Осколки безумия

31 ГЛАВА

Мне снилось что я дома…на нашей постели…в его объятиях. Нет я не сплю, я просто слушаю как бьется его сердце у меня под ладонью и боюсь пошевелиться. Мне не хочется просыпаться, мне даже не хочется что-то говорить, просто лежать на его груди и молчать. Только сердце под моей ладонью бьется все тише и тише и вдруг замолкает. Я еще какое-то время прислушиваюсь и вдруг холодею от дикого ужаса…его сердце оно…оно остановилось.

Я закричала и открыла глаза и тут же почувствовала, как сильные руки крепко сжали мое тело. Я, и правда, в его объятиях, на его груди. Только мы не дома. Мы в каком-то странном месте, напоминающем пещеру. Где-то капает вода, в воздухе запах серы и пепла.

— Тихо малыш, ты в безопасности…ты со мной. Все позади. Тебе не больно?

Я крепче прижалась к нему, обхватывая руками его шею. Растворясь в нем, боясь поверить, что это не сон. Нет, мне не больно. Мне страшно расцепить пальцы и проснуться.

— Фэй предвидела, что мне придется…дьявол…что мне придется наказывать тебя. Она передала мне кое-что. Ты не чувствовала боли, ты уснула почти мгновенно. Запах этого яда слышен лишь первые минуты, потом он испаряется и становится незаметным для любого существа как смертного так и бессмертного.

— Асмодей! — Я все же приподняла голову, но Ник прижал меня к себе еще крепче.

— Он мертв. Нейтралы пришли за ним. На рассвете. Это их время. Ночью они беспомощны что-либо сделать. Поэтому я не смог…не смог избежать…

Ник замолчал, а я чувствовала как боль, и чувство вины раздирают его изнутри. Посмотрела на него и Ник отвернулся, мое сердце дернулось в ответ — он ненавидит себя. Ненавидит так сильно, что не может взглянуть мне в глаза.

— Где мы? — тихо спросила я и снова положила голову ему на грудь. Сердце билось рваннно, хаотично. Пальцы Ника переодичски сильно сжимали мои плечи, словно он не контролировал себя и так же как и я боялся, что МЫ исчезнем.

— В лабиринтах. Идем по карте Изгоя. Нас заберут с нейтральной территории. Завтра в полдень. Есть время.

Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Облегчения не наступило. Внутри затаилось страное сосущее чувство, оно вытягивало всю радость, мешало дышать. Слишком просто все кончилось. Слишком быстро. Так не бывает. Как в страшной книге или фильме…всегда присутствует эпилог.

— Когда мы вернемся домой, я хочу первым делом смыть с себя запах серы. Мне кажется вся моя кожа им пропиталась, — прошептала я и с наслаждением провела ладонью по его груди. Он накрыл мою руку и крепко сжал.

— Когда ты вернешься домой это уже не будет иметь значения.

И вдруг меня захлестнуло дикой радостью, каким-то безумным чувством восторга. Неконтролируемым всплеском счастья. Ослепительным и неудержимым. Я прижалась к шее Ника губами, осыпала поцелуями его лицо.

— Ты жив…как же я боялась, Ник…ты жив. Ты с нами. Ты вернулся к нам. Я так скучала. Я…

Ник удержал меня за плечи и наконец-то посмотрел мне в глаза.

— Я должен осмотреть местность. Через два часа нам нужно выйти в дорогу чтобы упеть к полудню. Ты еще слишком слабая.

Я снова попыталась его обнять, но он удержал меня.

— Я сейчас вернусь, хорошо? Я вернусь. Просто подожди меня. Мы поговорим. Обязательно. Обо всем что ты хочешь спросить.

Я с трудом разжала руки и позволила ему встать. Как же сильно он измеился буквально за несколько часов. Словно дико устал, опустошен, полностью. До самого дна. Ничего, милый. Дома мы заставим тебя снова улыбаться. Клянусь, что ты забудешь обо всем, и я не вспомню. Все в прошлом. Нет ничего, чтобы мы не смогли пережить вместе.

