Он вёл двойную игру

17

С понедельника Валентина сидела уже с Катей, на одном ряду со мной и Синицыным. Баранова была очень удивлена, как за неделю в нашу скромную компанию присоединился Вадим. Но, с одноклассником нашли общий язык почти сразу же. Теперь по школе ходила легендарная четверка: я — вечно ворчливая, Синицын — друг солнца и заразительного смеха, Громова — внебрачная сестра Вадима, и Баранова — у которой рот точно не закрывался. От такого тандем одноклассники явно пребывали в шоке. Особенно с меня. я же ни с кем не водилась раннее.

— Ты знаешь, я могу тебя познакомить с моим парнем. Он найдёт тебе занятие, — говорила короткостриженая брюнетка, адресовывая слова Синицыну, когда тот уплетал за обе щеки булку.

— А чем твой Лёня увлекается? — заинтересовался Синицын.

— Бездельем, но время от времени что-то в гараже крутит, отцовскую тачку, например, — девушка повертела в руке подгоревший пирожок. — Фу, аппетит пропал аж, — кинула на стол хлебобулочное изделие. — Девчонки, что насчёт сегодняшнего боя? В восемь вечера будет.

— Я пойду, — выдала Валя, не отрывая глаз от Синицына. Она ему чуть в рот не заглядывала.

— Ой, в смысле в восемь вечера? — расстроено спросила у девчонок.

— А ты во сколько рассчитывала? — удивилась моей реакции Баранова, я махнула рукой.

— Я что-то придумаю. Только билет дайте, пожалуйста, заранее, я немного опоздаю из-за репетитора, — пояснила девчонкам, к чему они отнеслись с пониманием.

— Будем тебя ждать, — проговорила Катя, не догадываясь о домашних проблемах, только Валентина с Вадимом посмотрели на меня с неким сочувствием.

— Если не получится, не расстраивайся, это не последний бой Лютого, — успокаивала меня Громова, однако, я не собиралась сдаваться.

— Нет, я приду. Чего бы мне этого не стоило! — уверенно заявила, отпив какао. Нужно что-то думать уже сейчас.

Домой я отправилась своим ходом, отец был на каком-то супер-важном совещании, а сестру подвезли родители её одноклассницы, поэтому она уже была дома.

Гера привязалась ко мне с ужином, но у меня совершенно не было аппетита, до прихода Никиты Владимировича я раздумывала над планом. Конечно, можно было бы через окно, как тогда, когда мы сбегали с сестрой, но как быть с учителем. Что ему сказать, что я подышать свежим воздухом пошла? Ещё, как назло, на половину восьмого было запланировано репетиторство, в школе, типа, задержался.

Любезная мачеха накормила гостя блинами со сгущенкой и чаем, что заняло двадцать минут времени. Пока он распивал чай, у меня каждая минута была на счету. Ещё отец к нему привязался, мол, как мои дела в школе и прочее. По учителю было заметно, как ему не хотелось говорить. И еле отвязался от моей приставучей родни.

— Не обращайте внимание на моего отца, — говорила я, когда же тот вытащил учебники.

— Всё хорошо, не переживай, — сказал тот, затем присел за мой стол. — Давай повторим, что мы проходили в прошлый раз, — устало произнес, подперев голову. Я села на край кровати и ногой нащупала пакет. Да какой там «повтори», мне в голову кроме Лютого ничего не лезет. Уже ровно восемь вечера. Чёрт, я опоздала!

От расстройства погрузилась в саму себя, и совершенно не слышала, как меня пытался допытать Никита Владимирович. Ему даже пришлось встать и перед моим лицом помахать рукой.

— Антонина, я ещё раз повторяю: кто был первым московским князем? — я тут же заморгала. Да какой князь? О чем он вообще? Мне нужно идти к Лютому. Отдать шлем и поговорить. Какие вопросы по истории могут сейчас быть у меня.

— Никита Владимирович, пожалуйста, помогите мне, — схватила учителя за рукав водолазки. Он непонимающе посмотрел назад. Дверь была открыта, и он с неким пониманием её закрыл за нами.

— Что случилось? — взволнованно спросил у меня, но я долго думала говорить ему об этом, или стоит умолчать. Но мне кровь из носу нужна была эта встреча.

— Помогите мне сбежать из дому, — выпалила подобное. — Мне нужно проведать одного человека. Пожалуйста, в этот раз я не останусь перед вами в долгу. Прошу вас, это единственный мой шанс, — говорила я, а сама чуть позорно не разревелась. Мне правда было важно увидеть Лютого. Нужно было отдать шлем и обсудить с ним братский долг. Чувствую, что это единственная возможность повидать его. И я не собиралась упускать его, не сейчас. Если с ним не договориться, он мог бы навредить моему брату. Я не хотела, чтобы Стас страдал. Ему и так несладко, переживает ссору с отцом, как и я ловит депрессии. Нет, Лютый его сломает, я уверена в этом. Без меня брату не справиться. Как бы я об этом всём хотела рассказать учителю, но тот выглядел очень серьёзным, вряд ли бы ему понравился такой замысел. — Обещаю вернуться до половины девятого, — бормотала я, умоляя одними лишь глазами. Конечно, я видела, как всё это не нравилось ему, однако, он рассуждал, как взрослый человек.

— Антонина, я так понимаю, в доме никто не должен знать о вашем отсутствии? — спокойно поинтересовался, на что я кивнула. — И как ты собираешься выйти незамеченное?

— В окно, — показала я пальцем, на что тот потерял дар речи. — Это проверенный вариант, обратно также, мне нужно чтобы вы придержали простыни, которые я свяжу.

— Это ведь опасно, — заволновался мужчина.

