Остросюжетный сборник

Глава 1

Рик сидел за столиком одного из баров Чикаго и старательно выдумывал правдоподобную причину, чтобы поскорее покинуть это замечательное место, вернуться в гостиницу, а еще лучше назад, в Остин. Полумрак, шум, гам, река алкоголя, смешанного с чем-то непонятным и имеющего довольно странный цвет, привлекали его лишь в колледже. Сейчас от резких световых вспышек резало глаза, а от клубной музыки внутренности сотрясались. По глупости дав обещание брату, он присутствовал на холостяцкой вечеринке среди «малолеток».

Рассеянный взгляд его блуждал по залу, пока не наткнулся на хорошенькую блондинку в довольно откровенном красном платье. Она сидела за столом с еще несколькими женщинами и мило улыбалась, но улыбка ее была фальшивой, а поза напряженной. По нарочито приветливому выражению довольно симпатичного личика было видно, что незнакомка ищет такой же правдоподобный повод, чтобы уйти. И, кажется, у Рика этот повод нашелся…

— Мартини с водкой для Леди в красном. — Сквозь невероятный шум музыки в сознание неожиданно ворвался голос официанта, а перед глазами встал бокал.

— Благодарю, но…

— Джентльмен за тем столиком желает вам приятного вечера, — произнес официант, указывая на столик в другом конце зала. Привлекательный смуглый брюнет, не отрываясь, смотрел Алексис прямо в глаза, от чего женщине стало не по себе. Пронизывающий взгляд приводил в трепет. Вдоль позвоночника поползли мурашки, а горячая кровь по венам побежала быстрее. «Это нехорошо». — Это тоже вам, — парень передал сложенную вдвое салфетку.

Женщина прочитала краткое написанное не очень разборчивым резким почерком послание — сердце забилось учащенно, тело налилось непонятной тяжестью. Незнакомец был очень привлекателен, поджарый, сильный… и очень сексуальный. В нем было что-то особенное, необъяснимое, что-то, отчего хотелось смотреть на него, не отводя взгляда. Черты лица были размыты из-за полумрака, но они словно гипнотизировали. Попав под его странное воздействие, Алекс едва не забыла про бокал с выпивкой, а записку и вовсе нервно смяла.

Она глянула на прозрачную жидкость. «Мартини с водкой для Леди в красном». Мужчина все также неотрывно смотрел на нее. «Если вы, как и я, строите планы покинуть это замечательное заведение — готов вам составить компанию».

Сидеть здесь со старыми подругами ей уже надоело: обсуждение детей и парикмахеров ее начало утомлять, хотя бы потому, что у нее не было детей, и парикмахера тоже не было. «Наверное, я не создана, чтобы обладать всем этим». Кроме того, прислушиваться к разговору было очень утомительно.

Прищурившись, женщина снова с сомнением глянула на бокал с мартини. Алкогольные напитки для Алексис Грэй, можно сказать, были под запретом, тем более крепкие, вроде водки или виски: работа не позволяла. Правда, она никогда и не прельщалась выпивкой: затуманенный ум — это не для нее. Разве только в последнее время…

Алекс покрутила тонкую стеклянную ножку, подняла бокал, неотрывно смотря незнакомцу прямо в глаза, пригубила, так и не сделав глотка, поставила на столик и, бросив подружкам краткое «пока», нарочито медленно поднялась и все так же медленно пошла к выходу.

С Риком никогда еще такого не было, даже когда он был озабоченным юнцом. Сердце громко ухало внутри, в ушах шумело, как на буровой, и даже громкая музыка осталась где-то далеко. Частое прерывистое дыхание кружило голову, оставляя действительность позади. Все тело напряглось от возбуждения. «Секс на одну ночь. Наверное, я все-таки набрался вместе с этими малолетками». Только махнув на прощание брату, он двинулся вслед за сексуальной блондинкой, понимая, что лучшего продолжения вечера и желать невозможно.

Алексис вышла на улицу, вдохнула свежий вечерний воздух, пытаясь унять внутреннюю дрожь: «Что же я делаю? Может, просто уехать домой?» Она даже было двинулась к своей машине, когда теплая ладонь легла на ее талию. Сердце забилось еще быстрее. Голова закружилась.

— Зови меня Рик.

Женщина медленно, как во сне, повернулась к незнакомцу. По телу побежали мурашки. «Какой же он красивый!» В сумерках летнего вечера выражение его лица казалось невероятно суровым. Блестящие черные, как смоль, волосы в небольшом беспорядке падали на лоб, черные бездонные глаза проникновенно смотрели на Алексис, вызывая небывалое беспокойство. Это и пугало, и возбуждало. Он был так высок, что ей пришлось запрокинуть голову. В горле застрял комок, она медленно сглотнула.

— Алекс, — только и успела сказать она.

Его губы были горячие и мягкие, прикосновения рук осторожные и нежные. Внутри разгорался огонь. Ее охватило пламя горячее и масштабнее, чем Великий чикагский пожар. Она забыла, где находится, мир все быстрее отдалялся, оставляя о себе лишь туманные воспоминания, все перестало иметь значение. Алексис наслаждалась. Впервые за долгое время она наслаждалась, полностью отдавшись страстным чувствам и природным инстинктам.

Он целовал ее так, словно в жизни не было ничего важнее этого поцелуя, страсть сыпала искрами, как оголенные высоковольтные электрические провода. Алекс взъерошила его волосы, ощущая кончиками пальцев приятное будоражащее кровь покалывание. «Что же я делаю?» — Снова мелькнула мысль на дальних, очень дальних, задворках ее сознания, а потом Рик крепко прижал ее к себе, и она забыла обо всем, отзываясь только на его дыхание, на его тепло, на его прикосновения.

Все оборвалось неожиданно и настолько быстро, что они сами не поняли как. Женщина потерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь сосредоточиться на мыслях, которые с трудом рождались в ее голове. Мужчина стоял, глубоко и неровно дыша. Он долго, не отрываясь, смотрел Алекс прямо в глаза, а потом взял ее за руку и повел к машине.

Они молча доехали до его отеля, также молча прошли в комнату… Она с силой прижала его к себе, как только закрылась дверь номера. Он целовал ее самозабвенно, вдыхая нежный лавандовый аромат, который пьянил не хуже виски. Не прерывая поцелуя, Рик стал ее раздевать. Шелковое платье плавно скользнуло по нежной загорелой коже, как речная вода.

Контраст между разгоряченным телом и прохладным кондиционированным воздухом только усиливал ощущения, которые накрывали с головой, оставляя действительность где-то далеко, в другой галактике, в другой вселенной.

Его поцелуи спускались ниже и ниже, неровное дыхание щекотало ямку над ключицей, вызывая неуместную, но очень счастливую улыбку. По венам тек жидкий огонь. Теплые руки легко коснулись чувствительной груди. Судорожный вздох прозвучал необыкновенно громко, но никто этого не заметил. Большие пальцы дразнили и без того твердые соски.

Стоять становилось все сложнее. Мышцы ног судорожно напрягались и резко расслаблялись. Комната раскачивалась, как садовые качели. Все чувства были обострены до предела. Каждое прикосновение, каждое движение… Каждый вдох кружил голову, одурманивая, завлекая, призывая подчиниться инстинктам.

Мужчина медленно и осторожно провел языком по ложбинке между грудями, коснулся соска. Ее спина непроизвольно выгнулась, по нежной коже побежали мурашки. Прижиматься к нему было до безумия приятно.

Алекс расстегивала его рубашку дрожащими непослушными руками. Мелкие пуговицы не поддавались. И она злилась, злилась от нетерпения, злилась от неудовлетворенного желания… Женщина резко и сильно рванула ткань — послышался глухой треск и несколько пуговиц тяжелыми каплями ударились о паркет.

Все теснее прижимаясь к нему, она гладила ладонями его горячую тяжело вздымающуюся грудь, широкую спину. Погружаясь в пучину страсти, она цеплялась за него, словно утопающий за соломинку. Ощущение его возбуждения вызывало слабость и дарило неведомую силу одновременно.

— Я больше не могу…

Алекс только простонала в ответ и быстро расстегнула ширинку его джинсов. Тяжело дыша, Рик подхватил ее на руки и нетвердой походкой пошел к кровати. С желанием осторожно положить женщину на кровать пришлось распрощаться в тот момент, когда она увлекла его за собой, и оба упали на упругий матрас.

Ей нравилось, как парчовое покрывало холодило спину, как шелк белья скользил по ногам. Мужчина нарочито медленно стягивал с нее трусики, вынуждая Алекс стонать от неудовлетворенности и наслаждения. Крепко ухватившись за ворот разорванной рубашки, она притянула Рика к себе и крепко поцеловала, побуждая к действию. И сдерживаться стало невыносимо.

Женщина громко протяжно застонала, когда он резко вошел в нее, и, отдаваясь без остатка, раскрылась ему на встречу. Темп все увеличивался, чувство реальности уже давно оставило ее, еще в прошлой жизни. Реальность сама была далеко, в другом пространстве, в другом мире.

Поцелуи становились все более страстными и глубокими, громкое частое дыхание все ускорялось и выливалось в еще более громкие протяжные стоны, сладострастные ласки становились все яростнее. Тонкие пальчики с коротко обрезанными ногтями все сильнее сжимали его плечи. Ее полнозвучный крик был заглушен еще одним поцелуем. Оба погрузились в небытие…

Абсолютно обессиленные они медленно приходили в себя. Части тела, уставшие и расслабленные, отказывались подчиняться, что было удивительно приятно. Молочно-густой туман в голове рассеивался, а полноценные мысли не рождались, что вызывало блаженную улыбку, в которой губы так и не растянулись, потому что все существо отвечало яростным протестом даже на это легкое, едва заметное движение. Шли минуты… Кожа, покрытая испариной, высыхала, от этого становилось холодно. Дыхание медленно восстанавливалось, и Рик начал приходить в себя.

Обрывки мыслей были перепутаны, как мелкие детали мозаики. И чем больше проходило времени, тем больше деталей становились на свои места, складываясь в одну более или менее связную мысль: «Это моя женщина».

Мужчина даже представить не мог, откуда эта мысль взялась, но был уверен в том, что более правильных мыслей в голове не рождалось.

Алекс резко открыла глаза и ошеломленно посмотрела на него.

— Я… — Слова застревали у нее в голе. — Я еще никогда…

— Шшш… — Ричард приложил палец к ее губам, а потом еще раз поцеловал, и еще… Желание разгорелось в них с новой силой, будто и не горело недавно яркого пламени, будто и не было звезд в глазах, густого тумана и томных вздохов…

Рик резко раскрыл глаза и в течение нескольких секунд безуспешно пытался разглядеть темноту. Что-то было не так, неправильно. Был ли это странный шорох? Или что-то другое?

Мужчина сел в кровати, силясь проснуться. Гостиничный номер тонул во мраке и тишине, даже звуков с улицы не доносилось, отчего процесс пробуждения был замедлен. Но уже в следующее мгновение он — услышал? увидел? почувствовал? — движение воздуха с другой стороны кровати.

Алекс замерла на краю и, казалось, даже дыхание сдерживала, чтобы не привлечь к себе внимания. Теперь темнота не казалась такой всеобъемлющей, и Рик видел ее силуэт.

— Не скажешь, куда собралась? — Спросонья его низкий голос звучал грубо, от чего женщина вздрогнула.

— Я… Мне нужно идти.

Паркер подался в сторону и одним быстрым и бесшумным движением придвинулся к ней. Левой рукой он упирался в матрас, а правой крепко прижал женщину к себе:

— Я тебя не отпускаю. — Она запрокинула голову ему на плечо, всем существом ощущая прикосновения его сильного тела. Ричард начал покусывать ее плечо, шею, мочку уха, оставляя горячие влажные следы на нежной коже, повернул ее к себе и стал целовать нежно, затем страсть все нарастала, внутри снова разгоралось всепоглощающее пламя… И все повторилось… Желание дикое, необузданное… Исступление, страстные стоны, переходящие в крики, дурманящие поцелуи… Прерывистое дыхание… Вознесение на вершину… Резкое падение… Вакуум… Медленное возвращение из небытия… Спокойное дыхание… Погружение в сон…

Рик, сидя в кровати, наблюдал сон самой роскошной женщины, которую когда-либо видел. Он помнил большие голубые глаза, темнеющие от страсти, мягкие губы, приобретающие малиновый цвет после долгих поцелуев, теплое податливое тело, трепещущее от его прикосновений. Помнил и ее попытку оправдаться… Эти оправдания бессмысленны. Они просто не нужны. Ей такое поведение не свойственно. Мужчина был уверен в этом, как в себе самом.

Его беспокоило другое: ее желание уйти. Оно казалось и логичным, и глупым одновременно. Он знал, что у нее никого нет, просто знал и все. Знал, что эта ночь была для нее не меньшим откровением, чем для него… «Но почему она хотела уйти?» Рик не понимал. Он просто смотрел на нее, и внутри все наполнялось теплотой.

Будучи на полпути в душ, Паркер замер, услышав громкие всхлипы и интенсивное неровное дыхание Алекс. Однозначно, это был не порыв страсти, это был всепоглощающий страх, настоящий ужас отражался на недавно умиротворенном лице.

— Джиим! Нееет! — Это был не громкий стон человека, видящего кошмар. Это был душераздирающий крик, от которого внутри все холодело. Женщина отчаянно металась по кровати, словно вырываясь из чьих-то рук. — Я все сделала! Неет!

Мужчина ринулся к кровати:

— Алекс! — Неожиданный и сильный удар в челюсть, нанесенный небольшим женским кулаком, едва не отбросил его назад.

«Челюсть, солнечное сплетение… Дышать не забывай дышать… Джим дыши! Слезы не к месту! Джим! Смотри на меня!.. Поворот… Удар… Противник становится бледным… Удар… Нож… Маневр… Наклон… Джим!.. Захват сзади… Темно… Джим! Джим ты должен дышать! Джим! Неет! Смотри на меня!.. Противник мертв… Ужас в глазах Джима… Руки… руки в крови… Джим! Глаза смотрят в пустоту… Нееет!.. Тьма…»

— Джим! Дыши! Ты должен дышать! Джиим!

Челюсть все еще болела после мощного хука, а дыхание постепенно приходило в норму после того, как тонкие, но поразительно сильные руки вцепились в его горло. Чего Рик никак не ожидал так это удара и захвата…

Алекс душила кого-то во сне… Ее прерывистые вдохи, протяжные стоны и громкие всхлипы еще более явственно звучали в тишине комнаты. Рик сел в кровати, взял женщину на руки и начал укачивать, как маленького ребенка.

Она плакала и плакала у него на плече. Будь на нем футболка — уже давно промокла бы от слез. Но это было не важно. У мужчины все сжималось, леденящий ужас закрадывался в душу от одной только попытки представить, что с ней произошло. Наверное, это и был тот самый особенный момент, когда Рик решил защищать ее… Алекс медленно успокаивалась, снова погружаясь в глубокий сон. И совсем успокоилась, не просыпаясь. Мужчина положил ее на кровать, обнял и также стал погружаться в сон.

Алекс проснулась от привычного тихого жужжания мобильного. Она открыла глаза. На улице было еще темно. Значит из клиники. Женщина подняла трубку, выслушала медсестру, быстро собралась и… обернулась: «Прекрасный незнакомец. Рик… Не хотел меня отпускать… Что ж, прощай, Рик». Спустя пятнадцать секунд дверь номера тихо закрылась. Она ушла.

Глава 2

Через двадцать минут Алексис уже была готова к операции: Дэвид Паркер, 23 года, перелом позвоночника в трех местах, возможно, задет спинной мозг. Пробежав глазами медкарту и глянув через стекло на пациента вытянутого на операционном столе, доктор протянула руки медсестре, чтобы та надела перчатки… Стандартная процедура, выполнение которой доведено до автоматизма. Да, в этой стихии эта женщина чувствовала себя более чем просто уверенно.

Алексис с самого раннего детства мечтала стать врачом, специализация в зависимости от возраста всегда менялась, хотелось быть и педиатром, и окулистом, и даже патологоанатомом. Но когда она пришла в университет она точно знала, что будет нейрохирургом. Эта была самая дорогая специализация, но родители, которых больше интересовала светская жизнь, нежели навязчивая и слишком энергичная дочь, готовы были выплатить любую сумму.

Позже появился Джейк, Джейкоб Картер. Студент на курс старше. Потом учеба, операции, Джейк. На своем курсе Алекс была самым талантливым и упорным студентом. Как ассистент она стала участвовать в операциях очень рано, благодаря профессору Брэдли. Он научил ее азам. Потом отправил ее в Чикаго под начало своего друга Ричарда Брауна.

Они с Джейком были так увлечены медициной, что порой не замечали ничего и никого вокруг, только операционный стол, пациент, вне операционного блока они видели только друг друга. Оба были честолюбивыми, целеустремленными, талантливыми. Выше, сильнее, быстрее… Всё увеличивая сложность операций, молодые люди ездили по миру. В Миссуле на конференции им сделали предложение. Это предложение изменило жизнь обоих…

Рик бежал по коридору больницы, но, увидев пост медсестры, резко остановился.

— Здравствуйте! Я Ричард Паркер. Мой брат Дэвид Паркер попал в аварию, его доставили к вам в больницу.

— Секунду, — медсестра обернулась к монитору: — Да, Дэвид Паркер, перелом позвоночника в трех местах. Он сейчас на операции.

— Он будет жить?

— Мистер Паркер, я ничего не могу вам сказать, я всего лишь медсестра. Но его оперирует доктор Грэй. — Мужчине это имя ничего не сказало, он было и не интересно ему. Рику был важен профессионализм этого доктора, а все остальное — не важно.

— Эээ…

— Доктор Грэй — лучший нейрохирург с самым большим среди наших врачей опытом в подобных операциях.

— Благодарю… А с ним потом можно будет поговорить?

— Дело в том, что доктор Грэй — внештатный сотрудник, и не ведет больных, а только проводит операции. Вам очень повезло, что доктор сейчас в Чикаго.

— А с кем я могу поговорить?

— Доктор Браун сейчас тоже на операции: с мистером Паркером в такси был еще один молодой человек — Рэй Колтрэйн. Вы знаете, как связаться с его родственниками?

— Нет, я с ним не знаком.

Когда зазвонил гостиничный телефон, Рик еще спал. Долго возвращаясь к реальности, он злился все больше и больше на нерадивого собеседника. А потом вдруг резко сел: в номере больше никого не было. Негодование и обида начали наполнять его. И тут снова раздалась трель телефонного звонка…

Следующие полминуты Рик приходил в себя, невероятно долгие полминуты: его брат попал в аварию, он без сознания, его отвезли в больницу… Прошло еще пять минут, и Рик уже спускался вниз. Было не до сердечных переживаний.

— Как долго еще будет длиться операция?

— Мистер Паркер, тут очень сложно сказать: это позвоночник… Все зависит от сложности травмы. Вы можете подождать здесь или на третьем этаже в кафетерии. Правда еще очень рано, и рассчитывать вы можете только на кофе или чай.

— Да… Еще раз благодарю.