Я привстала и осмотрелась по сторонам. Да, мы в пещере и я лежу на плаще Ника. Видимо он принес меня в это место, когда я потеряла сознание. На мне все еще то самое платье, заляпаное моей кровью, покрытое грязью и пылью. Я с трудом дотянулась до спины и потрогала шрамы… На пальцах осталась кровь, но боли я не чувствовала. Видимо сказывался эффект анестезии. Чуть пошатываясь пошла на звук капающей воды. Маленький источник в углублении создавал своеобразную ванну, наполненную кристально чистой прохладной водой. Я коснулась ее пальцами ног. Возникло непреодолимое желание влезть туда прямо в одежде, окунуться с головой смывая все и оставляя плохое здесь.

Позади меня раздался шорох и я обернулась. Ник стоял позади меня с факелом в руке.

— Все тихо. Никого нет. Словно все вымерло. Нейтралы сожгли замок Асмодея. Ничего не осталось, кроме лабиринтов. Карателей казнили.

Я смотрела на него и чувствовала как мною снова овладевает отчаяние — он отдалялся. Точнее держал дистанцию. Словно, не позволял приблизится ко мне настолько близко, чтобы я почувствовала его, приняла.

Я повернулась к нему спиной и погрузила руку в прохладную воду, плеснула в лицо. Услышала как тяжело он вздохнул и обернулась. Ник смотрел на мою спину, он побледнел и стиснул челюсти.

— Ты не виноват…ты был вынужден. Должен. Не вини себя.

Он вдруг осел на пол, сполз по каменной стене вниз, закрыл лицо руками, впиваясь в волосы.

— Я давал слово…клятву, что никогда больше…никогда… эти пальцы.

Он резко посмотрел на свои дрожащие руки. Я вскрикнула. Его ладони исполосованы, изрезаны до мяса. Я медленно подошла к нему и опустилась на колени. Взяла его за запястья и накрыла ладони своими. Под кожей начало покалывать. Давно забытое ощущение. Энергия проходила сквозь мое тело и сосредотачивалась там, где соприкасались наши руки.

— Зачем…не надо…, - шептала я и нежно целовала его закрытые глаза, прижималась щекой к его щеке.

Ник сжал мои пальцы, а я наклонилась и нашла его губы губами. Он отшатнулся, отвернулся от меня и уже через секунду стоял в другом конце пещеры.

— Не прикасайся ко мне, Марианна. Не надо…не прикасайся.

— Ник…иди ко мне, — тихо позвала и протянула к нему руки.

Он не шелохнулся. Так и остался стоять в нескольких шагах от меня. Только глаза опустил, чтобы не смотреть. Я подошла к нему, неслышно ступая босыми ногами. Снова преодолевая расстояние между нами. Мой самый сильный мужчина становился слабым рядом со мной. Особенно сейчас, когда груз вины давит на него свинцовой гирей.

— Посмотри на меня, Ник. Просто посмотри.

Я обхватила ладонями его лицо и заставила посмотреть мне в глаза.

— Я люблю тебя. Наказывая себя, ты делаешь больно мне. Ты режешь себя, а у меня болит сердце. Ты не можешь вздохнуть, и я задыхаюсь. Ты проклинаешь себя, и я сгораю в проклитьях. Ник…ты моя жизнь, ты мой воздух. Просто люби меня. Люби, так как умеешь только ты.

И я жадно нашла его губы, зарылась пальцами в его волосы. Он ответил на поцелуй нерешительно, как-то отстраненно, словно все еще не доверя мне и себе. Словно не представляя, как я могу прикасаться к нему, после всего что было. Я сжала его лицо и заставила посмотреть мне в глаза.

— Я ненавижу себя, — прошептал он и стиснул мои руки, — ненавижу понимашь?

