Охотничий рог времени

Пол Андерсон Охотничий рог времени

На этой планете Джонгу Эрифрансу иногда казалось, будто он слышит отдаленные звуки охотничьего рога. Обычно они начинались с более низких нот и подчинялись ритму, который убыстрялся по мере нарастания звуков — до тех пор, пока рев не переходил в пронзительный визг и, всхлипывая, затихал. Услышав это впервые, он испуганно вздрогнул и спросил у остальных, не послышалось ли им то же самое. Однако голос рога, прозвучавший на самом пределе слышимости, смогли уловить только его молодые чуткие уши, и поэтому ответ был отрицательным.

— Все это проделки ветра — вон с тех скал, — предположил Монс Рейнарт и поежился. — Проклятый ветер так и рыщет здесь.

С тех пор Джонг больше не заговаривал о странных звуках, но когда ему случалось услышать знакомый трубный рев, в него словно медленно вонзалось лезвие холода.

Причин для этого не было. В городе обитали лишь морские птицы, белым вихрем беспорядочно мечущиеся над шпилями башен. Их резкие крики смешивались с завываниями ветра и ураганным грохотом прибоя. На этом острове не было ничего более зловещего, чем огромная, полосатая как тигр рыба, которая неспешно барражировала у внешних рифов. Возможно, именно поэтому Джонгу внушал страх тот невидимый рог: он придавал пустоте голос.

Чтобы не возиться с установкой обогревателя, они предпочитали собирать по ночам дрова и с помощью костра создавать себе примитивный уют. На том месте, где они разбили свой лагерь, некогда располагался, видимо, форум. Из жесткой как проволока тонкой травы и песка, заполонивших все улицы, высовывались глыбы шлифованного камня. Ряды упавших колонн очерчивали границы бывшей площади. Более гостеприимными казались башни, теснившиеся в самом сердце города, которые все еще пронзали своими шпилями небо. Оно отражалось в их застекленных и до сих пор не разбитых окнах. Впрочем, нет, эти окна слишком походили на глаза мертвеца, а во внутренних помещениях было слишком тихо — ведь машины, бывшие некогда жизнью города, ржавели сейчас у подножия дюн. Поэтому лучше всего было натянуть палатку под звездами. Те, по крайней мере, за двадцать тысяч лет почти не изменились.

Люди ели, а потом их руководитель Ригор Лэннис подносил ко рту свой браслет с вмонтированным в него переговорным устройством и докладывал о результатах дневных поисков. Радиопередатчик космической шлюпки принимал послание и передавал его "Золотому Экспрессу", который обращался вокруг планеты с тем же периодом в двадцать один час, что и сама планета, так что корабль все время находился над этим островом.

— Новостей совсем мало, — сообщал, как всегда, Ригор. — Остатки орудий труда, и все такое. Никаких костей, чтобы по их радиоуглеродному распаду определить возраст, мы не обнаружили. Да я и не думаю, что обнаружим. Они, вероятно, кремировали своих покойников до самого конца. Монс подсчитал, что найденный нами механический блок начал ржаветь примерно десять тысяч лет тому назад. Впрочем, Монс только предполагает. Этот блок не сохранился бы вообще, если бы его не засыпал песок. А когда это произошло, мы не знаем.

— Но ты говоришь, что обстановка комнат внутри башен почти не повреждена, поскольку все сделано из стойких сплавов и синтетических материалов, — отвечал голос капитана Илмэрея. — Разве вы не можете сделать определенный вывод из их… э-э… порядка или беспорядка? Если город подвергся разграблению…

— Нет, сэр, по этим признакам слишком трудно делать какие-либо выводы. Совершенно ясно, что во многие комнаты заглянули грабители. Но мы не знаем, произошло ли это за один день или в течение, может, веков, когда последние колонисты разворовывали свои дома в погоне за барахлом, которое они уже не могли производить. Мы можем быть уверены лишь в одном: судя по пыли, ни один из колонистов не пробыл внутри зданий дольше, чем мне хотелось бы думать.

После того, как Ригор заканчивал передачу, Джонг вынимал из футляра гитару и подыгрывал песням, которые они пели, старинным песням Рода. Многие из этих песен были переведены с языков, на которых разговаривали еще до того, как люди покинули Землю. Пение помогало им заглушить ветер и прибой, глухо рокотавший внизу на отлогом морском берегу, где когда-то находилась гавань. Выстреливая вверх, пламя костра вырывало из темноты лица и окрашивало простую рабочую одежду красными беспокойными сполохами. Потом сполохи стекали вниз, и тогда тени полностью поглощали людей. Они были очень похожи друг на друга, эти четверо — невысокого роста, гибкие, с резкими чертами смуглых лиц. Люди Рода жили обособленно, выбирая себе мужа или жену среди экипажей своих же кораблей, осуществлявших практически все движение среди звезд. Поскольку их корабль летел от Земли в течение, может, века или больше, то цивилизации, ограниченные пределами своих планет — вспыхивающие, умирающие и вновь возрождающиеся, как и огонь, который согревал сейчас четверых космонавтов — не могли быть их цивилизациями. Сидевшие у костра мужчины различались, в основном, по возрасту — от шестидесяти лет, избороздивших морщинами лицо Ригора Лэнниса, до двадцати, отмеченных недавно Джонгом Эррифрансом.

Годы, большей частью проведенные на корабле, вспомнились Джонгу, и он с содроганием поднял взгляд на Млечный Путь. Когда летишь почти со скоростью света, время для тебя сжимается. За свою короткую жизнь он успел явиться свидетелем расцвета и крушения Империи. В то время он не очень задумывался над этим. Тогда считалось в порядке вещей, что людям Рода полагается быть полубессмертными, а обитателям планет — чужими, эфемерными и не совсем реальными. Но путешествие в сотню тысяч световых лет к центру галактики и обратно являлось чем-то большим, нежели то, на что отваживались до сих пор; большим, чем то, что когда-либо вообще совершалось, если не считать искупления самого ужасного из преступлений. Существовал ли еще Род? А Земля?

