Охота на "Адмирала графа Шпее"

Георгий КУНАДЗЕ

ОХОТА НА «АДМИРАЛА ГРАФА ШПЕЕ»

ИЗ РАЗВАЛИН ИМПЕРИИ

К концу 30-х годов ХХ века, всего через двадцать лет после сокрушительного поражения в Первой мировой войне Германия вновь превратилась в прямую и явную угрозу миру и безопасности в Европе. История, в сущности, хрестоматийная. Одна страна-победитель (Франция) стремилась растоптать и унизить Германию, другая (Великобритания) в целесообразности такого обращения с ней сомневалась, опасаясь чрезмерного усиления Франции. В итоге, Германию сначала растоптали и унизили, заставив подписать кабальный Версальский договор, согласно которому она должна была выплатить победителям гигантские репарации в 269 млрд. марок золотом и лишалась 68 тысяч кв. км своей территории, а потом «простили», приняв в Лигу наций, а впоследствии и закрыв глаза на прекращение репарационных платежей.

Особенно жестко было ограничено право Германии на самооборону. Численность немецкой армии не должны была превышать 100 тысяч человек, срок службы в ней составлял не меньше десяти лет, что не позволяло создать обученный резерв, под полный запрет попали тяжелая артиллерия, самолеты, танки и подводные лодки, а водоизмещение боевых кораблей было жестко ограничено. Также подлежали немедленному закрытию все военные училища.

Формально эти ограничения были обоснованы. Не были, однако, учтены их более чем вероятные социальные и политические последствия. Выбрасывая на улицу сотни тысяч кадровых военных, державы-победители невольно превращали их в потенциальных сторонников радикальных сил, жаждавших реванша. В довершение ко всему контроль за соблюдением всех этих суровых ограничений был фактически возложен на сами власти Германии, которые были к нему не расположены и не готовы.

На выручку обозленным немцам пришла страна-аутсайдер – Советская Россия, предложившая Германии взаимовыгодное сотрудничество, позволявшее ей обойти военные ограничения Версальского договора.

СОЮЗ АУТСАЙДЕРОВ

В апреле 1922 года Советская Россия установила дипломатические отношения с Германией, а уже в августе того же года заключила с ней секретное соглашение о военном сотрудничестве. В соответствии с этим соглашением филиал Русско-Балтийского вагонного завода в Москве был передан в долгосрочную концессию фирме «Юнкерс», развернувшей производство боевых самолетов. Фирма БМВ приступила к поставке в Россию автомобильных двигателей, дорабатывая их на месте для установки на самолетах и танках.

В апреле 1926 года СССР и Германия заключили Договор о дружбе и нейтралитете, еще больше стимулировавший военное сотрудничество. Во второй половине 20-х годов на территории СССР открылись три больших военно-учебных центра, где проходили подготовку и переподготовку немецкие военнослужащие. В пригороде Казани была создана немецкая танковая школа, с танкодромом, мастерскими, учебными классами и казармами. Знаменитый впоследствии немецкий танкист Ганс Гудериан посещал казанскую танковую школу с инспекцией. В Липецке появилось немецкая авиационная школа со своим аэродромом, ангарами и всей необходимой инфраструктурой. Одним из немецких летчиков, проходивших в этой школе переподготовку был Герман Геринг. Наконец, в 130 км от Саратова в поселке Шиханы была организована немецкая школа «химической защиты», как нетрудно понять, обучавшая применению боевых отравляющих веществ. Эта школа имела собственный полигон, хорошо оборудованные хранилища и всю необходимую инфраструктуру. За пользование всеми этими объектами немцы платили сполна, переводя требуемые суммы в швейцарские банки.

Вскоре после прихода Гитлера к власти в Германии (1933 год), немецкие военно-учебные центры на территории СССР были закрыты, а военное сотрудничество двух стран свернуто. Впрочем, объяснялось это не столько идеологической несовместимостью двух режимов, сколько чисто практическими соображениями. Взяв курс на открытый отказ от ограничений, которые налагал на Германию Версальский договор, нацисты больше не нуждались в секретных военных объектах за границей.

В марте 1935 года, восстановив всеобщую воинскую обязанность, Гитлер начал широкое перевооружение Германии, еще через год ввел свои войска в Рейнскую область. Маски были сброшены.

