Операции механизированных сил

Фуллер Джон Фредерик Чарлз

Операции механизированных сил

Перевод с английского с примечаниями: Герман И.Г.

Предисловие: Фавицкий В.В.

Аннотация издательства: Настоящий труд Фуллера является развитием его идей, изложенных в других его трудах и в частности в его книге "Реформация войны", перевод которой выпущен Военгизом в 1931 г. В данном труде Фуллер подробно исследует формы будущей "механизированной войны", излагая свои соображения и предложения в форме лекций по 3-й части Полевого устава, фактически не существующей и нигде ещё не написанной, но которая, по мнению Фуллера, непременно должна быть создана и должна содержать все необходимые указания по применению в будущих боевых столкновениях новейших технических средств и достижений. Труд Фуллера представляет интерес не только для всего начсостава РККА, но и для широких кругов гражданских читателей, интересующихся развитием современного военного дела.

Содержание

Предисловие

Введение

ЛЕКЦИЯ 1-я. Глава I. Вооруженные силы, командование ими и принципы войны

ЛЕКЦИЯ 2-я. Глава II. Боевые войска, их характеристика и вооружение

ЛЕКЦИЯ 4-я. Глава IV. Бой

ЛЕКЦИЯ 5-я. Глава V. Разведка

ЛЕКЦИЯ 6-я. Глава VI. Охранение

ЛЕКЦИЯ 7-я. Глава VI Охранение (продолжение).

ЛЕКЦИЯ 8-я. Глава VII. Наступление

ЛЕКЦИЯ 9-я. Глава VII Наступление (продолжение).

ЛЕКЦИЯ 10-я. Глава VII Наступление (продолжение).

ЛЕКЦИЯ 11-я. Глава VIII.Оборона

ЛЕКЦИЯ 12-я. Глава VIII Оборона (продолжение).

ЛЕКЦИЯ 13-я. Глава IX. Ночные действия

ЛЕКЦИЯ 14-я. Глава Х. Операции в малоразвитых и полукультурных странах

ЛЕКЦИЯ 15-я. Главы XI, ХII и ХIII

Примечания

"нападение на СССР не может кончиться для них

так же просто, как это было в первый раз.

Пусть они вовремя подумают о своей судьбе..."

В. Молотов.

Предисловие

I. Фуллер - военный теоретик империалистической буржуазии

Каждое литературное выступление Фуллера заслуженно вызывает у советского военного читателя живой интерес. В противоположность подавляющей массе военных писателей буржуазного Запада он не замыкается в рамки опыта минувших войн. Его мысль непрерывно пытается преодолеть границы устоявшихся понятий, вековых традиций и общепринятых военных доктрин.

Фуллер, Лидель-Гарт, Дуэ, Зольдан, Гельдерс составляют целую плеяду трубадуров новой военной техники, певцов "войны будущего".

Нашему читателю нетрудно определить причины появления на свет экстремистских идей, проповедуемых основоположниками "гаражной и ангарной школы мыслей".

Они хотят войны и боятся ее.

Хотят, потому что они являются представителями своего класса, класса, пытающегося в новом туре империалистических войн и в первую очередь против СССР найти выход из общего кризиса капитализма.

Боятся, потому что свежи еще воспоминания о войне 1914-1918 гг., о грозных социальных бурях, ею вызванных. Боятся, потому что видят с каждым днем возрастающее обострение классовых противоречий, нарастание революционного подъема и братской солидарности трудящихся масс всего мира.

Лихорадочно готовясь к войне, империалисты хотят застраховать себя от надвигающегося грозного призрака революции. Историческая неизбежность превращения империалистической войны в войну гражданскую становится все очевиднее, и вполне понятен поэтому "их социальный заказ" военным теоретикам и практикам: сделать войну безопасной для капиталистического строя, сделать ее быстротечной и по возможности не требующей мобилизации массовых армий... \IV\

И Фуллер - признанный глава "гаражной школы мыслей"{1}, и Дуэ - бывший выразителем "ангарной школы мыслей" и все близкие им военные писатели пытаются создать новую "теорию войны будущего".

Они хотят решить войну единым стратегическим взмахом. В 36 часов их малочисленные армии поражают - с земли или с воздуха - политический центр, мозг, столицу противника и вынуждают его подписать мир. Через 36 часов после начала войны она уже закончена. Цели, поставленные войне, - достигнуты. Все решено раньше, чем мобилизационные потрясения, охватывая воюющие страны, начнут грозить опасными социальными сдвигами. Таков идеал войны. Такую войну, войну без массовых миллионных армий, без экономических катастроф и политических напряжений хотела бы вести буржуазия.

И "школы" и "школки" стараются угодить своим хозяевам. Возникающие "теории войны будущего" привлекают к решению поставленных задач все достижения современной науки и техники. Все быстродействующие средства - быстроходные танки, самолеты, электричество, химия - все мобилизуется и включается в систему вооруженных сил, призванную заменить медлительную и чреватую угрозой революции массовую армию.

Фуллеровская "массобоязнь", стремление заменить людские массы машиной вызывает оппозицию "старой школы". Ее представители начинают серьезно опасаться, что фуллеризм "демобилизует" массы. Не веря в возможность решения войны силами малой механизированной армии, они считают, что "гаражная школа мыслей" создает у массы населения искаженные представления о войне, как об уделе только профессионалов-военных. Они знают, что ближайшая война потребует мобилизации миллионов, и боятся, что фуллеровские идеи сделают эту мобилизацию непопулярной. Один анонимный автор в январском номере журнала "The Army Quarterly" за 1931 г., возражая теоретикам "гаражной школы мыслей", с нескрываемой тревогой пишет: "Подобные идеи через несколько лет могут сделать людей менее расположенными идти на войну, чем это есть в настоящее время..

Автор приведенных строк понимает разумеется, что "люди" (т.е. массы) и без фуллеровских проповедей становятся менее "надежными".

"Инвертордонский инцидент" в сентябре 1931 г., когда 16000 восставших матросов являлись фактическими хозяевами 40 кораблей, большей части британского атлантического флота, - показательный симптом. Мобилизованные массы могут оказаться еще менее "устойчивыми", чем отборные добровольцы-матросы. Они могут выйти из повиновения и обратить оружие против своих угнетателей очень быстро вслед за тем, как их принудят принять активное участие в новой кровопролитной войне. Это отлично понимают уже многие. \V\

Но совсем отказаться от мысли о возможности поднять на войну массовую армию, окончательно сделать ставку только на механизированную армию профессионалов-военных - буржуазия конечно еще не решается. "Буржуазия пытается всеми средствами создать надежную армию - путем муштровки, жестокой дисциплины, изолирования солдат от населения и запрещения им заниматься политикой, а в некоторых случаях даже путем обеспечения им привилегированного социального положения.

Но она не может избежать необходимости военизировать массы, ей удается лишь комбинировать наемные войска с "народными армиями" или же с военными организациями типа милиции.

Остановить процесс разрушения буржуазных армий она не может, она может лишь задержать его" (VI конгресс Коминтерна, тезисы).

Буржуазия не в состоянии помножить усовершенствованную военную технику на массу, цементировать эту массу современным вооружением так, как это делаем мы, так, как это может позволить себе только одна власть в мире - диктатура пролетариата.

Буржуазия ищет путей, позволяющих ей не подвергать себя риску быть сброшенной с трона собственной армией, трудящимися, вооруженными для войны.

Буржуазная литература последнего времени, и при том отнюдь не только военная, содержит очень много подтверждений сказанного выше.

Один из виднейших апостолов буржуазии и организаторов войны 1914-1918 гг. - Ллойд-Джордж - приступил к опубликованию своих воспоминаний об этой войне. "Знали ли мы, - пишет он, - что только одна империя выдержит и что другие самые блестящие империи мира разлетятся играх? Знали ли мы, что революция, голод и анархия пронесутся над половиной Европы и что угроза эта опалит остальную половину беспомощного континента? И разве уже все сказано в этом смысле? Кто может сказать?" Страх перед надвигающейся революцией, мрачное предвидение близкого конца сквозят в каждой строчке мемуаров бывшего английского премьера.

Буржуазии есть о чем подумать.

Сам Фуллер, работая над секретом победы в будущей войне, воспитывая у "молодых военных" веру в новое оружие, впадает иногда в уныние.

"I cannot understand anyone wishing to repeat the last war"{2} меланхолически замечает он.

Приходится сожалеть, что мы сравнительно мало знаем о том, какие отзвуки русская революция получила в армии Антанты. Ведь именно события последних полутора лет войны, т. е. периода, непосредственно следовавшего за Февральской революцией в России, и создали стойкий испуг перед массовой армией, до cих пор владеющий буржуазией и вряд ли могущий быть завуалированным бойкой проповедью ген. Фуллера. \VI\

Поль Аллар, военный цензор в период 1916-1917 гг. выпустил недавно в Париже книгу: "Подоплека войны в освещении секретных комитетов"{3}. Книга Аллара содержит чрезвычайно интересные сведения о революционном движении во французской армии в период с апреля до июня 1917 г., граничившем с всеобщим восстанием в основном ядре французских вооруженных сил. За этот период восстанием было охвачено 115 армейских единиц, в том числе 75 полков пехоты, 23 батальона военно-инженерных войск, 12 полков артиллерии и т. д. Главнокомандующий Петен подробно докладывал о событиях в армии и перечислял части, выбросившие лозунги: "Долой войну!", "Смерть ее зачинщикам!", и отказавшиеся идти в наступление. На одном из заседаний секретного комитета военный министр Пенлеве сказал: "Мы считали - и с каким беспокойством! - число свежих дивизий между Суассоном и Парижем, на которые можно было бы положиться. В течение нескольких дней, - прошу молчать об этом, - момент, когда можно было опасаться германской атаки, между Суассоном и Парижем находилась всего одна надежная дивизия!" Шестнадцать лет, отделяющие нас от 1917 г, принесли новые значительные изменения Целый ряд революций и восстаний, школа напряженной классовой борьбы и пример победоносного пролетариата СССР - неизмеримо усилили позиции единого фронта трудящихся в грядущей решающей схватке.

Ленинский лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую станет лозунгом дня, как только капиталистические правительства, играя "ва-банк", поднимут на войну свои армии.

Империалисты отчетливо понимают, что эта опасность грозит им при всякой войне, которая потребует мобилизации массовых армий. Они понимают еще лучше, что опасность эта удесятерится, если новый тур войн будет начат ими войной против Советского союза. Они понимают, что войну против первого в мире пролетарского государства трудно будет сделать популярной в широких массах трудящихся. Им очень хорошо известно, что "В результате успешного выполнения пятилетки нам удалось уже поднять обороноспособность страны на должную высоту" (Сталин).

И все-таки, несмотря на все это, Фуллер получает заказ на выработку "плана безопасной войны". И, верный слуга своей буржуазии, Фуллер добросовестно исполняет приказ. "Теоретические" изыскания неслучайно приводят его к оценке применения "механизированных армий будущего" на северо-западных границах Индии, на театрах севера России и на степных просторах ее южных окраин{4}.

Не случайно разумеется Фуллер, проповедник "гуманных" средств борьбы, рекомендует наиболее смертоносные и разрушительные методы войны против "нецивилизованных варваров". В словаре носителей буржуазной "цивилизации" для большевиков нет другого названия... \VII\

Английский империализм ревниво охраняет свои "права" истреблять заселение "отдаленных окраин" бомбардировкой с воздуха. Английская буржуазная пресса не стесняется прямо упоминать о советских портах, как о возможных объектах такой бомбардировки. "Каждый раз, когда капиталистические противоречия начинают обостряться, буржуазия обращает свои взоры в сторону СССР" (Сталин).

Наиболее наглядно Фуллер обнаружил антисоветскую и фашистскую сущность своего "учения" в работе "Зубы Дракона"{5}.

Свирепая ненависть классового врага к единственному и первому в мире пролетарскому государству сквозит там на каждой странице. Открытые призывы к "коренному изменению положения в современной Европе" полностью разоблачают классовый характер его проповедей. "Никакой демократии! Спасение только в установлении фашистской диктатуры - иначе, по словам Фуллера, - "западная цивилизация придет к гибели".

Вдохновитель антисоветской интервенции Черчилль считает, что "если миру суждено еще раз увидеть войну, военные действия будут вестись не тем оружием и не теми средствами, какие были приготовлены для кампании 1919 г., но средствами и оружием, значительно более усовершенствованными, дающими гораздо более гибельные результаты"{6}. И наивным вздором кажутся после такого заявления рассуждения Фуллера о всемогуществе газов, вызывающих зубную боль.

