Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»

ПРОРЫВ «МИУС-ФРОНТА»

«Миус-фронт» (Miusfront) в течение двух зимних кампаний был убежищем, опорой для откатывающихся на запад под ударами Красной армии немецких войск. Своим появлением «Миус-фронт» был обязан отступлению группы армий «Юг» от Ростова в конце ноября и начале декабря 1941 г. Западный берег реки Миус командовал над восточным и тем самым создавал благоприятные условия для построения обороны вдоль берега реки. На рубеже Миуса немцы закреплялись в течение всей зимы 1941/42 г. Проводившаяся советскими войсками в январе-феврале 1942 г. Барвенковско-Лозовская операция обошла «Миус-фронт» стороной — боевые действия велись севернее, ближе к Харькову. К весне 1942 г. позиции «Миус-фронта» обросли развитой системой траншей, минных полей и проволочных заграждений, характерной для позиционного фронта.

К марту 1942 г. относятся первые попытки советских войск проверить прочность немецкой обороны на вновь созданном фронте. По замыслу командования, Южный фронт Р.Я. Малиновского должен был внезапным ударом отсечь выступ между Матвеевым Курганом и Самбеком и освободить город Таганрог. Глубина операции была небольшой, всего около 40 км, и провести ее предполагалось в течение двух-трех дней. На подготовку отвели неделю. Для операции выделялось четыре дивизии и шесть бригад 56-й армии, 260 орудий и 60 танков. Из резервов Ставки были выделены только что сформированная танковая бригада и 3-й гв. стрелковый корпус, ядром которого было одно из первых советских гвардейских соединений — 2-я гвардейская стрелковая дивизия. Помимо 2-й гв. стрелковой дивизии в операции принимали участие морские стрелковые бригады. Наступление началось 8 марта 1942 г., но взломать готовившуюся несколько месяцев оборону не удалось. Второй этап операции, начавшийся 14 марта, также не принес решительного результата. Последняя попытка взломать «Миус-фронт» пополненными частями гвардейского корпуса состоялась 23–26 марта 1942 г., но она вновь увязла в балках и высотах, на которые опиралась оборона немцев. Летом 1942 г. фронт вновь покатился на восток под нажимом «Блау», и оборудованные позиции были оставлены немецкими войсками в тылу. Тогда они еще не знали, что рвы и траншеи понадобятся им меньше чем через год. После Сталинграда вновь понадобилось латать фронт и останавливать казавшееся неудержимым наступление советских войск. На этот раз «Миус-фронт» был занят в феврале 1943 г. переброшенными с запада и других участков фронта соединениями. Состав войск, которые вновь сели в несколько обветшавшие с предыдущей зимы окопы, обновился почти на 100 %. Из ветеранов боев зимы 1941/42 г. остались только 111-я пехотная и 16-я моторизованная дивизии.

Советские войска вышли к Миусу на излете зимы 1942/43 г. Заняв 14 февраля 1943 г. Ростов, части Южного фронта продолжили наступление на запад. Механизированные корпуса фронта получили задачу развивать успех в западном направлении, форсировать реку Миус и овладеть Анастасиевкой. 4-й гвардейский механизированный корпус к исходу 17 февраля подошел к Миусу в районе Матвеева Кургана, ночью с ходу его форсировал и на плечах отходящих немецких частей ворвался в Анастасиевку. Корпусом он к тому моменту назывался номинально и насчитывал всего 14 танков. 2-й и 3-й гвардейские механизированные корпуса, ожидавшие длительное время горючее, к реке вышли только 20 февраля, а стрелковые дивизии фронта медленно продвигались по раскисшим вследствие оттепели дорогам. Только двум стрелковым полкам 33-й гв. стрелковой дивизии удалось переправиться через Миус и продвигаться за 4-м гвардейским механизированным корпусом.

Воспользовавшись отрывом передовых частей от основных сил фронта, немцы в ночь на 20 февраля закрыли брешь, пробитую в районе Матвеева Кургана. 4-й гв. механизированный корпус и два стрелковых полка попали в окружение в районе Анастасиевки. Попытка 2-го и 3-го гвардейских механизированных корпусов и передовых частей 2-й гвардейской армии деблокировать окруженных успеха не имела. В ночь на 22 февраля по приказу командующего фронтом окруженные пробились на левый берег Миуса. До 28 февраля войска фронта пытались прорвать оборону противника на Миусе, однако успеха не имели и перешли к обороне.

Линия фронта вновь стабилизировалась почти на полгода. Помимо удобства «Миус-фронта» с военной точки зрения, он преграждал путь советским войскам в Донбасс, который немцы называли «вторым Руром». Лично А. Гитлер высоко оценивал экономическое значение Донбасса и считал жизненно важным его удержание. Заметим, что оборонительная линия носила наименование front, а не stellung («позиция» — нем.), то есть была сложной системой оборонительных рубежей, предназначенных для сдерживания превосходящих сил противника.

В июле 1943 г. Южным фронтом была предпринята наступательная операция, сыгравшая важную роль в общей стратегии советского командования на советско-германском фронте. Сведения о готовящемся советском наступлении в Донбассе заставили немецкое командование демонтировать ударную группировку 4-й танковой армии на южном фасе Курской дуги и спешно перебрасывать ее соединения на Миус и в полосу 1-й танковой армии. За счет сильных в качественном и количественном отношении резервов (соединений XXIV танкового корпуса и II танкового корпуса СС) советское наступление на Миусе удалось остановить. Более того, ударная группировка Южного фронта была оттянута назад.

По окончании последних боев за плацдарм 6 августа 1943 г. командующий 6-й армией генерал пехоты Холлидт направил подчиненным ему войскам приветственный приказ:

Карл Холлидт также писал о результатах оборонительного сражения: «Только танков было выведено из действия 585, часть из них — в ближнем бою». Однако безвозвратно были потеряны далеко не все советские танки, участвовавшие в июльском наступлении и отражении немецкого контрудара в конце июля и в первые три дня августа. Характерной особенностью позиционных сражений было безжалостное перемалывание людей, но одновременно наступающий контролировал поле боя и мог эвакуировать подбитые танки. Если под Курском наступавшие немцы при отходе на исходные позиции педантично взорвали все подбитые танки противника, то на Миусе наступали советские войска и подбитые танки благополучно эвакуировались. Кроме того, в отличие от лета 1941 г. или даже лета 1942 г. подбитые танки не бросали: линия фронта практически не изменялась. Одновременно обошлось без окружений хотя бы масштаба соединений. Поэтому даже при тяжелых потерях стрелковых полков сохранялась артиллерия соединений. Сохранившаяся артиллерия и восстановленные танки должны были проложить путь поредевшим ротам гвардейских дивизий через потрепанную оборону противника. Поэтому слова Холлидта об удержании фронта звучали крайне неубедительно.

Уже 5 августа командование Южного фронта приступило к подготовке новой наступательной операции. Цель наступления была сформулирована в директиве Ставки ВГК № 30160 от 6 августа 1943 г. за подписями И.В. Сталина и А.И. Антонова: «Основная задача Южного фронта нанести главный удар в общем направлении Куйбышево — Сталино, где сомкнуться с ударной группой Юго-Западного фронта». Смысл операции очевиден: используя нависающее положение правого крыла Юго-Западного фронта, ударом по сходящимся направлениям окружить и уничтожить обороняющую Донбасс группировку противника.

В работе над планом наступления принял участие представитель Ставки ВГК А.М. Василевский. Впоследствии он писал в мемуарах: «В связи с тем, что мне казалось более целесообразным сосредоточить основное внимание в подготовительный к операции период на помощи командованию Южного фронта, я поручил Р.Я. Малиновскому взять всецело на себя работу по подготовке Юго-Западного фронта, а сам отправился на Южный фронт и в ночь на 9 августа был на фронтовом КП Ф.И. Толбухина, расположившемся в селении Грибоваха, неподалеку от города Шахты».

Замысел очередной попытки взломать «Миус-фронт» к тому моменту уже сложился. Точнее, был готов в общих чертах план Донбасской операции Юго-Западного и Южного фронтов. Уже 8 августа А.М. Василевский направил на утверждение Верховному Главнокомандующему документ, в котором были описаны направления ударов двух фронтов и наряд сил для решения задач операции. Относительно задач армий Ф.И. Толбухина в докладе было сказано следующее:

10 августа представленный А.М. Василевским план был утвержден директивой Ставки ВГК № 30161. Однако в связи с успехами Воронежского и Степного фронтов под Харьковом наступление Юго-Западного фронта приобретало новый смысл, и по приказу Верховного А.М. Василевский отбыл помогать Р.Я. Малиновскому. 11 августа Василевский провел последнее совещание в штабе Южного фронта. На совещании анализировали характер обороны противника; особенности реки Миус, которую предстояло форсировать; степень ожидаемого сопротивления противника; состав и дислокацию немецких резервов. Уже поздним вечером 11 августа А.М. Василевский был на КП Юго-Западного фронта. Все подготовительные мероприятия в период 12–17 августа были проведены штабом Южного фронта самостоятельно.

По разработанному А.М. Василевским и детализированному штабом Ф.И. Толбухина плану прорыв фронта осуществлялся силами 5-й ударной, 2-й гвардейской и 28-й армий на фронте Дмитриевка, Куйбышево, Пе-трополъе протяжением 25 км. Удачный опыт построения заслона от контрударов с севера в июльской операции было решено повторить в августе. Обеспечение ударной группировки возлагалось на 5-ю ударную армию, которая имела задачу наступать в северо-западном направлении, выйти и закрепиться на рубеже Степановка, Амвросиевка, Кутейниково. Развитие удара в западном направлении, на Успенскую и Каракубстрой, возлагалось на 2-ю гвардейскую армию. Успешные действия этой армии должны были обеспечить благоприятные условия для выполнения 28-й армией задачи по окружению и уничтожению противника в районе Таганрога. В свою очередь 28-я армия прорывала фронт в полосе шириной 2,5 км в районе Петрополья. Соединения этой армии ударом в направлении Анастасиевка — Федоровка должны были «смотать» боевые порядки противника перед фронтом левофланговой 44-й армии. Далее предполагалось силами 28-й армии во взаимодействии с 4-м гвардейским кавалерийским корпусом завершить окружение противника в районе Таганрога. Оборонявшиеся на флангах прорыва 51-я и 44-я армии имели задачу активными действиями с ограниченными целями сковывать противника перед своим фронтом.

