От СМЕРШа не уйти. Розыск агентуры противника в советском тылу

Часть 1 Большая охота на тайном фронте

С началом военных действий спецслужбы фашистской Германии, а затем и Финляндии, Румынии, Венгрии начали массированную заброску своей агентуры в прифронтовую полосу и тыловые районы СССР. Помимо сбора разведывательной информации в интересах своего командования они стремились путем проведения диверсий, террористических актов, организации повстанческих выступлений дезорганизовать управление частями и соединениями Красной армии, сорвать воинские перевозки, дестабилизировать положение как в прифронтовой полосе, так и в глубоком тылу.

О масштабах этой деятельности свидетельствует то, что в разгар Великой Отечественной войны на восточном фронте противник развернул около 200 разведывательных органов и школ. Забрасываемые через линию фронта агенты и диверсанты были экипированы большей частью в форму красноармейцев, имели при себе соответствующие документы прикрытия, оружие, взрывчатые вещества, коротковолновые радиостанции.

Основной удар в борьбе с разведывательно-диверсионной деятельностью спецслужб противника приняли на себя органы военной контрразведки действующей армии. Однако как руководство, так и оперативный состав в первые недели и месяцы войны не имели еще реального представления об организации спецслужб противника, стратегии и тактике их деятельности. Многие не только рядовые сотрудники, но даже руководители органов не знали, к примеру, о существовании абвера. Однако уже через месяц руководству военной контрразведки стало ясно, что противник практикует массовую заброску агентуры, приобретенной из числа советских военнопленных, в прифронтовую полосу и глубокий тыл.

Как показала практика, для заброски агентов в зону боевых действий немецкая разведка широко применяла сухопутный способ проникновения через передний край линии фронта. Переброску агентов спецслужбы противника чаще всего осуществляли на непродолжительный срок, после чего они должны были возвращаться в разведывательный орган. Легенды, которые вражеская разведка разрабатывала для агентов, были в основном несложными и вытекали из общей обстановки, сложившейся на фронтах. Как правило, они выдавали себя за военнослужащих, вышедших из окружения или отставших от подразделений, а также за гражданских лиц, бежавших с территории, временно оккупированной врагом. Экипировка вражеских агентов производилась в соответствии с легендами.

В этот период немецкая разведка ориентировалась на массовое использование слабо подготовленных агентов, рассчитывая, что если даже небольшая часть из них выполнит задание, будет достигнут определенный оперативный результат. «В распоряжение штабов немецких армий, – заявлял позднее руководитель абвера В. Канарис, – направлялись многочисленные группы агентов… Группы использовали трофейное русское обмундирование, военные грузовики и мотоциклы. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50—300 км перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником».

Делая ставку на молниеносную войну, в первые месяцы боевых действий основное внимание немецкая разведка обращала на фронт и прифронтовую полосу, где осуществлялся сбор разведывательной информации, исходя из текущих потребностей военного командования. Продолжающееся отступление советских войск, отсутствие зачастую сплошной линии фронта, значительная протяженность фронтовых коммуникаций – всё это создавало условия для безнаказанного проникновения агентуры противника в советский тыл. При переброске агентов немецкая разведка ставила перед ними задачу вести сбор разведывательных данных путем личного наблюдения в пути следования по заданному маршруту, подслушивать и выведывать у военнослужащих сведения, представлявшие военную тайну. Диверсионно-разведывательные группы противника пытались дезорганизовать управление советскими войсками и работу органов тыла.

Быстрое продвижение вражеских войск позволило спецслужбам врага в ряде случаев собрать ценную разведывательную информацию об основных группировках советских войск и без использования агентуры. Немецкими войсками в первые месяцы войны было захвачено большое количество различных документов и материалов войсковых штабов, партийных и советских органов, шифров. Другим важным источником служили показания советских военнопленных.

Тем не менее масштабы заброски вражеской агентуры, завербованной в основном из числа советских военнопленных, в прифронтовую полосу были значительными. Помимо военнопленных спецслужбы противника использовали и другие возможности. К примеру, подразделения абвера в ряде случаев практиковали вербовку и засылку в советский тыл агентуры из числа подростков, женщин. Такого рода агенты заводили знакомства среди военных, стремились устроиться на работу в воинские части в качестве медсестер, официанток, прачек и т. п. В этой связи НКВД СССР было дано указание особым отделам работавших в частях Красной армии и до этого бывших в плену женщин задерживать, допрашивать об обстоятельствах пленения и выхода с территории противника, а уличенных в шпионаже арестовывать.

Столкнувшись с масштабной заброской вражеской агентуры через линию фронта, особые отделы НКВД в первые месяцы войны сделали упор на режимно-заградительные меры. Они осуществлялись, как правило, с участием войск НКВД по охране тыла действующей армии. С июля 1941 г. заградительные отряды начали также укомплектовываться военнослужащими рот и батальонов особых отделов армий и фронтов. В задачи этих отрядов входили задержание дезертиров, агентов спецслужб противника, всех подозрительных лиц, проникающих на линию фронта, и проведение предварительного расследования с последующей передачей материалов вместе с задержанными по подсудности[1].

К организации заградительной службы были привлечены и силы воинских гарнизонов в прифронтовой полосе. Они организовывали засады, посты, заслоны на перекрестках, путях движения беженцев, подходах к крупным населенным пунктам. Кроме того, по поручению контрразведчиков для поддержания порядка и проверки документов стали высылаться воинские патрули на железнодорожные станции, практиковалась сплошная одновременная проверка документов у пассажиров в поездах. К 20 июля 1941 г. заградотряды и оперативные заслоны уже существовали на всех фронтах.

В директиве Управления особых отделов НКВД СССР от 28 июля 1941 г.[2] об усилении работы заградительных отрядов подчеркивалась важность их использования в интересах контрразведки и приводились конкретные примеры задержания немецких агентов, экипированных в форму красноармейцев и имевших задания шпионского либо пропагандистского характера. Примечательно, что в документе ставилась задача сбора сведений о сотрудниках вражеских разведорганов, обстоятельствах вербовки, способах переброски разоблаченных агентов противника и т. п. Полученные в процессе следствия материалы предписывалось использовать в оперативной работе и, кроме того, направлять в Управление особых отделов НКВД СССР.

Изложенные в директиве требования по выявлению вражеской агентуры сопровождались и некоторыми спорными положениями. Так, директива предписывала «всех лиц, возвратившихся из германского плена, как задержанных заградительными отрядами, так и выявленных агентурным и другим путем, арестовывать и тщательно допрашивать об обстоятельствах пленения и побега или освобождения из плена. Если следствием не будут добыты данные о причастности их к органам германской разведки, таких лиц из-под стражи освобождать и направлять на фронт в другие части, установив за ними постоянное наблюдение как со стороны органов особого отдела, так и со стороны комиссара части».

Применение возможностей заградительной службы в ряде случаев сопровождалось и выселением «социально опасных и неблагонадежных лиц» из прифронтовой полосы. К примеру, согласно приказу командования Северо-Западного фронта от 25 июля 1941 г. в трехдневный срок из прифронтовой полосы выселялись по спискам, представленным соответствующими органами НКГБ и НКВД, бывшие кулаки, лица, судимые в прошлом за контрреволюционные преступления, имевшие переписку с родственниками, проживавшими в Германии и Финляндии, а также уголовные преступники и лица, враждебно настроенные к советской власти.

Широко использовались возможности заградительной службы для выявления агентов по признакам фиктивности документов и особенностям экипировки. Разведывательные органы противника в ряде случаев допускали в этом отношении серьезные ошибки. Например, контрразведчики установили, что в фиктивные красноармейские книжки, которыми снабжались агенты, сотрудники немецкой разведки вставляли скрепку из нержавеющей стали, и она всегда была чистой и блестящей. Подлинные же красноармейские книжки соединялись обычной железной скрепкой, которая оставляла ржавые следы, и т. п. Во многих органах военной контрразведки были разработаны специальные памятки-инструкции по правилам проверки документов. Определенную роль в выявлении вражеских агентов по признакам фиктивности документов сыграл приказ НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 г., согласно которому в Красной армии вводилась единая красноармейская книжка и устанавливалась особая литеровка документов, менявшаяся через каждые 10–15 дней.

