Ожерелье и тыква

Действующие лица

Судья Ди — наместник округа Пуян, по пути к месту службы задержавшийся на два дня в Речном городе

Третья принцесса — любимая дочь императора, живущая в Водном дворце, к востоку от Речного города

Гортензия — ее первая фрейлина

Лэй Май — главный евнух Водного дворца

ВэньТун — комендант Водного дворца

Полковник Каи — начальник дворцовой стражи

Старший командир Сяо — его помощник

Вэй Чен — содержатель постоялого двора «Зимородок»

Тай Мин — кассир этого постоялого двора

Мелисса — племянница Вэй Чена

Лан Лю — богатый торговец шелком

Мастер Тыква — даосский монах

МаЖун, Цзяо Тай — помощники судьи Ди (появляются в конце повествования)

Глава 1

Проскакав очередной час под мелким дождиком по безмолвному лесу, судья Ди придержал коня и обеспокоенно посмотрел вверх. Ему удалось разглядеть лишь клочок затянутого свинцовыми тучами неба. Морось в любой момент может уступить место летнему ливню; черная шапка судьи и его отороченный черной каймой дорожный халат уже пропитались влагой, а на длинной бороде и бакенбардах поблескивали капли воды.

Когда в полдень судья выехал из деревни, ему сказали, что если он будет поворачивать направо на каждой развилке лесной дороги, то поспеет в Речной город к вечернему рису. Должно быть, он где-то ошибся, ибо ехал уже часа четыре, но пока видел только высокие деревья да густой кустарник и не встретил ни единого человека. На мокрых черных ветвях смолкли птицы, и всю его одежду будто пропитал запах сырой гниющей листвы. Утирая бороду и усы концом шейного платка, он уныло размышлял о том, что его ждет, если он действительно заблудился: ведь сумерки сгущаются, а лес тянется вдоль южного берега реки на нескончаемое расстояние. Похоже, придется заночевать прямо под деревом.

Вздохнув, он откупорил коричневый калебас — объемистый сосуд из бутылочной тыквы, свисающий с седла на шнурке с красной кисточкой, — и сделал глоток. Вода была теплой и затхлой на вкус.

Он опустил голову и смахнул струившийся со лба пот. Подняв взгляд, он внезапно застыл в изумлении при виде огромной фигуры на лошади, бесшумно надвигающейся на него по мягкому мху. Казалось, пред ним предстала его точная копия: человек с длинной бородой и усами, облаченный в отороченный черной каймой коричневый халат и с квадратной черной шапкой на голове. С седла свисал большой коричневый калебас на шнурке с красной кисточкой.

Он потер глаза и, взглянув вторично, вздохнул с облегчением. Неясный свет и воспаленные глаза обманули его. Борода и усы незнакомца были изрядно тронуты сединой, а ехал он на старом длинноухом осле. Но тут же судья вновь насторожился: поперек ослиного крупа лежали два коротких копья. Судья потянулся к рукояти висящего за спиной меча.

Незнакомец подъехал поближе и задумчиво уставился на судью. Его широкое лицо было испещрено морщинами, и, хотя он держался молодцом, под потертым латаным халатом проступали костлявые плечи. То, что судья принял было за копья, оказалось парой костылей с изогнутыми концами. Он оставил в покое свой меч и вежливо спросил:

— Это дорога в Речной город, уважаемый?

Старик помедлил с ответом. Он уставился на калебас, свисавший с седла судьи Ди. Наконец он улыбнулся и, не сводя с судьи своих странных тусклых глаз, произнес неожиданно звонко:

— Да, в конце концов вы попадете туда, доктор, но очень уж окольным путем.

Старик принял его за лекаря, видимо оттого, что судья путешествовал без сопровождения, а еще из-за тыквы, в которых врачи обычно держат свои снадобья. Прежде чем судья успел поправить его, он продолжил:

— Я сейчас прямо из города, но ехал короткой дорогой, вот там, чуть дальше, есть развилка. Охотно покажу ее вам, ведь она всего в четверти часа отсюда. — Поворачивая осла, он пробормотал: — И было бы неплохо заняться тем человеком, которого нашли в реке. Возможно, ему нужна ваша помощь, доктор.

Судья Ди хотел было представиться, но тут же подумал, что в таком случае придется долго объяснять первому встречному, почему наместник округа Пуян путешествует в столь непрезентабельной одежде и без надлежащей свиты. Поэтому он лишь спросил:

— Каково ваше почтенное ремесло, уважаемый?

— У меня нет ремесла. Я всего лишь странствующий монах. Приверженец даосизма.

— Понятно. А я-то принял вас за коллегу. Чем же наполнен ваш калебас?

— Пустотой, мой господин. Только лишь пустотой. Она, доктор, драгоценнее любого зелья, что может оказаться в вашей тыкве! Я вовсе не хочу вас обидеть. Пустота важнее наполненности. Вы можете выбрать наилучшую глину для самого прекрасного кувшина, но без пустоты внутри него он бесполезен. И как бы вы ни украшали дверь или окно, без их пустоты пользоваться ими не сможете. — Прищелкнув языком, он понукнул осла и добавил, будто бы спохватившись: — Меня зовут Мастер Тыква.

То обстоятельство, что перед ним предстал даосский монах, то есть человек, безразличный к мирским ценностям, окончательно освободило судью от обязанности сообщать свое настоящее имя и должность.

— Вы, кажется, упомянули о ком-то, найденном в реке? — спросил он.

— Уезжая из города, я услышал, будто два рыбака вытащили из воды человека. А вот и короткая дорога. Я поеду впереди.

Узкая лесная тропинка привела их к возделанному полю, которое пропалывал сгорбленный под соломенной накидкой крестьянин, а затем другая раскисшая тропа вывела их на большую дорогу, проложенную вдоль реки. Морось прекратилась, и теперь над широкими бурыми водами витал легкий туман. Ни дуновения ветерка в горячем влажном воздухе, сгустившемся под низкими небесами. Вдоль дороги выстроились опрятные домики, и все прохожие были хорошо одеты. На глаза судье не попалось ни одного нищего.

— Город, похоже, процветает, — заметил он.

— Городок небольшой, но он получает прибыль от проходящих судов, рыбной ловли и заказов из Водного дворца. Это один из императорских дворцов, к востоку от города, по ту сторону соснового леса. А это западная часть города, она победнее. Богачи живут в восточном квартале, за рыбным рынком. Я покажу вам два лучших постоялых двора, «Зимородок» и «Девять облаков». Если только вы не намерены остановиться у родственников или знакомых...

— Нет, я здесь ни с кем не знаком, просто проездом. Вижу, у вас костыли. Что-то с ногами?

— Одна совсем искалечена, да и вторая немногим лучше. Здесь, доктор, вы окажетесь бессильны. Ага, судейские уже тут как тут. Бдительны, как всегда! А это значит, что человек, выловленный в реке, в лекарской помощи уже не нуждается. Но давайте все же посмотрим.

На широкой набережной перед рыбным рынком, у паромной переправы, собралась небольшая толпа. Поверх голов собравшихся судья разглядел возвышающуюся фигуру всадника. Судя по золоченому шлему с красными перьями и красному шейному платку, это был старший командир императорских стражников.

Мастер Тыква ухватил костыли, слез со своего осла и заковылял к толпе. Осел опустил одно ухо и занялся поисками объедков между булыжниками мостовой. Судья Ди тоже спешился и последовал за старым монахом. Зеваки расступались перед стариком; похоже, здесь его прекрасно знали.

— Это Тай Мин, кассир из «Зимородка», Мастер Тыква, — негромко пояснил высокий парень. — Мертвее не бывает, вот ведь как!

Два стражника в длинных кольчугах сдерживали толпу. Судья Ди невольно содрогнулся, взглянув через плечо Мастера Тыквы на человека, лежащего на земле перед лошадью командира. Ему нередко приходилось сталкиваться с насильственной смертью, но этот труп выглядел просто ужасно. Молодой человек был облачен в одну только куртку с длинными рукавами, прилипшими к распростертым рукам. Пряди мокрых волос липли к раздувшемуся, застывшему в страшной гримасе лицу. Ноги его были сильно обожжены, кисти рук искалечены. Из распоротого живота свисали бледные кишки.

Возле трупа на коленях стоял младший командир, его широкую спину стягивали изогнутые золоченые наплечники.

— У него там сверток в левом рукаве! — раздался сиплый голос. — Это, должно быть, мое серебро!

— Заткнись! — рявкнул младший командир на стоящего в первом ряду зевак тощего мужчину с хищно загнутым носом и клочковатой бородой.

— Это Вэй Чен, владелец «Зимородка», — шепнул судье Мастер Тыква. — Вечно только о деньгах и думает!

Судья Ди взглянул на долговязого содержателя постоялого двора. Затем взор его упал на стоящую рядом с ним девушку. На вид ей было лет семнадцать, маленькая и худенькая, в синем платье с красным кушаком, блестящие черные волосы уложены двумя незамысловатыми колечками. Она отвела от мертвеца белое как мел симпатичное личико.

Младший командир встал и почтительно обратился к начальнику:

— Состояние трупа ясно указывает на то, что он весь день находился в воде. Ваши дальнейшие указания?

Командир будто и не слышал вопроса. Нижнюю его часть скрывал красный шейный платок, а глаза под тяжелыми веками не отрывались от хлыста в стиснутом кулаке, защищенном железными пластинами. Прямой и недвижный под своими золочеными доспехами, он походил на бронзовый памятник.

— Каковы будут указания, господин? — снова спросил младший командир.

— Распорядись доставить тело в управу, — приказал начальник стражников. — Вместе с рыбаками, которые выловили его. И трактирщиком, у которого служила жертва.

Командир так резко развернул коня, что стоящие позади зеваки едва успели отскочить в сторону. Он поскакал к широкой улице, ведущей от набережной; копыта загромыхали по мокрой булыжной мостовой.

— А ну, расступись, вы все! — рявкнул младший командир.

— Ужасное преступление, — заметил судья Ди, когда они пробирались через толпу обратно. — Но ведь убитый человек штатский.

Почему же делом занимаются военные, а не наместник этого округа?

— В Речном городе нет наместника, доктор. Всё, знаете ли, из-за Водного дворца. Город и его окрестности провозглашены Особой территорией под управлением императорской стражи. — Мастер Тыква вскарабкался на осла и уложил костыли поперек крупа. — Что ж, здесь я с вами распрощаюсь. А вы держитесь улицы, по которой поскакал командир, — это наша главная улица. Чуть за казармами вы найдете два постоялых двора. «Зимородок» и « Девять облаков» стоят прямо напротив друг друга. Оба вполне хороши — на ваш выбор!

И прежде чем судья успел поблагодарить Мастера Тыкву, тот прищелкнул языком и затрусил прочь.

Судья Ди направил коня прямиком к кузнице на углу рыбного рынка. Животное нуждалось в основательном отдыхе. Отсыпав кузнецу пригоршню медяков, судья велел ему почистить и накормить лошадь. Сказал, что зайдет за ней завтра утром.

Дойдя до главной улицы, он вдруг почувствовал, что ноги у него одеревенели от долгой езды, а во рту пересохло. Тогда он завернул в первую попавшуюся харчевню и заказал большой чайник. За длинным столом перед окном расположились человек пять горожан. Они оживленно беседовали, грызя сушеные дынные семечки. Потягивая чай, судья напомнил себе, что поскольку он находится на Особой территории, где действуют повышенные правила безопасности, то сразу по прибытии должен отметиться в управе императорской стражи. Что ж, так он и поступит по пути к постоялым дворам, ведь, по словам монаха, те расположены как раз за казармами. Поскольку изувечен и столь гнусным образом умерщвлен кассир «Зимородка», то там, конечно, все пребывают в расстройстве, так что лучше остановиться на другом постоялом дворе, в «Девяти облаках». Хотя название «Зимородок» — птица-рыболов — звучит привлекательнее, ведь он действительно собирался порыбачить в те два дня, что проведет в Речном городе. В Пуяне времени на это никогда не хватало.

Вытянув ноги, судья размышлял, что военные, вполне вероятно, вскоре поймают убийц. Как правило, стражники действуют весьма эффективно, хотя считается, что методы у них погрубее, чем у гражданских властей.

Харчевня постепенно наполнялась народом. До судьи донеслись обрывки разговора двоих только что вошедших приятелей.

— Вэй несет ахинею, — утверждал пожилой лавочник. — Тай Мин не был вором. Я знавал его отца, старого бакалейщика.

— Разбойники не стали бы на него нападать, не будь у него с собой кучи серебра, — заметил его более молодой спутник. — И зачем он пытался среди ночи украдкой выбраться из города? Кузнец сам мне об этом рассказал. Тай нанял у него лошадь. Должен, дескать, навестить больного родича.

Пройдя мимо судьи, лавочник со своим приятелем расположились в дальнем углу.

Судья наполнил очередную чашку. Он гадал о том, что оставил в прошлом Мастер Тыква. Старый монах показался ему культурным и воспитанным человеком. Судье было известно, что поскольку даосские монахи не связаны какими-либо монашескими правилами, то многие ученые, разочаровавшись на склоне лет в жизни или ощутив свое одиночество, пускаются бродить по стране.

В харчевне уже стало тесно; отдельные голоса сливались в беспорядочный гул. Служка принялся зажигать масляные лампы; их чад мешался с запахом мокрой одежды. Судья расплатился и вышел на улицу.

По-прежнему моросило. На улице судья купил с лотка кусок промасленной ткани и, закрыв им голову и плечи, быстро зашагал по оживленной главной улице, которая через два квартала привела его на обширную площадь. В центре ее находилось большое трехэтажное здание, походившее на крепость. С остроконечной крыши, крытой голубой черепицей, свисал мокрый красно-синий стяг. Навес над покрытыми красным лаком воротами был исписан большими черными иероглифами: «Императорская стража. Второй полк левого фланга». Два стражника, стоявшие на верхней площадке гранитной лестницы, разговаривали с младшим командиром, которого судья Ди видел на причале. Судья хотел было подняться по ступеням, но тот сам спустился к нему и отрывистым голосом произнес:

— Старший командир хочет вас видеть, господин. Прошу следовать за мной.

Ошарашенный судья не успел и слова сказать, как младший командир скрылся за углом здания. Молниеносно отперев небольшую дверь сторожевой башни, он указал на крутую узкую лестницу. Поднимаясь, судья услышал, как провожатый грохочет железным засовом.

Глава 2

В полутемном коридоре на втором этаже младший командир постучал в неприметную деревянную дверь. Он провел судью в просторную, но скудно меблированную комнату, в глубине которой на простом письменном столе горела высокая свеча. Сидевший за столом молодой коренастый командир тут же вскочил и направился к судье.

— Добро пожаловать в Речной город, наместник Ди! — широко улыбаясь, проговорил он. — Я старший командир Сяо.

Судья Ди окинул его пристальным взглядом. Полное смышленое лицо украшали маленькие темные усики и жесткая, иссиня-черная бородка. Где же он встречал этого человека?..

Старший командир приветливым жестом указал на кресло у стола.

— Садитесь, пожалуйста. Тогда, два года назад, вы были слишком заняты, чтобы обратить на меня внимание. В Ханьюани, когда расследовали заговор и убийства на озере[1]. Я, знаете, сопровождал тогда главу императорской Тайной службы. — Затем он повернулся к младшему командиру: — Это всё, Лю! О чае я сам позабочусь.

Судья Ди кисло улыбнулся, вспоминая беспокойные дни в Ханьюани. Он положил меч на пристенный столик и сел в предложенное ему кресло.

— Вы, полагаю, узнали меня на причале?

— Да, ваша честь. Вы стояли рядом с нашим славным Мастером Тыквой. Я не стал к вам тогда обращаться, ведь вы, похоже, путешествуете инкогнито. Понимая, что вы в любом случае придете в управу отметиться, я приказал помощнику встретить вас. Полагаю, вы с каким-то особым поручением, ваша честь? Путешествуете совершенно один...

Не закончив фразу, он наполнил чашку судьи и уселся за свой стол.

— О нет. Полторы недели назад меня призвали в столицу провинции, чтобы помочь разобраться с делом о контрабанде, касающимся и моего округа. Я и мои помощники Ма Жун и Цзяо Тай работали там просто сутками напролет, вот губернатор и позволил нам не слишком торопиться с возвращением в Пуян. Мы собирались дня на два задержаться здесь, в Речном городе. Но когда сегодня утром прибыли в деревню Куаньтимяо, староста попросил нас помочь им с кабанами, которые портят их урожай. Ма Жун и Цзяо Тай — оба превосходные охотники, поэтому я велел им отправиться в лес за кабанами, а сам поехал вперед. Они должны присоединиться ко мне послезавтра. Я же собираюсь отдохнуть здесь и, может быть, немного порыбачить. Абсолютно инкогнито, разумеется.

— Блестящая идея, ваша честь! Кстати, откуда у вас эта тыква?

— Подарок, на котором настоял деревенский староста. У себя в Куаньтимяо они выращивают особенно крупные тыквы. Из-за нее Мастер Тыква решил, что я странствующий лекарь.

Командир задумчиво посмотрел на своего гостя.

— Да, — медленно проговорил он, — в этом наряде вас вполне можно принять за лекаря. — Чуть помолчав, он продолжил: — Должно быть, Мастер Тыква был весьма разочарован, узнав, что вы не врач. Он большой знаток лекарственных трав и любит о них поговорить.

— Вообще-то, я не стал его разубеждать, — чуть смущенно признался судья Ди. — Видите ли, это избавило меня от долгих объяснений. А кто он на самом деле?

— Своего рода философ; обитает здесь уже года четыре, а то и пять. Живет отшельником, в какой-то лесной хижине. Еще чашечку, ваша честь?

Командир почесал нос и, бросив быстрый взгляд на судью, снова заговорил:

— Что ж, ваша честь, если вы действительно хотите спокойно отдохнуть, советую вам оставаться в роли лекаря. Поскольку здесь Особая территория, то вокруг полным-полно правительственных соглядатаев, и ваше инкогнито может быть э-э... неверно, так сказать, истолковано. Я и сам служил по этой части, так что повадки их знаю!

Судья подергал себя за длинный ус. Как наместник он был бы обязан нанести официальные визиты в полном своем парадном облачении — церемониальном платье и шапке с крылышками, — а они вместе со всем багажом остались в Куаньтимяо. Конечно, он мог бы одолжить одежду и официальный паланкин, но как раз от таких забот он и хотел отдохнуть эти несколько дней...

Командир Сяо заметил его колебания.

— Я все для вас устрою, ваша честь! Вы имеете полное право на несколько дней отдыха. Я премного наслышан о том преступлении в буддийском храме, которое вы раскрыли в Пуяне. Блестящее расследование, ваша честь![2] Сейчас что-нибудь придумаем. Ну да, я знаю одного столичного лекаря, ушедшего на покой, его зовут Лян Моу. Высокий такой, с длинной бородой. Лечил болезни легких и печени. — Он потянул к себе лист бумаги, смочил кисточку и набросал несколько строчек. — Вы, ваша честь, конечно же, изучали начатки медицины? Превосходно! Могу я попросить ваши документы?

Судья Ди достал из-за голенища нужную бумагу и положил на стол.

— Я сомневаюсь... — начал было он, но командир уже полностью погрузился в изучение документа. Наконец он поднял глаза и воскликнул:

— Лучше и быть не могло, ваша честь! И возраст примерно соответствует! — Он постучал по столу и крикнул: — Лю!

Младший командир, явно ожидавший прямо у двери, тут же вошел в комнату. Начальник протянул ему свои записи вместе с документом, удостоверяющим личность судьи Ди.

— Изготовь новый документ на это имя, Лю. И... э-э... постарайся, чтобы он не выглядел слишком новым.

Младший командир отсалютовал и удалился. Командир Сяо облокотился на стол.

— Дело в том, ваша честь, что я столкнулся с небольшой проблемой, — серьезно проговорил он. — Ваше пребывание здесь инкогнито могло бы помочь мне в ее решении. Это не займет у вас много времени, ваша честь, а мне вы окажете огромную услугу! Ваш чин, безусловно, выше моего, но наша работа в чем-то похожа, если можно так выразиться... Вы могли бы оказать мне безмерную помощь, ваша честь! Я всегда считал, что свежий взгляд...

— Вы бы лучше объяснили, чего, собственно, от меня хотите, — сухо перебил его судья Ди.

Командир встал и направился к висящей на стене большой карте. С того места, где сидел судья, было видно, что на ней обозначена территория к югу от реки с подробным планом города. Восточная часть карты обрывалась белым пятном с большими иероглифами: «Водный дворец». Взмахнув рукой, командир Сяо сказал:

— Вся Особая территория находится под непосредственным управлением администрации дворца. Вы, ваша честь, несомненно, знаете, что вот уже четыре года Водный дворец является летней резиденцией Третьей принцессы.

— Нет, не знал.

Однако кое-что судье Ди о Третьей принцессе все же было известно. Любимая дочь императора и, по слухам, ослепительная красавица. Император исполнял любое ее желание, тем не менее она не стала избалованной дворцовой куклой, как можно было бы ожидать, а напротив, превратилась в очень умную и рассудительную молодую женщину, проявлявшую живейший интерес к искусствам и наукам. Иные стоящие близ трона знатные молодые люди упоминались в качестве будущих императорских зятьев, но сам император постоянно откладывал свое решение. Принцессе сейчас должно быть лет двадцать пять, подумал судья.

Командир Сяо продолжал:

— Высшей властью здесь наделены три чиновника, два гражданских и один военный. Главный евнух отвечает за Третью принцессу, ее придворных дам и всех прочих тамошних женщин. Далее, комендант дворца — за всю прочую прислугу, а это тысяча человек. Мой начальник, полковник Кан, возглавляет стражу. Он несет ответственность за безопасность дворца и всей Особой территории. Все его службы находятся во дворце, и там у него работы хватает. Поэтому он выделил мне двести стражников и назначил управлять городом и его окрестностями. Это тихий и спокойный городок, ведь, чтобы оградить дворец от эпидемий, здесь не дозволяются ни бордели, ни гулящие девки, ни театры, ни попрошайки. Преступления редки, ибо любое совершенное здесь правонарушение может быть истолковано как государственная измена, наказание за которую — мучительная смерть. А даже самый закоренелый преступник не желает подвергаться риску оказаться медленно порезанным на кусочки! Обычные палачи растягивают смерть на два-три часа, но я слышал, что дворцовым удается продлить муки на пару дней. — Командир задумчиво потер нос. — Вы же сами понимаете, туда отбирают лучших. Одним словом, в результате все эти воры, грабители и бродячие головорезы бегут отсюда как от чумы.

— Ваша служба кажется простой, Сяо. Всего лишь административная рутина.

Командир вновь уселся в свое кресло.

— Нет, ваша честь, — мрачно проговорил он, — здесь вы ошибаетесь. Именно отсутствие мелких хищников делает это место истинным раем для крупных! Допустим, вы богатый мошенник и у вас множество личных врагов. Где, как не здесь, вы смогли бы спокойно отдохнуть? Ни один наемный убийца не рискнет напасть на вас в этом месте. Или представьте, что вы глава разветвленной шайки контрабандистов или тайного преступного сообщества. У себя дома вы вынуждены день и ночь оставаться начеку, опасаясь убийц, подосланных соперничающими кланами. А здесь можете ходить без всякой опаски. Теперь понимаете, ваша честь, какова моя служба?

— Не вполне. Коли любой прибывший сюда обязан зарегистрироваться, почему не отправлять восвояси всех подозрительных типов?

Командир покачал головой.

— Во-первых, сотни прибывающих сюда — вполне приличные люди, и большинство купцов торгуют здесь совершенно законно. Мы просто не в состоянии проверить каждого. Во-вторых, местное население получает от приезжих немалую часть своих доходов. Если мы ужесточим отношение к приезжим, они станут избегать этих мест, а мы получили строжайшее указание из столицы поддерживать хорошие отношения с местными жителями.

«Великодушное владычество» — таково, как вам известно, царственное имя его императорского величества. В итоге сложилась щекотливая ситуация, ибо в любой момент может разгореться свара между кем-то из крупных мерзавцев, которые здесь наслаждаются жизнью. А я отвечаю за поддержание спокойствия и порядка в Речном городе.

— Это я понимаю. Не понимаю только, при чем тут я.

— Вы могли бы просто оценить ситуацию. Непредвзятым взглядом. Человек с вашим многолетним опытом и вашей репутацией непревзойденного сыщика мог бы...

Судья Ди поднял руку.

— Ладно. Ничего не имею против того, чтобы ознакомиться с обстановкой на Особой территории. Мне...

Тут, постучав, вернулся младший командир и положил перед своим начальником два листа. Одна из бумаг удостоверяла личность судьи Ди. Командир Сяо сосредоточил свое внимание на второй, слегка испачканной и с потертыми краями.

— Превосходно! — воскликнул он с широкой улыбкой. — Отличная работа, Лю! Взгляните, ваша честь.

Он протянул судье второй документ. То была официальная бумага, выданная столичными властями четыре года назад и удостоверяющая личность лекаря Ляна Моу. Год рождения соответствовал году рождения судьи, но местожительством был указан известный столичный жилой квартал.

— Вы обратили внимание на дату выдачи документа, ваша честь? — спросил командир Сяо, потирая руки. — Именно та, когда столичные власти выдали всем жителям новые документы! Ловко сработано, Лю!

Он извлек из ящика стола печать, сделал оттиск на уголке листа, а сверху написал: «Податель сего возвращается в столицу. Дозволена остановка на три дня». Потом поставил дату и лихим взмахом кисточки заверил все своей подписью.

— Прошу вас, ваша честь! Все готово! Вашу бумагу я сохраню у себя под надежным запором. Неловко выйдет, если у вас обнаружится две удостоверяющие личность бумаги. Советую вам, ваша честь, остановиться в «Зимородке»; это хорошее, тихое место, и большинство важных персон выбирают именно его. — Поднимаясь, он оживленно добавил: — Само собой разумеется, я всегда к вашим услугам, ваша честь! В любое время дня и ночи!

Судья Ди тоже встал.

— Сказать по правде, Сяо, когда вы заговорили о своих затруднениях, я было решил, что дело касается убийства кассира «Зимородка». Того, чей труп вы изучали на набережной.

— Ужасное преступление, ваша честь! Но парня убили не на моей территории. Я тут же во всем разобрался. Ночной дозор заметил его покидающим город примерно через час после полуночи. Он направлялся на восток. На вверенной мне территории мои люди не заметили никаких следов пребывания грабителей или разбойников. Парня убили где-то по дороге в горы, а тело бросили в реку в нескольких ли[3] вверх по течению. Как раз у нашей переправы труп запутался в водорослях. Я передам дело вашему коллеге, наместнику соседнего округа, который расположен к востоку от Речного города. Вместе со всем содержимым его рукавов.

Он подвел судью к столику у стены и показал на сложенную карту, счеты, пачку визитных карточек и связку монет. Судья Ди развернул карту и некоторое время изучал ее.

— Это подробная карта провинции, — заметил он. — Путь от Речного города до деревни Десять Ли, что за восточным хребтом, отмечен красным.

— Совершенно верно. Видимо, туда и направлялся парень, украв у хозяина двадцать слитков серебра. Этот содержатель постоялого двора, знаете ли, тот еще скряга. Имел наглость просить о возмещении потери! Прошу вас, ваша честь, захватите эти счеты и верните старому сквалыге. Еще не хватало, чтоб он обвинил меня в том, что я их украл!

Судья убрал счеты в рукав.

— Охотно. Но вам все-таки лучше упомянуть их в докладе моему коллеге. Вдруг счеты имеют какое-то отношение к делу. Например, кассир мог готовиться к некоей сложной денежной сделке, ожидавшей его в деревне.

Командир пожал плечами.

— Куда кассир, туда и счеты, тут нет ничего необычного, ваша честь. Но я в любом случае о них сообщу.

Прилаживая за спину меч, судья поинтересовался:

— Откуда вам стало известно, что парень украл серебро?

— Старый Вэй заявил, что этот парень опустошил всю кассу. А уж ее содержимое известно Вэю до последнего медяка. Он превосходный хозяин, но при этом — старый угрюмый скупердяй. Его жену люди, конечно, не одобряют, но и не слишком винят. Она, знаете ли, сбежала примерно полмесяца назад. Что ж, я безмерно благодарен за ваше согласие поделиться со мной своими соображениями относительно того, что здесь происходит. Но, умоляю, не за счет рыбалки! Окунь тут просто превосходный. Да и форель.

Он церемонно проводил судью вниз по лестнице, и здоровяк Лю отворил дверь. Шел дождь.

— Мерзкая погода, ваша честь! К счастью, «Зимородок» совсем рядом, вон там, справа. Доброй ночи!

Глава 3

Судья Ди торопливо зашагал, прикрываясь от ливня промасленной накидкой. Главная улица опустела, так как приближалось время вечернего риса. Судья усмехнулся при мысли о чрезмерной говорливости командира Сяо. Что за вздор эти россказни о неприятностях, которые могут доставить нежелательные приезжие! К тому же Сяо не проявил ни малейшего интереса к убийству кассира. Должна быть какая-то другая причина, по которой командир Сяо желал, чтобы судья пребывал в Речном городе инкогнито. И причина весьма основательная, иначе не стал бы он уделять так много внимания новым документам судьи. Этому Сяо палец в рот не клади, да и в наблюдательности ему не откажешь — он сразу заметил судью на причале, несмотря на то что тот был одет столь непрезентабельно.

Пораженный внезапной мыслью, судья замер на месте, позабыв про дождь. На причале командир показался ему довольно стройным, в то время как Сяо плотный, коренастый. А еще на причале он лишь мельком видел его лицо, наполовину скрытое шейным платком.

Судья нахмурил густые брови. Младший командир так ловко провел его по лестнице через боковой вход, что никто не видел судью входящим или покидающим кабинет Сяо. Теперь он один в незнакомом городе, да еще с фальшивыми документами. Судью кольнуло предчувствие больших неприятностей. Затем он пожал плечами. Если тут какой-то подвох, он вскоре это выяснит.

На большом масляном фонаре, свисавшем с карниза портика с колоннами, было выведено: «Постоялый двор „Зимородок”». На другой стороне улицы фонарь был еще больше, а надпись гласила: «Постоялый двор „Девять облаков”». Немного поколебавшись, он ступил в портик первого и, стряхнув воду с накидки, вошел в похожую на пещеру большую прихожую. Ее освещала высокая свеча в медном подсвечнике, отбрасывающая причудливые тени на оштукатуренные стены.

— Все просторные комнаты заняты, господин, — сообщил из-за стойки молодой привратник. — Но на втором этаже у нас есть прекрасная небольшая комнатка.

— Годится, — сказал судья Ди. Записывая в формуляр свои новые имя и профессию, он добавил: — Прежде чем подняться к себе, я бы хотел вымыться и переодеться. Покажите мне баню, а сами пошлите слугу к кузнецу на набережную за моими переметными сумками.

Возвращая формуляр, он ощутил тяжесть в рукаве и вытащил счеты.

— Когда я отмечался у властей, меня попросили вернуть эти счеты. Они принадлежали здешнему кассиру, чье тело нашли в реке.

Привратник поблагодарил его и убрал счеты в ящик стойки.

— Когда хозяин увидел на берегу нашего бедного Тая, — перешел он на шепот, — то решил, что это сверток с двадцатью серебряными слитками. Поделом ему, старому скряге!

Он бросил взгляд через плечо на высокую решетчатую ширму, за которой сидел, склонившись над письменным столом, какой-то мужчина.

— Я провожу вас, доктор!

Баня находилась на задах постоялого двора. В предбаннике никого не было, но лежащая здесь одежда и доносившиеся из-за бамбуковых раздвижных дверей грубые голоса указывали на то, что судья здесь не один. Он снял сапоги и положил на полку меч, промокшую шапку и калебас, потом достал из рукава документы и парчовый мешочек с деньгами и положил под шапку, после чего разделся и открыл дверь.

Шум исходил от двух голых детин, дерущихся с тенью, осыпая ударами воображаемых противников перед большим, утопленным в пол бассейном. Они подбадривали друг друга препохабными репликами. Оба были богатырского телосложения и с бандитскими рожами. Заметив судью, они сразу замолкли и уставились на него.

— Продолжайте упражнения, но держите свои грязные пасти на замке! — донесся до судьи строгий голос. Он принадлежал дородному мужчине средних лет, расположившемуся на низкой скамейке у края бассейна. Стоявший за его спиной банщик энергично разминал ему дряблые плечи. Когда громилы возобновили свои упражнения, судья Ди присел на корточки на выложенном черными плитами полу и вылил на себя бадью горячей воды. Затем он устроился на скамье в ожидании, когда освободится банщик.

— Откуда вы прибыли, господин? — вежливо осведомился толстяк.

— Из столицы. Меня зовут Лян; я лекарь. — Было бы неучтиво не ответить соседу. Баня — единственное место, где постояльцы общаются.

Толстяк оценил взглядом мускулистые руки и широкую грудь судьи.

— Вы сами наглядное свидетельство вашего врачебного мастерства, доктор! Меня зовут Лан Лю. Эти мужланы — мои помощники. Я... брр! — запнулся он, ибо банщик окатил его холодной водой. — Я торговец шелком с юга, а здесь на отдыхе. Кто мог ожидать такой мерзкой погоды!

Они обменивались мнениями о южном климате, пока банщик мыл судью. Затем судья ступил в бассейн и вытянулся в горячей воде.

Толстяк дал себя насухо растереть, после чего бросил своим громилам:

— Пошевеливайтесь!

Они поспешно вытерлись и безропотно последовали за хозяином в предбанник.

Судья Ди подумал, что Лан не похож на одного из тех богатых мошенников, о которых говорил командир Сяо. Он выглядел вполне импозантно: правильные черты довольно надменного лица и редкая козлиная бородка. А зажиточные торговцы нередко пускаются в путь в сопровождении телохранителей.

Горячая вода расслабила затекшие члены, но теперь судья ощутил, насколько он проголодался. Он вылез из бассейна, и банщик энергично вытер его полотенцем.

Две переметные сумки уже ждали его в предбаннике. Открыв одну из них, чтобы достать чистое платье, он вдруг застыл на месте. Его помощник Ма Жун, который всегда собирал вещи судьи, был человеком аккуратным, а сейчас вещи оказались набросаны кое-как. Судья тут же открыл вторую сумку. Ночные рубахи, войлочные туфли, запасные шапки — все было на месте, но и здесь явно порылись. Он поспешно заглянул под лежавшую на скамье шапку. Из парчового мешочка ничего не пропало, но уголок его нового документа оказался мокрым.

