Падение владык (СИ)

Глава 2

Глава вторая.

Эвитан, Лютена.

1

Так, Кати, тихо, тихо. Спускайся с Ирииной шеи, быстро. Тут в любой миг понадобятся свободные руки — для драки.

Коридор тянется, ветвится, раздваивается, растраивается. А вот дверей в нем не то чтобы на каждом шагу, но и… на каждом пятидесятом точно есть. Не дворец — сыр с дырками.

Вот, кстати, первая по счету. А у нас есть кинжал. И его можно в щель…

Есть! А теперь — глянем внутрь. Одним глазом ведь можно, да?

Еще как! Сюрприз так уж сюрприз.

Вот это явление святой Полины народу! Нарисовалась, не сотрешь.

Не пугайся, Кати. Сейчас ты увидишь то, что тебе не полагается. И не впервой уже. Так что, будем надеяться, не закричишь. Ты же еще не то видела. В этом паршивом дворце, куда тебя приволокла лучшая в подзвездном мире маменька. Хлеще только у самой Ирии.

Или не увидишь. Как карта ляжет. Свиток Судьбы.

— Что там? — тихонько шепчет жертва чужих интриг и дурости. В том числе — и сводной сестры.

— Ничего. Оставайся здесь и без сигнала не выходи. Не вздумай даже заглядывать. Стой за углом, как мышка. Слейся со стенкой. Ты этому уже научилась. А я тихонько схожу — разведаю обстановку.

За эти месяцы Кати научилась еще и слушаться. Потому покорно замерла, где велели. А стерва… стерва подплыла к входной двери и заложила засовом. Отвернулась к шкафу. Всё один к одному…

До Полины — пять шагов. Уже четыре…

А теперь — выскользнуть и постараться, чтобы якобы бесшумные половицы действительно не заскрипели под твоими коровьими ногами. Да что там — столько шума произведет разве лишь целое стадо коров! Немаленькое.

Развернуть стерву к себе — и наотмашь по умело подкрашенному лицу. На редкость ошеломленному. С силой, со всей злости!

И — острие кинжала к горлу, шепот — в ухо. Будем надеяться — еле слышный:

— Только пикни.

Не сунулась бы сюда Кати — именно сейчас.

Прижать сволочь в голубом к стене. У того самого шкафа.

— Ну что, дрянь? Вот и свиделись.

Небесные глаза расширились в ужасе… но не так чтобы слишком. Будто к ней раз в неделю ожившие покойники являются.

На мертвого папу лживая дрянь смотрела так же?

— Назови мне хоть одну причину оставить тебя в живых. Заорешь — прирежу сразу.

— Я могу тебя отсюда вывести, — мелодичный голос вообще совершенно спокоен. Даже усталый. — Могу дать денег. У меня их немало… для тихой, безбедной жизни не при дворе. Или чтобы удрать из Эвитана подальше. Еще у меня есть дочь и сын — они без меня погибнут. А других причин нет.

— Где Чарли? Где мой брат⁈

— Ты сошла с ума? По-твоему, я могу причинить зло собственному сыну?

— Матерей я видела всяких.

— Я — не Карлотта Таррент.

— Ты — много хуже! — прошипела Ирия.

Убить эту мерзкую тварь прямо сейчас! Раздавить паршивую гадину. Пусть только скажет, где Чарли.

— Почему? — Синяк наливается в пол-лица. С губы сочится кровь. Помада смазалась аж на щеку. Сунуть бы сейчас под нос стерве зеркало! Глядишь, не так бы равнодушно цедила слова. Будто чиста, как белый снег. — Потому что я хотела избавиться от тебя и Эйды? И что? Вы мне кто? Разве вы — мои родные дочери? Или хотя бы племянницы?

— Зачем ты убила моего отца⁈ Или он тебе тоже — никто? Тебя вытолкали за него замуж силой? За косы отволокли?

— Может, сядем? — устало предложила Полина.

— Что?

— Ты всегда успеешь меня убить, если захочешь. А у меня после твоей богатырской руки кружится голова. Что ты делала все эти месяцы — мешки с камнями таскала?

— Кто знает? — сощурилась Ирия. — У нас, покойников, в Бездне так мало развлечений. Вдруг мы там у себя организовали каторгу? Или арену боев без правил? Хорошо, садись. Удобно устроилась? Ну так что с моим отцом? Мало дарил фамильных драгоценностей? И советую говорить правду. От твоего вранья я устала еще при жизни. В Лиаре.