Читающему книгу Фуллера будет совершенно ясно, что английский генерал, разрабатывая теорию современной войны, готовится вести войну не только при помощи малочисленной механизированной армии фашистских наемников-профессионалов, но и массовой, технически оснащенной мобилизованной армией. Между строк, а местами и совершенно открыто, Фуллер рассматривает вопросы ведения войны не только на континенте Западной Европы и в британских доминионах и колониях, - его взоры нередко обращаются на СССР, а кое-какие признаки приводят к заключению, что его внимание привлекают и некоторые проблемы, связанные с гражданской войной и внутри собственной страны...

В самом деле, его "конек" - мотопартизаны - представляют собой военизированных шоферов с их гражданского типа автомобилями. Сам Фуллер признает, что действия мотопартизан на территории противника, вследствие трудности питания горючим, почти невозможны. Тогда зачем уделять им столько внимания и возлагать на них такие надежды? Зачем включать их как почти обязательный элемент в боевой порядок механизированных частей? Это можно объяснить только тем, что Фуллер имеет в виду мотопартизан, привлекаемых к борьбе главным образом в условиях гражданской войны. \VIII\

Для подавления революционных восстаний фуллеровские механизированные части, укомплектованные отборными фашистскими наемниками, будут разумеется привлекаться в первую очереди. В представлении Фуллера не исключены очевидно случаи, когда его танки будут посланы наводить "порядок" и в частях "большой армии", укомплектованной солдатами второго разряда{7}, менее "надежными". Уроки Одессы, Баку и Архангельска не прошли даром. И нет ничего странного в том, что боевое обеспечение такого рода операций Фуллер предполагает возложить на фашистских мотопартизан. Их роль может оказаться особенно значительной в борьбе с безоружным гражданским населением, переставшим повиноваться.

Фуллер проговорился, заметив, что "самой выгодной ареной их действия является собственная страна" (стр. 54). Особенно Англия, прибавим мы, так как далеко не все страны располагают такой богатой сетью дорог, без которых мотопартизаны - вообще бесполезны.

Совершенно ясно при этом, какой классовый отбор придется производить при формировании мотопартизанских отрядов. Под "каждым человеком, умеющим управлять автомобилем", Фуллер вряд ли подразумевает наемных шоферов, рядовых пролетариев. Гораздо ближе к истине будет предположение, что под этим неопределенным понятием ему рисуется образ представителя современной буржуазной молодежи, для которой "лидировать" собственную легковую машину обязательный вид развлечения и спорта.

Как бы ни вуалировал Фуллер свою "теорию войны будущего", как бы ни прикрывал ее трафаретной фразеологией "чистого" военного искусства - классовый характер ее очевиден и фашистское содержание очень резко выявлено.

Мировая буржуазия боится войны, но она сознает ее неизбежность и готовится к ней. Она готовится к схваткам внутри буржуазного лагеря, готовится к интервенции в СССР и к подавлению революции "у себя дома".

Выполняя социальный заказ буржуазии, Фуллер пытается стать теоретиком приближающихся, последних в истории человечества империалистических войн и последней и решительной схватки своего класса с побеждающей мировой революцией.

Читающему книгу Фуллера необходимо ни на минуту не упускать этого из вида.

2. Теория "войны будущего"

Свои теоретические взгляды Фуллер развивает с большой настойчивостью. Его послевоенные литературные работы в основном знакомы уже нашему читателю.

Теория "войны будущего" разрабатывается в них очень последовательно, и многие мысли неоднократно повторяются. Фуллер пропагандирует свои теории и силой убеждения вербует апологетов "новой школы". \IX\

В его работах "Сто проблем механизации", "Реформация войны", "О будущей войне", "Лекции о полевом уставе, ч. II" и других без труда можно найти одни и те же положения, мысли и фразы.

Его "Лекции по III ч. Полевого устава" - попытка систематизировать к свести в одно целое основные идеи из ранее им написанного.

Фуллер предлагает своему читателю "лекции по книге, которой нет, но которая должна быть и несомненно когда-либо будет".

Полемизируя с консервативной военной мыслью, находящейся в плену у прошлого, он настойчиво предостерегает генеральные штабы от постоянной их исторической ошибки - стремления готовить страну и армию не к будущей, а к прошедшей войне.

Маскируя истинные причины своей массобоязни, Фуллер обещает "набросать контуры новой теории войны, вызываемой в жизнь нефтяным двигателем" (стр. 5). Ему очень хотелось бы наводнить поля сражений машиной, заменить ею людские массы. Ему не удается однако развить эту "теорию" до конца. "Масса" (т. е. мобилизованные трудящиеся) не вытесняется с полей сражения в фуллеровских прогнозах, и почтенному генералу не удается свести концы с концами. Об этом ниже.

Но Фуллер усиленно рекламирует выгодность механизации армии и переход на малую армию. Сущность его идей в известной мере явствует из рассмотрения мероприятий последних лет в британской армии.

Великобритания, судя по официальным сведениям, представленным ею в комиссию по "разоружению", действительно сократила численность вооруженных сил со 176 600 чел. в 1914 г. до 144 500 чел. в 1931 г.{8}. Но... официальные же данные о цифрах военного бюджета показывают рост ассигнований на вооружения за тот же период вдвое: с 285 млн. долларов до 537 млн. долларов. Куда идут эти ассигнования, ясно из сопоставления цифр, свидетельствующих о росте вооружений. Количество пушек увеличилось в Англии с 900 в 1914 г. до 13 000 в 1931г., танков - от нуля до 460, аэропланов - с 230 до 1500{9}.

Разумеется этим далеко не исчерпывается все, что предпринимает Великобритания, готовясь к созданию своей армии для "большой войны". Голые цифры говорят много, но не все.

Однако лживость тезиса об уменьшении численности британской армии становится совершение явной, если взглянуть на организационные мероприятия Англии за пределами своего острова, например - в Индии. Даже по официальным данным численность англо-индийской армии после мировой войны увеличилась со 168 800 до 257 400 чел. Помимо этого в Индии созданы нерегулярные формирования общей численностью свыше 18 000 чел.

Комментарии излишни...

Не верит в самодовлеющую роль малой механизированной армии и сам \Х\ Фуллер. Он вынужден говорить об оккупационных операциях, охватывающих значительные территории (очень мало, кстати, свойственные масштабам западно-европейских театров), о жандармских формированиях, предназначенных для "контроля" в занятых областях, о необходимости солидных сил для ведения "длительной обороны"{10} - неизбежного спутника большой войны, спутника, порожденного массовой армией и неразрывно с ней связанного.

Война по фуллеровским взглядам будет развиваться по такой общей схеме.

Вторжение на территорию противника совершается из подготовленной для этого широко развитой базы. Такой базой может быть либо территория своей страны, либо серия портовых баз на берегу противника (чужой берег - граница Британии!).

Углубляясь в страну противника, фуллеровская механизированная армия будет бороться с сопротивлением обороны и на пути к намеченным объектам вынуждена будет проводить серию промежуточных операций Это требует организации питания мехармии на территории противника, т. е., переноса базы питания вслед за механизированной армией. Такая подвижная база будет нуждаться в специальных войсках прикрытия. Расположение такой базы на месте неизбежно вызовет необходимость создания обороны на территории ее расположения и в современных условиях - прежде всего обороны противоброневой, с ее сильной артиллерией и инженерными средствами. Подвижная база будет являться одновременно и базой воздушных сил, взаимодействующих с механизированной армией. Воздушная база с ее громоздкими тылами, объемистым имуществом и инженерными средствами для оборудования аэродромов и посадочных площадок также неизбежно потребует расширения территории и солидных сил для наземной и противовоздушной обороны этой базы. Фуллер грозит полной остановкой той армии, которая предпримет вторжение на территорию противника, не предусмотрев всех перечисленных мероприятий. Связывая оккупацию с неизбежной "длительной обороной" и необходимой для ведения ее массовой армией, Фуллер прямо заявляет, что основная проблема механизированной войны - сохранение наступательной подвижности на основе неподвижной укрепленной базы{11}.

Укрепленным базам Фуллер придает огромное значение, сравнивая их с неприступными замками. Организация таких баз, неприступных для танков - по его мнению - одна из важнейших проблем современного военного искусства. Фуллер допускает даже мысль, что их развитие может привести к бессилию механизированной армии решить войну. "Можно почти наверное сказать, что, подобно тому как центральной идеей массовой войны являлось развитие наступательной мощи, центральной идеей механизированной войны явится как раз обратное", пишет он, \XI\ плохо связывая это свое заявление с основной мыслью, центральным пунктом своей проповеди всемогущества малой механизированной армии. Там, где центральной идеей является оборонительная мощь, - там не обойтись без обширных территорий{12}, организованных для обороны силами и средствами многочисленных войск.

Фуллер сам таким образом демонстрирует свою беспомощность. Он бессилен предложить своей буржуазии рецепт, позволяющий вовсе отказаться от мускульных армий Вряд ли он может не замечать сам, что, оглушая всех своей проповедью малой армии, он невольно и неизбежно, приходит к утверждению необходимости массовой мобилизованной армии. Разорвать круг этого противоречия Фуллер не в силах, как не в силах капиталистический мир остановить развития глубочайших противоречий капитализма, влекущих его к неминуемой гибели.

Итак, Фуллер предвидит такое развитие противотанковой обороны, которое грозит привести к бессилию механизированных войск. Он видит единственный выход в применении мощных воздушных сил. Только они будут способны, по его мнению, преодолеть огромную силу будущей обороны. Только их атакам с воздуха и будут доступны противотанковые базы в будущей войне. Но для ВВС нужны базы, и не всегда эти базы можно будет располагать на своей территории. Операции ВВС во взаимодействии с механизированной армией - против укрепленных районов, где танки бессильны, и самостоятельные действия ВВС в глубине неприятельской страны потребуют прочных баз и обширных, хорошо обеспеченных районов. Он утверждает, что "... для самостоятельных воздушных операций, т. е. для атаки на гражданское население, первой предпосылкой будет организация длительной обороны"{13}. Певец малых армий не может сказать прямо, что применение сильной авиации без массовой армий невозможно. Но, в противоположность своему итальянскому коллеге, генералу Дуэ, Фуллер считает, что самостоятельно действующая авиация, так же как и механизированные войска, без поддержки крупных масс "мускульной армии" не в состоянии осуществить глубокое и эффективное вторжение на вражескую территорию. Массовая армия и здесь, как грозный призрак, стоит на пути теоретических устремлений Фуллера.

Предлагая свою схему организации вооруженных сил{14}, Фуллер наряду с фашистскими мотопартизанами и линейными механизированными войсками предусматривает и "второлинейные войска", стыдливо умалчивая об их численности и о том, что под этим универсальным термином и он сам подразумевает большую "мускульную армию". Он предпочитает ее, маскировать туманными определениями ее характера, как комбинации "сапер с жандармами", как "второй армии", составленной из "солдат второго разряда". \XII\

В схеме Фуллера фигурируют и воздушные силы.

Мы знаем уже, что Фуллер не склонен недооценивать их значения. Роль самостоятельных действий ВВС достаточно ярко выявлена им в его других работах, например в книге "Зубы Дракона". Британский капитализм, упорно отстаивая перед лицом всего мира в Женевской комиссии по "разоружению" свое право на воздушную бомбардировку, совершенно отчетливо показал, какое значение придается крупным воздушным сипам в лагере буржуазии.

Англия например только за последние 6 лет в пять раз увеличила число своих бомбардировщиков (с 120 самолетов до 600), доведя их процент в своем воздушном флоте до 52.

Фуллер прекрасно знает место ВВС в современной операции.

Но, пытаясь создать свою схему "малой армии", он сознательно говорит о ВВС лишь вскользь и отводит им в начальный период войны очень скромную роль вспомогательного средства для разведки противника{15}. Опять не желая упоминать о массовой авиации и о неизбежно сопутствующей ей массовой армии, Фуллер замалчивает и вопрос обеспечения разведывательной деятельности авиации в начальный период войны.

Ведь авиация должна получить право на разведку. Разведывательным полетам авиации неизбежно должны предшествовать крупные операции воздушных сил, долженствующие обеспечить необходимое, хотя бы местное превосходство в воздухе. Схема Фуллера таким образом должна значительно осложниться. Система военно-воздушных сил выльется в целую армаду воздушных кораблей самых разнообразных типов. Действуя в составе постоянных военно-воздушных соединений - эскадра авиационные силы будут в состоянии достигнуть превосходства в воздухе, прежде всего нападая на авиационные базы противника. Эта сложная проблема самостоятельной воздушной операции ждет еще своего теоретика и тщательной разработки. Фуллер же совершенно обошел ее: в его интересы не входит осложнение соблазнительно простой схемы организации его "малой армии". Агитируя за нее и усердно вербуя сторонников своего "учения", он намеренно упрощает вопрос, замазывая связанные с его теорией мало приятные подробности.