Эшелон развития успеха Южного фронта составляли 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус Н.Я. Кириченко и 4-й гвардейский механизированный корпус. 4-й гв. кавалерийский корпус планировалось ввести в рейд в ночь на четвертый день операции из района Колпаковка, Лисичий, Успенская на Екатериновку и Тельмюново с задачей отрезать пути отхода противника на запад и воспрепятствовать ему занять оборону по р. Сухой Еланчик. В июле 1943 г. 4-й гв. кавалерийский корпус находился в резерве и к операции не привлекался. 4-й гвардейский механизированный корпус, находившийся в подчинении штаба фронта, предполагалось ввести в прорыв на направлении главного удара 5-й ударной армии. Корпус должен был быстрым выдвижением в направлении Колпаковки к исходу первого дня операции овладеть районом Надежного, Колпаковки и Ямщицкого и не допустить организации противником обороны на р. Крынке. В дальнейшем части корпуса должны были развивать успех в направлении Ольгинский, Каракубстрой. С выходом в район Ольгинского мехкорпус смещался в полосу 2-й гв. армии и переходил в подчинение ее командующего.

Помимо отказа от «архитектурных излишеств» в лице разнесения участков прорыва и сковывающего удара план августовского наступления утратил независимость в масштабе фронта. В июле Южный фронт в первую очередь пытался решить локальную задачу разгрома Таганрогской группировки противника. Новое наступление Южного фронта по своему замыслу уже было частью общего наступления Красной армии в южном секторе советско-германского фронта. Поэтому планировалось в первую очередь развивать удары в глубину, а не разворачиваться на юг с целью выхода на коммуникации обороняющегося на Миусе противника. Войска Южного фронта должны были ударом на Сталино с юго-востока во взаимодействии с войсками левого крыла Юго-Западного фронта уничтожить группировку противника в районе Артёмовск, Красный Луч, Горловка.

К 17 августа на правом крыле Южного фронта, в полосе от Лопасскино до Верх. Нагольчик шириной 65 км, занимала оборону 51-я армия. Армия имела в своем составе три стрелковые дивизии, два укрепленных района и одну танковую бригаду. Артиллерия армии насчитывала 330 орудий и 303 миномета.

Левее 51-й армии занимала рубеж Верх. Нагольчик, Дмитриевка, Куйбышево общим протяжением 36 км 5-я ударная армия. В состав 5-й ударной армии входили девять стрелковых дивизий, одна танковая и одна инженерная бригада. Всего в армии имелось 102 танка (81 в строю и 21 в ремонте), 532 миномета и 762 орудия. Армия имела задачу: нанести главный удар на фронте южная окраина Дмитриевки, Куйбышевское в направлении Калиновка, Артёмовка, прорвать оборону и, уничтожив противостоящего противника, выйти на рубеж Степановка, Амвросиевка, Кутейниково, обеспечивая с севера ударную группировку фронта. Это уже была другая Степановка, западнее той, за которую шли жестокие бои в июле. Теперь ось наступления смещалась к югу, уходя от господствующих над местностью высот 277,9 и 213,9. Теперь армия В.Д. Цветаева должна была наступать по более ровной местности.

Главный удар наносился на участке шириной 10 км силами 31-го и 3-го гв. стрелковых корпусов. 31-й гв. стрелковый корпус сохранил прежний состав — 4, 34-я и 40-я гв. стрелковые дивизии. Средняя численность дивизии корпуса составляла 4600 человек — соединения не успели восстановиться после июльских боев. Управление 3-го гв. стрелкового корпуса в июле действовало в составе 51-й армии. В августовской операции ему подчинялись 50-я и 54-я гвардейские стрелковые дивизии из сковывающей группировки июльского наступления и 96-я гвардейская стрелковая дивизия из прежнего состава 5-й ударной армии. Две переброшенные из 51-й армии дивизии насчитывали 6364 и 6810 человек соответственно, 96-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 5306 человек. На десятикилометровом фронте прорыва в первом эшелоне находились четыре стрелковые дивизии и во втором — две. Из общего количества имевшихся в армии орудий и минометов на направлении главного удара было выделено 440 орудий и 400 минометов, что составляло в среднем 84 единицы на 1 км фронта. Дивизиям первого эшелона были приданы 7-й и 60-й отдельные гвардейские танковые полки прорыва. С выходом пехоты 5-й ударной армии на рубеж Семёновский, Ново-Александровский, т. е. в первый день операции в прорыв вводился 4-й гв. механизированный корпус.

На левом фланге 5-й ударной армии 387-я стрелковая дивизия из района Куйбышево наносила вспомогательный удар на Ольховский, кол. «Бишлеровка», содействуя правому флангу 2-й гвардейской армии. Численность 387-й стрелковой дивизии составляла всего 4004 человека. Пассивный участок полосы 5-й ударной армии сохранялся прежним: 126-я стрелковая дивизия должна была прочно удерживать рубеж Верх. Нагольчик, Дмитриевка и активными действиями на своем левом фланге содействовать наступлению ударной группировки армии. На этом направлении плотность артиллерии не превышала 15 орудий и минометов на 1 км фронта.

2-я гвардейская армия объединяла шесть стрелковых дивизий, механизированный корпус, одну танковую и одну инженерную бригаду и части усиления. Она занимала фронт шириной 9 км южнее Куйбышева силами 1-го и 13-го гвардейских стрелковых корпусов. 1-й гвардейский стрелковый корпус, наступая в полосе шириной 4 км на правом фланге, имел 24-ю гв. стрелковую дивизию в первом эшелоне и 33-ю и 86-ю гв. стрелковые дивизии — во втором. Дивизии второго эшелона располагались в районе Мартыновка, Писаревский. Левофланговый 13-й гвардейский стрелковый корпус в первой линии, на фронте 5 км имел 13-ю и 49-ю гвардейские стрелковые дивизии и во втором эшелоне, южнее Писаревского — 87-ю гв. стрелковую дивизию. Из наличных артиллерийских средств армия имела возможность создать на направлении главного удара плотность до 200 орудий и минометов на 1 км фронта.

Прорвав фронт и уничтожив противостоящего противника, 2-я гв. армия должна была развивать наступление в общем направлении на запад. К началу наступления она имела в своем составе 261 танк (229 в строю и 32 в ремонте), 537 орудий и 266 минометов. Половина танков входила в состав 2-го гв. механизированного корпуса — 118 в строю и 23 в ремонте. 2-я гв. армия получила пережившую июльские бои в резерве 140-ю танковую бригаду. Также в подчинении 2-й гв. армии был 1543-й тяжелый самоходный артполк на СУ-152, вновь приданный 2-му гв. мехкорпусу. По плану операции 2-й гвардейский механизированный корпус вводился в прорыв после того, как пехота овладевала рубежом Колпаковка, Успенская. Задачей корпуса было развитие успеха в западном направлении и обеспечение выхода армии на рубеж р. Кальмиус.

28-я армия в составе пяти стрелковых дивизий и одной танковой бригады занимала рубеж в районе Петрополье на фронте шириной всего 2,5 км. Войска армии насчитывали 146 орудий и 281 миномет. Она должна была наступать с задачей: прорвать фронт обороны противника в районе Петрополье и во взаимодействии со 2-й гвардейской армией с последующим разворотом влево «смотать» боевые порядки противника южнее Александровки.

Если в июле неповторимое своеобразие операции Южного фронта создавала 2-я гв. армия, то в августе это место досталось 28-й армии. При прорыве обороны на фронте шириной в 2,5 км боевой порядок армии был построен в три эшелона. В первом эшелоне прорыв совершала одна 248-я стрелковая дивизия, усиленная минометным полком и ротой танков. Эта дивизия не участвовала в июльской операции, находясь в подчинении 44-й армии на пассивном участке фронта. Второй эшелон составлял 37-й стрелковый корпус (118-я и 347-я стрелковые дивизии). До выполнения 248-й стрелковой дивизией своей ближайшей задачи — овладение Петропольем, Подгорным — корпус должен был оставаться в районе Ново-Ясиновский, Ново-Марьевка. С овладением 248-й стрелковой дивизией указанными выше пунктами корпус, включив ее в свой состав, должен был одной из своих дивизий развивать достигнутый ею успех. Малочисленные 127-я и 271-я стрелковые дивизии составляли третий эшелон армии и из района Николаевский, Николай-Полье должны были следовать за вторым эшелоном армии. В целях максимального использования артиллерийских средств при весьма своеобразном построении в начале операции было предусмотрено часть артиллерии 28-й армии привлечь для участия в артиллерийской подготовке на участке 2-й гв. армии. Танковые войска были представлены 33-й гв. танковой бригадой, которая оставалась в резерве командующего 28-й армией в районе Полнев. Одна танковая рота этой бригады была придана 248-й стрелковой дивизии.

44-я армия в составе двух стрелковых дивизий и одного укрепленного района при 239 минометах и 256 орудиях обороняла на приморском фланге рубеж Ясиновский, Приморка шириной 64 км.

Подвижный резерв фронта составлял 4-й гвардейский механизированный корпус, сосредоточенный в районе Тацино, Орехово, Каршино. Также в резерве было три стрелковых дивизии: 416-я стрелковая дивизия, расположенная в районе Дмитриенко, Ново-Спасовка, Широкий; 99-я стрелковая дивизия — в районе Дубровский, Дубровка и 151-я стрелковая дивизия — в районе Нов. Надежда, Волна Революции. Кроме этого, к 5 часам 20 августа должен был сосредоточиться в районе Октябрьский, Милле-рово 4-й гвардейский кавалерийский корпус.

