. Завтра смело можно спать. Еще на церемонии видела сколько девушек готовы перед ним стелиться просто так. Выбор был. Красивые, холеные, в дорогих украшениях. То, что мужчины любят. Вон и Олег. Я набрала телефон Витьки:

— Я дома.

— Одна?

— А кому я нужна?

Витька настороженно засопел в трубку:

— Мне приехать? Вишневский тебя обидел?

— Нет, как истый джентльмен проводил до двери, удостоверился, что я вошла и уехал.

— Мелкая, что с тобой? Даже не вздумай в него влюбиться. Ты же умная. Малышка, не глупи.

— Вить, я устала, пойду спать.

— Хорошо, тем более у тебя завтра свидание.

— Да, свидание. Пошла готовится.

Сбросила трубку и дошла до комнаты, где просто плюхнулась на кровать и уснула.

А утром меня разбудил звонок. Я долго шарила под подушкой рукой, пытаясь понять, кто ж такой наглый в субботу так рано звонить.

— Да?

— Доброе утро, Ландыш. Судя по голосу, ты еще спишь.

— Витольд Лоллиевич?

— Лоллийевич. Ландыш, я буду у тебя через пятнадцать минут.

— А зачем?

— Если не ошибаюсь, то сегодня суббота, — вздохнула трубка, — уже одиннадцать. Мы договаривались погулять вместе.

— Я думала, после вчерашнего, — я пыталась сообразить, не снится ли мне все это.

— А что было вчера? — похвастался избирательной амнезией Вишневский, — вчера был красивый вечер, танец на набережной, потом я проводил тебя домой. Ландыш, твой сонный голос наводит на различные мысли. В общем, собирайся и я жду внизу. Завтракать будем вместе.

Он сбросил вызов а я недоуменно уставилась на телефон. Это что сейчас было? И что делать? И почему он все равно едет, если я вчера отказала? Еще одна попытка или? Подскочив я бросила в ванную. Косметика по лицу, волосы всклокочены. И у меня всего пятнадцать минут? Телефон вновь затрезвонил, я выскочила из ванной, на ходу отвечая и роясь в шкафу в поисках хоть чего-нибудь приличного.

— Мелкая, привет.

— Вить, ты не вовремя.

— Это почему это?

— Я проспала!

— Понял, — он со смехом отключился.

Увы, в отведенные четверть часа я не уложилась. Как назло волосы не сохли. Про то, чтобы накраситься, даже не было речи. Хорошо хоть шнурки в кроссовках одного цвета. А еще мне их Витька помыл, и они вполне презентабельно выглядели.

Через полчаса я стояла внизу с термочашкой в руке. В самый последний момент налила горячего чая и схватила пару пряников. Вишневский вышел из машины с улыбкой и я облегченно перевела дух. Он тоже был в джинсах и кроссовках, и пусть стоимость последних может быть перекрывала мою зарплату. И он действительно приехал.

— Здравствуй, Ландыш. Я же сказал что мы позавтракаем.

— Добрый день.

— Садись в машину.

У меня отобрали кружку и открыли переднюю дверь. Уже выруливая на улицу, Вишневский тихо сказал:

— Давай сразу закроем вопрос, который повис вчера. Наши с тобой отношения это наши личные отношения. Если мне что-то не понравится, то я скажу прямо. Аналогичного поведения прошу от тебя. Я сделал вчера попытку форсировать события, ты дала понять, что спешу. Я понял и готов ждать.

— А если долго придется ждать?

— Я же не сказал, что прекращу свои попытки сблизиться. Но за отказ не упрекну.

— Зачем вам это, когда вокруг столько красавиц.

— Они вокруг, а ты рядом, причем настолько, что другие уже не нужны. Давай оставим эту тему. Я обещаю вести себя корректно и прилично. А теперь вернемся к прогулке. Машину оставим на Космодамианской набережной, там есть неплохой ресторан, где можно нормально позавтракать. Далее уже пойдем пешком. Посмотрим на место, где Яуза впадает в Москву-реку и оттуда уже сначала на Яузский бульвар и далее до Чистопрудного, а вот потом спустимся по Мясницкой улице, я тебе немного расскажу про дом Перлова, больше известного как Чайный дом на Мясницкой.

— Я там чай покупала.

— Верно. Между прочим, очень интересна его история. Но это я уже на месте покажу. Дальше по мостовой мимо бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества, который по сути является папой МАРХИ.

— А про свою альма-матер тоже расскажете? — я поудобнее устроилась на сидении, пробуя чай на степень кипятка.

— Можно, тем более там недалеко. Впрочем, мы же в ноябре все равно туда попадем.

— Вы лекцию читать будете, то есть заняты, чтобы отвлекаться на меня.

— Хорошо. А что ты хочешь услышать?

— Про 'Ушацъ'.

Вишневский рассмеялся:

— Михаил Лазаревич подписал кульман, на котором предпочитал работать, когда учился в МАРХИ. Его одногруппники решили разыграть собственника и подписали все чертежные приборы. Тогда в моде была стилизация под древнерусский шрифт, оттуда и пошла твердая 'ять' на конце. Шутка понравилась, и это стало визитной карточкой мархишников. 'Ушацъ' можно найти в разных местах, где ступала нога выпускника МАРХИ.

— И вы тоже так подписывались?

— Ландыш, я из приличной семьи, — оскорбился он, — стены не раскрашиваю. Тем более я работал параллельно с учебой, у меня сын родился, когда я закончил первый семестр первого курса. А вот дочь тогда отличилась в Новой Зеландии. Мы были в той самой долине, где снимали 'Властелина колец'. Аниэла уже училась на первом курсе МАРХИ. И вот под конец экскурсии моя воспитанная принцесса украдкой достает перманентный маркер и пишет на одном из камней 'Ушацъ' Я потом контрабандой вывозил камень, рисковал попасть за решетку.

— Зачем?

— Подарил Михаилу Лазаревичу. Он тоже был в восторге. А вот Аниэла, которая присутствовала на нашей встрече отучилась от вредной привычки за всеми повторять.

Он припарковался в одном из переулков. Вышел из машины и придирчиво осмотрелся вокруг. Когда я тоже выбралась из машину, он обернулся, осуждающе покачав головой:

— Ты совершенно не даешь за собой ухаживать. Я проверил, когда мы закончим прогулку, машину эвакуировать не должны. Пойдем завтракать.

— Не хочу, вы уже начали экскурсию, так продолжайте. Пожалуйста.

Он усмехнулся, затем подошел ко мне:

— Повинуюсь. милая. Подожди секунду.

Достав из перчаточницы маркер, он отнял у меня термокружку, на дне которой вывел красивым каллиграфическим шрифтом 'Ушацъ' и вернул мне:

— Мархишник я или нет? Ну что, идем?

— Витольд Лоллиевич!

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич. Идем. А ты знаешь что именно по Яузскому бульвару, который раньше был часть большого тракта на Рязань, отступала русская армия из Москвы в войне 1812 года? Тогда весь бульвар выгорел дотла. А ведь здесь располагалась слобода серебряников, работников монетного двора. Отсюда и названия Серебрянический переулок, Серебряническая набережная. Мы по ним как-нибудь позже прогуляемся…А пока идем.

Прогулка была великолепна. как и тогда, мою рюкзак отняли еще в самом начале, Вишневский держал меня за плечи, используя зонт в руке вместе указки. Очень часто, когда мы останавливались возле какого-нибудь важного в истории архитектуры здания, и шеф долго рассказывал о нем, рядом с нами притормаживали случайные прохожие, и я их прекрасно понимала. Сложные термины вплетались в интересный рассказ, иногда перемежаясь забавными историческими или жизненными анекдотами. Когда народ устремлялся за нами, Вишневский преувеличенно начинал заявлять свои права на меня, вынуждая невольных свидетелей свидания краснеть и исчезать. Как ему это удавалось — не переходить границы и в то же время заставлять краснеть и прятать взгляд?

К моменту, когда мы добрались до Лубянки экскурсанты-зайцы уже просто отходили на безопасное расстояние на те моменты, когда у Вишневского взыгрывали собственнические чувства и резко спешили назад, поближе к нам, когда он продолжал прогулку.

— Все, Ландыш, я так больше не могу. Наша свита меня утомила. Тем более дождик начинается. Давай на сегодня с экскурсией закончим.

Ответить я не успела, сзади раздались разочарованные стоны. Я едва успела спрятать улыбку, но ее все равно заметили:

— Ландыш, — рыкнули.

— Я голодна.

— Как скажешь, — он развернулся к толпе, — все, господа, экскурсия окончена. Расходимся.

Ответом ему были аплодисменты. Шутливо раскланявшись, он раскрыл зонт, скрывая нас от остальных:

— Нам на Солянку, ты же любишь селедку под шубой.

— Я хочу в Детский мир.

Моя реплика озадачила его. Смешно, но я помнила, что до реконструкции именно в Детском Мире покупала самые лучшие и интересные пазлы и головоломки.

— Прости, не понял, — все же решил уточнить мой спутник в надежде, что ослышался.

— Я давно не покупала паззлы.

— Ты любишь составлять картинки?

— Да.

— Хорошо, зайдем после обеда.

— Нет, сейчас.

Он вздохнул:

— Хорошо.

Я смутилась, понимая, что веду себя как ребенок, но меня уже увлекли в сторону старейшего в Москве детского магазина.

— Это уже не тот Детский мир, который был в моем детстве, Ландыш. Честно говоря это единственный проект, за который я категорически не взялся, хотя мне настойчиво предлагали.

— Почему?

— По исходным данным. Неприятная история, но заказчик не дал провести реставрацию, чтобы максимально сохранить первоначальный дух магазина. Мы долго препирались, и в конце концов проект отдали менее щепетильному архитектору.

— Если хотите, не пойдем, — я постаралась притормозить, но Вишневский словно не заметил.

— Ну уж нет. Мне тоже любопытно, насколько сильно его испоганили.

Язвительный профессионал оказался намного занимательней и интересней экскурсовода. Он не жалел эпитетов, осуждая все. Линии, материалы, отделку, цветовое решение. Особенно его раздражали часы. На нас уже косилась охрана, когда я подергала за рукав:

— Витольд Лоллийевич, я вам найду автора проекта, можем ему в понедельник отправить ноту протеста.

— Думаешь? Я знаю его даже электронку. И все это он слышал не раз.

— Бедненький, наверно обыкался.

Вишневский рассмеялся:

— Спасибо за предложение, Ландыш. Идем искать пазлы. Почему мне кажется, что я сам себе рою яму?

— Это почему это?

— Потому что я уже знаю чем закончится вечер. В обнимку с любимыми игрушками ты тут же обо мне забудешь.

В чем-чем, а в проницательности ему не откажешь. Я искала благовидный предлог, чтобы отказаться от продолжения вечером. Пока могу хоть немного растянуть сказку, то буду сопротивляться.

Когда мы дошли в игрушечном универмаге до полок с головоломками, я выпала из реальности. Переставляя коробки, я искала что — нибудь новое. ВИшневский стоял у меня за спиной и первые десять минут терпеливо ждал. Затем включился в процесс рассматривания картинок. Он удивился, когда я отмахнулась от наборов где меньше тысячи деталей. В итоге у нас даже возник спор. Верный своей профессии, Вишневский выбирал паззлы с архитектурой, я же искала сложность рисунка. Одна меня привлекла. НА скале, на фоне заката сидел белый дракон с распростертыми крыльями. Производитель, известная фирма, еще обещал, что картинка светиться. Я постоянно косилась на нее, борясь с желанием. Боялась, что после пятничного шаржа шеф обидится. Запомнив, сделала себе пометку позже заехать и купить.

— Ландыш смотри, 'Сикстинская капелла', более десяти тысяч деталей. Этого тебе надолго хватит. И если я правильно понял, рисунок хорошо детализирован.

— На неделю хватит. И только из-за работы. Так бы за сутки собрала, — я бросила короткий взгляд на коробку, что мне пытались продемонстрировать. Восемнадцать тысяч кусочков, примерно столько же рублей. Это слишком круто.

— Не верю.

Ответить я не успела, за нашими спинами раздался мелодичный голосок:

— Ой, вы так хорошо разбираетесь. Можете мне помочь выбрать для сына пазл? Хотелось бы помощи не консультанта, а действительно знающего человека.

Я обернулась. За нами стояла миловидная женщина чуть старше меня. Стильно одетая, с легким шлейфом дорогих духов. Сравнив себя и ее, отвернулась. Ясно что идет охота на шефа. И вопрос явно не мне задали. Вишневский уделил даме чуть больше внимания. С полуулыбкой осмотрел ее с ног до головы, чем вызвал легкое смущение и кокетливый взмах рукой, поправляющий прически. Обиженно я взяла с полки дракона и еще один сказочный пейзаж на пять тысяч деталей.

— Я думаю, что вам стоит обратиться к консультантам, — наконец ответил Вишневский, — мои дети уже выросли. Ландыш, ты определилась?

И вновь мне не дали ответить.

— Но я вижу, что дочери вы посоветовали…

— Мадам, — усмехнулся Вишневский, — моя невеста и сама прекрасно разбирается в пазлах. А что лучше выбрать вашему ребенку, спросите у его отца. Я немного занят.

Он подхватил все три коробки и повернулся ко мне:

— Милая, что-нибудь еще?

Я покачала головой, потому что настроение испортилось. Да, он достаточно резко ответил кокетке, но сцена напомнила мне о собственной внешности. Я потянулась, чтобы забрать большой пазл и убрать его.

— Ландыш, что случилось?

— Это слишком дорого для меня.

— Я могу тебе сделать подарок? Почему упало настроение? Ты будешь на всех зевак обращать внимание?

За спиной раздалось недовольное бурчание отвергнутой дамы, а Вишневский не глядя протянул коробки пробегавшему мимо консультанту:

— На кассу отнесите. Мы сейчас подойдем.

Я смотрела в сторону, осознавая, что вспылила на ровном месте. Вишневский притянул меня, не обращая ни на кого:

— Милая, ты устала. Давай я оплачу покупки и мы поедем обедать. Тебе ничего больше не надо?

— Тут есть смотровая площадка.

— Упрямое создание. Хорошо, я вновь уступлю. Но в ответ прошу честного ответа на вопрос.

Я кивнула.

— Это тот молодой человек насажал тебе кучу комплексов по поводу внешности? Вы с ним долго встречались?

— Четыре года, — нехотя ответила я.

Отдел с паззлами не пользовался популярностью, так что теперь, когда шеф проигнорировал флирт дамочки, мы стояли одни. В обнимку, На нас оглядывались, но вот именно сейчас мне было все равно. В руках Вишневского тепло и спокойно, он словно делился силой.

— Твой бывший друг недальновиден. Но я рад, что он не сумел оценить то сокровище, которое ему досталось. А злые слова всего лишь слова, попытки слабого самоутвердиться. Ландыш, поверь мне, в мужский глазах ты очень привлекательна.

— Вы меня успокаиваете.

— Нет, говорю правду. Я понял исходные данные. Буду отогревать и лечить раны. Для начала пойдем обедать.

— Я не приму дорогой подарок. Он обязывает.

— Хорошо, ты можешь собирать его у меня дома.

Я отстранилась и посмотрела на него.

— Я не поеду к вам.

— Я зову собирать пазл, а не то, что ты подумала. Вчера все услышал и понял. Тебе коврик и клей для картинки нужен?

Я немного сильнее толкнула его в грудь и меня отпустили. Развернувшись, отправилась на кассу. Времени три часа дня, я действительно устала и голодна. Настроение на нуле. Вишневский мной манипулирует. А может и лучше? Может все эти красивые слова, комплименты лишь чтобы получить желаемое? Так может лучше сейчас сдаться и… Вишневский эстет и вполне галантен, меня тянет к нему. Почему бы и не провести совместную ночь и расстаться без обязательств. Все равно я ему проигрываю, и чем дальше, тем хуже будет. Для меня.

Вишневский догнал меня возле кассы:

— Ландыш, прости. Позволь все же сделать подарок. И идем смотреть город.

Я пожала плечами.

На смотровой площадке было холодно. Ветер сдувал с ног, так что я инстинктивно прижалась к мужчине. Даже куртка не спасала, а капли дождя долетавшие через прозрачные ограждения и крышу, добавляли экстрима. И если отбросить эмоции, город красив. Крыши домов причудливом рельефом прорезали пространство, блестя мокрыми скатами. Вдали низкое небо протыкали башни Кремля и сталинских высоток. На плечи легла еще одна куртка, а сильные руки укутали, не давая ветру пробраться вовнутрь:

— Милая, холодно. Я не хочу, чтобы ты заболела.

— А вы?

— Не переживай, я закаленный. Знаешь, я люблю Москву. И хоть мне милей город моей юности и детства, но даже современную, с ее драйвом, суетой, безжалостной к слабым, все равно люблю. Наверно, потому что моя Москва складывается из улиц и домов, переулков и мостов. Ведь если подумать, что мы в масштабах города и времени. Пылинки, словно мелькнувшие снежинки.

— Люди меняют город, строя его.

— Не всегда в лучшую сторону, Ландыш. Человек умеет созидать, однако в современном мире он только рушит, наивно надеясь, что на обломках старого сумеет создать лучшее. Детский мир показателен в своей реконструкции. А еще есть Военторг, который тоже потерял свою уникальность.

— А разве это делают не архитекторы и строители?

— Убивают деньги и власть. Архитектура — это искусство, однако она может быть бизнесом, принося и прибыль, и культуру. Баланс возможно достигнуть. Сейчас уже нет такого варварского уничтожения, хотя периодически обострения бывают. Впрочем, это долгая дискуссия, в которой нет правых и ошибающихся. Милая, пойдем.

По дороге вниз мы наткнулись на маленький музей, размером с небольшой холл, где в компактных стеклянных витринах были представлены старинные игрушки. Забыв обо всем, мы переходили от одного стеллажа к другому, рассматривая старые советские игрушки. От больших плюшевых обезьян до луноходом и монетниц. Часть зала была свободна, и там стоял макет здания из пенокартона, весь белый. Напротив макета находился ряд пуфов, которые уже были заняты уставшими посетителями. Когда мы досмотрели все, свет начала гаснуть.

— А вот это интересно. Кажется нас ждет интерактивная ретроспектива, — шепнул Вишневский, оглядываясь.

Все сидячие места были заняты, часть посетителей стояла. Он увлек меня к стене, к которой прислонился, подтягивая меня к себе.

Его догадка оказалась верна. Макет ожил под разноцветными огнями и на нем транслировался мультфильм об истории создания детского магазина. Настолько увлекательный, красочный, что я, затаив дыхания, следила за происходящим. Судя по кадрам, Вишневский был прав. Часы того времени, интерьер, материалы — они были иными, более теплыми и детским. это был действительно был Детский мир, где звучал веселый смех и начиналась сказка.

Когда все закончилось. Я запрокинула голову и посмотрела на него:

— Вы помните такой Детский Мир?

— Да, милая.

— Завидую.

— Ландыш, теперь уже и я голоден, а ты вообще без завтрака. Пошли обедать, а?

Когда мы добрались до выхода из магазина, улицы заливало дождем. Потоки смывали все и устремились вниз, в сторону Никольской, вообразив себя горными реками. Вишневский вызвал такси, чтобы добраться до машины, которая к счастью, стояла там же, где мы ее оставили.

Он завел двигатель, но не спешил трогаться.

— Ландыш, я понимаю, какие чувства у тебя вызывают мои просьбы, поэтому прости, что вновь завожу об этом разговор. Сейчас пять часов. Мне в семь надо будет переговорить по телефону с одним человеком и делать это лучше дома, а не в публичном месте. Тамара Андреевна хорошо готовит, а в твоей комнате есть замок, закрывающийся изнутри. В гостиной достаточно места, чтобы собирать пазлы. Я обещаю не переходить границы.

— Зачем вам это?

— Потому что мне хорошо с тобой. Ты примешь мое приглашение в гости?

— Да, — надо придерживаться заранее выбранной стратегии.

Недосказанность, осторожные реверансы и взаимные расшаркивания лишь нервируют. Вишневский посмотрел на меня внимательно:

— Я отвезу тебя домой. Ты устала, тебе надо отдохнуть.

Звуки джаза, ритмичное тикание дворников. Мы не проронили ни слова, пока Вишневский не припарковался напротив моего подъезда.

— Не спеши выходить из машины, я сейчас открою зонтик.

И вновь гнетущая тишина по дороге к подъезду, затем в лифте. Возле дверей он отступил назад.

— Спасибо за прогулку.

— Не за что, Ландыш.

Я закрыла дверь, слушая как уезжает лифт. В общем, мою линию поведения разгадали и не поддались на провокацию. Самой стало гадко. Я поставила пакет на пол, разулась и прошла в комнату. Платье на полу, часть одежды из шкафа разбросано по незаправленной кровати. Туфли с клатчем валяются в коридоре. Хорошо хоть накидка на стуле. Колготок не видно, впрочем, в процессе уборки найду. Заглянула в большую комнату, но там все было в порядке, а вот на кухне чайники и сладкое оккупировали стол. Сначала порядок, потом еда, а потом… Да все что угодно, лишь бы не думать. В понедельник все станет ясно.

Стоило мне взяться на вешалку, как затрезвонил телефон:

— Мелкая, привет. Ты вернулась?

— Да.

— Как прошло свидание?

— Ударно. Вить, я устала, дома кавардак, потому что собиралась в спешке. А еще я голодная.

— В топку такого кавалера, если он тебя даже не накормил.

— Щас ты, братец, туда отправишься. Вить, твоя опека переходит границы. Направь свою энергию в мирных целях — позвони Марине.

— Гениальная идея. Только я уже еду ее лечить. В общем, давай выше нос. Будет и на нашей улице праздник.

— Обязательно. И скоро начнется.

Сбросив вызов, я повернулась к одежде. И все же куда исчезли колготки? Телефон вновь затрезвонил.

— Вить, там тебя девушка ждет, а от меня отстань, — рявкнула я в трубку, срывая на ни в чем не повинном брате плохое настроение.

— Ландыш, дверь открой, — попросил Вишневский.

Так с вешалкой в руках я подошла к двери. Там действительно стоял шеф. Почему-то с мокрыми волосами.

— Ландыш..

Договорить он не успел. Я бросилась к нему сама, так что он едва успел поймать:

— Все, милая, тише. Дай мне войти, иначе мы устраиваем концерт для соседей.

Я кивнула, но продолжала стоять, уткнувшись носом в его джемпер. Вишневский вздохнул и просто внес меня в квартиру, захлопнув ногой дверь.

— Милая, у нас два варианта. Или ты быстро собираешься и мы едем ко мне. Или через полчаса нужен ноутбук с выходом в интернет, и я не знаю, на сколько затянутся переговоры. В любом случае, я не хочу проводить выходные отдельно.

— Я тоже.

— Тогда собирайся. Все остальные мои обещания в силе.

Внизу под козырьком подъезда нас ждал Богдан:

— Дождь усилился, по Москве штормовое предупреждение. Вы выскочили из машины без зонта.

— Спасибо!

Он так и не отпускал меня, ведя под дождем до машины. Зонт держал водитель.

Уже в машине Вишневский тихо шепнул:

— Спасибо, что веришь.

Мы попали в пробку. Говорить не хотелось, усталость сморила, так что я лишь поближе придвинулась к мужчине и положила ему голову на плечо. Он обнял за плечо:

— Все будет хорошо, Ландыш.

Разговор начался в машине, звонил Кибаридзе. Я попыталась отстраниться, чтобы не мешать, но мне не дали. В доме Вишневский сразу прошел в кабинет, оставив меня на мгновение одну в огромной гостиной, где развели огонь в камине. Я растерянно обернулась. Уже знакомая мне Тамара Андреевна, появившись из коридора, сообщила, что ужин готов, комнату тоже приготовили. Я кивнула, а вошедший следом Богдан передал домработнице мою сумку, протягивая паззлы.

— Богдан, а вы как тут оказались?

— Меня вызвали. Я был рядом, поэтому быстро приехал.

— Это нормально?

— Ненормально, что Витольд Лоллийевич разъезжает один по Москве.

Я покачала головой, а в гостиную вернулся Вишневский:

— Мурат Дмитриевич, подожди немного. Я уже с бумагами, только мне надо кое-что уладить. У тебя устаревшая информация. Драконом? А почему вишневым? Не буду комментировать. Нет, не скажу. У Петрограды своеобразное чувство юмора. Да, я в курсе, с утра уже все видел. Мурат Дмитриевич, подожди немного.

Он опустил телефон:

— Ты дождешься меня и мы потом вместе поужинаем? Или сильно голодна?

— Я дождусь.

— Хорошо. Богдан, спасибо, что быстро приехал. Завтра я сам. Тамара, нашей гостье хотя бы чашку бульона, принесите фрукты и легкие закуски. Милая, не перечь. Да, Мурат Дмитриевич, я слушаю. Соберись и давай вернемся к делам. Да, ты правильно понял, однако нам милостиво дали возможность поговорить. Барышня найдет чем заняться. Все, слушай…

Первоначально я устроилась за столом напротив с горячим бульоном. Следила за разговором, хотя все равно ничего не понимала. Позже мне надоело, да и бульон закончился, в отличии от разговора. Я перебралась на пол, рассыпая детали от дракона. Затем быстро рассортировала по цветам и отложила отдельно рамку. Основа основ, от которой легче отталкиваться.

Рамку я собрала быстро, затем отвлеклась на шефа — он продолжал разговор. Прокралась за яблоком и вновь вернулась к пазлу. Три основных цвета — белый, коричневый и сине-бордовый на небо. А значит переходы между ними составляет канву. Посмотрев внимательно картинку, я начала откладывать, создавая контуры картинки. Где то посередине меня тихо позвали:

— Ландыш.

— Чуть позже, пожалуйста.

— Ты сегодня вообще не ела.

— Я выпила бульон и ем фрукты.

— Ландыш.

— Мне немного осталось.

Вишневский присел рядом, осматривая коробку и рассортированные кусочки.

— Ландыш, ты даже половины не собрала.

— Я соберу за три часа. Час уже прошел.

— Хорошо, как скажешь.

А через секунду мир перевернулся. Меня просто бесцеремонно перекинули через плечо.

— Мой пазл!

— Я засек время. Поешь, потом продолжишь.

В столовой ждал ужин. Тамара Андреевна тут же вышла, как только меня вернули в нормальное положение.

— Витольд Лоллиевич, это перебор!

— Во-первых, Лоллийевич. Во-вторых, если ты вне рабочего времени перестанешь издеваться над моим отчеством, просто его опустив, то только порадуешь меня. Приятного аппетита.

— Приятного.

Первые пятнадцать минут мы были поглощены едой. Когда первый голод был утолен, я исподволь наблюдала за мужчиной. Домашняя обстановка, жизненная сцена, тихий вечер вдвоем. Почему вот такая бытовая зарисовка греет сильнее, чем страстные слова или романтика?

— Ландыш, не сверли меня взглядом.

— Я просто размышляю, анализирую и пытаюсь понять, что происходит?

— Не стоит. Не загадывай на будущее, наслаждайся настоящим.

— Не могу. Привыкла планировать.

— Там пока ничего хорошего. Твой брат слишком понравился Кибаридзе и кроме основного проекта тот захотел еще пару в регионах провести. В понедельник вечером вылетаем. Сначала Сочи, затем Екатеринбург. Меня не будет две недели, потому что Виктор пока не готов работать самостоятельно. Я понимаю, что нагло, однако закажи нам билеты и гостиницу.

— Да, конечно, — я встала, чтобы выполнить просьбу. Да и просто осознать новость. Вишневский поймал меня, привлекая к себе:

— Не сейчас. Завтра. Хоть сегодня можно тихий и спокойный вечер?

— И пазлы?

— И пазлы, — усмехнулся Вишневский, — сейчас пойдем собирать.

Мы расположились на ковре. Сначала шеф делал попытки мне помочь, лишь путая все. В итоге я прогнала его и он сетуя на наглость и жестокость устроился в кресле. Облегченно вздохнув, я с головой ушла в пазл. Головоломки мне нравились всегда, а медитативная работа помогала прочистить мысли. Да, я не сдержала эмоций, сама бросилась к нему, сама согласилась. Это плохо? Нет. Сейчас мне было почти хорошо. Я бросила украдкой взгляд на мужчину. Он сидел с ноутбуком возле камина, вглядываясь в экран. Кто он мне? То что отношения начальник-подчиненный мы плавно и досрочно завершили, не поддается сомнению. Но дальнейший шаг. Любовники? Я бы согласилась с этим определением, но есть ряд но… Мы оба свободны не просто от брака, но даже сейчас не состоит ни в каких отношениях. Он недавно расстался с Паулиной. Я после Олега ни с кем не встречалась. Да и какие любовники, что единственное слово 'любимая' прозвучала в ироничном контексте. И что было кроме объятий? Ничего! Ноль. полный и абсолютный. Но ведь тянет, тянет опять оказаться в руках. Друзья? еще больше вилами по воде писано. НЕт, оставаться в разряде приятелей мне не хотелось. Так кто мы? И почему нас тянет к друг другу с непонятной силой, снося рассудок и в самый ответственный момент тормозя.

Хотя нет, в последний момент пугаюсь я. Олег славно потрудился. Как то незаметно он перешел от восхищения моей нестандартностью к отвлеченным разговорам, что надо себя делать, что может рост и цвет глаз не изменить, но фигура. Старая песня — нет, я тебя и такой люблю но если ты похудеешь. и вообще я забочусь о твоем здоровье.

Ия ведь настолько была очарована что верила ему, что говорится все от искренней любви и желания помочь. Но как то под конец и мои разноцветные глаза стали причиной упреков. Так может та блондинка в парке для меня просто стала последней каплей? Да, расстались, но теперь я подспудно жду обидных слов.

Дракон уже был собран, из сложного оставалось лишь небо, потому что скалы имели свой рисунок, и я уже почти знала, куда и какую деталь ставить. Что ж у меня еще час есть.

И вновь робкий взгляд на мужчину. Когда успел исчезнуть ноутбук, а в его руках появится альбом и карандаши? Вишневский рисовал. ПОймав мой удивленный взгляд улыбнулся:

— Я говорил тебе, что иногда все твои размышления читаются на лице как открытая книга? Не копайся в прошлом. Получай удовольствие от того, что есть сейчас. Знаешь красивую поговорку у японцев? Ожидание весны лучше самой весны. Но мне больше нравиться фраза от Кинга:'Ожидание весны — это ожидания рая'

— И как долго надо ждать?

— Это не всегда можно предсказать. Но я точно знаю, что входить в рай лучше вдвоем. Ты закончила на сегодня?

— Нет, мне немного осталось.

— Хорошо.

Я потянулась к очередной детали, потом замерла:

— И как долго вы будете ждать?

— Сколько нужно. Я не подросток, контролировать свои желание в состоянии. Ландыш, позволь быть откровенным. Если бы мне нужна была интрижка, мы бы точно не сидели сейчас по своим углам: я с альбомом, а ты с пазлом, а занимались гораздо более активным и приятным делом. Но в том то и дело, что временные отношения сейчас меня не интересуют. Не с тобой. Так что собирай пазл. И положение не меняй.

Он вернулся к штриховке, а я переключилась на пазл. Продолжаем изыскания на фоне самокопания. Что мне мешает перешагнуть еще одну грань? Положение Вишневского и… его возраст. И вновь косой взгляд на мужчину. А если бы он был моложе, это что-нибудь изменило?

Он слегка усмехнулся, и я тут же спрятала взгляд. Останавливает не разница в возрасте, а отношение к таким возрастным парам. Я даже сама себе в большем признаюсь, его возраст, его зрелость и мудрость притягивают даже больше, чем внешние данные. И даже на то, что я ровесница его дочери можно попытаться закрыть глаза. Но почему то где-то далеко сидела мысль, что он мог быть одноклассником моих родителей. Мама и папа тоже москвичи, и не надо говорить что Москва большая. Как говорят коренные — Москва это большая деревня, так что возможно все.

— Перестань на меня коситься. Если тебя что-то мучает, лучше говори.

— Я думаю.

— Тогда не мешаю.

Хорошо, предположим, он знаком с родителями. Ну мало ли что. Меня это остановит? Дособрав в пытливых раздумьях небо, я пришла к неутешительному выводу — я не знаю. Еще бы неделю назад ответил был категоричен — встречаться с ровесником родителей??? С реальным папиком??? Ни за что! А вот сейчас… А вот именно сейчас, после Беляева, пятницы, выходки с алкогольным срывом… Интересно, а кто нибудь из ровесников стал ли со мной так возиться?

Небо было собрано и мне остались лишь скалы. Я бросила взгляд на часы. Потеряла навыки, если не уложусь в двадцать минут, расстроюсь сильно. В том то и дело, что никому не было бы дело до моих промахов. Витька бы примчался, и всего то. И вот сейчас приходишь к осознанию, что по сути и не нужна была никому. Олегу было со мной удобно. А вот сейчас рассуждая об отношениях, что еще так и не родились, не спешу ли я? У меня только слова Вишневского. Красивые, правильные, но слова. Откуда я знаю, что у него на уме. Но как же хочется отключить рассудок и отдаться на волю эмоций. На уровне интуиции я понимала, что Вишневский не прост, это оборотная сторона состоявшегося человека. Но редкие фразы, изредка прорывавшиеся в разговорах… Как например та, что он на первом курсе уже и работал и ребенок у него был. Он всего добился сам. И с женой он развелся, когда дети выросли. Банальная история. Молодые подруги? Ну эстет же. Я посмотрела на последнюю дырку в картине, на рассыпанные детальки и на мужчину. Мало. Надо было открывать большой пазл. Я все собрала, а к решению не пришла.

Добив картинку решительно встала и потянулась. Вишневский отложил альбом в сторону:

— Уже все? Три часа и десять минут. Я поражен.

— Чему?

— По мне это слишком быстро.

— А для меня слишком медленно.

— Я наблюдал за тобой. Почему то у меня возникло ощущение, что пазл помогает тебе думать. Ты хочешь принять решение, а сам процесс стимулирует.

— Есть немного, — я медленно подошла к нему.

— И о чем ты думала?

— Искала дорогу к раю.

— Нашла?

— Только направление. А потом пазл закончился.

— Обидно. Иди сюда. Хотя бы на достигнутом мы можем остановиться?

Я осторожно покачала головой и сделала шаг назад.

— Витольд Лоллиевич, вы сказали, что у меня здесь своя комната. Я устала.

— Я провожу. Только за обедом я тебя попросил.

— Я помню.

Он встал и показал рукой на дверь. Идти вот так по коридору за ним, в полной тишине было немного странно, но вместе с тем волнительно. Японцы и Кинг правы. само ожидание может доставлять яркие эмоции, когда начинаешь сдерживать дыхание, то ли пугая неизвестным, то ли желая продолжения.

Возле дверей он обернулся:

— Твоя комната. Вещи уже должны были принести. Я встаю рано, но на завтрак тебя дождусь.

— Почему рано?

— Потому что бессонница мне сегодня гарантирована.

Я покраснела от намека, сделав шаг в сторону порога, но меня выловили, сжимая до потери возможности дышать.

— С легкой руки Петрограды у меня появилась новое прозвище в среде архитекторов и строителей — 'Вишневый дракон с ландышами'. Петра вообще не настолько безобидна. как кажется. Но это проблемы ее мужа, с которым она вполне счастлива. Проблема в другом Ландыш. Драконы не отдают просто так свое. Я готов ждать, готов снисходительно смотреть на твои выходки, терпеливо объяснять. Но мне хотелось бы хотя бы завтра утром узнать — есть ли у меня шанс. Или мне стоит охранять принцессу, пока не придет принц?

— Отдадите? — оставаться спокойной, когда так жарко шепчут на ухо, было невозможно.

— Нет. Если у меня есть хоть малейший шанс — не отдам.

— Проблема не в драконе, проблема в принцессе, которая вовсе не принцесса.

— Согласен. Ты лучше. Спокойной ночи.

И словно не было сейчас помешательства на грани у двоих. Вишневский плавно отступил назад, приоткрывая дверь в комнату:

— Ключ в прикроватной тумбочке. Если его вставить в замок изнутри, снаружи дверь не открыть. Спокойной ночи Ландыш.

Ночь спокойной нельзя назвать было. Уснуть не смогла. Когда в ночи я вышла, чтобы попить воды, то мой путь на кухню лежал через гостиную. На пороге застыла. Вишневский сидел в кресле и смотрел на камин, где играл огонь. Немного подумав, вернулась назад.

Витольд слышал звук шагов, но даже не обернулся. Заигрался и запутал девушку. Или запутался сам? Из кресла где он сидел, было видно в отражении окна, как Ландыш застыла на пороге. Немного сонная, немного испуганная. Вот легкая улыбка скользнула по лицу. О да, девочка, из-за тебя у меня бессонница. И лекарство мне известно, вот только не хочу. Так не хочу. Рыжеволосое приведение отступило назад. Он усмехнулся. Правильно, из нас двоих ты наивней, но интуитивно умнее. Он набрал номер. Сын ответил незамедлительно:

— Папа? Все в порядке?

