Ормхеймский Бастард (СИ)

Глава 9

Глава девятая.

Эвитан, Лютена.

1

Роджер за свою жизнь не спас слишком многих. А хуже, что даже не пытался.

Не сумел отменить казнь Иден Таррент. А Ирии — и не собирался. Это сделали благородный Анри Тенмар с неблагородным словеонским князем.

Не смог тогда настоять на свадьбе с Эйдой. Пороху не хватило. И тем отправил в Бездну и ее, и собственную дочь.

Не спас хорошего друга — Марка. Даже его сестре Сильвии помог не сам — перевалил на того же Тенмара. Только уже лично. Как и положено бесполезному слабаку.

А лечение лучшего друга скинул на Ирию.

А теперь — на кого? Прежде почти всесильный отец сейчас, как выяснилось, сам в тюрьме. Не всесильный, но благородный Анри Тенмар отправился спасать захваченный Эвитаном Аравинт, опять Грегори Ильдани и Прекрасную Кармэн. А Роджеру оставил спасать Ирию Таррент. Ту, что сама с удовольствием добьет его — при первом же удобном случае. Или даже неудобном.

Столь мерзкого напарника она терпит только ради Сержа. Кого Роджер тоже толком не спас. Даже с помощью Ирии — только от смерти, но не от плена. И даже смерть — может, тоже лишь отсрочил.

Роджер обещал вернуть друга домой. А родной дом за это время провалился в Бездну. И уж она-то точно теперь сожрет их всех — включая ту самую воинственную Ирию. Потому что озверевшему Эрику Ормхеймскому им предложить нечего. Иначе это уже сделал бы умный и хитрый отец. У него, в отличие от Роджера, есть мозги и нехилый опыт многолетних интриг.

А благородством из нынешних Сезарингов судьба наградила лишь принцессу Жанну. Ну и, наверное, честного Грегори — если кристальный Анри Тенмар в нем не ошибся. Не думал о сыне друга слишком хорошо. Или юного сына полководца Ильдани не изменили годы. Сам Роджер менялся столько раз, что только держись.

При виде того, в чьём обществе и как маршал… уже король Эрик теперь принимает пленных… Роджера не то, чтобы покоробило. В лагере пьяной солдатни навидался и не такого. Ормхеймский Бастард… уже законный монарх сейчас хоть не ржет и не ставит на «под кем умрет». С другой стороны, это сейчас не ставит. Не с кем. Из Роджера даже тогда собеседник выходил унылый. А нынешнего еще и вырвет запросто. Прямо на месте.

Некрасиво выйдет. И не ароматно.

И рядом нет Тенмара или сурового медведя Керли, чтобы навести порядок.

К тому же, во главе пьяной солдатни в Лиаре стоял циничный, но трезвый отец. И он допускал всё это, но сам не участвовал. А здесь озверевшей бандой размером с армию командует такой же пьяный бандит. Свой в доску. Верный товарищ по всем веселым развлечениям. И на него уже не найти управу, потому как — не слабак и жирдяй Гуго. Действительно вояка и способный полководец. Любимый настоящей армией, а не «игрушечной».

Лучше не думать, что творилось по пути в столицу. Анри Тенмар бы уже децимировал всю шайку-лейку давным-давно.

Серебряно-синие эриковцы проводили Роджера в меру презрительными взглядами. Особенно его хромоту. Но двери распахнули — король же приказал.

И в палатке отца, и у Тенмара всегда было строго и просто. Здесь… прямо шатер восточного владыки, чтоб ему. Даже мебель почти всю вынесли.

— Садись, — Эрик ткнул в пышный цветастый ковер напротив. Уже заляпанный чьими-то сапогами. — Будешь?

Девчонку предложил ту, что слева. То ли случайно, то ли справа — ценнее.

— Спасибо, нет, — Роджер присел на место почище. — Я женат.

Гуго бы уже хохотал. И настаивал. Эрик по-волчьи оскалился:

— Вот об этом и потолкуем. Значит, женат? На прекрасной племяннице Ральфа Тенмара?

— Да.

Дрожат несчастные девчонки — почти блондинка и почти брюнетка. Обе. Тонкая кость, изящные лица, фарфоровая кожа. Похоже, они еще и знатные — на крестьянок не похожи. Темный и змеи его!