— Поверьте, страшнее того человека, ничего нет, — улыбнулась я, понимая, что мужчина не станет меня отговаривать.

— Через дверь точно никак? — спрашивал у меня, я отрицательно покачала головой.

— Увы, это единственный выход, — выпалила я, мужчина закатил глаза.

— Надеюсь, это стоит того, — стащил с кровати пастельное белье и крепко связал их сам.

— Не станете даже отговаривать? — удивилась его помощи.

— Уверен, ты не станешь меня слушать, ведь изначально задумала сбежать. Не от меня, от другого значит человека.

— Я не бегу от вас, — хохотнула я. — Для меня это и впрямь важно, спасибо вам, вы лучший учитель, — неожиданно для себя, я приобняла его, когда же он не среагировал никак.

— Будь осторожна, не торопись. Если что, я придумаю что-то, — вздохнул тяжко тот.

— Классно, — начала вылазить из окна. — Когда окажусь на улице, скиньте, пожалуйста, пакет, который под кроватью, — попросила мужчину. Затем мой побег стал испытанием, пришлось заглядывать в окна, чтобы не спалиться при родителях. Выждала момент, когда отец выйдет из своей спальни, чтобы наконец-то приземлиться на ноги. Дернув за сооруженный канат, дала понять, что я на земле. Из окна моей комнаты показался мужчина, держа в руках чёрный пакет, и осторожно скинул вниз. Но незамеченным шлем не остался, ибо выскочил из пакета, который улетел куда-то в сторону, и я уже ловила лишь один шлем в виде черепа. Никита Владимирович безэмоционально смотрел на меня сверху вниз, явно заметив знакомый для глаза шлем. Сначала я застыла, наблюдая за учителем, но он торопливо показал на вымышленные часы на руках, явно намекая, что времени у меня мало. Не стала я зацикливаться на том, что мог обо мне подумать Зайцев, и как можно скорее отправилась в бега, к спортзалу «Боец», прижимая к груди шлем. Я в одних домашних тапках с забавными заячьими ушками, в красной клетчатой пижаме, как в американских фильмах про рождество, а волосы у меня растрепанные. Последний раз расческой я пользовалась перед школой. Но всё это было не важно, я бежала со всех ног, боясь, что упущу его, и больше не увижу. Только не уходи, Лютый. Нам нужна эта встреча.

Перед глазами уже было видно здание, и я, совсем не обращая внимания на настоящих здоровых мужчин, упорно бежала, собираясь зайти, но меня подхватил кто-то из них под руку. От неожиданности уронила шлем и испуганно смотрела на высоко мужчину, с длинными волнистыми волосами, собранными в хвост. На нём одни шорты, а на грудях много странных татуировок.

— Сладенькая, куда торопимся? — спрашивал у меня незнакомец, начиная прижимать к нему. А сил у него немерено, я пыталась оттолкнуть его от себя, но даже с места не двинула.

— Отпустите, я тороплюсь, — прокряхтела я от бессилия.

— Может, поболтаем? — настойчиво приближался к моей шее мужчина. От него ужасно воняло потом. Да что за блин. Как от него отвязаться?

— Слушай, ты хорошенькая, — выдал второй, с козлиной бородкой. В отличие от своего друга, он хотя бы был в одежде.

— Мне правда некогда с вами говорить, — всё-никак не сдавалась.

— Не ворчи, красавица, тебе с нами понравится. У нас крутая тачка.

Ещё одни придурки. Почему они думают, что раз у них тачка, так мир вокруг них крутиться? Неужели все качки такие тупые или у них фишка такая?

Не остается другого выбора. Пришлось пустить вход свои зубы, спасибо родословной, они у меня крепкие. Укусив мужика, который расслабился и отвлекся на боль, мне удалось увернуться, поднять шлем, и, пока эти неженки разглядывали мой яростный укус, собиралась открыть дверь. Однако, меня опередили и мы с кем-то в одно время открыли дверь, я упала на пятую точку, прижав покрепче к себе шлем.

— Лютый, держи эту малышку! — возгласил мужчина с смешной бородкой, но мне сейчас было не до смеха, как и самому парню, что непонимающе смотрел на меня. Он узнал меня и, осторожно схватив меня под руку, также поставил на ноги, будто я была каким-то хрусталем. А я смотрела на него, и не смогла сдержать улыбку.

— Если бы ты знал, как я рада тебя видеть, — искренне сказала ему, не отрывая от высокого, широкоплечего парня, взгляда. Он был таким огромным. Рядом с ним я казалась маленьким тараканчиком. Он вцепился в мою руку, приблизил к себе, и если бы не шлем в моих руках, то я бы ощутила жар его голого торса.

— Что здесь происходит? — спрашивал у мужиков, которые тут же остыли и позакрывали свои рты.

— Да мы хотели прокатить её на новой тачке. Так же, Олег? — обращался к своему дружку, а по голосу слышно было, как были напуганы. Похоже, Лютый везде успел отличиться. Даже этих двух шкафов испугал.

— Не советую, — спокойно говорил Лютый, когда же я обнюхивала его, как собачонка, наслаждаясь приятным запахом малинки. Вкусным гелем для душа пользуется, зверь. Я думала такой же вонючий, как те двое. — Она со мной, — выдал парень, затем удар сердца, слегка замер. Я сейчас чуть не перестала существовать. Кто о таких вещах говорит таким холодным голосом. Ни капли нежности. Ну и ледышка этот Лютый.

— Не знали, звиняй, Лютый, — мужчина с длинными волосами протянул для рукопожатия руку, но парень церемониться не стал и лишь хмыкнул, уводя за собой в клуб, а на последок глянул на мужика, как на последнее дерьмо.