— Здравствуй, сын. Извини за поздний звонок.

— Здравствуй, папа. Все в порядке, у нас еще рано. А вот что ты не спишь.

— Дела, работа, бессонница. Я со следующей недели в постоянных разъездах буду. Не уверен что смогу спокойно пообщаться.

— Куда летишь?

— Сочи, Екатеринбург. Загляну в Санкт-Петербург на пару дней. Потом Москва и по новой.

— Почему ты? Почему не твои менеджеры?

— Мне не нужны ошибки, а заказчик требовательный. Возможно потребуется расширения штата, в первую очередь большую архитектуру.

— Папа, нет. Я не вернусь, — голос молодого человека был тверд.

— Жаль. Вообще надеялся, что вы с сестрой в свое время встанете у руля. Хорошо, а Аниэла далеко?

— Фильм смотрит.

— А как же молодой человек?

— Ну вот так.

— Я понял. Чуть позже с ней поговорю.

— Я думаю переезд пойдет ей на пользу. Нас она сейчас не слышит, я вышел из комнаты.

— Сейчас речь пойдет о тебе. Помнишь портрет девушки с разноцветными глазами, что ты нарисовал три года назад?

— Ла-андыш, — на том конце трубке сын улыбнулся, — удивительная. Огненная малышка с разноцветными глазами. Папа, это было давно. Встретить человека с такой же аномалией, как и я.

— Гетерохромия не аномалия. В твоем случае просто особенность, если помнишь, то я с тобой объехал всех врачей.

— Помню, а мама еще говорила, что ты перегибаешь палку. Папа, причем тут девушка? я искал ее, чуть ли не каждый вечер приходил на Крымский мост. Почему ты о ней заговорил?

— Оказалась, что это дочь моих старых друзей.

— Здорово. Приеду — обязательно познакомлюсь заново.

— Когда ты приедешь?

— Папа, не раньше весны. Работа.

— Сын, что я не понимаю? Ты искал девушку, корил себя, что упустил.

— Ну во- первых, за это время все изменилось.

— Можешь не продолжать. Я тебя понял. Аниэле трубочку передашь?

— Сейчас, — в трубке послышались шаги, — Аниэлечка, папа звонит. Будешь разговаривать?

— Папа, привет, — потухший голосок ударил по сердцу отца.

— Принцесска, милая, кого надо наказать? Кто обидел мою девочку?

— Папа, я сама кого хочешь обижу.

Витольд усмехнулся:

— Милая, может пора вернуться домой? Ты достойна большего.

— Папа, что ты задумал?

— Мне нужны талантливые архитекторы, которые умеют шагнуть дальше стереотипов. Может пора перейти на более высокий уровень. Твой брат отказывается, губит талант.

— Папа я знаю, что ты умеешь говорить высокопарно, что сейчас начнешь манипулировать. Не надо, я довожу два проекта и возвращаюсь в Россию. Возьмешь к себе на работу?

— Брата с собой захвати. Ребята, я соскучился по вам.

— Син не влезет в чемодан. Он кстати трубку отнимает.

Возня, легкая перепалка детей. Витольд потер глаза. Ему не хватает их рядом. Кто сказал, что это правильно, что дети улетают из гнезда? Пусть летят, но пусть и возвращаются.

— Папа, ты меня слышишь? — прорвался сквозь мысли голос сына.

— Да, сын. извини, задумался.

— О чем?

— Что вас давно не видел. Не на бегу и в чужих стенах, а дома.

— Папа, обещаю, обязательно приедем. Я про Ландыш хотел спросить.

— А зачем? Тебя же она не интересует.

— Я этого не сказал. Я не поверил. Если ты так ее близко знаешь, скажи мне, она… Она замужем?

— Нет, — услышав легкий вздох облегчения, добавил, — Серафин Витольдович, реши что ты хочешь. И подумай, что второстепенно. Спокойной ночи, дети.

Он бросил телефон на стол и уставился немигающим взглядом на огонь. Она его. Только его. Но его ли она?

Я бываю совой, особенно если не высплюсь. Но сегодня меня разбудило солнце, словно и не было вчерашнего ливня. В окне виднелась паутина из ветвей деревьев. Сад и видневшийся вдал перелесок уже сбросил листья. Мягкая осенняя погода с легким морозцем. Одевшись я вышла в коридор. Ключом не воспользовалась- я доверяла человеку у которого осталась ночевать. Пройдя по коридору попала в пустую гостиную, где на столе лежала папка с золотыми ленточками и коробка с карандашами. Рядом находился и мой собранный пазл, который кто-то аккуратно перенес с пола на стол. На лежащем рядом листке точный список с мозаики, только белый дракон переливался всеми оттенками вишневого цвета, а на скале расцвели ландыши.

— Надо поддерживать легенду. Доброе утро, Ландыш.

— Доброе утро. Вас так прозвали из-за шаржа Петры? — я обернулась к вошедшему мужчине.

Вишневский довольно улыбнулся:

— Портрет в свободном стиле от Петрограды висит в моем кабинете, у меня как раз была рамка подходящего размера. Прозвище немного льстит, потому что драконов все боятся. Вишневый можно легко переделать в рубиновый, а хрупкие цветы… Что есть то есть. Ландыш, после завтрака забронируй пожалуйста гостиницы и билеты на меня, своего брата и Жидкова. Я сейчас им позвоню, скажу о командировке.

— Все встречи отменить или перенести? Вас долго не будет?

— О встречах поговорим на работе. Сейчас просто нужна твоя помощь. Да, милая, меня долго не будет. И все это слишком некстати.

— Почему? — я все же сделала шаг к нему, переборов смущение. Потом еще один. чтобы очутиться в теплых объятиях.

— Потому что ты только начала таять, а мне приходится оставлять тебя одну. Я уже вчера созвонился со Стасом, он сообщил, что Беляев уехал на родину. Что ж, может он и нехороший человек, но точно не глупый. И все же, не из-за мнимой угрозы, а ради моего спокойствия Богдан или Владимир будут забирать тебя с работы и на работу.

— Нет.

— Ландыш.

— Нет, не надо. Я не хочу чтобы это заметили. Обещаю, что если потребуется, то по рабочим вопросам буду передвигаться с водителями, и если буду сильно задерживаться. Но в остальное время я могу сама решать куда ехать и что делать?

— Хорошо. И с кем ты будешь проводить выходные, пока меня не будет?

— С родителями. С девочками. Сама по себе.

— То есть скучать не будешь?

— Буду, — и еще один шаг, и еще одна победа над собой.

— Я постараюсь вернуться побыстрее. Домой всегда спешишь, если тебя там ждут.

— Да, — согласно вздохнула я.

Затрезвонивший телефон нарушил очарование момент. Я вытащила его из кармана и испуганно посмотрела на Вишневского:

— Витька! я ж не предупредила, что не ночевала дома.

— А почему ты перед ним отчитываешься?

— А кто ему приказал за мной присматривать? Виктор выполняет ваше распоряжение. Блин.

Я ответила на вызов и сразу отставила телефон от уха:

— Мелкая, ты где?! Почему в твоей квартире кавардак, все раскидано, колготки я вообще нашел на подоконнике. Малявка, ты понимаешь что я надумал себе?

— На каком подоконнике? — удивилась я.

— Рядом с геранью. Ты где?

Я беспомощно покосилась на Вишневского. Он с интересом прислушивался к нашему разговору. Заметив мое смятение он потянулся к трубке. Только не это!

— Я на работе. А тебе разве Вишневский не звонил? Вы завтра вылетаете в командировку на две недели. Я билеты и гостиницу бронирую.

Один недовольный мужчина — это уже испытание для женских нервов. Но два — явный перебор. Шеф отпустил меня и грозно скрестил руки на груди. А Витька возмутился:

— Слушай, да вообще сатрап, наш шеф, — я мысленно молилась, чтобы брата не понесло, потому что сатра… то есть нежно любимый шеф слышал каждое слово возмущения рыжего парня., - значит, так, я еду за тобой. Ваще обалдел. Пусть оплачивает по двойному тарифу!

— Витя, ты меня слышал? — пискнула я, пытаясь отступить от шефа, который действительно начинал напоминать дракона. Или Змея Горыныча, который сейчас в меня плюнет огнем. Или еще хуже… или лучше… Надо проверить.

— Про командировку? Да намекал Кибаридзе. Я уже собрал чемодан и еду за тобой.

он сбросил вызов, а меня тут же притянули обратно, сжимая со всех сил:

— Значит, сатрап?

— Все претензии к Витьке. Я молчала, — пискнула в оправдание.

— С ним я позже разберусь. Сейчас мы обговорим двойной тариф.

— Витольд Лоллиевич, если Витя приедет в офис и меня там не застанет, обговаривать придется совершенно другое! — взмолилась я, пытаясь оттолкнуть его, потому что огонь в карих глазах пугал и сносил голову одновременно.

— И что?

— Калым.

— Ландыш, ты же вроде русская, — рассмеялся Вишневский, отпуская меня, — оговаривают в таких случаях приданое. Сейчас возьму ключи от машины. Откуда он едет?

— От меня.

— Тогда успеем. Сумку возьми, а то твоя легенда рассыплется.

Через пять минут мы летели по шоссе на пределе допустимой скорости. Шеф явно наслаждался скоростью, я же опять сидела, раздираемая противоречиями.

— Ландыш, позвони и вызови Жидкова тоже. Если мы едем на работу, то хоть введу ребят в курс дела. Все равно вечер испорчен.

— Почему?

— Я конечно рассчитывал, что Виктор будет за тобой присматривать и отгонять остальных, но не подозревал, что и мне придется от него прятаться. Ландыш, воистину с твоим появлением моя жизнь наполнилась новыми красками.

Я покраснела, а поверх руки легла его ладонь:

— Все хорошо, Ландыш, все будет хорошо.

Мы успели. Я даже завела компьютер у себя, а шеф самолично сварил нам кофе, раздобыв в столовой пару йогуртов и хлеб с сыром, когда появился Виктор. Брат застал почти офисную идиллию. Шеф на диване попивал кофеек, просматривая бумаги, я бронировала гостиницу, жуя йогурт.

— Здрасьте, — настороженно произнес брат, переводя взгляд с меня на шефа и обратно.

— Здравствуй, Виктор. Ты быстрее Бориса. Кофе тогда сам сделай, не отвлекай Ландыш, — Вишневский как ни в чем ни бывало отложил бумаги.

— А я с сестрой поговорить могу?

— Нет. Сам понимаешь, время — деньги. Если что, то я уже извинился перед Ландыш за испорченный выходной и даже почти компенсировал отсутствие завтрака, — иронично усмехнулся Вишневский, — правда не подумал, что холодильники у нас пусты. Ну что закажем пиццу?

— Можно кого-нибудь в Макдональдс отправить, — не удержалась я.

— Можно, — согласился шеф, — но не нужно. Виктор, займись добычей провианта. Мы здесь надолго. Чек мне — деньги вернут в понедельник.

Брат покосился на нас, но послушно развернулся, чтобы почти столкнуться с Жидковым, который поднимался к нам на мансарду, держа четыре коробки, откуда долетали умопомрачительные запахи.

— Витольд Лоллийевич, осетинские пироги закуплены, напитки не стал брать. Ландыш, Вить, привет. Неразлучная парочка на месте. Я сейчас за чертежами и готов внимать.

— Повежливей с моей девушкой, — буркнул Витька.

Вишневский встал:

— Так, молодые и ретивые, чем быстрее начнем, тем быстрее разойдемся. Ландыш, билеты и гостиницу оплачивай моей карточкой. Вот телефон для подтверждения платежа. С бухгалтерией я потом договорюсь. Сроки я тебе дал. Кавалеры, отрежьте девушке по кусочку каждого пирога и пойдемте. Борис, чертежи где? Виктор, не здесь, у меня в кабинете режь, не хватало, чтобы ты Ландыш документы запачкал.

Парни быстро исчезли, пока Вишневский нарочито медленно доставал карту и телефон. Удостоверившись, что нас не подслушивают, наклонился и тихо сказал:

— Разговор о компенсации выхода в выходные позже продолжим. Подумай хорошенько, что ты хочешь.

— Мы договорились разделить рабочее и личное, — также шепнула я.

— Двойной тариф и подразумевает компенсацию двухвидовую — рабочую и личную. С нетерпением жду варианты.

— А почему я должна придумывать?

— Потому что к моим вариантам ты еще не готова.

Он выпрямился и не дожидаясь ответа, ушел к себе.

На все стыковки у меня ушло примерно два часа, включая заказанные трансферы. Памятуя случай с Липатовым, я сделала четыре папки, причем в папку Вити подколола все телефоны, а в папку шефа подложила все платежные документы. Моя включала самый полный набор документов по командировке, включая составленную заявку. Заглянула в кабинет. Трое мужчин склонились над бумагами. Стол Вишневского заставлен коробками и чашками. Осторожно прокралась и заменила грязные пустые чашки на папки с бумагами. У дверей меня окликнул шеф:

— Ландыш, пожалуйста, сделай еще чай, забронируй на четверых столик на обед рядом с офисом примерно на час дня, заодно нам напомнишь. И я жду результата.

— Какого?

— Я тебе кажется дал задание, прежде чем заняться с молодыми дарованиями. Жду.

— А до понедельника нельзя отложить?

— Нет, нельзя. Чай и список вариантов.

Витька прав, сатрап и манипулятор. Вернулась к компьютеру. Интернет мне в помощь. Тем более я давно хотела попробовать алмазную вышивку, только никак не доходили руки. Сев и примерно рассчитав стоимость своего рабочего выхода в воскресенье с учетом повышенной ставки за сверхурочные, я выбрала несколько вариантов интересных рисунков. Немного подумав, я залезла на сайты с городскими экскурсиями тоже их просмотрела по ценам. Взяв за основу километраж и продолжительность прогулки, я так же прописала пару походов по Москве и даже одну загородную вылазку по усадьбе Архангельское. Получился внушительный список. Я покосилась на часы. До обеда еще полчаса. Немного подумав, вытащила шаблон заявки на закупку оборудования, куда и вбила все что насчитала. Все как положено, с артикульными номерами, ценой, техническими характеристиками, где для мозаик прописала размер картинки и количество элементов, а для экскурсий — километраж и среднюю продолжительность. Подготовила в двух экземплярах и подсунула в папку под роспись. Затем отправилась напоминать мужчинам про обед.

Меня не отпустили домой. Брат и Вишневский были единогласны в своем порыве, чем ввергли в ступор Жидкова. Так что обедали мы все вместе, где два нахала продолжили шуточную пикировку. В итоге мне пришлось успокаивать парня, объясняя, что РП и Генеральный директор развлекаются.

Когда мы вернулись обратно, троица вновь устроилась в кабинете. Побродив по офису, я вспомнила про курсы стенографии. Если шеф сейчас уедет, то начало учебы отложится. Пока мужчины совещались, я успела найти подходящую школу, у которой были занятия и по выходным, а значит мне уже прислали интересное предложение по организации обучения. Заявку я нашла на сервере, в папки Марины. Заполнив, я и ее положила в папку. А потом, захватив все отправилась в кабинет. Взъерошенный Жидков уже сворачивал ватман, Витька закопался с головой в планшет, Вишневский смотрел на экран компьютера. При моем появлении все подняли головы.

— Ландыш, что случилось? — спросил шеф.

— Сейчас почти семь вечера, а у вас завтра самолет в пять вечера из Домодедова.

— Я понял, уже заканчиваем. Так, Борис, Виктор задачу поняли? Завтра разрешаю приехать на час позже, к одиннадцати.

— Если это касается и Ландыша, то спасибо, если нет, то добрый вы, Витольд Лоллийевич, — буркнул брат, потягиваясь.

— Добрый. Значит, завтра только Борис наслаждается амнистией. Ландыш, что в папке?

— Вы уезжаете надолго, — начала я.

— Увы, — со смешком подтвердил Вишневский.

— Поэтому подпишите сейчас заявку на обучение.

— Та-ак, что-то новенькое. Присаживайся, рассказывай.

— Курсы стенографии для секретарей. Опыт протоколирования показал, что умение нужное.

— Дома посмотрю. Задание выполнила?

— В папке.

Вишневский заглянул, достал список, быстро пробежался глазами и посмотрел на меня:

— Это что?

— Аналитический обзор. Вам осталось лишь сделать выбор.

Мужчина хмыкнул и снова вчитался в написанное, после чего достал второй экземпляр. Еще одна загадочная улыбка и быстрый росчерк пера.

— Ты натолкнула меня на интересную мысль. Это хороший выход. Все, молодежь, собирайтесь по домам. Борис, можешь оставить чертежи здесь. Завтра до отъезда еще поговорим. Да, Ландыш, ты собираешься свои наряды забрать? Не то чтобы я против, но платья созданы, чтобы их надевать.

— Ой, — я подскочила и бросилась в потайную комнату. Когда я появилась с чехлами в руках, Виктор и Борис расхохотались.

— Малышка, Витольд Лоллийевич еще корректен в выражениях. Давай отнесу в машину. Борь, помоги.

Парни разделили пополам кофры и исчезли. Вишневский закрыл дверь, затем повернулся ко мне:

— Как ты отбирала?

— Рассчитала сколько стоит мой выход и подобрала то, что мне хотелось бы в рамках полученной суммы.

— Хитрая лиса. Экскурсии отложим до моего возвращения, а с остальным я подумаю. Я могу тебе позвонить вечером?

— Можете. Мне надо идти.

— Да, к сожалению. Спасибо за помощь. До завтра.

Быстрые объятия, и меня подтолкнули к выходу:

— Беги, Ландыш, тебя брат ждет.

Снизу уже кричал Витька:

— Мелкая, поехали домой!

Я вскинула голову и глядя в карие глаза тихо сказала:

— Я буду ждать. Возвращайтесь быстрее.

— Обязательно. Беги, Ландыш, я не железный.

Кивнула и сбежала. Я тоже не из камня, а переходить на другой уровень… Мне нравилась наша недосказанность, неясность и теплая робость. Не хотелось ни ускорять, ни разрушать очарование, и пока мне дают возможность, наслаждаться, слегка пригубляя вино, я буду растягивать удовольствие.

В машине Виктор покосился на меня и вздохнул:

— Ландка, он старше тебя вдвое. Играется тобой как кошка с мышкой.

— Ты о чем?

— Мелкая, ни за что не поверю, что ты такая наивная. Тебе Олега мало? Хорошо, пусть все серьезно, но тогда как быть с тем, с кем ты ходила на свидание?

— Витя, как все прошло с Мариной? — елейно пропела я.

— Замечательно, — рыкнул он, — не хочешь разговаривать, так и скажи. С Мариной все хорошо, если бы не командировка. Поеду ка я завтра с тобой утром. Дождешься? Заодно выполню наказ шефа.

— Беляев уехал из Москвы. вряд ли мне теперь что-то угрожает.

— Все равно. Сестра у меня одна.

Вечером я привела квартиру в нормальный вид, собралась на работу. Ближе к одиннадцати пискнул телефон: 'Милая, спокойной ночи. Слишком занят, чтобы заставлять тебя ждать'.

Когда я утром появилась на работе, алевтина уже была на месте. Забрав газету шефа, я отправилась наверх. календарь руководства обещал незабываемый день, потому что перенести столько встреч… На почте поджидало письмо, где начальник просил все встречи по возможности перевести на телефонные переговоры, либо уже на те дни, когда он вернется в Москву. И там же меня ждала и неприятная новость — по окончании командировки, когда Виктор и Борис вернутся домой, Вишневский еще на неделю исчезнет за рубежом, появившись в Москве только на выходные. Я вздохнула и услышала покашливание. Возле стойки стоял Богдан.

— Ландыш, просили тебе передать.

На его руке маленькая бонбоньерка с конфетами.

— Витольд Лоллиевич не приедет? — расстроилась я.

— Он приносил свои извинения, закрывает хвосты перед командировкой. И вот это тоже просил передать.

На стол лег небольшой конверт.

— Спасибо.

Богдан подмигнул и ушел. Я пошла наливать себе кофе., захватив конверт с собой. Пока кофеварка фырчала, я вскрыла конверт. Письмо. Написанное чернильной ручкой изящным почерком, каллиграфическим и с кучей завитушек. Я поднесла его ближе к лицу, вдыхая запах. Спокойный и слегка терпкий запах, обволакивающий и дарящий спокойствие и тепло, но в то же время будоражащий воображение. Не сдержав улыбку, я начала читать.

'Здравствуй, Ландыш. Если бы сидящий напротив Верховский знал, что я с таким серьезным видом пишу в ежедневнике, он бы сильно на меня обиделся. Впрочем, шутки о Драконе напомнили мне, что я обязан заботиться о своем сокровище. Извини, позвонить не удастся, потому что когда наконец смогу остаться один, ты уже будешь сладко спать, я надеюсь. Однако ничто не мешает мне воспользоваться разрешением и позвонить уже из Сочи. Драконы — существа ревнивые, так что вечером буду надоедать тебе, проверяя, чтобы рядом никого нет.

Твои слова ласкают душу, потому что знать, что где-то тебя ждут, всегда приятно. Жизнь наполняется иным смыслом, согревая и шепча — береги чудо, посланное судьбой. Две недели пройдут быстро и в тоже время последние дни до встречи будут измываться надо мной, растягиваясь в бесконечность. Впрочем я верю сам и повторю тебе еще раз — все будет хорошо, Ландыш! Только чаще улыбайся! До встречи, мое гетерохромное чудо'.

Снизу был пририсован маленький дракончик с ландышем в руках.

Смешно, именитый архитектор, признанный авторитет вел себя как студент. И самое странное мне это нравилось. Вот только перешагнув порог офиса, пылкий влюбленный или опытный соблазнитель, перевоплощался во въедливого и требовательного начальника. Вздохнув, я забрала свой кофе и пошла работать.

Вишневский появился в офисе после двух. Я была взвинчена, пытаясь согласовать встречи. Были персоны, с которыми шеф сам договаривался о переносе, чем меня выбивал из колеи. Стоит договориться с помощником на определенный день и час, вносишь в расписание, а комп демонстрирует накладку из двух встреч, причем с перехлестом в полчаса и на разных концах Москвы. Оказывается уже забито. Пять секунд назад никого не было, а вот, нарисовалось. Краснеешь, бледнеешь, лепечешь извинения — и заново утрясаем. Меня звали на обед, а я все отмахивалась.

— Ты обедала? — голос шефа заставил подпрыгнуть.

— Нет.

— Меня ждала.

— Точнее формулировка, что и-зза вас. Если бы не трогали календарь…

— Ну, извини. Тогда пошли и я поеду в аэропорт.

Когда он вышел обратно из кабинета, я тихо похихикивала. О появлении шефа прознал офис, и о его длительной командировке тоже. И всем срочно потребовалась его виза. Лично. А через секунду мне стало не до смеха. Ведь бегать с документами пришлось мне. Еще час сумасшествия. Пока возле моего стола не появились Виктор и Борис.

— Уже? — я плюхнулась на кресло и подперла щеку рукой.

— Угу, — Витька растерянно улыбнулся, — ты чего мелкая? Не грусти.

— Не буду. Выходные у родителей проведу. Вить, я тебя прошу, ты умный человек, но вдруг местный креативный подход заразен. Внимательно следи, что и куда. Я все рассчитала, только следуй инструкциям.

— Это ты на Липатова намекаешь? — хихикнул Борис.

— Нет, Игоря Валерьяновича вы не переплюнете, — развеселилась я.

— Ландыш, зайди, — ожил коммуникатор, — ребят отправь к Богдану, он нас довезет до аэропорта.

Я забрала папку, скорчила парням рожицу и отправилась к шефу.

— По стенографии я одобрил лишь одну заявку, сама решай — кто пойдет. Пока меня нет, помоги Марине спланировать курсы английского. Задания я буду присылать на почту и постоянно будь на связи, — он быстро собирал портфель, затем поднял на меня глаза и улыбнулся, — не грусти, это обычные дела.

— Я знаю. Все сделаю.

Вишневский подошел ко мне и притянул в собственническом жесте:

— Планировались, что мы будем разыгрывать отношения перед коллегами, а теперь прячемся по углам. Мне так больше нравится, но вот проводить ты меня не можешь. Я буду звонить, ты обещала.

— Да, — прижаться на секунду, спрятав лицо, пытаясь запомнить мгновение, — спасибо за письмо.

Он рассмеялся:

— Когда я с умным видом закончил писать, Верховский вежливо уточнил, готов ли я его слушать, или меня весенние цветы совсем с ума свели? Проницательные у меня партнеры. Все милая, пора. Все вопросы теперь через заместителей, их целых двое. Пожалуйста, проводи хоть до ресепшн.

Внизу собралось несколько зевак. Прошмыгнув за спиной Вишневского к девочкам за стойку, я уселась на свою любимую скамью-комод. Держать лицо было сложно, поэтому просто букой смотрела на всех, заметив, что Витька напряженно следит за мной. Вишневский же оглянулся, словно вспомнив что-то:

— Ландыш, завтра курьер должен привези мне посылку. Я планировал сам забрать, но видно не судьба. Получи, проверь по накладной.

— Хорошо, — недоуменно кивнула я, — а где документы?

— У тебя на почте. Там и дальнейшие инструкции.

Я кивнула. Вишневский махнул рукой, И наши трое командированных уже отправились восвояси, как вдруг ехидный голосок Елены Николаевны пропел:

— Витольд Лоллийевич, нехорошо получается.

— Что именно, дражайщая Елена Николаевна?

— Вы молодым не дали попрощаться.

Виктор бросил вороватый взгляд на Марину, она — обалдевший на меня. Я растерянно оглядывалась по сторонам, наоборот пытаясь избегать смотреть на шефа. В итоге остановилась на брате, который мучительно соображал как быть.

— Ну что вы, Елена Николаевна, я не настолько жесток. Молодые, у вас пять минут.

И вы думаете, хоть кто-нибудь ушел? Эти гады, включая шефа даже не отвернулись. Я вновь посмотрела на брата. Витька подмигнул и весьма вальяжно заявил, скрестив руки на груди:

— Какая щедрость. Дорогая, мне кажется всем слишком скучно жить.

— Определенно, — согласилась я. Заметив на столе возле Сони огромный дырокол, которым тут же незаметно подперла кнопку домофона на двери лестницы.

— Тебе не кажется, что они просто завидуют? — Витька сделал шаг, чтобы обойти Вишневского.

— Совершенно согласна, — я крадучись, обошла стойку, замечая что Соня догадалась и сама нажала кнопку.

— Поучим их?

Он дал мне возможность оказаться ближе к двери.

— Вот еще, пусть завидуют.

— Меня две недели не будет.

— Пострадаешь.

— Мелкая!

Он бросился за мной, я толкнула дверь, придержав чтобы его тоже не прибило, и вот мы вдвоем сбегаем вниз по лестнице, а вслед несется:

— Рыжие!!!

Внизу Витька попридержал меня:

— Шеф разозлился.

— Потому что он просил без детского сада.

— Мог бы и запретить, а то отсыпал от щедрот душевных, — буркнул Витька, глядя хмуро на лифт.

Вишневский и Борис уже спустились вниз.

— Пять за находчивость, два за исполнение, — резко заметил шеф, подходя к нам, — Ландыш, к моему возвращению офис должен уцелеть.

— А к нашему? — удивились молодые люди.

— А вам просто стоит выжить. Виктор, перестань паясничать.

— А вы мне предлагали у всех на виду с сестрой взасос целоваться? — возмутился брат.

— Как сестра? — Борис ошарашено смотрел на нас.

— Вы сами закрутили эту кашу, — хмыкнул Вишневский, — и что за выражения? На месте Ландыш я бы обиделся.

— Не дождетесь, — фыркнула я.

Подошла к брату, нагло дернула за рукав. Тот послушно наклонился, подставляя щеку для поцелуя, который я ему и запечатлела. Той самой красной помадой.

— Вы закончили? Может мы наконец поедем? — преувеличенно вежливо спросил Вишневский.

Не дожидаясь ответа, развернулся и пошел в сторону машины, доставая телефон.

— Правда сестра? — еще раз переспросил Борис.

— Двоюродная, — довольно подтвердил Витька, делая селфи, — пошли. Злой шеф в течении двух недель — это каторга. Счастливо оставаться, Ландыш.

— Счастливого пути.

Вбежала в лифт и поднялась обратно, где с независимым видом продефилировала под любопытствующими взглядами к себе наверх. Телефон просигнализировал об смс.

'То есть брату поцелуй нашелся?'

'Вернетесь и все будут ваши'

'Ты сама это сказала'.

Да, здесь я допустила оплошность. Впрочем, пока шеф вернется. Немного подумав, достала так и недоеденные конфеты, устроилась на диване, скинув туфли. Перед отъездом мне положили на стол два текста статьи-интервью, которые надо вычитать, прежде чем отдать в редакцию. Увы, сегодня же понедельник.

— Ой, вы что-то забыли? — долетело снизу.

На лестнице послышались шаги. И меньше всего я ожидала увидеть Вишневского.

— Что-то случилось? — испуганно прошептала я.

— Я вернулся и ты обещала.

Раньше чем я сообразила, он подошел ко мне, порывисто поднял меня, ставя на диван и прижимая к себе. На фоне резких и властных жестов нежное почти невесомое прикосновение губ опьянило моментально. И когда я потянулась сама, он отстранился, тяжело дыша:

— А вот теперь справедливо. Но продолжение по моему возвращению.

— Обещаете?

— Украду. Дракон я или нет?

Так же резко меня опустили на пол, поддержали, пока я обрела равновесие и исчезли, захватив со стола статьи. Не более как для прикрытия.

Я осела на диван. Как то не получается у нас разделить рабочее и личное. Даже наличие коллег уже не тормозит.

Долго зависать и переживать мне не дали. Ривцев позвонил и напомнил о правовых программах. И снова поиск, анализ предложений. А что лучше сетевая или флеш? Если только юристу, который в офисе и не сидит, то лучше флеш. Но бухгалтерии тоже надо. Разбираясь с версией для бухов я натолкнулась на электронную подачу документов. А вот это интересно, это в отчетные периоды экономия на бензине и просиживании в очередях. Набрала Дашу-бухгалтера.

— Даш, привет. А как вы сдаете отчетность? В налоговую и прочие.

— Ножками. Или Богдан или я с Володей.

— А почему не электронно?

— Ой, Ландыш, лучше не спрашивай. У тебя документы по этой командировке есть?

— Сейчас вместе с заявкой принесу.

В бухгалтерии я заглянула к ней в компьютер. Стоит стандартная бухгалтерская программа.

— Даш, и все же. Я просто для Ривцева ПО ищу, вот и параллельно накопала. Ведь экономия сил и времени.

— Елена Николаевна против. Бумаги надежнее, говорит.

Я призадумалась. При всем своем высокомерии наша главный бухгалтер была профессионалом в своей области. И с компьютером вроде умела обращаться. Почему такое упорство. Прямой вопрос дал ожидаемый ответ — не лезть куда не следует.

На обратном пути у меня зазвонил телефон.

— Богдан? Что-то случилось?

— Нет, Ландыш, все хорошо. Отзваниваюсь, что несмотря на забытые бумаги, успели вовремя. Ландыш, ты меня прости пожалуйста, но…. В общем, помада слишком яркая. Борис ничего не заметил, а вот насчет Виктора не уверен.

— Так видно? — я прислонилась к стенке, побледнев.

— Там немного отпечаталось. Все хорошо.

— Спасибо, успокоил. Богдан, я тебя прошу.

— Ландыш, могила, — рассмеялся водитель и серьезно добавил, — мне приказано доставить тебя домой.

— Богдан, а кто твой начальник?

— Ты, — насторожился мужчина.

— Ну так вот я сама решаю, как буду добираться.

— Но Витольд Лоллийевич…

— Вернется и пусть командует, сейчас я за главную.

Водитель рассмеялся и отключился. Я перевела взгляд на рабочее место и вздохнула. Ладно, надо найти того, кто поможет мне с бухгалтерией. Но все подождет до завтра.

Витольд поставил сумку на комод. На самолет едва успели. А все она со своей смской. Хотя сам виноват, сорвался как юнец. Нельзя. Надо остыть. Вот только сложно собраться, вспоминая, как держал в руках желанную девушку. Как она подалась навстречу, эти затуманившиеся разноцветные глаза. А вот теперь подумай, дракон, имеешь ли ты право переходить грань?

Он убрал сумку в шкаф, включил телевизор. Стоя у окна и крутя в руках телефон, Витольд слушал новости. В дверь постучались.

На пороге стояли подчиненные.

— Витольд Лоллийевич, мы на ужин!

— Хорошо. Надеюсь, мне не придется вас по городу разыскивать? Виктор, тебя это в первую очередь касается.

— Да мы вообще приличные и воспитанные люди.

— По отдельности. Молодые люди, вас дома девушки ждут. Завтра утром жду в восемь.

Они шутливо откозыряли и сбежали.

Витольд вернулся в номер, устраиваясь в кресле. Позвонить или нет? Сейчас такой шанс отмотать назад, но почему то не хочется. Она ждет.

— Здравствуй, Ландыш!

— Добрый вечер!

— Почему голос грустный?

— Устала, — он почувствовал, как она улыбнулась.

— Богдан тебя довез?

— Я сама.

— Ландыш!

— Я сама разберусь со своими подчиненными, — она улыбнулась, — тем более я бы не смогла, после помады…

— О да, я же просил не использовать ее против меня. Милая, надеюсь, твой брат не заметил.

Он чувствовал ее смущение:

— Ландыш, я немного устал. Давай прощаться на сегодня. Я могу завтра позвонить?

— Да, извините.

— Не извиняйся. Я рад был тебя слышать. Спокойной ночи, Ландыш.

Он положил телефон. Где-то в Москве дождь поливал улицы, в Сочи теплый вечер. Красивый город, море и красивые девушки. Вот только сердце там, где дожди.

— Ну что, Вишневский, дожил до седин и влюбился? — он усмехнулся своему отражению в окне, — впервые в жизни угораздило тебя. Идиот.

Он достал ноутбук. Забыться в работе. Экран мигнул, высвечивая заставку. Вишневый дракон, а в его лапах спала рыжая девушка.

Рабочее утро я надеялась начать с тихого кофепития. Звонок Вишневского вчера вечером согрел и расстроил. Всего день, а мне его не хватает. Его мягкой иронии, постоянной заботы, теплых рук. И…

Мечтания прервали заместители шефа. Клочков и Баринов материализовались перед стойкой.

— Ландыш, ты помнишь, что через неделю корпоратив?

— Помню. Но при чем тут я? Организацией занимается Марина.

— Ландыш. Мы про соревнования на квадроциклах. Маринка закопалась в общие вопросы, там с санаторием проблемы.

— Я поняла, я спущусь к ней попозже. А можно вопрос?

Они переглянулись, а я попыталась как можно безмятежней улыбнуться:

— Мик, Сергей, а кто из вас лучше с дамами общается?

Они переглянулись еще раз и Клочков спросил:

— А с кем?

— С Еленой Николаевной.

— Это к Витольду Лоллийевичу, — они забрали документы и исчезли.

Вздохнула и вновь набрала Дашу. Она повторила вчерашнее и добавила, что Елена Николаевна сама возит отчеты. Поняв, что здесь тупик, отправилась к Марине. Там выяснилось, что есть проблемы с количеством номеров, чтото с вечеринкой. В общем, Маиина пыталась все утрясти, поэтому рыкнула, что ежегодные соревнования на кубок бюро, который тоже умудрились выполнить коряво и надо срочно переделывать, лежат полностью на мне. Я уже развернулась и пошла к дверям, когда мне крикнули вслед:

— А ты вообще на квадроциклах каталась?

— Не, я жить хочу. С руками и ногами.

— Ну да, Витя говорил о твоем везении.

— Марина, я же могу и поучаствовать.

— Мы привыкли в это доме отдыха отмечать день рождения бюро.

Я обиженно махнула рукой, закрывая дверь. На ресепшн мне пояснили, что обычно соревнование проводили на прохождении трассы. Октябрьская погода добавляла колорит трассе — грязь и бездорожье усложняли задачу. Но последнее время лидером постоянно был Кривцов, что уже сбивало интерес к соревнованиям. Изменение маршрута не особо помогало. Уяснив задачу, я пошла к себе. Первым делом открыла всезнающий интернет и решила посмотреть, что это за зверь такой — квадроцикл. Несколько видео убедили меня, что я все же сугубо городской житель, домосед и любитель комфорта. Понять кайф гонок по грязи, когда все летит в лицо, ветер и… Передернув плечами, я запросила у Марины контакты пансионата, где предстояло развлечение. она нашла даже главного по этим странным машинкам, в результате мы уже обговаривали с ним возможность проведения нечто похожее на спортивное ориентирование. Ну все мирнее, чище и гигиеничней. Правда Василий так не думал, хотя сама идея ему понравилась. Я вообще люблю людей, которые занимаются любимым делом. Через полчаса переговоров я уже согласилась на то, что это должно быть не просто на скорость, но и обязательно по бездорожью, и главное грязи побольше. Ну может я чего не понимаю, но если хотят, то пусть. Уточнила, что с водоснабжением там все в порядке и все, кто в детстве не довозился в лужах и песочке, смогут отмыться в случае необходимости.

