Падение Империи

Глава 13. Страх хуже смерти

… Ин-ар-Хартум, Зиккурат тысячи душ

Блексворд вытер грязное от пыли и пота лицо. Выдернул клеймору из тела очередного вурдалака и поспешил выйти из ненавистного маленького зала, стены которого давили на него, сжимали, заставляли его дрожать и трепетать. Юный Тангер не знал, где сейчас находиться Орин, но что-то ему подсказывало, что он жив.

Блексворд Тангер не мог назвать себя бесстрашным. Он много чего боялся, но через свои страхи переступать умел, чем безмерно гордился. Ещё с детства он боялся бойцовских собак, да и простых дворняг, пока не переступил через себя. С тех пор, собак он уважал и любил. Но в глубине любого человека, в его подкорке, в самых тёмных уголках сознания, таиться страх, что всегда будет кукловодом, дергать за ниточки, заставляя чувствовать себя беспомощным перед лицом страха.

Темнота пугала любого. Но Блексворд боялся не её. Он до жуткого ужаса боялся замкнутых пространств. Когда стены сдавливались, сжимались и он оставался один в небольшой коробочке, без воздуха, света, и возможности хоть как-нибудь двинуться. Сейчас, когда на его поясе горел фонарь, давая тусклый свет, чёрному легионеру было на много спокойнее. Выдохнув, и присев на небольшой серый булыжник, предварительно проверив, не являться ли он очередным рычагом, он вытер лезвие клейморы об рваный плащ, и позволил себе отдохнуть, буквально пару минут.

— Масла в фонаре хватит ещё на пару часов. Проклятый Зиккурат. Ненавижу. — пробурчал он себе под нос.

Ему дико хотелось спать. Веки смыкались сами, наливаясь тяжелым металлом. Горло пересыхало за минуту, а воды становилось всё меньше, буквально две фляги, третья иссякла два часа назад. Всё это было похоже на злую и скверную шутку. Несколько раз, где-то вдалеке он видел свет фонаря, видел Орина, пытался до него докричаться. Но, как оказалось, его крик разносился глухим и непонятым эхом.

Он ступал по этим тёмным, серым залам, каждый следующий угол напоминал предыдущий с невероятно пугающей точностью. Иногда, свет на секунду тускнел на столько, что Блексворд оказывался почти во тьме, как вдруг огонёк фонаря вновь загорался. Слышал он только свои шаги и гул, который внезапно появлялся, словно за его спиной оказывалась орда вурдалаков, и так же внезапно этот гул пропадал, оставляя его в звенящей тишине. Иногда, эту неприятную тишину сменяли стоны, визг, которые казались такими далёкими и близкими одновременно. Затем стук, словно, кто-то продолжал что-то строил, скрежет, бивший по ушам, словно совком проводят по стеклу. Звук падения, словно что-то разбилось вдребезги. Писк, мгновенный, мимолётный, но противный и невыносимый. Смрад смерти, гниения, застоявшейся воды и крови бил в ноздри, вызывая рвотный рефлекс. Блексворд сполоснул лицо водой из фляги, на мгновение скорчился, но продолжил путь, превозмогая все невзгоды.

Как он понимал, он спускался всё ниже, что его не радовало от слова совсем. Спускаясь в очередной зал, он заметил паучка, что спускался вниз с потолка на своей паутине. Тангер не стал мешать эту маленькому, противному и ненавистному им созданию заниматься своими делами. Пройдя по проходу дальше, он вышел к череде могли. Многочисленные свечи, подношения в виде фруктов и прочей еды. Блексворд облизал бы губы, если бы всё это было не сгнившей кашей. Древние клинки и доспехи, кошельки с древними монетами, которые в нынешние времена, вряд ли будут стоить хоть что-то. По всей видимости, он наткнулся на могилы знатных особ, воинов или кого-то в это роде. Ступая вперед, ему захотелось застонать и зарыдать, увидев эту картину.

Маленький паучок не мог своими мелкими и противными лапками сотворить вот это! Огромные количество склизкой паутины, облепляющее стены в несколько десятков слоёв. Больше паутинистые узоры, которые мог сделать длишь паук, соразмерный Блексворду. Во тьме скользнул восьминогий силуэт. Блексворд взглотнул неприятный комок у горла и жалобно простонал.