Поддержку наступления с воздуха в ходе операции должна была обеспечивать авиация 8-й воздушной армии. В нее к этому времени входили 270-я бомбардировочная дивизия, 1-я штурмовая, 6-я истребительная, 2-я ночная бомбардировочная гвардейские дивизии. 10-й смешанный авиакорпус был переформирован в 7-й штурмовой авиакорпус (206-я, 289-я штурмовые и 236-я истребительная авиадивизии). С Кубани прибыла 9-я гвардейская истребительная авиадивизия полковника И.М. Дзусова. Это было не только количественное, но и качественное усиление ВВС Южного фронта: в авиадивизии воевали известные советские асы-истребители: А.И. Покрышкин, Г.А. Речкалов, А.Ф. Клубов, Д.Б. Глинка и другие. В сентябре в состав 8-й воздушной армии был включен 3-й истребительный корпус под командованием генерал-майора авиации Е.Я. Савицкого. Всего в составе 8-й воздушной армии к началу боев насчитывалось 244 штурмовика, 248 истребителей, 100 дневных и 75 ночных бомбардировщиков. В ночь перед наступлением ночные бомбардировщики должны были беспрерывно воздействовать на обороняющиеся войска противника с целью подавления системы огня и изнурения живой силы, в особенности на переднем крае. Перед переходом пехоты в атаку предусматривался двадцатиминутный массированный налет штурмовой авиации на подавление и разрушение опорных пунктов противника на высотах непосредственно за передним краем. С началом боевых действий наземных войск авиация должна была непрерывными эшелонированными налетами подавлять артиллерию и минометные батареи противника в ближайшей глубине. По плану в первый день операции 1-я гв. штурмовая авиадивизия должна была поддерживать войска 5-й ударной армии, а 7-й штурмовой авиакорпус — 2-ю гв. армию. Хорошо видно, что основные усилия артиллерии и авиации сосредотачивались в полосе 2-й гв. армии: ей придавался целый авиакорпус. Далее, на второй и третий день операции, 1-я гв. штурмовая авиадивизия должна была переключиться на поддержку 4-го гв. механизированного корпуса. Соответственно 7-й штурмовой авиакорпус нацеливался на поддержку 2-го гв. механизированного корпуса.

Новым средством борьбы за воздушное пространство в руках командования Южного фронта стала радиолокационная станция РУС-2 «Редут», установленная в районе Первомайского. Производство РУС-2 началось еще в 1940 г., но первые РЛС были задействованы в ПВО крупных городов. В воздушные армии РЛС стали поступать только во второй половине 1943 г. РУС-2 обеспечивали дальность обнаружения самолетов на расстоянии 100–120 км. При расположении станции «Редута» в 10–15 км от линии фронта воздушный противник обнаруживался за 12–15 мин. до его подхода к полю боя, что вполне обеспечивало своевременный перехват самолетов противника нашими истребителями.

Хорошо видно, что для августовского наступления ударная группировка Южного фронта была собрана за счет решительного сосредоточения имеющихся сил, без привлечения резервов Ставки. Были лишь несколько пополнены потрепанные в июле дивизии. Но пополнение в количестве 3312 унтер-офицеров и рядовых получила в период 7-17 августа также немецкая 6-я армия. Из дополнительно привлеченных к операции Южного фронта соединений можно назвать только 4-й гв. кавалерийский корпус. Но он находился в подчинении Южного фронта уже несколько месяцев и лишь ждал своего часа. Все остальное есть плод концентрации внутренних резервов. Перед участком предполагаемого прорыва (от Дмитриевки до Петрополья) были сосредоточены 22 стрелковые дивизии из 28 имевшихся в составе фронта. На направление прорыва были привлечены все подвижные части, а также основная часть артиллерийских и минометных средств. На пассивных участках фронта протяжением свыше 130 км было оставлено лишь шесть стрелковых дивизий и три полевых укрепленных района. Левофланговая 44-я армия занимала 64 км фронта всего лишь двумя стрелковыми дивизиями.

С точки зрения подготовки операции в материальном отношении показательна динамика наличия техники во 2-м гв. механизированном корпусе. На 6 августа насчитывалось 43 танка боеготовыми и 60 танков в ремонте. Исправных бронемашин на ту же дату было 33 штуки, неисправных — 12 штук. На 10 августа боеготовых танков уже 63, а в ремонте — 41. К 13 августа число боеготовых танков было доведено до 82, а число находящихся в ремонте упало до 15 машин. За последующие сутки 16 танков с экипажами, в том числе 6 танков Т-34 со Сталинградской рембазы. К вечеру 15 августа со Сталинградской рембазы прибыли еще 22 танка Т-34. Это довело число боеготовых танков до 113 единиц при 26 танках, числящихся в ремонте. Судя по всему, не все прибывшие танки были готовы к немедленному использованию. Наконец, на 24.00 18 августа 1943 г. в корпусе насчитывалось 85 танков Т-34 боеготовыми и 17 в ремонте, 36 танков Т-70 боеготовыми и 3 в ремонте. Боеготовых СУ-152 было 6 машин. Боеготовых бронемашин была 31 штука, в ремонте — 13 штук. Таким образом, большая часть боевых машин, с которыми 2-й гв. механизированный корпус пошел в бой, сохранилась с июльских боев или была отремонтирована в период затишья. Разумеется, интенсивная работа ремонтных служб имела место и по другую сторону фронта. Если на 24 июля в 243-м батальоне штурмовых орудий было только 17 боеготовых САУ «Штурмгешюц», то уже 10 августа их было 24 и еще 5 машин было в краткосрочном ремонте (до двух недель).

Небезынтересно также посмотреть на состав парка автомашин 2-го гв. механизированного корпуса. По данным на 8 августа, наиболее многочисленными были «полуторки» ГАЗ-АА — 589 машин (427 исправных). Грузовиков ЗИС-5 было 120 (94 исправных), ЗИС-5 специальных — 9 (8), «Додж» — 30 (20), «Форд» — 98 (88), «Студебекер» — 26(25), трофейных грузовиков — 2(2), «Шевроле» специальных — 8 (4), бензоцистерн — 68 (64). Помимо этих машин в корпусе было 38 переоборудованных под узкие задачи автомашин: штабных, санитарных, передвижных зарядных станций, раций и ремонтных летучек. Отечественных мотоциклов М-72 было 55 (54 исправных), импортных мотоциклов — 16(11 исправных). Тракторов СТЗ-НАТИ был всего один, а трофейных тягачей — три. Как мы видим, полученная по ленд-лизу техника составляла меньшую часть не только транспортного парка, но и мотоциклов 2-го гв. механизированного корпуса.

Новые части стали прибывать на Южный фронт, когда наступление уже началось. Шифровкой из Москвы 18 августа командование фронта было предупреждено, что для 4-го гв. кавкорпуса прибывает 134-й танковый полк в составе 12 танков М4А2 «Шерман» и 27 М3 «Стюарт», а также полк самоходной артиллерии в составе 21 СУ-76. В подчинение фронта, без привязки к конкретному соединению, прибывали 510, 511, 512 и 516-й батальоны огнеметных танков в составе 18 огнеметных ТО-34 и 3 радийных Т-34 каждый. Учитывая, что 18 августа полки огнеметных танков только начали погрузку в эшелоны, к прорыву немецкой обороны на Миусе они безнадежно опоздали. Кроме того, Южный фронт получил 1816-й и 1888-й полки самоходной артиллерии по 21 СУ-76 каждый. Менялся как облик германской армии, получавшей все больше «Штурмгешюцев» и самоходных лафетов, так и Красной армии, постепенно насыщавшейся самоходными установками СУ-152 и СУ-76. Последние могли быть с некоторой натяжкой классифицированы как самоходные лафеты для пушек ЗИС-З. СУ-76 вскоре стали такой же «визитной карточкой» Красной армии, как пехотинцы в плащ-палатках и с ППШ в руках, запечатленные в мраморе и граните памятников.

5-я ударная армия начала готовиться к операции с 11 августа и имела в своем распоряжении на подготовку семь суток. Это время было использовано для изучения системы обороны противника и уточнения начертания переднего края путем разведки боем, а также организации наблюдения с широко развернутой сетью наблюдательных пунктов. В худшем положении относительно возможностей изучения противника находилась 2-я гв. армия. С вечера 15 августа войска армии Г.Ф. Захарова только начали выход в свою полосу наступления, занимаемую до этого частями 28-й армии. В течение 16 и 17 августа проходил прием боевых участков и смена частей.

Советские приготовления были замечены немцами за пять дней до начала операции. 12 августа немецкая разведка отметила необычную активность на аэродромах, а 13 августа — первые усиленные передвижения перед стыком XXIX и XVII армейских корпусов. Так же, как в июле, нелетная погода препятствовала работе немецкой воздушной разведки. Лишь 16 августа было обнаружено усиленное передвижение в районе Куйбышево-Ясиновский. В целом определенных данных, указывающих на скорое наступление, выявлено не было. В первую очередь это было связано с незначительным объемом перемещений войск. Никаких маршей десятков тысяч человек (2-й гвардейской армии), как это было перед июльской операцией, уже не требовалось. Наступление опиралось на те же войска, которые наступали месяцем ранее. Как написал немецкий штабист, «это было молодое вино из старых кожаных мехов». В целом можно сказать, что определенных данных о советском наступлении немецкой разведкой получено не было. Поэтому изрядно потрепанная 294-я пехотная дивизия не была сменена на занимаемых позициях кем-либо из соседей. Более того, когда 16 августа начали наступление войска левого крыла Юго-Западного фронта, из 6-й армии были изъяты и отданы 1-й танковой армии 16-я танкогренадерская и 23-я танковая дивизии. Штаб Холлидта пребывал в уверенности, что на фронте подчиненных ему войск будут только сковывающие удары незначительных масштабов.

