Орехи

Название: Орехи

Автор: Элис Клейтон

Жанр: СЛР

Серия: Долина Гудзона #1

Возрастное ограничение: 18+

Русифицированная обложка: Натали Айс

Перевод: 1-4 гл. Sunshine, 5-12 гл. Олеся Левина, с 13 и до конца Ekaterina Kamila

Под редакцией: Дарьи Подшибякиной

Оформление: Наталия Павлова

Специально для группы: https:vk.com/supervizer_33

Внимание!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

Аннотация

Рокси Каллахан — частный шеф-повар у одной из самых богатых, своенравных и считающих каждую калорию жен в Голливуде. После того, как небольшое молочное недоразумение одним махом разрушило её идеально выстроенную карьеру, Рокси возвращается домой, на север штата Нью-Йорк, помочь своей матери-хиппи присмотреть за семейной закусочной.

Когда местный фермер, красавец Лео Максвелл, доставляет ей горсть выращенных своими руками грецких орехов, Рокси начинает верить, что проведенное в родных краях лето, в конце концов, может оказаться не таким уж и плохим. Лео — ярый сторонник экобезопасного движения «слоуфуд», и любит наслаждаться каждым мгновением, это касается всего. Рокси твёрдо намерена вернуться на западное побережье сразу по окончании лета, но сможет ли гул безмятежных светлячков, и собственный Альманцо Уайлдер заставить её остаться жить в родных краях?

Солёные, приправленные, сладкие орешки. Давай же, возьми жменьку себе.

[Альманцо Уайлдер — герой из фильма «По ту сторону прерии: Правдивая история Лауры Ингаллс Уайлдер» (1999) — прим. пер.]

Посвящается Питеру,

спасибо, что стал моим мужем

за четыре дня до того,

как эта книга обрела жизнь.

Слова благодарности

Идея всей этой серии родилась однажды в полдень на фермерском рынке Шлафли в Сент-Луисе, штат Миссури. Мы с моим мужем совершали, уже ставшее ритуальным, паломничество по средам с многоразовыми пакетами и наличными в руках, полные решимости поддержать местных фермеров и купить свежайшие продукты по привлекательным ценам. И вот, всё снова свелось к тем самым распутным мыслям, со мной такое часто случается. Почему? Да потому, что в конце длиннющей очереди находился чертовски привлекательный фермер, каких я раньше не видела. Он был высоким, симпатичным и настолько привлекательно заросшим, кроме того в его руках был огурец гигантских размеров.

Я не шучу.

Когда наша очередь почти подошла, муж поинтересовался, почему это я так хихикаю. Я ответила, что уже делаю наброски новой серии, действие которой происходит на ферме… и на фермерских столах. В уме я стала накидывать варианты возможных названий.

«Латук, давай, сделай это».

«Покраснела, как помидор».

«Эй, вы держитесь за мой огурец».

Слава богу, я остановилась на несколько менее непристойном, но менее вздорном — «Орехи». К тому времени как мы загрузили нашу машину пакетами, до верха набитыми местными овощами, фруктами, хлебом, мясом домашней птицы, сосисками и этими восхитительными, помещающимися в ладошку, яблочными пирогами (вы знаете, как сильно я люблю яблочные пироги), я уже стала задумываться о возможной дислокации моей новой серии книг. Долина Гудзона в штате Нью-Йорк, на мой взгляд, подходила идеально. Чем больше я узнавала об этом районе, тем сильнее убеждалась, что место выбрано великолепное, и другие истории вписываются сюда тоже очень легко. С моей близкой подругой Ниной Боччи мы исследовали очень красивые маленькие городишки, такие как Нью-Палц, Гайд-парк, Тарритаун, Слиппи-Холлоу, и также посетили то, что стало одним из моих любимейших мест на планете — горный дом на озере Мохонк. Но об этом позже…

Мы также были удостоены чести побывать на экскурсии на абсолютно невероятной ферме в Поканито Хилс, сразу на выезде из Тарритауна. Blue Hill at Stone Barns — ресторан и сельскохозяйственный центр, это то место до которого каждый должен дорасти. Это место целиком и полностью вдохновляло меня при «создании» фермы Максвеллов. Действительно волшебное место. Они новаторы, они повёрнутые на своём деле, и что самое важное, они с уважением относятся к земле, дающей урожай, и к животным, которых выращивают.

В следующую мою поездку я добиралась до Долины Гудзона с Центрального вокзала на поезде Метро-Север, и была поражена не только красотами в окне поезда, но и тем, как быстро из самого оживлённого города на планете можно перенестись в совершенные в своём спокойствии и тишине маленькие городки на реке. Я «запала» на всё, что связано с Долиной Гудзона.

Вернувшись домой, я стала узнавать всё больше и больше о фермерах, которых видела каждый день на фермерских рынках. Теперь я знаю человека, который растит кур, мясо которых я покупаю. Знаю, где купить самое лучшее черничное варенье в мире, даже знаю женщину, которая его варит. Даже знаю человека, который делает такую колбасу, что вам захочется… ну, то есть… купить ещё одну колбасу. Эта концепция «с фермы и прямо на стол», не просто модное веяние, это естественно, так оно и должно быть, чтобы люди знали, как и где растёт еда, и поддерживали производителей. И нам хорошо, и фермерам тоже, и земле хорошо, и, чёрт меня побери, если это не так, ведь еда, выращенная с любовью, заботой и глубочайшим уважением, имеет совсем иной вкус.

Кроме того, девчоночки, там работают, ой какие привлекательные фермеры…

Огромное спасибо всем, кто помог этой книге обрести жизнь. Обычным жертвам моих панических настроений Нине и Джессике, Мики и Кристине, которые всегда выслушают меня и выведут из паники. Спасибо всем экспертам, которые терпеливо отвечали на мои вопросы личного характера, вопросы, связанные с ведением хозяйства, например: «А эти овощи растут рядом?». Спасибо всем, кто выращивает для нас еду отменного качества.

В нашей стране есть такие понятия, как «доставка еды с грядки прямо на стол» и климатически оптимизированное сельское хозяйство. Поищите их, загуглите, разузнайте, что они означают. Пробуйте новые продукты, готовьте по новым рецептам, задавайте вопросы. А если увидите симпатичного парня, у которого в руках его же огурец, ради бога пришлите мне его фото.

Ваша Элис, целую и обнимаю.

Глава 1

— Так-так, давайте-ка посмотрим: даси готов, бок-чой обжаривается, креветки томятся на медленном огне. И ежу понятно, что во всём вышеперечисленном глютен напрочь отсутствует. — Эту речь я произнесла самой себе, стоя на самой прекрасной из когда-либо созданных кухонь, облокотившись о рабочую поверхность из нержавеющей стали. Она самая прекрасная при условии, что вам нравится калифорнийский модерн середины прошлого века. Хотя кому он может не нравиться?

[Даси — традиционный японский бульон — прим. пер.]

[Бок-чой — сорт китайской капусты — прим. пер.]

[Глютен — понятие, объединяющее группу запасающих белков, обнаруженных в семенах злаковых растений, в особенности пшеницы, ржи и ячменя. — прим. пер.]

Бесчисленное множество всевозможных бытовых приборов и кухонный инвентарь прислонились к кухонному фартуку, выложенному плиткой под кирпич в форме «ёлочки». Все они были не тронуты хозяйской рукой. Их касались лишь мои руки — руки частного шеф-повара, изгоняющего зло в виде глютена на земле белокурых и подверженных модным влияниям, а именно, в Голливуде. Конкретнее в Бель-Эйр. Если быть ещё более точной, в доме Митси Сен-Рене, жены известного продюсера и охотницы за неизменно ускользающей, уплывающей сквозь пальцы, молодостью.

В свои тридцать два года (кто бы мог подумать, что человек, который всего на пять лет старше меня может вести себя настолько высокомерно, словно в этом заключалась её работа), в городе, в котором мужчины в возрасте женились по любви к сиськам, отметка в «тридцать лет» считалась критичной. Конечно, Митси была слишком обеспокоена своим возрастом. Держа в руках белую мускатную дыню, я задумалась над словом «сиськи». Упомянутые сиськи принадлежали красивой женщине, но не очень приятной. Откровенно говоря, они принадлежали настоящей стерве.

Я покачала головой, чтобы отогнать эти мысли прочь и приступила к нарезке. Ровные кубики с четкими краями, никаких скруглений. За ними последовали шарики, округлые и без шероховатостей и рытвин, просто идеальные шары. Про себя прикинув, как звучит моя последняя фраза, я фыркнула и приступила к арбузным треугольникам. Острый угол, затем тупой. Острый — тупой. Оценила ли Митси моё владение ножом, благодаря которому содержимое фруктовой тарелки обретало именно такие очертания? Сомневаюсь. Замечала ли кулинарную геометрию, в которой содержится её утренняя бодрость? Скорее всего, нет. Совершенство моих дынь остается незамеченным, чего не скажешь о дынях Митси, на них обращают внимание абсолютно все.

Ведя свой внутренний диалог, я перешла к оформлению главного блюда Митси, ее ужин должен быть подан ровно в шесть тридцать. Одни нанимают персональных шеф-поваров просто для того, чтобы им готовили еду. Иногда даже приписывают себе его заслуги, пока тот прячется на кухне. Но некоторые пришли к выводу: раз повар работает на кухне и получает деньги за приготовление пищи, его можно использовать также и в качестве прислуги. Но ради той суммы, что платит Митси, мне было совсем не трудно подавать её модную низкокалорийную, но очень вкусную азиатскую фьюжн-еду на подносе в столовой. [Кухня фьюжн — кухня, сочетающая элементы различных кулинарных традиций — прим. пер.]

Не успела я достать бок-чой из духовки, как внезапно зазвонивший телефон, заставил меня вздрогнуть, отчего рука соприкоснулась с внутренней стороной духового шкафа. Зашипев от боли, я поставила противень на плиту. А когда увидела имя звонившего, быстро сбросила и бегло оценила бок-чой. Выбрав самые насыщенные по цвету и идеальные по форме листья, я построила небольшую зеленую башенку в центре белой фарфоровой тарелки, как раз в этот момент таймер известил о готовности креветок.

Обваренные в собственном соку с добавлением крупицы тайского перца чили и корицы, они выглядели розовыми и идеальными. Уложив три штучки на вершину бок-чой (симметрично, необходимо обязательно соблюдать симметрию), я посыпала их нарезанным по диагонали зеленым луком, маринованным чесноком и луком-шалот, слегка обжаренным в арахисовом масле с обеих сторон (секрет, о котором никогда не узнает Мисс Веду Учет Каждому Грамму Жира). Я поставила блюдо с креветками на эмалированный черепаховый поднос, туда же добавила белый фарфоровый кувшин с бульоном-даси, и ещё фарфоровую пиалочку, но уже на три четверти заполненную рисом сорта жасмин с ароматом каффир-лайма. Контроль за размером порций имел огромное значение для поддержания примитивного образа жизни в тривиальном городе. Как только я собралась нести поднос в столовую, снова дал о себе знать мой телефон. Сбросив вызов, я быстро глянула на часы и мысленно обругала себя за то, что не заметила, как время подошло к шести тридцати двум.

В столовой моя клиентка, как всегда в одиночестве, сидела во главе стола. Её муж постоянно пропадал на работе. Но все мои неожиданно вспыхнувшие теплые чувства мигом испарились при виде её демонстративного взгляда на часы.

— Прошу прощения за небольшую задержку, сегодня на бок-чой потребовалось чуть больше времени, — прощебетала я, поставив поднос и подавая ей еду с левой стороны.

— Подумаешь, Рокси, какие-то четыре минуты? Я имею в виду, четыре минуты сейчас, семь потом, может сразу ослабим все правила? — выдавила она в ответ, когда я наливала бульон из кувшинчика в пиалочку с рисом, описывая круги вокруг центра.

«Она тебе хорошо платит. Очень хорошо».

Стиснув зубы, я одарила её накачанный ботоксом лоб улыбкой и забрала пустой кувшин. «В самом деле, Рокси, почему ты так поступила?»

Я вернулась на кухню, чтобы закончить ее «десерт» и кофе, упаковать завтрак и обед и прибраться. В моей голове слово «десерт» выделялось огромными неоновыми кавычками, потому как настолько замечательное слово не сочеталось с видом рожка без содержания сахара, приготовленного на основе вафельного печенья с небольшим количеством лимонного мороженого внутри. Я ничего не имела против лимонного мороженого или «печенья», которое, если говорить откровенно, также мысленно выделяла кавычками. Всё это даже и близко не тянуло на десерт.

Единственное, благодаря чему можно было заслужить благодарность Митси — это кофе. Kona blend, гавайский кофе, арабика тёмной обжарки с одной — всего одной — столовой ложкой жирных качественных домашних взбитых сливок. Она позволяла себе предаваться этому маленькому удовольствию каждый день. Не мне давать советы о том, кому и как тратить неучтённые или сэкономленные калории. Сегодня просто день кавычек.

Я включила многофункциональный миксер Kitchen Aid из нержавеющей стали, достала из холодильника миску и налила чуть больше половины кружки свежих густых сливок. Бутылка оказалась практически пустой, надо будет добавить их в список покупок. Я составляла список покупок каждую неделю, несколько раз в неделю делала заготовки, чтобы у Митси в холодильнике всегда была еда. И дважды в неделю я готовила непосредственно для неё.

Добавив чайную ложку мадагаскарской ванили и две чайные ложки сахара, я оставила сливки взбиваться, а сама принялась за уборку кухни, не обращая внимания на сигнал телефона, оповещавший о пропущенных вызовах.

Одним глазом поглядывая за сливками, а ухом прислушиваясь к происходящему в столовой. Заправив кофемашину, я стала ждать, когда она сварит ровно 115 г эспрессо. На стальной поверхности вновь заголосил телефон, заставив меня с силой захлопнуть створку дорогущей кофе-машины.

— Ради бога, давай я тебе перезвоню?

— Хорошенькое приветствие для твоей единственной и неповторимой матери, — пропел веселый голос на том конце.

От раздражения я закрыла глаза.

— Привет, мама. Я на работе. Можно я перезвоню?