— Знаю-знаю. Совру — ты меня убьешь. Ирия, можешь верить, можешь — нет, но я действительно его не убивала. Это был несчастный случай. Эдвард увидел Леона в моей комнате, кинулся с кинжалом. Твой брат меня закрыл… не знаю, что на него нашло. Обычно он — трус, каких поискать. Эдвард упал и наткнулся на собственный нож. Это правда.

— С какого перепугу мне тебе верить? Особенно в героя-Леона?

— Ни с какого. Такое и нарочно не придумаешь. Я — твой враг. И уничтожила бы тебя без колебаний и следов — будь у меня шанс. Тогда бы — уничтожила.

— А сейчас?

— Нет. Ты мне нужна. Просто необходима. Слишком о многом я собираюсь тебя просить.

— Меня? — Ирия искренне рассмеялась. — Это ты спятила от счастья получить корону или принимаешь за сумасшедшую меня?

— Не то и не другое. Я хочу, чтобы ты вывезла из Лютены моих детей. Кати и Чарли.

— Так и он — здесь? В этой клоа…

— Уже не в этой. Не во дворце и даже не в Лютене. Сначала я отправила его к михаилитам, а потом — еще дальше. Хоть это мне удалось. Я никогда не умела просчитывать ходы далеко. С каждым разом лишь запутывалась глубже.

Полина потянулась к узорному графину. Не плеснула бы в лицо! Нет, выбить Ирия успеет.

— Будешь? Яда там нет.

— Спасибо, нет.

— А я выпью.

Алое вино льется в бокал. С тем же узором.

…Замок Тенмар, свечи, странный и загадочный старик, так и не понятый Ирией. И, возможно, никем…

А многих ли она вообще успела понять?

— Значит, ты не умела просчитывать ходы? — улыбнулась воскресшая падчерица. — Ты же окрутила моего отца, запудрила последние мозги моему брату, хоть и презирала его. Прорвалась в королевы… правда, король оказался не совсем хорош, не так ли?

— Сумасшедший садист и извращенец. — Полина вдруг резко отставила полупустой бокал, рванула платье. Привычно голубое — так идущее к ее глазам.

Синяки — родные братья раскрасившего лицо. Лиловые, желтые, серединка на половинку…

— Не жди сочувствия.

— Не жду. Но таким «не совсем хорошим» кончались все мои планы, Ирия. Поверишь или нет, но твоего отца я могла бы полюбить…

Пока не убила! Потому что пригласила слизняка Леона среди ночи к себе в спальню. Интересно, зачем? Его любовные таланты — явно сомнительны.

— Не смей!

— … если бы он хоть что-то для этого сделал. Кроме того, что привез в свой замок и бросил вам на съедение.

— Тебя съешь! Мне напомнить, что тебя никто из нас не приглашал? Даже Леон.

— Вот-вот. Видишь ли, Ирия… Ты когда-нибудь имела несчастье любить?

— Допустим, имела.

— Анри Тенмар?

— К сожалению, нет. Всеслав Словеонский, — неожиданно спокойно призналась Ирия. В том, за что когда-то умерла бы, не дрогнув. Как и за то, чтобы сохранить драгоценную тайну.

— Сочувствую, правда, — усмехнулась мачеха. — Всеслав — жесткий политик.

— Знаю.

— Но даже это — не самый худший вариант. Он хоть вообще способен на любовь. Есть ведь еще и Валериан Мальзери. Или Бертольд Ревинтер.

— Или другие Регенты. Но они меня не спасали. Даже частично. Так что их я уступлю тебе. Да и Всеслава — тоже.

— Спасибо, но у меня уже есть Карл. И Гуго. Король имеет привычку делиться с любимым дядей всем. Тобой бы поделился тоже. Таковы его понятия о любви.

— А твои сильно от них отличаются?

— Можешь верить или нет, я сама порой верю с трудом, но замуж я оба раза вышла если не по любви, то по взаимной симпатии…

— Ходили слухи… — наугад бросила Ирия.