Нужно ли еще подчеркивать, что по вполне понятным причинам Фуллер совершенно обходит и вопрос о том, какие огромные массы населения, и прежде всего промышленного пролетариата, должны быть привлечены к работе на войну. Ведь не говоря уже о самой армии, которая, как бы Фуллер ни маскировал действительность, будет все-таки массовой армией, - за каждым самолетом, за каждым танком и пулеметом действующей армии необходимо встанут грозные в своей численности и, к великому сожалению буржуазии, необходимые массы рабочих рук на заводах, в ремонтных мастерских и на транспорте... . "Грядущая мировая империалистическая война будет не только механизированной войной, во время которой будут использованы \XIII\ громадные количества материальных ресурсов, но вместе с тем войной, которая охватит многомиллионные массы населения воюющих стран" (VI конгресс Коминтерна).

Неотвратимая перспектива эта не принадлежит к числу приятных, и Фуллер предпочитает о ней не говорить вовсе. В самом деле - зачем гадать о том, позволит или не позволит собственный пролетариат вести империалистическую войну? Зачем раздражать "общественное мнение" буржуазии лишним напоминанием о близящемся неизбежном конце ее господства? И Фуллер отмахивается от назойливых вопросов и противоречий, неразрешимых для буржуазии.

3. Тактические взгляды Фуллера

Фуллер - военный теоретик буржуазии послевоенного периода капитализма. Его теоретические построения не могли не отразить тех противоречий, которые раздирают умирающий буржуазный мир.

Экстремист и новаторствующий искатель новых форм войны будущего и организации современных вооруженных сил, Фуллер смело выдвигает "проблемные вопросы" и зовет генеральные штабы вперед, к новым формам военного искусства. Нужды нет, что его теории недоработаны и не могут быть доработаны. Преодоление противоречий капиталистического общества Фуллеру не по силам. Но ему нельзя отказать в оригинальности суждений.

Совсем иная картина получается, когда мысль Фуллера развивается вокруг вопросов вождения войск. Здесь, в области тактики, он сам в плену у оперативно-тактических идей эпохи мировой войны.

"Окопная беспомощность" наложила неизгладимый отпечаток на его тактическое мышление. Он плохо представляет себе бой как совокупность огня и движения, завершаемого ударом, схваткой с противником, уничтожением его. "Не бейся с врагом, а убей его!" - этот выразительный лозунг японской армии чужд Фуллеру.

Он утверждает, что "... физическое уничтожение, достигшее своего зенита в мировой войне, будет постепенно и все больше заменяться стремлением деморализовать волю противника в ее различных формах и тем не только дезорганизовать его армию, но и повлиять на его народ"{16}. И еще: "Самый бой может быть превращен в произведение искусства, а не в кровавую мазню"{17}.

Фуллер не без задней мысли идеализирует будущую войну с ее "гуманными" средствами борьбы. Черчиль значительно откровеннее.

Разумеется, будущая война с ее неслыханными орудиями истребления будет далека от "гуманности" и вряд ли будет кому-либо напоминать "произведение искусства". \XIV\

Но Фуллеру памятна пехота мировой войны. Он отлично помнит, как она отказывалась идти в атаку, если артиллерия и танки предварительно не превращали в пустыню впередилежащие позиции противника. В своих трудах он много раз возвращается к проблеме "последних 800 ярдов".

Он не верит в возможность пехотной атаки, он не верит в возможность рукопашного (близкого) боя, он не верит в солдата вообще.

Отсюда и стремление решить не только войну, но и бой - помимо воли солдата, без солдата.

Отсюда и ставка на моральное подавление противника, "воли нации".

В самом деле, какое моральное впечатление будет производить танк, если его появление на поле боя не связано с совершенно реальной угрозой учинить "кровавою мазню"? Моральный эффект, произведенный танками под Камбрэ, был весьма обоснован эффективностью их применения в предыдущих боях. И уже конечно не моральный эффект от появления танков привел к поражению Германии. Поражение было ей нанесено не на фронте .

Вуалируя истинное содержание вопроса, Фуллер предсказывает высокую моральную эффективность и своим излюбленным мотопартизанам. Они будут, по его словам{18}, сеять смятение и ужас Нетрудно представить себе, какими способами эти фашистские мотоволонтеры будут сеять ужас. Гитлеровские банды дали показательные уроки для всего мира.

Но их моральное значение вытекает из причин, о которых "гуманный" генерал предпочитает не упоминать. Зовя на войну, лучше не упоминать о крови...

Идейное наследие войны 1914-1918 гг. - тактическая беспомощность владеет Фуллером.

Он пытается заменить войсковой бой моральным подавлением воли. Не веря уже в возможность безнаказанного для офицеров сведения дерущихся частей ближе, чем на 800 ярдов, он мечется в поисках универсального средства замены и находит его в самодовлеющей подвижности. Это - реакция на тяжелые уроки позиционного сидения в окопах на полях Франции.

Участник англо-бурской войны Фуллер не забыл и ее уроков. Ему памятны буры - отличные стрелки и лихие подвижные партизаны. Он не может забыть, как 23 тысячи партизан Девета, Деларея и Луи Бота успешно сражались с двухсоттысячной английской армией. Впечатления, запавшие в сознание Фуллера в его молодости, властно приковывают его ум к идее создания партизанских формирований и преодоления при их помощи всех внутренних противоречий в войне будущего. Заменив буров, боровшихся за свою независимость, фашистскими молодцами, Фуллер намерен преодолеть кризис буржуазных армий.

Нельзя недооценивать значение подвижности и маневра. Германская армия после мировой войны очень ярко подчеркивает важность \XV\ тактического маневра. "Всегда надо стремиться использовать подвижность и скорость таким образом, чтобы тактическая цель действий достигалась скорее маневром, чем непосредственно боем", пишет германский военный писатель{19}.

Это конечно верно. Но заменять бой маневром, как это пытается делать Фуллер, - бессмысленно. Его отрицание боя - не случайная нотка. Он не верит в солдата и боится боя. Отсюда растет его тактическая беспомощность, его глубочайшая тактическая пассивность, совершенно очевидная, несмотря на его пышные декларации и трескучую фразеологию.

Чтобы уяснить себе это, достаточно познакомиться с его теорией наступления и встречного боя Фуллеровская трактовка этих наиболее активных видов боя насыщена пассивностью, нерешительностью.

Фуллер охотно "разводит" противников, не доводя столкновения до" боя. "Если местность неблагоприятна, пишет он{20}, а времени для достижения благоприятного района недостаточно, то та или другая сторона должна отказаться от боя" И далее: "Я не держусь мнения, что большие сражения произойдут уже вскоре после начала войны, вместо этого я предвижу мелкие стычки и маневрирование до тех пор, пока одна из сторон не допустит ошибки; когда же эта ошибка будет обнаружена другой стороной, тогда сражение и произойдет". Пример боя, приведенный на стр. 71, целиком подтверждает и ярко иллюстрирует эту доктрину, кстати очень сильно напоминающую метод вступления английской армии в войну 1914-1918 гг. Фуллеровская теория боя требует от войсковых начальников поистине куропаткинского "терпения".

Теория эта насквозь враждебна той, на основе которой воспитывается наша Красная армия. Вместо топтания и "маневрирования" в ожидании ошибки противника, мы требуем от командиров величайшей активности и смелого наступления, захвата инициативы. В нашем представлении командир сам должен выбрать и заняв, обеспечить местность, где он хочет дать бой.

"Очень трудно найти местность, - пишет Фуллер{21}, - на которой сочетались бы хорошие условия для ведения боя и для отхода (!), поэтому отсюда можно сделать вывод, что сражения, как сухопутные, так и морские - скорее будут исключениями, чем правилом".

Встречный бой, наиболее характерный вид боя для подвижных механизированных частей, Фуллером отрицается На стр. 70 он прямо заявляет, что редко может случиться, чтобы обе стороны решили принять бой.

Встретив противника, необходимо ждать его ошибки, вступая в бой" следует думать об отходе; даже преследуя противника (стр. 63), полезно почаще останавливаться и оглядываться (сборные районы Фуллер именует "объектами") вот квинтэссенция фуллеровской тактики. \XVI\

И ее не делают более приемлемой пространные рассуждения Фуллера о гибком маневре с целью отрезать противника от его базы и этим лишить подвижности.

Действия по тылам сами по себе, как самоцель, бессмысленны, если они не связаны с боевыми действиями на фронте.

В Красной армии господствует другое учение, прямо противоположное. Сковать противника, изолировать его отдельные группы, бить по частям и, завершая общий разгром, преследовать до решительного результата - вот наша схема, мало напоминающая фуллеровскую.

Тактическая робость свойственна концепции Фуллера и в вопросах оборонительных действий. Хотя им и упоминается{22} метод "заманивания" под удар как способ оборонительных действий, основного содержания, сущности и особенности обороны механизированных войск он не дает. Наиболее активный метод обороны - подвижная оборона - гибкое сочетание действий по фронту с решительным ударом во фланг и тыл{23}. И этот метод, наиболее подходящий для механизированных войск, обладающих величайшей подвижностью и огневой мощью Фуллером не показан.

Фуллеровские литературные работы дают богатый простор мыслям. Подвижность, маневренность воспеваются им на каждой странице. В этом и заключается между прочим ценность и значение его трудов. Мы всегда охотно работаем над свежими мыслями и теоретическими трудами, пытающимися поднять завесу, скрывающую будущую войну. Для нас особую ценность представляют те работы, в том числе и принадлежащие перу буржуазных военных авторов, которые развивают новые оперативно-тактические взгляды, основанные на опытном материале и на базе современной военной техники.

Нас не может не интересовать и теория мотопартизан Фуллера.

Мы хорошо знаем, как могущественно это оружие против современных громоздких массовых армий{24}.

Но мы решительно отвергаем учение Фуллера в той его части, которая носит на себе печать уроков позиционного сидения. Этой печатью отмечено значительное количество элементов его тактической доктрины, пассивной, беспомощной, резко нам враждебной и совершенно чуждой молодому организму революционной Красной армии.

4. Проблемы

В работах Фуллера немало ценного. Его литературные выступления по новым и совершенно неосвещенным вопросам, связанным с механизацией \XVII\ армии, вызывают заслуженный интерес. Многие из проблем, ими выдвигаемых, заслуживают того, чтобы над ними серьезно поработать. И эта его работа содержит ряд элементов, достойных самого тщательного изучения.

Они должны привлечь внимание читающего эту книгу.

Фуллер строит свои рассуждения на фоне трех возможных комбинаций: столкновения механизированных войск с немеханизированным, полумеханизированным и механизированным противником{25}. Обнаруживая некоторую склонность к схематизму, од решает эти три проблемы в рамках "8 принципов войны", легших в основу английского полевого устава. Схематизм приводит Фуллера к неправильным и им же самим впоследствии отвергаемым выводам.

Говоря о чрезвычайной легкости для танков разбить "простую" пехоту, он совершенно не упоминает о противотанковых средствах пехоты, которые в некоторых случаях сам склонен даже переоценивать. Научно-обоснованной оценки элементов боя Фуллер дать не в состоянии.

В борьбе с полумеханизированным противником он считает основным вопросом правильное использование местности. Думается, что и в остальных вариантах его схемы местность играет не менее важную роль. Там, где есть танки, местность всегда имеет решающее значение.

Фуллер любит сравнивать механизированные войска с морским флотом. Вряд ли эта аналогия может быть признана удачной, - ведь море всюду проходимо, а местность всегда будет диктовать танкам свои суровые "правила движения". Отсюда - важность проблемы местности и специальной топографической работы над созданием "танковых карт".

Проблему местности Фуллер решает и в другом разрезе путем постановки вопроса о создании танков с повышенной способностью самостоятельно преодолевать препятствия. Им резко ставится вопрос о необходимости введения на вооружение сухопутных крейсеров{26}, могущих без задержки следовать в избранном направлении, минимально считаясь с мелкими препятствиями, предвидеть которые не всегда будет возможно. Их роль для посылки в них партизан (можно и без дорог) и "пиратов" для действий в тылу противника, для глубокой разведки не может быть переоценена.