— А теперь слушай, сопливый щенок. — В льдисто-голубых глазах полыхнула смерть. Очередная. — На племяннице Ральфа Тенмара женатя́. На единственной, кто наследует за ним. На Алисе Марэ. На всех прочих Драконьих племянницах, буде они найдутся, не женится никто. Или они быстро овдовеют. Ты меня понял?

— Да, Ваше Величество, — кивнул Роджер. — Когда моя казнь?

Эрик небрежно махнул ближайшей пленнице, принял у нее новую бутыль и столь же равнодушно отпихнул девчонку ногой. В грязном сапоге.

— Тебя Тенмар что, совсем бояться отучил? Раз уж ты сдуру женился на его бабе? Ты бы еще Кармэн юбки намял, — хохотнул бывший Бастард и бывший человек. — Ты что, готов сдохнуть?

— А как еще может овдоветь моя жена?

Чем здесь воняет? По́том, а еще? Если что от прежнего Эрика и осталось, то это — нелюбовь к духам.

Тогда — страхом?

— Никак. Твой брак недействителен, потому что ты уже давно женат. Не первый год как. Тайно. Твой папаша только что подтвердил. Письменно.

Значит, хоть жив. Всё еще. И даже способен сам расписаться.

Впрочем, может, был жив — на момент признания.

Хорошо, что Роджер не знает ничего ценного. Хоть в клочья рвите — не сдаст.

— И на ком я женат?

— Ты пьян? Или всё еще нюхаешь? Забыл собственную бабу и отпрыска?

Что?

Это Эрик нюхает. Он всегда был таким или спятил от безнаказанности и власти?

— Понимаю: от девок толку мало, — ржет очередной пьяный король-психопат. — Если они не племянницы старины Ральфа. Но ничего. Девку родила — значит, и дальше рожать будет. Тем более, за ней графский титул. Если щенка Карловой шлюхи так и не найдут.

Все-таки Эйда! Если, конечно, Роджера не женят на Ирии уже под ее настоящим именем. А в качестве «отпрыска» не сунут невесть кого.

— Твоя жена была похищена из Лютены неким обнаглевшим илладэнским выскочкой. К счастью, его отец исправил положение.

Не всем так повезло с отцами, как Ревинтерам.

В прошлый раз Роджер получил Эйду в преддверии казни ее семьи. А теперь — любовника?

— В общем, официальное венчание сегодня. Терпеть не могу наглых леонардитов, даже хотел перевешать. Но все прочие заперлись с этим дряхлым маразматиком Александром. И змеи с две их сейчас выкуришь. Не убивать же всех попов сразу… пока. В общем, сегодня окрутишься уже открыто. И вперед — на первую брачную. Чтоб через десять месяцев я был крестным. В прошлый раз у вас отлично вышло — значит, и в этот не оплошаете. Жить ведь хотите. И ты, и она, и твой папашка.

Значит, еще точно жив. И даже, может, здоров.

— Я могу задать вопрос?

На глазах пустеет темное стекло бутыли. Не пьянеет жесткий прищур:

— Валяй. Только осторожно.

— Что будет с моей… с кузиной моей жены, Ирэн Вегрэ?

С девушкой, с кем Роджер провел три недели пути и неделю в мрачном Ауэнте. С родной сестрой Эйды. Как он вторично скажет Эйде, что не спасет ее сестру?

— И с моим спутником — братом моей жены Леоном Таррентом? Он ранен…

— Совсем сбрендил, наглый сопляк? Думай, кому врешь. Твоего нового родственничка Леона Таррента я сжег лично. В Тенмаре. Вместе с кучей родни Старого Дракона. Жаль, старуха ускользнула — сама зарезалась. Так кто этот самозванец?

— Его кузен, Серж Кридель. Мой друг. Я…

— Ясно, хотел сделать его поценнее, — вновь хохочет Эрик. С ледяными глазами. — Ревинтеры не врать просто не выучились. Пусть катится в одну камеру с папашей. Как только того выловят. За пособничество похитителю твоей жены.

Роджер таки угадал. «Похититель» был вхож в семью Эйдиного дяди.

— Я хотел попросить о враче.