— Ландыш, курьер привез посылку для Витольда Лоллийевича.

Точно! Я сбежала вниз. Курьер, улыбчивый парень при виде меня даже засиял, протягивая мне конверт. Я настороженно вскрыла его, тем более наши два имени красовались на лицевой стороне.

'Не стоит обитателям офиса видеть содержимое посылки'

Скан рукописного текста знакомой мне руки. Я немного подумала и кивнула:

— У меня документы наверху, пойдемте, — и первая отправилась наверх.

В общем это было очень мудрое решение. Курьер получил дополнительный заряд радости и веселья, наблюдая мое ошеломленное лицо. Все восемь алмазных вышивок!!! Упакованные точно в том порядке, как я их написала на листке.

— Там просили еще письмо приложить, — добил меня курьер, пока я расписывалась в накладных, — оно в отдельном конверте, между третьей и четвертой коробкой.

— Спас-сибо, — лишь на это меня и хватило.

Парень махнул рукой и исчез. я еще раз посмотрела на коробки. Я просила лишь одну!!! Одну алмазную вышивку!!! И только потому, что она сам сказал выбрать!!!! Быстро забрала коробки и отправилась в кабинет шефа, будь он….Спрятала мозаики в потайной комнате в шкафу. Мне кажется или моих вещей здесь становится больше?

Я вернулась на свое рабочее место. Мне уже прислали карту местности для соревнований, из которой я поняла, что там две просеки, одно болото и много много леса. И то, водное пространство было подписано незамысловатым словом от руки. Пока я крутила карту, я голове родилась идея, что соревнования должнгы быть командные. На квадроцикл могут сесть двое. У нас два этажа. А почему бы и нет?

К вечеру я уже составила примерный список команд. Не без помощи девочек, которые мне рассказали кто активно участвует, кто предпочитает быть зрителями. Поскольку проектные группы давно уже были сформированы, то я отдала на их усмотрение выбирать — кто от каждой группы будет участвовать. А далее. Водителей вывели в состав жюри, потому что тягаться с профессионалами было сложно. Богдан, взятый в консультанты, согласился с таким делением обязанностей. Немного почесав затылок, волевым решение Антона включили в секретариат. Сисадмин протанцевал джигу, едва не сбив Кривцова. Тот сначала обиделся, затем заинтересовался. В итоге я своими планами сорвала рабочий процесс. Взрослые и серьезные дяденьки и тетеньки, архитекторы и бухгалтера решали, кто и как поедут. Марина и Елена Николаевна безапелляционным тоном заявили что от них главным будет Юрий Ривцев. Юрист попытался сначала возмутиться, потом сопротивляться. Я решила воспользоваться ситуацией и, как самая главная по безобразию, заявила что вопрос сотрудничества юриспруденции и бухгалтерии стоит обсудить за круглым столом.

Елена Николаевна слишком хищно улыбнулась, что мы с Ривцевым задумались. Когда она величественно ушла в маленькую переговорную, я вкратце объяснила Юрию суть моей проблемы. Он согласился помочь.

А вот так глупо я себя еще никогда не чувствовала. И кажется Ривцев тоже. Чтобы замять инцидент, Юрий согласился участвовать в команде бухгалтерии. А я сделала зарубку на памяти больше не полагаться на слова, а все документально проверять. Отчетность давно уходит электронно, а зачем каждый отчетный период Елена Николаевна ездит по контролирующим органам, мне знать не положено. А вот Ривцев очевидно знал про тайные делишки, потому что посмотрел на меня укоризненно и покачал головой. Пришлось делать покаянный вид и быстро-быстро выскальзывать из переговорной, прикрываясь большой занятостью.

А вечером передо мной возник радостный Богдан и протянул свой мобильный:

— Ландыш, меня нет всего сутки, что происходит? — Вишневский пытался говорить грозно, но я чувствовала что он улыбается.

— А что происходит? — удивилась я.

— Я разговаривал сегодня с Миком. Меня насторожила его фраза, что корпоратив никто точно не забудет, а Даниилу придется уступить пьедестал. На мой вопрос он указал на тебя, как главную зачинщицу.

— Я просто помогаю Марине.

— Бюро устоит?

— Все безобразия будут на свежем воздухе. Нам отдали под него целый лес.

— После которого там будет поле? Хорошо, ты почти меня успокоила. Ты получила посылку?

— Да, — я вдруг вспомнила и про письмо и про мозаики.

— И не позвонила.

— Вы работаете. Витольд Лоллиевич, спасибо. Только не стоило так много.

— Лоллийевич. В свете последних новостей с офиса, я вообще думаю, что надо больше. Зато я знаю точно чем ты занимаешься вечерами, пока меня нет. Богдан тебя сегодня отвезет. В Москве почти восемь, Ландыш. И это не обсуждается. Я перезвоню вечером.

Он отключился а я обиженно посмотрела на Богдана:

— Ты не в курсе, почему девочки со мной не попрощались? Обычно кричат, что стекла звенят.

— Они кричали, но ты слишком засмотрелась на квадроциклы, — водитель заглянул мне в компьютер, — что ты хочешь, если динамики так шумят. Когда мы поедем.

— Может я сама?

— Ландыш, ты же знаешь Витольда Лоллийевича.

— Знать не значит понимать. Богдан, а ты мне поможешь? Там коробки в количестве восьми штук, которые я хочу забрать с собой.

— Обязательно. Где они?

— В потайной комнате. Я сейчас компьютер выключу и поедем.

— Ландыш, до свидания, — снизу донеслось.

— Счастливо, — крикнула я Але и ошарашено посмотрела на часы.

Алевтина же сегодня последняя. Хотя если верить часам, то уже восемь. Богдан рассмеялся:

— Вот вот. А если бы я не позвонил Витольду Лоллийевичу?

— Что?!

Я понимаю, что с высоты своего роста, грозно сдвигать брови глупо, водитель все равно смотрел сверху вниз. Но он оценил мои потуги, примиряюще поднял руки:

— Мне пришлось звонить твоему непосредственному начальнику, потому что меня бы ты не послушала. Собирайся, он может перезвонить и еще обязать меня и утром тебя забирать. Не то чтобы я против, но ты точно не будешь счастлива такому контролю.

Богдан не просто довез меня до домой. Услышав что мне надо в магазин, он еще и отвез меня в магазин, прогулялся со мной, покорно таща сумки с едой. На мои извинения лишь смеялся, говоря что привык к необычным поручениям. Мне все равно было стыдно, так что я настояла на том, что его накормить ужином. Тем более блины готовятся быстро.

Первым позвонил Витька. Мы только накрыли стол, а Богдан занимался чисто мужским делом — открывал банку с кабачковой икрой.

— Мелкая, привет!

— Привет, Вить. Как Сочи?

— Тепло хорошо, много работы. У меня мозги скоро взорвутся.

— А там есть чему взрываться?

— Малявка, вернусь, самолично защекочу. Чего делаешь.

— Ужинать собираемся.

— И мы тоже. Стоп. С кем это ты там ужинаешь? И самое главное где?

— Дома, я напекла блинов. Меня сегодня Богдан привез. Вот и кормлю его в ответ.

Водитель испуганно замахал руками но у него уже звонил телефон.

— Ну ладно, не буду мешать, — со смешком ответил Витька и отключился.

— Да, Витольд Лоллийевич. Понял. Извините. Нет, только помог. Заезжали в магазин за продуктами. Хорошо. Нет, ужинаем. Хорошо.

Он положил трубку.

— Все так плохо? Я тебя подставила? — посочувствовала я ему.

Богдан усмехнулся:

— Ландыш, ты переживаешь по поводу и без. Витольд Лоллийевич попросил тебя перезвонить ему, когда я уйду. Поужинать мне великодушно разрешили.

— Ну да, — у меня аппетит пропал.

— Ландыш, не грусти. Знаешь, давай я лучше немного тебе расскажу, чтобы ты не мучилась. Витольд Лоллийевич в силу своего характера вряд ли будет откровенничать.

— Богдан, не боишься, что если он узнает, то уволит?

— Нет. Потому что поймет. Побурчит, может отчитает.

— Не надо, Богдан. Мы сами разберемся. Надеюсь.

Богдан уже раз усмехнулся и решительно встал:

— Вот теперь я понял его. Ландыш, не забывай что мужчина становится жутким собственником по отношению только к той женщины, которую боится потерять. Поеду я. Спасибо за ужин.

Я лишь кивнула. Убрала остатки в холодильник, сходила в душ и легла. Пока я раздумывала, звонить или нет, Вишневский сам набрал меня.

— Милая, ты спишь?

— Нет.

— Богдан слишком много болтает. Что тебя расстроило?

— Зачем вы так с ним?

— Как, Ландыш? Отчитал, что вы так поздно приехали домой? Что ты опять задержалась на работе, а он не отправил тебя домой раньше?

Я замерла.

— Ландыш, ты здесь? Почему молчишь?

— То есть не за то, что он остался на ужин?

— Нет, ну почему же, и за это тоже. Ландыш, у него мама наша любимая Мария Ивановна — его прекрасно кормят. Так что мог не заставлять тебя готовить. Милая, я тебе доверяю.

— Простите.

— Не извиняйся. Знаешь, я сам сейчас собираю пазл. Из твоих настроений, действий, слов, улыбок словно создаю тебя. И мне больно, что тебе так не повезло раньше в отношениях. Не спеши делать поспешные выводы. Если ты не понимаешь что или тебя пугает, позвони мне. Я всегда отвечу.

— У вас работа.

— Это да, сейчас пытаюсь всеми силами ускорить процесс, чтобы быстрее вернуться к тебе. Что ты сейчас делаешь?

— Лежу и смотрю в окно. У нас снова дождь барабанит по стеклам.

— А передо мной море. Ты прекрасно выбрала гостиницу. Борис и Виктор, несмотря что на деловом ужине почти зевали, сейчас убежали гулять на набережные.

— А вы?

— А мне не с кем. Ты в Москве.

Я улыбнулась, и он вымолвил:

— Ты улыбаешься. Это хорошо. Ложись спать. Спокойной ночи.

Утром я добиралась на работу сама. Тесные объятия в метро и автобусе способствуют мыслительному процессу, поэтому я поднялась наверх лишь за своей радиотрубкой. Мой путь лежал в библиотеку, где хранились архивы. Через пару часов я отобрала десять проектов, которые лично отсканировала и отправила в полиграфию, где мне из них сделали пазлы. Маленькие, всего девять деталей, но полностью ламинированные. Затем бросила смс Вишневскому

'Я вам нужна в офисе?'

Ответ пришел незамедлительно:

'Что ты задумала?'

' Готовлюсь к тимбилдингу. Я могу отлучиться на пару часов?'

'Хорошо. А насчет нужна или нет. Ты мне всегда нужна'.

Я выскочила из библиотеке на ресепшн. Рядом с секретарями находились замы, которые при виде меня насторожились:

— Ландыш?

— Я в местной командировке. С руководством согласовано. Соня, кто из водителей в офисе?

— Володя, но он везет Кривцова и Крячевскую на встречу.

— А куда?

— В район Таганки.

— Я тогда с ними.

Даниил, вальяжно появившийся из дверей, нахмурился:

— Ландыш, тебе не кажется это чересчур нагло?

— Даниил, я рядом с Володей, мне надо срочно. Это из-за соревнований.

— Ну ладно, — великодушно разрешил главный дизайнер.

Меня они высадили рядом с Дровяным переулком.

Мира встретила меня с улыбкой. Однако выслушав просьбу-заказ, долго и оглушительно смеялась. После чего мы закопались с ней почти по уши в лоскуты. Парча, бархат, тяжелый шелк, мягкий габардин манили, даря приятные ощущение и приводя в восторг разнообразными расцветками. Но нам нужно нечто для непогоды. Отобрав нужные плащевки десяти оттенков, Мира пообещала прислать все с курьером. Милая женщина еще предложила и мне костюм для непогоды сшить. Я долго отнекивалась, однако под конец сдалась, потому что мне пообещали что в нем я не промокну и не замерзну. ценное замечание. В итоге с меня повторно сняли мерки.

На выходе из ателье на наткнулась на Богдана:

— Мне отзвонил Володя и сообщил где тебя высадил. Здравствуй.

— Здрасьте. Богдан, раз ты тут, давай заедем в типографию. Я визитки заберу и заодно посмотрю образцы по паззлам.

— Что ты задумала, Ландыш?

Я с сомнением посмотрела на него, затем улыбнулась:

— Раз ты в жюри расскажу. Смотри, у меня получилось порядка семи-восьми команд, плюс две команды на случай особо страждующих. Я с Василием договорилась, и нам с тобой на следующей неделе надо будет доехать до санатория, чтобы он забрал метки. А дальше все очень просто. Мало собрать метки, из них надо сложить пазл.

— Ну это они быстро сделают, — мы толкались на Садовом в пробке.

— Если сумеют между собой договориться, — хихикнула я, и потянулась, — а Мария Ивановна твоя мама?

— Ага, и даже больше скажу, Владимир — мой отчим.

— Санта-Барбара.

— Немного, — согласился Богдан, — мама познакомилась с Владимиром, когда работала у Витольда Лоллийевича гувернанткой Сина и Ани.

Я тихо сползла по сидению, насколько позволил ремень безопасности:

— А почему тогда Мария Ивановна сейчас работает кофе-леди?

— Потому что когда необходимость в услугах гувернантки отпала, Витольд Лоллийевич по ее же настоянию взял маму на работу в бюро. Как она сама говорит — временно, пока малыши не появятся. Витольд Лоллийевич и не спорит, а постоянно клятвенно обещает. А сейчас… Дети выросли, внуки не появились еще. Шеф очень любит детей и это взаимно, потому что при разводе Аниэла могла уехать с Кариной Михайловной во Францию, однако предпочла остаться с папой.

— Хорошо. Я поняла, — оборвала я сплетни.

Богдан рассмеялся:

— Ландыш, ты забавная. Другая бы использовала возможность, а ты…

— А мне если захочется узнать подробности личной жизни господина Вишневского, то я сама его спрошу. Люблю все узнавать из первых рук..

В офисе прознали, что я ездила по поводу соревнования, так что я предпочитала отсиживаться у себя, дабы лишний раз не попадаться на глаза коллегам, и соответственно не отмахиваться от вопросов.

Вечерами по очереди звонил брат и Вишневский. Витька жаловался и восхищался одновременно начальством, взахлеб рассказывал перспективы, умело обходя подробности. Иногда он присылал фотографии моря и пейзажей.

Вишневский звонил вечерами, иногда говорил ни о чем, иногда переходил на английский, вынуждая и меня упражняться в иностранном языке. Временами в его речь вплетались фразы на французском, который архитектор тоже знал в совершенстве. Мои просьбы перевести разбивались о его неизменное 'рано, mon amie' На мой ехидный вопрос, сколько букв в его 'ами' Вишневский смеялся.

Так и летели дни. Текучка на работе, вечерами алмазная вышивка и телефонные переговоры. На выходные я уехала к родителям.

В понедельник мы с Богданом с утра уехали в санаторий. Надеялась вернутся до обеда, однако Василий потащил меня по непроходимым лесам. Хорошо, хоть от квадроцикла удалось отвертеться. Места великолепные, например я один дуб от другого не могла отличить. Однако радостно кивала мужчинам, которые разрисовывали карту. В итоге все девять точек были выбраны. Вернулись мы в офис уже после обеда, когда у нормальных людей ужин уже планируется. Согреваясь горячим супом, явно принесенного для любимого сыночка, я рассматривала карты, пока наконец наша хозяюшка не отняли их у меня, поставив чай с легким ароматом вишни.

— Вино?

— Чтобы не заболела. Я всего пару ложек добавила и пряностей. Имбирь, корица, гвоздика.

— Офисный глинтвейн, спасибо.

И вновь сканирование карты, ее размножение. Первоначально я хотела лишь дать точки для навигаторов, однако мне объяснили, что на квадроциклы их не ставят, и если уж делать спортивное ориентирование, то по серьезному. А под конец рабочего дня я поняла, что попала.

Первым позвонил Виктор и сообщил, что Екатеринбург встретил их неприветливо, однако нет худа без добра, так что дорогая сестра просто обязана прямо сейчас поменять им билеты с вечера субботы на утро пятницы. Параллельно на почте высветилось письмо с аналогичной просьбой от Вишневского. Вот только в нем…

— Вить, шеф скинул мне информацию, я перезвоню.

— Эй, мелкая, а чего насупилась?

— Работа.

Он отключился, а я сжала губы. Хорошо, что на этаже никого не было. Потому что стало обидно. Обидно и больно. Словно услышав мои эмоции, телефон ожил:

— Здравствуй, Ландыш.

— Добрый вечер.

— Ты расстроилась, — Вишневский даже не спрашивал, он утверждал.

— Я надеялась, что вы тоже раньше приедете. Когда вы вернетесь?

— Утром в понедельник встретимся.

— На работе.

— Возьми с собой необходимые вещи. Я не отпущу тебя вечером. Можешь собирать пазлы, мозаики, спать в своей комнате, но под одной крышей со мной.

— Почему вы не прилетите вместе с остальными?

— Потому что есть еще дела, в которых мне свита не нужна. Знаешь, может ты и на эти выходные поедешь к родителям, чтобы не скучать и не хандрить?

— Наверно так и сделаю.

Пока мы говорили, я поменяла билеты ребятам, а ему заказала дополнительный перелет в Ригу.

— Ландыш, я тоже скучаю.

— Можно я встречу вас в воскресенье?

— Я сейчас получил подтверждение билетов. Ландыш, самолет прилетает очень поздно, ты будешь уставшая в понедельник. Лучше отдохни. У меня родилась одна идея и будет нужен твой совет.

— Какой?

— Нет, милая, все при личном разговоре. Собирайся домой. Еще один день закончился, еще на сутки я ближе к тебе.

— Возвращайся быстрей, я соскучилась.

На мгновение в трубке повисла тишина, затем он тихо сказал:

— Жди, милая, скоро встретимся. Ландыш, я не буду сегодня вечером звонить, иначе сорвусь.

В трубке раздались короткие гудки. Я вздохнула. Слова вылетели, но я о них не жалела.

— Ландыш, до свидания, я домой, — крик снизу. Соня убежала.

Я заказала себе билеты на выходные и начала собираться.

Неделя прошла тихо. Лишь в пятницу ребята постарались вытащить меня на роллердром, однако я отказалась, сославшись на поездку к родителям. Кроме меня не пошла еще и Марина, с умным видом задрав нос, она сбежала с работы. Я усмехнулась. В общем брат в очередном любовном омуте, тем более он отзвонился, что прилетел. Устроилась у себя на этаже на диванчике, достала купленные конфеты и налила чашку кофе. Богдан заглянул на мансарду, отсалютовал и сообщил, что его обязали доставить меня на вокзал и он в полном моем распоряжении.

Я отмахнулась, предпочитая после того памятного вечера не вызвать ревность своего…. Именно моего и точка. Хотя сложно представить Вишневского кому-то принадлежащего, даже если он выполняет капризы. Я поежилась, на мгновение прикрывая глаза. Теплая ладонь на плече, тихая музыка и горящие карие глаза. Тишина и покой. Мужчина незаметно стал для меня всем. Играет? Пусть. Немного сумасшествия можно.

Витольд спрятал телефон и оглянулся на столик, где его поджидали. Плюнуть на миллионный контракт и улететь к ней? Нельзя, он попытался минимизировать последствия шутки, по крайней мере, приставку про цветы опустили, вот только Драконом он так и остался. Хорощо, пусть так.

— Витольд, ты стал рассеянным, — Мурат Дмитриевич расслабленно наблюдал за партнером.

— Я думаю, уже в проекте, творю.

— Отвлечься тебе надо.

— Позже, сначала работа. Объясни, что ты хочешь от проекта?

— Опять работа? Ты одержим.

— Мы, Драконы, такие. Смотри, я думаю, что общая концепция….

Он гнал своих сотрудников, заставляя выкладываться по полной. У Виктора и Бориса не было времени на вечерние прогулки, ребята добирались до гостиницы и падали без ног. Витольд тоже уставал, но каждый вечер не отказывал себе в удовольствии позвонить Ландышу, чтобы немного поболтать. Поупражняться в разговорах ни о чем по английски, слегка подразнить ее, произнося витиеватые комплименты на французском. Она не понимала, просила перевести, а он не торопился выполнять просьбу. Сейчас, после разговора с сыном ничего не прояснилось, но его это вполне устраивало. Девушка была его, но форсировать события не хотелось. Наоборот, Витольд находил удовольствие в трепете робких отношений, когда оба не перешли на более страстный, откровенный язык тела, жестов, в чем то дарящий удовольствие, но угрожающий хрупкости человеческих эмоций. Тех самых, что глубже простого и понятного влечения. Когда секс становится не кульминацией, а лишь началом более глубоких чувств. И вот в последнем Витольд был не уверен. Разница в возрасте довлела над ним, заставляя сомневаться — а имеет ли он право эгоистично сорвать майский цветок, запутать его в своей осенней паутины?

В пятницу он расстался с Виктором и Борисом. Те вылетели в Москву, с кучей заданий, проектов, мыслей. Он же направлялся в Ригу, оттуда к дочери.

Дочь ударилась в депрессию. Расставание с очередным поклонником прошло болезненно и даже присутствие брата не сгладило ситуацию. Витольд прилетел и час его дочь сидела у отца на коленях, плача, а он укачивал ее, как в детстве. Ночь Витольд провел возле кровати дочери. Наутро Аниэла ожила. Хлопоча на кухне, она напевала.

Он провел с детьми сутки, выслушивая грандиозные планы дочери, которые менялись каждую минуту. Ближе к ужину, заметив, что Аниэла совсем успокоилась, он рассказал о проектах, что свалились на его бюро и намекнул о том, что хорошим архитекторам он всегда рад. Дочь радостно согласилась, и вместе они скорректировали ее жизненные планы. Было решено что она с нового года выйдет на работу сначала ведущим архитектором в группу Вишнякова, а потом, если все будет идти хорошо, она станет ГАПом, тем более еще одна команда на проект нужна. Син с улыбкой слушал их разговоры, отбиваясь от семейного бизнеса.

Ближе к ночи, когда Аниэла ушла спать, сын и отец устроились возле камина.

— Папа, я проверил соц сети, но не нашел ее там.

— Кого, сын?

— Ландыш.

— Зачем?

— Хотел написать.

Витольд посмотрел на коньяк в бокале:

— Сын, объясни мне реалии современного мира в целом и взаимоотношении мужчины и женщины в частности. Почему вы так мало общаетесь вживую? Сейчас опять будешь ссылаться на нехватку времени?

— Осмелюсь напомнить, папа, что ты сейчас вырвался к нам между командировками.

— Сын, почувствуй разницу. Я вырвался, в ущерб остальным делам, к дочери, которой нужна была моя поддержка. Я выбрал главное среди важного.

— Согласен, прости.

Витольд кивнул, затем продолжил:

— Сын, тебе надо решить что важное и что главное.

— Я не уверен, что она меня помнит.

— А ты?

Он следил за сыном, ожидая ответа. Син подошел к камину, беспричинно вороша дрова:

— Тогда я сильно удивился, увидев человека с такими же разноцветными глазами. Папа, если смотреть отстраненно, она не идеальна. Но та девушка, которую я помню, почему-то вызывала желание защитить, отогреть. Не знаю, ничего не знаю.

— Что тебе мешает?

Син усмехнулся. Витольд потянулся к альбому и карандашу:

— Продолжаешь рисовать?

— Да, папа. Помогает думать.

— И принимать решения?

— И это тоже.

Витольд вырвал из склейки лист протянул сыну вместе с карандашом.

— Нарисуй мне ту девушку. Которую ты решил искать в Интернете, хотя я тебе четко дал понять, что знаю где она. Которой ты три года назад воспевал дифирамбы и не давал нам с сестрой покоя, говоря день и ночь. Вспомни, сколько ты ее рисовал. И что я вижу сейчас. Вернее не вижу. Передай карандаш. И нарисуй мне ту, о которой вспоминал и которую боишься.

Молодой человек взял лист и посмотрел на отца:

— Пап, ты неисправимый романтик.

— Сын, нарисуй Ландыш.

Серафин сел в кресло, используя книгу как подставку. Карандаш опустился на белый лист и замер. Молодой человек посмотрел с сомнение на отца, но тот улыбнулся и и кивнул сыну:

— Рисуй.

Когда спустя некоторое время сын протянул ему рисунок, Витольд уже допил коньяк. Он посмотрел на рисунок. Технически идеально, но не более. Он протянул свой лист сыну:

— Ландыш сейчас выглядит так. Сравни и увидишь ответ на свои сомнения, Серафин Витольдович.

— Она изменилась.

— Правильнее сказать, она расцвела. Ты создал себе образ, который не соответствует действительности. Он даже не живой. Ты пытаешься поймать прошлое, а оно уже ушло. Будущее же тебя пугает так, что ты прячешься от настоящего. Не надо, забудь, не трогай девочку, некоторые мечты должны оставаться мечтами. Извини, сын, я немного резок. Устал. С твоего позволения пойду спать.

Витольд ушел к себе в комнату. Длительная командировка вымотала, хотелось просто забыться сном. И еще… Ландыш у родителей, он не стал ей звонить, ограничась смс, чтобы не смущать. Вообще ситуация ему не нравилась. Мил и Лена упорно не хотели сообщать дочери о том, что они дружат. Ландыш умалчивала об их отношениях. И он продолжал всех поддерживать. До понедельника еще больше суток. А между ними сейчас час полета. Витольд достал планшет и заказал билеты на утренний рейс в Санкт-Петербург. Ближе к обеду он будет там, разыщет ее и увезет в Москву. Сапсан или Красная стрела? Не важно, главное, что она будет рядом. Витольд собрал сумку и лег спать.

Утром Аниэла слегка расстроилась, что отец уезжает, однако вызвалась его проводить. Серафин молча забрал ключи, устраиваясь за рулем. С утра он не произнес ни слова, кроме приветствия. Когда Витольд уже прощался с детьми, Серафин словно ожил:

— Папа, вчерашний разговор…

— Да, помню. Ты что-то хотел добавить?

— Нет. Просто ты слишком поторопился с выводами. Наверно, действительно устал.

— Я не отрицаю, что был резковат. Так что ты хотел сказать?

— Только то, что шанс есть всегда. У тебя своя цель, у меня своя.

— Мишень. Это называется мишенью.

— Или ценным призом.

— Вы о чем? — вмешалась Аниэла.

— Ни о чем, принцесса, — успокоил ее отец.

— Ани, просто дракон не хочет остаться драконом, — уколол его Серафин зло, — я в курсе твоего нового прозвища, папа.

— Как и принц не хочет быть принцем. Син, я ясно дал понять тебе вчера, что она не твоя.

— Потому что твоя? Именно поэтому, три года зная, о ком я говорю, ты ничего и не сказал?

Витольд вздохнул и подошел к сыну. Положив ему руку на плечо, прижал к себе:

— Сын, я знаком с ней всего полтора месяца, но отдать не готов. И знаешь, в противостоянии за внимание девушки мы можем махать кулаками, вообразить, что нашли выход из тупика. Только все это самообман — последнее слово все равно будет за ней.

— И ты отпустишь?

— Рано или поздно мне придется ее отпустить. Она младше Аниэлы.

— Так отпусти сейчас.

— Не могу, сын. Я еду к ней.

Он отпустил Серафина, ободряюще улыбаясь дочери:

— Аниэла, все хорошо.

— Мне показалось, что вы поссорились.

— Нет, Аниэла, просто закончили разговор.

— Не закончили, — упрямо мотнул головой Серафин, — ты же сам сказал за кем последнее слово.

— А ты готов его услышать?

— А ты, папа?

Витольд усмехнулся:

— Касса там. Покупай билет и полетели.

Он заметил, как Серафин сжал кулаки, и тихо продолжил:

— Сын, я не буду с тобой ссориться. Только ты очнись. Жизнь вот она, реальна, протекает здесь и сейчас. А не там, в Интернете. Все высокие технологии — лишь инструмент для достижения целей в бизнесе, расширение границ, определенный комфорт. Но отношения мужчины и женщины невозможно оцифровать. Посмотри на сестру, что ей это дало? Я поддерживал тебя, когда ты каждый день мотался на Крымский мост или колесил по Москве, забыв покой. Закрывал глаза, что тебя не было дома и даже удаленно приглядывал за твоей работой. Так что стало с тем парнем? Почему сейчас, вместо того чтобы сорваться и броситься в Москву, лишь я дал весточку, ты схватился за гаджет?

— Тогда был Рубикон?

— Прости, да. Тогда бы я смог отойти в сторону.

— Тогда зачем все это? Твои взывания к совести, долгие разговоры?

— Речь о Ландыше завел ты, я только отвечаю.

— Вы говорите о той девушке? — Аниэла держала отца за локоть, словно пытаясь успокоить.

— Да. О гетерохромном наваждении твоего брата, — Витольд успокаивающе похлопал по руке дочери.

Его рейс еще не объявили и дети стояли рядом, продолжая в суете аэропорта такой странный разговор.

— Которую ты сделал своей любовницей, — горько усмехнулся Серафин, — очередная пассия, игрушка, развлечение.

— Син, ты сейчас не способен мыслить адекватно. И только поэтому я прощу оскорбление.

Парень запрокинул голову и рассмеялся:

— Гениально. Сама того не зная, маленькая рыжая девушка встала между нами. Папа, я не могу вспомнить ни одного случая серьезной ссоры с тобой, но Ландышу это удалось.

— Не вешайте на нее свои ошибки, — вдруг вмешалась Аниэла, — Легче всего свалить вину на девушку, которая и не в курсе, что стала яблоком раздора. Вы обсуждаете события трехлетней давности, уже обвинили ее во всех смертных. Но она то не сном и не духом. Син, а ты уверен что она тебя помнит? Папа, может вы с ней разговаривали о нем? Что вы ей приписываете свои мысли?!

Витольд усмехнулся и поцеловал дочь в лоб:

— Я горд, что у меня такие дети. Аниэла, твоя женская мудрость спасает нас с Серафином всегда. Спасибо, милая, что отрезвляешь нас.

— Папа, — возмутилась девушка и ее тут же к себе притянул брат обнимая за плечи:

— Да, папа прав. Без тебя было бы сложно. Тогда один вопрос, тем более регистрация уже началась. А что она?

— Ландыш? — Витольд посмотрел на сына, — она ждет меня.

— По моему, Син, ты проиграл, — заметила тихо девушка.

— Признаю. Только папа, ты сам обманываешься насчет своего отношения к ней.

— Поясни, — Витольд подобрался, потому что разговор доставлял дискомфорт.

— Ты не отпустишь. Даже если она вдруг выберет другого, ты не отпустишь.

— Почему?

Сестра тоже удивленно смотрела на брата, который усмехнулся:

— Потому что она другая. Так ты не говорил ни об одной из своих подружек. Даже к маме ты был более холоден.

— Я трезво смотрю на жизнь, сын…

— Брось, папа, — он даже махнул рукой, словно разбивая возражения отца, — ты можешь быть прагматичным, циничным и безжалостным. Для остальных. Но в душе ты романтик. Возможно последний романтик современности. Да и Вишневым драконом с ландышами просто так не называют. А драконы просто так свои сокровища не отдают, всем почитателям фентези это известно. Так останься верен себе, папа.

— Когда она захочет, я отпущу ее. Мне пора. Времени мало осталось.

Он забрал у сына сумку и отправился на стойку регистрации.

Когда он скрылся, Аниэла повернулась к брату:

— Я ничего не поняла. До чего вы договорились?

— Мне щелкнули по носу. Заслуженно. Ани, это кошмар, папа влюбился.

— Почему кошмар?

— Потому что потенциальная мачеха младше нас.

Сестра обиженно стукнула его кулачком:

— Син, нельзя так о папе.

— Да я рад за него, главное, чтобы он дров не наломал.

— Он мудрый..

— Аниэла, там где царит любовь, мудрость берет отпуск. В общем на Новый год возвращаемся в Россию.

— Почему ты сейчас не полетишь?

— Потому что третий лишний. Папа прав, я сотворил себе идола.

— Почему он раньше не написал, если так давно ее знает? Я не узнаю его.

— Аниэла, папа влюбился, хоть и сам себе не хочет признаваться. И знаешь, как мне кажется, такое у него впервые. Поехали домой.

Уже в машине, Аниэла тихо спросила:

— Син, и что дальше?

— Ничего, сестренка. Папа всегда нас поддерживал, именно к нему мы шли за советом. И знаешь, я даже злиться не могу. Он бросил все, пожертвовал своими выходными, только чтобы приехать за тысячи километров и утешить тебя. Ведь опять всю ночь тебя за руку держал?

— Полночи, — покраснела девушка, — потом он уснул в кресле. Я его не стала будить.

— Вот вот. Сейчас пришла наша очередь поддержать его.

Питер встретил его проливным дождем. Серое небо, промозглый ветер. И вроде машины едут с обычной скоростью, люди спешат, кутаясь в куртку, но все равно, другая жизнь, другой ритм, другое окружение. Москва была ближе и милее.

Витольд поймал такси, набирая номер Мила.

— Мил, здравствуй.

— Надо же, кто звонит, — друг добродушно усмехнулся в трубку, и Витольд отзеркалил его улыбку.

— Да, я, хотел задать вопрос.

— Попробуй.

— Где вы?

— В Питере.

— Я знаю, а так же знаю, что Ландыш с вами. Поэтому и спрашиваю, где вы?

— Я же тебе ответил.

— Мил, очень смешно. Я тоже.

В трубке повисло молчание, затем друг осторожно спросил:

— А зачем ты здесь?

— Я приехал за Ландышем. Заодно и с вами повидаюсь.

— Слушай, но мы ей так и не сказали, и она… То есть ты рассказал? И все так серьезно?

— Нет, не рассказал, да, все серьезно. Мил, я по-прежнему считаю, что рассказать должны вы. Но я слишком долго ее не видел, так что предпочту выслушать упреки, но лично. Так где вы? Я с самолета, устал, если честно сказать.

— 'Solo Sokos Hotel Palace Bridge' ресторан 'Sevilla', это на Биржевом переулке.

— Васильевский остров? Я скоро буду.

— Что тебе заказать? Мы только идем все равно.

— Я на месте определюсь.

— Ну ладно, ждем. Постараемся морально подготовить. Ну и начнем наводящие разговоры разговаривать, вот только… Дочь сегодня слишком рассеяна.

Витольд усмехнулся. Ландыш в таком же состоянии как и он, и это не могло не греть. Неужели сын прав, и он романтик? А впрочем какая разница?

— Эй, есть кто живой? Все ясно, одна зараза на двоих.

— Я смотрю ты спокойно воспринял ситуацию, — съехидничал Вит, смотря как мелькают за окном такси дома.

— А у меня есть варианты? Ты же не отступишься. Приходится принять выбор дочери и надеется, что он добровольный и взвешенный. Ладно, мои дамы возвращаются. Сколько еще тебе?

— Полчаса максимум. Я плохо ориентируюсь в Питере.

Выходные с родителями, когда вновь можно ни о чем не думать и побыть маленькой девочкой, что может быть лучше. Только выходные с родителями дома, когда на улице просто идеальная питерская погода октября. Проливной дождь, ветер, холод. То есть самое то, чтобы не высовывать нос из-под одеяла. Но мои родители были иного мнения. Машина есть, зонтики есть. И всего лишь около нуля градусов, какая мелочь. Да и ветер почти не дует, не ураган же, так, просто сбивает с ног. Из теплых вещей нашелся лишь свитер крупной вязки серого цвета, к которому я надела юбку шорты, один из шедевров Миры. Короткие классические глубокого антрацитового цвета шорты, а поверх них юбка с запахом, так что секрет был скрыт от посторонних глаз. При ходьбе отлетающая деталь и являла изюминку. Но я полюбила экстравагантный наряд именно за то, что в них тепло. А плотные монохромные колготки в ромбик дополнили картину. Отсутствие косметики, потому что такую влажность никто не выдержит, а до Хэллоуина далеко. Теплые ботинки. Из зеркала на меня смотрела студентка-первокурсница. Почесав нос, я решила добавить пару цветовых акцентов в мое серое обличье. Не нашла ничего лучше, чем собрать волосы в мальвинку и прикрепить два декоративных бантика. Синий и зеленый, в тон глазам. Отлично, теперь в зеркале была десятиклассница. Ну и пожалуйста, обиделась я на зеркало, зато не замерзну.

Родители лишь переглянулись, увидев меня. Папа попытался открыть рот, но мама толкнула его в бок:

— Она возьмет паспорт и просто не покупай ей выпивку.

— Лен, ты меня расстраиваешь, а я только собрался в магазин за пивом бежать, — хмыкнул отец, — нет, с одной стороны, меня радует, что моя дочь так юно выглядит, но с другой стороны. Юбка не коротковата? А то прям как в песне про лабутены. Вместо картин в галерее будут глазеть на тебя.

— Пап, у меня тут все равно ничего теплее нет.

