Отогрей моё сердце

Глава 10

Дома.

Ощущение, что прошло не семь лет, а семь месяцев. Мама даже не сменила обои на стенах в спальне девушки. Комната пустовала и оставалась нетронутой, не считая регулярных уборок в ней.

- Мам, я будто окунулась в школьные годы, - обернулась Есения к матери. – Ты даже плакаты с моими кумирами не сняла.

- Не стала. Ченнинг Татум красавец. А Паттинсона хоть и не люблю, но рука не поднялась выбросить. Ты так фанатела от сериала, - мама расплылась в улыбке от воспоминаний о счастливом прошлом.

- Спасибо, мам, - загрустила Есения. – Я сниму их. Времена юношеской влюбленности прошли, а Вера не поймет этих постеров и заклеит своими мультяшками.

- Как посчитаешь, Еся. Прими душ, переоденься и давайте завтракать, - Татьяна вышла из спальни, оставив девочек одних.

Вера спальню оценила, с разбега плюхнувшись на узкую кровать замурчав, и Есения подумала: еще пару лет и вместе мы не уместимся на ней.

- Мама, а Одувана можно выпустить из клетки?

- Пока нельзя, дочь. Дай бабушке привыкнуть сначала к нам, потом уже крысу запустим по квартире. А то сгрызет что ни будь у нее, и баба Таня отдаст его уличным котам, - шутливо пригрозила Есения.

Позавтракав, разбирали вещи и Есения поняла, что у нее мало одежды. И та, что прибыла контейнером раньше, так же оказалась немногочисленной и устаревшей. Пока находилась в декрете, мало что покупала, оставляя всё пособие по уходу на дочь. А за год работы не успела все заменить: денег по-прежнему не хватало, а супруг считал до сотни, требуя отчета по затратам, сам при этом не гнушаясь тратиться на развлечения.

Перебрав одежду дочери и отделив летний гардероб от зимнего, разложила по полочкам в шкафу.

Вера адаптировалась быстро. С бабушкой она была знакома через видеосвязь и прониклась доверием к родственнице быстро. Сидя в соседней комнате, с интересом наблюдала как мама, достав запасы мотков пряжи, разложила перед внучкой, предлагая выбор. Девочка хотела варежки с рисунком и гетры.

- Баб, а свяжешь мне с Умкой? – сделав просящее личико, стояла перед бабушкой, схватив несколько разноцветных клубков.

- Свяжу. А Умка это кто у нас? – хитрила женщина.

- Ну, Умка из мультика…, мишка белый! – добавила с восторгом.

- С медведем значит. А гольфы – гетрами называются.

Девочка, поняв слово, согласно закивала.

- Еся, - громко позвала дочь Татьяна. - У Веры есть валенки или унты?

Есения подошла к проему двери и задумчиво ответила:

- Унты есть. Но боюсь малы станут, если на толстый носок надеть.

- Давай ей кисы купим? Здесь богатый выбор обуви из шкур. Красиво, тепло и недорого.

- Значит, купим, мам.

- А тебе есть что носить, дочь? – требовательно взглянула женщина на дочь.

- Не переживай, мам, найду что надеть в мороз.

Есения устыдилась, что прожив в браке, вернулась с маленьким багажом и дитем в придачу. Алименты, что назначил суд бывшему мужу, пришли лишь раз и то сумма небольшая. Как он умудрялся занизить свой доход? Или специально перевелся на другую должность, чтобы им меньше досталось?

Но девушка не рассчитывала на бывшего, решив немедленно начать поиски работы.

***

Есения не могла заснуть. Уже больше часа возилась с боку на бок, а сон не шел. Зато мысли о странном спутнике неодолимо преследовали весь день. А его предложение стать любовницей нагоняло жар в лице, рисуя непристойные картины сплетенных тел на широком ложе. Мужчина казался оборотнем, зверем в обличии человека, настолько в нем проступало хищническое, пугающее и одновременно манящее.

Вера тихо сопела рядом, уткнувшись в плечо матери, и она устыдилась своих мыслей, лёжа рядом с дочерью. Приказала себе не думать о диком, озабоченном соседе из купе. Поцеловав макушку девочки, обняла ее и постаралась заснуть, считая пугливых рогатых оленей на заснеженном поле.

Но и во сне сахаляр ее не отпускал, пробравшись в подсознание: Есения бежала по глубоким сугробам, увязая в снегу все глубже и боясь оглянуться, чувствуя, как ее преследует нечто. Дышит в затылок, настигает, пытается схватить за упавший с головы капюшон, но промахивается. Чудовище, лохматое существо, зверь. А она все переступает с ноги на ногу, с каждым разом теряя силы. Обувь осталась на снегу, ноги застыли, а лицо пылает огнем. ВотОнонастигает, срывает одежду и поворачивает к себе, опаляя жарким дыханием лицо: Есения видит пасть медведя с раздутыми ноздрями, острым клыками и из нее вырываются человеческие слова:я все равно возьму тебя…

В испуге закричала и проснулась.

- Мамочка! Что с тобой? – со стороны донесся взволнованный голос дочери.

Есения повернулась на бок и поняла, что пережитый кошмар всего лишь жуткий сон, тяжело вздохнула, радостно улыбаясь Вере.

- Сон плохой приснился, прости, Вер…, - а оглядев себя, усмехнулась: одеяло оголило ноги, перекочевав на сторону дочери, от чего они во сне и замерзли.

Зато сама девочка, взлохмаченная со сна и разгоряченная, сидела в кровати и рисовала карандашом в раскраске.

- Бабайка? – вылупила глазенки. – К тебе тоже приходил?

- Бабайка, - усмехнулась реакции дочери. - Но я от него сбежала, - и подмигнула.

- Это хорошо… Мам, я кушать хочу.

- Так чего не встаешь и не идешь к бабушке?

- Боюсь...

- Бабушку?!

- Нет…, ну я не знаю…, что кушать, - растерянно и смущенно добавила. – Пойдем вместе?

- Трусишка ты моя, - погладила щеку дочери. – Идем за мной, мама тут как дома, а впрочем, это и есть теперь мой дом, - и, откинув одеяло, опустила ноги на пол.

Как бы Есении не хотелось понежиться и погреться еще в кровати, стеснительность Веры гнала на кухню. Пока девочка не обвыкнется в квартире еще несколько дней будет ходить с ней по ее требованию.