По прошествии нескольких дней Ригор решительно заявил:

— Давайте лучше передвинемся в глубь острова и поищем там. Может, тогда нам больше повезет.

— В глубине острова нет ничего, кроме леса и саванны, — возразил Нери Авилар. — Мы же все видели с верху.

— Однако, идя пешком, можно увидеть гораздо больше, чем из космической шлюпки, — сказал Ригор. — Маловероятно, что колонисты жили исключительно в местах, подобных этому. Они нуждались в фермах, рудниках, добывающих заводах, дальних поселениях. Если бы нам удалось осмотреть хотя бы одно такое место, мы смогли бы найти более отчетливые следы жизнедеятельности людей, чем в этом проклятом огромном заповеднике.

— Велики ли будут шансы на успех, когда нам придется прорубать себе путь сквозь заросли? — заспорил Нери. — Слушайте, а давайте-ка мы исследуем хотя бы некоторые из тех городов, что мы заметили при облете.

— Они еще больше разрушены, — напомнил ему Монс Рейнарт. — И в значительной степени затоплены. — Его напоминание было излишне — разве они могли забыть? Суша никогда быстро не опускается. То, что море поглощало города, навело их на мысль о времени оставления городов их жителями.

— Именно так, — кивнул Ригор. — Я вовсе не предлагаю углубляться в леса. Для этого понадобилось бы больше людей и времени, чем мы можем себе позволить. Но к северу, примерно в сотне километров отсюда, есть береговая отмель, побольше нашей, выходящая на залив с узким входом. Прямо за отмелью начинаются многочисленные холмы. Они выглядят так, словно в них содержится руда. Я бы удивился, если бы колонисты не воспользовались этим участком.

Уголки рта Нери поползли вниз. Его голос дрожал.

— До каких пор нам еще придется торчать на этой планете привидений, пока до нас дойдет, что мы никогда не узнаем, что произошло?

— Осталось недолго, — проговорил Ригор. — Но мы должны сделать все возможное, прежде чем покинем планету.

Он ткнул большим пальцем в сторону города. Его башни вздымались над поверженными стенами и движущимися дюнами прямо в небо, изобилующее птицами. Яркое желтое солнце обесцветило пастельные краски башен, оставив им лишь безупречную белизну. Вдалеке за башнями глазу открывался прекрасный вид — простирающийся в глубь суши лес с сотней оттенков зелени, в которой играли тени. А в противоположном направлении земля отлого опускалась к морю, сверкавшему словно изумруд, усыпанный бриллиантовой пылью. Море колыхалось и грозно шумело, и с силой бросало себя на рифы, разбиваясь в пену. Первые поколения были здесь, наверное, счастливы, подумал Джонг.

— Что-то послужило причиной их гибели, и этим чем-то была не война, — произнес Ригор. — Но что именно, нам непременно нужно узнать. Возможно, ни один другой мир не испытал того же. Но может оказаться и так, что это не единичный случай.

Возможно, и Земля такая же пустынная, подумал Джонг. Подобная мысль не впервые навещала его.

"Золотой Экспресс" задержался здесь из-за ремонта, без которого его экипаж не отваживался пуститься в обратный путь, в древнюю обитель человека. Капитан Илмэрей выбрал звезду F9 совершенно произвольно. От вычисленного положения Солнца на настоящий момент звезда отстояла на триста световых лет. Приборы не зафиксировали ни единого признака энергий, которыми обычно пользуются цивилизованные расы, могущие представлять угрозу. Третья планета, с массой, подобной земной, казалась раем, но всю ее сушу разбросало по островкам, со всех сторон омываемым теплым от полюса до полюса мировым океаном. Монса Рейнарта удивило, что баланс углекислого газа сохраняется за счет столь малого количества скалистых островов. Затем, заметив повсюду на обширном водном пространстве плавучие колонии водорослей, многие из которых занимали площадь в сотни квадратных километров, он пришел к выводу, что их фотосинтез достаточно активен, чтобы воспроизвести атмосферу земного типа. Увидев с орбиты разрушенные города, люди Рода испытали настоящее потрясение. И не потому, что колонизация не могла распространиться так далеко, да еще длиться двадцать тысяч лет. Но рискованное предприятие, похоже, завершилось. Почему?

В тот вечер была очередь Джонга вести личный разговор с теми, кто находился на базовом корабле. Он вызвал по селекторной связи своих родителей, чтобы сообщить им о своих делах. И когда в их голоса вплелся голос Сории Рейнарт, сердце у него в груди радостно подпрыгнуло.

— Ну да, — с задорным коротким смешком произнесла девушка, — я здесь, у твоих в комнате. Зашла навестить их. Так, случайно.

За спиной Джонга послышалось хихиканье ее брата. Юноша покраснел. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы поговорить с ней наедине. Но Сория, конечно же, знала о том, что он позвонит сегодня вечером… Если Род еще жив, то между ним и ней ничего не могло быть. Жену полагалось брать с другого корабля. Таков закон, общий для всех космонавтов — экзогамия1, способствующая выживанию, которое в лучшем случае было сомнительно. Но если последний корабль Рода, не считая их корабля, мертвым дрейфует где-то среди звезд или же если те несколько сот человек на борту "Золотого Экспресса" и эти четверо на планете, чье имя давно позабыто, являются последними остатками человечества, то… она такая веселая и нежная. А как восхитительно покачивает при ходьбе бедрами.

— Я… — Джонг обрел способность говорить. — Рад, что ты зашла. Как поживаешь?

— Одиноко и страшно, — пожаловалась она. Вокруг ее слов бурлили космические помехи. Костер с треском выстреливал искрами в темноту над головой. — Если вам неизвестно, что там случилось… не знаю, хватит ли у меня терпения задаваться этим вопросом всю оставшуюся жизнь.