18 августа, после 80-минутной артиллерийской и авиационной подготовки, в 7.15 части 5-й ударной, 2-й гвардейской и 28-й армий Южного фронта перешли в наступление. В полосе советского наступления оборонялись части 336, 294-й пехотных дивизий и правого фланга 306-й пехотной дивизии.

В полосе 5-й ударной армии наступление развивалось успешно. Удачно проведенная артиллерийская подготовка подавила и нарушила систему огня противника на переднем крае и в глубине. Сопротивление немцев было сломлено, и за первый день наступления войска армии, прорвав фронт обороны противника шириной 16 км на участке Дмитриевка — Куйбышево, продвинулись на глубину до 8 км и вышли на рубеж Дмитриевка, Мариновка, Калиновка, р. Ольховчик. Оборона 294-й пехотной дивизии была полностью смята. Можно даже сказать, что 614-й пехотный полк и 294-я пехотная дивизия прекратили свое существование.

В 23.00 с рубежа Калиновка, Елизаветинский в прорыв был введен 4-й гвардейский механизированный корпус с задачей овладеть районом Колпаковка и не допустить занятия противником рубежа реки Крынки. Не встречая серьезного сопротивления, корпус к утру 19 августа выполнил свою задачу: вышел в район Артемовка, Надежный, Колпаковка и закрепился на нем.

В полосе 2-й гвардейской армии наступление развивалось менее успешно. Артиллерийская подготовка атаки существенных результатов не дала. Недостаточно изученная в подготовительный период система обороны противника подавлена не была. Армия в первый день наступления, ведя ожесточенные бои с противником, прочно удерживавшим командные высоты восточнее Ново-Бахмутского, колх. Густафельд, продвинулась на 1–2 км, незначительно вклинившись в передний край главной оборонительной полосы противника. Меньше пострадавшая в июльских боях 336-я пехотная дивизия XXIX армейского корпуса удержала первый удар на позициях между Петропольем и Берестовом. 28-я армия, успех которой главным образом зависел от действий правого соседа, оставалась к исходу первого дня на прежнем рубеже, так как была не в состоянии преодолеть организованную оборону противника одной стрелковой дивизией первого эшелона.

В первый день операции 8-я воздушная армия выполнила 919 самолето-вылетов, причем более 50 % из них — на атаку войск противника на поле боя. Следует отметить, что широко использовалось перенацеливание штурмовиков, уже находящихся в воздухе, авиационными представителями на командных пунктах наземных войск. Противодействие противника было достаточно слабым — за день было отмечено лишь 350 самолето-пролетов. Собственные потери составили 12 самолетов (3 истребителя, 8 штурмовиков и 1 дневной бомбардировщик).

Как только определилось направление главного удара советских войск, командование 6-й армии начало ведение оборонительного сражения согласно принятым в немецкой армии принципам. Подвижных соединений на тот момент в распоряжении Холлидта не было: 18 августа ему была только обещана 13-я танковая дивизия из Крыма. Точно так же, как в июле, начался сбор пехотных боевых групп. Буквально неделю назад вернувшаяся на позиции у Таганрога боевая группа Рекнагеля была вновь вызвана в район Капиновки. В группу Рекнагеля вошли 70-й гренадерский полк 111-й пехотной дивизии, 55-й гренадерский полк 17-й пехотной дивизии и пять батальонов «россыпью» из состава 17, 111-й пехотных дивизий и 15-й авиаполевой дивизии. Рекнагелю была также придана почти вся артиллерия 111-й пехотной дивизии. Против северного фланга советского вклинения началось сосредоточение группы Пикера из соединений IV армейского корпуса. Приказ Холлидта на сбор и отправку боевой группы поступил в 18.15 берлинского времени 18 августа. Местом сосредоточения был назначен район в 20 км северо-западнее Куйбышева. Ядром группы Пикера стал полк 3-й горно-егерской дивизии, усиленный артиллерией собственно 3-й горно-егерской дивизии и артиллерией 304-й и 335-й пехотных дивизий. Также группе Пикера была придана рота «Штурмгешюцев» (5 машин). Штаб группы Пикера составили части штаба 3-й горно-егерской дивизии. Тем самым боевой группе масштаба усиленного полка было дано на уровень большее звено управления. Поскольку 3-я горно-егерская дивизия была немоторизована, переброска осуществлялась по железной дороге. Первый поезд должен был отправиться из Ворошиловска в 20.00 18 августа. Опираясь на опыт июльских боев, Холлидт также собрал артиллерию армейского подчинения на западных скатах высоты 277,9 (курган Саур-Могильский). Это были 10-см пушки К-18 из пушечного дивизиона II/52.

К вечеру 19 августа 5-я ударная армия овладела плацдармом на западном берегу р. Миус, глубиной до 22 км. Более того, был захвачен плацдарм на р. Крынке и были заняты Криничка и Артемовка. Здесь наступающим советским частям противостояли только строители тыловой «позиции Висла». Передовые части 5-й ударной армии оказались в непосредственной близости от основной линии снабжения XXIX армейского корпуса — железной дороги Сталино — Амвросиевка — Успенское. Однако это был еще не прорыв, а укол на большую глубину. Наступление войск 5-й ударной армии производилось на очень узком участке фронта, достигавшем по ширине только 8 км. Это было вызвано тем, что 2-я гвардейская армия, встретившая упорное сопротивление немцев, на второй день операции смогла продвинуться лишь на правом фланге, овладев опорным пунктом Ново-Бахмутский и высотами восточнее колхоза Густафельд. Потери 2-го гв. механизированного корпуса 2-й гв. армии за два дня боев были незначительными: к 24.00 число боеготовых танков Т-34 просело до 79 при 26 Т-34 в ремонте, боеготовых Т-70 было 34 единицы при 4 в ремонте. На второй день наступления некоторый успех обозначился на участке 28-й армии, овладевшей сильным опорным пунктом противника — Петрополье.

За день 19 августа авиация 8-й воздушной армии 273 самолетами (125 штурмовиками, 121 истребителем, 27 бомбардировщиками) выполнила 587 самолето-вылетов. Особенностью действий советской авиации на второй день операции стала борьба за воздух силами истребителей. Количество боевых вылетов штурмовиков и дневных бомбардировщиков сократилось до 223 и 31 соответственно, а из 333 самолето-вылетов истребителей только 82 было потрачено на сопровождение своих ударных самолетов. Остальные выполнялись с целью выбить авиацию противника. Собственные потери 8-й воздушной армии за 19 августа составили 14 самолетов (6 истребителей и 8 штурмовиков). Потери войск Южного фронта за 19 августа составили 1041 человек убитыми, 4299 ранеными и 4 пропавшими без вести.

Прекрасно осознавая трудности противника с развитием узкого вклинения в прорыв, командование 6-й армии построило ведение оборонительной операции на контрударах. Группы Рекнагеля и Пикера должны были нанести удары в основание вбитого в немецкую оборону клина по сходящимся направлениям. Одновременно немецким командованием были предприняты меры к тому, чтобы перебросить к месту прорыва оперативные резервы из состава 17-й армии в Крыму и других участков фронта. В переброске находились 13-я танковая дивизия из Крыма, 9-я танковая и 258-я пехотная дивизии из группы армий «Центр».

В свою очередь командование Южного фронта сосредоточилось на расширении прорыва. В ночь на 20 августа 2-й гв. механизированный корпус сосредоточился в районе Елизаветинский с задачей нанести удар на юго-запад, в направлении на Успенскую, и тем самым обеспечить продвижение пехоты 2-й гв. армии, а также усилить подвижную группу фронта для выполнения поставленной задачи — выход на р. Капьмиус. Совместно со 2-м гв. механизированным корпусом действовали части 3-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й ударной армии. С воздуха атаки на Успенскую поддерживались 7-й штурмовой авиадивизией.

В первой половине дня 20 августа войска ударной группировки, продолжая наступление, продвинулись на стыке 5-й ударной и 2-й гвардейской армий на 2–4 км и овладели опорными пунктами Ново-Александровский и колхозом «Бишлеровка». Это продвижение вперед дорого стоило 2-му гв. механизированному корпусу. К концу дня в строю оставалось только 29 Т-34, 24 Т-70 и 4 СУ-152. Фактически корпус утратил свои ударные возможности.

Сосредоточение группы Пикера против северного фланга 5-й ударной армии завершилось в полдень 20 августа. Немецкий контрудар начался в 14.00 берлинского времени. Наступление было хорошо поддержано артиллерией XXIX армейского корпуса с юга (это было возможно вследствие узости фронта вклинения). Уже в первом порыве был взят Семеновский. Навстречу 3-й горно-егерской дивизии наступали на Алексеевку части 111-й пехотной дивизии. К исходу дня противнику удалось сузить основание прорыва до 3 км. Однако полностью срезать вбитый в их оборону клин немцам не удалось. Вместе с тем 5-я ударная армия оказалась перед лицом опасности повторить судьбу 2-й ударной армии.

Помимо серьезного кризиса на земле, 20 августа стало критическим моментом в сражении в воздухе. В этот день 8-я воздушная армия, имея боеготовыми всего 286 самолетов (128 штурмовиков, 116 истребителей и 42 бомбардировщика), произвела 738 самолето-вылетов. Для сравнения: 17 июля 374 самолетами было произведено 770 самолето-вылетов. Таким образом, высокая активность советских ВВС была достигнута за счет увеличения числа вылетов в день на одну машину. В воздухе было настолько тесно, что советские штурмовики даже атаковали бомбардировщики противника. На высоте 1800 м 11 Ил-2 655го штурмового авиаполка под прикрытием истребителей столкнулись с крупной группой Ю-87, атаковали немецкие бомбардировщики и вынудили отказаться от выполнения задачи. Штурмовики заявили о шести сбитых «Юнкерсах». Решительная борьба за воздух стоила авиации Южного фронта потерь за день 20 августа 28 самолетов (14 истребителей, 11 штурмовиков и 3 бомбардировщика). Со стороны противника было отмечено 660 самолето-пролетов.

