От кибернетики к Литтлтону – техника управления разумом

Об авторе

Jeffrey Steinberg Член редакции журнала Executive Intelligence Review (EIR), помощник американского экономиста и политического деятеля Линдона Ларуша, специалист по вопросам американской политики, национальной безопасности, истории политико-финансовой олигархии.

Американская индустрия видео игр с оборотом в 9 миллиардов долларов год, в огромной степени способствовавшая резне в Литтлтоне, Падука и Джоунсборо, есть нечто гораздо большее, чем просто коммерческое применение методик и технологий, разработанных в свое время как "легитимные" средства обучения военных и чиновников правоохранительных органов. Чтобы добраться до корней этого нового типа программируемого терроризма в стиле "маньчжурского кандидата" Джонатана Демми, следует вернуться ко временам второй мировой войны и периоду непосредственно после нее, когда Франкфуртская школа и лондонский Тавистокский институт направили совместные усилия для использования марксистских и фрейдистских извращений психологии, философии и других общественных наук как средств оболванивания и контроля широких народных масс. Двумя таранами, использованными для разрушения американской интеллектуальной традиции стали кибернетика и контркультура наркотиков.В те времена некоторые ученые с громкими именами в общественных науках открыто ставили целью использование методик манипуляций широкими массами населения, апробированных во время войны, для развращения и установления контроля над американцами. И в большинстве случаев упор делался на детей и необходимости разрушить семейные связи. Лорд Бертран Рассел, примкнувший к Франкфуртской школе в их начинаниях — проекте массовой социальной инженерии, проболтался в своей книге, вышедшей в 1951 году "Влияние науки на общество" (The Impact of Science on Society). Он писал: "Физиология и психология представляют поле для научных методик, ожидающих разработки. Павлов и Фрейд, два великих ученых, заложили основу. Я не согласен, что их учения вступают в сколько-нибудь серьезное противоречие, но вот то, что будет выстроено на их фундаменте, вызывает сомнения. Думаю, что политически чрезвычайную важность приобретет психология масс. … Ее важность чрезвычайно возросла с развитием современных методов пропаганды. Среди них самым важным является то, что называется "образованием". Религия все еще играет определенную роль, но все меньшую, а вот роль прессы, кино и радио возрастает… Можно предполагать, что наступит время, когда любой сможет убедить любого в чем угодно, если ему удалось заполучить объекта молодым, а государство предоставит финансовые средства и технику".

Рассел продолжал: "Объект, попавший в руки ученых в условиях научной диктатуры, будет делать семимильные шаги… Социальные психологи будущего будут вести различные классы школьников, на которых они будут отрабатывать различные методы выработки уверенности, что снег черный. Очень быстро будут получены различные результаты. Во-первых, будет доказано, что семья мешает. Второе – обработка не даст существенных результатов, если она начнется после десятилетнего возраста. Третье – стихи, положенные на музыку с повторами, очень эффективны. Четвертое – мнение, что снег белый, нужно считать проявлением болезненной склонности к эксцентричности. Но я забежал вперед. Ученым будущего предстоит отточить эти максимы и точно подсчитать, во что обойдется убеждение одного школьника в том, что снег черный, и насколько дешевле будет убедить его в том, что снег темно-серый".

Рассел заканчивает предупреждением: "Хотя эту науку будут прилежно изучать, доступ к ней будут иметь представители исключительно правящего класса. Простолюдины не будут знать, как формируются их убеждения. Когда техника будет отточена, любое правительство, управляющее образованием на продолжении жизни одного поколения, сможет надежно контролировать своих подданных без нужды в армиях и полиции".

Рассел и "камеры смерти"

Концепцию научной диктатуры Рассел разрабатывал на протяжении десятилетий. В книге, вышедшей в 1931 году, "Научное мировоззрение", этой теме он посвятил главу "Образование в обществе на научных основах". Здесь он так же откровенен в своих олигархических тоталитарных взглядах. Проводя параллель с двумя уровнями образования иезуитов, Рассел утверждает: "Точно так же, научные правители будут давать одно образование обычным мужчинам и женщинам, и другое тем, кто должен унаследовать научную власть. От обычных людей ожидается послушность, трудолюбие, пунктуальность, бездумность и довольство.