— А это тепло?

— Тепло. Папа, я уже проследила свою эволюцию от студентки до десятиклассницы. Сейчас могу заплести две косички и на выставку пройти по детскому билету.

— Неплохая экономия, доча. Ладно, поехали.

Выставка была очень интересной, Акварель, классические сюжеты, теплые оттенки, словно в противовес унылости снаружи. Почему то я вспомнила, что Вишневский говорил, что рисует и акварелью. Надо будет попросить показать его. На секунду я замерла, смотря сквозь осенний пейзаж. День пройдет, ночной поезд. Завтра. Надеюсь он приедет до того, как все появятся. Ну хоть немного побыть в его руках.

— Очень красивый пейзаж, — раздался вкрадчивый голос сзади, — а используемые цвета словно отражаются от ваших волос.

Я обернулась. За спиной стоял приятный молодой человек с модной трехдневной небритостью. Стильная одежда в серой гамме, только более сдержанного фасона перекликалась цветовыми решениями с моим обликом.

— Простите? — решила я все же уточнить.

— Меня привлекло ваше лицо. Так тонко чувствовать пейзаж дано не каждому.

— А, — глубокомысленно заметила я и улыбнулась, — а вас не смущает что мне нет еще восемнадцати?

— Вы прекрасно выглядите, я даже удивился, что столь юное создание так чувствует искусство.

Он присмотрелся и удивленно присвистнул:

— Разноцветные глаза. Это потрясающе! Послушайте, я прошу вас, я должен написать ваш портрет.

Может прозвучало и от чистого сердца, но я поморщилась недовольно.

— Извините, меня мама с папой ждут.

— Вам правда нет восемнадцати?

— Я же сказала. Простите.

Сбежав от растерявшегося молодого человека, я поспешила к родителям, ехидно улыбающимся.

— Ну что? — спросил отец, — когда познакомишь?

— С кем? С ним? Да я его сама не знаю. Ходят тут всякие, к малолеткам пристают.

Родители рассмеялись. Мы уже все вместе досмотрели экспозицию. Уже на выходе, мама задержалась возле афиши, просматривая, что планируется. Я посмотрела на часы, осталось уже полдня и ночь.

— Пойдем пообедаем? — предложил отец, — тут классическая кухня, можно поесть без изысков.

— Хорошая идея, — обрадовалась мама.

— Только к нам присоединится чуть позже один человек. Ландыш, ты не против?

— Нет, а кто?

— Наш очень хороший друг.

— Я его знаю?

Отец замешкался, и ему на помощь поспешила мама:

— Возможно, мы долго не общались. Впрочем, пойдемте, я голодна.

Ресторан был выдержан в стиле сдержанной современной классики и находился прямо в отеле, где и располагалась выставка. Высокие потолки, светлые тона, тихая музыка и ненавязчивый сервис. Приятная атмосфера, умиротворяющая. Наши куртки мы сдали в гардероб, папа предложил устроиться в одной из ниш у окна. Мы успели сделать заказ, когда отец решил продолжить разговор.

— Ландыш, Витя сказал, что у тебя появился поклонник.

— Я пока не готова говорить об этом. Единственное могу сказать, что мужчина серьезный, уважительно относится ко мне. И он старше меня.

— Он тебе нравится? — мама улыбалась.

— Да, мне с ним хорошо. Дайте мне время.

Отец усмехнулся, затем посерьезнел:

— Ландыш, знаешь, что мы с мамой почти с рождения дружили. Потом вот… поженились. Но у нас был еще один друг. В общем мы втроем все время вместе были и… Черт, Карина, ты откуда взялась?!

Я обернулась. За моей спиной стояла красивая женщина. Эффектная брюнетка в черном платье внимательно рассматривала меня. Недоумевая, почему стала причиной такого пристального внимания, все же вежливо поздоровалась:

— Добрый день.

— Ну здравствуй, — пропела она и перевела взгляд на родителей, — Мил, Лена, даже удивительно, что с вами тут встретилась.

— Карина, не поверишь, но я тоже не рад встрече, — отец поднялся.

— Да я и не сомневаюсь.

Карина устроилась на стуле возле меня.

— Я не приглашал тебя, — с угрозой в голосе произнес отец.

— Я поговорю с девочкой и уйду. Даже забавно, судя по всему детка не знает, что стала разменной монетой в ваших играх. Вот только я не поняла, кто из вас главный игрок. Вы, отдавшие дочь в качестве залога дружбы, или он, решивший так отомстить.

— Карина, заткнись, — прорычал отец.

— Простите, а вы кто? — не выдержала я.

— К сожалению, это моя бывшая жена. Добрый день, господа, извините что опоздал.

Меня спасло лишь то, что я сидела. Мне даже оборачиваться не надо было, я знала, кто облокачивается на мой стул.

— Вит, объясни мне, что здесь делает Карина? — потребовала мама.

— Лена, прости, я сам пока не в курсе, однако надеюсь узнать из первых уст. Здравствуй, ты как всегда прекрасна. Мил, добрый день, рад видеть. Карина, я просил предупреждать о визитах в Россию.

Вишневский ловко развернул стул от соседнего стола, ставя его между мной и Кариной. Он сел словно невзначай прикрывая меня от бывшей жены. Игнорируя остальных повернулся ко мне и улыбнулся:

— Здравствуй, Ландыш.

Я понимала, что из всех только я ничего не знаю, и меня злило. Но его появление не могло не обрадовать. Он сидел слишком близко, я чувствовала его парфюм. Терпкий запах обволакивал, сводя с ума.

— Что происходит? — спросила его.

— Сейчас разберемся, милая. Все будет хорошо.

— Это вас родители имели в виду, говоря о госте?

— Да. Потерпи немного, сейчас все узнаешь. Кофе, пожалуйста, — обратился он к подскочившему официанту.

Вишневский положил руку на спинку моего стула, словно обозначая свои права на меня, повернулся к остальным и обратился к брюнетке:

— Итак, Карина, я хочу знать, каким обстоятельствам обязан лицезреть тебе в России?

Витольд вышел из такси, рассматривая здание перед собой. Нужный ему ресторан был внутри. Он уже вошел внутрь, когда замер. От стойки отеля в сторону ресторана шла бывшая жена. Витольд надеялся что обознался, однако это Карина, как всегда эффектная, стильная красивая. но не вызывало в нем никаких других чувств, кроме недоумения. Он не уточнял у Аниэлы, звонила ли им мама, но сейчас был недоволен. что Карина не приехала к дочери. Наверно, опять решила, что это детские капризы и неприятности только закаляют. Все же Карина была слишком строгой матерью. Через мгновение он осознал — жена шла в сторону ресторана, где обедала Ландыш с родителями. Однако. Он достал телефон и набрал номер. Ему ответил приятный мужской баритон на французском:

— Мсье Вишневский? Неожиданно, но я рад звонку.

— Эмери, здравствуй. Надеюсь, что не отвлекаю.

— Ну что ты, я сам хотел звонить.

— Правда? С удовольствием поговорю, но позже. Ты в курсе, где Карина?

— Конечно, мы в России, в Санкт-Петербурге. Карина осталась в гостинице. Я же в музее Фаберже. Завтра собирались посетить Москву, заодно встретиться с тобой.

— Мы можем ускорить встречу, — жестко ответил Витольд, наблюдая, как Карина устраивалась за столиком возле Ландыша, — твоя жена срывает мне важный обед. Мы в ресторане Sevilla отель Sokos на Биржевом. Забери ее, Эмери.

— Витольд, чем тебе помешала Карина?

— Эмери, я прошу.

— Выезжаю.

Витольд сбросил звонок и направился к столику, где назревал скандал. Он вмешался, вклиниваясь за столик между Кариной и Ландышем. Внешне спокойный, внутри он злился на бывшую жену, которая именно сейчас решилась покопаться в грязном белье. Все же женская логика не поддается пониманию. Зачем ей через тридцать лет, когда они уже расстались, когда она вновь замужем, ворошить старое. И как на все отреагирует Ландыш? Сейчас он уже не был уверен, что его поймут. Он повернулся к девушке и не удержался от улыбки. Школьница, старшеклассница. И эти два бантика. А может плюнуть на всех и увести ее отсюда? Как паучку, в укромный уголок, купить мороженое, пирожные. И целовать, потому что ему обещали. Гумберт и Лолита.

— Что происходит? — спросила она его, настороженно следя за ним.

Не отшатнулась, не сердилась. Доверяла и ждала ответа..

— Сейчас разберемся, милая. Все будет хорошо.

— Это вас родители имели в виду, говоря о госте?

— Да. Потерпи немного, сейчас все узнаешь. Кофе, пожалуйста, — обратился он к подскочившему официанту.

Витольд положил руку на спинку стула, словно обозначая свои права на нее, повернулся к остальным и обратился к бывшей жене:

— Итак, Карина, я хочу знать, каким обстоятельствам обязан лицезреть тебе в России?

Она фыркнула, не отводя взгляда от Ландыша, затем спросила:

— И что ты в ней нашел?

— Карина, я задал вопрос и хотел бы получить ответ.

— У Эмери важная встреча в музее Фаберже, я просто прилетела на родину. Нельзя? Мы собирались завтра и к тебе заехать. Теперь я могу услышать ответ на вопрос?

— Нет, не буду отвечать. Я бы предпочел встретиться с тобой в пригороде Хельсинки, у Аниэлы. Впрочем семейные дела мы можем обсудить позже, как и деловые.

— Вит, ты как был занудой, так и остался. Меня заинтересовала твоя новая пассия.

— Я бы попросил повежливей отзываться о моей дочери, — вмешался Мил.

— О, как всегда, троица выступает единым фронтом. Все такие высокоморальные.

— Карина, твоя ревность и желание мстить надуманным проблемам — смешна, — заметила Лена.

— А ты вместо себя предложила дочь?

— Карина!

— Вы все знакомы, — вдруг подала голос Ландыш, — причем знаете друг друга давно.

— Мы вместе учились в школе, — пояснил Мил.

Витольд напряженно следил за девушкой, которая смотрела на тарелку с супом, безвольно сложив руки на коленях.

— Одноклассники, первая любовь, первые ссоры, — слегка усмехнулась она.

— Не, совсем, Ландюш. Мы с Витом и Милом дружили с детского сада. Карина пришла в нашу школу в седьмом классе.

— Почему я этого не знала?

— Вит и Мил планировали поступать в МАРХИ, — тихо сказала Лена.

Витольд следил за бывшей женой, которая со скучающим видом смотрела на говорившую, и за Ландышем. Она не поднимала глаз, казалось безучастной, вот только Витольд уже выучил ее настроения, сейчас гетерохромное чудо анализировала каждое слово, каждый звук. Он даже был уверен, что она исподволь наблюдает за всеми.

— Карина тоже собиралась туда же поступать, но на дизайн. У них там есть творческий конкурс. Вит… Вит попросил попозировать.

— Да-да, это он умел, приглашал позировать, а потом соблазнял, — вставила едкую ремарку Карина.

Ландыш вздрогнула.

— Карина, все было по обоюдному согласию, — он не оставил ехидную реплику без внимания, — а инициатива исходила от тебя. Более того, позволь напомнить, дорогая, что как честный человек, я потом женился на тебе, едва сдав вступительные.

— Честный. Я залетела!

— За сына я тебе особенно благодарен. Как и за дочь.

— Может семейные разборки проведете без нас? — поинтересовался Мил.

— Нет, — отрезал Витольд, смотря как Ландыш словно замерзает, закрываясь в своей скорлупе, — раз уж мы после того памятного вечера впервые собрались вместе, может и выясним все сразу? Мне надоело прошлое, которое не стоит и выеденного яйца, однако постоянно тюкает по темечку.

— Витольд — великий мученик, — насмешливо протянула Карина.

— А кому это нужно рыться в старье? — вдруг поддержала Лена.

— В первую очередь Ландышу, которая вдруг стала заложницей наших старых дрязг.

Карина фыркнула. Ландыш сжалась еще больше.

— Ну вы сами играете девушкой, — добавила брюнетка, — мне даже жаль стала ее. Родители продали дочь в обмен на прощение.

— Карина, заткнись, — тихо сказал Витольд, едва сдерживая себя.

Сначала он решил дождаться Эмери, чтобы тот забрал жену, но сейчас он понял, что разговора не получится, а вот Ландыш… Ее надо забирать и увозить.

— Так что произошло в тот день, после которого я даже не знала, что мой отец хорошо рисует? — звук ее голоса остудил гнев.

— Вит попросил твою маму позировать, планируя нарисовать копию известной картины Александра Кабанель 'Рождение Венеры'. Она согласилась, тем более в отличии от оригинала Лена была прикрыта тканью, — Мил осторожно подбирал слова, — Карина позвонила мне и сообщила, что Лена у Вита в гостях. Мы примчались оба. Твоя мама…

— Они обнимались, а может перешли уже и к более решительным действиям, — вставила реплику Карина.

— Не надо было свои мечты приписывать мне, — парировала Лена, — Вит поправлял драпировку.

— Да, да, конечно.

— Карина, на тот момент мы подали уже заявление, — напомнил Витольд.

— А можно я доскажу? — холодно съязвил Мил и слегка виновато добавил, обращаясь к дочери, — в общем, не разбираясь я бросился с кулаками вперед. В итоге перепугал маму, Виту разбил лицо.

— Мы с Кариной едва растащили их, — продолжила Лена, — после взаимных упреков, причем Вит молчал, бесновалась в основном Карина, мы расстались. Выпускной провели порознь, и дальше…

— А дальше Мил неожиданно для всех поступил в МГУ на кибернетику, вместе с твоей мамой, — зло добавил Витольд, — забросил рисовать и погубил свой талант. И все из-за ревности одной беременной.

— Не надо на меня свои грехи вешать, — Карина нахмурилась, — поданное заявление ничего не изменило в твоей сущности. Как гулял, так и продолжал гулять. Почти до рождения сына бегал к Ленке, все хотел ее вернуть.

— Карина, я учился и работал, чтобы обеспечить семью.

— Я слышала это много раз и не только пока дети были маленькие. А потом в интернете появлялись твои фото с юными красотками.

— Даже самая красивая женщина, если вечно выносит мозг мужчине, перестает вызывать желание. Оправдываться не буду.

Карина качнула головой и смерила Ландыш взглядом.

— Зато теперь тебя на экзотику потянуло.

— Завидуйте молча, — неожиданный резкий выпад Ландыша заставил затихнуть зарождавшуюся перепалку и изумленно посмотреть на девушку.

— Ландюш, — попыталась обратить ее внимание на себя Лена.

Витольд замер, ожидая срыва. Он помнил этот холодный взгляд, слегка рассеянную улыбку и восковую маску на лице. Нельзя, сейчас нельзя ее трогать.

— Это ты кому? — очнулась Карина.

— Мы на ты не переходили. Но если с возрастом у вас начались проблемы со слухом, то я повторю. Завидуйте молча! Мне жаль вашего мужа. Кажется, его зовут Эмери? Тридцать лет прошло, а ведете себя как подростки. Боюсь, я лишняя на встрече одноклассников. Не буду мешать.

— Ландыш, — позвал Мил.

— Я прогуляюсь, дождь закончился. В понедельник на работу.

Она забрала рюкзак и ушла.

— Вит, объяснись, — потребовала Лена.

— Ей надо пятнадцать минут, чтобы остыть, потом я найду ее. Но сначала удостоверюсь, что Эмери вразумит жену.

— А он-то при чем? — недобро огрызнулась Карина.

— При том, что я ему уже звонил и он едет.

— Зачем его сюда впутывать?

— Потому что мне надоело. Мы в разводе, Карина, Слава небесам, я уже свободен от твоих придирок и истерик. И это мое дело с кем и как я провожу свое личное время. Ты бы на детей обратила внимание.

— У них своя жизнь.

— Карина, молчи. Впрочем, вот и Эмери.

Витольд встал, приветствуя француза. Красивый худощавый мужчина с невероятно тонкими пальцами, словно пианист, обеспокоенно смотрел на людей перед собой. Он заговорил по-французски, слегка грассируя:

— Витольд, я не понял, что случилось. Карина, дорогая, может объяснишь? Ой, простите, я не поздоровался. Меня представят?

— Лена, Мил, это Эмери, новый муж Карины, он не говорит по-русски, поэтому я побуду переводчиком, — Витольд сухо представил всех, — Эмери, это Милослав и Елена, мои хорошие друзья.

— Добрый день, добрый, — француз раскланялся.

— Приятно познакомиться, — Мил поднялся, — однако мы за дочерью пойдем. Вит, мне нечего сказать.

— Зато я могу. Прости, я не думал, что желая увидеться с вами и провести хороший вечер в кругу друзей, я встречу ревнивое прошлое. И с Ландышем… Давай я сам поговорю.

— Вит, девочка…

— Я просил ей раньше рассказать, а сейчас мы пожинаем плоды. Дайте поговорить с ней. Обещаю, я найду ее и привезу домой. Эмери, — он заговорил уже по-французски, — я должен идти. Завтра готов встретиться после обеда в районе четырех. Карина, не переживай, я догадываюсь, кто тебе рассказал про Ландыш. Со шпионом разберусь. Вот только знаешь, Авилиани уже потеряли один контракт из-за очень рьяного желания указывать, с кем мне встречаться. Ты уверена, что твой супруг готов к такому развитию событий? Мне рассказать Эмери, что здесь произошло?

— Нет, — прошипела она сквозь зубы.

— Отлично, значит, мы договорились. Жду вас завтра к четырем. Мне пора идти.

— Мы с тобой, — Лена и Мил тоже поднялись.

— Витольд объясни, что произошло, — потребовал Эмери.

— Ничего особенного, просто твоя жена, как обычно, пыталась рассорить нас всех, сунув нос не в свое дело. Поэтому убедительно прошу, не оставляй ее одну. Это Россия.

— Какая же ты сволочь, Вит, — процедила Карина.

— Ты сейчас сделала все, чтобы я таким стал, Карина, за что отдельное спасибо.

— Да как ты…

— Карина, — Эмери настолько резко сменил галантную маску на жесткую, что женщина замолчала.

Витольд забрал забытый Ландышем шарф и направился в гардероб. Когда он уже оделся, то ожил телефон. Посмотрев на экран, он не сдержался и выругался.

— Все так плохо? — спросил Мил.

Он пытался дозвониться дочери, но Ландыш сбрасывала звонки.

— Лена, прости, не заметил, — Витольд аккуратно сложил шарф девушки, игнорируя звонок, но телефон не унимался.

— Вит, ты не виноват. Карина остается Кариной.

— Лена, я просто хотел сегодня побыть с ней и с вами. Надеялся отдохнуть, а тут…

Он ответил на вызов:

— Федор, ты немного некстати.

— Витольд Лоллийевич, скажи, что ты в Питере, — собеседник явно был зол.

— Я не совсем понял твоего вопроса, Федор Борисович.

— Ты в Питере?

— Да, но я занят.

— К черту. Приди и забери свою…помощницу. Витольд, забери, иначе я за себя не ручаюсь.

— Где вы?

— Ресторан 'Старая таможня' возле Кунсткамеры на Таможенном переулке, это на Васильевском острове.

— Хорошо, сейчас буду. Федор, постарайся сдержаться. И спасибо.

— Угу.

Собеседник отключился.

— Дела? — спросила Мил.

— Нет, я знаю, где Ландыш. Я могу отдать вам вещи? Когда привезу ее, тогда и заберу.

— Может лучше мы ее заберем?

— Увы, не получится. Ландыш прекрасная девушка, умная и рассудительная, однако периодически в ней взыгрывает кровь родителей авантюристов, и она такое отчебучивает. Поверьте, сейчас лучше мне ее забрать из той компании, где она очутилась.

— Ей могут навредить?

— Нет, это она уже кого-то повредила. Как отсюда быстрее добраться до Кунсткамеры?

Я умудрилась забыть шарф на стуле в ресторане. Выйдя на улицу, лишь рассеянно кивнув швейцару, я побрела навстречу ветру. Хотела, чтобы догнал? И да, и нет. Злость за обман, непонимания происходящего. Обидные слова его жены. Да, высказалась резко, даже родители сидели ошарашенные. Но если слова задели, значит она права? Значит и подспудно я права, боясь пускать его в сердце, боялась что игрушка, некоторая экзотика. Некстати, вспомнился молодой человек из галереи. А ведь Вишневский никогда не предлагала позировать. Да и не стремился перевести отношения на другой уровень. Никаких действий, только слова. Что это? Я мотнула головой глядя на Неву, катившую свои воды среди гранитных берегов. Карина явно ревновала. Как собака на сене. Или как в Покровских воротах… Но сравнивать Вишневского и героя Равиковича бессмысленно. Я повернула направо и пошла по набережной. Гуляющих было мало, Холодная погода разогнала всех по кафе и домам. Как же приятно сейчас сидеть вдвоем с чашкой ароматного кофе или возле камина в обнимку. Вот только мне не светит. Человек, с которым мне хорошо и к которому я хочу, одноклассник моих родителей. Блин, он же просил не врать, а сам? А родители? Я же сказала, у кого работаю.

Я посмотрела на Биржевой мост и продолжила идти по набережной. Теперь я понимаю, почему Вишневский приезжает к Москве-реке. Темная вода отрезвляет и успокаивает. Я знала, сколько ему лет, когда бросалась в объятия, оставалась ночевать, да даже целовалась. Почему вдруг знание о том, что он знаком с родителями — меня выбивает из колеи? Я вновь оглянулась назад, в надежде что он придет. Телефон молчал.

Порыв ветра заставил меня ускорить шаг. Биржа, Дворцовый мост, Зоологический музей, Кунсткамера. Вдруг я заметила вывеску ресторана. Немного подумав, устремилась к ней. Горячий кофе и я сама позвоню ему.

Внутри теплая атмосфера, словно затормозило время. Кладка из красного кирпича, слегка приглушенный свет, из-за чего на стенах играют тени. Возле барной стойки три бочки из темного дерева. В углу расположилась небольшая сцена, где дремали музыкальные инструменты. Ко мне устремился хостес:

— Добрый день.

— Я могу выпить здесь чашку горячего кофе или шоколада? Я замерзла, — попыталась улыбнуться.

— Конечно, вам столик на одного или вы еще кого-то ждете?

— Не знаю. Наверно да.

Мужчина промолчал, помог мне снять куртку и предложил пройти за собой. Он вел меня к маленькому столику в глубине зала, как на полдороги я услышала удивленный возглас:

— Ландыш?

Вздрогнув, обернулась на голос. За столиком сидели Петра и Король. Последний был явно недоволен моим появлением. Он саркастически оглядел мой наряд, маленькие бантики вызвали в нем ухмылку, и отвернулся. Петра приглащающе помахала рукой:

— Ландыш, иди сюда.

— Я наверно мешаю. Добрый день.

— Нет, что ты. Присаживайся, — будущая мама приветливо подвинулась.

— Петра, — недовольно рыкнул Король, но та отмахнулась.

— Ландыш, не обращай на него внимание. Ты как здесь очутилась?

— К родителям в гости приехала. Они тут живут. Будьте добры кофе, только очень горячий, — попросила я официанта.

— Интересно. Ой да ты вся ледяная, — Петра преувеличенно хлопотала вокруг меня, что стало неудобно, тем более вид Федора Борисовича красноречиво говорил, что я лишняя. Чтобы избежать дырки на себе от испепеляющего взгляда, я заглянула в меню. Так, это не короткие номера для смсок, это цены. Впрочем кофе дороговат, но оплатить я его смогу.

— Хотите десерт? — тут же возник официант.

— Шарик ванильного мороженого. С шоколадом. Обычного, — это тоже вполне демократично по цене.

Он исчез, чтобы через пару минут появиться с моим заказом.

— Мороженое? Ты же замерзла.

— Я люблю самодельное гляссе. Извините.

— Как тебя родители в таком виде отпустили? — сыронизировал Король.

Я промолчала, пожав плечами. Вообще понимаю, что выглядит не очень красиво, но Король меня раздражал, а Петра поймет. Отломив кусочек от мороженого я бросила его в чашку. Петра рассмеялась, а мужчина нахмурилась. Я отвлеклась на телефон, потому то звонил отец. Нет, не хочу ни с кем разговаривать, кроме него… Я сбросила вызов. Рассерженно потянулась к вазочке с мороженым и неосторожно задела кофе. Чашка опрокинулась и мой бешено дорогой напиток пролился на стол, устремляя потоки в сторону вредного Федора. Он не успел подскочить, и смесь кофе с мороженым окатила его брюки.

— Ой, мама, — прошептала я, а к нам уже спешили официанты, торопясь убрать последствия катастрофы.

— Да твою мать, — рычал Федор пытаясь спасти светлые брюки. Но кофе с мороженым такая вещь, она мало того что непонятного цвета, так еще и липкая субстанция, которая мгновенно впитается в ткань.

— Федор, она же не специально. Не видишь, человек расстроен.

— Так пусть расстраивается в другом месте!

— Не нравится, можете уйти, — буркнула я.

Федор схватил телефон. Петра с интересом наблюдала за ним и мной. Официанты принесли новый кофе, но я отодвинула его, потому что аппетит пропал и попросила счет. Дозвонился Король не с первой попытки. Но когда он зарычал, я уронила руки на голову. Замечательно, просто замечательно. Мечты сбываются.

— Витольд Лоллийевич, скажи что ты в Питере… Ты в Питере?… К черту. Приди и забери свою…помощницу. Витольд забери, иначе я за себя не ручаюсь… Ресторан 'Старая таможня' возле Кунсткамеры на Таможенном переулке, это на Васильевском острове… Угу.

— Спасибо, блин, — выдала в эфир.

Еще одной общественной сцены я не вынесу.

— Ландыш, ты чего? — Петра наклонилась ко мне, — что случилось?

— Ничего.

— Дракон обидел?

Я промолчала. Сбежать сейчас было бы глупо, но вот о чем говорить с Вишневским? Мотнула головой.

— Ландыш, ты точно в порядке?

— Точно, — ответила я, поднимаясь, — извините, я вам настроение испортила, мне лучше уйти.

— Нет, — рявкнул Федор, — пусть Витольд с тобой разбирается. Сядь.

— Пожалуйста, — тихо добавила я, доставая карту, потому что официант принес мой счет.

— Что?

— Вы забыли добавить пожалуйста. Возможно я для вас просто секретарь, однако продолжать разговор в таком тоне не собираюсь.

— Бешеная.

— Очень приятно, Ландыш.

— Ой, Ландыш, доиграешься, — угрожающе начал он.

— Федор, я просил. Петрограда, добрый вечер. Ландыш, собирайся.

Вишневский возник рядом с другом, опуская руку Королю на плечо, словно удерживая.

— Нет, — во мне проснулось упрямство.

Вишневский внимательно посмотрел на пару, затем потянул меня к себе:

— Ландыш, мы мешаем людям. Пойдем, я отвезу тебя домой.

— Нет.

Он наклонился, и не обращая на внимания на остальных, тихо шепнул:

— Милая, если надо будет, я на руках тебя унесу, и мне абсолютно плевать на мнение окружающих. Пожалуйста, пойдем.

Запрокинула голову, чтобы резко ответить и замерла. Вишневский смотрел на меня с тревогой и нежностью.

— Строптивая у тебя помощница, — некстати вмешался Федор.

— Настоящая, — парировал Вишневский, — и знаешь, мне повезет. Спасибо, что присмотрели за ней.

— Удачи, Ландыш, — пожелала Петра.

— До свидания.

— Нет уж, прощайте, — отрезал Федор.

Я попрощалась и дошла до гардероба. Молодой человек молча протянул мою куртку Вишневскому, который помог мне одеться. Рюкзак он так и не вернул.

На улице он поймал меня за руку и привлек к себе, обнимая. Я трепыхнулась, но меня лишь сильнее сжали:

— Злись сколько угодно, имеешь право. Милая, я соскучился.

— Вы сами просили не врать. На вас это правило не распространяется?

Он вздохнул:

— Распространяется. Я понимаю твое негодование.

— Тогда почему, Витольд? — я вырвалась из кольца теплых рук, — за что?! Вы знали, кто я, кто мои родители, но упорно делали вид, что не в курсе. Вы меня и на работу именно поэтому взяли?

— Я знал, кого собеседую на работу, но сделал предложение именно хорошему специалисту. Как видишь оказался прав, ты не раз доказывала свою компетентность.

— Не верю, Витольд, не верю!!! Это родители попросили? По старой дружбе?

— Нет, мы только недавно возобновили общение.

Я обхватила себя руками, пытаясь спрятаться от ветра. Витольд следил за мной, затем шагнул и намотал шарф на шею:

— Карине не нравилось, что я постоянно общался с твоими родителями. Мы звали и ее, однако она чувствовала себя неуютно. Десятый класс, Мил вился возле Лены, и я знал, что там все серьезно. Ландыш, как бы объяснить…

— Честно, Витольд, честно! Я должна знать. Ваша жена…

— Моя бывшая жена.

— У вас дети мне ровесники! Кошмар, я в трансе! Это невероятно!

— Тебя смущает разница в возрасте?

— И это, — я поникла, — когда я собирала пазл у вас, мелькнула мысль, что вы могли бы быть одноклассниками родителей. А тут… любовные треугольники.

— Не было ничего. Мое отношение к твоей маме больше похожи на отношение к сестре. Ты знаешь картину, которую я пытался воссоздать?

— Нет, — я незаметно для себя уже была вновь в его руках.

— Обязательно посмотрим оригинал вместе. Тогда мы с Милом были увлечены копирование шедевром живописи. И да, с Кариной я действительно встречался, соблазнил на позировании. Когда она сообщила о беременности, я не стал отпираться, сам переговорил с ее родителями и нам помогли с заявлением, потому что оба были несовершеннолетними.

— А та картина?

— Было все как говорил твой отец. Я действительно попросил Лену помочь, но сразу объяснил, что она будет прикрыта тканью. Она была в нижнем белье. Но Карина накрутила его, так что и драка была. Карина ревновала к ребятам, плюс еще гормоны играли во время беременности.

— То есть вы не виноваты?

— Ландыш, все виноваты, потому что на эмоциях приняли решение, повелись на провокацию. А я виноват, что втянул тебя во все наши старые разборки.

— Вы любили Карину?

Он с заминкой ответил:

— Я благодарен ей за наших детей. Ландыш, мое отношения с другими женщинами не влияют на нас.

— Карина говорила про измены.

— Было.

Я вновь оттолкнула его Вишневский отпустил:

— Вы так спокойно об этом говорите?!

— А смысл отрицать то что было? Ландыш, я не святой.

В повисшем молчании мы дошли до набережной.

— Если вы знали, что папа так безумно любит маму, зачем вы просили ее позировать в таком виде?

— Карина не согласилась, а я уже считал себя женатым. Как говорит молодежь — ступил. Картину я закончил и подарил твоим родителям к дню бракосочетания.

Он стоял, облокотившись на парапет, затем повернулся:

— Иди ко мне, Ландыш.

— Нет.

— Хорошо, что еще тебя мучает?

— Вы.

— Что именно?

— Витольд, я уже не знаю, что со мной. Я хочу вам верить, но постоянно происходит что-нибудь, что выбивает почву из-под ног. Вы постоянно в центре внимания, на вас постоянно кто-то заявляет права, пытаясь указать мне мое место.

— Они могут думать что угодно, важнее то, что хочу я. И мое желание быть с тобой, мое место рядом с тобой. Сейчас для меня важнее не мнение общества, а то, что хочешь ты, о чем думаешь ты, и чего боишься ты. Да, я персона публичная, в мире архитектуры весьма значимая личность. Своего положения добился сам, кропотливым и упорным трудом. Но я человек, Ландыш, мужчина. Я тоже способен любить и нуждаться в близком человеке. И поверь, так же как тебя, меня тоже гложут сомнения.

— Так может лучше и не мучить друг друга? — я едва сдерживала слезы.

— Нет! — он стремительно подошел ко мне, — я не сдамся и тебе не позволю. Ландыш, отношения сейчас обесценились. Пробные браки, любовь по интернету, виртуальное романы. Без обязательств и с трусливым оправдание, что так сохраняется свобода. Неуверенность в себе, недоверие к половинке. Все строится на чистой физиологии, выдумывается идеал, который потом рушится. Я не хочу и не могу так. Не единожды было. И знаешь, меня не устраивает такой суррогат. А потом появляется рыжая девушка с разноцветными глазами, и вдруг ты понимаешь, что бывает иначе.

— Ну почему я вам не верю?!

— Потому что сегодня ты узнала о том, что я умолчал. Это нормально. Ландыш, не спеши. Месяц для нас это мало. Не торопись принимать решения и не спеши рвать. Мы только в начале пути. Я не буду тебя торопить.

Он стоял почти вплотную, но даже не прикасался, словно давая мне возможность сделать первой шаг. Я молчала, совершенно запутавшись в слова, мыслях. Происходящее действительно выбивало почву из-под ног, и мне еще недавно казалось правильным разорвать отношения. Но Вишне… Витольд прав. Легче всего спрятаться в песок. Сложнее научится принимать человека таким какой он есть. Научится принимать со всеми недостатками, не идеализируя. Я осторожно подняла взгляд и едва не задохнулась от нахлынувших чувств. Его глаза горели огнем. Согревающим и сжигающим. Словно всю свою внешнюю невозмутимость он компенсировал страстным взглядом.

— А вы сами уже решили? — в горле сдавило.

— Да. Вчера осознал. Но я уже говорил, решать только тебе.

— Мы вечно спорим.

— Если бы мы спорили, то я бы воспользовался самым лучшим аргументом.

— Каким?

— Соврал что люблю.

— Соврали???

— Ландыш, с любимыми не спорят. Мы с тобой учимся быть вместе. Милая, сделай сейчас то, что тебе хочется. Без оглядки на окружающих, без попытки просчитать что я хочу. Просто сделай то, что тебе сейчас больше всего надо.

Я завороженно смотрела на него. Это завуалированное признание в любви? Витольд ждал. Я вздохнула и сделала тот самый шаг, разделявший нас и тут же очутилась в его руках, практически вжатая в тело. Но мне мало, не отрывая взгляда от карих глаз, тихо шепнула:

— Поцелуй.

Это сумасшествие какое-то! Одна улыбка и у меня уже подкашиваются ноги. Витольд медленно наклонился и губы обожгло нежным прикосновением. Он не спешил, и лишь учащенное сердцебиение под моей ладонью на его груди говорило, что он сдерживает порывы.

Страсть может быть бережной и ласковой. Каждое почти невесомое прикосновение губ вызывало в бурю эмоций, каскад невероятных ощущений во всем теле. Исчез вечерний Питер, шорох волн Невы, рев моторов автомобилей, голоса редких прохожих. Даже ветер словно растворился, устыдившись мешать нам. Лишь мы, пьянящие поцелуи и бьющиеся в унисон два сердца.

Я благодарна ему, что из нас двоих он первый остановился. Без слов, тяжело дыша, прижал к себе, поглаживая по волосам. Я чувствовала, как изредка он касался губами макушки. Когда нам обоим удалось восстановить дыхание, Витольд тихо шепнул:

— Милая, запомни ощущения, запомни момент. Когда станет плохо или будешь сомневаться, а меня не будет рядом, просто вспоминай этот поцелуй.

Я кивнула, не в силах говорить. Ощущения были словно после долгой дороги я вернулась домой. Потихоньку в голове прояснилось, дыхание выровнялось. Слегка отстранившись, я промолвила:

— У меня в ночь поезд.

— Я обещал отвезти тебя к родителям. Сдай билет, вечером из Пулково вылетает самолет на Москву. В полночь будем там, Богдан довезет нас домой.

— Я не готова.

— Поэтому твоя комната полностью в твоем распоряжении. Только надо к тебе заехать, взять все для работы. И еще… Тебе очень дороги эти бантики?

Он с улыбкой дотронулся до них, осторожно снимая с волос.

— Это просто заколки.

— Это хорошо, — он размахнулся и вышвырнул их в Неву, — у тебя паспорт с собой?

— Да, — я растерянно смотрела на него.

— Когда тебя сегодня увидел в ресторане, почувствовал себя Гумбертом. Нет, мне нравится, как ты выглядишь, нежно и красиво, но я слишко устал от перелетов, голодный, потому что пообедать нам не дали и мне сейчас для полноты ощущения не хватало лишь объяснений с полицией и уверения, что я не педофил.

— Ах это, — выдохнула облегченно я.

— А этого мало? Ну извини, что разочаровал. Но то, о чем ты подумала, записано в стратегических планах, — усмехнулся он и легонько чмокнул в нос оторопевшую меня, — Ландыш, отомри, я пошутил. Пока пошутил.

— Вы когда голодный, теряете свое чувство юмора. Пойдемте, нам надо на метро, — я тоже решила отшутиться, потому что намеки опять пугали.

— Зачем?

— Едем к маме и папе, наши вещи там, да и вам надо пообедать.

— Ландыш, уже давно придумали такси.

— Вы сноб.

— Нет, милая, это любовь к комфорту. И так быстрее доберемся до еды.

