Он меня не отпустит (СИ)

Глава 19

Демид ехал ровно пятнадцать минут. Всего ничего. Но они, эти минуты показались мне вечностью. Целой вечностью, которую я пряталась в открытом парадном одного из старых домов, которые был напротив нашего жилищного комплекса. Пряталась дрожа от холода и страха, что вот сейчас меня найдет Степа. Найдет и убьет.

Сырость пробирала до костей. Март месяц, а погода хуже зимней. Потому, что дождливо и зябко. В такую погоду собаку на улицу не выгонишь. Я всегда была резко против, осуждала людей, способных выгонять животных на улицу, просто сейчас вот вспомнилась эта поговорка.

А Степа выгнал свою невесту. Раздетую и босиком. Предварительно хорошенько приложив по лицу и оттаскав за волосы…

Во рту до сих пор был привкус крови. Разбитая губа стремительно опухала. Кожа головы горела огнем, ныли синяки на теле. Меня никогда в жизни никто не бил. Папа был строгий, да, умел орать так, что звенела посуда в серванте в те времена, когда тот у нас был. Но не бил никогда. Ни меня, ни маму. Более того, это он, именно он учил меня сразу же бежать, если такое сделает мужчина. Если ударит… Потому, что за первым разом всегда второй. И третий.

А я… Что творила я? Как могла терпеть и зачем это делала? Зачем верила… Как пелена на глазах была какая-то…

От вибровызова телефона я подскочила. Звонил Демид.

— Где ты?!

— В-в доме, в парадном…

— В каком?

— Я с-сейчас на ос-тановку выйду, — выдавила я и выбежала под усилившийся дождь.

Почти сразу увидела стоящий неподалеку черный “Хаммер” с включенными фарами. Из него выскочил Демид и бросился ко мне. Буквально подлетел и, обхватив за плечи, заглянул в лицо. А его было ужасно бледным, застывшим какой-то безумной маской. И взгляд тоже был безумный. Больной. Страшнее, чем тот в лифте…

— Саша… Это он? Это он тебя? Убью! Хребет сломаю! — заорал, сжимая тисками мои плечи.

Стало больно. Потому, что видать зацепил оставленные Степой синяки.

— Демид, не надо, я тебя прошу! — сорванным голосом завопила я. — Не надо! Просто увези меня! Пожалуйста, увези отсюда! Очень тебя прошу…

Обхватила дрожащими руками его лицо. То было как камень на ощупь. Ледяное и застывшее.

— Демид!

Грязно выругавшись, он взял меня на руки и, как пушинку, понес к машине. Усадил внутрь, потом полез в багажник и, вернувшись, осторожно, словно боясь, что рассыплюсь на осколки, закутал в теплый и мягкий плед. Сел за руль, врубил печку на полную.

А потом вдруг врезал несколько раз по рулю, рыча ругательства. Я вся сжалась на сиденье. Не его боялась, нет. Просто агрессия, пусть и направленная не на меня обостряла и без того жуткие свежие воспоминания.

— Саша, твою мать, зачем? Я же спрашивал, я же пытался… Заче-е-е-м? Неужели так любишь его?

Разрыдавшись, я замотала головой. Не люблю. Нет, не люблю, это точно. И кто знает, когда перестала и любила ли вообще. Но он в ногах валялся, эмоциями давил, раскаянием. Тем, каким бывал после. В любви клялся. А мне стыдно было. Стыдно, что тянет к другому. Что я, кажется, влюбилась…

Всего этого я не смогла произнести вслух. Из-за всхлипываний еле-еле могла рвано вздыхать, а не то, что говорить.

Демид осторожно, едва касаясь, привлек меня к своей горячей и твердой груди. Щекой я почувствовала как бешено колотится его сердце. Запах ветивера окутал меня. Тепло и сила мужских рук так же, как давным-давно в том ночном клубе, прогнали страх. Сейчас, в его объятиях я не боялась абсолютно ничего. Успокаивалась, прячась в них от всего на свете.

— Ну, все! Все! Не плач, пожалуйста, Саша! Я тебя в обиду не дам, понятно? Этот урод к тебе больше на пушечный выстрел не подойдет! Все будет нормально. Я с тобой! я все решу, слышишь?

Я слышала. И не сомневалась в том, что он и правда все решит. И правда не даст меня в обиду. Вот, странно как. Что я о нем знаю? Минимум! И тот очень и очень сомнительный. А все равно только рядом с Демидом ничего не боюсь. Ощущаю себя в полной безопасности. Так, как никогда и ни с кем не ощущала. Разве что с папой в далеком детстве.

— Саша, — Демид слегка отстранился и снова заглянул в лицо. — Мне надо знать… Он… Он тебя избил… насколько сильно?

Видно, как сложно давались ему эти вопросы. Как больно и тяжело было ждать ответов.

— Что у тебя болит? В больницу…

— Не надо в больницу. У меня губа только и все. Честное слово, Демид. Он же… Он же не прям какой-то там…

Лицо Демида закаменело на глазах.