Из этих качеств довольство, по всей вероятности, будет важнейшим. На его достижение будут брошены все силы психоанализа, бихевиоризма и биохимии… Всех мальчиков и девочек с раннего возраста будут учить "сотрудничеству", то есть, делать то, что делают остальные. Инициатива у этих детей будет пресекаться, и неповиновение будет искоренено без наказаний, научным путем".

Образование детей, избранных в правящий научный класс, будет совершенно иным. "От них требуется только преданность мировому Государству и существующему порядку вещей, – пояснял Рассел – во всем остальном у правящего класса будет поощряться предприимчивость и будет развиваться инициативность. Будет понимание, что именно они должны будут усовершенствовать научную методику и поддерживать довольство рабочих, предлагая им все новые развлечения".

При этом Рассел сделал одну очень сильную оговорку. "В тех редких случаях, — предупреждал он, – когда мальчик или девочка вышедшие из возраста, когда обычно определяется социальный статус, демонстрируют выраженные способности в степени, говорящей об интеллектуальном равенстве с правителями, возникнет трудная ситуация, требующая серьезного размышления. Если юноша готов порвать со своими прежними сверстниками, и всецело связать ее с правителями, его можно, после соответствующих испытаний, ввести в круг, но если же он выказывает прискорбную солидарность с людьми из своего прошлого, правителям придется принять трудное решение: он безнадежен, и остается лишь отправить его в камеру смерти, до того, как его плохо дисциплинированный ум начнет сеять смуту. Это будет тяжкий долг правителей, но думаю, они не уклонятся от его выполнения".

"Концлагерь для разума" Хаксли

Откровенному описанию научной диктатуры Рассела вторит Олдос Хаксли, автор утопического трактата "Дивный новый мир", в своем выступлении на радиостанции "Голос Америки" в 1961 году, – радиостанции, принадлежавшей Государственному департаменту США. Он говорил о мире рабов, управляемых фармакологическими препаратами, живущих в "концентрационном лагере разума", обрабатываемых пропагандой и психотропными препаратами, которых учат "любить свое рабство", и утративших волю к сопротивлению. "Это, – говорил Хаксли, – будет последняя революция".

Выступая в Медицинской школе штата Калифорния в Сан-Франциско, Хаксли заявил: "При жизни уже следующего поколения будет разработан фармакологический способ заставить людей полюбить свое рабство и установить диктатуру, так сказать, без слез.

Будет создано нечто вроде безболезненного концлагеря для целых обществ, у людей по сути отнимут их свободы, но это будет им скорее нравиться, потому что от мысли бунтовать их отвлекут пропагандой, промыванием мозгов, или же промыванием мозгов, усиленным фармакологическими препаратами. И, похоже, это будет последняя революция".

Пособник Хаксли в экспериментах с психотропными препаратами в 50-х годах, доктор Тимоти Лири с факультета психологии Гарвардского университета, в автобиографической книге "Обратный кадр" приоткрывает завесу над тем, что было в головах Рассела, Хаксли и апологетов Франкфуртской школы, с другой стороны. Сначала он цитирует Хаксли: "Эти препараты, воздействующие на мозг, в массовых масштабах производящиеся в лабораториях, приведут к огромным переменам в обществе. Это случится с моим и вашим участием, или же без оного. Нам остается только разнести эту новость. На пути этой эволюции, Тимоти, стоит Библия". Лири вставляет свои два цента: "Мы боролись с иудео-христианской преданностью одному Богу, одной религии, одной реальности, с самого первого дня. Наркотики, открывающие для мозга множественность миров, неизбежно приведут к политеистическому взгляду на вселенную. Мы чувствовали, что наступает время новой гуманистической религии, основанной на разуме, благожелательном плюрализме и научном язычестве".

В то время как эти жуткие проекты массовой социальной инженерии рекламировались в качестве "гуманистической" альтернативы мировой войне в век атомного и водородного оружия, были запущены два важнейших проекта, которые должны были привести к материализации этого Дивного Нового Мира, и ввести нас в сегодняшний мир Литтлтона, Падука, Джоунсборо, Дума, Квака и Дюка Нюкема.

Авторитарная личность

Первый из этих проектов начала в январе 1943 года группа из трех социальных психологов в университете Беркли, штат Калифорния. Это были Элсе Френкель-Брунсвик (основатель Франкфуртского института социальных исследований, известного как "Франкфуртская школа"), Дэниэл Дж. Левинсон и Р. Невитт Санфорд. То, что начиналось со скромного гранта в 500 долларов для изучения корней антисемитизма, вскоре превратилось в крупнейший на тот момент проект исследования социальных параметров населения США.