— Что ты — отцеубийца, Леон — невинный голубь, а я — убийца первого мужа. Все они верны примерно одинаково. Я родилась всего лишь нетитулованной дворянкой-бесприданницей. А у моего первого мужа — прорва жадной до чужого добра родни. В том числе дети его мачехи. И сама она еще жива… да, жизнь порой щедра на очень странные шутки. Я до сих пор не знаю, кто убийца. Отравила я на всякий случай троих. Самых злобных. Мачеха, увы, выжила. Но и я, и Кати оказались в опасности. Моя дочь — как наследница. Всё, что мне оставалось, — найти другого мужа и убраться подальше. Пока не придет пора подыскивать зубастого мужа уже для Кати. Осесть на несколько лет в глуши — именно то, в чём я тогда нуждалась. Твой отец-северянин подходил идеально.

— Хорошо, я почти верю в твои чувства к моему отцу. Не в любовь, так в «симпатию». Но зачем тебе понадобилось кружить глупую голову Леона?

— Ты смеешься, Ирия, или не знаешь собственного брата?

— Как показала жизнь, раньше не знала.

— Мне жизнь многое показала раньше, так что я всё разглядела сразу. Леон Таррент способен любить лишь ненаглядного себя. Или некую абстрактную мечту. Выбор был невелик. Либо я для него — злобная чужая тетка, претендую на его отца и рожаю дополнительных наследников. И он меня пылко ненавидит. Либо же я — прекрасная дама, и он меня столь же пылко любит. Я предпочла любовь ненависти. Не рассчитала лишь той самой пылкости чувств.

— А Эйда? Что тебе сделала моя сестра?

— Я не решилась оставить Кати одну в комнате. Или с непроверенной нянькой, а проверенной я незадолго до того лишилась…враги тоже знали яды. Особенно мачеха. Так что с некоторых пор я смертельно боялась отравителей. И никогда не недооценивала слуг.

Хорошо, что Полина их опасалась. Хуже, если бы навезла своих, «проверенных».

— И тут вдруг выяснилось, что по ночам вы с сестрой обсуждаете подробности изнасилований. А потом ты обещаешь в случае чего перерезать всех сестер. Вспомни, сколько лет было Кати? Девочка спокойно спать не могла, начала уже шарахаться от слуг мужского пола. Ты этого не видела в упор, тебя интересовала только Эйда.

— Зато ты потом нашла для Кати идеальное место. Где ей не угрожает ну совсем ничего.

— Знаю. И так со всеми моими планами. А еще присутствие в доме Эйды лишало и остальных шансов на приличное замужество. И ты, надеюсь, не станешь удивляться, почему я возненавидела тебя?

— Мне достаточно твоих мотивов в отношении Эйды.

— Я собиралась отправить ее к родной матери. В том, что ваша мать — хуже любой мачехи, виновата уже не я.

— Зато ты об этом знала. А как насчет Стивена Алакла? Ты ведь придумала, что он собирался меня «укрощать», да? Будь это правдой, папа спустил бы его с лестницы.

— Что ты не верила в защиту и любовь родного отца, виновата тоже я?

— Нет, моя глупость. Но зачем тебе вообще понадобилось столько вранья? Ты ведь ничего не делаешь просто так. И сама устраивала эту свадьбу. А мне Стивен не понравился и так.

За прыщи, полноту, крестьянок или просто хвастовство — разбирать поздновато. За всё сразу.

— Я не ожидала, что он в тебя влюбится. Ты была мне нужна замужем за глубоко провинциальным дворянином. И подальше от замка Таррент. Но муж, пляшущий под твою дудку, в мои планы не входил. С чужой горластой родней я уже имела дело прежде.

— И последнее: что ты сделала с Иден? Она была обесчещена или тоже рассуждала об изнасилованиях? Или ты сочла ее матерой отравительницей — хлеще всех непроверенных слуг? Как ты посмела выдать ее за Стивена Алакла?

— Что? — Полина вдруг расхохоталась. — Ирия, я уехала из замка на следующий день после тебя. Ты — в монастырь, я — в Лютену.

— Развлекаться — после «отсидки» в глуши?

— Готовить твой смертный приговор. И чтобы избежать ложа твоего прилипчивого братца. Всё, что произошло в замке после, — уже без меня. Да, Эйду в монастырь отправил Леон, спихнул Иден замуж — тоже. Я ни во что это не вмешивалась. А если б кто спросил моего совета — уж точно повременила бы с тем и с другим. Мы и так уже засветились по самые уши. После таких подвигов любая умная семья залегает на дно и лет несколько мирно созерцает водоросли. Первая же дурость могла спровоцировать Ива Криделя — на непрошенное вмешательство в наши дела. А Леон без меня громоздил скандал на скандал. После скороспелой помолвки Иден я послала дураку письмо… но оно его уже не застало. Твой братец был уже у Ива Криделя — понятия не имею, зачем. Я от его эскапад только успевала за голову хвататься.