— Прекрати! — резко сказал он. Упадок морального духа погубил не один корабль. Хотя… — Нет, извини меня.

Он знал, что храбрости ей не занимать. В нем тоже жил страх стать вечно преследуемым тем, что он здесь увидел. Сама по себе смерть с давних времен довольно близко дружила с людьми Рода. Но на этот раз они возвращались из прошлого — более древнего, чем были ледники и мамонты для Земли, когда они покидали ее. Чтобы понять вселенную, они нуждались в знаниях как в воздухе. И вот первая же их остановка в спиральном рукаве галактики, где когда-то под крышами царил домашний уют, преподнесла им при встрече загадку, казавшуюся неразрешимой. Род настолько глубоко уходил корнями в историю, что Джонг смог даже вспомнить символ Сфинкса, который показался ему вдруг отвратительным.

— Мы обязательно все выясним, — пообещал он Сории. — И если не здесь, то когда прилетим на Землю.

В глубине души он сомневался в своих словах. Он перевел разговор на более легкие темы и даже пару раз удачно пошутил. Но позднее, когда он уже лег, вытянувшись в своем спальном мешке, ему почудилось, будто где-то на севере трубит рог.

С рассветом экспедиция была уже на ногах. Наскоро проглотив завтрак, они сложили все свое снаряжение в космическую шлюпку. Урча, шлюпка поднялась на аэродинамической тяге в воздух, выровнялась и на малой скорости полетела невысоко над землей. Справа, сшибая мечущиеся волны, сверкало море; слева круто дыбилась суша. Было незаметно, чтобы на ней паслись стада крупных животных. Их, видимо, вообще здесь не было из-за слишком ограниченного пространства для нормального существования. Зато океан буквально кишел живностью. Сверху Джонг разглядел в прозрачной воде тени, которые оказались косяками в сотни тысяч рыб. Еще дальше он приметил скопление рыбообразных морских животных, огромных, словно киты. Они спокойно паслись в зарослях водорослей и перемещались в них, раздвигая собой спутанную зелень. Колонисты, очевидно, обеспечивали себя за счет даров моря.

Ригор посадил шлюпку на отвесную скалу, возвышавшуюся над заливом, о котором он рассказывал. Крутые обрывы окружали изгибающийся дугой громадный пляж. Песок был усеян обломками скал и валунами. Вдали дуга многокилометрового пляжа смыкалась, оставляя лишь тесный проход в океан. Под косыми лучами утреннего солнца безмятежная, ясная гладь залива приобрела голубовато-зеленый оттенок. Несмотря на спокойствие воды, ее нельзя было назвать стоячей. Приливы и отливы, зависящие от одной большой луны, должны были соответственно поднимать и опускать уровень воды в заливе на два-три метра в день. Кроме того, с южного нагорья в залив впадала река. Вдалеке Джонг разглядел валявшиеся на песке под высшей отметкой прилива раковины — доказательство изобилия жизни. То, что колонисты вынужденно сменили такую красоту на мрак, ему казалось горькой несправедливостью.

Худое лицо Ригора поочередно повернулось к каждому из сидевших в шлюпке.

— Проверим снаряжение, — произнес он и начал зачитывать по списку: — энергобластер, браслет-передатчик, энергетический компас, аптечка…

— Бог мой, — сказал Нери, — ты, наверное, считаешь, что мы отправляемся в поход сроком на год, к тому же каждый сам по себе.

— Мы разойдемся в разные стороны и займемся поисками следов, — пояснил Ригор, — а те утесы будут частенько загораживать нас друг от друга. — Он не спрашивал мнения остальных: то, что послужило причиной гибели колонии, все еще могло представлять опасность.

Покинув шлюпку, космонавты окунулись в прохладные струи воздуха, насыщенного солью, йодом и острым запахом гниющих на берегу водорослей, какой ощущается на морских побережьях любого из миров земного типа, и стали спускаться с крутизны.

— Здесь давайте разойдемся, — предложил Ригор, — и если никто ничего не обнаружит, то через четыре часа мы соберемся на обед на этом же месте.

Уходившая вниз тропа, по которой двигался Джонг, уводила далеко на север. Сначала он шел быстрым шагом, наслаждаясь работой мышц, свистом множества птиц над головой, шуршанием песка и хрустом гальки под подошвами ботинок. Но вскоре ему пришлось замедлить шаг, осторожно пробираясь среди темных валунов и преодолевая завалы из камней. Некоторые из валунов, размером с дом, заслоняли его от ветра и от товарищей. Это напомнило ему одиночество Сории.

"О нет, только не это! Разве мы не заплатили сполна?" — подумал он. И на мгновение в нем вспыхнул протест: "мы ни в чем не виноваты. Мы сами осудили предателей и бросили их в космос, как только все узнали. За что же наказывать нас?"

Но люди Рода слишком долго жили в изоляции, одни против всей вселенной, и поэтому не понимали, что проступок и горе одного принадлежат всем. И Томакан со своими сообщниками по заговору осуществил задуманный план спасения корабля, причем бескорыстно. В те последние лютые годы Звездной Империи земляне, сделав козлами отпущения всех людей Рода за их подлость, вершили над ними расправу до тех пор, пока все экипажи не улетели прочь, надеясь переждать до лучших времен. Пленники "Золотого Экспресса" умерли бы в мучениях, если бы Томакан не купил им свободу, выдав преследователям тот астероид, где прятались два других корабля Рода, готовившихся покинуть Солнечную систему. Как они могли потом смотреть в глаза своим сородичам на Совете, собравшемся на Тау Кита?

Приговор был справедлив: отправить с разведывательными целями к внешней границе галактического ядра. Возможно, там они найдут старших братьев по разуму, которые должны же где-то обитать; возможно, им удастся вернуться с теми знаниями и мудростью, которые помогут исцелить врожденные пороки человечества. Что ж, они не оправдали надежд. Но самого по себе путешествия, проделанного ими, было достаточно для того, чтобы вернуть "Золотому Экспрессу" его доброе имя. Все, кто заседал тогда в Совете, уже давно обратились в прах. Тем не менее их потомки…

Занеся ногу, чтобы сделать еще один шаг, Джонг внезапно остановился. Скалы огласились его криком.