Непосредственной борьбой с противником занимались 6‑е отделения (контрразведывательные) особых отделов НКВД. На них возлагались как розыск вражеских агентов, так и заброска собственных за линию фронта. В начальный период войны такая заброска практиковалась в основном в разведывательных и диверсионных целях, но к осени 1941 г. 6‑е отделения в основном переориентировались на внедрение в разведорганы противника. В июне 1942 г. эта работа была централизована – в составе Управления особых отделов НКВД СССР был создан 10‑й отдел (контрразведывательный) во главе с майором госбезопасности И.И. Горгоновым.

Борьба с разведывательной и диверсионной деятельностью неприятельских спецслужб осуществлялась органами военной контрразведки во взаимодействии с территориальными органами НКВД. Так, 24 июня 1941 г. СНК СССР принял специальное постановление о мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе. Ликвидация последних была возложена на органы НКВД. В развитие этого постановления народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия 25 июня 1941 г. подписал приказ, в соответствии с которым было предусмотрено организовать в НКВД СССР штаб, а в республиканских наркоматах внутренних дел и управлениях НКВД по г. Ленинграду и Ленинградской области, Мурманской, Калининской областям, Карело-Финской, Украинской, Белорусской, Эстонской, Латвийской, Литовской и Молдавской ССР, Крымской АССР, Ростовской области, Краснодарскому краю и западной части Грузинской ССР – оперативные группы, отвечавшие за организацию борьбы с вражескими парашютистами и диверсантами.

Наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД республик, краев и областей совместно с органами НКГБ было предписано в 24 часа организовать при городских, районных и уездных отделах (отделениях) НКВД истребительные батальоны по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника численностью 100–200 человек каждый и об исполнении донести по телеграфу. Между особыми отделами (третьими подразделениями), начальниками истребительных батальонов и другими структурами НКВД была налажена постоянная связь и в необходимых случаях организовано взаимодействие.

Однако, несмотря на принимаемые меры, в первые месяцы войны фашистскими диверсантами были выведены в прифронтовой полосе из строя некоторые линии и узлы связи, вследствие чего нарушено устойчивое управление войсками со стороны штабов фронтов и армий. В значительной мере это явилось результатом действий диверсионных групп, засланных гитлеровцами в советский тыл еще накануне войны. Некоторые акции диверсантам противника удалось совершить и в глубоком тылу Советского Союза. Так, в августе 1941 г. на Кировской и Октябрьской железных дорогах было совершено семь диверсионных актов.

К осени 1941 г. руководство органов военной контрразведки осознало необходимость и важность централизованного накопления и анализа данных о деятельности разведывательных органов противника. Между тем фактически сложившийся порядок работы с задержанной вражеской агентурой в органах военной контрразведки не способствовал положительному решению данной задачи. Чтобы исправить положение, особые отделы НКВД фронтов издали ряд распоряжений по улучшению следственной работы по делам арестованной агентуры противника.

Так, в указании особого отдела НКВД Южного фронта от 18 ноября 1941 г. констатировалось, что следствие в особых отделах армий, дивизий, бригад по делам на разоблаченных агентов врага велось поверхностно, не выяснялись детали и обстоятельства, которые можно было бы использовать в розыске другой забрасываемой агентуры (способы связи и т. п.). Это лишало органы безопасности возможности проведения острых контрразведывательных мероприятий, например, по перевербовке агентуры противника. В связи с этим начальник особого отдела НКВД Южного фронта П.В. Зеленин дал указание всё следствие по делам разоблаченной агентуры противника сосредоточить в следственных частях особых отделов НКВД фронта и армий и в особом отделе НКВД по охране тыла фронта. Начальникам особых отделов НКВД армий предписывалось ввести в практику работы по линии контрразведки перевербовку неприятельской агентуры, особенно из числа военнослужащих РККА, изучать методы работы вражеской разведки, ее личный состав и широко использовать полученные данные для сбора разведывательных материалов о войсках противника. Перевербовку и выброску такой агентуры за линию фронта и задания следовало предварительно согласовывать с особым отделом НКВД фронта.

В процессе непрерывной борьбы с агентурной разведкой противника к концу 1941 г. постепенно начала складываться система специальных разыскных мероприятий, проводившихся органами военной контрразведки. Она включала в себя организацию наблюдения за вероятными маршрутами движения шпионов, диверсантов и террористов к местам дислокации войсковых частей и соединений Красной армии; осмотр возможных мест появления или укрытия вражеских агентов; проверку подозрительных лиц, появляющихся в полосе боевых действий; использование в розыске заградительной службы и т. д. Достаточно активно стали использовать особые отделы НКВД и явившихся с повинной вражеских агентов. Находясь в составе оперативно-разыскной группы, они визуально опознавали тех лиц, которые им были известны по совместному нахождению в немецком разведывательном органе или разведшколе.

Важную роль в розыске вражеской агентуры, снабженной радиостанциями, играла радиоконтрразведывательная служба. Ее подразделениями за годы войны было перехвачено большое количество радиодонесений действовавших в советском тылу агентов немецкой разведки. Для фиксации работы агентурных радиостанций противника на территории, занятой советскими войсками, формировались специальные разыскные радиопеленгаторные группы. Служба радиоконтрразведки оказывала эффективную помощь органам безопасности и военной контрразведки в организации и проведении радиоигр с разведкой противника. Кроме того, подразделения радиоконтрразведки органов безопасности осуществляли разведку в эфире, пеленгование радиостанций, радиоперехват и дешифровку радиограмм военного командования и разведывательных органов противника. За годы войны военному командованию были переданы тысячи расшифрованных радиограмм о дислокации и численном составе основных группировок немецких войск, готовящихся наступательных операциях противника, сосредоточении резервов и прочем, что помогало советскому военному командованию принимать правильные решения при разработке боевых операций.

Эффективным оружием в арсенале органов военной контрразведки стали перевербовка задержанной и явившейся с повинной агентуры и внедрение ее в разведорганы и разведшколы противника, а также ведение радиоигр. Они начали применяться особыми отделами НКВД уже в 1941 г. В ходе радиоигр удавалось перехватывать каналы связи разведывательных органов противника со своими агентами, выводить на нашу территорию вражеских шпионов и захватывать их. Одну из первых радиоигр органы военной контрразведки провели в сентябре 1941 г., в ходе которой особый отдел Северо-Западного фронта задержал 10 вражеских агентов.

Радиоигры с противником вели в 1941 г. как территориальные органы государственной безопасности, так и органы военной контрразведки. Во избежание противоречий в дезинформации, которые могли вызвать подозрения у немецко-фашистской разведки и гитлеровского командования, работа по использованию захваченных вражеских агентов с радиостанциями была централизована. Тексты радиограмм разрабатывались органами контрразведки совместно с Генштабом Красной армии и утверждались руководством Генштаба, а особенно важные – Ставкой ВГК. Все сеансы связи контролировались радиоконтрразведывательной службой. К участию в радиоиграх привлекались задержанные и перевербованные немецкие агенты-радисты, а также агенты органов госбезопасности, внедренные в германские разведорганы и переброшенные затем противником на советскую территорию с радиостанциями. Сотрудники особых отделов тщательно следили за реакцией противника на передаваемые ему сообщения. При малейших признаках недоверия с его стороны в радиоигру вносились соответствующие изменения.

Существенную роль в разоблачении агентуры неприятеля и других преступных элементов в начальный период войны сыграла проводимая органами безопасности фильтрация советских военнослужащих, вышедших из окружения или бежавших из фашистского плена. Механизм этой работы складывался постепенно. В первые месяцы войны, когда глубокий тыл быстро превращался в передовую, эту работу особым отделам НКВД приходилось налаживать на ходу. Между тем по состоянию на 29 сентября 1941 г. только на Юго-Западном фронте из окружения вышли 9084 человека: младших командиров и рядовых – 6766, среднего комсостава – 2227, старшего комсостава – 76, высшего комсостава – 15 человек. За это же время вышли из окружения 116 сотрудников особого отдела НКВД Юго-Западного фронта. Все вышедшие из окружения были проверены особыми отделами.

