Острова Серпа

I

Мутная вода белёсого побережья оставила след на песочном замке. Малыш, его построивший, скорей всего, уже спит животом кверху. Он изрядно устал, просматривая мультфильмы один за другим, пока его родители тратили очередные сутки на работу. На всю Вселенную, какой бы огромной она не оказалась, здесь единственное место, где люди до сих пор ходят на работу. Странно, каким образом происходят изменения. Внутренняя среда частенько борется против внешнего влияния без ведомой на то причины.

Железная дорога растелилась аккурат по шаткому мосту, который был построен лет сто назад. С тех пор им никто не интересовался. Вообще в этом городе, изживающем свою кирпичную операционную систему, разрушение спровоцировано безразличием. Пусть отдельная единица и выражает мысль о том, что грядут перемены, о том, что хочется жить иначе. Но совокупность этих единиц представляет собой размытое ничто, не имеющее ни голоса, ни эха. Точнее, ничто, потерявшее свой голос в толпе безликих.

Парадокс вышеуказанной толпы в том, что она мечтательна и одновременно лишена фантазии. Грядущее воспринимается как манна небесная, которой был оплачен долг. Переменность, положительность, вознесение справедливости – бесконечная вера в то, что каждому воздастся за его поступки. Вера в то, что искупление принимает суть смысл, суть содержание человеческой жизни – в заводских трущобах, осаженных потом, пылью и спиртом.

Полумёртвых пьяниц выбрасывало на берег, словно иностранцев на фиктивные острова. Эти взрослые мужчины, спрятавшие в своих домах жён и детей, напивались под глубокий фиолетовый вечер – и, разглядывая в отражении воды характерный цвет планеты, падали плашмя, глотая солёную грязную воду, которая уносила вдаль и мужчин, и очистки с завода. Иностранцы, к слову, каждый вечер сходили с вагонов, разыскивая знакомые черты братской лесостепи. Любой из них готов пожать руку, обнять или хлопнуть соседа по плечу, только бы ухватиться вновь за то прошлое, которое уже не вернуть. Они прибывали сюда, даже не всматриваясь в небо – три планеты выстроились в ряд, космические корабли исследовали просторы космоса, роботы выполняли практически весь физический труд, но здесь – на фиктивных островах, до сих пор отключали горячую воду и требовали деньги за проезд на троллейбусе.

Леннард прибыл в город абитуриентом. Этот щуплый, скромный и тихий мальчик собирался получить высшее образование, отношение к которому безразлично как минимум у половины населения этой планеты. Но мудрость родительская гласит о том, что человек обязательно умирает там, где родился. Он топчет как полоумный воду в ступе, пока пятки не загорятся алым пламенем. Область приветствовала корочки с подписями старых ректоров, поэтому Леннард незамедлительно был отправлен в соседний город – стать студентом и напроситься в комнату к своей тётке Кларе.

Тётка, в администрации – начальница Кларисса, по молодости и легковерности выскочила за первого попавшегося хирурга, который к тому времени и скальпель в руки не брал, но под юбки уже заглядывал. Она быстро родила ему дочь, которая к совершеннолетию смекнула, что город давно умер, и уехала автостопом на поиски счастья. Сын, которому на сегодняшний день не больше восьми лет, всё детство провёл у телевизора за просмотром мультфильмов. Родители пропадали днями на работе, детский сад отказывался заниматься мальчиком с издержками – Алану поставили неизвестный диагноз, который местная медицина не отыскала в справочнике. Мальчик не воспринимал окружающий мир, не шёл на контакт с людьми, смотрел в экран, стягивал вместе со скатертью еду со стола и уплетал прямиком на полу. Ещё Алан любил складывать разный вещи в свой шкафчик, плакал, когда оставался один дома и абсолютно никак не реагировал, когда на него повышали голос или поднимали руку (пьяный хирург был замечен). В общем, соседка говорит, что он – кретин, отец смирился с тем, что сын аутист и ему никак не помочь, а мать и вовсе старается утопить свои мысли в работе, так как оба ребёнка оказались ей не подвластны.

Сестра попросила приютить Леннарда на время поступления. Чужой сын Клариссу не интересовал, но таким образом она надеялась, что хирург перестанет беспробудно пить.

– Постыдись чужого человека! – нагнетала Кларисса, пока хирург собирал свои мысли поутру.

– Я никого не жду, – спотыкаясь на каждом слове, отвечал хирург. – Я, между прочим, хозяин этого дома!

– Рот закрой, хозяин, – Кларисса собиралась на работу, пока хирург не мог встать с дивана.