Сам несколько нарушая собственную классификацию танков{27}, Фуллер развенчивает (наконец-то!) идею универсального разведывательного танка. При атаке укрепившегося противника он уже не рекомендует посылать в разведку легкие танки. Наоборот - функции разведки выполняет первая волна мощных, хорошо вооруженных, с сильной броней, длинных штурмовых танков. Их разведка не будет прервана слабыми противотанковыми средствами противника - их броне не страшны мелкокалиберные пушки, их не остановят нормальные (созданные пехотой) противотанковые рвы и эскарпы. Они сделают гораздо больше, чем в состоянии сделать легкие \XVIII\ разведчики, страдающие от огня всякой пушки, останавливающиеся перед каждым рвом и поэтому, теряя подвижность, быстро выходящие из строя. В иных случаях разведчиками будут крейсера. Разумеется это не устраняет необходимости иметь специальные разведывательные машины - легкие подвижные амфибии. Но "проблема местности" срывает с них ореол универсальной машины, годной на все случай многообразной боевой действительности. Та же проблема ставит перед механизированными войсками еще немало "проклятых вопросов". Форсирование рек - предприятие очень сложное - Фуллером рассматривается недостаточно подробно. Преодоление водных преград неизбежно поставит перед механизацией задачу создания помимо амфибий и мостовых машин подводного танка, способного с задраенными люками передвигаться своим ходом по дну.

В связи с проблемой местности трактуется и боевой порядок механизированных частей. Фуллер образует его из двух "крыльев" - танкового и противотанкового{28}, несколько излишне схематизируя этот принцип. Очевидно учения в долине Салисбери утвердили некоторый шаблон: пехота всегда образует противотанковое крыло. Больше того - Фуллер склонен утверждать, что "соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью"{29}. Он упускает из виду очень большое количество случаев, когда танки не метут обойтись без пехоты. Действия в лесах, на водных преградах, борьба в укрепленных полосах - здесь всюду понадобится тесное взаимодействие пехоты с танками. Категорические утверждения, подобные приведенному выше, свидетельствуют только о схематичности мышления.

Крайний схематизм приводит Фуллера к некоему ложному стандарту и в построении системы охранения. И на марше и на остановках он рекомендует систему кольцевого охранения. В принципе против этого возражать не приходится. Но "проблема местности" и здесь потребует корректив - не везде дороги и местность позволяют иметь охранение со всех сторон, особенно на марше. Это во-первых. Во-вторых - схема Фуллера нуждается в существенной поправке. Она предусматривает единого начальника этого кольца{30}. С этим вряд ли можно согласиться. Ведь централизация всех органов охранения, иногда на очень большом обводе (в зависимости от радиуса кольца) - вещь не легкая и вряд ли нужная. О внезапном появлении противника охраняющие части должны немедленно донести прежде всего тем, кому в первую очередь грозит нападение, а вовсе не начальнику всего охранения, который быть может находится как раз на противоположной стороне кольца и донесение которому все равно запоздает. Если доносить и в один и в другой адрес, то к чему тогда сводится роль начальника охранения? Если ему остается только регулировать смену, усиление и т. д., то его роль с успехом может выполнить и штаб старшего начальника. Думается, что наша система секторального выдвижения и \XIX\ подчинения (тоже кругового в принципе охранения значительно более целесообразна.

Фуллер вообще недостаточно критически подходит к безраздельно господствующим в британской армии "8 принципами". Он слепо принимает старую систему охранения и механический применяет ее в новых (подвижных и бронированных) войсках. Ведь старая система охранения с ее авангардами, арьергардами, БО и пр., была рассчитана на выигрыш времени, необходимого для изготовления войск к бою. А механизированные войска по существу всегда готовы к бою. Броня защищает их от внезапного поражения дальним огнем, им не нужны длительные и сложные передвижения, чтобы принять боевой порядок: иногда простой поворот с дороги направо или налево позволяет уже вести атаку на появившегося на фланге противника. В этих условиях за охранением (имеется в виду марш) остаются две основных функции: 1) доразведывать противника и препятствовать его разведке и 2) быть сигнальным средством, звонком, предупреждающим о появлении противника (здесь сознательно не упоминается функция ПО - захватывать, упреждая противника, выгодные рубежи, - это особый вопрос). Нет никакого сомнения, что вопрос походного охранения механизированных войск нуждается в коренном пересмотре.

Другое дело - охранение отдыхающей мехчасти. Там уместно многое из обычной схемы. Охранение, оснащенное всеми средствами ПТО до "возимых крепостей"{31} вагенбургов - включительно, необходимо конструировать из расчета безопасности и выигрыша времени.

Вообще же охранение мехвойск надо строить главным образом при помощи соответствующих обстановке боевых порядков. Если на марше например противник угрожает с фланга, то охранение может быть создано двояко, в зависимости от основного решения. Если этого противника решено уничтожить, его нужно сковать пехотой, остановить средствами ПТО и разбить главными силами, нанося глубокий охватывающей удар. Другими словами - с угрожаемой стороны надо вести пехоту со средствами ПТО. Если же угрожающий противник не должен отвлекать всех сил от выполнения другой, основной задачи, от него надо заслониться. Это можно сделать либо нанеся ему короткий встречный удар частью своих танковых сил, либо создав из пехоты со средствами ПТО неподвижный заслон. В зависимости от принятого решения и следует строить боевой порядок. Эта гибкость и управляемость мехвойск и являются одной из их главнейших отличительных особенностей. Фуллер недостаточно глубоко проанализировал эту часть проблемы механизированной войны. Развивая свою теорию "выжидания ошибок противника", он прямо рекомендует, в случае если противник Действует в неожиданном направлении и ни один из заранее намеченных планов неприменим, приостанавливать действия и принимать оборонительный порядок{32}. Управления на ходу, \XX\ использования природной гибкости мехвойск - Фуллер не признает. Он проповедует инициативу подчиненных, но он не особенно верит в нее и явно опасается ее: лучше остановиться и потерять самое дорогое - время, чем распустить вожжи и предоставить ход событий инициативе подчиненных, - думает Фуллер.

Он ограничивает инициативу, считая ее уделом лишь избранных, исключительно из офицерского состава; по его мнению "действующие рядовые все более и более будут превращаться в части машины, тогда как их офицеры будут превращаться в частицы мозга командира"{33}.

Наш ПУ 29 требует "постоянной работы начальствующего состава в области воспитания в армии широкой самостоятельности". Инициатива сверху донизу при твердом руководстве - всегда сулит наибольший успех. И наша Красная армия всемерно поощряет инициативу и воспитывает широкую самодеятельность и бойца и командира.

Требуя "пластичности ума" только от офицеров, Фуллер, говоря о прошлых войнах, осуждает скованность тактической мысли командного состава. "Все командиры были научены думать и действовать одинаково и часто без учета действительной или возможной обстановки. В результате этого любая ошибка или непредусмотрительность могла выбить массы из колеи, как это и случилось в течение первых же недель мировой войны"{34}. Фуллер упускает из вида, что тактика буржуазных армий рождалась снизу, в окопах. Ему совершенно не приходит в голову мысль, что никакая инициатива командиров не могла заменить инстинкта приспособления к новым боевым условиям рядовых бойцов, солдат. Это они писали уставы, это они своей кровью и потом заполнили страницы теоретических курсов военного искусства.

Еще Энгельс в "Теории насилия" заметил, что "солдат опять оказался разумнее офицера, он инстинктивно нашел единственную форму борьбы, возможную под огнем заряжающихся с казенной части ружей, и успешно повел ее вопреки упорству своих начальников"{35}.

Так будет повторяться с каждым нововведением на войне. Инициатива масс всегда подскажет нужное решение. Нужно только уметь ее уловить и разумно использовать. Проблема инициативы - одна из сложнейших в области управления мехвойск. Но эта проблема наилучшим образом может быть разрешена только в нашей армии, где твердое руководство сверху может опираться и на инициативу снизу.

Фуллер вопросам управления уделяет немало внимания. Проблема чрезвычайно сложная, она представляет огромный интерес. Ставя очень интересные отдельные вопросы, Фуллер однако не разрешает их вполне и в их совокупности. Оно и понятно - это удел будущего, когда вождение мехвойск будет базироваться на более обширном опыте и проверенных на широкой практике средствах. Отметим лишь, что его предложение о \XXI\ применении буквенного кода, создаваемого для каждого боя и каждый день{36}, его требование отведении на вооружение танков компаса для вождения частей ночью, в тумане в лесу и дыму - заслуживают пристальнейшего внимания и изучения.

Не менее интересны и злободневны попытки Фуллера в области классификации (спецификации) танков и танковой артиллерии{37}, применения прожекторов{38} и в постановке ряда отдельных вопросов, обильно насыщающих настоящую его книгу.

* * *

Фуллер - один из виднейших военных теоретиков империалистической буржуазии. В его выступлениях отражены и ее смертельные недуги.

Читая Фуллера, нельзя не чувствовать его бессилия разрешить противоречия капиталистического мира. Он не в состоянии дать законченной теории "войны будущего".

Но некоторые тенденции установить можно. Теории Фуллера дают некоторые основания для выводов о тех путях, на которых империалисты будут искать решений в предстоящей войне.

Фуллер показывает, как при помощи фашистской части современной массовой армии может быть использована и применена новейшая военная техника. Он показывает, что буржуазные генеральные штабы намерены вручить эту технику надежной "малой армии", которой предстоит быть может стать последним оплотом умирающего буржуазного мира.

Эти тенденции нам нужно изучать. Мы должны хорошо знать, что предпринимает буржуазия, готовясь к новому туру войн. Мы должны внимательно присматриваться к ее "теориям войны будущего" и к тем методам, которыми она намерена применять новейшие достижения военной техники, ибо "международный империализм ставит вновь вопрос о разрешении исторического спора между капитализмом и социализмом путем войны... Опасность военной интервенции против СССР стала непосредственной опасностью для всего мирового пролетариата" (XI пленум ИККИ).

Красная армия, оснащенная современными средствами борьбы, не знает трудностей, свойственных природе буржуазных армий. Пути "овладения техникой" для нас не чреваты опасностями, спасения от которых тщетно ищет Фуллер.

Мы должны как можно быстрее, как можно лучше овладеть техникой, которую в изобилии дает нашей Красной армии могучая социалистическая индустрия Советского союза. \XXII\

"Если принять во внимание, что будущая война будет механизирована до последних пределов, что машине в этой войне будет принадлежать одна из главнейших, решающих ролей, станет совершенно очевидным ,что исход борьбы будет наиболее зависеть от умелого и наиболее продуктивного использования этой машины.

Новая техника требует от всех нас постоянной работы над собой, изучения этой техники, ее освоения, приобретения твердых навыков для боевой работы с этой техникой" (Ворошилов).

Помогут ли нашему читателю в решении этих задач лекции Фуллера? На этот вопрос следует ответить положительно.

Книга Фуллера изобилует интересными мыслями. Однако, как мы видели, много в ее содержании ложного, фальшивого и прямо нам враждебного. Много неверных и дискуссионных выводов.

Читателю придется, работая над этой книгой, мобилизовать свои критические способности и по достоинству оценить выдвигаемые Фуллером положения.

При этом условии чтение книги принесет пользу, познакомит нас с новейшими тенденциями в области развития буржуазного военного искусства и поможет нам в трудном деле освоения новой военной техники.

Книга заслуживает серьезного критического изучения.

В. Фавицкий.

Июнь 1933 г.

Введение

Данная книга, поскольку я знаю, является первым из когда-либо написанных полных наставлений о действиях механизированных сил. В нашей (британской) армии, правда, существует секретное наставление по бронесилам; но оно ни в каком смысле не является полным, а ввиду своей секретности не соответствует своему назначению, т. е. ознакомлению всех заинтересованных в этом вопросе. В настоящее время нужна именно книга не секретная, книга, которую можно достать везде, читать где угодно, и оставлять где угодно, а не книга, связанная всегда с ключом и замком, так как такая книга остается под замком и мало читается, а если и читается{1}, то больше из любопытства.

В течение нескольких лет я указываю на то, что для боевой тактической подготовки войск необходимы две книга - одна, в которой даются указания по ведению современной войны, а другая - о будущей войне. Я повторно указывал на то, что мы живем в переходную в военном деле эпоху, что, если война начнется завтра, мы будем плохо подготовлены к ведению ее, как бы хорошо мы ни знали действительные условия обстановки.

Первой из этих книг является Полевой устав, часть I-я, вторым доложен был бы быть Полевой устав, часть II-я; вот откуда взято заглавие данной книги лекции по книге, которой нет, но которая должна быть и несомненно когда-либо будет.

Не имея официального образца такой книги, я взял за образец мою предыдущую книгу "Лекция по Полевому уставу, часть 2-я" и, насколько возможно, "моторизовал" и механизировала каждую лекцию. Было бы легче сесть и написать совершенно новый Полевой устав; но тогда читателю не так легко было бы отличить настоящее от будущего и установить их взаимную зависимость. В новом уставе все изложение было бы более логичным; хотя данная книга представляет собой только серию заметок, она все же дает возможность читателю разбираться во всем вопросе ведения войны, однако лишь в том случае, если вести изучение в логическом порядке, т. е. сперва проработать официальный Полевой устав{2}, часть 2-я, затем мой труд "Лекции по Полевому уставу, часть 2-я", который разъясняет и дополняет устав, и наконец данную книгу, которая распространяет эти разъяснения и дополнения на будущее.