— Да, понимаю…тогда ненавидь меня тоже. Ненавидь нас обоих. Ненавидь ту, что тебя любит. Можешь? Можешь ненавидеть меня, Николас Мокану?

Я прижалась к нему всем телом, жадно целуя его лицо, лихорадочно расстегивая его рубашку, прикасаясь к коже.

— Черт возьми, Ник…прости себя. Я тебя простила и ты прости, — шептала я и снова находила его губы, распаляясь все больше от его близости от тоски по нему, от дикого желания оказаться в его объятиях и снова почувствовать его ласки. Здесь… В этом проклятом месте на краю тьмы и бездны Апокалипсиса. Там где мы оба выжили и нашли друг друга. И он не выдержал. Сжал меня крепко, сминая кожу жадными пальцами, отвечая на мои поцелуи, забирая мое дыхание.

— Никогда не прощу, — прошептал мне в губы и поднял за талию, заставляя обхватить его торс ногами, — никогда…не прощу…

Посмотрел мне в глаза, и я захлебнулась слезами восторга.

— Ты…ты пришел за мной, — выдохнула я и прижалась к нему всем телом. Почувствовала, как сильно его ладони сжимают мою талию, как жгут сквозь тонкую материю. Секунды растянулись на тысячелетия. Наконец-то я снова увидела этот сумасшедший жар в его глазах, лихорадочный блеск страсти. Ник жадно прижался губами к моей шее, стягивая платье с плеча, развязывая тесемки на поясе. И внутри меня уже клокотал пожар. Наплевать на все. Это была дикая потребность в нем. Сейчас. Немедленно и пусть сгорит весь мир. Я слишком долго была вдали от него. Я изголодалась. Я хочу его всего, на мне, во мне.

Поцелуи стали напоминать голодную схватку. Я задыхалась, чувствуя, как его язык проталкивается в мой рот, как хаотично ладони гладят мои бедра.

— Я хочу тебя, — прошепталон, жадно целуя мою шею, плечи, — Марианна…я хочу тебя сейчас…я соскучился…безумно истосковался по тебе…

Его шепот походил на мольбу, на стоны умирающего от жажды. Он никогда раньше так не просил. Он брал. Всегда брал сам. А сейчас в его глазах застыла немая отчаянная просьба, словно я имею право отказать и он примет любое мое решение.

— И я хочу тебя…с ума схожу. Я так скучала по тебе. Ник…по твоим ласкам, прикосновениям. Люби меня сейчас. Пожалуйста. Я хочу ожить в твоих руках.

Он тихо застонал, сжимая меня все сильнее, зарываясь пальцами в мои волосы, пожирая мои губы. И я забыла обо всем, позволяя стянуть с себя одежду, чувствуя, как жадно и алчно его рот ласкает мою грудь, прикусывая кожу, сминая мое тело грубо и в то же время нежно.

Ник опустился вместе со мной на каменный пол, увлекая меня на себя, лихорадочно расстегивая ремень и ширинку, задирая подол моего платья, в первобытной жажде обладать. Никаких прилюдий, ласк, нежности. Только одно голое желание.

Почувствовала, как он проникает в мое тело быстро, торопливо, и закрыла глаза в изнеможении, позволяя управлять мною и в то же время, отдавая власть в мои руки. Это была его личная капитуляция. Он позволял мне вести. А я сходила с ума от вседозволенности, от возможности смотреть на него всего, опускаться на его бедра и видеть, как закатываются в изнеможении его глаза, как жадно приоткрыт рот и с пересохших губ срываются хриплые стоны. Смотреть на его ослепительную красоту и понимать, что он мой. Только мой. Мой Зверь, который за меня порвет любого.

Ник вдруг резко подался вперед, обхватил меня за талию, прижимая к себе, проникая все глубже, целуя мои губы. И вдруг остановился как раз в тот самый момент, когда я чувствовала, что мы оба скоро взорвемся.