— Зависит от того, перезвонишь ли сегодня?

— Постараюсь, — ответила я, стараясь нацепить пенообразующую насадку на кофе-машину.

— Постараешься?

— Я позвоню, хорошо?

— Обещаешь?

— Да, я обещаю, что… Вот чёрт…

— Что случилось? Рокси, ты в порядке?

— Все нормально… маленькое кухонное недоразумение. Я тебе перезвоню. — Я отключилась, уставившись в миску.

Мне необходимо срочно придумать, как объяснить Митси Сен-Рене, женщине, чей образ жизни основан на способности прекрасно выглядеть и поддержании изящной фигуры, чьей единственной слабостью был вечерний кофе, что вместо нежных, воздушных, взбитых сливок, я приготовила… масло.

٭٭٭

«Меня уволили».

«Что, правда уволили?»

«Да, тебя уволили».

«ИЗ-ЗА МАСЛА».

Я сидела в своей машине у дома Митси, расположенного на холмах. До этого упаковала свои ножи, окинула последним взглядом идеальный гелевый маникюр Митси и поплелась к своему «Джипу-Вагонеру» 82-го года.

Меня уволили из-за масла. Не стоило оставлять без присмотра взбивающиеся сливки, их густые гребешки в считанные секунды превращаются в масло.

Мой телефон снова ожил, и на экране высветилась фотография моей матери, её вьющиеся каштановые волосы были заплетены в косички, в одну из которых была вплетена маргаритка. Она — хиппи во втором поколении. Вудсток продолжение. У меня такой же цвет волос, как у неё, а вот глаза достались от отца. С ним мы ни разу в жизни не виделись, но мама всегда говорила, что с легкостью могла определить наше настроение по цвету глаз. Карие, когда я спокойна, когда грущу, в них появлялся голубоватый оттенок, и зеленый при сильной усталости. В данный момент мои глаза были цвета сельдерея. [Вудстокская ярмарка музыки и искусств — один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел, штат Нью-Йорк, США — прим. пер.]

Я услышала, как хлопнула входная дверь, и Митси засеменила по подъездной дорожке, видимо, намереваясь меня прогнать. Включив зажигание, я помахала ей средним пальцем и уехала. Не очень профессиональный поступок, но меня больше не волновало ее мнение.

Я ворчала на себя всю дорогу до дома, спускаясь с холмов, проехала через весь город, чтобы попасть в Хайленд, где небольшие дома уступили место многоквартирным зданиям до отказа набитым подающими большие надежды молодыми людьми. Стоило мне только подъехать к своему дому, как телефон зазвонил. Снова.

— Ты действительно не в силах подождать, пока я сама тебе перезвоню? — произнесла я, услышав мамин голос через динамики. Калифорнийский закон о хендс фри способствовал тому, что ее голос лился из всех динамиков сразу.

— Знать бы еще, когда это случится? Меня буквально распирает от желания сообщить тебе последние новости! — прокричала мама, взволнованно хихикая.

Мои губы помимо воли растянулись в улыбке. Мама у меня была своеобразной, но ее энтузиазм никогда никого не оставлял равнодушным.

— Должно быть новость очень важная, ведь у вас там уже поздно. Почему ты не спишь? — На восточном побережье уже практически перевалило за одиннадцать часов, далеко за пределы её времени отхода ко сну.

— На том свете отосплюсь. Послушай, Рокси, я должна тебе сообщить фантастическую новость!

— Phish снова дают концерты?

[Phish — американская рок-группа, примечательная своими джем-сейшнами, импровизациями и постмодернистским смешением жанров. — прим. пер.]

— Рокси… — в её голосе послышалось предупреждение.

Я закусила губу, чтобы не съязвить в ответ.

— Ты нашла новый сорт ростков пшеницы и теперь не можешь сдержать радость? — На самом деле, вышеуказанный метод, закусывания губы, не всегда срабатывал.

— Я рада, что тебе доставляет удовольствие шутить над матерью, ты ведь потомок хиппи, поэтому остроумия тебе не занимать. Но сегодня ты что-то чересчур язвительна, — в ее голосе появилась резкость.

Мне нужно немного сбавить обороты. В конце концов, она не единственная причина, по которой меня уволили.

— Что там у тебя за новость? — ласково поинтересовалась я, прежде чем она приступила к отгадыванию причины моей язвительности, например мой организм страдал от нехватки железа. Или нехватки секса. Обычный разговор матери с дочерью.

— Да! Точно! Моя новость! Ты сидишь?

— Сижу.

— Я отправляюсь на телевидение! — выпалила она, к концу предложения перейдя на визг.

— Ух ты, здорово. «Умелые ручки» снова в эфире?

В нашем маленьком городке на севере штата Нью-Йорк имеется собственный общественно-доступный канал, в развитие которого мама годами привносила идеи. Время от времени, пока бюджет не сократили вполовину, до семидесяти пяти долларов, её приглашали в эфир. Она демонстрировала, как своими руками сделать платье-свитер, керамическую ванночку и всё такое. Её сюжет о бумажных фонариках Джиффи Поп получил самый большой резонанс за всю историю канала. Целых три звонка.

— Нет, не «Умелые ручки». Слышала что-нибудь об «Удивительной Гонке»?

— Конечно. 47-й канал решил снять местный вариант? — спросила я, сворачивая на парковку.

— Не 47-й канал, милая, а само шоу! Я собираюсь на «Удивительную Гонку» — настоящую!

[«Удивительная гонка» — реалити-шоу, в котором команды путешествуют по всему миру и выполняют различные задания — прим. пер.]

— Подожди-ка, что? — Мой автомобиль сделал широкий разворот на месте и едва не задел мусорный бак.

— Ты все правильно поняла! Прошлой осенью, когда они были в Пафкипси, мы вместе с тетей Шерил проходили пробы, и нас выбрали! Мы отправляемся вокруг света! — закричала она.

— Хорошо, только прекрати орать. Мам, серьезно, хватит, ладно. Слышишь, эй? — Я пыталась вставить словечко, но это было невозможно. Она беспрерывно перечисляла названия городов и стран по всему миру, с каждым словом ее голос становился более взволнованным. Каир. Мозамбик. Кракатау.

— Кракатау? Полезете на вулкан?

— Неизвестно, в этом весь смысл! Нас могут послать куда угодно! Меня ждут приключения!

— Ты поедешь с тетей Шерил? Она заблудилась в новом аэропорту. Зачем ей приключения?

— Ой, не будь занудой, Рокси. — Мои плечи мгновенно напряглись от её тона.

Мама была «птицей свободного полёта», и она никак не могла вразумить, почему её дочь оказалась прагматиком, который с четырнадцати лет следил за оплатой счетов за электричество, газ и наличием продуктов в кладовой. Тем не менее, я была очень за неё счастлива.

— Извини, конечно, это круто. Правда, я очень за тебя рада, — ответила я, представив свою мать и её сестру, пытающихся ориентироваться на базаре в Северной Африке. — Когда вы уезжаете?

— В этом вся загвоздка, милая. Мы отправляемся через две недели.

— Две недели? А кто присмотрит за закусочной «У Каллахан»?

— А ты как думаешь?

Она же не… Нет. Ей же не могло прийти в голову, что я могу оставить свою… Нет, она бы никогда… Твою мать, конечно же она так бы и подумала.

— Ты сошла с ума? В смысле, совсем крыша поехала?

— Просто выслушай меня, Рокси…

— Просто выслушать? Ты пытаешься вынудить меня оставить собственный бизнес, который, наконец, встал на ноги, ради управления захудалой закусочной в Бейли Фоллс, штата Нью-Йорк, пока ты отправишься в путешествие «вокруг света за восемьдесят дней» для пенсионеров?

— Не могу поверить, что ты назвала меня пенсионеркой…

— Не могу поверить, что ты услышала только это слово! — вспыхнула я. Глаза полезли на лоб от наглости мамы, когда возле уха завибрировал от входящего сообщения телефон. — Объясни мне, как ты всё это себе представляешь?

— Легко. Берешь отпуск, едешь сюда и управляешь закусочной, пока меня нет.

Я сделала глубокий вдох, на какое-то мгновение застыла, затем медленно выдохнула.

— Отпуск. — Вдох. Выдох. — Я работаю на себя, поэтому, отпуск означает, что никакой работы больше не будет, означает безработицу. Он означает: «Эй, клиенты, найдите себе кого-нибудь другого, кто сможет готовить для вас. Потому как я буду стряпать запеканки с тунцом в захолустье, откуда я родом».

— Мы больше не готовим эти запеканки.

— Нам стоит как-нибудь обсудить твой избирательный слух, — произнесла я, когда телефон вновь завибрировал. — Мама, мне пора. Мы можем…

— Мы не можем поговорить позже. Мне надо знать, могу я на тебя рассчитывать или нет.

— Ты не имеешь права звонить и нежданно-негаданно просить…

— Это не оказалось бы неожиданностью, если бы ты звонила мне чаще, — вставила она.

Глубокий вдох. Выдох. Я внезапно на своей шкуре прочувствовала выражение «в жилах вскипела кровь». Я ощутила, как в моих венах начали зарождаться пузырьки напряжения, сталкиваясь друг с другом и подогревая мой гнев изнутри. Моё состояние уже прошло отметку медленного кипения и приближается к закипанию. Прежде, чем достигнуть «температуры плавления», я попыталась еще раз.

— Мам, пойми одну простую вещь — тебе пора стать благоразумной. Я не могу каждый раз выручать тебя из неприятностей или…

— Нет у меня никаких неприятностей, Рокси. Я…

— Может в этот раз их нет, но суть от того не меняется. Со мной этот номер больше не пройдёт.

— Рокси, я оплачивала твою учебу в колледже, два года в Американском Кулинарном Институте. И меньшее, чем ты можешь отплатить, это помочь мне сейчас.

Ну, все. С меня хватит.

— Знаешь, что, мам? Нет. Я не приеду, — зло бросила я, и именно в этот момент, пришло очередное долбанное сообщение, — потому что единственная причина, по которой тебе удалось оплатить мою учёбу — это выигрыш в лотерею. А оставшиеся деньги ты уже успела растранжирить.

В трубке воцарилось молчание. Обычно в подобной ситуации я начинала уступать, но не в этот раз.

— Ладно, мам. Пока ты будешь познавать истинное предназначение жизни и прыгать в бассейн с акулами на побережье Северной Африки с тетей Шерил, которая, кстати говоря, не умеет плавать, я останусь здесь, в Лос-Анджелесе. Буду трудиться в поте лица, стараясь выстроить бизнес, чтобы оплачивать собственные счета за электричество и не оказаться на улице, — выдала я, и услышала, как поступило ещё одно новое сообщение.

— Ты действительно считаешь, что нас могу отправить к акулам?

— Да иди ты, мам! — Я бросила трубку, удивляясь её наивной идее, будто в порядке вещей просить меня бросить все и примчаться управлять закусочной. Невероятно. У меня есть собственная жизнь, клиенты, у меня… боже мой, еще одно сообщение?

Телефон показывал шесть непрочитанных сообщений. Нет, семь — только что пришло еще одно. Что происходит? Первое, оказалось, от Шоны, клиентки.

«Рокси, я не нуждаюсь в твоих услугах на следующей неделе».

Хм. Странно. Я открыла следующее.

«Прошу прощения, что ставлю в известность в последнюю минуту, но я вынуждена отказаться от нашей встречи, которую мы запланировали на следующей неделе и через неделю тоже. Возможно, свяжусь с тобой в будущем».

Погодите, что? Миранда тоже была моей клиенткой. Я готовила для нее несколько месяцев по рекомендации… Митси. Вот дерьмо.

К тому моменту, как я прочитала оставшиеся сообщения, каждый клиент, рекомендованный Митси, отменил заказ, отказался от меня, и уволил.

Из-за М А С Л А???

Или может из-за непристойного жеста?

Я жуть как ненавижу этот город.

Рекомендации имели огромное значение в подобных местах, а благодаря Митси Сен-Гребаной-Рене я стала кулинарным изгоем. Красивые, благодаря пластическим операциям, пустые женщины с бо́льшим количеством денег, чем у самого Господа Бога, решили отправить мою карьеру под откос. Несколько оставшихся клиентов прибегали к моим услугам только эпизодически, ради праздничных вечеров или же, когда позволяло расписание.

Несмотря на любовь к Калифорнии, я действительно начинала ненавидеть ЛА. Заработок здесь приличный, но для того, чтобы здесь жить, нужно вступать в социальные контакты со всеми этими людьми — иногда это переходит все границы. И получается, что деньги — это единственный положительный момент во всём этом. Я только что потратила бо́льшую часть своих сбережений на новый двигатель для джипа, и временно поток денежных средств истощился.

Все клиенты с гарантированной оплатой, исчезли всего из-за одного телефонного звонка. Живот стянуло в узел при мысли о восстановлении бизнеса. Тревога постепенно всплывала на поверхность, пока я мысленно пробегалась по списку клиентов, задаваясь вопросом, кому предложить услуги на более постоянной основе.

Затем мой мобильник возвестил о ещё одном входящем сообщении. О господи, кто-то ещё присоединился к группе людей, поддавшихся науськиванию пострадавшей от инцидента с маслом.

«Вернусь в город в середине следующей недели. Маякни, если будешь не против моей компании».

Слава богу, это было никак не связано с приготовлением пищи. Хотя вру, однажды в дело была вовлечена банка арахисового масла, ладно, не берите в голову. Вздохнув, я вошла в свою квартиру. Митчелл был моим… хм. Определенно не парнем. Скорее… развлечением, любовником, последним в череде мужчин, с которым я наслаждалась сексом, а не выяснением отношений. Вносила ли я свой эмоциональный вклад в наши встречи? Нет. Была ли заинтересована в долгих прогулках по пляжу и в избраннике на всю жизнь? Пожалуй, я пас. Один лишь звонок, и стабильно мы имели потные, извивающиеся, с трудом дышащие тела, разборки и ссоры были сведены к минимуму.