Я ни в коем случае однако не утверждаю, что такое изучение даст заинтересованному читателю полную картину будущего. Я не настолько самоуверен, чтобы считать, что все мои взгляды безошибочны, наоборот я понимаю так же хорошо, как и любой другой военный работник, что они достанутся теоретическими гипотезами, пока не будут проверены на практике в опытном порядке. Тем не менее я твердо убежден в том, что они заставят сомневаться в правильности современных истин и таким образом поставят новые проблемы, которые не могут быть просто отброшены, но должны быть так или иначе разрешены, т. е. они должны быть проверены на практике, насколько они правильны или неправильны или вернее даже недостаточно широко поставлены, а потому требуют дальнейшей разработки.

Применение мною при написании этой книги метода увязки ее со 2-й частью Полевого устава привело ко многим повторениям. Но если в книге, написанной па хорошо известную и разработанную тему, это можно было бы считать дефектом, то в данном случае указанное обстоятельство им не является. Повторение является основой обучения, и если в данном труде будут встречаться повторения, то только там, где так или иначе необходимо подчеркнуть важность определенных положений.

Более правильной критикой данной книги было бы указание, что я мало уделяю внимания авиации, которую многие считают решающим родом оружия будущего. Это верно, но я строго держусь пределов 2-й части Полевого устава. Авиация полностью моторизованный род оружия - по моему мнению будет иметь громадное будущее, но это будущее я надеюсь осветить когда-нибудь в другой книге, в подлинном уставе моторизованной и механизированной войны.

Другим критическим замечанием может быть указание, что осуществление моих предложений может оказаться настолько дорогим, что проведение их в жизнь явится практически невозможным. На это я отвечаю, что я не пытаюсь в данной книге дать проект реорганизации армии, но лишь даю материал для размышления мыслящим военным. Я пытаюсь показать, что может, случиться, но не то, что случится. Чистая наука не думает о стоимости, хотя прикладной науке придется делать это.

В данное время нам необходима не столько реорганизация нашей армии, сколько перестройка наших идей. Если здравый смысл требует, чтобы костюм был скроен с учетом наличного количества материала, то тот же здравый смысл требует иметь в голове, раньше чем покупается материал, идею, какого рода костюм нужен. Эта книга дает не столько выводы, сколько идеи, и если с помощью ее некоторые более молодые мозги в нашей apмии сделаются более податливыми к грядущим изменениям, то задачу этой книги можно считать выполненной, ибо решающую роль в армии будет играть подрастающее поколение военных.

Если нам придется в течение ближайших 25 лет снова принять участие в европейской войне, то именно люди этого подрастающего поколения будут руководить боями, и независимо от того, каким, родом войск они будут командовать и каким оружием их солдаты обучены владеть, они провалятся так же, наверняка, как провалились генералы 1914 г. в первые же дни войны, если их умы не будут столь же гибкими, как высшего качества сталь и столь же мягкими для принятия новых идей, как воск.

Такая пластичность ума недостижима во время войны; иметь ее может только случайный гений.

Главная же масса солдат не в состоянии изменить свое мышление, если оно набито догмами. Единственным путем для избежания окаменелости мышления является отказ от признания неизменности догм, учет того, что условия войны постоянно меняются и в связи с этим должны меняться организация, администрация, стратегия и тактика. Если в мирное время мы не можем менять их на практике, то по крайней мере сможем сделать это в теории, чтобы таким образом быть готовыми к изменениям, когда условия обстановки этого потребуют.

Слепое следование догмам уничтожило больше армий, проиграло больше сражений и понесло больше потерь, чем какие-либо другие причины. Человек с окаменелым мышлением никогда не будет хорошим полководцем, следовательно, если настоящие лекции - как бы гипотетично ни было на первый взгляд их содержание помогут раскрепостить умы от догм, то они написаны не впустую.

Фуллep

ЛЕКЦИЯ 1-я

Глава I. Вооруженные силы, командование ими и принципы войны

I. Введение

В настоящее время каждая организованная армия стоит на пороге величайшей революции, имевшей когда-либо место в истории сухопутной войны, революции, подобной той, какая была произведена паром в морской войне, а может быть и еще более решительной. Правда, сила пара хотя и привела к громадному увеличению размеров армий, к росту дальнобойности и разрушительной силы вооружений и к огромному расширению административной и стратегической мощи этих армий, но она не изменила радикально организации, так как, несмотря на усовершенствование оружия, тактика осталась почти без изменения.

Только с появлением двигателя внутреннего сгорания тактика начала принимать особенные формы. Во-первых изобретение и усовершенствование самолета породили совершенно новый род войск: во-вторых внедрение автомобиля в армию расширило в громадной степени административную мощь{3} армий и привело непосредственно к возрождению брони; наконец в-третьих отравляющие, раздражающие и разные иные химические вещества были окончательно приняты для применения их в качестве оружия. И если в течение XV и XVI вв. изменения в военной организации и снаряжении были вызваны порохом, а в течение XIX в. силой пара и химией, то сейчас, в XX в., радикальные изменения должны быть вызваны нефтяными двигателями и электричеством, которые совместно с силой пара, взрывчатыми веществами и химией должны вызвать настолько полные изменения во всем военном деле, что возникает необходимость в новом устройстве вооруженных сил.

Нельзя поэтому сомневаться в том, что сегодня мы стоим на дороге такой быстрой эволюции, такого развития в области администрации, стратегии и тактики, а через них и в области организации, управления и дисциплины, что эта эволюция фактически превратится в революцию, благодаря которой старое военное искусство окончательно устареет, и если мы не сумеем понять того, что несет с собой эта революция, то вступление в новую войну на основе старого военного искусства будет представлять собою гораздо большую опасность, чем вступление в нее, совершенно не зная этого искусства.

Основанием для этого вывода я считаю то соображение, что совершенно свободный от предрассудков ум сможет легче приспособиться к новым условиям обстановки, чем ум, забитый устаревшими знаниями, которому необходимо очиститься от старого хлама, прежде чем будет он в состоянии примениться к новым условиям окружающей его обстановки.

В настоящих лекциях я попытаюсь набросать контуры новой теории войны, вызываемой в жизнь нефтяным двигателем, теории, основанной на новой подвижности.

В течение XIX в. все передвижения основывались только на мускульной силе; за исключением перевозок по железной дороге войск и предметов снабжения они продолжали базироваться на той же основе вплоть до мировой войны, в которой грузовые и легковые автомобили сразу начали оказывать свое влияние на стратегию и тактику. Грузовой автомобиль в громадной степени увеличил радиус снабжения войск, соединяя выгрузочные станции с полями сражений и порождая этим не только гигантские артиллерийские дуэли, но и устройство полевых укреплений невиданной до того времени мощности. Легковой автомобиль в значительной степени расширил средства связи и личного общения; хотя генералы и их штабы и выступили на войну верхом на конях, но как только войска вошли в соприкосновение с противником, кони были заменены автомобилями, без которых личное общение командиров с подчиненными им войсками стало невозможным.

Естественным последствием легкового автомобиля явился бронированный автомобиль, а его непосредственным отпрыском - гусеничный бронеавтомобиль, или танк. Первый оказал большое влияние на стратегию, так как увеличил радиус разведки, второй же оказал гораздо большее влияние на тактику, так как устранил ружейную пулю, которая в старых формах войны была основным боевым средством. Если до этого пуля в обороне оказывалась значительно более мощной, чем в наступлении, то применение брони свело ее значение почти на нет; в результате этого основным опасным врагом для танка стала пушка, которая однако, пока будет оставаться небронированной, не сможет как следует защищать пехоту от танковых атак, ибо сама боится пули; таково же положение и с противотанковым орудием.

Возможно, что потенциальное наиболее важное изменение в военное дело было внесено мощью авиации, получившей свое развитие в мировой войне. В стратегии самолет открыл совершенно новое поле разведки, в тактике он не только радикально изменил способы действия артиллерии, но, будучи в состоянии перескакивать через сухопутные фронты, он смог атаковать в тылу их гражданские и военные цели. Он ввел в военное дело третье измерение; благодаря этому по мнению некоторых мыслителей открывается возможность того, что этот род войск вырастет в мощное орудие, способное совершенно устранить армии и морские флоты. Если даже этого и не будет, то все же авиация заставит внести в устройство вооруженных сил значительные изменения.

2. Природа войны

По мере изменения орудий войны изменяется и природа (характер) войны. Хотя это и является несомненным, тем не менее нельзя проглядеть и того обстоятельства, что орудия войны изменяются не сами собой, а в силу изменения цивилизации. В настоящее время войны возникают из-за экономических причин, ибо современная цивилизация основана на экономике и ее поворотной осью является машина в той или другой форме. А раз наш век - главным образом механический, то и войны этого века должны стать механизированными, так как военная организация неотделима от гражданской. Когда Европа была бездорожной, то конь был средством как гражданских, так и военных передвижений, а потому превалировала конница. Когда улучшилась дорожная сеть и развилось сельское хозяйство, то пехота стала автоматически главным родом войск. Так как сегодня промышленность быстро выдвигается на первый план и вытесняет сельское хозяйство с первого места по количеству занятого в ней населения цивилизованных стран, то ясно, что этому примеру должна последовать и военная организация и что армии будут все больше и больше базироваться на машине, которая уже является основной движущей силой современной цивилизации.

Что это означает? Это значит, что если до последнего времени наиболее стойкие и надежные солдаты вербовались из сельскохозяйственного населения, то уже в ближайшем будущем, если не сегодня, гражданское население, связанное в той или иной степени. С машинами, особенно с теми, которые могут быть немедленно использованы в войне, - автомобилями, грузовиками, автобусами, тракторами и самолетами, - будет представлять собой основной источник вербовки солдат.

Что это значит с тактической точки зрения?

Так как каждый человек, умеющий управлять автомобилем или другим средством механической тяги, может быстро пройти сокращенный курс стрелкового дела и научиться владеть винтовкой или пулеметом, то это значит, что в будущей войне мы можем встретиться с двумя формами ведения войны: ведение ее хорошо организованными армиями и ведение ее наспех сформированными партизанами. В англо-бурской войне 1899 - 1902 гг. каждый бур был всадником, а потому он был потенциально и конным стрелком. В настоящее время каждый водитель машины является потенциально моторизованным партизаном. Раз это так, то нельзя представить сие, чтобы в будущей войне такие иррегулярные силы (партизаны) не были бы использованы в самых широких размерах; наоборот по всей вероятности они будут применяться так, как использовались в XVIII в. кроатские, пандурские и тирольские вольные стрелки, заменяемые сегодня водителями автомобилей грузовиков и автобусов. Как использовать такие силы в наступлении и в обороне - эта проблема является одной из важных и новых проблем будущей войны.

Раз промышленность является основой механизации, то из этого логически вытекает, что в будущем только индустриализированные страны будут способны вести успешную войну. Когда война зависела от конской тяги, как например в средние века, тогда страна, имевшая незначительное количество коней, имела мало шансов против страны, владевшей громадным конским поголовьем. В те же времена страна, которая могла вырабатывать броню (латы), была значительно сильнее страны, не имевшей такого производства. Так же и сегодня страна, не имеющая развитой промышленности и большого количества механических повозок, фактически не будет в достоянии отразить вторжение противника в свои пределы.

3. Вооруженные силы

Если я прав в том, что сейчас промышленность является решающим фактором в войне, то из этого положения следует, что все наши современные понятия о вооруженных силах должны быть изменены и перестроены. Во времена, называемые мною "сельскохозяйственным периодом войны", мощь определялась количеством (численностью), которое ограничивалось в своем размере возможностями снабжения.

До появления паровоза и железных дорог армии были сравнительно малы, так как питание их зависело от конного транспорта. Но когда на помощь армиям пришла сила пара, их численность выросла до таких громадных размеров, что для управления их движениями, стратегии и тактике, которые сами зависят от возможностей снабжения, пришлось пересыщаться методичностью, а организация должна была к этому приспособиться. В XVIII в. часто решающим тактическим фактором была муштровка на учебных полях, а в конце XIX в. индивидуальная инициатива в целях удобства управления была в значительной мере заменена доктриной и догмой. Все командиры были научены думать и действовать одинаково и часто без учета действительной или возможной обстановки. В результате этого любая ошибка или непредусмотрительность могли выбить массы из колеи, как это и случилось в течение первых же недель мировой войны.