С первых дней войны в соответствии с военно-стратегическими планами фашистского командования по захвату Москвы и Ленинграда основные силы немецкой разведки были сконцентрированы на центральном и северном направлениях. Осенью 1941 г. только на московском направлении действовали три абверкоманды, 19 абвергрупп, особая команда полиции безопасности и СД «Москва», около 10 особых и оперативных команд и другие разведывательные и карательные органы гитлеровцев.

В противоборстве с сильными спецслужбами противника летом – осенью 1941 г. особые отделы НКВД постепенно приобретали опыт ведения контрразведывательной работы в условиях боевых действий. Несмотря на имевшиеся трудности, уже в период битвы за Москву органами военной контрразведки был разоблачен ряд немецких агентов, прошедших специальную подготовку в городах Борисове и Смоленске и переброшенных в советский тыл на тульском участке фронта с заданием внедриться в штабы и воинские части. Кроме того, агентам поручалось проникнуть в Москву для сбора сведений о расположении минированных участков, ходе эвакуации, дислокации аэродромов, эффективности бомбардировок города немецкими самолетами и многом другом. Арестованные агенты назвали еще 65 советских военнопленных, завербованных немецкой разведкой и частью уже заброшенных в советский тыл.

Активная работа по розыску вражеской агентуры проводилась и на других фронтах. Так, согласно сообщению НКВД СССР в ГКО от 29 ноября 1941 г. особым отделом НКВД Северо-Западного фронта в октябре 1941 г. была выявлена и арестована переброшенная через линию фронта в районе Кресцы – Валдай группа агентов немецкой военной разведки из 17 человек. Арестованные показали, что имели задание по сбору сведений о расположении штабов, аэродромов, складов с боеприпасами и продовольствием, передвижениях артиллерийских и танковых частей Красной армии.

В тылу страны контрразведывательные подразделения территориальных органов и особых отделов НКВД во второй половине 1941 г., занимаясь преимущественно борьбой с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб фашистской Германии, обратили внимание на некоторую активизацию работы с легальных позиций английских спецслужб. 25 сентября 1941 г. 3‑е управление НКВМФ СССР направило сообщение народному комиссару Военно-морского флота СССР Н.Г. Кузнецову о проведении разведывательной деятельности на Черноморском флоте представителями английской военно-морской миссии. Находившиеся на Черноморском флоте члены миссии Фокс и Эмброуз путем личного наблюдения и бесед с командным составом пытались подробно выяснить, какое вооружение имеется на том или другом корабле, каковы их тактические и ходовые качества и т. д. В начале ноября 1941 г. сходное сообщение об активизации разведывательной деятельности сотрудников английской военно-морской миссии в Архангельске направил в Москву 3‑й отдел Беломорской военной флотилии.

Поступавшая по этим и другим каналам информация о деятельности англичан стала основанием для издания указаний НКВД СССР от 27 ноября 1941 г. начальникам УНКВД по Архангельской и Мурманской областям, начальникам третьих отделов Северного флота и Беломорской военной флотилии об агентурно-оперативных мероприятиях по пресечению шпионской деятельности английской разведки на севере СССР. В нем констатировалось, что английские разведывательные органы внедряют в число официальных военных и экономических представительств в СССР крупных разведчиков, которые используют для сбора шпионских сведений кадры офицеров и унтер-офицеров английской армии и флота, находящиеся на территории СССР. Требовалось улучшить взаимодействие в работе по пресечению шпионской деятельности англичан между КРО УНКВД по Архангельской и Мурманской областям, третьими отделами Северного военного флота, Беломорской флотилии и особым отделом Архангельского военного округа. Перед названными органами ставилась задача выявлять из числа союзников, находящихся на нашем Севере, занимающихся разведывательной деятельностью лиц, устанавливать их подозрительные связи среди личного состава флота и частей Красной армии, а также среди местного населения и т. п.

Однако главные события, связанные с противоборством спецслужб, развивались на фронтах Великой Отечественной войны. Только в ходе битвы под Москвой в зоне боевых действий и в тылу войск Западного фронта органы военной контрразведки во взаимодействии с территориальными органами безопасности обезвредили свыше 200 фашистских агентов и более 150 диверсионно-разведывательных групп противника.

К концу 1941 г. фронтовые органы военной контрразведки подвели первые итоги борьбы с вражеской агентурой и диверсантами с начала войны. Так, согласно спецсообщению особого отдела НКВД Ленинградского фронта от 16 декабря 1941 г. № 145636, направленному в адрес члена Военного совета Ленинградского фронта, секретаря ЦК ВКП(б) и Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) А.А. Жданова, контрразведчиками фронта за этот период были «арестованы и репрессированы за шпионаж, диверсионную деятельность и других лазутчиков германской разведки 143 человека, из них: а) агентов германской разведки, завербованных до войны – 27 человек; б) резидентов германской разведки – 2 человека; в) агентов из числа быв. военнослужащих, находившихся в плену, – 84 человека; г) агентуры из жителей местностей, занятых противником, – 24 человека; д) агентов из жителей прифронтовой полосы – 6 человек».

Военные контрразведчики к этому времени установили, что основной «базой» германских разведорганов до начала войны являлись антисоветские зарубежные организации, в том числе ОУН, и специально подготовленные шпионские группы из числа лиц немецкой национальности. С началом боевых действий они составили костяк агентов, засылавшихся в советский тыл в составе групп с разведывательными заданиями. Так, в конце июля 1941 г. в Лужском укрепрайоне были задержаны два немецких агента: Я. Карафиат – студент Пражского медицинского института, и К. Шункару – украинец, румынский подданный. В ходе следствия было установлено, что группа агентов германский разведки, в которую входили арестованные, в красноармейской форме была переброшена за линию фронта с задачей пробраться в район Пулково, откуда по радио передавать сведения о передвижении частей Красной армии. Группа была снабжена радиопередатчиком, шифром и оружием.

С продвижением вражеских войск в глубь советской территории немецкая разведка перешла к упрощенным методам работы и стала активно использовать в качестве агентов попавших в плен военнослужащих частей Красной армии, изменников Родины, перешедших на сторону врага, «враждебный элемент» из населения местностей, временно занятых противником, а в некоторых случаях и подростков. Подобного рода агентура в начальный период войны получала поверхностную подготовку и собирала сведения преимущественно в интересах военного командования тактического уровня.

Аналогичная картина в целом складывалась и на западном направлении. В докладной записке особого отдела НКВД Западного фронта от 30 декабря 1941 г. № 70991‑сч командующему фронтом Г.К. Жукову и члену Военного совета фронта Н.А. Булганину были приведены данные о результатах работы особых отделов фронта за период с 22 июня по 28 декабря 1941 г. Всего были арестованы и разоблачены 505 агентов немецкой разведки, из них: завербованных до войны – 4, переброшенных через фронт из числа военнопленных – 380, жителей временно занятых противником районов – 76, жителей прифронтовой полосы – 43, внедренной в штабы войсковых соединений агентуры – 2. Особый отдел фронта сделал вывод о том, что немецкая разведка в условиях военной обстановки осуществляет массовую вербовку агентуры, особенно из числа военнопленных и добровольно перешедших на сторону врага. Особенно интересовало германскую разведку московское направление, куда забрасывалась основная масса завербованной агентуры.

Следует оговориться, что при оценке количественных показателей деятельности органов военной контрразведки в 1941–1942 гг. необходимо учитывать их относительную достоверность. В тяжелейших условиях первого периода войны, не владея в полной мере информацией о тактике противника, оперативные и следственные подразделения военной контрразведки и территориальных органов безопасности в ряде случаев допускали ошибки, которые трагически сказывались на судьбах конкретных людей. Среди руководства и оперативного состава порой складывалось искаженное либо преувеличенное представление о реальной направленности разведывательно-подрывной деятельности вражеских спецслужб.

После начала наступления под Москвой в конце 1941 – начале 1942 г. были приняты меры по упорядочению фильтрационной работы органов военной контрразведки. Особыми отделами НКВД на освобожденной частями Красной армии территории было обнаружено значительное количество бывших советских военнопленных и лиц, находившихся в окружении противника. По мнению Л.П. Берии, эту категорию лиц необходимо было тщательно проверять и выявлять среди них «изменников Родины, шпионов и дезертиров». Об этом 25 декабря 1941 г. он написал И.В. Сталину, предложив создать специальные лагеря НКВД.