В мае 1944 года Американский еврейский комитет (АЕК) создал департамент научных исследований, который возглавил директор Фракфуртской школы Макс Хоркхаймер. Хоркхаймер подготовил проект, названный "Исследование предрассудков", получивший щедрое финансирование от АЕК и других агентств, включая фонды Рокфеллера. Проект "Исследование предрассудков" дал рабочие места членам франкфуртской школы, которые по разным причинам не принимали участие в войне непосредственно (например, Герберт Маркузе и Франц Нейман работали в отделе исследований и анализа Управления стратегических служб, предшественника сегодняшнего ЦРУ). Над проектом исследований работали Гедда Массинг, Мэри Ягода, Морис Яновиц и Теодор В. Адорно, и под руководством Хоркхаймера они формально воссоздали Международный институт социальных исследований – трансплантированный клон Франкфуртской школы, существовавшей в Веймарской Германии.

Наиболее важным из пяти исследований, осуществленных по заказу АЕК в период 1945-1950 гг., была работа "Авторитарная личность" (Authoritarian personality. New York: Harper, 1950). Авторы Адорно, Френкель-Брунсвик, Левинсон и Сандфорд собрали большой исследовательский коллектив из группы исследований общественного мнения университета Беркли и Международного института социальных исследований для проведения тысяч опросов американцев, для выявления глубоко спрятанных склонностей к авторитаризму, предрассудкам и антисемитизму. Доктор Вильям Морроу, главный протеже доктора Курта Левина, бывшего главной, ключевой фигурой, обеспечивавшей контакт между Франкфуртской школой и Тавистокским институтом, был научным руководителем проекта "Авторитарная личность".

Исследование было упражнением в исполнении собственных предсказаний и марксистско-фрейдистском самообмане. Еще задолго до того, как был подготовлен первый вопросник, Хоркхаймер и Адорно пространно высказывались по поводу "авторитарного" характера американской нуклеарной семьи, о "проблеме" веры американцев в трансцендентного монотеистического Бога, а также фашисткой подоплеке всех видов американского патриотизма. Данные опросов "препарировали" уже заранее, разработав серию шкал, с помощью которых предполагалось измерить склонности американцев к антисемитизму, этноцентричности, антидемократической идеологии, и, в конце концов, фашизму. Не удивительно, что группа исследователей установила, что американцы "виновны по всем пунктам обвинения", и забила тревогу – если не пересмотреть самым радикальным образом американскую идеологию и массовую культуру, Америка вскоре станет Четвертым рейхом, и повторит все кошмары Гитлера, но с еще большим размахом.

Авторы "Авторитарной личности" предъявляют все это в заключительной главе книги, где они суммируют все находки и предлагают рецепты социальной трансформации: "Очевидно, что изменение потенциальной фашистской структуры невозможно исключительно психологическими средствами. Задача сравнима со всемирным искоренением невроза, хулиганства, или же национализма. Они порождаются самой организацией общества, и могут быть изменены только с изменением самого общества.

Не психологу определять способы осуществления необходимых изменений. Размах этой проблемы требует усилий всех ученых-обществоведов. Мы лишь настаиваем на том, что на советах и круглых столах, где рассматривается эта проблема и планируются действия, психологам должно предоставляться слово. Мы считаем, что научное понимание общества должно включать понимание того, что общество делает с людьми, и что возможны социальные реформы, даже широкие и радикальные, которые при всей их желательности не обязательно изменят структуру личности, подверженной предрассудкам.

Чтобы изменить фашистский потенциал, даже его обуздать, люди должны лучше видеть самих себя и быть самими собой. Манипулированием людьми этого не добиться, независимо от привлечения современной психологии в разработке инструментов манипуляции... Возможно, что это тот самый случай, когда психология должна сыграть ключевую роль. Методики преодоления сопротивления, разрабатывавшиеся для целей индивидуальной психотерапии, можно совершенствовать и адаптировать для применения по отношению к группам, и даже массам".

Авторы заканчивают чрезвычайно красноречивым предложением: "Не следует думать, что право взывать к эмоциям должно быть только у тех, чьей целью является фашизм, а демократическая пропаганда должна ограничивать доводами разума и сдержанности. Если страх и склонность к деструктивности являются основными эмоциональными источниками фашизма, эрос принадлежит главным образом демократии".