Секретное сотрудничество с СССР, несомненно, позволило Германии сохранить кадры специалистов и необходимые разработки в ключевых военных областях – строительстве и применении танков и авиации. Военно-морские вооружения в сферу сотрудничества в те годы не входили. Причин этого пробела было несколько.

Во-первых, военно-морские вооружения не являлись приоритетными ни для СССР, ни для Германии. Обе страны были, в первую очередь, континентальными державами, в связи с чем их военные планы, как наступательные, так и оборонительные, строились с явной опорой на сухопутные и военно-воздушные силы. Во-вторых, военно-морские вооружения – вещь чрезвычайно дорогая, а лишних денег ни у СССР, ни у Германии не было. Гонка военно-морских вооружений была им не под силу. В-третьих, скрыть сотрудничество в области военно-морских вооружений в силу очевидных причин сложно. Корабли ведь большие, да и военно-морские базы всегда на виду. Наконец, в-четвертых, СССР и Германии, говоря откровенно, нечего было предложить друг другу. У СССР было несколько модернизированных кораблей дореволюционных проектов, и только перед самой войной появилась горстка новых легких крейсеров, построенных при техническом содействии итальянской фирмы «Ансальдо». Германия поначалу не имела и этого: после поражения в Первой мировой войне корабли ее «Флота открытого моря» были интернированы в главной базе британского флота в Скапа-Флоу, где были впоследствии затоплены своими экипажами.

ПРЕКРАСНЫЕ ЖЕРТВЫ ЛИМИТА

Ограничения, наложенные на Германию Версальским договором, позволяли ей строить боевые корабли водоизмещением не выше 10 тысяч тонн и причем только на замену оставшимся у нее древним броненосцам начала ХХ века. В 1919 году, когда подписывали Версальский договор, такое водоизмещение имели тяжелые крейсера с 8-дюймовой артиллерией. Три года спустя Вашингтонская конференция по ограничению морских вооружений именно эти параметры узаконила. Однако Германия в конференции не участвовала и от согласованных на ней ограничений калибра артиллерии была свободна.

Будучи реалистами, немцы понимали, что, даже избавившись от ограничений Версальского договора, еще долго не смогут бросить вызов великим морским державам в полномасштабном сражении линкоров. Главным аргументом Германии на море должны были отныне стать крейсерские операции на торговых путях предполагаемого противника. В связи с этим немецким конструкторам была поставлена амбициозная задача: не выходя за рамки лимита в 10 тысяч тонн, создать корабль нового типа, по своей огневой мощи приближавшийся к линейным крейсерам водоизмещением около 30 тысяч тонн, обладавший высокой скоростью и автономностью плавания.

Идея крейсерской войны как средства противодействия великой морской державе была не нова. Во второй половине XIX века ее успешно реализовала Россия. При этом, правда, к созданию специальных кораблей для крейсерской войны Россия приступила с опозданием и, введя в строй отличные океанские крейсера, так и не успела использовать их по назначению.

Немцы этой ошибки не повторили. Они всегда строили хорошие боевые корабли, сбалансированные, надежные и долговечные, но на этот раз, казалось, превзошли себя, разработав в конце 20-х годов революционный проект «бронированного корабля А» класса «Дойчланд». Проект предусматривал широкое применение новых технологий и материалов, содержал массу смелых технических решений.

Всюду, где только возможно, корабельную сталь заменили на легкие сплавы, а клёпку корпуса на сварку. Надежность броневого пояса обеспечили не столько толщиной брони, сколько наклоном броневых плит на 13 градусов. Главный калибр артиллерии был представлен шестью новейшими 11-дюймовыми орудиями в двух башнях. Длина их ствола достигала 52 калибров (14,5 метров), что обеспечивало дальность стрельбы, почти не уступавшую 15-дюймовым орудиям британских линкоров. Новый немецкий корабль был снабжен успокоителями качки, что было тогда большой редкостью. На всех кораблях были установлены радиолокаторы (слова «радар» тогда еще не было), поначалу довольно примитивные. Уже в процессе эксплуатации корабли получили радиолокаторы, не уступавшие британским.