Моторизация и механизация армий производят переворот в процессе организации боя и мышления. Прежде всего, как я уже указывал, партизанские действия - наиболее примитивная форма ведения войны - по всей вероятности возродятся, а так как для борьбы с ними необходима высшая степень инициативности, то это качество должно быть внедрено командирам организованных войск. Во-вторых высокая стоимость механизированных армий ограничит их размеры. Если в мировую войну были мобилизованы миллионные массы пехоты, то в ближайшей войне едва ли какая-либо страна сможет выставить в поле более нескольких тысяч танков. Так как эти машины смогут двигаться значительно быстрее, чем пехота, то, чтобы быть способными захватить инициативу в самом начале войны, эти механизированные силы должны быть еще в мирное время в полной мобилизационной готовности. Это приведет нас к третьему выводу, а именно - что для ведения боя необходимы хорошо тренированные профессиональные армии, а не современные армии краткосрочной службы, комплектуемые на основе обязательной воинской повинности. Это не значит конечно, что обязательная воинская повинность должна исчезнуть, но комплектуемые этим путем люди должны превратиться в солдат так называемого "второго разряда", т. е. они будут бойцами второго разряда, задачей которых явятся занятие, закрепление и удержание районов, завоеванных механизированными силами. Из этого ясно, что главная масса таких солдат должна представлять собою комбинацию сапера с жандармом.

4. Использование вооруженных сил

До сих пор мы выявили три категории солдат, - не пехоту, конницу и артиллерию, а моторизованных партизан, механизированные перволинейные войска и небронированные второлинейные войска, часть которых будет перебрасываться на автомобилях, а другая часть - двигаться пешком. Мы имеем здесь странную картина, весьма сходную с организацией македонской армии Александра Великого. Моторизованных партизан можно сравнить с его легкой конницей; механизированную армию - с его тяжелой панцирной конницей и с фалангами панцирной пехоты, армию второй линии - с его вспомогательными частями, легкой пехотой и рабочими командами.

Здесь я сделаю небольшое отступление. Если слушатель захочет изучать возможности будущей войны, то я не смогу порекомендовать ему лучших эпох, чем классические войны, войны средних веков и XVIII в.; в последних особенно изобиловали рольные отряды (free bands) или партизаны{5}. И наоборот я не могу рекомендовать худшей эпохи, чем та, которую чаще всего изучают, а именно эпохи, начавшейся со Спихерна в 1870 г. и закончившейся боем v Камбрэ 20 ноября 1917 г{6}. В чем была наибольшая ценность танка у Камбрэ? В моральном эффекте. Он ясно показал, что не уничтожение, а устрашение является истинной задачей вооруженных сил. Иначе говоря: атаковать нервы армии, а через них: волю ее командира, много выгоднее, чем разрывать на куски тела ее солдат. Это доказал также самолет и даже еще более веско, так как он может атаковать не только волю армии, не трогая ее тела, но и политическую и национальную волю в тылу армии. Поэтому воздушные силы составляют четвертую категорию войск, которая никогда не может быть отделена от трех остальных.

На основании изложенных выше предпосылок, а именно способности авиации поражать гражданскою волю (civil will), способности механизированных войск поражать военную волю и способности моторизованных партизан сеять смятение и ужас, мы можем предвидеть, что физическое уничтожение, достигшее своего зенита в мировой войне, будет постепенно и все больше заменяться стремлением деморализовать волю противника в ее различных формах и тем не только дезорганизовать его армию, но и повлиять на его народ.

5. Вождение войск

Само собою понятно, что все эти перемены окажут глубокое влияние на вождение войск. Одно время - не дальше как во времена Крымской войны, мятежа в Индии и гражданской войны в Америке - было ясно, что наиболее опасный пункт был в то же время пунктом славы; именно к этому пункту и стремился инстинктивно полководец. С 1870 г. - главным образом вследствие возросшей численности армий и усложнения их организации - полководцы были вынуждены отказаться от этого почетного права и стали скорее администраторами, чем командирами Усложнение армий способствовало быстрому росту штабов, которые в свою очередь поглотили остаток искусства вождения войск. В результате этого мы видим в мировой войне старую справедливо отброшенную систему коллегиального командования, возрожденную под новыми, слегка завуалированными, названиями, вроде совещаний и комиссий специалистов{7}.

За всю мировую войну эта система не могла выдвинуть ни одного выдающегося вождя не потому, что не было подходящих людей, но потому, что обстановка, в которой они работали, сковывала инициативу. В войне машин авиации, двигающейся со скоростью 300 км в час, автомобилей - 60 км и танков - 30 км - такая система командования становится безумием. В мировую войну она, хотя и дорогой ценой, но действовала, в механизированной войне она просто окажется непригодной. Поэтому мы снова должны обратиться к прошлой истории - к временам, когда генералы действительно командовали и поднимали дух своих войск, разделяя с ними все опасности. Это не так трудно, как может казаться вначале, потому что механизация способствует уменьшению, а не росту численности армий; кроме того будет проведено более полное разделение между, как я их называю, солдатами первой и второй линии, т. е. теми, которые ведут бой, и теми, которые занимают местность. Если для управления последними еще будет требоваться администратор и высоко организованный административный штаб, то первым будет нужен высоко инициативный полководец с небольшим оперативным штабом.

Этот полководец будет находиться при своих боевых войсках и вместе с ними будет участвовать в бою, а не отсиживаться где-то в стороне от этого боя.

6. План командира

Поскольку инициатива в значительно большей степени, чем методичность, обладает секретом успеха во всех операциях, за исключением осадных и позиционных, постольку планы должны быть чрезвычайно простыми и гибкими. Многое должно быть предоставлено инициативе подчиненных командиров, следовательно все должны не только знать основную идею операции, но и учитывать изменение обстановки. Например: основная идея может заключаться в том, чтобы охватить правый фланг противника, который по имеющимся данным находится в А. Но если противник не скован основательно в А и если его войска моторизованы или механизированы, то он за час или два сможет передвинуть их в Б, и в таком случае план охвата его правого фланга окажется сорванным. Чтобы избежать этого, необходимо учесть следующие три возможности: во-первых, если противника можно сковать в А, то он не сможет передвинуться в Б; во-вторых, если его нельзя сковать, то следует держать под наблюдением, чтобы немедленно сообщить о его передвижении; в-третьих, если план не предвидит различных направлений действий, то с передвижением противника придется менять направление и значит потерять много времени, а каждые потерянные 5 мин означают 2 - 3 км на дебетовом счету плана.

Здесь нам представляется картина, близко напоминающая морскую операцию. Первоначальный план в основном представляет идею, выраженную в простейших словах. В соответствии с ним строится временный боевой порядок. Идея сообразуется с возможными направлениями противника - назовем их А, Б, В и Г; для каждого из этих направлений назначаются соответствующие части сил, которые я назову н, о, п, и х, каждый подчиненный командир знаком с общей идеей и этими возможными направлениями действий. Тогда, если противник двинется в каком-либо направлении, то последнее будет сообщено всем частям, которые и будут действовать согласованно. Тогда не будет задержки в наступлении или атаке, в преследовании или отходе, т. е. не будет потери времени. Короче, экономия времени во всех действиях станет душой всякого плана.

В операциях, в которых успех или экономия сил зависят от скорости движения, наша теперешняя система письменных и достаточно детализованных боевых приказов должна быть заменена системой, подобной той, которую я только что изложил. Так как положение часто будет таково, что нельзя будет предвидеть все направления, которые противник сможет использовать, иди что избранное противником направление совершенно опрокидывает общую идею, то я считаю, что на такой случай целесообразно иметь, как я называю, "вариант восстановления". Сущность его такова: если противник двинется в направлении, исключающем применение всех принятых вариантов, то не следует пытаться исправить положение, так как в моторизованных и механизированных войсках это может повести к замешательству и потере управления; в этом случае нужно приостановить действия и всем частям немедленно принять оборонительный порядок.

Короче говоря, план должен быть рассчитан на развертывание широчайшей инициативы без потери управления. Управление должно оставаться в руках командования и при измененных направлениях действий, которые своевременно будут сообщаться подчиненным командирам кодированными распоряжениями. Здесь устьями, на которых строится план, вместо методичности и точности в исполнении приказов, которые хороши только для медленно передвигающихся масс пехоты и артиллерии, должны быть свобода действий и авторитет.

7. Принципы войны

Я уже достаточно сказал о вероятных переменах в организации и в управлении, чтобы показать всю их революционность и отличие от того, чему мы сейчас обучаем армию. Может казаться, что все должно быть изменено. Но разве нет ничего постоянного, что можно было бы сохранить? К счастью, есть, это принципы войны. Совершенно ясно, что эти принципы составляют основу механизированной войны, точно так же как и войны мускульной. Выходит, что революция в действительности оказывается эволюцией. То, перед чем мы стоим, не есть новый тип войны, совершенно отличный от существующего типа, а лишь новая форма войны - форма, возникающая из двигателя внутреннего сгорания, который намного ускорил движение и увеличил грузоподъемность. Нет ничего абсолютно нового под солнцем; как я уже говорил, изучение истории покажет слушателю много фаз войны, которые снова повторяются почти в тех же формах. Немного изучения л размышления приведут нас к выводу, что вся стратегия и тактика прошлого сознательно или бессознательно, руководствовались принципами войны, а отсюда мы можем заключить, что господство этих принципов будет продолжаться. Экономия сил, сосредоточение, внезапность, обеспеченность, наступательные действия, движение и взаимодействие одинаково пригодны, состоит ли армия из пеших солдат, конных солдат, или же машинизированных солдат (machine soldiers). Помимо всего совершенно очевидно, что моторизация и механизация представляют собой изменения только в условиях войны, в инструментах, которые применяет полководец, а не в принципах его искусства. Все это настолько понятно, что я попрошу моих слушателей принять принципы войны, как они есть, без всяких изменений, и в дальнейшем руководствоваться ими при изучении военных действий, одинаково как прошлого и настоящего, так равно и будущего.

8. Применение принципов войны

Теперешняя революция, вызывающая изменения в условиях ведения военных действий, заключается в применении принципов войны, из этих условий двумя главными являются ускорение движения и усиление защиты, т. е. скорость и броня. Скорость возросла от конного галопа в 30 км в час до самолета, летящего 300 км в час, и от пешего марша в 6 км в час до автомобиля, двигающегося 60 км в час, или танка - 30 км в час. Броня окончательно победила пулю, как обыкновенную, так и бронебойную. Хотя в обстановке войны имеется много других перемен, но и этих двух вполне достаточно, для того чтобы показать всю глубину произошедшей в военном теле революции.

Применение принципов войны в значительной мере зависит от организации и вооружения противника.

Мы можем встретиться с тремя вариантами: 1) когда механизирована только одна сторона; 2) когда механизированы обе стороны, но частично, и 3) когда обе стороны полностью механизированы.

Против немеханизированного противника и на местности, пригодной для механизированных войск, механизированный противник очевидно сможет быстрее применить все принципы войны. Цель может быть легче достигнута, так как подвижность и обеспеченность дают возможность широкого применения сосредоточения сил, внезапности и наступления. Дальше экономия сил и взаимодействие могут быть успешнее обеспечены за счет отсутствия у противника защищенной от огня ударной силы. Против такого противника действовать настолько легко, что не стоит об этом распространяться. Мы в этом случае были бы подобны французскому королю Карлу VIII, когда он совершал поход на Италию в 1494 г{8}. Маккиавелли говорит, что он завоевал страну кусочком мела. Что он под этим подразумевал? Он хотел сказать, что так как у Карла была очень сильная артиллерия, которой не могли противостоять ни замки, ни укрепленные города, ни полевые армии, то все, что ему оставалось делать, это чертить на карте мелом: куда он хотел идти, туда он и шел. Механизированная армия, действующая против немеханизированной, будет делать то же самое. Это будет похоже на бой современных линкоров с трехпалубниками XIX в.

Когда обе стороны частично механизированы, решающим принципом является экономия сил. Применение этого принципа выразится в правильном распределении войск в соответствии с местностью. Немеханизированные войска обеспечиваются от механизированных атак, действуя в пересеченных и закрытых районах. В то же время механизированные силы развертывают свою подвижность на менее трудных пространствах, действуя на удалении, но еще находясь во взаимодействии с первыми, которые должны рассматриваться как база движения механизированных сил. Механизированные войска должны будут пытаться внезапно напасть на противника, сосредоточив ударную силу против его флангов или тыла. Когда же обе стороны полностью механизированы, то решающими принципами будут внезапность, подвижность и сосредоточение сил против объектов действий. Из этих принципов вытекают вытекают обеспеченность и ударная сила, которые во взаимодействии дают экономию сил. Поскольку подвижность вероятно, будет одна и та же у обеих сторон, то большее значение приобретает внезапность, а следовательно существенным фактором явится господство в воздухе.