— Пауки, сука. Ну почему пауки, почему не змеи, почему не вурдалаки и живые мертвецы, почему пауки? — он шмыгнул носом. Второй самый глубокий страх Блексворда, были огромные пауки, что плюются ядом и валят жертву на пол, разгрызая её челюстями, облепливая паутиной. Казалось, сейчас Зиккурат смеяться над ним, мол: «Не пройдёшь» «Ты трус» «Ты боишься» «Поверни назад, глупец или служи нам!»

— Чистота крови, чистота долга, чистота Легиона! — вновь простонал Блексворд, сжав клеймору ещё сильнее.

«Эти паукообразные бояться огня» промелькнуло в его голове. Быстро отступив назад, Блексворд нашёл старые тряпки и плащи, намотал их на старый посох, полил фонарным масло и поджёг. Так он чувствовал себя в безопасности. Огонь от импровизированного факела освещал практически всё помещение. Подойдя ближе к паутине, послышался писк и гоготание. Блексворд поджёг паутину, так вмиг разгорелась, словно политая маслом. Дальнейший пути осветился и Блексворд стал истерично размахивать факелом и крутиться на месте. Десятки пауков, размером с бойцовских собак стояли на его пути. Мохнатые, разъярённые светом от факела, с противными, чёрными глазами по четыре пары, наполненными голодной жаждой, с восемью ногами и острыми челюстями. Пауки чёрного и зелёного окраса подняли передние лапы, и пошли вперёд. Блексворд закричал, размахивая факелом, пауки отступили, визжа от жара. Тангер извернулся и ткнул огнём одному в морду. Тот перевернулся на спину и стал спивать огонь со своей морды своими паутинистыми лапами.

— Боишься огня, сука! Получай! — яростно прокричал Тангер, размахивая огнём. «Позади тупик. Только вперед!» подбодрил он себя.

Он шёл вперед, размахивая факелом, отгоняя осмелевших пауков, ступая по липкой паутине, что мешала идти вперед. Превозмогая страх, боль, неприязнь, и отвращение, Блексворд рванулся вперед, поджигая паутину. Пауки словно переглянулись, и визжа помчались за ним. Дым заполнял, узкое помещение и его стенки, но вот, впереди показался свет, тусклый свет кристалл, который был на входе! Блексворд рванул туда ещё быстрее. Уже на лестнице ведущей вверх, он повернулся и вновь стал отгонять в край оборзевших пауков. Один из них сумел дотянуться до его пояса, но он сдёрнул фонарь, частично облив себя и членистоногих товарищей маслом. Блексворд умудрился задеть его, а паук задеть других собратьев. Они загорелись, зарычали и помчались во тьму, другие пауки в страхе отступили. Блексворд победно воскликнул, отступая назад.

В долю мгновенья, когда он вышел к очередному мосту, ему на спину накинулся пауки, щёлкнув челюстями в дюйме от шеи. Истошно закричав, Блексворд скинул его с себя и припал на четвереньки. Ошеломлённый таким ударом, он стал нащупывать упавшую клеймору. Он был почти в одном сантиметре, чтобы схватив её, как паук вновь поднял передние мохнатые лапы и медленно пошёл к нему. Блексворд грязно выругался и подполз к факелу, успех схватить его. Паук накинулся на него, повалив на спину. Укусив Блексворда в плечо, сбив наплечник мощным ударом двух лап, страшная членистоногая тварь намеривалась прокусить его лицо, как вдруг юный Тангер, превозмогая жгучую ядовитую боль, прислонил ещё горящий факел к противным глазами ненавистного паука. Когда он слез с легионера и истошно завизжал, Блексворд продолжил бить его по открытому пузу. Вскоре, паук затих, а его невзрачные внутренности ядовито-зеленого цвета раскатились по округе. Блексворд подобрал клеймору и пошёл дальше, зажимая рану. Он перевяжет её позже, однако, яд уже был в его крови.

***

— Здравствуй, сын. — холодный голос отозвался позади, Орина застыл в оцепенении.

— Здравствуй, отец. — ответил Орин, обнажая верный клинок, носивший имя «Изгой»

Орин слыл лучшим мечником Уэйстека. О лорде СтоннКасселе говорили, что он не ведает страха. Но это было не так, впрочем, как всегда. Он не страшился тьмы, не боялся пауков, нежити, демонов. В шутку он говорил, что боится только гнева жены, дочери и сестры вместе взятых. Он смело шёл в бой, с именами родных на устах, прославляя свой род и Черный Легион. Только младшая сестренка Кира и младший брат Гарет знали, чего он боится на самом деле, ведь и они этого боялись. Орин обернулся и встал лицом к лицу, со своим страхом.