И, главное, в качестве силовой установки корабля вместо стандартных паровых турбин использовали восемь новейших дизельных двигателей немецкой фирмы «Ман» суммарной мощностью в 56,8 тысяч л.с., позволявших развивать скорость свыше 28 узлов при совершенно феноменальной дальности плавания в 20 тысяч морских миль (36 тысяч километров, чуть меньше длины экватора) экономическим ходом 18 узлов. (Уместно заметить, что дальность плавания тяжелых кораблей того времени редко превышала 8 тысяч морских миль при скорости экономического хода в 10 - 15 узлов). Дизельная силовая установка обеспечивала кораблю ход сразу после запуска, быстрый набор скорости и отсутствие густого демаскирующего дыма из труб.

Справедливости ради стоит сказать, что только первый корабль класса «Дойчланд» имел сухое водоизмещение в 10 тысяч тонн, а два последующих корабля серии - «Адмирал Шеер» и «Адмирал граф Шпее» - это лимит превысили, достигнув 11,5 и 12,1 тысячи тонн соответственно. Полное же водоизмещение кораблей составило 14,3, 15,2 и 16 тысяч тонн. Но это, впрочем, никого не волновало: оба «адмирала» вступили в строй уже после того как Германия перестала соблюдать ограничения, наложенные на нее Версальским договором.

Разумеется, проект имел и недостатки, некоторые из которых выявились уже в ходе строительства. По этой причине каждый следующий корабль серии несколько отличался от предыдущего. Ряд недостатков, в частности, сильную вибрацию корпуса на полном ходу, слабость противоминной защиты и зенитной артиллерии, устранить полностью не удалось.

В целом, корабли класса «Дойчланд» были едва ли не идеальными океанскими рейдерами. Рассказ об этих отличных кораблях был бы неполным без краткого описания приданных каждому из них транспортов (судов снабжения) специальной постройки - «Альтмарк», «Эрмланд» и «Вестервалд». Их полное водоизмещение достигало 22,5 тысячи тонн, скорость полного хода 21 узла при дальности 12,5 тысяч морских миль (22,5 тысяч километров). Транспорты были оборудованы для перевозки жидкого топлива, боеприпасов и провианта, имели на борту компактные судоремонтные мастерские и даже трюмные помещения для содержания моряков потопленных судов. Каждый из них был вооружен тремя 6-дюймовыми и двумя 20 мм зенитными орудиями на замаскированных установках, и крупнокалиберными пулеметами. Работая в паре со «своим» рейдером, они обеспечивали его всем необходимым в заранее определенных точках рандеву в океане.

НА СЛУЖБЕ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Все три «бронированных корабля (серии) А» были в строю к январю 1936 года. Свое боевое крещение они приняли в водах Испании, почти открыто участвуя в Гражданской войне на стороне франкистов. Действовать им пришлось в условиях, для которых они предназначены не были: на небольшом удалении от берега в пределах досягаемости для авиации. От скорости хода и автономности плавания ничего не зависело, зато требовалась толстая палубная броня и сильная зенитная артиллерия, которых у них не было. В результате «Дойчланд», первый корабль серии, едва прибыв на театр военных действий, был атакован бомбардировщиками советских «добровольцев», получил несколько попаданий и вернулся в Германию, где встал в ремонт. «Дойчланд» вообще оказался кораблем «сырым», страдавшим от того, что англичане называют «teething troubles» (трудности роста). В силовой установке регулярно возникали неполадки, ломалась авиационная катапульта, отказывала система управления огнем. Опыт применения кораблей, получивших от английских газет шутливое прозвище «карманных линкоров», оказался полезным. «Дойчланд» и «Адмирал Шеер» были сразу отправлены на модернизацию, а третий корабль серии - «Адмирал граф Шпее» - ее избежал, пройдя доработки в строю. В целом же германское морское командование пришло к очевидному выводу о том, что специальные корабли должны использоваться по специальности.

Незадолго до начала Второй мировой войны «Дойчланд» и «Адмирал граф Шпее» скрытно вышли в Атлантику и вдали от торговых путей ожидали приказа о начале боевых операций, первый в ее северных районах, а второй в южных.