— Так что? Может еще простишь его? И вернешься?

Прощу… Вернусь… Перед глазами возникла картинка, как Степа снова приходит в ногах валяться. Как прощение просит, говорит что довела и умоляет к нему вернуться.

— Не вернусь.

Никогда не вернусь. Все на этом. Точка. Более того, я еще и папе все расскажу. На случай, если Степа не согласится отстать по-хорошему. У папы такие связи в полиции, что никакие деньги не помогут.

Демид шумно выдохнул. Стиснутые в белую линию губы дернулись в слабом подобии улыбки.

— Пристегнись.

Я потянулась за ремнем, но не смогла его ленту даже с места сдвинуть. Руки как ватные. Демид перегнулся через меня и, взявшись за замок, потянул ленту вниз. Я, кажется даже сквозь плед и его одежду ощущала жар его тела. От запаха ветивера кружилась голова.

Наши губы разделяли какие-то жалкие сантиметры. Я чувствовала теплое дыхание на них. Демид медлил, обжигая меня взглядом. Уже другим, полным не скрываемого желания. Но ничего не сделал. Просто пристегнул меня, потом себя, а потом завел мотор и поехал по дождливой улице.

Окончательно отогревшись, я расслабилась на удобном сиденье. Смотрела не в окно, а на него. Как ведет машину. Переключает передачи, смотрит в зеркала, крутит руль. Как лежат на кожаной оплетке его большие руки с покрытыми шрамами костяшками. Только сейчас их заметила. Уж слишком от этого отвлекали татуировки. Тонкие витиеватые рисунки, которые очень ему шли. Просто безупречная работа мастера.

В какой-то момент поняла, что не сказала, куда меня везти. Не назвала адрес своей квартиры.

— Демид, а куда мы…

— Ко мне, — будничным тоном отозвался мужчина, — Что смотришь? Я тебя одну не оставлю.

Я промолчала.

Он прав. Одна бы даже за безупречно надежными замками двери своей квартиры я бы сошла с ума от страха. Он отступал только когда я с Демидом.

Вскоре, он зарулил под шлагбаум жилищного комплекса. Проехав еще немного, свернул на подземную парковку.

— Не выходи, — сказал, открывая дверь со своей стороны.

Обогнув машину, открыл мою и взял меня на руки. Отнес к лифту. Я нажала кнопку и вскоре мы оказались в теплой и сухой кабине. Вспомнился другой лифт и другая ситуация. Мелькнула мысль — есть же очень много специалистов, которые могли бы ему помочь так же, как когда-то помогли мне. Возможность оплатить их услуги есть, так почему не обращается? Наверное, ему невыносимо кому-то показывать свои слабости… Сложно представить, насколько Демиду было нелегко после того, как я все узнала и от понимания, что могу кому-то еще рассказать.

Лифт поднял нас на девятый этаж. У входной двери Демид поставил меня на пол и завозился с ключами.

— Проходи, — сказал он, открывая дверь.

В помещении сразу зажглось несколько точечных светильников. Видимо в них были датчики движения. А когда Демид нажал на включатель, то прихожую залил приятный теплый свет.

Она была очень просторной и переходила в гигантских размеров залу с панорамными окнами. Мебель вся светлая, в кремовых тонах. Стены белые. Несколько уровней подсветки. Много пространства и воздуха. Для человека, не любящего темноту это то, что нужно. И в то же время я поймала себя на мысли, что интерьеры наших квартир чем-то похожи. Например, цветами, большим количеством свободного пространства и света.

Огромный белый кот спрыгнул с дивана и медленно и важно направился к нам. потерся о ноги Демида, потом сел и заинтересованно уставился на меня своими большими желтыми глазами. Присев на корточки, я протянула ему открытую ладонь, чтоб понюхал. А когда он это сделал, то погладила по голове. Котик слегка настороженно позволил это сделать. Что ж, выходит, он контактный и тактильный. Милаха.

— Идем, покажу, где ванная, — сказал Демид. — Тебе надо ванну принять или хотя бы горячий душ чтоб согреться.

Сказал и взял меня за руку. Его была очень холодной, но касание не было неприятным. Наоборот. Хотелось чтоб Демид держал меня за руку подольше. Держал и не отпускал.

Мы прошли вдоль противоположной от окон стенки, свернули направо. Там было четыре двери — две справа, одна напротив и одна слева.

— Прошу, — открыл одну из дверей и включил свет. — Сейчас принесу шмотки сменные и полотенце.

Ушел.

Я шагнула внутрь. Пара стильных умывальников, большое зеркало. Просторная душевая кабинка, большая ванна. Стиральная машинка и сушка. Полки для вещей. Здесь было абсолютно все, что нужно.

— Вот, держи, — Демид протянул мне вещи и большое белое и неимоверно мягкое полотенце. — Шмотки не по размеру, зато сухие. Давай-ка, занимайся. Дверь, если что, запирается.