— И лекарь ему будет. Только твой дружок уже в пути оклемался. Живучий оказался… не в кузена Леона. Тот оказался слабоват — не пережил огня. Всё, слуги тебя проводят. Мыться, переодеваться — и на свадьбу. Или тоже полетишь в камеру — и тоже к папаше.

— Серж не мог никому пособничать — в Квирине. Нас там держали вместе. Я прошу для него свободы. Или хоть домашнего ареста — в моем доме. Если мне его вернут.

— Ладно, змеи с тобой. Забирай. Под домашний арест. Но его папаша поплатится за всё. Да так, что Лютена хвост прижмет.

Ты его поймай сначала. И заставь видевшую Карла и Гуго столицу что-то там «прижимать».

— Могу я поговорить с будущей женой? Сейчас?

— С наглостью — завязывай! — пролаял Эрик. — Всему есть предел. После веселой свадьбы наговоришься. Хоть прямо на брачном ложе. Все ночи в твоем распоряжении. Поторопись — или окрутят и немытым. Мне плевать, леонардитам — тоже. Как и их новым друзьям.

Что?

— А Ирэн? Что будет с Ирэн?

Спасет ли ее настоящее имя — то, что раньше едва не убило?

— Оставлю при жене. Старшей фрейлиной. Как только достану обратно жену. Из свечного логова старого маразматика. А пока — пусть потанцует на кружевных балах, — вновь тот же наглый, сытый хохот. — На новых. Я их устрою веселее прежних. И даже в комфорте наша дама поживет. В особняке. В моем. И если и родит орущего отпрыска, то только от меня. Надеюсь, что не девку. Ее родной папаша был слабаком — и потому у нее целых две сестры. Но у меня-то горячая кровь.

2

— Значит, этот Евгений поступил разумно? — лениво уточнил Эрик.

Раньше он так не умел.

Осторожно, Бертольд. Отлучался бывший Бастард всего на пару часов. Протрезветь Ревинтер просто не успел. Как и не пить — при очередном короле.

Хорошо, что новый монарх не вернул сюда хотя бы Ирэн… Ирию. Захотел «выпить только как мужик с мужиком». Пусть опасной красоткой займутся суровые модистки с грозной армией золотых булавок. Или лучшие куаферы Лютены. Да хоть зануды философы! Но с Ревинтера здесь хватит и одного Эрика! Пьяного.

— Разумно, когда женился на кузине, — осторожно произнес не самый паршивый министр. Но, возможно, самый перепивший. — Это нейтрализует жадную родню невесты, потому что у кузины нет дополнительной жадной родни. Юлиана одной крови с женихом, даже носит ту же фамилию. Кроме того, это не обидит ни один знатный род, потому что урожденная принцесса — выше их всех. А иначе кто-то неминуемо выдвигается вперед, а его ближайшие соперники затаивают обиды.

— Но… — Если что и осталось от прежнего Эрика — это его умение хлестать вино огромными кубками. А то и бутылками. Из горла. Как сейчас.

А еще он уже смешал его с пивом, элем…

— Неразумен выбор именно этой кузины. — Опять — осторожно, Ревинтер. Тема кузин — скользкая. — Свадьба с Зоей дала бы Евгению полную легитимность его власти. Даже оправдала бы свержение родного отца. Потому что Зоя — прямая наследница Константина, а Борис… — Бертольд замолчал.

— Узурпатор, — подсказал Эрик. — Как и я.

Здесь мокрый лед беседы даже не скользит. Может еще и провалиться.

— Вы — не узурпатор, — нагло соврал Ревинтер. — Ваша мать прежде была законной женой вашего отца. Патриарх дал разрешение на развод только по причине ее бесплодия. Но раз этого нет, то нет и развода. Патриарх вполне может признать законность вашего рождения, если это для вас важно. Кроме того, ваш отец никогда не скрывал, что считает вас своим сыном. Любимым сыном. Уверен, будь у него больше времени, он сам исправил бы ситуацию. Ваш отец был неглуп и вряд ли считал Карла способным править.

— Достаточно! — взревел Эрик. Запросто приложивший руку еще и к отцеубийству. — Я понял. Евгений — дурак, когда взял в жены не наследницу престола.

— Увы, он, как и большинство мужчин, поддался слабости. И женился на красоте и пороке, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю! Я видел ее портрет. Итак, он женился на шлюхе-кузине…

— Да. В то время как юной Зое всего пятнадцать. Она — мила и скромна. И достаточно напугана участью брата. Из нее теперь можно вылепить что угодно — по собственному вкусу.