Никаких — «как прошел твой день, дорогая?» Никаких — «эй, Рокси, мы справимся с трудностями вместе». Единственная трудность, которую он мог принести — нагнуть меня над креслом, одной рукой зажав волосы, а вторую запустив… Как жаль, что его сегодня нет в городе, я бы не прочь кое-чем воспользоваться, чтобы снять напряжение. Мозги кипели, карьера постепенно загибалась, а также ко всему прочему примешивалось чувство вины за побег из Бейли Фоллс, штат Нью-Йорк, на западное побережье.

Мне нужна тишина. Мне необходим покой. Мой взгляд прошелся по квартире, которая будет мне не по карману, если я не верну всех своих клиентов, и остановился на бутылке Patrón. [Patrón — это торговая марка текилы, выпускаемая компанией Patrón Spirits Company. Текилы Patrón, как и все текилы, производятся в Мексике из «магуэй» синей агавы. — прим. пер.]

Помимо тишины и покоя, мне необходим лайм…

Глава 2

Проснувшись на следующий день — хм, чего уж тут лукавить, время перевалило далеко за полдень — с покрытым мякотью лайма лицом и щекой прилипшей к подлокотнику кресла обтянутому заменителем кожи, я посмотрела на часы. Миленько, при помощи текилы мне удалось урвать четыре часа сна. Можно сказать, ночка прошла спокойно, учитывая, что обычно я сплю не больше трех. Ещё со времён начальной школы я эпизодически страдала бессонницей, поэтому привыкла спать меньше среднестатистической курицы.

Я побрела на кухню, наощупь потянувшись за кофе и стараясь не думать об увольнении из-за МАС — да, пофиг. Пока варился кофе, я, зевая, взбивала омлет с помидорами, чесноком, шпинатом и малой толикой сметаны. Посыпав сверху тертым Пекарино, вытащила из тостера идеально поджаренный кусочек халы, затем, прихватив кофе, вернулась в кресло.

[Пекарино — сыр — прим. пер.]

[Хала — еврейский традиционный праздничный хлеб — прим. пер.]

Во время завтрака мое внимание привлек бульварный журнал, лежавший на столе. Моё тайное увлечение. Периодически во время приготовления пищи эти журналы занимали стойку для рецептов. Отделяя мясо жареной курицы от костей, я узнаю последние сплетни Голливуда. Но этим утром взглянув на обложку, я узнала украшавшую её женщину, она была моей клиенткой, и мне хотелось бы верить, что даже подругой.

Впервые я услышала о Грейс Шеридан [героиня романа Элис Клейтон «Неопознанная рыжая» — прим. пер.], когда весь мир обсуждал её вторую половинку, Джека Гамильтона. Невероятно симпатичный молодой британский актер уже на протяжении нескольких лет был любимчиком СМИ всего мира, и когда его популярность начала по-настоящему расти, пресса не переставала строить предположения, с кем же встречается восходящая невообразимо сексуальная звезда кино. И они выяснили, что неизвестной рыжеволосой девушкой, оказалась Грейс Шеридан, тоже актриса. Медийное волнение обернулось бурей, особенно, когда Грейс объявила об их отношениях, взяв молодого актера за руку и публично предъявив на него права на красной ковровой дорожке. Всё это мне известно из интернета. Но, когда Грейс попросила стать её поваром во время подготовки к съемкам нового сезона популярного сериала, мне по-настоящему открылась женщина, украшающая обложки журналов.

Она оказалась веселой, милой и любила вкусно поесть. И сегодня чуть позже мне надо быть у нее. Чёрт! Совсем из головы вылетел существующий клиент, тот, который ожидал меня сегодня к ужину. Мне потребовалось пять минут, чтобы принять душ, нацепить чистую одежду, взять ножи и помчаться за продуктами.

Я готовила для Грейс весь прошлый год. Она была гурманом и любила готовить сама, к моей помощи она прибегала только, когда её график становился очень плотным. Два актера в одном доме, работающие сверхурочно даже за пределами съемочной площадки. Персональный шеф-повар — привилегия для одних и спаситель для других.

Грейс откровенно признавалась в прессе о скачках собственного веса, она очень серьезно следила за своей фигурой. А Джек? Относился ещё серьезнее…

Моя первая встреча с Джеком Гамильтоном состоялась, когда он срывал поцелуи с губ своей невесты, таская морковку из миски салата, который я готовила. У меня слегка кружилась голова от присутствия звезды такого масштаба, но головокружение и резак не самое безопасное сочетание, поэтому закопав поглубже все чувства, я приготовила великолепную еду. Настолько великолепную, что время от времени они начали обращаться к моим услугам.

Я прошерстила местный рынок, купила её любимые продукты: рукколу, салат фризе, лук-шалот, лимоны, стейк из вешалки, также известный как стейк мясника из говядины, иерусалимские артишоки, вяленый окорок, груши сорта «Бере Боск», прекрасный кусок английского чеддера, потому как, спасибо тебе господи, Джек и Грейс обожают десерт, несмотря на то, что живут в городе, который презирает сладкое. Посему к вышесказанному добавились мука, сахар, яйца и невероятно вкусное масло.

Уже час спустя я находилась на солнечной кухне двух самых ярких звезд Голливуда, заливала две формы для выпекания кексов и прогоняла Грейс на другую сторону стойки.

— Бессмысленно оплачивать мои услуги, если половину работы ты будешь выполнять сама.

— Я помощник шеф-повара, — запротестовала Грейс, когда я выдвинула кухонный стул и указала на него.

— Сядь, расслабься, оставайся на той стороне кухни, и я позволю тебе облизать их. — Я приподняла венчики.

— Хорошо, что Джека нет дома, он никогда не допустил бы подобного, — усмехнулась она. — Но мне очень хочется, поэтому остаюсь на месте.

Я улыбнулась при мысли о манипулировании одной из самых ярких звезд Голливуда посредством венчика. Почему остальные клиенты не могли быть такими же? На несколько минут кухня погрузилась в молчание, пока Грейс читала сценарий, а я трудилась над лимонными кексами. Но она не могла хранить безмолвие слишком долго…

— Так что, они все отменили заказы? Просто так? — поинтересовалась Грейс, оторвав взгляд от бумаг.

Мои же глаза не отрывались от работы.

— Мне не стоило тебе рассказывать. Это совершенно непрофессионально.

— Так же, как и предложение Джека о сексе втроем за лишнюю порцию пудинга с изюмом. Мы живем непрофессионально.

С моих губ помимо воли сорвался смешок. Однажды я приготовила традиционный английский пудинг, и британец Джек был на седьмом небе от счастья. Настолько, что действительно предложил расплатиться своим телом в обмен на настоящие английские сладости.

Мне правда не стоило открываться Грейс, она слишком милая и доброжелательная. Но где-то между разбором продуктов и очищением артишоков, она определила мое беспокойство. И я машинально выдала всю историю.

— Значит, твоя мама собирается участвовать в «Удивительной Гонке»?

— Уф, да. Глупая затея.

— Не знаю, я несколько раз смотрела шоу. Мне оно показалось забавным.

— Я это не отрицаю. Просто… эм… как тебе объяснить, моя мама, — задумавшись, я с небольшим стуком опустила формы для выпекания на стойку и выпустила пузырьки воздуха, прежде чем поместить кексы в духовку. — Она хиппи восьмидесятых годов, полностью окунувшаяся во вторую волну.

Грейс кивнула.

— Я помню. Покупайте серьги со знаком мира в Contempo Casuals. [Contempo Casuals — магазин одежды и аксессуаров — прим. пер.].

— Точно. — Я передала Грейс обещанные венчики, которые она сразу стала облизывать. — Только её заклинило. Она называет себя «вольной птицей». Но лично у меня в голове всплывает другое слово.

— Беспечная?

— Ага. Безответственная. У нее добрые намерения, но, когда всецело отдаешься фазам Луны, непросто вспоминать о таких насущных вещах, как оплата за свет в настоящем доме. К счастью у неё была я. Не говоря уже о многочисленных «дядях», околачивавшихся поблизости.

— Ах. — Грейс переключилась на другой венчик.

— Они не были плохими ребятами, просто мама ненавидела одиночество, поэтому прилагала огромные усилия, чтобы этому воспрепятствовать. Она влюблялась в каждого мужчину, кто потрудился взглянуть на нее дважды. Мама была убеждена, что каждый встреченный на её пути одинокий мужчина — ее Единственный. Или, по крайней мере, следующий уж точно будет им. Я становилась свидетелем последствий ухода мужчин бесчисленное количество раз, оставивших после себя разруху, слёзы, истерики, переедание сладкого, бесконечное воспроизведение песен Вана Моррисона. А затем следовало неминуемое восхищение новым парнем, который попался в её хипповской любовный капкан.

— Выходит, она романтичная? — поинтересовалась Грейс.

— Ты считаешь её романтичной, а я скажу — созависимая. — Я промыла груши в раковине. — Ты скажешь романтичная, но я не могу понять, зачем мучить себя проблемами и душевной болью?

Именно по этой причине все мои отношения складывались просто, были наполнены лишь сексом и избавлены от чувств. Проблема со сном являлась отличной причиной никогда не оставлять мужчин на ночь, с тех пор как мне стало тяжело засыпать даже в одиночестве. Прибавить к бессоннице храп другого человека, и сна мне точно не видать. К тому же, я совершенно не видела причин всю ночь неловко пялиться на мужчину после порции вечерней гимнастики, поэтому отсылала всех прочь. Никто не жаловался, а я сторонилась любых сложностей.

На какое-то время Грейс погрузилась в раздумья, я практически слышала, как крутятся шестерёнки в её голове.

— Хорошо, ты не разделяешь её мнение…

Я покачала головой.

— Помимо поисков моей мамой вечной любви, единственной постоянной любовью нашей жизни была закусочная. Мне же хотелось большего.

— Ваша семейная закусочная?

— Да, дедушка открыл «У Каллахан» тысячу лет назад. Лет с десяти я мыла в ней посуду. Мне нравилось там работать. А когда дедушки не стало, закусочная перешла к маме. Ничего особенного, обычное место для встреч в маленьком городке.

— Звучит здорово.

— Так и есть, именно там я решила связать свою будущую жизнь с кулинарией. Но мне совершенно не хотелось руководить закусочной, даже в течение короткого промежутка времени. Ты хоть представляешь, чего стоит управление едва ли успешного семейного ресторана? Никаких отпусков, никакой свободы, никаких спокойных вечеров. Даже находясь дома, постоянно звонят по поводу сломанного миксера, потекшей холодильной камеры или сломанного ногтя официантки, который угодил в миску с салатом, и надо ли закрывать закусочную, пока тот не найдут? — Я выдохнула из себя напряжение, которое сковывало тело каждый раз при воспоминаниях о моей очаровательной малой родине. — Плюс, никакой личной жизни — в городе, подобном Бейли Фоллс, все всё знают обо всех. Ты тот, кто ты есть, и никто не позволяет тебе забыть об этом. Все детство я провела в тени беспечности мамы, ожидая совершеннолетия, чтобы уехать из дома и хоть чуть-чуть побыть ребенком. Поэтому просьба мамы, чтобы я всё бросила и вернулась домой… ох, меня это взбесило.

— Могу себе представить. Ты искромсала её в пух и прах, — осторожно произнесла Грейс, заставив меня опустить взгляд. Точно.

— Ох, ради… — кожура лежала в раковине вместе с мякотью груши. — Прошу прощения, какой кошмар. Поговорим лучше о тебе — что у тебя новенького? — Я смыла всю кожуру с раковины и взяла новую грушу.

Своим взглядом Грейс дала понять, что наш разговор не окончен, но позволила мне сменить тему. Она рассказала о новом сезоне шоу, выдала несколько секретов со съемок фильма, в котором только что закончил сниматься Джек, успешной франшизе, основанной на серии коротких эротических историй. Ученый, путешествующий во времени, соблазняет женщин всех эпох… неплохой способ провести вечер в кино. К тому времени, как ужин был практически готов, я успела позабыть о том, что теперь я частным шеф-повар без работы.

Когда я снимала стейк со сковороды и отложила его в сторону остыть, заднее окно кухни осветили фары свернувшего на подъездную дорожку автомобиля. Я повернулась к Грейс, её лицо просияло, даже слегка порозовело.

— Джек дома. — Она выглядела по-настоящему счастливой, и я непроизвольно улыбнулась, несмотря на то, что на мгновение она напомнила мою вечно влюбленную маму.

Я пробежалась взглядом по кухне, с теплым медовым деревом и огромным мраморным островком. Вместо роскошных произведений искусств на стенах висели фотографии пары и их друзей. Цветы непроизвольно вылезали за края стеклянных банок и бакелитовых кувшинов — никаких грандиозных композиций флориста в доме. Потому что это не просто дом, здесь царит домашний уют. В отличие от других домов, в которых мне приходилось готовить. Грейс и Джек казались нереальными в этом неискреннем городе: настоящими людьми. Я соскучилась по настоящим людям.

Но быть третьей лишней на оставшуюся часть их настоящего вечера мне не хотелось. И, когда хлопнула задняя дверь, я быстро собрала свои инструменты.

Джек сразу же позвал свою невесту.

— Иди ко мне, Дикарка, я ждал момента, когда мои руки окажутся на тебе весь… о! — Притянув ее в свои объятия, Джек лениво улыбнулся поверх рыжих кудрей Грейс. — Привет, Рокси. Совсем забыл, что сегодня ты будешь здесь. Пахнет замечательно, что это?

— Маринованные в соевом соусе и с небольшим добавление кориандра стейки, мелко нарезанная руккола с салатом фризе, зажаренными артишоками, слегка сбрызнутые лимонным соком и посыпанные сыром пекарино, — произнесла я, поставив тарелки на стол. — Джек, для тебя еще обернутые прошутто, груши и большой кусок любимого английского чеддера. Грейс, тебе просто груши.

[Прошутто — итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью — прим. пер.]

— А почему ей нельзя особенные груши? — спросил Джек, уже сидя на стуле и пытаясь притянуть Грейс к себе на колени.

— Я остаюсь без особенных груш, потому что через две недели съемки интимной сцены, — спокойно призналась она, поцеловав его в щеку и едва избежав его загребущих рук. — И так как я пропускаю груши, то получаю кекс, — добавила она, роясь в своем салате. — Еще, возможно, я облизала венчики.