Рик уже не считал, сколько кофе выпил, его даже стало подташнивать от горечи этого напитка. Мужчина снова и снова вспоминал, как улыбалась мама, когда была беременна Дэйвом. Он тогда ревновал… Еще бы, ему было десять, когда родился Дэйв. Хотелось, чтобы все обратили внимание на него, а все носились с вечно орущим младенцем. А потом мама попросила Ричарда помочь: она положила кроху ему на руки. Мальчик стоял и смотрел на младенца большими черными глазами: у Рика дух захватило.

Позже, когда Дэйв уже мог ходить, старший брат таскал его всюду. Каждое дерево в поместье, все закоулки, прерия и дальние пастбища… Дэйв был ему не просто братом, он стал его подельником в мелких пакостях и шалостях, он стал его другом, другом, который знал о нем все. Когда Рик уехал учиться, а потом ушел в армию, серебряная нить, незримая связь между братьями, казалось, прервалась, но семь лет назад, когда отец отошел от дел, Ричард вернулся в Техас, и все вернулось. Бурное веселье, колкие подшучивания, жаркие споры, безусловное полное доверие.

И вот в прошлом году Дэйв встретил Марион… Через месяц, после возвращения нареченной из Ирландии, они должны были пожениться. А сейчас Рик стоит и ждет приговора…

Ричард прождал девять часов. Если вначале он убеждал себя, что все будет хорошо, то сейчас он просто ждал. От одного запаха кофе уже мутило, а к чаю он и подойти не мог.

— Мистер Паркер? — Глаза резало толи от яркого больничного света, толи от недосыпа.

— Да, я.

— Ваш брат Дэвид Паркер? — Он устало кивнул. «Кажется, это другая медсестра». — Жизни его ничего не угрожает. — Облегчение? Это слишком слабое слово, чтобы описать чувства Рика в этот момент. За все эти часы напряженного ожидания его мышцы свело судорогой. Онемевшие руки даже при желании было трудно разжать, а теперь они расслабленно упали на пластиковый подлокотник неудобного больничного стула. А вот разум по инерции все еще находился в жутком напряжении, и только сердце перестало бешено колотиться и судорожно сжиматься, а стало биться ровно и уверенно — правильно. — Операция только что закончилась. Она прошла успешно, но вы должны понимать, что еще очень рано делать выводы…

— То есть?

— Доктор Браун ознакомиться с историей, а после поговорит с вами.

— Но ведь операцию проводил доктор Грэй…

— Да, доктор Алексис Грэй. Но операция только что закончилась. И доктор сможет с вами поговорить не раньше, чем через полчаса. Однако вас вряд ли примут.

Девять часов мучительного напряжения прошли для Рика, как в тумане, он видел стрелку, неизменно перемещающуюся по кругу, и ничего не соображал. А теперь, когда его попросили подождать полчаса… Они показались вечностью. Как только стрелка сдвинулась ровно на тридцать минут, Рик рванулся с места и встал перед постом:

— Извините, доктор Грэй уже освободился?

— Секунду, я позвоню в приемную. — Медсестра набрала внутренний номер… Его утомленный мозг фиксировал каждое ее движение. Это было даже не похоже на замедленную съемку, перед глазами словно неслась череда последовательных снимков, сделанных интервалом в полсекунды. Рику казалось, что женщина специально тянет время. — Ширли? Привет. Доктор Грэй уже на месте? О… Да, конечно… Да. А доктор Браун?.. — Девушка искоса глянула на родственника пациента: — Тут родственники… Дэвид Паркер… Да, хорошо. Пока. — Медсестра вновь повернулась к Рику.

— Доктор Грэй не сможет со мной поговорить? — Его терпение и выдержка сегодня были подвергнуты серьезному испытанию, возможно, самому серьезному за всю его жизнь.

— Дело в том, что у доктора снова операция.

— Но ведь у него должен быть перерыв! — Не иди речь сейчас о его родном брате, скорее всего мужчина бы сдержался… — Какая операция?! Что за чушь?!

— Тут экстренный случай, и я ничем не могу вам помочь, — с нажимом и явным металлом в голосе произнесла крошечная и совсем хрупкая на вид медсестра. Видимо тон подействовал лучше, чем сами слова, и гнев Ричарда Паркера растворился, как таблетка аспирина в стакане воды: стремительно и быстро, оставив в напоминание о себе только пузырьки, которые то и дело лопались, соприкасаясь с поверхностью. — Но возможно доктор Браун сможет поговорить с вами примерно через час, может быть меньше, вы только не уходите никуда.

— Да, я буду здесь. — Усталость накрыла его словно волной, и мужчина снова тяжело опустился в неудобное кресло.

Операция прошла успешно. Это такое волшебное чувство! В эти минуты все уходило на задний план, только невероятное ощущение жизни, полной и насыщенной. Она его испытывала каждый раз. Столько их было… А ощущения те же… За последние несколько месяцев работа — это единственное, что не позволило Алексис сойти с ума. Если только можно считать, что она в своем уме, конечно.

Работать без остановки, а потом в беспамятстве уснуть, просыпаясь через несколько часов от леденящих кровь кошмаров… Вряд ли можно считать, что она в своем уме.

Женщина закрыла глаза и снова увидела полные ужаса глаза Джима. Руки в крови…

Она пошатнулась. «Надо работать. Работа спасет. Она всегда спасает. Пять лет назад спасла и сейчас спасет».

— Ширли, есть срочные операции?

— Секундочку… Ммм… Да, женщина, 48 лет, пилой отрезано запястье…

— Я беру.

— Но… Доктор Грэй, вы же только вышли после двенадцатичасовой операции! Это запрещено…

— Ширли, я беру! — Резко оборвала девушку врач.

— Да, доктор Грэй. Пациент поступил в приемный покой всего пять минут назад. Шестой операционный блок.

— Коул уже освободился?

— Да.

— Отлично. Пусть посмотрит историю Паркера.

— Хорошо.

Спустя еще двенадцать долгих часов уставшая и живая Алексис вышла из операционной. «Закрыть глаза… Темно. Значит, можно идти спать».

— Алексис! Ты с ума сошла?! — Женщина вздрогнула и медленно обернулась. Осоловелый бездумный взгляд вперился в лицо друга:

— Коул не кричи, я устала.

— А кто виноват?! — Она снова вздрогнула, возвращаясь к действительности из состояния полусна, в которое ее ввел горячий душ. — Ты простояла у стола двадцать четыре часа с небольшим перерывом!

— Ты-то тут что делаешь? — Доктор подозрительно прищурилась: — Тебя ведь тоже не должно быть здесь.

— Не увиливай от темы, Алекс! Ты хоть и внештатный сотрудник — я за тебя все равно отвечаю! И я повторяю: в следующий раз тебе это с рук не сойдет! Я тебя просто отстраню и все!

— Коул, — казалось, будто она даже дышать устала, не то, что говорить, — ты знаешь, что я не могу не работать.

— Я ничего не знаю, Алекс! Если из-за врачебной ошибки ты угробишь пациента — отвечать буду я! Тебя в Африку и без лицензии возьмут!

— Прости, Коул. Я просто… — Хирург покачала головой. — Я не могу. Я не могу спать. Если я не буду работать…

— Алекс, ты должна дать себе передышку. Отвлекись! Жизнь есть за пределами операционной! Я тоже переживал, когда Джейк погиб, но я от этого не рванул в горячую точку! — «Все-таки хорошо, что он не знает истинных мотивов моего рвения, иначе он меня точно отстранит».

— Коул, не сейчас. Не читай мне нотации. Что с тем парнем? Паркером?

— Медленно, но верно приходит в сознание, отеков нет.

— Что ж, уже хорошо. Там нужно время и физиотерапия…

— Я сказал то же его брату, но он все равно хочет поговорить с тобой. В какой-то степени он прав. Ты мне ведь даже не передала всю информацию по операции.

— У тебя есть запись…

— Ты хочешь, чтобы я просмотрел все двенадцать часов?

Они подошли к посту:

— Нора, есть срочные?

— НЕТ! — Алекс даже не вздрогнула, снова возвращаясь из полусонного состояния. — Нора, раньше, чем через сутки доктора Грэй не беспокоить. А тебе я скажу, — он повернулся к коллеге: — Если ты и дальше будешь загонять себя, подвергать опасности жизнь пациентов и подставлять меня — я камня на камне не оставлю от твоей лицензии!

— Благодарю, Нора. — Доктор улыбнулась девушке. — Ладно. Я в комнату отдыха.

— Алекс, тебе нужен нормальный сон!

— Так у меня и будет нормальный сон, я только передохну, оденусь и поеду домой.

Глаза слипались… Мысли расплывались… «Я должна сесть раньше, чем запутаюсь в собственных ногах». Женщина буквально упала в мягкое кресло и уставилась в потолок невидящим взглядом: «Здесь спать нельзя. Иначе все узнают. Надо подниматься». Но утомленное, даже измученное тело не слушалось. Даже после горячего душа затекшие за последние двадцать четыре часа мышцы все еще были в напряжении.

— Доктор Грэй, мне сказали, что я могу найти вас здесь… Алекс? — Рик застыл в пороге комнаты. Хирург медленно открыла глаза и уставилась на посетителя.

— Рик? — Сердце забилось слишком быстро, очень быстро, и воздух показался безумно горячим. «Я, наверное, сплю».

— Привет. Я… Мне нужен доктор Грэй. — Мужчина медленно вошел в комнату, даже с какой-то опаской.

— Это я. — «Что это? Удивление в его глазах?»

— Мой брат — Дэвид Паркер, — странным голосом проговорил он. Внутри все сжалось от сочувствия, и Алекс испытала даже некоторое облегчение и радость: знай она, что пациент родственник Рика — очень близкий родственник — не смогла бы оперировать. Может быть, раньше, когда ее самообладание было при ней, но не теперь…

— Рик, я все понимаю… Ты волнуешься. Но я сейчас не в состоянии… — Она зажмурилась, тряхнула головой, словно возвращая мысли на место, и продолжила, как на автомате: — Дэвид Паркер. Перелом позвоночника в трех местах. Операция прошла успешно, отека нет. — А потом тихо добавила: — Рик, тут только время и физиотерапия. Могу дать совет: найми ему хорошего психотерапевта, не психолога, не психоаналитика, а психотерапевта. Физиотерапия для каждого этапа своя, Коул… Доктор Браун… Он тебе посоветует лучших специалистов. А психотерапевт нужен обязательно: как правило, молодые взрослые мужчины очень тяжело переживают из-за своей беспомощности, они либо вообще отказываются работать, либо работают чересчур усердно, что тоже вредно. Начинаются депрессии и тому подобное…

— Алекс, благодарю тебя. — Рик долго смотрел на нее. Женщина сидела вся бледная, под голубыми глазами темнели большие круги. — Я отвезу тебя домой, — неожиданно бодро заявил он.

— Спасибо, но я лучше вызову такси.

— Ты уехала, потому что тебя вызвали?

— Да.

— Ты бы меня искала?

Алексис сглотнула:

— Я не знаю, Рик. Наверное, нет.

Он отрывисто кивнул:

— Я отвезу тебя домой. — Мужчина бесцеремонно взял ее на руки и понес на выход. — Ты любишь итальянскую кухню?

— Рик, я сейчас…

— Любишь? — «Да, это не Коул. Этот мужчина прет, как тяжелый локомотив».

— Мне редко выдается ее есть, очень редко, но вкуса спагетти я не забываю.

— Значит болоньез?

— Рик… — Ее очень смущали пристальные взгляды персонала больницы. «Благо, пациенты начнут просыпаться только через несколько часов… Что?»

— Болоньез? — «Болоньез. Точно. Еда». Уставший мозг работал медленно, словно электродвигатель, которому не хватает напряжения.

— Да, еще таглиателли с тунцом, — удивительно, как это у нее еще получилось выговорить: по всему телу растекалась такая лень, что даже говорить было сложно.

— Воот, — он слегка улыбнулся, — а то тебя не разговорить. — Время близилось к рассвету, и небо уже было не таким черным, так что даже после ярко освещенного помещения глаза хорошо видели. И они отчетливо видели усталость на красивом лице мужчины, не меньшую, чем одолевала ее саму.

— Рик, ты, что же, целые сутки в больнице провел?

— Ну, я ездил в гостиницу переодеться и в душ. Но в общем — да. — Напряжение в его голосе не столько слышалось, сколько чувствовалось, словно густой низкий баритон потерял свою мягкость, бархатистость.

— Я очень тебе сочувствую. Он… — Ее и без того неопределенный взгляд стал отрешенным, а лицо потеряло всякое выражение. Алекс глубоко вдохнула, освобождаясь от тяжелых воспоминаний. — Он очень молод.

— Ну, ему повезло… — Доктор вопросительно посмотрела на него. — Его оперировал лучший нейрохирург, который, по счастливой случайности, оказался в Чикаго… — Мужчина серьезно посмотрел на нее: — Благодарю тебя, Алексис Грэй. — На высоких скулах проявился едва заметный румянец смущения. По телу побежали мурашки: она выслушала множество благодарностей за свою жизнь и никогда не робела, но сейчас… Прежде всего, у нее никогда не было личных отношений с близкими пациентов. А еще ее никто так проникновенно не благодарил, как Рик.

— Нет. Не надо.

— Надо! Ты знаешь, скольким людям помогла всего одной операцией? И так с каждой: ты помогаешь не только пациенту, но и его семье.

Рик осторожно усадил Алекс в арендованный «Volvo»:

— Мадам, куда вас отвезти?

Мадам устало улыбнулась:

— Едем в Линкольн-Парк.

Автомобиль остановился у подъезда. Мотор заглох, и в салоне на какое-то время воцарилась тишина.

— Спасибо, Рик. Я…

— Не изобретай велосипед, Алексис Грэй. Я знаю, что ты хочешь от меня отвязаться. Но если ты готова была уйти вчера навсегда — я не был готов тебя отпустить… — Он серьезно посмотрел на нее: — И сейчас не отпущу.

— Я… — Алексис покачала головой, с удивлением глядя на мужчину. Она не ожидала от него не только этих слов, но и явного гнева, кроющегося за этим обманчиво спокойным тоном. «Шон говорит также, когда хочет кого-то пристрелить».

— Ты можешь дать мне свой ключ, — он протянул руку, — чтобы я благополучно доставил тебя в твои апартаменты. — Двигаясь словно во сне, женщина порылась в сумочке, отыскала ключи и передала их спутнику.

— Даа… Благодарю. — Мужчина взял их и подмигнул ей:

— Вот и умница.

В квартире было темно и холодно, и впервые за последние месяцы женщина была рада, что пришла сюда не одна. Войдя в холл, Рик поставил Алексис на пол:

— Я очень бы хотел сам тебя помыть, но думаю: отдыхом для тебя это не кончится. — В его серьезном тоне не было и тени насмешки, скорее благоразумное предупреждение. «Или банальная констатация факта?» Он отвел с лица упавшую прядь, поцеловал Алекс в щеку. — Так что ты давай в душ, а я пока позабочусь о предрассветном обеде.

— Но я не голодна… — Выражение его глаз говорило само за себя, и слова протеста замерли на ее мягких губах.

— Вот в этом вопросе я у тебя совета не спрашиваю, несмотря на то, что ты у нас лучший врач. — Он улыбнулся ей и прошел в кухню.

— Благодарю тебя, Рик.

— Иди, а то я уступлю своей слабости! — Прокричал он уже из кухни.

Алексис принимала душ в больнице, но он был на скорую руку, и затекшие мышцы все равно болели. Женщина набрала теплую ванну, добавила туда несколько капель масла лаванды… «Рик… Он… Такой… Мужчина. Да. Очень мужчина. Сильный. Настоящий».

Алекс была неожиданно для себя самой рада, что он ее не оставил. Рядом с ним так давно не испытываемое чувство безопасности константно окутывало, как розовое светящееся облако.

Когда Ричард Паркер — теперь она знала его имя и была уверена, что будет помнить его всегда, что бы ни произошло — с легким стуком открыл дверь и тихо вошел в комнату отдыха, женщина не поверила своим глазам. Усталый мозг сразу отбросил предположения, что происходящее реально. «Хотя я уже давно с трудом различаю реальность и сны. А порой сны и вовсе кажутся жестокой действительностью».

Тем не менее, решив, что это все-таки сон, доктор откинулась в глубоком кресле, впервые за полгода наслаждаясь сном. Однако все происходило в настоящем. Действительно происходило. И мужчина, который подарил ей целую ночь покоя и даже счастья, стоял перед ней и с явным удивлением, даже потрясением глядел на нее, отчего по телу разливалось удовлетворение и чувство небывалой легкости, гармоничности, света. Черные глаза светились ярко, будто солнце в зените, и это было потрясающе. Приятно потрясающе.

«Я не готов тебя отпустить…» Все ее существо наполнялось необыкновенным теплом, или даже жаром, который излучал Рик, как растопленный в полную силу камин. И даже сейчас Алекс чувствовала его, несмотря на то, что этот необычный и сильный мужчина находился в другом конце ее квартиры.

В ответ на его жар внутри нее открылся источник, источник тепла, которое с током крови наполняло все ее тело, каждую клеточку. Тепло шедшее изнутри… И легкость, возможность дышать… Свет в конце тоннеля и драгоценный покой.

Спустя полчаса, когда Алекс пришла на кухню — под колпаком ее ждал ужин, приятный запах спагетти плавал по кухне, Рик натирал сыр.

— Уж не знаю, любишь ли ты с сыром или без… Я люблю, чтобы было очень много сыра…

— Ммм… — Женщина вдохнула такой любимый аромат соуса болоньез. — Я тоже люблю с сыром, много-много сыра и много-много соуса…

— Может быть, я мало заказал? — Алекс подняла колпак и вожделенно посмотрела на любимое блюдо:

— Рик, а ты?

— А я тоже голодать не буду: вот моя порция, — он повернулся к стойке, снял металлический колпак со своего блюда и театральным жестом поставил большую тарелку с глухим стуком на обеденный стол. С уверенностью профессионального повара мужчина посыпал обе порции сыром и свежим мелко нарезанным базиликом. — Значит так, завтра, вернее сегодня, до вечера ты отсыпаешься. В шесть я заберу тебя, и мы поедем на прогулку. Право выбора места остается за тобой. Я в Чикаго бывал только проездом.

Алекс улыбнулась:

— Не очень-то у меня большой выбор…

— Ну… Я бы не сказал, что этот город так уж мал. Но если маловат — можем выехать и загород.

Она пытливо посмотрела ему в глаза:

— Рик, ты же понимаешь, о чем я…

Паркер в ответ рассматривал ее не менее пристально, некоторое время молчал, а потом широко улыбнулся. И все ее существо тут же отозвалось, словно расцвело от этой улыбки, правильной улыбки, открытой и искренней. И в пустой голове мелькнула мысль: «Началась весна».

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — медленно проговорил он, — но предпочитаю не обращать на это внимание. Ты от меня так просто не избавишься.

— В таком случае… — На лице отобразилось некое подобие смирения, а губы растянулись в милой улыбке. — Я предпочитаю пешую прогулку по набережной.

— Вот и отлично! — Рик подмигнул ей и протянул бокал вина.