Командование Южного фронта ответило на удары по флангам симметрично — собственными контрударами по флангам наступающих группировок противника. 5-я ударная армия двумя стрелковыми дивизиями и одной танковой бригадой с утра 21 августа нанесла удар из района Калиновка на Семеновский во фланг контрудару 3-й горно-егерской дивизии. Одновременно из района высоты 172 на Гараны наносили удар одна механизированная и одна танковая бригады 4-го гвардейского механизированного корпуса, подчиненные на эту операцию командующему 5-й ударной армией. Кроме того, прорвавшиеся вперед части 5-й ударной армии использовали открытый фланг наступающей группы Пикера и атаковали его с запада. Ликвидация вклинения противника на южном фланге прорыва, в районе Алексеевки, была возложена на 2-й гв. механизированный корпус 2-й гв. армии.

К 19.00 21 августа кризис на фронте 5-й ударной армии был полностью преодолен, противник был вынужден оставить Семеновский и отойти на Гараны. Хуже обстояло дело в районе Алексеевки, где неудачные действия 2-го гвардейского механизированного корпуса существенных результатов не дали. Боеспособность корпуса еще больше понизилась: в строю осталось 13 Т-34, 10 Т-70 и 4 СУ-152. Еще 51 Т-34 и 10 Т-70 числились в ремонте. Однако потери мехкорпуса были не напрасными. Под угрозой окружения Холлидт был вынужден отвести левый фланг XXIX армейского корпуса на р. Крынку. К 22 августа группа Рекнагеля была выбита из Алексеевки, Камышевахи и отошла на рубеж р. Крынки, сохраняя плацдарм на восточном берегу реки, в районе Успенской. Пробитая в немецкой обороне брешь расширилась до 12 км.

8-я воздушная армия 21 августа стремилась удержать пространство над полем сражения и вновь только за счет интенсивного использования имеющихся самолетов выполнила 623 самолето-вылета силами 250 боевых машин. Потери ВВС Южного фронта за день составили 15 машин (10 истребителей и 5 штурмовиков). Натиск противника в воздухе начал слабеть.

В отсутствие града контрударов 5-я ударная армия получила возможность продвигаться вперед. В течение дня 22 августа был захвачен еще один плацдарм на р. Крынке южнее Колпаковки. Это фактически решило судьбу железной дороги, являвшейся основной линией снабжения XXIX армейского корпуса. С плацдармов на Крынке железная дорога попадала в радиус действия советской артиллерии.

22 августа Холлидт докладывал командованию группы армий «Юг»:

Кроме того, Холлидт в докладе Манштейну привел данные по потерям армии с 18 по 21 августа 1943 г. — 6814 только унтер-офицеров и солдат. Это заставляет относиться с недоверием к опубликованной Цеттерлингом и Франксоном цифре потерь 6-й армии по «десятидневкам»: с 11 по 20 августа 1683 человека и с 21 по 31 августа — 3439 человек.

Холлидт все же получил новые соединения для продолжения оборонительной операции. Прибывающая из Крыма по железной дороге 13-я танковая дивизия опоздала к первому контрудару. Последовательности контрударов, сдерживающих расширение плацдарма и позволяющих собрать в районе прорыва крупные силы артиллерии, не получилось. 21 августа стало в этом плане решающим днем советского наступления. Под ударами авиации и артиллерии оборона 336-й пехотной дивизии была расшатана и начали продвигаться вперед 2-й гв. армия и 28-я армия. 2-я гв. армия продвинулась в направлении Успенской, а 28-я армия начала вводить в бой стоявшие во втором эшелоне дивизии. 37-й стрелковый корпус 21 июля вышел к линии обороны «Висла», т. е. на рубеж р. Крынки.

Состояние прибывающей в распоряжение Холлидта танковой дивизии также было далеко от идеала. В составе 13-й танковой дивизии было по одному батальону от 66-го и 93-го танкогренадерских полков, 4-й танковый полк в составе одного батальона четырехротного состава. В дивизии насчитывалось 47 Pz.Kpfw.IV с 75-мм длинноствольным орудием, 7 Pz.Kpfw.lll с 50-мм длинноствольным орудием и 6 командирских танков. Противотанковую артиллерию соединения составляли восемнадцать 75-мм буксируемых пушек. В артиллерийском полку были преимущественно буксируемая артиллерия и шесть «Хуммелей». Сосредоточение 13-й танковой дивизии в районе к юго-западу от Саур-Могильского завершилось 22 августа.

Холлидт решил строго придерживаться первоначального плана. После завершения сосредоточения 13-й танковой дивизии XVII армейский корпус получил от командования 6-й армии приказ на контрудар в южном направлении. Целью контрудара назывался разгром советского 4-го гв. механизированного корпуса в районе Кринички и создание предпосылок для сужения и закрытия бреши между XVII и XXIX армейскими корпусами. Левый фланг контрудара 13-й танковой дивизии обеспечивало наступление группы Пикера на Семеновский. Контрудар 23 августа с участием 13-й танковой дивизии был последней надеждой командования 6-й армии на удержание обороны по Миусу.

Поддержанная сильным артиллерийским огнем, 13-я танковая дивизия поначалу быстро продвигалась вперед. Дивизии удалось пробиться на 6–7 км к югу, но далее она была остановлена западнее Алексеевки, у высоты 157,3, после потери большого количества танков. Помимо своих традиционных противников — противотанковой артиллерии — наступающие немецкие танки были атакованы с воздуха штурмовиками с ПТАБами. Контрударом 13-й танковой дивизии на Криничку немецкое командование пыталось срезать вершину «Колпаковского клина» и, пробившись к южной группировке, восстановить общую линию обороны, соединив свои разобщенные северную и южную группировки. Эта попытка была успешно отражена 5-й ударной армией; противнику удалось лишь не значительно потеснить действовавшие здесь части 3-го гвардейского стрелкового корпуса. В этот же день 4-й гвардейский механизированный корпус, перейдя в наступление из района Колпаковка на запад, вышел в район Николаевка, Донецко-Амвросиевка, охватив, таким образом, оборонительные позиции противника на р. Крынке с северо-запада. Одновременно части 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии вышли к станции Квашино. Железнодорожная ветка, идущая из Кутейникова на Таганрог, была перерезана в двух местах, создав угрозу перехвата путей снабжения таганрогской группировки противника.

За день 23 августа 8-я воздушная армия выполнила 733 самолето-вылета. Потери ВВС Южного фронта днем 23 августа составили только 4 самолета (2 истребителя и 2 штурмовика). Следует отметить, что кризисная обстановка в 6-й армии заставила командование группы армий «Юг» бросить против Южного фронта основные силы своей авиации. В период с 19 по 23 августа в полосе фронта было отмечено 3505 самолето-пролетов, а в полосе Степного и Юго-Западного фронтов — 493 и 1359 самолето-пролетов соответственно.

Убедившись в несостоятельности своих попыток пробиться полковой боевой группой (каковой в реальности была 13-я танковая дивизия в момент своего прибытия в распоряжение Холлидта) на соединение с группой Рекнагеля в районе Успенской, командование 6-й армии сменило стратегию. 24 августа 13-я танковая дивизия была переброшена через Иловайск в район Анастасиевка, Марфинская с целью усиления обороны XXIX армейского корпуса. Здесь она действовала результативнее. 25 августа 13-я танковая дивизия нанесла контрудар из района Личичьего на Успенскую, а 26 июля — удар во фланг советским войскам, наступавшим от станции Квашино на Мокрый Еланчик. В ближайшем будущем рокировка 13-й танковой дивизии на южный фас советского вклинения окажется весьма кстати. Вскоре дивизии придется пробивать XXIX корпусу дорогу из кольца окружения.

Тем временем в планы командования Южного фронта вмешались события на соседних участках. Начатое 16 августа наступление Юго-Западного фронта натолкнулось на упорное сопротивление немцев, которое сломить не удалось. Задержалось также наступление наших войск южнее Харькова. В этих условиях развитие Южным фронтом удара на юго-запад и запад ослабленными соединениями было связано с известным риском.

Таким образом, удар на запад без согласования с ударом Юго-Западного фронта не сулил успешных перспектив. Поэтому решено было одновременно с подготовкой удара для ликвидации немцев в Донбассе провести частную операцию с целью уничтожения таганрогской группировки противника.

В течение 25 и 26 августа войска Южного фронта произвели ряд перегруппировок, для того чтобы с утра 27 августа начать наступление с целью окружения и уничтожения противника северо-западнее Таганрога. Одновременно с перегруппировкой на отдельных участках фронта велись бои с целью занятия наиболее выгодного исходного положения для наступления. 25 августа части 2-й гвардейской армии вышли в район Лисичий, что вынудило противника оставить плацдарм восточнее Успенской и отойти на юго-западный берег р. Крынки.

Ф.И.Толбухин поставил войскам фронта следующие задачи:

5-й ударной армии — тремя дивизиями нанести главный удар с фронта Криничка, Артемовка на Петровский и вспомогательные удары из Капиновки на Саур-Могильский и из Амвросиевки на Свистуны. Армия должна была выйти на рубеж выс. 214, южнее Петровский, выс. 191, выс. 205, Николаевка, где прочно закрепиться, выведя в резерв не менее трех стрелковых дивизий в район Калиновка, Артемовна, Алексеевка. Задача армии состояла в том, чтобы обеспечить правый фланг ударной группировки фронта от контрударов противника с севера.

2-я гвардейская армия частью сил должна была свернуть боевые порядки противника к югу, а остальные силы привлечь к обороне рубежа р. Мокрый Еланчик фронтом на запад. К исходу 27 августа армия должна была овладеть рубежом Ново-Еланчик, Мокрый Еланчик, Васильевка, колх. «Малая». В дальнейшем левым флангам армия наступала на юг, а на остальном фронте переходила к жесткой обороне.