— Хотел бы я это увидеть, — шепотом произнес Джек.

Я покачала головой и молча продолжила убирать кухню, пока они поглощали еду. С огромным удовольствием.

После того, как я облила теплый кекс лимонно-медовой глазурью и уже собралась уходить, Джек и Грейс начали умолять меня остаться.

— Поешь с нами кекса, — предложил Джек, легко маневрируя по кухне.

Джек Гамильтон с охапкой пластиковых контейнеров: продай я подобный снимок и работать больше не было бы необходимости.

— Не могу, но спасибо за предложение. Мне нужно вернуться домой, и кое-что выяснить. — Я убрала последний нож в футляр, когда раздался сигнал моего телефона. Как всегда, в самое неподходящее время, объявилась мама. Я разберусь с ней позже.

— Все в порядке? — спросил Джек, в его глазах было беспокойство.

Невероятно, мои глаза стало немного пощипывать. Я с трудом сглотнула внезапно образовавшийся комок в горле.

— С ней всё хорошо. Я её провожу, — ответила Грейс, взяв меня под руку, и мы направились к задней двери.

— Блестящий ужин, Рокси, действительно великолепный. Спасибо еще раз, — добавил Джек, насвистывая, когда вернулся к расстановке продуктов в холодильнике.

Оказавшись на вечернем воздухе, я сделала глубокий прерывистый вдох.

— Извини. Не знаю, что на меня нашло. — Я немного всхлипнула, вытирая глаза, пока мы шли к моей машине.

— У тебя был дерьмовый день. Бывает. Поговори с мамой.

— Тогда она сможет меня уговорить, — ответила я, убирая свои вещи в багажник машины.

— Ненавижу себя за эти слова, ведь тогда мы лишимся твоих кексов. Но может тебе сделать передышку, отдохнуть. Что, если ненадолго выбраться из города и развеяться окажется хорошей идеей.

— Если я уеду, то брошу все.

— Рокс, ты уже потеряла практически всех своих клиентов, — напомнила Грейс. — За исключением нас, разумеется, твоих любимчиков.

— Разумеется, — вздохнула я. — Ты знаешь, почему я люблю готовить для вас?

— Потому что так ты беспрепятственно можешь пялиться на Джека?

— Безусловно. Но помимо этого, мне не хватает готовки настоящей еды. Домашней. Не заботясь о калориях.

— Реальная еда в реальном мире. Слышала о таком, — засмеялась Грейс. — Позвони маме, выговорись и реши, чего хочешь. Даже если и уедешь, ты всегда сможешь вернуться.

— Я вернусь. Мне потребовалось восемнадцать лет, чтобы убраться из крошечного города, я ни за что не останусь там навсегда, — ответила я, покачав головой.

— Замечательно! Если ты вернешься, извини, когда ты вернешься, я поспрашиваю у знакомых. Мы знаем много людей, которые могут воспользоваться услугами шикарного повара, никакой фальшивости. Всё будет хорошо.

— Иди, попробуй кекс. Я заранее нарезала для тебя ровно сто грамм. Не больше, — сказала я, залезая в машину.

— Посмотрим, — подмигнула Грейс.

Несколько минут спустя, я была на полпути к каньону. Как только вернулся сигнал сотовой связи, я позвонила маме.

Выслушала её.

Затем вернулась домой, посмотрела на стопку счетов и сравнила их с моими ныне не существующими доходами.

После чего снова позвонила маме.

— Рокси, время перевалило за полночь.

— Мама, я возвращаюсь домой. Присмотрю за закусочной. Но ты выплатишь мне зарплату. Ровно столько, сколько я заработаю, пока вы с тётей Шерил будете искать приключения на свои задницы по всему миру. Но это в последний раз, после этого все. Больше никаких одолжений. Никогда. Ясно?

— О, да! Спасибо, моя фантастическая дочь, спасибо! Когда ты приедешь? Не могла бы ты…

— Я позвоню утром, и мы все решим, хорошо? Ты выиграла, мама, наслаждайся этим. — Вздохнув, я повесила трубку и спиной откинулась на кровать.

Вот блин, я возвращаюсь домой.

Неделю спустя я сдала квартиру, упаковала вещи в джип, сообщила своему «любовнику», что уезжаю на лето и, к сожалению, без него, затем направила машину направо.

То есть, на восток.

Глава 3

Поездка в одиночестве через всю страну может оказаться очень унылой, особенно в самом начале пути. Прошу прощения, Невада, Юта. Я ничего не имею против того, что вы предлагаете миру: азартные игры и музыкальную группу the Osmonds. Но, когда сомневаешься в правильности собственных решений, бескрайняя пустыня не самое лучшее место для одинокой поездки.

С другой стороны, кактусы, песок и живой канюк — идеальные свидетели для того, чтобы открыть окно и во все горло напевать «Милую Кэролайн» [песня Нила Даймонда — прим. пер.]. Я даже создала собственный бэк-вокал, полностью отдаваясь каждому бах-бах-бах и петляя вдоль жёлтой разделительной полосы в качестве подтанцовки.

Вполне вероятно, на меня так подействовала пустыня.

Но пение удерживало на расстоянии воспоминания, которые всплывали в промежутках между песнями. Представшие образы проведенного на восточном побережье времени и возможности повидать лучших подруг — Натали и Клару — навеяли воспоминания о том, как мы познакомились и стали подругами, о том периоде моей жизни.

Я уехала в Американский Кулинарный Институт в Санта-Барбаре, рассчитывая, наконец, очутиться во взрослой жизни. В месте, объединившим в себе мой новый дом и желанную работу. Где можно было сосредоточиться на себе без вечных маминых проблем и неловкости, от которой я страдала в старшей школе.

Я была стеснительной и неуклюжей, не относилась ни к спортсменам, ни к гикам, фрикам или же интеллектуалам, скорее соблюдала промежуточный нейтралитет. К сожалению, в школе отсутствовали группы для кулинарных снобов. Какому ребенку понравится проводить выходные, совершенствуя тарталетки из козьего сыра или хранить пробы оливкового масла на заднем дворе.

А мне нравилось и то, и другое.

Я была робкой, очень худой, кожа да кости, краснела при любом, даже мимолётном взгляде в мою сторону. Умудрилась облажаться, впервые оставшись наедине с иностранным студентом, который прибыл по обмену из Финляндии, после того как мы налакались контрабандной скандинавской водки. Мне понравилось, как он ласкал мою грудь. Но затем меня стошнило. Больше он мне не звонил.

Однажды во время обеденного перерыва мои волосы зацепились за молнию пальто, и я провела минут пять, пытаясь их высвободить, прежде чем с полной невозмутимостью (надеюсь, что со стороны выглядело именно так, хотя по внутренним ощущениям всё было совсем наоборот) съесть принесенный из дома сэндвич с фасолью, миндалем и сыром Грюйер, стараясь не обращать внимание на косые взгляды одноклассников. Однажды я споткнулась и полетела с лестницы, продемонстрировав при этом всему классу нижнее белье, так как моя юбка задралась до талии.

Было и такое, я перепутала коробки с факультативными занятиями и вместо того, чтобы записаться на парад кулинарных изысков «Вкусы мира», оказалась в дискуссионном классе и провела целый семестр, отсчитывая минуты и обливаясь по́том во время обсуждения «Миссурийского Компромисса».

После выпуска я была полна решимости запрятать поглубже мою застенчивость и обновить Рокси Каллахан, решить, кем хочу стать и в каком образе явиться миру. Прелесть отъезда в колледж состоит в том, что никто не судит тебя предвзято.

Плюс ко всему АКИ было идеальным для меня местом, там я была окружена такими же людьми, как я. Мы с нетерпением ждали новой поставки фуа-гры, пускали слюнки во время сезона трюфелей и прямо-таки возбуждались, пытаясь научиться правильно карамелизировать куриную кожицу.

Кстати, о возбуждении… поговорим о нём. Я наслаждалась тем временем. Кулинарный колледж был настоящей «фондюшницей» сексуального напряжения, мы сгорали от желания стать пронзенными и распластанными. Вместе с уверенностью, которая пришла во время обучения вкусно готовить, я обрела уверенность в собственном теле. Пусть я и осталась такой же неуклюжей, но зато благодаря диете первокурсников обзавелась неплохой грудью и отличной попкой.

Кудрявые каштановые волосы стали прямыми и упругими после нескольких выравнивающих процедур. Калифорния гарантировала красивый круглогодичный загар и веснушки, которые в детстве я пыталась обесцветить лимонным соком, сейчас прекрасно подчеркивали цвет глаз.

У меня появились друзья, некоторые из них мужского пола. Весёлые парни. После маминых страданий из-за каждого мужчины, имевшего ничтожные сходства с Томом Селлеком (не представляю в каком месте), я поступала с точностью до наоборот. Флиртовала, не задерживалась на месте, и наслаждалась новообретенными полномочиями передвигать отношения на физический, но не на эмоциональный уровень, с любым парнем, затронувшим мои фантазии.

Потому что Рокси Каллахан не собиралась идти по стопам матери, которая скакала из одних отношений в другие, балансируя с маленьким ребенком в одной руке, и любовным романом в другой. Взвалив себе на плечи вечно не вылазившую из долгов закусочную, она вечно была в ожидании очередного мужчины, готового скинуть с неё сандалии. Нетушки. Мне нужно было строить карьеру.

Что я в итоге и сделала. Замечания преподавателей давали возможность развиваться. Я обращала внимание на каждую мелочь — небольшие уловки, чтобы понимать разницу между выполнением задания и овладением техникой. Знать, как капля винного уксуса в идеально подобранное время может усовершенствовать рецепт, ведь через мгновение он помутнеет и испортит ранее неплохое блюдо. Я доводила свои навыки до совершенства. Проводила огромное количество времени на прекрасных кухнях из нержавеющей стали, смешивала ингредиенты, импровизировала с приправами, и всецело наслаждалась процессом, т.е. занималась тем, чему в действительности нет места при работе в ресторане.

Мне были прекрасно известны трудовые будни закусочной, но я продолжала верить, что стоит раз вознести приготовление пищи до уровня искусства, и художник никогда не останется без работы. На самом же деле всё не так. Работа шеф-повара в ресторане высокой кухни — цель каждого студента кулинарного колледжа — совершенно не оправдала моих ожиданий. Необходимо самостоятельно подбирать персонал, вести расчеты, заниматься менеджментом, иметь дело с критикой, отзывами, следить за главным залом и служебными помещениями, а иногда ещё и, потерявшись в недрах кухни, готовить. По этой причине я оказалась в свободном полете: наслаждалась процессом создания пищи, но глубоко в душе продолжала верить, что ресторанная жизнь — с напряженным графиком, готовкой под постоянным давлением, не имея свободного времени — всё это не для меня.

Взяв себя в руки, я продолжила использовать имеющуюся возможность готовить великолепные блюда, пока не выпустилась с отличием и несколькими предложениями пройти обучение и поработать в самых высококлассных и инновационных ресторанах страны и не только.

Но я знала, это не сделает меня счастливой. Меня не привлекали слава и гламур, мне была необходима возможность творить. Напряжение ежедневной работы на профессиональных кухнях — не для меня, и выслушав несколько наставлений преподавателя, мой выбор пал на более спокойную жизнь персонального шеф-повара.

Это было лучшим решением, принятым мной за всю мою жизнь. У меня был шанс выделиться, позволив еде говорить самой за себя. Иной раз я даже давала клиентам советы: как сделать корочку пирога более слоистой, как карамелизовать, но не сжечь лук, как разделывать курицу. В эпоху «филейного мяса» люди до сорока лет понятия не имеют о некоторых приемах, известных только поварам и пожилым людям. Мне доставлял огромное удовольствие обучающий аспект моей работы. Это было небольшим бонусом, который предлагался моим клиентам, нанимающим персонального повара, не просто как преимущество богатства, но и как что-то ценное, но не имеющее отношение к материальному богатству.

Я осталась жить в Калифорнии и исколесила весь Золотой штат, будь то по своей прихоти или посещая клиентов: Санта-Барбара, Сан-Диего, Монтерей, и в конце концов, Лос-Анджелес. Говорят, после тридцати люди учатся говорить «нет», поэтому так как я ещё не достигла этого возраста, то соглашалась на всё: на новую работу, на новый город, на новый опыт. Разумеется, не выходя за рамки закона (по большей части), соблюдая безопасность (честно-честно), и избегая анального секса (ни за что и никогда).

Я редко приезжала в Бейли Фоллс, предпочитая, чтобы мама навещала меня на западном побережье. Мне нравилась моя жизнь, новая Рокси, и я была полна решимости никогда не возвращаться к прошлому.

Но избегая стресса от работы под руководством заносчивых шеф-поваров, драматических отношений барменов и официантов, я так и не смогла до конца избавиться от беспокойства о том, чтобы суметь самой потянуть все необходимые расходы. Мой источник доходов полностью зависел от клиентов, вопреки усердной работе и попытке выстроить собственный бизнес, никто не давал гарантий. Никаких выплат за то, что я передвигаюсь на личном авто, ни медицинской страховки, ни оплаты услуг стоматолога, никакой поддержки, ни семьи, в смысле, ресторанной «семьи».

С этой мыслью я вернулась в настоящее, где пересекала страну, чтобы в очередной раз выручить маму. Я включила музыку погромче и старалась оставаться на своей полосе.

٭٭٭

На третий день пути я решила остановиться у придорожного ресторана, дававшего рекламу, что у них подают «самые лучшие свиные окорока в мире». Мне была хорошо знакома рекламная концепция: каждая закусочная демонстрировала свою исключительную кулинарную особенность. «Лучшие пироги с кокосовым кремом», «лучшие жареные пикули», «лучший студень из свиной обрези и кукурузной муки»… последнее принадлежало маминой закусочной. Кому вообще захочется знать, что такое «студень», с точки зрения эволюции он стоит ступени на три ниже тушенки.

Но мне понравился их коммерческий ход: свиные окорока «поместили» на рекламном щите. Кроме того, очень уж хотелось отведать отличного барбекю. Я проехала половину штата Канзас и сейчас находилась достаточно близко к Канзас-Сити, так что еда должна быть отменной.