Старый хлебозавод покрывался бодрой плёночной ржавчиной, пока у его порогов, смешиваясь в тенях старых деревьев, резвились юные сыновья и дочери. Кто знает, сколько им лет, но их будущее закладывается где-то на мимолётном промежутке времени – от первых сигарет и поцелуев, до случаев воровства, домогательств малолетним и употребления запрещённых моральным устоем общества препаратов. Потому что все бедные семьи похожи друг на друга. Потому что все перемолотые станком человеческие души в физическом теле имеют одно и то же лицо. Потому что все, кто был рождён на островах – продукт цельный, неразделимый и взаимосвязанный. Это пропорция той среды, в которой мы рождены – мы всегда её часть, её натуральная соразмерная частица.

Леннард прошагал от железнодорожной станции добрых километров пять, пока не увидел синие ворота и дырявый деревянный забор. Со двора громко лаяла собака, цепной реакцией к ней примыкали соседские псы, их пьяные хозяева или агрессивные трезвые люди. Кларисса встретила абитуриента и провела его в дом.

– Здравствуйте, – обратился Леннард так, будто кто-то его слушал.

Алан сидел перед телевизором и смотрел мультфильмы, хирург пьяный спал в кресле.

– Не обращай внимания, вот здесь будет твоя комната, – Кларисса указала на дверь, из которой сочился свет. Леннард отыскал в ней кровать с матрасом и скрипучей сеткой, шкаф с разбитым стеклом, письменный лакированный стол и несколько полок для книг. Также в комнате были расклеены плакаты разных футболистов на одной стене, и был прибит яркий красочный ковёр на другой.

– Спасибо, Кларисса, – вежливо ответил абитуриент.

– Можешь просто тётя Клара.

– Спасибо, а меня зовите Лео. Меня так зовут друзья.

– Ладно, мне пора идти на работу. В холодильнике можешь отыскать еды, маршрутка, если что каждые полчаса ходит.

Лео прижал нижнюю губу и слегка кивнул головой. Он взглянул на неподвижного Алана и его отца, разглядел на экране достаточно известный мультфильм, но его название так и не вспомнил.

II

Воздушный шар легко взмыл в небо и задержался на определённой высоте. Хотя маленький мальчик не помнил, как он оказался в небе. Рядом никого не было, только пустая корзина и он – маленький, беззащитный, слабый, ничего не знающий о внешнем мире светловолосый мальчик. Он безнадёжно пытался проснуться, щипал себя за руки, бил ладонями по лицу, но всё безуспешно – это был не сон.

Это был не один из полночных кошмаров, когда физическое тело уснуло, а мозг за ним не поспел. Тогда причудливые мрачные образы блуждают по твоей комнате, заметают пол, листают книги, наливают воду в стакан. Они могут часами сидеть на кровати, пока твои смешные попытки вернуть в тело энергию заканчиваются провалом. Они приходят в тот момент, когда твоё сознание пытается расширить границы невозможного – посягнуть на бесконечность, которая оказывается лишь безудержным бредом, не имеющим ни структуры, ни объекта.

Мальчик летел на воздушном шаре и не помнил своего имени. Он не помнил своих родителей, он не помнил их лица. Он видел пушистые облака и боялся взглянуть вниз. Он боялся увидеть землю – далёкую, статичную и холодную. Он боялся ощутить высоту полёта и собственную отчуждённость от других людей – несмотря на то, что он их не знал.

Это было и не важно: мальчик и раньше ощущал себя одиноким. Ему казалось, что у него никогда не было друзей. Его привычные прогулки старым городом, пинание мяча в парке, поездки на велосипеде на реку, естественно, сопровождались товарищами. Но мальчик никогда не чувствовал себя одним из них. Товарищи предлагали пойти и наломать дров – мальчик не видел в этом смысла, поэтому и не участвовал в подобных авантюрах. Он вообще распрощался с детством очень рано, и этот промежуток времени оставался в памяти, словно плавание на кораблике по течению, которое в конечном итоге прибило его к берегу.

Товарищей он тоже не помнил. Лишь образы определённой цветовой гаммы, которые сопровождали те или иные всплески эмоций. Мальчик никогда не стремился быть активным участником событий. Он был скорее наблюдателем. Он бессознательно изучал манеры, поведение, мотивацию и причины действий своих товарищей. Они перестали быть для него интересны в первые дни знакомства. И потом мальчик всегда искал в людях что-то завораживающее, загадочное, но ничего не находил. Мальчик пытался отыскать собственную идентичность, но поиски причиняли ему лишь вред и страдания.

Мальчик сочинял свою собственную сказку. Он как-то услышал от знакомого человека, что фантазёры и люди, любящие сказки – слабые и немощные. Мальчик не был уверен в том, кто он такой – но точно знал, что сказка придаёт ему сил, подменяет реальность и формирует для его будней истинный смысл.