Машина нашлась быстро, и даже доехали мы без пробок. Поднимаясь по лестнице, я нервничала, потому что реакцию родителей не могла представить, да и мое отношение к их молчанию. Рука Витольда тут же легла на плечо, словно ободряя.

Нас ждали. Родители молчали, тревожно вглядываясь в мое лицо. Витольд помог мне раздеться, сам снял куртку. Отец не выдержал:

— Ланда, ты как?

— В порядке. Я пока не готова говорить на эту тему. Мам, мы голодные, я сейчас приготовлю обед и потом…

— Уже все готово, мы с папой все сделали, — захлопотала мама, — Вит, пойдем покажу где руки помыть.

Проследив за ними взглядом, я повернулась к отцу.

— Ланда, ты взрослая, понимаю, что диктовать не имею право…

— Пап, когда вы возобновили общение?

— Когда недавно к тебе приезжали в Москву.

— Пап, прости, но тогда я может быть и прислушалась бы к твоим словам, но сейчас буду сама решать.

— Его дочь тебе ровесница.

— В современном мире это норма. Или ты хочешь сказать, что вы с мамой старые? Извини, я голодная. Если можно мы пообедаем, а потом уедем. Завтра на работу.

— Ландик, я же переживаю.

— Мил, в Санкт-Петербурге достаточно гостиниц и ресторанов с приемлемым сервисом, — угрожающе начал Витольд, но отец от него отмахнулся:

— Остынь, ревнивец, и вообще думай, как разговариваешь с потенциальным тестем.

От сползания на пол меня спасли крепкие объятия. Витольд немного помолчал и задумчиво протянул:

— В общем то резонное замечание, о такой постановке вопроса я не думал. Спокойно, Ландыш, папа шутит.

— Да ну вас обоих, — отец развернулся и пошел на кухню.

Я повернулась к архитектору и умоляюще сложила руки:

— Пожалуйста, можно не так быстро, а? Для меня это как-то чересчур.

— Конечно, милая. Я не спринтер, я стайер. Но стратегические цели лучше сразу обозначить.

Слова перемежались легкими поцелуями, так что к концу его речи я уже даже не улавливала смысл. Лишь бы не останавливался.

— Вит, твою налево, — возмутился вернувшийся за стулом отец, — ну хоть постеснялся. Хотя о чем это я.

— Мил, ты вроде сам разрешил. Даже на тестя согласен. Следующий этап сделать тебя дедом.

И это взрослые люди? И они мне что-то пытались рассказать, логически рассуждать, взывать к моей неопытности, давя своим авторитетом и делясь мудростью? Сначала меня сильно крутанули вокруг себя, прикрывая от прилетевшего полотенца.

— Что? Я не готова становится бабушкой!!

— Леночка, из тебя получится очаровательная бабушка. Ай, больно! Мил, усмири свою жену, я же не могу драться с тещей!

— А я ей помогу!

— Так все, други, мне надоело. Я же и сдачи дать могу! Ландыш, отойди, чтобы не задело!

Я послушала последнего мудрого совета. Сначала отошла на пару шагов, потом еще немного дальше, смотря на возню взрослых состоявшихся людей, которые вели себя как детсадовцы. Постепенно куча мала переместилась в гостиную, где все перешло в битву подушками. Немного понаблюдав, я ушла за планшетом, потом вернулась в гостиную:

— Витольд Лоллиевич, а где ваш паспорт? Мне билеты надо заказать.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич, — пропыхтел он откуда то с пола, теперь оба мужчины отбивались от мамы, — бумажник в куртке, там возьми телефон и карту на оплату.

— Угу, — пошла в указанном направлении.

Устроилась на кухне, быстро заказала билеты на ночной рейс. Они пришли, когда я уже доела суп. С моей стороны это было чистой воды позерство, потому что невозмутимо работать ложкой, когда из гостиной доносятся вопли, очень сложно. Я боялась, что соседи вызовут полицию.

Витольд устроился рядом, с насмешкой наблюдая мое показательное выступление. Я упрямо игнорировала его взгляд.

— Во сколько самолет?

— В десять минут двенадцатого. Прилет в половине первого.

— Хорошо.

Он позвонил Богдану, чтобы тот встретил нас. Родители молчали, следя за нами. Витольд же сосредоточился на обеде, лишь изредка по губам иногда проскальзывала загадочная улыбка. Я уже собиралась надуться, как меня сцапали после обеда и усадили к себе, не отпуская уже до отъезда, что совпадало с моим желанием. Родители не стали спорить или призывать к порядку.

Папа отвез нас сам. Полет я проспала, Витольд занимался проектом. Богдан не подал и виду, когда встретил нас на выходе из зала прилета. Он молча забрал багаж, лишь подмигнул мне, что быстро засек Витольд. Москва вновь вернула величавого архитектора. Он лишь одернул водителя, самолично усаживая меня в машину.

— Богдан, серьезней. Сначала к Ландышу, потом ко мне.

— Хорошо.

Когда мы поднимались, Витольд привлек меня к себе и попросил:

— Возьми все необходимое. Я не хочу тебя отпускать.

— Придется немного подождать.

Он устроился в большой комнате на диване, пока я собирала необходимое на три дня. Я торопилась, но все равно не успела. Витольд уснул. Непробиваемый, железный, невозмутимый и ироничный, гроза офиса, вызывающий трепет у офисных обитателей, с длинным списком регалий спал, запрокинув голову на спинку дивана. Я тихонько достала плед и прикрыла его. Мужчина даже не пошевелился. Я на цыпочках прокралась на кухню набрала номер водителя:

— Богдан, тут такое дело.

— Что случилось? Мне подняться?

— Нет, нет, ничего не случилось, только… В общем, Вишневский уснул у меня на диване, пока ждал. Я могу тебя попросить завтра с утра подвезти ему одежду для работы сюда. У меня нет правда телефона Тамары Андреевны…

— У меня есть. Ландыш, ты уверена? Я могу подняться и забрать его.

— На ручках понесешь? Богдан, пожалуйста, сделай как я прошу.

— Ландыш, просто…

— Богдан, я не маленькая девочка, спасибо что переживаешь, но наш шеф показывал себя вполне вменяемым человеком, умеющим вести себя корректно. Все, до утра.

Я отключилась, заглянула в комнату. Витольд спал. Достала ему запасную подушку, положила рядом, туда же добавила одеяло. Шеф даже не пошевелился. И даже когда после душа я повторно заглянула к нему, картина не изменилась — Вишневский спал.

— Прости, Дракон, у тебя был шанс но ты им не воспользовался, за что отдельное спасибо, — пробормотала я себе под нос, устраиваясь в своей спальне.

То ли переживания дня, то ли присутствие, пусть и за стенкой, еще одного человека, который просто своим присутствием дарил мне чувство защищенности и тепла, но в нула я очень быстро. Чтобы проснуться через пару часов от того, что меня укутали в одеяло и подтянули к себе поближе, пряча в крепких объятиях.

— Витольд, — попыталась возмутиться я.

— Я не разобрался, как раскладывается диван, а поперек лежать неудобно, может приступ ревматизма разбить.

— А что, уже бывали прецеденты? — съехидничала, пока он укрывался своим одеялом.

— Милая, могла бы поверить для виду и пожалеть. Не дождешься. Спи, у нас есть еще несколько часов до работы.

— Богдан утром одежду привезет.

Виска коснулись теплые губы:

— Спасибо. А теперь спи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — я уже проваливалась в сон, согретая объятиями.

Утро началось с жары. Я проснулась под двумя одеялами. Одна. Будильник еще спал. Выбравшись из постели пошла искать своего гостя. Витольд обнаружился в большой комнате. Сибаритствовал с чашкой чая на диване, роясь в планшете. При виде меня тут же отложил все и встал:

— Доброе утро, Ландыш. Ты чего не спишь?

— Доброе утро. Вы тоже… Я сейчас приготовлю завтрак.

— Не надо, я уже все сделал. Я всегда просыпаюсь рано, так что не переживай. Я жду тебя, чтобы вместе позавтракать.

Я кивнула и метнулась в ванную, затем обратно в спальню и обратно к мужчине:

— Я забыла. Может вам тоже надо в душ? Я сейчас дам полотенце.

— Не стоит, я имел наглость похозяйничать и все нашел сам. Идем завтракать.

После завтрака подъехал Богдан, который привез шефу костюм и документы. И вскоре мы собирали московские пробки, Витольд разговаривал по телефону, решая свои вопросы. Моя ладонь лежала в его руке, он осторожно перебирал пальцы. Меня же одолевали сомнения. Что дальше? Утро без ярких признаний, страстных поцелуев, но наполненное теплом, единением. Небольшие взаимные знаки внимания, словно знаем друг друга давно, словно привычки изведаны и выучены наизусть. Намазать маслом бутерброд, положить сахар в чай, проходя мимо, поправить галстук или помочь застегнуть цепочку с кулоном — мелочи, которые почему-то более убедительней в проявлении чувств, чем красивые слова. Но сейчас работа, коллеги. Я не готова делиться той сказкой, своим секретным счастьем. Я боялась его потерять. И счастье, и Дракона.

Автомобиль притормозил возле кондитерской.

— Богдан, как обычно.

— Витольд Лоллийевич, у меня еще сигареты закончились.

— Да, конечно.

Богдан тут же вышел и направился к супермаркету.

— Я не помню, чтобы он курил, — удивилась я.

— Иногда ему приходится. Ландыш, ты почему переживаешь?

— Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, как себя вести в офисе. И я… меня пугает, как быстро развиваются события.

— Хорошо, мы можем пока не торопить время и остановиться на достигнутом. Насчет работы… Я тоже не хочу афишировать наши отношения. Поэтому на работе все останется по-прежнему, надеюсь, мы справимся с этим.

— Я тоже надеюсь.

— Что касается твоего первого сомнения. Ландыш, не спеши. Наслаждайся.

— Я боюсь упасть потом больно больно.

— Вот об этом хочу поговорить. Ландыш, тот молодой человек из Парка Горького. Кто он?

Я попыталась вырвать руку, но он сжал и даже дернул на себя прижимая.

— Ландыш, это не любопытство. Мне это надо, чтобы понимать, как вести себя с тобой. Да, это большой прогресс, ты позволила себя обнимать. Расскажи. Хоть немного. Помоги мне.

Я сдалась и в двух словах рассказала об отношениях, когда сначала он восхищался, тоже сыпал комплиментами, а потом, по прошествии времени начал выставлять претензии к фигуре, цвету глаз и волос, пытаясь меня переделать, пока мы не расстались, когда я заметила его с другой, идеальной модельной внешностью.

Витольд молчал, лишь поглаживал по руке. Когда я закончила рассказ, он немного холодно спросил:

— Он применял к тебе силу?

— Нет.

— Оскорблял.

— Голос повышал. Витольд, мне неприятно говорить об этом.

— Мне тоже. Но спасибо за откровенность. Можно я задам еще один вопрос?

— Да.

— Кто я для тебя? На сейчас, кем ты меня видишь?

Резкий переход ошеломил. Я смотрела в его глаза, но там лишь ожидание ответа. Или даже приговора. Я искала слова, но все они были лживые, неправильные, пустые. Витольд понял молчание по-своему:

— Хорошо, я понял. Богдан задерживается.

— Вы мой Дракон, — поспешно промолвила я.

— Дракон?

— Да, мой Дракон, — смутилась, но упрямо мотнула головой.

— Значит, Дракон. То есть сторожу клад, пока не придет принц..

— Мне не нужен принц. Он где-то шляется, совершает подвиги, которые принцессе без надобности. А дракон рядом, хоть и рычит иногда, но ведь он заботится о принцессе, опекает.

— Это да, о таком стороне вопроса многие и не думают. Хорошо, Дракон так Дракон. Знаешь, сегодня прекрасное утро. Впрочем как и любое, когда ты рядом. А если Богдан еще вспомнит, что он бросил курить, и мы наконец доберемся до офиса, так все вообще будет замечательно.

— А он уже бросил? — рассмеялась я.

— Да, сегодня он был никотинозависим всего десять минут. Секунду, — он набрал номер, — Богдан, пора ехать.

Водитель вернулся с чупа чупсом за щекой и небольшим пакетом, который передал шефу. В бюро еще никого не было, кроме Вероники. Она с любопытством стрельнула в нас глазами, но промолчала, лишь вежливо поздоровалась. Уже в кабинете, когда я вернулась с традиционными чашками кофе, меня ждали конфеты и читающий газету шеф. Ну да, все возвращается на круги своя.

— Не вздыхай так горестно, иначе придумаю что-нибудь и уедем из офиса вдвоем.

— Работы много, потому что неделя сокращенная. В пятницу автобус приедет в девять утра, мы приезжаем, заселяемся, второй завтрак и соревнования на квадроциклах. Вечером праздничный ужин посвященный дню рождения бюро с дискотекой.

— Вот о соревнованиях я и хотел поговорить. Что ты задумала?

— Витольд, а вы будете участвовать?

— Обязательно.

— Тогда не скажу, — я улыбнулась и доела конфеты.

— Хорошо, на месте увидим. Ты же понимаешь, что сегодня обедаешь со мной? А вечером едешь ко мне?

— Вещи в машине. Витольд, можно вопрос?

— Любой, милая.

— Вы спросили, кто вы для меня…

— А ты дар небес, — перебил меня он, — подарок заносчивому снобу. Ландыш, давай прервемся на работу. Про корпоратив я понял. Неприятная новость. Сегодня приедет Карина с супругом. У нас небольшой совместный бизнес, поэтому мы часто встречаемся по деловым вопросам. Есть ли у тебя дела вне офиса?

— Нет.

— Хорошо, я придумаю.

— Это излишне.

— Карина видела нас вместе, я четко дал понять твое место в моей жизни. Из вредности она может тебя скомпрометировать. Мне сейчас не нужны пересуды. Да, раньше я говорил иначе, — усмехнулся он, — но что не скажешь, чтобы завоевать девушку. Ложью не считаю, лишь хитрыми маневрами.

Я обиженно нахмурилась и открыла органайзер:

— Жду указаний, Витольд Лоллиевич.

— Лоллийевич. Значит так, милая? Хорошо. Сегодня перенеси отчет Виктора на шесть часов и предупреди его. Клочкова и Баринова на одиннадцать часов, мне надо знать, что было, пока я отсутствовал.

— В одиннадцать у вас переговоры с Муратом Дмитриевичем, вы сами занесли в ежедневник, в полдвенадцатого Верховский. После обеда, а для него я вижу перерыв лишь в час дня, вы хотели переговорить еще с парой человек, потом визит супругов Корро.

— Значит их сейчас, как выйдешь. Про обучение уже решено? Организуй график девочек так, чтобы на третьем этаже всегда было два человека. Да еще, мне нужен список фирм занимающихся габионами, включая краткое описание. Если найдешь контакты директоров — буду благодарен. С Мариной согласуй расселение по номерам и передай мне список, я не хочу проблем на выезде. Да, еще один нюанс, милая. Через понедельник у меня встреча в узком кругу людей. Ты меня сопровождаешь. Да, еще, у меня есть брошюрка одна, а мне нужен текст в Ворде. Желательно к сегодняшнему вечеру.

Он протянул небольшую книжку, в половину стандартного печатного листа, сшитая скрепкой. Я покрутила ее, а потом посмотрела на него:

— Она нужна вам?

— Не отказался бы получить целой обратно.

— Это все?

— Нет. Иди сюда.

Я рассмеялась и покачала головой:

— Мы на работе, вы сами настаивали на соблюдение субординации.

— Жестокая. Один поцелуй.

— Терпите, Витольд Лоллиевич. Я же терплю.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич. Не боишься последствий?

— Хотите об этом поговорить? — вопреки словам я медленно попятилась к дверям с чашками и органайзером подмышкой. Не то чтобы меня пугали его слова, скорее пыталась сохранить остатки здравого рассудка, потому что прекрасно осознавала, стоит ему прикоснуться и мне будет плевать на всех.

— Хочу, но поговорим вечером. Удачного дня, милая. Клочкова и Баринова вызови. И если Кривцов пришел, то и его.

Уже на рабочем месте, переведя дух, я вызвала заместителей и начальники интерьерщиков. Отдав брошюрку секретарям и объяснив задачу, я ушла полностью в запрашиваемый шефом обзор. Сначала полезла за помощью к Гуглу, узнавая что это такое — габион. И увлеклась. Затея, используемая первоначально для усиления грунта и защиты от эрозий, а теперь получившая применение даже в ландшафтном дизайне, чем то напомнила мне мои любимые пазлы. Появившийся Виктор радостно высыпал прямо на документы ракушки:

— Привет, мелкая, я в них даже уже дырочки сделал.

— Витька, привет, — обрадовалась я, повисая у брата на шее, — только я уже не делаю ожерелья из ракушек.

— Да ладно. Выросла что ли? — деланно удивился он, также обнимая меня, — Малявка, я по привычке. Обедать идем? Ого, габионы. А тебе оно зачем?

— Неважно.

— Судя по всему, шеф знает о твоем милом хобби — собирать пазлы, — заухмылялся Витька, — интересная идея. Да, думаю, такое по силу лишь тебе.

— Ты о чем?

— Витольда Лоллийевича спроси, — рассмеялся брат, — а сейчас пошли обедать.

— Виктор, что ты здесь забыл? — Вишневский ревнует или мне показалось?

— Ландыш давно не видел, зашел поздороваться, — невинно захлопал ресницами парень, — опять таки, на обед пора.

Заместители и главный интерьерщик внимательно наблюдали за перепалкой.

— Да неужели? — поразился шеф, всплескивая руками.

— Конечно, служба службой, а обед по расписанию.

— Я это заметил в командировке. Только я бы вспомнил другую поговорку — не в коня корм. Ландыш, его нереально прокормить, — вдруг наябедничал мне Витольд, облокачиваясь на стойку как раз напротив Виктора, отзеркаливая парня.

— Так я еще расту, — обиделся брат.

Хохот разрезал пространство мансарды, даже я спрятала лицо в руках. Витька был выше всех в офисе, даже Вишневского. Шеф добродушно посмеиваясь ответил:

— У нас по регламенту ограничена высота потолков, так что притормози, парень. Виктор, ты опоздал, Ландыш уже ангажирована. Впрочем зови всех своих, пообедаем заодно обсудим. Ландыш, идем.

Они оба протянули мне руки. Все верно, ведь тут были еще незнающие о наших родственных связях. Сунув обоим обзоры по габионам, которые успела сделать, гордо и независимо направилась к лестнице самостоятельно.

— Рыжая, — квинтет мужских голосов польстил самолюбию.

Обед превратился в совещание, где я не всегда понимала о чем речь. Общему восприятию нити разговора мешала нехватка знаний. В общих чертах уяснила, что в Екатеринбурге планируют целый деловой квартал, где в ландшафте собираются использовать эти самые габионы. Жутко практичный Вишневский хотел укрепить неровный рельеф почвы, при этом вписать их в общий облик.

Когда мы поднялись наверх, Витольд притомозил у моего стола и спросил с улыбкой:

— Ты хоть что-нибудь поняла?

— Вы хотите не просто насыпать щебень, вписав его в дизайн, вы хотите в самих габионах создать что-то типа узора, словно отражение линий зданий, потому что у нас в наличии только два цвета — серый и белый. За счет площади и непредсказуемости размеров камня прописать четко сложно. Витольд Лоллиевич, но цена габиона, матричного или коробочной конструкции, не важно, так вот она возрастает. Причем серьезно. Потому что тут уже не просто насыпать, а надо в определенном порядке, и… — я осеклась.

— Вот видишь, ты все прекрасно поняла. Я вчера видел вышивки. Скорость поражает. То есть по схемам ты быстро соображаешь расположение камней. Почему бы не поиграть на более крупных площадках?

— Я не представляю, как это.

— А мы слетаем с тобой в Екатеринбург. После Нового года. Отправимся так в четверг, за пятницу все посмотрим, а выходные наши. Пока читай, если нужна консультация, обращайся.

— Но у меня работа.

— Милая, ты уже построила секретариат. Практически навела порядок. Делегируй девочкам больше обязанностей. Поверь, уж соединить меня с нужными людьми они могут. Просто надо отследить пунктуальность, этим они страдают. Я верю в тебя, Ландыш.

Он поставил на стойку небольшую бонбоньерку, в которой я нашла зефирки в форме сердечек.

— Богдан развлекался, — недовольно проворчал он, — впрочем это новое веяние кофе с зефиром. Не хочешь попробовать?

— У всех бывает конфентно-букетный период, а меня стопроцентная шоколадная-зефирная жизнь.

— Ландыш, — Витольд перегнулся через стойку и доверительно прошептал, — цветы сложно спрятать в портфель. Они ломаются и осыпаются, пачкая важные документы. Я пробовал.

Я прыснула от смеха а на лестнице послышались шаги. Витольд резко выпрямился и отправился к себе в кабинет:

— Ландыш, сделай пожалуйста чаю. И к четырем часам разыщи Ривцева и Елену Николаевну.

— А Елена Николаевна уже появилась, — доложила я, показывая на поднявшуюся главного бухгалтера.

— Великолепно, у меня к ней как раз пара вопросов. Елена Николаевна, добрый день, проходите.

Показное радушие нас не обмануло. Елена Николаевна бросила испуганный взгляд на меня, затем на шефа, но смело шагнула вперед. Я недоуменно посмотрела на сердитого шефа и пошла делать чай. Когда я принесла чашку, в кабинете повисла напряженная тишина, что не добавило мне уверенности. Пытаясь отделаться от мрачных мыслей, я спустилась к секретарям. И поняла одно — Веронику нельзя отправлять на курсы стенографии, а вот русский язык для нее будет полезен. Почитав файл, я заставила перенабирать содержимое брошюры, поясняя, что отсебятина не прокатит, ведь текст есть перед глазами, почему бы с ним не сверить итоги распознавания. Вот за этим веселым занятием нас сначала застал Ривцев, а потом лифт явил чету Корро. Карина в строгом костюме опиралась на руку красивого мужчину я бы сказала вполне яркой внешности. Слегка смуглый, темноглазый брюнет с правильными чертами лица, меня поразили его тонкие пальцы, словно он был пианистом. Одет слегка с претензией на роскошь, одновременно скромно, при этом галстук перекликался с шарфом его спутницы. Даже не будучи профессионалом в ювелирном искусстве, я оценила роскошные запонки и зажим для галстука. Украшения Карины тоже были авторской работы.

— Добрый день, — вежливо заговорила я по-русски, молясь про себя небесам, чтобы Карина ни словом ни жестом не выдала что мы знакомы.

— Нам назначено, — процедила она сквозь зубы, игнорируя меня и обращаясь к Веронике.

— Добрый день, Карина Андреевна, конечно, — брюнетка бросила на меня недоуменный взгляд, а я незаметно махнула рукой, мол доложи.

Ривцев с интересом наблюдал за нашей пантомимой. Вероника начала набирать номер, а Карина перевела брезгливый взгляд на меня, вздохнув и покачав головой, выказывая свое возмущение и оскорбление чувства прекрасного. Но полностью спектакля не получилось, Витольд уже спустился с мансарды. Он заговорил на французской, из-за чего мужчина ожил. Радушный хозяин, улыбаясь ослепительной улыбкой, склонился над рукой бывшей жены, имитируя поцелуй, одновременно увернувшись от ее желания чмокнуть бывшего в щечку, поздоровался за руку с французом. Ривцев хмыкнул, да я и сама, несмотря на легкий укол в груди, тоже веселилась от разыгрываемой пантомимы. Поймав протянутую в собственническом жесте руку женщины, вложил ее в ладонь спутника и даже сделал шаг назад, словно умиляясь гармоничной паре. Брошенная ей фраза заставила женщину побледнеть, а француза нахмуриться.

— я плохо знаю французский, — вполголоса заметил юрист, — но при чем тут фраза о том что завидовать надо молча? Странный Витольд, боюсь представить, что в его голову пришло. Ландыш, будь добра, чаю мне.

— Конечно, — улыбнулась я, — Вероника, займешь мое место и приготовишь гостям напитки.

— Почему? — удивилась та.

— Потому что я стала невидимкой, — вздохнула, садясь на ее место, наблюдая как гости уходят наверх, — все, иди, чай кофе сделай. Печенье новое открой. А я сама брошюру доделаю.

— А почему ты стала невидимкой? — спросила Соня, когда мы остались вдвоем.

— Ну ты же видела Карина Андреевна меня не заметила. Все, Сонь, решите с Алевтиной, кто идет на курсы и возьми телефонные звонки на себя. Я с файлом работаю.

— А ты знаешь, что это бывшая жена Витольда Лоллийевича?

— Высокие отношения, — съехидничала я.

— Ну только….

— Соня, у меня брошюра. Мне не хватало в нее случайно все сплетни включить. Извини.

Я настолько с головой ушла в текст, что лишь услышала ироничное:

— Хорошего вечера, барышни!

Вскинула голову, но Витольд вместе с Кариной и французом уже исчезли в недрах лифта. Елена Николаевна гордо прошествовала к себе, лишь фыркнула на меня. Ривцев тоже помахал рукой и исчез в вернувшемся лифте. Я посмотрела на часы, до конца моего рабочего дня оставалось десять минут. Добив брошюру, поднялась к себе. Как-то даже обидно, и было обидно еще пять минут, пока я на залезла в сумку, упаковывая телефон. Там поверх всего лежали два конверта. В одном обнаружилось письмо, где Витольд объяснял почему купил сразу все мозаики, прочил не упрямится и принять, все перемежалось ласковыми словами, полунамеками и обещаниями. Во втором был листок с парой строчек. Адрес и приписка 'Ты потеряла у меня в кабинете письмо'.

Я внимательно смотрела на адрес. Это недалеко от работы, чуть дальше чем вход в метро. Играем в шпионов?

Одевшись я выскочила вниз, где наткнулась на брата:

— Привет, пойдем домой? — он стоял возле ресепшн.

Упс, а вот это проблема.

— Хорошо, пошли, — покорно кивнула я.

В лифте Витька настороженно посмотрел меня:

— Что-то не так?

— А Марина где?

— Мелкая, у нас в роду евреев не было. С Мариной у нас свободные отношения.

— Вы уже свободны друг от друга?

— Мы приглядываемся друг к другу. Она милая девушка, но…

— Вить, я не готова выслушивать подробности ваших отношений. Понимаешь, меня ждут.

Мы уже дошли с ним до машины. Он посмотрел пристально:

— Тебя точно до дома проводят?

— Я ночую у него.

— Ты уверена? Слушай, тебе самой не кажется что это быстро? Может познакомишь?

— Вить, он противник свободных отношений, жуткий собственник и очень ответственный. Мне с ним хорошо.

— Хорошо, садись в машину я тебя довезу до места свидания.

— Меня ждут, — тихо повторив, я дернула его за рукав и чмокнула в щеку, — я позвоню вечером.

— Не надо, отдыхай, — он махнул рукой и уехал.

Я же медленно пошла вдоль проспекта Мира, полностью погрузившись в мысли. Пока едва не врезалась в мужчину с розой в руке. Вернее цветок меня и привлек, что я едва успела затормозить. На длинном стебле насыщенного цвета темно-зеленого цвета пылал темно-красный бутон. Даже ветер не мог победить нежнейший запах. Подняв глаза, я улыбнулась. Витольд.

— Это тебе, — он протянул цветок мне.

— Спасибо.

Я осторожно забрала розу.

— Поедем, — тихо шепнул Витольд, распахивая передо мной дверь.

Уже в салоне, не удержавшись, несмело подсунула руку под ладонь мужчины, а через секунду меня обнимали с такой силой и целовали, что даже о водителе я забыла. Богдан сам напомнил о себе:

— Я курю?

— Ты едешь, — недовольно отозвался Витольд, прерывая безумие.

По дороге ему кто-то позвонил, и разговор затянулся, так что мне осталось лишь наслаждаться легкими поглаживания ладони, на которой мужчина пальцем рисовал узоры. Он продолжал переговоры и по выходу из машины, и когда мы вошли в дом, он виновато поцеловал ладонь и исчез в стороне где кабинет. Я осталась наедине с Тамарой Андреевной.

— Будете ужинать? — вежливо спросила она.

— Я дождусь Витольда Лолли-й-евича, — промямлила я и убежала в свою комнату. Мои вещи уже аккуратно переложили в шкаф, так что я сменила строгое платье на более демократичное трикотажное с высокой горловиной и плотные колготки. Сумасшествие на двоих опьяняло и просто требовала продолжение. Но всем с тем я боялась, что близость станет началом конца.

В гостиной было пусто, лишь на столе появилась коробка с пазлом, который на пять тысяч деталей. Я немного осмотрелась, затем решительно пошла искать кухню. Тамара Андреевна удивилась, увидев меня на пороге:

— Ландыш Милославовна, вы что-то хотели?

— Да. Подскажите из какой чашки предпочитает пить чай Витольд Лоллиевич.

— Витольд Лоллийевич не любит, когда его отвлекают от работы.

— И все же я настаиваю. Я сама все приготовлю.

Самой мне конечно не дали, потому что искала бы я все очень долго. С помощью домработницы мне удалось сделать небольшие канапе, подготовить фрукты. Водрузив тарелки на поднос, туда же поставив чашку, я пошла в указанном направлении. На удивление дом оказался уютным и интуитивно понятным. Сразу за зоной гостиная-столовая шла рабочая зона, включавшая кабинет и небольшой холл, поделенный пополам. В одной стороне находилось подобие зимнего сада с удобным диваном и журнальным столиком, вторая часть была библиотекой с огромными стеллажами книг, которые прятались за зеркальными дверьми, что превращало в обще то маленькое пространство в лабиринт. Дальше, если я поняла шла жилая зона хозяев. Осторожно толкнув дверь в кабинет, я засунула в образовавшуюся щель голову, вопросительно смотря на хозяина. Он приглашающе махнул рукой, не прерывая разговора.

Я поставила поднос на стол и хотела уйти но меня поймали за руку:

— Подожди. Петр Илларионович, я все понял. Нет, не то чтобы занят, просто… Да, не один. Жизнь весьма интересная вещь. Знаете, конечно, могу показаться слегка грубым, но однажды в схожей ситуации одно милое создание нежно пропело нашим самоуверенным дамам — завидуйте молча.

Он слегка усмехнулся, слушая собеседника, одновременно подтягивая меня к себе, чтобы в итоге усадить на колени.

— Что? Извините, отвлекся. Да, к сожалению уже не здесь. Давайте завтра в рабочее время. Я всегда восхищался вашей проницательностью. Хорошего вам вечера.

Он наконец отложил в сторону телефон, прижимая меня сильнее:

— Спасибо за заботу. Однако Тамара расстроится, если мы проигнорируем ужин. Я хотел показать дом, чтобы ты не плутала в нем.

— Я в основных пространствах уже хорошо ориентируюсь, сегодня даже кухню со второй попытки нашла.

— Немного обидно слышать, потому что я сам его проектировал, мечтая о большой семье.

— Я страдаю топографическим…

Договорить не дали, закрыв рот жадным поцелуем.

— Некрасивые слова для юной особы. Пойдем ужинать.

После ужина мне действительно устроили экскурсию. Гостевое крыло, сама гостиная со столовой и рабочая зона находились в одноэтажной части здания, а жилая располагалась на двух этажах, причем первый этаж располагалась небольшая гостиная с огромным телевизором, очевидно для сбора семьи вечерами. Тут же находились и комнаты детей. На второй этаж меня не повели, лишь безразлично пояснив, что там спальня хозяина. Зато увлекли вглубь за винтовую лестницу, где нашлась неприметная дверь, за которой…

Мы стояли на террасе, где в знойный день можно пить чай, наслаждаясь прекрасной погодой. А на улице кружил первый снег. Тишина, безветренно и невесомые снежинки беззвучно падали на темную землю, исчезая на мокрой траве, путаясь в ветвях деревьев.

— Там дальше небольшая река. Как-нибудь днем прогуляемся.

Мы вернулись в гостиную к камину. На столике сервирован чай, два кресла передвинуты ближе к огню, но я устроилась прямо на ковре следя за всполохами пламени.

— Ландыш, не шевелись.

— Вы рисуете?

— Да.

— Почему вы никогда не просили позировать?

— Этому два объяснения. Первое и самое главное, ты настолько естественна, что любое позирование убьет очарование. Мне бы и в голову не пришло усадить огонь напротив огня. А второе — это пошло. Неподготовленному человеку не делают таких предложений. Для экспериментов есть профессиональные модели. А в остальных случаях это желание произвести на девушку впечатление, показать свою значимость, в большинстве случаев ничем не подкрепленное. Да и случая с твоей мамой мне хватило с головой. Так, Ландыш, посиди немного, я схожу за цветными карандашами.

Он ушел, я продолжала смотреть на пламя. По идее два нормальных человека уже давно бы занялись более взрослыми делами, а мы… Паззлы, прогулки, карандаши.

Неожиданно в комнате раздалась музыка. Звуки джаза словно возникали из ниоткуда. Вновь шаги, я осторожно повернула голову. Кроме коробки карандашей в руках Витольда было бутылка и два бокала.

— Соблазняете?

— Немного. Знаешь, милая, хочу угостить тебя домашним вином. Чай ты проигнорировала. Бокал, не больше. Затем я провожу тебя до комнаты.

— И останетесь?

— Только если ты попросишь. Только принимай решения, исходя из своего желания.

— И вы не обидитесь на отказ?

— Нет, не обижусь.

Он тоже устроился возле меня, протягивая бокал с вином. Я положила ему голову на плечо:

— Простите.

— Ландыш, все будет хорошо.

Сидеть в обнимку и смотреть на огонь. Что может быть лучше?

Он проводил ее до дверей комнаты и даже сдержал порыв, лишь слегка коснувшись губами губ. Самоконтроль отказывал. Витольд вернулся в гостиную. Если бы хотел, он смог бы вырвать сладкое 'да', вот только сколько бы они оставались вместе? Год? Полгода? А может и надо так? У нее вся жизнь впереди, вот только эгоистично хотелось, чтобы ее жизнь прошла с ним. Не год или два, а столько сколько отмерено судьбой. Вопреки пересудам и датам в паспорте.

Пятница подкралась почти незаметно, и вот все бюро сидело в комфортабельном автобусе и медленно тащилось по московским пробам. Я дремала у окна, стараясь не слушать щебетанье секретарей. Неделя на работе выдалась сумбурная и суетная, причем настолько что даже Витольд в четверг забыл о конспирации и мы уходили вдвоем. Хотя охраннику было неинтересно кто и с кем уходит, а Богдан уже неделю не мог определиться курит он или нет. А больше в офисе никого и не было. Через неделю брат и шеф вновь вылетали на объект в Екатеринбург. Вчера Витольд нехотя уступил моим просьбам и отвез меня домой, и у меня даже нашлась сила воли прогнать его. Я сдавалась, уже не могла сопротивляться, да и не хотела.

Разноцветные повязки и карты лежали у меня в сумке, там же теплый костюм от Миры, состоящий из полукомбинезона на синтепоне и куртке красивого темно-зеленого цвета. Я успела купить утепленные ботинки, а яркокасный шарф и шапку взяла из дому. Снег давно растаял, и погода баловала солнцем и сухими дорогами.

— Ландыш, — в очередной раз дернула меня Аля, сидевшая впереди вместе с Саидом.

Я приоткрыла один глаз и посмотрела на девушку. Их рыцари, не мало не смущаясь, обнимали подруг, что мне не светило ни под каким градусом. Витольд с заместителями забились в хвост автобуса, что то обсуждая. Рядом ехал Витька. С Мариной у них не заладилось, оставшись на уровне флирта.

— Ландыш хватит спать, — вторила Але Вероника.

— Я не выспалась, — буркнула в ответ.

— Чем же ты ночью занималась?

— Не скажу и не покажу, — отмахнулась я, зевая. Утром Витька прилетел ни свет ни заря и даже не дал выпить кофе. В офисе тоже царила суета, я помогла Марине утрясти последние неурядицы, связанные с отдыхом, и опять же мне наш эйчар делегировала общение с фирмой, через которую заказывали автобус. Наверно, у нее просто не хватило нервов объяснить им, что не надо сворачивать к Олимпийскому, а надо развернуться и подъехать к адресу, указанному в заявке. Витольд появлялся несколько раз, пытаясь заманить меня на кофе и поцелуи к себе, но Марина, вся в запарке так грозно на него рыкнула, что он лишь вскинул руки и удалился на мансарду, посмеиваясь.

А потом мы с Мариной почувствовали себя воспитателями в детском саду, загоняя наш творческий люд в автобус. Взрослые люди, с высшим образованием, чуть ли не подрались кому где сидеть. В итоге я не выдержала и повысила голос, всего ничего на пару тройку десятков децибел. Кривцов пролил кофе, которым дразнил меня уже два часа. Баринов ударился головой и поручень, Клочков едва не приземлился мимо кресла.

— Оглушила, — спокойно произнес за спиной Витольд.

— Кого?

— Меня.

— Побочное действие, — вздохнула, наблюдая, что остальные продолжают возню и выяснение отношений, только шепотом, — я думала работаю в серьезной организации, а тут ясли.