28-я армия в составе трех стрелковых дивизий наносила удар из района Авилофедоровка на Первомайский с задачей к исходу дня овладеть выс. 136; в дальнейшем, наступая на юг, «сматывать» боевые порядки противника в своей полосе. 44-я армия, после того как 28-я армия овладеет районом Первомайский, совместно с ней должна была нанести удар на юг и частью сил на Самбек с востока.

4-му гвардейскому кавалерийскому корпусу в 20.00 26 августа войти в прорыв из района Донецко-Амвросиевка и к рассвету 27 августа выйти в район Ново-Хапрово, Мал. Екатериновка, Екатериновка, имея дальнейшей задачей выходом в район Мало-Кирсановка, Латоново не допустить отхода противника на запад и разгромить его.

4-й гвардейский механизированный корпус, начав действия в 2.00 27 августа, частью сил должен был захватить Кутейниково, а главными силами выйти в район Покрово-Киреевка, обеспечивая действия 4-го гвардейского кавалерийского корпуса с запада. В дальнейшем, выйдя в долину реки Сухой Еланчик, в районе Григорьевка уничтожать отходящие из района Таганрога части противника. Действия подвижной группы обеспечивались фронтовой авиацией.

Действуя по намеченному плану, части 4-го гв. механизированного и 4-го гв. кавалерийского корпусов к исходу 27 августа, преодолевая слабое сопротивление немцев, вышли в район Кутейниково, Покрово-Киреевка, Екатериновка, Ново-Ивановка на тылы таганрогской группировки противника, пройдя за сутки до 25 км. Пехота 2-й гвардейской армии, используя успех подвижной группы, продвинулась на правом фланге до 9 км и вышла на рубеж Ново-Еланчик, Васильевка, Сухая Крынка, тесня противника в юго-восточном направлении.

В ночь на 28 августа на Южный фронт прибыл представитель Ставки ВГК А.М. Василевский. К этому времени в штаб фронта начали поступать данные разведки о сборе группировки резервов противника в районе Старо-Бешево, Каракубстрой. В связи с этим днем 28 августа армиям и подвижным соединениям были поставлены следующие дополнительные задачи:

2-й гв. армии выдвинуть в район Покрово-Киреевка, Екатериново-Хапрово 2-й гв. механизированный корпус. Одновременно передовыми отрядами стрелковых дивизий занять западный берег реки Сухой Еланчик на участке Кутейниково, Ульяновка, Вареники, а в течение ночи на 29 августа вывести на этот рубеж главные силы армий для занятия обороны.

4-му гв. механизированному корпусу занять район Мал. Екатериновка, Красный Курган, Григорьевка, имея основной задачей обеспечить с запада действия 4-го гв. кавалерийского корпуса и не допустить прорыва противника со стороны Анастасиевки; выделить сильный отряд, которым захватить Федоровку.

4-му гв. кавалерийскому корпусу продолжать уничтожение противника северо-западнее Таганрога, для чего к утру 29 августа овладеть районом Латоново, Ново-Петровский, Ново-Хрещатик; в дальнейшем, ведя разведку в западном направлении, сильным отрядом перехватить переправу через Миусский лиман у Ломакина.

Отданные командованием фронта боевые распоряжения свидетельствуют о том, что основные мероприятия были направлены на прикрытие группировки фронта с запада. Предполагалось, что прибывшие резервы будут использованы немцами для деблокирующего удара. Сообразно этому предположению строился заслон фронтом на запад и северо-запад. Для выполнения этой задачи привлекались главные силы 2-й гв. армии, 4-го гв. механизированного корпуса; сюда же было обращено внимание 4-го гв. кавалерийского корпуса, которому одному главным образом приходилось иметь дело со сжавшейся к югу группировкой противника, действуя на фронте 40–45 км.

29 августа части 2-й гв. армии заняли главными силами оборону указанного им рубежа; 4-й гвардейский механизированный корпус частью сил вышел на рубеж Щербаков, Фёдоровка; 4-й гв. кавалерийский корпус передовыми отрядами перехватил дорогу Носово-Ломакино и главными силами, сжимая кольцо окружения, вышел на рубеж Ново-Хрещатик, Кр. Колония. 1-й гв. стрелковый корпус 2-й гв. армии вышел на рубеж Пономарёв, Латоново, Кашковка. 28-я и части 44-й армии вышли на рубеж Самойлов, Печерский, Степановский. Противник был сжат на площади 25x25 км и начал отводить свои части с самбекского плацдарма.

Опасения советского командования относительно деблокирующего удара с запада были небезосновательны. Для парирования возникшего кризиса командование 6-й армии в течение 28 и 29 августа стало собирать ударную группировку из вновь прибывших соединений — 258-й пехотной и 9-й танковой дивизий. В составе 258-й пехотной дивизии числилось пять пехотных батальонов средней численности из девяти штатных, слабый истребительно-противотанковый батальон, 19 легких полевых гаубиц leFH и 5 тяжелых полевых гаубиц sFH. В 9-й танковой дивизии было два мотопехотных батальона средней численности и два низкой комплектности, в том числе один на БТР «Ганомаг», 15 легких полевых гаубиц и 13 тяжелых полевых гаубиц. Танков в дивизии было 65 штук, однако на 26 августа боеготовыми были только 4 Pz.Kpfw.lll с 50-мм длинноствольной пушкой и 7 Pz.Kpfw.IV с 75-мм длинноствольной пушкой.

Для руководства контрударом с левого фланга 6-й армии был снят штаб IV армейского корпуса. Обстановка в полосе, занимаемой подчиненными IV корпусу соединениями, считалась менее критичной (уровень тревоги II по принятой в вермахте системе обозначений) по сравнению с таганрогским направлением (уровень тревоги III). Соответственно использованному как управленческий резерв штабу IV корпуса были подчинены остатки 3-й горноегерской дивизии, 9-й танковой дивизии из района Орла, 258-й пехотной дивизии и переданной из 1-й танковой армии слабой 17-й танковой дивизии. Согласно приказу Холлидта ударная группировка должна была наступать на юго-восток с тем, чтобы на рубеже Сухого или Мокрого Еланчика соединиться с XXIX армейским корпусом. Соответственно XVII армейский корпус должен был вести сковывающие атаки в южном направлении для содействия проводящемуся контрудару.

Немецкое контрнаступление началось 30 августа. Удар IV армейского корпуса пришелся в стык между 33-й и 87-й гв. стрелковыми дивизиями. Первая принадлежала 13-му гв. стрелковому корпусу, а вторая — 1-му гв. стрелковому корпусу. Командир 13-го гв. стрелкового корпуса П.Г. Чанчибадзе выдвинул в район вклинения противника два истребительно-противотанковых артполка. По решению командующего 2-й гв. армией от 21.00 30 августа войска армии переходили к обороне. Основным средством отражения контрудара должна была стать артиллерия. 13-й гв. стрелковый корпус усиливался шестью полками артиллерии и минометов. Также 13-й гв. стрелковый корпус должна была поддерживать армейская артиллерийская группа (гаубичная артиллерийская бригада, пушечная артиллерийская бригада) под общим руководством командира 2-й артиллерийский дивизии гвардии генерал-майора Алексеева. 1-й гв. стрелковый корпус усиливался тремя полками артиллерии, противотанковой и минометной бригадой. Фактически 30 августа 2-я гв. армия вела бои и с деблокирующей группировкой IV армейского корпуса фронтом на северо-запад, и с окруженным XXIX армейским корпусом фронтом на юг, юго-запад и даже на восток. Во 2-м гв. механизированном корпусе был создан подвижной отряд в составе 6 танков Т-34 и 5 танков Т-70, 100 человек автоматчиков и истребительно-противотанковой батареи, который продвинулся на восток, навстречу 44-й армии и в 17.30 вышел на западную окраину Таганрога. С востока к городу вышла 130-я стрелковая дивизия 44-й армии, а в ночь на 30 августа в районе Таганрога был высажен десант 384-й отдельной бригады морской пехоты.

В 6.00 утра 31 августа группа IV армейского корпуса вновь перешла в наступление. Основной удар на себя снова приняли части 33-й и 87-й гв. стрелковых дивизий. На этот раз они были существенно усилены артиллерией. Кроме того, из боя против соединений XXIX армейского корпуса был выведен 2-й гв. механизированный корпус. Одновременно армия развивала наступление на запад двумя полками 24-й гв. стрелковой дивизии и одним полком 86-й гв. стрелковой дивизии. За день боя 2-я гв. армия потеряла 39 человек убитыми и 144 человека ранеными.

Последнюю точку в отражении немецкого контрудара поставила соседняя 5-я ударная армия, которая использовала разрыв между IV и XVII армейскими корпусами. Прорыв частей 5-й ударной армии на Илловайск и Харциск заставил немцев бросить на это направление 17-ю танковую дивизию. Следует отметить, что в этих боях одна из частей 5-й ударной армии провела операцию, явившуюся своего рода ответом на атаку Штадлером высоты 203,4. 293-й гв. стрелковый полк подполковника А.А. Свиридова 96-й гв. стрелковой дивизии должен был захватить высоту 277,9 (курган Саур-Могила), ставшую камнем преткновения в июльских боях. Вершина высоты была захвачена 17 разведчиками в ночь на 30 августа с тыла, а затем полк Свиридова атаковал по крутому и лишенному растительности склону, где его меньше всего ждали. Уже в полдень высота была захвачена, и далее 293-й гв. стрелковый полк отбивал контратаки противника. Захват этого ключевого опорного пункта противника открыл частям 5-й ударной армии пути на Илловайск и Харциск.

