Ормхеймский Бастард (СИ)

Глава 9

Глава девятая.

Эвитан, Восточный Тенмар.

1

Странно. Умерли папа и Ральф Тенмар. А в Бездну угодила Ирия.

Этого просто не может быть!

В подзвездном мире насилуют невинных девочек, казнят детей и убивают родных отцов. Но что за ужас творится здесь⁈

Серые камни, сырые после недавнего дождя. Прохладные, несмотря на лето. Ведь солнца здесь не бывает.

Нет. Холодные. Ледяные. Всегда, когда не раскаленные.

Потому что солнце, увы, здесь бывает. В самый лютый зной. Бездне ведь положен не только лед, но и пламя.

А на камнях — дети. Множество детей. Новорожденных, младенцев, годовалых. Раздетых. В грязи, в сырости. В зной и в стужу.

И две монахини не спеша идут мимо, трясут за плечики. Проверяют. Мертвых — оттаскивают прочь. В яму на краю.

Сколько их может туда поместиться? Что у них там⁈

Это просто сон! Ночной кошмар! Очередной! Ирия наконец сошла с ума! Враги захлебнутся восторгом. От счастья поумирают!

Вот только — какие⁈ Кто из них еще не умер не от счастья? Или не ждет казни? Дядюшка Гуго? Всеслав?

— Что вы творите⁈ Ах ты…

Сдавленный хрип полузадушенной твари. Слабое трепыхание.

Прости, Эйда. Вряд ли Мирабелла могла выжить здесь.

Хрупкое горло — сквозь кучу темных тряпок. Мешают. Не дают стереть с лица безвинной земли…

Ирия кинжалом полоснула ткань…

И заорала — дико, надрывно, как раненое животное! Больше не в силах вытерпеть то, что вынуждены — несчастные маленькие дети.

У этих монахинь нет не только сердца и души. Или совести.

Еще и лиц.

2

— Кавалер, успокойтесь. Не нужно так волноваться.

Сама мать-настоятельница-то уж точно спокойна. Не первый год на посту… стерва! Главная дрянь из дряней.

— Нам приносят ненужных девочек десятками. Здесь три борделя в окрестностях. И больше двадцати нищих деревень. Половина бедняков пьет. Что нам остается делать? В Квирину продавать? Мальчиков мы отказались принимать — все-таки монастырь женский. Но и столько девчонок куда девать? Мы оставляем их на сутки во дворе. На волю Творца милосердного.

Бедный Творец. Опять всё валят на него.

— На волю Творца⁈ На сутки? Новорожденных? А осенью? А зимой?

— В любое время года. Устав не терпит отклонений. А если Творец пожелает сохранить чью-то жизнь…

— Вашу жизнь он хочет сохранить? — прошипела Ирия.

Шпага у горла «матушки» нехорошо дрогнула.

— На всё его воля, — настоятельница равнодушно подняла темную вуаль. Недрогнувшими руками. — Я тоже прежде была обычной монахиней. Как видите, я ничем не отличаюсь от прочих.

Да. Чем они так себя уродуют? И во имя чего?

На сей раз Ирия умудрилась не заорать. Если ты в Бездне — просто прими это как данность. Дети же как-то терпят. А тут — кобыла здоровая, пахать можно. И грозит разве что смерть, а не такое. А для пыток надо еще ухитриться взять в плен. Кавалер Реми, в отличие от Ирии Таррент, даже пистолеты не сдал.

— То, что избавляет нас от мертвых тел, помогает и пройти Обряд Посвящения. Любой яд в малой дозе — лекарство.

— Зачем? Творец не требует себя уродовать.

— Это наш собственный выбор. Если Творцу угодно сохранить при обряде нашу жизнь…

— Личный выбор — каждой?

— Устава. И семьи присланных сюда девушек. Если веруешь — надо уметь жертвовать. Если больше нечего — значит, красоту и здоровье.

Как же повезло Ирии и Эйде, что в распоряжении Леона и Полины не было такого местечка! Уж эта-то парочка «выбрала» бы!

— Значит, семьи. А дети? У них какой выбор? Умереть?

— Чего вы хотите, кавалер? Перебить нас всех? Или только меня?

Ну да. У королевского фаворита полно прав. Это у невиновных девушек такого счастья не бывает.

— Отправьте всех еще живых детей в другой монастырь. В любой. Желательно — как можно дальше. Или в обычный приют. Любой будет лучше вашего. Или Его Высокопреосвященство и Его Величество узнают обо всём. Особенно, что здесь была моя племянница. Без разрешения ее старшего родственника.

Опекун Эйды Таррент, кузен Реми, нагл до безобразия. Он ведь в личном фаворе у самого короля! С таким королем всё возможно, правильно? В том числе и скороспелые кавалеры? Небось, эту самую девицу Эйду кавалеру Реми уже в жены пообещали — вместе с титулом и замком. И кусок соседних земель щедро прирезали.

А нет настоящего защитника, пусть будет хоть фальшивый. Правильно?

— Хорошо. Но вы ведь прекрасно понимаете, что дети будут прибывать снова?