— Где он сейчас? В замке?

— Ив Кридель? У себя в поместье. Не удивлюсь, если уже списался с Алаклами — узнать, не обижают ли там его племянницу. Леон? Понятия не имею. И не смотри на меня так. Я его не убивала. Я уже сказала: пока не была королевой — боялась Ива Криделя. А когда нацепила корону — что мне какой-то Леон Таррент? Да и страхов у меня сразу добавилось других. Не чета прежним.

«Нацепила». Смогла бы Полина произнести такое в Лиаре? Даже когда папа и Леон ее не слышат?

— А как же титул для Чарли?

— Он его получит… если выживет.

Неужели голос стервы все-таки дрогнул? Или опять — умелая игра? Как с папой и Леоном. Или и то, и другое. Полина и правду обернет себе на пользу.

— И если Леон не вернется. Видишь ли, я подозреваю — он просто струсил. И решил покинуть нашу благословенную родину ради чужих, негостеприимных берегов. И мне так кажется, или в этом вопросе мы на одной стороне? Разве ты сама не считаешь, что Чарли достоин титула больше? Поверишь, что он — действительно сын вашего отца, или подождешь, пока Чарли подрастет, и сходство станет заметней?

— И что тебе нужно от меня сейчас? Кроме того, чтобы я тебя не убила?

— Ты за обвинениями уже забыла мои слова? Или решила, что я тебе зубы заговариваю?

Было дело.

— Мне действительно нужно, чтобы ты выбралась из дворца. И вывела Кати. А потом забрала из аббатства Чарли и увезла подальше их обоих.

— Допустим, я настолько сошла с ума, что вдруг тебе поверю, — прошипела Ирия. — С чего ты взяла, что мне есть дело до Кати? И я не выброшу ее в первой же канаве?

— Ты любишь Чарли, хоть он и мой сын.

— Напомню: Чарли при этом еще и мой брат.

— А Алиса — твоя сестра… очень дальняя. Еще дальше, чем Ральф и Катрин Тенмар.

— Я тебя не понимаю.

— Понимаешь. Ты дашь слово не бросить Кати, а я тебе поверю. Ты смогла полюбить Чарли — со временем полюбишь и ее. У тебя просто не было шанса. Как и у нее. Но Кати звала твоего отца папой, а Иден — сестрой. Моя дочь умеет и любить, и привязываться. А ты умеешь заботиться… о своих. Как и я.

Спасибо за сравнение!

— В отличие от твоей матери. Карлотте Таррент я не доверила бы никого.

Доверила. Ирию и Эйду.

Кати… Маленькая гадючка шпионит и доносит. Перепуганная девочка прячется в подземелье и кидается на шею к когда-то ненавидимой сводной сестре.

Маленькая девочка бежит к маме и доверчиво рассказывает всё, что слышала от странных почти взрослых новых сестер. Всё, что так ее напугало. Всё, что случилось с «большой девочкой» Эйдой.

Конечно, бежит к маме. К кому же еще? Это Ирия помчалась бы или к отцу или никуда. А у Кати нет отца, зато ее любит мать. А бояться в одиночестве умеют не все.

Можно ли уехать из этого страшного, мрачного, холодного замка? Кати ведь выросла на теплом Юге.

Нет, Кати, уехать нельзя. Дома — еще опаснее. Но мама что-нибудь придумает.

Маленькая девочка всегда и всё рассказывает маме. И мама обещает помочь и отправить бедную Эйду в хорошее место, где ей будет замечательно. А на девочку орет и грозит всеми карами, включая прибить на месте, злобная мегера вдвое ее больше. И девочка точно знает, что у мегеры есть кинжал. Сама ночью видела. И мегера умеет драться. Вон сколько раз выбивала оружие у Леона.

Когда каждый миг защищаешь своих, чужих порой бьешь наотмашь. Не замечая возраста. И никому не легче от твоих мотивов.

Бедная Кати, бедная Иден, бедная Эйда. Ирия жалела лишь последнюю, потому что ей пришлось хуже всего. А жалость — она ведь не бесконечна.

Если саму Ирию в те ее пятнадцать трясло от откровений Эйды, если их приходилось запивать неразбавленным вином — каково пришлось младшим девочкам?