Раз уж Эрик теперь вообразил себя мудрым правителем — должен клюнуть.

— Возможно, он поленился лепить? — хохотнул бывший Бастард. — Предпочел уже готовое? Я когда-то взял в жены Алису. Она была мила, скромна… и напугана. Но Алиса больше не считает меня мужем. Поэтому я женюсь на Ирэн. Она ведь тоже чуть лучше красивой и дорогой куртизанки, не так ли? Путалась с вашим сыном. А до него — еще и с вашим офицером. Даже с двумя.

Когда-то в детстве Ревинтер знал, что не умеет кататься на льду. Хоть тонком — весны и осени, хоть прочном зимнем. И потому избегал этого, насколько мог. Для графского сына в таком — ничего сложного.

Но в политике он прежде скользил уж точно лучше Эрика. Пока сам не столкнул Эвитан в Бездну. И даже сразу этого не заметил.

— Не совсем так. Роджер был слишком наивен. А Алан и впрямь влюбился… как и Риккардо. Согласитесь, Ваше Величество, ведь есть во что?

— И оба, тем не менее, шпионили на вас?

— Не без этого. Но ни один из них так и не дошел до ее постели.

Риккардо — так уж точно. Не настолько у Ирэн странные вкусы. А Алан слишком далеко, чтобы ляпнуть лишнее. И пусть там пока и остается — для его же и Ревинтера безопасности.

— Девушка хранила верность старику Тенмару. Это странно, но она Дракона любила… может, в память о его сыне.

— С Тенмаром покончено! — рявкнул Эрик.

Со старым Драконом, с его сыном или со всей провинцией?

— Разумеется, Ваше Величество, — покладисто склонил Ревинтер полуседую голову. Пока еще целую. И живую.

— А твой сын? Хоть в его жилах и не течет бурной южной крови — северная не хуже, знаю по себе. Он с ней был? Не вздумай соврать.

Вряд ли впредь Ревинтеру захочется отдыхать в серебряном кабинете. Или в синем. Слишком уж напомнят особняк Эрика. А другие цвета — королевский дворец.

Прежде Бертольд легко терпел любую грязь. И отдавал любые приказы. Потому что знал, где от этого укрыться. Теперь больше не сможет.

— Я не знаю, Ваше Величество. Это лучше спросить у самого Роджера. Но если мне будет позволено сказать…

— Говори! — Эрик запрокинул новую бутылку. Седьмую или восьмую?

Даже если забыть о крепости — куда в него вообще влезает столько жидкого?

— Роджер и в самом деле был влюблен в ее не менее красивую кузину — Эйду Таррент. Только милую, скромную девушку. Они ведь были когда-то помолвлены.

— Угу. Как я — с Алисой.

— Возможно, Ваше Величество. Вашей истории я не знаю. Но Роджер и впрямь не мог ее забыть. К тому же, у них общий ребенок. А Ирэн немного похожа на Эйду. Отдаленно. В Ирэн он не влюблен. Как и девушка — в него.

— Ясно. Она влюблена в обоих драконьих Тенмаров — разом. А между делом переспала еще и со Словеонским Волком Всеславом. Тоже, кстати, северянином. Очевидно, он ей их напомнил. Каждого.

— Этого я не знаю, Ваше Величество. Но она от него сбежала. Аж на границу с Квириной. Это ли не достаточно говорит о ее к нему чувствах?

— Ясно, куда сбежала. К любовничку Тенмару — тому, что еще жив и помоложе, — зло хохотнул бывший Бастард. — А любовничка-то там уже и нет.

Защищать смертельно опасную Ирэн прежде в дурном кошмаре бы не привиделось. Но раз не выйдет потопить ее и при этом спасти Роджера — пусть выплывут оба.

3

Ревинтер Ирию не узнал или просто прилюдно не выдал? Какой ему уже резон?

Да и выдать можно и наедине. Нашептать новому монарху в уши. У министра на это будет море времени. Во время целой пьянки.

Сине-серебряный дворец, розовые покои. Будто Алиса вышла совсем ненадолго.

Чистые полы сюда вернуться успели — пусть и ненадолго. Тихая хозяйка — нет. И слава милосердному Творцу.