СтоннКассел презрительно поморщился. Перед ним стоял Эврадар, его отец. Орин стиснул зубы, поджал губы и выругался про себя, довольно не приятными словами. Они были невероятно похожи, отличаясь только сединой в волосах и морщинами. Такой же цвет глаз, взгляд, осанка, даже презрительные выражения лиц у них походило друг на друга. Ещё при жизни Эврадара говорили, что Орин будет второй Эфесом Солнца, что самого Орина ни в коем случае не устраивало. Он не желал занимать место отца, в качестве его копии, Орин выводила из себя даже мысль того, что он может стать таким же, как и его отец. Вечно недовольным, презрительным, помешенном на чувстве долга и выпячивании патриотизма. Эти поджатые губы, вечный взгляд исподлобья.

— Ты вырос, сын. — проговорил призрак, облачённый в серые доспехи. На спине красовался адамантовый клинок, «Солнце»

— Что, не рад видеть своего старика? До сих пор обижен, зол? Ты никогда не мог себя контролировать, вечный гнев правил тобою. Аль я не прав? Своего первенца я знаю как облупленного. Ты всегда мечтал прибить меня, вонзить меч промеж рёбер. Чего ждешь? — «Жалкая уловка» думал Орин, сжимая рукоять Изгоя до боли в ладонях. Призрак Эврадара посмеялся, обнажая Солнце.

— Ты как всегда не можешь начать первый! — призрак разинул рот, издавая чудовищный крик, бивший по ушам, до крови. Орин вонзил меч в землю и оперся на него. Крик усиливался. Голова отозвалась жуткой болью, словно по ней бьёт как по колоколу. Орин стоял. Ноги подкашивались, из носа пошла кровь, а зрение помутилось, но Орин продолжал стоять. Прошла доля секунды, а всё изменилось.

Орин был не в Зиккурате, он был дома, в старом поместье СтоннКасселов. В камине приятно потрескивали поленья и ветки. За окном, как из ведра, лил дождь. Сколько ему тогда было? Шестнадцать? Кире было семь, Гарету — одиннадцать. Мать умерла, отец довёл. Тогда он в первый раз ему ответил. Они пришли с похорон, в гостиной повисла тишина.

— Доволен? — прорычал молодой Орин, который сидел в своём кресле, протирая лезвие Солнца. Он посмотрел на него, молча, не прекращая чистить лезвие.

— Ты довёл её! Ты каждый день лупил нас, её! Зачем!? Чего тебе не хватало? Тебя любила самая прекрасная в Климэнде женщина, она подарила тебе трёх детей. Но тебе вечно чего-то не хватало. Чего тебе не хватает? Сына, что костьми поляжет, ради того, чтобы исполнить эти глупые пророчества!? Эта эпоха давным давно прошла, а ты до сих пор живешь и грезишь, что СтоннКасселы вновь станут императорами! Зачем тебе эта дурацкая корона, такой ценой!? — Эврадар убрал клинок, встал и приблизился к сыну

— Думаешь, я не скорблю? Ты глупый идиот, Орин. В наших жилах течет кровь дракона, кровь Нерана! Наше предназначение — править! И ваша мать это знала. Знала и верила в эту идею и умерла за эту идею! — Орин не сдержался и ударил отцу прямо в печень. Эврадар не дрогнул, лишь прорычал, и ответил, ударив сына в лицо. Орин покосился и отшатнулся от сильного удара

. — Не смей поднимать руку на своего отца, жалкий щенок! Надо было тебя пороть, а не лупить! —

— Я никогда не стану мессией, о котором ты грезишь, никогда не взойду на трон, и мои дети никогда не взойдут на трон! Ты умрёшь, а я о тебе даже плакать не буду. Ублюдок — выпалил Орин. — Я не надеюсь, что ты поймёшь, почему я так поступаю. — через месяц Эврадар захворал и умер. Орин не появился на его похоронах.