Именно эрос стал оружием, которое Франкфуртская школа и ее адепты использовали на протяжении последующих 50 лет для сдвига культурной парадигмы от так называемой "авторитарной" матрицы человека как живого подобия Божия (imago viva Dei), святости нуклеарной семьи и главенства республиканской формы национального государства над другими формами политической организации общества.

Они трансформировали американскую культуру в эротическую, извращенную матрицу, связанную с современной "политкорректной" тиранией терпимости к расчеловечивающим наркотикам, сексуальным извращениям и прославлением насилия. Для максистско-фрейдистских революционеров Франкфуртской школы самым эффективным противоядием против западной иудео-христианской цивилизации было уничтожение самой цивилизации изнутри, превратив целые поколения молодежи в некрофилов.

Если такое утверждение покажется слишком сильным, задумайтесь о следующем: в книге "Философия современной музыки", вышедшей в 1948 году, лидер Фракфуртской школы Теодор Адорно утверждал, что цель современной музыки состоит в том, чтобы буквально свести слушателя с ума. Он оправдывал это утверждением, что современное общество — рассадник зла, авторитаризма и потенциального фашизма, и освобождение возможно только через разрушение цивилизации, распространение всяческих форм культурного пессимизма и извращений. О роли современной музыки он писал следующее: "нельзя сказать, что в ней находит прямое выражение шизофрения, но на музыке лежит отпечаток стиля, подобного стилю душевно больного. Индивид — сам причина собственного разрушения … Он мечтает о чудодейственном исполнении обещанного, но в рамках повседневной реальности … Ее задачей является актуализация шизофренических наклонностей через сферу эстетического. И если этого удастся добиться, то можно утвердить безумие на месте подлинного здоровья". Некрофилия, пишет он дальше, является высшим выражением "истинного здоровья" в больном обществе.

Эрих Фромм, другой вождь Франкфуртской школы, еще в тридцатые игравший ключевую роль в разработке шкал, позднее использовавшихся в исследовании авторитарной личности, посвятил значительную часть своей работы 1972 года, "Анатомия человеческой деструктивности", анализу некрофилии, которую он объявил доминирующей тенденцией современного общества.

Фромм относил к некрофилии все формы одержимости смертью и разрушением, особенно с ярко выраженной сексуальной окраской. Любопытно, что мнимым "лекарством" от этих массовых социальных извращений в конце 1960-х он полагал контркультуру наркотиков, рока и секса. В главе "Злокачественная агрессия: некрофилия" Фромм пишет, что "одновременно с нарастающим развитием некрофилии также развивается противоположная тенденция — любви к жизни. Она проявляет себя в разных видах: как протест против омертвления жизни, протест людей из всех слоев общества и возрастных групп, но в особенности молодежи. Есть надежда в нарастающем протесте против загрязнения окружающей среды и войны… Этот же протест просматривается в пристрастии молодежи к наркотикам".

Освобождение через наркотики

Примечательно, что один из четырех руководителей проекта "Авторитарная личность" Р. Невитт Санфорд играл ключевую роль в экспериментах 1950-60 гг. с психоделическими наркотиками, с последующим их массовым распространением. В 1965 году Санфорд написал предисловие к книге "Утопиаты: Применение и потребители ЛСД 25" (Utopiates: The Use and Users of LSD 25), опубликованной Tavistock Publications, издательством главного органа психологической войны Великобритании – Тавистокского института. Из Тавистока осуществлялось руководство Управлением психиатрии британской армии во время второй мировой войны, многие лучшие специалисты по промыванию мозгов были откомандированы в США вскорости после войны для работы над секретными проектами ЦРУ и Пентагона по контролю на разумом, включая проект МК-Ультра, в рамках которого осуществлялось изучение ЛСД и других галлюциногенов.