— В чем дело? Кто звал? Что случилось? — Вопросы вылетали из браслета, словно растревоженные пчелы.

Нагнувшись над небольшой кучкой, он потрогал ее задрожавшими вдруг пальцами.

— Обработанные кремни, — выдохнул он. — Осколки, сломанные наконечники копий… изделие из дерева… еще что-то… — Он счистил песок, и солнечный свет упал на кусок металла, грубое подобие кинжала. Его, несомненно, смастерили в городе из какого-то прочного сплава. Причем очень давно, так как износившееся лезвие стало настолько тонким, что сломалось поперек. Джонг низко склонился над его обломками и что-то забормотал себе под нос.

А через короткое время раздался низкий голос Монса:

— Здесь еще одно такое же место! Череп животного — вероятно, его раскроили заостренным камнем; ремень… Погоди, погоди, мне кажется, на этой глыбе что-то высечено. Наверное, символ…

Он вдруг захрипел, и послышалось сдавленное бульканье. Затем все стихло.

Подскочив, Джонг выпрямился. Передатчик захлебывался беспрерывными вызовами Нери и Ригора. Но Джонг не обращал на них внимания. Раздумывать было некогда. Он настроил свой энергетический компас. Как локатор каждый браслет, помимо излучения только ему свойственной несущей волны, работал в своей частоте, и… Стрелка качнулась. Свободной рукой вытащив из кобуры энергобластер, Джонг бросился бежать через скалы.

Когда он выбрался наконец на открытое пространство обширного песчаного пляжа, ветер всей мощью ударил ему в лицо. И в то же мгновение сквозь его пронзительные завывания откуда-то из-за скал до него донеслись звуки рога, трубившего громче обычного. В какой-то части сознания Джонга возникло мимолетное воспоминание, как однажды он видел в недавно освоенном мире группу охотников, скачущих за раненным зверем, который бежал и плакал, и как их предводитель поднес к губам изогнутый рог и протрубил точно такой же сигнал.

Звуки рога стихли. Джонг окинул взглядом пляж. Далеко, в самом его конце, он заметил несколько фигур, появившихся из-за груды валунов. Двое из них несли тело очертаниями схожее с человеческим. Джонг закричал и ринулся им наперерез. На песке остался лежать оброненный им компас.

Они увидели Джонга и остановились. Приблизившись к ним и внимательно приглядевшись к телу, которое они несли, он понял, что оно было телом Монса Рейнарта. Расслабленно, словно аморфная бескостная масса, оно покачивалось в руках носильщиков. Из спины и груди мертвеца текла кровь.

Джонг перевел изумленный взгляд на шестерых убийц. Пугающе похожие на людей, те были на полметра выше его; под обнаженной белой кожей выделялись внушительные мускулы. Вместе с тем они были совершенно безволосы, с длинными перепончатыми ступнями и кистями, с высоким спинным плавником и маленькими плавниками на пятках, локтях и на куполообразной голове. На широком лице — огромные, глубоко посаженные глаза, ушных раковин нет. На большой рот с заостренного узкого носа свисала кожаная складка. Двое несли деревянные копья с наконечниками из кремня, еще у двоих имелись трезубцы, выкованные из металла — зубцы одного из них были красными и мокрыми; а у тех, кто нес тело, на поясах висели ножи.

— Стойте! — крикнул Джонг. — Отпустите его!

Пропахав в песке глубокую борозду, он резко остановился невдалеке от них и пригрозил им оружием. Самый крупный из них издал грубый лающий звук и двинулся на Джонга с трезубцем наперевес. Джонг отступил на шаг. Что бы они там ни сделали, ему бы очень не хотелось…

Блеснула вспышка энергетического луча, сопровождаемая громовым ударом. Державший Монса за плечи рухнул — сначала на колени, затем повалился на песок. Кровь из сквозной раны, выжженной разрядом сконцентрированной энергии, смешалась с кровью космонавта — такая же темно-красная.

Они пришли в замешательство. На пляж с противоположной стороны тяжело выпрыгнул Нери Авилар. Его энергобластер снова заговорил. Мерцающий мокрый песок отразил заряд энергии. Выстрел в цель не попал, но там, куда у ног существ ударил заряд, кристаллики кварца расплавились, и раскаленные капельки обрызгали их.

Взмахнув трезубцем, их предводитель что-то прокричал, и они неуклюже двинулись к воде. Державший Монса за лодыжки не разжимал рук. Тело волочилось по песку, голова и руки безвольно мотались. Нери выстрелил третий раз. Но на бегу он снова промахнулся. Палец Джонга на спусковом крючке оставался неподвижным, словно примерз к нему.

Пятеро великанов вошли в воду залива. Его пологое дно понижалось очень быстро, и уже через минуту они скрылись под водой. Подбежав к Джонгу, Нери встал рядом и продолжал стрелять, разряд за разрядом, пока над заливом не поднялось облачко пара, тут же подхваченное ветром. По щекам Нери катились жгучие слезы.

— Почему ты не убил их — ты, ублюдок? — закричал он. — Ты ведь спокойно мог застрелить их с того места, где стоишь!

— Не знаю. — Джонг уставился на свое оружие. Оно показалось ему необычайно тяжелым.

— Они утопили Монса!

— Нет… он был уже мертв. Я точно видел. Должно быть, ударили прямо в сердце. Думаю, что они напали на него из засады в тех скалах.

— В-в-возможно. Но его тело, черт возьми, мы могли бы, по крайней мере, отбить у них его тело! — Нери бессмысленно разрядил свой энергобластер в труп с плавниками.

— Прекрати, — приказал Ригор. Задыхаясь, он бросился на песок.