Страх, ненависть, желание мстить — последствие его побоев. Удар за каждую ошибку, за каждый прокол или провинность. За всем следовал кулак или ремень. Орин никогда в жизни не поднимал руку на жену или дочь. Он просто не понимал своего отца. Дело было не только в побоях, а в самом детстве. Стремление показать, что СтоннКасселы самые благородные, самые-самые. Каждое утро — ссора, крики, маты. День ото дня одно и то же. Чистейшее безумие.

Он вновь стоял в зале Зиккурата. Призрак стоял перед ним, ожидая его шага. Клинок ловко скользнул в его руках. Орин встал в боевую стойку. Эврадар вознёс клинок вверх. Орин метнулся вперед, намеривался разрубить его пополам. Призрак будто смирено ждал удара. Сильный и размашистый удар прошёл сквозь призрака, как через пелену тумана. Эврадар злостно захохотал и туманом пропал в темноте. Орин двинулся в путь, по тёмным залам, ни на секунду не расслабляясь.

Туман, просочившийся через разломы в стенах, окружил его. Словно живое существо он, пытался его облепить, схватить, повалить и разорвать на части. Орин крутился, словно волчок, отгоняя туман лезвием Изгоя. Он, как казалось, попал в лабиринте. Огромные куски камней, высеченные в квадраты, образовывали сеть путей и закоулков. Орин мчался по ним, бежал со всех ног, поднимая за собой тучу пыли. Где-то мелькал свет кристаллов, по которым он ориентировался. Туман кричал, ревел, плакал, звал его, преследовал. Жажда крови так исходила от него, напитывая едкий воздух подземелья. Сердце билось в бешеном темпе, пытаясь выпрыгнуть из груди, кровь кипела, даже бурлила в жилах. Орин бежал, мотаясь от угла к углу, туман продолжал его преследовать и начинал настигать. Вдруг, в прямом коридоре возникла дыра, а в ней виднелся спасительный огонь, к которому Орин метнулся моментально. Прошмыгнув в дыру, Орин застыл, понимая, что туман потерял его, буквально в метре от него. Он как будто не видел эту дыру и горевший в ней огонь. Туман, словно змея отступил и исчез в тёмном коридоре.

Как оказалось, это был костёр. Простой костёр, сооруженный из здешних камня, тряпок и палок. Орина это насторожило. Не опуская меча, он подошёл поближе. У костра сидел Эврадар. Сидел на коленях, словно медитируя. Он не был так страшен как его призрак, которого Орин встретил чуть раньше. Это Эврадар был более молод, тих.

— Это что, опять какая-то уловка? — выдал Орин, сжимая рукоять верного меча.

— Ты сам говорил, это место постарается тебя убить и помочь. Присядь, сын. отдохни. — Орин узнал этот голос. Этот голос он уважал, стремился стать таким же, как он, когда-то давно, слишком давно.

— Зиккурат капается у тебя в голове. Ищет, как можно тебя задеть, сломать. Будь сильным. Тебя ждёт долгая дорога и одному тебе не справиться. Будь осторожен. — проговорил Эврадар.

— Я же всем сердцем тебя ненавижу. Почему на помощь пришёл именно ты? — спросил Орин, грея руку у костра — Ненавидь ты меня всем сердце. Здесь бы была твоя жена, сестра, брат, дочь или сын. Но, ведь когда-то, ты ровнялся на меня, не так ли? Когда, ты уважал меня. Но, это было так давно. Ведь, где-то в глубине твоей души тёплые воспоминая обо мне, живут до сих пор. Удачи. О того, что произойдёт здесь, зависит судьба Климэнда! –

— Стой! Я ни кому не говорил о сыне, кроме Гарета. — холодный пот пробежал по спине Орина.

— Только честь, право и кровь, сын мой. — ответил Эврадар, скрывшись в тени, оставив Орина одного, у костра.

— Только честь, право и кровь. — чуть погодя ответил Орин, выйдя из оцепенения.

***

Яд огнём пронесся по его крови. Он остановился в очередном тёмном зале, когда его перекосило, и он, скорчившись от боли, упал на холодный пол. Началось с того, что в сердце что-то кольнуло, колени подкосились. Блексворд рухнул на пол, затем застонал, сворачиваясь в клубок, прижимая колен к груди. Конвульсии казались агонией, в ушах стреляло, а рана на плече заныла с новой силой. Если бы он мог, он бы закричал, позвал на помощь, заплакал, но его парализовало, и он застыл в таком состоянии, потеряв сознание от болевого шока.