— Пытливый малый этот господин Лан Лю, — пробормотал судья. — Хотя, возможно, всего лишь осмотрительный.

Он надел чистую, хрустящую нижнюю рубаху из белого хлопка, а поверх нее темно-серое платье с длинными рукавами и с удовольствием сунул усталые ноги в удобные войлочные туфли. Оставив мокрую одежду и грязные сапоги на попечение прислуги, судья надел на голову высокую квадратную шапку из черной кисеи, взял меч и калебас и покинул баню.

Привратник проводил его в маленькую, но чистую комнатку на втором этаже и зажег на столе свечи. Он пообещал, что вскоре будет и обед.

Судья Ди открыл окно. Дождь перестал; яркая луна окутала серебристой пеленой блестящие мокрые крыши Речного города. Судья обратил внимание на то, как запущен задний двор его прибежища. Посреди двора росли чахлые деревца и какие-то взъерошенные кусты, за ними к задней стене притулились низкие сараи. Приоткрытые ворота выходили в узкий темный переулок. В правой части двора находились конюшни, напомнившие судье о том, что завтра нужно будет послать конюха забрать у кузнеца лошадь. Доносящийся слева беспорядочный шум, где выкрикиваемые команды мешались со звоном посуды, указывал на кухню. В этом углу двора виднелся и грубо сколоченный курятник: надо полагать, прибыльное подсобное хозяйство какого-нибудь из поваров.

Стук в дверь заставил судью обернуться.

Он был приятно удивлен, увидев входящую в комнату стройную девушку в длинном синем платье, затянутом на тонкой талии красным поясом, кисточки на концах которого почти касались пола. Девушка поставила поднос на стол, и судья любезно к ней обратился:

— Я заметил вас на причале, барышня. Не стоило вам лицезреть столь ужасающую картину.

Он поймал на себе смущенный взгляд ее больших сияющих глаз.

— Господин Вэй взял меня с собой, господин доктор. Командир стражников сказал, что нужны двое знавших покойного, чтобы официально опознать личность жертвы.

— Да, вижу, вы не просто служанка.

— Я дальняя родственница господина Вэя, господин доктор. Полгода назад, когда умерли мои родители, дядюшка Вэй взял меня к себе помогать по хозяйству. А поскольку сегодня вся прислуга пребывала в смятении из-за того, что случилось с нашим кассиром...

Она налила ему чашку чаю, грациозным естественным жестом приподняв левой рукой длинный рукав правой. Теперь, разглядев ее как следует на свету, судья заметил, что не только красота делает ее столь привлекательной. Было в ней некое едва уловимое очарование, едва ли поддающееся какому-либо определению.

Садясь за стол, он заметил будто бы между прочим:

— У вас внизу прекрасная баня в старинном стиле. Я там встретил одного из постояльцев, господина Лана. Давно ли он здесь гостит?

— Всего две недели, господин доктор. Но он у нас частый гость. Неудивительно, ведь в городе у него своя шелковая лавка. Это очень богатый человек, с ним всегда не меньше восьми приказчиков и помощников. Они занимают весь низ нашего лучшего крыла.

Девушка расставила на столе блюда и чаши, и судья взял палочки для еды.

— На причале я услышал, как господин Вэй утверждал, будто несчастный кассир украл у него двадцать серебряных слитков.

— Может, эти слитки и были-то лишь в воображении моего дядюшки, господин доктор! — фыркнула девушка. — Надеялся, что власти возместят ему убытки! Тай Мин не был вором, господин доктор. Он был славным, простодушным юношей. За что грабители так ужасно с ним обошлись? У Тая с собой больших денег никогда не было.

— Боюсь, что просто от злости. Видимо, ожидали, что раз он кассир, то и деньги носит немалые. Вы хорошо его знали?

— О да, мы часто ходили на реку порыбачить. Он здесь родился и вырос, знал на реке все углы и закоулки.

— Вы были... э-э... очень с ним близки?

Она негромко рассмеялась и покачала головой.

— Тай Мин брал меня с собой лишь потому, что я неплохо управляюсь с лодкой. Если б не это, он вряд ли вообще меня бы заметил, ибо все его мысли были заняты... — Она вдруг осеклась и прикусила губу. Потом пожала плечами. — Ладно, бедный Тай мертв, так что вреда не будет, если я расскажу. Понимаете, кассир был по уши влюблен в мою тетку.

— Вашу тетку? Она, должно быть, гораздо старше него!

— Да, лет на десять, я думаю. Но между ними, господин, никогда ничего не было. Он лишь обожал ее на расстоянии! А ей до него никакого дела не было, ведь, как вы, наверное, слышали, она сбежала совсем с другим.

— Нет ли у вас каких-либо соображений, с кем именно?

Она решительно замотала головой.

— Моя тетушка все очень ловко устроила: я и представить себе не могла, что она не верна дяде. Я ушам своим не поверила, когда узнала, что она бросила его ради другого. Она всегда казалась такой спокойной, доброй... куда лучше моего дяди Вэя!

Девушка окинула судью быстрым оценивающим взглядом и, чуть улыбнувшись, добавила:

— С вами так легко говорить! Наверное, это потому, что вы лекарь.

Почему-то последнее замечание изрядно покоробило судью. Смутившись, он спросил первое, что пришло ему в голову:

— Видимо, кассир был сильно расстроен ее побегом с другим, раз уж он так восхищался вашей тетушкой?

— Нет, он совсем не грустил. — Она задумчиво пригладила волосы. — Если подумать, это довольно странно.

Судья Ди поднял брови.

— Вы уверены? Такие долгие, чисто романтические увлечения нередко поражают сердце куда глубже, чем короткая бурная страсть.

— Совершенно уверена. Я даже слышала, как он напевает, сидя за счетными книгами.

Судья подцепил палочками немного соленых овощей и медленно их прожевал. Госпожа Вэй ловко одурачила свою юную племянницу. Конечно же, кассир был ее любовником. Она в одиночестве отправилась через горы в деревню путем, отмеченным красным на карте, которую обнаружили у мертвого Тай Мина. Они договорились, что через неделю-другую кассир последует за ней. Но по дороге на него напали разбойники. Теперь, должно быть, возлюбленная ждет его не дождется в деревне Десять Ли, да все напрасно. Надо бы сообщить все это командиру Сяо, чтобы тот, в свою очередь, поставил в известность наместника соседнего округа. Все сошлись на том, что Тая убили грабители, но дело может оказаться более запутанным...

— А? Что вы сказали?

— Я спросила: вы прибыли сюда навестить больного?

— Нет, просто отдохнуть. Собирался немного порыбачить. Как-нибудь расскажете мне, где тут хорошие места?

— И даже больше того! Я могу сама отвезти вас в нашей лодке. Сегодня я должна помогать служанкам, а завтра с утра буду свободна.

— Как это мило с вашей стороны. Посмотрим, что будет с погодой. Кстати, как вас зовут?

— Мое имя Мелисса, господин доктор.

— Что ж, Мелисса, не буду отрывать вас от дел. Большое вам спасибо!

Он с удовольствием пообедал, после чего неторопливо выпил чашку крепкого чая и в приятной истоме откинулся в кресле. В комнате под ним кто-то наигрывал на лунной лютне. Едва слышная ритмичная музыка словно подчеркивала тишину, в которую погрузился постоялый двор. Судья вслушивался в мелодию, показавшуюся ему смутно знакомой. Затем музыка смолкла. Судья сладко потянулся.

Он решил, что все его опасения, касающиеся командира Сяо и движущих им мотивов, вызваны лишь усталостью после долгой поездки по лесу. Почему бы начальнику местной стражи не проявить вполне искренний интерес к взгляду постороннего на сложившуюся здесь ситуацию? А что касается столь оперативных действий, касающихся нового имени судьи, так эта тайная стража всегда обожала подобные трюки. Сейчас и ему самому следует проявить такое же тщание!

Он улыбнулся, встал и подошел к приставному столику. Открыв лакированную шкатулку с письменными принадлежностями, судья выбрал лист хорошей красной бумаги, сложил его и разорвал на шесть продолговатых кусочков. Увлажнив кисточку для письма, он надписал каждую из импровизированных визитных карточек большими иероглифами: «Доктор Лян Моу». Сунув карточки в рукав, он взял меч и тыкву и спустился по лестнице. Судье захотелось взглянуть на город.

В прихожей стоявший за конторкой господин Вэй негромко разговаривал со слугой. Увидев судью, содержатель постоялого двора тут же бросился ему навстречу. Низко поклонившись, он проговорил своим сиплым голосом:

— Я Вэй Чен, владелец этого постоялого двора, господин доктор. Только что здесь был посыльный, у него к вам какое-то дело. Поскольку он отказался сообщить свое имя, я велел ему ждать снаружи. И как раз собирался послать за вами слугу.

Судья Ди про себя усмехнулся. Должно быть, послание от командира Сяо. Он нашел свои сапоги, стоявшие среди прочей обуви у двери, обулся и вышел. Высокий мужчина, облаченный в черную куртку и широкие черные штаны, скрестив руки, прислонился к колонне. И куртка, и круглая шапка по краям были обшиты красной тесьмой.

— Я доктор Лян. Чем могу быть полезен?

— Больная особа желает получить вашу консультацию, — последовал короткий ответ. — Вон там, в паланкине.

Размышляя о том, что при таких предосторожностях послание командира Сяо должно быть поистине секретным, судья последовал за посыльным к стоящему чуть поодаль большому паланкину с черными занавесками. Шестеро носильщиков, сидевших на корточках у стены, тотчас же вскочили. Они были одеты так же, как и посыльный. Судья Ди отдернул занавеску. И застыл как вкопанный. Он оказался лицом к лицу с молодой женщиной. На ней была длинная черная накидка с черным же капюшоном, подчеркивающим бледность миловидного, но высокомерного лица.

— Я... я вынужден сообщить вам, что никогда не имел дело с женскими недугами, — принялся извиняться судья. — Посему рекомендую вам обратиться...

— Садитесь в паланкин, я все объясню, — оборвала его женщина и подвинулась, чтобы дать ему место.

Как только судья сел на узкую скамейку, снаружи задернули занавеску. Носильщики взвалили рукояти на плечи и быстрой рысцой тронулись с места.

Глава 4

— Что все это значит? — холодно осведомился судья Ди.

— То, что моя мать желает вас видеть, — невежливо отозвалась девушка. — Ее зовут Гортензия; она первая фрейлина ее высочества.

— Ваша мать больна?

— Подождите, пока мы доедем до леса.

Судья решил потерпеть, пока не узнает хоть что-то о загадочном поручении, прежде чем поставить на место эту наглую девицу. Носильщики замедлили шаг. Снаружи стало очень тихо.

Примерно через четверть часа девушка отдернула занавеску. Их везли по лесной дороге, вдоль которой тянулись высокие сосны. Девушка небрежно сбросила капюшон, открыв простую, но элегантную прическу, скрепленную золотым гребнем филигранной работы. Маленький, слегка вздернутый носик придавал ее лицу задиристое выражение. Повернувшись к судье, она заговорила все так же надменно:

— Должна сразу вам сообщить: я понятия не имею, что все это значит! Я просто следую указаниям. Так что вам нет никакой нужды докучать мне расспросами.

Она пошарила под скамьей и достала плоскую шкатулку свиной кожи, покрытую красным лаком: в таких лекари обычно хранят свои рецепты. Положив шкатулку к себе на колени, она продолжила:

— В этой шкатулке вы найдете листки для рецептов, дюжину ваших визитных карточек и...

— У меня есть собственные карточки, — перебил ее судья Ди.

— Неважно. Еще здесь несколько пластырей и шесть вполне безобидных порошков. Вы когда-нибудь были в городе Ваньсян, что отсюда в восьмидесяти ли вверх по реке?

— Был однажды проездом.

— Хорошо. За храмом бога войны проживает достопочтенный Го, отставной секретарь Дворцового архива. Он знавал вас еще в столице, а на прошлой неделе призвал вас к себе из-за обострившейся астмы. Теперь же вы возвращаетесь в столицу. Сможете все это запомнить?

— Постараюсь, — оскорбленно отозвался судья.

— Достопочтенный Го написал моей матери, что вы будете здесь проездом, и она обратилась к вам за консультацией. Она тоже страдает астмой, и вчера случился тяжелый приступ.

Девушка бросила на судью недовольный взгляд.

— Зачем вам этот меч? Он совершенно неуместен! Суньте его под лавку!

Судья Ди неторопливо отвязал меч. Он знал, что посторонним не дозволяется входить в любой из дворцов с оружием.

Еще какое-то время их несли по безмолвному лесу, а потом дорога стала расширяться. Они миновали двойную арку массивных каменных ворот, а затем пересекли широкий мраморный мост с перилами искуснейшей резьбы.

По другую сторону рва перед ними выросли высокие двустворчатые ворота Водного дворца.

Девушка задернула занавеску. Судья услышал громкую команду, и паланкин резко остановился. Посыльный прошептал несколько слов караульным, и носильщики взбежали вверх по ступеням. Скрежет засовов и лязг цепей указывали на то, что перед ними открывают ворота. Послышались новые приказы, паланкин пронесли еще немного и опустили на землю. Занавески на дверцах и окнах паланкина одновременно отдернули снаружи. Яркий свет заставил судью зажмуриться. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой лицо старшины стражников, а за ним еще шесть обнаживших мечи солдат в позолоченных доспехах. Старшина отрывисто бросил девушке:

— Вас, барышня, я знаю, — и обратился к судье: — Назовите имя, профессию и цель визита.

— Я доктор Лян Моу, вызван госпожой Гортензией, первой фрейлиной ее императорского высочества.

— Прошу вас выйти!

Два стражника быстро и умело обыскали судью. Они даже сапоги ощупали и забрали его удостоверение личности. Старшина внимательно с ним ознакомился.

— Все в порядке. На обратном пути вам вернут документ, господин доктор. Барышня, попрошу вас предъявить шкатулку!

Старшина открыл плоскую коробочку и указательным пальцем поковырялся в ее содержимом, после чего вернул судье и потянулся за калебасом. Вынул пробку, встряхнул, дабы убедиться, что там не спрятан маленький кинжал, и тоже вернул.

— Можете пересесть в дворцовый паланкин.

Он выкрикнул команду. Четверо носильщиков в красивых шелковых ливреях поднесли изящный паланкин с золочеными рукоятями и парчовыми занавесками. Как только судья с девушкой заняли места, их бесшумно понесли через выложенный мрамором двор; впереди шагал старшина. Просторный двор ярко освещали бесчисленные шелковые фонари, стоящие на высоких красных лакированных подставках. По двору слонялось несколько десятков стражников, все в доспехах, с арбалетами и колчанами, полными длинных стрел. В следующем дворе было тихо, лишь придворные в развевающихся синих одеждах бесшумно сновали среди образующих галереи колонн. Судья Ди показал на пруды с лотосами и журчащие водоводы.

— Полагаю, вся эта вода поступает сюда из реки?

— Потому-то его и назвали Водным дворцом, — равнодушно ответила девушка.

У золоченых резных двустворчатых ворот паланкин остановили два часовых с длинными алебардами. Старшина объяснил им цель визита и удалился. Часовые задернули все занавески и закрепили снаружи в таком положении. Пассажиры вновь оказались в кромешной тьме.

— Посторонним не дозволено видеть, как устроен внутренний дворец, — снизошла до объяснения девушка.

Судья вспомнил, что на карте в кабинете командира Сяо на месте Водного дворца белело пятно. Разумеется, всякая власть озабочена собственной безопасностью. Он попытался проследить за курсом, которым несли их паланкин, но вскоре потерял счет всем поворотам и лестницам. Наконец паланкин опустили на землю. Гигант в тяжелом доспехе и остроконечном шлеме с разноцветным плюмажем велел им выйти. Второй, столь же невероятных размеров, постучал рукоятью обнаженного меча по двустворчатым воротам кованого железа.

Судья не успел окинуть взглядом мощеный двор, окруженный высокой ярко-пурпурной стеной, как железные ворота отворились и толстяк в длинном, расшитом золотом халате и покрытом черным лаком колпаке жестом пригласил их войти. На его круглом умиротворенном лице с широким мясистым носом не было ни единого волоска. Рассеянно кивнув девушке, тучный евнух высоким гнусавым голосом обратился к судье:

— Прежде чем вы пересечете Золотой мост, доктор, вас желает видеть его превосходительство главный евнух.

— Моей матушке очень плохо, — поспешно вмешалась девушка. — Доктор должен немедленно ее осмотреть, иначе...

— Его превосходительство выразился вполне ясно, — спокойно отозвался луноликий. — Будьте любезны подождать здесь, барышня. А вам сюда, господин доктор, — показал он на длинный пустой коридор.

Глава 5

Донельзя встревоженный, судья Ди понимал, что на раздумья у него остается всего несколько мгновений. Столько, сколько осталось идти до золоченой лакированной двери в конце коридора.

До сих пор его не слишком беспокоило то весьма необычное положение, в котором он оказался: ведь особа, призвавшая его столь необычным образом, явно обладала немалой властью и, несомненно, была осведомлена лукавым командиром Сяо, кто он на самом деле. Эта особа желала сохранить в тайне истинную цель приглашения и взяла на себя всю ответственность за то, что судья проник во дворец под чужой личиной. Но совершенно ясно, что этот неведомый покровитель не рассчитывал на вмешательство главного евнуха. Сейчас судье предстоит либо солгать одному из самых высокопоставленных придворных вельмож, что глубоко противоречило его представлению о долге перед государством, либо сказать правду, о последствиях которой даже гадать не хочется. Правда могла навредить благому делу или, напротив, сорвать коварный замысел.

Судья взял себя в руки. Если продажный царедворец или порочный чиновник намерен использовать его в нечестивых целях, значит, ему, судье, не удалось достичь идеалов справедливости и чести, которым он желал следовать в своей жизни, а посему он вполне заслуживает позорной смерти, ожидающей его в том случае, если откроется его настоящее имя. Эти мысли вернули судье уверенность в себе, и в то время, как жирный евнух стучал в дверь, судья Ди нащупал в рукаве одну из тех красных визитных карточек, что изготовил в «Зимородке».

Переступив порог, он тут же опустился на колени и обеими руками поднял карточку над склоненной головой. Кто-то взял у него карточку, и до судьи донеслось невнятное перешептывание. Затем писклявый голос нетерпеливо произнес:

— Да, да, все это мне известно! Позвольте взглянуть на ваше лицо, доктор Лян!

Судья поднял голову и с удивлением обнаружил, что, вопреки ожиданиям, находится не в роскошной приемной, а в комнате, более всего напоминавшей превосходную библиотеку обладающего изысканным вкусом ученого. Справа и слева стояли высокие шкафы, наполненные книгами в парчовых переплетах и рукописными свитками, а широкое окно в конце комнаты выходило в чарующий сад, где среди камней причудливых форм росло великое множество цветов. На широком подоконнике в расписных горшках дорогого фарфора стоял ряд орхидей. Их тонкий аромат пронизывал эту дышащую покоем комнату.

У палисандрового стола, в огромном резном кресле черного дерева сидел сгорбленный старик. Он был закутан в халат из переливчатой жесткой парчи, шатром спадающий с узких плеч. Болезненно-желтое лицо с тонкими седыми усами и редкой бородкой казалось маленьким и словно придавленным высокой шапкой, щедро украшенной золотой филигранью с множеством сверкающих драгоценных камней. За креслом стоял высокий широкоплечий мужчина, весь в черном. С совершенно бесстрастным лицом он пропускал сквозь пальцы массивных волосатых рук красную шелковую петлю. Некоторое время старик из-под тяжелых век безучастно разглядывал судью. Наконец он подал голос:

— Встаньте и подойдите ближе!

Судья поспешно встал и сделал три шага к креслу. Он низко поклонился, затем воздел руки в складчатых рукавах, ожидая, когда главный евнух к нему обратится. Тяжелое дыхание подсказывало ему, что толстый евнух стоит прямо у него за спиной.

— С какой целью госпожа Гортензия призвала вас сюда? — раздраженно проговорил старик. — Здесь есть четыре превосходных медика.

— Стоящий перед вами лекарь никогда бы, конечно, не осмелился состязаться с выдающимися придворными медиками, — почтительно ответил судья Ди. — Но так уж случилось, что волею судьбы мне удалось облегчить подобные страдания достопочтенного Го. В своей немыслимой доброте достопочтенный Го в письме к госпоже Гортензии, должно быть, изрядно преувеличил скромные способности жалкого лекаря.

— Понятно. — Потирая костлявый подбородок, главный евнух угрюмо рассматривал судью. Вдруг он поднял взгляд и отдал приказ: — Оставьте нас одних!

Человек в черном направился к двери, следом за ним тучный евнух. Когда дверь за ними закрылась, старик медленно поднялся с кресла. Если б не согбенные плечи, он был бы ростом не ниже судьи. Вельможа устало проговорил:

— Я хочу показать вам мои цветы. Подойдите! — И зашаркал к окну. — Эта белая орхидея — редчайший экземпляр, вырастить ее чрезвычайно сложно. У нее тонкий, едва уловимый аромат.

Когда судья Ди нагнулся над цветком, старый евнух продолжил:

— Я сам ежедневно ухаживаю за ней. Даровать и лелеять жизнь не заказано даже особам моего положения.

Судья слегка поклонился.

— Процесс творения поистине универсален, ваше превосходительство. Лишь законченные глупцы полагают, будто он подвластен лишь человеку.

— Какое облегчение поговорить с глазу на глаз с умным человеком, — с некоторым сожалением проговорил евнух. — Во дворце слишком много глаз и ушей, доктор. Более чем много. — Затем он спросил, чуть ли не застенчиво глядя из-за полуприкрытых век: — Расскажите, почему вы выбрали ремесло врачевателя?

Судья на мгновение задумался. Вопрос можно было понять двояко. Он решил не рисковать.

— Наши древние мудрецы говорили, ваше превосходительство, что болезнь и страдание есть не что иное, как отклонение от Всеобщего Пути. Я подумал, что будет достойно попытаться вернуть эти отклонения в естественное русло.

— Чтобы узнать, что поражения на этом пути столь же часты, как победы.

— Я смиряюсь с тщетой человеческих усилий, ваше превосходительство.

— Верная позиция, доктор. Очень даже верная.

Он хлопнул в ладоши. Когда вновь появился толстый евнух, старик сказал:

— Доктору Ляну дозволено пересечь Золотой мост. — После чего глухо добавил, обращаясь к судье: — Полагаю, одного визита будет достаточно. Нас очень беспокоит здоровье госпожи Гортензии, но мы не можем позволить посторонним беспрестанно ходить туда и обратно. До свидания.

Судья отвесил самый низкий поклон. Главный евнух сел за стол и склонился над бумагами.

Тучный евнух провел судью по коридору, где ждала девушка, и небрежно бросил ей:

— Вам, барышня, дозволено перевести доктора через мост.

Она повернулась и пошла прочь, не удостоив его ответом.

Длинный проход заканчивался «лунными воротами», круглой дверью, которую охраняли два высоченных стражника. По знаку толстяка они открыли ее, и все трое спустились в прекрасный сад с цветущими деревьями, разделенный надвое узким каналом. Через него был переброшен горбатый мраморный мостик шириной не более трех чи[4]. Резные перила искусной работы покрывала позолота. На другой стороне высилась пурпурная стена с одними-единственными воротцами. Над ней едва виднелись желтые черепичные крыши дворца. У мостика евнух остановился.

— Я подожду вас здесь, доктор.

— Жди-жди, может, хоть похудеешь, дубина! — огрызнулась девушка. — Но только попробуй ступить на мост!

Лишь перейдя через мост, судья осознал, что ступил на строжайше запретную территорию — обитель Третьей принцессы. Две придворные дамы впустили их в обширный двор, где под кудрявыми ивами прогуливалось несколько девушек. При виде вошедших красавицы сбились в стайку и принялись взволнованно перешептываться, покачивая головами: драгоценности в их прическах поблескивали в лунном свете. Провожатая судьи Ди открыла маленькую боковую дверь, ввела его в бамбуковый сад и направилась к открытой террасе на противоположной стороне. Там степенная дама готовила чай на приставном столике. Она поклонилась и шепнула девушке:

— Ее светлость только что перенесла тяжелейший приступ кашля.

Девушка кивнула и провела судью в роскошно обставленную спальню. Пока она запирала дверь, судья Ди с любопытством оглядел огромное ложе у дальней стены. Перед ним, вплотную к парчовым занавесям, стоял наготове высокий круглый табурет с маленькой подушкой на нем.

— Прибыл доктор Лян, матушка, — объявила девушка.

Занавеси чуть раздвинулись, и из-за них показалась морщинистая длань. Тонкое запястье украшал браслет ослепительно белого нефрита, вырезанный в форме извивающегося дракона. Девушка положила ее ладонь на подушечку и отступила к запертой двери.

Судья Ди пристроил на табурете свою шкатулку и кончиком указательного пальца нащупал пульс. (Лекарям не дозволялось видеть ничего, кроме ладони столь знатных пациенток, поэтому ставить диагноз приходилось по пульсу.) Внезапно женщина за балдахином торопливо прошептала:

— Пройдите в дверцу слева от кровати. Живей!

Изумленный судья отпустил ее запястье и обошел кровать. В обшитой деревом стене он увидел три дверцы. Судья надавил на ближайшую к кровати, и она бесшумно распахнулась. Он шагнул в небольшое помещение, освещенное высоким напольным светильником из белого шелка. Под светильником, в углу массивного дивана из черного дерева сидела молодая дама. Она читала книгу. При виде ее жакета с длинными рукавами из желтой имперской парчи судья упал на колени. Они были одни в этом укромном месте. Тишину нарушало лишь слабое потрескивание сандалового полена в старинной бронзовой жаровне, стоявшей перед диваном. Голубоватый дымок насыщал комнату легким сладковатым ароматом.

Дама оторвалась от книги и произнесла звонким, мелодичным голосом:

— Встаньте, Ди. Времени мало, позволим себе обойтись без всех этих пустых церемоний.

Она отложила книгу и, явно волнуясь, посмотрела на него. Судья глубоко вздохнул. Она действительно была чуть ли не самой красивой из виденных им женщин. Идеальный овал бледного лица обрамляли глянцевые локоны высокой затейливой прически, скрепленной двумя длинными булавками с головками из полупрозрачного зеленого нефрита. Лоб пересекали два изгиба тонких бровей, а под точеным носиком алели вишнево-красные губы. В ней ощущалось немалое достоинство, но в то же время природная искренность и теплота. — Я призвала вас, Ди, потому что слышала, будто вы непревзойденный сыщик и верный наш подданный. Ваш визит был обставлен столь необычным образом, ибо расследование, которое я повелеваю вам провести, должно остаться в тайне. Два дня назад, около полуночи я была в павильоне на внешней стене, выходящей на реку. Одна.

Она бросила исполненный отчаяния взгляд на серебристую бумагу высокого решетчатого окна.

— В небе сияла луна, в точности как сейчас, и я подошла к окну, чтобы насладиться видом. Однако прежде я сняла ожерелье и положила его на чайный столик слева от двери. Это ожерелье, Ди, является императорским сокровищем. Оно состоит из восьмидесяти четырех больших, идеально подобранных жемчужин. Отец подарил его матери, а после ее смерти ожерелье перешло ко мне.

Опустив взгляд на свои длинные белые кисти рук, стиснутые на коленях, она, чуть помедлив, продолжила:

— Я сняла ожерелье, потому что однажды, выглянув из того самого окна, потеряла сережку. Не знаю, долго ли я стояла там, завороженная ночным пейзажем. Когда же наконец обернулась, ожерелье исчезло.

Она подняла глаза и из-под длинных ресниц посмотрела прямо на судью.

— Я тут же велела дворцовой страже немедля обыскать все вокруг. И во дворце, и за его пределами. Но они до сих пор не нашли ни малейшего следа. А послезавтра я должна вернуться в столицу. И к этому времени необходимо вернуть ожерелье, ибо отец желает, чтобы оно всегда было на мне. Я полагаю... нет, Ди, я уверена, что кражу совершил посторонний. Должно быть, он подплыл на лодке и вскарабкался по стене, а потом взял ожерелье, пока я стояла отвернувшись. Передвижения всех до единого, кто находился в этой части дворца, были тщательно проверены. Поэтому вор должен быть не отсюда, и поэтому я назначаю вас, Ди, провести расследование. Вам следует действовать в строжайшей тайне; об этом поручении не должен узнать никто, ни во дворце, ни за его пределами. Но как только вы его найдете, вам следует раскрыть инкогнито, явиться сюда в своем официальном обличии и публично вернуть мне ожерелье. Надорвите шов вашего воротника, Ди.

Когда судья выполнил ее приказание, она подошла к нему, достала из рукава плотно сложенный лист желтой бумаги и пропихнула его под подкладку. Принцесса оказалась высокой; прическа задела его лицо, и судья ощутил легкий аромат. Потом она снова села.

— Эта бумага позволит вам войти во дворец, так что никто не посмеет этому воспрепятствовать. Вы вернетесь сюда с моим ожерельем. — Прекрасные губы тронула легкая улыбка, когда она добавила: — Мое счастье в ваших руках, Ди.

Она кивнула, отпуская его, и вновь углубилась в книгу.

Глава 6

Судья Ди отвесил низкий поклон и вернулся в комнату фрейлины, бесшумно притворив за собой дверцу. На подушечке все так же лежала белая рука госпожи Гортензии. В тот момент, когда он вновь нащупал ее запястье, в дверь постучали. Дочь первой фрейлины без единого звука отодвинула засов и впустила двух придворных дам. Первая внесла поднос с письменными принадлежностями, вторая — бамбуковую корзину со свежей ночной рубашкой.

Судья выпустил тонкое запястье, открыл свою шкатулку и достал бланк для рецепта. Подозвав первую из придворных дам, он выбрал кисточку для письма и тут же набросал рецепт: немного эфедрина с успокаивающим снадобьем.

— Немедля приготовьте это лекарство, — сказал он дочери Гортензии. — Уверен, оно принесет больной облегчение.

Он захлопнул шкатулку и направился к двери. Девушка молча проводила его через двор к мосту, а затем удалилась, даже не попрощавшись.

На другой стороне его поджидал тучный евнух.

— Вы быстро управились, доктор, — удовлетворенно заметил он.

Евнух провел судью по бесконечным коридорам резиденции главного евнуха к выходу, где уже стоял наготове паланкин.

Откинувшись на мягкую обивку, судья вспоминал подробности ошеломительного разговора. Принцесса сообщила ему голые факты и ничего более. Нет сомнений, что в подоплеке этой невероятной кражи есть некие деликатные обстоятельства, в подробности которых она не могла или не хотела посвящать судью. Но его не покидало ощущение, что оставшееся недосказанным куда важнее изложенного. Она уверена, что кражу совершил посторонний, но у вора явно был во дворце сообщник. Как бы он иначе узнал, что принцесса окажется в павильоне в столь неурочное время? И ведь ему как-то сообщили, что она сняла ожерелье и положила его на угловой столик. Лишь тот, кто имел возможность наблюдать за принцессой из какого-то укромного места в этой части дворца, мог это увидеть и подать знак вору, ожидающему в лодке под павильоном.

Судья нахмурился. На первый взгляд подобная махинация казалась излишне сложной и более чем рискованной. Пусть даже принцесса действительно имеет обыкновение стоять у окна в павильоне около полуночи, почти все время ее наверняка сопровождают одна или несколько придворных дам. А организаторы этой кражи вряд ли имели возможность швартовать лодку под павильоном каждый раз, когда на небе сияла луна! Ясно, что стражники, день и ночь охраняющие все подступы к дворцу, быстро обнаружат любое судно, приставшее к стене.

Чем больше думал судья об этом деле, тем меньше оно ему нравилось. Все тут казалось слишком уж неестественным. Ясно только одно: почему именно к нему обратилась за помощью принцесса. Она подозревала, что в воровстве замешан кто-то из дворца, а потому нуждалась в сыщике, которого бы там никто не знал и которого никто не заподозрил бы, что именно он занят поисками ожерелья. Вот почему она так настаивала на сохранении тайны. Жаль, что она не дала ему хотя бы общего представления об устройстве ее части дворца. Видимо, прежде всего следует осмотреть северную стену с реки, а также изучить месторасположение павильона и окружающую его территорию.

Он вздохнул. Ладно, теперь хотя бы не придется беспокоиться о том, что он проник во дворец под ложным предлогом и солгал главному евнуху. В документе, скрытом под подкладкой его воротника, несомненно сказано, что он действует по прямому указанию Третьей принцессы. Больше не приходится гадать о мотивах командира Сяо. Этот пройдоха, должно быть, узнал о краже от своего начальника, полковника Кана, который, по своей должности, несомненно, принимает участие в расследовании. А Сяо порекомендовал его, судью, как подходящую кандидатуру для проведения самостоятельного тайного расследования. Судья Ди криво усмехнулся. Негодник обвел его вокруг пальца!

Носилки опустились, и занавеску на дверце отдернули. Судья увидел, что он во дворе, где они с дочерью Гортензии сменили паланкин. Перед Ди возник стражник.

— Следуйте за мной. У меня приказ доставить вас к его превосходительству коменданту.

Судья Ди прикусил губу. Если сейчас его разоблачат, он не оправдает доверия принцессы и провалит дело, даже не успев к нему приступить.

Его препроводили в зал с высоким потолком. В центре зала, за богато украшенным письменным столом, заваленным бумагами, сидел худой человек с суровым лицом, аскетичность которого подчеркивали седые усы и тонкая козлиная бородка. На голове у него была коричневая шапка с крылышками и золотой тесьмой, а широкие плечи казались еще шире под платьем из жесткой коричневой парчи. Казалось, он полностью поглощен изучением лежащего перед ним документа. Тучный придворный в синем платье и шапке советника стоял за креслом и читал, заглядывая через плечо своего начальника. Перед столом столпилось еще не менее десятка царедворцев. Одни держали в руках коробки с документами, другие — набитые бумагами папки. Склонив голову и воздев руки в почтительном приветствии, судья спиной ощутил их пристальные взгляды.

— Прибыл доктор Лян, ваше превосходительство, — объявил стражник.

Комендант поднял голову. Он откинулся в кресле, и судья бросил взгляд на документ, который столь тщательно изучали комендант и советник. Сердце его замерло. Это была бумага, удостоверяющая его личность. Буравя судью маленькими пронзительными глазками, комендант осведомился резким, металлическим голосом:

— Каково самочувствие госпожи Гортензии?