27 декабря было принято постановление ГКО, которым Наркомат обороны обязывался создать сборно-пересыльные пункты (СПП) для помещения в них бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и окружении противника, обнаруживаемых в освобожденных местностях. В этот же день был отдан приказ наркома обороны И.В. Сталина № 0521 о формировании армейских СПП (один на армию) и фронтовых проверочно-фильтрационных пунктов (ФПФП), специальных лагерей для проверки военнослужащих, освободившихся из плена. Их число не было постоянным и колебалось в зависимости от обстановки на фронтах.

28 декабря 1941 г. появился приказ НКВД СССР, которым было поручено заместителям наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышеву и И.А. Серову в трехдневный срок организовать специальные лагеря НКВД: Грязовецкий (Вологодская область), Южский (Ивановская область), Тамбовский (Тамбовская область), Новоаннинский (Сталинградская область). В последующем было создано еще шесть лагерей. В эти лагеря направлялись все военнослужащие, задержанные на освобожденной от противника территории для первичной проверки. В ходе фильтрации осуществлялся личный досмотр и бралось письменное объяснение об обстоятельствах пребывания в плену. Завершалась проверка во фронтовых фильтрационных лагерях и спецлагерях НКВД и сборно-пересыльных пунктах. На 29 января 1942 г. в спецлагерях НКВД содержались 32 147 бывших военнослужащих Красной армии и Военно-морского флота, ранее находившихся в плену и окружении противника. Спустя месяц, по состоянию на 23 февраля 1942 г., всего были освобождены из плена и собраны из находившихся в окружении лиц уже 128 132 человека.

В ходе наступления под Москвой в начале 1942 г. части Красной армии освободили ряд городов и районов, где в течение нескольких месяцев хозяйничали фашистские оккупанты. Первыми в освобожденные населенные пункты вместе с боевыми подразделениями вступали органы военной контрразведки. В отсутствие других правоохранительных органов и органов власти военные контрразведчики должны были принимать по горячим следам неотложные меры по задержанию агентуры спецслужб противника, немецко-фашистских пособников, выявлять и изымать оставленную немецкими разведорганами документацию. Таким образом, на период наступления наиболее актуальными задачами для органов военной контрразведки стали задержание на освобожденной территории лиц, активно сотрудничавших с оккупантами, а также борьба с разведывательной деятельностью спецслужб противника непосредственно на линии фронта и в прифронтовой полосе.

18 февраля 1942 г. НКВД СССР издал указание № 64 о задачах и порядке организации оперативно-чекистской работы на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов территории СССР. В указании предписывалось немедленно с изгнанием оккупантов восстанавливать в освобожденных районах органы государственной безопасности. Для этого территориальным органам направлять в освобожденные города и районы заранее подготовленные оперативно-чекистские группы НКВД, которые развертывали свою работу по договоренности с особыми отделами НКВД.

Как органы военной контрразведки, так и территориальные органы НКВД начинали свою работу на освобожденной территории с арестов всех выявленных пособников оккупантов, оставленной фашистскими спецслужбами агентуры, диверсантов и террористов. Сотрудники органов военной контрразведки опрашивали местных жителей, заявителей в отношении лиц, оказывавших содействие оккупантам, тщательно изучали захваченные документы немецких учреждений. Особое внимание уделялось выявлению и постановке на учет личного состава немецких разведывательных, контрразведывательных, полицейских и административных органов, их агентуры, в том числе оставленной на освобожденной территории, изменников Родины, участников карательных отрядов, других предателей и пособников, участников созданных оккупантами националистических и различных антисоветских организаций. Перечисленные лица подлежали немедленному аресту.

Весьма внушительным был и перечень лиц, которые хотя и не арестовывались, но подлежали проверке и контролю со стороны органов безопасности. В условиях военного времени и особенно применительно к 1941–1942 гг. в него попали и некоторые категории жителей оккупированной территории, которые с позиций сегодняшнего дня не представляют опасности для государства. В частности, к ним относили владельцев жилых домой, в которых размещались учреждения оккупантов, членов и кандидатов в члены ВКП(б) и ВЛКСМ, прошедших регистрацию у немцев, содержателей притонов и домов терпимости, всех без исключения лиц, служивших в созданных немцами учреждениях и предприятиях и т. п. Подлежали взятию на учет бывшие троцкисты, правые, представители других бывших антисоветских партий, оказавшиеся на оккупированной территории.

Исключения делались для насильственно мобилизованных немцами, а также мелких служащих (истопников, уборщиц, рядовых канцелярских служащих). Последние арестовывались только при наличии конкретных материалов о совершении предательства. Для выявления оставленных немцами агентов, а также складов оружия и боеприпасов военные контрразведчики через местное население устанавливали лиц, которые не являлись жителями данной местности, организовывали тщательный осмотр всех подвальных, чердачных и складских помещений, разрушенных зданий.

Задачей первостепенной важности в начале 1942 г. продолжал оставаться розыск забрасываемой гитлеровскими спецслужбами агентуры в прифронтовую полосу и глубокий советский тыл. К этому времени стало ясно, что противник поставил обучение своей агентуры на поток и развернул на оккупированной территории многочисленные разведывательные органы и школы. По некоторым зарубежным оценкам, основанным на анализе архивных документов абвера, в период с 1942 по 1944 г. эта спецслужба постоянно имела за линией советского фронта 500–800 агентов. Только в группе армий «Центр» немецко-фашистской разведкой ежедневно забрасывалось в советский тыл 8—10 агентов.

20 февраля 1942 г. было издано указание НКВД СССР № 66 об усилении оперативно-чекистской работы по выявлению агентуры разведывательных органов воюющих с СССР стран, которое ориентировало органы безопасности на розыск забрасываемой в тыл обученной в разведывательных школах агентуры[3]. В последующие месяцы органами военной контрразведки были достигнуты при решении этой задачи определенные положительные результаты. Так, 6 апреля 1942 г. особым отделом Калининского фронта были арестованы агенты-радисты германской военной разведки Г.Ф. Фоменко и И.М. Дьяченко. У задержанных изъяли радиостанцию, два пистолета, два парашюта, поддельные документы, 4 тыс. рублей советскими дензнаками и запас продовольствия на 10 дней. Оба агента были одеты в форму военнослужащих Красной армии и снабжены соответствующими документами. На допросе Фоменко и Дьяченко показали, что они находились в лагере военнопленных, откуда были отобраны и направлены в разведывательную школу в г. Борисов, а после обучения заброшены в советский тыл для ведения разведки на коммуникациях войск Красной армии.

Отличительной особенностью начального периода войны являлась периодическая заброска агентуры в составе групп численностью до 15–20 человек. К примеру, 25 февраля 1942 г. в комендатуру станции Веженка, расположенную в 7 км от г. Белева (Западный фронт), прибыла группа бывших военнопленных в составе 10 человек. Командир группы лейтенант РККА Карнаух заявил, что военнослужащие являются членами заброшенной в советский тыл диверсионной группы, имеют при себе мины для совершения взрывов на железнодорожных путях и документы военнослужащих НКВД.

Особо следует подчеркнуть, что в указании НКВД СССР № 66 Управлению контрразведки и Управлению особых отделов НКВД было предписано организовать планомерное выявление и изучение дислокации, состава и методов работы разведывательных и контрразведывательных органов воюющих с СССР стран. Ставилась задача практиковать засылку надежной агентуры в тылы противника для подставы ее германским разведорганам с задачей выявления дислокации и личного состава этих органов, а также лиц, подготавливаемых противником к переброске на нашу территорию. Это исключительно важное и своевременное решение фактически ориентировало органы контрразведки на выявление агентуры противника уже на стадии ее подготовки. Развернувшаяся вслед за этим работа по проникновению во вражеские разведорганы и разведывательные школы была очень сложной по своему исполнению, но принесла с течением времени неплохие результаты и существенно повысила эффективность розыска вражеских агентов.