Тем временем окруженный в районе Таганрога XXIX армейский корпус пробивался на запад под прикрытием деблокирующего удара. 28 августа была предпринята попытка силами 111-й пехотной и 13-й танковой дивизий пробиться через Анастасиевку, но здесь, на внутреннем фронте окружения, встал 2-й гв. механизированный корпус. Особенно отличилась в отражении этого удара противника 4-я гв. механизированная бригада подполковника Епанчина. Впоследствии действия бригады были упомянуты в приветственном приказе И.В. Сталина. Уже 29 августа советский прорыв был углублен кавалеристами до берега моря, и телефонная связь штаба 6-й армии с корпусом прервалась. Однако, задействовав крупные силы против готовящегося контрудара, командование Южного фронта смогло выделить для блокирования прилегающих к морю путей отхода на запад таганрогской группировке противника только 4-й гв. кавалерийский корпус. Кавалеристы были вынуждены сдерживать противника на фронте около 60 км. 29 августа 30-я кавалерийская дивизия вела бои за переправу через Миусский лиман у Ломакина. 9-я гв. кавалерийская дивизия в 6.00 захватила узел дорог Латоново, но вскоре была выбита контратакой. В конце дня положение было исправлено подошедшими с севера 4-й гв. мехбригадой и 37-й гв. танковой бригадой 2-го гв. механизированного корпуса.

В условиях все теснее смыкающегося кольца окружения штабом группы армий «Юг» был санкционирован отход XXIX армейского корпуса на запад. Лидировать прорыв из окружения должна была 13-я танковая дивизия. Северо-западный и западный фасы «котла» занимали 111-я и 17-я пехотные дивизии. Столкнувшись с усиливающимся сопротивлением в прорыве на запад, командование XXIX корпуса смещало направление возможного прорыва на юг, нащупывая слабое место в заслоне советских войск. В итоге был использован разрыв в построении кавалерийского корпуса между 9-й гвардейской и 30-й кавалерийской дивизиями. В условиях открытой и ровной местности противник имел возможность проскакивать вне дорог. В результате в первой половине дня 30 августа 13-я танковая дивизия пробилась на запад по линии Щербаков — Городецкий — Кузнецкий. 31 августа была предпринята попытка закрыть прорыв силами 10-й гв. кавалерийской дивизии, но отбить Щербаков она не смогла. XXIX армейский корпус плотным «каре» не более 15 км в поперечнике пробивался по северному берегу Миусского лимана на запад.

Одним из средств расчистки пути на запад остаткам XXIX корпуса стала авиация, которая наносила массированные авиаудары по расположению кавалеристов. Точно так же, как в период прорыва «Миус-фронта» 19–23 августа, немецкое командование сосредоточило против Южного фронта крупные силы авиации. Если в период с 27 по 31 августа против Степного фронта было зафиксировано 932 самолето-пролета, против Юго-Западного фронта — 1302 самолето-пролета, то Южному фронту достались 3950 самолето-пролетов. Вообще по итогам боев с 12 по 31 августа Южный фронт стал рекордсменом в отношении внимания авиации противника: в его полосе было зафиксировано 8847 самолето-пролетов, в то время как Степному фронту досталось 5210 самолето-пролетов, а Юго-Западному фронту — 7274 самолето-пролета. Несмотря на жалобы кавалеристов Кубанского корпуса на отсутствие в воздухе своей авиации, 8-я воздушная армия не оставила без внимания левое крыло фронта. Проблемой была вынужденная пассивность действий истребителей, когда район действий кавалеристов прикрывался сменявшимися шестерками «Аэрокобр». Атакующий противник без труда создавал численное превосходство. Например, 29 августа патрулирующие в районе Латоново «Аэрокобры» были атакованы последовательно двумя группами Ме-109, и три самолета из патруля были сбиты. Реакцией командования 8-й воздушной армии стало усиление патрулей до 10–12 самолетов, что сразу улучшило ситуацию. Впоследствии по приказу Т.Т. Хрюкина истребители стали прикрывать кавалеристов с аэродромов подскока в расположении 4-го гв. кавалерийского корпуса. Вместе с тем очевидной неудачей советских летчиков стала попытка разрушить переправу через Миусский лиман у Лакедемоновки (отход через которую с суши пытались блокировать силами 30-й гв. кавалерийской дивизии): заход производился вдоль переправы при сильном боковом ветре, и все бомбы легли левее цели. Результативнее были действия штурмовиков по отходящим колоннам противника, особенно на переправах через Сухой и Мокрый Еланчик.

В ночь на 31 августа разделенный на три боевые группы XXIX корпус вышел из окружения, сохранив артиллерию. Корпус занял оборону на рубеже Мокрого Еланчика. Но не следует думать, что XXIX армейский корпус вышел из окружения целым и невредимым. В своем отчете, составленном по итогам боев в Донецком бассейне, офицер штаба 6-й армии доктор Мартин Франк признавал, что 15-я авиаполевая и 336-я пехотные дивизии в результате боев были, по существу, разбиты, а 111-я и 17-я пехотные дивизии понесли большие потери.

В период с 27 по 31 августа 1943 г. 4-й гв. кавалерийский корпус потерял 273 человека убитыми и 465 ранеными. Частями корпуса было взято в плен свыше 2000 человек, в том числе 250 коллаборационистов — служивших немцам с оружием в руках граждан СССР. Трофеями кавалеристов также стали 45 орудий, 11 танков, 100 автомашин, 2 тягача и другое имущество.

Следующим рубежом обороны 6-й армии должна была стать согласованная с соседней 1-й танковой армией «позиция Черепаха» (Schildkroten-Stellung). Она проходила из района восточнее Мариуполя через Макеевку на Константиновку и защищала Сталино (ныне Донецк) — ключевой город Донбасса. «Позицию Черепаха» второпях строила «организация Тодта», армейские саперы и принудительно согнанное немцами местное население. Манштейн приказал Холлидту отступать на «позицию Черепаха» 31 августа 1943 г. По плану немецкого командования 6-я армия должна была держать «позицию Черепаха» продолжительное время. В своем приказе командирам армейских корпусов своей армии Холлидт писал:

Одним из средств удержания нового рубежа должен был стать батальон танков «Пантера», прибывший в распоряжение Холлидта в первые дни сентября. План перевооружения немецких танковых войск на новые танки предполагал вывод с фронта одного из двух батальонов танковых полков дивизий с перевооружением их на «Пантеры». Так, в частности, первые два батальона танков «Пантера» (51-й и 52-й) были сформированы из танковых батальонов, изъятых из 9-й и 11-й танковой дивизий соответственно. Несмотря на первые бои под Курском в роли танков качественного усиления, штатным вариантом было возвращение в свою танковую или танкогренадерскую дивизию. Именно таким образом появились «Пантеры» в «Дас Райхе» в августе 1943 г. — в дивизию вернулся перевооруженный ими батальон. В ноябре 1943 г. с одним из двух батальонов танкового полка, перевооруженным на «Пантеры», вступили в бой эсэсовский «Лейбштандарт» и 1-я танковая дивизия. Однако не всем батальонам «Пантер» везло. Перевооруженный на новые танки батальон 23-й танковой дивизии (ll./Panzer-Regiment 23) вернулся на фронт не в свою дивизию, а в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Батальон «Пантер» был придан оборонявшему линию «Черепаха» XVII армейскому корпусу и сразу же растащен на части. В частности, три «Пантеры» были привлечены для защиты двух дивизионных штабов в Красногорке.

Однако надежды на удержание «позиции Черепаха» оказались призрачными. Советское командование предприняло симметричную переброску войск с центрального сектора фронта. Бои на северном фасе Курской дуги в августе закончились эвакуацией орловского выступа и отходом немецких войск на «линию Хагена». Сокращением линии фронта воспользовались обе стороны. Южный фронт получил 11-й танковый корпус, который в конце июля и начале августа воевал в 4-й танковой армии под Орлом, где одним из его противников была немецкая 9-я танковая дивизия. 7 сентября вновь прибывший танковый корпус был введен в бой в направлении на крупный узел дорог — Вол- новаху. Оборона 6-й армии потеряла свою устойчивость, и соединения Холлидта перешли к «подвижному методу ведения боев».

Помимо ударов в центре построения 6-й армии, в начале сентября последовало наступление на ее левом фланге. Для парирования прорыва Холлидт оголял остававшиеся пассивными участки обороны 6-й армии. Он справедливо отмечал, что ослабленные направления могут пасть под ударами отдельных батальонов. 28–30 августа 1943 г. в состав 51-й армии Я.Г. Крейзера прибыл 10-й стрелковый корпус генерала К.П. Неверова с Северо-Кавказского фронта. В состав корпуса входили 216, 257-я и 328-я стрелковые дивизии. Прибытие трех новых соединений позволило ослабленной в августе стягиванием сил на направление главного удара 51-й армии 1 сентября перейти в наступление. К исходу 1 сентября 257-я стрелковая дивизия овладела опорным пунктом противника в Штеровке — «крепким орешком», устоявшим под июльским сковывающим ударом. К вечеру 2 сентября войска 51-й армии углубились в оборону противника на 25–30 км, на широком участке преодолев «Миус-фронт». Последние укрепления казавшейся неприступной немецкой линии обороны пали. 7 сентября 10-м стрелковым корпусом было захвачено Очеретино, что создало угрозу как правому флангу 1-й танковой армии Маккензена, так и левому флангу 6-й армии Холлидта. Для защиты фланга в район Очеретино выдвинулись 9-я танковая дивизия и 209-й батальон штурмовых орудий. Однако судьба сражения за наспех построенную линию обороны была решена. Уже вечером 7 сентября войска 6-й армии получили приказ отходить с «позиции Черепаха», не продержавшейся и нескольких дней. Артиллерийская канонада уходила от Миуса все дальше на запад. Вскоре хлынули осенние дожди, смывая гарь с окопов и блиндажей «Миус-фронта», которым теперь было суждено только зарастать бурьяном, постепенно оплывать и разрушаться.