Алексис посмотрела на вино и отрицательно покачала головой:

— Нет, благодарю. Меня могут вызвать.

— Еще минимум часов двенадцать тебя никто никуда не вызовет, а после такого тяжелого дня тебе просто необходимо выпить. — Бокал встал перед ней. — Я не прошу тебя выпивать всю бутылку. — Он улыбнулся: — Ты можешь даже оставить немного в бокале…

— Ты не отстанешь?

— Нет… — Она взяла у него бокал. — Ты поэтому не пила мартини? — Женщина только кивнула, делая глоток.

— А почему именно мартини с водкой?

— Ну, не знаю… Мне показалось, что в тот момент тебе очень хотелось именно водки, но не мог же я отправить тебе рюмку водки… Грубее крепких напитков может быть только кукурузное пойло, которое пьют рабочие нефтяных вышек после тяжелой смены. «Рюмка водки для Леди в красном», — Паркер поморщился, и они оба засмеялись.

— Дааа. Это было бы забавно, — легкая улыбка тронула ее губы, когда она представила себе эту картину. — А что ты там делал?

— У моего брата был мальчишник.

— О… А как?..

— Марион еще ничего не знает. Она уехала в Ирландию к родителям… Я решил ее пока не беспокоить. — Эти слова взорвались в ее мозгу, словно граната:

— Не беспокоить? А если бы что-то пошло не так?! Если бы… — Перед глазами снова встало посеревшее лицо Джейка, а в ушах звучали его слова: «Солнце, только не спасай меня, ты знаешь: уже поздно. Я тебя люблю». — А она не успела бы на него даже посмотреть! Ты знаешь, что это такое?! — Алекс сама не заметила, как неожиданно перешла на крик, а опомнившись, резко замолчала… — Прости. Тебе виднее.

Склонив голову набок, Рик сидел, откинувшись на стуле, и внимательно разглядывал собеседницу, из-за чего та ощущала себя букашкой или лабораторной мышью, которую дотошно изучает пытливый исследователь. Женщина вмиг захлопнулась, как ракушка.

— Ты знаешь? — Он больше утверждал, чем спрашивал. Алексис безошибочно уловила это в его тоне и была крайне недовольна собой, а также тем, что допустила слабость.

— Это не важно, — она резко встала из-за стола и, чтобы скрыть свою нервозность, начала убирать посуду.

Он покачал головой:

— Нет, важно. Но, наверное, не сейчас… Я позвоню Марион, как только приеду в гостиницу.

Алекс кивнула:

— Она это оценит.

— Не может не оценить… — Они долго смотрели друг на друга. Мужчина и женщина, словно дворовые коты, долго рассматривали друг друга. Он внимательно изучал ее, она же в свою очередь лишь пыталась скрыть все, что только могла, при этом, совершенно не имея возможности изучить своего собеседника. Неприятное ощущение, будто она лабораторная мышь, снова охватило ее. Казалось, что Рик делает в свой блокнот заметки о ней, записывает наблюдения…

— Есть еще десерт. Будешь? — Женщина отрицательно покачала головой. — Тогда съешь его завтра. Терамису у Луиджи просто замечательный. Я посмотрел у тебя там совсем пусто — он указал на холодильник, — и осмелился его наполнить.

— Благодарю. Кофе?

— Нееет, ты меня не проведешь. Спать!

Алекс резко выпрямилась, ее нервозность явно отразилась на уставшем лице:

— Я лягу. Не волнуйся.

— Вот как заснешь, так я и уйду. Обещаю.

Она едва заметно насупилась:

— Я тогда пойду…

— Не так быстро. — Алексис замерла в пороге кухни. Рик подошел к ней. Провел рукой по пепельно-белым выгоревшим волосам, очертил большим пальцем ее губы, и поцеловал. Этот поцелуй значительно отличался от тех безумно страстных, которыми они обменивались в гостинице. Он был другой. Другой во всем. В согревающем прикосновении, в мерном усыпляющем темпе, в чувствах. Нежность? Забота? Это описывало только часть реальности. Ласка, объятия. Этот мужчина обнимал ее поцелуем. Поцелуем, в котором страсть была только одной из составляющих, но никак не единственной.

И это было так хорошо, так правильно… Рик резко подхватил ее на руки и понес в спальню:

— Я хочу быть рядом с тобой, когда ты будешь засыпать. А потом я уйду. Но я вернусь. — В рассветном полумраке комнаты блеснула краткая белозубая улыбка. — И не пытайся от меня ускользнуть: я знаю, где тебя искать.

«Алексис Грэй… Нейрохирург…» Женщина-загадка медленно засыпала у него на руках. Он обещал, что уйдет. Теперь мужчина понимал, почему она вчера хотела сбежать. «Она боится, что кто-то узнает о ее кошмарах. Алекс, что же с тобой произошло?.. А как она взорвалась, когда я сказал, что еще не звонил Марион?» Рик долго рассматривал ее. «Я обещал, что уйду…» Но он просто не мог сдвинуться с места. Рядом с ней его душу отпускало то немыслимое напряжение, которого Ричард Паркер не испытывал даже во время службы в армии.

Эти сутки для него тоже были не самым легким испытанием. Мать с отцом приехали в больницу через полтора часа после завершения операции. Отец был непривычно серьезен, а мать раз за разом отворачивалась, чтобы вытереть слезы, которые то и дело сверкали на ее щеках: привыкшая держать свои эмоции под контролем Эмма Паркер потеряла самообладание, как только муж сообщил о случившемся. Родственники звонили постоянно. Дяди, тети, бабушки и дедушки. Дружная любящая семья — это дар, ценность которого осознается вот в такие вот минуты. Да, от звонков гудела голова, но в душе после каждого разговора становилось легче. Поэтому-то сейчас он прочувствовал неправильность своего поведения в отношении Марион. «Будь я на ее месте…» Будь он на ее месте — порвал бы в клочья всех, кто посмел бы утаить от него несчастье любимого человека.

Алекс глубоко вздохнула и перевернулась на другой бок, пепельно-белая прядь упала на лицо, как шелковый щит, прямо перед золотистым солнечным лучом и засветилась ярко, словно сама была этим лучом.

«У нее дом в Чикаго, но бывает здесь она редко…» В принципе, даже если бы он не узнал об этом от медсестры — об этом можно было бы догадаться по необжитой квартире. В ней не было ничего особо личного, кроме медицинских дипломов и сертификатов на самых разных языках. Даже собственных фотографий. А телевизор и вовсе выглядел так, словно его никогда не включали. Скорее всего, так и было, потому как большая плазма, хоть и вписывалась в интерьер идеально, словно стояла здесь всегда, кабели позади нее все еще были запакованы.

«Интересно… Но если Алекс узнает, что я не ушел — больше встреч не будет…» Рик глубоко вздохнул, поправил одеяло и тихо вышел.

Глава 3

«Дыши! Сумка… Там электроды… Дыши! Джим!.. Он мертв… Трупы… Трупы… Вокруг только смерть… Шон… Шон! Он мертв! Шоон! Джим мертв!.. Неет!.. Дыши, Джим!.. Тьма… Я сделала все! Отпустите его! Сука! Ты мне ничего не сделаешь! Я тебе нужна, потому что ты боишься сдохнуть!.. Отпусти его!»

Алекс резко вскочила, проснувшись от собственного ужасающего крика. Побелевшие руки до боли сжаты в кулаки, на лбу выступили капельки холодного пота, по бледным щекам катятся горячие слезы. Уже полгода доктор Алексис Грэй выходит из сна от собственного крика.

Каждый раз ей неизменно снится один и тот же сон. Сон, который изминает все ее существо, как использованную салфетку. Сон, который выворачивает наизнанку ее душу и выжигает на ней шрамы, словно тавро.

Раз за разом Джим умирал. Раз за разом в его затуманенных ужасом глазах гасла жизнь, а у нее на руках чернела кровь, кровь шакалов, которые истерзали молодого неопытного парня до смерти.

Четыре долгих и невыносимо трудных месяца женщина умудрялась скрывать свои кошмары: работала на износ, так много, чтобы не засыпать, а проваливаться в сон, мучая свой организм, подымалась так рано, чтобы до стадии сна дело просто не дошло… Но в один «прекрасный» день все всё узнали. Вернее не все, а только Шон, командир отряда…

Будучи в беспамятстве Алекс бросилась на него и начала душить. Через неделю ее выслали домой:

— Грэй, мне не нужен врач, который не в состоянии применить свои знания и умения, из-за того, что его мозг не отдыхает. Как долго ты еще сможешь себя доводить до измождения? Как долго ты еще сможешь скрывать свои крики?

— У меня получалось целых четыре месяца.

— Перерыв! У тебя три месяца, чтобы отдохнуть и обрести душевное равновесие. — Алексис ничего не могла возразить, потому что Шон был прав: сложные операции она была не в состоянии проводить. — Алекс… — Он задумчиво посмотрел на нее: — Это ведь не Джим расправился с ними? — А она не могла ответить, потому что в памяти были только обрывки, только мысли, которые всплывали, только ужас в глазах Джима. Алексис подозревала, что выражение ужаса в глазах молодого человека не было страхом смерти. Просто Джим все видел.

Сейчас мысленно возвращаясь туда, в тот ад, она снова и снова испытывала бесконечную неконтролируемую ярость. Отчаяние, смирение, страх, а потом ярость. Настолько сильную всепоглощающую, что она — Алекс — смогла вырваться из рук двоих взрослых крепких мужчин, профессиональных убийц. Их было шестеро. Когда прибыл Шон и отряд, все они были мертвы… Был мертв и Джим, а на ее руках была кровь…

Алексис очнулась от жутких воспоминаний и бесстрастно глянула на часы: секундная стрелка меланхолично и равномерно кружила по циферблату. «Без четверти четыре. Через два часа приедет Рик. Если он все еще хочет меня видеть, значит, в отеле все прошло хорошо».

Женщина старалась не вспоминать ту ночь, когда впервые за много лет почувствовала себя счастливой и свободной, свободной ото всех и ото вся. Казалось, больше ничего не может омрачить ее жизнь. Красивый мужчина рядом мирно спал, и Алекс наслаждалась этим зрелищем, пока не поняла, что сама она здесь спать не может. И снова ненавистный страх вернулся…

«Я, наверное, больше не могу спать ни с кем». Но кроме этого ей было страшно увидеть в глазах Рика ужас или жалость… Поэтому женщина решила сбежать, сбежать пока не поздно. «Я не готов тебя отпустить…»

Белые, выгоревшие под ярким горячим солнцем волосы рассыпались по плечам, голубые глаза светятся, как голубые бриллианты: радужным холодом и огненным теплом одновременно. Больше очарованный Рик ничего не видел, он даже не поздоровался, он просто обнял ее и притянул к себе…

— Рик… — «Какая у нее улыбка…» — Ты пришел…

— Я пришел. — Он запустил одну руку в ее мягкие волосы, а второй притянул ее за талию, и поцеловал.

Как же он весь день ждал этого момента! Момента, когда сможет вздохнуть свободно, почувствовать и поверить, что все будет хорошо. Эта женщина каждым поцелуем словно открывала в нем новый источник сил и энергии, отчего верилось, что все испытания скоро завершатся.

Поцелуй был медленный, дразнящий, обещающий весь мир… И этот мир снова начал раскачиваться, затем кружиться все быстрее и быстрее. Кровь кипятком жгла вены. Все краски смазались, и появилось странное легкое ощущение, как на карусели. Прозрачная расплывчатость окутала все вокруг, и это все скрылось, будто солнце за горизонтом. А поцелуй, между тем, становился все чувственней. Жар скользил по коже, как если бы это были языки пламени. Дыхания не хватало. Он оторвался от нее:

— Мы забыли дышать…

Глаза Алекс очаровательно потемнели от страсти, мягкие губы припухли и приобрели ягодный оттенок, щеки раскраснелись, волосы в беспорядке, прерывистое дыхание… Он готов был забыть про прогулку… «Нет, не готов». Рик взял ее за руку и повел к выходу.

— Может, переместим набережную… — Женщина посмотрела в сторону спальни.

— Э, нет… Ты меня не проведешь. Я, конечно, очень хочу перейти к той части, что последует за прогулкой, но не раньше прогулки: в здании ты и так находишься постоянно…

— Ну, это громко сказано, это только последние два месяца и то…

— …Как, впрочем, и я… Что?

— Нет. — Она помолчала. — Ничего.

— Рик, ты ведь не здешний?

— Да… Я из Остина. — Он бросил на нее смеющийся взгляд: — Я, конечно, не лучший нейрохирург, но кое-что тоже умею.

— О, я даже знаю что…

— Правда? — Длинные черные брови вопросительно изогнулись.

— Целуешься ты просто замечательно.

Легко улыбнувшись ответу, он удовлетворенно прикрыл глаза:

— Говори еще, мне нравится… Есть у меня какие-нибудь другие таланты? — Когда Алекс ничего не ответила, он открыл один глаз и посмотрел на нее с таким укором и негодованием… «Он словно мальчишка, которому пообещали много конфет, а дали только одну шоколадку», — женщина рассмеялась.

— Это неприлично говорить…

— Так уж и неприлично? Да ладно, нас все равно никто не подслушивает… — Мужчина притянул ее к себе и снова поцеловал.

— Рик…

— Ммм…

— Ты если не прекратишь меня целовать — нам все-таки придется поменять планы…

— Черт с ними, с планами…

Глава 4

Алексис медленно пила кофе у себя в кухне, наслаждаясь особым ароматом, которым по ее мнению обладал только кубинский кофе. Это было огромное удовольствие. Как же она по нему соскучилась! И не только по нему…

За последние три недели Алексис Грэй, известный нейрохирург, появляющаяся в Чикаго не чаще раза в год, впервые осознала, что скучала, скучала не только по кофе, но и по городу, что когда-то за один год ей стал более родным, чем Сан-Франциско, в котором она родилась и выросла. Скучала по своей квартире, которая, может быть, и не стала для нее домом в полном смысле этого слова, так как дольше двух месяцев кряду Алекс ни разу здесь не жила, и все же. Ей нравились эти белые матовые стены с редкими яркими рисунками, нравились большие окна и высокие потолки, нравилось, как переливается радугой хрустальная ваза под лучами яркого солнца на широком подоконнике кухонного окна — ей нравилось здесь все.

«Почему я раньше не замечала, как здесь красиво?»

— Потому что жила, как в тумане. — В каком-то смысле именно так все и было. Единственное, что было настоящего в ее жизни за последние пять лет — ее работа. Все остальное — туман, пыль, бутафория. Или это она обесценила все вокруг?

Но теперь на нее обрушилось, словно снежная лавина, осознание. Неожиданное, удивительное и непонятное. И далеко не все из того, что Алекс осознавала, было ей приятно. Более того, много было неприятного, очень много: а кому хочется смотреть в глаза своим ошибкам? Ведь именно их она натворила за последние пять лет. И все-таки, сама по себе эта осознанность явилась для нее ходом в сказочную страну. Страну, где есть место мягким рассветам и сочным закатам, где есть место освежающему дождю и озаряющему солнцу, белым облакам и серым тучам.

Впервые за долгое время Алексис Грэй осознала, что счастлива, воистину счастлива. И важную роль в этом ошеломляющем процессе осознания сыграл ни кто иной, как Рик Паркер, живой и сильный, мужчина, за которым невозможно не идти.

Уже несколько недель она, закрывая глаза, не видела своих окровавленных рук, несколько недель она могла засыпать, а не проваливаться в сон. Уже несколько недель, как у нее появилась надежда на будущее. «Может быть, когда-нибудь я перестану и просыпаться от собственного крика?»

В сердце стало гораздо спокойнее. На улице переливалась золотом середина сентября, а у нее в душе была весна. Весна, которая расцветала неожиданно и осторожно, нежно и уверенно, словно сакура, что привлекает мир магическим светом розоватых цветов.

Рик… Он перевернул ее жизнь. Перевернул настолько, что Алексис боялась верить в реальность происходящего. Его улыбка пьянила лучше любого виски, а улыбался он с каждым днем все чаще, приводя взрослую женщину в такое трепетное состояние, что она чаще ощущала себя неуверенной школьницей. Правда, он еще не знал, почему она отказывается с ним ночевать…

Каждый раз, когда женщина уходила от него — видела в его глазах… нет, не обиду или недовольство. Он словно говорил: «Я все равно рядом с тобой». Но Алекс не могла спать и просыпаться рядом с ним, не могла рассказать всего. Страхи, неуверенность, тайны…

Три недели назад она оставила свои сомнения в баре с подружками и смело отправилась за незнакомцем, рассчитывая всего на несколько часов близости. Она знала только имя этого невероятно высокого мужчины с будоражащим проникновенным взглядом… В тот момент, когда он начал ее целовать, Алекс забыла про все свои кошмары, она вообще забыла про все. Ее женская воздушная суть отодвинула реальность подальше от разума, разрешая тому помнить только теплые прикосновения и удивительные ощущения неестественной легкости.

Однако, придя в себя, вспомнив о реальности, женщина попыталась сбежать… «Попыталась — правильное слово… Я не готов тебя отпустить…»

Смешанные чувства и банальные страхи водили дружные хороводы в ее голове, заглушая голос здравого смысла, иначе Грэй уже давно бы рассказала всю правду. Но сейчас она была счастлива, и боялась разбить этот хрупкий хрустальный шарик… Поэтому и оберегала так страстно свой секрет, поэтому и отказывалась ночевать у Рика в гостинице, поэтому и просила его уйти… Первый раз Алекс чувствовала себя предательницей, но Рик, не задавая вопросов, укладывал ее спать и тихо уходил.

За это Алексис была благодарна ему, благодарна, за понимание, за заботу, за счастье, которое он ей дарил. Еще ни разу она не слышала его разочарованного вздоха, ни разу не видела обиженного взгляда, покидая его из-за вызова. В его глазах светилась гордость. Ричард отвозил ее в больницу, целовал в висок, улыбался и отпускал.

Доктор Грэй перестала работать сутками, впервые за долгое время она с радостным предвкушением покидала больницу. «Очень долгое».

Из задумчивости Алекс вырвала трель телефонного звонка…

Рик потянулся в кровати. «Надо, наверное, снять квартиру или дом… Эта спальня уже порядком надоела». Мужчина в принципе недолюбливал гостиницы, мотели, а от походных палаток его с некоторых пор стало в дрожь бросать. Именно с тех самых пор он по достоинству оценил родной дом, по которому всегда скучал, который ему не нравилось покидать, в который он любил возвращаться. Однако вот уже три недели он там не был.

Три недели… Уже три недели они вместе… За эти недели произошло много всего. Было много и счастливых минут, когда хотелось взлететь, и очень тяжелых, когда нужно было принимать сложные решения, когда нужно было утешать родителей, поддерживать Марион.

И только с Алексис он забывал обо всем. Он счастливо улыбался, жизнь становилась красочной…

Дэйв над ним подшучивал. Однако Рик никогда еще не встречал женщину, с которой так сильно хотел просыпаться, но которая так боялась с ним засыпать. Может быть, и стоило сказать, что он обо всем знает. Но что-то его останавливало. Казалось, что если он об этом заговорит — она снова закроется, спрячется в свой панцирь, и уже ни за что не откроется.