ЛЕКЦИЯ 2-я

Глава II. Боевые войска, их характеристика и вооружение

9. Общие положения

Мудрости последней войны происходили от того, что мы переживали конец одной эпохи, а трудности настоящего времени - что живем вначале другой. Во время мировой войны оборона была настолько мощной, что пехотная атака сделалась невозможной без танков или без сильной поддержки артиллерии. Эта война ясно показала огромную сдерживающую силу старых родов войск; эта сдерживающая сила и привела к окопной войне . Как я уже указывал, главными особенностями новейших родов являются подвижность и обеспеченность от огня. Из этих особенностей мы можем заключить, что до тех пор, пока не окончится настоящий переходный период, от смешивания старого и нового ничего, кроме беспорядка и путаницы, не получится. Соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью. Требовать от них совместного действия под огнем абсурдно.

По какому признаку мы должны отделить эти роды войск один от другого, учитывая их главнейшие свойства? Ответом будет: по подвижности и защищенности от огня. Когда местность такова, что танки не могут действовать на ней или же могут только с большой трудностью, то ясно, что любую местность надо предоставить пехоте, где она не встретится с танками. В обстановке когда пехота не может быть атакована танками, например в крепости или в недоступном для танков районе, или когда вероятность танковой атаки мала, например когда пехота находится вдали от танков противника или вблизи своих танковых сил, ясно, что пехота сохранит свою ценность Но во всех других случаях, когда она подвержена танковой атаке, она не только бесполезна, но еще и становится постоянным источником беспокойства.

В районах, где танки могут действовать свободно, мы должны в полной мере отвлечься от тактики сегодняшнего дня, ибо бой будет совершенно иным. Во-первых, потеряют всякое значение пули - одно из главных средств боя, во-вторых тесное взаимодействие, которое мы видим между снарядами пулями, окажется невозможным, ибо сила наступления будет основываться не на пулях, а на снарядах - обыкновенных и бронебойных. В этом отношении бой между танками примет характер морского боя, но с той большой разницей, что корабли дерутся в море, а базируются на суше здесь же и дерутся и базируются только на суше. Что из этого следует? То что порты, гавани и береговые форты не могут следовать за кораблями в море, тогда как их земные подобия следуют за танками на их поле боя. Если бы на море можно было двигать защищенные гавани за флотом, то морской бой был бы очень похож на то, чем вероятно будет бой на суше.

В предыдущей лекции я уже касался этого вопроса. Я упоминал организацию армии Александра Македонского. Его тяжелая конница опиралась на его фаланги медленно двигавшуюся крепость из копий. Да и сейчас мы видим то же самое: пехота опирается на артиллерию. Но в танковом бою нет пехоты; там будет вестись борьба между самоходными бронированными пушками. На что же должны опираться эти войска? Они будут опираться на противотанковые войска, как я их буду называть. Эго - новейшие представители средневекового вагенбурга древней фаланги.

По моему будущее покажет нам, что механизированная армия или механизированные соединения должны быть организованы в два крыла: танковое для удара и противотанковое - для защиты. Первое будет состоять из самоходных машин, а второе - из возимых противотанковых орудий и средств, которые могут следовать за первыми и устанавливать новейший вагенбург в тылу или вблизи от первых. Я хотел бы, чтобы вы удержали в памяти эту картину, так как в дальнейшем я часто буду возвращаться к ней. Винтовка и пушка заменяются в настоящее время танком и противотанковыми средствами, так как броня устранила пулю.

10. Пехота

В бою между бронированными машинами пехота не может принять участия, стоящего того риска, которому она подвергается. Но, как я уже указывал, действия танков исключаются на местности гористой или густо поросшей лесом; кроме того танки никогда не будут настолько многочисленны, чтобы быть в состоянии занимать местность и контролировать ее. Так как горных и лесных действий избежать нельзя, то для них потребуется хорошо обученная пехота, вернее легкая пехота; с другой стороны, поскольку в 9 случаях из 10 будет необходимо занятие территории противника, а это всегда являлось видимым выражением победы, я предлагаю, чтобы для этой работы была введена категория бойцов второй степени (soldiers of the "second degree"). Таким образом мы получим две категории пехоты: перволинейную и второлинейную. Первая будет вооружена для "пулевой" войны, т. е. пулеметами и винтовками, а вторая, как я уже предлагал, должна быть снабжена для выполнения инженерных и полицейских задач. Главными задачами второлинейной пехоты в завоеванной местности будут охрана путей сообщения от рейдирующих войск и постройка укрепленных центров, а также защищенных баз.

11. Кавалерия и конные стрелки

В настоящее время кавалеристы представляют собой только конных стрелков, потому что сабля и пика являются не оружием а лишь традиционной oбузой. Пока приходится иметь дело с пехотными массами, существование конницы оправдывается, но как только эти массы будут моторизованы, хотя бы даже для частных целей, конница исчезнет. Основание к этому очевидно: если легко моторизовать человека, то труднее, а главное невыгодно делать то же с лошадью. Кавалерийская дивизия с сотнями конских транспортеров, перегруженная без того огромным количеством фуражных повозок и грузовиков, будет скорее кошмаром, чем боевым соединением.

Конница умрет медленной, хотя и естественной смертью, но идея кавалерии не умрет: она будет жить в форме моторизованного, а также и механизированного бойца. Что касается первого, то нужно различать моторизованного партизана от моторизованного кавалериста. Первый представляет собой иррегулярного бойца, появившегося только вместе с данной войной; задачи его как действующего в своей собственной стране имеют особый характер. Второй - хорошо обученный разведчик, являющийся частью организации первой линии, посаженный в легкий автомобиль; эти разведчики хоть и не смогут проникнуть всюду, куда может пройти лошадь, но зато они будут в состоянии покрыть значительно большее пространство с большой скоростью, т е. они за данное время смогут сделать значительно больше современного кавалериста. Это вполне возместит их второстепенные недостатки.

Для последних, т. е. механизированных кавалеристов, у нас есть бронеавтомобиль, о котором многие думают, что он совсем будет вытеснен легким танком как обладающим более высокой проходимостью. Это может случиться, но не следует забывать, что механизированная кавалерия всегда будет требоваться для дальней разведки, для налета на отдельные посты, посты, железнодорожные станции, аэродромы и штабы, а следовательно износ машин будет весьма значительным. Пока танк не будет более вынослив, чем сейчас, невыгодно по видимому произвести эту замену. Затем нельзя упускать из виду, что большинство объектов, разведка или атака которых будет возлагаться на механизированную кавалерию, будет находиться на дорогах и что в подобных действиях обычно потребуется большая скорость.

Другой задачей этого рода войск будет вероятно образование сильного ядра моторизованных партизанских сил. При поддержке эскадронами механизированной кавалерии партизаны будут более устойчивы; кроме того, поскольку дисциплина у них обычно невысока, легче будет удержать их от мародерства и прочей "партизанщины", что часто проявляется в поспешно созданных партизанских отрядах.

12. Артиллерия

Поскольку пуля в бронированном бою будет играть ничтожную роль, нужно ожидать коренных перемен в тактике артиллерии, а следовательно и в ее вооружении. Сейчас мы имеем четыре главных типа орудий: осадные (включая тяжелые и средние), горные, зенитные и полевые. Из них первые три будут необходимы и в дальнейшем, причем вероятно будут весьма близки к теперешним образцам. Четвертый очевидно станет иным, ибо современная 18-фунтовая{9} пушка и 4,5-дм. гаубица приспособлены для совместных действий с пехотой, а не с танками.

Следует помнить, что танк - не что иное, как установка для полевого орудия. Он снабжен пушкой малого калибра, вроде 3-фунтовой, потому что мощь этого орудия достаточна для пробития сравнительно тонкого броневого покрытия. По мере утолщения брони будет вероятно увеличиваться и калибр пушки.

Нужно ли нам более мощное орудие для взаимодействия с 3-фунтовым? Ответ на этот вопрос зависит от тактики. В современном бою 18-фунтовая пушка и 4,5-дм. гаубица прикрывают атаку пехоты издали, стреляя непрямой наводкой. Подобные поддержка или прикрытие, за исключением стрельбы дымовыми снарядами, не могут считаться надежными, ибо нельзя рассчитывать на результаты, стреляя подобным образом по танкам, из которых многие двигаются со скоростью от 30 до 60 км в час. Дым же как прикрытие более важен, и хотя сам танк может выпустить более густое облако дыма для собственного прикрытия, но тяжелые дымовые снаряды, направленные вперед машин, являются наиболее надежным средством. Отсюда мы можем заключить, что необходим танк, вооруженный гаубицей.

Дальше, танк может встретиться с укрепленным пунктом, фортификационным сооружением, строением, деревней и пр., против которых 3-фунтовая пушка недействительна. Здесь мы имеем другую задачу для гаубичного танка, а именно: бомбардировку этих пунктов и прикрытие танковой атаки против них Таковы поддержка и взаимодействие артиллерии в бою танков против танков. Но это только половина задачи; другая половина будет заключаться в артиллерийском огне противотанковой базы - подвижной крепости позади танков. Так как ее орудия будут передвигаться на собственном ходу за тягачами или перевозиться на машинах, то они должны быть достаточно легкими, а поскольку танк можно пробить сравнительно легким снарядом, то подходящим орудием будут пушки малого калибра. Поэтому мы можем остановиться на 3-фунтовых пушках, установленных на гусеничных лафетах с броневыми щитами или куполом. Стрелять они будут бронебойными снарядами; действительность огня будет зависеть от меткости.

Кроме меткости желательно иметь поток огня, особенно в бою на близких дистанциях. В этом отношении хотя и можно сконструировать автоматическую 3-фунтовку,но из-за трудностей в снабжении боеприпасами может оказаться более целесообразным остановиться на противотанковом пулемете, стреляющем бронебойными пулями калибра в 1 дм. или в 3/4 дм.,так как такой снаряд пробьет дюймовую броню с дистанции от 500 до 700 ярдов (ярд - 0,9 м).

Таким образом мы приходим к следующим видам оружия в танковом соединении:

- танковое крыло - 3-фунтовые пушки и полевые гаубицы;

- противотанковое крыло - 3-фунтовые пушки и противотанковые пулеметы.

Снаряды должны быть: 3-фунтовые - бронебойные, гаубичные - дымовые и фугасные, а для пулеметов - бронебойные пули.

13. Бронированные части

B отношении бронированных машин я в первую очередь хотел бы обратить внимание на неудачную официальную номенклатуру: средние, легкие танки и танки сопровождения; где только возможно, название должно соответствовать функции оружия. Говорить о среднем и легком так же разумно, как и о дорогом и дешевом. Сущность машин определяется ее функцией; уже в первоначальной идее заложена функция, и к этой идее должны быть приспособлены как конструкция, так и название. Какие же идеи должны направление конструкции? Это - отыскание противника, прикрытие и удар; значит нам нужны машины, могущие отыскать, могущие прикрывать и могущие наносить удар; другими словами - разведывательные танки, артиллерийские танки и боевые (штурмовые) танки.

Каким типом машины должен быть разведывательный танк? Ответ зависит от того, о какой разведке идет речь - о дальней или ближней. Если о первой, то нужна длинная машина, так как в этом случае большую роль играет скорость, а длинные машины на быстром ходу легче возьмут препятствия, чем короткие. Для целей ближней разведки иметь такую же машину будет во-первых расточительством, а во-вторых в ближней разведке чем менее заметна машина, тем меньше она уязвима; поэтому нужна будет машина, подобная нашему теперешнему легкому танку.

Что касается второй категории машин, то здесь по всей вероятности будет два вида: действующих издали и действующих вблизи. Первая, как я уже говорил, будет представлять собой самоходную бронированную артиллерийскую установку для гаубицы достаточно большого калибра для стрельбы как дымовыми, так и фугасными снарядами. Второй тип, я думаю, должен быть, как я называю, истребителем разведчиков, - машина более мощная, чем танк-разведчик, и вооруженная противотанковым пулеметом или полуавтоматической малокалиберной пушкой. Такая машина, могущая дать мощный сноп огня, будет особенно полезной в ближнем бою.

Третья категория - собственно боевые танки - должны, я думаю, состоять из двух типов машин: штурмовых танков, подобных теперешним нашим средним танкам, и машин преследования, которые возможно совпадут по типу с разведывательными машинами дальнего действия. Преимущество штурмовых танков над легкими машинами заключается в более тяжелой броне, большей способности в преодолении препятствий и кроме того в их большем моральном эффекте. Страх, который танк возбуждал в мировой войне, был хорошо признан немцами, но нами понят только отчасти, а сейчас почти забыт. Если значителен моральный эффект, производимый теперешним легким танком, вооруженным одним пулеметом, то он подавляющ от 16-т среднего танка, двигающегося со скоростью 30 км в час и стреляющего из 3-фунтовой пушки и 4 пулеметов. Это упускается из виду защитниками легких машин.