В предисловии к "Утопиатам" Санфорд, возглавлявший Институт исследования проблем человека при Стэнфордском университете, главном форпосте секретных экспериментов с ЛСД по проекту МК-Ультра, изложил аргументы в пользу легализации наркотиков, и сегодня составляющих основу пропаганды наркотиков. "Страна, – писал Санфорд, – кажется, заворожена 40 000 наркоманов, на которых смотрят как на совершенно неуправляемых, которых следует обуздать дорогостоящими полицейскими мерами. Только непоседливые пуритане могут одобрять повышенное внимание к наркоманам (а не 5 миллионам алкоголиков), и смотреть на них как на криминальную, а не медицинскую проблему, и запрещать безвредные наркотики, такие как марихуана и мескалин, наравне с опасными". Главные пропагандисты нарколобби сегодня – Джордж Сорос, Этан Надельман и другие, основывают свое псевдо-научное шарлатанство – аргументы в пользу легализации наркотиков – на тех же аргументах, что и Санфорд 36 лет назад в предисловии в "Утопиатам".

Группа кибернетики

"Большая ложь", проходящая красной нитью через "Анатомию человеческой деструктивности" Фромма, заключалась в том, контркультура наркотиков, секса и рока была противоядием против кибернетики, технотронного "некрофильного" общества. На практике же, Фракнфуртская школа и их ближайшие сподвижники из британской олигархии Рассела-Уэллса-Хаксли в 60-х годах были архитекторами проектов кибернетики и контркультуры. Группа кибернетики, существовавшая на средства фонда Джошуа Мэйси, была ширмой, за которой ЦРУ и британская разведка вели массовые эксперименты с галлюциногенными наркотиками, изменяющими сознание, включая ЛСД-25. Эксперимент в конечном итоге выплеснулся на улицы Сан-Франциско, Гринвич-Виллидж Нью-Йорка, и пошел волной по всем университетским городкам страны, в конечном же итоге, привел к контркультурному "сдвигу парадигмы" 1966-72 гг.

Группа кибернетики, которую ее члены называли "Проект человек-машина", была неофициально создана в мае 1942 года на конференции в Нью-Йорке, под названием "Встреча по церебральному заторможению" (Cerebral Inhibition Meeting), ее финансировал медицинский директор фонда Джошуа Мэйси Франк Фримонт-Смит. Среди участников были Уоррен Маккаллок, Артуро Розенблют, Грегори Бэйтсон, Маргарет Мид и Лорернс К. Франк. Розенблют, протеже Норберта Винера, нарисовал широкую картину предполагаемого проекта. Выступая от имени Винера и Джона фон Неймана, он предложил объединить в одну группу инженеров, биологов, нейрологов, антропологов и психологов для проведения экспериментов по социальному управлению, на основе шарлатанского утверждения, что человеческий мозг есть не более чем сложная машина со вводом и выводом, и что человеческое поведение можно, по сути, программировать на личном и общественном уровне.

Вторая мировая война отодвинула проект на четыре года. Но вскоре после капитуляции японцев, Маккалок предложил Фремон-Смиту собрать вторую встречу под формальной эгидой фонда Мэйси. Первая из этих встреч была проведена в Нью-Йорке 8-9 марта 1946 года, и называлась "Механизмы обратной связи и круговые каузальные системы в биологии и социальных науках". Эта встреча положила начало последующим десяти крупным конференциям и многолетней работе в период между 1946 и 1953 гг.

Первая встреча не только дала импульс демоническому стремлению создать абсолютно управляемое общество, основанное на слиянии человека и машины. Костяк группы из 20 человек поставил себе задачу добиться этой цели, и была создана целая сеть постоянных учреждений, в которых работа продолжается и в наши дни. Через год после первого заседания, на котором был запущен проект Мэйси, Винер предложил термин "кибернетика" для описания того, чем они занимались.

Кто же были те "доктора Джекиллы", собиравшиеся за столом во время первых конференций Мэйси?

Уоррен Маккалок был почетным председателем на всех десяти конференциях. Во времена первой встречи он был профессором психиатрии и физиологии в университете штата Иллинойс, но позже перешел в Исследовательскую лабораторию электроники Массачусетского технологического института.

Уолтер Питтс, протеже Маккалока, сначала работал в Иллинойсе, затем МТИ.

Грегори Бэйтсон, антрополог, в те времена муж Маргарет Мид, позднее стал директором исследовательского отдела в Ветеранском госпитале в Пало Альто, Калифорния, где был ведущим исследователем по программе МК-Ультра и другим секретным экспериментам с препаратами, изменяющими сознание, проводившимся по правительственным программам.

Маргатер Мид, в те времена была помощником куратора отдела этнологии в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке, для группы кибернетики она [то есть, Мид] была "земной богиней", способствовала рождению современного феминистского движения через Бетти Фридан – тогда студентку-протеже Курта Левина.