Только теперь она понемногу стала говорить о себе. Но все из детства… Поступление в университет, а дальше — стена. Ричард был уверен, что за этой стеной много всего, очень много, словно в ящике Пандоры. Однако она ни слова не говорила об этом. Все, что Рик знал об этом периоде ее жизни: доктор Алексис Грэй — талантливый всемирно известный нейрохирург. В интернете есть много ее статей на медицинские темы, но не более.

Сегодня он отвезет ее за город… Надо бы ей проветриться. Мужчина глянул на часы: еще оставалось полчаса до встречи. «В душ!»

Спустя ровно тридцать минут Рик заходил в подъезд, где консьерж преградил ему путь:

— Добрый день. Вы к мисс Грэй? — Он кивнул.

— Здравствуйте, — у него появилось какое-то странное предчувствие…

— Мисс Грэй полчаса назад уехала.

— Что ж… Я тогда свяжусь с ней. Благодарю. Всего доброго.

— До свидания.

«Скорее всего, срочный вызов. Вряд ли бы Алекс попыталась сбежать, да и не делала она больше таких попыток».

Казалось бы, вызов, ее не раз вызвали. Потом Рик забирал ее из больницы, кормил. В те минуты, когда Алекс засыпала у него на руках, он чувствовал себя необыкновенно. Все казалось таким понятным и правильным.

«Что же, если она в больнице — я тоже могу туда наведаться, правда, операция займет не меньше четырех часов, судя по последним неделям, а у Дэйва сейчас психотерапия, потом физиотерапия… Наверное, все-таки лучше в гостиницу…»

Рик работал почти каждый день… Нет, не так. Он почти работал каждый день. Почти — ключевое слово. Причем работал — громко сказано. Он или мечтал об Алекс, или… Мечтал об Алекс. Но сейчас мужчина, в самом деле, погрузился в работу и отвлекся только, когда за окном начало смеркаться. Прошло семь часов… Рик набрал номер Алексис… Недоступен. «Еще на операции». Не успел он отложить телефон, как раздался звонок:

— Привет, пап… — Рик погрузился в решение различных вопросов, и так провел еще три часа. Он снова набрал Алекс. Телефон все еще недоступен. Он помнил, что большинство ее операций длятся по 10–12 часов, была одна 16 часов. Так что по времени все нормально, однако, непонятная тревога захватывала все больше мыслей. Рик набирал ее номер каждый час. В полночь он набрал ее номер в последний раз и, решив, что Алексис вполне могла и не включить телефон после операции, лег спать.

Всю ночь мужчина проворочался, тревожные мысли не давали ему покоя.

— Что ты как наседка над цыпленком! Она взрослая женщина! Жила же она без тебя тридцать лет!

Либо доводы рассудка все же возобладали, либо он просто устал. К утру Рик погрузился в сон.

Проснулся Паркер от телефонного звонка.

— Дэйв, привет, — сонным голосом пробормотал старший брат.

— Привет! — «Похоже, он счастлив». С тяжелым стоном мужчина сел в кровати и стал протирать глаза. — Рик, я понимаю, что ты влюбился, но не плохо бы и брата навестить!

— Не ворчи, ты меня вообще-то разбудил.

— О! Ночь полная страсти?

— Вообще-то нет, но если бы и да — тебе я бы об этом не сказал.

Не обращая внимание на последнюю реплику брата, Дэйв продолжил свои расспросы:

— Талантливый нейрохирург отказала тебе в компании?

— Ее вызвали… Короче, не пыхти. — Рик снова откинулся на подушки: — Я через полчаса — час буду у тебя.

— Захвати чего-нибудь из выпечки! Что-нибудь сладкое.

— Ладно.

— И кофе!

— Как разрешат — так сразу.

— Зануда…

Через полчаса Рик вошел в больницу и решил еще раз набрать Алекс, но телефон все еще был недоступен. Нахмурившись, мужчина двинулся к посту.

— Здравствуйте, мисс Дилон, — молодая сестра приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Паркер. Чем могу помочь?

Рик ослепительно улыбнулся ей в ответ:

— С вами я скоро буду видеться чаще, чем со своим помощником.

— Ну, я тоже в какой-то мере помощник.

— Мисс Дилон, у доктора Грэй уже закончилась операция?

— Операция? У доктора Грэй? У нее сегодня не было операций. Я вообще ее в больнице сегодня не видела.

— Вызов был вчера, так что, скорее всего…

— Хмм… — Девушка повернулась к монитору: — Нет… Вчера ее тоже не вызывали. Вы обратитесь к Ширли в приемной доктора Брауна: возможно, ее вызвали в другое место.

— О, я как-то об этом не подумал. Благодарю вас, мисс Дилон. Вы замечательный помощник!

Не заходя к брату, Рик сразу отправился в приемную к Брауну. Странно, что он об этом не подумал раньше, ведь сразу было ясно: Браун и Алекс гораздо ближе друг другу, чем просто коллеги.

— Здравствуйте, мистер Паркер. Чем могу помочь?

— Добрый день, пожалуй, только вы и можете, — девушка насмешливо выгнула бровь. — Да-да не скромничайте, мисс. Мне нужно знать, куда вызвали доктора Грэй.

Ее лицо стало серьезным:

— Я не могу вам этого сказать. Профессиональная этика не позволяет этого.

Рик прищурился:

— Вы знаете, где она.

— Да, я знаю, но я не могу разглашать эту информацию.

— Хорошо, ладно. Пойдем другим путем. Ее вызвали вчера днем? — Мисс Тайлер кивнула. — Она уже вернулась?

— Нет, еще не вернулась.

— Но уже прошло больше суток!

— Мистер Паркер. Все что я могла сказать — я сказала. — Рика нельзя было назвать терпеливым человеком, но и взрывного характера у него не было. Однако сегодня его терпение было подвергнуто почти такому же серьезному испытанию, как в то утро, когда Дэйв попал в аварию. Внутри все закипало и, тем не менее, четко сознавая, что секретарь не может ему ничего рассказать, мужчина был готов взорваться и выплеснуть весь свой гнев на девушку.

— Ширли, что случилось? Паркер? Не ожидал вас здесь увидеть. Добрый день. У вашего…

— Я хочу знать, куда делась Алекс.

— Паркер, я сказать этого не могу.

— Это я уже слышал! Браун, у меня совсем нехорошие предчувствия…

— Я и знаю, где она, и нет.

— И что, спрашивается, это означает?! — Нетерпеливо перебил его Рик.

— Мистер Паркер, — снова вмешалась Ширли: — Я же вам уже сказала, доктора Грэй вызвали. Вызов был срочный. Она еще на вызове.

— Ширли, тише. Это уже не важно. — Доктор увеличил звук на телевизоре, который висел в приемной. Отрывки репортажа не сразу дошли до сознания Ричарда. Более того он даже не сразу осознал, что это имеет самое прямое отношение к Алекс.

«…Известно, вчера была отправлена поисковая экспедиция за тремя туристами, которые потерялись в горах. Один из них получил травму. В каждую бригаду включили врача. Альпинистов обнаружила третья бригада, в состав которой вошла всемирно известный нейрохирург доктор Алексис Грэй. Операция прошла успешно…

…После схода лавины в Денали, пропали две бригады спасателей и группа альпинистов. Буквально за несколько минут до схода лавины „маяк“ передал по gprs их координаты. Больше информации не поступало. На данный момент без вести пропавшими считаются восемь человек:

Джейсон Картер.

Алексис Грэй.

Пол МакКензи.

Клиф Гордон.

Бил Томсон.

Рэйф Смит.

Джордан Штейл.

Француаза Делейни.

Поиски ведутся уже десять часов. Но к месту, где предположительно находится группа, прохода нет. Как только улучшиться погода будут высланы также поисковые вертолеты. Пока из-за погодных условий это невозможно… АмериканНьюс и я, Джессика Кроуфорд…»

Время словно остановилось. Кровь в жилах застыла. Рик отказывался верить в то, что услышал, однако прекрасно осознавал, что это означает.

— Браун?

— Паркер, вы все знаете.

— Ни черта я не знаю! Что ее туда потянуло?! Кто ее отправил?! — Не сознавая, что делает, он схватил доктора за ворот халата и прижал к стене. — Ты мне все расскажешь, Браун, прямо сейчас! — Но и Коул не был мальчишкой. Резко вырвавшись из рук Ричарда, он грозно посмотрел на него:

— Паркер, зайдите в мой кабинет! Ширли, меня можно беспокоить только, если будет что-то срочное.

— Как она оказалась там?! — Дверь кабинета захлопнулась, Браун двинулся к своему креслу, но у Рика все нервы словно оголились, все чувства смешались, и сесть он просто не мог.

— Алексис уже много лет спасает жизни в самых разных местах: «Сложные операции в экстремальных условиях».

— Это имела ввиду медсестра, когда сказала, что моему брату повезло, что она в Чикаго?

— И да, и нет. — Он помолчал. — Вам лучше поговорить об этом с Алекс.

— Баун, сейчас не время для секретов!

— Сядь! — Но Рик даже бровью не повел.

— Точные координаты, где они пропали. Как я могу узнать?

— Паркер, они тебе не нужны. Там есть спасатели. Они… — Доктор замолчал, когда заметил выражение лица посетителя. — Хорошо. Не уверен, что это чем-то тебе поможет. — Мужчина взялся за сотовый. Видимо, на том конце провода не очень-то спешили ответить, и прошло около минуты, прежде чем Браун услышал ответ. Безумно долгая минута. — Рамирес!.. Я-то видел!.. Черт возьми, Энрико! Я ее из одного пекла вытащил, чтобы ты ее в другое воткнул?!.. — Паркер отчетливо видел неподдельное беспокойство Брауна. И не блести на его пальце обручальное кольцо, возможно даже приревновал бы ее к нему. Хотя, нет. В этот момент его ничего не волновало, кроме благополучия Алекс, все остальное было не важно. — Что там с координатами? Новости… Ага… Нет… Что у них с собой?.. Черт возьми! Рамирес! Почему ты не проследил, чтобы был весь набор?.. Ты идешь на поиск?.. — Коул долго что-то слушал. По мнению Рика, этот разговор вообще длился целую вечность. Доктор положил трубку и поднял глаза на Паркера: — Новости актуальны, они еще до них не добрались, связь не восстановлена, точные координаты не известны. Еще четыре бригады отправляются в горы. Погода улучшается. Возможно, скоро будет восстановлена связь. Если вы хотите рвануть туда — скажу сразу: вам там делать нечего.

— Браун, ты сидел бы здесь будь там твоя жена?

— Паркер, мне нечего тебе на это сказать, но к тому моменту, как ты туда доберешься, их могут найти. Сиди здесь и не дергайся. Грэй профессионал. Она уже не одну лавину видела, а судя по последним, переданным ими данным, лавина их даже не зацепила. Сход был небольшой. — Ричард устало опустился на ближайший стул и закрыл глаза.

— Когда Алекс сказала, что редко бывает в Чикаго, я решил, она много ездит по миру… по больницам мира…

— Паркер… Поговори об этом с Алекс, когда она вернется.

Липкий ужас и холодный страх словно объял его всего. Рик сидел и ничего не мог сделать. Она на самом деле спасатель… За эти три недели произошло столько, но он так и не узнал ничего о ней… Алекс отдавала по кусочку, но никогда целиком. Рик был готов услышать многое, но никак не… «Спасает жизни…» Теперь у Рика была возможность получить различные интерпретации этой фразы. Тишину разорвал звонок сотового.

— Паркер, — Рик сам вздрогнул от собственного голоса, не ожидая, что ответ получится таким громким. Горло сдавливало, и мужчина вообще не был уверен, что сможет говорить. Он бывал во многих переделках. Армия его подготовила ко всему, кроме беспомощного ожидания.

— Рик, так что там с круассанами?

— Дэйв… — Он закрыл глаза, словно что-то вспоминая… — Извини, я сейчас буду.

Сказать, что Дэйв сможет его отвлечь… Полнейшая глупость! Внутри все словно покрылось ледяной коркой. И под эту корку ничего не могло проникнуть. Ричард был даже не уверен, что слышит все, о чем ему говорят.

— Братец, я-то операцию перенес, а вот ты, вроде как, здоровый, однако, цвет твоего лица побледнее моего будет.

— А?

— Рик, что такое?!

— Я… Все хорошо.

— Я спал с Моникой Белуччи.

— Ага.

— Рик! — Мужчина нахмурился и зло посмотрел на младшего брата. — Я, конечно, припереть к стенке тебя не могу, но уж если ты с кислой миной двинулся сюда — будь добр назови причину! Это докторша твоя? Она тебя отшила?

— Дэйв, я включу телевизор.

— Да, пожалуйста!.. Мне-то что… — Обиженно заметил он. — Только включи что-нибудь повеселее… Рик, АмериканНьюс это не повеселее!

— Тихо!

Телевизор передавал изображение за изображением. Время шло. Рик видел, что Дэйв хоть ничего не знает, но понимает, что происходит что-то серьезное, и брата лучше не трогать.

«Последние новости из Денали…»

— Дэйв, поставь громче!

«…Частично восстановлена связь, что позволило точно установить координаты. Погода пока не на много улучшилась. На поиск отправились вместо четырех бригад две. В них вошли самые подготовленные люди. В первой бригаде есть врач… Без вести пропавшими считаются… Алексис Грэй…»

Рик сжал бортик кровати так, что побелели костяшки. Дэйв молчал, только положил руку на предплечье брата.

— Связь частично восстановлена… — он смотрел в никуда. — Она мне даже не сказала. — Это не просто задевало. Задеть можно самолюбие, гордость. Ее недоверие причиняло боль. Сильную боль. Мужчина даже не ожидал, что такое возможно.

— А что бы было, Рик? Ты бы ее защитил? Лавину остановил? — Рик смотрел на младшего брата без всякого выражения, чувство безысходности душило его. Он покачал головой. «Дэйв прав. Она все равно поехала бы. Она словно бежит за чем-то, пытается кого-то догнать…» — Рик. Все что ты можешь сделать — это подготовить все для их встречи, когда всех найдут. — «Найдут ли?» С каждым часом вероятность того, что их найдут, таяла, как снег на солнце. А вероятность того, что они будут целыми и невредимыми снижалась с каждой минутой. — Отправь туда вертолет и медиков. — Какой-то странный огонь отобразился в темных глазах. — Рик, не вздумай! Сиди здесь! Там должны быть профессионалы, а ты будешь только под ногами путаться! — Возможно, так и было. Нет. Совершенно точно: так и было.

«Врачи… Надо позвонить Кэри. Пусть узнает, что нужно и обеспечит… Идиотка! Пусть она только останется жива! А потом… А что потом? Если она не захочет…»

Позвонив помощнице, Рик сидел на стуле в палате у Дэйва и смотрел в одну точку. Мыслей в голове не осталось. Только холод внутри. Это было даже хуже, чем когда Дэйв попал в аварию: тогда он ждал, понимая, что ответ будет известен. Известен в ближайшее время. А сейчас…

Перед глазами стояла Алекс. Он чувствовал ее запах, запах лаванды. Она любила принимать ванны с маслом лаванды… Глаза большие в обрамлении густых длинных ресниц. Губы мягкие. Кожа теплая, пахнет лавандой, мягкая как шелк. Касания легкие, нежные, ласковые. Дыхание частое прерывистое.

— РИК!!! — Мужчина вздрогнул:

— Ты чего орешь?!

— Рик! Их нашли! Еще ничего не известно. Сказали, нашли всех вместе. Больше пока ничего. Ни о состоянии, ничего. Рик, все будет хорошо!

Старший брат рассеянно оглянулся:

— Да, обязательно.

С той самой минуты, когда Ричард узнал, что всех нашли, он метался по палате словно тигр в клетке, а в глазах картинки с ней… И жизни до нее словно не было, только с ней, а сейчас она там, под снегом… Почти сутки… И стоишь, и ничего не можешь сделать. Только дышать и ждать. Только бы дышать не забывать. «Алекс, девочка моя! Что ж ты дура-то такая, а? Я бы тебя защитил! Не знаю как, но я сделал бы все…»

Вот она лежит на скамейке в парке, голова у него на коленях… Она смеется… Было чувство, что она целую вечность не смеялась, а с ним смеется. «Не скажешь куда собралась?.. Я тебя никуда не отпущу…» Ее спина прижимается к его груди. Он целует ее… Словно душа по капле вытекает. Снова и снова он чувствовал ее поцелуи, слышал ее прерывистое дыхание, ощущал объятия. Вот она шагает по перилам набережной… Ни разу не пошатнулась… «Какая же она!» «Дыши вместо меня…»

— Паркер, мне позвонили… С Алекс все хорошо, немного замерзла, но все хорошо. Даже порывалась оперировать…

— Как к ней добраться?

— Она и Картер уже вылетели сюда. Будут в аэропорту примерно через пару часов. К трапу отправят скорую.

До Рика, казалось, не сразу дошло. Он стоял и смотрел на Брауна, как на привидение. А потом тихо и твердо сказал:

— Я поеду в скорой.

— Паркер, это не самая лучшая идея, но дело твое.

Глава 5

«Теплый воздух. Можно глубоко вдохнуть… Подумать только! Это надо было разнюхать про Джейка! Неужели у этих писак ничего святого нет?! Хорошо, что Джейс рядом. Уже пять лет… Пять лет я не приезжала в Денали…»

Пять лет прошло, а она до сих пор слышит по рации тяжелое дыхание Джейка: «Солнце, только не спасай меня, ты знаешь: уже поздно. Я тебя люблю». Пустота, желание кричать. «Джейк, я успею. Ты только отвечай!» А потом его дыхание прекратилось.

Неестественно сложенное замерзшее тело Джейка. Его лицо, казалось, даже не изменило цвета, только глаза закрыты, яркого румянца нет. А потом кожа стала такого же цвета как волосы… Серебристо-лунного. А потом серая, а потом все темнее…

Все-таки время действительно хороший лекарь. Через полтора года уже Алекс легко справлялась с собой, оставляя трагическую гибель на задворках памяти, осталось только хорошее…

Алекс только вошла в аудиторию и замерла на пороге. Здесь должна была скоро начаться лекция по философии. Молодой человек разговаривал с преподавателем. Потом он обернулся и посмотрел прямо ей в глаза, улыбнулся и подмигнул. Сердце тогда подпрыгнуло и гулко забилось где-то в горле. Через две недели студент ждал ее под дверью после лекции по философии:

— Я знал, что ты, примерная девочка и не пропускаешь занятия! — Девушка резко обернулась и недоверчиво уставилась на него. Широкая улыбка не заставила себя ждать. В тот момент вся ее жизнь изменилась.

Следующие семь лет он ждал ее под операционной, а она провожала его. Они спорили, ругались из-за пациентов. Потом они вместе поехали по стране, потом была Европа, потом Япония, Австралия… Они вернулись назад. «…Выше, сильнее… Вы не хотите попробовать оперировать в экстремальных условиях?»