— Я…люблю тебя, — сказал он серьезно, глядя мне прямо в глаза, — помни, чтобы я не сделал, чтобы не говорил и как бы не поступал — я тебя люблю. Тебя. Только тебя. Всегда.

— Я знаю, — прошепталя я и прогнулась навстречу его жадным губам, подставляя грудь поцелуям.

— Я…хочу…, - Ник снова заставил меня посмотреть на себя. Его глаза влажно блестели, — я хочу, чтобы ты была счастлива…хоть раз…

— Я счастлива, — мои глаза закрылись в изнеможении, когда он приподнял меня и снова насадил на себя, крепко сжимая мои бедра, ускоряя темп. Заставляя меня вскрикивать и сильнее сдавливать его плечи, — когда…ты со мной.

Почувствовала его рот нежно скользящий по моей груди, захвативший в плен твердый камушек соска и меня словно разорвало на мелкие осколки. Я закричала, вцепилась в его волосы, прижимая голову к своей груди, содрогаясь всем телом.

Мы пробирались через густые заросли терновника. Ник крепко держал меня за руку. Иногда останавливался и целовал меня, на секунду выравая из реальности, заставляя сжиматься от наслаждения и такого мучительного счастья быть с ним рядом. Видеть его таким как когда-то. Чувствовать его запах. Слышать, как нежно он шепчет мне на ухо слова любви. Как же редко он говорил мне все это, а сейчас на каждом шагу. Просто погружал меня в нежность и ласку. Вспоминая все…дописывая последние строки нашей с ним жизни…я понимаю, почему он так себя вел и проклинаю себя за то, что не поняла этого тогда. Ослепленная счастьем, изнемогающая после долгой разлуки и страданий я просто наслаждалась каждой секундой рядом с ним.

А он словно оттягивал время, приближающее нас к нейтральной территории. Я стремилась туда всей душой, мечтая наконец-то вернуться домой. Я даже умоляла его идти быстрее, боялась, что вертолет не успеет забрать нас или мы опоздаем. Боялась всего, кроме того чего стоило бояться. А он снова целовал, сжимал мои руки, заглядывал в глаза, обещал, что мы скоро, что мы успеем. Глупая, я корила его, тянула за собой, просила не останавливаться ведь у нас впереди еще целая вечность…Каждый день вместе. Дома. Рядом с Ками и Сэми.

Наконец-то мы вышли на отрезок, полностью покрытый сухой травой. Без единого дерева или кустарника. Ник посмотрел на небо и прижал меня к себе.

— Мы вовремя. Успели. Еще есть пару минут.

— Ты так говоришь…будто…

Ник не дал мне договорить, снова поцеловал в губы, обнимая за плечи, лаская мои волосы, наматывая их на пальцы.

— Как же ты пахнешь счастьем, Марианна…моим счастьем.

Послышался нарастающий рев, и мы, подняв головы, увидели как вертолет идет на посадку. Ник сжал меня еще сильнее. Ветер рвал наши волосы, трепал мое платье.

— Малыш, — тихо прошептал мне на ухо, — ты правда простила меня?

Я засмеялась, потерлась щекой о его щеку.

— Мне не за что тебя прощать. Я просто дико хочу домой.

Вертолет приземлился, и я рванула впред, увлекая за собой Ника.

Когда мы покидали это проклятое место, перед тем как стать на первую ступеньку трапа, я обернулась к Нику, счастливая, как еще никогда в своей жизни и он улыбнулся…Боже, как давно он не улыбался мне вот так. Словно мне принадлежит вся вселенная. А разве это не так? Если мне принадлежит Николас Мокану, разве я не получила и Ад и Рай в свое распоряжение? Его синие глаза снова стали светлее майского неба. Такой пронзительной глубокой синевой и в них я видела свое отражение. Улыбнулась ему в ответ. Все наконец-то кончилось. Мы вместе. Все позади.