На протяжении первой половины 1942 г. органы военной контрразведки зачастую путем проб и ошибок продолжили вырабатывать оптимальную для военного времени систему организации своей оперативной работы. В условиях продолжавшихся ожесточенных боев на всех фронтах, отмобилизования новых частей и соединений, значительных потерь среди личного состава военной контрразведки и прихода им на смену сотрудников из территориальных и транспортных органов безопасности войсковых офицеров сделать это было не так просто. Неслучайно основные результаты по разоблачению и задержанию агентуры, диверсантов и террористов спецслужб противника были достигнуты в начальный период войны во многом в результате фильтрационной работы.

Деятельность особых отделов НКВД в годы войны по проверке и фильтрации военнослужащих, вышедших из окружения или бежавших из плена, является объектом критики многих современных исследователей истории советских органов государственной безопасности. Нельзя не согласиться, что для военнослужащих, зачастую с боями вышедших из окружения или бежавших из плена, было морально тяжело проходить проверку и подвергаться допросам со стороны работников особых отделов. Имели место и нарушения, в том числе грубый нажим на проверяемых. Однако нельзя не учитывать остроту переживаемого момента, а также реальную практику спецслужб противника по заброске своей агентуры в советский тыл под соответствующей легендой. К тому же сотрудники особых отделов подходили к организации проверки избирательно. Для военнослужащих, вышедших из окружения в составе подразделений, как правило, проверки не было, либо она была минимальной. Более серьезная работа велась в отношении лиц, вышедших из окружения или бежавших из плена в одиночку либо при сомнительных обстоятельствах.

По мере накопления опыта система мер по розыску агентуры противника органов военной контрразведки совершенствовалась, и уже к концу 1942 г. основные результаты стали приносить оперативно-разыскные, заградительные, чекистско-войсковые и другие оперативные мероприятия, а не фильтрационная работа.

Проверка и опрос военнослужащих, находившихся в плену или вышедших из окружения при сомнительных обстоятельствах, практиковались вплоть до окончания Великой Отечественной войны. Однако помимо фильтрационной работы военная контрразведка стала получать очень ценную информацию от своих агентов, внедренных в разведывательные органы и разведывательные школы противника, а также из других источников. Результаты зафронтовой работы активно использовались органами военной контрразведки для организации розыска агентов абвера, прошедших обучение в разведывательных и диверсионных школах и заброшенных в советский тыл. Ставшие известными особенности тактики заброски, экипировки агентов и диверсантов врага, признаки фиктивности документов доводились контрразведчиками до военного командования, личного состава, участвовавшего в несении комендантской и патрульно-постовой службы.

Военные контрразведчики установили, в частности, что вражеская разведка снабжает свою агентуру различными советскими и воинскими документами: паспортами, удостоверениями командного и начальствующего состава, красноармейскими книжками, командировочными удостоверениями, оперативными предписаниями и различными справками. Эти документы были частично захвачены разведкой в период наступления германской армии или отобраны у военнопленных и гражданского населения, изъяты у убитых и раненых бойцов, командиров и политработников либо сфабрикованы. К примеру, одна только абергруппа-107, дислоцировавшаяся на оккупированной советской территории в городах Бежице и Орле, в 1941–1943 гг. имела около 20 гербовых печатей штабов различных советских дивизий, до 40 печатей стрелковых полков, свыше 10 печатей эвакогоспиталей, 5–6 печатей армейских госпиталей, печати штаба Западного фронта, несколько печатей райкомов ВКП(б) и комсомола, гербовые печати горотдела и райотдела НКВД.

В феврале 1942 г. органами военной контрразведки был составлен сборник признаков подделки документов, использования противником экипировки и легенд прикрытия. Во многих частях были разработаны памятки-инструкции по правилам проверки документов.

В период наступательных действий органы военной контрразведки принимали все меры к тому, чтобы захватить официальных сотрудников, агентуру, обслуживающий персонал разведорганов противника, а также их документацию. Изучение трофейной документации, допросы сотрудников и обслуживающего персонала позволяли получить установочные данные на тех агентов, которые были ранее заброшены неприятелем в наш тыл. В ряде случаев ценную информацию удавалось получать и путем опроса населения прифронтовой полосы. Ориентировки о выявленных агентах регулярно рассылались во все органы безопасности для организации их розыска в масштабах страны.

Директивой НКВД СССР от 28 марта 1942 г. № 129 об усилении борьбы с агентурой противника, действующей на нашей территории с поддельными документами, органам контрразведки было предписано организовать во фронтовой и прифронтовой полосе проверку и жесткий контроль документов у всех лиц, передвигающихся в одиночном порядке либо в составе небольших подразделений и команд, а также тщательную фильтрацию задержанных. При проверке документов особое внимание обращать на их подлинность, время выдачи, подписи и содержание документа, обязательно проверяя и сличая все имеющиеся у данного лица документы, практикуя краткий устный опрос. Все граждане мобилизационных возрастов, подозрительные женщины, пытавшиеся завязать знакомство с военнослужащими, а также подростки, обнаруженные в расположении воинских частей и не проживавшие в данном населенном пункте, подлежали задержанию до выяснения их личности и причин появления у линии фронта[4].

Органы военной контрразведки приняли меры по усилению контроля передвижения военнослужащих и гражданских лиц по проселочным дорогам, в обход населенных пунктов. На этих маршрутах выставлялись специальные посты, секреты, проверявшие документы у подозрительных лиц. Все вызывавшие сомнение задержанные также подлежали фильтрации. Большую роль в выявлении и розыске вражеской агентуры по-прежнему играла развернутая с первых месяцев войны заградительная служба. Она включала в себя контрольно-пропускные пункты и заградительные отряды войск НКВД по охране тыла действующей армии.

Принимаемые меры позволили повысить эффективность борьбы с вражеской агентурой как непосредственно в прифронтовой полосе, так и в глубоком советском тылу. За период с января по июль 1942 г. органами НКВД были в общей сложности арестованы 7755 агентов противника, а всего с начала войны – 11 765 человек. Большая часть была задержана в результате работы органов военной контрразведки и войск по охране тыла действующей армии. Органами НКВД СССР было выявлено к этому времени 36 школ германской военной разведки на временно оккупированной территории, в которых обучались одновременно до 1500 агентов-разведчиков и диверсантов, завербованных врагом главным образом из числа военнопленных командиров и бойцов Красной армии. Как правило, противник забрасывал в начальный период войны свою агентуру через линию фронта группами по 3–4 человека, реже – по 10–20 человек. С марта 1942 г. немецкая разведка начала практиковать также заброску агентуры самолетами.

Уже весной 1942 г. Управление особых отделов НКВД СССР, другие органы безопасности начали направлять на места ориентировки директивы о конкретных разведывательных подразделениях и школах противника, подготовленной в них агентуре, используемых легендах, документах прикрытия и т. п. Со временем в Управлении особых отделов НКВД (позднее ГУКР Смерш НКО) были сформированы литерные дела на конкретные разведслужбы, а работа по ним, включая накопление необходимой информации, стала носить системный характер.

Бывшие сотрудники разведорганов противника после окончания Второй мировой войны достаточно критично оценивали эффективность свой работы по заброске агентуры в советский тыл. Так, по оценке одного из бывших офицеров абвера, из 100 заброшенных агентов 60 не выполняли свое задание и просто исчезали, примерно 20 являлись с повинной в советские органы безопасности и лишь 20 человек стремились реально работать на немецкую разведку.

Особую актуальность и остроту проблема борьбы с вражескими агентами и диверсантами приобрела летом 1942 г. в условиях, когда советские войска вели ожесточенные оборонительные бои под Сталинградом и на Северном Кавказе. Согласно сообщению особого отдела НКВД Сталинградского фронта, только за август 1942 г. на фронте были арестованы 110 немецких агентов, в том числе на линии фронта – 97 человек. 11 арестованных агентов прошли обучение в Варшавской, Полтавской и Яблоньской (в районе г. Люблин, Польша) разведывательных школах абвера. В ходе следствия было установлено, что немецкая разведка в течение месяца направляла свою агентуру в тыл Красной армии главным образом с заданиями по совершению диверсий, сбору разведывательных данных на линии фронта и в прифронтовой полосе, а также склонению советских солдат к переходу на сторону немецких войск.