— Я выписал ей лекарство, ваше превосходительство. Надеюсь, ее светлость быстро пойдет на поправку.

— Где вы ее осматривали?

— Полагаю, это была спальня ее светлости, ваше превосходительство. Там присутствовала ее дочь и две придворные дамы.

— Ясно. Я тоже надеюсь, доктор, что прописанное вами лекарство принесет пользу. В первую очередь ей, разумеется. Но и вам тоже. Раз уж вы, доктор, взялись за лечение, то несете теперь за госпожу Гортензию всю ответственность. — Он подтолкнул бумагу к судье. — Вам не дозволяется покидать Речной город без моего разрешения. Можете идти.

Стражник повел судью к паланкину. Когда они пересекали двор, стражник вдруг замер и молодцевато отсалютовал вышагивающему мимо высокому командиру в золоченых доспехах и шлеме с плюмажем. Железные подошвы его сапог звенели на мраморных плитах. Судья бросил взгляд на красивое бледное лицо, с иссиня-черными усами и постриженной бородкой.

— Это полковник Кан? — спросил он стражника.

— Да, господин доктор.

Он проводил судью в первый двор, где стоял наготове тот самый черный паланкин, что доставил его сюда из «Зимородка». Судья занял место и через высокие ворота был вынесен за пределы дворца. Когда носилки оставили позади широкий мраморный мост через ров, судья откинул шторку, чтобы охладить разгоряченное лицо под вечерним ветерком. Какое облегчение, что его фальшивые документы прошли проверку! Но как объяснить недвусмысленные подозрения сначала главного евнуха, а теперь еще и коменданта? Всегда ли эти высокопоставленные чиновники столь насторожены по отношению к посещающим дворец чужакам? Или они все-таки замешаны в краже ожерелья? Нет, он позволил слишком уж разыграться своему воображению! Не может быть и речи, чтобы столь высокопоставленные служащие Императорского двора опустились до соучастия в краже. Деньги для них ничего не значат, с чего бы им рисковать...

Вдруг судья выпрямился на своем сиденье. Ане могло ли это жемчужное ожерелье оказаться важным элементом в какой-нибудь запутанной дворцовой интриге, скрытой борьбе за власть между противоборствующими дворцовыми кликами? Это бы объяснило, почему принцесса сохраняет цель его визита в тайне даже от двух своих ближайших служителей, главного евнуха и коменданта.

С другой стороны, если один из них или оба проявляют особый интерес к ожерелью, почему отпустили его, не допросив по-настоящему? На этот вопрос ответ очевиден. Они отпустили его только лишь потому, что не смели открыто противостоять принцессе. Они просто-напросто намерены прикончить его за пределами дворца, представив его гибель результатом несчастного случая. Он пошарил под скамейкой. Его меча там не было.

В тот момент, когда он совершил это пренеприятное открытие, паланкин опустили на землю. Высокий мужчина в черном отдернул занавеску.

— Прошу вас выйти, господин доктор. Идите этой дорогой и через несколько минут окажетесь в городе.

Это был не тот человек, что явился за ним на постоялый двор.

Судья Ди вылез из паланкина и быстро огляделся по сторонам. Он находился посреди соснового леса. Носильщики смотрели на него с отсутствующим видом.

— Раз уж город так близко, доставьте меня на мой постоялый двор, — с возмущением обратился он к старшему. — Я устал.

Он собрался было снова сесть в паланкин, но старшина носильщиков преградил ему дорогу.

— Я очень сожалею, господин доктор, но вынужден следовать приказу.

Носильщики подняли паланкин на плечи, тут же развернулись и затрусили тем же путем, каким пришли; их старшина последовал за ними. Судья остался в одиночестве среди безмолвных высоких сосен.

Глава 7

Судья Ди постоял немного, задумчиво подергивая бакенбарды. Что там впереди — неизвестно, и он ничего не мог с этим поделать, разве что сойти с дороги и попытаться скрыться в лесу. Но так ли это поможет — ведь если за ним посланы убийцы, это наверняка отъявленные головорезы, знакомые с местностью и уже перекрывшие все пути. Он решил прежде всего разобраться, насколько обоснованы его опасения.

Оставалась слабая надежда, что носильщики действовали по приказу госпожи Гортензии, которая по тем или иным причинам не желала, чтобы его несли по городу в дворцовых носилках. А стражник на воротах мог обыскать паланкин, обнаружить под скамейкой меч и забрать его. Необходимо будет вернуть оружие, ведь это знаменитый клинок, в незапамятные времена выкованный великим мастером, семейная реликвия, сберегаемая многими поколениями. Он сунул плоскую шкатулку за пазуху и медленно пошел в тени деревьев, держась обочины дороги. Нечего дразнить возможного лучника.

Судья то и дело останавливался и прислушивался. До него не доносилось ни малейшего звука, выдающего преследователя, но и отдаленного шума, указывающего на близость города, тоже не было слышно. Он уже собрался выйти на дорогу, как впереди раздалось странное фырканье.

Нырнув в кусты, судья прислушался. Хрустнула ветка, на этот раз чуть подальше. Осторожно раздвигая ветки, он пробирался сквозь заросли, пока не увидел большой силуэт, блуждающий среди сосен. Это был старый осел, пощипывающий травку.

Приблизившись к нему, судья заметил пару костылей, прислоненных к шишковатому стволу огромного дерева у обочины дороги. Под ним, сгорбившись на заросшем мхом валуне, сидел Мастер Тыква. Он по-прежнему был облачен в латаный-перелатаный коричневый халат, но на этот раз без шапки: пучок седых волос на макушке был прикрыт черным лоскутом — традиционным головным убором даосских отшельников. Калебас стоял у его ног. Старик поднял голову.

— Поздноватенько вы бродите по лесу, доктор.

— Вышел насладиться вечерней прохладой и, должно быть, заблудился.

— Где ваш меч?

— Мне сказали, что здесь нечего опасаться и вполне можно обойтись без оружия.

Мастер Тыква фыркнул.

— Уж вам-то, доктору, не знать, что нельзя верить всему услышанному. — Он нашарил у себя за спиной костыли. — Ладно уж, снова побуду вашим проводником. В путь, вряд ли вы отстанете от этой старой клячи.

Он привязал тыкву к поясу и вскарабкался на осла.

Судья Ди вздохнул с облегчением. При таком свидетеле, как всем известный Мастер Тыква, враги вряд ли решатся напасть в открытую. Некоторое время они молчали, а потом судья Ди сказал, чуть улыбнувшись:

— Когда днем я встретил вас в лесу по ту сторону от города, то, представьте себе, был просто потрясен! У меня болели глаза, свет был тусклый. На мгновение мне показалось, что я вижу собственного двойника.

Мастер Тыква посмотрел на судью Ди.

— Не говорите так легкомысленно о столь серьезных вещах, — произнес он с упреком. — Никто не существует сам по себе; все мы совокупность многих. Но мы предпочитаем забывать о наших менее успешных составляющих. И если одной из них удастся от вас ускользнуть, а вы ее встретите, то посчитаете призраком, доктор. И весьма отталкивающим призраком! — Он замолчал и прислушался. — Кстати о призраках, не кажется ли вам, будто за нами следят?

Теперь и судья Ди услышал некое движение в зарослях. Тут же схватив один из костылей, он прошептал:

— Если на нас нападут, просто смывайтесь. Я вполне хорош в палочном бою и сумею за себя постоять. Не беспокойтесь!

— Я не беспокоюсь, ибо никто не в состоянии причинить мне вред. Я лишь пустая оболочка, доктор. Уже много-много лет.

И тут на дорогу выскочили трое. На них были штаны и куртки грубой ткани, а волосы перевязаны красными тряпками. У всех троих были мечи, а двое размахивали короткими копьями. В то время как один схватил осла за уздцы, другой замахнулся копьем на судью.

— Только рыпнись, ублюдок!

Судья Ди готов был уже начать орудовать костылем, как вдруг ощутил острую боль в пояснице.

— Тебе велели не дергаться, песья башка! — прорычал кто-то сзади.

— Верните мне мой костыль, доктор, — сказал Мастер Тыква. — Мне понадобятся оба.

— Что будем делать со старикашкой, хозяин? — спросил головорез с копьем.

Тот, что был за спиной у судьи, выругался.

— Захватим с собой. Не повезло бедняге. — Судья вновь ощутил поясницей укол меча. — Эй ты, пошевеливайся!

Судья решил, что пока ничего не остается, как подчиниться. Мерзавцы скорей были наемными убийцами, нежели обычными грабителями, и он был уверен, что сумеет справиться с ними. Он пошел вперед, сказав лишь:

— Надеюсь, мы не натолкнемся на патруль. Я не о себе, а о вас забочусь.

В ответ раздался гогот.

— Как раз сейчас солдатам помимо нас есть о чем заботиться, дурачина!

Разбойники повели своих пленников отходящей от дороги узкой тропинкой. Один вел за уздцы осла Мастера Тыквы, другой, с копьем, шел следом, а оставшиеся двое сопровождали судью.

Тропинка вывела их на поляну. Там, среди деревьев, находилась низкая кирпичная постройка, а рядом другая, похожая на заброшенный сарай. Тот, что шел впереди, бросил поводья, пинком ноги распахнул дверь и вошел в этот сарай. Вскоре там зажегся свет.

— Пошел! — ткнул мечом судью один из головорезов.

Сарай был пуст, если не считать нескольких тюков, сложенных в углу, и деревянной скамьи справа, у каких-то столбов. Свет давала свеча, зажженная в стенной нише. Судья повернулся и наконец увидел главаря разбойников. То был неуклюжий мужлан ростом с самого судью, с грубым лицом, заросшим щетиной. В руках у него был длинный меч. Двое других, один с копьем, а другой с мечом, выглядели здоровяками со столь же отвратительными рожами. Судья медленно прошел в центр комнаты, выискивая случай завладеть оружием кого-то из похитителей. Однако все они, похоже, были опытными людьми и держались на безопасном расстоянии от судьи, с оружием наготове.

Внутрь проковылял Мастер Тыква, а вслед за ним второй разбойник с копьем. Старик направился прямо к скамейке и сел. Сложив костыли между коленей, он обратился к судье:

— Садитесь и вы, доктор! Не следует пренебрегать удобствами.

Судья Ди последовал совету. Если враги подумают, что он отказался от сопротивления, то проще будет застать их врасплох. Главарь встал перед судьей и Мастером Тыквой; еще двое заняли места справа и слева от скамейки; четвертый с мечом наготове занял позицию за спиной.

Пробуя большим пальцем острие своего клинка, бородатый главарь провозгласил:

— Ни я, ни мои друзья ничего против вас не имеем. Делаем лишь то, за что нам заплатили, а как иначе заработать на жизнь?

Судья понимал, что это смертный приговор. Мерзавцы из простонародья очень суеверны: они всегда говорят что-нибудь в этом роде, прежде чем убить человека, дабы призрак убиенного не стал их потом преследовать и навлекать на них всяческие беды.

— Это мы вполне понимаем, — спокойно откликнулся Мастер Тыква. Затем он поднял один из своих костылей и трясущейся рукой направил его в сторону главаря. — Чего я не понимаю, так это почему для подобной работы они выбрали столь мерзкую образину!

— Сейчас ты у меня заткнешься, старая развалина! — злобно вскричал бородач.

Он шагнул к Мастеру Тыкве.

— Сперва я...

В это мгновение костыль вдруг перестал дрожать; он устремился вперед и острым концом вошел в левый глаз бородатого негодяя. Тот завопил от боли и выпустил меч из рук. Судья тут же подхватил оружие; лезвие стоящего сзади лишь слегка задело его плечо. Он мигом вскочил на ноги, развернулся и вонзил лезвие в грудь тому, что уже готов был ударить сзади Мастера Тыкву.

Вытаскивая меч из обвисшего тела противника, судья увидел, что бородатый главарь с грязными проклятиями ринулся к Мастеру Тыкве. Перед глазами судьи Ди промелькнул костыль, с быстротою молнии поразивший здоровяка прямо в солнечное сплетение, но тут ему самому пришлось отскочить назад и парировать обрушившийся на голову удар второго мечника. Еще один головорез поднял копье, собираясь метнуть его в судью, но тут Мастер Тыква уцепил его лодыжку изогнутой рукояткой костыля. Негодяй грохнулся на пол, выронив копье, которое старик тем же костылем проворно подтянул к себе. Бородатый главарь катался по полу, издавая при этом сдавленные крики.

Судья отметил, что его противник виртуозно владеет мечом. С немалым трудом он отразил уверенную атаку бандита. Заимствованному мечу судьи недоставало той изумительной балансировки, какой обладало его собственное оружие — великий «Дракон дождя», но как только он приноровился к новому клинку, сразу же оттеснил врага так, что смог держать в поле зрения двух оставшихся мерзавцев. Впрочем, сейчас он был вынужден полностью сосредоточиться на своем поединке, ибо противник проводил серию ложных выпадов, чередующихся с опаснейшими ударами.

Но как только судья вновь обрел преимущество, он бросил взгляд на Мастера Тыкву. Старик по-прежнему сидел на скамейке, но теперь в руке у него был меч. Он с поразительным мастерством отражал атаки наседавшего на него противника.

Головорез с мечом не преминул воспользоваться тем мгновением, на которое отвлекся судья Ди, и сделал длинный выпад мечом. Прежде чем судья успел увернуться, острие задело его предплечье. Клинок вспорол бы ему бок, но плоская кожаная шкатулка, которую судья сунул за пазуху, встретила удар и спасла ему жизнь.

Судья отступил, выставил оружие и после целого ряда быстрых финтов вновь перешел в наступление. Однако рана в предплечье сильно кровоточила, а дыхание сбивалось — ведь он давно не упражнялся в фехтовании. Ему следовало как можно скорее покончить с противником.

Судья молниеносно перебросил меч из правой руки в левую. Как все опытные фехтовальщики, он владел ими одинаково хорошо. На мгновение сбитый с толку новым углом атаки, его противник ослабил оборону, и судья всадил меч ему в горло. Как только враг повалился навзничь, судья Ди бросился на выручку Мастеру Тыкве, криком призывая его противника повернуться и защищаться, но тут же застыл в изумлении и остался наблюдать за разыгравшимся перед ним невероятным представлением.

Головорез с мечом бешено скакал вокруг сидящего, осыпая его градом ударов. Но Мастер Тыква, прислонившись спиной к столбу, аккуратно и непринужденно парировал каждый выпад, так что казалось, будто он вовсе не прилагает к этому никаких усилий. Направлен был удар ему в голову или в ногу, меч старика всегда оказывался в нужном месте. Внезапно он опустил свой клинок, сжимая рукоять обеими руками. Когда атакующий обрушился на него, он вновь поднял меч, держа его между коленями, с рукоятью, упертой в скамью. Головорез не успел вовремя остановиться, и лезвие глубоко погрузилось ему в живот.

Судья обернулся. К нему устремился бородатый главарь, сверкавший безумным взором единственного ока. Он поднял копье, целясь в голову судьи Ди. Судья пригнулся и вонзил меч в грудь противника. Когда бородатый главарь рухнул на пол, судья склонился над ним и рявкнул:

— Кто вас послал?

Гигант взирал на него закатывающимся оком. Его пухлые губы задергались:

— Ха... ха... — только и прохрипел он, изо рта у него хлынула кровь, грузное тело сотряслось в предсмертных судорогах, а потом застыло.

Судья Ди утер пот, повернулся к Мастеру Тыкве и произнес, с трудом переводя дыхание:

— Благодарю вас! Этот ваш блестящий первый удар вывел из строя их вожака и решил исход боя!

Мастер Тыква отшвырнул меч в угол.

— Ненавижу оружие.

— Но владеете им отменно! Вы так точно отражали все удары противника, словно острия ваших клинков были связаны невидимой цепью!

— Я уже вам говорил, что представляю собой лишь пустую оболочку, — сварливо произнес старик. — А так как во мне пустота, содержимое противника непроизвольно перетекает в меня. Становясь им, я в точности повторяю все его движения. Биться со мной — все равно что фехтовать с собственным отражением в зеркале. И так же бессмысленно. Подойдите сюда, у вас рука кровоточит. Больной лекарь — жалкое зрелище.

Старик оторвал лоскут от платья мертвого гиганта. Умело перевязывая предплечье судьи Ди, он сказал:

— Лучше взгляните, что там снаружи, доктор. Посмотрите, где мы находимся и не ждут ли наши покойные друзья кого-нибудь еще!

Судья с мечом наготове вышел из сарая.

В бледном лунном свете осел мирно пасся на поляне. Вокруг не было ни души. Осмотрев дом напротив, судья обнаружил за ним другие постройки. Зайдя за угол последней в ряду, судья увидел перед собой реку. Они были на восточном конце набережной. Опустив меч, судья пошел обратно.

Уже входя в сарай, он заметил надпись над дверью: «Собственность шелковой торговли Лана».

Судья Ди задумчиво пригладил длинную бороду. Его банный знакомец владеет шелковой лавкой в Речном городе. Поскольку Лан не слишком распространенное имя, склад, надо полагать, принадлежит этому любознательному господину. В дверях показался ковыляющий на костылях Мастер Тыква.

— Мы в самом конце набережной, — сообщил ему судья Ди. — Вокруг никого.

— Я еду домой, доктор. Пора отдохнуть.

— Прошу вас, господин, загляните по дороге в кузницу, что на углу рыбного рынка. Попросите кузнеца прислать сюда человека с моей лошадью. Я же пока еще раз посмотрю на убитых, а потом сообщу о нападении властям.

— Хорошо. Если кому-то понадобятся мои показания, они знают, где меня отыскать.

Старик взобрался на осла и уехал.

Судья Ди вернулся в сарай. От вида четырех мертвецов и кислого запаха крови его затошнило. Прежде чем обследовать трупы, он подошел к сложенным в углу тюкам. Распоров один из них острием меча, он убедился, что там действительно шелк-сырец. Затем его внимание привлекли темные пятна на скамейке, где сидели они с Мастером Тыквой. Пятна, несомненно, походили на кровь, причем пролитую недавно. Под скамейкой он обнаружил несколько веревок, тоже пропитанных засохшей кровью. Он вернулся к мертвецам и обыскал их одежду. Если не считать нескольких медяков, при них ничего не было. Судья взял из ниши свечу и вгляделся в их лица. Они походили скорее на городских бандитов, нежели на разбойников с большой дороги. Профессиональные убийцы, умелые и, видимо, хорошо оплачиваемые. Но кем?

Возвращая свечу на место, он вспомнил о бумаге, которую дала ему принцесса. Средним и указательным пальцами судья осторожно извлек документ из-под подкладки воротника. Разворачивая его перед свечой, он затаил дыхание. Сначала появилась большая алая императорская печать. Под ней канцелярским почерком было начертано, что податель сего временно назначается императорским дознавателем, наделенным всеми властными полномочиями. Дата и подлинное имя судьи Ди были вписаны изящным женским почерком. Еще ниже стояла печать председателя Большого совета, а в углу — личная печать Третьей принцессы.

Он аккуратно сложил документ и вернул на прежнее место под подкладкой. То, что император предоставил своей дочери право самой вписать в подобный документ нужное имя, красноречиво свидетельствовало о его привязанности к ней и безграничном доверии. А кроме того, это является еще одним доказательством того, что речь идет о деле куда более важном, нежели простая кража императорского сокровища.

Судья вышел из сарая, сел на пенек и погрузился в раздумья.

Глава 8

Из состояния задумчивости его вывело конское ржание. Слуга спешился, и судья дал ему монету. Затем он сам сел на коня и поехал вдоль реки.

На рыбном рынке он увидел множество людей, толпящихся вокруг уличных лотков. Проезжая мимо, судья уловил, что все говорят о каком-то пожаре.

Перед управой собралось около дюжины верховых стражников. В руках у них были покрытые копотью штормовые фонари. Судья Ди препоручил лошадь караульному и сообщил, что желает видеть младшего командира Лю. Караульный провел его по главной лестнице в кабинет старшего командира Сяо. Тот восседал за письменным столом и беседовал со своим могучим помощником. При виде судьи он вскочил и радостно воскликнул:

— Как приятно, что вы заглянули, ваша честь! У нас тут выдался, так сказать, веселый вечерок. Загорелась крыша городского зернохранилища, никто не знает почему. Но мои люди оказались на высоте. Садитесь, ваша честь! Вы можете идти, Лю.

Судья Ди тяжело опустился в кресло.

— Мне нужна информация об одном из постояльцев «Зимородка», — отрывисто произнес он. — Малый по имени Лан Лю.

— Так вы сразу приступили к делу! Я очень вам признателен, ваша честь. Да, господин Лан как раз из тех негодяев, от которых только и жди неприятностей. Он, видите ли, подчинил себе всех содержателей борделей и игорных заведений в южной части этой провинции. Объединил их всех в своего рода тайную гильдию, которую они называют Синей лигой. Помимо этого, Лан еще и крупный торговец шелком, но это не более чем респектабельное прикрытие. Как правило, он не выходит за рамки закона и всегда в срок платит все подати. До самого последнего времени у него возникало немало проблем с соперником, так называемой Красной лигой, которая подмяла под себя игорные притоны и бордели в соседней провинции. — Сяо почесал нос. — Я слышал, будто Лан встретился с представителями Красной лиги здесь, в Речном городе, недели полторы тому назад. И они договорились о перемирии. Должно быть, господин Лан решил задержаться, чтобы посмотреть с безопасного расстояния, как будет действовать соглашение. Просто невероятно, ваша честь, как быстро вы на него вышли!

— Скорее он на меня.

Судья рассказал о своей встрече с Ланом в бане, а затем поведал о нападении в лесу, сообщив, что отправился на прогулку и повстречал Мастера Тыкву.

— Это было хорошо спланированное нападение, — подытожил он. — Пожар в зернохранилище, о котором вы упомянули, несомненно, устроили для того, чтобы отвлечь стражников в другой конец города.

— Святые Небеса! Вот негодяи! Я так сожалею, ваша честь! И прямо на моей территории! Как мне все это не нравится!

— И мне тоже не нравится, — сухо отозвался судья Ди. — Сначала казалось, нам конец, но Мастер Тыква выручил нас обоих. Удивительнейший человек. Вам что-нибудь известно о его прошлом?

— Немного, ваша честь. Он, можно сказать, достопримечательность Речного города. Все его знают, но никому не известно, откуда он взялся. Принято считать, что в юные годы он знавался с так называемыми «лесными братьями», был одним из тех благородных разбойников, что грабят богатых, чтобы помогать бедным. Говорят, что однажды он встретил в горах даосского отшельника и пожелал стать его учеником. Когда же тот отказал ему, Мастер Тыква уселся, скрестив ноги, под деревом перед хижиной отшельника и просидел настолько долго, что у него отнялись ноги. И тогда старый отшельник посвятил его во все тайны жизни и смерти.

Он помолчал, задумчиво потирая подбородок.

— Да, эти четверо негодяев, напавшие на вас, должно быть, прибывшие с юга прихвостни Лана. Местные никогда не напали бы на Мастера Тыкву. Прежде всего, потому, что очень уважают его за мудрость, а еще потому, что верят в его волшебную силу и полагают, будто он может вытянуть из человека душу и поместить ее в свой калебас. Но как же они прознали, что вы собрались туда на прогулку, ваша честь?

— Прежде чем ответить вам, Сяо, я сам хочу спросить вас без обиняков. Во время нашего предыдущего разговора мне стало совершенно ясно, что помимо вашей обеспокоенности относительно Лана и прочих нежелательных приезжих, у вас на уме есть и более важные проблемы. Поскольку благодаря вам я оказался втянут в дела, о которых не имею ни малейшего представления, то требую исчерпывающих объяснений.

Старший командир вскочил и пустился мерить шагами комнату, возбужденно бормоча:

— Я очень, очень сожалею, ваша честь! Разумеется, вы совершенно правы. Следовало вам сразу все рассказать! Большой ошибкой было утаивать...

— Выкладывайте! Уже поздно, я хочу вернуться в гостиницу.

— Да, ваша честь. Так вот, полковник Кан, он, видите ли, мой друг. Фактически лучший друг. Мы родом из одного города и всегда были очень близки. Именно он способствовал моему переводу сюда из столицы, потому что хотел, чтобы рядом был человек, которому можно доверять. Кан отличный парень, из старой армейской династии. Блестящий воин, но в кармане, нетрудно догадаться, хоть шаром покати. И никаких связей при дворе. К тому же он человек внешне холодный и держится сам по себе, поэтому, когда его назначили начальником стражи в Водном дворце, тамошним обитателям это не слишком понравилось. Им, сами понимаете, больше по душе подхалимы, готовые к любым компромиссам. Так что ему пришлось совсем непросто, но он прекрасно со всем справлялся.

Правда, последнее время он казался весьма подавленным. Я убеждал его поделиться со мной своими тревогами, но этот упрямец сказал только, что обеспокоен некими событиями во дворце. А вчера, в довершение всего, он должен был провести какое-то расследование — чертовски щекотливое дело, — так он выразился; и он не знал, как к нему приступить. Он сказал, что не может мне ничего рассказать, но речь идет о жизни и смерти. Можете себе представить...

— Все это очень интересно, но нельзя ли поближе к делу?!

— Повинуюсь, ваша честь. Ну, когда я узнал вас, ваша честь, то подумал, что вы посланы судьбой. Вы знаете, как я вами восхищаюсь, ваша честь... Я решил, что вы не только способны помочь мне разобраться с окопавшимися здесь матерыми негодяями, но и вполне могли бы встретиться с полковником, а он, возможно, решит рассказать вам чуть больше об этом расследовании, а вы, в свою очередь, учитывая ваш блестящий послужной список...

Судья Ди поднял руку.

— Когда именно вы сообщили обо мне полковнику?

— Дая еще не успел, ваша честь! Ведь я встретился с вами только сегодня днем. А начальника дворцовой стражи я вижу лишь по утрам, когда бываю во дворце с ежедневным докладом. Завтра утром я собирался первым делом сообщить о вашем прибытии.

— Понятно. — Судья Ди откинулся в кресле и принялся неторопливо поглаживать бакенбарды. Помедлив, он произнес: — Я вынужден попросить вас, Сяо, не говорить ни слова обо мне вашему полковнику. Я буду рад встретиться с ним, но никак не прямо сейчас. Возможно, вы могли бы его попросить организовать для меня посещение Водного дворца, прежде чем я покину город. Кстати, где именно там обитает прославленная Третья принцесса?

— В северо-восточной части дворцовой территории, ваша честь. Самое уединенное и наиболее охраняемое место. Чтобы попасть туда, нужно пройти через резиденцию и служебные помещения главного евнуха. По слухам, весьма способный человек. Да и как иначе, ваша честь, вы же легко можете себе представить, что творится за этими пурпурными стенами. Все пронизано интригами.

— Все говорят, что Третья принцесса — женщина исключительного ума и незаурядных способностей. Разве не может она положить конец этим закулисным дрязгам?

— Конечно, может, узнай она, что там творится! Но нет ничего сложнее для принцессы, чем разобраться в отношениях сотен придворных своего собственного дворца. Со всех сторон ее окружают придворные дамы, фрейлины, камеристки и кто там еще, и каждая из них старается представить факты в выгодном для себя свете. Ваша честь, я не устаю благодарить Небеса за то, что несу службу вне этих стен! — Он покачал головой, а затем оживленно поинтересовался: — Как бы вы предложили мне поступить с господином Ланом? И как насчет тех четырех трупов на складе?

— Что касается Лана, не предпринимайте ровным счетом ничего. Придет время, и я сам с ним разберусь. А за мертвецами хорошо бы послать кого-нибудь из ваших доверенных людей и перенести их в покойницкую. Они могут сказать, будто это разбойники с большой дороги, которых дорожная стража застала за грабежом проезжего и зарубила. Ах да, что касается грабителей, я узнал некоторые детали, касающиеся убийства кассира. Этот юноша состоял в любовной связи с женой хозяина постоялого двора, и велика вероятность того, что она отправилась через горы, в деревню Десять Ли, которую Тай Мин отметил на карте. Похоже, именно там они собирались встретиться. Но по дороге на него напали и убили.

— Это чрезвычайно любопытно, — медленно проговорил старший командир. — Раз уж госпожа Вэй такова, то у нее может оказаться и другой любовник. А ревность часто становится сильнейшим мотивом для убийства. Что ж, как раз сегодня вечером два моих человека должны отправиться в те места. Я прикажу им заодно разузнать о госпоже Вэй. В свете последних новостей вполне возможно предположить, что она находится в Десяти Ли вместе с другим своим любовником, убийцей Тая. Ваша честь, я так вам благодарен!

Когда судья Ди уже встал, старший командир добавил:

— Это нападение на вас просто потрясло меня, ваша честь. Полагаю, мне следует выделить вам для защиты двух-трех надежных стражников в гражданской одежде.

— Нет, благодарю вас, они лишь будут путаться у меня под ногами. Прощайте, Сяо. Я сообщу вам, когда узнаю что-нибудь новое.

Удрученный командир лично проводил его по лестнице к выходу.

Время близилось к полуночи, и на главной улице почти не было пешеходов. Судья Ди привязал лошадь к столбу перед входом в «Зимородок» и вошел внутрь. В прихожей никого не было, но за решетчатой ширмой он разглядел спину господина Вэя. Содержатель постоялого двора склонился над кожаным сундучком, стоящим на полу. Судья обошел стойку и костяшками пальцев постучал по ширме.

Хозяин постоялого двора, вздрогнув, выпрямился и обернулся.

— Чем я могу вам помочь, господин доктор? — уныло проговорил он.

— Распорядитесь отвести мою лошадь в конюшню, господин Вэй. Навестив пациента, я решил прогуляться по лесу и заблудился.

Вэй проворчал что-то о тех, кто не спит в столь поздний час, и, шаркая, поплелся к задней двери. Судья Ди вдруг ощутил, что совершенно вымотался. Он упал в кресло рядом со стойкой и вытянул затекшие ноги. Уставив невидящий взор на затейливый узор решетчатой ширмы, он перебирал в голове невероятные события этого вечера. Ему казалось само собой разумеющимся, что вызов во дворец последовал после доклада узнавшего судью старшего командира Сяо. Но тот не видел начальника дворцовой стражи и ничего не знал о похищении ожерелья. Кто-то еще в Речном городе должен был узнать его, а выяснить, под каким именем он находится здесь, можно было, заглянув в регистрационную книгу «Зимородка». И этот неизвестный имеет прямой доступ к принцессе, ибо между приездом судьи в Речной город и временем, когда за ним послала госпожа Гортензия, прошло не более трех часов.

До судьи донеслись едва различимые переборы лунной лютни. Играющий явно не знал устали.

Взор судьи упал на пол, где стоял открытый кожаный сундучок. Тот был набит женской одеждой. Другие предметы женского туалета свисали со спинки кресла господина Вэя. Сверху оказался красный парчовый жакет с длинными рукавами, на котором золотой нитью был вышит весьма недурной цветочный узор.

Хозяин вернулся и сообщил, что конюх позаботится о лошади.

— Простите, что побеспокоил вас в столь поздний час, господин Вэй. — У судьи не было сил подняться, и он сказал, просто чтобы продлить разговор: — Напротив конюшни я заметил большой кирпичный сарай. Там, полагаю, у вас хранятся припасы?

Содержатель постоялого двора метнул на него быстрый взгляд, и его бегающие глазки вспыхнули каким-то отталкивающим блеском.

— Там нет ничего ценного! Старая рухлядь, ломаная мебель, господин доктор. С трудом свожу концы с концами, господин доктор! Если бы вы знали, какие у меня расходы... — Он снял с кресла красный жакет и платье, бросил в сундук и сел. — Я был так занят последнее время, что не было времени разобраться с вещами моей дорогой супруги! — И он забормотал себе под нос: — Надеюсь, в ломбарде предложат хорошую цену. Супругу-то я содержал в роскоши, иначе не скажешь!

— Я был искренне огорчен, узнав о вашей беде, господин Вэй. Есть ли у вас какие-то соображения относительно того, кто мог соблазнить вашу жену?

— Не удивлюсь, если это окажется тот долговязый громила, что вечно ошивается у моих дверей, выклянчивая себе место привратника! Живет в соседнем квартале.

— Вы могли бы выдвинуть против него обвинение.

— Против него? Нет уж, премного вам благодарен, господин доктор! У этого парня дружки в горах имеются. Не очень-то хочется проснуться с перерезанным горлом! Да скатертью ей дорога, вот что я скажу вам, господин доктор.

Судья Ди встал и пожелал ему доброй ночи.

На втором этаже царила мертвая тишина. Войдя в свою комнату, он обнаружил, что с наступлением темноты слуги закрыли окна ставнями, так что здесь стало душно и жарко. Он уже было собрался открыть ставни, но передумал. Ни к чему приглашать наемных убийц. Убедившись, что дверной засов достаточно крепок, судья разделся и осмотрел рану на предплечье. Порез был длинным, но неглубоким. Промыв его теплой водой из чайника, он наложил свежую повязку, а затем вытянулся на узкой кровати в ожидании сна. Но спертый воздух действовал угнетающе; вскоре судья весь покрылся испариной.

Перед его мысленным взором сначала предстала обезображенная физиономия бородатого громилы, а потом, во всех отталкивающих подробностях, и прочие сегодняшние мертвецы. После этого он задумался над тем, что для увечного старика Мастер Тыква проявил в бою незаурядную решительность и мастерство. Странно... теперь, когда он вдруг ясно представил себе лицо Мастера Тыквы в сарае, ему привиделось в нем что-то смутно знакомое. Не случалось ли им встречаться где-нибудь прежде? Задумавшись над этим, он задремал.

Глава 9

Судья спал беспокойно и проснулся рано. Он встал и открыл ставни. Чистое небо обещало погожий солнечный день. Умыв лицо и расчесав бороду, судья заложил руки за спину и принялся мерить шагами комнату. И вдруг понял, что мешкает здесь лишь по одной причине: ждет, когда Мелисса принесет ему утренний чай. Досадуя на себя, он решил позавтракать напротив, в «Девяти облаках». Уж лучше постараться больше узнать о городе да выяснить, откуда ему проще рассмотреть стены Водного дворца.

Внизу за стойкой зевал молодой привратник. Судья Ди что-то рассеянно буркнул в ответ на его «доброе утро» и пересек улицу.