— Тебе обидно, что не ты устраиваешь беспорядок? — поддел он меня и перевел взгляд на притихших подчиненных, — рискну напомнить, господа, что от Ландыша зависит ежегодное соревнование. Так что не расстраивайте мне помощницу. Да и о карьере заведующего детсадом я не мечтал. Не расстраивайте меня.

Все подумали и решили не расстраивать начальство, быстро рассевшись.

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарила я шефа, пока Марина, вжившись в роль воспитателя, по головам пересчитала всех.

— Обращайся, — великодушно кивнул он, проходя в хвост автобуса, — Мик, Сергей, Даниил, пойдем пообщаемся.

И вот едем. Я потянулась и стала устраиваться поудобней, как вдруг учуяла запах кофе. Открыв глаза, увидела Богдан, державшего термокружку.

— Держи, начальник, а то всех перекусаешь.

— Теперь нет, — улыбнулась я радостно, — теперь я добрая.

Когда кофе исчезло, я осторожно посмотрела на дно кружки. 'Ушацъ' подсказал, кто передал кофе.

Детсадовский фарс повторился при заселении. Путем сложных пертурбаций мы с Витькой оказались в одном номере. Обед и вот мы уже идем в направлении поля, где нас уже поджидал Василий. Сухую и солнечную погоду омрачал лишь поднявшийся ветерок.

Правила были просты. Надо было найти и собрать все мешочки цвета команды. Причем вскрыть их было невозможно, недаром секретари под моим строгим надзором тщательно зашивали кусочки пазла. Все найденное надо сдать высокому жюри, потому что вторая часть игры перенесена на ужин. Выдала карты:

— У каждого свой маршрут. Порядок прохождения пронумерован. По идее порядок номинален, продуман, чтобы вы не толкались. Если правила ясны, то давайте делимся по командам-парам. Василий сказал, что в части леса не ловит мобильная связь, поэтому каждому выдаем рации, канал шесть-один. Итак, как делитесь?

— Дизайнеры бросают вызов архитектуре и офису, — пафосно провозгласил Даниил, натягивая перчатки.

— А мы принимаем, — Ривцев подмигнул мне, помогая Елене Николаевне устроится на одном из квадроциклах, — Ландыш, нам белую повязку.

Баринов с одним из архитекторов забрали синюю, Клочков с Саидом — красную, Кривцов с одним из дизайнеров — зеленую. Марина вместе с Катей, менеджером по рекламе, гордо помахивали розовой. Крячевская вместе с Липатовым-фиолетовую. Витька с Борисом забрали оранжевую повязку. Меня удивили Соня и Вероникой, которые выступили одной командой желтого цвета. Вишневые передали Витольду, который усмехнулся, надевая одну на руку.

— Ландыш, иди сюда.

Я онемела.

— Эмм, Витольд Лоллиевич, я как бы не участвую.

— Лоллийевич, — он проигнорировал смешки, — у меня нет штурмана.

— У меня проблемы с ориентированием, — попыталась я взывать к его совести.

— Тогда сядешь за руль.

— Ой, Витольд Лоллийевич, я пока не готов терять руководство, мне как бы понравилось с вами работать, — вмешался Витька, — не сажайте Ландыш за руль.

— Почему? — озадаченно спросил Вишневский, а я покраснела.

— Я помню, как отпаивал инструктора по вождению, когда Ландыш решила пойти сдавать на права. Первое практическое занятия, к концу которого у мужика дергался глаз.

— Он просто был уставший, — буркнула я.

— Ага, мы его еще до дома везли, помнишь? Мужик привел восемьдесят пять доводов, зачем тебе не нужны права.

— Вить, — я покраснела.

— Ландыш, да у тебя талант, — восхитился Витольд, — буду тебя на переговоры с особо строптивыми партнерами брать. Да, так и поступим. Я кстати, жду, не затягивай начало соревнований.

— Витольд Лоллиевич, ну не надо. Я вам только обузой буду.

— Лоллийевич, Ландыш, сегодня пятница, разгар рабочего дня, в должностной инструкции у тебя стоит выполнение иных поручений руководства.

— Стоит, — вздохнула я.

— Выполняй.

— Витольд Лоллиевич, я их боюсь, — попыталась я воззвать к совести мужчины.

— Лоллийевич — хором поправило меня бюро.

— Кого? — удивился Витольд.

— Квадроциклов.

Он закатил глаза и молча указал на сидение транспортного средства. Пришлось подойти и натянуть повязку.

— А где нам метки-то искать? — спросила Марина.

— Они подвязаны к деревьям на ветках, типа тех дубов, — я махнула в сторону двух кряжистых стволов на краю поля.

Все молча переглянулись и сочувственно покивали головой, лишь Витька радостно сообщил:

— Витольд Лоллийевич, я вам не завидую. Ландка типично городской житель. Даже иву от дуба отличить не может, в картах не ориентируется, если там не стоит нумерация домов и не умеет водить.

— Ничего, мне это не помешает выиграть. Ландыш, держись! — он сел впереди меня, газуя холостыми.

Мне стало страшно и я вцепилась в мужчину мертвой хваткой. Богдан хмыкнул и дал сигнал старта.

Я не знаю, кто может от тряски на квадроцикле получать удовольствие, хотя понять Витольда могла. Пытаясь спрятаться от встречного ветра, который даже на маленькой скорости казался ураганом, я прижималась к нему, мало заботясь о том, что о нас подумают. Когда мы въехали в лес, мужчина остановился.

— Ландыш, глазки открой. Ты меня задушишь.

— Вас предупреждали, вы не вняли. Терпите, — обиженно парировала я.

— Милая, я не против, однако сейчас меня больше всего волнует не жажда к победе, а совершенно другое. Тем более мы стоим.

Я нехотя отстранилась и протянула ему карту. Он отложил ее в сторону, слезая с квадроцикла.

— Всю жизнь мечтал украсть принцессу. Теперь я настоящий дракон и требую свою награду.

— Награда обычно достается победителю. А мы пока посреди леса и даем всем фору.

— Ландыш, не капризничай.

Я осторожно спустилась с чуда враждебной техники и подошла к нему, оглядываясь по сторонам. Лес сбросил листву, и стоял прозрачный, наполненный лучами солнца. Изредка мелькали паутинки. Лишь темные редкие ели или сосны, в общем нечто хвойное темными пятнами разбивали кружево осени.

— Витольд, пожалейте, ведь не сможете остановиться. Я не готова пока раскрывать инкогнито. А в автобусе это же мучение было.

— Форменное. Даже кофе пришлось передавать тайком. А в моем номере тебя ждут конфеты.

— А я с Витей, и значит…

— Что мне опять не светит ночь с тобой, пусть даже целомудренная. А вскоре я опять улетаю. До Нового года все расписано до минуты, я же не знал, что появишься ты.

— Я видела расписание.

Он обнимал, поглаживая по плечам, потом руки скользнули вниз, ниже и ниже, добираясь до края куртки. Я тихо млела, но от смеха не удержалась, когда Витольд чертыхнулся, наткнувшись на комбинезон.

— Ландыш, молодежь это называет обломом!

— Я мерзлячка.

— Я бы согрел. Нет, мне приятно, что ты заботишься о своем здоровье, однако это жестоко.

Я вновь рассмеялась и приподнявшись на цыпочках, поцеловала его:

— Это в качестве компенсации. Витольд, давай вернемся на грешную землю.

— Хорошо, дай мне пять минут остыть, пока изучаю карту и порвем всех. Но учти, я изыщу возможность, чтобы сегодня ты ночевала со мной.

— Правда? Обещаете?

— Обещаю.

Первые шесть меток мы сняли практически без приключений. Шеф лишь коротко отдавал указания, погрузившись в свои мысли. Мне досталась почетная роль — спрыгивать с квадроцикла, добежать до дерева и снимать оттуда метку. Далее я обратно карабкалась на сиденье позади Витольда, и он стартовал. Пока я снимала метки, он изучал карту, чтобы разобраться, куда ехать дальше. На самом деле шеф мухлевал, самостоятельно выстраивая маршрут. На мое строгое замечание он отмахнулся, напомнив, что я сама сказала, что порядок чисто номинален. Несколько раз мы пересекались с остальными участниками. Марина и Катя горланили песни, с другого конца просеки, где мы на тот момент находились, им вторили Соня и Вероника. Мы на пару похихикали над юристом и главбухом, умудрявшимся на скорости вести великосветскую беседу. Витольд даже подрулил к ним поближе, внимательно вслушиваясь в разговор, после чего дал по газам, бормоча про профессиональную деформацию. А вот через пару рубежей уже нам пришлось удирать, потому что мы натолкнулись на Борю с Витей и эти два молодых человека устроили на нас охоту. Устроил конечно Виктор, сидевший за рулем, мотивируя тем что боится за честь сестры. Борис пытался сопротивляться, и даже спрыгнуть, но пожалел руки ноги. Свои. Потом он уговаривал своего неумного РП объясняя, что с шефом шутки плохи. И это при том, что Витольд вел себя ничем не лучше их, выписывая круги по небольшой полянке, дразня парней. Иногда он закладывал такие крутые виражи, что я лишь сильнее сжимала руки на талии мужчины, притискиваясь вплотную, чтобы не упасть. А чуть позже Борис вошел в раж и даже попытался выдернуть меня сзади. Я завизжала, вцепившись в Витольда, а шеф резко затормозил. Пока парни пытались развернуться, мы уже скрылись в лесу.

— Ландыш, милая, не кричи. Ты меня опять оглушила.

— Нам осталась последняя точка, а вы ребячитесь.

— Твое тлетворное влияние. Мне нравится воспитанная наглость твоего брата, умеющего четко просчитывать ситуации и пользоваться выгодами.

Он притормозил и слез:

— Садись за руль, Ландыш.

Я замотала головой и вцепилась в сидение, он усмехнулся:

— Ландыш, садись. Ничего сложно нет.

— Мне жить хочется.

— Мне тоже, желательно долго и с тобой. Ландыш, я рядом, поэтому все будет хорошо.

И вновь он парой слов ввел меня в замешательство. Магия завуалированного признания подействовала. Словно завороженная я передвинулась вперед кладя руки на руль. Он тут же устроился позади, накрывая мои ладони своими.

— Сначала я буду следить за скоростью, потом уже, как освоишься — ты поведешь. Смотри за дорогой. Нам по прямой и напротив болота налево. Не дрожи, у тебя прекрасно все получается.

Он страховал меня, следя, чтобы руль не выскакивал, а я напряженно вглядывалась вперед, боясь вывернуть куда не надо. Через несколько минут я расслабилась. Вести оказалось не сложно, и даже в чем-то интересно. Улыбку Витольда я скорее почувствовала:

— Вот видишь. Ты умница. Знаешь, так действительно приятно обниматься. Может ну их всех, лучше покатаемся?

— До вечера не потерпите? — я закусила губу и стараясь следить за дорогой, потому что мои руки отпустили, переместив ладони на талию.

— И что будет вечером?

— А все зависит от исполнения обещаний.

— Ландыш, а если я сдержу свое обещание, то что будет? — вот нельзя мне шептать на ухо таким жарким хрипловатым голосом.

Я вспыхнула и выдохнула, повернувшись к нему:

— Все. Будет все.

Сумасшествие на двоих, именно так называется то, что происходило посреди леса на квадроцикле. Витольд потянулся перехватить руль, параллельно целуя, а я уже отпустила ручки. Квадроцикл дернулся, рванул. Но не налево, а направо прямиком в болото. Нас тряхануло, и Витольд резко выпрыгнул с взбесившейся технике блюстительнице морали, увлекая меня за собой. Прокатившись кубарем по траве и кочкам и чудом не встретившись с пеньками и деревьями мы замерли в недвусмысленной позе. Точнее говоря, я задыхалась под тяжестью тела мужчины, который еще и сжимал меня до боли в ребрах. Где то послышалось плюхание и булькание. С опаской Витольд выпрямился и вскочил на ноги, неуклюже покачнувшись:

— Все, приехали.

Я тоже поднялась, одергивая куртку.

Посреди болота с голодным чавканьем на дно гордо словно Варяг шел наш квадроцикл. Мы смотрели на расходящиеся по поверхности жижи пузыри, затем переглянулись. Витольд пошарил по карманам, достал телефон и усмехнулся:

— Милая, это было феерично и праздник продолжается. Здесь нету сети.

Я судорожно вытащила свой телефон. Сеть не обнаружена.

— Ландыш, где рации?

— В бардачке были, — еле слышно произнесла я, — там же карта.

— Великолепно, — он рассмеялся, — зато трофеи все у меня в кармане. У нас осталась последняя точка, сейчас дойдем туда и нас заберут.

Я прятала взгляд, понимая, что виновата, послышался шорох и сдавленный стон с шипением.

— Или не дойдем. Я, кажется, вывихнул ногу.

Забив на угрызения совести, бросилась к нему и провалилась в ямку. Под ногой неприятно хлюпнуло, но я вскочила и поспешила к мужчине.

— Милая, ты сама в порядке?

— Да, не важно. Где? Чем помочь?

— Ландыш, это точно не перелом. Нога держит, но идти больно. Я сам виноват, не сдержал свои порывы. Пойдем, в конце той дорожки последняя метка. Есть шанс, что еще не все добрались до рубежа и нас подберут.

— Но как вы пойдете?

Он сделал пробный шаг, сцепив зубы:

— Терпимо. Найди палку покрепче, чтобы я мог опираться при ходьбе.

Я огляделась и подобрала одну. Трухлявая. Потом еще одну. Вроде покрепче. Протянула ее Витольду со словами:

— Опирайтесь и на меня, так легче будет.

Он не стал страдать ложной гордостью, а воспользовался предложенной помощью. Шли мы на очень медленной скорости. Промокшая нога начинала подмерзать, шеф хоть и старался не висеть на мне, но все равно ему приходилось облокачиваться на меня, что не добавляла комфорта. Когда мы наконец добрались до дерева, то одинокий вишневый мешок колыхался на ветру. Витольд дошел до ствола, устроившись на одном из бревен внизу, пока я срывала метку.

— Ландыш, я до базы не дойду. Тем более вечереет. Собери сухие ветки, у меня есть зажигалка, здесь будем ждать.

Я бросила быстрый взгляд на телефон — сети нет. А через некоторое время уже горел костер, даря тепло. Мы сидели в обнимку, застыв в ожидании.

— Простите, что так получилось.

— Твоей вины нет. Надо было держать свои желания под замком. Ты не замерзла?

— Костер греет.

— А я?

— И вы.

Он подтянул к себе поближе, всматриваясь вдаль.

— Помощь не спешит.

— Решили не мешать, — чихнула я.

— Так, милая, выше нос. Ты простыла?

— Нет, но я устала и голодная.

Вдали заурчал мотор. Витольд насторожился, однако не выпустил меня из рук:

— Вот и закончилась сказка.

— Сказка? — удивилась я, — посреди леса, все грязные, у вас нога болит, и вам это сказка?

— Это мелочи, а вот так просто посидеть, чтобы никто не звонил, не донимал, подышать свежим воздухом, просто никуда не спешить — это дар, Ландыш. А если рядом любимый человек, с которым и молчать уютно, о таком я даже и не мечтал.

— Любимый? — пискнула я.

— Любимая, — поправился он, смотря на меня без тени улыбки, — Ландыш, я серьезен как никогда. Я люблю тебя и сделаю все чтобы ты была счастлива. Не спеши с ответом, просто знай и верь мне. Все будет хорошо.

Он невесомо поцеловал и прижал к себе со всей силы, а через минуту с независимым видом вставал, помогая мне подняться.

К нам неслись четыре квадроцикла. Огоньки фар подпрыгивали, когда вездеход налетал на кочку. За плечи держали крепкие руки, а я бессильно смотрела как поисковая команда разбивала наше уединение и ничего не могла сделать. Время откровений ушло.

— Ландыш, — Витька кубарем спрыгнул еще с движущегося квадроцикла и подлетел к нам, вырывая меня из рук Витольда.

— Все хорошо, Вить, — попыталась я успокоить брата, пока он вертел меня из стороны в сторону, проверяя на повреждения.

— Хорошо? Это ты называешь хорошо?! Вас уже два часа разыскивают. На связь не выходите, на финиш не пришли. Квадрик сломался? На них маячки, так и он пропал!

Я молчала, понимая, что он перепугался за меня.

— Вить, Витольд Лоллиевич ногу повредил, ему помощь нужна, — тихо сказала я.

Брат злобно зыркнул на шефа и нехотя выдавил:

— За ним присмотрят. Ведь сказал ему, нет, потащил тебя. Провокатор хренов.

Возле Вишневского уже был Богдан и Клочков, а из темноты появлялись новые квадроциклы.

— Ой, дурная ты бедовая, — брат стиснул меня, — я же перепугался за тебя. Что случилось?

— Ничего, просто остались без связи, — я следила за Витольдом, который что то объяснял прибывшим.

Тот заметил мой взгляд:

— Виктор, забирай Ландыш и быстро на базу. Не хватало девушке простыть. Мы тоже возвращаемся.

По прибытию к санаторию я тут же ушла в номер, где полчаса простояла в горячем душе. Витек бродил по номеру, бурча что-то. Наконец, он не выдержал и крикнул:

— Мелкая, вылезай. Чай стынет! И на ужин с дискотекой пора.

Меня действительно ждал чай и рюмка янтарной жидкости.

— Пей, это коньяк. Не хватало, чтобы ты заболела. Что произошло?

— Я утопила квадроцикл вместе с рациями. Едва успели выпрыгнуть. При падении Вишневский умудрился вывихнуть ногу.

— Круто покатались.

— Угу.

Я украдкой проверила телефон. Ни смс, ни звонка. Витька вздохнул, потом сказал:

— Собирайся.

Первоначально я планировала на вечер юбку с легким джемпером, но сейчас меня слегка морозило. Поэтому оставив возможность остальным девушкам покрасоваться, я вновь натянула колготки в ромбик, свою теплую юбку-шорты и свитер крупной вязки. Бантики мои плыли по Неве, поэтому, чтобы окончательно впасть в детство, я заплела две косички. Витька при моем виде впал в прострацию активную. То есть ржал до слез и коликов.

— Ландыш, офисных кондрашка хватит. Особенно твоих подчиненных.

— Вить, ну куда мне с ними тягаться? Согласись они красивее, вот и пусть красуются. А я немного подурачусь, знаешь как дресс-код надоел.

— Ландка, ты это брось, ты тоже супер. Вон даже кавалер есть. Или он как Олег?

— Нет, в вопросе моей внешности он солидарен с тобой. Но любит меня не за внешность.

— Любит??? Не спешишь ты? Сколько вы встречаетесь?

— Это не я, это он спешит. Вить, пойдем. Ты не знаешь, у кого метки? Кстати а кто первый финишировал?

Витька охотно поделился со мной, что первым был Кривцов, потом он с Борькой и третьими неожиданно стали Ривцев и Елена Николаевна. Далее дождались остальных, а когда мы с Витольдом так и не появились, то в ход пошли шуточки. Вспомнили все анекдоты про шефа и секретаршу, приличные, а их было слишком мало, и то девчонки запротестовали. Витьке тоже достались шуточки про рога. А когда время ожидания превысило все допустимые пределы, народ запаниковал. Попытки выйти на связь не добавило оптимизму. В итоге собрали спасательную команду из персонала и добровольцев и помчались прочесывать лес по маршруту. Вот и нашли потом у костра, хотя Витька костерил себя последними словами, что разрешил мне участвовать.

Возле ресторана, забронированного только для нас, меня выловили секретари и остальная молодежь. Чувство прекрасного и креативного развито во всех, поэтому девочки не удержались и втихомолочку отвязали несколько ленточек от цветочных композиций в коридоре. Белые бантики тут же убавили еще пару лет так что все единогласно решили мне не наливать.

В общем вплывала я в зал королевой со свитой. Сразу вспомнилась последняя голливудская версия Алисы в стране Чудес. А что, даже рост подходил. Вот и буду я казнить и миловать.

Быстрый осмотрела всех присутствующих, пока пробирались к нашему столу. Витольд обнаружился за столом для начальственных персон. В темном костюме, только рубашку сменила теплая водолазка с высоким воротом. Он тоже заметил меня, усмехнулся и продолжил разговор с Ривцевым.

Аппетита не было, я только заставила себя немного пожевать, чтобы не потерять силы. Судя по слегка заторможенному состоянию, я заболевала. Поймала проходящего мимо официанта за рукав и попросила принести горячего глинтвейна. Официант слегка замешкался, словно соотнося просьбу и мой вид, но потом все же кивнул.

Горячее вино со специями слегка согрели, повышая настроения. Дав остальным поесть я кивнула Богдану, который достал все мешочки. Коллеги оживились с любопытством заерзали, готовясь к зрелищу. После игр в гляделки с водителями, я все же взяла слово. Вернее мне дали микрофон.

— Добрый день, коллеги!

Раздались аплодисменты, а кто-то веселый выкрикнул:

— Оратора не видно!

— Дайте ей табуретку! — поддержали с другой стороны.

— Может вам и стишок прочитать? — обиделась я.

— А ты знаешь?

Я посмотрела на Кривцова, который мысленно уже считал себя победившим, затем тихо поманила Витьку, шепотом попросил принести стул.

Сияющий брат материализовался посреди зала с табуреткой, на которую я все же залезла, вытянулась и продекламировала:

— Бог создал мир из ничего.

В повисшей тишине отвесила шутливый поклон и иронично посмотрела на Кривцова. Тот ошарашено спросил:

— Экспромт?

— Бальмонт. Вернемся к конкурсу. Мне уже рассказали, как распределились призовые места, а Богдан, помня о моей дотошности, даже передал протокол. Сейчас второй тур. Разберите мешочки согласно своим цветам.

Богдан отнес вишневые Витольду, а все шумно разобрали добычу, вскрывая. За это время по моей просьбе посредине соединили четыре стола, сделав большое игровое поле. Команды тут же рассредоточились, и даже Вишневский встал со своего места и дохромал. Правда, раненое начальство пожалели, выделив стул.

— В общем задача проста — соберите паззл. Витольд Лолли-й-евич, вам стоит взять себе кого-то в команду.

— Ландыш, коней на переправе не меняют. Так что, иди сюда.

— Тогда справляйтесь сами. У меня преимущество так что не считаю честным участвовать на этом этапе.

С минуту я потешалась, глядя как они честно пытаются собрать пазл. Наконец-то до кого-то дошло:

— Здесь детали от разных паззлов!

— Конечно, — улыбнулась, — кто обещал, что будет легко. Сейчас на стол Богдан добавит еще один комплект. А дальше… Вам надо определить у кого какие кусочки и что именно вы собираете и провести взаимовыгодный обмен. Дам небольшую подсказку — это все проекты бюро, просто в черно-белом цвете.

— Ландыш, иди сюда, — раздалось настойчивое требование, — я ходить не готов, поэтому придется тебе заняться переговорами.

Вообще резонное замечание, однако он также знал, что с пазлами я разбираюсь быстро, поэтому широкая улыбка и наивное:

— Вам Аля поможет. Я ведь знаю где и что, а секретарям полезно развивать навыки переговорщиков.

Он усмехнулся:

— Мы вместе летели через корягу в болото, вместе плутали по лесу и теперь ты меня бросаешь?

Все забыли о паззлах, прислушиваясь к нашему диалогу.

— Хорошо, — сдалась я, — хоть это и нечестно.

— Согласен, — вдруг поддержал меня Витька.

— Это почему? — загалдели вокруг.

— А Ландыш — пазломаньяк. Она их собирает в разы быстрее нормальных людей, — пояснил брат.

Повисла тишина, а я спрыгнула с табуретки и подошла к шефу, разглядывая наши детали. Затем вынесла вердикт:

— Нам выгодно собирать Барклай-плаза, у нас две детали от него. Все остальное по одному.

— Как? — выдохнула толпа, а я ехидно заулыбалась, любезно поясняя — на самом деле я видела все пазлы и смогла запомнить.

— И ты их все сможешь собрать? — подозрительно спросил Борис.

Я пожала плечами:

— Это же всего девяносто деталей, десять минут.

— Да ладно.

Я переглянулась с шефом. Витольд вмешался:

— Предлагаю пари. Ландыш обозначила срок. Если не уложится, то скажем, в декабре работаем на неделю меньше. Причем на зарплате это не отразится.

— А если уложусь?

— Значит, мы выиграли в соревновании, — он посмотрел на остальных.

— Идет, — единодушно согласились все.

— Неа, не согласна, — возмутилась я.

— Что такое?

— Хочу для себя более осязаемое. Например ту же оплачиваемую последнюю неделю декабря.

Витольд усмехнулся и кивнул на стол:

— Мы всегда договоримся, Ландыш. Тебе помочь чем-нибудь?

— Ага, не мешать.

В общем задача то смешная, если бы не два но… Первая проблема сидела рядом на стуле, лишь своим присутствием смущая и волнуя, и самое обидное, отойти не могла. Ладно, не хотела. Я итак сдерживала порыв подойти вплотную и сесть на колени. Не думать, не думать.

А вторая причина, из-за которой я опасалась не справиться — это начавшаяся головная боль и слабость. Я заболела. Судя по тому, что меня начинало лихорадить, ближе к утру температура будет сорок. Вот так промокшая нога устроила нам подлянку. И слабость опять толкала меня объятия, чтобы пожалели, приласкали.

Мне резво пододвинули все кусочки. Я перевела взгляд на Даниила с секундомером и улыбнулась, скрывая слабость:

— Засекай.

А дальше. Разложить рисунком вверх, обозначить угловые, найти связующие, соединить, вставить центральные. Не забывая, что Барклаи имеет плавные линии, а ТЦ на Нахимовском напоминал айсберг. Здесь больше стекла, тут царил металл, там царство света, а рядом обитель тьмы. В тишине я слышала даже тикание секундомера или фантазия разыгралась, потому что таймер был приложением в смартфоне. Скорее всего пульсировала кровь в висках, потому что с каждой минутой становилось все хуже. Сцепив зубы я вставила последние серединки и выпрямилась.

— Восемь минут сорок девять секунд, — деревянным голосом произнес Кривцов.

Улыбнуться победно получилось. Вокруг все загудели и заговорили разом. Сначала меня бросились поздравлять, выражать восхищение, а затем все разделились на два лагеря. Молодежь тут же оттеснила остальных от стола, разбирая пазлы и пытаясь повторить подвиг. Старшее поколение жестикулировало, обсуждая проигрыш, скорость сборки и прочее. Витольд приобнял меня за плечи:

— Молодец, я в тебе не сомневался!

— Поэтому и подразнили все каникулами и премией?

— Ландыш, пусть проект сдадут, тогда посмотрим. Ладно, беги, веселись.

Он на секунду прижал меня сильнее и насторожился:

— Ты горишь!

Отрицать очевидное не хотела. Даже больше, я наоборот прижалась сильнее, что впервые не обрадовало мужчину.

— Виктор, иди сюда, — резко крикнул он.

Его голос перекрыл гомон, на нас вновь обратили внимание. Брат подскочил:

— А что случилось? Ландыш, твою ж… у нее жар!!!

— Все нормально, — попыталась я успокоить всех, — сейчас отлежусь.

— Конечно, отлежишься на больничном. Виктор, иди собирай вещи свои и сестры, Богдан вас отвезет домой. Марина, попробуй найти тут врача, пожалуйста, — привычно командовал Витольд, не отпуская меня, — так, Ландыш, давай-ка садись сюда.

Меня бережно усадили и отстранились. Приятное теплое тело ушло и меня вновь начало лихорадить. Сквозь толпу пробирался молодой мужчина с аптечкой в руках:

— Господин Вишневский, врача уже вызвали, можем пока дать девушке жаропонижающего.

— Градусник лучше дайте. Как ты умудрилась.

Через десять минут вернулся бледный Виктор с Борисом. Брат сам укутал меня куртку и повел на выход. Богдан уже ждал за рулем.

— А откуда машина? — спросила я, устраиваясь сзади. Витька устроился рядом.

— Вчера пригнал специально, — ответил Богдан, — Ландыш, давай без геройства. Если холодно, я добавлю тепла, если жарко, выключу печку. Станет плохо — говори сразу. Куда едем?

— Ко мне домой, — прошептала, прижимаясь к брату и стуча зубами.

Дорога вымотала. Нам повезло, двигаясь в противофазе мы объехали пробки. Жаропонижающее сбило температуру немного, так что поднялась домой я сама. Витька, помог раздеться, уложил в постель. Сам остался у меня, хлопоча на кухне. Он принес горячее молоко с медом, устраиваясь в ногах с чаем:

— Выходные я с тобой посижу, а потом наверно к родителям отвезу.

— Мне в понедельник нужен больничный, — закашлялась я.

— Ну мама может и сюда приехать. Врача вызовем. Молчи и быстро допивай. Отдохнули блин. Нельзя было тебя с Вишневским отпускать.

— Он не виноват.

— Да ладно, все ложись. Я сам все найду. Хотя нет, давай температуру померю.

Температура держалась на тридцати восьми. Выпитые таблетки погасили головную боль и я уснула.

Очнулась через полтора часа. В коридоре горел свет. Выбравшись из кровати, побрела на кухню, потому что очень хотелось пить. Температура вновь поднялась, а вместе с тем заболело горло. Изза слабости уронила чашку разбив ее. На шум прибежал Витька.

— Ландыш, ты чего?

— Пить хочу, — прохрипела я.

— Сейчас сделаю. Сядь. У тебя опять температура.

Он быстро сделал мне чай с медом. Когда я слегка пригубила его, раздался дверной звонок. Брат настороженно пошел открывать дверь. Когда я услышала голоса, даже не поверила. Но потом в поле зрения появился растерянный Виктор, а за ним хромающий Вишневский.

— Витольд, — прохрипела и закашлялась.

— Ты почему не в постели? — он добрался до меня и потрогал лоб, — почему с температурой сидишь?

— Пью чай, — наверно, я действительно горела, потому что обычно теплая ладонь мужчины живительной прохладой остужала жар.

Непроизвольно я потянулась к нему, и через мгновение оказалась в руках.

— Идем, я тебя уложу. Чай допьешь в постели.

— Я сама.

— Я отпустил тебя одну и в результате застаю на кухне. Все, теперь лечиться будешь под моим контролем.

Где то на заднем плане с выпученными глазами кашлял Виктор, а его по спине участливо хлопал ухмыляющийся Богдан. Витольд донес меня до кровати, уложил и протянул чашку, которую передал Богдан. В дверях спальни стоял хмурый брат, не сводя с меня тяжелого взгляда. Витольд обернулся и посмотрел на него:

— Температура вообще не понижалась?

— На полчаса. Сейчас нельзя давать жаропонижающее, еще три часа, — нехотя ответил он.

— Врача вызывали?

— Скорая вколет антибиотик и заберет в больницу.

— Не уходите, — я дотронулась до руки архитектора.

— Я только поговорю с твоим братом и вернусь. Закрывай глаза и спи. Все будет хорошо, Ландыш. Богдан пока с тобой побудет.

Водитель взял стул и устроился у окна.

— Витольд, пожалуйста, — мне не понравился мрачный вид брата и легкий холодок в глазах архитектора.

— Ландыш, все будет хорошо.

Они вышли. Я испуганно посмотрела на водителя.

— Ландыш, они просто поговорят, — улыбнулся тот беспечно, — драться точно не будут.

Когда Виктор и Ландыш уехали, Витольд вернулся в зал. Народ уже успокоился, постепенно небольшое ЧП забылось, пошли обычные разговоры. Часть молодежи уже перенастроили нанятого диджея, ресторан пульсировал современными ритмами, то-то танцевал, кто-то с секундомером собирал пазлы, кто то вел беседы. Все как всегда, и не как обычно. Не хватало рыжего конопатого чуда. Уехать с ней он не рискнул, не нужны ей пересуды. Сейчас осталось дождаться Богдана и потом он увидит Ландыш. Сейчас в пылу праздника никто и не заметил, что он раскрыл родственные связи рыжих новобранцев, однако завтра вспомнят слова о брате. До понедельника ажиотаж уляжется, основной удар на себя возьмет Виктор. Сейчас, после посиделок у костра он не собирался поддерживать их странную игру. Дракон в нем требовал единоличного владения цветочка. А ее обещание… значит, не пришло время.

Вернувшийся Богдан сообщил, что температура так и не спала. С ней ночевать остался брат. Витольд кивнул и отправился к администратору. Там уже были подготовлены документы по квадроциклу. По устной договоренности архитектор просто оплачивал покупку нового транспортного средства вместо утопленного. Забрав документы, он поспешил на выход. Завтра рано утром вернется, а сейчас надо проверить Ландыш. Зачем он посадил ее за руль? Хотя поездка была приятной.

Дверь открыл Виктор, который, когда увидел кто стоит на пороге, сразу потерял всю свою находчивость и болтливость. Он явно не ожидал увидеть его и Богдана.

— Ландыш спит? — спросил Витольд вполголоса, боясь разбудить больную. Он быстро разулся, спасибо, Богдан поддержал, когда пришлось встать на больную ногу.

— Нет, на кухне чай пьет. Температура подскочила опять, — выдавил рыжий парень, — простите, а вы как тут очутились?

— Как и вы, Богдан привез.

— А зачем?

Но Витольд не слушал, он поспешил на кухню. На табуретке, в теплой пижаме, обхватив двумя руками чашку сидела Ландыш.

— Витольд, — захрипела она, и глаза, хоть и были воспаленными, засияли от радости.

Выговаривая ей, нежно подхватил на руки, прижимая к себе. Горит вся, но как же льнет, снося голову и сбивая с шага. Хорошо, что хромает, не заметила. А вот с братом придется поговорить. Серьезно поговорить.

Оставив с Ландыш Богдана, он поманил хмурого Виктора за собой. Парень направился на кухню, где демонстративно закрыл дверь.

— Зачем вам моя сестра? — Виктор не стал ходить вокруг или около.

— Ты не допускаешь мысль, что у нас обоюдный искренний интерес друг к другу?

— Про интерес соглашусь, только какая вам корысть? Витольд Лоллийевич, в вашем круге достаточно юных моделек, заглядывающих в рот и готовых на все. Отстаньте от Ландыш.

— Виктор, остынь, я не собираюсь обсуждать с тобой то, что дело касается двоих.

— Да неужели? Воспользовались тем, что Ландыш слишком хорошо воспитана, ее низкой самооценкой? Навешали лапшу на уши? Меня взяли на работу, показывая какой вы великодушный. А она поверила, и вот теперь…

— И вот теперь мчусь сюда, бросая в санатории неуправляемых подчиненных, потому что она болеет и ты не в состоянии вызвать ей врача. Остынь, молодой и горячий, — Витольд нашел в шкафу стакан и налил себе воды.

— И долго ваш интерес продлится?

— Виктор, только чтобы не расстраивать Ландыш, я отвечаю на твои глупые претензии. Долго. Пока она сама не захочет уйти, тогда отпущу. И да, я не откажусь от нее, пока ей хорошо рядом. Еще вопросы?

Он следил за парнем, который бессильно сжимал и разжимал кулаки. Зеленые глаза метали молнии и было видено, что парень едва сдерживается, чтобы не набросится на него, отстаивая честь сестры.

— Зачем? Ей Олега мало? Витольд Лоллийевич, уйдите сейчас, пока дело не зашло так далеко!

— Уже зашло далеко. А вот сейчас ты мне про Олега расскажешь.

— Да щаз, — парень психанул и направился в сторону двери.

Витольд схватил его за руку, Виктор попытался вырваться, но то ли архитектор был лучше подготовлен, то ли молодой человек все же не применял полную силу к начальнику, но через минуту небольшой схватки они стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Виктор потирал вывернутую руку, Витольд разминал плечо:

— Успокоился? Выпустил пар? А теперь послушай меня. Тебя приняли по резюме, потому что я нуждался в специалисте такого уровня. То, что ты брат Ландыша, лишь дополнительный бонус, я уверен, что пока меня нет, за ней присмотрит брат. Чья была задумка с розыгрышем пары?

— Я.

— Тогда почему ко мне претензии? Виктор, твоя сестра умеет разделять рабочее и личное и нам с ней прекрасно удается не путать одно с другим. Тебе стоит поучиться. И да, ее родители в курсе, чье общество предпочитает их дочь. В прошлое воскресенье я был в Санкт-Петербурге и встречался с ними.

— Да зашибись. Везде успели.

— Потому что есть цель. Теперь сядь.

Виктор послушно сел за стол. Витольд тоже неуклюже опустился на стул, вытягивая больную ногу.

— Я хочу забрать Ландыш к себе. За ней присмотрят, пока я на работе, тем более у меня есть возможность вызвать квалифицированного врача.

— А я тут причем?

— А при том, что завтра утром я должен вернуться в санаторий, чтобы проследить за детским садом, именуемый офис. И именно завтра не хотелось, чтобы она оставалась одна, пусть даже и под присмотром Тамары.

— Вам свечку подержать? — съязвил парень.

Витольд встал, вынуждая Виктора тоже подняться.

— Я ошибся, думая, что ты заботишься о сестре. Что ж, тогда извини, что побеспокоил, — холодно заметил архитектор, — можешь ехать домой. Я присмотрю за Ландышем.