Из специальных машин трудно сейчас предвидеть все типы, ибо с дальнейшей механизацией армии несомненно потребуется множество типов. Позже, наверное можно сказать, что будут построены следующие семь типов: 1) плавающий танк; 2) тяжелая штурмовая машина; 3) танк снабжения; 4) мостовой танк; 5) химический танк; 6) миноукладчик и 7) тральщик мин. Что касается плавающих танков{10}, то по моему мнению все разведывательные машины и машины преследования должны обладать способностью передвигаться собственной силой по воде - в реке и в море. Тяжелую штурмовую машину я представляю себе подобной нашему опытному тяжелому танку; главным свойством ее должна быть не огневая мощь или скорость, а броня, могущая противостоять всем снарядам полевых орудий (кроме специально бронебойных). Прежде чем перейти, к следующему разделу, я хотел бы подытожить сказанное, чтобы мои слушатели могли ясно представить себе картину общей организации танкового соединения или армии.

Это соединение будет состоять из двух крыльев: противотанкового и танкового. На марше первое будет прикрываться вторым. На остановке оно немедленно развертывается и организует оборону района с помощью артиллерии, противотанковых пулеметов, минных полей и различных сооружений для создания укрытия не только для служб и вспомогательных частей, но и для танкового крыла. Отсюда танковое крыло выходит в бой и сюда же возвратится в случае сильного нажима или поражения со стороны противника. Это крыло будет включать разведывательные танки для дальней разведки, разведывательные танки для ближней разведки, танки-истребители и боевые, которые будут действовать с некоторым подобием морскому флоту.

14. Инженерные войска

Обращаясь к инженерным войскам, мы и здесь можем ожидать коренных перемен. В настоящее время инженерные войска являются по преимуществу полевыми; в их задачи входят: постройка укреплений и мостов, дорожное строительство, снабжение водой и работы по разрушениям. Все это так же необходимо механизированной армии, как и теперешней. Инженерные войска, я считаю, должны стать значительно ближе к механизированным родам войска, чем это имеет место сейчас. Они должны не только заниматься вопросами о содействии или противодействии подвижности танков, но и принять на себя ответственность за весь полевой ремонт машин, кроме малого, который является обязанностью танкового экипажа. Поэтому инженерные войска должны быть разделены на полевые инженерные части и механические части. Последние, будучи организованы в бригады или дивизионные роты и будучи снабжены каждая полевым складом запчастей и подвижными ремонтными мастерскими, должны производить полевой ремонт машин. Капитальный ремонт должен производиться частями артиллерийско-технического снабжения службы вооружений{11}.

15. Воздушные силы

Хотя воздушные силы полностью моторизованы, они не механизированы. Нетрудно было бы снабдить самолет соответствующей броней, но невыгодно, так как существенными свойствами самолета являются скорость и радиус действий. Этот род войск, обладающий способностью двигаться в трех измерениях, составляет особую силу, которой будущее сулит неограниченные возможности. Когда управление при помощи радио будет усовершенствовано, мы, несомненно, увидим настоящую воздушную армию. Как только будет изобретено точное оружие, война на сушей на море должна немедленно изменить формы. Сейчас наступательная сила авиации ограничивается трудностью поражения мелких целей. Воздушный бомбардировщик выбирает такие цели, которые он может поразить наверняка, как например: город, широко раскинувшийся склад, длинную колонну людей или отряд морских транспортов. Чем больше по размерам цель, тем выгоднее будет ее атаковать.

Могут сказать, что поразить колонну пехоты вовсе не легкая вещь. Это верно, если под поражением колонны понимать поражение людей, идущих в ней. Но люди имеют нервы, которые поражаются всякий раз, как только подан сигнал воздушной опасности. Одна лишь угроза воздушной атаки вынудит колонну немедленно рассыпаться и принять оборонительный, а значит статический порядок. Это поражение подвижности является не менее действительным средством, чем попытка уничтожить несколько живых существ, ибо постоянное и беспрерывное применение этого средства вызовет усиление деморализации живой силы и дезорганизацию плана противника, Механизированная колонна в сравнении с пешей значительно менее уязвима не только потому, что представляет меньшую и более расчлененную цель, но главным образом потому, что угроза поражения с воздуха в этом случае не вызывает необходимости остановки. Чтобы машине нанести поражение, нужно в нее попасть, причем если будет поражена одна машина, то другая от этого едва ли пострадает. Отсюда мы видим, что в данном случае ответом на воздушное нападение будет броня: броня косвенным образом оказывает на воздушную тактику большее влияние, чем огонь; пуля и снаряд могут сбить единичный самолет, броня же поражает самую сущность воздушной силы тем, что не испытывает морального эффекта от неточно сброшенных бомб.

Главное тактически уязвимое место в организации воздушных сил надо искать не в воздухе, а на земле, так как здесь находится их тыл. Последний подвержен нападению и с воздуха и с земли, причем из этих двух способов второй во многих случаях может оказаться настолько действительным, что аэродромы, базы и пр. должны будут оставаться возможно дальше в тылу, - те же из них, которые будут выдвинуты больше вперед, будут сильно укреплены против атак танков и бронемашин и притом укреплены настолько сильно, что вряд ли смогут часто передвигаться. Но чем менее подвижными. они станут, тем окажутся более уязвимыми для воздушного нападения.

Из этих нескольких замечаний мы можем увидеть, что между механизацией на земле и моторизацией в воздухе имеется тесное родство, танк и самолет взаимно зависимы друг от друга, а следовательно, придя к одному, мы едва ли сумеем успешно действовать без другого. Самолет, отыскав танки противника, дает возможность своему танку атаковать или задержать их и тем прикрыть аэродром. Без танка тыл авиации открыт, а без самолета фронт танков слеп. Отсюда вывод, что в будущей войне взаимодействие между танками и авиацией, по всей вероятности окажется не менее важным, чем взаимодействие танков с пехотой. Оно может оказаться настолько важным, что мы должны считаться с возможностью объединения танков и авиации в одно соединение, тогда как объединение пехоты и авиации в одно соединение является немыслимым, потому что их основные боевые свойства диаметрально противоположны.

Рассмотрим дальше проблему чисто оборонительной точки зрения; по моему личному мнению не приходится сомневаться в том, что артиллерия и другие средства ПВО станут настолько действительными, что создадут для авиации чрезвычайно большую угрозу при атаке сильно защищенного района. Но много ли районов можно сильно защитить? Ответом будет: очень мало. В борьбе, которая будет иметь место между промышленными, политическими центрами и военными центрами, последние скорее всего отойдут на второй план. Поэтому все усилия должны быть направлены на уменьшение численности и на ограничение размеров военных объектов, представляющих собой хорошие цели для авиации противника. Эго может быть достигнуто и целесообразно выполнено только путем сокращения размеров армий - заменой количества качеством.

Переходя к вопросу обороны на марше, мы можем придти к заключению, что современные армии с их огромными медленно двигающимися обозами не только представляют собой благодарную цель для воздушной атаки, но что и организация надежной ПВО в таких армиях, беспрерывно тревожимых моторизованными партизанами и находящихся под постоянной угрозой атаки мото-мехчасгей противника, становится неразрешимой задачей. Главная причина этого заключается в том, что организация и управление ПВО на марше представляют значительно большие трудности, чем на остановке или на постоянных позициях.

Таким образом мы видим, что как бы консервативна военная мысль ни была, влияние воздушных сил на старые роды войск настоятельно требует замены их такими, которые обладают большей способностью самозащиты, менее тяжеловесны и более подвижны, - такими родами войск, которые могут взaимoдeйcтвoвaть с авиацией, вместо того чтобы нуждаться в ней для сопровождения себя с одной позиции на другую. Род войск, нуждающийся в прикрытии, принадлежит к низшей боевой категории.

16. Дым

Дым. представляет собою прекрасный щит против прицельного огня, но против массового огня не дает достаточной защиты. Ясно, что если при пехотной атаке ослепить наблюдательные пункты противника, то атакующие будут защищены от артиллерийского огня; но ставить дымовое облако перед фронтом пехоты почти бесполезно, так как пулеметчики противника будут стрелять по облаку. Замените пехоту танками, и зашита станет действительной. Короче, дым и броня являются взаимно дополняющими друг друга факторами защиты. Что касается способа постановки дымовых завес, то во многих случаях выпускать дым из быстродвижущихся машин будет и тактически и экономически выгоднее, чем посредством стрельбы из орудий дымовыми снарядами. Один танк может выпустить густоt облако дыма длиною в милю буквально за несколько шиллингов, тогда как устроенное снарядами оно будет стоить тысячи фунтов стерлингов. Это не значит, что дымовые снаряды следует забросить, как я уже указывал, они должны оказать неоценимую услугу в танковом бою.

17. Отравляющие вещества (ОВ)

Влияние смертоносных и нарывных ОВ, а также слезоточивых веществ и ядовитых дымов на старые роды войск настолько ясно, что не нуждается в особом пояснении. Человек в маске является бойцом наполовину; в противогазовой одежде он еще хуже. Танк же, представляющий собою металлическую коробку на гусеницах, можно сделать газонепроницаемым, так же как можно сделать его водонепроницаемым: значит газонепроницаемым танкам нечего бояться газовой атаки, а в то же время они сами могут нести большое количество ОВ для нападения. Поэтому сам собой напрашивается следующий способ: приспособить сзади танка несколько больших баллонов с жидким газом и сбрасывать их при помощи специального сбрасывателя, который сразу же приводит в действие находящийся в баллоне прибор, подобный дистанционной трубке. Современный средний танк может легко везти с собою 10 центнеровых баллонов и следовательно в несколько минут может выпустить тонну газа. Поскольку танк может маневрировать с учетом ветра, чего не может делать снаряд, эта форма газовой атаки должна оказаться чрезвычайно сильной, особенно в случае фланговых действий.

ЛЕКЦИЯ 3-я

ЛЕКЦИЯ 3-я (сс.22-28) пропущена при сканировании из-за низкого качества оригинала. Если кто-то может прислать ее текст, будет очень хорошо.

ЛЕКЦИЯ 4-я

Глава IV. Бой

21. Общие положения

Цель стратегии - это подтверждение политического аргумента вместе военными средствами.

Обычно такое подтверждение осуществляется боем, основной задачей которого является не физическое уничтожение, но моральное подавление противника. Идея уничтожения противника законна лишь в том случае, если противник никчемен. Поэтому, если противник некультурный варвар, истреблена его в некоторых случаях будет благодеянием для человечества, но если он принадлежит к культуре, т. е. если он является полезным для мира, то истребление, если оно неизбежно, должно рассматриваться как несчастье, а если этого можно было избежать, то как преступление.

Очень важно понять это, ибо уничтожение как цель боя в настоящее время является догмой, приведшую союзников не к победе в войне над Германией, но к поражению цели самой войны, так как уничтожения и разрушения, произведенные в продолжение ее, настолько повлияли морально на народы, что и мир, заключенный в обстановке этого невроза, оказался не менее разрушительным.

Основание этой роковой догмы, лежит в забвении истинной цели войны, которая заключается в том, чтобы установить более совершенный мир.

Своей популярностью эта догма обязана умственной летаргии: думать подобно дикому зверю легче, чем мыслить подобно философу. Ее скрытая причина - это бессилие пехоты к наступлению, а усугубляющим ее вред фактором является пехотная масса, примененная в войне; во всей военной истории орда всегда была самым разрушительным.

Если. желательно достигнуть законной (целесообразной) цели войны, то стремление к разрушению должно быть изжито.

В результате малой подвижности пехотных масс и необходимости для них регулярного отдыха и питания метод изгнал оригинальность и поглотил искусство войны. В действительности средство (т. е. масса пехоты) оказалось настолько негодным, что не было способным выдержать напряжения смелых движений блестков искусства вождения войск, а вместо этого потребовало применения при пользовании им особого ритуала, в котором искусство вождения войск исчезло и было заменено методикой снабжения. Чтобы восстановить искусство вождения войск, нужно изменить средство, а чтобы заменить, не полностью конечно, но в большей части, физическую атаку атакой по моральному состоянию, т. е. атакой неожиданной, внезапной, средство должно быть высоко подвижным, а также насколько возможно малым по размеру, ибо чем меньше оно будет, тем меньшей будет и организация его питания, а чем меньше эта организация, тем, вообще говоря, удобнее ею пользоваться и легче ее защищать.

С небольшой, хорошо организованной и гибкой армией, армией, которая может выдержать напряжения самых неожиданных движений, армией, которая не будет постоянно привязана к единственной коммуникационной линии, вождение войск может быть доведено до высокой степени совершенства, а самый бой может быть превращен в произведение искусства. В этом отношении к нам на помощь приходят мотомеханизация, несущие с собой возможность восстановить искусство вождения войск путем изменения организации армий. Наиболее важными факторами этого изменения являются нижеследующие.