Мясо действительно было превосходным. Сладко-пряным, каким и должно быть барбекю в Канзас-Сити. Филейную часть порубили на мелкие кусочки и выложили на булочку. Мясо получилось нежным, мягким с идеально сбалансированными приправами, с зажаренными краешками. Найдите это место. Поездка через пол страны того стоит.

Закусочная была довольно старомодной. Четкий аромат мексиканских приправ, жареного картофеля и слабый запах жира витали в воздухе, несмотря на тщательно вычищенную жироловку. В подобных заведениях имелась одна особенность, так редко встречавшаяся в наше время — официантки, их ещё называют Фло, обладающие кристальной честностью, с карандашом для записи заказов в волосах, и носящие колготки.

— Что-нибудь ещё, дорогуша?

Я улыбнулась старушке, которая не одну милю пробежала в этих кроссовках, ни разу не поскользнувшись на раздавленной горошине.

— Нет. Спасибо, что порекомендовали этот пирог, он потрясающий.

— Его секрет в сметане, — ответила с улыбкой она, опустив на стол мой счет. — Она существенно меняет дело. Её можно использовать не только для печёного картофеля.

— Что вы говорите, — ухмыльнулась я, позволив ей поделиться своей кулинарной мудростью.

Двадцать минут спустя я вернулась на шоссе, наевшаяся до отвалу, и с новым рецептом для пирога с кофейно-шоколадной помадкой, после посещения случайно найденного, очень уютного старомодного заведения.

٭٭٭

К моменту пересечения границы штата Нью-Йорк, в моем настроении произошли кардинальные перемены. Мне надоело вести машину, надоело ходить в туалет в придорожных кафешках и надоел дом, учитывая, что фактически до него я так и не добралась. Два часа спустя автомобиль замедлился, поднимаясь на Катскилл [горный хребет в северных Аппалачах — прим. пер.], я же находилась на пределе усталости и раздражения, поэтому никакое щебетание птичек и поздние тюльпаны, окаймлявшие двухполосное шоссе, не могли повлиять на моё состояние. Я свернула с шоссе на главную улицу Бейли Фоллс, и передо мной возникли необычные баннеры, украшавшие мэрию и напоминавшие о ежегодном параде ко Дню Памяти, который будет проходить через несколько дней. Красно-бело-синие флаги ниспадали с крылец, телефонных и фонарных столбов, но и они ничего не смогли со мной поделать.

На автопилоте я проехала мимо богатых домов главной улицы, всё ещё величественных домов на Элм и Мейпл, мимо небольших, но аккуратных коттеджей на Лаукаст и Чеснат, спокойных ранчо в предместье города, и над железнодорожными путями. Теперь дома́ располагались дальше друг от друга, к некоторым из них прилегали фермы, некоторые оказались заброшены в окружении ржавых и изъятых автомобилей на пожизненной стоянке.

Наконец, я свернула на длинную извилистую подъездную дорогу, изрытую и усыпанную гравием, вдоль которой выстроились в ряд кадки с цветами, выкрашенные в ярко-желтые, оранжевые, фиолетовые и розовые цвета. Кое-где из ящиков торчали вывески с мотивационными лозунгами неоново-зеленого цвета:

МЕНЬШЕ ВОЮЙ, ДАРИ БОЛЬШЕ ОБЪЯТИЙ

ЖЕНЩИНЕ НУЖЕН МУЖЧИНА, КАК РЫБЕ ВЕЛОСИПЕД

НЕ ОТКЛАДЫВАЙ НА ЗАВТРА ТО, ЧТО МОЖНО СДЕЛАТЬ СЕГОДНЯ

Уверена, последняя фраза касалась арендной платы. В ответ мои глаза непроизвольно закатились — условный рефлекс. Пока тряслась по подъездной дорожке, продолжая читать новые вывески вперемешку со старыми, я постаралась представить себе маму такой, какой её видели остальные: счастливой, уверенной, вечной оптимисткой.

Но перед глазами упорно продолжал возникать образ женщины в комбинезоне с цветком за ухом, которая приносила ланч, намеренно оставленный мной дома, оповещая перед всеми друзьями, чтобы я не выбрасывала ростки фасоли из сэндвича, так как клетчатка препятствует образованию запоров.

Какой позор.

Я свернула на последнем повороте и оказалась возле дома своего детства. Прошло столько лет, а он ни капли не изменился. Двухэтажный дощатый дом с облупившейся белой краской. Просторное крыльцо было усеяно недоделанными арт-проектами. Лужайка перед домом усыпана вертушками и садовыми фонтанами, которые нуждались в срочном уходе. Одна сторона дома была измазана по меньшей мере тремя разными красками, но дальше этого дело не дошло — что-то другое привлекло внимание мамы. В доме имелись пробитые дятлами отверстия на месте сучков, не могу не отметить, что работали они не прерываясь, туда же время от времени наведывались их друзья, белки. «Очень приятное ощущение», просыпаться от шума в стене.

Но дом есть дом. Я припарковала машину, выгрузила вещи на крыльцо и задумалась, стоит ли стучать во входную дверь дома, в котором я жила с трёхлетнего возраста.

«Не буду стучать,» — подумала я и дёрнула за ручку.

Закрыто.

Поэтому я постучала. Но никто не ответил.

«Вы что, издеваетесь?»

Я промаршировала на задний дворик мимо вывесок, напутствовавших «не париться и просто быть счастливым», и выудила ключ из-под кадки возле двери. Предприняв ещё одну попытку постучать, я сама впустила себя внутрь.

Каждый дом имеет свой собственный запах. Его ощущаешь, когда приходишь в гости к человеку в первый раз. Иногда он приятный, как корица и чистое белье, булочки с пеканом и трубочный табак. Иногда — не очень: запах освежителя воздуха и капусты, карри и клетки хомяка, испорченной пиццы и омертвевшей кожи. (Если вам хоть раз «посчастливилось» побывать на квартире студента, то вы прекрасно знакомы с последним. Как я уже упоминала, у каждого дома свой особенный запах). Этот аромат имеет целую историю. Обычно запах собственного дома не ощущается, только при долгом отсутствии, по возвращению из отпуска можно его ощутить, сделав короткий вдох, или если уезжали на несколько лет.

Один глубокий вдох, и я дома. В воздухе витал аромат молотой овсяной муки, Боракса [дезинфицирующего средства — прим. пер] и пачули [вид кустарниковых растений— прим. пер]. Я огляделась вокруг, и поняла: здесь всё было как раньше: те же самые стаканы со Снуппи сохли рядом с раковиной, всё те же бело-коричневые корзинки для грибов выстроились в ряд на полке, те же двухсотлетние тарелки украшали стены, хотя одной с изображением Род-Айленда всё же не доставало.

— Мам? Ты дома? — позвала я, уже догадываясь о её отсутствии.

Внезапно на меня накатила злость. Я пересекла всю страну, отказалась от собственного бизнеса (ярости плевать на факты) и приехала, чтобы она смогла отправиться в путешествие по миру. А её. Даже. Не оказалось. Дома.

Я захлопнула дверь, запрыгнула в машину и направилась в город. Было утро понедельника. Догадаться о её местонахождении было легко.

٭٭٭

Заехав на парковку позади закусочной, я вклинилась в свободное местечко рядом с маминым микроавтобусом 1977-го года. Машина с салоном, декорированная «под дерево», уже стала нашей семейной реликвией, трудно было её не узнать или спутать с какой-либо другой. Плюс ко всему вышесказанному, задний бампер украшала наклейка с изображением Дарвина и потускневший стикер «Голосуйте за Мондейл / Феррейро!» [президентские выборы 1984г. — прим. пер]

Я взяла свою сумочку и, протиснувшись через служебную дверь, оказалась в декорациях и действах, виденных мною уже бесчисленное количество раз. А именно: летающие счета, звон колокольчиков, топот ног, хлопающая дверь холодильника всякий раз, как туда заходили и оттуда выходили, звук нарезания овощей, шкворчание сковородок. Полчища официанток, одетых в ретро стиле (у нас тоже имеются собственные Фло), выкрикивали заказы, разносили блюда в розовых и зеленых синтетических платьях, идеально подходивших к обивке мебели. Их движения подчинялись определенному ритму, некоему безумию. Кухню заполнял смех — в основном принадлежавший моей матери.

Моя мама находилась в самом «пекле» этой фантасмагории, перепачканный фартук мастерски повязан на талии, вьющиеся с проседью волосы забраны в пучок, с улыбкой на губах она подгоняла заказы, готовила еду и выкрикивала заявки направо и налево.

— На 16 столик необходимо побыстрее приготовить два жареных яйца с ломтиком бекона и сэндвич с омлетом.

Несмотря на царивший хаос вокруг, наши взгляды встретились, и спустя мгновение меня заключили в крепкие объятия, по силе больше напоминающие объятия квотербека. Я обняла ее в ответ, не сдержав смешок. В основном от того, что из груди выбили весь воздух. Только из-за этого.

— Ты рано, Рокси! Я ждала тебя не раньше полудня или даже вечера. Когда ты приехала?

— Только что — вчера вечером оказалась неподалеку и просто решила больше не останавливаться.

— Я так рада, что ты прочитала мою записку.

— Какую еще записку? — не поняла я, и она отстранилась, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом.

— На входной двери, так я предупредила, что рано ухожу на работу. А как ещё ты могла узнать, что я здесь.

— Догадалась. И, мам, не было никакой записки, — я отрицательно покачала головой.

— Разумеется, была. Я приклеила её утром на входную дверь, когда… вот черт, она здесь. — Обнаружив в кармане фартука записку, мама покачала головой.

«Рокси, я сегодня на утренней смене, приезжай в закусочную. Очень рада, что ты приехала!»

— Ох, ну ладно, ты здесь! А это самое главное. У нас как раз запарка. Карла позвонила в 4 утра и сказалась больной, поэтому мне пришлось прийти пораньше и ещё, на прошлой неделе уволился посудомойщик, и у меня пока не выдалось возможности подыскать ему замену. Фартук у тебя с собой?

— С собой?.. Мам, я вообще-то всю ночь провела за рулем…

— Ничего страшного, вон там на стене их много. Мне нужно идти, бобы дольше положенного стоят у окошка, поговорим позже, когда поток посетителей уменьшится. Спасибо, дорогая! — добавила она, отворачиваясь, чтобы крикнуть Максин, одной из самых пожилых официанток. — Эти «пукоовощи» скоро остынут, быстро отнеси их на 7-ой столик!

— Иди ты, Труди! Привет, Рокси! Приятно снова видеть тебя в родных пенатах! — Последовал ее ответ перед тем, как возобновился хаос.

Я стояла в центре кухни, пытаясь осознать, что только что произошло.

— Ты помнишь, как чистить картошку? У нас заканчивается картошка, мне бы хотелось иметь заготовку до обеденного наплыва посетителей, — прощебетала мама, промелькнув мимо и поворачивая меня к горе картофельных мешков.

— Ради бога, умею я чистить картошку, — раздраженно пробормотала я, понимая, что нет ни единого шанса отвертеться. Мама уже направлялась к главной стойке, выкрикивая через плечо. — Одна хорошо прожаренная котлета с добавлением садовой зелени и красноты.

— Проще сказать бургер с латуком и помидорами, — сообщила я картошке, слепо взиравшей на меня в ответ. Всем известно о наличии у неё глазок.

Взяв чистый фартук, выбрав относительно острый, из имеющихся в наличии, нож, заполнила лоток водой, чтобы замочить чищенную картошку. Мы подаем фри, толсто нарезанными и достаточно крупными ломтиками, способными заполнить отверстие в булке для хот-дога. Но это не умаляет качество приготовления. Так что поудобнее пристроив нож в ладони, я начала чистить, резать, равнять совершенно одинаковые кусочки. Выковыривала глазки, счищала позеленения и полностью погрузилась в процесс.

Громкие выкрики заказов на яблочные пироги, эхом кружились вокруг, в то время как я сосредоточилась на изворотливых прямых углах, проверяя их идеальность, прежде чем отправить в воду.

Мама прибежала за первым лотком и с любопытством посмотрела на мою сконцентрированность на очистке упрямых картофелин.

— Рокс, их обольют соусом или окунут в кетчуп — нет необходимости превращать их в произведения искусства.

— Ты попросила меня почистить картошку. Этим я и занимаюсь. — Последовал мой ответ, когда очередная картошка оказалась в лотке, а мама повернулась, чтобы уйти.

— Поторопись или мы никогда с ней не закончим, — проинструктировала она, на что я закатила глаза. — Я все видела! — крикнула мама напоследок.

— Так и было задумано! — Я взяла новый лоток и наполнила его водой. — Поторопиться, — пробормотала я.

Теперь у меня было задание: быстро создать идеальные ломтики фри. Я отключилась от шума и грохота, и склонилась над работой. Руки поднимались, опускались, сморщенные пальцы двигались, и вскоре лоток заполнили крахмалистые остроконечные творения. Время пролетело незаметно, пока я заполняла лоток за лотком, а содержимое мешков уменьшалось.

Одна из официанток похлопала меня по плечу в знак приветствия, я испугалась и выронила нож в лоток с водой. Наклонившись его поднять, я потеряла равновесие и плюхнулась грудью в ледяную воду с картошкой.

— Блин, — выругалась я, когда холодная вода, проникнув под футболку, заструилась по голому животу. Выйдя из своего небольшого картофельного угара, я обернулась. Всё рабочее пространство было заставлено готовыми лотками. Видимо, я немного переборщила.

— Боже мой, Рокси, сколько по-твоему нам нужно картофеля? — Вырулила из-за угла мама.

— Останется на завтра… и даже послезавтра, — немного смущенно ответила я.

— Все нормально, я освобожу место в холодильнике. Почистишь немного сладкого гороха? — спросила она, поставив передо мной большой лоток гороховых стручков. — Отрезаешь кончик, отделяешь волокнистую часть.

— Я прекрасно знаю, как чистить сладкий горох, — проворчала я. — Отрезать кончик… — я заполнила очередную тару водой, сердито фыркнув. — Отделить волокнистую часть. Ежу понятно, что нужно отделить волокнистую часть.