Курт Люин, основатель Исследовательского центра групповой динамики при Массачусетском технологическом институте, один из главных сторонников Франкфуртской школы, его совместные работы с основателем Франкфуртской школы Карлом Коршем по лингвистике легли в основу исследований по искусственному интеллекту. Национальная лаборатория повышения квалификации Люина позднее превратилась в Национальную ассоциацию образования, и способствовала материальному воплощению чудовищных расселовских бредней о том, как научить детей верить в то, что "снег черный", в американской системе народного образования.

Пол Лазарфельд, директор Бюро прикладных общественных исследований Колумбийского университета, во время войны руководил лабораторией исследований радио при Принстонском университете, и патронировал Теодору Адорно.

Джон фон Нейман.

Норберт Винер.

В первые семь лет работы заседания Группы кибернетики посещали самые неожиданные гости. Среди них был Макс Хоркхаймер, глава Франкфуртской школы, сотрудничавший с Группой кибернетики в то время, когда он руководил исследованиями предрассудков.

Д-р Гарольд Абрамсон, один из ведущих ученых ЦРУ, занимавшийся секретными экспериментами с ЛСД, не только участвовал в шестой конференции Группы кибернетики, но совместно с доктором Франком Фремон-Смитом, директором исследовательского отдела фонда Мэйси организовал серию параллельных конференций, на которых весь руководящий персонал МК-Ультра имел возможность под прикрытием фонда Мэйси разрабатывать планы массовой посадки Америки на иглу. В свою очередь, Абрамсон прилежно снабжал Фремон-Смита своими неисчерпаемыми запасами ЛСД-25.

Фонд Мэйси также финансировал и создал рекламу английскому специалисту по социальной инженерии д-ру Вильяму Сарджанту, чья книга "Битва за разум" (Battle for the Mind), появившаяся в 1957 году, стала учебным пособием для массового промывания мозгов. Сарджант провел в США 20 лет, работал над проектом МК-Ультра и участвовал в других секретных разработках правительств США и Великобритании, направленных на установление контроля над человеческим разумом.

К самым мерзким проектам, запущенным Группой кибернетики, относится Всемирная федерация психического здоровья (World Federation of Mental Health (WFMH), первым президентом этой федерации был бригадный генерал Джон Роулинс Рис, директор Тавистокского института, главного английского центра по ведению психологической войны.

Для открытия Всемирной федерации психического здоровья летом 1948 года Рис, Мид, Лоренс К. Франк, Фремон-Смит и Хоркхаймер собрались в Париже. Курт Левин, умерший годом ранее, занимался подготовкой создания федерации через Национальный комитет психической гигиены и Международный комитет психической гигиены, в котором состояло полдюжины членов Группы кибернетики. Оба этих органа контролировали более 4 000 специалистов "ударных психических войск", как выражался Рис, составлявших сердцевину мирового аппарата социальной инженерии, проникшего в каждую ячейку общества.

Маргарет Мид и Лоренс К. Франк, два столпа Группы кибернетики, составили учредительное заявление Мировой федерации психического здоровья Риса (и Мид, и Франк позднее наследовали Рису на посту президента федерации), которое они назвали "Манифест первого интернационала". Мид и Франк писали совершенно открыто: "Цели психического здоровья расширились от заботы о развитии здоровой личности до гораздо большей задачи построения здорового общества… Концепция психического здоровья созвучна мировому порядку и мировому сообществу". Франк даже предлагал основать новую религию психического здоровья.

Компьютеры и искусственный разум

Для Джона фон Неймана и Норберта Винера смысл деятельности Группы состоял в развитии компьютеров, и, в перспективе, в совмещении мощных компьютеров с искусственным интеллектом для буквального "программирования" человеческой расы. В основе этих усилий было непоколебимое, хотя и очевидно нелепое убеждение фон Неймана в том, что человеческий разум не представляет из себя ничего священного, а человеческий мозг есть машина, чью деятельность можно воспроизвести, а со временем его могут превзойти компьютеры.

