Охота на людей

Случилось это в будущем. Ну-у… Для вас в будущем. Для меня это уже прошлое. Не буду говорить, когда это всё будет, чтобы заранее не предупреждать вас. Может быть уже началось, а может быть и так, что лишь ваши внуки застанут такой момент. Правильнее будет сказать: «Начнут противостояние елям».

Я же вам поведаю про один из таких декабрьских дней.

Случилось всё в Сибири возле деревни «Древнекаменск». Население небольшое: двести шесть человек. Все друг друга знали, так что ничего интересного не происходило. Одно поколение сменялось другим год за годом, десятилетие за десятилетием.

Помню один смешной момент, когда три человека решили искупаться в проруби. А мороз здесь знатный, так что и летом без куртки не выйти, а зимой так вообще! Но нашим героям было всё равно. Сделали они лунку, нырнули, проплыли немного подо льдом, а выход потеряли. Вроде бы, это были три пьяных мужчины. Здесь таких много, однако идиотов, которые в зиму в реку лезут, меньше. Я бы это не рассказывал, если бы они догадались верёвкой обмотаться или по очереди заходить и выходить. Всё же произошло то, что и должно было: они все погибли. Даже сейчас всплывает ехидная улыбка, без которой вспомнить таких людей невозможно.

Деревня от больших городов закрыта огромным расстоянием, из-за чего люди в город ездят, максимум, четыре раза в год. Бывает и меньше. Например, в прошлом году заболела девушка молодая, а врача нет. Кажется, что-то с ушами было. Она то по глупости без шапки ходила и сильно уши простудила. В общем, умирала. Собрались всей деревней, а решить ничего не могут. Кто-то всё кричал, что заслужила она такого. Кто-то молился Богу и на хорошее надеялся. Кто-то, как я, лишь рукой повёл, да ухмылку прятал.

На Бога тут бесполезно надеяться. Он в такие места не заглядывает, в отличие от меня.

Так вот, решили в город вести её. Собрали сани, положили её, обмотав одеялами, и поехали. Но не доехали. Ночью ураган их настиг и убил всех. Когда сани с телом через два дня в километре от деревни были замечены, все снова сбежались. А делать уже точно нечего. Развели руками и похоронили девушку. За родителями её, что так же в санях в тот день сидели, никто не решился ехать. Только собакам повезло, и они успели от урагана того домой прибежать. Видно почуяли беду, возможно, даже предупредили, а хозяева не послушали.

Думаю, суть вы уяснили: плохо здесь живётся. А в тот год стало ещё хуже.

Наступал Новый год. В Древнекаменске это был один из важнейших праздников. Люди постоянно загадывали желания, в надежде, что они сбудутся, но всё всегда оставалось по-прежнему. В Древнекаменске люди, как и во все стране, ставили ёлки, украшали их, водили хороводы, устраивали пиры и радовались. Да вот только не нравилось это кое-кому.

В тот день к их деревне шёл маленький отряд из елей. Их поселение в декабре пришло сюда ради одного – мести. Ели решили окружить деревню с двух сторон и напасть, поэтому наш отряд состоял лишь из двадцати особей. В основном на охоту выходили только мужчины, а дети и женщины, тем временем, готовились к празднику.

Ели считали, что детям только с двадцати лет можно ходить на охоты, когда металлическая кора отрастёт и никто не станет бояться смерти. Для их долгой жизни это был лишь миг детства, после которого наступал период взросления. Но старшие ели всё равно рассказывали свои обычаи, традиции новогодние и причины охот даже самым маленьким.

В тот день охота для некоторых была уже привычным делом, как, например, для Кодоку, Фекомода и Деда-многолета. А для кого-то и первая, как, например, для Кранти. Ему недавно исполнилось всего десять лет, ростом он был ниже всех: два метра. Кранти был полностью готов к сегодняшней охоте. За исключением металлической коры. Столько он услышал про людей, что не мог сдержать своего гнева. Так как вы не понимаете их язык, сразу буду переводить, а то без меня рассказ остановится.

– Как же я жду этого момента! – шептал себе Кранти. – Месть настанет! Теперь мы сильны так, что ни один из нас не погибнет!

Его дух пылал сильнее, чем у кого-либо ещё. Нет, большинство тоже ожидали такого долгожданного момента, но не так сильно. Фекомод любил этот день больше всего в году. Да и любить было немного, ведь всё остальное время они просто общались, глубоко закопав свои мутировавшие корни в землю или долго шли к месту для новой охоты.