Ник подсадил меня в вертолет и вдруг резко прижал к себе. На какие-то доли секунды внутри меня шевельнулось странное чувство — так прижал, словно отпускает навсегда. С такой силой, что у меня заболели ребра.

— Люблю тебя, — прошептал мне на ухо, — безумно люблю, до сумасшествия. Всегда…Вечно люблю…

И подсадил наверх. Сердце пропустило удар, и я обернулась, в этот момент дверь медленно опустилась, разделяя нас. Ник оставался там, внизу. А я в вертолете.

Наверное, это шутка, я улыбнулась и прижала руки к стеклу и вдруг почувствовала как все внутри холодеет — вертолет начал подматься, а Ник даже не сдвинулся с места. Он смотрел на меня. И … я вдруг прочла по его губам:

— Люблю…

А потом он снял кольцо. Я закричала. Закричала так громко, заглушая рев лопастей, заглушая биение своего сердца. Я все поняла. Слишком поздно. Я била кулаками по стеклу, царапала его, ломая ногти до крови, выла от бессилия. Вертолет поднимался в воздух, отдаляя его от меня.

— Нет! Нет! Не смей! Нет! — Я пыталась отодвинуть дверь. Я билась о стекло как безумная. А потом замерла в каком-то диком приступе агонии.

Его кожа начала мгновенно дымиться. Он загорелся, продолжая смотреть на меня и…боже, он улыбался. В эти жуткие последние минуты, он улыбался мне, пока не сгорел, не разлетелся на мелкие крупицы пепла. Исчезая…растворяясь. Доли секунды и моя душа тоже превратилась в пепел.

Вертолет поднялся выше, и я медленно обернулась к пилоту. Наверное, во мне собралось все отчаянье и безумие. Все страдание вылилось в дикий вопль, не знаю какими силами, но я заставила пилота вернуться обратно. Я просто парализовала его сознание. Я высушила ему мозги, вывернула наизнанку его эмоции, полностью подчиняя себе. Дверь бесшумно поднялась, и я спрыгнула вниз, в выжженую траву. Упала на колени, поползла, задыхаясь, захлебываясь стонами бессилия и отчаяния. Внутри меня что-то оборвалось. Я почувствовала дикую опустошающую боль во всем теле. Физическую, мучительную. И не было слез. Я уже не кричала. Смотрела на выжженый на траве круг и медленно оседала на землю, пока не легла пластом, прижимаясь все еще к горячей траве, пеплу… который остался от нас обоих…

«Что ты наделал? Почему? Почему, Ник?» И я знала ответ на этот вопрос. Всегда знала.

…Он ушел…Ушел ради нас всех, ради того, чтобы мы забыли о кошмаре и начали жизнь сначала, но он даже не подумал, что сейчас я сгорела вместе с ним. Меня больше нет. Меня и не было без него никогда. Я судорожно сгребла пепел руками, почувствовала горячий металл. Кольцо…то самое…Кольцо Братства. Когда-то он уже снимал его ради меня. Сжала его в кулак и осталась лежать там, не чувствуя ничего кроме ошеломляющей и оглушающей пустоты. Вокруг меня сгущалась тьма…Тьма безумия и нескончаемой боли.

«Что ты наделал? Как я без тебя?»

Только сейчас, спустя годы, когда я все больше и больше думаю обо всем что было между нами, перебираю ценные воспоминания, вскрывая рану день за днем, я понимала, что он прощался со мной. В каждом его жесте, в каждом слове и поцелуе было немое и обреченное «прощай». Он так и не простил себя. Вечно проклятый, одинокий, покинутый всеми…но так безумно любимый мною. Неужели он не знал, что я никогда не буду счастлива без него?

Пилот смотрел на меня и не смел приблизиться. Он ждал. Молчаливо, преданно с паническим страхом. Ждал часами. А я лежала на земле и смотрела в пустоту, остекленевшим взглядом.