— Осталось одно. Почему я должна тебе верить? С какой стати ты вдруг не заведешь меня в ловушку?

— В какую ловушку, Ирия? Ты и так в ловушке. Карлу плевать, преступница ты или нет. Он уже не помнит, кто такие Тарренты. Гуго забыл еще раньше. А прочие Регенты — кто в Ауэнте, кто успел удрать. Карл просто хочет тебя в постель. Как и Гуго. А туда ты попадешь под любым именем. А я хочу, чтобы Кати выбралась вместе с тобой. Если я тебя предам — ты убьешь мою дочь. Как и обещала еще в Лиаре, помнишь? Если не сможешь спасти Кати от лап Карла и Гуго — перережь ей горло. Так ты рискнешь жизнью моей дочери?

— Ты права. Всё лучше, чем постель Карла и Гуго.

2

Кати ждала их в коридоре — тихая, послушная Кати, так не похожая на себя прежнюю.

Ситуация абсурдна донельзя. В союзниках теперь Полина. Кати вызывает если не сестринскую любовь, так жалость. Зато в качестве врага — опять король Эвитана. Тот же самый. Хоть это не впервой.

Вьются темные коридоры, чадят факелы, колеблется в лапках Кати свеча. А наверху — голодные монстры, что вот-вот проснутся. Где-то так уже было…

И не раз. Только не всегда с Ирией.

— Тело моего отца вы с Леоном выносили таким же подземным ходом?

— Да, — поморщилась Полина. — Но ты не могла бы про тела не при Кати? С нее уже хватит, не находишь? Но подземный ход был похожим. И даже создан с той же целью.

— Для выноса… того, о чём нельзя при Кати?

— Для альковных встреч.

Сколько же их тут было? Здесь вообще-то располагался дворец или тайный бордель? Если на троне восседал очередной Карл или Гуго — очень даже запросто.

Нет. Как раз при них всё это можно открыто. Даже поощряется.

Очередная дверь слева распахнулась прямо перед Ирией. И беглая преступница, и коронованная стерва влипли в стенку. И едва не столкнулись — Кати кинулись задвигать за спину обе. Сдаваться живыми смысла нет точно.

А девочка даже не вскрикнула. Устала бояться?

Нет, не устала. Дыхание трясет слабый огонек свечки. Вот-вот погаснет.

Зачем свеча, если факелы светят ярче? Яростнее? Чтобы Кати было на что отвлечься? Или чем засадить врагу в лицо? Свеча — тоже оружие. Как раз по руке ребенка. Лучше, конечно, кинжал или стилет. Но родной отец Кати не догадался научить ее драться. А Полина запрещала это падчерице, так под каким предлогом разрешила бы дочери?

Помнишь, Ирия, каково было Анри — когда он понял, что придется вскрывать горло не врагу в бою, а беззащитной девчонке? Он уже убивал прежде, это Ирия — нет. Тенмар понимал, что предстоит, это она тогда еще не понимала.

А Кати нельзя отдавать садисту в короне и его дядюшке. Вот этому садисту…

Коронованная морда оказалась лицом к лицу с Ирией! Оскаленный взгляд, бешеные глаза. Даже в ее корсаж успели уткнуться. Полинин уже не интересен?

И хорошо хоть — кроме глаз ничего не уткнулось.

Только уже нет короны, и руки связаны за спиной. Во рту кляп, у башки — ствол. У левого виска. Уткнулся во взлохмаченные черные жидкие кудри. Мокрые от пота.

Пленители величайшего в подзвездном мире монарха — за его спиной. Двое юношей. Причем, второй даже ближе к «мальчишке». Хоть ростом уже сравнялся с первым.

— Ваше Величество, — выдал знакомство с Полиной старший.

Впрочем, кто тут не видел королеву, кроме тех, кто ее избегал? Вроде Ирии, например?

Второй пистолет у старшего за поясом, шпага — там же, а кинжалов — целый арсенал. Да и младший вооружен до зубов. Кстати, он — явный южанин, а вот со старшим не поймешь. Светловолосый и темноглазый. Но чем-то похожи. Двоюродные братья? Сводные?

— Здравствуйте, Октавиан, — вежливо ответствовала взъерошенному кавалеру королева с разбитой губой.

Октавиан Мальзери. Сын одного из Регентов.

А младший тогда кто? У Мальзери больше сыновей не осталось. Кузен Диего из Илладэна?