Да. Ничего не изменится. Пока в Эвитане не будет нормального короля. Или аббатство не сожгут вторгнувшиеся квиринцы.

Мать-настоятельница еще и объясняет. Что делать, раз попался слабонервный королевский фаворит? Таким дозволено иметь тонкую психику. Это ведь не истеричные девицы, за которых семья делает выбор.

— Так укладывайте на ваши камни не детей, а их родителей! — рявкнула Ирия. — Особенно отцов. Меньше будет пьяниц. Такова королевская воля!

Судя по взгляду настоятельницы — на такую наглость дает право только королевский будуар. Так это и подразумевалось. А что? Чем Ирия лучше Октавиана? А уж липовый кузен Реми…

— А детей сразу отправляйте в другие приюты. И новых девиц — в другие монастыри. Наш юный король любит красоту, а не уродство. Вдруг он пожелает лично вас навестить?

И устроить оргию. С недельной пьянкой. Вместе с любимым дядей. И парой-тройкой чьих-нибудь смазливых кузенов.

Неужели даже эта ледяная мегера способна удивиться?

— А сейчас — где моя племянница? И не смейте лгать.

— Ее здесь нет, — не дрогнула мать-настоятельница.

Надоело жить? Хотя в таких условиях — надоест. Уже давно.

— Вранье.

— Правда. Здесь уже был некий родственник Мирабеллы Таррент. Давно, еще в середине весны. И забрал девочку.

3

— Ты позволишь мне сопровождать тебя, Ирэн? Мне и моей сестре?

— А я могу тебе верить? — вздохнула Ирия.

— А разве ты говорила мне правду? Разве Ирэн — твое настоящее имя? И ты — внебрачная дочь герцога Тенмара?

— Лично я бы не удивилась. Но сейчас не я предлагаю тебе ехать со мной, а ты, Клод.

— Хорошо. Я в любом случае собирался поделиться с тобой всем.

— Кто вы, Клод? Ты и Лаура? Сколько правды в твоей истории?

— Почти всё. Небольшую, но важную ложь всегда проще утопить в правде — тебе ли этого не знать, Ирия? Когда правда убийственна, а просто ложь не спасет — выручит мелкое вранье и недомолвки. Себастьен — внук герцога Тенмара. Но ты ведь не спрашивала о его происхождении? А я и вправду бедный студент Академии и когда-то принял предложение друга погостить. Это привело к моей встрече с Ирэн. Я влюбился… а потом ее мать умерла. Мою Ирэн забрал Ральф Тенмар — в свой змеиный замок. А потом отправил в неизвестный монастырь. Кто-то донес о ее связи с простолюдином. Я был в отчаянии и связался не с теми людьми.

— А Лаура?

— Она выдавала себя за парня и училась вместе со мной. Там они и познакомились с Себастьеном. В Академии.

— И ваши родители не искали Лауру?

— А она никуда и не сбегала. Наша мать — содержательница борделя. И дала Лауре полную свободу. Просто Себастьен и Лаура последовали за мной, когда Ирэн исчезла. Не смогли бросить меня в такой беде, как я их не отговаривал — особенно сестру. Мы уже думали, кого украсть и взять в заложники, когда в Больших Дубах появилась ты.

— И в заложники чуть не взяли меня. А до этого кого похищать собирались? Ведь были же у вас какие-то варианты? Собирались все компанией подстеречь на охотничьей тропе бастардов и их детей? Или дам и девиц на прогулке?

— Ты угадала. Но мы не смогли выбрать того, кто старику действительно дорог.

— Такого нет. Он бы вам еще спасибо сказал. Вам тогда следовало похитить герцогиню.

— Мы пытались. Но она ни разу не покидала замок.

— Тогда ехать в Квирину и красть Анри Тенмара.

— Он бы сам нас украл. Ирэн, вы хоть немного мне верите?

— Скорее да, чем нет.

— Тогда я еще не всё вам рассказал. Прошлой зимой я почти убил вашего брата Леона.

— Что?

— Думал, что убил. Он выжил, но это уж точно не моя заслуга. Я честно старался. Прострелил ему кишки и бросил умирать на дороге. Чтобы мучился подольше.

Непроницаемые черные глаза. Что в них сейчас — сожаление? Или ничего?

Что ж, хоть самодовольства нет. Уже хлеб.

Желающих мучить подольше Ирия насмотрелась при Ревинтере. И в монастыре, и по дороге в Лютену.

Таверна на краю Эвитана. Почти на краю миров. Но всё еще не на пограничье. Далековато от Лойварэ.

Только бы он еще без вести не провалился куда-нибудь.

— Почему?

— Потому что Леон Таррент — подонок. Он видел Ирэн. И мог про нее разболтать кому не надо. И подставить Ива Криделя. И вас. Слишком много вреда — и жизнь всего одного негодяя.

Конюшня замка Тенмар. Ночь, слишком много узнавший Люсьен, пьяные угрозы. Затухают глаза Вихря…

Коня мучительно жаль до сих пор. Человека — нет. Что бы ни сказал Люсьену Ральф Тенмар, чем бы ни поделился — выводы тот сделал сам. И всё сказанное и сделанное на конюшне — тоже только его. Можно сколько угодно класть в ловушки легкую выгоду — честный туда не сунется.