В период боев на Северном Кавказе органы военной контрразведки столкнулись с деятельностью специального разведывательно-диверсионного полка «Бранденбург-800». В начале битвы за Кавказ диверсантам этого полка удалось провести несколько успешных операций в тылу советских войск.

В августе – сентябре 1942 г., когда немецкие войска вышли к Волге, особое значение приобрела железнодорожная линия Урбах – Баскунчак – Паромная, по которой шло снабжение Сталинградского фронта. С учетом этого немецкая разведка произвела заброску нескольких агентов-диверсантов, которые должны были путем совершения взрывов парализовать работу железной дороги, однако органами военной контрразведки эти попытки были сорваны. 23 августа 1942 г. силами военной контрразведки на левом берегу Волги были задержаны два агента немецкой разведки, которые имели при себе 9,8 кг тола, шесть коробок с запалами и взрывателями, сигнальный фонарь и топографические карты.

В свою очередь, в течение августа особые отделы фронта отправили в тыл противника преимущественно с заданием внедрения в разведывательные органы 30 агентов. Кроме того, при отходе советских частей на новые рубежи были оставлены в неприятельском тылу 46 резидентов, агентов и связников, перед которыми поставлены задачи проникновения в аппарат вражеских разведорганов и сбора контрразведывательных данных. За этот же период из тыла противника возвратились три источника особых отделов, которые доставили ценные сведения в интересах военного командования.

С выходом гитлеровских частей к Волге разведывательные органы противника усилили заброску своей агентуры на территорию Саратовской, Сталинградской, Пензенской областей. Так, в середине августа 1942 г. при налете вражеской авиации на боевые порядки 99‑й стрелковой дивизии сотрудники особого отдела НКВД дивизии обратили внимание на то, что с земли было выпущено несколько осветительных ракет. В процессе розыска предположительно заброшенных вражеских агентов было установлено, что в находившейся недалеко деревне Торостянка появились двое подозрительных военнослужащих. Они поселились на частной квартире и выдавали себя за военнослужащих одного из полков 99‑й стрелковой дивизии. Проверка показала, что такие лица в полку не значатся. Сотрудники особого отдела сумели задержать вражеских агентов с поличным во время очередного сеанса радиосвязи. При обыске у них были изъяты портативная радиостанция, шифры, ракетница, записи о частях 99‑й стрелковой дивизии. Все оперативно-разыскные мероприятия были проведены в течение пяти дней.

Противник в это период пытался забрасывать свою агентуру и под видом раненых. Для ее выявления контрразведчики привлекали медицинских работников. Так, например, санинструктор одной из частей заметила, что двое приставших в пути раненых отказываются от перевязки ран, ссылаясь на то, что не хотят повредить гипс. Когда же санинструктор проявил настойчивость и гипс был снят, выяснилось, что рука абсолютно здорова; то же оказалось и у напарника. Уличенные в симуляции ранения шпионы пытались выдать себя за дезертиров, но при обыске в их вещевых мешках обнаружили малогабаритную радиостанцию, шифры и расписания связи, шпионские записи, предназначенные для передачи в разведцентр. На допросах агенты Васин и Симоненко, как они назвали себя, показали, что были заброшены в советский тыл на самолете после окончания Минской шпионской школы. Сведения передавали в разведцентр по радиостанции.

Борьба с агентурой противника активно велась органами военной контрразведки и на других фронтах. К примеру, 13 июля 1942 г. особым отделом НКВД Северо-Западного фронта были арестованы прошедшие обучение в Смоленской разведшколе агенты-диверсанты немецкой разведки, бывшие красноармейцы С.Ф. Юшин и Е.Н. Марков, сброшенные с немецкого самолета на парашютах в районе станции Куженкино. Агенты имели при себе 6 кг тола, детонаторы, бикфордов шнур, два револьвера системы «наган», поддельные документы и некоторые другие предметы шпионской экипировки. Согласно заданию немецкой разведки диверсанты должны были взорвать железнодорожный мост на участке Куженкино – Шлино. При допросе задержанные назвали других агентов, обучавшихся с ними в Смоленской разведшколе и переброшенных немцами в советский тыл.

Одним из серьезных противников советской контрразведки наряду с абвером являлись финские спецслужбы, которые вели разведку в тылу частей и соединений Красной армии с помощью отдельных агентов, а также хорошо подготовленных и экипированных агентурно-боевых групп. Как правило, они проникали в тыл на глубину до 100–150 км, имея при себе портативные радиостанции для связи с центром. Задачами групп были сбор разведывательной информации о дислокации, передвижениях советских войск, совершение диверсионных актов, захват языков и т. п.

Как известно, весной 1943 г. была проведена масштабная реорганизация советских спецслужб. Одним из главных ее элементов было разделение единого НКВД и выведение из его состава оперативно-чекистских подразделений в отдельный наркомат госбезопасности, а военной контрразведки – в наркомат обороны. По предложению И.В.Сталина система Особых органов НКВД в войсках стала именоваться контрразведкой «Смерш» («Смерть шпионам!») Таким образом 19 апреля 1943 г. на базе Управления особых отделов НКВД было создано Главное управление контрразведки «Смерш» НКО, а также соответствующие Управление в наркомате ВМФ и отдел в НКВД. Его возглавил начальник УОО и заместитель наркома внутренних дел комиссар государственной безопасности 2‑го ранга В.С.Абакумов. Непосредственно задачи розыска агентуры противника и ведения радиоигр были возложены на 3‑й (начальник – полковник Г.В.Утехин, которого в сентябре сменил полковник, затем генерал-майор В.Я.Барышников), а заброска собственной зафронтовой агентуры – на 4‑й отдел ГУКР. Аналогично на фронтовом уровне вместо 6‑х (контрразведывательных) отделений были созданы 2‑е (розыскные) и 3‑и (зафронтовые) отделы Управлений контрразведки «Смерш» фронтов, а на армейском – 4‑е отделения ОКР армий, объединявшие как розыск, так и зафронтовую работу.

К лету 1943 г. реорганизация и основные кадровые назначения по органам «Смерш» практически были осуществлены. Они совпали с периодом, когда после зимнего наступления 1942/1943 г. по войскам Красной Армии был отдан приказ о переходе к обороне, закреплении на достигнутых рубежах, накапливании и перегруппировке сил и средств для дальнейших наступательных действий на советско-германском фронте.

Немцы, со своей стороны, также принимали меры по переброске войск и техники на восток из Западной Европы и Африки, а после мощного и успешного контрудара южнее Харькова в феврале – марте 1943 г. заняли прочную оборону и готовились к решающему сражению на так называемом Курском выступе. Армии вермахта пополнились не только людьми, но и новыми типами бронетанковой техники и самолетов. Гитлеровские войска по-прежнему представляли собою грозную силу.

В Курской битве отечественные разведка и контрразведка сыграли чрезвычайно важную роль. Им удалось не только заблаговременно обнаружить подготовку немцами наступления на курском направлении, но и определить место и срок проведения операции.

Располагая столь всеобъемлющей информацией о планах противника, советское командование на Курской дуге выбрало тактику «преднамеренной обороны» с последующим переходом в контрнаступление. В соответствии с этой задачей перед спецслужбами СССР была поставлена цель усиления дезинформационных мероприятий для того, чтобы скрыть подготовку советской наступательной операции. В связи с этим органы военной контрразведки активизировали работу по поиску и захвату вражеских агентов, передававших по заданиям своих разведцентров информацию о концентрации советских войск и резервов, их численности, о местах расположения штабов, о характере оборонительных сооружений. Армейские чекисты для передачи дезинформации использовали девять захваченных радиостанций противника, которыми немецкая разведка снабдила небольшие агентурные группы и отдельных агентов, имевших задания вести наблюдение за передвижением советских войск и военной техники к линии фронта, сообщать сведения о количестве, наименованиях и дислокации войсковых соединений и частей Красной Армии.