Голова раскалывается — то ли от крепкого вина, то ли от его недостатка. Или от нынешнего общества. А другого не предвидится. Если, конечно, Ирия не предпочтет оголтелую солдатню и палачей.

— Так это ты — та самая Ирэн Вегрэ? — На сей раз Эрик удостоил пленницу целого вопроса. А не только приказа привести — страже, и сесть рядом с ним — ее саму.

— Та самая.

— Она же — Ирия Таррент. Любовница обоих Тенмаров, ревинтеровского капитанишки Эдингема, виршеплета Констанса Лерона, моего безумного братца и словеонского князя Всеслава.

Слуги шепчутся, что Эрик изменился. Если и да, то всё это в нем было и прежде. Когда он заставил Алису смотреть на будущую казнь мятежников.

И сколько в Бастарда нужно влить вина, чтобы он наконец свалился? Бочку? Две?

— Про Всеслава — вранье. Про вашего брата, к счастью, тоже.

И впрямь безумного. Но не больше, чем теперь ты сам. И ты не родился больным ребенком.

— Значит, правда про остальных? Брак с Роджером Ревинтером — это такая шутка? Разве ты не обещала любовь и верность, и что там у тебя есть еще — твоему кузену Констансу Лерону?

А что ты сам пообещал Алисе, что она предпочла укрыться под покровом михаилитской церкви?

— Любовь не обещала, верность — тем более, — усмехнулась Ирия. — А всё прочее Констанс получил и так.

Где-нибудь в другом, более справедливом мире.

— Знаешь, а мне нравится бесстыдство. Ты, по крайней мере, честна. Шлюха — она и есть шлюха. Красивая потаскуха. И ничего больше.

— Именно так, — усмехнулась Ирия. — Разница лишь в цене. Но я, скорее, кокетка и распутница. Я же не беру плату.

— Да, иначе точно прыгнула бы под моего слабоумного братца. А ты предпочитаешь выбирать сама, да? Значит, не обещала любовь? Констанс Лерон писал о тебе уйму глупейших стихов. Ирия Таррент, Ирэн Вегрэ… — протянул, перечисляя бывший Бастард.

Значит, Ревинтер ее всё же выдал. Или еще кто.

— Сколько же мужчин любили тебя?

Правду не удастся скрыть, едва он завалит пленницу куда угодно. Или притиснет к стене. Но до тех пор…

— Ни одного. Анри Тенмар любил вашу сестру Кармэн, его отец — свою жену. Алан Эдингем не разобрался сам.

И вовремя удрал подальше.

— А Констанс Лерон?

Уже не узнать. Жаль, он не удрал еще дальше Алана Эдингема.

— Он любил свою выдумку. Прекрасные фантазии об идеальной даме.

— За них глупый поэтишка и умер. Хотя нет — за то, что помешал моему отдыху. Так вот, Ирэн, я отправлю тебя туда, где тебе самое место. В мою новую спальню. Но не сегодня и не завтра. Сейчас ты пока поживешь… допустим, вот здесь. Вполне уютно, не находишь?

В прежних комнатах Алисы⁈

Милые котята и трогательные собачки с огромными добрыми глазами. Нежно-голубой, как летнее небо, потолок. Бежево-розовые ковры. На них уже вновь остались глубокие следы грязных сапогов. Ладно хоть пустых бутылок пока не валяется.

Выжили ли наивная Соланж с трогательной малышкой Софи, проницательная умница Стефани, добрая, простодушная Жаклин? Безобидная старушка Одетта с ее воспоминаниями далекой юности? Про Алису твердят все, остальные забыты.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Возможно, удобнее будет, если я займу не комнаты моей кузины-королевы, а жилище поскромнее — родовой особняк Тенмаров?

И смазать салом резвые пятки оттуда точно проще. Даже при вооруженной охране. Эриковской. И даже трезвой.

— Не удобнее, — отрезал спятивший от вседозволенности очередной безумец эвитанского престола. — Видишь ли — сейчас у меня полно юных дев. И их я еще распробовал не всех. У каждой из этих девок еще есть что скрывать и терять. В отличие от тебя. Но не страдай — до распутных красоток вроде тебя очередь тоже дойдет. А пока, — усмехнулся он, — постарайся меня не разозлить. И для этого, будь добра: впредь со мной НЕ СПОРЬ.