Приказ поступил в конце сентября 1939 года. Исполнили его корабли по-разному. «Дойчланд» успел потопить только три небольших транспорта, и вернулся в базу по причине новых неполадок в силовой установке. Зато «Адмирал граф Шпее» оказался весьма эффективен, потопив девять английских судов в Атлантическом и Индийском океанах и оставаясь необнаруженным в течение четырех месяцев. Молниеносно меняя дислокацию и используя все мыслимые приемы маскировки, от трафаретов с другим названием до изменения силуэта с помощи фальшивых труб и орудийных башен, немцы успешно выдавали себя то за «Дойчланд» или «Адмирал Шеер», то за американский тяжелый крейсер. Возникало впечатление, что на коммуникациях союзников действуют сразу три «карманных линкора», на поиски которых приходилось отвлекать сразу несколько соединений британских и французских кораблей, критически необходимых для выполнения других задач. По иронии судьбы столкнуться с немецким рейдером пришлось самому слабому из этих соединений – отряду крейсеров, базировавшемуся на Фолклендские острова. В его состав входили тяжелый крейсер «Экзетер» и два легких крейсера - «Аякс» и «Ахиллес».

«Экзетер», изящный небольшой корабль водоизмещением 8,4 тысячи тонн, был построен в 1931 году по «экономному» проекту со слабым бронированием (пояс - 50-75 мм, палуба - 35 мм, башни - 25 мм) и всего шестью 8-дюймовыми орудиями вместо стандартных восьми. Однотипные «Аякс» и «Ахиллес» имели еще более слабое бронирование и несли по восемь 6-дюймовых орудий. Все три крейсера имели скорость свыше 32 узлов, и минимум на 4 узла превосходили немецкий «карманный линкор». (Еще один корабль отряда, более сильный, чем «Экзетер», тяжелый крейсер «Камберленд», стоял в ремонте на Фолклендских островах.)

A RIDDLE WRAPPED IN A MYSTERY (Загадка, покрытая тайной)

В зону ответственности отряда британских крейсеров входили воды восточного побережья Южной Америки протяженностью около 3 тысяч морских миль (5,4 тысячи километров) от Фолклендских островов на юге до Рио-де-Жанейро на севере. Патрулировать такое пространство всего тремя кораблями было нереально и, по указанию Адмиралтейства, командовавший отрядом коммодор Генри Харвуд сосредоточил свои силы на подступах к Ла-Плате, огромному заливу шириной до 220 и протяженностью до 290 километров, образованному в месте слияния рек Уругвай и Парана. На берегах Ла-Платы были расположены всегда переполненные торговыми судами портовые города - столица Уругвая - Монтевидео и столица Аргентины - Буэнос-Айрес.

Направляя отряд Харвуда в воды Ла-Платы, Адмиралтейство исходило из анализа имевшейся информации о координатах гибели торговых судов союзников в южном полушарии. Первое судно было потоплено у побережья Бразилии южнее Рио-де-Жанейро, вслед за ним три судна в центральной части Атлантики, одно у западного побережья Африки, еще одно у ее восточного побережья в Мозамбикском проливе, и последнее – к юго-западу от мыса Доброй надежды. Посчитав, что все торговые суда потопил один рейдер, аналитики Адмиралтейства предложили три возможных варианта его маршрута. Они допускали, что немецкий корабль: а) направится в Индийский океан на перехват британских воинских конвоев из Индии и Австралии; б) попытается вернуться в Германию, следуя вдоль западного побережья Африки; в) ляжет на обратный курс к побережью Южной Америки. Каждый из этих трех вариантов выглядел вполне обоснованным, но все вместе они свидетельствовали о том, что, желая застраховать себя от ошибки, аналитики Адмиралтейства просто предложили все мыслимые сценарии. Так или иначе, Адмиралтейство сочло необходимым закрыть все три возможных маршрута рейдера отрядами крейсеров, сосредоточив тяжелые корабли в районах, откуда они могли бы одинаково быстро отреагировать на его появление в любой точке. Для двух западных маршрутов рейдера таким районом была центральная часть Атлантики.