Лучшим способом остановить наступление противника является собственное успешное наступление. Главное в этой игре — выбрать действительно значимую точку приложения усилий. В летней кампании 1943 г. на южном секторе фронта советскому командованию это удалось. В качестве объекта воздействия был выбран Донбасс — важный в экономическом отношении район оккупированной территории. Оперативная комбинация, разыгранная командованием Красной армии, была обречена на успех. Вне зависимости от результатов операции «Цитадель» на южном фасе Курской дуги немецкое наступление должно было остановиться. Наступления на Юго-Западном и Южном фронтах, во-первых, лишали Манштейна резервов, а во-вторых, вынуждали снимать войска с направления главного удара. В этом смысле июльское наступление на Миусе стало жертвой во имя истекающего кровью Воронежского фронта и успеха стратегической оборонительной операции под Курском. Отвлечение II танкового корпуса СС на Миус позволило войскам Воронежского и Степного фронтов прийти в себя и подготовить операцию «Румянцев». В этом отношении неудавшееся наступление на Миусе было важным шагом на пути к благоприятному развитию событий в летне-осенней кампании 1943 г.

Вместе с тем нет оснований считать имеющей право на существование конспирологическую теорию о намеренном отказе от мер маскировки на Миусе во имя оттягивания крупных сил группы армий «Юг» с южного фаса Курской дуги. До последнего момента сохранять в тайне крупную наступательную операцию невозможно. Как правило, немецкое командование получало достоверные сведения о советских наступлениях, по крайней мере, за несколько дней до их начала. В случае с наступлением на Миусе этот срок оказался несколько сдвинут назад.

Главная причина успеха августовской попытки прорыва «Миус-фронта» и неуспеха июльского наступления Южного фронта лежит на поверхности. В августе у немецкого командования не было возможности бросить на выручку 6-й армии Холлидта свои лучшие танковые соединения. Дивизии СС «Тотенкопф» и «Дас Райх» безнадежно завязли в боях под Богодуховом. В свою очередь 23-я танковая и 16-я танкогренадерская дивизии были вовлечены в бои в полосе соседней 1-й танковой армии. 13-я танковая дивизия из Крыма прибыла в распоряжение Холлидта уже после того, как фронт рухнул, и могла лишь уменьшить масштабы катастрофы. Позднее прибывшие 9-я и 17-я танковые дивизии и батальон «Пантер» уже не могли радикально изменить обстановку в перешедшей к «подвижной обороне» армии Холлидта.

Это признается в отчете «Оборонительные бои 6-й армии в Донецком бассейне и Ногайской степи», написанном доктором Мартином Франком, офицером штаба 6-й армии. Франк пишет буквально следующее: «Неблагоприятное протекание начавшейся 18 августа второй оборонительной битвы 6-й армии на Миусе, по существу, надо отнести за счет того, что ее моторизованные резервы, столь успешно действовавшие в июльских оборонительных боях, 23-я танковая и 16-я танкогренадерская дивизии, были оттянуты к очагу боя соседней армии и не были заменены другими частями. Если бы танковая дивизия была переброшена на два дня раньше, для русских прорыв от 19.8 у Куйбышева стал бы роковым».

Одновременно нельзя отрицать существенных ошибок, допущенных командованием Южного фронта в планировании и проведении июльского наступления. Не оправдало себя разнесение по фронту ударов двух соседних армий с целью образования широкого прорыва и использование в качестве эшелона развития успеха смешанного объединения — 2-й гв. армии из стрелковых и механизированных корпусов. Также не оправдал себя сковывающий удар 51-й армии. Некоторым оправданием этих промахов могут быть сжатые сроки подготовки операции, а в первую очередь малое время на перегруппировку войск фронта.

Закономерен также вопрос: почему успешный прорыв обороны на Миусе в августе не завершился окружением XXIX армейского корпуса 6-й армии Холлидта к западу от Таганрога? Во-первых, необходимо напомнить, что план августовской операции не предусматривал «бега к морю» после выхода на оперативный простор. По первоначальному плану Южный фронт должен был наступать на запад во взаимодействии с соседним Юго-Западным фронтом. Поэтому ось главного удара операции тяготела не к югу, а к северо-западу. Однако наступление Юго-Западного фронта развивалось достаточно медленно, операция «Румянцев» также потеряла темп под Богодуховом. Это заставило командование Южного фронта на ходу менять форму операции, растрачивая время на перегруппировку сил. Соответственно у противника была возможность обдумать ситуацию и принять трудное решение на отвод войск. Классические «канны» получались в том случае, когда окружаемый проскакивал трудный с психологической точки зрения момент отвода войск из намечающейся ловушки. Смена на ходу плана операции также привела к тому, что не были вовлечены в образование внутреннего фронта окружения оба механизированных корпуса. Построение части внутреннего фронта окружения из кавалерийских частей не обеспечивало эффективного сдерживания прорывающегося противника. Кавалерия эффективно действовала на внешнем фронте окружения, в маневренных действиях в тылу противника.

С точки зрения опыта использования родов войск сражение за «Миус-фронт» летом 1943 г. показало эффективность танковых соединений в качестве средства ведения оборонительных операций. Способность быстро перемещаться своим ходом обеспечивала им быстрое выдвижение на участок прорыва и его «запечатывание» контратаками или обороной. Формирование боевых групп пехоты и их переброска по железной дороге не давали такого же эффекта — это со всей очевидностью показали бои пехотных групп Пикера и Рекнагеля в августе 1943 г.

Здесь хотелось бы обратить внимание на некорректность прямого сравнения числа соединений противостоящих армий. Если посчитать только соединения, называющиеся формально по обе стороны фронта «дивизия», то может создаться впечатление сдерживания крупной массы советских войск горсткой немецкой пехоты. Однако по своей численности пехотные дивизии Холлидта и стрелковые дивизии Южного фронта неэквивалентны. Так, например, по документам 6-й армии на 26 августа 1943 г. боевая группа 111-й пехотной дивизии (группа Рекнагеля) насчитывала 6000 человек, из них 2000 — в пехотных частях. Боевая группа Пикера насчитывала 5500 человек, в том числе 2766 человек в пехотных батальонах. 17-я пехотная дивизия насчитывала 12 893 человека (4232 человека в пехотных батальонах), 336-я пехотная дивизия — 13 875 человек (3360 в пехотных батальонах), 15-я авиаполевая дивизия — 5150 человек (2496 человек в пехотных батальонах), 304-я пехотная дивизия — 15 463 человека (6713 человек в пехотных батальонах, 3013 человек в артиллерийских, саперных частях и частях связи). Всего в восьми пехотных дивизиях и трех боевых группах 6-й армии насчитывалось 140 015 человек, в том числе 51 703 — в пехотных батальонах. Из 51 703 человек в пехотных батальонах 1260 человек составляли коллаборационисты из «осттруппен», входившие в так называемую боевую группу фон Бюлова. Соответственно по своей численности немецкие пехотные дивизии были эквивалентны, скорее, не советским стрелковым дивизиям, а советским стрелковым корпусам.

Из участвовавшей в боях на Миусе бронетехники ярче всего себя проявили САУ «Штурмгешюц». В условиях перехода немецкой армии к обороне «Штурмгешюцы» стали важным средством обеспечения устойчивости пехоты. Отработанное шасси танка Pz.III позволяло самоходкам маневрировать вдоль фронта, сохраняя боеспособность в длительных маршах. На счету «Штурмгешюцев» значительная часть подбитых на Миусе советских танков. При этом они могли применяться не только в качестве танкоборцев как буксируемая или самоходная противотанковая артиллерия, но и как средство непосредственной поддержки пехоты. Вместе с тем отдельные батальоны САУ не имели своей пехоты, зависели от темпов переброски пехотных резервов и не могли самостоятельно решать задачи «запечатывания» прорыва.

Малочисленные «Тигры» эсэсовских соединений были быстро потеряны на минных полях и заметного влияния на сражение не оказали. Присланные Холлидту «Пантеры» также не стали чудо-оружием, способным остановить наступление Южного фронта. В сущности, меньше чем через две недели после прибытия на фронт батальон «Пантер» утратил свою мощь. На 20 сентября 1943 г. из 96 «Пантер» II батальона 23-го танкового полка, с которыми он прибыл на фронт, числились боеспособными только 11 машин: 8 в боевой группе Цандера и 3 в подчинении батальонов в Новом Свете. Еще 11 танков должны были вернуться из ремонта к 23 сентября. Остальные числились в долгосрочном ремонте: 13 танков в Днепропетровске, 24 — на сборном пункте к востоку от Днепра, 4 — в полковом ремонтном подразделении, 4 были погружены на железнодорожные платформы, и 1 танк охранял плотину в Запорожье. 28 «Пантер» были взорваны вследствие невозможности их эвакуировать при постоянно смещающейся линии фронта. Осенью 1943 г. немцы испытывали те же проблемы, что и мехкорпуса РККА в 1941 г. Вместо 18 штатных 18-тонных полугусеничных тягачей в распоряжении батальона было только 4. При этом для буксировки тяжелой «Пантеры» требовалось два тягача, впрягающихся цугом. Это существенно ограничивало возможности эвакуации подбитых и вышедших из строя танков при откатывающейся назад линии фронта. Новые средние танки не терпели использования в стиле «Штурмгешюцев». Несомненно, однако, что в случае позиционного сражения длинноствольные орудия «Пантер» могли нанести существенный урон наступающим советским танковым бригадам и механизированным корпусам.

Артиллерия в боях на Миусе еще раз продемонстрировала свои впечатляющие возможности. Летом 1943 г. немцам остро не хватало пехоты, т. е. средства поражения противника огнем стрелкового оружия и проведения контратак. Кроме того, обычная пехота не обладала нужной для затыкания прорывов подвижностью. Боеспособных подвижных соединений (танковых и танкогренадерских дивизий) для парирования всех возникающих кризисов также остро не хватало. В этих условиях артиллерия часто оказывалась подвижным и эффективным средством отражения наступлений. Это был один из опытов, подвигших немцев на создание артиллерийских дивизий. Показательно, что из пяти существовавших в вермахте артиллерийских дивизий 310, 311 и 312-я артиллерийские дивизии были созданы в группе армий «Юг» осенью 1943 г. 18-я артиллерийская дивизия, переформированная из 18-й танковой дивизии, с января 1944 г. действовала в группе армий «Юг».