— Здравствуйте, Ваше Величество. Здравствуйте, сударыни, — вспомнил о вежливости младший.

— Здравствуй, Катенок, — чуть улыбнулся девочке Октавиан.

А та — в ответ. Облегченно и… мстительно.

— Мою младшую дочь вы видели. Моя старшая дочь — Ирэн…

— Ирия Таррент, — перебила ее вышеуказанная.

Стесняться пленного короля смешно. Скрывать от него имя — тем более.

— Октавиан Мальзери, виконт Эрдэн. И мой кузен — герцог Диего Илладэн. А это — Его Ничтожество, супруг Ее Величества королевы Полины. А сейчас, дамы, вы ведь не станете мешать нам покинуть сей гостеприимный дворец? — сверкнул белозубой улыбкой юноша. И ледяными глазами.

— Напротив — мы к вам присоединимся, — усмехнулась Ирия. — Нам тоже нужно отсюда убраться. Мне и Катенку. И как можно дальше.

— Тогда предлагаю разработать общий план.

3

Что опоздал, Рунос понял сразу. По отсутствию охраны. По запертой изнутри двери — с ней проблем не возникло. По луже крови из-под кровати. И по заботливо спрятанным под нею гуговцам. Один — повезло! — с шишкой на затылке. А вот второй — с аккуратно перерезанным горлом.

Октавиан Мальзери. Юный и беспощадный. Но судить его не за что.

И куда делись беглецы потом? Скрылись где-то во дворце? Это ведь не древний замок с кучей заброшенных крыльев, где можно скрываться неделями.

И где король? Здесь он был точно. В комнате — всё еще остатки сладковатых духов. Вон, у ножки кресла — клочок королевского колета. А под самим креслом — чтобы уж точно не перепутать! — корона. Повседневная, легкая, но тоже — по уши в драгоценностях. Буквально.

А сейчас — небрежно запихнута подальше легким движением ноги. Или просто откатилась. В драке такое бывает.

Трупа нет — значит, Карл в заложниках.

Ход королевы Анны во дворце — далеко не единственный. Сам Рунос понял это совсем недавно. Но не исключено, что Октавиан соображает быстрее.

И всё еще нет воплей на весь дворец. Отсутствие Карла пока не обнаружено?

Если тут спрятана панель, где она? Как и у Жанны — в шкафу? Ну что же — он здесь торчит, проверить можно. Пока сюда не явилась живая стража. Трезвая или недостаточно пьяная. И не обнаружила в комнате для королевских удовольствий вместо предающегося им монарха хмурого королевского целителя. В теплой компании трупа и раненого.

А вот и дверь. Не зря у этой охотничьей лайки на стене у кровати такой прохладный с виду нос — так и хочется дотронуться. Потому как до всей прочей… панорамы — нет.

Как всё просто…О чём думали строители? Впрочем, они же не знали, что на столь кропотливо выписанной фреске замажут всё приличное, кроме собаки. А ей пририсуют, что не надо. Правда, тогда следовало убрать такие серьезные печальные глаза…

Строители вообще не думали ни о чём — кроме качества работы и последующего отдыха. Потому что никто посторонний не открыл бы эту дверь. Кроме носителя королевской крови.

А теперь — магия исчезла безвозвратно? Такое возможно? Да, если она привязана лишь к крови. Без учета родовой местности и святилищ.

А если исчезла, то чему удивляться? Двери стали просто дверьми. Приходи и открывай, кто хочет. Главное — знать где. Чуть не каждая третья комната ими снабжена. Прямо не дворец, а дырявый сыр. Если понадобится брать его штурмом…

А вот корону лучше прихватить. Вдруг тот, кто войдет, без нее не догадается пока хватиться короля? Вдруг он явится надравшимся вдрызг? Ну зачем сюда заходить трезвым, а? Они все по домам попрятались. А самые догадливые — нахлестывают коней прочь из Лютены. В глухую провинцию — отсидеться.

Здравствуй, коридор. Пустой. Обманчиво. И вот за какой из его дверей спрятались заговорщики? Притаились.

Потому что… Карл здесь был точно. Или Рунос — препаршивый целитель и еще худший служитель Матери-Земли, раз не чует собственного пациента. Особенно столь залитого духами… По примеру любимого дядюшки. Не исключено, что из одного флакона.

Не сунулись бы беглецы к Жанне — сдуру увеличить число заложников. Да нет — не сдуру, конечно. Очень даже разумно. Только Руносу с того не легче. Как и без того невезучей принцессе.