4

Даже странно, что в комнате Роджера всё осталось, как было. При нем и… при матери. Отец не тронул ничего. А королевские мародеры любого из трех королей не добрались. Были слишком заняты особняками роскошнее? Бертольд Ревинтер всегда славился скромностью.

Прежде он распоряжался Роджером, как частью себя. С тех пор прошла целая жизнь. Насколько теперь младший сын способен ему противостоять?

И как он взглянет в серые глаза девушки, чье лицо так старался забыть? Той, что его лицо столько раз видела в кошмарах?

Роджер ведь так ничего для нее и не сделал. Это не он спасал Эйду из монастыря. И во всех дальнейших скитаниях. Вовсе не родной отец искал и спасал Мирабеллу.

С кем поделиться собственными мыслями? Уж точно не с отцом. Не поймет и через века — даже будь у них таковые в запасе. Хоть оба Ревинтера сейчас и на одной стороне. На стороне спасения семьи.

Вот только семья — расширилась. Причем не только в сторону Эйды. Роджер, насколько сможет, не позволит вредить и Ирии. Даже если она сама легко передумает, едва представится удобный случай. Сестра Эйды ведь еще так и не отомстила. А ждала этого годами.

Анри Тенмар стал Роджеру почти другом. Жаль, лишь почти. Но для большего нужно было самому натворить меньше. Зачеркнуть можно не всё. За себя Тенмар простить смог. За семью друга — нет. До конца — никогда.

Как не простит до конца и Ирия Таррент. Полностью — никогда. Хоть века пролети. Даже если сейчас они пусть не друзья, так союзники.

Впереди — свадьба. Которой Роджер сначала не хотел, но согласился. Потом попытался настоять, но слишком мягкотело. А теперь опоздал на годы.

Нет. Еще больше. Нормальные люди сначала женятся, а уже потом зачинают детей.

А так, как тогда, вообще ничего не должно было случиться. Никогда.

Ведь могло же выйти иначе? Роджер никогда не пошел бы на поводу у отца. Поступил бы в Академию. И не оказался в Лиаре. А еще лучше — Арно Ильдани остался бы жив. И никакого мятежа.

И где-нибудь в другой, не сложившейся жизни Роджер мог просто встретить светловолосую, сероглазую девушку из Лиара…

Размечтался. Живи в той реальности, что создал сам. Напару с отцом. Долго ведь старались.

Анри Тенмар точно придумал бы, как всё исправить. Вот только он бы в это никогда и не вляпался.

А Бертольд Ревинтер выход не подскажет, потому что не видит вины Роджера вообще. Как и своей.

Кстати, с отца надо и начинать. Обсудить живописные сны о топких трясинах, горящих созвездиях и кровных клятвах. А заодно — готов ли он разменять жизнь нелюбимой невестки на жизнь младшего сына или проще потерпеть до конца их (или своих) дней обоих. А то папенька ведь еще далеко не обо всём осведомлен.

И случайность или жестокая шутка, что их с Эйдой дочь кто-то без них назвал Мирабеллой? В честь матери Роджера.

Взяла ли девочка хоть что-нибудь от нее? Роджер толком не помнит лицо матери в жизни, но ведь есть портрет. В ее комнате, где всё осталось почти как при ней. Там мама как живая. И столь же печальная.

А еще стоит поискать доверенного гонца. Не отцовского. Тот сначала предупредит самого отца. А папенька в свою очередь промедлит с предупреждением врага. У того ведь уже не осталось заложников. И его смерть ни Роджеру, ни Мирабелле, ни даже Эйде во вред не пойдет.

Но что делать, если Роджеру Анри Тенмар — больше не враг?

А верного гонца младшему сыну найти куда тяжелее, чем влиятельному отцу. Но проще, чем пленной Ирии. Меньше слежки, больше свободы. И дом — свой, а не Эрика.

А если письмо перехватят? И вот уж тогда развернутся… Особенно с шантажом.

Саму Ирию упоминать нельзя. Как бы Анри ни обрадовался, что она жива. Но вдруг он еще не слышал и о ее смерти?

«Анри, помнишь легенду о Четырех и Пятом? Я тут порылся в книгах и нашел еще одну — об Острове Ястреба в одном северном море или озере…»