Возможно, именно в этот момент я стала другой. Это нельзя назвать безумием, это скорее медленное увядание. Я больше не умела дышать. Мой воздух превратился в углекислый газ, я больше не умела смеяться, плакать, разговаривать. От меня осталась лишь жалкое подобие. Тень. Живой мертвец. Ник убил не только себя. Он убил нас обоих. Только ему уже не больно — он сгорел, а я буду гореть вечно. Корчиться в этой агонии бесконечно. И с каждым днем боль будет сильнее.

Я не помню, как вернулась домой, я впала в странное состояние, похожее на оцепенение. Все знали. Я поняла это по их лицам. Но мне не нужно было их сочувствие, их сожаление. Я их ненавидела. Всех. А себя больше остальных. Нет, я никогда по-настоящему не знала Николаса Мокану. Я не почувствовала. Не остановила его. Не дала понять, как сильно я люблю его. Это я виновата. Только я. Я его не удержала. Я должна была знать, что он задумал…должна была прочесть по его глазам…

Не знаю сколько времени я провела в нашей комнате. День или два…возможно неделю. На самом деле месяцы. Долгие месяцы. Каждую ночь лежала на полу в нашей комнате, скорчившись от боли и тихо стонала. На крики и слезы сил не осталось. Возможно позже я смогу его оплакать, но не сейчас…я не смерилась. Я еще не отпустила…и не отпущу. Никогда.

Даже Ками и Сэми не могли вернуть меня из темноты. Я ослепла и оглохла. Меня не стало. Я хотела умереть. Иногда проблески сознания возвращались, и я заботилась о Ками, сидела с ней, читала сказки, а потом бродила по дому, заглядывая в пустые комнаты. У меня не осталось ничего, даже могилы где можно скорбеть. Только мои воспоминания и моя боль. Все что я прошла ради нас, было напрасным. Возможно, лучше мне было не бороться, отпустить его еще несколько лет назад и он бы остался жив. Это я столкнула его в пропасть. Проклятый Асмодей был прав. Это ужасно остаться с пустотой и отчаянием наедине. Пока я вдруг не поняла, что больше не могу…Это конец. Я не вынесу этого ни секунды. Желание все прекратить, закончить, оборвать проснулось во мне как ураган, даже боль притихла под натиском безумного решения.

«Я хочу к тебе…я сломалась Ник…что же ты наделал? Я даже не могу ненавидеть тебя за это. Ты убил меня. Ты вырвал мне сердце. Ты забрал с собой мою душу. И я иду за тобой…я устала»

И новый день начался легче. Решения дают странные силы, черпаемые из ниоткуда. Я уже писала об этом раньше. Никто не поймет и не заметит, как медленно я ухожу вслед за ним. Это возможно, если очень захотеть. Но я ошибалась…только не в моей семье, когда по крайней мере двое знают о чем я думаю. Сэми приходил ко мне каждый вечер, он молча приносил пакет с кровью и ждал, когда я поем. Он ходил за мной молчаливой тенью, заглядывал мне в глаза, держал за руки, говорил, что очень сильно любит меня. Я плакала, гладила его по голове, целовала его глаза, а видела Ника. Ничто и никто не мог изменить моего решения. Даже Ками. Даже моя маленькая принцесса.

А потом ко мне пришла Фэй, она сжимала меня в объятиях, что-то говорила, укачивала как ребенка, а я ничего не слышала. Я уже была слишком слаба. Голод истощил меня, и я знала, что процесс распада моих клеток уже начался. Осталось совсем недолго. Несколько суток.

Фэй обхватила мое лицо холодными ладонями и прокричала, словно я глухая и не могу ее слышать, но видно тогда я производила именно такое впечатление.

— Ты не сможешь себя убить, Марианна. Даже если ты умрешь — вам никогда не быть вместе. У Ника свой путь за чертой смерти, а у тебя свой. Ты должна жить. Он сделал это ради вас всех. Мрак никогда не отпускал его, и он знал об этом. Он знал, что рано или поздно снова причинит тебе боль. Как по замкнутому кругу, Марианна. Ник разорвал этот круг.