— Это вы уедете!

— Витенька, не тебе решать, — вкрадчиво начал Витольд, но в этот момент распахнулась дверь.

Бледная, покачивающаяся Ландыш стояла, вцепившись в косяк:

— Что здесь происходит?

— Ничего, — ответили они хором, чем лишь заставили ее больше нахмуриться.

— Я слышала шум, — она закашлялась, но отшатнулась назад, когда оба мужчины сделали шаг в ее сторону.

— Я неудачно повернулся из-за ноги, — поспешно сказал Витольд, опасаясь, что Виктор сорвется.

Но рыжий парень лишь выдохнул сквозь зубы и хмуро заметил:

— Пойду вещи соберу. Мелкая, марш в кровать.

— Стоять, — прохрипела она и даже ударила кулачком парня в грудь, — сели оба.

Ничего не оставалось как послушно сесть. Витольд заметил одобрительную усмешку Богдана. Да, он тоже не ожидал такого гневного выпада от маленькой тихони.

— Вы решили отношения выяснить? Что делить надумали? А можно я сама буду решать?

— Милая, не стоит так переживать, — попытался ее успокоить Витольд, но вдруг получил под столом тычок по ноге от парня, хорошо хоть не по больной.

Виктор воспользовался, что Ландыш на секунду отвернулась и беззвучно прошептал:

— Молчите, соглашайтесь, иначе она долго не успокоится.

Они оба сидели и слушали гневную проповедь Ландыша. Архитектор с удивлением открывал для себя другую Ландыш. Смелую, умеющую играть словами, замечать нюансы и выведывать факты. Она играла на чувствах, давя на слабые места, которые умело находила. Их разговор с Виктором она воспроизвела чуть ли не дословно, попутно раскритиковав каждый тезис. Импульсивная, темпераментная, сейчас больше похожая на пламя, чем на скромный веток. Он ловил себя на мысли, что ему нравится и такая девушка, потому что в праведном гневе и в эмоциональном порыве она оставалась искренней. Он несколько раз замечал на себе насмешливый взгляд Виктора, который тут же принимал покаянный вид, лишь стоило Ландышу повернуться к ним. Видимо, парень знаком и с такой стороной характера сестры.

Наконец, она выдохлась и даже словно поникла, сжалась. Витольд притянул к себе, не обращая внимания ни на кого, усаживая на колени:

— Виноват, каюсь.

— В чем? — вздохнула она.

Он на мгновение замешкался с ответом, потому что суть грозной проповеди не помнил, любуясь ею.

— Во всем, — попытался выкрутиться он.

Виктор издал похрюкивающий звук.

— Не слушали, — вздохнула она вновь, устраиваясь на коленях поудобней.

Ландыш покосилась на брата, и тот тотчас вздернул руки вверх:

— Ландка, я больше не буду. Все не буду. Решай сама.

— И решу, — буркнула она, краснея от смущения.

Она даже попыталась слезть с его коленок, но Витольд удержал:

— Милая, давай я отвезу тебя к себе. Там доктор посмотрит, Тамара все приготовит. Все лучше, чем здесь. Если хочешь, можешь и брата взять с собой на выходные.

Он лишь кивнула, но так и осталась сидеть, положив голову на плечо.

— Так плохо? — посочувствовал он.

— Голова болит, — пожаловалась, прикрывая глаза, — заберите меня с собой.

— Конечно, — судя по хрипам, и голосу, банальная ангина. И с этим справятся.

Виктор и Богдан ушли, чтобы через некоторое время вернуться. У парня в руках были две сумки, водитель держал толстое одеяло, он помог закутать уснувшую девушку в одеяло, не разбудив, затем вопросительно посмотрел на шефа. Витольд недовольно поморщился, но признал правоту немого вопроса — с больной ногой он не донесет девушку. Их молчаливый диалог прервал хмыкнувший Виктор. Нагло всучив свою поклажу водителю, он по-хозяйски забрал девушку.

Она очнулась, но брат ее успокоил:

— У твоего рыцаря проблема с устойчивостью после прогулки в лесу. Я донесу тебя и в машине отдам.

— Он Дракон, — пробормотала она.

— Тем более ему сложно взлететь в наших клетушках.

Позже, сидя на заднем сидении и держа драгоценную ношу на руках, Витольд не раз ловил на себе задумчивый взгляд Виктора. Вступать в разговоры не хотел, лишь поглаживал по рыжим волосам, слушая прерывистое дыхание девушки. Ничего, дороги пусты, там уже ждет доктор, Тамара приготовила комнату и Виктору. Она поправится.

Утром я проснулась поздно.

Повторная дорога вымотала, а по приезду нас ждал доктор. Меня слегка укачало, поэтому все его указания вызывали раздражение. Хотелось лечь и чтобы не трогали, а приходилось усиленно дышать, вздрагивая от холодных прикосновений фонендоскопа, которые жгли даже не смотря на тонкую майку, вертеться, давать осмотреть глаза. Единственное, что сделала с большим удовольствием, так продемонстрировала ему язык. Витольд, настоявший на своем присутствии при осмотре, тихонько усмехнулся. За что был выгнан из комнаты, когда мне делали укол. Правда тут же вернулся, с серьезным видом выслушал указания врача. А затем врач настоял на том, чтобы осмотреть ногу Витольда, и они оба ушли, и в тот же миг в спальню ужом проскользнул Виктор:

— Мелкая, ну что?

— Ангина. Оказывается, я уже заболевала, просто лесная прогулка лишь ускорила процесс. Рецепты у Витольда.

Я забралась в кровать, укутываясь по подбородок. Витька еще и подоткнул одеяло.

— Хреновый я брат, да?

— Почему?

— По идее радоваться должен, но я переживаю за тебя, не верю. Не, Вишневский клевый мужик, умный с ним интересно, можно многому научиться. Но меня добивает ваша разница в возрасте и его… слухи о его бывших.

— Давай, я тебя добью и ты мне дашь поспать? Он еще и одноклассник мамы и папы. Витольд, Елена и Милослав вместе учились. Я думала, их всех прибью в прошлое воскресенье. Они все всё знали и молчали.

— Ну судя по всему живы, — расхохотался Виктор.

Чудодейственный укол подействовал, температура поползла вниз.

— Живы, а потом они дома у родителей устроили битву на подушках. Представляешь?

— Неа, — Витька уже икал, — у меня не настолько дикое воображение. Дядю Мила вообще не представляю дерущимся. Кто победил?

— Мама, — вздохнула я, — и мамин борщ. Вить, я спать хочу.

— С тобой посидеть?

Я открыла глаза и виновато посмотрела на него.

— Ну да Вишневский, — нехотя протянул брат.

— Это моя комната, спальня Витольда находится в другом крыле.

Витька покивал головой:

— Ну да, это только Вишневский так может.

— Вить, — обиделась я.

— Да нет, я как раз его понимаю. В чем-то даже жалко. Спи.

Я погрозила кулаком, но последовала совету. Чтобы позже проснуться от нежного прикосновения ко лбу.

— Витольд, — пробормотала я.

— Спи, я лишь проверю температуру.

— Не уходите, — я уже поймала его за руку и тянула на себя.

— Ландыш, тебе надо отдохнуть.

— Вот и останьтесь со мной, без вас плохо.

— Хорошо, я посижу рядом.

Но я продолжала его держать за руку:

— Мы уже спали вместе. Пожалуйста.

Он ответил не сразу, я все же открыла глаза. Он наклонился близко-близко, опаляя пересохшие губы ответом:

— Дай мне четверть часа.

Вернулся он в халате и одеялом в руке. Как тогда у меня в квартире укутал меня, лег со спины и прижал к груди, устраиваясь под своим одеялом:

— Спи, милая. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

А утром я уже проснулась одна и поздно. Слабость, заложенный нос, больное горло. Все тридцать три удовольствия болезни. Но стоило мне вылезти в гостиную, началось светопреставление. Тамара Андреевна всплеснула руками и настойчиво погнала меня в спальню, мотивируя что если Витольд узнает, то никому в доме не поздоровиться. Витька поддержал домработницу, с которой он уже нашел общий язык, судя по поглощаемым плюшкам. На мое робкое замечание, что я есть хочу, мне безапелляционно заявили, что все принесут в комнату. В итоге выходные я ела вкусности и спала под строгим надзором брата. К теме наших отношений с Вишневским Виктор тактично не возвращался.

Витольд приехала в субботу вечером и присоединился к стану моих надзорщиков. Когда я попыталась воззвать к совести Богдана, манипулируя тем, что я его начальник, и просила спасти меня, он резво ретировался, всерьез опасаясь за свою жизнь. Я бы тоже сбежала от этих троих.

Выписанные лекарства помогли. К вечеру воскресенья, когда Витька уехал домой, я уже получила ограниченную свободу передвижения — от кровати до дивана в гостиной и обратно. Чем нахально пользовалась, валяясь сейчас в плюшевом комбинезоне радостного синего цвета. Ноги лежали на коленях Витольда, говорившего по телефону. Он сидел на моем диване, рядом на столике валялись бумаги. Наконец он отложил телефон:

— Скучаешь?

— Нет, мне хорошо.

— Как себя чувствуешь?

— Слабость, горло и нос. А ваша нога?

— Ты же видела, уже почти не хромаю. Ты лекарства сегодня все выпила?

— Да.

— Хочешь, почитаю тебе?

Я смотрела в карие глаза и покачала головой. Сейчас хотелось только одного, чтобы поцеловал, но увы, есть шанс заразить его. А завтра на работу, и через понедельник у него опять командировка. Очевидно мои размышления читались на лице, потому что Витольд за руку подтянул меня к себе, устраивая на коленях и прошептал:

— Ландыш, не соблазняй, я чувствую себя негодяем.

— Я ничего не говорила, — дух перехватило от его слегка хриплого голоса, от низких рычащих ноток, словно он едва сдерживался.

— Зато подумала. Знаешь, мне это нравиться, но сначала окончательно поправься. В конце концов, я же сдержал свое обещание.

— Я не отказываюсь от слов.

— Неверный ответ, милая. Надо не потому что обещала, а потому что хочешь. Ты же хочешь?

Я затаила дыхание. Соблазнительный шепот, его руки, осторожно и нежно вырисовывают узоры на спине, что хочется уже выгнуться. Он ничего не делает, ничего! Но я уже сдаюсь, таю. С губ срывается стон, жалобный и хриплый.

— Тише, милая, тише, успокаивайся, дыши. Не спеши, все будет, — в его голосе проскальзывают довольные мурлыкающие нотки, — успокаивайся, иначе температура подскочит.

— Так вроде и положено, — когда он успел расстегнуть комбинезон и сейчас целовал ключицы, превращая тело в пластилин а все мысли вылетели из головы, кроме одной: "Еще!"?

— Положено, но не сейчас, — он последний раз прикоснулся губами к чувствительной точке, слегка подул и решительно застегнул комбинезон.

Так и сидели в обнимку, пытаясь восстановить дыхание и осознавая происходящее. Вошедшая Тамара Андреевна замерла, затем тихо отступила назад на кухню, так и не сказав за чем пришла.

— Ландыш, я сегодня сплю отдельно. Ты еще слаба. И я сейчас слишком слаб.

— Почему?

— Потому что болен тобой.

— Это плохо. Я не хочу так. Это одержимость, я была такой, это больно, это плохо.

— Тише. Расскажешь?

Я упрямо мотнула головой, понимая, что сорвалась. Витольд прикоснулся губами к виску:

— Забудь прошлое, оно не повторится. Я рядом, я всегда буду рядом.

Хорошее обещание, если не воспринимать буквально. Утром я проводила его на работу, и посмурнела. Послонявшись по дому, выпила лекарство под строгим надзором Тамары Андреевны. Зашедший доктор радовался результатам и предложил выписаться на следующей неделе. Путем долгих переговоров я уговорила на пятницу и молчание перед Витольдом. Мне надо выйти и проверить, что с командировкой. Да и лекция на носу, тоже вся информация приходила мне на почту, не хотелось бы накладок.

Неделя до четверга прошла мирно и тихо. Вечером посиделки в обнимку, утром совместный завтрак, редкие и теплые звонки в течении дня. Вечером в четверг мне удалось уговорить Витольда отпустить на день домой. Нехотя он согласился, решающим аргументом стала демонстрация собранных Витей вещей. Меня отвезли домой, а потом еще два часа мы провисели на телефоне. Я чувствовала себя неуютно, но Витольд бы не понял моих мотивов.

А вот утром, уже возле лифта я затормозила. Выходка с больничным казалась ребячеством. Но дело сделано, поэтому я решительно нажала на кнопку лифта, лишь тайно надеясь, что и Витя, и Витольд придут как обычно. То есть минут через пятнадцать, ведь перед смертью не надышишься.

Кислород перекрыли прямо на выходе из лифта. Оба самых важных мужчины стояли рядом с ресепшн и вели непринужденную беседу.

— Ой, Ландыш, — простодушно обрадовалась Соня, а я нервно сглотнула.

— Здрасьте, — тихо поздоровалась я, оглядываясь на пальмы. Может спрятаться, потому что кажется они решили выступить единым фронтом.

— Ты что здесь делаешь? — грозно озвучил общий вопрос Виктор.

Выглянувший из дверей Антон помахал мне рукой и заинтересованно посмотрел на остальных.

— На работу пришла, — хотела сказать как можно непринужденней, однако получилось жалобно.

— У тебя больничный, — напомнил Витольд.

— До вчерашнего дня, — я поспешно достала больничный лист.

Витольд внимательно изучил его, затем положил его перед Соней.

— София, передай его в бухгалтерию и сделай мне кофе.

— Но тут Ландыш…

— Сонечка, кофе.

Девушка посмотрела на меня, я же на спину удалявшегося Витольда и перевела взгляд на Виктора. Тот хмуро смотрел:

— Чего дома не сиделось?

— Липатова уже разыскивали с фонарями, я хочу удостовериться, что шеф не улетит не в ту степь. И проконтролировать платежи по коммуналке.

— А то без тебя не справились бы.

— Вить, я взяла лекарства с собой, я нормально себя чувствую. Не переживай.

— Действительно, что переживать, если ты недавно трупиком валялась, а теперь скачешь козой. Ладно, иди.

— Спасибо, что разрешил, — съязвила в ответ, с опаской косясь на мансарду.

Однако забрала газету, взяла протянутые документы по командировке и пошла наверх. Приготовила кофе, захватила органайзер и ручку и отправилась на плаху. То, что меня ждет выговор, даже не сомневалась.

Витольд работал, просматривая что-то на экране. Судя по графическому планшету в руке — рисовал проект. Бросил косой взгляд на чашку и газету:

— На основании чего ты отменила мое распоряжение?

— Хотела объяснить причины в надежде, что меня поймут.

Он потянулся к коммутатору:

— София, я просил сделать кофе.

Я так и стояла, пока Соня не принесла еще одну чашку. Под хмурым взглядом шефа она серой мышкой прошмыгнула мимо и поставила чашку на стол, подарив мне сочувствующий взгляд. Когда дверь закрылась, Витольд встал:

— Присаживайся и попробуй найти правильные аргументы, чтобы объяснить свое ребячество.

— Доктор не нашел причин дольше держать меня на больничном. У вас в понедельник командировка, я хотела удостовериться, что девочки все сделали правильно.

— Это можно сделать по телефону.

— Здесь спокойней.

— А почему ты не сказала истинную причину вчера, когда со скорбным видом демонстрировала извечную женскую проблему — нечего надеть, косметику не ту взяли, и без любимого жирафика не спится?

— Да, не спится, — покраснела я, — потому что любимый Дракон предпочитал меня избегать по ночам.

Сказала и сжалась, потому что повисшая тишина напрягала. А потом… Я скорее почувствовала, что он стоит за спиной. Витольд пододвинул чашку, которую принесла Соня:

— Женщины. Ты сама виновата, что сегодня осталась без конфет.

— Обойдусь.

— И не прикрывайся командировкой, я вообще то планировал сегодня забрать тебя на все выходные.

— А я и не отказываюсь!

Запрокинула голову чтобы заглянуть в его глаза. Теплые ладони опустились на плечи:

— Ты еще не окрепла после болезни.

— Все будет хорошо. Мне тоже надоело сидеть взаперти, а так и днем вместе.

— Милая, мы на работе. Ты научилась манипулировать?

— У меня хороший учитель. Витольд, если сейчас войдут, нас не поймут.

— Плевать, я хочу наказать тебя. Чтобы ты забыла о работе на сегодня.

Жакет уже валялся на полу, а я сидела на столе. Витольд вновь ничего не делал, даже не переходил границы. Почти. Но я уже забывала обо всем, слушая хриплый шепот:

— Спасибо за любимого Дракона.

Мои колени зажаты между его ног, и только ладони скользили по тонкому батисту блузки — от кисти до плеча и дальше по лопаткам до талии, чтобы вновь подняться вверх, прижимая к себе. Минута сумасшествия и он отстраняется:

— Не знаю, кого я наказал. Работать совсем не хочется.

— Нас, не хочется, но надо.

Он кивнул, помог слезть со стола и даже поднял и встряхнул жакет:

— Давай попьем кофе и проговорим день. Вечером я заберу тебя. Значит так, про коммуналку надо напоминать?

— Нет, я помню, заявку направила еще на прошлой неделе, поэтому мне только платежки забрать. Командировку проверю, от Ривцева должен прийти договор на продление по офису.

— Я уже подписал, затем его отняла Вероника, чтобы зарегистрировать в базе. Спрашивай с нее. Тигран с военкоматом ко мне приставал, не понял, что ему надо.

— Это с машинами. Сама разберусь. От вас мне нужна копия лекции в МАРХИ. Помните, что она на следующий день после возвращения с командировки?

— Если я правильно понял по билетам, то как раз из аэропорта еду на бал, то есть в альма-матер.

Витольд держал кофе, что принесла я, набирая что-то на телефоне. Я же отодвинула чашку в сторону:

— Что??

— Там заложен неплохой запас по времени, мне же не проходить таможенный контроль, — пожал плечами Витольд, — Ландыш, ты куда?!

Но я бежала вниз к секретарям, там уже появилась Вероника, которая сначала мне обрадовалась:

— Ландыш, привет. Ты выздоровела?!

— Да, привет. Так, кто оформлял командировку Вишневскому?

— Я.

— Вероника, первое и самое главное — где в папке твой мобильник и упоминание о том, что ты исполнитель? Второе — где запас в тридцать шесть часов, который я прописывала в случае публичных выступлений. Девочки, вы не поверите, но лекция очень публичное собрание. А если отменят или задержат рейс? Это не встреча, когда можно с трудом, но перенести?!

Про то, что я имею право видеть своего мужчину на сутки раньше, скромно умолчала. Мысль догнала возмущенный разум. Мой мужчина? Любимый Дракон? Ой! Или нет? А почему бы и нет?

— Ландыш, — тихонько позвала меня Соня, пока я в мечтах пробовала на вкус новые термины.

— Что? Ах да, меняйте билеты согласно правилам. Чтобы через два часа отчитались об исполнении поручения.

Мысли не слушались и уже неслись вскачь, так что я развернулась на каблуках, и ушла на мансарду. Вслед донеслось:

— Странная она какая-то сегодня.

— Знаешь, как на нее сегодня Витольд Лоллийевич осерчал, что она вышла на работу. И Виктор нарычал. Переживают.

— Нет бы отпустить домой, а они ругаются.

Поднявшись наверх застала у стойки Витольда:

— Скажи мне, милая, выговор сотрудникам не мог подождать?

— Не мог. У нас в инструкции по командировках специально для вас и Кривцова, как периодически читающих лекции и участвующих в мероприятиях, прописаны временные промежутки между самолетом и выступлением. И вообще, вы могли бы вернуться на целых сорок часов раньше.

— Я люблю гулять по городам, так что девочки сделали все в соответствии с моими старыми привычками.

— А сейчас появились новые?

— Да, небольшое уточнение — я люблю гулять в сопровождение рыжего гетерохромного чуда. Перестань так счастливо улыбаться, иначе украду, как положено Дракону.

Я шагнула к нему, поднялась на мысочки и поцеловала в губы, но стоило лишь мужчине протянуть руки, чтобы схватить меня, резво отпрыгнула назад:

— Ваше рабочее место в кабинете, рабочий день в разгаре. Мы договаривались. Мне тоже сложно, но я с нетерпением буду ждать вечера и выходных.

Витольд спрятал руки в карманы, словно с трудом сдерживая себя. Немного подумав, он кивнул и молча развернулся в сторону кабинета.

Я не знала, что за пять дней моего отсутствия может накопиться столько дел. Договор нашелся, подшился, сроки внесла в график. С военкоматом все было хорошо, а вот с билетами ничего не удалось. Придется Вишневскому все же с корабля на бал. Он спокойно воспринял новость, лишь попросил сопровождать его на лекции. Кажется, Богдан снова закурит. А чуть позже я получила:

— Ландыш, зайди ко мне.

На его столе лежали листы с мелким текстом.

— Знаешь, милая, я понимаю, что ты ведешь много дел, однако придется взять на себя и мобильную связь. Детализация корпоративных номеров приходит каждый месяц. На столе моя, за сентябрь и октябрь. Тебя ничего не смущает?

Я, словно мину, пододвинула к себе распечатку. Половина вызовов на мой телефон. Особенно командировочные дни. Каждые вечер после десяти по полчаса минимум мы разговаривали.

— Ой! — только и смогла ответить.

— Ойойой, я бы сказал, — усмехнулся он, — так что вылавливай бумажные носители и отдавай без детализации. Это мне по электронной почте пришло. Сама знаешь, бухгалтерии только дай повод.

— Может вас испугаются?

— Пока тебя не было, у нас новые сплетни появились. Видишь ли, дорогая, твои звонки предыдущие дни заставили меня в разных местах, и не всегда я был один. И не ответить несчастной капризной больной не мог, и не всегда удавалось уединиться.

— То есть вакансия закрыта, — я вспомнила выпад на Беляева.

— Как и обещал удачно и своими силами, — он забавлялся ситуацией.

— Хорошо. В бухгалтерию сами сообщите, что отдали мне мобильную связь?

— Конечно, милая, зачем тебе излишнее сочувствие?

Я отодвинула в сторону бумаги и прищурила глаз:

— Витольд Лоллиевич, вы запретили мне собирать сплетни.

— Да, помню.

— Тогда введите меня в курс дела. Сами.

Он рассмеялся, но снизошел до моей просьбе. В общем, оказалось, что Витольд нашел новую подругу, с которой мило ворковал и в командировке и сейчас. На этот раз все серьезно, потому что предыдущим девушкам внимание в течении рабочего дня не уделялось. Говорят, что ей недавно исполнилось восемнадцать, и шеф купил право встречаться с юной прелестницей у ее родителей. И весь офис дружно жалел меня, которая оказывается была ширмой для нового увлечения шефа. Что было правдой, а что проявлением ироничной фантазии Витольда, я не знала. Сидя на стуле, лишь ошарашено хлопала глазами.

— Пойдем обедом накормлю, раз ты слегка дезориентирована из-за моей ветрености.

— Не то слово, и как положено брошенной девушке я обедаю с братом.

— Ландыш!

— Витольд Лоллиевич, он так же как и вы злится. Дайте нам поговорить.

Он махнул рукой, отпуская меня.

Я преувеличивала, Витька уже почти не злился, а даже с особым циничным удовольствием рассказал мне свою версию офисных сплетен, не так уж разительно отличающуюся от версии шефа.

А вечером повторилась игра в шпиона. Витольд ушел раньше, чтобы выловить меня возле метро и увести в машину. Переплетенные пальцы, одно молчание на двоих. После ужина я клевала носом, потому что день выдался насыщенным. Витольд с улыбкой покачал головой:

— Устала?

— Да, я же не думала, что столько проблем возникнет. Почти везде старые тарифы, хоть и корпоративные, сейчас есть более продвинутые пакеты. В общем, в понедельник должны будут прислать предложение по мобильной связи, возможно расходы на связь сократятся, либо за ту же сумму мы получим интересные возможности.

— Ландыш, пятница, почти девять вечера. Выходные. Работа осталась на работе.

— Только вы сейчас опять будете с кем нибудь разговаривать, — устало вздохнула я.

— Я как мог, максимально разобрался с делами, чтобы все выходные посвятить тебе. Остался Федоровский проект, но я иду с опережением графика, так что даже его сегодня могу не делать.

Я кивнула головой, рисуя пальцем на скатерти узоры. Голова лежала на руке, усталость давила, оставляя равнодушной даже к конфетам.

— Милая, ты спишь, пойдем я провожу.

— Сплю, — согласилась и нехотя поднялась.

Возле дверей комнаты я остановилась и повернулась:

— Извините, испортила вечер.

— Никоим образом, ты рядом, что может быть прекрасней. Я же говорил, что рано ты вышла на работу.

— Наверно. Мне не хватает вашей мудрости.

— Все приходит с годами. У тебя есть я, достаточно спросить.

Я посмотрела на него. Откуда мне такое счастье? Понимающий, любящий, красивый, терпеливый. Мой. Я знала, что он не останется ночевать, уважая мое желание не переходить грань. Вот только данные устарели. Я не могу без него, я хочу всегда быть рядом. Я хочу быть его. Моя ладонь легла на грудь, чувствуя как ускоряется сердцебиение мужчины. Я нежно погладила его и потянулась к верхней пуговице рубашки. Осторожно расстегнула. Витольд не двигался, лишь смотрел на меня глазами цвета горького шоколада, в глубине которых разгорался огонь. Вторая моя ладонь тоже легла на грудь и помогла расстегнуть еще одну пуговицу.

— Ты устала, — напомнил он.

— Завтра выходной, который ты освободил для меня.

Я закусила губу от своей смелости, но упрямо погладила твердые плечи, и дальше повела по рукам, вынуждая его сбросить пиджак.

— Одно твое слово, Ландыш, одно твое слово, — хриплые нотки в голосе мужчины заставили вздрогнуть от предвкушения.

Я на секунду замерла, отложив борьбу с третьей пуговицей, которая не поддавалась. Прижалась, чувствуя как меня сжимают в ответ:

— Хочу.

Звук голоса еще не растаял под потолком, а я перестала принадлежать себе. Полностью. Лишь стук двери на заднем фоне и грозный рык Дракона:

— Моя!

Мы исправили сказку. Принцессе осталась с тем, кто о ней заботится. С драконом. А принц нам и не нужен — ни сейчас, ни вообще.

Витольд смотрел на девушку, что спала в его руках. Не удержался, сорвался, услышав долгожданное. Еще десять минут назад податливое тело плавилось в его руках, снимая все барьеры и сметая сомнения. Желал? Получи! Отдалась полностью, забыв про страхи и комплексы, своим огнем исцеляя себя и его. Невольно вспоминал остальных, жену. Было ли что похожее? Нет, никогда. И не будет.

Он осмотрел стены гостевой комнаты. Спокойная, немного обезличенная обстановка. Идеально, продумано, эргономично и холодно. На туалетном столике заколки и косметика, на стуле блузка. Легкие пятна беспорядка, которые пахнут его женщиной. Нет, ее место не здесь.

Он оделся, не утруждая себя поиском ботинок, затем вернулся к спящей девушке. Как же она улыбается. Все верно и неверно. Завернув ее в одеяло, спрятав ото всех, хотя кто есть в пустом доме? Лишь он и она. Работники не в счет, у них свое крыло.

В свете бра и безразличных ламп нес свое счастье к себе в спальню. Ландыш даже не проснулась, когда он устраивал ее в своей постели. Эстет в нем ликовал. Теперь все правильно. Теперь и в его холодном холостяцком убежище поселился живой огонек. Юная, нежная, желанная. Сильная своей слабостью. Юная.

Он сбежал в гостиную, налил немного коньяка. Камин сегодня не разжигали. Он посмотрел на пепел и невесело усмехнулся. Куда он лезет? Наивная девочка поверила ему, а что он может дать взамен? Любовь? Счастье? Сколько лет? Десять-двадцать? Нельзя, нельзя было. Как там в Сент-Экзюпери. 'Мы в ответе за тех, кого приручили'. Вот и приручил дикий огонек, привязавшись сам. А теперь терпи, летай, пока летается. И не забудь отпустить, когда она захочет взлететь.

На камине лежала папка с золотыми лентами. Он подошел и открыл ее. Ландыш, Ландыш, Ландыш. Он рисовал ее, когда она не видела. Когда ее не было рядом, через рисунок передавая свою любовь. Нет, не страсть и не похоть. Любовь, первую настоящую.

Захлопнул папку и подошел к окну, пытаясь остыть. А может зря? Зря он занимается самоедством, когда там его ждет единственная.

Еще один взгляд и точный бросок. Богемское стекло разлетелась искрящим дождем, не выдержав встречи с каминной кладкой. Огненная жидкость оросила осколки.

— Витольд Лоллийевич! — прибежала на шум Тамара Андреевна.

Мужчина посмотрел на часы, сдерживая дыхание. Десять вечера. Вся ночь впереди.

— Тамара, соберите осколки, чтобы Ландыш не порезалась. Завтра приведите в порядок гостевую комнату. Вещи Ландыша перенесете в мою спальню. И не будите нас завтра. Телефон я здесь оставлю.

— Да, Витольд Лоллийевич.

Он кивком отпустил домработницу, неспешно завязал папку и отнес ее в кабинет. Пусть еще немного поспит. Однако на выходе он столкнулся с приведением в одеяле. Сонная и взъерошенная Ландыш облегченно перевела дыхание:

— Я испугалась.

— Чего, милая? — он подхватил ее на руки и понес обратно.

— Я проснулась, незнакомая комната, вас нет.

— Привыкай, теперь это наша спальня.

— Где вы были?

— Отдавал распоряжения насчет завтрака и чтобы нас не тревожили.

Он уже донес ее до постели, бережно опустил, устраиваясь рядом.

— Ты опять начала называть меня на "Вы".

— Потому что я уважаю вас, признаю ваше главенство.

— И напоминаешь о разнице в возрасте.

— Нет, — она улыбнулась безмятежно, и протянула руку, кладя руку на грудь, заставляя сердце заходиться в бешеном ритме, — мне нравится вас так называть.

— Ты говорила "ты", — он поймал руку, согревая пальцы дыханием и поцелуями.

— В близости. Оставьте мне маленький каприз.

— Хорошо, что еще? — небеса, какое же у нее тело.

— Не останавливайся.

— Повинуюсь.

Он исследовал ее, открывая новые стороны своей маленькой любви. Он дарил ей наслаждение, он получал от нее страсть.

— Витольд.

— Да, милая.

— Я люблю тебя.

— Антон!!!!

Я нетерпеливо притоптывала ногой, сжимая в руках телефон. Богдан держал лифт. Дверь в офисную зону предусмотрительно подперли диваном, когда я в очередном забеге по офису едва не расколотила ее, с силой приложив о стену. Вероника и Соня усиленно мимикрировали под мебель. Особенно в этом преуспела блондинка, знает кошка чье мясо съела мало мне того, что я без моего Дракона на целых двое суток больше, так еще и сложная метеорологическая обстановка в Иркутске, куда улетел Вишневский, отменила все вылеты, включая и нужный мне рейс. Впрочем, об этом Соня не догадывалась, в смысле о том что без Дракона я сама Змей Горыныч. А вот о том что накрывается широко разрекламированная лекция уже знал весь офис. Поэтому предпочитал лишний раз не отсвечивать. Самыми храбрыми оказался Богдан, потому что его я подняла в пять утра, после звонка Витольда, который жизнерадостным голосом сообщил мне, что его рейс отменили. А также Антон, которого заставили появиться на работе в восемь утра. Зачем, не знаю, и не спрашивайте. И Витька. Но он вообще закаленный парень в общении со мной, поэтому раздавал особо нервным и впечатлительным валерьянку на входе. Ну и они на пару с Антоном защищали от меня Соню.

— Антон!!!! — рявкнула я еще раз.

— Бегу, мой фюрер. Я провода взял на всякий случай.

Парень на всех порах влетел в лифт, передавая водителю ноут. Я повернулась к секретарям:

— Мы больше так не будем! — выдали они главный лейтмотив сегодняшнего дня.

— Вот именно, я бы не рисковала. Всех записывать, все фиксировать и без самодеятельности. Сладкого лишены на неделю.

— А на обед можно? — сделала попытку пошутить Вероника.

— Нет. Ах да, на время лекции все вызовы с телефона Вишневского будут приходить на мой номер, то есть вот на ту черненькую трубочку. Отвечаем, улыбаемся и записываем. И не трогайте расписание!!! И мониторьте табло Иркутска, чтобы сразу мне сообщить о начале регистрации. И..

— Ландыш! Пробки! — гаркнули Богдан и Антон.

Я махнула рукой, погрозила кулаком и тоже забежала в лифт, чтобы увидеть, как Витька жестом фокусника извлек огромную бутылку коньяка. Точно, приеду напьюсь.

Затрезвонил телефон:

— Да, я, да, именно Ландыш. Нет не фамилия, имя. А давайте по сути дела? Есть конференц-зал? В ВИП-отсеке? Отлично, Да, он сейчас с вами свяжется. Подойти к первой стойке? Нет, счет на почту. Отлично, также нужен проводной скоростной интернет и смышленный сисадмин. Нет, это вы не понимаете. В Москве срывается публичная лекция. Мы сейчас налаживаем телемост. Да. Конечно. Тема? Там с архитектурой связано. А у вас есть? А сможете организовать трансфер туда и обратно? И потом рейс до Москвы, именно когда Витольд Лолли-й-евич закончит читать? Отлично, это просто супер. Я перезвоню через десять минут.

Пока я вела переговоры с представитель авиакомпании в Иркутске, мужчины погрузили всю технику в машину, затем Богдан усадил меня назад и мы уже толкались в пробке.

— Антон, контакты Иркутского института архитектуры и строительства.

Он показал мне номер телефона. Директор Виктор Романович, оказывается, знал, кто такой Вишневский, так что согласился выделить аудиторию для маститого архитектора. Но с условием, что студенты его института тоже могут присутствовать. Я поспешно согласилась, лишь бы все получилось. Еще один звонок в авиакомпанию, а Антон уже ругался научными терминами с сисадминов иркутского института.

Остался самый важный звонок.

— Ну здравствуй, Ландыш. Ты одна?

— Нет. Витольд Лоллиевич я…

— Плохо что ты не одна. Мне не хватает тебя, — философски заметил он, — кофе тут отвратительный. Надежд на вылет нет. Туман седым облаком закрыл все. Эх, Ландыш, украсть бы тебя в туман, и целовать до исступления. Прилетай.

Ой, ой-ой-ой. Что-то мне поэтический настрой шефа не нравится. Он там случайно не того?

— Витольд Лоллиевич, вы там эмм, как бы… Вы пили?

Антон закашлялся, Богдан вильнул рулем.

— Нет, милая, просто устал от безделья. Ты ведь не просто так звонишь?

— Да, в общем, вам надо подойти на стойку ВИП-зала. Вас отвезут в Иркутский институт архитектуры и строительства, который любезно предоставил аудиторию и связь. В итоге прочитаете лекцию по удаленке.

— И ты так уверена в сисадмине иркутчан?

— Я уверена в Антоне, поэтому взяла его с собой, мы как раз подъезжаем к МАРХИ, кажется. Секунду. Богдан, а почему мы стоим?

— Пробка, — коротко ответил водитель.

— Антон, Богдан. Ты как всегда в окружении мужчин. Ландыш, ты подписала им смертный приговор, — вновь включил пьяного философа Витольд, — пока я схожу с ума от одиночества, ты развлекаешься в толпе красивых молодых мужчин… Эх, сердце красавицы склонно к переменам как ветер в мае..

Мне стало нехорошо. Может, я зря тут прыгаю, устраивая телемост? Шеф вон в меланхолию ударился, явно не по позыву души а под действием дополнительных средств. А потом выдаст в прямом эфире в духе Карнавальной ночи, типа — есть ли жизнь в офисе, нет ли жизни в офисе — архитектуре это неизвестно.

— Ландыш, — раздалось вкрадчивое в трубке.

— Что? — растерянно спросила, пытаясь решить новоявленную проблему.

— Ты где?

— В машине.

— И я уже. Мне интересно, как ты на Чупина вышла?

— По интернету. Скажите, что вы не пили, — взмолилась я.

— Милая, успокойся, ничего крепче кофе не употреблял. Просто не удержался, чтобы не подразнить тебя. Не переживай, все будет хорошо. И да, за двойную нагрузку я возьму дополнительную плату.

— С кого?

— С тебя, милая. Я слишком соскучился, так что заранее бери отгул.

— Что, простите? Не слышу, помехи на линии, я перезвоню, — сымитировала я плохую связь, сбрасывая звонок.

Его смех показал, что мне не поверили. И Богдан не поверил, но мы уже приехали.