Кроме тишины и боли, что отозвалась на каждую попытку сделать хоть какое-то движение, Блексворд больше ничего не чувствовал. Лишь боль и неподдельный страх. Ему стало страшно, до ужаса, по щеке протекал солёная слеза, упав на тёмный камень пола. Казалось, что вот и всё, конец. Однако Блексворд вновь попытался двинуться. Боль волной нахлынула на него, но он продолжил попытку. Дергая руками и ногами, пытался кричать и стонать, ловить ртом воздух, он продолжал вырываться из лап смерти. Когда воздух в лёгких почти закончился, он из последних сил дёрнулся и паралич отступил. Жадно глотая воздух ртом, он наслаждался тем, что может шевелиться, двигаться, моргать, кричать, плакать. Он был готов визжать как те пауки, которых он опалил. Перевернувшись на спину, Блексворд полежал буквально минуту, тут же вспомнив о ране. Перевязав её, предварительно обработав промыв спиртом, он отполз к холодной стене и присел около неё, чтобы отдохнуть хоть не много. Его клонило в сон.

— Не спи, душа моя. — проговорил женский голос над ним. Блексворд вмиг поднял голову, разинув рот от испуга и удивления.

— Иса? — Девушка с золотыми волосами пропала в тёмном зале. Затем вновь появилась за углом, зазывая его с собой. Блексворд, повинуясь неведомому чувству, следовал за ней. Он игриво убегала, хихикала. Иса играла с ним, ласково подзывая к себе. Блексворд был несказанно рад, он был готов припасть на колени перед ней, лишь бы она забрала его отсюда и он вновь оказался в её нежных объятьях. Но доверчиво шёл к ней, когда она остановилась у очередного моста. Приложив усилие, он подбежал к ней и обнял. Девушка повесила не его шее и повела его за собой. Блексворд открыл глаза и оказался у обрыва небольшого выступа с каменными перилами в виде арок. Попытавшись отойти назад, призрак Исы потянул его вперед, рыча, словно проклятая:

— Ты и вправду думал, что я выйду за жалкого бастарда!? -

— Иса, нет! — прокричал Блексворд, когда почувствовал, как теряет равновесия.

Силуэт девушки камнем рухнул вниз, словно потоки ветра, зазывая его за собой. Нога Блексворда соскользнула. Он замахал руками, в надежде упасть на спину, но туловище наклонилось вперед. Сердце забилось в сотни раз сильнее, дыханье перехватило, а коленки предательски подкашивались вперед. Блексворд помолился всем богам и упал на спину, почувствовав не слабый удар. Поняв, что ещё жив, и что он не в падении, он как бешенный пополз назад, и остановился только тогда, когда упёрся об стенку. Сказа спасибо всем богам он остался на месте и принялся молиться.

Глаза кое-как привыкли к полумраку. Блексворд сжался, прижимая колени к корпусу тела. Он дрожал, по спине пробежали мурашки. Он до боли сжал челюсти. Ему было страшно. Он не хотел никуда идти, не хотел ничего делать. Он хотел вдохнуть свежего воздуха, испить свежей воды, почувствовать вкус и запах горячего мяса. Он не хотел находиться здесь, до слёз он молили богов, чтобы они дали ему силы. Так он просидел десять, может быть пятнадцать минут. Утихомирив ужас и страх, он на ощупь стал искать свою клеймору, на что ушло довольно много времени, но без своего верного оружия, которому он дал имя в честь любимой, Блексворд не мог обойтись.

— Ну же Иса, сверкни, покажись. — спустя продолжительное время ползаний на корточках, он нащупал знакомую рукоятку, которая ловко и удобно ложилась в его ладонь. Теперь он был спокоен. Привыкнув к полумраку, он двинулся вперед. Тихо шмыгая носом, борясь с чувством, что клонило его в сон.

— Идти вперед. Вперед и вниз — пробормотал он.