Как-то сегодня все воспринимается не так, казалось еще месяц назад она не смогла бы даже появиться там, в Денали, а сейчас… Пять лет Алекс не видела этих гор, не видела людей, с которыми была близка, больше, чем с родителями…А сейчас, сошла лавина, но Алекс даже не дрогнула. Может быть это и шок. Однако теперь все стало иначе, теперь она может не просто вспоминать хорошее о Джейке, теперь она избавилась от этих слабостей, теперь она не боится увидеть тот пейзаж. «Но я ведь и отправилась за тем, чтобы избавится от призраков прошлого».

«Рик…»

— Рик… Ты… здесь?

Он ничего не сказал, просто сгреб ее в охапку и начал целовать. Целовал так, словно боялся, что она исчезнет, словно хотел удостовериться, что она здесь, что она не фантазия, не мираж. Мужчина прижимал ее к себе так сильно, но от этого хотелось только сильнее в него вжаться. И она прижималась, по щекам катились слезы, чьи — непонятно. Они просто дышали друг за друга, касались, убеждаясь, что они рядом. Он был так близко, хотелось еще ближе. Ноги не стояли, руки ни за что держаться не могли. Рядом с Риком можно быть слабой. Он поднял ее на руки и понес к машине скорой помощи.

— Рик…

— Шшш… Ты рядом. Чувствуешь?

— Чувствую. Поцелуй меня. — Он несколько секунд смотрел на нее, словно глазам не веря, что видит ее. И он целовал ее, целовал в этот раз медленно и нежно. В поцелуе была ласка, восхищение, удивление… Казалось, что он не может насытиться ей… Алекс впервые за долгое время почувствовала, что вернулась домой. Ее голова лежала у него на плече, ее дыхание щекотало его шею. Она чувствовала, как бьется его сердце…

— Рик, я дома. — Женщина уснула.

«Яркие лампы, как в больнице…» Алекс вся подобралась, и начала оглядываться по сторонам. «Это Чикаго…»

— Грэй, ты слышишь?

— А? — Но она ничего не слышала, теперь ее волновал только один вопрос: «Кричала ли я во сне?»

— Грэй, ты должна баловать себя теплом и не нагружать работой.

— Что значит…

— Грэй, ты прекрасно знаешь, что это значит, на этой неделе у тебя операций не будет.

— Но у меня осталось всего неделя…

— Вот и погуляй!

— Коул!

— Грэй, ты помнишь про лицензию? Напоминаю: я камня на камне на ней не оставлю!

«Пожалуй, да, оперировать не лучшая идея: пол качается и руки дрожат. Или это я так устала?»

— Браун?

— Все хорошо, Паркер. На этой неделе она не будет оперировать, я об этом позаботился, а ты позаботься о том, чтобы ей было тепло, и чтобы она отдохнула.

Алекс смотрела по очереди то на Рика, то на Коула… и ничего не понимала: когда они спеться-то успели? Ее всего двое суток не было…

— Алекс, мы едем домой, — Рик сказал это тоном, не терпящим возражений. И женщина сразу же подчинилась. Это было очень странно. Настолько, что даже опасения не сработали.

— Ага…

— Не ага, а да. Нам надо поговорить. Но это позже. Сейчас ты будешь спать.

— Я… — Опять страх, опять смятение. «Как же я устала…»

— Ты будешь спать, а я никуда не уйду.

Она сглотнула… Сказать Алекс все равно ничего не могла, ей стало холоднее, чем было в Денали…

— Ты иди, прими ванну. Ужин уже привезли, так что ты поторапливайся.

— Рик…

— Все потом.

— Рик, мне надо сказать.

— Алекс, черт возьми! Мне тоже есть много чего сказать, очень много! Но сейчас ты пойдешь и примешь ванну, а я накрою на стол! Потом ты ляжешь спать! Я буду рядом! А завтра мы с тобой поговорим!

Она только кивнула. «Завтра к утру тебя тут не будет…» — С тоской подумала женщина и каждой клеточкой вдруг почувствовала жуткую боль…

— Если хочешь, я могу переночевать в комнате для гостей, но я никуда не уйду. — Более спокойно предложил Рик.

Она снова кивнула.

Глава 6

«Что-то мешает спать. Яркое, очень яркое… Жарко. Тело горит… Светит солнце, прямо в глаза…» Она проснулась. «Это солнце!»

— Доброе утро. — «Рик?» Алекс перевернулась на спину и осмотрелась:

— Эээ? Я в комнате для гостей?

— Ну, ты то хотела, чтобы я спал в комнате для гостей, а я хотел спать с тобой… Вот мы и нашли компромисс…

— Компромисс… — Эхом повторила женщина.

— Да, это очень хорошая штука.

— Рик, тебе не кажется…

— Нет, не кажется. Ничего мне не кажется. — Мужчина, прищурившись, внимательно посмотрел на нее: — Я готовить кофе. Ты идешь в душ, а потом на кухню.

— Встретимся там.

— Сахар? Сливки?

Его нарочитая невозмутимость начинала ее раздражать. Алекс ненавидела ждать. Что бы это ни было, женщина предпочитала решать все быстро и четко. Ожидание неизвестного — вот это была мука, и чем дольше оно продолжалось, тем более нервной и менее разумной становилась Алекс.

— Рик! Давай без предисловий и лишних слов!

— Что ж… — Он долго смотрел на нее, казалось, целую вечность. — Так даже лучше. — Наверное, так действовал его голос, или взгляд? Но Алексис было трудно принимать, что Рик стоит весь взъерошенный после ночи, на нем обычная футболка, а не рубашка или, как на Брауне, врачебный халат. Женщина выпрямилась. — Может статься, — вкрадчиво продолжил он, — и мне повезет, черт побери! И ты ответишь на несколько вопросов, не выкручиваясь и не извиваясь, как уж на сковородке!

— Я не выкручиваюсь и не извиваюсь! Я тебе никогда не врала!

— Да, ты всегда была честна! Ты честно меня не подпускала к себе! — В тщетных попытках сдержаться, он так сжал кулаки, что побелели костяшки. Рик, не отрываясь, смотрел Алекс в глаза. — Ты знаешь, что это такое смотреть телевизор и слушать, что ты пропала без вести?! Знаешь?! Нет! — Удар по столу был таким сильным, что чашки подпрыгнули и кофе расплескался. От неожиданности женщина вздрогнула синхронно с чашками. — Ни черта ты не знаешь! В тот момент я очень хотел, чтобы ты вернулась, очень хотел! Чтобы самому свернуть тебе шею!

— Рик, ты прекрасно знаешь, что твое знание ничего бы не изменило. Я бы все равно поехала по вызову, — ответила она, однако холода в ее интонациях совсем не было, как бы Алекс не пыталась.

— Служба спасения — это все, что я должен знать или есть еще что-то?! — Вот теперь слово «Опасность» загорелось в ее глазах ярким красным светом. Женщина взволнованно попыталась придумать какую-нибудь отговорку, но на ум ничего не приходило, кроме осознания, что врать — плохо.

— Я…

— Я тебе скажу сам! Есть и не одно!

— Рик, не надо на меня орать!

— Алекс, если я не буду на тебя орать — я тебя придушу! Это было даже хуже, чем ожидание окончания операции Дэйва! Я тогда смотрел на часы и не видел времени, только стрелка ходила по кругу! А вчера… Я вообще ничего не видел! Передо мной стояла ты! Душу наполнял такой ужас, такая злость… Ты хочешь помочь, но не можешь, и сидишь, и чувствуешь собственное бессилие, и смотришь на этот чертов экран телевизора!

— Прости… — Женщина никогда не задумывалась над этим. Ей ни разу не приходило в голову, что за нее может кто-то переживать. И только представив, как чувствовала бы себя она сама на месте Паркера, Алекс поняла, что он пережил за те несколько часов. — Я… Я не знаю почему не сказала, наверное, потому что пришлось бы рассказывать все… И это все не такое уж приятное. И лучше нам просто разойтись… — «Да, так, в самом деле, лучше».

Он подошел к ней так близко, что их тела соприкасались, поднял ее подбородок, заставив посмотреть ему в глаза:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?.. — Шли секунды, а она молчала.

— Д-да, — выдавила Алекс через некоторое время, старательно отводя глаза в сторону.

— Ты врешь, — невозмутимо ответил он.

— Да что же это такое! Я тебе говорю черное — ты мне белое! Какая разница, где я работаю?! Это моя работа: людей спасать! И не важно, где они! На высоте нескольких километров, или в глубокой шахте! На суше, на море, в воздухе — люди болеют везде!

— Почему ты хочешь, чтобы я ушел?

— Я… — Она осеклась.

— Я скажу тебе: ты боишься, что я что-то узнаю. Ты мне не доверяешь.

— Это не правда!

— Тогда почему?! Почему ты целый месяц по ночам сбегаешь?! Почему ты мне не скажешь о своих кошмарах?!

Она побледнела.

— Ты… Ты…

— Да, я знаю.

— Как? Когда? Сегодня?

— Еще с первой ночи.

— Но… — Алекс не верила своим ушам: он все знал с самого начала. — Послушай… — Она сглотнула. — Крик — это самое лучшее.

— Я ВСЕ знаю!

— Ничего ты не знаешь! Я могу убить тебя в беспамятстве!

— Алекс, я знаю!

— И… Ты здесь? — Женщина во все глаза смотрела на него.

— А где мне еще быть?! Алекс, я не знаю, что ты там себе придумала. Но ты не супермен в женском обличии! Ты врач и, как никто другой, должна понимать, насколько бесконечны и в то же время ограничены возможности человека. — Он склонился над ней, поглаживая щеку тыльной стороной ладони: — Алексис Грэй, ты самая невероятная женщина! Я хочу быть рядом с тобой. И я хочу быть для тебя опорой. — Он помолчал. — Когда ты была там, на высоте нескольких километров под слоем снега… Я находился в какой-то прострации. Всегда собранный и уравновешенный Ричард Паркер метался по больнице, как истеричка. Я хотел лететь туда… Мозг соображал, но командовать он не мог. Всё были чувства и эмоции, которых через край!.. Алекс, ты невероятная! Ты нежная, добрая, слабая и хрупкая, и в то же время сильная, очень сильная… — Он долго молчал, словно решал: сказать или нет. — Алекс, я тебя люблю. Я полюбил тебя. Я понял это вчера, когда увидел тебя в аэропорту. И теперь ты меня не выгонишь из-за своих страхов.

Слезы просто потекли и все, они скатывались по щекам, соскальзывали с шеи, стекая на грудь. Это не был истерический плач, она не горевала, слезы просто текли. Глаза были широко раскрыты. Она смотрела на Рика и не могла понять, что заставило ее думать, что Рик испугается? «Рик! Смелый и сильный Рик. Как я могла подумать, что он испугается?! Рик благородный и добрый! Как мне в голову пришло, что он сбежит, что он бросит меня?!»

Как давно она не чувствовала себя женщиной? Женщиной, которую оберегают, женщиной, у которой есть опора, женщиной, слабой и нежной. Алекс почти забыла это ощущение, ощущение мужчины рядом, Мужчины. Она медленно сглотнула.

— Хорошо. Я… Я расскажу тебе все. Возможно, ты изменишь свое мнение обо мне, возможно, тебе надо будет время, чтобы это принять… Я… Я пойму, правда. Честное слово…

— Алекс…

— Я решила. — Женщина села на высокий табурет, положила ладони на стойку. Прошло несколько минут прежде, чем она заговорила: — Надо начать с того, что я решила быть нейрохирургом, это была мечта. Я ей бредила. Я и сейчас уверена, что правильно выбрала профессию. Это мое призвание. Даже больше. У меня есть дар, и я правильно его использовала. — Ощущение счастья, настоящего, полноценного, чистого — вот, что чувствовала доктор после операции. Это ощущение нельзя ничем заменить. У кого-то возникает ощущение полета, у кого-то оргазма, у Алекс — счастья. Все детство и юношество она жила в предвкушении чего-то прекрасного, невероятного, особенного. Придя в университет, девушка поняла, что это. Именно тогда предвкушение сменилось ощущением. И Джейк полностью разделял ее чувства. — На первом курсе, через несколько дней после начала занятий, я увидела Джейка, именно увидела… Джейкоб Картер. Он был на курс старше. Через две недели он встретил меня с занятий и провел до дома. Больше мы не расставались. Мы были лучшие, у нас были только мы и медицина. Мы еще в университете стали участвовать в операциях. Профессор Брэдли направил нас к своему другу и коллеге в Чикаго. Надо сказать, выбор был не большой, и вся наша компания отправились на учебу к отцу Коула Ричарду Брауну. Энрико Рамирес, Коул Браун, Джейкоб Картер и я — мы приехали сюда все вместе. Потом мы с Джейком болтались по стране, затем была Европа… Потом нас пригласили на полгода в Японию. Это было… Их система менеджмента совсем иная, и тут такая возможность… Следом была Австралия. Я не помню дней, когда мы не виделись. Ругались мы только из-за пациентов. Каждый со своим честолюбием и амбициями хотел сложнейших больных… — Ее глаза потемнели. — На банкете после медицинской конференции в Монтане за нашим столом разгорелся спор, где искать интересные случаи… Этот человек… Он мне напомнил Аль Пачино в фильме «Адвокат Дьявола»… Может быть он им и был. «Сложные операции в экстремальных условиях» — сказал он… Мы с Джейком ухватились за эту возможность без долгих раздумий. Это решение изменило всю нашу жизнь, как нам тогда казалось, к лучшему… Вернулось вдохновение: теперь было мало быть хорошим врачом, надо было стать спасателем. Наши подготовки прерывались только на операции и недолгий отдых. Через три месяца нас уже стали пускать в связке с опытными альпинистами в горы, с пожарными, под обломки зданий… Еще через полгода, мы были в группе лучших. Пять лет назад… Уже пять лет… — Алекс словно смотрела в пустоту. А Рик не знал… Он ничего не знал… Он чувствовал ее боль, а еще он чувствовал… Это был чистой воды страх, Рик боялся, что Алекс никогда не сможет полюбить его так, как любила Джейка. И сердце разрывалось: нет хуже… — Была метель, сильная снежная буря, ветер, высокая вероятность схода лавины… Было только несколько человек, которые решились выйти. Нас разделили парами. Отчаянных было мало. — Женщина вытерла ладонью мокрую щеку. — Идиоты! Казалось, весь мир нам подчинится! А ведь я до сих пор так живу! Я даже не знаю почему!.. — Грэй пожала плечами. — Да, нет же… знаю. И никак оправдать себя не могу… Я была в связке с Рамиресом. Джейк был вместе мальчишкой, его звали Курт… Ему было всего восемнадцать, но… Лазать по горам он научился раньше, чем ходить. Мы знали примерные координаты. Погода была ужасная. Я видела только на расстоянии вытянутой руки. Самое интересное, что рации работали чисто как никогда! Конечно, Рамирес был опытнее Джейка: пока мы болтались по клиникам мира, Энрико поднимался в горы. За минут двадцать до схода лавины, Рамирес отдал команду, готовиться к сходу. Я не знаю, что произошло. Когда она начала сходить, это было… — Она смотрела вперед, ее глаза стали огромными, словно блюдца. — Эта была стихия, великая и ужасная, и бесконечно прекрасная… Мы не попали под нее. Но Джейк… их бригада была ближе всего. Может быть вибрации… В общем, они поехали вниз… Они начали соскальзывать так быстро… — Алекс снова и снова видела перед глазами эту картину, снова и снова она переживала удивление, страх панику. Все эти эмоции одна за другой отображались на ее лице. — Джейк и Курт, упали в ущелье. Я видела как они падали. — Она повернула голову и посмотрела Рику прямо в глаза. — Было странное чувство… Я знала, чем все закончится, но… — Женщина покачала головой. — Я не избавилась от всего, как должна была поступить. Я и Рамирес… Мы имели полный комплект снаряжения, в отличие от других бригад, я рванулась туда. — Она словно спрашивала: «Я правильно поступила?» И судорожно искала ответ в его глазах. — Рамирес заломил мне руки. Наверное, боль меня привела в чувство, и тогда я начала действовать как спасатель. Словно после пощечины, все мысли выветрились… Его спасение стало навязчивой идеей, главной задачей. По рации я слышала дыхание Джейка… — ее взгляд затуманился. «Солнце, только не спасай меня, ты знаешь: уже поздно. Я тебя люблю». — «…Только не спасай меня…» — это то, что он мне сказал. Мы спустились так быстро, как только смогли. Курт умер сразу, он просто не мог выжить, а Джейк… К тому моменту он замерз в такой же неестественной позе. — Вся сдержанность куда-то делась. Алекс сотрясалась от горьких рыданий. Рик просто стоял и слушал, его эмоции, мысли словно застыли. — Я просила его говорить со мной, не закрывать глаза… А он просто сдался. Он сдался! — В этой фразе отражалось все ее нежелание принять смерть любимого человека, смириться. — Может, если бы мы были ближе, или проворнее… Или он просто устал от этой гонки… — Ее рыдания медленно затихли. В кухне осталась женщина, вернее ее тело. Души, как будто и не было. — Его кожа была… — Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. — Только глаза закрыты… Потом она посерела… Похороны прошли, словно в тумане… Я его заставляла дышать! А должна была сказать, что люблю!.. Я стояла и смотрела, как его закапывают… На кладбище с самых похорон я не была. — Она молчала несколько минут. Рик физически чувствовал, как она сбрасывает всю эту тяжесть с себя. Алекс сделала глубокий вдох. — Прошло время, и я уже не помнила тот ужас, когда его поднимали, замерзшего в неестественной позе. Я научилась вспоминать хорошее… — Она грустно улыбнулась. — Я его любила, правда, любила. Но я пережила его смерть. Мне тяжело ее вспоминать. Некоторые считают, что я до сих пор загоняю себя работой из-за Джейка…

— А это не так?

Она покачала головой:

— Нет. Первое время, конечно, я не могла смириться со всем. Не знаю, что со мной стало после похорон: это было действительно сумасшествие. Я раз за разом будила воспоминания о том, как мы доставали его оттуда… Нормальной себя чувствовала только, когда работала. И я стала работать. Началась бешеная гонка. Если раньше это было удовлетворение амбиций, интерес, вдохновение, азарт, в конце концов, то в тот момент — нет. За мной словно черти гнались, или я за ними… Коул мне давал самые сложные случаи. Но этого было мало. Я рвалась в самые сложные операции, я была в каждом отряде. Кто-то считал, что я ищу смерти, или что-то в этом роде, кто-то, что я все это делаю из-за чувства вины перед Джейком.

— И кто был прав?