Включенные в радиоигры радиостанции находились в городах Ливны, Лихвин, Елец, Щигры, Касторное и Тамбов, т. е. в районах, прилегавших к Курской дуге. Маскировка радиоточек, работавших под контролем военной контрразведки, затруднялась близостью фронта, мелколесьем и равнинным характером местности. Была велика угроза провала операции в эфире из-за визуальной разведки противника с воздуха. Для предотвращения этого нежелательного для чекистов развития событий были приняты необходимые тактические меры. В операцию включили все захваченные радиоточки, при помощи которых немцы намеревались получать сведения из указанных выше районов, причем дезинформация при этом дублировалась двумя московскими агентурными радиостанциями и тремя радиоточками в Саратове и Пензе. Передачи радиопрограмм, подтверждавшие сведения других агентурных радиостанций, под разными предлогами вскоре прекращались. Радиосеансы, как правило, не затягивались, что затрудняло противнику осуществление проверки радиоточек.

Передававшаяся германскому командованию дезинформация сыграла значительную роль при подготовке исторического сражения на Орловско-Курской дуге, так как помогла скрыть накопление резервов Красной Армии на важном участке фронта. Если в декабре 1942 г. активная дезинформация, касающаяся концентрации советских войск на Волховском фронте, по заданию Генерального штаба велась при помощи одной агентурной радиостанции противника, то в мае – июне 1943 г. по Курской дуге дезинформирование проводилось более масштабно и с большей эффективностью. По существу, это был первый опыт широкого использования агентурных радиостанций противника.

Практика подобного рода операций свидетельствовала о том, что органы военной контрразведки преодолели трудности, вызванные недостатком опыта и сложной обстановкой первых месяцев войны. Они сумели выработать хорошо продуманную и действенную систему оперативных мер предупреждения и пресечения разведывательных акций противника.

Существенную помощь в проведении большой курской радиоигры оказала Инструкция по организации и проведению радиоигр с противником, подготовленная и выпущенная летом 1943 г., к самому началу Курской битвы, в ГУКР «Смерш» НКО СССР. Инструкция стала острым оружием отечественной контрразведки. Этот подробный и четкий документ свидетельствовал о высоком уровне оперативного искусства, которое, несмотря на трагедию предвоенных лет и суровые испытания начала войны, не было утрачено чекистским ведомством и стремительно развивалось.

Заложенные в инструкции принципы соблюдения особой конспирации, маневрирования силами и средствами контрразведки, осуществления строгой централизации и плановости всех оперативных действий требовали от военных чекистов, оперативного состава внутренней контрразведки, специальных войск, оперативно-технических служб армии и органов безопасности максимума инициативы и изобретательности, оперативности, ответственности и умения принимать верные решения в форс-мажорных обстоятельствах. В процессе таких операций предусматривалась «парализация деятельности» разведывательных органов противника и снижение уровня их активности путем оперативных мер по нейтрализации действий его агентуры и использованию борьбы с ней в интересах контрразведки.

На местах строго секретной инструкцией руководствовались начальники органов контрразведки «Смерш» фронтов и военных округов, а также работники, непосредственно участвовавшие в ведении радиоигр. Документ давал разъяснения оперативному составу на основании накопленного опыта задержания вражеских агентов-радистов, документирования их показаний, ведения радиосеансов связи, составления легенд и дезинформации, подготовки другой необходимой документации, в том числе и оформления дела радиоточки. До конца войны тактика такого рода операций совершенствовалась с учетом оперативной и военной обстановки, складывавшейся на фронтах Великой Отечественной войны.

В результате сражения под Курском и Белгородом была сорвана попытка широкомасштабного наступления вермахта. Реванш за поражение под Сталинградом не состоялся, армии рейха окончательно увязли в затяжных, в основном оборонительных боях. Победа в пятидесятидневном сражении досталась советским войскам большой ценой людских и материальных потерь, но ее решающее значение для окончательного изгнания врага с временно захваченных территорий СССР и конечной победы над ним несомненно.

В единстве стран фашистского блока стали намечаться все более ощутимые трещины, а отношения СССР с союзниками укреплялись. Свидетельство тому – договоренности об открытии второго фронта и послевоенном сотрудничестве трех держав, достигнутые на Тегеранской конференции 1943 г.

1943 год ознаменовался дальнейшими успехами советского оружия. С августа по декабрь были освобождены половина территории Украины, ряд крупных промышленных центров в России и Белоруссии, включая Орел, Таганрог, Брянск, Смоленск, Новороссийск и Гомель. В следующем году, учитывая безусловное превосходство над противником, перед Красной Армией Верховным Главнокомандованием были поставлены задачи проведения крупных операций по всему фронту. Для наступления Генштабом были определены десять направлений, которые стали называться сталинскими ударами. В ходе их осуществления была полностью снята блокада Ленинграда, освобождены Украина, Одесса, Севастополь и весь Крым, Карелия и Молдавия, созданы предпосылки для выхода советских войск на территорию стран Восточной Европы. Война приблизилась к границам рейха и его сателлитов. Последний, десятый, удар в 1944 г. Красная Армия нанесла по захватчикам силами войск Карельского фронта и Северного флота в советском Заполярье.

После высадки армий союзников во Франции и выхода англо-американских войск к оборонительному немецкому валу, так называемой «линии Зигфрида», гитлеровская Германия была вынуждена воевать на два фронта. Боевой дух солдат вермахта и войск стран-сателлитов значительно упал. Постоянные и все усиливающиеся бомбежки городов, проводившиеся авиацией союзников, не добавляли оптимизма и сеяли панику среди немецкого населения, которое в большей степени стало испытывать все тяготы и невзгоды, вызванные войной. В декабре 1944 г. в Германии принимаются чрезвычайные законы в отношении «перебежчиков», согласно которым те приговаривались к смертной казни, а их семьи и родственники подвергались репрессиям. Главари рейха жестоко расправились с участниками заговора и покушения на Адольфа Гитлера, в числе которых оказались не только подпольщики, но и видные государственные и военные деятели: бывший руководитель Абвера Канарис, бывший посол в СССР Шуленбург, полковник Штауфенберг и др.

На тайном фронте противоборства соотношение сил все ощутимее склонялось в пользу антигитлеровской коалиции. Однако спецслужбы фашистской Германии оставались грозным противником, по-прежнему направляя основные усилия в своей подрывной работе против СССР.

Армейские чекисты полностью владели ситуацией, своевременно улавливали все изменения в поведении противника и его тактических действиях по подрыву Красной Армии и тыла. Об этом свидетельствовали регулярные доклады В.С. Абакумова в Государственный Комитет Обороны, Генштаб, СНК и другие высшие инстанции, директивы и приказы ГУКР «Смерш» НКО СССР, отчеты, сообщения органов военной контрразведки с фронтов.

В 1943–1944 гг. объекты разведывательно-диверсионных устремлений немецкой разведки на театре военных действий оставались прежними: штабные учреждения, войсковые резервы, места их сосредоточения. Немцев интересовали сведения о группировках советских войск, наличии укреплений и аэродромов, снабжении армии, коммуникациях к линии фронта и др. Однако при этом противник усилил заброску на советскую территорию качественно новых агентов и диверсантов, более тщательно подготовленных для действий в прифронтовой полосе и в тыловых районах СССР. Предпочтение отдавалось враждебно настроенным к советской власти агентам из числа белогвардейцев, националистов, членов профашистских организаций, предателей и изменников, карателей, пособников, уголовных элементов, зарекомендовавших себя практической работой в пользу рейха. Органы «Смерш» столкнулись с фактом использования немцами в качестве диверсантов специально обученных в Германии агентов-подростков, которые при задержании должны были называть себя эвакуированными беспризорниками.

Начиная с 1943 г. противник стал интенсивнее забрасывать свою агентуру через линию фронта на самолетах. При отступлении германских войск в тылу Красной Армии противником оставлялись агентурные группы, отдельные агенты-диверсанты со специальными заданиями, а также связанное с ними или действовавшее самостоятельно враждебное националистическое подполье.

С 25 октября по 1 декабря 1944 г. органами «Смерш» Действующей армии в расположении частей советских войск и на освобожденной территории было арестовано 776 агентов германской разведки и контрразведки, сброшенных на парашютах или оставленных немцами при отступлении.