— В Голливуде ты начала разговаривать сама с собой? — пошутила мама, высунувшись из-за угла и едва успев увернуться от брошенного мной стручка гороха. Она рассмеялась и скрылась на кухне.

Я вздохнула поглубже, потянулась и вновь приступила к работе. Нужно обязательно вздремнуть, когда с этим будет покончено.

Некоторое время спустя заднюю часть моей шеи начало покалывать, и я оглянулась через плечо в поисках причины. Затем в считанные секунды произошло сразу несколько вещей, хотя для меня все было словно в замедленной съемке:

Прямо за моей спиной стоял мужчина.

В его руках была корзинка.

В корзинке лежали грецкие орехи.

Я вскрикнула, потому что он стоял прямо позади меня.

Затем уронила лоток.

Гороховые стручки разлетелись во все стороны.

Некоторые из них приземлились на его рабочие ботинки.

Подняв взгляд немного выше я узрела джинсы.

Затем взглянув ещё выше, мой взгляд упёрся в винтажную концертную футболка Fugazi [американская пост-хардкор группа — прим. пер.] и зелёную фланелевую рубашку.

Еще выше была двухнедельная густая светлая борода, м-м. Да, он — деревенский хипстер.

Посмотрела поверх бороды, на губы.

И снова на губы.

Губы.

Какие губы...

ВСЕ, ХВАТИТ.

Наконец оторвала взгляд от губ и посмотрела выше.

Как же хорошо, что я посмотрела выше.

Его глаза и волосы дополняли друг друга, несколько прядей падали на глаза в беззаботном приветствии, вроде: «Привет, милашка. На моих ботинках горох, но всем плевать, ведь у меня чертовски красивые глаза и волосы, и это нереально круто».

Волосы были цвета табуле [восточный салат, закуска— прим. пер.].

А глаза…

Цвета маринованных огурцов.

Или спаржевой фасоли.

Нет. Скорее брокколи, которую готовили на пару ровно шестьдесят секунд. Яркие. Пронзительные.

Я поскользнулась на горохе.

Не удержавшись, рухнула на пол и снова посмотрела на мужчину.

Один уголок его губ слегка приподнялся.

Он на миг переключил внимание на мою почти прозрачную мокрую футболку, прежде чем правила приличия заставили его отвести взгляд.

Затем он поставил на пол корзину с орехами и протянул мне свою руку, мозолистую, шероховатую, теперь уже улыбаясь обоими уголками губ.

Я взялась за протянутую руку, чтобы встать, но снова поскользнулась. Наши тела соприкоснулись, подобно столкновению миров. Мы стукнулись лбами.

Один из стручков закатился под его ботинок.

Мужчина тоже упал.

Орехи разлетелись повсюду.

Наши ноги перепутались.

А его голова уперлась в мои… между моих… колен.

Сладкий горошек теперь стал моим любимым овощем.

٭٭٭

Парня с орехами звали Лео. Я узнала об этом, когда мама, вывернув из-за угла и застав нас в интересном положении, крикнула: «Лео!». А затем поспешила ему на помощь. Ему. Она никогда не могла устоять перед симпатичными мужчинами. И, когда этот самый мужчина был извлечен из моих ног… боже… он потянулся вниз и снова попытался мне помочь.

— Ради всего святого, Рокси, что ты делаешь на полу? — Меня перехватила мама, подняла обеими руками и поставила на ноги, будто я мешок с мукой.

— Я… это… ну…

— Наверное, я её напугал, миссис Каллахан, — одновременно со мной произнес Лео спокойным грубым голосом. Как такое возможно? — Вы в порядке?

— Я… это… ну… — Откуда это мычание? Я раньше никогда не заикалась.

Он ухмыльнулся, и по всему его лицу расплылось любопытное изумление.

— Она в порядке, правда… ох, похоже, твои индейки в полной боевой готовности, возможно, тебе стоит прикрыться, — добавила мама, глядя на верхнюю часть моего тела.

Я опустила взгляд, вспомнив о том, что полностью просвечивалась, и сразу же скрестила на груди руки. Мои соски торчали подобно регулятору готовности индейки. Дамы и господа, знакомьтесь, моя мама.

— Рокси, смени фартук, потом посиди с Лео, выпейте кофе. У тебя же есть время на кофе, правда, Лео? Это меньшее, что мы можем для тебя сделать после того, как ты оказался на нашем полу!

Кофе внезапно показался самой лучшей идеей в мире. Кофе? Да, пожалуйста. Желаете снова оказаться на мне? Вы просто обязаны.

— Простите, миссис Кей, сегодня совершенно нет времени. У меня полный грузовик продуктов для доставки до пяти часов. В другой раз, хорошо? — спросил он, глядя на маму и растягивая губы в полномасштабной улыбке, после чего перевел её на меня. — Вы точно в порядке?

В полнейшем. Мои колени больше не ослабнут при виде симпатичного парня, даже несмотря на то, что мои индейки были готовы.

Я посмотрела на него сквозь опущенные ресницы, склонила на бок голову и улыбнулась в ответ.

— Прошу прощения за ваши орешки. — После чего медленно продефилировала к холодильнику, чуть больше обычного покачивая бедрами.

Внутри камеры я позволила себе десять секунд отметить внимание приятного парня подростковыми плясками, за чем меня и застала мама, заглянув проверить самочувствие.

— Если ты закончила, на полу остались гороховые стручки, которые сами себя не уберут, — произнесла она с понимающей улыбкой на лице.

Я вышла из холодильника с пылающими щеками.

Но идея провести лето в родных краях стала чуть более заманчивой.

Глава 4

После обеденного наплыва посетителей, я отдыхала в угловой кабинке. Лео. Кто так называет ребенка в наше время? И зачем он принес орехи?

— Он доставляет орехи каждую неделю, милая. Мы входим в его маршрут.

— Прошу прощения? — Я развернулась на месте.

— Ты спросила, зачем он принес орехи. Я решила, что ты говоришь о Лео — молодом человеке, которого сегодня утром опрокинула на пол.

— Я что, разговаривала вслух?

— Да. Видимо сказался недосып из-за поездки, или же последствия падения гораздо более тяжёлые, чем мы думали, и теперь ты разговариваешь с виниловыми сидениями.

Мама подошла и присела рядом, кафе уже закрылось, а сотрудники разошлись по домам. С понедельника по четверг закусочная закрывалась после обеда, по вечерам она работала только с пятницы по воскресенье. В детстве вторая половина дня была моим любимым временем суток. «У Каллахан» погружалась в тишину и спокойствие, я могла строить города из диспенсеров с салфетками, пока мама работала над заявками и накладными, и съесть столько пирогов, сколько успевала умыкнуть.

Мы наслаждались уединением практически каждый день моего детства — начальная школа находилась всего в нескольких кварталах дальше по дороге, и я быстро прибегала после последнего звонка. Я возилась с домашними заданиями, а мама — с рабочими делами, вот какая прекрасная вторая половина дня. Где-то между половиной пятого и половиной шестого мы собирали свои вещи и отправлялись домой, потому как очередной мамин «дядя» возвращался с работы домой. Из-за них она немного от меня отдалялась по вечерам. В том смысле, например, как любому ребенку приходилось делить маму с папой, с другими детьми, с родительским комитетом или кем-то ещё, занимавшим их время.

Она встречалась с милыми парнями, крутыми ребятами, поэтому мне не нужны были внеклассные мероприятия по музыке. Но никто из них не задерживался надолго. Мама очень любила папу, я знаю. Его фотография красовалась над камином сколько себя помню, не взирая на рядом крутившегося дядю. Папы не стало, когда мне не было и года, после чего мама постоянно стремилась к разбитому сердцу, используя других мужчин.

В любом случае, мне всегда нравилось проводить послеобеденное время в закусочной.

Похоже теперь благодаря тому времени я начала разговаривать вслух сама с собой. Не успела я вернуться в родной город, а уже стала сходить с ума.

— Ты не сходишь с ума, милая, — отвергла мое предположение мама, и я уставилась на нее широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Я и это произнесла вслух? — Я поглубже зарылась в кресло. — Что ты подмешала мне в кофе?

— Нет, не говорила, просто я знаю свою дочь. Ты думаешь, что этот крошечный городок уже свел тебя с ума, так?

— Возможно, — согласилась я. Мгновение рассматривая пятнистую клеёнчатую поверхность стола, я равнодушно поинтересовалась. — Так что за маршрут?

— Хм?

— Ты сказала: «Мы входим в его маршрут».

— Когда?

— Минуту назад.

— Не думаю.

— Мам.

— О, ты имеешь в виду маршрут Лео?

— Того парня, о котором ты упоминала, — кивнула я. Кстати говоря, с памятью у мамы все в порядке, чего нельзя было сказать про чувство юмора. — Тот парень с маршрутом…

— Что, милая? — невинно переспросила она.

— С меня хватит, я домой, — я начала подниматься с места.

— Расслабься. Посиди, выпей кофе, я просто пошутила, — произнесла она, жестом указывая мне сесть обратно. — Что ты хочешь знать о парне с маршрутом? Хотя мне больше нравится представлять его, как парень с глазами… ты видела его глаза?

— Согласна, его глаза интересного зеленого оттенка, — ответила я, понимая, что пока не признаюсь, ничего не узнаю. — Кто он?

— Он с Фермы Максвеллов, поставляет продукты всем местным ресторанам. Каждую неделю приносит что-то особенное. На этой неделе — грецкие орехи.

— С Фермы Максвеллов?

— Той самой.

— На том участке кто-то занялся сельским хозяйством?

— О, да. Место изменилось до неузнаваемости! Он восстановил яблоневый сад, оранжереи, поля снова приносят плоды — это просто замечательно.

— Когда это произошло?

— Сколько ты не приезжала домой, Рокси? Мир не перестал вращаться только потому, что ты уехала. — Выражение ее лица было бесстрастным, но голос прозвучал резковато.

— Я знаю, — ответила я, покручивая чашку на блюдечке. Тело сковало от легкого напряжения. Меня не было слишком долго. Но я умерила свои чувства и сосредоточилась на фермере.

Ферма Максвеллов была своего рода легендой в этой части страны. Да что там, сами Максвеллы были легендой в любой части страны. Представители старинного Нью-Йорка, старинных денег, старинного рода банкиров. Взяли ипотеку? Вероятно, она каким-то образом относится к банку Максвеллов. Арендовали автомобиль? Гарантию несет банк Максвеллов. Сделали взнос в инвестиционный фонд? Если он имеет какое-либо отношение к фондовой бирже, то Семья Банкиров Максвелл из Большого Нью-Йорка определенно принимает в этом участие.

Также, как и все старинные семьи, они время от времени покидали свою квартиру на Манхеттене, «коттедж» на побережье в Хэмптонсе или зимний домик в Палм-Бич и окунались в сельскую жизнь на своей шикарной старинной «ферме».

Значение слово «ферма» в данном случае принимает самое широкое из возможных. Что в вашем представлении может быть «фермой»? Десять-двадцать акров земли вокруг старого семейного домика и повидавший виды красный амбар, в каком-нибудь штате, над которым пролетаешь на самолете. Возможно, ленивый кот, парочка куриц, и, если очень постараться и проявить воображение, можно представить корову.

Если же вам не свойственна романтика, и вы более осведомлены о сельской жизни, то представите совершенно иную картину: сотни и сотни акров возделанных полей, скорее всего питательной кукурузы или соевых бобов без старых домов и амбаров. Раньше их было несколько на огромной территории, но владельцы продали участки одному крупному земельному объединению, и все строения снесли или же сохранили под объекты. Возможно, останется один огромный «амбар» с оборудованием, и определенно никаких коров.

Но что касается фермы Максвеллов, она была идиллической, посмотрите-как-достойно-и-мило-мы-выглядим-в-этих-рабочих-комбенизонах. В конце 1800-ых, когда Максвеллы прочно укрепились в нью-йоркских сливках общества, они приобрели большой участок земли в Долине Гудзона. В то время многие так поступали: Вандербильты, Рокфеллеры, Карнеги — все являлись владельцами ферм. Невероятных размеров площади земли, красивые и продуманные до мелочей «жилые фермерские дома» из камня с такими же прекрасными каменными амбарами, тропами для верховой езды, чайными (чайханами), фонтанами и садовыми беседками. Иногда их фермы приносили урожай или даже два.

Это место было создано для побега от ежедневной рутины богатой жизни. Главный дом и амбары располагались высоко на утесе с видом на реку Гудзон. Огромные каменные амбары использовались для размещения крупного рогатого скота, когда ферму использовали для производства молочной продукции. Землю применяли для сельского хозяйства — чаще всего для выращивания овощей и фруктовых садов — но большая часть посевных площадей использовалась в качестве природных заповедников. Некоторые поля расчистили для охоты, так как Максвеллы устраивали у себя грандиозные вечеринки, приглашая городских друзей, мужчины выслеживали перепелов и фазанов, пока дамы прогуливались среди парков, фруктовых садов и оранжерей.

Максвеллы появлялись в своей резиденции несколько раз в год. В остальное время за землей присматривали наемные рабочие и садовники, подготавливая ферму к приему городских гостей. Время шло, и основная часть земель пришла в запустение, поля заросли деревьями, дом годами пустовал. Видимо, Максвеллы подыскали себе новое место для побега.

Дом и сараи пришли в упадок, а собственность переименовали в одинокую усадьбу на окраине города. В 1970-ых новая миссис Максвелл заинтересовалась семейной историей супруга и решила восстановить дом. Никто никогда подолгу там не жил, но в особых случаях проводились экскурсионные туры, и нам в четвертом классе показали восхитительные виды, сам дом и былое величие.

Я же увидела только не используемую по назначению землю, не заполненные скотом амбары, холодный каменный дом с одними лишь цветами, всё это оставило ощущение впустую потраченного времени.

— Ну, я рада, что теперь ферма приносит пользу, — ответила я.

— Согласна.

— И Лео доставляет все продукты? Замечательно. Просто замечательно.

— Согласна.

— У них есть палатка на фермерском рынке?

— Да.

— Возможно, зайду посмотреть. Рынок так и работает по воскресеньям?