— Никто. — Он глубоко вдохнула. — Я любила и люблю жизнь. Я не испытывала чувства вины… Да, я злилась. Да, я не могла принять его смерть. Но я никогда не считала себя виноватой, как и всех остальных членов бригады, как и туристов, спасать которых мы отправились… А потом, даже не знаю где, я узнала, что можно по контракту отправиться в горячие точки. И теперь я не поднималась в горы, не спускалась в шахты… Такое там тоже бывало, но очень редко… Я приехала на первое место назначения. И началась учеба. Пожалуй, она мне оказала гораздо большую услугу, чем работа. Хотя ее там было очень много: мы оказываем помощь не только солдатам, но и местным жителям. Я увидела еще более страшные смерти, чем смерть Джейка, видела такие травмы… Там я была не просто нейрохирург. Там мне пришлось стать всем: педиатр, гинеколог, инфекционист, лаборант… Там из меня сделали не просто врача. — Она странно посмотрела на него. — «Танец на ножах»… Я познакомилась с оружием. С настоящим оружием… Через два года я могла составить конкуренцию любому нашему солдату-контрактнику… Через год пребывания в Африке, я… Я наконец-то успокоилась. Я впервые почувствовала душевное равновесие. Но уже неслась по накатанной… — Алекс тряхнула головой. — Правду говорят, что надо уметь вовремя остановиться. Но там… Почувствовав спокойствие, умиротворение впервые за столько месяцев… Я хотела сохранить это чувство… Это ужасно, да? Ужасно чувствовать умиротворение на войне? И мои появления в Чикаго стали очень редкими. Каждый отпуск… Нет, я не боялась приезжать сюда. Мне просто надоели вопросы: «Как ты?» Девочки из университета… Ты их видел в первый день. Они постоянно задавали мне такие вопросы. Молчаливая поддержка была только от Брауна и Рамиреса. Я перестала откровенничать. Все решили, что причиной тому смерть Джейка, что я горюю по нему. Были случаи, когда мне было это на руку.

— Сейчас такой. — Он не спрашивал, не подтверждал или сомневался. Он просто констатировал факт.

Алекс медленно кивнула:

— Сейчас такой, — хрипло повторила она. Минута, две… десять… Прошло десять мину прежде, чем Алекс снова тихо заговорила. — Семь… Уже восемь… — она сглотнула. — Девять месяцев назад прибыли новички. Парень 21 год. Джеймс Мортон. Он приехал… Говорил о девушке, ее звали Молли, строил планы… Я словно обрела брата, которого всегда так хотела иметь… Через месяц после его прибытия, он меня повез на вызов. Мирные жители. Мы не доехали. Нас взяли в плен. — Вот тут все стало на свои места. Рик служил в армии. Он не понаслышке знал, что такое горячие точки, но плен… Он смотрел на Алексис и видел ее лицо в первую ночь. То выражение ужаса. Тот страх, удивление, ужас… — Не исключено, что в племени ничего не случилось… Скорее всего, так и было. Но сейчас это уже не важно… Бандитская группировка. Это не была полноценная банда… Так шакалы. Один из них перевернулся на машине. У него был ушиб позвоночника, сильный отек, и оторвано запястье. Нам сказали, что если я сделаю операцию и назначения — нас отпустят. И я сделала… Я провела операцию. Но это ведь не больница. Где можно полноценно следить за тем, как пациент приходит в себя, где есть обезболивающие… Там и наркоза-то как такового не было. С отеком я ничего не могла поделать… Он испытывал боль. Дикую боль… Обезболивающие я все ему отдала, что были… Но они не помогали. — Она начала раскачиваться. Рик поднял ее на руки и отнес в гостиную. Тихий плач вылился рыдания, громкие стоны раздавались эхом по квартире.

— Один из этой шайки… Я пыталась им объяснить, но они и слушать ничего не хотели. Сначала было страшно. А потом я увидела страх и ужас в их глазах, когда они смотрели на своего подельника. Наверное, в тот момент я поняла: они ничего мне не сделают, ничего. Я была им нужна живая и здоровая. Но я забыла про Джима… Они не угрожали его убить… Двое держали меня. Один оттягивал за волосы, заставляя смотреть на то, что другие делали с Джимом. Я видела, как они отрезают ему пальцы один за другим. Я пыталась им говорить, объяснять. Шок и страх на лице Джима… Он не жаловался. Он терпел. А я видела его улыбку… Вопреки всему… Она больше напоминала гримасу. А потом он сказал: «Алекс, не волнуйся, ты мне потом быстренько все пришьешь назад». Я не уверена, почему он это сказал… То ли хотел ускорить неизбежное, то ли подбодрить меня. А они… они начали снимать кожу… В тот момент у меня все похолодело… Меня захватило отчаяние… Джим уже не пытался улыбаться… В тот момент он и боли, наверное, не чувствовал… Он не кричал… Это были тихие смиренные стоны. А потом его прорвало. Один из них начал вырезать мышцы, а второй — разрезать живот. Если бы Джим впал в беспамятство… Но я видела, что его взгляд не был отрешенным, он издал вопль… А эта скотина медленно продлевала неглубокий порез от солнечного сплетения вниз… Меня охватила ярость… Такая… Я когда вспоминаю мне становится страшно… Это была не злость, не инстинкт самосохранения… Это была ярость такая сильная, неконтролируемая, всепоглощающая ярость… Все произошло как будто не со мной. Я не помню всего. Только обрывки… Выражение ужаса на глазах Джима… — Она посмотрела в глаза Рику: — Ты знаешь, что он боялся не смерти, а меня?

«Джиим! Дыши!.. поворот вправо… маневр… захват… тьма… ярость… Дыши!.. удар… нож… тьма… дышать надо дышать… темно… кругом темно… удар… захват… Джим! Живи!.. тьма… ужас в глазах Джима… трупы… кругом трупы… темно… руки в крови… пустота… ужас… страх… Дыши!.. Разряд… взгляд застыл… глаза стеклянные… тьма… кровь… трупы…»

Она впала в беспамятство. Рик слышал, чувствовал и видел, как она… Видел ее удовлетворение… Видел ее страх… Слезы… Она смотрела на свои руки с непониманием, потом приходило осознание. Ужас… Липкий ужас… Слезы текли и текли. Потом бессилие… Безучастность…

Тишина длилась вечно, а потом она снова заговорила:

— Я убила шесть человек, шесть взрослых сильных мужчин, шесть профессиональных убийц… Я не помню, как это произошло. Я помню только ужас и страх на лице Джима, страх передо мной. Руки в крови… Спустя где-то месяц мне начали сниться кошмары… Я закрывала глаза и раз за разом видела глаза Джима, раз за разом опускала взгляд на свои руки… Я старалась скрывать… Когда работала до потери пульса, а потом проваливалась в сон, вставала очень рано, я не доходила до той стадии сна… В течение четырех месяцев это удавалось скрывать. Однажды я просто не услышала будильника… Я спала и спала. А потом снова кошмар… Рядом был Шон. Я начала его душить… Через неделю я была уже в Чикаго. — Она вжалась в него. — Рик, а если это никогда не кончится?

Рик крепче обнял ее, прижал к себе и стал укачивать. Что он мог ей сказать? Обещать, что это обязательно закончится? Он не мог ей этого гарантировать. Порой мужчина сам видел во сне свои воспоминания… Но он сделал бы все, чтобы она снова могла чувствовать себя в безопасности, чтобы она снова испытывала радость, могла спать спокойно и просыпаться от того, что в глаза ей светит солнце, как сегодня. Он испытывал нежность, нежность и любовь. Он встретил женщину, с которой хочет провести всю жизнь… Она ему доверилась… Рик чувствовал ее боль, ощущал ее… «…А если это никогда не кончится?» Кончится, обязательно, он сделает для этого все.

— Я люблю тебя.

— Рик…

Поцелуями мужчина вытирал ее слезы, говорил ей о своей любви снова и снова. Алекс прижималась к его крепкому телу, впитывала его силу… Она запустила руки в его волосы — его поцелуи становились все более глубокими. Он словно хотел поцелуем забрать все ее страхи, развеять их, как плохие воспоминания… Ласки становились все более страстными… Его руки опускались ниже, она выгибалась ему навстречу… Рик целовал ее грудь, Алекс гладила его спину… Мужчина опустил ее на ковер… Поцелуи все более горячие и страстные… Глубокое дыхание… прерывистое… Он развел ее бедра… Она стянула его футболку… Он опустился на нее… Она раскрылась ему на встречу… Он вошел в нее… Она страстно его поцеловала… Он начал двигаться быстрее… Она выгибалась на встречу… Он целовал ее… Она дарила ему тайны вселенной… Он дышал за нее… Она прижималась к нему… Они двигались быстрее… Крик, заглушенный поцелуем… Вакуум, пустота… Дыхание возвращается… Тепло… Ласка… Сон… Счастье… «Пришла весна…»

Глава 7

На этой неделе операций не было, на этой неделе было счастье. Она просыпалась в кольце его рук, просыпалась от яркого солнца, шума косого осеннего дождя за окном, от его поцелуев, и ни разу от кошмаров… Она засыпала в его объятиях, утомленная и счастливая… «Пришла весна. Началась жизнь…»

На этой неделе они выходили, чтобы вернуться в тепло… Тепло его объятий… Тепло ее постели… Ласки были нежными и нетерпеливыми, страстными и заботливыми… На этой неделе они были только вдвоем, мир существовал только для них… Голубые глаза смотрели в черные, губы отзывались на поцелуи. По венам текло счастье… По венам тек жидкий огонь, кипящая лава… По венам шел ток… По телу пробегала дрожь… Они погружались в глубину океана и взлетали до самого солнца… Они были счастливы… Они любили друг друга. Он гладил ее тело, она прижималась к нему… Он ласкал ее взглядом, она целовала его… Он погружался в небытие, она взлетала к звездам… Это была бесконечность… Это было ее мерное дыхание у него на груди, это была тяжесть его тела на ней… Минуты были бесконечными, а часы пробегали словно миг… Они были рядом, это было правильно, это было тепло.

Алексис открыла глаза — Рик еще спал. Женщина потянулась — его ладонь начала скользить по ее обнаженному телу… Жар внизу живота, прерывистое дыхание… Его мягкие руки нее на груди. Она целовала его самозабвенно, отдавала и отдавала, и еще больше получала взамен… Счастливые вдохи, тихие смешки… Ее поцелуи спускались все ниже, он сжимал в руках простынь… Ее ласки — его стоны… Она обволакивала его — он подавался вперед… Она двигалась быстрее — он дышал глубже… Она счастливо улыбалась — он не мог отдышаться… Она куснула его за мочку уха — он судорожно вздохнул…

Мерное дыхание.

— Сегодня дождь.

— Ммм.

— Я говорю сегодня дождь.

— Ага… — Паркер медленно возвращался на землю.

— Риик… Доброе утро, — Алекс снова поцеловала его.

Мужчина открыл глаза и посмотрел на нее:

— Доброе утро, — что-то было в его голосе… восхищение? Счастье?

«Я тебя люблю… Странная мысль… У него невероятная улыбка».

— О чем ты думаешь?

— У тебя шикарная улыбка. — Женщина хитро посмотрела на него: — Ты пользуешься зубной пастой с отбеливателем?

Он прищурился:

— Мадам, вы хотите мне что-нибудь предложить?

— Чтобы ваши зубы были еще белее?

— Нет, чтобы улыбка была шире.

Она рассмеялась: куда уж шире?

— Оу… Ну, это, наверное, не ко мне…

Его взгляд стал серьезным:

— За улыбкой только к тебе.

— Рик, мне с тобой тепло.

Он долго смотрел на нее, а потом хрипло сказал:

— За теплом приходи только ко мне.

— Только к тебе, — эхом отозвалась она. — Ты знаешь, я вчера заказала на утро теплые булочки. И они… — Алексис посмотрела на часы, — Будут через семь минут.

— Булочки — это прекрасно. — Мужчина прижал ее к себе: — Тем более что у нас есть еще семь минут…

— Семь… — сладострастный стон, — Минут…

— Семь… — его поцелуи…

— Знаешь, доставка — это великая вещь…

— Ага… — Паркер отломал еще один кусочек булочки и сунул ей в рот, а затем отпил кофе.

— Ты ничего не ешь…

— Я? — Он принял невинный вид.

— Ты, — Алекс прищурилась: — Теперь я буду тебя кормить.

Рик откинулся на спинку стула:

— Мне это нравится…

— Открывай рот. — Мужчина послушно открыл рот, и она положила в него кусочек булочки. — Теперь жуй.

— Слушаюсь.

— Не разговаривай с набитым ртом.

Он притянул ее к себе и посмотрел на нее потемневшими от страсти глазами:

— Я знаю еще пару вещиц, которые нельзя делать с набитым ртом…

Алекс села к нему на колени:

— Если ты не будешь есть — ни одну из этих своих вещиц ты не проделаешь, — строго отозвалась она.

— Я интенсивно пережевываю пищу, — он смотрел ей прямо в глаза.

— Вот и жуй, — женщина положила ему в рот еще кусочек.

— А теперь поцелуй: мне нужен допинг, чтобы поесть.

Зазвонил телефон, Алекс поднялась за трубкой:

— Тебе нужен допинг, чтобы целоваться… — С улыбкой отозвалась она. — Алексис Грэй… — ее лицо побледнело, но всего на секунду. Она быстро взяла себя в руки. Голос стал строгим, взгляд сосредоточенным: — Да, здравствуйте… да… Да, в три часа у вас в офисе… До встречи.

— Что-то случилось? Тебя вызывают?

— Ммм?

— Я говорю, что-то случилось?

— Н-нет. Все в порядке… Просто я сегодня должна забрать билет на самолет и пропуск в лагерь.

Он прищурился:

— Лагерь?

— Я совсем забыла про время… — Словно оправдываясь, начала она. Потом глубоко вздохнула. — Я завтра вылетаю в Каир, а оттуда в Эд-дамер. Это Судан.

Его лицо стало серьезным:

— Я знаю, где это.

— Рик…

— Ты поедешь туда? Снова? — Алекс буквально чувствовала, как Паркер медленно закипал.

— Я никогда не говорила, что останусь в Чикаго навечно.

— Алекс, это горячие точки! — Ее заявление было, как удар под дых. Он чувствовал злость и беспомощность.

— Рик, послушай…

— Ты мне планировала это сказать?

— Конечно, я бы сообщила тебе об этом! Я приеду, может, через полгода…

— Точно?! Приедешь?! — Он прищурился. Его состояние выдавали резко очерченные скулы и сжатые кулаки. — А потом? Через неделю-две назад?

— Я могу приезжать на более долгий срок…

— Месяц?

Она опустила голову и тихо заговорила:

— Рик, я все равно поеду. Я должна. Ты же прекрасно понимал, что эта неделя не может длиться вечно.

Он долго молчал.

— Я прекрасно понимал, что это не может длиться вечно. Я был готов к твоим спасательным операциям. Но надеялся, что ты откажешься от этого безумия! Африка! Горячие точки! И не надо мне описывать ничего! Я знаю, что это такое, я знаю об этом не понаслышке! Я там был, и я знаю, как никто другой из твоего окружения, и понимаю, что через полгода ты можешь не вернуться! Ни через полгода, ни через год!

— Я вернусь!

— А в следующий раз? А потом еще и еще… Как долго ты будешь сбегать?!

— Я никуда не сбегаю!

— А что ты делаешь?! Что?! — Он вздохнул. — Алекс, я тебя люблю. Я готов принять твою работу, но я не готов провожать тебя как в последний раз. Я не отпущу тебя в Африку.

— Ты не можешь мне что-либо запретить, Рик! Я приняла решение, я дала обещание.

— Верно, — медленно проговорил он. Паркер так смотрел ей в глаза, словно заглядывал в душу. — Верно, мне ты обещаний не давала.

— Рик, ты не понял…

— Ты приняла решение. — Он развернулся на пятках и ушел в спальню.

Она стояла на кухне и смотрела в одну точку. Сердце разрывалось. Захлопнулась входная дверь, а она все стояла и стояла. Алексис сжала руки. «Не первый раз… Стиснуть зубы и работать. Работа спасет… не в первый раз».

Глава 8

— Для завершения сделки нужно отправиться в Австралию. Там и будет подписан контракт о продаже.

«Австралия… Алекс там была… Она говорила, что там красиво. Она была в Сиднее».

— Паркер?

— Я отвлекся. Куда мы едем? В Сидней?

— Паркер… Ричард, что происходит?! Ты уже месяц, как вернулся к работе, а толку от тебя никакого! Ты все витаешь в облаках! Для завершения сделки нужно отправиться в БРИСБЕН! Только это лучше, судя по всему, сделать кому-то из твоих замов! Потому что твой мозг совсем отказывается думать!

— Тревор, ты забываешься! — Но его было не так просто одернуть. Тревор Форрест был не только коллегой, но и другом. И сейчас он обычно уравновешенный блюститель этикета и сторонник самообладания взорвался прямо на совещании.

— Да, Ричард, я забываюсь! Я смотрю на тебя и забываю, забываю, как выглядит нормальный адекватный Ричард Паркер! — Мужчина вздохнул. — Ричард, это очень выгодный контракт. Его нельзя упускать.

— Им он важен больше, чем нам. Так что все будет хорошо. Я поеду.

— Что ж, поезжай. Только возьми с собой кого-нибудь.

— Вот тебя и возьму. Всего доброго, все свободны. — Теперь в зале заседаний остались только Рик и Тревор.

— Ты из-за Дэйва так переживаешь? — В какой-то степени он был прав. Паркер очень переживал за младшего брата, особенно на прошлой неделе, когда его перевозили из Иллинойса в Техас. Но все прошло отлично.

— С Дэйвом все в порядке. Очень даже благополучно. Марион все свободное время проводит с ним, в остальное время у него терапия… Он великолепно выглядит. Насколько великолепно можно выглядеть в его состоянии.

— А врачи что говорят, какие прогнозы?

«Врачи…» «Доктор Алексис Грэй… вам повезло, что она сейчас в Чикаго…» «А где она сейчас?» Все снова сжалось. «… Я видела смерть…» «Мне с тобой тепло…» «Я дала обещание».

— Прогнозы самые оптимистичные, — вот только интонации Рика оптимистичными никак назвать было нельзя.

— Ты очень правильно сделал, что нанял психотерапевта, говорят, что многие впадают в глубокую депрессию. А Дэйв молодец. И все благодаря тебе.

— Благодаря Алекс.

— Что, прости?

— Благодаря доктору Алексис Грэй. Она оперировала Дэйва, она посоветовала нанять психотерапевта.

— Где-то я слышал это имя.

— Она всемирно известный нейрохирург. Дэйву очень повезло, что она была тогда в Чикаго. — Он произносил все фразы как на автомате, без всяких эмоций.

— Да… Что ж… — Тревор был знаком с Ричардом Паркером со школы, но тогда они почти не общались: послушные ботаники редко водят дружбу с сорвиголовами. Но они очень легко сошлись здесь, на фирме. И мужчины, сами того не заметив, стали близкими друзьями. Однако никаких разговоров по душам не было. Моральная поддержка, молчаливое понимание, помощь — да, но разговоры — только после нескольких порций виски. А так как напивались мужчины крайне редко, соответственно, и разговоров между ними было мало. У Форреста возникла было мысль о бутылке бренди в баре у окна, но мужчина передумал. — Тогда я пойду. Прикажу помощнице все подготовить к поездке.

— Да. И пусть она предупредит Кэри. Я съезжу к Дэйву.

Она сказала: «Найми ему хорошего психотерапевта…» И Рик нанял. Она сказала: «Я приняла решение». И он ее отпустил.

Месяц… Целый месяц он раз за разом переживал то утро. Безграничное счастье. «Мне с тобой тепло». Трель телефонного звонка. Бессилие, отчаяние, боль.

