— Степа, вот тот парень, — дрожащей рукой я указала на пьяного урода, которого вытаскивала из зала подоспевшая охрана клуба, — пристал ко мне, когда мы с девочками танцевали. А Демид заступился…
— Ты какого руки распускаешь, м? — словно не слыша моих сбивчивых объяснений, зарычал Степа на Демида. — Это моя невеста, ублюдок!
— Ты кого ублюдком назвал? — двинулся на него Демид. — Пошли выйдем…
Если бы я была на месте Степы, то лучше бы провалилась сквозь землю, чем согласилась куда-то “выйти” с Демидом. Огромный, с темнеющими в свете клубных огней татуировками на мощных предплечьях и бешеным взглядом похожих на темные провалы глаз на бледном, как мел, лице он выглядел до смерти пугающим.
— Та-ак, парни, — бесстрашный Леша встал между ними, выставив вперед открытые ладони. — Это недоразумение, понятно? Степ, никто руки никакие не распускал. Дем действительно защитил Сашу — и все. Это все видели, да?
Окружившие нас ребята, каждую секунду готовые вмешаться, закивали.
— Он мой хороший знакомый, это его клуб, кстати. Давайте, успокаивайтесь оба…
— Я спокоен, — рыкнул Дем, как-то умудряясь не повышая голоса перекрывать музыку. — А твой друг пусть за языком следит, а то отхватит…
— Степ, — Леша многозначительно посмотрел на него.
— Ладно… Я не так понял, — выдохнул Степа, отведя взгляд. — Извини.
Когда протягивал Демиду руку, та дрожала. Мелькнула мысль, как это жалко выглядит, и я укорила себя за нее. Не поперлась бы танцевать, ничего бы такого вообще не было.
— Я ушел, — проигнорировав этот жест, сказал Леше Демид. — Надо с секьюрити порешать.
И, смерив так и стоящего с протянутой рукой Степу презрительным взглядом, криво усмехнулся и двинулся через танцпол к противоположной стороне зала. Другие гости испуганно расступались перед ним, освобождая дорогу. Я их понимала. Пусть ты и ни при чем, а страшно под горячую руку такому попасть. От него прямо-таки исходит какая-то первобытная агрессия и сила, мощная как ураган.
— Все, идемте за стол, — сказал Леша.
— Нет, я тут не останусь, — отозвался Степа. Извини.
— Да, поехали домой, — дрожащим голосом затараторила я.
Неловко попрощавшись со всеми я на дрожащих ногах двинулась следом за Степой к выходу из зала. Забрав из гардероба шубу не сразу даже смогла попасть рукой в пройму рукава, а Степа с ней не помог, как делал всегда, когда был зол — забывал о галантности.
Снег на улице перестал, но стало очень и очень холодно. Я поежилась чувствуя, как дрожь во всем теле усиливается.
— Я не понял, Александра! — идущий впереди Степа так резко развернулся ко мне, что я, затормозив, чуть в него не врезалась. — Ты с какого задом перед всеми вертеть начала, м?
— Я просто пошла танцевать. С Машей и Кирой, — внутренне сжимаясь, пролепетала я.
От мужской агрессии, направленной на меня, мне всегда хочется плакать. Вот и сейчас слезы наполнили глаза и перекошенное гневом лицо Степы расплылось перед ними.
— Я разрешал одной танцевать, м? Когда, напомни? — рыкнул он, больно хватая меня за предплечье и дергая к себе.
— Прости…
— Прости… Из-за тебя весь вечер испорчен! Посмотри, до чего ты меня довела! чуть в драку не полез с отморозком этим!
— Он не отморозок, — вырвалось у меня.
— Да-а-а? Может я еще чего-то не знаю? — брызжа слюной, рявкнул Степа, склоняясь к моему лицу. — Может это ты для него задом виляла?
— Демид — друг Леши. Твоего друга, Степа, — выдавила я. — По-твоему, он водится с отморозками, да? Тогда зачем ты с таким дружишь? Я предлагала вообще сюда не ехать, а ты сам сказал, чтоб ехала без тебя и я это сделала…
В конце фразы я не выдержала и разрыдалась. Было очень обидно и больно. Степа очень хороший. Добрый, заботливый. Но злоба от ревности делает его словно другим человеком. Страшным и жестоким.
— Чтоб больше такого не было, понятно?
Я задергала головой в знак согласия.
— Все, хватит реветь, — отпустив предплечье, он прижал меня к себе. — Все.