Джонг машинально заметил в волосах своего командира седые пряди. Это открытие потрясло его. То, что несгибаемому Ригору Лэннису не избежать жерновов времени, показалось ему событием, полным трагизма и достойным жалости.

"О чем я думаю? Монс убит. Брат Сории".

Нери сунул в кобуру энергобластер и, закрыв руками лицо, разрыдался.

Спустя некоторое время Ригор, отдышавшись, поднялся на ноги, а затем снова опустился на колени, чтобы осмотреть мертвого пловца.

— Значит, планета была населена аборигенами, — тихо проговорил он. — Колонисты, очевидно, не знали об этом. А может, просто недооценили, на что способны дикари. — Он провел руками по лишенной волосяного покрова коже. — Еще не остыл, — сообщил он едва слышно, словно самому себе.--Дышит легкими. Вне всяких сомнений, самое настоящее млекопитающее, хотя данный самец лишен даже рудиментарных сосков. На пальцах — настоящие ногти, хотя по своей толщине и заостренной форме они схожи с когтями. — Ригор оттянул губы мертвеца и внимательно осмотрел зубы. — По-моему, всеядный, эволюционизирующий в плотоядного. Коренные зубы все еще порядком плоские, но остальные — побольше наших и довольно острые. — Он вгляделся в тусклые глаза. — Зрение — такое же, как у человека, но явно слабее. Под водой все равно невозможно видеть далеко. Чтобы определить диапазон цветового восприятия, если таковое у них вообще имеется, понадобится провести серьезное исследование. Не говоря уже об изучении адаптации зрения и прочем. Осмелюсь предположить, что эти существа способны оставаться под водой в течение многих минут подряд. Однако сомневаюсь, что дольше, чем представители китообразных. В своем развитии они ушли не так далеко от сухопутных прародителей. Это видно по их плавникам. В плавании от них небольшая польза, но их продуктивность неизмеримо бы выросла, имей они более удобную форму и размеры побольше.

— И ты можешь спокойно рассуждать об этом в то время, когда Монса уносят от нас? — задохнулся Нери.

Ригор встал и с озадаченным видом принялся отряхивать свою одежду от песка.

— О нет, — ответил он, помаргивая. Его лицо передергивалось. — Нам, конечно же, надо что-то делать. — Он посмотрел в небо. Воздушное пространство над ними было целиком заполнено крыльями, так как морские птицы, почуяв мясо, дерзко кружились совсем рядом с людьми. Их пронзительный гвалт заглушал вопли ветра. — Давайте вернемся к шлюпке. И заберем с собой их убитого для ученых.

Нери выругался, поскольку их возвращение задерживалось, но послушно ухватился за труп с одной стороны. С другой за тело взялся Джонг. Он был чудовищно тяжел, этот абориген. По мере того, как они с трудом продвигались к скалам, их ноша, казалось, тяжелела с каждой минутой. Из горла у них вырывалось хриплое дыхание. Промокшие от пота рубашки прилипали к телу. Запах едкого пота забивал даже ароматы моря.

Джонг опустил взгляд на уродливое лицо, покачивающееся под его руками. Несмотря на все то, что случилось, несмотря на то что погиб Монс — о, никогда уже вновь не услышать его густого смеха, никогда не сыграть с ним партию в шахматы и не поднять по бокалу, и просто не постоять рядом с ним на содрогающейся, дребезжащей палубе! — несмотря на все это, Джонгу было интересно знать, живет ли где-то в океане женщина, которой это уродливое лицо казалось прекрасным.

— Мы не причиняли им никакого вреда, — отдуваясь, проговорил Нери.

— Нельзя… обвинять ядовитую змею… или хищника… если ты имел неосторожность подойти к ним слишком близко, — сказал Джонг.

— Но эти-то — не бессловесные животные! Посмотри на их черепную коробку. И на этот нож. — Нери ненадолго замолчал, чтобы наполнить легкие воздухом, и затем продолжил выплескивать свою ярость: — Мы довольно часто имели дело с представителями иных цивилизаций. Время от времени даже воевали с ними. Но у них хотя бы была причина воевать… ошибочная или нет, но была. Я никогда не видел и не слышал о тех, кто при первой же встрече убивает совершенно незнакомых им людей.

— Возможно, мы уже знакомы им, — произнес Ригор.

— Что? — Резко повернув голову, Нери пристально посмотрел на старшего по возрасту.

Ригор пожал плечами.

— Именно здесь люди основали колонию. Ее уничтожили, похоже, аборигены. Полагаю, у них имелись на то основания. И, возможно, их отношение к людям осталось прежним.

"В течение десяти тысяч или даже больше лет?" — подумал Джонг, потрясенный услышанным. "Что же такого ужасного сделала наша раса здешней, чего они не в силах позабыть за столько тысячелетий?"

Он попытался нарисовать себе возможную картину происшедшего, но не нашел в ней живого реализма, было только сухое и несколько шаткое построение последовательных умозаключений. Очевидно, эту колонию основала цивилизация, унаследовавшая традиции Звездной Империи. После чего эта цивилизация, очевидно, рухнула. Поселенцы, скорее всего, не имели собственных звездолетов. Отдаленные миры целиком полагались на Род, избрав более легкий способ обеспечения себя теми немногими промышленными товарами, в которых нуждались. Зачастую в их библиотеках не было даже технических данных, необходимых для постройки корабля, а чтобы самим заново вывести нужные формулы путем исследований, им не хватало развитой, прибыльной экономики.

Итак, колония осталась без внешней поддержки. Позднее, после наступления периода активной ненависти, направленной против Рода, торговцы могли перестать прилетать сюда и по прошествии лет фактически растерять всякие сведения о существовании этого мира. "Или же Род, возможно, постепенно вымер, но это слишком маловероятно, чтобы поверить в подобный исход". Планета осталась в изоляции.