Такая банальность и скукота явно не нравилась Кодоку. Ему было уже сорок девять лет, хотя до Деда-многолета, которому весной исполнилось сто семьдесят два года, Кодоку было далеко. Рост тоже не лучший: пять метров. Он не хотел ходить на охоты, но выбора не было, ведь его лучший друг Фекомод постоянно всех заставлял. Да и мало кто пытался отказать. У тех, кто не хотел мстить людям, было два пути: вечно потакать желаниям остальных елей или уйти с позором в одиночную жизнь. Старухи ёлки вечно говорили, как плохо там без кого-либо ещё, как ты наткнёшься на всего одного человека, а из-за своей доброты не убьёшь его, как он расскажет о тебе односельчанам, которые мигом обрубят тебе корни. Все с детства боялись куда-то уйти. Кодоку же игнорировал их рассказы. Его идеологию мало кто понимал, но и донести её до остальных он не старался. Ему было плевать на людей. Просто плевать, как было бы плевать на то, есть ли на Марсе жизнь. Ну и что с того, если люди убивали его сородичей для Нового года? Его то они не убили, а значит и беспокоиться не нужно. Однажды Кодоку попытался рассказать свои мысли Фекомоду, но тот погрозил ему корнем и сказал: «Кодоку, не забывай, что мы можем с тобой сделать, если будешь такое говорить. Ты же знаешь, что я тебе не позволю жить в одиночестве, как ты хочешь, или жалеть людей. Так что молчи, Кодоку.» И Кодоку молчал. А, точнее, боялся. Это сказал его единственный и лучший друг, а значит стоит и послушаться, ведь так? Однако что-то внутри Кодоку в тот момент изменилось.

Помню его спокойный настрой, когда группа из двадцати елей обходила деревню. Кодоку думал о весне. Весной снег тает, птички приятно щебечут на ушко, солнце начинает греть металлическую кору. Вот только уже год он не грелся, потому что его стая перебралась в слишком холодную территорию. А Кодоку много раз просил старосту обдумать идею по возвращению, но получал одинаковый ответ: «Там все уже мертвы.»

– Фекомод. – обратился Кодоку к другу.

У ёлок нет рта, так что они общаются на своём языке, передовая мысли друг другу. Но спокойно подслушивать их не могут, ведь мысли оказываются в голове определённой ёлки. А также они могут вещать для всех, когда это нужно.

– Что? – ответил тот.

– Как думаешь, много ли наших сегодня умрёт?

Фекомод немного помедлил с ответом, удивлённый тем, что его лучший друг посмел подумать, что хоть один из таких невероятно сильных существ может погибнуть.

– М-мало. – неуверенно начала тот, потом пришёл в себя и продолжил. – Никто! Никто не может сегодня умереть. Наши корни им просто так не обрубить, а значит и не убить. У одного меня только тридцать два главных корня и все нетронуты.

– Ты то да. А вот остальные… Например, Дед-многолет. – ответил Кодоку. – У него лишь два осталось.

– Так это из-за того, что он идиот и слишком безрассуден.

– Ну а Кранти? У него и кора ещё не отросла, а вы ему разрешили пойти.

– Ты забыл, как он орал днями и ночами, пока мы шли сюда? Легче ему показать охоту, не подпуская слишком далеко.

Кодоку лишь кивнул корнем. Сегодня он хочет выплеснуть обиду к своему народу на людях, поэтому шёл в ряду первых. Слева был Фекомод, которому исполнилось шестьдесят три года. Его рост остановился на семи метрах, когда пришлось эволюционировать ради защиты. Металлическая кора не позволяла никому больше вырасти или отрастить новые корни. На самом деле ёлки ещё могут расти, но кора не сможет, а без единственной защиты они ходить не хотят. И корни при отрубании могут отрасти, ведь внутри ничего не мешает, но вот ёлки боятся жить без металлической брони. Ели, сами того не зная, получили и плохое и хорошее: они не могут расти и регенерировать, но зато не так просто умрут от человека.

Фекомод знал это, иногда завидовал самым старым ёлкам в их стае, что они смогли дойти до пятнадцати метров, а кто-то и до двадцати. Но зачастую больше был рад тому, что самый сильный в поселении. Сила у них определялась количеством корней и твоим умением их использовать в бою. На общих тренировках лучшим был Фекомод, сумевший отразить брошенные камни и схватить снежки. Испытания хоть и странные, но действительно показывающие реакцию. А корней у него было целых тридцать два.

Ёлки так мутировали, что отпали придаточные корни, а количество боковых увеличилось. Теперь ели имели один главный корень и несколько боковых. Все корни были диаметром в пять сантиметров, а длиной до трёх метров. Ели могли на них ходить, ими, как руками, что-то делать, а также впитывать вещества из почвы. В это время кора немного разъезжается в стороны и питает ель, ведь сквозь металлическую кору ничего не проходит.

– Эй, Дед-многолет! – обратился к нему Кранти. – А как ты потерял все корни. У тебя же их двадцать пять было, а теперь лишь два.

– Ох-ох-ох! – посмеялся он в ответ, пытаясь подвигать обрубками под стволом. – Раньше, когда у нас ещё не было металлической коры, – начал он старческим приглушённым голосом, – Люди частенько отрубали мне корни, но так и не успели срубить все, ведь после пятнадцатого я мутировал.

– Но а как же они смогли отрубить ещё восемь корней, если они уже были покрыты металлической корой?

– Напали мы однажды на деревню, а у людей там оружие специально было, способное корни рубить. Хоть наша стая тогда и победила, пришлось мне всех за собой прятать и большую часть атак на себя принять. – резво прыгая на оставшихся корнях, говорил тот.