Ярко-голубые глаза. Широкая улыбка, чувственные губы… Запах лаванды. Он вдохнул. Лавандой пропахли все простыни, все подушки. Этот запах успокаивал и возбуждал. Казалось, он до сих пор его чувствует. Вчера на улице его обогнала девушка, у нее волосы были такие же длинные, как у Алекс. Только у Алекс ярко-белые, выгоревшие на солнце… А еще мягкие. Рик любил пропускать их сквозь пальцы. А в дождливую погоду они завивались у висков. Они тоже пахли лавандой, как ее золотистая от загара кожа. Она у нее нежная… загоревшая под Африканским солнцем… Солнцем… Когда она щурилась, то немного выпячивала нижнюю губу… Губы…

«Это наваждение какое-то. Я так никогда не вернусь к нормальной жизни. Надо взять себя в руки… Надо взять себя в руки, а то Дэйв снова будет задавать вопросы».

Автомобиль остановился перед городским домом родителей. Рик глянул в зеркало заднего вида: «Ну и рожа». Он попытался растянуть губы в улыбке… «Больше похожа на оскал». Глубокий вдох. «Наверное, Дэйва надо подбодрить, или что? Меня бы самого кто-нибудь бы подбодрил. Ну, ничего. Скоро в Австралию, а там никому улыбаться не надо будет. Отработаю и все».

«Ночь черная, темно хоть глаз выколи». Алекс под узким лучом фонарика распаковала тест: их тут не достать. В упаковке два — хорошо, можно проверить результат, если что.

«Ждать пять минут».

Пять минут. Она уже месяц ждет, когда сердце перестанет скучать по Рику, а утренние лучи солнца — вызывать воспоминания приятного пробуждения в его объятиях. После той недели ей ни разу не снились кошмары… Он сказал, что не понаслышке знает про горячие точки…

Уже месяц, как она встает по утрам, стискивая зубы. Уже месяц он ее не обнимал. Месяц, а тело помнит его ласки, его прикосновения… Она чувствует их. Работа… Она стала трудной. Алекс закрыла глаза. Приходилось заставлять себя работать. Это впервые за… Такого никогда не было. Это впервые! Работа стала в тягость. Жара злила. А ночью она вспоминала тепло его рук… По утрам его щетина кололась… Это возбуждало. До сих пор дыхание учащается, когда она вспоминает их первый раз… «Зовите меня Рик». «Я не готов тебя отпустить». «Ты бы меня искала?» «Если я не буду кричать — я тебя придушу!» «Я люблю тебя…»

— Я люблю тебя. — Она смотрела в небо, надеясь, что оно передаст ему ее послания. Алекс решила, что это ее последняя командировка. Она вернется навсегда. Она найдет Рика… Все снова будет хорошо. «Придет весна». Она посмотрела на часы — пять минут прошло…

На тонкой полоске отчетливо проступил «+», и все встало на свои места. Гонка закончилась. «Пришла весна. Я еду домой».

— Я еду к тебе, Рик. — Женщина улыбалась в темноту. Теперь все правильно. Теперь все ясно. «Я тебя не отпущу…» — Не отпускай, Рик, никогда больше не отпускай меня.

Алексис закрыла глаза. «Если вы, как и я, строите планы покинуть это замечательное заведение — готов вам составить компанию».

— Я нашла повод. — Черные бархатные ресницы… Плечи широкие… Кожа гладкая и смуглая. «Мне с тобой тепло». — Я еду домой, Рик.

— Шон! — Она всю ночь не могла уснуть. Ее подбрасывало от избытка энергии. Но это было абсолютно новое чувство. Это была особенная энергия. Золотистая, светящаяся. И она заставляла светится глаза Алекс, светиться ярче, чем звезды.

— Грэй, доброе утро.

— Шон, мне надо с тобой поговорить. — Под широкий шаг командира всегда было трудно подстроиться, но теперь это не имело никакого значения, женщина парила над землей. Сейчас она даже обгоняла его.

— Я тебя слушаю, Грэй.

— Шон, я возвращаюсь домой.

Он остановился и внимательно посмотрел на нее. Мужчина долго не отрывал взгляда, словно пытался что-то найти в ее глазах, а потом кивнул:

— Думал, что так этого и не дождусь.

— Дождешься? — Доктор прищурилась.

— Ну… Скажем прямо, за последний месяц ты особого энтузиазма в работе не проявляла.

— Шон, не хочешь ли ты сказать, что я плохо работала?

— Нет, не хочу. Я говорю, что хватит тебе тут болтаться, Грэй. А теперь ты уже не в Чикаго собралась, а домой. Где, кстати, твой дом?

«Где? Действительно, где мой дом?...» Этот вопрос выбил ее из колеи, и женщина задумалась, но уже через несколько секунд была готова дать ответ: «Остин… Мой дом там, где Рик».

— Это такой секрет, Грэй?

Женщина покачала головой:

— Нет, — «Просто раньше его не было, и не было дома…» — Остин. Мой дом там.

— Хороший город. Я там бывал… Только с месяц тебе все-таки придется перекантоваться здесь. Может быть, меньше.

Алекс кивнула:

— Новый врач.

— Ты понятливая, Грэй. Мне всегда нравилось с тобой работать.

— Мне с тобой тоже, Шон.

— Так, никаких мне тут «сентиментальностей». В конце концов, ты домой собралась или куда?

Глава 9

— Поздравляю с выгодной сделкой тебя, Паркер!

Рик кивнул:

— Благодарю. Только тут больше ребята сделали, чем я. Так что все лавры им.

— Мы собирались в ресторан, отметить. Ты пойдешь?

— Н-нет. Я хотел отправиться в Сидней.

— У тебя там знакомые? — «Знакомые? Нет. Никого. Ни единой души».

— Нет. — Рик пожал всем руки и вышел.

«Знакомые… Нет там никого знакомого». Зачем он вообще туда летит? «Затем, что там была Алекс».

— Идиотизм. — Паркер набрал номер помощника: — Кэри, вызови пилотов. Я лечу в Сидней.

— Да, Ричард. Ты надолго: гостиницу заказывать?

— Нет, я сегодня же вернусь в Брисбен.

— Отлично. Что-то еще?

— Нет, больше ничего. — Странное решение, странное поведение… Все было странно! Рик совершал несвойственные ему поступки — вот чем он занимался последний месяц. Так что еще один странный поступок не был новостью ни для кого, и уж тем более для него самого.

Сидней.

«Ты здесь. Стало легче? Нет». Внутри все также сжимается пустота. Время лучший лекарь. «Значит надо больше времени». Прошла еще неделя… Еще вечность… Целая вечность. Сколько этих вечностей должно пройти прежде, чем он снова станет адекватным здравомыслящим человеком, которому не свойственны идиотские поступки?

Она здесь была. Его можно было бы понять, если бы Алекс была здесь и сейчас. Но, черт возьми, она отправилась в Африку! И не просто на континент. Она отправилась туда, где каждый прожитый день идет за десять лет. «Я любила его, правда любила». Скажет ли она когда-нибудь так он нем, Рике? «Мне с тобой тепло».

«Дышать не больно, только тяжело и все. Уже не больно. Или все просто онемело?»

Он закрыл глаза и вдохнул весенний воздух Сиднея… Здесь весна… Запах лаванды… «Это мазохизм. Надо возвращаться в Брисбен». Но мужчина так и не сдвинулся с места, даже не пошевелился. «Дыши!» Тишина. Все затихло. Шум автомобилей унесся куда-то далеко. Тишина. «Ты пользуешься зубной пастой с отбеливателем?» Он покачал головой, на лице появилась легкая, почти незаметная улыбка, и мужчина продолжил прогулку.

Паркер зашел в итальянский ресторанчик. «А еще таглиателли с тунцом». «Много-много сыра и много-много соуса». Мужчина поднял глаза от меню. Все равно ничего не может прочитать: смотрит и видит ее. Голубые глаза, волосы, рассыпавшиеся по плечам, губы мягкие, розовые… Теплые.

— Что будете заказывать? — Услужливый официант вырос, как из-под земли. Рик обвел его рассеянным взглядом. «Нужно сделать заказ».

— Таглиателли с тунцом.

— Извините, но в меню их нет. Есть фетучини с семгой под…

— Тогда спагетти болоньез.

— С сыром или без?

— С сыром. — «Много-много сыра…»

— Напитки?

— Свежий лимонад.

— Десерт?

Рик покачал головой:

— Нет, никакого десерта. Только кофе. — «У Луиджи лучший терамису…»

Паркер откинулся на стуле. «Красивый город Сидней. Даже очень». Рик много где побывал. Но на этом континенте ни разу. «Какое упущение». Что-то необычное есть в этой стране, особенное.

Солнце ярко переливалось на волнах, а соленый запах морской воды, казалось, окутывал весь город. «И небо голубое, яркое, такое же, как ее глаза». Есть ли на свете место, где он не будет вспоминать об Алекс? «Нужно время…» «Перелом позвоночника в трех местах…» У Рика сейчас все кости переломаны.

Работа ее спасла. А у него апатия и никакой работы не хочется. «…Выше, сильнее…» — надо взять задачу посложнее…

Жара. Ее тошнило уже целую неделю. «Такое ощущение, что тест не догадки подтвердил, а токсикоз раззадорил. Или это из-за жары? Воздух кажется таким горячим и густым, что дышать не хочется». Никогда с ее первого приезда на этот континент, Алекс так не реагировала на здешний климат.

— Грэй, танцуй! Через десять дней прибудет замена. — Женщина резко обернулась, и приятно неприятное чувство тошноты снова накрыло ее. «Глубокий вдох, еще один».

— Шон, это самые лучшие новости за последние дни!

— Ты хочешь сказать, с тех пор как ты начала считать минуты до отъезда?

— А ты, разве, никогда не хотел вернуться домой?

Мужчина помолчал, а потом отрицательно покачал головой:

— Нет. Мне не надо возвращаться: я дома.

Глава 10

— Привет, Дэйв! — Ричард растянул губы в широкой улыбке.

— Братец, лучше не пытайся улыбаться: твоя улыбка больше похожа на оскал. Бррр… Мне становится жутко.

— Что ж, не буду.

Дэйв поморщился:

— Только вот не надо этих обманчиво обиженных речей. Тебя ничем не прошибешь.

— Как скажешь. У тебя все хорошо? Как твои успехи?

— О, у меня все отлично! Мы тут с Марион… В общем, может, нам пригласить священника сюда?

— Она что беременна? — Младший брат тут же насупился:

— Чтобы пожениться, обязательно надо забеременеть? Вообще-то мы любим друг друга, — важно заявил Дэвид.

— Ну, вот как до алтаря невесту довести сможешь — так и поженитесь.

— Рик! Не будь занудой! Тебе надо наведаться в Чикаго. Навестить свою докторшу, тогда у тебя снова будет широкая улыбка от уха до уха, и ты меня поймешь.

«Да уж… Знал бы он насколько сильно я его понимаю…»

— Мне и здесь неплохо.

— Счастье прям бьет ключом… — Саркастически заметил Дэйв.

— Я заехал узнать, как у тебя дела, и не надо ли тебе чего, а не за проповедями и нотациями. Если у тебя все нормально, то я поехал. У меня еще встреча… — Брат насмешливо выгнул бровь:

— Нууу… Если встреча… — Дэйв снова бросил саркастический взгляд на Рика. — Ну, если встреча, тогда ладно. Иди встречайся…

— Я серьезно. — Ричард ненавидел оправдываться. Еще в детстве. Поэтому никогда этого не делал. Даже, когда в школе учителя заставляли его это делать. Но зачем если наказание все равно последует? Были поступки, за которые ему было стыдно, и он раскаивался, искренне раскаивался, просил прощения, но он никогда не оправдывался. Не собирался и теперь, тем более перед младшим братом. — Мне пора. Завтра еще загляну.

— Рик, все хорошо? — Старший брат долго молчал. Он даже не шевелился. А потом тихо проговорил:

— Она уехала в Эд-Дамер, — больше ни слова не говоря, Ричард развернулся и вышел.

— Доктор! Доктор! — «Арабский… Что-то у кочевников?» Алекс вышла из уборной, которую исправно посещала несколько раз за утро.

— Грэй, ты где?!

— Шон, я здесь, что случилось?

— Там Карима рожает… — Взволнованная девушка так быстро тараторила, что ее скорее всего и в своем племени не поняли бы. Вот и Алекс дальше ничего не поняла, хотя уже отлично владела арабским. «Карима… Та миловидная девушка. У нее или двойня, или очень большой малыш».

— Скотт, Ривер, Холл! Берите Грэй и Самиру. Кариме нужен врач.

«Скотт, Ривер, Холл… Теперь по два никто не отправляется…»

Спустя восемь с половиной часов доктор Грэй перерезала пуповину. Роды были трудные, даже очень. Самире тринадцать, а она на голову выше Каримы. Эта женщина была такая маленькая, что в последний месяц за животом ее было и не разглядеть.

Грэй приподняла новорожденного на руках: «Малыш весит килограмм пять не меньше».

— Благословит его Аллах!

Алекс сглотнула, на глаза навернулись слезы… Она никогда не замечала, что момент рождения настолько прекрасен. Может, это от того, что она сама скоро станет мамой? Чтобы зашить все разрывы понадобилось еще около двух часов.

Женщины за это время искупали малыша и показали отцу. К тому моменту, как был наложен первый шов, все племя уже вовсю праздновало появление на свет нового человечка.

— Как вы его назовете?

— Амджад. Он будет благородным, как его отец. — Женщина посмотрела на малыша, а потом подняла глаза на Алекс: — А вы своего как назовете?

Доктор смутилась, а потом тихо прошептала:

— Я еще не думала об этом.

— А ваш муж?

«Послезавтра. Послезавтра я уезжаю. Через три дня Рик подумает… Через три дня он начнет думать, как назвать нашего малыша или малышку…»

Это был невероятный праздник. Каждый член племени так радовался, и эта радость была настолько заразительной… Это передавалось с каждым ударом барабанов. Али, отец малыша, улыбался во весь рот. Женщины пели песни и танцевали.

Амджад — благородный. Младенец сладко пристроился к мамкиной груди. Алекс танцевала и радовалась, словно это родился ее ребенок.

Пронзительный крик заглушил песни и удары барабанов. Внутри все похолодело. Ощущение дежавю накрыло женщину с головой.

Дальше все случилось очень быстро. Всем связали руки и ноги, завязали глаза. «Снова тьма…»

«Нет, это не тьма. Просто темно. Просто глаза завязаны. Жарко. И во рту сухо. Карима плачет. А за ней и Амджад».

— Карима, все будет хорошо, — тихим ровным голосом начала доктор. — Амджад благородный. Ему нужно хорошее молоко. Тише Карима. Все будет хорошо. Подумай о малыше.

— Доктоор…

— Тише, Карима. Тише. Амджад, он все чувствует. А твои швы? Тебе нельзя напрягаться.

— Искандера, у меня все болит…

— Карима!

— Всем заткнуться!

— Женщине плохо, она только родила!

— Доктор… — Карима начала задыхаться.

— Развяжите меня. Мне нужно посмотреть, что с ней!

— Сидеть!

— Я неверная. А она мусульманка. Твоя жена рожала? А сын у тебя есть? Дайте, я посмотрю на роженицу! Я должна ее посмотреть!..

Рик застрял в пробке. Прошло два часа, а он ни на метр не сдвинулся. Жара стояла ужасная. Приближалась зима, но земля была такой горячей, и солнце палило нещадно. Даже кондиционер не спасал. Мозг плавился. «Да что там случилось?! Хоть бы ветер подул, что ли. Как в аду, а может и того жарче». Кто-то протяжно засигналил. Рик скривился:

— Идиот! Можно подумать, это чем-то поможет! Только на нервы всем действует! — Зазвонил телефон. — Да, Дэйв… Я приеду… Нет, никакой у меня встречи нет… Я застрял в пробке!.. Честное слово! Стою на солнцепеке уже два часа!.. — «Когда я стал такой, размазней, что позволяю младшему брату меня допрашивать, словно сопливого юнца?» — Дэйв, отвали! Я сейчас так зол, что к приезду могу тебя придушить. Так что не нарывайся! Приеду, как только вырвусь из этого ада!

«Два часа пять минут. А как будто вечность прошла».

«Три часа двенадцать минут. Твою мать?! Сколько можно! Даже машину бросить негде!»

— Алло. Привет… Нет, Кэри, я не могу… Кэри, подожди. Пришли кого-нибудь, чтобы забрали мою машину… Да, я еще недалеко от офиса, сейчас пришлю координаты. Подожди, у меня вторая линия. Хотя нет, просто отправь мне кого-нибудь. Алло!.. Дэйв, ты меня достал! Я тебе сказал, что приеду, как только смогу!.. Я стою на том же месте!.. Дэйв, замолчи! Я приеду! Что ты как маленький ребенок?! Может быть, ты с Марион поругался? Достал ее, а теперь решил нервишки и мне подпортить? Так вот я тебе скажу: уже поздно! Все мои нервные клетки ушли на эту чертову пробку! Так что будь добр, Дэйв, закрой рот и смиренно жди меня! — Мужчина со всей силы ударил по рулю, пытаясь дать выход своему гневу, но облегчения так и не почувствовал.

«Дэйв. Он никогда не был нытиком, никогда не жаловался и не действовал на нервы. Что это с ним?»

— Рик! Привет! — Сразу же после приветствия младший брат замолк, и мужчина удивленно уставился на него:

— Это все? Твой словесный поток иссяк? Ты мне по телефону мозг выносил, Дэйв! Так вот сейчас, я выпью виски со льдом, а потом, когда ты снова наберешься сил — можешь меня терроризировать! — Ричард отошел к столику с напитками и стал разглядывать бутылки.

— И мне чего-нибудь покрепче.

— Чаек подойдет? — «Шотландский виски — то, что нужно!»

— Рик!

— Не бубни. Тебе нельзя. — Насыпав полный стакан льда, мужчина залил его напитком. Рик нарочито медленно потягивал виски, смаковал, наслаждаясь приятной прохладой.

— Хочешь? — Паркер старший усмехнулся, с легким оттенком злорадства. — А нельзя…

— Ну, и ладно. Проживу и без него.

— А вот это правильно. — Мужчина сел в кресло и вытянул ноги. — Так что ты мне скажешь, братец? Ты нашел священника и хотел, чтобы я его прямо сегодня к тебе привез?

— Священник это хорошо. Но сейчас не об этом. — Дэйв замолчал.

— Слушай, ты никогда не был занудой, и театральных пауз за тобой я тоже не замечал. Так что давай и сейчас не нарушать традицию!

— Подожди еще… семь минут. — «У нас есть еще семь минут…» «Только к тебе…» Рик тряхнул головой.

— Семь минут. Ты заказал стриптизершу в торте? Твой мальчишник уже был.

— Помню, — он обвел глазами комнату, заполненную различными тренажерами для физиотерапии, качнул пальцем трапецию над головой. — Каждую минуту, каждый день помню.

— Прости.

— Да, нет. Ничего. — На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

— Я последнее время веду себя как бездушная скотина?

Дэйв кивнул, а потом улыбнулся:

— Ну, не такая уж и бездушная… Рик, я не дурак. Я же вижу, что тебе плохо.