***

Орин не стал сидеть на месте. Передохнув пару минут, он двинулся дальше. Выйдя из безопасной расщелины, СтоннКассел аккуратно шёл по лабиринту, заглядывая за каждый угол. Туман на этот раз не намеривался его убивать. Как тихая и безмолвная гладь воды, туман полз на высоте колен, словно не замечая Орина. Казалось, всё затихло в ожидании чего-то нехорошего. То и дело за углами мелькали тени и силуэты. Орин останавливался, прислушивался к окружению и шёл вперед. Чувство трепета заставлял его дрожать, единственный источник тусклого света из масленого фонаря давал какое-никакое чувство защищённость перед мраком, что окутывал каждый метр. Орин продолжал идти, изредка обращая внимание на надписи на стенах, что горели зелёным огоньком. Жаль, он не мог их перевести, не мог понять их смысл. Эти письмена были древнее наречия гномов. Внезапно на него нахлынуло чувство печали и усталость. Сбавив шаг, Орин приложил руку к голове, которая горела и раскалывалась. Отпив воды из фляги, он медленно пошёл вперед, когда очередной приступ ударил его, на выходе из этого проклятого лабиринта. Опираясь о стену, он шёл вперед. Голоса твердили ему:

«Смерть следует за ним и тобой по пятам»

«Недостойный погибнет»

«Разве советь не разрывает тебя на куски?»

«Что ты ей скажешь, когда она узнает?»

«Они тебя не простят»

«Ты не сможешь прятаться вечно, либо он, либо ты!»

Орин вышел из лабиринта к очередному мосту. Завидев силуэт идущего вперед человека, он в надежде воскликнул

— Блексворд! — человек обернулся. Застыл на месте, замахал руками и побежал к Орину, радостно крича:

— Орин! СтоннКассел! — Блексворд подскочил к Орину и на радостях обнял его.

— Тангер! Живой! — радостно ответил Орин, хлопая напарника по плечу

— Боги, я там раз десять чуть не помер! — Блексворд отстранился. Оба они посмеялись, но позади, раздался до боли знакомый Блексворду писк. -

Твои друзья? — спросил Орин, оборачиваясь. В темноте были видны силуэты огромных пауков.

— Бегом? — спросил Блексворд, отступая назад.

— Галопом! — закричал Орин. Два легионера помчались вперед, по мосту, в надежде оторваться от гнусных и богопротивных тварей.

Бежали они быстрее обычного. Разъярённые пауки не отставали и гнались вперед. Сотни многоглазых тварей, с жаждой крови мчались на тусклый огонёк. Орин и Блексворд мчались, перепрыгивая через препятствия, мчась сломя голову, не разбирая дороги в кромешной тьме. Сердце билось, готовясь разорвать грудную клетку. Страх придавал силу. Недаром говорят, что у страха глаза велики, в данном случае таких великих глаз у страха восемь штук! Они бежали и кричали. Спотыкались, больно падали, помогали друг другу подниматься, но продолжали бежать, потому что выхода не было. Только вперед и вниз, мчась по мосту. Вдалеке показалась очередная башня, с белым светом кристалла, как раньше. Мрак отступал, но пауки нагоняли их.

В одно мгновенье, Блексворд споткнулся и повредил ногу. Он закричал, пытаясь подняться, но идти дальше он не мог, не говоря о том, чтобы бежать. Орин сию минуту подхватил его, закину руку на плечи. По крайней мере, он мог переставлять хотя бы одну ногу. Они продолжали бежать, сколько хватало сил. Башня была всё ближе, но пауки предательски приближались, практически дыша им в спину. Казалось всё, конец…

Откуда не возьмись, чаны, что стояли по всему мосту зажглись ярким огнём, пауки боялись именно такого огня. На несколько мгновений сотни паукообразных застыли в испуге. С вершины башни их обстреливали подожжёнными стрелами, что как падающие звёзды врывались в их строй. Пауки истошно закричали и стали отступать назад. Орин и Блексворд рванули к башне, другие пути были отрезаны пропастями и разломами. Недолго думая Орин аккуратно положил Блексворда на ступеньку башни, что вела наверх, и дёрнул за рычаг, что моментально, с грохотом, опустил решетку. За пару секунд они еле перевели дыханье. Затем, медленно и не спеша, чтобы ещё сильнее не навредить ноге Тангера, поднялись на самый верх башни.

— Ну, вы и шороху навели, мальчики. — проговорила женщина с пепельными волосами, бледно-белой кожей, одетая в чёрно-зеленую куртку, вооруженная луком из чёрного материала, с зелёными вставнями в виде кристаллов.

— А ты ещё, блин, кто такая? — выпалили Блексворд, разинув рот от удивления.