И вот мальчик отправился в путешествие. Теперь он вспомнил, почему оказался на воздушном шаре. Он хотел увидеть мир. Дома, трущобы, заводы, парки, леса, рынки, магазины и люди – теперь они все предстали в совершенно ином образе. Теперь мальчик действительно наблюдал – и никто не мог ему помешать.

Он видел, как люди копались в земле. Как они кричали друг на друга. Видел, как они бегали из стороны в сторону, воображая, что их действия имеют смысл. Вообще люди готовы заниматься любым бесполезным делом, только б их жизнь казалась осмысленной. Да, бесполезность – тоже смысл. Поэтому люди сверху кажутся такими мелочными, такими крохотными и слабыми. И сколько б они не бегали, сколько б ни кричали, или не били друг друга, они всё равно остаются крохотными. Они остаются механичными, выполняющими заданный алгоритм действий.

Мальчик помнил историю волшебного города, в котором каждый человек мог получить то, что ему нужно. Он просто приходил в царство, говорил, что ему нужно, к примеру, новое сердце или ему нужны продукты питания, или средство для передвижения, что угодно. И человек получал это – безвозмездно, просто так, только за то, что отважился и пришёл. Мальчик долго размышлял над тем, чтобы он попросил. И, наконец, он понял, что попросил бы друга. Настоящего друга, который будет его понимать. И больше мальчику ничего не нужно.

В изумрудных оттенках дети играли в парке на площадке. Мальчик взглянул вниз и ощутил высоту полёта. Страх овладел им. Не потому, что было высоко – он как-то прыгал с моста в реку и ничего не боялся. Мальчик тоже хотел играть с детьми, но посадить воздушный шар он не мог. Мальчик начал бегать из стороны в сторону, паникуя и раскачивая корзину. Мальчик не знал, что ему делать. Он больше не хотел наблюдать.

Мальчик начал кричать. Он звал на помощь, но никто его не слышал. Мальчик выдумывал разные имена и громко произносил их, разглядывая детей на площадке. Никто не смотрел в небо. Солнце ярко светило за воздушным шаром, облака продолжали плыть вместе с ним и через мгновение мальчик уже не видел площадку, не видел детей.

Теперь воздушный шар летел над жилыми домами. Люди суетились, а мальчик продолжал кричать. Никто его не слышал. Мальчик решил, что ему действительно хватит наблюдать, хватить быть одиноким. Его фантазии всегда были наполнены дружбой и любовью. В его фантазиях люди всегда были добры, всегда отвечали взаимностью. Люди всегда слушали его и слышали, понимали, рассказывали свои смешные истории и сюжеты. Люди приходили так внезапно, как и уходили вдаль. Но теперь мальчика никто не слышал. Потому что он был в десятках километров от земли, на воздушном шаре, совершенно один, светловолосый, маленький и слабый.

Расчудесная сказка уносила его прочь от опостывшей реальности, в которой так не хватает настоящего друга. Сказка уносила его от иррациональности и бессмысленности существования, пока он продолжал наблюдать за людьми. Да, он об этом не думал – лишь о том, что его никто не слышит.

III

Леннард включил свет в прихожей. Он слышал новый голос, который резал ему слух. Это была соседка, подруга Клариссы – Диана. Это была старая женщина лет тридцати. Год рождения свидетельствует о том, что у неё всё впереди, но внешний вид – о том, что человек довольно опытный. Вряд ли жизнь Дианы пахнет цветами, вернее, до счастливой женщины она не дотягивает. Зато любит курить, пить алкоголь и ругаться матом, что отображается на состоянии её тела.

– С праздником тех, кто празднует, – громко произнёс хирург и открыл бутылку пива.

Лео вошёл в комнату и представился соседке.

– Это сынок Джини? – поинтересовалась Диана.

– Да, сестра попросила присмотреть за ним, пока он будет поступать в свою бурсу.

– Университет, – поправил Лео.

– Садись ужинать, – предложила Кларисса.

Лео взглянул на Алана, который сидел на полу и смотрел телевизор, и мигом сел на стул, который хирург толкнул к нему.

– Спасибо, – вытянул из себя Лео.

– В общем, эта передача – просто космос! – Диана продолжила разговор. – Я тебя уверяю, эти волшебники ещё себя покажут. А привидения эти, дух зла или как его там …в общем, после таких телешоу начинаешь в это верить.

– Тётя Диана любит телешоу, – пояснила Кларисса, будто Лео и сам этого не понял.

– Передача о волшебниках? – спросил Лео.

– Ну, нет же! Об этих предсказателях, злых духах, – Диана тяжело объяснялась.