В отличие от «Зимородка», здесь, прямо за главным залом, была собственная харчевня. В столь ранний час лишь несколько человек торопливо поглощали свой утренний рис за небольшими столиками. У стойки толстячок невысокого роста выговаривал что-то угрюмому прислужнику. Он замолк и пристально посмотрел на судью маленькими глазками-бусинками, а затем направился к нему, переваливаясь с ноги на ногу.

— Какая честь принимать у себя прославленного столичного медика! Прошу вас за угловой столик, здесь уютно и тихо! В моей харчевне, господин доктор, вам предложат то, чего вы никогда не отведаете в «Зимородке». Позвольте мне посоветовать вам рис, поджаренный со свининой и луком, и хрустящую жареную форель, только что из реки!

Судья предпочел бы более умеренную трапезу, но следовало подтолкнуть словоохотливого хозяина заведения к дальнейшему разговору. Поэтому он кивнул, и толстяк проорал распоряжения прислужнику.

— Комнаты в «Зимородке» показались мне вполне удобными, — заметил судья, — но я бы не стал предъявлять чрезмерных требований касательно обслуживания, поскольку это ужасное убийство кассира не могло не нарушить заведенный там порядок.

— Конечно, господин доктор. Тай Мин был приятным и спокойным юношей и с работой справлялся отменно. Но знаете, там все держалось на госпоже Вэй. Красивая, одаренная женщина, но как обращался с ней скупердяй муж! Считал каждый потраченный ею медяк, представьте себе! Когда она забегала сюда, я всегда угощал ее клецками, фаршированными сладкими бобами, — наше, знаете ли, коронное блюдо. Она их очень любила. Нет, в самом деле, дал ей три или четыре как раз в тот самый вечер, когда она сбежала. Я не считаю позволительным для замужней женщины совершать то, что совершать не следует. Нет, господин, кто-кто, но только не я. Однако Вэй сам довел ее до такого, и с этим уж не поспоришь! — Он подал знак прислужнику и продолжил: — А у нее всегда дело было на первом месте. До тех пор мучилась, пока не передала бразды правления своей племяннице. Девчонка что надо, красотка, но, на мой взгляд, излишне заносчива. А госпожа Вэй, вот это была идеальная домохозяйка. Хотел бы я сказать то же самое о собственной жене...

Прислужник внес бамбуковый поднос с клецками.

— Прошу вас, господин доктор! — просиял хозяин. — Берите сколько душе угодно, все за счет заведения.

Судья Ди попробовал, но на его вкус они были слишком сладкими.

— Восхитительно! — воскликнул он.

— Они все ваши, господин доктор! — Толстяк склонился над столом и доверительно понизил голос: — А теперь кое-что, несомненно, способное вас заинтересовать. Профессиональная, я бы сказал, задача. Каждый раз примерно спустя полчаса после еды я ощущаю тупую боль вот здесь, в левом боку. Затем появляется жжение прямо над пупком и какое-то кислое ощущение глубоко в...

— Моя консультация стоит слиток серебра, — мягко заметил судья. — Плата вперед.

— Целый слиток серебра! Но поймите, вам даже нет нужды меня осматривать. Просто хотелось бы знать ваше мнение. А еще я страдаю запорами. Сейчас у меня...

— Обратитесь к своему лекарю, — отрезал судья и взял палочки для еды.

Толстяк обиженно посмотрел на него и зашаркал к стойке, прихватив с собой поднос с клецками.

Судья с удовольствием позавтракал. Следовало признать, что жареная форель оказалась поистине превосходной.

Покинув «Девять облаков», он увидел Мелиссу, стоящую в дверном проеме напротив. На ней были коричневая куртка и широкие штаны, перепоясанные красным кушаком; волосы подвязаны красной тряпицей. Она радостно пожелала судье доброго утра и продолжила:

— Прекрасная погода! Как насчет нашей речной прогулки?

— Мне следует переодеться?

— О, не обязательно. Только купим по дороге соломенные шляпы.

Узкими переулками она провела его к восточной части набережной, так что вся дорога заняла считаные минуты. Здесь он купил две соломенные шляпы. Пока она завязывала ленту своей шляпы под подбородком, судья бросил взгляд на кирпичные сараи. Два кули под присмотром тощего человека с большой яйцеобразной головой вытаскивали из склада тюк. Мелисса спустилась к воде по каменным ступеням и показала на узкую лодку, пришвартованную среди речных суденышек побольше. Она придержала ее, судья Ди шагнул на борт и устроился на носу. Ловко орудуя шестом, девушка вывела лодку из скопления прочих судов и сменила шест на длинное весло. Когда она направила было лодку к середине реки, судья сказал:

— Знаете, я бы не отказался взглянуть на знаменитый Водный дворец.

— Это вовсе не сложно! Мы пойдем вдоль этого берега и проплывем мимо дворца, а уж потом переправимся на ту сторону. Ведь самые рыбные места именно там.

Над тихими водами дул легкий ветерок, но утреннее солнце обжигало лицо судьи Ди. Он убрал в рукав свою шапку и надел на голову круглую соломенную шляпу. Мелисса сняла куртку. Красный платок туго перетягивал ее красивую высокую грудь. Откинувшись на носу, судья любовался, с какой грациозной легкостью она управляется с длинным кормовым веслом. Ее руки и плечи покрывал золотистый загар. С легкой грустью он думал о том, что ничто не заменит молодость. Потом он переключил внимание на берег реки. Высокие сосны вырастали из густого подлеска совсем близко от воды. То и дело он замечал узкие входы в заливчики и бухты.

— Здесь вам не поймать ничего стоящего, — заметила девушка. — Разве что краб попадется да мелочь, что водится в иле. Для угрей еще не сезон.

По мере их продвижения вверх по течению лес становился все гуще. Поросшие мхом лианы цеплялись за нависшие над водой ветви деревьев. Примерно через четверть часа Мелисса повернула лодку к середине реки.

— Разве мы не можем проплыть чуть дальше вдоль берега? — тут же спросил судья. — Должно быть, скоро уже дворец, а я хочу как следует его рассмотреть.

— Чтобы нас обоих пристрелили? Видите впереди раскрашенные вехи? Там, на причале, иероглифами размером с вашу голову написано, что всякому судну следует держаться за этими вехами. И на берегу за дворцом есть такое же вежливое предупреждение. Стоит пересечь обозначенную вехами границу, и арбалетчики в бойницах используют вас в качестве мишени. Придется уж вам любоваться дворцом с изрядного расстояния!

И она принялась с немалым запасом огибать вехи. Вскоре они увидели трехэтажную сторожевую башню в северо-западном углу дворцовой территории. Лес резко оборвался перед узким заливом, которым, вероятно, начинался ров, окружавший дворец. Прямо из воды под небольшим наклоном в сторону от реки вздымалась северная стена. Зубчатая сверху, она на равных расстояниях прерывалась невысокими сторожевыми башнями. Солнце сверкало на остроконечных шлемах лучников, засевших у бойниц.

— Вот ведь громадина, а? — подала голос с кормы Мелисса.

— Да уж. Давайте проплывем чуть дальше, пока не окажемся напротив северо-восточной башни. Вот тогда я все разгляжу!

Мимо проплывала большая грузовая джонка, гребцы взмахивали длинными веслами в такт монотонной песне. Мелисса принялась подпевать своим чистым юным голосом и, приспосабливаясь к ритму, быстрее заработала веслом. Судья думал о том, что стена кажется очень высокой и совершенно неприступной. Он насчитал у кромки воды восемь забранных решетками сводчатых проходов, через которые, надо полагать, река питала каналы и водотоки дворца.

Затем он увидел павильон, выступающий из стены прямо над последними водными воротами. Это был своего рода крытый балкон трапециевидной формы с тремя эркерными окнами, большим в центре и двумя поменьше по сторонам. Он прикинул, что контрфорс, поддерживающий павильон, расположен приблизительно в пяти чи над водой. Маленькую лодку, пришвартовавшуюся под балконом, сверху углядеть невозможно. Но как бы она могла дойти дотуда, не будучи обнаруженной лучниками на сторожевых башнях?

— Вы надеетесь увидеть стоящую у окна прекрасную принцессу? Как насчет того, чтобы пересечь реку и подплыть к другому берегу?

Судья Ди кивнул. Нелегко было вести лодку вверх по течению: плечи Мелиссы блестели на неуклонно набиравшем жар солнце. Северный берег не так густо зарос лесом: тут и там в зеленой листве виднелись соломенные крыши рыбачьих хижин. Когда они приблизились к берегу, девушка бросила в воду якорь, утяжеленный двумя кирпичами. Лодку немного снесло по течению, а потом якорь зацепился, и она застыла на месте. Мелисса удовлетворенно воскликнула:

— Чуть ли не самое лучшее место! На днях мы с Тай Мином поймали здесь пару отличных окуней. Смотрите, в этом кувшине у меня ножки краба — самая лучшая наживка.

— Наш учитель Конфуций всегда ловил на удочку и никогда сетью, — заметил судья, пока она насаживала наживку. — Он считал, что следует оставить рыбе возможность победить в состязании.

— Я помню это изречение. Когда еще был жив отец, он читал со мной классиков. Знаете, он возглавлял нашу деревенскую школу. Поскольку мама умерла, когда я была совсем маленькой, отец уделял мне, единственному ребенку, все свое свободное время. Нет, возьмите другую леску! Для окуня нужна подлиннее. — Забросив свою, она продолжила: — Мы жили очень счастливо. Но когда отец умер, мне пришлось поселиться на этом постоялом дворе, потому что дядя Вэй — мой ближайший родственник. Я не могла взять с собой книги, которые мы обычно читали, ведь они принадлежали школе. А у вас, ученого лекаря, должно быть, большая библиотека, правда?

— Довольно большая. Но мало времени, чтобы пользоваться ею.

— Как бы мне хотелось жить в доме ученого человека! Читать книги обо всем, что есть интересного на свете, упражняться в живописи и каллиграфии. Это придает уверенности в себе, понимаете, о чем я? Вообще-то, пока в «Зимородке» жила моя тетушка, все было не так плохо. Дядя никогда не давал ей денег на наряды, но она получила от кого-то в наследство несколько рулонов отменного шелка, и я помогала ей шить из него новые платья. Ее любимый жакет красной парчи весь был вышит золотыми цветами. Ей казалось, он ей очень идет, и что правда, то правда: этот жакет был ей весьма к лицу.

Судья опустил леску в мутные воды. Снова устроившись поудобнее на носу, он сказал:

— Да, я слышал, что ваша тетушка очень красива. Неудивительно, что столь впечатлительный юноша, как Тай Мин, влюбился в нее, как теленок.

— Совершенно на ней свихнулся! Не сомневаюсь, что он начал играть, только чтобы иметь возможность ее одаривать!

— Игрою деньги скорее потеряешь, чем приобретешь, — рассеянно заметил судья. Ему показалось, что леска чуть натянулась.

— Тай Мин выиграл. Но мне кажется, что господин Лан нарочно позволил ему выиграть, чтобы потом раздеть до нитки! Меня просто дрожь берет от этого Лана!

— Лан? Где они играли?

— О, Тай Мин несколько раз ходил в то крыло постоялого двора, которое занимает Лан. Эй, смотрите!

Леска заскользила у него между пальцами. В один миг перед ним сложилась картина преступления. Без веской причины Лан никогда не стал бы якшаться с молодым кассиром.

— Травите еще! — взволнованно закричала Мелисса.

Да, он затравит его. Еще как затравит. И, возможно, отыщет связь между убогим сараем Лана и золотыми дворцовыми воротами. То ослабляя, то натягивая леску, судья пытался осмыслить последствия своего открытия.

— Теперь тащите! — зашипела девушка.

Медленно вытягивая леску, он увидел на поверхности воды крупного окуня. Судья перегнулся через борт, вытянул извивающуюся рыбину и кинул ее в корзину.

— Здорово! А теперь следите за мной!

Вся раскрасневшись, она не отрывала глаз от своего поплавка. Ветерок шевелил выбившуюся из-под шляпы непослушную прядь.

Судье очень хотелось вернуться на южный берег, пришвартоваться в одной из укромных бухточек и посмотреть, нет ли там какой-нибудь тропинки, но было бы слишком жестоко испортить ей удовольствие. Он закинул короткую леску и вновь принялся перебирать в уме различные варианты. Его сразу же поразили следы пыток на теле кассира. Теперь, похоже, тому нашлось объяснение.

Голос девушки вывел его из задумчивости.

— Совсем не клюет. Скажите мне, сколько у вас жен?

— Три.

— А ваша Первая жена — она приятная женщина?

— Очень. К счастью, у меня счастливая и дружная семья.

— Вы же знаменитый лекарь, вам нужно четыре жены. Четные числа приносят удачу! А говоря об удаче, я имею в виду...

Мелисса потянула леску и вытащила рыбу поменьше. Затем надолго воцарилось молчание: она занималась своей леской, он погрузился в раздумья. Когда она вытянула еще одного окуня изрядных размеров, судья подал голос:

— У меня слегка затекли ноги. Хочу испытать свои силы в гребле. Много лет не брал в руки весла.

— Конечно! Только лодку не опрокиньте!

Пригнувшись, они стали меняться местами. Лодка закачалась и, удерживая равновесие, он вынужден был обнять ее за плечи.

— Как с вами приятно! — шепнула девушка.

Судья Ди поспешил схватить длинное весло. На корме он опустился на колени и немного подгреб вверх по течению, чтобы девушка могла вытащить якорь. Затем он повернул лодку прочь от берега. Все шло неплохо, но, стоя на коленях, он не мог грести всем телом, приходилось орудовать только руками. Он ощутил пульсирующую боль в раненом предплечье и попытался встать на ноги, но лодка угрожающе качнулась. Девушка расхохоталась.

— Ладно, справлюсь и так, — угрюмо буркнул судья.

— Куда это вы гребете?

— Хочу где-нибудь пристать к берегу. Поищу в подлеске лекарственные травы. Вы не против?

— Вовсе нет. Но вы сможете искать их только на берегах бухточек. Здесь нет ни единой тропинки.

— В таком случае я правлю к причалу. Грести по течению не составит труда.

Впрочем, он быстро понял, что легче сказать, чем сделать. Движение на реке оживилось, и ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы избежать столкновения с встречными судами. Вполуха он прислушивался к оживленной болтовне Мелиссы. И вдруг насторожился:

— Искал? Кто и что искал?

— Я же говорю, мой дядя! Он, кажется, перерыл весь чердак, где жил несчастный Тай Мин. Сегодня утром я там убирала и заметила, что кто-то будто густым гребнем прошелся. Представить себе не могу, что там рассчитывал найти дядя. Дайте мне весло, вам здесь ни за что не пришвартоваться!

Глава 10

У сходней они расстались. Мелисса с рыбной корзиной в руке двинулась по главной улице, напевая себе под нос какую-то песенку. Судья Ди прошел мимо рыбного рынка и заглянул в первую попавшуюся харчевню. Он попросил себе большую миску лапши с ростками бамбука. Поспешно выпив чашку чая, он, с мыслями о бане, вернулся в «Зимородок».

Как он и ожидал, баня в этот обеденный час была пуста, даже банщика на месте не оказалось. Растянувшись в бассейне, судья принялся обдумывать свою версию.

Это было смелое, очень смелое предположение. Вся шаткая конструкция основана на двух фактах: во-первых, несчастный кассир Тай Мин подвергся жестоким пыткам, прежде чем его убили; а во-вторых, его комната была обыскана. Все остальное не более чем домыслы, основанные на знании столь подлых и алчных личностей, каким представляется Лан Лю. Что ж, он рискнет. Если его построения окажутся верными, он успешно завершит начальную фазу своего расследования. Если же он ошибается, то, по крайней мере, кого-то напугает. А перепуганные люди склонны совершать грубые ошибки.

Банщик вернулся, когда судья Ди уже накладывал себе на предплечье новую повязку. Судья распорядился принести из его комнаты чистое платье, а грязное отдать прачкам. Облачившись в свой коричневый дорожный халат, уже выстиранный и выглаженный, он отправился в прихожую и поинтересовался у привратника, закончил ли дневную трапезу господин Лан. Тот кивнул, и судья, протянув ему визитную карточку, попросил узнать, не может ли господин Лан уделить ему несколько минут.

— Господин Лан не любит, когда его беспокоят сразу после еды, доктор.

— И все же поинтересуйся.

Привратник удалился, всем своим видом выражая сомнение, а вернулся, сияя широкой улыбкой.

— Господин Лан говорит, что будет рад вас видеть, господин! Четвертая дверь по правой стороне.

Судью Ди встретил тощий человек с большой яйцеобразной головой, которого он утром видел у сараев. Подобострастно улыбаясь, он представился счетоводом господина Лана и провел судью через большую прохладную прихожую в неимоверных размеров комнату, занимавшую, похоже, всю заднюю часть левого крыла постоялого двора. Нет сомнения, что это были самые уединенные и самые дорогие покои в «Зимородке».

Господин Лан восседал за массивным резным столом черного дерева, перед ним лежала внушительных размеров конторская книга. Два телохранителя заняли места у раздвижных дверей, выходящих в запущенный сад. Господин Лан поднялся, с церемонным поклоном предложил судье другое кресло и со слабой улыбкой проговорил:

— Мы с моим счетоводом как раз разбирали бумаги. Ваше столь ценимое мною посещение позволит отвлечься от этой нудной работы!

Он сделал знак счетоводу приготовить чай.

— Я еще прежде собирался нанести вам визит вежливости, господин Лан, — приветливо отозвался судья Ди, — но вчера лег очень поздно и с утра почувствовал легкое недомогание. Сегодня прекрасная погода, господин.

Он взял чашку, предложенную ему счетоводом, и сделал глоток.

— Не считая сезона дождей, климат здесь вполне приятный, — согласился господин Лан.

Судья решительно отставил чашку. Сложив руки на коленях, теперь он заговорил резко:

— Рад это слышать, Лан! Ибо вам надолго, очень надолго придется задержаться в Речном городе.

Хозяин окинул судью пристальным взглядом и медленно проговорил:

— Что именно вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что перемирие закончено. Как только вы переступите границу Особой территории, вам крышка, Лан. Вчера вечером ваши тупоголовые приспешники затащили меня на склад у причала и чуть не прикончили.

— Я говорил вам, хозяин, что там повсюду кровь. Я... — забормотал счетовод.

— Заткнись! — рявкнул на него Лан и повернулся к телохранителям: — Закройте эти проклятые двери! Один пусть займет место за дверью в саду, другой перед дверью в прихожей. Никто не должен нас беспокоить.

Затем он вперил в судью тяжелый взгляд своих больших и сверкавших теперь недобрым блеском глаз.

— Понятия не имею, о чем вы там говорите. Я, как только увидел вас вчера в бане, сразу заподозрил, что вы из красных. Лекари обычно не обладают телосложением кулачного бойца. А убивать вас я не пытался. Наша сторона перемирие соблюдает.

Судья Ди пожал плечами.

— Допустим пока, что это действительно так. Для обсуждения есть куда более важные вопросы. Я получил приказ сделать вам предложение.

Вы подкупили кассира этого постоялого двора, чтобы он стащил для вас весьма занятную безделушку. Ваша лига, похоже, сильно поиздержалась, Лан, раз вы рискуете быть порезанным на мелкие кусочки. Медленно и умело.

Лан выглядел все так же невозмутимо, но судья отметил, как побледнел счетовод. Он продолжил:

— С большим удовольствием сдал бы вас властям, Лан. Но перемирие есть перемирие, и мои люди слово держат. Если это взаимно, разумеется. Половина от восьмидесяти четырех — это сорок две. Пожалуйста, поправьте меня, если я запутался в цифрах.

Лан, зловеще поглядывая на телохранителей, неторопливо подергивал свою козлиную бородку. Оба здоровяка отчаянно замахали руками, отрицая свое причастие к чему бы то ни было. Счетовод поспешно отступил за кресло своего хозяина. Большой зал надолго погрузился в молчание. Наконец Лан прервал тишину:

— Ваши люди хорошо поработали. Тщательнейшим образом. Моим следовало бы брать с них пример. Да, к вашим цифрам не придраться — у нас есть договоренность, что на нейтральной территории будем делить всё поровну Однако я ничего не сообщил вашему хозяину, потому что дело-то не выгорело. Жемчуга у меня нет.

Судья Ди встал.

— Вчерашняя попытка убить меня говорит о том, что вы лжете, Лан. В случае если вы отклоняете наши разумные требования, мне приказано сообщить вам. что перемирие окончено. Что я и делаю здесь и сейчас. Прощайте!

Он направился к двери и уже взялся за ручку, когда Лан окликнул его:

— Вернитесь и сядьте на свое место! Я вам все объясню.

Судья вернулся к столу, но остался стоять и гневно воскликнул:

— Прежде всего, Лан, я жду извинений за покушение на мою жизнь!

— Я прошу прощения за те неудобства, что вы претерпели на принадлежащем мне складе, и немедленно проведу расследование. Этого достаточно?

— Лучше, чем ничего.

Судья Ди снова опустился в кресло. Лан откинулся в своем.

— Я совершил ошибку — не стоило браться за это дело. Но вы же понимаете, какие нынче расходы! Я трачу целое состояние на жалованье управляющим игорных притонов, а эти мерзавцы утаивают доходы. И как прикажете содержать приличные бордели, когда не хватает даже крестьянских девиц? Приходится платить деревенской дурочке столько же, сколько обученной куртизанке! Если мы не дождемся по-настоящему разрушительного наводнения или длительной засухи и неурожая, я просто разорюсь. А что до податей, то позвольте вам сообщить...

— Хватит этой пустой болтовни! — оборвал его судья Ди. — Рассказывайте о жемчуге!

— Ладно, я просто хотел вам объяснить, что при нынешнем положении нельзя просто плюнуть на десять золотых слитков. А в этом деле мне причиталось десять золотых слитков, причем почти без всякого риска или расходов. — Лан глубоко вздохнул. — Вот как все было. На прошлой неделе является ко мне торговец шелком — назвался он Хао. Приносит рекомендательное письмо от одного из моих людей в столице. Хао говорит, что знает одного типа, который разработал план, как украсть ценное ожерелье из здешнего Водного дворца. Говорит, вещица состоит из восьмидесяти четырех жемчужин наивысшего качества, но продавать их, конечно, придется по одной. Если я знаю кого-нибудь, хорошо знакомого с рекой и местностью вокруг дворца, и заставлю взяться за это дело, знакомый Хао заплатит мне десять золотых слитков. Я тут же подумал о здешнем кассире, который знает каждую излучину на этой реке, хотя и отказался наотрез. Десять золотых слитков — деньги немалые, но слишком уж рискованно красть из дворца. Однако Хао все же посвящает меня в свой план. Мой счетовод повторит все сказанное тогда, ибо у него феноменальная память — единственное достоинство этого болвана. Ну-ка, говори!

Человек с яйцеобразной головой прикрыл глаза. Стиснув руки, он затараторил на одном дыхании:

— Ему следует отплыть из города на лодке за час до полуночи, грести до четвертой заводи на правом берегу, оставить там лодку и идти по тропинке за вторым рядом сосен. Прежде ее использовала дворцовая стража, и ведет она вдоль берега реки к северо-западному углу дворцового рва. На глубине примерно в два чи там есть старые ворота шлюза; нужно проплыть вдоль них до угла северо-западной сторожевой башни. Здесь, чуть выше уровня воды, вдоль всей северной стены идет выступ шириной примерно в один чи. По нему нужно дойти до последней арки водовода. Прямо над ней опора, поддерживающая крытый балкон. Между кирпичами там полно щелей, так что можно без труда забраться на стену. Нужно залезть в павильон через боковое окно. Павильон соединяется со спальней круглым «лунным» проемом. Ожерелье будет лежать либо на туалетном столике прямо за этим проемом, либо на чайном столике напротив. Пусть затаится за лунной дверью, пока не убедится, что люди там спят. Затем шагнет за дверь, возьмет ожерелье и вернется тем же путем. Лучников на бастионах бояться не стоит — им будет не до того.

Тощий счетовод открыл глаза и самодовольно ухмыльнулся. Далее продолжил Лан:

— Поскольку дружок Хао явно знал, о чем говорит, я решил попробовать, смогу ли заарканить кассира. Я знал, что ему нужны деньги, поэтому пригласил сыграть по-дружески и дал поначалу выиграть, а потом разделал подчистую. Затем, будто бы в качестве великого одолжения, я рассказал ему о готовящейся краже, и он тут же согласился. В общем, я сообщил Хао, что все слажено. Если бы Тай Мина схватили, я знать ничего не знаю, кроме того, что мальчишка потерял все деньги за игорным столом и не смог устоять перед искушением.

— Все это мне понятно, Лан, — утомленно проговорил судья. — Но мне надоело ждать, когда вы наконец объясните, куда делось ожерелье. Остальное примем на веру.

— Я лишь хотел обрисовать всю картину, — недовольно буркнул Лан. — Ладно, Тай Мин в указанное время отплыл от моего склада. Он обещал вернуться туда же вместе с ожерельем и получить свои двадцать серебряных слитков, за вычетом того, что был мне должен. Не могу не признать, что иногда совершаю ошибки, но свою-то работу знаю. Я разместил людей на дорогах, ведущих на запад, на восток и на юг от города — просто на случай, если Тай Мин невзначай забудет о нашей договоренности: они бы ему напомнили, сами понимаете. Мой счетовод несколько часов напрасно прождал Тая в складском сарае. Затем двое моих парней, что приглядывали за дорогой на восток, наконец его притащили. Он беспечно скакал по ней, причем нарядно одетый. Решил, понимаете ли, сначала заглянуть в «Зимородок» и переодеться.

Судья подавил зевок.

— Вы, Лан, видать, немало времени потратили, слушая на рынке сказочников. — И тут же рявкнул: — Что с ожерельем?!

— Этот мерзавец утверждает, что так и не смог его добыть! Все шло как надо, пока он не залез по стене и не проник в павильон. Там никого не было, ни в павильоне, ни в спальне. И якобы никаких драгоценностей, вообще никаких безделушек, заслуживающих внимания. Он вернулся, но не посмел явиться в назначенное место. Говорит, испугался, что мы подумаем, будто он нас надул и где-нибудь спрятал ожерелье. Разумеется, именно так мои люди и подумали. Они изо всех сил пытались заставить его сказать правду — так сильно, что прямо у них на руках он и скончался. Да уж... Не знаю, как обстоят дела с персоналом в вашей лиге, но лично я уже не знаю, где брать по-настоящему толковых исполнителей.

Он досадливо покачал головой.

— Мало того, что они не смогли расколоть этого вороватого кассира, так еще выбрали самое неподходящее место, чтобы швырнуть в реку труп. Лучше бы тело обнаружили куда ниже по течению. Для очистки совести я приказал обыскать чердак Тай Мина на постоялом дворе. Конечно, там ничего не нашли. Но разве я могу обшарить каждое дупло, каждую кочку и ямку в этом проклятом сосновом лесу? Словом, пришлось забыть об этом ожерелье, вот и все дела.

Судья Ди глубоко вздохнул.

— Что ж, Лан, история хоть куда. Не хуже той, что наплел твоим людям Тай Мин. Единственная разница в том, что он не смог привести доказательств, а вы можете. Просто познакомив меня с вашим добрым другом господином Хао.

Лан заерзал в кресле.

— Хао должен был появиться здесь вчера утром. С десятью золотыми слитками. Но не появился. И теперь я не знаю, где его искать.

Воцарилось долгое молчание. Затем судья Ди встал, отодвинув кресло.

— Мне очень жаль, Лан, но я не могу вернуться домой с этими россказнями. Заметьте, я не называю вас лжецом; я просто говорю, что мне нужны доказательства. Я задержусь здесь ненадолго, чтобы, так сказать, понаблюдать за развитием событий. Нет нужды говорить, что я здесь не один, так что не стоит повторять ту ошибку, что вы допустили вчера вечером. Если пожелаете продолжить нашу дружескую беседу, вы знаете, где меня найти. До свидания!

Человек с большой яйцеобразной головой почтительно проводил его до двери.

Глава 11

Придя в свою комнату, судья Ди тяжело опустился в стоящее у окна кресло. Убийство Тай Мина раскрыто. Он позаботится о том, чтобы Лан Лю и те люди, что пытали и убили несчастного кассира, получили по заслугам. Но сначала он должен установить истинных злодеев, разработавших план похищения ожерелья. Пока его первоначальные подозрения вполне подтверждаются — кража явилась частью какой-то сложной придворной интриги, и некий знакомый загадочного господина Хао явно имеет непосредственное отношение к дворцу. Можно было ожидать наличие такого «господина Хао», ибо, когда порочные царедворцы желают нанять головорезов извне для выполнения грязной работы, они всегда действуют через посредника. Вот бы найти этого господина Хао! Уж на допросе он непременно поведал бы все о своем знакомом. Но что-то где-то пошло не так: Хао не пришел на встречу с Даном, и у судьи возникло тревожное ощущение, что господин Хао скрылся навеки.

Снизу опять донеслись нежные переборы лунной лютни. На этот раз быстрая мелодия в мастерском исполнении; незнакомая, но вполне приятная. Она оборвалась резким аккордом, затем послышался женский смех. В Речном городе нет продажных девиц, но, по всей видимости, некоторые из гостей привозят их с собой. Судья Ди принялся задумчиво пощипывать ус.

Что мог сделать с ожерельем Тай Мин? Стащить его с приставного столика, куда положила ожерелье принцесса, было достаточно просто. Кассир мог дотянуться до него, даже не влезая в павильон. Не мог ли один из заговорщиков поджидать его под контрфорсом, прямо за решеткой водовода? Эти арки невелики, не выше трех-четырех чи, как убедился судья, глядя с реки на стену, однако вполне возможно, что подземный канал можно преодолеть в маленькой плоскодонке. Некто мог взять ожерелье и передать Таю вознаграждение сквозь прутья решетки; возможно, всего один золотой слиток вместо десяти, обещанных Лану. Заговорщики из дворца — непревзойденные мастера интриг, и было бы вполне в их духе выкинуть с Ланом подобный фокус.

Или то же самое могло произойти в сосновом лесу, если господин Хао поджидал там возвращения Тай Мина. В любом случае Тай Мин мог спрятать золотой слиток, допустим, в дупле, собираясь забрать его позже, после того как они с госпожой Вэй в деревне Десять Ли обсудят свое будущее. Судья тяжело вздохнул. Слишком много возможностей, слишком много неизвестных.

Одно ясно наверняка. Лан Лю не имеет никакого отношения к нападению в лесу на судью и Мастера Тыкву. Злодеи приволокли их в сарай Лана только потому, что знали: Лан использует это место для пыток и прочей грязной работы, ибо место это удобное — ночью вокруг ни единой души. Убийц нанял тот же «господин Хао», поскольку, судя по всему, именно это имя пытался произнести бородатый главарь перед смертью. Первая попытка заговорщиков устранить судью провалилась. Но они явно намерены не позволить судье помешать их планам, так что следует ожидать следующего покушения. Он выпрямился в кресле. В дверь чуть слышно постучали.

Судья Ди взял меч с приставного столика, отодвинул щеколду и, держа оружие наготове, слегка приоткрыл дверь. Это был счетовод Лана.

— Господин Лан просит вас спуститься в прихожую. Он только что получил письмо, которое хотел бы вам показать.

Судья положил меч на столик и вслед за счетоводом сошел вниз по широкой лестнице. Господин Лан у стойки разговаривал с хозяином постоялого двора.

— А, доктор, рад, что вы еще дома! У одного из моих помощников ужасно заболел живот. Буду премного благодарен, если вы его осмотрите. Я покажу вам его комнату.

Уже направляясь в свое крыло, Лан нащупал в рукаве и вытащил вскрытый конверт, на котором большими четкими иероглифами было написано его имя.

— Кстати, господин Вэй, — обернулся он к хозяину «Зимородка», — кто доставил это письмо?

— Я был не здесь, а у себя за ширмой. Лишь мельком увидел какого-то уличного мальчишку. Он швырнул письмо на стойку и был таков. Когда я увидел, что письмо адресовано вам, тут же направил человека в ваши покои.

— Ясно. Что ж, пройдемте, доктор.

Как только все трое оказались в кабинете Лана, тот сразу протянул конверт судье Ди.

— Вы хотели доказательств, — сдержанно проговорил он. — Надеюсь, маленькое представление у стойки, которое я разыграл специально для вас, убедило вас в том, что письмо действительно доставлено сюда, а не состряпано мной сразу после вашего ухода.

Судья развернул лист. Письмо гласило, что нижеподписавшийся глубоко удручен тем, что непредвиденные обстоятельства не позволили ему посетить Лана в назначенный день, дабы обсудить покупку партии шелка-сырца. Однако сегодня в шесть часов он будет на складе Лана. Если образцы шелка удовлетворят его, они тут же заключат сделку. Внизу стояла подпись: «Хао». Стиль письма безупречный, иероглифы написаны уверенной рукой, поднаторевшей в канцелярской работе. Письмо, несомненно, подлинное, ибо Лану потребовался бы целый день, чтобы отыскать в Речном городе достаточно ученого человека, способного написать подобное послание. Возвращая письмо Лану, судья сказал:

— Что ж, это действительно подтверждает ваши слова. Наше перемирие остается в силе. В шесть я буду у вас на складе.

Господин Лан недоуменно поднял тонкие брови.

— На складе? Вы ведь не думаете, что мы туда пойдем? Сделка провалена! Хао там никого не найдет, лишь запертую дверь!

Судья Ди посмотрел на него с сожалением.

— Неудивительно, Лан, что вы не можете найти хороших работников. Где ваш здравый смысл? О Небеса, вам несут десять слитков золота, а вы запираете дверь и объявляете, что вас нет дома! Друг мой, послушайте, как нам следует поступить! Мы со всей любезностью встретим господина Хао и выясним, при нем ли золото. Если так, примем его с благодарностью. Добавив при этом, что заполучить ожерелье не удалось, но из-за Хао мы претерпели кучу неприятностей и понесли немалые расходы, так что десять слитков являются вполне разумной компенсацией.

Лан покачал головой.

— За этим сукиным сыном Хао, вероятно, стоят очень могущественные люди. Попахивает высокопоставленными чиновниками. Или друзьями придворных из дворца, судя по тому, как хорошо они осведомлены обо всех тамошних ходах-выходах. Я, братец, человек мирный, мне неприятности ни к чему.

