Осколки снов

Глава 21 Последнее свидание

Утро. Одно из последних этим лето. На нос мне упал первый жёлтый лист, заставив меня чихнуть. Так быстро прошло лето? И Рома… какой же он дурак… ходил каждую ночь на сведение к оборотню. Ну-ну. По крайней мере, мне было не скучно. После того, что люди со мной сделали, неужели я не имею право поиграть с одним из них? Разве нет? Возможно, но… не хочу думать о нём, как об игрушке, хотя так оно и было. Я приходила, когда мне захотелось, уходила тоже, пугала его криками и воем, а потом смеялась, но этот человек после заката всегда ждал меня на том же месте. Ой, люди, я вас не понимаю…

И всё-таки, в душе было странное чувство того, что я не имею права этого делать. Я не должна играть с человеком. Эти мысли не давали мне уснуть под утро. Я встала, зевнула, потянулась, принюхалась. Прохладный уличный воздух имел какой-то сырой холодный даже ледяной запах, слегка отдающий чем-то похожим на дым. Такой запах был у грозы. Хоть утро было довольно прохладным, но только взошедшее над безоблачным горизонтом солнце обещало жару, которая к вечеру принесёт в бурю. Звериный нюх нельзя обмануть такими вещими, а люди пусть говорят, что весь день будет жарким. Я-то лучше знаю…

Послышался топот бегущих лошадей. Я повернула голову. Кто там? К нашему двору подбежали две лошади, белая, похоже, какой-то редкой дорогой породы, и обычная гнедая. На белой сидел толстый немолодой человек, явно из богатых, а на гнедой бледный, худощавый, по его виду нельзя было определить возраст.

Я зарычала на незваных гостей, нормальная собака залаяла бы, но волки не умеют, они только рычат и воют. Эти двое о чём-то разговаривали, не замечая меня, пока из дома не вышла вся семья моего хозяина, разбуженная ранним визитом.

— Чем мы обязаны Вашему визиту? — вежливо спросил охотник.

Но аристократ пропусти его слова мимо ушей. Он обратился к своему спутнику и задал ему свой вопрос:

— Кто из них, Вольдемар?

Тот прежде, чем ответить, окинул холодным взглядом всех присутствующих. Похоже, он иностранец, именно так я их себе и представляла. Но вопреки моим ожиданиям Вольдемар произнёс короткую фразу без акцента:

— Я уверен: это собака.

— Гм, собака? — удивился толстяк. — Ну, ладно. Эй, ты ведь охотник? — обратился он к моему хозяину. — Продай мне свою собаку. Я хорошо заплачу.

— Что? — прошептала я. — Зачем им… зачем им я? Неужели они знают?

— Извините, я охотник и не смогу обходиться без собаки, — к моему счастью, спокойно ответил Кузьмич. — К тому же, это решает барин.

— Хорошо, я с ним поговорю, — понимающе кивнув, заявил аристократ. — Не волнуйся, платой я тебя не обижу, но мне очень нужна именно эта собака.

И не дав моему хозяину ответить, богач ускакал к дому владельца этих земель. Его спутник ещё раз обвёл всех присутствующих холодным взглядом и отправился догонять своего господина.

Несколько минут все молчали, не понимая, что произошло. Первой начала жена охотника:

— Давай отдадим им Ладу. Времена сейчас тяжёлые, даже твоя работа не спасает. Я понимаю, белый волк очень редкий, но можно же продать, за неё хорошую собаку дадут и не одну. Он же сказал «не обижу». Можем и не только собак попросить, но и…

— Молчи! — прервал её охотник. — Собака — друг человека! Ты предлагаешь друга продать!?

Не обращая внимания на жену, он отправился ко мне, сел рядом на траву, прогладил.

— Не бойся, Ладушка, я никому тебя не отдам. Я помню, что ты для меня сделала, и никогда не забуду.

Тут мне в голову пришла шальная мысль. Я знала о положении семьи этого охотника, и это предложение помогло бы им помочь подняться, зажить нормально, вырваться из нищеты. Мне нужно уйти с тем богачом. В конце концов, я же оборотень. Неужели я при случае не сбегу от него?

— У-ур-р… — издала я звук средний между рычанием и скулением и больше всего похожий, как мне казалось, на человеческое «нет». А чтобы показать, что это я не просто так, я отступила на шаг, вырвав голову из рук заботливого хозяина.

— Что? — удивился охотник. — Ты тоже хочешь, чтобы я тебя продал?

Слегка скульнув, что означало «мне жаль», я опустила голову, чуть приподняла и снова повесила. Это действие, по-моему, было похоже на кивок.

— Только если ты так хочешь, — тяжело вздохнул хозяин.