По причине чрезвычайно малой площади, на которой располагалась суша, планета была не в состоянии обеспечить необходимым слишком большое население, даже если основная доля пищи и промышленных ресурсов добывалась из моря. Людям, однако, приходилось поддерживать парк механизмов в рабочем состоянии. Нет сомнений, что их общество, скорее всего, остановилось в развитии, но статичные цивилизации могут существовать бесконечно долго.

Пока они не столкнутся с решительными варварами, организованными плетью насилия в орды численностью в миллион человек… Но было ли это ответом? Имея в своем распоряжении атомную энергию, как могли все без исключения города оказаться опустошенными в результате набегов охотников эпохи неолита? И какая разница, сколько их было.

Нападение изнутри? Одновременный мятеж всех туземных рабов? Джонг оглянулся на мертвое лицо. В полуоткрытом рту поблескивали зубы. "Я, наверное, перестал соображать. Может, эти существа просто испытывают от убийства наслаждение хищного зверя".

Они с трудом вскарабкались по крутому склону и забрались в шлюпку. Труп стали укладывать в холодильный шкаф, и помощь Джонга в этом деле не понадобилась. И вот настал момент, когда они вызвали "Золотой Экспресс" и доложили о последних событиях.

— Я сообщу его семье, — почти прошептал капитан Илмэрей.

"А мне еще надо рассказать Сории, как он выглядел", подумал Джонг. Он укрепился в своем решении: "Мы обязательно отберем у них тело. Монса похоронят в соответствии с традициями Рода. Руки тех, кто любил Монса, выведут его на орбиту, ведущую прямо в солнце".

Джонгу было незачем произносить свои мысли вслух, даже самому себе. Единство неразрывных связей между людьми Рода простиралось и за порогом смерти. Илмэрей только спросил, верит ли Ригор в успех задуманного.

— Да, но при условии, что мы тотчас стартуем, — ответил командир. — Дно здесь опускается быстро, но на глубину не более тридцати метров или что-то около этого. Затем идет почти ровное дно, и оно тянется на какое-то расстояние за горным проходом — дальше разведанного нашими акустическими зондами, которые мы запустили при полете над морем. Сомневаюсь, что пловцы передвигаются в воде настолько быстро, чтобы успеть забраться слишком глубоко и тем самым ускользнуть от нас. Ведь на большой глубине нуклеоскоп не сможет обнаружить электронный датчик Монса.

— Хорошо. Только будьте осторожнее, зря не рискуйте, — сказал капитан и мрачно пояснил: — Нас и так слишком мало для благополучной наследственности. — Помолчав, Илмэрей добавил: — Я пошлю в стратосферу шлюпку с мощным магналиваемым экраном, чтобы постоянно держать под наблюдением основную зону ваших действий. Пусть удача сопутствует вам!

— И всем нашим кораблям, — закончил Ригор общепринятую формулу.

Его пальцы быстро забегали по клавиатуре пульта управления судном, отдавая команду на взлет.

— Одному надеть скафандр и приготовиться к погружению, — не отрываясь от пульта, бросил через плечо Ригор. — Второй следит по видеомонитору и спускает водолаза, как только мы обнаружим то, что ищем.

— Пойду я, — в один голос произнесли Джонг и Нери и посмотрели друг на друга. Во взгляде Нери читался вызов.

— Пожалуйста, — взмолился Джонг. — Наверное, я должен был застрелить их, когда увидел, что они сделали с Монсом. Не знаю. Но так или иначе, я не убил их. Поэтому позвольте мне принести его обратно, ну пожалуйста.

Нери разглядывал его еще около минуты и потом кивнул.

Пока Джонг забирался в космический скафандр, шлюпка медленно курсировала над заливом, меряя его поперек короткими зигзагами.

Скафандр так же отлично служил под водой, как и в вакууме. Джонг обвязался вокруг пояса линем и его свободный конец прикрепил к небольшой лебедке у шлюза. По металлической жиле, вплетенной в пластик линя, передавались телефонные сообщения. На руку Джонг повесил мешок для… для объекта поисков и очень надеялся, что ему не понадобится висящий на бедре пистолет-пулемет.

— Здесь!

Джонг вздрогнул от крика Нери. Ригор остановил шлюпку, и та неподвижно зависла над водой в двух метрах от поверхности и в трех километрах от берега.

— Ты уверен? — спросил командир.

— Абсолютно. Как и в том, что Монс неподвижен. Думаю, они бросили его, чтобы быстрее бежать от нас. Они, очевидно, увидели, что мы приближаемся к ним по воздуху.

Джонг надел шлем и замкнул зажимы. Внешние шумы сразу прекратились. В наступившем безмолвии он слышал лишь собственное дыхание и биение пульса и… еще какой-то звук — блуждающий нерв или просто игра воображения, — напомнивший ему ликующий далекий рев охотничьего рога.

Шлюз открылся, и внутрь хлынуло небо. Джонг подошел к краю, и его почти ослепила солнечная рябь на воде. Сверкающие осколки солнца плескались до самого горизонта. Джонг был совершенно спокоен. Трос понемногу отпускался, и вскоре водная поверхность сомкнулась над шлемом скафандра. Джонг погружался.

Его обнимала прохладная зелень моря, словно крышей прикрытая ослепительным солнечным блеском. Даже сквозь металл скафандра чувствовались многочисленные вибрации: повсюду вокруг него дышало и двигалось живое море. Мимо Джонга промелькнули две неправдоподобно изящные рыбы. На мгновение у него возникла кощунственная мысль: а не предпочел бы Монс остаться здесь навсегда, убаюканным в вечности?

"Перестань!" — одернул он себя и стал вглядываться вниз. Под ним притаился мрак. Он включил мощный фонарь, прикрепленный к поясу. На свету толклись мириады частиц, так что он опускался, будто сквозь освещенную пещеру. Проплывающих мимо него рыб стало больше. Их чешуйки, отражая свет, сверкали, словно драгоценные камни. Ему показалось, что он уже различает дно — белый песок и вздымающиеся гряды скал, на которых гроздьями росли разноцветные кораллы, тянувшиеся к солнцу. И тут появился пловец.