— Угу.

— Думаю, неплохая идея проверить, что они могут предложить на ужин.

— Согласна. — Мама попивала кофе, с мечтательным взглядом на лице. Должно быть думала о своей «Удивительной гонке».

— Поехали домой, — предложила я. — Ты сможешь приготовить мне один из своих вегетарианских супов, и, как только сядет солнце, лягу спать. — Я вылезла из кабинки и схватила свою сумку. Мои джинсы буквально скрипели при ходьбе, застыв от высохшего крахмала и сока сахарного гороха, напоминая о моем падении с самым привлекательным фермером этого «Маленького Домика в Прериях».

— Почему твои джинсы скрипят? — спросила мама.

— Они не скрипят. — Она упустила из виду последнее уведомление электрической компании, налога на недвижимость и возобновлении её водительского удостоверения. Но войдя на кухню и обнаружив распластавшуюся на полу дочь, между ног которой устроилось лицо незнакомого парня в окружении орехов и гороха, про это она точно не забудет. Или же про джинсовый скрип.

— Они не скрипят. Поехали домой.

Уверена, так же она не упустила и мой румянец.

٭٭٭

Мы ехали каждая на своей машине, и несмотря на истощение я наслаждалась выдавшимися минутами тишины (Тишины! Практически позабытое ощущение после пережитого безумия), чтобы оценить ситуацию. Многое изменилось после моего отъезда, и я постаралась трезво на всё взглянуть.

Бейли Фоллс — прекрасное место, с лёгкостью можно сказать, что в мире нет города замечательнее. Осень на севере штата Нью-Йорк? Оранжевые, желтые и красные вспышки «пламени», охватывают лес, накрывают округу покрывалом из хрустящих, шуршащих восхитительных листьев — что может быть прекраснее. За исключением, возможно, зимы. Когда всё укутано снегом, и мир окрашивается в приглушенные тона, всё блестит и переливается в лунном свете. Затем наступает довольно необычная весна, когда цветут яблони, воздух становится мягким, теплым и наполненным великолепным ароматом растущей зелени. Да, изобилие играет огромную роль в ландшафтных декорациях.

Почему же я неохотно возвращалась домой и так непреклонно убеждала маму, что останусь здесь только на время? Мне не хотелось никого обижать…

Мои глаза вновь пробежались по привлекательному и милому пейзажу. Просто Бейли Фоллс был для меня зыбучим песком. Подобно погрязшему в грязи сапогу, в попытке выбраться остаешься с голой, промокшей ногой и сапогом в луже. Словно водоворот, черная дыра, как на картине «Затягивающее пространство» Нормана Роквелла, из которого практически невозможно выбраться.

Кажется, сейчас многие хотят жить в таких маленьких городках, я же в таком выросла. И для застенчивого, своеобразного, неуклюжего подростка более чем созрела для приключений, когда настала пора покинуть дом. Пусть я и не жила здесь с восемнадцати лет, но постоянно ощущала привязанную к задней части моих штанов резинку и неважно куда и как далеко отправлялась… Ээээээээй, Рокси… привет из прошлого… в конце концов маленький городок был готов притянуть меня обратно. И вот я снова здесь.

Не могу жаловаться на свое детство. Но я рано и очень быстро повзрослела, обида постепенно копилась годами. В классическом сценарии, ребенок следует по стопам родителей. Но чудная мама и старательный ребенок: в сегодняшнем эпизоде «Что с нами делают Наши Родители?» вы узнаете, как раскроется грустная, в какой-то момент обаятельная, сюжетная линия. Я прекрасно понимала, знала и могла за милю предвидеть надвигающиеся проблемы. Особенно, когда была уже на полпути к двадцати годам, а мама приближалась к своему пятому десятку, и я продолжала разруливать её косяки.

И став, наконец, калифорнийской Рокси, была до смерти напугана, что снова трансформируюсь в свою прежнюю версию из Бейли Фоллс. Моя жизнь сложилась в Калифорнии, и мне совершенно не хотелось жить в городе, где все меня знали только как слишком застенчивую дочь Труди Каллахан.

Хотя с другой стороны возможность подвернулась очень вовремя…

Ладно, просто постараюсь не принимать все близко к сердцу. Помогу маме, но на этом всё.

٭٭٭

— Вкусный пирог. Очень вкусный пирог. Сало? — поинтересовалась я у мамы позже тем вечером. Она прихватила с собой на десерт последний кусок из закусочной.

— Прошу прощения?

— Смазала корочку топленым салом? — переспросила я.

После ужина я вышла на улицу подышать свежим воздухом и, как же иначе, она припорхала следом. Вскоре по возвращении домой я поняла, что отправиться спать, когда за окном светит солнце, оказалось несбыточной мечтой. Но я должна была признать, в Долине Гудзона прекрасный воздух — гораздо лучше, чем в Лос-Анджелесе.

— А, про пирог лучше спроси у Кэти, милая, это ее рук дело. — Моя мама вычистила тарелку боковой стороной вилки, закинув в рот последний кусочек.

— Ты никогда не интересовалась, почему она печёт только вишневые пироги? — спросила я, вычищая собственную тарелку. Пирог был непревзойденно вкусным.

— Нет.

— Почему нет? Тебя не посещала мысль, раз она готовит потрясающие вишневые пироги, то сможет и другие, такие же вкусные, если не лучше. — Я облизала вилку.

Мама пожала плечами.

Я вспыхнула.

— Но ты управляешь заведением! Это твоя закусочная! Почему бы не попросить женщину, готовящую пироги испечь и другие? — Для большей выразительности я ударила по ручке деревянного садового стула, и моя вилка стукнулась о пол крыльца.

Какое-то время мама взглядом меня изучала, моя рука тем временем все еще была сжата в кулак.

— Как сильно ты злишься?

— Очень злюсь, — вздохнула я, опустив тарелку на пол. Слишком тяжело не принимать близко к сердцу. Видимо, во мне засела заноза размером с телеграфный столб. — Просто… уф. — Мой лоб уткнулся в то самое место, где только что стояла тарелка.

— Выговорись, Рокси.

— Я здесь. И присмотрю за закусочной в твое отсутствие. Но как я уже сказала, больше никаких одолжений. — Я подняла голову и посмотрела на нее усталыми глазами.

— Сомневаюсь, что помощь с нашей семейной закусочной может считаться одолжением. Не тогда, когда мне выдалась возможность отправиться на телевидение и испытать что-то новое и интересное.

Мои глаза закрылись. Я чувствовала последствия долгой дороги и сейчас была не готова к ссоре.

— Согласна, сейчас все по-другому. Обычно ты не прибегаешь к помощи телекомпании CBS, чтобы заманить меня домой, исправить, вызвать или буквально спасти тебя, когда затопило подвал, потому что ты забыла выключить шланг. Но я говорю о будущем, в котором может произойти что-то подобное. У меня теперь своя жизнь, о которой я должна беспокоиться. Своя карьера, по крайней мере, я пытаюсь её выстроить. Ясно?

Мамин рот открылся. Закрылся. И вновь открылся.

— Когда вы вернетесь? — тихо спросила я.

— Продюсер запретил поддерживать связь из-за соглашения о неразглашении или чего-то подобного, но в чрезвычайной ситуации, я смогу с тобой связаться или наоборот, поэтому не думай, будто…

— Когда вы вернетесь? — я повторила свой вопрос.

— Зависит от того, как долго мы с тетей Шерил продержимся, если до конца игры, то…

Я обратилась к каждой сохранившейся у меня капле терпения, чтобы успокоиться и повторить еще раз.

— Когда. Вы. Вернетесь?

— В сентябре. Надеюсь на День Труда.

Три месяца. Я проторчу здесь все лето. Ого. Интересно, перевоплощусь ли в свою школьную версию к их возвращению.

Я села ровнее. Той социально замкнутой девочки больше не существовало. Я превратилась в выпускницу Американского Кулинарного Института. В персонального шеф-повара из Лос-Анджелеса. Калифорнийская Рокси — талантливый повар, который однажды приготовила настолько потрясающий пудинг, что выражение лица Джека Гамильтона стало очень красноречивым, и при других обстоятельствах никто кроме Грейс Шеридан его не видел.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась и затем кивнула.

— Хорошо. Лето. Хорошо.

— Правда? — одновременно удивленно и с облегчением уточнила она.

Мое лицо отобразило вынужденную улыбку.

— Уверена, все будет в порядке. А теперь я иду спать, очень устала.

٭٭٭

Я устроилась в своей детской кровати в окружении важных вещей для меня подростка. Вместо плакатов Джастина Тимберлейка и Эдварда Каллена в моей комнате находился алтарь Эрику Риперту [французский шеф-повар, автор и телевизионный персонаж, специализирующийся на современной французской кухне — прим. пер.] и Энтони Бурдену [американский шеф-повар, писатель и телеведущий — прим. пер.]. Эти двое могли создать божественный сэндвич для любой женщины, оказавшейся между ними. При случае, я готова была стать их начинкой.

Вместо помпонов чирлидерш и фотографий выпускного, в моих рамках хранилось меню из самых любимых ресторанов Нью-Йорка: The No Mad, WD-50, The Shake Shack, Pok Pok NY, Union Square Café. И, конечно же, Le Bernardin. Как упоминалось выше Рипер/Бурден сэндвич.

Пока остальные девочки старшей школы решали к какому сестринству присоединиться на следующий год в колледже или какое платье выбрать на выпускной, я мечтала о лисичках (грибах) и гуидаках (морских моллюсках), об Американском Кулинарном Институте в Санта-Барбаре, за тридевять земель от родного города.

И вот она я, в доме, в котором выросла. Откинув край одеяла, я улыбнулась, уловив аромат домашнего лавандового мыла. Мама делала его каждое лето, когда ароматные клумбы пестрели пряностями.

Она забыла оставить записку при входе, но удостоверилась, чтобы у меня было свежее белье.

Я скользнула в постель, выключила прикроватный светильник и стала наблюдать, как тени принимают знакомые очертания. Свет от старого сарая по-прежнему проникал в заднее окно, заставляя переливаться блестки на голубой ленте, которую мне удалось выиграть в конкурсе по приготовлению пудинга на окружной ярмарке. Куклы на полке над столом сидели ровно в линию, их тени слегка менялись в зависимости от лунного света. Лазурь и серебро готовились снова соединиться на полках. Сверчки закончили первую вечернюю симфонию, на короткий миг взяв антракт, прежде чем продолжить концерт до самого рассвета. Я повернулась и упала на односпальную кровать, устраиваясь поудобнее и немного загрустив от мыслей, что ничего не изменилось.

Ночи, проведенные в этой комнате в борьбе с бессонницей, стараясь расслабиться и позволить себе отдохнуть несколько часов перед сигналом будильника — ощущения остались прежними. И как по команде, раздался одинокий гудок последнего поезда, мчавшегося из Пафкипси вдоль Гудзона к городскому Центральному вокзалу. Этот звук знаменовал о наступлении одинокой части ночи. Когда все уже спали и, можно было больше не притворяться, словно я единственная, кто остался в сознании.

Я ненавидела этот звук.

Перевернувшись на другой бок почувствовала, как края чистого истощения тянут меня за собой. Но мне до сих пор до конца не верилось, что я дома.

Но только на лето. После которого я воспользуюсь обещанием Грейс Шеридан, познакомить меня с приятными людьми, для которых можно будет готовить.

И если очень повезет, еще и обзаведусь компанией.

٭٭٭

Когда я проснулась на следующее утро, мама уже ушла, а меня переполняло чувство признательности от того, что моя работа в закусочной официально не началась, так как всё моё естество пока еще оставалось в тихоокеанском часовом поясе. Несмотря на то, что я старалась быть наготове, призрак школьной Рокси все-таки сумел проскользнуть — поэтому я обратилась за подкреплением. Буквально.

Мы с моей лучшей подругой Натали познакомились несколько лет назад на первом курсе АКИ в Санта-Барбаре. Там же мы сблизились и познакомились с еще одной нашей подругой, Кларой, на парах по «Основам выпечки и кондитерской технике» в первый день занятий. Натали и Клара бросили институт после первого года обучения, не почувствовав страсть к приготовлению пищи, но мы оставались близки, даже несмотря на то, что нас разбросало по стране. Натали вернулась в родной город на Манхеттене, а Клара — в Бостон.

— Привет, подруга. Что новенького? — Раздался голос Натали после второго гудка.

— Ох, как всегда: готовлю, точу ножи и валяюсь в детской кровати.

— Ты что, получила подработку в Нью-Йорке?

— Я получила подработку в Бейли Фоллс, — ответила я, приготовившись к воплям.

Натали меня не разочаровала. Десять секунд спустя в ушах по-прежнему раздавался ее визг.

— Погоди. Погоди, чертову минуту. Ты сейчас в Нью-Йорке? Когда? Как? Когда? Почему? Когда? Круто! — Еще один вопль. — Все. Все. Перестаем орать, и рассказывай, что случилось!

— Не я тут ору, — засмеявшись ответила я.

— Хорошо, хорошо, успокаиваюсь. Расскажи, что произошло, — пропела она. Пение Натали означало ее волнение. Хотя если подумать, Натали всё делала нараспев.

Я попотчевала её историями о масле и сообщениях, лимонных кексах и голливудских скрягах. Рассказала об «Удивительной Гонке» и помощи маме. Натали выразила сочувствие по поводу моей потери клиентов, но не смогла скрыть восторг, что теперь мы находились ближе друг к другу. По крайней мере, на чуть-чуть.

— Ты должна приехать в город, как можно скорее! Или лучше я сама приеду к тебе, у меня не было возможности выбраться из города.

— Это был твой личный выбор, не выезжать из города, Натали, — засмеялась я. Она родилась и выроста на Манхеттене, и считала, что границы страны заканчиваются на западном шоссе и не начинаются вплоть до самого Лос-Анджелеса. Она совершала редкие выезды в «деревню», в Бриджхемптон.

— Вот будет ещё одна причина покинуть остров и увидеться с тобой. Кроме того, после бесконечных жалоб на родной город за все эти годы, шанс увидеть тебя в Бейли Фоллс стоит билета Метро-Север.