— Нет, Ладушка, не надо! — сын охотника, худенький мальчик десяти лет, — бросился мне на шею. — Не надо, мы тебя любим!

— Да, Ладушка, — всхлипнула девочка, на три года младше своего брата, и тоже повисла на моей шее. — Ты нам нужна.

Дети быстро влюбляются в новых домашних животных и забывают старых. Скоро они обо мне даже не вспомнят. Я решила — и я пойду.

Снова наступила ночь, наверное, моя последняя в этом месте. Рома, как всегда был на том же месте. Теперь мне уже не хотелось играть. Я хотела только попрощаться.

— Привет, — улыбнулся он мне. — Сегодня никого не просила меня пугать?

Я покачала головой:

— Извини, я пришла, чтобы попрощаться.

— Стоп, что? Ты шутишь, — он помолчал, похоже, вспоминая мои разговоры о призраке. — Ты ведь вернёшься в следующем году?

— Я не знаю, вернусь ли вообще. Признаю: призрак и та песня — били просто шуткой. Я сама её сочинила. А теперь правда: я ухожу отсюда. Скорее всего, навсегда.

— Объясни же почему, — голос Романа прозвучал серьёзно, так, что я не позволила бы себе соврать после такого тона.

— Ты не поймёшь, — тяжело вздохнула я. — Я же и правда не такая, как ты.

— Ну, хоть имя своё скажи. Я ведь так и не спросил.

— Анфа, — улыбнулась я. — Меня зовут Анфа.

— Гм, — Рома задумался. — Странное имя. Я слышал, что есть на юге одна деревня, в которой пять лет среди людей жил оборотень. Год назад его разоблачили, потому что он человека загрыз. По-моему, тот оборотень был девушкой. И её тоже звали Анфа.

Я отвернулась, почему-то я уже не могла на него смотреть даже в слабом лунном свете. После недавней грозы воздух был приятным и прохладным, но это не успокаивало, хотя я всегда любила эту разгулявшеюся стихию.

— Так вот, что тебе вспомнилось, — как можно спокойнее заговорила я. — Не можешь подробнее рассказать, что там случилось.

— Зачем тебе это? Ну, ладно… эм… кроме этого я только знаю, что это зверюга безжалостно напала на главнокомандующего отряда, а потом украла какого-то из деревни. Его так и не нашли. Ну, это же не про тебя? Правда? Того оборотня убили же. Я не верю, что ты можешь быть кем-то вроде тех безжалостных обратней, которых заслуженно истребляют повсюду.

— А если бы была…

— Ты бы сразу меня убила бы. Им больше ничего не нужно, — Рома хихикнул у меня за спиной. Похоже, он воспринимал всё это, как шутку.

Ладно, и я умею шутить. Думаю, он не такой, чтобы позвать кого-то на моё убийство.

— Какая красивая луна… а-у-у-у-у-у…

Я не остановилась даже, когда услышала крик за спиной. Потом… шуршание травы. Рома бежал от меня. Я превратилась в птицу и догнала его. Снова стала человеком:

— Теперь ты понял?

Мгновение. Что-то блеснуло в руке у парня. Крик, как перед нападением. А потом…

Больно…Сердце болит… Кровь ударяется о твёрдый металл. Зря я это сделала.

Я замерла. Лезвие куда-то пропало, причинив ещё больше боли.

— Больно же! — выкрикнула я. — Так вот что люди называют любовью. Я-то к тебе со всей душой, знаешь, как тяжело такую тайну в себе держать!

— Сгинь, чудовище!

Я тяжело вздохнула:

— В этом все люди: пока была загадочным призраком — любил. А когда оборотнем стала — «сгинь, чудовище!» Да? Знаешь, я даже рада, что ухожу.

Я встала. Рома продолжал держать окровавленный нож, наставив его на меня. Его руки дрожали, а в глазах отражался ужас.

Что ж делать? Зря я вообще открыла свою тайну. Если этот так отреагировал, то остальные…

— Слушай, — тихо, но угрожающе заговорила я. — Во-первых, если ты кому-то об этом расскажешь, я сделаю с тобой тоже, что и с тем, кого я похитила (хорошо, что он не знает, что тот гад меня потом предал), а во-вторых, нож лучше вымыть. Если в тебя попадёт моя кровь, я тебе не завидую.

После этих слов, я превратилась в стрижа, полетела вдоль реки. Отлетев подальше, я окунулась, смыла кровь. Теперь я была готова уходить. Теперь даже этот «любовничик», а точнее чувство вины за игры с его разумом, меня здесь не держало. И я снова убедилась в том, что решила для себя давно: «Чтобы не было больно, на других должно быть наплевать…»