— Неужели вы не видите, что они у нас в руках, будь то дворцовые шишки или не дворцовые? Если господину Хао не понравится наше честное предложение, мы заявим, что, как люди законопослушные, готовы отправиться с ним в управу и дать возможность решить это дело властям. Конечно, в этом случае нам придется объяснить, что мы согласились с неслыханным предложением похитить императорское сокровище лишь для того, чтобы получить все доказательства преступления, прежде чем сообщить о нем. А теперь мы заявляем о своих правах на правительственное вознаграждение.

Лан стукнул кулаком по столу.

— О Небеса! — воскликнул он. — Теперь я понимаю, почему ваша лига всегда берет верх. У вас парни что надо, а мне приходится иметь дело с отбросами вроде этого самозваного счетовода!

Он вскочил и отвесил несчастному две изрядные оплеухи. Дав таким образом выход своим чувствам, он вернулся в свое кресло и с широкой улыбкой обратился к судье:

— Это прекрасный, просто восхитительный план, мой дорогой соратник!

— И согласно этому плану пять слитков причитается нам, — напомнил ему судья Ди. — Четыре лиге и один мне, в качестве комиссионных.

— Ваши руководители должны бы выделить вам два! — расщедрился Лан, после чего рявкнул на счетовода: — Это твоя последняя возможность доказать свою пригодность, дурья башка! Пойдешь на склад вместе с нашим новым другом. — И вновь обратился к судье: — Я, конечно, не могу позволить себе пойти самому. Приходится беречь собственную репутацию. Но вы не останетесь в одиночестве, потому что около дюжины моих людей засядет в том сарае, что позади моего. — Он бросил взгляд на судью и поспешно пояснил: — Вы понимаете, исключительно на случай, если наш господин Хао захватит с собой пару приспешников!

— Да, я вполне понимаю, — холодно проговорил судья. — Я буду в сарае чуть раньше шести. Скажите своим людям, чтобы пропустили меня, ладно?

Он направился к выходу, и господин Лан лично проводил его до дверей, оживленно приговаривая:

— С вами приятно иметь дело, дорогой друг! Потом мы с вами выпьем здесь за благополучный исход нашего предприятия. За успешное сотрудничество синих и красных!

Глава 12

Судья Ди поднялся к себе в комнату за мечом и калебасом. Прежде всего он должен встретиться со старшим командиром Сяо, рассказать ему о встрече на складе и договориться об аресте загадочного господина Хао и головорезов Лана.

У главного входа в «Зимородок» Мелисса торговалась со старухой, продающей вразнос туалетные принадлежности. Дружески кивнув, он уже собирался пройти мимо, как девушка положила руку ему на плечо и показала на костяной гребень, усеянный дешевыми самоцветами.

— Как вам кажется, он мне подойдет? — несколько жеманно поинтересовалась она.

Когда он наклонился, чтобы разглядеть безделушку, она быстро прошептала:

— Будьте начеку! О вас спрашивали двое посторонних.

— Мне кажется, он будет вам очень к лицу, — сказал судья и вышел из постоялого двора.

Делая вид, что смотрит на небо, он краем глаза заметил двух типов, стоящих у входа в « Девять облаков». Одеты неприметно: серые платья с черными кушаками и темные шапки. Такие могут оказаться и членами лиги Лана, и людьми из дворца. А теперь приходится считаться и с посланниками Красной лиги, где так или иначе могли прознать о самозванце, причислившем себя к этой почтенной организации. Кто бы они ни были, им никак не следует знать, что судья собирается навестить старшего командира Сяо.

Он прогулялся по главной улице, то и дело останавливаясь, чтобы поглядеть на выставленные перед лавками товары. Да, парочка в сером следовала за ним. Он тщетно испробовал несколько распространенных уловок: неспешным шагом поворачивал за угол, а потом бросался вперед, пытаясь смешаться с толпой, но люди в сером неотступно следовали за ним, причем, казалось, без малейших усилий. Они знали толк в своем деле. Раздосадованный судья зашел в большую харчевню и занял стол подальше от входа. Когда к нему подошел прислужник, судья сказал ему, что вспомнил о чем-то важном, и через кухню выбежал из харчевни. Однако один из типов в черном поджидал на углу переулка, куда выходила задняя дверь.

Пришлось вернуться на главную улицу. Знай он город, можно было бы продолжить попытки оторваться от слежки. Но города он не знал, а потому вынужден был прибегнуть к уловке, которая заставит преследователей разоблачить себя и в то же время приведет судью в городскую управу.

Он шел в общем потоке горожан, пока не заметил впереди остроконечные шлемы стражников. Тогда он внезапно ускорил шаг, а затем развернулся и пошел в противоположную сторону. Столкнувшись с тем из своих преследователей, что был повыше, судья что было мочи завопил:

— Карманники! Держи вора! — Тут же вокруг них столпились возбужденные зеваки. — Я лекарь! — кричал судья Ди. — Этот долговязый специально толкнул меня, а второй пытался сунуть руку мне в рукав!

Здоровенный носильщик схватил долговязого за воротник.

— Какой позор! Грабить лекаря! Да я тебя...

— Что тут происходит? — пробился к ним коренастый стражник.

Оба типа в сером не делали ни малейшей попытки сбежать с места происшествия. Старший из них спокойно заговорил со стражником:

— Этот человек ложно нас обвиняет. Отведите нас к своему начальнику!

Стражник окинул взглядом судью и двух его преследователей. Подтянув ремень, на котором болтался меч, он рявкнул на носильщика:

— Оставь этого господина! Мне кажется, тут какое-то недоразумение. Но решать командиру. Извольте пройти в управу, все трое!

Пока они шли, оба человека в сером сохраняли безмолвие. Младший командир Лю провел их в кабинет начальника.

Старший командир Сяо оторвал взгляд от бумаг. Не подав вида, что знаком с судьей Ди, он отрывисто приказал стражнику доложить дело, а затем требовательно протянул руку.

— Попрошу ваши бумаги!

Двое в сером выложили на стол похожие бумаги с красной кромкой и множеством печатей. Старший обратился к командиру:

— Этот так называемый лекарь — самозванец. У нас приказ доставить его во дворец. Мы требуем незамедлительно предоставить в наше распоряжение конвой.

Старший командир Сяо сдвинул шлем на затылок.

— Вам известно, господа, что сам я этого сделать не могу! Мне нужен приказ моего командира. Бумаги доктора Ляна в полном порядке. Как я вижу, они надлежащим образом зарегистрированы в этом самом кабинете. — Он почесал нос. — Однако я готов передать с вами записку от меня к полковнику Кану, а затем вы вернетесь за этим господином. — Порывшись среди бумаг, он выбрал соответствующий бланк и окунул в тушь кисточку.

— Вернемся, чтобы убедиться, что он смылся? — скривился старший. — У нас есть четкий приказ, командир!

— Прошу прощения, но у меня свои собственные приказы. — Сяо мгновенно заполнил листок и подтолкнул его через стол. — Прошу вас!

Пока его товарищ убирал бумагу в рукав, долговязый отрывисто проговорил:

— В ожидании нашего возвращения вы задержите этого человека.

— Только если доктор на это согласится, господин. Мы не можем задерживать надлежащим образом зарегистрированное лицо без особого приказа. «Правило благосклонности», вы же знаете! С другой стороны, если доктор пожелает содействовать...

— Конечно-конечно! — тут же отреагировал судья. — Я не желаю, чтобы тот негодяй, которого эти господа приняли за меня, ускользнул от них. Недоразумение следует устранить как можно скорее.

— Ну, тогда все решено! — просиял старший командир. — Желаете получить лошадей, господа?

— У нас есть свои.

И не говоря больше ни слова, люди в сером повернулись к выходу. Стражник проводил их вниз по лестнице.

— Вы знаете этих типов? — поинтересовался у Лю старший командир.

— Да, господин! Это люди коменданта дворца. Они всегда ходят в сером, а люди главного евнуха в черном.

Старший командир обеспокоенно взглянул на судью Ди.

— Так и есть, ваша честь! Вы действительно оказались в самой гуще событий.

— Как скоро можно ожидать их возвращения?

— Часа через полтора, ваша честь. Может быть, два часа, если мой командир не окажется на месте.

— Это не годится. В шесть я должен быть на складе у Лана. Я встречаюсь там с его счетоводом и человеком, называющим себя Хао, опасным преступником. Лан не доверяет ни Хао, ни мне, так что в сарае напротив засядет дюжина его головорезов. Я хочу, чтобы вы окружили сараи и схватили всех разом. Сможете выделить на это сегодня вечером человек шестьдесят?

— Зависит от того, в чем вы собираетесь обвинить всех этих людей, ваша честь.

— Людей Лана в убийстве кассира Тай Мина. Остальных в государственном преступлении.

Старший командир пристально посмотрел на него.

— В таком случае мне лучше присутствовать там самому, ваша честь. Теперь насчет этих спесивцев из дворца. Я совсем не уверен, что мой командир выдаст им предписание. В своем обращении я написал, что вы зарегистрированы надлежащим порядком, поэтому сначала он захочет узнать все подробности дела.

— У меня есть основания предполагать, — тихо проговорил судья, — что комендант предоставит полковнику Кану великое множество подробностей.

Сяо обратился к младшему командиру.

— Как насчет того, чтобы организовать побег из тюрьмы, а, Лю?

Когда тот кивнул с довольной ухмылкой, Сяо вновь обратился к судье Ди:

— А еще Лю вас как следует замаскирует, ваша честь, чтобы вы выбрались отсюда незамеченным. Не удивлюсь, если эти парни оставили кого-то наблюдать за зданием. Лю большой мастер изменять внешность! — Потирая руки, он оценивающе посмотрел на судью. — Начнем с того, что подрежем вам бороду и усы. Затем...

— Никакого маскарада я не желаю! — холодно проговорил судья. — Может ваш помощник добыть мне старого осла и пару костылей?

Лю кивнул и тут же удалился.

— Толковый парень этот Лю! — воскликнул старший командир. — Чашечку чаю, ваша честь!

И он принялся рассказывать судье, как Лю сможет изобразить, будто в одной из камер содержится заключенный, и как он сфабрикует мнимый побег мнимого узника. Сяо вдавался в каждую деталь с ребячьим восторгом. Закончив, он спросил:

— А что насчет убийства того кассира, Тай Мина, ваша честь?

— Это преступление попадает под вашу юрисдикцию, Сяо, поскольку было совершено прямо здесь.

И судья поведал старшему командиру, как Лан признал, что Тай Мин был подвергнут пыткам и убит, ибо отказался признаться Лану, где спрятал ожерелье, которое ему заказали украсть.

— Когда сегодня вечером вы схватите людей Лана, мы отправимся в «Зимородок» и арестуем самого Лана, а затем я официально предъявлю ему обвинение в совершении преступления. Но тот Хао, которого я упоминал, куда важнее Лана. Как только Хао появится на складе, я дважды свистну в два пальца, и вы отдадите приказ своим людям хватать всех подчистую. Хотя Хао тоже может привести людей. Позвольте дать вам основное представление о месте, где развернутся события.

Судья взял лист бумаги и набросал поляну и сараи на ней. Старший командир сравнил рисунок с собственным планом и указал, где расставит своих людей. Тут как раз вернулся младший командир Лю.

— Осел ждет на заднем дворе, ваша честь, — отрапортовал он. — Вам лучше поспешить, поскольку снаружи никого. Пока что никого.

Судья Ди торопливо поблагодарил старшего командира. По расшатанной деревянной лесенке Лю вывел его на маленький кухонный двор. Судья взобрался на древнего ослика, и Лю протянул ему пару старых костылей.

— Отличная работа! — шепотом похвалил его судья и пустил ослика через узкие ворота.

Сгорбившись и опустив голову, он затрусил по улице, идущей параллельно главной. Судья рассчитывал на то, что в Речном городе Мастер Тыква — фигура настолько примелькавшаяся, что люди воспринимают его как должное и не станут слишком приглядываться. Единственное различие между ними заключалось в том, что у судьи был меч. Он поспешно его отвязал и положил на круп осла, между костылями.

Ослик степенно шел, прокладывая себе дорогу в толпе. Судья Ди с удовлетворением отметил, что никто не обращает на него особого внимания. Его то и дело приветствовали, на что он отвечал, поднимая руку. Судья направлялся в сторону «Зимородка», ибо не хотел слишком долго искушать судьбу, а постоялый двор казался последним местом, где его станут искать ищейки из дворца.

Узкий переулок на задах «Зимородка» был совершенно пуст. Обеденная суета только что закончилась, прислуга отдыхала, а торговцы подтянутся лишь за час-полтора до ужина. Судья спешился у заднего входа и заглянул в запущенный сад. Раздвижные двери в покои Лана были закрыты, а из кухни не доносилось ни звука. Окно в комнате судьи на втором этаже было закрыто ставнями, но окно прямо под ним оказалось полуоткрыто. Кто-то перебирал струны лунной лютни, наигрывая ту же мелодию, что судья слышал в первую здешнюю ночь. Теперь он вспомнил этот мотив, много лет назад популярный в столице. Некоторое время понаблюдав за садом, он решил, что сейчас ему очень кстати придется старый сарай. Дверь его была приоткрыта, и судья с мечом и костылями под мышкой проскользнул внутрь.

Внутри сарай выглядел не слишком привлекательно. С заплесневелых стропил свисала паутина, затхлый запах неприятно щекотал ноздри. У задней стены были свалены ломаные столы и стулья, но пол оказался чисто выметен. За старой мебелью судья заметил кучу конопляных мешков.

Он сдвинул в сторону шаткий стол и проткнул один из мешков острием меча. В мешках была рисовая шелуха. Судья решил, что вполне может поспать на них несколько часов. Осел, несомненно, сам потрусит туда, откуда пришел.

Поставив костыли у единственного зарешеченного окошка, он устроил себе удобное ложе и улегся поближе к стене. Сложив руки за головой, он задумался о последних событиях.

Письмо господина Хао к Лану оказалось действительно хорошей новостью. Оно доказало, что заговорщики из дворца ожерельем пока не завладели. Таким образом, можно отказаться от одной из рассматриваемых версий, согласно которой они или господин Хао перехватили кассира после кражи или купили ожерелье непосредственно у вора. Эта версия была основана на том, что загадочный господин Хао на следующий день после кражи не появился у Лана. Теперь же выяснилось, что господин Хао просто не смог прийти, как он объяснил в своем письме, и собирается завершить сделку сегодня вечером на складе у Лана. Это просто превосходно, поскольку арест Хао вынудит заговорщиков из дворца затаиться на время, чтобы пересмотреть свои планы, что даст ему, судье, передышку и позволит сосредоточиться на поисках ожерелья. Долгое утро на реке давало о себе знать: утомленный судья смежил веки.

Сон его не был спокоен. Перед ним предстала повисшая в воздухе искаженная рожа бородатого главаря; головорез пожирал судью своим единственным глазом. Нет, то был мертвый кассир, склонивший над ним вздутое позеленевшее лицо; уставив на судью выпученные глаза, мертвец тянул к его горлу искалеченные руки. Судья пытался встать, но тело его будто налилось свинцом, и он не мог пошевелиться. Он отчаянно хватал ртом воздух, и, когда почувствовал, что сейчас задохнется, кассир обернулся высокой женщиной в перепачканном синем платье. Длинные спутанные волосы с застрявшими в них комьями высохшей грязи скрывали лицо, виден был только синий зияющий рот, из которого вывалился распухший язык.

Судья проснулся от собственного крика.

Весь в поту, он вскочил и некоторое время ходил взад-вперед по сараю, разглядывая старую мебель и стараясь выбросить из головы приснившийся кошмар. Судья выругался, споткнувшись о какой-то пыльный мешок, похоже, из-под муки. Он отряхнул колени, а затем снова улегся на свое конопляное ложе. И вскоре провалился в глубокий сон, на этот раз без сновидении.

Глава 13

Судью Ди разбудил непрекращающийся зуд, охвативший всю шею. Он вздрогнул, увидев, что за оконной решеткой совсем темно. Вскочив, он бросился к окну. К своему величайшему облегчению, он услышал, как повара, затянув энергичную песню, рубят мясо. Судя по тому, что заказы пока не выкрикивали, до вечернего риса оставалось еще достаточно времени. Потирая зудящую шею, он нащупал множество маленьких муравьев, заползших ему под воротник. Немало их оказалось и в бороде, и в усах, и на его платье. Он принялся брезгливо стряхивать с себя крошечных насекомых.

Теперь в окнах покоев Лана горел свет, и раздвижная дверь была приоткрыта, но никакие голоса оттуда не доносились. Два торговца овощами вошли в сад и прямиком направились к кухне. Судья Ди подождал, пока они не вернутся с пустыми корзинами, затем выскользнул из сарая и подошел к воротам в стене сада. К своему немалому удивлению, он увидел, что осел все еще стоял у стены, роясь в кухонных отбросах.

Судья поспешил вернуться в сарай за костылями и мечом, сел на осла и, чувствуя себя в безопасности, направился к причалу. Перед рыбным рынком разношерстная толпа теснилась под коптящими масляными фонарями у прилавков с едой. Пронзительные голоса сливались в неутихающий гул. Судье Ди пришлось осадить осла, когда прямо перед ним опрокинулась тележка с дынями. Стоявшие рядом горожане бросились помогать торговцу собирать его товар. Какой-то человек в поношенной одежде схватил осла под уздцы.

— Я проведу вас, Мастер Тыква! — весело завопил он и принялся распихивать зевак.

В этот момент судья вдруг услышал позади себя шепот:

— Лекаря ищут повсюду, а его как ветром сдуло.

Он тут же обернулся, но в сумрачном свете разглядел лишь смеющиеся лица мальчишек, подталкивающих его осла. Через несколько мгновений судья выбрался из толчеи.

Озадаченно нахмурившись, он потрусил на своем осле дальше. Схватка на складе доказала, что, вне всякого сомнения, старик на его стороне. И все же обращенный к нему шепот того, кто по ошибке принял его за Мастера Тыкву, похоже, означал, что старого даоса держат в курсе его передвижений. Что может связывать старого монаха с этим запутанным делом? Судья снова попытался вспомнить, где мог встречать его прежде, но так и не сумел.

С реки поднимался легкий вечерний туман. Судья уже приближался к темной и безлюдной дальней стороне причала, где не было ни лавок, ни уличных лотков. Лишь на воде покачивались огоньки носовых фонарей пришвартованных судов.

Доехав до первой из складских построек, судья спешился и прислонил к стене костыли. Затем с мечом за спиной он направился к высоким деревьям, ограничивавшим пустое пространство за сараями. Когда он оказался под темными ветвями, сверху донесся хриплый голос:

— Вы опоздали. Но Хао пока нет.

Подняв глаза, он с трудом разглядел массивный силуэт одного из телохранителей Лана, расположившегося на толстом суку. Да, господин Лан и вправду был мастером своего дела. Судья пересек поляну и постучал в дверь. Ему тут же открыл счетовод Лана.

— Рад, что вы наконец явились! — проворчал он. — У меня от этого места прямо мурашки по коже!

— Боитесь призрака Тай Мина? — невозмутимо поинтересовался судья.

Он пододвинул скамью к стенке и сел.

— Вот еще, такого бояться! — Счетовод сел рядом с судьей. — Этот трус визжал, как свинья! Жаль, что наши дуболомы толком и начать не успели, как он уже помер. — Губы счетовода искривила злобная ухмылка. — Между прочим, они привязали его к этой самой скамейке. Сперва они...

— Меня не интересуют ваши мелкие забавы. — Судья положил меч на колени и откинулся спиной к стене. — Хотя вы вполне можете мне рассказать, что успели из него вытрясти.

— Да почти ничего. Когда ребята принялись поджаривать ему ступни, он без конца орал, что у него нет никаких жемчужин. Потом принялся вопить, что все это бесполезно, потому что ожерелья у него вообще не было. Он умер, проклиная нас, наглый мерзавец. Безмозглые идиоты вспороли ему брюхо, чтобы посмотреть, не проглотил ли он жемчуг. Как нетрудно догадаться, ничего не нашли. — Бросив взгляд на меч судьи, он обеспокоенно добавил: — Этот меч может насторожить господина Хао. Вы уверены, что его не стоит убрать куда-нибудь с глаз долой?

— Совершенно уверен.

Судья скрестил руки и опустил голову на грудь. Он старался ни о чем не думать, но его продолжали беспокоить многочисленные вопросы, с которыми он столкнулся. Сейчас ему необходимо сосредоточиться на мертвом кассире. Ведь даже если господин Хао точно знает, кто именно во дворце участвует в заговоре, он, судья, не сможет предъявить им официальное обвинение, пока не найдет ожерелье. Принцесса особенно на этом настаивала. Снова и снова он гадал, почему Тай решился надуть Лана. Так или иначе, но его не покидало чувство, что разговор с госпожой Вэй, сбежавшей женой, даст ключ к пониманию того, что же все-таки сделал с ожерельем Тай Мин.

— Сидите смирно! — рявкнул он на ерзающего на своем месте счетовода.

Все, что он знал о госпоже Вэй, ему сообщила Мелисса. Необычайно смышленая девушка, но все же девушка, почти ребенок, да вдобавок прожила в семействе Вэй всего несколько месяцев. Он сомневался, можно ли с доверием относиться к ее добрым словам о жене содержателя постоялого двора. Мелисса утверждала, что госпожа Вэй не изменяла мужу с кассиром, а Вэй просто мерзкий старый хрыч. Однако поведение жены, без всяких объяснений покинувшей мужа, кажется непростительным. Вэй считал любовником жены какого-то бродячего забияку. На это тоже следует обратить внимание. Ему давно следовало бы хорошенько расспросить Вэя, но события развивались с такой скоростью, что...

— Что вы там бормочете? — раздраженно спросил он у соседа.

— Просто беспокоюсь из-за этого Хао. Мы, представьте, уже почти час его здесь поджидаем! Зачем назначать встречу, если не собираешься на нее приходить?

Судья пожал плечами.

— Зачем, говорите? Ну, возможно, его задержало какое-то непредвиденное... — Вдруг он остановился на полуслове и стукнул себя кулаком по колену. — Святые Небеса, я должен был сообразить! Из всех...

— Что?.. Почему?.. — затараторил счетовод.

— Какой же я болван! — с горечью проговорил судья Ди. — Ну конечно, встреча назначена с подвохом!

Не обращая внимания на расспросы перепуганного счетовода, он вскочил, бросился вон из сарая и что было мочи дважды свистнул в два пальца. Пронзительный звук разбудил безмолвную поляну. Дверь соседнего сарая приоткрылась, и оттуда осторожно выглянула бородатая физиономия. Затем из соснового леса донеслись громкие команды и лязг оружия. С дерева напротив спрыгнул большой темный силуэт. Два стражника схватили телохранителя. Он пытался сопротивляться, но был опрокинут ударом меча плашмя по голове. Поляна тут же наполнилась вооруженными до зубов стражниками. В то время как двое принялись ломать алебардами дверь соседнего сарая, к судье подбежал старший командир Сяо, а следом его помощник Лю.

— После вас здесь никто не проходил, — сообщил старший командир. — Полагаю, этот тощий тип, что стоит за вашим плечом, и есть господин Хао?

— Нет. Но он несет всю ответственность за истязания и убийство кассира. Немедленно его арестуйте! Хао не появился. Где ваши кони? Мы должны как можно быстрее добраться до «Зимородка»!

Старший командир бросил приказ Лю и тут же кинулся в сторону леса, судья Ди следом за ним.

— Сколько человек нам понадобится? — через плечо крикнул Сяо.

— Хватит четверых! — тяжело дыша, отозвался судья.

За вторым изгибом лесной тропы шесть всадников охраняли несколько десятков лошадей в богатой упряжи. Судья Ди и старший командир тут же прыгнули в седла. Судья пустил лошадь вскачь, а командир приказал четверым всадникам следовать за ними.

На поляне стражники выстроили в ряд головорезов Лана и связывали их вместе. Невозмутимый командир Лю лично вязал счетовода длинной тонкой бечевой. Проезжая мимо него, судья Ди крикнул:

— Не забудьте осла! Он ждет за первым сараем!

И шестеро всадников галопом понеслись по причалу.

Глава 14

Господин Вэй, стоя за стойкой в полутемной прихожей, пил чай с двумя гостями. Он с недоумением уставился на судью Ди и стражников; чашка застыла у его губ.

— Кто-нибудь недавно приходил к господину Лану? — задыхаясь спросил его судья.

Ошеломленный хозяин постоялого двора только замотал головой.

Судья ринулся в коридор, ведущий в покои Лана. Дверь в приемную оказалась не заперта, но та, что вела в кабинет Лана, похоже, изнутри была закрыта на засов. Старший командир Сяо решительно заколотил в дверь рукоятью меча. Ответа не последовало, и тогда он просто выбил дверь облаченным в железо плечом. Ворвавшись в кабинет, Сяо неожиданно остановился, и судья врезался ему в спину. Комната была пуста, но, судя по всему, тщательно обыскана. Письменный стол перевернут, все ящики выдвинуты. По полу раскиданы бумаги. Тут и там вскрыта обшивка стен, перед окном куча разодранной в клочья одежды. Внезапно судья Ди схватил командира за плечо и показал в дальний угол. Сяо смачно выругался.

Совершенно голый Лан вниз головой свисал со стропил. Большие пальцы босых ступней тонкой бечевой были примотаны к балке; руки связаны за спиной. Окровавленная тряпка туго стягивала его голову, почти касавшуюся пола.

Судья кинулся к телу, нагнулся и развязал тряпку. Тут же на пол закапала кровь. Он быстро ощупал грудь повешенного. Тело было еще теплым, но сердце не билось. Судья повернул к Сяо побледневшее лицо.

— Слишком поздно. Распорядитесь, чтобы его сняли и отправили в мертвецкую.

Неуверенным шагом судья подошел к письменному столу, поднял опрокинутое кресло и сел. Лан был законченным лиходеем, заслуживавшим быть обезглавленным на эшафоте, но не замученным столь безжалостным образом. И он, судья, несет полную ответственность за это убийство. От мрачных мыслей его отвлек приглушенный голос старшего командира:

— Двое моих людей обыскивают сад и опрашивают слуг, ваша честь.

Судья Ди указал на полуоткрытые двери в сад.

— Вряд ли кто-то видел злоумышленников, Сяо, — устало проговорил он. — Они пробрались с этой стороны. Зашли через задние ворота, когда повара были заняты вечерним рисом. Вот почему они назначили встречу на шесть часов. То была уловка, чтобы убрать подальше всех головорезов Лана и без помех допросить его. Я допустил большую ошибку, Сяо. Очень большую ошибку.

Медленно поглаживая свою длинную черную бороду, судья размышлял о том, что все эти происки полностью соответствуют извращенному сознанию порочных царедворцев, непревзойденных мастеров двурушничества и обмана. По-видимому, среди людей Лана у них был шпион, вовремя сообщивший, что кассир не принес ожерелье. Потому-то они и не отправили за ним господина Хао. Однако, поразмыслив, вероятно, пришли к выводу, что Тай Мин мог отдать ожерелье Лану, когда вернулся на постоялый двор собрать вещи, и Лан отпустил его, посулив куда большее вознаграждение, чем ему было обещано. Л потом Лан велел своим людям убить Тай Мина, тем самым присвоив себе его долю и избавив себя от дальнейших проблем с кассиром. Не сомневаясь, что Лан спрятал ожерелье где-то у себя в кабинете, заговорщики из дворца организовали встречу на складе, а сами нежданно-негаданно нагрянули на постоялый двор.

— Вы что-то сказали, Сяо?

— Я поинтересовался вашим мнением, отыскали ли эти ублюдки то, за чем явились, ваша честь.

— Нет. Его здесь не было.

В этом судья Ди не сомневался. И не потому, что не верил в способность Лана затеять подобную двойную игру, а потому что в таком случае кассир, несомненно, попросил бы своих мучителей отвести его к их хозяину — в надежде на то, что если даже не выйдет поторговаться с Ланом за свою жизнь, то немного времени выиграть удастся.

Судья молча наблюдал, как два стражника снимают тело. Они положили труп на носилки, накрыли его холстиной и унесли. Он смертельно устал от этого безумного дела, приносящего на каждом шагу лишь разочарования.

— О, ваша честь, чуть не забыл! Когда я собирал стражников, чтобы отправиться к складам, вернулись мои люди с той стороны гор, из деревни Десять Ли. Госпожи Вэй там не оказалось. И они убедились, что никогда и не было.

Судья Ди ничего не ответил. И эта его версия оказалась ошибочной. Что бы он ни делал, все приводило в тупик. Он вяло поинтересовался:

— А что говорят господа из дворца о моем побеге из тюрьмы?

— Да им и сказать-то особо нечего, ведь я отвел их в темницу, где вы якобы находились, а Лю сотворил там истинное чудо. Хотя мне совсем не понравились их мерзкие взгляды. Убийство

Лана дает мне прекрасный повод оставить здесь шесть стражников, ваша честь. С категорическим приказом никого внутрь не пускать.

Судья Ди встал.

— Превосходно, — сказал он. — Мне необходимо хорошенько выспаться.

И оба они вышли в прихожую.

Судья и не подозревал, что в «Зимородке» столько постояльцев. Прихожая была битком набита взволнованными гостями. Один стражник занял пост у главного входа, другой в углу допрашивал перепуганных слуг. Завидев старшего командира, постояльцы кинулись к нему с расспросами. Командир Сяо жестом подозвал Вэя, томящегося у стойки вместе с привратником и Мелиссой. Он сообщил содержателю постоялого двора:

— Злоумышленники убили господина Лана Лю и обшарили его покои.

— Святые Небеса! Мебель сильно пострадала?

— Можете посмотреть сами! — предложил командир.

Когда хозяин в сопровождении слуги ринулся в коридор, Сяо обратился к постояльцам:

— Возвращайтесь в свои комнаты, господа! Я на всю ночь оставлю здесь шестерых стражников, уверяю вас, вам совершенно не о чем беспокоиться.

Когда они проходили мимо стойки, судья Ди сказал:

— Я сейчас внимательно изучу регистрационную книгу. Надо было сделать это сразу. Как и многое другое! Что ж, зайду к вам завтра с утра пораньше.

— А вы, похоже, на дружеской ноге с этим новым командиром, — заметила Мелисса.

— Он хотел узнать мое мнение о времени смерти. Не могли бы вы показать мне регистрационную книгу?

Она потянула на себя верхний ящик стойки и подала ему объемистую книгу. Облокотившись на стойку, Мелисса наблюдала за тем, как судья перелистывает страницы. Имена ему не слишком много говорили. Кроме Лана и его людей, все казались добропорядочными купцами и все прибыли раньше судьи Ди. Надо попросить старшего командира покопаться в их прошлом.

— Весь день вас не видела, — продолжила девушка, с любопытством вглядываясь в его утомленное лицо. — Знаете, вы как будто слегка осунулись.

— Я немного устал и пораньше лягу спать. Спокойной ночи!

Поднявшись к себе в комнату, он распахнул окно и сел за стол. Медленно потягивая чай, судья отчаянно пытался собраться с мыслями. Ему следует как можно скорее бесстрастно обдумать все факты, преодолеть глубочайшее потрясение от отвратительного убийства Лана Лю и попытаться проанализировать происшедшее, словно это упражнение для ума, головоломная мозаика, где каждому элементу необходимо отыскать надлежащее место. Но пока недостает слишком многих составляющих. Если бы принцесса не дала ему недвусмысленного указания сохранять инкогнито, пока он не отыщет ожерелье, он мог хотя бы что-то предпринять, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Отправиться во дворец и приступить к официальному расследованию, начав с ареста тех двух в сером из челяди коменданта, что следили за ним. Разумеется, они преследовали его вовсе не потому, что он обманным образом проник во дворец, нет, их просто подкупили заговорщики. А те были полны решимости помешать ему найти ожерелье.

Увы, поскольку он лишен возможности действовать в открытую, придется ему придумать что-то другое. Времени у него совсем мало, осталась только ночь и раннее утро, потому что в полдень принцесса отправляется из Водного дворца в столицу. Судья встал и, сцепив за спиной руки, принялся возбужденно расхаживать по комнате.

Перед его мысленным взором предстало прекрасное лицо принцессы. Третья принцесса, любимая дочь его величества, окруженная множеством придворных дам и сонмом горничных, оберегаемая главным евнухом и его великанами-часовыми... и при этом совсем без друзей, с одной-единственной фрейлиной, которой действительно можно доверять. Император потакает любой ее прихоти, он даже сделал шаг, не имеющий примера в истории, доверив ей незаполненный указ о назначении императорским дознавателем. Сколь могущественная девушка, столь одинокая и несчастная! Он вспомнил ее большие глаза, преисполненные тревоги.

Если он правильно ее понял, ожерелье было украдено для того, чтобы охладить к ней чувства императора. Но истинной причиной это быть не могло. Император известен как мудрый, добрый человек, отличающийся взвешенностью суждений, и утрата ожерелья вряд ли может привести к чему-то большему, нежели суровое порицание. И все же напоследок она сказала, что вручает ему свое счастье!

Судья с горечью подумал, что из-за своей самоуверенности сделал несколько непростительных ошибок. Его версия, согласно которой убитый кассир собирался встретиться с женой содержателя постоялого двора, оказалась совершенно неверной. Чем же занимался юноша в ту ночь, когда отправился в Водный дворец, чтобы украсть ожерелье?

И вдруг судья замер. На его усталом лице медленно проявилась улыбка. Поглаживая бакенбарды, он размышлял над тем, что все-таки можно нанести прямой удар, не разоблачая себя.

Он торопливо развязал переметную сумку и осмотрел ее содержимое. Обнаружив на дне черный халат с длинным черным поясом, он удовлетворенно кивнул. Именно это ему и нужно. Сняв свое коричневое одеяние, он лег в постель. Ему необходимо поспать несколько часов, но слишком много мыслей изводило его усталый мозг. Он долго ворочался, но наконец задремал.

Глава 15

Когда судья Ди проснулся, город уже затих. Судья решил, что время близится к полуночи. Небо слегка затянуло тучами, дул порывистый ветер, но дождь, похоже, не собирался. Окинув взглядом заброшенный сад, судья убедился, что он пуст. Стражники, должно быть, расположились в прихожей или стоят на посту у главного входа на постоялый двор.

Судья быстро разделся, после чего натянул пару широких черных штанов из тонкого хлопка и длинный черный халат. Он было решил переложить драгоценный желтый документ в воротник нового одеяния, но потом передумал. Если он потерпит неудачу, от бумаги толку не будет, ибо ее обнаружат на мертвеце. На этот раз ставки были велики: все или ничего. После всех блужданий во тьме и сражений с ускользающими тенями, перед ним наконец предстала вполне определенная, ясно очерченная задача.