Не будучи оригиналом, командир «Адмирала графа Шпее» капитан 1-го ранга Ганс Лангсдорф не подвел аналитиков Адмиралтейства, избрав один из предложенных ими вариантов маршрута. Уйдя от мыса Доброй надежды на юг, он принял топливо и провиант с «Альтмарка» в пустынном районе на полпути к Антарктиде, а затем действительно взял курс к берегам Южной Америки и на рассвете 13 декабря находился примерно в 300 морских милях восточнее Монтевидео. Там он и встретил корабли Харвуда, идентифицировав их как один крейсер и два эсминца, а потом как тяжелый крейсер «Экзетер» и два легких крейсера. Не имевшие радара англичане опознали рейдер чуть позже.

На взгляд со стороны, может показаться, что противникам предстояло решить, что делать. Но коммодор Харвуд уже все для себя решил. Как адмирал Крэдок в бою у Коронеля в далеком 1914 году, коммодор Харвуд намеревался сражаться, не взирая на огромный перевес немцев. И имел план действий, который он пару дней назад сообщил командирам своих кораблей. Это решение было сугубо рациональным: остановить «карманный линкор» больше было некому, ибо тяжелым британским кораблям в Северной Атлантике потребовалось бы несколько дней, чтобы достичь Ла-Платы. Ну а чисто эмоционально, даже сама мысль об уклонении от боя казалась Харвуду и всем его офицерам унизительной.

В свою очередь, Лангсдорф понимал, что обнаружен и, сильно уступая британским крейсерам в скорости, не сможет оторваться от преследования. Как и все немецкие моряки Лангсдорф верил во всемогущество британского флота и мало сомневался в том, что его линейные крейсера и авианосцы непременно находятся где-то поблизости. Ни выбора, ни реальной возможности уклониться от боя у капитана Лангсдорфа не было: он должен был уничтожить корабли противника или, как минимум, нанести им повреждения, не позволявшие продолжить преследование.

В самом начале боя англичане мастерским маневром взяли немецкий корабль в два огня: по его левому борту находился «Экзетер», по правому - оба легких крейсера. Немцы же действовали по науке, сосредоточив огонь на «Экзетере» как самом сильном корабле противника.

Уже через двадцать минут боя «Экзетер», дал сильный крен и запылал, его собственный огонь становился все слабее. Конец корабля был, казалось, близок. И в этот момент легкие крейсера, флагманский «Аякс» и «Ахиллес», увеличив ход до самого полного, строем фронта бросились на «карманный линкор» в торпедную атаку. Торпеды прошли мимо цели, но на малой дистанции огонь 6-дюймовых орудий легких крейсеров начал всерьез беспокоить немецкий рейдер. Выйдя из торпедной атаки, легкие крейсера легли на параллельный с противником курс и пошли зигзагом, не прекращая стрелять из всех уцелевших орудий. Затем они поставили дымовую завесу и, держась за кормой рейдера на большой дистанции, продолжили его преследование.

Бой закончился. Его исход невероятен. Самоубийственная атака легких крейсеров спасла «Экзетер» от неминуемой гибели. При этом сами легкие крейсера сохранили боеспособность, а огромный немецкий корабль ретировался, предпочтя укрыться в нейтральном порту Монтевидео, куда пришел к вечеру 13 декабря.

Утром следующего дня комиссия уругвайских морских экспертов в соответствии с международным правом осмотрела рейдер, на предмет продления ему разрешения на пребывание в нейтральном порту сверх положенных 24 часов. Комиссия установила, что корабль не имел подводных пробоин, а его силовая установка и артиллерия находились в рабочем состоянии. Требовался лишь ремонт легких палубных надстроек и камбузов. Время стоянки было все же продлено до утра 17 декабря, но факт остается фактом: немцам даже не было необходимости заходить в Монтевидео, они могли без особых проблем добить едва державшийся на воде «Экзетер» и, нанеся серьезные повреждения легким крейсерам, скрыться в океане.

Два дня спустя сам Лангсдорф в частной беседе сослался на то, что атака легких крейсеров привела его к мысли о скором прибытии к месту боя тяжелых британских кораблей. Ничем другим объяснить безрассудное поведение англичан Лангсдорф, по его словам, не мог. Объяснение выглядит слабым и надуманным. В итоге, причины захода «карманного линкора» в Монтевидео так и остались загадкой, покрытой тайной.