— Я вас понимаю.

— Вы собираетесь мне мстить?

— За Леона — нет. И это — не ложь и не недомолвки. Может, я — паршивая сестра, но он был не тем братом, за кого мстят. У меня самой не поднялась на него рука, но его смерть от чужой меня скорее обрадует. Единственное — я не стала бы никого бросать мучиться на дороге с простреленными кишками. Добить — и милосерднее, и разумнее. Тогда уж точно не выживет. Но вы ведь обещали больше не врать, Клод? Вряд ли вы предполагали, что я обижусь из-за Леона. Так кого еще из моих родных вы подставили?

— Больше никого. Всех остальных подставили мои бывшие соратники по Ордену. Я действительно не прикладывал к этому руку. Не только вас использовали втемную.

— Зачем вы нашли меня здесь?

— Потому что знал, что рано или поздно вы прибудете за Мирабеллой. И объявитесь тут.

Вообще-то она чуть не объявилась в Словеоне. А вовсе не за Мирабеллой. Которой здесь тогда уже не было.

— Потому что хотел рассказать всё это. Отомстить за Себастьена… пока еще жив. Эти люди не прощают предательства — даже когда сначала предают первыми. А я не хочу, чтобы они захватили власть в Эвитане. Больше не хочу.

— Вы всё еще не сказали, кого из моих родных похитили эти люди, жаждущие власти над Эвитаном. Когда использовали вас втемную. Не отводите глаз, Клод. У меня не так много осталось родных, чтобы долго гадать. Ив Кридель нужен вам самому. Иден подставили точно не вы, а Леон. На него мне плевать, даже если они его убили окончательно. Мама сама подставит кого угодно. Так кого, Клод? Мою сестру Эйду?

— И вашу племянницу.

Ирия едва не пошатнулась.

— Эйда и девочка… всё еще у них?

— Уже нет. Они у моей матери, она их прячет. Но моей заслуги в этом нет тоже. Разве только в том, что не выдал. Но тогда мне пришлось бы выдать и родную мать.

У содержательницы борделя. В Лютене. Слова Клода не проверишь. До столицы — сотни миль. И она в лапах нового короля. Бывшего «дядюшки Гуго».

— Теперь эти люди легко возьмут Лютену. И это станет ее концом. Я слишком поздно это понял.

— Принц… король Гуго — один из них?

— Нет. Вы так ничего и не поняли, Ирэн. Всё еще — ничего. Один из них — это принц Эрик. И сейчас он ведет войска на столицу.

— Простите, Клод, но как раз это — хорошая новость. Хуже принца Гуго в королях только сумасшедший Карл. Да и то — не факт.

— Ирэн, Эрик — уже не тот, кем был до того, как связался с… ними. Они необратимо портят всё, к чему прикасаются. Вы видели, во что они превратили меня. Вы можете мне сейчас не поверить, но прежде мне тоже в голову бы не пришло убить кого-то… не сразу. А ведь я не посвящен даже в среднюю ступень. И, простите, но я опять сказал не всё. Это Эрик убил Себастьена. А также бастардов герцога Тенмара. И его жену Катрин. А еще вашего брата Леона — да, теперь уже окончательно. Но вовсе не по благородным мотивам и даже не по моим. И эти люди — нынешние союзники Эрика — охотятся за вашей сестрой и племянницей. А когда найдут — убьют.

Сотни миль. Тысячи. До Аравинта теперь — много дальше, чем до Квирины. Несравнимо.

Констанс…

И Катрин. Как Ирия могла не почувствовать ее смерти⁈

Что она теперь скажет Анри? Покойному Ральфу Тенмару? Себе?

Неужели мало было не уберечь папу? Не защитить Эйду?

Такие, как Ральф Тенмар, дерутся до конца и умирают с кровью врагов на клыках. «Сильные не нуждаются ни в жалости, ни в защите». Но Катрин⁈

В прошлый раз Клод сказал, что Катрин ничего не грозит. Что единственные враги — охотники за наследством Старого Дракона. На чьей стороне Дарлен тогда играл, а?

Только не плакать. Не сейчас. Реветь можно при друзьях, но никак не при союзниках. Особенно столь сомнительных. Наполовину лживых — что еще хуже, чем сплошное голое вранье.

Сколько можно в упор не видеть правды? Всеслав, Клод — когда Ирия уже остановится? Есть ли у нее хоть крупица не ума, так интуиции?

И что делать с подобным «другом»? С тем, кто пусть и не использовал ее (просто не нашел, как), но столько времени нагло врал в глаза? О самых дорогих ей людях.

— Клод, если вы действительно мой друг, если и впрямь раскаиваетесь хоть в чём-то — возвращайтесь в Лютену. Вам лучше быть рядом с Ирэн… и моим дядей. И если сможете, если будет хоть один шанс — исправьте мою ошибку. Спасите того, кого отправила на смерть я.