— Оставь билет при себе. Хотя не надо, лучше пришли его мне. Я уже с ума схожу от отсутствия настоящей цивилизации. Если вдруг приеду на встречу в большой широкополой шляпе и ударюсь в лирику об ароматерапии, не теряйся и привяжи меня к рельсам.

— Большие широкополые шляпы сейчас в моде, Рокс, — незамедлительно ответила Натали. — Не нужно недооценивать себя. Ты более современная, чем думаешь.

В ответ я лишь хмыкнула.

— Не может всё быть настолько плохо, верно? В смысле, теперь мы хотя бы в одной временной зоне. Уже нашла что-нибудь — или кого-нибудь — интересного? Кстати, ты давно приехала?

— Сейчас прохожу отметку в двадцать четыре часа, — ответила я. — Из них спала совсем ничего, поэтому все могло оказаться галлюцинацией, но вчера в задней части закусочной у меня действительно состоялась интересная встреча… — я замолчала, вспомнив неуловимые орехи.

— И? — потребовала она.

И я просветила её о Лео и его маршруте, возможно, выдав несколько неловких деталей, связанных с картофелем и водой.

— О-о, бойфренд на лето — звучит многообещающе! — промурлыкала Натали, напевая «Summer Lovin» из «Бриолина». [Музыкальная комедия 1978г. — прим. пер.]

— Постой, подруга. Моё отношение к отношениям не изменилось.

По сути я не занималась сексом на одну ночь. Скорее… достаточно ночей, чтобы изучить тело парня и его пристрастия, убедиться, что он изучил мои, но не увлекаясь до серьезных отношений. Легко и непринужденно.

— Да, но этим летом у тебя будет свободное время. Лео может составить тебе неплохую компанию. — Я практически почувствовала, как она многозначительно поиграла бровями.

— Как знать? Для меня карьера до сих пор на первом месте, и, если мне потребуется немного отвлечения, обращусь к парню. Никаких условий, привязанностей, просто веселое времяпровождение.

Какое-то время Натали молчала.

— Такое обычно слышишь от парней.

— Ага, если парень цепляет девушек по всему городу, он нормальный парень. Но если так поступает девушка, то её классифицируют, как даму лёгкого поведения, верно?

Скорее всего именно такой станет реакция жителей Бейли Фоллс. Я снова задалась вопросом, не ошиблась ли, приехав сюда. Но, как обычно, Натали прекрасно меня понимала.

— Знаешь, на самом деле, это гениально, — ответила она. — Ты справишься. Просто найди способ снова с ним встретиться.

— Даже обсуждать эту тему нелепо — она едва ли имеет какое-то значение для меня. Теперь рассказывай, как твои дела? В последнее время разбила сердце какому-нибудь бедолаге?

Мы пропоболтали еще около часа, пока я не почувствовала, что достаточно проснулась, пришла в себя. И не начала испытывать чувство вины, не придав большое значение тому, чтобы выяснить, как вести дела в закусочной до того, как мама уедет в закат. Я пообещала Натали перезвонить, когда улажу все дела, и связь разъединилась.

Глава 5

В течение следующих нескольких дней я заново знакомилась с нашей семейной закусочной. Если быть более конкретной, я задурила голову моей маме, спрашивая о каждой мелочи, чтобы поскорее войти в курс дела. Например, кто является поставщиками продуктов, когда она делает заявки на поставку необходимых продуктов, у кого есть ключи от закусочной, кто её открывает и закрывает, когда доставляют продукты, и каково её мнение о фирменных блюдах. Здесь её позиция была предельно ясна. Но она не сказала, что я не могу привнести какие-либо нововведения, если изъявлю желание. Превосходно!

Направляясь к разделочному столу, я услышала, как кто-то произнес имя Лео. Между кухней и местом, где официантки имели тенденцию зависать, где хранились все необходимые принадлежности для столов, например, лимоны для холодного чая, дополнительные салфетки и тому подобные мелочи, было небольшое окошко. Я бочком подошла ближе, оставаясь вне поля зрения, как ниндзя. Сэнди и Максин держали марку самых главных местных сплетниц, а я хотела услышать, как можно больше о Лео. Я была намерена реабилитироваться в следующий раз, когда его увижу, быть в состоянии поддержать нормальную «человеческую» беседу.

— Да он просто… Господи боже, он просто… о, боже мой! — Руби явно была в диком восторге.

— Знаю, я слышала то, о чём ты говорила. Ты видела те огурцы, которые он привез на прошлой неделе? У меня прям фантазия разыгралась.

— Подруга, если бы у Роя был такой огурец, думаешь, я бы бросила его?

— Черт, нет! Хотя ты же знаешь, что тебе лучше без него.

— Знаю. И еще я знаю, что никогда не видела, чтобы Лео с кем-нибудь встречался. Может, он просто ждет правильную девушку.

— И ты думаешь, что правильная девушка для него — это пятидесяти семилетняя официантка из Бейли Фоллс?

— Согласна. Но, если бы я была на тридцать лет моложе, я бы накинулась на него.

Максин фыркнула.

— Тебе бы лучше быть на тридцать лет моложе. Огурец подобного размера на данном этапе твоей жизни может тебя убить.

— Но зато, какой способ умереть!

Никакой девушки на горизонте. Хм-м… мне определенно нужно оставаться начеку, каждый раз как парень-доставщик входит через служебную дверь. Строго ради того, чтобы исправить впечатление от первой встречи.

И, может быть, как раз для этого я оказалась на фермерском рынке субботним утром.

В смысле, а почему нет. Я искала самые свежие сезонные продукты. В конце концов, выдающееся качество — это моя стихия.

Ладно, может я искала здесь кое-кого конкретного, с конкретной парой глаз и конкретной парой сильных и умелых рук, чтобы поговорить с ним, в этот раз как взрослая.

Он, конечно же, был здесь, и у него была самая длинная и огромная очередь среди остальных продавцов. Ну, а как же иначе.

И еще я заметила, насколько изменился фермерский рынок с тех пор, как в последний раз на нём была. Тогда моя мать и несколько других «зелёных» способствовали, чтобы он держался на плаву, пока производство местной продукции не совсем пришло в упадок. Я не преувеличиваю, здесь было всего несколько столов с огромными помидорами и вареньем Jam Lady (лучшим вареньем в мире), иногда кто-то приносил сюда несколько яиц. Рынок находился на парковке позади Методистской церкви, здесь никогда не было больше десяти человек одновременно, включая фермеров, и обычно все заканчивалось тем, что последние сидели в кузове грузовика, доедая то, что осталось от карамелизированной кукурузы.

Но сейчас это место процветало! Рынок перенесли на окраину города, в старый амбар, который был старше, чем сам город, он остался с тех времен, когда Долина Гудзона только-только стала сельскохозяйственным районом. Это было высокое здание с белыми дубовыми балками и стропилами, сохранившими в себе дух сельских праздников с танцами. Теперь он стал домом для фермерского рынка Бейли Фоллс с постоянными торговыми прилавками, расположившимися в его стенах.

Каждая палатка носила название фермы, гордо выставленное на столах, которые демонстрировали все, что они производили. Поздняя весенняя зелень была повсюду, репа и молодая горчица были самыми выдающимися. Салат представлен во всех вариациях. Здесь также присутствовало буйство красок моркови — не только оранжевой — рубиново-красная, фиолетовая, и ярко-желтая морковь выглядывали из доверху набитых корзинок в ожидании рук покупателей. В одной из палаток была представлена нарезка редиски, которую можно макнуть в горки крупнозернистой соли или растопленное сливочное масло. Корнеплоды, зеленый лук, чеснок и стебли чеснока — все это замечательное великолепие было доступно только поздней весной. Стебли спаржи, толстые и нежные, молили о легкой бланшировке, а потом о добавлении капли оливкового масла. Ранняя клубника продавалась на веточках. Был здесь и ревень.

Но теперь фермерский рынок не просто предлагал вам свою продукцию, большинство фермерских рынков могли предложить практически все, что вам потребуется на недельный запас для приготовления великолепных блюд. Яйца, курица, свинина, сосиски, говядина — вы называете, что хотите, и кто-то из местных это привозит. Я кружила вокруг прилавков, делая пометки всего того, что хотела бы попробовать, пока жила в городе. И пока я кружила, оказалась именно там, откуда и начала. У большой и длинной очереди — да-да.

Поскольку Лео был нашим поставщиком, только из вежливости мне следовало подойти и с ним поздороваться. Воспользовавшись анонимностью толпы, я хорошенько его рассмотрела. Ростом Лео был, по меньшей мере, 1,90 м, он был высоким и стройным, как тот, кто плавает или бегает, а не играет в футбол. Улыбка на его лице расцветает быстро и легко. Я наблюдала, как он общался с теми, кого знал, а тем, с кем был не знаком, он жал руки. Когда Лео обошел вокруг своего стола, чтобы помочь маленькой старушке донести корзинку к машине, я невольно улыбнулась. Местный Хипстер был не только сексуальным, но и милым. Убийственное сочетание.

Встав в очередь, чтобы поздороваться, я услышала, как кто-то позвал меня по имени, и повернулась, чтобы увидеть очень привлекательного мужчину.

Это был Чед Боуман.

Да ну. Капитан команды по плаванию Чед Боуман. Президент выпускного класса Чед Боуман. Избранный «Лучшей внешностью», «Лучшим телом» и «Кандидатом на успех» Чед Боуман.

И он шел прямо ко мне. В последний раз я видела его на выпускном, после того, как он подписал мой альбом, а потом ушел с Эми Шафер, самой красивой девочкой в школе, вероятно, чтобы пошалить. В последний раз, когда я видела его, скорее всего, у меня изо рта капала слюна.

— Рокси? Твою мать, Рокси Каллахан! — Он заключил меня в свои медвежьи объятия, оторвав от земли. — Я не видел тебя с…, о боже, выпускного?

Он пах солнцезащитным кремом и медом, и чем-то нематериальным. Может это был запах успеха? Запах совершенства? Хорошей жизни, невероятной легкости быть красавчиком? Запах понимания того, кто ты, чего хочешь и как этого добиться? Потому что такие парни не принимают слово «нет» в качестве ответа, не знают значения слов «стесняться» и «нервничать». Они только знают, как быть крутыми.

Я вдохнула еще немного аромата выдающегося человека прежде, чем он сможет опустить меня на землю, и, несомненно, появится его потрясающе красивая жена и спросит, почему он обнимается с какой-то городской девчонкой в футболке с надписью «Внутри отсутствует кремовая начинка».

— Чед, рада тебя видеть. Как поживаешь? — умудрилась спросить я, когда он, наконец, меня отпустил. Я не заикалась. Калифорнийская Рокси вернулась!

— Хорошо, на самом деле, хорошо, — сообщил он с широкой улыбкой. Боже, даже его зубы были идеальными. — А ты, какими судьбами в нашем захолустье?

— Ой, просто помогаю маме. Она уезжает из города на некоторое время на…

— На «Удивительную гонку», я слышал об этом! — воскликнул он, оглядываясь через плечо, несомненно, в поисках своей жены.

— Не сомневаюсь, что она рассказала об этом половине города, — вздохнула я, наслаждаясь минутами под солнцем с Чедом сводящим-с-ума Боуманом. Я глянула поверх его другого плеча. Она будет миниатюрной брюнеткой? Высокой блондинкой?

— Она рассказала половине города, а эта половина рассказала оставшейся, — рассмеялся он, помахав кому-то за моим плечом. — Рокси, рад познакомить тебя…

Я повернулась, чтобы, наконец, узреть…

— … со своим мужем.

Высокого блондина.

٭٭٭

Всё кончилось тем, что я сидела и пила кофе в небольшом кафе в амбаре с самим Чедом Боуманом и его мужем, столь же очаровательным и привлекательным Логаном О’Райли. Могу поспорить, что для кого-то другого Логан 100% тоже мог быть «тем самым Логаном О’Райли». И в то время как я, будучи старшеклассницей, невероятно бы нервничала, сидя за столом с крутыми парнями, сейчас я обнаружила, что это удивительно легко.

— Не могу поверить, что с тобой так легко общаться, — призналась я, откусывая большой кусок. Бейглы на Западном побережье ничто по сравнению с этими. Ничто.

[Бейгл или бейгель — разнообразные закрученные изделия из обыкновенно начинённого теста, выпечка, изначально характерная для еврейской кухни, ныне распространенная во многих странах, в форме тора из предварительно обваренного дрожжевого теста. В русской кухне аналогичные изделия из заварного теста именуются бубликами, сушками или баранками. Однако бейглы, в отличие от бубликов или баранок, более разнообразны и часто содержат внутри или на своей поверхности различные дополнительные кулинарные включения — прим. пер.]

— Почему это могло быть как-то по-другому? — в замешательстве спросил Чед.

— Ну, ты же сам Чед Боуман, — просто ответила я, слизывая шарик сырного крема с большого пальца.

— Ну и? — спросил он, после паузы.

— Ну, ты, вроде как, парень. И я сижу и разговариваю с тобой, как будто я крутая в прошлом! Если бы мы были всё ещё в старших классах, я бы предположила, что ты хотел моей помощи с домашкой, что, на самом деле, не имело смысла, поскольку ты был отличником. В смысле, ну серьезно, как человек может быть настолько одаренным?

— Ох, очень одаренным, — добавил Логан, а я захихикала.

— Ну, я помню, ты тогда была немного застенчивой, — сказал Чед, игнорируя комментарий Логана, несмотря на румянец, проступивший на его щеках.

— С таким же успехом можно сказать, что ты был слегка великолепным. К счастью, я переросла большую часть этого, хотя, признаюсь, я немного нервничала, когда приехала вчера в город, и задавалась вопросом: будет ли все кричать о прошлом? — Вовсе нет, если вспомнить эпизод о пируэтах на орехах и горохе. Аккуратно сменив тему, я поинтересовалась. — А как сложилась твоя жизнь после школы?

— Все, на самом деле, хорошо. Мы переехали сюда около года назад.

— А ты откуда, Логан? — поинтересовалась я.

— Айова, потом Манхеттен.

— Вау, это два совершенно разных мира.