Можно, однако, предположить, что командир немецкого «карманного линкора», отважный человек и опытный моряк, просто совершил роковую ошибку, которую англичане использовали очень изобретательно.

Утром 15 декабря британский посланник вручил министру иностранных дел Уругвая ноту с требованием соблюдения еще одной нормы законов о нейтралитете, предусматривавшей, что боевой корабль одной воюющей стороны не может покинуть нейтральный порт до истечения 24 часов с момента выхода из него торгового судна другой воюющей стороны. С этим требованием уругвайские власти неохотно согласились, поставив о нем в известность Лангсдорфа, который воспринял его как попытку англичан задержать рейдер в порту до прибытия своих тяжелых кораблей. Вечером того же дня британский военно-морской атташе по обычному телефону связался с посольством Великобритании в Аргентине и, сославшись на срочность вопроса, открытым текстом попросил заказать две тысячи тонн топлива для двух британских кораблей, которые, якобы, должны были прибыть следующим вечером в аргентинский порт Байя-Бланка, расположенный в одном переходе от Монтевидео. Потребность в таком количестве топлива явно указывала на большие корабли. С утра 16 декабря в Монтевидео вдруг появились слухи о замеченных в море к югу от Байи-Бланко линейном крейсере «Ринаун» и авианосце «Арк роял». Эта дезинформация была воспринята немцами всерьез.

Днем состоялся телефонный разговор Лансгдорфа с Берлином. Его собеседником, как предполагали впоследствии, был сам Гитлер. Содержание разговора никаких сомнений не вызывает: Лангсдорф получил приказ взорвать свой корабль. И утром 17 декабря его выполнил, переведя всю команду на немецкое торговое судно.

Вечером на внешнем рейде Монтевидео, где был взорван «карманный линкор», появились британские крейсера, на малом ходу приблизились к его догоравшему остову, а потом развернулись и ушли в океан.

За мужество и героизм, проявленные в бою с превосходящими силами противника, коммодор Харвуд был произведен в контр-адмиралы и вместе с командирами своих кораблей удостоен высших наград Британской империи. А капитан 1-го ранга Лангсдорф утром 20 декабря покончил с собой, накинув на плечи старый военно-морской флаг уже не существовавшей Германской империи.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Адмирал граф Шпее» действовал на торговых путях Южной Атлантики и Индийского океана недолго, с августа по декабрь 1939 года, и за это время успел потопить 9 грузовых судов союзников. Достижение невеликое. Однако, как единственный германский рейдер, который англичанам удалось обнаружить и объединенными усилиями флота, разведки и дипломатии загнать в смертельную ловушку, именно «Адмирал граф Шпее» оказался самым известным из трех кораблей своего класса. Так обычно случается с разведчиками: известность и слава достается тем, кого раскрыли, а не тем, кто благополучно вернулся домой.

Под впечатлением от гибели «Адмирала графа Шпее» немцы, опасаясь, что его участь может разделить однотипный «Дойчланд» («Германия»), переименовали последний в «Лютцов». Впрочем, до конца войны он в море не выходил, в марте 1945 года попал под бомбежку военно-морской базы в Свинемюнде, сел на грунт, был поднят советскими спасателями и в 1947 году использован в качестве мишени на учениях Балтийского флота.

Еще один однотипный корабль - «Адмирал Шеер», простоявший весь 1939 год на модернизации, впоследствии действовал очень результативно, выходя в Атлантику из баз в захваченной немцами Норвегии. На счету «Адмирала Шеера» уничтожение 5 транспортов и вспомогательного крейсера конвоя НХ-84 в Северной Атлантике, 6 транспортов в Южной Атлантике и еще 3 транспортов в Индийском океане. В августе 1942 года «Адмирал Шеер» совершил рейд по советским коммуникациям в Заполярье, потопив ледокольный пароход «Сибиряков». Вернувшись в Германию в ноябре 1942 года, «Адмирал Шеер» больше в море не выходил и в марте 1945 года так же как «Лютцов» погиб у стенки в своей базе в Киле.

Боевая служба немецких «карманных линкоров» оказалась последним эпизодом в истории крейсерской войны силами надводных кораблей специальной постройки. Идея такой войны как инструмента борьбы более слабой морской державы с более сильной себя окончательно исчерпала уже к концу 1942 года.