Он медленно подплыл к границе света и остановился. В левой руке он держал трезубец — возможно, тот самый, которым убили Монса. Сначала он жмурился, ослепленный ярким светом, затем устремил твердый немигающий взгляд на человека в блестящем скафандре. И так как Джонг продолжал спуск, тот последовал за ним, помогая себе легкими движениями ног и свободной руки. Движения эти были красивы, как у змеи.

Джонг, тяжело дыша, резко сдернул с бедра пистолет-пулемет.

— Что случилось? — задребезжал в наушниках голос Нери.

Джонг сдержал волнение.

— Ничего, — ответил он, сам не зная почему. — Продолжайте спуск.

Пловец чуть приблизился к нему. Его мышцы были напряжены, рот приоткрыт, будто готовился кусать, но глубоко посаженные глаза смотрели без страха. Джонг ответил ему таким же спокойным пристальным взглядом. Теперь они опускались вместе.

"Он не боится меня", подумал Джонг, "или же он просто хорошо владеет собой, хотя и видел тогда на пляже, на что мы способны".

Толчок подошвами о дно отозвался по всему телу.

— Я на месте, — машинально сообщил он. — Еще немного отпустите трос и… ох!

Словно от удара топором, от головы отхлынула кровь. Он закачался и не упал только потому, что его держала вода. Сквозь него проносились ветры, заполненные раскатами грома и… ревом охотничьего рога.

— Джонг! — из бесконечной дали звал Нери. — С тобой что-то случилось, я же знаю; ответь нам, ради Рода!

Пловец также коснулся дна ногами. Держа трезубец в руке вертикально вверх, он стоял сразу за останками того, что когда-то было Монсом Рейнартом.

Джонг поднял оружие.

— Я могу начинить тебя свинцом! — крикнул он в глубине шлема и как бы со стороны услышал, что с его губ срываются стоны. — Я могу разрезать тебя на куски — так же, как вы… вы…

Пловец заметно вздрогнул (неужели звук голоса дошел до него сквозь металл?), но не двинулся с места. Он медленно поднял трезубец к невидимому солнцу. Одним движением он перевернул его и воткнул в песок. Затем, разжав руку, он повернулся к Джонгу спиной. Сильный толчок о дно двух огромных ног — и он стрелой унесся прочь.

Джонг вдруг все понял. В течение долгих секунд, растянутых в целую вечность, он стоял наедине с этим знанием.

В его мысли неожиданно вклинились слова Ригора: "Принеси мой скафандр. Я иду за ним".

— Со мной все в порядке, — с трудом проговорил Джонг. — Я нашел Монса.

Он собрал в мешок все, что смог. Собранное не заняло много места.

— Поднимайте меня, — сказал Джонг.

Когда его поднимали из воды и когда он затем карабкался по воздушному шлюзу, он почувствовал, как тяжела его ноша. Он выпустил из рук мешок и трезубец и скорчился на палубе рядом с ними. Со скафандра стекала вода.

Двери закрылись. Шлюпка стала подниматься. На высоте в один километр Ригор заблокировал рычаги управления и перешел на корму к остальным. Как раз в тот момент, когда Джонг снял шлем, Нери открыл мешок.

Из него выкатилась голова Монса и, наводя на всех ужас, запрыгала по палубе. Нери едва сдержался, чтобы не закричать.

Ригор отшатнулся.

— Они съели его, — прохрипел он. Его разрезали на куски, чтобы съесть, разве нет?

Собрав волю в кулак, он шагнул к иллюминатору и, прищурившись, поглядел в него.

— Незадолго до того, как ты поднялся в шлюпку, я заметил, что один из них всплыл на поверхность, — стиснув зубы, проговорил он. Крупные капли пота — а может, слезы? — текли по его щекам, прочерчивая дорожки. — Мы можем захватить его. На шлюпке имеется орудийная башня.

— Нет… — Джонг попытался встать, но ему не хватило сил.

Зажужжал сигнал радиосвязи. Ригор рванулся к штурманскому креслу и, бросив себя в него, щелкнул выключателем приемного устройства. Плотно сжав губы, Нери поднял с пола голову и положил ее на мешок.

— Монс, Монс, они еще заплатят, — сказал он.

Корпус шлюпки заполнился голосом капитана Илмэрея:

— Только что мы получили сообщение с наблюдательной шлюпки. Она еще не заняла свою позицию, но магналиевый экран уже засек скопление пловцов… впрочем, нет, они собираются в группы гигантских размеров, в каждой из которых насчитывается не меньше тысячи пловцов… все эти группы стягиваются с разных сторон в одну точку — на тот самый остров, где находится ваш лагерь. Судя по скорости их продвижения, они доберутся до острова за день-другой.

Ошеломленный, Ригор тряхнул головой.

— Откуда они узнали?

— Они и не знали, — пробормотал Джонг.

Нери вскочил на ноги стремительным прыжком тигра.

— Это же как раз то, что нам нужно. Парочка бомб, сброшенных посреди них…

— Не смейте! — закричал Джонг. Он все же нашел в себе силы тоже встать. В руке он сжимал трезубец. — Он дал мне это.

— Что? — Ригор круто повернулся к нему.

Нери застыл на месте. На шлюпке воцарилась тишина.

— Там, внизу, — сказал Джонг. — Он увидел меня и последовал за мной до самого дна. Понял, для чего я пришел, и дал мне это. Свое оружие.

— Но зачем?

— Предложение мира. Что же еще?

Нери сплюнул на палубу.

— Мир? С этими мерзкими каннибалами?

Джонг расправил плечи. Теперь, когда скафандр на нем потерял без шлема свою монолитность, он стал казаться Джонгу невыносимо тяжелым.

— Ты ведь не считался бы каннибалом, если бы съел обезьяну, не так ли?