Рик сразу подобрался.

— Все нормально.

Дэйв только кивнул. И они молча ждали, пока закончится семь минут.

«…В заложники взяли 27 человек. По предварительным данным там четверо граждан США… Переговоры длятся уже 28 часов. Пока освободили только женщину с ребенком.

— Там есть еще женщины и дети?»

Женщина только качала головой и плакала.

«— Доктор, это все доктор. Я должна благодарить Аллаха, что он послал мне такого доктора! Амджад очень большой. Я сама не могла родить. Доктор помогла. И потом доктор спасла. Все по воле Аллаха! Доктор принимала роды, доктор нас спасла. Только Али там. Искандера, она спасла меня и Амджада! Благослови ее Аллах!»

«…Требуют освобождения четырех политических заключенных и десять миллионов долларов… Имена граждан США, пока скрыты по причинам безопасности… Судан…»

Тишина. Мир замер.

Судан…

Мысли из его головы словно выветрились.

Тишина в ушах.

Нет страха. Нет ужаса. Просто медленное осознание. Это даже не шок.

Он молчал.

«Тихо…»

— А что сегодня на ужин?

— Рик, я все правильно понял?

— Может мясо на углях?

— Рик… Искандера — это Алекс, да?

— Ты знаешь арабский?

— Ты сейчас хочешь проверить мои лингвистические способности?

— Нет, лучше отбивную. И много соуса.

— Рик, ты ничего предпринимать не будешь?

— Буду, конечно. Сейчас схожу на кухню, отдам распоряжения. — Он вышел, подальше от сочувственного взгляда младшего брата.

Когда Ричард услышал слово «доктор», ему стало все ясно. Мужчина и так знал, что это Судан, знал, что там четыре гражданина США, знал, что доктора зовут Алексис Грэй. Соображения безопасности. «Какая, к черту, безопасность?! Какая может быть безопасность в горячих точках?! Откуда она там?!»

«Искандера» только все подтвердила. Роженица с младенцем. «Джиим!» Рик сжал кулаки. «Какое, к черту, мясо?! Что я плел?! Я должен быть там!» Это была не идея. Сейчас он не мог ждать. Он должен был действовать, и действовал.

— Алло, Кэри. Вызови пилотов. Я лечу в Судан. В течение часа свяжи меня по списку: Рамон Кортеро, Дик О’Браен, Сол Трэвис, Том Хиггинс, Диего Лоредо. Мне нужны все соответствующие документы. Юристы. Грант летит со мной. Сообщи Льюису, чтобы в течение суток тоже прибыл в Эд-Дамер.

Глава 11

«Если медленно дышать и не двигаться совсем — тогда не так жарко. Только голова кружится и от ужасного запаха тошнит. Уже где-то двое суток без еды. Воды почти нет. Хорошо еще, что разрешили повязки с глаз снять. Воняет потом. Или это просто обостренное обоняние из-за беременности? Уже никто не плачет. Только порой кто-нибудь всхлипнет. Интересно, требования они уже предъявили?»

«Жарко. Очень жарко. А в Чикаго дело движется к зиме. Интересно, а снег там уже выпал или еще нет? В Монтане точно выпал. А в Денали еще в сентябре была жуткая метель. В горах было холодно. В горах было хорошо… Спину ломит».

Звук выстрела раздался неожиданно громко. Поднялись крики женщин. Самира начала причитать. Наверное, Алекс за последние годы настолько огрубела, что никак не отреагировала на раздавшийся выстрел. Только недовольно поджала губы, когда женская половина подняла панику.

Хлесткий звук пощечины заставил резко всех замолчать. Девочка разрыдалась. Дрожь пробежала по всему телу доктора. Пожалуй, звуки плача и стоны действовали на нее гораздо сильнее громких выстрелов. «Ты быстренько все пришьешь». Алекс сглотнула. «Только не это». Этих она считала почти людьми: они еще никого из пленных не убили и не измывались. Даже Кариму отпустили с Амджадом. «Амджад — благородный. Ричард тоже благородный… В Остине, наверное, тоже тепло. Тоже… Хм… Тут мозг плавится». В другом конце палатки раздался пронзительный крик. Все тело содрогнулось. Мышцы заболели. И в сорокоградусную жару стало холодно. «Озноб… Наверное, от перегрева…» Только не пытки… «Рик, увижу ли я тебя снова? А Али? Сможет ли он когда-нибудь обнять Кариму, взять на руки Амджада? Пыль. Тяжело дышать. Кто-то плачет».

С тех пор как Рик узнал о заложниках, прошло трое суток. Трое! И только сейчас ему дали разрешение связаться с командиром отряда Алекс, только сейчас назвали их местонахождение. Два дня назад в новостях передали имена заложников. «Пекло еще похуже, чем в Остине». Он-то думал, что там ад. «Ты сделала выбор…» «Идиот! Надо было, как и в первый день, сгрести в охапку и никуда не отпускать! Дал свободу выбора! Побрыкалась бы и утихла, как и любая норовистая кобыла!» Он снова, как наяву, услышал ее плач, снова стоны, гримаса ужаса на лице, крики… «Что ж ты дура-то такая, а?! И я не лучше!»

«Джиим! Дыши!» «Хоть бы не вернулись кошмары… За ту неделю их не было…»

Сколько времени Рик не ступал на пески Сахары, точно он сказать не мог. Очень давно. Но вот реакции и ощущения никуда не делись. Совсем. И теперь, спустя столько лет, все снова, как раньше, только теперь награда гораздо выше: жизнь Алекс.

Рамон, Дик, Сол, Том, Диего и Рик: «Потанцуем, джентльмены?» Все, как тогда.

— Ричард Паркер, можно просто Рик. — Он протянул руку для пожатия.

— Шон Уильямс. Шон. — Паркер окинул военного внимательным взглядом. «Видимо, этот тот самый Шон, о котором говорила Алекс».

— Очень приятно.

— Значит, вы и есть та причина, по которой Грэй так спешит домой, а я лишился лучшего врача? — Рик прищурился. — Не отвечай, и так вижу, что да.

— В смысле? — Настороженно спросил Паркер.

— В смысле спешит домой. Три дня назад самолет должен был перенести ее через Атлантику. Она собиралась домой, в Остин.

Рик сглотнул. Слова Уильямса взорвались в голове, как граната. Это было странное ощущение. «Остин… Она собиралась домой в Остин». Мысли разбегались, и Паркер, отбросив все переживания, решил сосредоточиться на главном:

— Рамон Кортеро, Дик О’Браен, Сол Трэвис, Том Хиггинс, Диего Лоредо — мои сослуживцы. Что с переговорами?

— Ничего хорошего. Все эти разговоры — пустая трата времени. Ребята там, вроде, не кровожадные, но какие-то крики раздавались совсем недавно. Женщину с ребенком отпустили, хотя если их разозлить… А на это можно рассчитывать: женщины в племени все голосистые и любят попричитать. Грэй не такая, она будет молчать. — «Она будет молчать и терпеть, и истязать себя». -…А политзаключенных точно не отпустят, так что это бесполезно. Похоже, власти только время тянут. Местным кочевники до фонаря. Штаты могут заплатить, но что касается заключенных…

— Шон!

— Пат?

— Шон, там… В общем, они сказали, что если требования течение суток не будут удовлетворены — они по одному будут убивать заложников.

«Не кровожадные… если разозлить…»

— Доигрались. — Рик поднял голову. — Шон, а что с отрядом?

— Ничего хорошего. Я бы сам давно уже на штурм пошел… Только начальство не разрешает, а этих пацанов, — он махнул рукой на новобранцев, — Я брать не хочу.

Рик кивнул:

— Сколько там всего человек?

— Точно не известно, но где-то с десяток. За пределами палатки мы насчитали десять человек. Из оружия мы наблюдали только УЗИ и Калашникова. Само собой есть холодное оружие, может быть пистолеты, но это вряд ли, здесь такой мелочью не балуются. Если пойдете — я с вами. Но ребят не пущу. Не хватало, чтобы и они за неподчинение пошли.

Рик снова кивнул.

— Я думаю, семь человек будет достаточно. — «Семь… минут…»

— Оружие?

— Все есть. Единственное… Может выделишь снайпера?

— Снайпера нет, но есть один юнец… В бой я его не пущу. Зато стреляет, как дьявол.

— Отлично.

— Оптика?

— Все есть…

«Жара… Мозг плавится… Как хочется пить. В горле пересохло, даже дышать больно».

— Грэй, ты должна уже быть в Штатах?

«Штаты… Сложись все хорошо — Рик уже знал бы, что станет папой… А пока… Хорошо, что не знает. Хорошо, что он не знает, что она снова в плену. Снова… Только ярости нет. Есть бессилие и слабость, и надвигающееся отчаяние… Как хочется пить. Солнце уже садится. Наконец-то… Хорошо, что Рик ничего не знает…»

— Фрэнк, молчи. Воды и так мало, — прохрипела Алексис.

Жара… «Сознание еще там? Или уже нет? Наверное, нет. Потому что в глазах ночь. Жара… Снова жара…»

— Рэм, Дик, Сол вы заходите справа от лагеря. Том и Диего — слева. Я и Рик пойдем к шатру с заложниками. Лаки прикроет нас. Новый врач уже прибыл, вода, медикаменты — все наготове.

— Шон, я бы тоже хотел отправиться, — молодой юнец, похоже, только окончивший университет, видимо, приехал за приключениями. Вот только здесь не место для игр. Тем более теперь, когда речь шла о безопасности Алекс. Презрительный взгляд Паркера уперся в молодого врача.

— Блэк, мне только тебя там не хватало! — Уильямс быстро глянул на Рика. — Я не знаю, что с другим моим медиком, не хватало еще нового лишиться.

— Но я могу!

— «В бой идут одни старики». — «Новобранцы ненавидят эту фразу». Рядовой Паркер ее тоже ненавидел. Но это было очень давно.

— Что? Вы кто?!

— Рэм.

— Что вы сказали?

— Блэк, ты слышал, что я сказал. Нам еще не хватало слюни за тобой подбирать. «В бой идут одни старики». — Он сплюнул. — Кто-то был очень мудр, когда это сказал. Так что прекрати, причитать, Блэк, и приготовься спасать людей. Здесь не место выпендриваться.

Новобранец, насупившись, долго сверлил взглядом Кортеро, но тот даже бровью не повел, ушел и даже не оглянулся.

— Тогда расходимся по позициям.

«Ночь… Как хорошо. Даже мурашки по телу от удовольствия… Или это от холода? Уже и не понять где холод, а где жара. Шум? Откуда? Галлюцинации… Жара, воды нет — галлюцинации… Шум странный какой-то».

«Самиру избили. Она еще ребенок. Хоть бы не изнасиловали». Она подскочила от удивления: «Выстрел! Я слышала выстрел!»

— Скотт? Ты слышал? Среди ночи…

— Слышал. Лежать!

— Надо остальным сказать… Все-таки лучше молчать.

— Грэй, я сказал, лежи и не двигайся.

— У меня в ботинке нож.

— Отлично.

— Не ворчи. Если это наши…

— Не факт, а если нож вытащишь — всем хана, а тебе в особом порядке.

Она снова откинулась на спину. «Как же все замлело!» Грэй бросила взгляд на Скотта, потом на Ривера и Холла в другом конце шатра… «Ничего не видно, все равно…» Она знала, что их спасут. Не может быть иначе. Женщина медленно выгнулась и зацепила безымянным пальцем нож. Руки затекли и совсем не слушались. Еще одна попытка оказалась безрезультатной. «Надо сильнее выгнуться. Еще раз». Ее тело застыло от резкой боли в позвоночнике. «Спина задеревенела — не пошевелиться. Еще раз… Да!»

— Скотт, повернись набок. Я разрежу веревку.

Мужчина молча перекатился набок.

— Я попала? Я не вижу. Темно, хоть глаз выколи.

— Да, только не так резко — без рук оставишь.

— Сама отрежу — сама пришью.

— Смотри, чтобы тебе ничего не пришлось пришивать.

— Заткнись. — Алекс почувствовала, как ослабла веревка. — Все?

— Да. Грэй, я тебя люблю!

— Молчи и режь!

Она скорее почувствовала движение воздуха, чем услышала: «Кто-то в шатре. Что ж темно-то так! Скотт! Идиот! Спрячь руки за спину…» Она пнула его ногу. Солдат подобрался.

«Арабский… Наверное, все-таки пока не спасают. С другой стороны… Может быть, вообще никто не пришел… Может галлюцинации? Здесь точно еще кто-то есть… Руки горят… Уж думала от них ничего не останется… Придется лекции читать, да смотреть съемки своих операций. Что за бред?!» Грэй поморщилась. «Это все жара». Женщина начала погружаться в забытье…

«Сколько времени прошло? Наверное, очень много? Или нет?» Алекс застыла от удивления: началась перестрелка. Свет прожекторов яркими широкими лучами заскользил по лагерю и остановился на палатке. «Как ярко! Ничего не видно. Лучше темень. Так хоть что-то видно. Воняет. Кто-то надо мной дышит». Она сильнее зажмурилась. Потом медленно открыла глаза. Кто-то склонился над ней. «А изо рта-то как воняет!» Мужчина нагнулся ниже. «Фу. Нужно уклониться, а руки не связаны. Что это?.. Калашникова?»

Ее хриплый стон. Кто-то тащит ее за волосы. «Только бы не заметили, что руки развязаны». Снова страх. «Я должна защитить малыша!» По щекам побежали ручейки. Пот? Слезы? «Самиру избили… Сволочи!» Она судорожно вдохнула. Сейчас она не может рисковать. Она не одна. Она должна спастись.

Ее швырнули на землю. «Руки вперед». Защитный инстинкт сработал и обнаружил отсутствие пут.

— Сука! — Пощечина. — У нее развязаны руки!

«Звезды в глазах. Дикая боль. Это все? Нет! Нельзя! Ужас, отчаяние… Самиру избили. Мухаммед весь в крови. Кровь… Кровь, везде кровь!.. Дыши! Дыши, Алекс! Глубоко дыши! Тебе есть, кого защищать! Дыши!» Глаза щипало. От пота? От слез? Дышать было невыносимо больно.

— В день страшного суда ваш язык будет свидетельствовать против вас! — «Молчи, Гада, молчи!»

Звонкая пощечина. Плач. Снова пощечина!

— Аллах везде!

Глухой удар. Задыхающийся стон. «Гада, что ж ты делаешь?!» Алекс открыла глаза. Мухаммед бросился на боевика. Выстрел. Кровь. Черная, как ночь. Дыхание остановилось. «Ужас. Скула болит». Женщины плачут в голос. «Руки не связали. Пальцы уже почти чувствуют».

Выстрелы и крики. От этих звуков у Рика внутри все похолодело. Желудок скрутило в тугой канат. «Алекс, только живи». Еще один выстрел разбудил в мужчине странную немного безумную решимость.

— Сука!.. У нее развязаны руки! — Сердце замерло. Алекс! «Танец на ножах…»

— В день страшного суда ваш язык будет свидетельствовать против вас! — «Это не Алекс… Руки развязаны у Алекс. Это точно…» Мороз по коже.

— Потанцуем, джентльмены? — «Семь лет словно и не было».

— Рэм?

— Начали!

Глухой удар. Вскрик. Падение. Выстрел. Стон. Выстрел. Удар. Падение.

— Лежать, сука! — «Алекс? Дура!» — Шон, я пошел!

— Рик, стоять!

Преждевременно? Может и так, но он больше не мог ждать: если в палатке начнется потасовка — весь план разлетится в тартарары. Паркер медленно и бесшумно двинулся к палатке.

«Удар. Поворот. Удар. Маневр. Выстрел. Удар. Боль. Дыши!» Ричард резко обернулся, словно предчувствуя что-то страшное.

— Алекс! Лежать! — Женщина послушно снова упала на землю:

— Сзади!

Удар. Выстрел. Удар.

«Рик?» Она тряхнула головой. «Бред!..В левом ботинке еще один нож». Прижимаясь всем телом к земле, Алекс потянулась к левому ботинку и заметила араба позади Рика.

— Три часа!

— Лежать!

Ее рука взметнулась. Нож полетел… «Это РИК!»

— Рик, лежать!

Мужчина резко упал на землю, накрывая собой оглушенного боевика. «Кровь? Теплая. Даже горячая. Моя?.. Ничего не болит. А когда умираешь болит? Алекс!» Рик вскочил на ноги. Крики, стоны кругом смазывали всю картину. Опасность миновала, Паркер не сразу увидел Ее. Кругом шум, плач, стоны и среди них Она.

В этот момент все стало на свои места.

— Алекс!

— Рик?!

Облегчение накрыло словно цунами, обоих. Они целовались яростно, со всей страстью, на которую только были способны. В этом поцелуе было все отчаяние, вся боль, весь страх. Им не надо было говорить. Они целовались. Целовались самозабвенно, пытаясь убедиться, что они рядом, что они живы. Сжимали друг друга в объятиях, стальных, крепких, так, чтобы ни милиметра между ними не оказалось.

«Рик!»

«Алекс!» Для этого не нужны были разговоры, только чувства. Осязание друг друга, запах, вкус.

«Я тебя люблю!»

«Ты жива!»

«Я жива!»

«Ты рядом?!»

«Я больше никуда не уйду», — она вжималась в него со всей возможной силой.

«Я не отпущу», — он сжимал ее крепче. Прижимал к себе, ощущал нежность ее кожи.

«Не отпускай!»

«Я люблю тебя!»

«Я люблю тебя!»

«Ты жива!»

«Я люблю тебя!»

Все слова, все чувства, все страхи — всё в одном долгом поцелуе, одном крепком объятии. Вся любовь. Безграничная, сильная, отчаянная, бесконечная…

«Я люблю тебя!»

Одни мысли на двоих. Одно дыхание на двоих. Одни страхи. Одно счастье. Одна любовь.

— Я люблю тебя! — Ее голос был хриплый от волнения.

— Я знаю!

И снова поцелуи, такие драгоценные и такие нужные. Она испытывала нужду в его поцелуях. Очень долго. Это были не недели без него. Это были века, века без него.

Слезы облегчения скатывались по ее щекам и уже высыхали на нежной коже шеи. Его горячее дыхание согревало в холоде ночи. Время, волшебное и прекрасное, время рядом с ним. Поцелуи важные и нужные. Счастье и слезы.

Все чувства смешались. Они сменялись одно другим незаметно, подменяя одно ощущение другим. Единственным неизменным чувством была любовь. Ее ощущение нельзя было подменить ничем. Она наполняла их изнутри, окутывая снаружи, согревая и освещая все вокруг. Это ли не счастье?

«Ты рядом!»

Одни мысли на двоих и желания.

— Рик, я…

— Я знаю. — Мужчина прижимал женщину к себе, словно от этого зависела вся его жизнь. И это была правда.

Она покачала головой:

— Не знаешь. — Алекс взяла его руку, поцеловала в ладонь, положила на мягкий живот. От удивления его глаза широко раскрылись и ярко заблестели. — Я тебя люблю. Не отпускай меня.

— Не отпущу. — Ошарашенный и счастливый взгляд не отрывался от нее. — Мы едем домой.

— Домой…

Конец