Судья осмотрел рану на предплечье. Она, похоже, хорошо заживала, но все равно будет не лишне залепить ее черным пластырем. Затем, напевая себе под нос, судья подпоясался кожаным ремнем. Потом длинным черным кушаком он крест-накрест перевязал свою широкую грудь и укрепил меч за спиной так, чтобы рукоять оказалась над правым плечом. Судья завершил туалет, надев на голову маленькую черную шапочку, плотно облегавшую голову.

Он выглянул в коридор: никого. Пока он крался к лестнице, скрипнула половица; он замер, прислушался, но снизу, из прихожей, не донеслось ни звука.

Судья потихоньку спустился на первый этаж. В прихожей было пусто, но из входного тамбура доносились голоса стражников. Памятуя о том, что в предыдущую ночь господин Вэй отправился за конюхом через маленькую заднюю дверь, судья проскользнул за решетчатую ширму. Он отодвинул засов и оказался в знакомом уже заднем дворе. Выскользнув из ворот, судья переулком вышел на улицу, параллельную главной. Днем на ней кипела торговля, но теперь все ставни были закрыты, и повсюду царила мертвая тишина. Судья пожалел, что у него нет с собой штормового фонаря, ибо тучи закрыли бледную луну, и значит, на причале сейчас темным-темно.

Вдруг с боковой улочки до него донеслись хриплые голоса. Судья Ди принялся озираться в поисках укрытия, но ночной патруль уже завернул за угол и окликнул его. Старшина гвардейцев поднял фонарь.

— A-а, доктор Лян! Что-то вы припозднились, доктор! Мы можем чем-то помочь?

— Меня вызвали на трудные роды, туда, недалеко от рыбного рынка.

— Здесь мы не помощники, доктор! — воскликнул старшина, и стражники откликнулись дружным хохотом.

— Вы могли бы одолжить мне штормовой фонарь, — возразил судья.

— Это пожалуйста! — И солдаты зашагали прочь.

Судья Ди потушил фонарь — потом он может очень пригодиться. Подходя к набережной, он то и дело оглядывался. Его не покидало неприятное чувство, будто кто-то за ним наблюдает. Но все окна были плотно закрыты ставнями, и судья не заметил ни малейшего движения в тени между домами.

Восточный конец причала окутывал серый туман. Ориентируясь на корабельные масляные фонари, он подошел к берегу. Вглядываясь в длинный ряд пришвартованных судов, он гадал, где притулилась лодчонка Мелиссы.

— Пятая слева, — послышался сзади тихий голос.

Судья резко обернулся и нахмурился при виде худенькой темной фигурки.

— Мелисса! Зачем вы шли за мной?

— Сами виноваты, что я не могла заснуть! Ведь мой чердак находится прямо над вашей комнатой, и я тоже собралась лечь пораньше. Сначала я слышала, как вы расхаживаете туда-сюда, а потом ворочаетесь на кровати! Вот я и не смогла заснуть, а уж когда заскрипели половицы в коридоре, решила посмотреть, куда вы направляетесь. И совершенно правильно сделала, ведь мне, конечно, не хочется, чтобы с моей лодкой что-нибудь случилось. Я ее очень люблю.

— Послушайте, Мелисса, хватит нести эту чушь! Вы немедленно возвращаетесь домой, а я уж сам знаю, что делать.

— Но только не в лодке! Куда вы собрались?

— Недалеко, раз уж вам так интересно. В четвертую бухту вверх по течению.

Девушка фыркнула.

— Думаете, вы отыщете ее в темноте? Поверьте мне, вы вряд ли найдете вход в нее даже при свете дня! Он очень узкий и весь зарос камышом. Уж я-то ее знаю, ведь там отличные крабы. Пойдемте-ка, ступайте на борт!

Судья заколебался. Она права: ему может понадобиться не один час, чтобы отыскать бухту. Если она согласится подождать его в бухте, ей не грозит никакая опасность, а его избавит от множества трудностей.

— Я собираюсь осмотреться в тамошнем лесу. Возможно, вам придется ждать меня несколько часов.

— В своей лодке я сплю так же сладко, как в постели. Бухту окружают сосны, так что я пришвартуюсь прямо под ними. На борту у меня есть холстинка на случай дождя, но, судя по всему, разве что слегка поморосит.

Он сел на корме.

— Вы, Мелисса, действительно оказываете мне неоценимую помощь! — сказал он, преисполненный благодарности, в то время как она шестом выводила лодку с причала.

— Вы мне понравились. А главное — я вам доверяю. Ведь только Небесам известно, зачем вы разгуливаете в такое время. Во всяком случае, зажигать фонарь на носу мы не будем.

Когда они вышли на открытую воду, луна скрылась за тучами, и воцарилась кромешная тьма. Судья понял, что без девушки он бы неминуемо заблудился. Она столь проворно и ловко орудовала кормовым веслом, что лодка плыла вперед без единого звука. По воде пронесся внезапный порыв холодного ветра, судья поплотнее запахнул халат.

— Вот мы и приплыли!

Она направила суденышко в узкую протоку, соединявшую реку с заводью, и нависающие ветки зашуршали по плечам судьи. Впереди угадывалась темная масса высоких деревьев. Мелисса взяла шест, и вскоре судья услышал, как днище лодки трется о камни.

— Я пришвартуюсь у этой скалы, — сообщила девушка. — Теперь вы можете зажечь свой фонарь: с реки нас никто не увидит.

Судья Ди извлек из рукава трутницу и зажег позаимствованный у стражников штормовой фонарь. Теперь он увидел, что на ней черная куртка и черные штаны, а волосы подвязаны черной косынкой. С озорным блеском в огромных глазах она заметила:

— Я, как можете убедиться, знаю, как одеваться для ночных шалостей! Мы совершенно одни в этом уютном гнездышке. Только вы, я и матушка луна. Не изволили бы вы нашептать мне на ушко, что все это значит?

— Хочу поискать кое-что на старой лесной тропинке. Уж пара часов мне всяко понадобится. Если я не вернусь к трем, возвращайтесь в город одна. Предупреждаю, ждать придется долго.

— Только не рассказывайте мне про лекарственные травы! — хмыкнула девушка. — Ладно, обо мне не беспокойтесь, лучше побеспокойтесь о змеях. Как следует освещайте путь, чтобы не наступить на них ненароком. Они этого не любят.

Судья Ди подоткнул под ремень длинные полы халата и по мелководью перешел на берег. Он взял фонарь в левую руку и принялся шарить мечом в густом подлеске в надежде отыскать тропу.

— Настоящий разбойник с большой дороги! — крикнула ему вслед Мелисса. — Удачи!

С кривой усмешкой судья продирался сквозь длинные ветви и колючие кусты, стараясь держаться северо-восточного направления, и даже раньше, чем ожидал, вышел на узкую тропку. Справа она терялась в спутанных зарослях, но в левую сторону казалась вполне проходимой.

Судья выбрал толстый высохший сук и положил его поперек тропинки, чтобы на обратном пути не пропустить место, где вышел на нее. Если только он состоится, этот обратный путь.

Пропетляв какое-то время извилистой тропой, судья заметил, что ночь уже не так безмолвна. Из зарослей по обе стороны тропинки доносилось непрерывное шуршание, сопровождаемое писком и рычаньем, а в кронах деревьев перекликались птицы. То и дело раздавался заунывный крик совы. Мелкое зверье разбегалось при свете фонаря прямо из-под его сапог, но змей он не видел. «Видно, просто напугать меня хотела!» — улыбнулся судья. Храбрая девушка. И тут же он застыл и поспешно отступил на шаг. Через тропу проскользнула пятнистая змея длиной не менее пяти чи. Храбрая и правдивая, теперь довольно кисло улыбнулся судья.

Шагая по неприветливому сосновому лесу, он вскоре утратил чувство времени. Ему казалось, что прошло около получаса, когда между деревьями показался просвет. Затем он увидел воду, а в ней массивное основание северо-западной сторожевой башни. Ее левый угол вырастал прямо из реки, совершенно черной под затянутым тучами небом.

Тропа свернула вправо и устремилась на юг, вдоль западного рва Водного дворца. Опустившись на четвереньки, судья прополз сквозь ряд низких деревьев и кустов, что отделяли его от края рва. Когда он очутился у кромки воды, то к великому своему разочарованию обнаружил, что ров куда шире, чем показалось ему утром с середины реки. Тогда он оценил его ширину примерно в пятнадцать чи, а в действительности здесь было двадцать — тридцать чи. Неподвижная темная вода выглядела чрезвычайно непривлекательной, и никаких ворот шлюза разглядеть в ней было невозможно. Однако пока указания господина Хао, пересказанные счетоводом с большой яйцеобразной головой, неукоснительно подтверждались.

Он отыскал в подлеске длинную сухую ветку, наклонился и погрузил ее в воду. Да, примерно в трех чи от поверхности воды находилась широкая балка верхней части ворот шлюза.

Внезапно с зубчатой стены сторожевой башни донеслись отрывистые приказы и лязг по камню подкованных железом сапог, разорвавшие ночную тишину. Судья поспешно нырнул под защиту ветвей. Происходила смена караула — это означало, что сейчас ровно полночь.

Он снова подполз к краю рва и напряг зрение. Действительно ли у основания стены есть выступ? Он разглядел лишь узкую полосу какой-то низкой поросли прямо над поверхностью воды. Глубоко вздохнув, судья понял, что убедиться в существовании выступа придется самому.

Вернувшись на тропу, он развязал на груди длинный черный кушак и острием меча разрезал его пополам. Потом запихнул в рукав шапку и половиной кушака туго перевязал волосы. Судья снял черный халат и аккуратно сложил его. Обернув меч оставшейся частью кушака, он положил его на халат вместе с фонарем, чтобы одежду не унесло порывом ветра. Плотно обернув широкие штаны вокруг икр, он заправил их в сапоги и перевязал тесемками. Наконец судья разделил бороду на две части, перекинул пряди за плечи и завязал на затылке, после чего подпихнул образовавшийся узел под материю, которой перетянул голову.

После всех этих приготовлений он снова подполз к краю рва, тревожно поглядывая на зубчатую стену. Господин Хао сказал, что когда кассир приблизится к дворцу, лучникам будет «не до того». Очевидно, заговорщики предусмотрели, как отвлечь дозорных. Что ж, судье придется рискнуть. Он тихо соскользнул в воду. Ногам хоть бы что, но обнаженные живот и грудь тут же обожгло холодом. Он подумал, что Тай Мин, несомненно, плыл под водой до самого выступа. Сам он не ощущал в себе сил на подобные подвиги.

Погрузившись в воду, но держа нос и рот над поверхностью, судья двинулся вдоль скользкой балки. Руки натыкались на какие-то непонятные склизкие комки, которые при прикосновении начинали извиваться. Деревянные части старых шлюзовых ворот совсем прогнили, и судья вынужден был проявлять большую осторожность. Где-то на полпути он потерял равновесие. Вода забулькала у него над головой. Судья ухитрился вновь забраться на балку, сделал глубокий вдох и продолжил движение.

Достигнув цели, он с облегчением вздохнул, нащупав тянущийся вдоль подножия стены скользкий выступ. Загадочный господин Хао, безусловно, отвратительный тип, но судья оценил его скрупулезность. Вот он, выступ, заросший водорослями, но вполне способный послужить опорой для ног. Боязливо поглядывая на выступавшие высоко над головой бойницы, судья медленно разогнулся и встал на него. Прижавшись спиной и ладонями к скошенной стене, он сделал несколько опасливых шагов и завернул за угол сторожевой башни. Теперь судья стоял лицом к реке — поблескивающему потоку черной туши.

Он осторожно пробирался вдоль северной стены, каждый раз нащупывая носком сапога илистый выступ, прежде чем сделать шаг. Вскоре от вида нескончаемого черного потока у него начала кружиться голова; ему казалось, будто он сам вместе со всем дворцом медленно плывет вверх по реке.

Крепко зажмурившись, судья побрел дальше. Ясно, что по сравнению с легким миниатюрным Тай Мином он, такой высокий и тяжелый, находится в самом невыгодном положении. При каждом шаге ступни его глубоко погружалась в ил, а в раскрошившемся выступе нередко попадались ямы. Достигнув места, где ила было поменьше, он повернулся лицом к стене и открыл глаза. Так он мог нащупывать выемки между облупившимися от непогоды кирпичами и держаться за них кончиками пальцев.

Судья испытал немалое облегчение, когда левая рука легла на выступающие каменные глыбы первой арки водовода. Он просунул руку под арку и ухватился за прутья железной решетки, примерно на один чи утопленной в стену. Забравшись под арку, он вцепился в верхнюю перекладину, а уставшими ногами встал на ту, что пониже, так что сапоги его теперь не были в воде. Не то чтобы это была очень удобная поза, но здесь он находился в полной безопасности, потому что арка полностью скрывала его от недремлющих глаз в бойницах. Судья с беспокойством подумал о том, сколько еще таких арок ему придется преодолеть. Утром он насчитал их восемь. Что ж, Тай Мину это удалось, а он неукоснительно следует за кассиром. Единственная разница в том, что целью кассира было ожерелье, а его цель — аудиенция. Ведь только так он сможет посоветоваться с принцессой, не ослушавшись приказа сохранять все в тайне. И в то же время, пройдя этот путь вслед за Тай Мином, он, возможно, наткнется на какие-то следы, дающие понять, где спрятано ожерелье.

Отдохнув немного, судья передвинулся к левой стороне арки и, касаясь правой щекой шершавой поверхности стены, продолжил свое движение по выступу. Постепенно он стал привыкать к столь необычному, крабьему, способу перемещения и успокоился насчет лучников, потому что заметил, что бойницы выступают из стены на добрый чи или около того. Лучнику надо далеко высунуться и посмотреть вниз, чтобы обнаружить прижавшегося к стене незваного гостя. И все же он был несказанно рад, когда, нащупывая левой рукой выбоины в кирпичах, вновь уперся в выступающие камни арки. Она оказалась куда ниже предыдущей. Он нагнулся, заглянул в зарешеченную нишу и от изумления разинул рот и чуть не утратил свое столь шаткое равновесие. Изнутри нижнюю перекладину сжимала тонкая белая рука.

Глава 16

Отчаянным усилием судья удержался на выступе. Еще раз взглянув на руку, он разглядел на тонком запястье белый нефритовый браслет, вырезанный в форме свернувшегося дракона. Судью вдруг осенило, что это не ворота водовода, но арочное окно подземной темницы. Перед тяжелой железной решеткой на один цунь[5] над водой возвышалась широкая площадка, мощенная серыми каменными плитами. Когда он влез на нее и присел на корточки, то услышал из кромешной тьмы приглушенный крик, и белая рука исчезла.

— Это я, доктор Лян, госпожа.

Теперь уже две руки ухватились за нижний прут. За ним смутно угадывался белый овал лица. Несомненно, зарешеченное окно находилось под самым потолком темницы.

— Как... почему вы здесь? — слабым неуверенным голосом вымолвила госпожа Гортензия.

— Я хочу повидаться с принцессой. Ибо для того, чтобы выполнить поставленную передо мной задачу, мне нужно знать больше, чем я знаю сейчас. Как вы попали в эту чудовищную темницу?

— Случилось нечто страшное, Ди. С прошлой ночи я ничего не ела и не пила. Пожалуйста, дайте мне воды!

Судья размотал кушак, которым обвязал волосы, сложил его в несколько раз и зачерпнул воды. Протягивая сквозь решетку сочащуюся ткань, он предупредил:

— Погрузите в нее лицо, не делайте больше нескольких глотков.

Через некоторое время она продолжила:

— Я и в самом деле страдаю нетяжелой формой астмы. А поэтому, когда вы ушли, я решила, что не будет лишним принять то снадобье, которое вы мне прописали. Но одна придворная дама тайком подмешала туда какую-то мерзость. Вскоре после того, как я приняла снадобье, у меня закружилась голова, и я в судорогах упала на пол. Принцесса, не на шутку встревожившись, тут же позвала дворцовых лекарей, которые объявили меня смертельно больной. Затем я лишилась чувств. А пришла в себя здесь, на сыром полу в углу этого узилища. И никто не приходит за мной.

Она перевела дух.

— Я точно знаю, что они задумали. Они придут утром, когда я буду умирать от голода и жажды. Тогда они дадут мне отравленную еду и питье, а потом отнесут мое тело к принцессе со словами, что лекари сделали все, что могли, и я умерла у них на руках. В полдень сюда прибудет императорский эскорт, чтобы сопровождать принцессу в столицу, поэтому времени для расследования причин моей смерти не останется. Можно мне еще попить? — Она протянула сквозь прутья влажную ткань.

— Кто же эти низкие заговорщики? — спросил судья, протягивая ей воду. — Вот один из вопросов, которые я намеревался задать принцессе.

— Лучше бы вам с ней не встречаться, Ди. В ее нынешнем состоянии души она не станет с вами разговаривать, предполагая, что вы намеренно прописали мне неподходящее лекарство. Вы спрашиваете, кто наши враги? Откуда же нам знать? С утра до ночи вокруг нас множество людей. И каждый из них чрезвычайно обходителен, всеми силами старается угодить, всегда улыбается. Как узнать, кто из них коварный шпион или кто попустительствует какой-нибудь отвратительной интриге? Могу только сказать, что раз уж они осмелились поднять свои грязные руки на меня, ближайшую наперсницу ее высочества, то кому-то из высших чиновников — главному евнуху или коменданту — должно быть хоть что-то известно о происходящем. Но кто знает, в каком свете им представили события? Кто знает, сколько человек было подкуплено, чтобы они изрекали самую гнусную ложь, сколько честных слуг брошено в темницу по хитроумно сфабрикованным обвинениям. Лишь одна особа во всем дворце вне всяких подозрений. И это Третья принцесса.

Судья Ди кивнул.

— Оба они, и главный евнух, и комендант, с явным недоброжелательством отнеслись к моему появлению во дворце, госпожа. А последний вдобавок предпринял немалые усилия, чтобы арестовать меня. Кто сообщил принцессе о моем прибытии в Речной город и о том, под каким именем я здесь нахожусь?

— Мастер Тыква. Пять лет назад, еще до того, как Водный дворец был пожалован принцессе в качестве летней резиденции, Мастер Тыква регулярно появлялся в императорском дворце, ибо его величество поручил ему преподавать философию наследному принцу. Третья принцесса часто слушала его наставления и преисполнилась величайшим почтением к учителю. Удалившись от мира, Мастер Тыква обосновался в Речном городе, и принцесса часто призывает его, дабы насладиться беседой с ним, так как полностью ему доверяет. Поскольку Мастер Тыква любим при Императорском дворе и учитывая его преклонные года, главный евнух не посмел возражать против его визитов. Должно быть, учитель понял, что принцесса попала в беду, потому что вчера он послал стрелу без наконечника на балкон ее будуара, что в восточном углу. Он, знаете ли, непревзойденный лучник.

— Я с ним познакомился, — сказал судья. — Он и мечом владеет отменно.

— Ну, конечно. Прежде он обучал юных принцев искусству владения мечом, ибо, несмотря на свои искалеченные ноги, остается изумительным фехтовальщиком. Он сидел на стуле с мечом в каждой руке, и три опытных бойца даже приблизиться к нему не могли! Так вот, к стреле он прикрепил письмо, в котором сообщил о вашем прибытии и назвал ваше вымышленное имя, а также место, где вы остановились. И посоветовал с вами связаться. Принцесса тут же вызвала меня и сказала, что желает поручить вам найти ее ожерелье. Тогда я послала за вами свою дочь, потому что кроме нее ни на кого не могу положиться.

— Понятно. Я установил вора — это молодой человек, которого наняли бандиты, а их, в свою очередь, наняли злоумышленники из дворца. Парнишка попытался сбежать, не отдав ожерелье бандитам, и они убили его, прежде чем он сообщил, где спрятал сокровище. Пока мне не удалось обнаружить местонахождение жемчуга.

Холодные порывы ветра овевали обнаженную грудь судьи, покрытую испариной, и его охватила дрожь.

— Нет ли у вас чего-то, чем бы я мог прикрыться?

Через некоторое время между прутьями решетки показался край парчовой мантии.

— Эти мерзавцы даже не оставили мне циновки, на которую можно было бы лечь, — прошептала она.

Судья вытянул сквозь прутья пышное одеяние и завернулся в него. Скрестив ноги, он сел на каменную плиту.

— Если я правильно понял принцессу, главной целью кражи было посеять рознь между ней и императором. Его императорским... я хотел сказать... ладно, позвольте мне в столь необычной обстановке обойтись без церемоний. Как бы то ни было, прошедшим вечером ваши враги, в надежде заполучить ожерелье, совершили жесточайшее убийство. Почему они так страстно его домогаются? Им было нужно, чтобы оно исчезло, разве не так? А кроме того, мне трудно поверить, что утрата ожерелья способна привести к разрыву между отцом и дочерью. Но об этом, разумеется, вам судить.

Судья Ди надеялся услышать что-нибудь в ответ, но поскольку узница не проронила ни слова, вынужден был продолжить:

— Принцесса настаивала на том, что кражу совершил кто-то посторонний. Это навело меня на мысль, что она боится, как бы враги не подкинули ожерелье приближенной принцессе особе, дабы погубить его или ее, ложно обвинив в краже императорского сокровища. Поскольку сама она не пожелала сообщить хоть что-то об этом человеке, я не хочу спрашивать вас, кто он. Но мне бы очень помогло, если вы хоть намекнете... — Он не закончил фразу.

Последовало долгое молчание. Судья кутался в тяжелую мантию. Исходящий от нее тонкий аромат совершенно противоречил отвратительному зловонию, доносящемуся из темного сырого узилища. Наконец госпожа Гортензия заговорила:

— Сейчас мысли принцессы в ужасном смятении. Она находится на грани душевного расстройства. Возможно, просто не смогла рассказать вам больше. Но я могу и скажу. Вам известно заявление императора, что он одобрит любой выбор супруга, который сделает сама принцесса. Естественно, в столице три или четыре соперничающие клики тут же принялись делать все возможное, чтобы выбор принцессы остановился именно на их кандидате. Ведь супруг любимой дочери императора получит власть, с которой придется считаться при дворе, и сможет весьма продвинуть интересы своей клики. Можете представить себе их гнев и разочарование, когда принцесса начала выказывать явное предпочтение полковнику Кану, начальнику стражи, — человеку, всегда старавшемуся держаться подальше от каких-либо интриг и ни к какой клике не принадлежавшему. Поэтому противоборствующие партии объединили усилия, чтобы лишить командира Кана благосклонности принцессы.

— В таком случае существует очевидное решение! — перебил ее судья. — Она просто должна объявить императору, что любит командира Кана. Тогда никто не осмелится...

— Все не так просто, Ди! Принцесса сама не вполне уверена, что любит Кана или что он действительно любит ее. Именно поэтому кража ожерелья оказалась столь коварной интригой. Полковник втайне от всех встретился с принцессой, и она обнаружила пропажу как раз после этого свидания. Ей дали понять — не прямо, конечно, а очень деликатно, исподволь, — что именно полковник взял его, что у него где-то имеется возлюбленная, с которой он собирается сбежать куда подальше. Всем известно, что денег у него нет, поэтому он вынужден был влезть в немалые долги ради поддержания своего положения. Вот первая причина, почему наши недруги предпринимают столь решительные усилия, чтобы овладеть ожерельем. Оно должно быть обнаружено в вещах Кана.

Судья задумчиво кивнул. Слова принцессы, будто она сняла ожерелье, потому что боялась уронить его в реку, с самого начала показались ему несколько надуманными. А теперь он припомнил еще, как она напирала на то, что находилась в полном одиночестве.

— Знаете, мне кажется, что принцесса очень любит полковника. Именно поэтому она так старалась уверить меня, что ожерелье украдено кем-то посторонним.

— Вы не можете себе представить, сколь противоречивые чувства обуревают ею, Ди. То ей кажется, что она любит его, то нет.

— Ну, разве это не самое обычное состояние влюбленных девушек?

Он услышал ее вздох.

— Поскольку вы, Ди, единственный человек, способный спасти ситуацию, я расскажу вам и вторую причину, по которой презренные заговорщики стремятся использовать ожерелье как средство разжечь рознь между принцессой и полковником. Это столь страшная тайна, что при обычных обстоятельствах я бы скорей умерла, чем даже намекнула на саму возможность того, о чем сейчас расскажу!

Она надолго замолчала, прежде чем продолжить:

— Разве вам не кажется странным, что его величество не сделал ничего, чтобы помочь принцессе обрести мужа? Ведь есть незыблемое правило, что жениха находят сразу после того, как принцесса отпразднует свое восемнадцатилетие. А Третьей принцессе уже двадцать шесть! Великодушное предложение императора самой выбрать мужа может быть истолковано и как попытка максимально отсрочить ее бракосочетание. С целью... удержать ее рядом с собой.

Судья Ди поднял брови.

— Зачем бы ему...

И тут его осенило. Милостивые Небеса! По груди пробежала струйка холодного пота. Это ужасно, чудовищно...

— А принцесса... принцесса понимает?..

— Она подозревает. И что еще хуже, это подозрение не приводит ее в такой ужас, как мы могли бы надеяться. Только вообразите, какие могут быть последствия, если эти... их отношения... достигнут своего логического завершения.

Судья стиснул кулаки. Теперь он увидел интригу с украденным ожерельем во всей ее чудовищной полноте. Цветущая двадцатишестилетняя женщина, выросшая в тепличных условиях уединенного гарема, не уверенная в своих чувствах... возвращается в столицу, преисполненная разочарования из-за несчастной любви к Кану... Если в этих расстроенных чувствах... если это случится... тогда тот, кто знает постыдную тайну, сможет... Если этот негодяй сумеет ловко расставить сети, то сможет реально навязывать свою волю императору!

И вдруг судья решительно закачал головой и страстно заговорил:

— Нет, госпожа, я отказываюсь в это поверить! Я вполне могу допустить, что эта отвратительная интрига могла родиться в головах растленных придворных — особенно евнухов, этих противоестественных существ с искаженным сознанием, необходимых, но чрезвычайно опасных источников зла, наполняющих каждый дворец! Я могу также поверить, что принцессу одолевает смутная тревога и она пребывает в сомнении относительно собственных чувств. Но что касается императора, то мой отец, будучи членом Императорского совета и удостоившись доверия его величества, всегда отзывался о нем как о великом и добром человеке, который, несмотря на свое исключительное положение, в любых испытаниях сохранял благородство и взвешенность суждений, как и подобает Сыну Небес.

И он продолжил уже спокойнее:

— Как бы то ни было, я рад, что вы мне все рассказали, ибо теперь точно знаю, какие цели преследуют заговорщики и почему они не останавливаются перед самыми жестокими убийствами. Но какие бы козни они ни строили, враг окажется бессилен, когда будет доказано, что полковник не похищал ожерелье. Ибо я уверен, что как только восстановится доверие принцессы к Кану, она обратится к императору с прошением об объявлении помолвки.

Он выпутался из мантии и пропихнул ее сквозь прутья решетки.

— Не отчаивайтесь, госпожа! Я приложу все силы, чтобы еще этой ночью отыскать ожерелье. Если они придут за вами ранним утром, постарайтесь оттянуть то, что они собираются сделать с вами. Скажите, что располагаете жизненно важной для них информацией, или сделайте что-то еще, вам лучше знать. Преуспею я или нет, в любом случае буду во дворце завтра утром и сделаю все возможное для вашего спасения.

— Я не о себе беспокоюсь, Ди, — тихо сказала первая фрейлина. — Да хранят вас милосердные Небеса!

Судья встал и пустился в обратный путь.

Глава 17

Как только судья Ди снова оказался под сенью деревьев на углу рва, он стянул сочащиеся влагой сапоги, скинул насквозь мокрые штаны и принялся энергично растирать обнаженное тело сухой половиной черного кушака, которым обернул меч. Обмотав чресла широким кушаком на манер набедренной повязки, он надел длинный черный халат и водрузил на голову черную шапочку. Не зная, что делать со штанами, судья в конце концов запихнул их в кроличью нору. Затем он поднял фонарь и меч.

Облегчение телесное родило и облегчение умственное. Но внезапно он понял, что голова его совершенно пуста. Дала о себе знать реакция на сверхнапряжение последнего часа. Идя по тропинке через лес, он пытался, но никак не мог привести в порядок все то, что только что узнал. Вспоминая слова Мастера Тыквы о том, как важно оставаться пустым, он бросил попытки сосредоточиться и просто вообразил себя кассиром Тай Мином, возвращающимся по этой самой тропинке с ожерельем, которое нужно где-нибудь спрятать.

Продолжая свой путь, судья заметил, что хоть разум его бездействует, зато необычайно обострились чувства. Он остро ощущал все запахи леса, уши его отзывались на каждый звук, доносящийся из темной листвы, а глаза отмечали каждое дупло в стволах деревьев, каждую выемку в замшелых валунах, что попадали в пятно света от фонаря. Он мельком исследовал те места, что могли бы привлечь внимание кассира, но ожерелья нигде не оказалось.

Примерно через час он споткнулся о сук, которым перегородил тропинку. Хорошо, что он пометил место, ведь деревья и кусты везде выглядели одинаково. Он раздвинул ветви и пробился сквозь заросли к берегу. Находясь в лесу, под балдахином ветвей, он не заметил, что в небе появилась луна. Теперь ее мягкое сияние освещало тихие воды бухты. Стоя на уступе скалы, он с недоумением уставился на лодку, пришвартованную под нависающими над водой ветвями искривленной сосны. Мелиссы в лодке не было. Но тут откуда-то сбоку донесся плеск и ее возглас:

— А вы рано возвратились! И двух часов не прошло!

Он повернулся. Мелисса, совершенно обнаженная, стояла по колено в воде, капли воды сверкали на ее великолепном молодом теле. По жилам судьи быстрей побежала кровь: изумительная красота девушки задела его за живое. Она присела в воде на корточки, прикрывая руками груди.

— Вы выглядите просто ужасно! Вам тоже не мешает окунуться!

— Простите, что заставил вас ждать, — пробормотал он и, отвернувшись от нее, сел на уступ. — Вам лучше одеться, сейчас уже далеко за полночь.

Он снял сапоги, сорвал пучок травы, пробивавшейся между камнями, и намочил его в воде.

— Я вовсе не против и подождать, — сказала она, подойдя поближе.

Краем глаза он видел ее, стоящую совсем рядом с уступом и выжимающую длинные волосы.

— Поспешите! — сказал он и с совершенно излишним ожесточением принялся оттирать грязь с сапог.

Судья достаточно долго чистил свои сапоги, а когда снова натянул их и встал, девушка уже оделась и вытаскивала лодку из-под сосны. Судья ступил на борт, и Мелисса шестом направила судно к протоке. Взяв кормовое весло, она грустным взглядом окинула серебристые сосны и еле слышно проговорила:

— Простите меня, господин. Я вела себя как глупая девчонка. Но вы мне очень нравитесь, и я надеялась, что вы возьмете меня с собой в столицу.

Он откинулся на корму. Ощущение пустоты в голове исчезло, уступив место усталости, смертельной усталости. После долгой паузы он ответил:

— Я вам нравлюсь лишь потому, что пробудил воспоминания о счастливой тихой жизни с вашим отцом, Мелисса. А поскольку вы мне тоже нравитесь, то я желаю вам счастья с каким-нибудь приятным молодым человеком. Но я всегда буду помнить о вас. И не только потому, что вы столь преданно мне помогали.

Она одарила его теплой улыбкой.

— Вы нашли то, что искали, господин?

— И да, и нет. Надеюсь, что завтра смогу сказать вам больше.

Сложив на груди руки, судья обдумывал свой разговор с госпожой Гортензией. Лишь тщательно проанализировав все тревожные новости, он поразмыслит над тем, как отыскать ожерелье. Судья не сомневался, что кассир спрятал его где-то в «Зимородке» или поблизости от постоялого двора. А иначе зачем ему было туда возвращаться, рискуя нарваться на людей Лана? Тай Мин понимал, что рано или поздно Лан Лю со своими головорезами отправится домой на юг, и тогда он сможет вернуться из деревни Десять Ли и забрать ожерелье.

Причал был так же безлюден, как давеча, но теперь луна отбрасывала на булыжники причудливые тени.

— Я пойду впереди, — сказал судья. — При малейшей опасности скройтесь в какой-нибудь нише или сверните на боковую улицу.

Но они дошли до переулка позади «Зимородка», так никого и не встретив. Проскользнув в кухонную дверь, судья вдруг ощутил зверский голод.

— Вы успели поужинать? — спросил он.

Когда Мелисса кивнула, он схватил с кухонного стола деревянную миску с холодным рисом и блюдо маринованных слив.

— Запишите на мой счет! — бросил он.

Мелисса подавила смешок. Пересекая прихожую, они услышали звон оружия в тамбуре. Стражники продолжали нести свою вахту. Мелисса с судьей на цыпочках поднялись по лестнице и разошлись по комнатам.

Судья Ди зажег свечу и переоделся в чистое ночное платье. Он с удовлетворением обнаружил, что чай в хорошо утепленной корзинке до сих пор не остыл. Опустившись в кресло у стола, он поменял пластырь на предплечье. Затем, используя в качестве тарелки крышку от миски с рисом, скатал колобки из риса с маринованными сливами. Судья оказал должное внимание этой простой солдатской еде, а потом запил ее несколькими чашками чая. Подкрепившись таким образом, он взял с пристенного столика бутылочную тыкву и, полулежа на кровати, откинулся на подушку. Завязывая и развязывая красную кисточку калебаса, он принялся обдумывать все, что узнал этой ночью.

Интрига с ожерельем теперь открылась перед ним во всех своих отвратительных подробностях. Заговорщики из дворца хотят возложить вину на командира Кана, дабы исключить для него всякую возможность стать императорским зятем. Тем самым они повергнут принцессу в душевное расстройство прямо перед возвращением в столицу. Госпожа Гортензия назвала главного евнуха и коменданта как возможных участников заговора. Но есть еще один высший чиновник, а именно сам полковник Кан. И о нем судья практически ничего не знал — кроме того, что в него влюблена принцесса и перед ним преклоняется его друг старший командир Сяо. Но и принцесса, и Сяо пристрастны. Заговорщики из дворца намекали на то, что у полковника имеется возлюбленная. На первый взгляд это кажется злобным оговором.