Мужские руки ощущались как тиски на теле. Эти объятия ни капельки не походили на… Мысленно шикнув на себя, я зажмурилась.
— Поехали домой.
Обхватив тяжелой рукой за шею, Степа отвел меня к машине. Завел мотор, включил печку и стал держать над ней руки лодочкой, согревая.
На его скулах все еще играли алые пятна и ходили ходуном желваки, глаза дико сверкали из под слегка сведенных бровей. И ехал он потом превышая, несмотря на погоду. Резко перестраивался и входил в повороты иногда поскальзываясь, от чего мое сердце уходило в пятки от страха. Но я молчала. Нельзя его в таком состоянии трогать, нужно дать успокоиться. И потом все будет хорошо. У всех свои недостатки. У Степы, например, ревность. Но таким, как сегодня, он почти никогда не бывает, а потому нужно просто следующий раз головой думать что делаю.
И вообще, все из-за этого Демида! И зачем только свалился на мою голову? Ведь, если бы не он, не этот его взгляд, я бы и танцевать не поперлась. Сидели бы общались. А потом бы приехал Степа и все было отлично. А так…
К счастью, добраться вышло без приключений. Ночь, дороги почти пустые. Оказавшись в квартире, Степа, буквально впечатав меня в стену, стал агрессивно целовать. Кусал губы до крови, а спускаясь по шее оставлял отметины на коже. Отбросил на пол шубу, полез холодными ладонями под платье… Близости мне не хотелось, но я понимала, что должна потерпеть и позволить ему, а потому не сказала ни слова.
А потом Степа сразу пошел спать, а я долго отмокала в горячей ванне с пеной, которая постепенно прогоняла из моего тела дрожь. Лучше бы осталась дома, честное слово. Тогда бы всего этого не было.
*******
— Саша, я хочу с тобой кое о чем поговорить.
— Степ, давай только быстро, а то я уже опаздываю на дежурство, — торопливо заталкивая в себя еще не слишком-то комфортный по температуре омлет, попросила я.
— Вот, именно об этом. Сегодня воскресенье, выходной день. И я бы хотел его провести со своей невестой, а она убегает на сутки на работу.
Я сделала глубокий вздох.
— У меня вчера был выходной и мы его провели вместе. Суточное дежурство в клинике только дважды в неделю и два раза в месяц оно попадает на выходные…
— Все это я уже слышал, — перебил он. — Ты там упахиваешься за копейки. Контактируешь со всякими блохастыми и плешивыми уличными шавками рискуя подхватить какую-то заразу. Зачем, объясни мне? Ладно раньше выживать надо было. Сейчас же тебя обеспечиваю я. И тех копеек, которые приносит эта твоя работа… На что тебе хватает? На платье на одно дополнительное? Так ты просто скажи, я накину на карту. Я столько за пять минут поднимаю… Но давай ты из этой богадельни уйдешь, перестанешь заниматься ерундой…
Еще один глубокий вздох.
— Степа, я очень люблю животных. И с детства мечтала быть ветеринаром. Много лет шла к тому, чтобы им стать. С папой, который хотел меня юристом видеть ссорилась…. И вот, стала. Это дело моей жизни, оно приносит мне удовольствие и радость, а не просто деньги. Называя его ерундой ты унижаешь меня.
— Так давай тебе собаку купим? Какую хочешь, м? Самую дорогую! Или кошку? Или и собаку и кошку и хомяка?
— Ты не любишь домашних животных
— Ничего, я потерплю. Зато ты не будешь пропадать в этой богадельне, а начнешь заниматься тем, чем положено невесте успешного мужчины…
— Это чем, интересно? — вскипела я. — Вставлять грудь, отпиливать нос и снимать это все для социальных сетей?!
— Как-то странно, что ты видишь только это, но в упор не замечаешь, что все эти девушки, которые довольно часто младше тебя, кстати, уже каждая со своим успешным бизнесом. Салоны красоты, магазины…
— Давай подытожим, Степа? То, чем я занимаюсь, ты не уважаешь. Мои достижения для тебя ниже чьих-то “успешных бизнесов”, полученных в подарок. Ах, да, я ко всему прочему, еще и старая, да? Наконец-то ты согласился со своей мамой в этом мнении. В таком случае, может быть, ну ее, эту свадьбу, м? Подыщи себе юную девушку, которую сделаешь бизнес леди, а я пошла в свою богадельню к своим блохастым и плешивым уличным шавкам!
Сказав это, я вылетела из кухни.