Господа захватчики, идите лучше к королеве Полине. Ее не жалко. За что боролась… А вот Жанна не виновата, что родилась сестрой Карла. Алессандро Мэндский тоже не выбирал себе отца…

Слава Белой Матери, Жанна оказалась на месте. И слава ей же — одна. Точнее, хорошо, что без Октавиана с Диего, и плохо, что без Кати.

— Рунос, хвала Творцу! — принцесса кинулась ему навстречу. Не забывая принижать голос — до чего же молодец! — Рунос, я потеряла девочку. Когда я выглянула в коридор, Кати там уже не было. Рун, я не знаю, где она. Я искала, звала, но Кати не отзывается. Она исчезла.

Жанна бродила в одиночку по подземным коридорам! Битком набитым вооруженными убийцами, заговорщиками и змеи знают кем еще.

А еще паршивее, что этими же катакомбами бродила десятилетняя девочка! И бродит до сих пор, если не хуже.

Правда, для нее юный Мальзери вместе с еще более юным Илладэном — уж точно безопаснее короля и Гуго.

— Мы найдем ее! — Рунос сжал принцессу в объятиях. На миг зарылся щекой в густые смоляные кудри. — Когда выйду, закрой обе двери. Во дворце…

Поздно. Закрыться должен был он сам. А уже потом обниматься с любовницей.

Привык, что любую дверь всё равно вышибет могучий кулак Эрика? Так его как раз сейчас нет, забыл?

Жрец Белой Матери, Посвященный Второй Ступени, единственный выживший из семьи, называется!

Первым ввалился вооруженный Октавиан. В правой руке пистолет, в левой — шкирка дрожащего Карла. Так что кто еще на самом деле перешагнул порог первым… Переполз.

Диего — след в след за ними третьим. Но не последним. И увешан оружием не хуже кузена. Горячим и холодным.

Следом — Ее Величество королева Полина — встрепанная, поцарапанная, с разбитым лицом. Облик скорее бандитки, чем феи.

За ее спиной — Кати… Хоть что-то хорошее.

Замыкает шествие вооруженная девица. Чем-то (сердце кольнуло болью) неуловимо похожая на Элгэ. Та же необычная красота — пряная смесь дикости с утонченностью.

Впрочем, вооружены все. Даже Кати сунули кинжал поменьше. Держит она его как веер. И отнюдь не восточный боевой.

Судя по гравировке — по пути грабанули королевскую оружейную. Там со времен прежних королей (поприличнее) завалялось много чего. И до сих пор еще не всё разворовано. Зачем слугам сталь без драгоценной инкрустации?

Кажется, целитель зря пожелал юным родственникам Элгэ по пути встретить Полину.

— Рунос, — чуть изменился в лице Октавиан.

Окажись здесь Жанна одна…

Только можно не надеяться — юный Мальзери с пути и сейчас не отступит. Не из таких. Да и поздно уже.

И как же Рунос предпочел бы не втягивать в это принцессу! Больше, чем уже успел втянуть.

Увы, безопасных мест во дворце не осталось вовсе. Гуго с солдатней заполонили верхние покои, заговорщики — подземелья. А Эрик, если вообще жив, по возвращении покарает не только виновных, но и всех, кто заодно под руку попадется.

Карл замычал втрое громче, бешено сверкая глазами. Ярость пополам с ужасом. Значит, всё еще не осознал полноты опасности. Иначе уже вымаливал бы пощаду. Храбростью он не отличался никогда.

Не начался бы приступ. А то будет им тут вместо заложника труп. А сначала — много шума.

— Ваше Высочество, — вежливо склонил голову юный Мальзери. — Именно вас я предпочел бы не тревожить, но…

Но выбирать не приходится. И в таких играх каждый сам за себя. В крайнем случае, за своих союзников. Знаем — видели.

Октавиан и так еще до кучи — за кузена и совершенно чужую девочку. Не юноша, а уникум, можно сказать. Заговорщик, бандит и интриган с принципами.

— Вы меня уже потревожили, — бесцеремонно перебила принцесса. — Так что к делу — без предисловий.

А вот она вряд ли не понимает, что в случае чего их попытаются убить. И не та у Руноса магия, чтобы накрыть здесь сразу всех. Трезвыми. Это ведь не бывшее святилище — черпать Силу неоткуда. А Жанна любовника скорее недооценивает, чем наоборот.