С другой стороны, не следует забывать, что в роли обвинителей выступали опытные интриганы, а они, как правило, избегают создавать нечто из ничего. Они скорей исказят реальные события, исковеркают правду, добавив пару слов или сместив акцент. Поэтому не следует исключать возможность того, что у полковника действительно есть подруга. То, что Кан не похищал ожерелье, не доказывает его полной непричастности к происходящему.

Любой военный трактат учит использовать замысел врага в своих интересах. И в ту роковую ночь полковник был с принцессой. Возможно, они вместе стояли у окна павильона, и принцесса положила ожерелье на боковой столик, прежде чем они через лунную дверь удалились в соседнюю комнату. Тай Мину оставалось только просунуть руку в окно, чтобы схватить жемчуг. А что если командир состоял в сговоре с кассиром?

Очень трудно определить, какая именно дворцовая клика пыталась ликвидировать его, судью. Люди, посланные госпожой Гортензией, чтобы доставить его во дворец, носили черные одеяния служителей главного евнуха, но так же были одеты и те, что отвезли его в лес, прямо в лапы убийцам. Пытавшиеся его арестовать были одеты как челядь коменданта. Все это ровным счетом ничего не значит, ведь во дворце их мог нанять кто-то, не являющийся их непосредственным начальником. В том числе и полковник Кан.

Отследить таинственного господина Хао, к сожалению, невозможно. Один-единственный след, ведущий прямо к заговорщикам, это отвлекающий маневр, устроенный на территории дворца в ночь кражи. Ему следует держать это в памяти, когда, вернее, если он получит возможность провести официальное расследование, воспользовавшись особыми полномочиями, дарованными ему императорским указом.

Он стиснул в руках калебас. Все эти соображения не пролили ни малейшего света на ключевую загадку, а именно: что делал Тай Мин после того, как украл ожерелье, и прежде, чем на восточной дороге его захватили люди Лана. Нужно снова все обдумать и начать с мотива, заставившего мальчишку пойти на преступление. Расстроившись из-за убийства Лана, он, судья, решил, что его версия относительно побуждений Тай Мина совершенно ошибочна, ведь госпожа Вэй так и не прибыла в деревню Десять Ли. Теперь, поразмыслив, он решил, что все-таки в основе своей его теория верна.

Мелисса утверждала, что Тай Мин питал глубокую привязанность к госпоже Вэй, и хотя он, судья, поставил под сомнение ее слова о характере госпожи Вэй, он не сомневался в правоте Мелиссы относительно Тай Мина, ее ровесника. Должно быть, кассир узнал, что госпожа Вэй намеревается бросить своего скаредного мужа, и сказал ей, что тоже хочет сбежать. Он вполне мог предложить ей отправиться в деревню Десять Ли, где они позже встретятся, и он поможет ей обустроиться в каком-нибудь другом месте. Тай Мин надеялся, что со временем сумеет убедить ее вести общее хозяйство, а для этого ему нужны были деньги. Серебра, которое посулил ему Лан, явно было недостаточно, да и Тай Мин, будучи юношей смышленым, вполне мог сообразить, что в любом случае Лан его надует. Поэтому он решил сохранить ожерелье у себя.

Мелисса говорила о нем как о пареньке простодушном; вероятно, он просто не осознавал всех последствий кражи императорского сокровища, но разделял мнение простонародья, что император слишком богат и просто не заметит пропажи.

Легко объяснимо и то, почему госпожа Вэй так и не появилась в деревне Десять Ли. Она пообещала Тай Мину встретиться с ним, но лишь для того, чтобы он оставил ее в покое. На самом деле она сбежала с неким третьим лицом, пока неизвестным. Возможно, Тай Мин знал этого человека и встретил его, когда вернулся из дворца. Впрочем, все это несущественно. Какая разница, кто встретил Тай Мина, если он все равно не передал ожерелье. Иначе под пыткой он обязательно бы назвал имя этого третьего человека. Он молчал, потому что ожерелье было у него, и он надеялся как-то выкрутиться и вернуть драгоценность.

Судья Ди поднял калебас и пристально посмотрел на него. Он вновь вспомнил слова Мастера Тыквы о том, как важно оставаться пустым. Чтобы выяснить, где Тай Мин спрятал ожерелье, судье нужно обрести пустоту и поставить себя на место кассира. Стань кассиром из «Зимородка» и живи его жизнью. Судья закрыл глаза.

Он представил себя сидящим на высоком табурете перед стойкой в прихожей постоялого двора. За жалкие крохи, что перепадают ему от скупого хозяина, он каждый день сидит здесь с утра до ночи, лишь иногда радуя себя рыбалкой на реке, в те редкие дни, когда на постоялом дворе воцаряется затишье. Но была и другая радость, а именно ежедневные встречи с обожаемой им госпожой Вэй. Жена содержателя постоялого двора должна была постоянно появляться в прихожей, ведь, по словам хозяина «Девяти облаков», она принимала деятельное участие в управлении хозяйством. Кассир ловил каждую возможность, чтобы заговорить с ней. Не слишком часто, ведь хозяин следит, чтобы юноша не отвлекался надолго от своих обязанностей за стойкой. Разбирая всевозможные счета и бумаги, вписывая вычисленные на счетах приходы и расходы и подводя внизу итог красной тушью... Красная тушь!

Судья Ди открыл глаза. На этой детали стоит остановиться. Тай Мин отметил дорогу в деревню Десять Ли красной тушью. Карта, наверное, лежала в одном из ящиков конторки, ведь для удобства гостей она должна всегда быть под рукой. На чердаке у Тай Мина не было ни твердой туши, ни специальной плитки для ее растирания. То есть он должен был пометить карту, сидя за стойкой. Во имя Небес, не здесь ли кроется разгадка? Судья сел, отложил калебас и задумчиво потер шею. Он решил убедиться воочию.

Судья вышел в коридор и осторожно обогнул скрипящую половицу. Прихожая была тускло освещена единственным фонарем над стойкой. Привратник прибрал за собой, оставив только плитку для растирания, кусок туши и бамбуковый футляр с несколькими кисточками для письма. Справа от высокого табурета кассира судья обнаружил в стойке два ящика. Он выдвинул верхний. Там находились регистрационная книга, банка с густым коричневым клеем, которым кассиры подклеивают счета, деревянный штемпель с вырезанной надписью «деньги уплачены» и пропитанная красной краской подушечка для него, а также стопки конвертов и бланков.

Он быстро выдвинул второй ящик. Так и есть, рядом со счётами лежит красная плитка для растирания и кусочек красной туши. Тут же сосуд с водой для смачивания плитки и красная кисточка. А еще плоская касса, пустая, разумеется, — господин Вэй никогда не забывает опорожнить ее перед наступлением ночи. Но днем там может скопиться порядочная сумма. Судья зашел за решетчатую ширму. Большая коробка для одежды, в которой рылся Вэй, по-прежнему стояла на полу, но теперь была закрыта. Он поднял крышку. Ни платьев, ни красного жакета.

Судья Ди сел в кресло за стол содержателя постоялого двора. Вэй занимал ключевую позицию: сидя здесь, он мог сквозь решетку ширмы наблюдать за прихожей, стойкой и каждым входящим и выходящим. Да, задача с пометкой на карте теперь решена.

Оставался последний вопрос: где все-таки находится ожерелье. Судья был уверен, что ответ на него следует искать здесь, в «Зимородке», в пределах небольшого круга, в котором протекала унылая повседневность кассира. Он снова вообразил себя Тай Мином, сидящим за стойкой на высоком табурете и выполняющим свои обязанности под неусыпным оком Вэя. Он протягивает на подпись гостям регистрационную книгу, а уезжающие обращаются к нему за счетом. Еще Тай Мин собирает различные счета, относящиеся к арендованным комнатам и другим понесенным расходам, складывает на счетах суммы и красной тушью записывает итог на квитанции (которые, в конце концов, подклеивает коричневым клеем к предыдущим квитанциям). После того, как гость расплатится, кассир убирает деньги в кассу, что во втором ящике, а затем ставит штамп «деньги уплачены» и...

Тут судья Ди резко выпрямился. Стиснув подлокотники кресла, он перебрал все факты. Да, именно так, конечно! Во имя Небес, он совершил самую серьезную ошибку, которую может допустить дознаватель. Он проглядел очевидное!

Глава 18

Судью разбудил крик петуха из кухонного курятника. Он медленно встал с постели, ибо каждое движение причиняло боль в одеревенелых мышцах. Морщась, он сделал несколько упражнений, которыми кулачные бойцы разгоняют кровь в жилах, затем облачился в тот же длинный черный халат, что был на нем в прошедшую ночь, и водрузил на голову облегающую черную шапочку. Сложенный желтый документ он положил в рукав.

Спустившись по лестнице, судья, к удивлению своему, обнаружил в прихожей с десяток стражников. Долговязый заместитель Сяо, прислонившись к стойке, неспешно попивал чай с хозяином постоялого двора.

Лю подошел к судье, отдал честь и сказал с чуть заметной улыбкой:

— В утреннем рапорте ночного дозора я увидел, что среди ночи вас вызвали к роженице, доктор. Надеюсь, это был мальчик?

Судья Ди кивнул, и он продолжил:

— Рад слышать это, повезло родителям. Помню, как ликовал, когда мой первенец оказался мальчишкой. — Он почесал нос точно так же, как его начальник. — Что ж, старший командир сказал, что вы с утра первым делом намеревались его навестить, и приказал вас доставить. А потом мы заметили на площади четверых господ — на этот раз в черном, а не в сером. В наши дни по улицам слоняется кто ни попа-дя, поэтому командир решил предоставить вам эскорт. Командир, знаете ли, не желает, чтобы вы попали в какую-нибудь передрягу.

— Премного вам благодарен. Что ж, не будем медлить. У меня к нему срочное дело.

Выйдя за дверь, судья увидел, что перед « Девятью облаками» четверо в черном разговаривают с дородным хозяином, который выглядел еще более унылым, чем прежде. Заметив судью, все четверо двинулись к нему через улицу, но, когда в дверях показался Лю со своими людьми, тут же вернулись на прежнее место.

Когда судья и Лю вошли в комнату старшего командира, тот с аппетитом ел лапшу из большой миски. Отложив палочки, Сяо уже готов был встать, но судья Ди остановил его:

— Сидите и слушайте меня! У нас мало времени. Прежде всего, благодарю вас за своевременный эскорт. Во-вторых, я хочу, чтобы вы подняли над вашей управой желтый императорский штандарт.

Он вынул из рукава желтую бумагу и разгладил ее на столе. Старшему командиру хватило одного взгляда. Он так поспешно вскочил, что чуть не опрокинул кресло.

— Тут, ваша честь... то есть ваше превосходительство, я...

— Немедленно отдайте необходимые распоряжения, старший командир. Пусть ваш несравненный Лю принесет мне утюг и кусок лучшего желтого шелка!

Старший командир Сяо и его помощник бросились к двери. Желтый штандарт означал присутствие в управе высшего чиновника с личным приказом императора. При этом весь район города будет оцеплен стражей, а все жители закроют ставни и носу из дома не высунут.

Младший командир вернулся первым. Судья Ди взял за длинную ручку медную сковороду с плоским дном, наполненную краснеющими углями, и разгладил императорский указ. Когда он скатал бумагу в трубку и обернул желтым шелком, вошел старший командир Сяо и доложил, что штандарт поднят и все предписанные меры приняты.

— Хорошо. Теперь вы, Сяо, поскачете во дворец, предъявите Императорское Слово вашему командиру и вместе с ним отправитесь к коменданту. Скажите, что императорский дознаватель приказывает им обоим незамедлительно явиться в эту управу с самой немногочисленной свитой, где им будет дана аудиенция в зале суда. Я бы желал вызвать и главного евнуха, но дворцовые правила не позволяют ему покидать свой пост ни при каких обстоятельствах. Скажите им, что я приказываю соблюдать полнейшую секретность, и лично проследите за тем, чтобы ни полковник, ни комендант не уничтожили или не приказали уничтожить какие-либо бумаги в их служебных апартаментах. Вы должны добавить, что дознаватель обеспокоен недомоганием госпожи Гортензии и верит, что дворцовым лекарям удалось добиться полного ее исцеления. Верните мое удостоверение личности!

После того как капитан отпер ящик своего стола и с поклоном протянул документ судье, тот продолжил:

— Нам лучше все сделать надлежащим порядком. Прикажите коменданту выдать вам шапку цензора и желтую накидку. Без прочих атрибутов я обойдусь. Принесите мне шапку и накидку, прежде чем допустите гостей в зал суда. Поспешите, нам предстоит напряженное утро!

Старший командир Сяо был настолько ошарашен всеми этими неожиданными перипетиями, что не смог выдавить из себя ни один из зреющих у него вопросов. Издавая какое-то бульканье, он обеими руками почтительно принял желтый свиток и выбежал из комнаты. Судья Ди повернулся к младшему командиру, который застыл, весь обратясь во внимание.

— Прежде всего, Лю, я прошу вас принести мне миску столь же прекрасной лапши.

После того, как судья, сидя за столом старшего командира, не спеша насладился завтраком, он велел Лю проводить его вниз, в зал суда.

Зал был не столь велик, как в обычном гражданском суде, но в конце его возвышался такой же помост, на нем внушительных размеров стол, покрытый пурпурной скатертью, а рядом с ним маленький для военного писаря. За столом, у стены находилась высокая подставка с бронзовой курильницей. Мощенный каменными плитами пол оставался голым.

— Уберите столик писаря, Лю, и поставьте кресла справа и слева от стола. И принесите мне большой чайник горячего чая!

Судья сел в кресло за столом. Когда младший командир внес большой сине-белый фарфоровый чайник и наполнил чашку, судья приказал ему ожидать снаружи. Ему надлежало следить за тем, чтобы помимо коменданта, полковника и Сяо в зал никто не входил. Затем судья Ди откинулся в кресле и, неспешно поглаживая бакенбарды, осмотрел пустой зал. Он напомнил ему его собственный зал суда в управе Пуяна. Если все будет в порядке, он вернется туда через день или два.

Судья успел опустошить несколько чашек чая, прежде чем вернулся старший командир Сяо и, уважительно поклонившись, вручил ему желтый свиток. Судья встал, возжег благовония в бронзовой курильнице и положил перед ней желтый свиток — почетное место, отведенное для императорских указов. После этого старший командир развернул обернутый в красный шелк сверток. Судья Ди сменил свою шапочку на высокую крылатую шапку из черного бархата, обшитую золотом и спереди украшенную золотой эмблемой, указывающей на его высочайшее нынешнее положение. Водрузив на плечи желтую накидку, он вернулся в кресло и сообщил старшему командиру, что аудиенция начинается.

Распахнулись двустворчатые двери, и в зал величественно вступил комендант, в широкой церемониальной мантии из расшитой золотом фиолетовой парчи и высокой трехъярусной шапке. За ним следовал полковник, сверкающий позолоченной кольчугой с великолепной чеканкой на пластинах на груди и плечах. Оба поклонились так низко, что длинные разноцветные перья на позолоченном шлеме полковника махнули по полу. Затем оба приблизились к скамье и преклонили колени на каменных плитах.

— Можете встать, — отрывисто произнес судья. — Это неофициальная аудиенция, поэтому вам позволено занять кресла у стола. Старший командир останется за дверями и проследит, чтобы нас никто не побеспокоил.

Оба гостя сели. В их позах чувствовалась скованность. Полковник Кан свой меч положил на колени. Судья Ди не торопясь допил чай и заговорил:

— Его императорское величество соизволил поручить мне провести расследование некоторых нарушений, которые недавно произошли в Водном дворце — нарушений, увенчавшихся исчезновением императорского сокровища, жемчужного ожерелья, принадлежащего ее императорскому высочеству Третьей принцессе. Вы двое и главный евнух, являясь высшими чиновниками Водного дворца, несете ответственность за все, там происходящее. Надеюсь, вам не нужно напоминать о том, насколько серьезно сложившееся положение.

Оба чиновника поклонились.

— Я завершил свое расследование, и мы сейчас отправимся во дворец, где я распоряжусь, чтобы главный евнух испросил аудиенцию у ее императорского высочества, дабы я смог представить свой отчет. Однако так случилось, что похищение ожерелья связано с двумя другими чрезвычайно жестокими преступлениями, совершенными здесь, в Речном городе. Дабы прояснить всю эту непростую ситуацию, я хочу сначала в вашем присутствии разобраться с этим делом об убийстве.

Вставая, он добавил:

— Я предлагаю вам сопровождать меня на постоялый двор «Зимородок».

Глава 19

На пустой улице стояли в ожидании два огромных паланкина с парчовыми занавесками и при каждом по дюжине носильщиков. Спереди и сзади выстроились вооруженные до зубов стражники с высоко поднятыми алебардами.

Судья Ди вошел в паланкин коменданта и жестом предложил войти и ему. За время короткого пути к «Зимородку» не было произнесено ни единого слова.

Господин Вэй стоял в прихожей в окружении многочисленных постояльцев. Все горячо обсуждали, что за высший императорский чиновник удостоил посещения Речной город. Судья заметил среди них стройную, довольно привлекательную девушку в скромном жемчужно-сером платье. Рядом с ней стоял стройный юноша в черной студенческой шапке. Под мышкой он держал обернутую в парчу лунную лютню. Судья предположил, что именно эта музыкальная парочка занимает комнату под ним. Он повернулся к старшему командиру Сяо, который добрался до постоялого двора пешком в сопровождении своего невозмутимого заместителя.

— Очистите прихожую! — распорядился судья Ди. — Пусть ваши люди принесут три кресла и поставят их у задней стены.

Судья уселся в центральное кресло и жестом предложил коменданту и полковнику Кану занять места справа и слева от него. Затем он обратился к старшему командиру:

— Приведите сюда содержателя постоялого двора Вэй Чена.

Два стражника ввели в прихожую Вэя. Он с изумлением взирал на трех высших чиновников. Стражники подтолкнули его, и он поспешно опустился на колени.

— Две недели тому назад, — обратился судья к вельможам из дворца, — этот человек сообщил, что его жена сбежала с тайным любовником.

Комендант сердито дернул себя за козлиную бородку.

— Вполне ли вы уверены, ваше превосходительство, что грязное дело ничтожного трактирщика действительно касается нас, высших...

— Совершенно уверен, — перебил его судья и сурово заговорил с Вэем: — Вы скряга, Вэй. Само по себе это не преступление. Но может привести к преступлению. В вашем случае к отвратительному убийству. Вы не в состоянии вынести разлуку с деньгами, Вэй, так же как не в состоянии вынести разлуку со своей женой. Вы не любили ее, но она была вашим имуществом, и вы не могли позволить кому-то лишить вас этого имущества. Вам казалось, будто ваш кассир Тай Мин строит ей глазки. — Он показал на решетчатую ширму. — Сидя там, за своим столом, вы неотступно наблюдали за женой и кассиром и подслушивали их разговоры. Когда вы обнаружили, что Тай Мин пометил маршрут на карте, лежавшей вон в том ящике, то пришли к выводу, что он собирается сбежать вместе с вашей супругой. Я полагаю, что выводы ваши были неверны, но доказать этого не могу, ибо кассир мертв. И ваша жена мертва. Две недели назад вы убили ее.

Вэй обратил к судье побледневшее лицо.

— Это неправда! — завопил он. — Клянусь, эта неблагодарная дрянь бросила меня! Она...

— Не множьте свои ошибки, Вэй! — рявкнул судья. — Вы совершили уже две, и этого достаточно, чтобы отправить вас на плаху. Вас обезглавят, ибо вы убили жену, не имея ни малейших доказательств ее виновности в прелюбодеянии. Ваша первая ошибка заключается в том, что вы слишком часто попрекали жену тем, что она чрезмерно много на себя тратит. По этой причине она нередко принимала угощения от хозяина «Девяти облаков». Угостил он ее и в тот вечер, когда вы совершили убийство. Вторая ваша ошибка состоит в том, что вы не уничтожили всю ее одежду. Алчность и здесь сыграла с вами злую шутку. Вместо того чтобы сжечь ее одежду, вы сохранили ее для продажи ростовщику. Но можно ли представить себе женщину, бегущую с любовником и не захватившую с собой лучшие платья, не говоря уж о любимом красном жакете, который так ей к лицу.

Судья встал.

— А теперь, господа, я хочу проводить вас в кладовую, что на задах постоялого двора. Старший командир, прикажите вашим людям заключить обвиняемого под стражу и пройдите за нами вместе с вашим помощником.

Обогнув ширму, судья Ди вышел через черный ход на задний двор. В птичнике закудахтали куры, напуганные появлением среди чахлых деревьев и высокого бурьяна такого количества особ в сияющих одеждах.

Судья вошел в сарай, там по-прежнему неприятно пахло какой-то плесенью. Он отпихнул в сторону несколько сломанных стульев и посмотрел на конопляные мешки, на которых спал накануне. Муравьи, что так ему докучали, были по-прежнему там. Они выползали из трещины в полу, стройными шеренгами маршировали по мешкам и скрывались в маленьком отверстии за отбитой штукатуркой в стене. Судья Ди обернулся.

Комендант скрестил руки, утонувшие в широченных рукавах пышного халата. Высокомерная мина на его лице выражала и полное несогласие со всем происходящим, и безоговорочное подчинение вышестоящей власти. Полковник Кан бросил вопрошающий взгляд на старшего командира Сяо, а тот, в свою очередь, поднял брови и посмотрел на младшего командира. Но тот не отрывал глаз от судьи Ди. Вэй, опустив глаза долу, стоял у двери между двумя стражниками. Судья показал на стену за мешками и заговорил: — Кто-то ремонтировал эту стену. Неумелой рукой. Лю, принесите из кухни молоток и лом.

Поглаживая бороду, он думал о том, что, когда отдыхал в этом сарае, в тусклом свете не заметил свежую побелку. Судья наклонился и посмотрел на пустой мешок, о который тогда споткнулся. Видимо, там была не мука, как он тогда подумал, а мел. А что до ужасных кошмаров, что мучили его здесь... Он с сомнением покачал головой.

Как только Лю выломал несколько кирпичей, сарай окутал тошнотворный смрад. Комендант поспешно отступил, прикрыв нос и рот рукавом.

Затем младший командир принялся орудовать ломом, и кирпичи посыпались один за другим. Содержатель постоялого двора рванулся было бежать, но стражники схватили его за плечи.

В образовавшемся проеме все увидели стоящую женскую фигуру, облаченную в заляпанное мелом и засохшей известью синее платье, с головой, неестественно склоненной к груди, и длинными волосами, свисавшими спутанной массой. Вэй закричал, когда труп начал оседать и медленно повалился на пол.

Судья Ди молча указал на выпавшие из ее кармана две полусгнившие сладкие клецки, черные от облепивших их муравьев.

— Я понимаю, что у вас было совсем мало времени, Вэй, — холодно произнес судья, — но зря вы не обыскали одежду, перед тем как замуровать труп. Сладкие клецки привлекли муравьев, и эти трудолюбивые насекомые подсказали мне, где вы спрятали тело. Расскажите, как вы убили жену.

— Это... это произошло за вечерним рисом, — опустив голову, забормотал Вэй. — Все слуги были заняты в комнатах гостей. Я удавил ее прямо за ширмой. Потом принес сюда... Она...

Он разразился рыданиями.

— В надлежащее время, Сяо, вы привлечете Вэя к суду за преднамеренное убийство. Вы, Лю, проследите за тем, чтобы он был помещен в темницу.

Судья развернулся на каблуках, жестом повелев остальным следовать за ним.

Когда они пересекали прихожую, он показал на стойку.

— Вытащите оба ящика, Сяо, и доставьте их в зал суда. Со всем их содержимым, ясно? Теперь, господа, мы возвращаемся в управу.

В паланкине комендант впервые подал голос.

— Образец превосходного расследования, ваше превосходительство. Однако это не более чем проявление грубого насилия, совершенного простолюдином. Могу я поинтересоваться, какое это имеет отношение к серьезнейшим делам во дворце, которыми мы занимаемся?

— Вскоре вы всё узнаете, — невозмутимо отозвался судья.

Глава 20

Когда они вернулись в зал суда, судья Ди приказал старшему командиру поставить оба ящика на стол. Затем он велел ему принести большую чашу с теплой мыльной водой и кусок мягкого белого шелка.

Сев в кресло, судья налил себе чашку чая. Все трое молча ждали возвращения старшего командира. Когда Сяо поставил на стол фарфоровую чашу и положил рядом кусок шелка, судья Ди сказал:

— Теперь поговорим об ожерелье. Драгоценность украл Тай Мин, кассир из «Зимородка». Его нанял для этого один отъявленный головорез, временно обосновавшийся в этом городе.

Полковник Кан выпрямился в кресле. Он спросил напряженным голосом:

— Как же оно было украдено, ваше превосходительство?

— Те, что стояли за этим головорезом, снабдили кассира подробнейшими указаниями, как снаружи проникнуть во дворец, чтобы похитить ожерелье. А именно: переплыть через ров к северо-западной сторожевой башне, затем пробраться по выступу у основания северной дворцовой стены и вскарабкаться по стене к павильону ее высочества. Так случилось, что ожерелье лежало на боковом столике слева от лунной двери, и вору достаточно было протянуть руку, чтобы схватить его. Я уверен, что вы незамедлительно примете все необходимые усилия, чтобы устранить эту внушительную брешь в обеспечении безопасности.

Полковник Кан поклонился и с глубоким вздохом откинулся в кресле.

Судья Ди продолжил:

— Стащив ожерелье, кассир решил не отдавать драгоценность нанявшему его бандиту. Он задумал утаить его и продать жемчужины по одной.

— Вопиющее преступление! — гневно вскричал комендант. — Оскорбление монарха! Этого субъекта следовало бы...

— Он был всего лишь наивным пареньком, — тихо проговорил судья. — Он не сознавал последствий своего поступка. Ему нужны были деньги, дабы завоевать любовь женщины, которая, как он считал, ждала его в одной из деревень соседнего округа. Давайте не будем судить его слишком строго. Жизнь его была серой и скучной, и он жаждал любви и счастья где-то далеко-далеко за горами. Многие лелеют подобные мечты.

Поглаживая бороду, судья бросил взгляд на бесстрастное лицо полковника Кана и продолжил с прежней деловитостью:

— Вернувшись из дворца, кассир ненадолго зашел в «Зимородок», а затем ускакал. Но его подстерегали люди того головореза, и, когда он сказал им, что у него нет ожерелья, его стали пытать. Он умер прежде, чем успел признаться, где спрятал сокровище. Старший командир Сяо, теперь я заслушаю ваши показания.

Старший командир опустился на колени.

— Доложите о том, что вы нашли на трупе Тай Мина, когда он был обнаружен в реке.

— На нем была только куртка, ваше превосходительство. В рукавах мы обнаружили пачку визитных карточек, карту провинции, связку из тридцати двух монет и его счеты.

— Благодарю вас, командир. — Подавшись вперед, судья продолжил: — Тай Мин придумал очень простой, но чрезвычайно остроумный способ спрятать ожерелье, господа. Он перерезал нить и укрыл жемчужины в таком предмете, который у кассира всегда при себе и потому воспринимается как должное. Здесь!

Он вынул из стоящего перед ним ящика счеты и поднял их над головой.

В то время как два высоких гостя с недоумением взирали на счеты, судья переломил деревянную рамку и стряхнул темно-коричневые костяшки с параллельных проволочных стержней в фарфоровую чашу. Затем он принялся потряхивать чашу, заставив костяшки вращаться в чуть тепловатом щелочном растворе.

Не переставая трясти чашу, судья пояснил:

— Прежде чем заменить костяшки счет жемчугом, он окунул каждую жемчужину в коричневый клей, которым кассиры подклеивают счета. Клей застыл, и даже ночь в реке не растворила его. Возможно, теплая мыльная вода окажется действенней.

Судья выловил из чаши два шарика, тщательно протер их шелковой тряпицей, а потом положил на ладонь и продемонстрировал присутствующим: две идеально круглые жемчужины сияли белизной. Судья Ди торжественно провозгласил:

— Здесь, в этой чаше, лежат жемчужины императорского ожерелья, господа. Сейчас я лично, в вашем присутствии проверю, все ли восемьдесят четыре жемчужины находятся в чаше. Старший командир, принесите иглу и шелковую нить!

Комендант уставился на чашу, поджав тонкие губы. Полковник Кан не отрываясь смотрел в бесстрастное лицо судьи Ди, стиснув меч руками в кольчужных перчатках. Старший командир Сяо вернулся на удивление скоро. Встав у стола, он принялся очищать жемчужины, а потом своими толстыми, но очень проворными пальцами нанизывал их на нить. После того, как судья пересчитал жемчуг и убедился, что все на месте, он убрал ожерелье в рукав и сказал:

— Бандиты, которые обыскивали Тай Мина, дошли до того, что вспороли ему живот, но они не обратили никакого внимания на счеты. Ведь ясно, что у кассира должны быть с собой счеты. Это самый заметный тайник, а потому и самый надежный.

— Если счеты обнаружили на трупе кассира, то как они снова попали в ящик стойки постоялого двора? — нудным голосом задал вопрос комендант.

Судья Ди бросил на него раздраженный взгляд.

— Я сам отнес их в «Зимородок», не понимая, чем они на самом деле являются. Правда, тогда я еще не знал о пропаже ожерелья, но впоследствии мне следовало вспомнить о счётах. Я поздно сообразил, что к чему, — однако вовремя.

Он встал, развернулся и склонился перед стойкой с курильницей. Подняв обеими руками желтый свиток, судья обратился к старшему командиру:

— Возвращайтесь на постоялый двор и завершите там все нужные процедуры. — Потом сообщил остальным: — Мы проследуем в Водный дворец.

Как только кортеж пересек мраморный мост через ров, массивные дворцовые ворота распахнулись, и паланкины внесли внутрь. В первом дворе два ряда выстроившихся стражников взяли на караул. Судья Ди высунулся из окна паланкина и подозвал старшину.

— Когда я позапрошлой ночью уезжал отсюда под личиной доктора Ляна, из предназначенного мне черного паланкина был изъят меч. Вам надлежит немедленно выяснить, где он находится. Его можно узнать по двум инкрустированным в клинке иероглифам: «Дракон дождя».

Когда командир отсалютовал, судья обратился к коменданту:

— Теперь мы прямиком отправимся в ваш кабинет.

Они вышли из паланкина перед величественным зданием. Судья подозвал полковника Кана и вошел в помещение. У письменного стола коменданта его советник негромко разговаривал о чем-то с тремя придворными. При виде судьи они все тут же преклонили колени.

Судья спрятал в рукав желтый свиток.

— Встаньте и доложите о самочувствии госпожи Гортензии!

Советник вскочил и низко поклонился, почтительно сложив руки в широких рукавах.

— Пользующий ее светлость медик сообщил, что госпожа Гортензия испытала внезапный приступ воспаления мозга, что не редкость в столь жарком и влажном климате. Ее мучили ужасающие видения. Однако, приняв успокаивающие средства, она погрузилась в глубокий сон. Этим утром состояние госпожи Гортензии настолько улучшилось, что ее перенесли из лазарета в покои ее императорского высочества.

Судья кивнул.

— Где несгораемый шкаф?

Советник заколебался, но судья Ди заметил молниеносный взгляд, который тот бросил на стенную панель, расписанную цветами. Он подошел к стене и отодвинул панель. Указав на квадратную железную дверцу, утопленную в стену, он приказал коменданту:

— Откройте!

Сев за высокий стол, судья, неторопливо пощипывая усы, принялся просматривать пачки бумаг, извлеченных им из несгораемого шкафа. Он выяснил, что в шкафу находились личные досье и секретные бумаги, относящиеся к управлению Водным дворцом. Ничего ни о личной жизни Третьей принцессы, ни о заговоре вокруг ожерелья. Он встал и положил бумаги на место, жестом предложив коменданту запереть дверцу.

— Пройдемте в ваш кабинет, Кан. Комендант будет нас сопровождать.

Кабинет полковника был просто меблирован, но идеально чист. Из широкого окна открывался вид на просторный двор, окруженный стеной, на котором несколько стражников упражнялись в стрельбе из арбалета. Кан отпер стоящий на полу железный сундук, и судья изумил его содержимое. Но и здесь он не обнаружил ничего подозрительного. Заложив руки за спину, он повернулся к полковнику.

— Четыре дня назад около полуночи на территории дворца произошло нечто непредвиденное. Я жду ваш доклад об этом событии, Кан.

Главный командир выдвинул ящик своего скромного деревянного стола и положил перед судьей массивную книгу для записей. Каждая страница была аккуратно расчерчена на маленькие пронумерованные квадратики, на которых были записаны обязанности стражи. Кан пролистал книгу до нужной даты, где внимательно прочитал краткую запись на полях. Оторвав взгляд от книги, он доложил:

— За полчаса до полуночи внезапно загорелась крыша чайного павильона в шестом дворе северо-западной части дворцовой территории. В это время я находился в другой части дворца, но мой заместитель тут же послал туда отряд, и они без особого труда потушили огонь. Но, по-видимому, главный евнух заметил дым и сообщил, что необходимо срочно оцепить всю территорию, дабы убедиться, что ни одна искра не долетит до покоев ее высочества. Мой человек отдал необходимые распоряжения стражникам западного и северного бастионов. Они вернулись на свои посты через час после полуночи.

— Чем вы можете подтвердить сказанное?

Полковник перевернул страницу. Туда была вклеена полоска бумаги с нацарапанными на ней иероглифами и личной печатью главного евнуха.

Судья Ди кивнул.

— Теперь мы отправимся в кабинет главного евнуха, господа.

Весть о прибытии императорского дознавателя уже облетела весь дворец. Стражи у покоев главного евнуха широко распахнули ворота перед тремя посетителями, и навстречу им бросился тучный евнух. Он пал ниц, коснувшись лбом каменных плит.

— Подождите меня здесь, — обратился судья к своим спутникам. — Я пройду в кабинет и испрошу разрешение пересечь Золотой мост.

Он постучал в дверь, покрытую золотым лаком. Ответа не последовало, и он зашел внутрь, закрыв за собой дверь.

В изящной библиотеке никого не оказалось. Затхлый запах старых книг смешивался с тяжелым ароматом орхидей на подоконниках. Судья Ди выглянул в сад. Старик стоял у высокого камня, облаченный в простой утренний халат с длинными рукавами, голову его прикрывала легкая домашняя шапочка. Судья вышел в сад и зашагал по узкой, выложенной плитами дорожке, петляющей среди миниатюрных прудов с золотыми рыбками и цветочными клумбами. Крошечные разноцветные птички щебетали в листве, еще блистающей утренней росой.