— Саша! Вернись…
Но я и не думала слушать. Куртка, ботинки, сумка… И вот, я уже в лифте, а потом и на улице. Злые слезы обжигали щеки, сердце колотилось, я буквально задыхалась.
Нет, я в курсе, что Степа не в восторге от моей работы. Но раньше он никогда не позволял себе говорить о ней вот так — пренебрежительно и брезгливо. Ощущение, что переезд к нему и кольцо на пальце все поменяли. Что же тогда после свадьбы будет?
Я села в машину, завела мотор, чтоб прогрелся. Телефон звонил непереставая, но я и не думала брать трубку.
Вытерев слезы, включила передачу и вырулила со двора. Дороги почищены, ехать одно удовольствие. То и дело я поглядывала в зеркало заднего вида. Надеялась, что вскоре увижу там черную Степину “Камри”. Что он догонит меня, извинится. Скажет, что наговорил гадостей сгоряча, и что любит меня. Но нет. Никакой “Камри” позади не было. И телефон вскоре перестал звонить.
На работе я сразу прошмыгнула в туалет чтоб умыться. Ну и глаза накрасить. Так следы слез будут скрыты и я смогу избежать вопросов от коллег. Потом переодеться и выпить кофе. Потом любимая рутинная работа, от выполнения которой давно уже не возникало паники, как это бывало после универа. Я всегда знала, что делать и чем помочь.
В обед позвонила мама.
— Что с голосом, Сашенька? — спросила она после стандартного обмена вопросами как дела, на которые я отвечала максимально жизнерадостно. Ну, так мне казалось. В любом случае, это же мама. Она словно чувствует, если у меня что-то не так.
— Да ничего…
— Саша! Потеряла кого-то, да?
Мама знает, насколько такое для меня болезненно.
— Да нет, слава богу. Со Степой поругалась, — призналась я.
— Ой… А почему?
— Он хочет чтоб я работу бросила, мам. Не нравятся дежурства, что на выходных меня иногда дома нет. Как-то так, — уклончиво ответила я, очень стараясь не разрыдаться снова от обиды на то, сколько гадостей было услышано от любимого мужчины утром.
— Милая, я тебе скажу по-секрету — большинство мужей хотят, чтоб жены сидели дома. Вы только недавно начали жить вместе, притираетесь друг к другу, так что подобные недопонимания будут возникать. С этим нужно просто смириться и пытаться не терять связь языка с мозгом.
Да уж… Это бы Степе сказать, а не мне. Я-то ее теряю намного реже его.
— Саш, Мейсона привезли, — Аля, медсестра, сунула голову в кухню.
— Надо идти, мам.
— Приезжай утром домой, милая. Тут и поспишь, я тебя потом оладушками накормлю и поговорим.
Домой… Несмотря на то, что до переезда к Степе я уже несколько лет жила в собственной квартире, подаренной папой на двадцать первый день рождения, домом мама всегда называла их с папой квартиру. И, честно говоря, я никогда не переставала считать так же.
— Приедешь?
— Приеду! — понимая, что это то, что нужно, сказала я.
Попрощавшись с мамой, я спрятала смартфон в карман формы и пошла в кабинет. Там уже ждал Мейсон — огромный и пушистый мейн-кун. Его хозяйкой была миниатюрная, словно эльф, женщина лет сорока. Как только она каждый раз умудрялась пешком транспортировать этого восьмикилограмового гиганта еще и в переноске было для меня загадкой.
— Добрый день, Елена, — сказала я ей. — Привет, Месси. Ой, хороший! Сейчас тебе прививку сделаем, чтоб ты гадость всякую не подхватил, хорошо? Будешь хорошим мальчиком?
Несмотря на внушительный размер и грозный вид, котик обладал идеальнейшим характером и стоически выдерживал все процедуры, как настоящий мужчина. Когда я провожала Елену в кассу для оплаты, увидела курьера с огромным букетом цветов в изящной корзинке. Пастельные тона, нежные бутоны и тонкий сладковатый аромат.
— Добрый день! Доставка для Александры Зориной, — вежливо улыбнулся парень.
— Ух, какие красивые, — сказала Елена.
— Это я, — стараясь не разреветься от радости, выдавила я. Степа решил извиниться и сделал это красиво, как и всегда в те редкие разы, когда мы серьезно ссорились.
Вдохнув нежный аромат, я поискала записку. Та обнаружилась в самой глубине.
“Извини за то, как вел себя в клубе, Саша! Д.В.”