Когда он вышел я отложила вещи на полку, заперла дверь и принялась раздеваться. Скинув вещи, первым делом сунула их в стиралку. До завтра высохнут, это точно. Потом забралась в душевую кабинку и, завязав волосы в пучок, включила горячую воду. Как же хорошо…

Взгляд зацепился за синяки на ноге, на которую я упала. Были они еще и на плечах — самые настоящие “пятерни”, как в каких-то уголовных делах о домашнем насилии. Стало мерзко и противно. От себя в первую очередь. Как я допустила такое? Оно же не сразу произошло. А так… Потихонечку, по капельке. Сначала вообще все нормально. Потом вопросы о том, где я была и когда вернулась, звонки. Ревность. Вплоть до мелочей. Крики, скандалы. Уже тогда надо было бежать сломя голову. А я думала, что это он меня так сильно любит, что ревнует до безумия ко всему и всем…

Слабоумная идиотка!

Найдя на полочке гель для душа, выдавила его на ладонь и намылилась. Потом ополоснулась. Гель вкусно пах свежестью. От этого аромата вкупе с теплом и ощущением себя чистой невольно стало лучше на душе. Да, я поступала глупо, неправильно. Но все же сумела разорвать абьюзивные отношения до того, как случиться что-то катастрофическое. Это самое главное, правильно?

Выбравшись из душа, я закуталась в полотенце. Распустила волосы и подошла к зеркалу. Зареванная, губа разбита, косметика размазана по лицу. И Демид видел меня такой…

После того, как умылась, стала выглядеть намного лучше. Не идеально, конечно, но все таки. Надела свое белье, потом взяла в руки вещи, оставленные Демидом. Спортивные штаны, футболка, худи, теплые носки. Оделась. Все мне велико до смешного. В вещах Демида я похожа на ребенка, который надел папину одежду. Но зато она сухая и теплая. От воспоминаний о том, как я совсем недавно промокшей дрожала от холода, меня передернуло.

Когда вышла из ванной, услышала что Демид с кем-то говорит. Точнее, на кого-то орет.

— … хребет сломаю, понятно? И никакое бабло тебя не спасет! Я все сказал!

Демид говорил по моему телефону который я, машинально, положила на полку в прихожей. Скинув вызов он замахнулся, но сдержался и не бросил телефон в стену. Грязно выругавшись, сунул его в карман треников. А потом, видимо услышав меня, обернулся.

— Саша… Ну, как ты? Согрелась? Идем, я чай заварил.

На журнальном столике возле дивана в зале дымилась большая белая керамическая чашка. Забравшись на него и поджав ноги, я обхватила ее руками, согревая ладони.

— Пей, он как раз уже нормальный.

— Демид…

— Телефон не отдам, извини. Будет звонить кто-то из твоих, тогда да.

— Я хотела сказать тебе спасибо…

— За что спасибо, Саша? — рыкнул он, переведя на меня ошалевший взгляд. — За то, что я в тебя влюбился, но не смог защитить?!

Его эмоции били наотмашь. Причиняли боль своей остротой и открытостью. Сделав глубокий вдох, я отставила чашку на подлокотник.

— Демид, послушай меня, — обхватив ладонями его лицо, начала говорить. — Я цела. Я в порядке, понятно? И в том, что Степа больной на голову виноват только он сам. Ну и я, что не хотела этого замечать. Но не ты…

— Угу, не я, — он снял с себя мои руки, но не отпустил их, спрятав в своих. — Надо было тебя за шкирку взять и забрать. А его сломать нафиг…

— Тогда бы ты сел, Демид. Кому от этого лучше?

— Ну и пусть. Плевать…

— Мне не плевать.

Он поймал мой взгляд. В его была растерянность, удивление и еще что-то… Такое…

А потом он поцеловал меня. Втянул на себя верхом, забрался холодными руками под огромное худи и футболку… Скользнул языком в рот, сплелся с моим… Во рту появился привкус крови. И мяты. И кофе…

Я задохнулась от этого напора, от страсти и желания, которыми обжигало каждое прикосновение и каждый поцелуй. Зарылась пальцами в короткий ежик на затылке, лаская и притягивая ближе. Мое тело трепетало, горело в мужских руках. Голова кружилась и в то же время я ясно понимала, что тоже этого хочу. Хочу его. Хочу сейчас.

Демид стянул мне через голову худи с футболкой, отбросил их на пол. Его глаза цвета виски загорелись неистовым огнем, когда он окинул меня взглядом. С хриплым стоном снова набросился на губы, спустился от них к шее и ниже…

Опрокинул на диван и, тяжело дыша, навис сверху. В нескольких сантиметрах от моего лица. Его глаза спрашивали, просили, требовали, покоряли….

Отдайся…

Обняв его за шею, я потянула к себе и сама поцеловала в губы.

Странно. Оказывается, целоваться разбитыми губами совсем не больно….