Главный евнух повернулся к судье. Глядя на него из-под тяжелых век, царедворец сказал:

— Ночью, Ди, свершилось нечто невероятное! Только посмотрите, сей редкостный цветок вдруг раскрылся! Обратите внимание на его нежные лепестки, на его густую окраску! Это драгоценное растение мне прислали с юга специальным курьером. Три месяца я лично за ним ухаживал, но не смел и надеяться, что оно расцветет!

Судья Ди склонился над большим, размером с мужскую ладонь, цветком орхидеи. Растение было высажено в дупло пальмы, росшей у большого камня. Желтые лепестки с фиолетово-черными пятнами придавали цветку почти кошачью грацию. Орхидея испускала слабый, но очень ярко выраженный аромат.

— Должен признать, что никогда не видел ничего подобного, — сказал судья, оторвав взгляд от цветка.

— И никогда не увидите, — тихо проговорил старик.

Сломав стебель, он сорвал цветок и поднес его к носу. Медленно вращая орхидею, главный евнух продолжил:

— Когда два дня назад вы явились сюда, Ди, я сразу понял, что никакой вы не лекарь. Глядя на меня с моим любимым палачом за спиною, вы должны были трепетать от страха, пресмыкаясь у моих ног. А вместо этого вы спокойно разговаривали со мной, как с равным себе. Когда в следующий раз наденете на себя маску, Ди, позаботьтесь о том, чтобы замаскировать и душу.

— Вы предприняли впечатляющие усилия, чтобы меня уничтожить, — заметил судья. — Но удача была на моей стороне, и теперь я верну жемчужное ожерелье ее императорскому высочеству. А потому прошу у вас дозволения пересечь Золотой мост.

Старик по-прежнему вертел орхидею в своей высохшей руке.

— Не поймите меня неправильно, Ди. Да, я жажду власти. Почти неограниченной власти, которую обретет тот, кому известна греховная тайна императора. Но у меня был и совершенно другой, куда более сильный мотив. Я хотел, Ди, чтобы Третья принцесса осталась со мной насовсем. Хотел нежно ухаживать за ней, так нежно, как ухаживал за этим редким цветком. Хотел жить, видя ее ежедневно, слыша ее восхитительный голос, зная все, что она делает... всегда. А теперь этот грубый солдафон...

Внезапно он смял орхидею в своей когтистой руке и швырнул ее на землю.

— Пойдемте внутрь, — отрывисто проговорил он. — Я страдаю многими хроническими недугами и сейчас время принять капли.

Судья Ди последовал за ним в библиотеку.

Старик сел в свое гигантское резное кресло и отпер ящик стола. Он достал из него миниатюрный флакон из горного хрусталя в форме бутылочной тыквы, пробка которого была перевязана красной шелковой лентой, и уже готов был откупорить его. Но судья сделал шаг, сжал в своем огромном кулаке хрупкое старческое запястье и резко проговорил:

— Древо коварного заговора должно быть вырвано с корнем.

Главный евнух выпустил из рук флакон. Он нажал на бутон в причудливом растительном орнаменте, вырезанном по краю стола. Из открывшегося маленького ящичка он вынул запечатанный конверт. Когда евнух протянул его судье, его тонкие синие губы скривились в презрительной усмешке.

— Пусть их замучают до смерти, всех и каждого! Их ничтожные душонки станут моими рабами в загробном мире!

Судья сломал печать и взглянул на полоски тонкой бумаги. На каждой было начертано имя и должность, далее следовали даты и суммы денег, все выведено одним и тем же паучьим почерком. Судья Ди кивнул и убрал конверт в рукав.

Старик вынул пробку из маленького хрустального калебаса и вылил бесцветное содержимое в чайную чашку. Опустошив ее одним глотком, он откинулся в кресле, его руки с набухшими венами вцепились в подлокотники. Смежились тяжелые веки, дыхание стало прерывистым. Затем он отпустил подлокотники и схватился за грудь. Сильная дрожь сотрясла его немощное тело. И вдруг синие губы шевельнулись:

— Вам дано мое дозволение пересечь Золотой мост.

Голова его опустилась на грудь, руки безвольно упали на колени.

Глава 21

Комендант и полковник Кан ожидали судью в коридоре в затянувшемся неловком молчании. Тучный евнух так и стоял на коленях. Судья Ди закрыл покрытую золотым лаком дверь. Протягивая конверт коменданту, он сказал:

— Здесь вы найдете подробные сведения обо всех, кто принимал участие в этом подлом заговоре. Возвращайтесь к себе и прикажите немедленно арестовать главных преступников. После этого вам надлежит провести самое тщательное расследование. Полковник, следуйте за мной. Я получил разрешение главного евнуха пересечь мост. — И он бросил толстому евнуху: — Ведите нас!

Когда все трое подошли к мосту, евнух ударил в маленький золотой гонг, висящий на мраморной колонне. Вскоре из дома на другой стороне показались четыре придворные дамы, и судья с полковником перешли через мост. Судья Ди сообщил дамам, что дознаватель испрашивает аудиенции. Их отвели в боковую комнату. Ждать пришлось долго. Вероятно, принцесса еще не закончила свой утренний туалет.

Наконец появились две фрейлины и провели их по внешней галерее к расположенному в восточной части дворца крытому балкону с массивными колоннами, покрытыми красным лаком. Оттуда открывался восхитительный вид на леса, тянущиеся до самых гор. Они увидели Третью принцессу у самой дальней колонны с круглым веером в руке. Позади нее стояла хрупкая пожилая женщина с зачесанными назад седыми волосами. Судья и полковник встали на колени.

— Встаньте и доложите! — звонко приказала принцесса.

Судья Ди встал, обеими руками поднимая желтый свиток. Полковник остался на коленях.

— Ваш покорный слуга имеет честь вернуть вашему высочеству Императорское Слово.

Принцесса махнула веером. Вперед вышла пожилая дама. Когда она принимала у судьи желтый свиток, он увидел на ее запястье белый нефритовый браслет, вырезанный в форме извивающегося дракона.

— Также ваш покорный слуга имеет честь вернуть вашему высочеству жемчужное ожерелье. Похитителем оказался посторонний, именно так, как ваше высочество изволили поведать во время первой дарованной вашему покорному слуге аудиенции.

Принцесса простерла длань, и судья с низким поклоном вручил ей ожерелье. Пропуская жемчуг сквозь пальцы, она обратилась к нему, не сводя глаз с полковника Кана:

— Повторите мои последние слова, Ди.

— Ваше высочество изволили сказать, поручая мне вернуть ожерелье, что отдаете в мои руки свое счастье.

Судья произнес эти слова механически, ибо сейчас, при свете дня, что-то смутило его в этом лице, непреклонных линиях скул и решительном подбородке.

— Теперь вам известен мой ответ, полковник. Вскоре мы встретимся снова, у красных, высоко горящих свечей.

Полковник Кан поднялся и подошел к ней, их глаза встретились. Госпожа Гортензия смотрела на стройную красивую пару с мягкой улыбкой на бледном усталом лице. Судья Ди быстро направился к двери.

Две придворные дамы проводили его до Золотого моста. На другой стороне ждал тучный евнух. Когда он почтительно проводил судью Ди к выходу, тот сказал:

— Отправляйтесь к своему хозяину. Боюсь, он занедужил.

После чего судья уселся в парчовый паланкин и велел почетному караулу доставить его к кабинету коменданта. В коридоре толпились стражники и какие-то крепкие люди и в черных, и в серых одеждах, но с непременной красной нарукавной повязкой с надписью «особая служба». Все были вооружены до зубов. При виде судьи они низко поклонились. Он нашел коменданта сгорбившимся над столом, заваленным полосками бумаги. Комендант оторвал глаза от документов.

— Основные мерзавцы уже схвачены, ваше превосходительство. К моему величайшему сожалению, вынужден сообщить, что гниль распространилась и среди моих людей. Как нам поступить с главным евнухом, ваше превосходительство? Его нельзя задержать без...

— Главный евнух скончался от сердечного приступа, — перебил его судья. — При проведении расследования вы должны уделить особое внимание человеку, называющему себя господином Хао, и его подручным, убившим прошлой ночью господина Лана Лю на постоялом дворе «Зимородок». Проследите, чтобы они понесли особо суровое наказание.

Комендант поклонился. Указав на свое кресло, он сказал:

— Прошу вас садиться, ваше превосходительство, ибо я должен объяснить, как...

Судья Ди покачал головой. Он снял свою крылатую шапку, бережно положил ее на стол, а на голову водрузил свою прежнюю шапочку.

Затем он освободился от желтой накидки и примостил ее рядом с шапкой.

— Я вернул Императорское Слово ее высочеству. Отныне я просто наместник Пуяна. Оставляю все в ваших умелых руках.

Комендант пристально посмотрел на судью.

— Вы хотите сказать, что не собираетесь извлечь выгоду из сложившейся ситуации?.. Разве вы не понимаете, что заслужили право испросить в столице самый высокий пост? Я буду рад содействовать...

— Больше всего я хочу вернуться к своим обязанностям, господин комендант.

Собеседник долго смотрел на него. Затем, покачав головой, он направился к боковому столу, бережно взял в руки лежащий там меч и протянул судье Ди. Это был заветный «Дракон дождя». Пока судья пристраивал его за спиной, комендант озабоченно проговорил:

— Ваши решительные действия в Пуяне против монахов монастыря Безграничного милосердия настроили против вас придворную буддийскую клику. А нынче вы обрушили на себя гнев могущественной партии евнухов. Хочу, чтобы вы поняли, Ди, что при императорском дворе у вас немало серьезных противников. Но есть и верные друзья. Я в их числе.

Его тонкие губы искривились. Судья впервые увидел улыбку на лице коменданта. Он поклонился и вышел. Стражник у ворот спросил, не желает ли он, чтобы подали паланкин, но судья ответил, что предпочитает коня. Ворота распахнулись, и он проскакал по мраморному мосту.

Глава 22

Оказавшись в сосновом лесу, судья Ди спиной ощутил теплые лучи солнца и понял, что время близится к полудню. Полной грудью вдыхая бодрящий воздух, он возрадовался тому, что наконец вырвался из болезнетворной тепличной атмосферы Водного дворца. Расправив плечи, он с гордостью думал о Троне Дракона, не запятнанном гнусными измышлениями. Дворец всегда будет кишеть интригами — это неизбежно слабое место в управлении огромной страной. Но пока верхушка здорова, и во всей Поднебесной все будет в порядке. Он неторопливо ехал по дороге, и копыта его коня бесшумно ступали по толстому ковру сосновых иголок, устилавшему дорогу.

Внезапно он придержал коня. Из-за поворота, сгорбившись на своем осле, выехал Мастер Тыква. С пояса его свисал калебас на красном шнурке с кисточкой, а поперек крупа осла лежали костыли. Остановившись, старик из-под лохматых бровей пристально разглядывал судью.

— Рад снова видеть вас в этой шапчонке, наместник. Не сомневался, что клочок желтой бумаги с красными кляксами не изменит вашей натуры. А где ваш калебас?

— В «Зимородке». Я очень рад, что мы снова встретились, прежде чем я покину Речной город, Мастер Тыква.

— Это уже в третий раз. И в последний, наместник. Жизнь человека, как и природы, идет по кругу. На одно мгновение наши круги соприкоснулись. Какие вести из дворца?

— Я вернул ожерелье вашей дочери. Полагаю, о ее помолвке с полковником Каном будет объявлено в самое ближайшее время. Кто вы, Мастер Тыква?

— Вернее, кем я был, — угрюмо пробурчал старик. — Что ж, раз вы уже столько знаете, можно рассказать еще немного. Много лет назад я был военачальником. Отправляясь на север, на войну с монголами, я оставил свою возлюбленную вынашивающей под сердцем моего ребенка. В нашей последней битве я был тяжело ранен: подо мной убили коня, и он раздавил мне ноги. Я попал в плен к монгольским дикарям. Пятнадцать долгих лет я оставался самым ничтожным из их рабов. Это заставило меня осознать пустоту мирской власти. Я бы покончил с собой, но мысли о возлюбленной заставляли меня цепляться за жизнь, какой бы жалкой она ни была. Когда мне удалось бежать и вернуться в Китай, моя любимая уже умерла. Сразу после моего отъезда она была удостоена чести стать императорской женой и в надлежащее время разродилась дочерью. Моей дочерью, как вы правильно догадались. Та была провозглашена собственным ребенком императора, ибо евнухи страшились неизбежной кары, если бы выяснилось, что перед поступлением в гарем они не проверили девственность новой жены. Это, наместник, заставило меня осознать пустоту мирской любви. Вот так я стал странствующим монахом. И с этим миром меня связывает лишь одна нить, а именно забота о счастье дочери.

Он помолчал и нехотя добавил:

— Меня зовут Оуян Пэйхань.

Судья Ди задумчиво кивнул. Он слышал об этом знаменитом удалом командире. Весь народ оплакивал его гибель в бою. Двадцать пять лет назад.

Старик продолжил:

— Тыква приносит пользу только после того, как становится пустой. Лишь тогда ее высохшая оболочка может служить сосудом. То же и с нами, наместник. Лишь после того, как мы освободимся от всех наших тщетных надежд, от всех мелких помыслов и лелеемых иллюзий, мы становимся полезны другим. Возможно, вы осознаете это потом, наместник, когда станете старше. Что ж, встретив вас в лесу, я понял, кто вы такой, ибо слышал о нашем сходстве, а еще я ощутил силу вашего духа. Так уж случилось, что эти тыквы определили связь между нами, установив отношения между путешествующим лекарем и странствующим монахом непринужденным и совершенно естественным образом. И потому, невзирая на мою твердую веру в бездействие, я подумал, что в этом случае могу выковать и второе звено цепочки причин и следствий, посоветовав дочери обратиться к вам за помощью. Далее я предоставил событиям идти своим путем. А теперь вам лучше забыть обо мне, наместник. Пока однажды снова не вспомните, когда-нибудь. Ибо хотя для несведущих я всего лишь бронзовое зеркало, о которое они разбивают головы, для умудренных я дверь, в которую можно войти или выйти.

Он прищелкнул языком, и осел тронулся с места.

Судья смотрел вслед удаляющемуся даосу, пока тот не скрылся среди деревьев. Затем он поскакал в Речной город.

В прихожей «Зимородка» никого не было. Услышав голоса за решетчатой ширмой, он зашел за нее и увидел старшего командира Сяо, восседающего за столом содержателя постоялого двора. Тот что-то старательно записывал и одновременно разговаривал с Мелиссой, стоящей у его кресла. При виде судьи Сяо тут же вскочил.

— Немного помогаю барышне Мелиссе со всей этой бумажной работой, — несколько смущенно проговорил он. — Знаете, нужно заполнить целую кучу бланков, вот я и подумал...

— Превосходная мысль. Я хочу поблагодарить вас за доверие и преданную помощь. Простите, что так и не придумал для вас способ держать под контролем непрошеных гостей.

Старший командир совсем растерялся.

— Конечно, ваша честь. Я хочу сказать, что не должен был... — Он запнулся, а потом быстро продолжил: — Прибыли два ваших помощника, ваша честь! Когда они пришли отметиться, я послал их в «Девять облаков». Я сейчас, мигом... — И он бросился в прихожую.

Во взгляде Мелиссы сквозил холод.

— Вы, со своими тремя женами! Во имя Небес! Да у императорского посланника должен быть целый гарем, битком набитый женщинами!

— Я вовсе не посланник, а скромный наместник округа, и у меня и в самом деле три жены, — спокойно ответил судья. — Простите, не мог сказать вам раньше, что вынужден прикидываться лекарем.

И улыбка снова вернулась на ее лицо.

— Как бы то ни было, мы дважды неплохо покатались по реке! — сказала она.

Вернулся старший командир Сяо.

— Они уже пришли в «Девять облаков», ваша честь!

— Хорошо. Я там с ними пообедаю, а потом отправлюсь восвояси. Желаю вам счастья. Вам обоим.

И он быстро вышел на улицу.

В передней «Девяти облаков» толстый хозяин стоял, откинувшись на стойку. Лицо его было болезненно-зеленого цвета, руками он держался за живот. Хозяин укоризненно смотрел на судью. Судья Ди взял со стойки кисточку, бегло начертал рецепт и придвинул к хозяину с такими словами:

— Совершенно бесплатно. Принимайте это снадобье после каждой еды. Ешьте часто, но понемногу. Избегайте вина, жирных и перченых блюд. И воздержитесь от сладкого!

Ма Жуна и Цзяо Тая он обнаружил в таверне. Они сидели за столом у окна и грызли дынные семечки. Оба здоровяка вскочили, их загорелые физиономии расцвели широченными улыбками.

— Нам выдались хлопотливые два дня, ваша честь! — воскликнул Ма Жун. — Спали в лесу! Убили двух здоровенных кабанов! Надеемся, вы хорошо отдохнули, ваша честь! Как здешняя рыбалка?

— Неплохо. Я поймал отличного окуня.

Цзяо Тай с нарастающим беспокойством вглядывался в осунувшееся лицо судьи Ди. В конце концов он решил, что их хозяину неплохо бы выпить. Памятуя об обычной воздержанности судьи Ди, он спросил не без некоторого колебания:

— Как насчет того, чтобы составить нам компанию за чашечкой-другой доброго винца, ваша честь?

Когда судья кивнул, Цзяо Тай крикнул прислужнику:

— Два больших кувшина самого лучшего!

Судья сел и через плечо бросил прислужнику:

— Принеси три.

Послесловие автора

Судья Ди — личность историческая; он жил с 630-го по 700 год н. э. в эпоху династии Тан. Он не только снискал славу великого сыщика, но и стал выдающимся государственным деятелем, который на пике своей карьеры играл важную роль во внутренней и внешней политике империи Тан. Однако описанные здесь приключения выдуманы от начала и до конца.

Мастер Тыква — образчик благородного даосского отшельника, персонажа, часто встречающегося в древнекитайской литературе. Даосизм и конфуцианство — два образа мышления, доминировавшие в китайской религии и философии; позже, примерно в начале нашей эры, в Китай проник и буддизм. Конфуцианство — учение прагматическое и во многом мирское, даосизм, напротив, мистичен и совершенно не от мира сего. Судья Ди был конфуцианцем, как и большинство ученых чиновников в Китае, к даосизму относился с сочувственным интересом, а к буддизму резко негативно. Слова Мастера Тыквы о пустоте — прямая цитата из знаменитого даосского трактата « Дао де дзин» — «Книга пути и достоинства» (ср.: Duyvendak J. J. L. Тао Те Ching. The Wisdom of the East Series. London, 1954. P. 40). Замечание судьи Ди о том, что Конфуций ловил рыбу удочкой и не признавал сеть, взято из главного конфуцианского труда «Лунь Юй» — «Беседы и суждения» (ср.: Waley A. The Analects of Confucius. London, 1949. P. 128).

Калебас, или бутылочная тыква, с древнейших времен играл важную роль в китайской философии и искусстве. Очень прочный в высушенном состоянии, он использовался как сосуд для лекарственных снадобий и вследствие этого стал традиционным товарным знаком торговцев наркотиками. Говорят, что даосские мудрецы держали в калебасе эликсир долголетия, поэтому бутылочная тыква считается традиционным символом бессмертия. Еще она символизирует относительность всего сущего, о нем гласит древняя поговорка: «Всю вселенную можно отыскать в калебасе». Даже сегодня можно встретить китайцев или японцев, неспешно полирующих ладонями калебас, что способствует спокойной медитации.

Счеты, называющиеся по-китайски «суань-пань» — «счетный лоток», весьма эффективный инструмент для проведения подсчетов, и сегодня широко использующийся и в Китае, и в Японии. Основанный на десятичной системе счисления, он состоит из продолговатой прямоугольной деревянной рамы, которую пересекают десять или более параллельных проволочных стержней (на первой иллюстрации к этой книге видно, что на счётах Тай Мина было двенадцать стержней). На каждый стержень нанизаны по семь деревянных бусин, разделенных поперечиной вдоль рамы на группы по пять и две. Каждая из пяти бусин на первом стержне обозначает «1», каждая из двух обозначает «5»; откинутые к продольной поперечине, они обозначают «10». Бусины на втором стержне обозначают десятки, на третьем — сотни и так далее. Счеты используются для сложения, вычитания, умножения и деления. Письменные источники доказывают, что счеты широко использовались в Китае XV века, но вызывает сомнение, существовали ли они в таком виде во времена судьи Ди. Подробные сведения об этом можно найти в третьем томе фундаментального труда Джозефа Нидэма «Наука и цивилизация в Китае» (Joseph Needham. Science and Civilization in China, том III, Cambridge, 1959, c. 74).

Что же касается снадобья, которое судья Ди прописывает госпоже Гортензии, следует отметить, что лечебные свойства Ephedra vulgaris (хвойник двухколосковый, по-китайски «ма-хуан») были известны в Китае задолго до того, как их признали на Западе.

Иллюстрации я исполнил в стиле гравюр шестнадцатого века, и, следовательно, они воспроизводят обстановку и костюмы скорее эпохи Мин, нежели династии Тан. Обратите внимание на то, что во времена судьи Ди китайцы не носили косичек; этот обычай был навязан им после 1644 года, когда Китай завоевали маньчжуры. Мужчины носили длинные волосы, которые собирали в пучок на макушке, как видно на иллюстрации, где судья Ди чистит сапоги. И на улице, и дома они всегда оставались в шапках. Они не курили, ибо табак и опиум проникли в Китай много столетий спустя.

Роберт ван Гулик

Об авторе

Роберт ван Гулик родился 9 августа 1910 года в Голландии. Поскольку его отец был военным врачом, служившим в колониальной администрации в Индонезии, семья перебирается в Батавию. Здесь, на острове Ява, маленький Роберт и прожил с родителями до двенадцатилетнего возраста. Детское впечатление, оставленное экзотическим миром Востока, определило всю его дальнейшую судьбу. Кроме того, смешение языков и культур этого перекрестка торговых дорог Юго-Восточной Азии очень рано пробудили его интерес к лингвистике. Уже вернувшись на родину, Роберт, учась в гимназии, самостоятельно занимается изучением санскрита и китайского языка.

В 1934 году ван Гулик поступил в Лейденский университет, где изучал индологию, китайский и японский языки. В периодических изданиях начали публиковаться статьи по разнообразным аспектам китайской, индийской и индонезийской культур.

В 1935 году ван Гулик поступил на работу в Министерстве иностранных дел Нидерландов и был направлен в Токио. Там он увлекся каллиграфией и традиционной восточноазиатской живописью. Ему удалось собрать великолепную коллекцию книг, рукописей, произведений декоративно-прикладного искусства, которая, к сожалению, погибла от авиационных бомбардировок во время Второй мировой войны.

В 1942 году ван Гулик был вынужден эвакуироваться в Китай, где стал секретарем голландской миссии в Чунцине — административном центре независимого Китая.

Выполняя свои служебные обязанности, ван Гулик продолжал заниматься научными исследованиями. Кроме того, пребывание в Чунцине отразилось и на его личной жизни: там он встретил Шуи Шифан, дочь одного из китайских чиновников, с которой они вскоре поженились, оформив брак как по протестантскому обряду, так и по традиционному китайскому. У них родилось четверо детей — три сына и дочь. Один из сыновей — Биллет — пошел по стопам отца и ныне является одним из ведущих голландских специалистов по Японии.

После окончания войны ван Гулик был назначен советником при военной миссии в Токио. В те времена он профессионально изучал вопросы средневекого китайского судопроизводства, а кроме того, был увлечен китайскими детективными романами. Ему пришло в голову перевести и подготовить к изданию «Ди гунъань» — анонимный китайский судебный роман XVI века.

Его публикация вызвала большой интерес необычностью материала. Англоязычные читатели даже не подозревали, что детективный жанр существовал в Китае задолго до того, как первые образцы его начали появляться на Западе.

Издатели стали предлагать автору перевести и опубликовать что-нибудь еще в этом же роде.

Именно тогда ван Гулик и решил написать свой первый роман, стилизованный под старинный китайский. Главным героем его произведения также стал проницательный и благородный судья Ди Жэньцзе из романа «Ди гунъань».

Используя различные сюжеты и эпизоды из произведений китайской классической литературы, ван Гулик создает свою собственную неповторимую манеру, доказывая тем самым, что вполне возможно написать роман в традиционном китайском стиле, который бы, с одной стороны, сохранял дух и атмосферу средневекового Китая, а с другой — был бы интересен западному читателю, не подавляя его излишней экзотикой, терминологией и незнакомыми традициями.

Первый роман в этой серии назывался The Chinese Maze Murder (в русском переводе — «Убийство в лабиринте») и был вначале издан на английском, но уже в следующем году переведен и издан в Японии. Через два года уже сам ван Гулик сделал перевод этого романа на китайский. Роман имел большой успех как на Западе, так и на Востоке. Роберт ван Гулик был искусным каллиграфом и рисовальщиком, поэтому книга была проиллюстрирована собственными рисунками ван Гулика, стилизованными под китайские ксилографы династии Мин.

Воодушевленный успехом, ван Гулик написал еще три романа в этой же серии: The Chinese Bell Murders (в русском переводе — «Смерть под колоколом»), The Chinese Lake Murders (в русском переводе — «Убийство в цветочной лодке») и The Chinese Nail Murders (в русском переводе — «Смертоносные гвозди»), В них автор старался максимально сохранить структуру и колорит традиционных китайских произведений в этом жанре.

Не забывая о научной работе, ван Гулик параллельно с написанием цикла о судье Ди готовит к изданию уникальный труд: «Эротические гравюры эпохи Мин». Работа была основана на редких печатных клише XVII в., приобретенных у японских антикваров, и была издана именным тиражом в 50 экземпляров, которые были затем разосланы по крупнейшим китаеведческим центрам мира.

В этом своем исследовании он не только в полной мере продемонстрировал свою эрудицию, но и сделал достоянием своих коллег уникальные рисунки и тексты, которые в результате многовековой цензуры были уже практически недоступны на территории самого Китая.

В дальнейшем дипломатическая работа забрасывала ван Гулика в различные точки Азии — Индия, Ливан, Корея. Но везде он оставался верным своему принципу: погружаться в культуру той страны, куда его привела судьба.

В 1959 году, оказавшись в Малайе, ван Гулик проникается особой симпатией и интересом к гиббонам, которые жили у него дома и в саду. Это подтолкнуло его к изысканиям, которые были воплощены в монографии «Гиббон в Китае. Эссе на темы китайских преданий о животных». В этой работе он собрал упоминания о разнообразных обезьянах в китайской литературе и изобразительном искусстве начиная с древней династии Чжоу. Эта книга ван Гулика и по сей день считается фундаментальной работой по отображению гиббона в китайской культуре. Любовь к этим забавным животным нашла отражение и в одном из последних произведений ван Гулика The Morning of the Monkey (в русском переводе — «Утро обезьяны»), которое даже было посвящено его любимому гиббону Бубу.

Жизнь Роберта ван Гулика оборвалась 24 сентября 1967 года в больнице Гааги от рака легких.

Коллеги-китаеведы считали ван Гулика одним из наиболее эрудированных специалистов своего времени, знатоком необычных и малоизвестных аспектов китайской культуры.

Хронология жизни судьи Ди

СТРУКТУРА: Время и место действия; должность Ди / НАЗВАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ / Сведения о судье Ди, его семье, его помощниках и основных участниках событий.

__________

630 год. Тайюань, столица провинции Шанси.

/ — — — / Рождение Ди.

__________

650 год. Столица.

/ — — — / Отца Ди назначают имперским советником в столице. Ди выполняет обязанности личного секретаря отца, женится на Первой и Второй госпожах. Сдает в столице экзамен политературе и получает должность секретаря Императорского архива.

__________

663 год. Правитель Пэнлая, уезда на северо-восточном побережье Китайской империи.

/ ЗОЛОТО БУДДЫ / Первый независимый официальный пост судьи Ди. Работает с советником Хуном. Встречает на дороге Ма Жуна и Цзяо Тая.

/ ПЯТЬ БЛАГОПРИЯТНЫХ ОБЛАКОВ / Через неделю после прибытия судьи Ди в Пэнлай. Смерть госпожи Хо: убийство или самоубийство? Расследовано судьей Ди единолично.

/ КАНЦЕЛЯРСКОЕ УБИЙСТВО / Месяц спустя. Армейское убийство, расследованное судьей Ди с помощью Ма Жуна и Цзяо Тая. Появляется старший командир Мэн.

/ ОН ПРИХОДИЛ С ДОЖДЕМ / Полгода спустя. Убийство ростовщика, расследованное судьей Ди в одиночку. Судья Ди решает жениться на барышне Цзао, сделав ее Третьей госпожой.

/ ЛАКОВАЯ ШИРМА / Расследовано судьей Ди с помощью Цзяо Тая во время короткого пребывания в округе Вэйпин.

__________

666 год. Правитель Ханьюаня, округа на берегу озера, недалеко от столицы.

/ УБИЙСТВО В ЦВЕТОЧНОЙ ЛОДКЕ / Расследовано судьей Ди, Хуном, Ма Жуном и Цзяо Таем. Впервые появляется будущий четвертый помощник судьи Дао Гань. Появляется богатый землевладелец Хан Юньхан. Описание главы Гильдии нищих Ханьюани.

/ УТРО ОБЕЗЬЯНЫ (в книге «Обезьяна и тигр») / Убийство бродяги, расследованное судьей Ди и Дао Ганем; Дао Гань окончательно поступает на службу к судье Ди. Вновь появляется глава Гильдии нищих.

/ МОНАСТЫРЬ С ПРИВИДЕНИЯМИ / События разворачиваются в старом даосском монастыре, в горах Ханьюаня. Убийство расследовано судьей Ди вместе с Дао Ганем. Описывается отношение судьи Ди к своим женам.

__________

667 год

/ УБИЙСТВО СРЕДИ ЛОТОСОВ / Убийство старого поэта, расследованное судьей Ди вместе с Ма Жуном.

__________

668 год. Правитель Пуяна, процветающего уезда в провинции Цзян.

/ СМЕРТЬ ПОД КОЛОКОЛОМ / Расследовано судьей Ди с четырьмя помощниками — советником Хуном, Ма Жуном, Цзяо Таем и Дао Ганем. Появление Шен Па, главы Гильдии нищих. Появление Ло, правителя соседнего округа.

__________

669 год.

/ ДВА ПОПРОШАЙКИ / Убийство расследовано судьей Ди вместе с советником Хуном. Вновь упоминается наместник Ло.

/ ДРУГОЙ МЕЧ / Убийство юного акробата расследовано судьей Ди вместе с Ма Жуном и Цзяо Таем. Вновь появляется Шен Па.

/ КРАСНЫЙ ПАВИЛЬОН / Действие происходит в увеселительной части Райского острова, где судья Ди остановился на два дня вместе с Ма Жуном. В главах II и XX вновь появляется наместник Ло.

/ ИМПЕРАТОРСКАЯ ЖЕМЧУЖИНА / Убийства во время ежегодных корабельных гонок, расследованные судьей Ди с помощью советника Хуна. Вновь появляется Шен Па, его роман с барышней Фиалкой Лян.

__________

670 год. Правитель Ланьфана, уезда на далекой западной границе.

/ УБИЙСТВО В ЛАБИРИНТЕ / Объясняются причины внезапного перевода в этот далекий приграничный уезд. Свержение местного тирана и несколько загадочных убийств. Уйгурская девушка Тульби становится возлюбленной Ма Жуна. История старшины Фана.

__________

672 год.

/ ПРИЗРАК В ХРАМЕ / Три преступления, соединившиеся в одно, расследованы судьей Ди с советником Хуном и Ма Жуном. Описание трех жен судьи Ди, больше деталей о его Третьей госпоже (бывшей барышне Цзао).

/ ЦАРСТВЕННЫЕ ГРОБЫ / Два сложных дела расследованы судьей Ди самостоятельно, когда он был вызван в приграничный уезд Ташику во время Татарской войны.

__________

674 год.

/ НОВОГОДНЕЕ УБИЙСТВО / Самое необычное дело, расследованное судьей Ди в одиночку после четырехлетнего пребывания в Ланьфане.

__________

676 год. Правитель Пейчжоу, захолустного уезда на бесплодном севере.

/ СМЕРТОНОСНЫЕ ГВОЗДИ / Всего через несколько месяцев судью Ди назначают Главным судьей в столице. В Пейчжоу он расследует несколько исключительно жестоких убийств. Во время расследования убит советник Хун. Появление госпожи Го, хозяйки Лекарственного холма.

/ НОЧЬ ТИГРА (из книги «Обезьяна и тигр») / Убийство юной девушки расследовано судьей Ди в одиночку, по дороге из Пейчжоу в столицу, когда он останавливается на ночь в уединенном загородном доме.

__________

677 год. Главный судья столицы империи.

/ ПЕЙЗАЖ С ИВАМИ / Судья Ди занимает свой новый пост Главного судьи, Ма Жун и Цзяо Тай назначены старшими командирами стражи. Дао Тань — старшим секретарем столичного суда. Ма Жун женится на сестрах-близнецах Юань.

__________

681 год. Главный судья.

/ УБИЙСТВО В КАНТОНЕ / Действие разворачивается в Кантоне, куда судья Ди послан с особым поручением. Убийство расследовано судьей Ди с помощью Цзяо Тая и Дао Таня. Цзяо Тай убит мечом «Дракон Дождя», Дао Тань принимает решение жениться на барышне Лян. Упоминание о госпоже Го и трагедии на Лекарственном холме.

Описание

Знаменитый судья Ди, Китайский «Шерлок Холмс» — в серии блестящих «китайских» детективов прославленного Роберта ван Гулика.

Тыква может служить сосудом лишь будучи пустой.

Так и мы становимся полезны другим, лишь освободившись от мелких помыслов и иллюзий.

Суть этой даосской мудрости предстоит осознать судье Ди, который расследует запутанное преступление в Водном дворце - резиденции любимой дочери императора. Пропавшее жемчужное ожерелье принцессы разворачивает цепь драматических событий, ибо за обладание им группа придворных интриганов борется с парой крупных мафиозных кланов.

Судья Ди Жэньцзе (630-700 гг. н. э.) — реальный персонаж, прославившийся как непревзойденный мастер раскрытия сложных преступлений.

Позднее он стал героем популярных в Китае детективов. Вдохновившись ими, в середине XX века голландский востоковед и писатель Роберт ван Гулик создал собственный цикл детективов с судьей Ди в главной роли.