Доктор Джером Визнер, президент Массачусетского технологического института, ставшего почти домом для Группы кибернетики, участвовал в нескольких заседаниях фонда Мэйси. Он ясно изложил этот люциферовский взгляд на человека в интервью пропагандисту контркультуры Стюарту Брэнду, опубликованному в книге, вышедшей в 1987 году под названием "Лаборатория СМИ: Изобретение будущего в МТИ" (The Media Lab: Inventing the Future at M.I.T.):

"Я не настолько самонадеян, чтобы утверждать, что в ближайшем будущем будут изобретены думающие машины. Но нервные импульсы перемещаются со скоростью 300 метров в секунду. Электрические сигналы движутся со скоростью 300 миллионов метров в секунду. Детали, которые мы производим, намного надежнее нейронов … Большая надежность деталей и несопоставимо более высокая скорость импульсов позволяет думать, что машины могут быть намного лучше мозга, если знать, как их сделать".

Брэнд спросил Визнера: "Вы думаете это произойдет?"

Визнер: "Да, не обязательно при моей жизни. Никто не приводит аргументов, почему это невозможно, говорят какие-то глупости, у компьютера нет души. Откуда мы знаем, что у него не будет души, как у нас? В конце концов, люди его запрограммируют. Полагаю, что вопрос о самоидентификации не интересен".

Доктор Визнер участвовал не только в работе Группы кибернетики в фонде Мэйси. В 1952 году он возглавил Исследовательскую лабораторию электроники при Массачусетском технологическом институте, где обосновались Винер, Маккалок и Питс. Вскоре от лаборатории электроники отпочковалась Лаборатория искусственного интеллекта, где д-р Сеймур Паперт и Марвин Мински занялись программированием человеческого поведения и взаимодействием людей.

К 1980-м годам Массачусетский технологический институт открыл Лабораторию СМИ, ставшую еще одним прямым наследием Группы кибернетики 1940-1950-х годов. Специалисты по социальной инженерии работали рука об руку с инженерами и конструкторами машин, разрабатывавшими компьютеры большой вычислительной мощности, компьютерную графику, голографию и первое поколение компьютерных симуляторов. Значительный объем работ МТИ и лабораторий искусственного интеллекта Стандфордского университета в Пало Альто, Калифорния, финансировались Оборонным агентством перспективных исследований Пентагона (DARPA).

Стив Джошуа Хеймс, автор полуофициальной истории конференций по кибернетике фонда Майси, "Кибернетическая группа", писал, что к 1980-м группа кибернетиков создала даже собственную религию – открыто языческую систему верований, что очень примечательно, в полном соответствии с мечтами Тимоти Лири о "научном язычестве". Хеймс писал: "Джеймс Лавлок и Линн Маргулис изучили как жизнь – растений, животных и микроорганизмов – влияет на химию атмосферы и климат, и как совместно эволюционировали климат и жизнь. Гипотеза Гейи Лавлока, основанная на тщательном кибернетическом анализе, гласит, что всякая жизнь на Земле действует в согласии с атмосферой для создания саморегулирующейся системы, поддерживающее пригодность земли на жизни. Хеймс признавал, что "правильность гипотезы Гейи сегодня является предметом серьезных научных споров".

При описании работы лаборатории СМИ Хеймс уже открыто и с энтузиазмом приветствует ее, и надо иметь в виду, что лаборатория СМИ в свою очередь была прямым порождением кибернетического проекта Фонда Мэйси.

"Подходы Маккалока и Питтса 1943 года к пониманию разума и мозга нашли горячих продолжателей в 1980-е", – писал он. Обратите внимание на новую лабораторию СМИ, открытую при МТИ в 1980-е годы, и работающую на стыке разных наук. Виснер, участвовавший в свое время в проекте Мэйси (близкий к Маккалоку, Питтсу и Винеру), Сеймур Паперт и Марвин Мински (важные фигуры в истории кибернетического подхода к разуму и мозгу), работают в лаборатории вместе. Как и задумывалось с самого начала, в лаборатории должна была осуществиться смычка между двумя очень разными областями науки, чрезвычайно быстро развивающимися – информационными технологиями и гуманитарными науками. Лаборатория занимается такими проблемами, как телевидение высокого разрешения, спутниковая связь, оптоволоконное телевидение, трехмерная графика, сжатие данных для записи полноцветного фильма на компакт-диск".