В июле 1944 г. органами «Смерш» был захвачен зондерфюрер Эрвин Брониковский-Герасимович, который в качестве инструктора разведоргана при ставке германского военного командования объезжал резидентуры, оставленные при немецком отступлении на советской территории. Он был известен смершевцам как заместитель начальника Борисовской разведшколы, а затем школы радистов в местечке Нидерзее. Во время допроса Брониковский назвал 36 агентов, которые забрасывались в районы Москвы, Калинина (Твери), Тулы, а также были оставлены в Литве, Западной Белоруссии и Западной Украине. Используя эти сведения, чекисты арестовали 27 из них, а остальных объявили в розыск, причем некоторые из перевербованных агентов успешно использовались в радиоигре из района Москвы.

При осуществлении подрывной деятельности немецкие спецслужбы, не снижая активности на фронте и в прифронтовой полосе, все чаще стали переносить свои акции в глубокий тыл Советского Союза. В первую очередь, их интересовали все виды коммуникаций, промышленные предприятия и другие хозяйственные объекты, имевшие важное значение для обороны страны. В частности, уже со второй половины 1943 г. для сбора сведений о военной промышленности и о политико-моральном состоянии населения шпионы-радисты германской разведки забрасывались с задачей проникновения в Чкалов (Оренбург), Челябинск, Иркутск, Ташкент, Молотов (Пермь), Рязань, Свердловск (Екатеринбург) и Горький (Нижний Новгород).

Противник также обратил повышенное внимание на национальные районы СССР, где им были запланированы мероприятия по провокации вооруженных выступлений в тылу. Немцами были осуществлены переброски вооруженных отрядов и групп в Калмыкию, Казахстан, на Северный Кавказ, в Крым, а для распространения идей так называемого Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП) – в Орловскую и Брянскую области. Эти формирования были ликвидированы совместными контрразведывательными и чекистско-войсковыми операциями территориальной контрразведки органов НКГБ, ГУКР «Смерш» НКО СССР и НКВД СССР.

Имели также место попытки установления местонахождения лагерей военнопленных для организации массовых выступлений. Кроме того, агентура врага постоянно получала задания по организации убийств офицерского состава армии и чекистских органов.

Летом 1944 г., по результатам проверки состояния розыскной работы на фронтах и в военных округах, в Москве собралось совещание начальников вторых отделов и отделений по розыску. На нем было определено, что данные оперативные мероприятия являются прерогативой не только этих подразделений «Смерш», но и всех оперативных сотрудников военной контрразведки. Подготовленную осенью 1943 г. Инструкцию по организации розыска агентуры разведки противника следовало знать всему оперативному составу. При этом особое внимание армейских чекистов было обращено на составление и использование специальных алфавитных списков, фотоальбомов и сборников с указанием биографических данных и примет разыскиваемых вражеских агентов, ориентировок по разведывательным органам, а также на применение опыта смершевцев-розыскников. Для оказания практической помощи по розыску на фронты выезжали помощники-направленцы начальника ГУКР «Смерш» и другие ответственные работники главка, а руководящие сотрудники фронтовых и армейских аппаратов – в корпуса, дивизии, бригады и другие соединения.

В феврале 1944 г. В.С. Абакумов докладной запиской в ГКО рапортовал И.В. Сталину об издании «Сборника материалов об органах германской разведки, действующей на советско-германском фронте». Он предназначался в помощь контрразведчикам-розыскникам, а также для информирования командующих и членов военных советов фронтов, армий и военных округов. В апреле 1944 г. в органы «Смерш» был разослан аналогичный сборник об органах финской военной разведки.

Не меньшее внимание было уделено совершенствованию розыскных мероприятий в тылу Действующей армии. Широко практиковалось применение специальных розыскных групп с включением в них агентов-опознавателей, которые были ранее на службе в немецких спецорганах или в учреждениях оккупационного режима, но впоследствии добровольно заявили о себе советской контрразведке. Они знали в лицо вражеских шпионов, диверсантов, пособников и предателей, могли хорошо ориентироваться во враждебной среде и на оккупированной территории. Их использовали в ходе розыскных мероприятий в тылу советских войск, в прифронтовых населенных пунктах, на железнодорожных станциях, в поездах, в питательных пунктах, в местах дислокации запасных полков, среди скопления военнослужащих, прибывающих к линии фронта, а также среди местного населения.

С 1 октября 1943 г. по 1 мая 1944 г. советской контрразведкой были переброшены в тыл противника 345 зафронтовых агентов, в том числе 50 перевербованных германских разведчиков; вернулись после выполнения заданий – 102. Внедрились в разведорганы – 57, из них 31 вернулся (из указанных 102), остались выполнять задания «Смерш» – 26. В ходе операций было перевербовано 69 германских разведчиков, из них по паролю в советские органы госбезопасности явились 29, остальные остались в немецких разведшколах. По данным разведчиков, возвратившихся из тыла врага, было задержано 43 германских агента. Всего за указанный выше период было выявлено 620 официальных сотрудников и 1103 агента разведорганов. Из числа выявленных агентов арестованы органами «Смерш» 273.

За апрель 1943 – февраль 1944 г. зафронтовая агентура «Смерш», проникшая в немецкие части РОА и карательные отряды, организовала переход на советскую сторону через линию фронта и к партизанам 1202 участников этих формирований. Летом 1944 г., по представлению В.С. Абакумова, отмечая проявленное мужество и большие заслуги агентов «Смерш» в борьбе с немецкими разведорганами, Указом Президиума Верховного Совета СССР орденами и медалями были награждены 14 зафронтовых разведчиков и агентов-опознавателей.

Перед началом наступления военная контрразведка регулярно снабжала информацией командование частей и соединений Красной Армии. Так, в августе 1944 г., перед наступательной операцией на подступах к столице Латвии Риге, УКР «Смерш» 2‑го Прибалтийского фронта подготовил для всех подразделений военной контрразведки ориентировку о школах разведчиков-диверсантов «Абверштелле-Остланд». В соответствующем приказе отмечалось, что управление «Смерш» фронта «располагает значительными материалами, дающими возможность парализовать их подрывную деятельность». В связи с этим под руководством начальника управления в район Рижского узла, к местам дислокации немецких школ, вслед за наступающими частями Красной Армии направлялись смершевские оперативные группы, усиленные бойцами стрелковых батальонов. Они выполняли задачи по выявлению и аресту сотрудников и агентов разведки противника, руководителей антисоветских формирований, захвату документации разведывательно-диверсионных «гнезд» противника.

В ноябре 1944 г. Управление контрразведки «Смерш» 2‑го Белорусского фронта представило командующему маршалу К.К. Рокоссовскому подробную информацию о результатах розыска агентуры противника на территории войск фронта. Как видно из доклада, в мероприятиях под руководством фронтовых чекистов участвовали 56 подвижных поисковых групп, использовавших агентов-опознавателей, 61 подвижный патруль по проверке документов в полосе фронта и 279 заградительных постов с организацией непрерывно действующих засад и прикрытий в установленных местах, использовавшихся противником. Путем анализа полученной оперативной информации, систематизации материалов чекисты представили командующему развернутую картину работы «Смерш» по осуществлению непроницаемости переднего края обороны для проникновения агентуры абверкоманды-103 и разведывательных групп «Цеппелина», действовавших на данном участке советско-германского фронта. Чекисты отметили большой интерес противника к местам расположения войсковых резервов и штабов соединений, его стремление узнать действующую литеровку удостоверений личности и командировочных предписаний. При этом было замечено, что в ряде случаев немецкие агенты снабжались старыми бланками и вещевыми книжками.

В начале 1945 г. командующий войсками 2‑го Прибалтийского фронта маршал Л.А. Говоров ознакомился с докладом отдела контрразведки «Смерш» о подрывной деятельности разведки противника в Латвии и Литве, а командующий 17‑й Воздушной армией генерал-полковник авиации В.А. Судец – о разоблаченной агентуре противника среди военнослужащих и их окружения в местах дислокации авиационных частей на территории Венгрии и Югославии.

После выхода советских войск к границе СССР создалась новая военно-политическая ситуация. Руководство Советского Союза приняло решение о разгроме гитлеровской Германии на ее территории. Лозунг «Вперед, на Берлин!» в советском народе и в армии воспринимался единодушно как необходимая мера возмездия оккупантам за причиненное ими горе и страдания, за гибель миллионов родных и близких.