Дальнейшее мало зависело от меня. Антон и сисадмин из Иркутска что-то щелкали настраивали, проверяли, тянули, изображая из себя периодически черепашек. Иначе назвать было нельзя когда периодически то один, то второй начинал ползать вокруг стола, где стояла техника, и в камеру периодически попадали их спины. Изредка, когда камеры сворачивали, я видела Витольда, беседующего с мужчиной средних лет в очках. Но камеру возвращали на место и мне оставалось лишь скучать по нему, запивая тоску крепким кофе. Это часы показывали время обеда, а я уже семь часов отработала. Меня уже оставили в покое, поняв что ответа не дождаться. Мне было стыдно, кажется за блондинку меня приняли ректор и еще кто-то из профессоров. Немного подумав, я позвонила в офис, предупредила что все свои звонки на время лекции перенаправлю в офис. Отправила смску Вишневскому о том же.

Водитель материализовался за спиной.

— Витольд Лоллийевич хочет поговорить с тобой. Пойдем в машину.

Я покорно дошла до машины, устраиваясь на заднем сидении. Богдан вручил свой телефон и исчез, сославшись на то, что у него сигареты закончились.

— Милая, ты как?

— Устала.

— Ты умница. Я даже не думал, что все получится. Ты по сути совершила прорыв. Где ты, почему я не вижу тебя на экране?

— Я в машине, — я слушала его голос, тоскуя.

— Мне будет приятно, если ты будешь присутствовать на лекции.

— Не могу, я соскучилась.

— Я тоже, поэтому и прошу, хотя бы увидеть тебя.

— Хорошо.

Он вздохнул:

— Через десять минут начинаем. Антон даже офис подключил. Ты понимаешь масштабы мероприятия? И это сделала ты. К чему я веду — перестань думать, что тебя взяли за красивые глаза. Нет, они действительно красивые, необычные и притягательные. Но пойми и осознай — ты высококлассный специалист в своей профессии. Не всегда все решают знания, иногда умение находить и воплотить решение — самое сложное. Ты молодец. Я рад, что мне удалось все же тогда уговорить подписать трудовой договор. Прошу тебя, появись в аудитории. Без тебя не начну читать.

— Это шантаж, — улыбнулась я.

— Милая, приеду, можешь пожаловаться на деспота-начальника. Ну, пожалуйста.

— Вас там случайно не слышат?

— Нет, увидев глуповатую улыбку на лице, все тактично удалились.

— Не верю. Скорее всего у вас каменное лицо, ироничная улыбка, так что все сбежали самолично обжаривать кофе, дабы ваша снобская натура успокоилась.

— Согласись, что они наивны. Мне нужен не кофе, а ты. Все, Ландыш, хоть на секунду появись на экране, и я ради тебя эту лекцию проведу. Милая, не капризничай. Ну хоть удостоверься, что я прилично выгляжу на экране, после стольких часов томления в зале ожидания.

— Хорошо, ждите.

Мне пришлось выходить из машины и плестись обратно в аудиторию. Там я бодрым шагом на уже негнущихся ногах подошла к Антону, сидевшему за ноутом:

— Ну что?

— Все готово, можно начинать. Хочешь покажу масштаб действа?

Первым он вывел на экран картинку из офиса. Вся большая архитектура и дизайнеры умудрились забраться в большую переговорную и сейчас радостно махали нам руками:

— Ландыш, а мы тебя видим!!!

— Какой сюрприз, — хмыкнула я, — а вот если вас сейчас Витольд Лоллиевич увидит? Чем вы занимаетесь в рабочее время?

— Лоллийевич, — хором поправили меня.

Аудитория за спиной засмеялась. Я заметила сбоку бутыль коньяка, уже практически пустую. Ну в общем причина счастья коллег понятна.

— Палитесь, — ткнула я пальцем в экран.

— Антон, картинку, — голос шефа прозвучал неожиданно.

Тот щелкнул, и в углу появилась врезка из Иркутска. Но все равно, Витька успел спрятать бутылку. Офис моментально сделал умное лицо, одно на всех.

— Бездельники, — констатировал Витольд.

— Вы готовы? — попыталась перетянуть на себя внимание, спасая незадачливых коллег.

— Конечно, Ландыш, — тон слегка смягчился.

— Тогда начинаем. Ваш телефон переадресован на офис, впрочем как и мой. Удачи, господин Вишневский.

Он серьезно кивнул, а я отошла назад, уступая место ректору МАРХИ. Тот начал пространную речь, а я опустилась на стул рядом с Антоном. Сисадмин шепнул:

— Я синхронизировал по полной, Витольд Лоллийевич будет полностью управлять лекцией со своего места. Связь стабильна. Но это грандиозно. Ландыш, ты гений.

— Если бы Соня не напортачила с билетами, не пришлось бы становится гениальной.

— Хочешь конфетку?

— Хочу.

Жуя конфету я тихо завидовала Вишневскому, встал не свет ни зарая, бодр и радостен, несмотря на разницу во времени. Я же с пяти часов уже напрыгалась до такого состояния, что хотелось свернуться калачиком.

— Ландыш, — тихо шепнул Антон, — шеф слышит, как ты зеваешь.

Быстрый взгляд на экран, где Витольд позволил себе легкую усмешку.

— Тогда он и твой шепот слышит, — ответила я, — так что молчи и не пали контору.

На экране появилась строка: 'шутники, успокойтесь'. Я покосилась на Антона:

— Да чат я настроил, на случай поломок. Ну типа как на вебинарах.

— А сразу их программу не мог взять?

Антон задумался, а я устроилась подальше от веб-камеры, намереваясь подремать под монотонный голос шефа. И как только остальных в сон не клонит?

— Не мог, ее надо купить или написать, — да что б этого сисадмина, только задремала.

— Антон, — прошипела я.

— Спи, спи, — вот зараза.

Но Витольд даже не подал виду, что нас слышал, однако сон пропал, так что я вместе со всеми дослушала лекцию. Но это была только середина мероприятия. Череда вопросов, я даже слышала голос Жидкова, и шеф терпеливо отвечал, разъяснял, уточнял. А вот мое терпение заканчивалось. Мало того, что он далеко, так я еще и голодная. Наконец слово взял Чупин, поблагодарил за интересную лекцию, тем самым завершив процесс. У нас за спинами заскрипели стулья, зашумели голоса. Витольда же облепили иркутские студенты, и я зло отметила, что девушки открыто кокетничали. Пытаясь не заводиться, позвонила в офис секретарям, отключила переадресацию и узнала, что аэропорт открыли. Набрала шефа и как можно безразличней сообщила о восстановление работы телефона и возобновление полетов. Антон не отключился, поэтому я видела лицо Вишневского при разговоре, а вот он нет, я специально отошла подальше от камеры.

— Я тебя понял, спасибо за информацию, — ответил он коротко.

Фото на память кольнуло отдельно, но к шефу уже спешил представитель авиакомпании, так что он быстро распрощался и направился к выходу. Я тихонечко вздохнула и сказала жалобно:

— Антош, я в машину пойду, устала.

— Конечно, я через полчаса подойду, только сверну все.

— Здорово, не спеши.

До машины я добралась через полчаса, со мной все решили побеседовать, выразить восхищение, обсудить итоги и попытаться назначить встречи или еще что-то. Пришлось улыбаться, кивать головой, ответно восторгаться и юлить, обещая созвониться и все решить.

В машине я устроилась сзади, попросив Богдана не будить, пока не придет Антон. Водитель кивнул с умным видом, рукой показывая на появившегося сисадмина:

— Ландыш, прости.

— Куда едем? — спросил Антон.

— В офис, — вздохнула я.

И как назло пробки исчезли куда-то, так что с Рождественки до проспекта Мира мы добрались слишком быстро. Мой рабочий день перевалил уже своей продолжительностью за двенадцать часов и без обеденного перерыва. Так что в офис я поднималась голодная, сонная и злая. И совершенно не думала, что нас поджидает.

Аплодисменты! Нас встречали с аплодисментами!!! Я застыла на месте, не знаю что думать. Все сотрудники собрались на ресепшн и нам действительно рукоплескали. Я оглянулась назад… Так поправочка, овации предназначались мне. Богдан и Антон уже растаяли или превратились в пальмы.

— Ээээ — весьма информативно выразила я свою мысль.

— Нет, но ведь действительно, если бы я не знал, что все делалось в режиме дедлайна то решил, что удаленную лекцию готовили в течении долго времени, — в свойственной ему манере пояснил происходящее Даниил.

— Так это к Антону, — попыталась я отбрыкиваться.

— Ландыш, тут идея и организация важна, — заметил Клочков, протягивая бокал, — шампанского?

— А если Вишневский узнает?

— Самолет уже взлетел, — подала голос Соня.

Я посмотрела на бокал и решительно забрала его:

— Закуска есть? Я завтракала шоколадкой в пять утра, а обедала конфетой на лекции.

В общем Витольд прав в последней характеристики своих сотрудников. Спонтанная вечеринка, осетинские пироги и шампанское. И правильно, о работе можно и забыть.

Примерно через полчаса ко мне подошел Богдан. Я сидела на своем любимом комоде — скамье на ресепшн позади секретарей.

— Витольд Лоллийевич просил тебя отвезти домой, перед тем как я поеду за ним в аэропорт.

— Ты поедешь его встречать?

— Да.

— Ты же со мной целый день на ногах, как я тебя в пять утра разбудила.

— Я успел поспать в машине, пока вы лекцию устраивали и проводили.

— Можно я с тобой?

— Ты же еле стоишь на ногах.

— Я же сидеть буду. Ему еще четыре часа лететь.

— Но я уже выезжаю.

Вечеринка продолжалась, я собрала вещи и украдкой сообщила Витьке, что уехала. Он лишь кивнул.

Я ехала в твердой уверенности, что дождусь, буду жаловаться, ревновать, требовать чтобы меня жалели. В итоге я бодро доехала до аэропорта, мы с Богданом даже погуляли по залу отлета, попили кофе, а потом вернулись в машину, где я благополучно уснула за полчаса до прилета самолета. Настолько крепко, что очнулась, когда меня перетянули на колени, крепко обнимая и стягивая полусапожки.

— Богдан, я же просил ее отвезти домой. Откуда запах шампанского?

— Ландыш хотела вас встретить.

— Хорошо, а шампанское?

Богдан молчал.

— В офисе напоили?

— Они признали ее триумф.

— Да, девочка умница.

Немного подумав я решила не просыпаться, лишь удобнее устроилась на его руках и вздрогнула, услышав:

— Теперь у тебя не получится грешить на плохую слышимость, милая.

— Ревновать можно? — прошептала в ответ.

— Можно, но недолго и не всерьез. Здравствуй, Ландыш.

Дни сменяли друг друга. Сегодня Ландыш попросилась домой. Он скрепя сердце отпустил, впрочем, как всегда, когда она оставалась у себя. Иногда он не выдерживал и срывался к ней, но чаще смирял порыв, давая возможность ей побыть с ровесниками. Особенно мучительны были пятницы, когда она с компанией молодежи с работы сбегала в боулинг или кино, на ролледром или каток. Он позволял и маялся, ожидая у камина с карандашом в руке, пока наконец на дворе не появлялась машина — Богдан привозил ее. Уставшую, улыбающуюся. Его сокровище.

Сегодня вечером позвонил сын.

— Папа, доброго вечера.

— Здравствуй сын. Как твои дела?

— Все хорошо. Аниэла пакует вещи и поет.

— Это хорошо, что хорошо. Когда вы летите к Карине?

— Папа, мы уже вернулись. Что с Новым годом?

— Сын, извини, не приеду. Уже в конце января вырвусь.

— А почему?

Витольд задумался. Сказать, что не хочет, чтоб Ландыш и Серафин не встречались? Что боится проиграть без боя? Он ведь так и не рассказал, кто автор первого портрета. И соперничать с сыном? Не сможет.

— Хочу провести новогодние каникулы с Ландышем.

— Я почему так и решил. С наступающим, папа. Мы же можем с Аниэлой позвонить тебе в новогоднюю ночь? Не помешаем?

— Вы мне никогда не мешаете. С наступающим.

За окном блеснули фары. Его счастье приехало.

— Милая, ты долго.

— Я забирала из дома платье на завтрашний вечер. Я же звала вас с собой.

— Ландыш, не думаю, что твои друзья смогли бы расслабиться в компании шефа. И потом ты готова обнародовать наши отношения?

Она вспыхнула от смущения. Он привлек ее к себе. У нее еще неделя отсрочки. В кабинете лежит кольцо, которое по его эскизу изготовил Эмери. В плавных переплетениях драгоценного металла угадывались очертания дракона с веткой нежных цветов. Да, только так. А потом уже в качестве невесты выведет в свет, познакомит с детьми.

— Витольд, о чем вы думаете?

— Мои мысли только о тебе. Завтра последний рабочий день. Проект Баринова сдан, По Кибаридзе просто все идеально. А значит сегодня я полностью твой.

— Син, как там папа?

— Весь в облаках. Я рад за него. Ты все?

Девушка выпорхнула из комнаты с чемоданом в руках.

— Да, Син. Может все же предупредим папу?

— Зачем? Будет сюрпризом. Сегодня переночуем в Хельсинки, а в обед вылетаем. Отдавай ключи риелтору. Нас ждет Россия.

Утром мы слегка проспали два раза. Витольд не спешил на работу, мотивируя тем, что он начальник и может себе позволить. Мои логические доводы разбивал поцелуями и смехом. В итоге пришлось стукнуть подушкой. Так мы проспали в третий раз.

Отрезвил меня телефонный звонок, меня разыскивали подчиненные.

— Ландыш, а ты где?

— На работе, — серьезно ответила я, следя, как Витольд наконец то снизошел до моих просьб и отправился бриться.

— Эээ, — подвисли на той стороне трубки.

— Я с Вишневским на встрече, скоро подъедем. Там у вас все хорошо?

— Да, ждем.

Мужчина выглянул из ванной:

— Ищут?

— Витольд, уже пол двенадцатого.

— Шикарное утро. Подъедем как раз к обеду, а там уже и корпоратив. Напоим всех, и сбежим.

— Вам говорить праздничную речь.

— Скажу. Ты будешь со мной танцевать?

Я задумалась. И хочется и колется и не из-за того, что узнают. Мне вообще казалось, что все в курсе, просто упорно делают незнающий вид. Проблема в другом. Танцевать с Витольдом сложно. С тигриной грацией, напором барса мужчина быстро переходил к решительным действиям, а в офисе я думаю нас не поймут, когда мы пойдем по накатанному пути.

— Милая, твой мечтательный вид хоть как то связан со мной?

— Как и всегда, — ответила я, возвращаясь с небес на землю, — я скоро буду готова.

В столовой обнаружился Богдан, который рьяно охранял от Тамары Андреевны пять пустых чашек. При нашем появлении горестно вздохнул, сгреб все и отправился на кухню.

— Что это с ним? — удивилась я.

— Дома курить нельзя, — невозмутимо ответил Витольд, — вот он пьет чай и потом коллекционирует чашки, пытаясь таким образом воззвать меня к совести за долгое ожидание.

— Успешно?

— Ландыш, сегодня всего пять чашек. После десятой еще есть шанс.

А в офисе царило не офисное настроение. И я понимала коллег. Лично в секретариате последняя неделя выдалась убийственная. Мы развозили подарки, девочки созванивались, договаривались, выписывали пропуска и даже помогали грузить многочисленные коробки и корзинки. Водителей не хватало и даже Антона временно понизили в должности. Особо важных персон объезжала я лично, разнося под присмотром Богдана корзины. Исключение было сделано с Королем. Ему корзину нес Богдан по особому распоряжению Витольда. Мне было вообще запрещено выходить и подниматься в офис.

И вот легкая праздничная музыка, танцевальные ритмы. На стойке шампанское и бокалы. Секретари пританцовывают, болтая с молодыми людьми. При виде шефа все замерли напуганными воробьями.

Витольд хмыкнул, сам подошел и налил себе шампанского:

— Хорошая замена кофе. Ландыш… А впрочем отдыхай. Кстати, с наступающим.

Он протянул мне второй бокал, дотронулся своим, чтобы разлетелся легкий звон и пригубил напиток. Не дожидаясь реакции, отправился наверх, захватив газету.

Я же устроилась в кресле Вероники, наслаждаясь шампанским и конфетами. Звонков почти не было, потому что вчера мы разослали всем партнерам и клиентам, что бюро ушло на каникулы, такая же информация висела на сайте. Да и остальные постоянно мигрировали, туся в ожидании вечеринки. Через пару часов я убежала наверх, чтобы застать шефа за серьезным занятием. Он рисовал. Тонкие линии штриховки складывались в черты лица.

— Петра?

— Да, но это не все. Посиди со мной.

— Кофе сделаешь?

— Сейчас.

Когда я вернулась, половина листа уже было спрятано под черными линиями грифеля, которые выплетали странный узор.

— Что это?

— Присмотрись, милая. Я уже закончил.

Он протянул рисунок. Петра в профиль смотрела вдаль тихо улыбаясь. Я перевернула лист и выдохнула. Тени вокруг лица складывались в другое лицо, мужское и мне незнакомое. Я крутанула лист еще раз. Петра и мужчина переплелись как инь и янь.

— Это муж Петрограды, Олег.

— Я думала, что Федор ее муж.

— Ландыш, жизнь многогранна и редко похожа на сказку. Федор женат и тоже у него должен родиться наследник, почти одновременно с Петроградиным ребенком. Но у них у каждого своя семья.

— Он ее так опекал.

— Я не знаю в чем там точно дело. Федор женился по расчету. А в Петрограде увидел то, что мог бы иметь, если послушал сердце. И ему захотелось. Он знает лишь один способ достижения цели, как купить. Не получилось.

— Бедный.

— Ландыш, у него свой выбор. Я думаю все будет хорошо. Надо будет портрет Алексею передать, он отдаст Петрограде.

Он упаковал рисунок в жесткий конверт и подписал сам адрес. Затем огляделся и набрал номер:

— Мария Ивановна, голубушка, вам прислать рабочие руки? Там у меня на ресепшн молодежь бездельем мается, так что можете забирать.

Я с улыбкой следила за ним. Он положил трубку и поманил меня:

— Чему улыбаешься?

— Смотрю, как вы задумываете новую комбинацию, чтобы достичь лишь вам известные цели.

— Могу поделиться.

— Правда? — я уже сидела у него на коленях.

— Конечно. Планы касаются тебя. А молодежь займем делом, чтобы не помешали. Ландыш, ты знаешь, как важна мне. Тише, молчи. Ты мне дорога, я и не думал, что вот такое чудо возникнет в моей жизни. Я понимаю, несмотря на необычность развития отношений, времени прошло мало. И даже не тороплю с ответом. Знаешь, семь лет назад решил, что с меня хватит. У меня все есть — прекрасные дети, любимая работа, свобода. Больше никаких уз. А за последние три месяца трансформировался в Дракона, отрастил чешую, но самое главное — крылья, что ты мне подарила. Я не могу гарантировать много лет совместной жизни, но я обещаю что каждый день будет наполнен любовью и теплом. Не тороплю с ответом, но надеюсь, что на Новый год ты согласишься стать моей женой.

Я потеряла дар речи, а он воспользовался моим замешательством, ловко надевая на палец золотое кольцо с тонкой полоской бриллиантов. Присмотрелась к изгибам металла:

— Дракон с ландышем!!!

— Да. Не спеши с ответом. Слушай сердце.

— Вы не торопитесь? Витольд, я люблю вас, мне очень хорошо с тобой, но семья. Я же…

— Не спеши с ответом. Позволь объяснить. Возможно, я старомоден, но сейчас, когда остаешься у себя в квартире, я даже не могу возражать. Да и вообще, после всех ночей, я обязан жениться.

— Обязан??

— Ландыш, не придирайся к словам. Я обязан своей совести, своей чести и твоей чести. Я хочу просыпаться утром с тобой, завтракать с тобой, ехать на работу и возвращаться домой. В наш дом, где есть ты.

— Но семья это дети.

— Захочешь — появятся. Хотя я буду лишь рад маленькому.

— Витольд…

Договорить мне не дали, прервав долгим поцелуем. Когда уже я обмякла в его руках, он шепнул:

— Милая, не спеши с ответом. Кольцо ни к чему не обязывает. Не спеши говорить 'нет', подумай.

Я прильнула к нему. Сердце заходилось в бешеном ритме от счастья, хотелось визжать от радости. Это не опьянение сиюминутной эмоцией, а восторг. Я верила, что он серьезен, не шутит.

— Витольд.

— Да милая?

— Спасибо!

Я положила голову ему на плечо, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Принимать решение на эмоциях не хотелось, хотя я уже сейчас знала, что не смогу отказать, что пойду за ним. И дело не в женском капризе или расчетливости. Разница в возрасте довлела над мужчиной, и он боялся сделать мне больно, настаивая на отсрочке принятия решения. Его сомнения делали мужчину реальным, обычным человеком, что лишь добавляло ему плюсов. Да, маска величественного и маститого архитектора меня уже не пугала, я знаю его уже другим. Добрым, нежным, терпеливым, заботливым, живым, с недостатками, которые становятся достоинствами, если их принять. Отсрочка в ответе нужна не мне, а ему. Чтобы он был уверен, что все правильно. Мой Дракон. Вот и сейчас он гладил по волосам, уже знающий ответ, но смакующий ожидание, словно тягучее вино, которое грело души и дурманило чувства.

— Слушайте, ну вы хоть бы дверь закрывали, — голос Витьки разрушил идиллию.

— Ты не пробовал стучаться? — невозмутимо парировал Витольд, удерживая меня на коленях.

— Ну я ж не думал, что утренней встречи было мало, — фыркнул брат и взял под козырек, — Витольд Лоллийевич, все готово. Все только вас ждут.

— Да? Ладно, иди, сейчас спустимся. Виктор, и без твоих шуточек.

— Совсем совсем?

— Виктор, пожалей сестру.

— А вы на что? — прокричал парень уже из-за дверей.

Витольд хмыкнул и прогнал меня с коленей:

— Пойдем, невеста. Чем быстрее доведем офис до состояния некондиции, тем быстрее сбежим домой. Через три дня вылетаем в Сочи.

— Я помню, Новый год в горах.

— В маленьком доме с очагом и вокруг не души. Сказочный Новый год.

Внизу музыка уже не стеснялась, наполняя собой открытое пространство, теперь мне понятно, почему холл у нас такой большой. Стол типа фуршет организовали на стойке ресепшн. Соблюдая конспирацию я нырнула на свое любимое место — скамью под часами. Мне вручили бокал, Витольд тоже уже держал тонкую ножку фужера, задумчиво смотря в окно. Наконец, он кивнул, и музыку приглушили:

— Вот смотрю я в окно. Тихо падает снег, скрывая за собой шумный город. Зима в Москве настоящая и правильная. А тут вокруг меня радостные лица, красивые девушки и умные мужчины. Хороший был год. Несколько очень успешных проектов, а в работе крупные заказы федерального уровня. Баринов наконец разделался с жилым комплексов, с которым шагнул в этот год. Хороший был год. Плодотворный, стабильный, коллектив показал свой высокий профессионализм, и здесь вклад каждого из вас. Ну, конечно без происшествий не обошлось, было и плохое, но мы его оставим в прошлом. Было и положительное. Например появление в нашей команде двух рыжих стихийных бедствий. Как бюро не развалилось, я не знаю, однако наивно надеюсь, что раз оно выстояло в этом году, то теперь нам точно ничего не страшно. Каждый из вас ценен, не важно, какую должность он занимает. Спасибо, что были рядом, что работали вместе. И пожелаю вам и в следующий год так же удачно трудиться и достичь своих целей, не только на работе но и в личном. Чтобы не быть многословным, то закруглясь. А в подтверждении ценности каждого, на карточки упала премия, и да, неделя оплачивается как обычно. Ну если мы покончили с прозой жизни, то давайте повеселимся так, как и работали. С Новым годом!

Витольд не поленился обойти каждого, чокаясь бокалом. Я наблюдала за ним из своего закутка.

— Мелкая, чего скучаешь? — Витька плюхнулся рядом со мной, протягивая тарелку с вкусностями.

— Наблюдаю.

— Что у тебя с Новым годом? К родителям едешь?

— Нет, мы летим на Красную Поляну на все каникулы. А ты?

— С родителями, а днем тусим компанией. В общем тебя выкрали.

— Дракон и этим все сказано.

— Ну да, захватил, окольцевал.

Витька грустно усмехнулся, видя мой ступор.

— Ландыш, ты только реши сама.

— Ты в нем не уверен?

— Раньше да, сейчас… Ландыш, долго вы не сможете прятаться. Впрочем, ваша жизнь, решайте сами. Он мне нравится своим отношением к тебе. Пошли танцевать.

Танцевали мы много и от души. Периодически я ловила на себе взгляды Витольда, он ревностно охранял меня от чужих посягательств, не приближаясь, но и не выпуская из виду. В итоге медленные танцы я либо проскучала, либо мы бесились с Витькой. Поэтому гула лифта мы не особо то и услышали, пытаясь на забаву остальным изобразить минуэт под современные восточные мотивы. Первым посетителей заметил Витька:

— У нас гости.

Обернувшись назад, я мельком заметила два незнакомых лица. Мужчина и женщина, пока никем не замеченные, стояли возле лифта… Витька меня крутанул и я потеряла их из виду:

— Странно, вроде не было встреч. Подожди, мне надо разобраться. Пойду шампанское предложу.

Витька меня отпустил, я взяла два бокала и пошла в сторону гостей. Меня тоже заметили, и даже улыбались, словно увидели хорошую знакомую. Высокая девушка, изящная красавица мне ровесница и мужчина с густыми каштановыми волосами. Оба они были похожи друг на друга, неуловимо, словно родственники. На мужчине было черное полупальто, а поверх… На секунду я задохнулась. На белом кашне расцветали ландыши. Чуть сбившись с шага, растерянно оглянулась. Витольд не видел гостей, разговаривая с Ривцевым и главным бухгалтером. Совпадение? Злой рок? Но почему сейчас? Собравшись, я дошла и протянула бокалы, говоря чуть резче, чем требовала ситуация:

— Добрый день. Меня зовут Ландыш, я помощник господина Вишневского. Могу предложить шампанского в честь нового года и узнать цель визита?

Сомнений нет. Светло — голубой и карий глаза. Незнакомец по имени Серафим с Крымского моста. Как бы я радовалась этой встрече еще летом. Но сейчас в его визите я видела угрозу своему выстраданному счастью. Словно принц решил сражаться не с Драконом а с принцессой. Мое! Не дам!

— Добрый вечер, Ландыш, — улыбнулся мужчина, не отрывая от меня, — а мы к отцу приехали. Впрочем не откажемся от игристого, да, Аниэла?

Все же принцы успешные вояки. Один точный удар и я слышу звон разбитого счастья. Конечно, они оба похожи на Витольда. Протянула бокалы на автомате.

— Аниэла и Серафим, — прошептала я, чтобы потянуть время.

А вдруг он не помнит меня, вдруг все в прошлом?

— Серафин, что значит огненный. Вы помните встречу на мосту?

Шах и мат. Вновь растерянный взгляд назад. Витольд уже спешил через толпу. При взгляде на меня он слегка побледнел. Отлично, почему я себя сейчас чувствую марионеткой?

— Папа, — радостно воскликнула девушка, устремляясь к отцу.

Звонкий голос разнесся под потолком как раз между двумя песнями, и нас услышали все.

Став центром внимания, я поежилась и сжалась.

Витольд поймал дочь, обнимая:

— Аниэла, какой сюрприз. Вы надолго?

— Навсегда, даже Син вернулся в Россию окончательно.

— Хорошая новость, а где ваши вещи?

— Мы оставили их у Марии Ивановны на кухне, встретились с ней на первом этаже, — Син наконец отвел взгляд от меня и шагнул к отцу, — здравствуй, папа, решили, что раз ты не едешь к нам на Новый год, то мы сами к тебе приедем.

Дзыньк. Еще пара осколков вниз. Сердце, сердце, почему современные технологии не нашли замену хрусталю, из которого ты сделано?

— Вообще-то я планировал улететь на праздники в горы, — мне не надо смотреть на него, я знаю, что он ищет мой взгляд.

— Мы помешали?

— Нет, не думаю.

Два взгляда. Как же они похожи. Оба идут напролом. Интересно, а Витольд знает о той встрече на мосту? Я подняла глаза. Знает! Он знал, кто я!!! Знал с самого начала. Тревога и вина во взгляде любимых карих глаз лишь подтверждение. О небеса, перед каким я его ставлю выбором?!

Я вымученно улыбнулась и тихо шепнула:

— Не буду мешать отцу и детям.

Шаг назад и затеряться в толпе зевак, чтобы добраться до кресла Сони и рухнуть в него. Виктор прокрался ко мне и присел на корточки, заглядывая в глаза:

— Мелкая, ты что? На тебе лица нет.

— Помнишь, я рассказывала про Крымский мост? Мне еще тогда Олег скандал вечером устроил, ты еще приезжал, его выгонял из квартиры.

— Помню.

— Оказывается Серафин сын Вито… Вишневского. А это его дочь Аниэла.

— Стоп, не пори горячку. Ну и что? Совпадение, стечение обстоятельств.

— Вишневский и стечение обстоятельств? Не верю. Вить, а если это все игра?

— Ландыш, да успокойся! Да может этот Серафин и думать забыл…

— Помнит, он спросил меня помню ли я. Вить, скажи за что?

— Ну и помнит, ну и похрен! У тебя есть Витольд. Что там было?? Мужик проводил тебя под дождем. Ландыш, твои тараканы тебя же сожрут.

— При просто проводил три года не помнят.

— Так, подруга собирайся, я отвезу тебя домой. Денек в тишине тебе не повредят.

Я кивнула, пряча взгляд.

— Он говорит с детьми, и не отрываясь смотрит на тебя, — холодно доложил Витька, — мелкая, ты мужика до кондрашки доведешь. Да пофиг, что там было. У тебя кольцо на пальце, вы летите отдыхать вдвоем.

— Это уже под вопросом.

— Марш наверх одеваться! Я пока такси вызову. Ландыш, не дури. Сейчас твой дракон детей домой отправит и прилетит к тебе. Пойми, они его сын и дочь, он их любит, но это не значит, что ты стала ему не нужна, если он сейчас с ними.

Я молча слезла с кресла и пошла на мансарду, музыка долетала приглушенно, я натянула сапоги и теперь смотрела в окно. Может Витька прав? Я выдумываю на пустом месте?

— Ландыш, милая.

— Вы один?

— Да, милая, дети внизу остались.

— А вы знали?

— О вашей встрече на мосту? Знал. Ландыш, помнишь ты нашла портрет на моем столе? Когда еще все только начиналось. Это рисовал Серафин. Он тогда долго искал тебя.

— То есть все неправда? Вы решили помочь сыну?

— Первоначально меня позабавила ситуация, когда я увидел тебя на фото. Мечта сына оказалась дочерью моих лучших друзей. И да, мне хотелось помочь сыну. Но позже ситуация вышла из-под контроля.

— А вы не любите, когда не можете управлять своей жизнью.

— Я люблю тебя.

— А как же сын?

— Перед тем как я приехал в Питер, мы имели с ним неприятный разговор. У него был шанс, он им не воспользовался. С того момента я считаю тебя своей.

— А меня спросить? — я сдерживала слезы, понимая что каждым словом он вгоняет в меня гвоздь.

— Как? Дорогая, не помнишь ли случайную встречу с гетерохромным мужчиной года три назад. Это мой сын и он тобой бредит. Но ты не волнуйся, мы договорились.

— Договорились. Вы спорили из-за меня.

— Ландыш.

Вишневский сделал шаг, но я резво отпрыгнула. Если он прикоснется, то я сдамся, и все по новой. В этой ситуации только я могу принять решение. И оно единственное. Я развернулась дошла до своего стола, включая свет. Вишневский стоял на входе мониторя и третий этаж, где народ бесился, и следя за мной.

Лист бумаги, ручка. Осталось сделать три шага и отдать ему в руки.

— Подпишите.

— Нет.

— Вы обещали.

— Идем в кабинет.

Я отошла в сторону пропуская его и следом зашла в кабинет.

— Присаживайся. Ландыш, я готов дать тебе время, не спеши.

— Я просто увольняюсь. Имею право.

— Давай я дам тебе время! Если надо то неделю, месяц, год. Только не уходи!

— Я не встану между сыном и отцом.

— Ландыш..

— Вы обещали. Вы требовали от меня честности, а сами?

Он чертыхнулся. Я слышала как он набирает номер на коммутаторе. В тишину кабинета ворвалась музыка.

— Да? — ответил веселый голосок Вероники.

— Елену Николаевну и Марину ко мне. Немедленно.

Пока главный бухгалтер и эйчар не поднялись, мы не проронили не слово. Наконец обе дамы, веселые и разгоряченные алкоголем появились на пороге.

— Вот заявление, надо все сделать сейчас. Сегодняшним днем, — таким голосом, как у Вишневского, можно убивать.

Марина придвинула листок, трезвея на глазах:

— Нет, я не буду.

— Марина!

— Ага, еще скажите что без двухнедельной отработки! Нет, Витольд Лоллийевич, вы потом сами пожалеете. Я отказываюсь.

— Уволить Ландыш? — поддержала ее главбух, — да вы с ума сошли?! Только документы все в порядке стали приходить!!!..

— Твою мать, — взорвался Вишневский, так что дам сдуло к противоположной стене, — вы принимать ее не хотели, теперь увольнять не готовы! Сейчас же подготовьте документы!!!

— Витольд, они не виноваты, — тихо заметила я.

Он успокоился и добавил:

— Елена Николаевна, Марина, извините, не сдержался. Подготовьте документы, я лишь выполняю просьбу Ландыша.

Он отошел к окну, а марина скользнула за его компьютер. Тихо загудел принтер, выплевывая приказ.

— Я за трудовой.

Елена Николаевна протянула листок Вишневскому. Тот достал бумажник и положил на стол деньги:

— Это расчет. Уточненный остаток упадет на карту.

Расписалась в приказе, спрятала деньги. На свободу, мне нужен воздух и тишина!

— Ландыш.

Повернуться и найти силы посмотреть в глаза. В любимые глаза. Когда мы сами себя перехитрили?

— И все же я жду ответа.

— Я его обязательно дам.

Легка улыбка, что на мгновение скользнула по его лицу убедила меня, что все правильно.

Я надеялась уйти тихо, но судя по приглушенной музыке, там уже догадываются о нечто нехорошем. С пальто на перевес и сумкой, я добралась до Витьки стоявшего мрачней тучи:

— Ты потом привезешь мои вещи?

— Дура, — выплюнул он сквозь зубы.

— Так проще, — согласилась я.

— Поехали, отвезу домой.

— Ландыш, ты правда уволилась? — спросила Соня.

Я сжалась, но кивнула.

— Но почему? — загудели вокруг.

Ответить я не успела, за меня вступился Вишневский, уже спустившийся вниз:

— Уважайте решение Ландыша. Богдан, доставишь ее куда она скажет. Ландыш, не отказывайся. Мне жаль отпускать тебя, но я обещал. Удачи тебе и счастья в наступающем году.

— Спасибо, — на это меня хватило, хватило удержаться и не броситься к нему. Развернувшись, я дошла до лифта, споткнувшись лишь напротив Серафина:

— Ландыш, — позвала Аниэла.

— С наступающим, — улыбнулась я, — вам повезло с отцом.

Уже в машине Витька устроился рядом:

— Домой?

— На Ленинградский вокзал.

Ближайшим поездом был Сапсан, и даже нашелся билет, несмотря на новогоднюю кутерьму. Богдан и Витька не отходили от меня ни на шаг, пока не удостоверились, что я села. Отправленная смс ' Я уволилась. Еду на Сапсане'. получила лаконичный ответ: 'Встречу'.

Я вновь сбежала от проблемы. Мне надо подумать.

Он выдержал без нее два дня. Все разговоры с сыном он пресекал на корню. И ждал звонка. Серафин не сумев пробиться сквозь стену отцовского молчания, уехал. Два дня тишины. Если ему так плохо, то что с ней? Ему звонил Мил, скупо сообщил, что Ландыш у них. Витольд промолчал, а Мил присылал смски утром и вечером — все в порядке.

В один вечер его сорвало с места. Без вещей, лишь с паспортом и деньгами он рванул в Домодедово, оттуда в Пулково.

— Мил, где она?

— Вит? Ты прилетел? — в голосе растерянность.

— Где Ландыш?

— Ресторан 'Старая таможня', ей позвонили и назначили встречу. Вит, подожди! Послушай!

Но Витольд, перепрыгивая через ступеньку, уже несся на улицу. Такси, от Таврической пятнадцать минут. Ему даже не потребовалось выходить из машины. На улице Син вручал белую розу Ландышу. Девушка, запрокинув голову, смотрела на сына с улыбкой.

Витольд откинулся на сидение и скомандовал:

— В аэропорт.

— Ландыш, спасибо что пришли. Я понимаю, что наглею, но до отца не могу достучаться.

— Что вам надо?

— Это роза вам. Я хотел бы поговорить, может все же пройдем в ресторан.

Я посмотрела в разноцветные глаза и улыбнулась. Шипы впились в пальцы, но я упрямо ломала стебель великолепного цветка. Зеленые листья, белые лепестки падали на грязную мостовую, обагренные маленькими каплями крови.

— Вы не он, Серафин. И никогда не станете.