Наркоманы спеваются с киберхакерами

В 1974 году Стюарт Брэнд, главный пропагандист психотропной и компьютерной революции, опубликовал сборник ранее опубликованных эссе под общим названием "Кибернетический фронтир II". Два эссе представляли собой интервью, которые он взял у Грегори Бэйтсона (Gregory Bateson), одного из отцов психоделической революции в Америке, во время его работы в Ветеранском госпитале в Пало Альто, где осуществлялась значительная часть экспериментов в рамках проекта МК-Ультра. Бэйтсон был одним из пяти самых влиятельных членов Кибернетической группы. Другое, более длинное эссе этой книги, "Фанатическая жизнь и символическая смерть среди компьютерных фанатов", было опубликовано в декабре 1972 года в ведущем контркультурном издании – журнале "Роулинг Стоун".

Брэнд начал эссе в "Роулинг Стоун" с хвастливого заявления: "Готовы люди к этому или нет, компьютеры идут к нам. И это хорошая новость, может быть лучшая со времен появления психоделии". Он продолжал: "Это не совпадает с сомнением "компьютеры – угроза или запугивание", которого придерживаются либеральные критики, но на удивление схоже с романтическими мечтами отцов этой науки – Норберта Винера, Уоррена Маккалока, Дж. С. Р. Ликлайдера, Джона фон Неймана и Ванневара Буша. Это направление подпитывается странным сочетанием сил: молодым задором и убежденным "нет" истеблишменту чокнутых, двигающих компьютерную науку, и на удивление просвещенной исследовательской программой, поддерживаемой на самом верху Министерства обороны, неожиданными движениями производителей малых вычислительных машин в обход рынка, и буйным полночным карнавалом под названием "Космическая война".

Брэнд приводил подробное описание "Космической войны", возможно первой компьютерной военной игры. "Да, Космическая война. Каждую ночь (после рабочего дня) сотни компьютерщиков в Северной Америке буквально лезут из кожи вон перед своими дисплеями и часами ведут смертельную схватку, теряют зрение, уродуют пальцы в бешеной пляске по клавиатуре, с радостью уничтожают своих друзей и воруют дорогое машинное время своих хозяев".

Вполне напоминает облегченный вариант сегодняшних видеоигр, построенных на сексе и насилии!

Начиная с 1963 года, когда космическая программа США была передана от военных к НАСА, Дж. К. Р. Ликлайдер убедил своего босса в ARPA (организации, позднее ставшей DARPA), направить некоторую часть бюджета на компьютерные исследования. В то время Министерство обороны было крупнейшим в мире потребителем компьютеров. Ликлайдер возглавил Отдел методик обработки информации при ARPA, и в последующие годы направил миллионы долларов в различные исследовательские центры вычислительных машин и искусственного интеллекта.

До 1969 года, когда в соответствии с поправкой Мэнсфилда были наложены ограничения на Пентагон в отношении возможности расходования средств на НИР и ОКР, не существовало никаких препятствий для финансирования проектов из Отдела методик обработки информации. Были потрачены миллиарды долларов на развитие компьютерных сетей, компьютерной графики, "виртуальной реальности", компьютерного моделирования, и других основ сегодняшней коммерческой индустрии видео стрелялок, объемом в 9-11 миллиардов долларов в год. Двумя магнитами, притягивавшими эти деньги, были Лаборатория СМИ при МТИ и Лаборатория искусственного интеллекта Стэнфордского университета, которые вели исследовательскую работу, способствовавшую развитию пентагоновских обучающих программ-симуляторов и нарождающейся индустрии видеоигр.

В книге "Об убийстве" подполковник Дэвид Гроссман вспоминает, как изобретение высокоскоростных компьютеров позволило специалистам по социальной инженерии преодолеть у солдат отвращения к убийству, и предоставило непревзойденную методику тренировки изменения модели поведения "стимул – реакция". Все более реалистичная видео графика, тонкая работа над нейрологическими процессами – все это из кибернетического проекта "человек-машина" – превратили военных США в запрограммированных убийц, в конечном результате эти подходы стали для манипуляторов "предпочитаемым оружием" для коверкания мозгов миллионов молодых американцев.

Социальные манипуляторы, воплощающие мечты Адорно, Хоркхаймера, Рассела и Хаксли о полностью управляемом обществе под контролем "научной диктатуры", никогда не отходили от компьютеров и лабораторий искусственного интеллекта, где разрабатывались и испытывались эти методики. Прошло время, и также как и в случае с ЛСД в 1960-х, когда секретная военная фаза тестирования была завершена, американцы стали объектом самопрограммирования на секс и насилие с помощью Doom`а и тому подобных вещей.