Я медленно повернулась к Фэй, все еще раскачиваясь на кровати, чувствуя, как ослабло от голода мое тело. Как душа рвется куда-то далеко, чтобы больше не чувствовать, не слышать…

— Лучше пусть причиняет боль…чем эта пустота, которая меня убивает. Я больше не могу…у меня нет сил. Я агонизирую, я разлагаюсь живьем. Внутри меня черви и пустота. Я мертвая…

Фэй крепко сжала мои плечи:

— Посмотри на меня, Марианна, ты должна собрать себя по кусочкам. Ты не одна…внутри тебя жизнь, вокруг тебя жизнь…разве ты не чувствуешь еще одно биение сердца внутри? Ты сейчас убиваешь не только себя. Ты убиваешь еще троих. Ками, Сэми и нарождённого малыша.

— Я не могу…не могу так больше. Я ничего не чувствую…я онемела…Почему, Фэй? Почему? Неужели он так сильно себя ненавидел? — повторяла я, мой подбородок дрожал, меня всю трясло от слабости и отчаяния. Я сошла с ума. Меня преследовало навязчивое желание умереть. Я даже не обратила внимание на слова Фэй.

Она взяла меня за руки и приложила их к моему животу:

— Ты не имеешь права. Ты не одна. Ты больше не принадлежишь себе.

Я зарыдала громко, задыхаясь, впервые за несколько месяцев после того как ОН покинул меня. Я цеплялась за Фэй, а она гладила меня по волосам, обнимала, давая мне возможность выплеснуть свою боль. Закричать о ней, завыть, сотрясая стены, освобождаясь от одиночества.

— Жизнь продолжается…Ты — мать. Ты растишь ЕГО детей. Он оставил тебе прощальный подарок, и ты не можешь от него отказаться и убить вместе с собой. А пока…вот. Почитай. Он писал это только для тебя.

И она дала мне в руки тонкую тетрадь, сжала мои запястья.

— Возможно, когда ты прочтешь, то поймешь, почему он так поступил. Поймешь и простишь его, а возможно отпустишь.

— Просто дай мне побыть одной. Уходи, Фэй. Мне нечего тебе сказать. Меня уже ничего не держит…и ты права я не принадлежу себе и никогда не принадлежала — я принадлежу ЕМУ.

Она ушла через несколько минут, я знала, чувствовала как Фэй попыталась дотронуться до меня, но передумала. Она тихо прикрыла за собой дверь, а я легла на подушку и закрыла глаза. Я прочла дневник…Слишком быстро прочла…хоть и растягивала каждую строчку. Ник немногословен…но в каждой фразе, такой емкой и рваной, был он сам. Он жил и дышал на этих страницах, а я на них медленно погибала. Перевернула последнюю и поняла что это конец…и мой тоже. Я сгорела дотла…даже пепла не осталось. Я поняла…я простила…но не отпустила. И не отпущу никогда.

Тихо приоткрылась дверь и я тяжело вздохнула, смахнула незаметно слезы и с трудом повернула голову, улыбаясь через силу.

— Привет, мои любимые.

Сэми и Камилла зашли ко мне, держась за руки. Они смотрели на меня и на секунду показалось, что я вижу, как почти невидимые волны перекатываются по воздуху, там, где соприкасались их пальцы.

— Мама…мы не отпустим тебя, — прошептал Сэми и крепче сжал руку Камиллы. Они приблизились ко мне и я обняла их обоих, вдыхая самый лучший аромат во всей вселенной — запах мои детей.

Я в изнеможении закрыла глаза, чувствуя как силы меня покидают и в тот же момент испытывая странное чувство, что всю мою кожу словно покалывает маленькими иголками как снаружи так и изнутри…Наверное пришло и мое время…я счастлива, что сейчас могу обнять их обоих и уйти… К НЕМУ, вместе с тем подарком, что он мне оставил.