Нери грязно выругался, но Ригор жестом заставил его замолчать.

— Ладно. Допустим, разные виды, — холодно согласился штурман. — Согласно словарю, ты, конечно, прав. Но эти убийцы наделены разумом. А мыслящим существам нельзя есть других мыслящих.

— Но это уже делалось, — возразил Джонг. — И тоже разумными людьми. Чаще всего, вбирая в себя часть маны2 съедаемой личности, таким образом проявляли уважение или любовь. А иначе, откуда бы они узнали, кто мы такие? Когда он увидел, что я пришел за останками убитого, он отдал мне свое оружие. Как еще он мог сказать мне, что просит прощения и что мы — братья? Может, когда ему пришлось немного поразмыслить над случившимся, он в буквальном смысле осознал ситуацию. Но я не думаю, что их традиции насчитывают так уж много лет. Достаточно того — и, по правде говоря, даже больше чем достаточно, — что он признал нас за родных по крови просто потому, что мы тоже заботимся о своих мертвых.

— К чему ты клонишь? — грубо оборвал его Нери.

— Да, что там за баталия у вас внизу? — осведомился по радио Илмэрей.

— Подожди. — Ригор сжал подлокотники кресла. Его голос стал едва слышен: — Ты ведь не хочешь сказать, что они…

— Именно это я и хочу сказать, — ответил Джонг. — Кем еще они могут быть? Как на столь малочисленных островах могло возникнуть путем эволюции такое огромное млекопитающее с руками и мозгом? Как могли какие-то туземцы полностью уничтожить колонию, владевшую атомным оружием? Я подумал было о мятеже рабов, но и эта версия лишена всякого смысла. Кому бы понадобилось обзаводиться таким большим количеством рабов, если в распоряжении колонистов были кибернетические машины? Нет, пловцы — и есть колонисты. Никем другим они не могут быть.

— Ха! — буркнул Нери.

Через пустоту пространства донесся голос Илмэрея:

— Все может быть. Предполагается, насколько я правильно запомнил, что homo sapiens развивался из, хм, неандертальца примерно десять-двадцать тысяч лет. А тут такое мизерное число населения, неизбежное накопление генетических отклонений… да, в подобных условиях человеческому сообществу понадобилось бы гораздо меньше времени, чтобы дегенерировать.

— Кто говорит, что они дегенерировали? — возмутился Джонг.

Нери указал на лежавшую на палубе голову, глаза которой смотрели застывшим взглядом.

— Вот это.

— Это был несчастный случай, уверяю вас, просто недоразумение, — сказал Джонг. — Оно было неизбежно из-за того, что мы блуждали вслепую. Они не дегенераты, они просто приспособились. Колония становилась все более и более зависимой от моря, происходили мутации. И те, кто сумел лучше приспособиться к окружающей среде, рождали больше детей. Остановившаяся в развитии цивилизация наверняка не заметила, что происходит, пока не стало слишком поздно принимать какие-либо меры, если она и пыталась. Потому что новые люди имели в своем распоряжении целую планету. Будущее было за ними.

— Ну да, перспектива стать дикарями.

— Они не могли воспользоваться цивилизацией нашего типа. Для этого мира она не годится. Если вы собираетесь провести большую часть жизни в соленой воде, то вы не сможете содержать электрические механизмы в безупречном порядке. А кремень, который можно подобрать где угодно, намного выгоднее металла, ведь его еще надо добыть в рудниках и выплавить.

О, вполне возможно, что они утратили небольшую часть своего интеллекта, хотя я и сомневаюсь в этом. Но если даже так, что из того? Мы ведь так и не нашли старших братьев по разуму.

Возможно, разум не является в действительности смыслом мироздания. Сам я верю, что эти люди вновь поднимаются по ступеням эволюции, только своим путем. Но нас это уже не касается. — Джонг встал на колени и закрыл Монсу глаза. — Нам позволили искупить наше преступление, — мягко произнес он. — Самое малое, что мы можем сделать для них — это в свою очередь простить их. Разве не так? И… мы не знаем, остались ли где-нибудь во всей вселенной какие-то другие разумные существа, кроме нас и людей этой планеты. Нет, нам нельзя убивать их.

— Тогда почему они убили Монса?

— Они дышат воздухом, — сказал Джонг, — и за неимением врожденной способности к плаванию им, несомненно, приходится учиться плавать, как ластоногим. Поэтому им для размножения нужны участки суши. Тот пляж… да, именно там, скорее всего, зарождаются новые поколения. Небольшая группа мужских особей отправилась на пляж заблаговременно, чтобы убедиться, что там все в порядке. И вот они увидели нечто странное и ужасное, разгуливающее как раз в том месте, где предстоит рождаться их детям. И они решились уничтожить его. Прости меня, Монс, — шепотом закончил он.

Нери тяжело опустился на сиденье. На шлюпке воцарилась тишина.

Пока ее не нарушил Илмэрей:

— Думаю, вы нашли ответ. Нам нельзя оставаться здесь. Немедленно возвращайтесь, и мы все взвесим.

Ригор кивнул и тронул рычаги управления. Ожив, двигатель мерно загудел. Джонг встал и, подойдя к иллюминатору, стал смотреть вниз, на море, похожее на расплавленное серебро. Оно быстро уменьшалось, зато небо над головой густело все больше, и на нем все ярче разгорались звезды.

"Интересно, что это был за звук?" — рассеянно подумал он. "Безусловно, шум ветра, как сказал Монс. Но я никогда не буду в этом уверен". На какое-то мгновение ему показалось, будто в содрогании энергий и металла, в пульсации собственной крови он снова слышит рог охотника, преследующего зверя, который бежит и плачет.

Poul Anderson. The Horn of Time the Hunter (= Homo Aquaticus), 1963

Перевод Ирины Зивьевой, "Полярис"

Первая публикация в журнале "Amazing", Sep 1963[1]