Падение владык (СИ)

Глава 5

Глава пятая.

Эвитан, Южная Ритэйна.

1

До первого разговора Всеслав снизошел на второй день пути — к вечеру. Прежде дорога прерывалась лишь краткими остановками. На сон им обещали часа четыре в день. В ночь. Сегодня. Из которых минут пять уже прошли.

Надо было отсыпаться в карете. Про запас. Впрок.

Угрозу насчет седел князь сдержал. И не сделал поблажек даже Руносу — несмотря на все протесты и угрозы Жанны. Просто целый день ее везли связанной и с кляпом — пока не утихомирилась. Ирия и прежде видела такое смирение. На себе испытала.

Врач всё еще жив, но надолго ли его хватит? Увы, для Всеслава он — наименее ценное приобретение. Просто средство удержать Жанну от крайних мер.

— Ирэн. — Рука принцессы теплая на ощупь. Уже отогрелась после пут. — Я так поняла, вы давно знакомы с нашим тюремщиком?

— К сожалению, да, — грустно усмехнулась Ирия.

Каковы планы Всеслава в отношении Жанны? Если поддержать ее права на престол, то первым же указом она его казнит. Или нет? Рунос может и выжить, а политика — это политика. Иногда и с врагами объединяются. С теми, кого готова была зубами рвать в клочья.

Нет, казнит всё равно. Для именно этой принцессы чувства явно опережают расчет. Хоть и иначе, чем для ее брата и дяди.

Так неужели Всеслав этого не видит? Значит, просто ею откупится. От кого-нибудь.

В просвете еловых крон синеет небо. Пронзительно-яркое летнее небо северной Ланцуа.

Тенмарской зимой Ирии было не в пример теплее.

— Попросите его о Руносе.

Принцесса умоляет беглую приговоренную. Дочь мятежника. Уже не первая принцесса.

— Вы не поняли, Ваше Высочество. Всеслав мне — враг, а не друг.

— Как и всем нам. Но с вами он хотя бы разговаривал.

Да. Угрожал связать еще и Кати.

Появление словеонского капитана заставило Жанну умолкнуть. Только вновь умоляюще взглянуть на Ирию.

— Я сделаю всё, что от меня зависит, Ваше Высочество.

— И я — тоже, — серьезно заметила Кати. — Можете на меня рассчитывать. И ты, Ирия, можешь.

— Дамы, прошу следовать за мной, — бесстрастно велел капитан.

Подражает князю, или просто все словеонцы — такие?

— Полагаю, к месту отдыха? — вперед принцессы влезла Ирия. И, не дожидаясь хотя бы кивка (его можно не удостоиться до второго пришествия Творца), еще наглее заявила:

— Я хочу переговорить с маршалом Всеславом Словеонским.

Вот так. Не князем. Лишний раз напомним о воинском долге в отношении Эвитана. На который Всеслав, возможно, уже наплевал. И на долг, и на Эвитан. Откажет? Даже не доложат? Ну что ж — Ирия и впрямь сделала всё, от нее зависящее. Только Руноса жалко…

А дурные манеры она демонстрировала и раньше. Небось, за них приговор и схлопотала.

Капитан не счел нужным даже повернуться. Даже от окрестных елок-сосен сочувствия больше.

Пленницы успели получить по миске с горячим супом. Но не поесть. Ирию бесцеремонно оторвали от долгожданной трапезы и поволокли к князю. Пред светлые очи. Маршалом его никто так и не назвал.

Если этой встречи наглой лиаранке не пережить — пусть о Кати позаботится Жанна. Если сможет. И пока жива сама.

2

В личном шатре князя пища — та же, что и у пленников. Только есть еще вино. Похоже, дешевое — насколько Ирия способна определить по бутыли. Слухи не врут — Всеслав, как и Эрик, ест со своей солдатней из одного котла. Вряд ли он стал бы разыгрывать представление для одной отдельно взятой пленницы. Чье влияние — ноль. На кого угодно.

Кстати, пьет не маршал, но князь мало. Если, конечно, бутылка — первая.

— Здравствуйте, графиня. — Без паузы. И без иронии. И голос кажется трезвым. Насколько Ирия, опять же, отличает. — Садитесь. Вы хотели меня видеть?

— Именно, — Ирия уселась на походный стул напротив князя. Шагах в двух. — Я хотела просить вас о более щадящих условиях для врача Руноса.

— Вы хорошо знаете его лично или входите в доверие к принцессе?

— Вам так трудно поверить в простую человеческую жалость?

Осади назад, Ирия. Ты вообще-то пришла с просьбой. С бесполезной.

— Когда речь идет о вашей семье — да, трудно.

Зато оскорблять пленных — легко. Не обременительно. Ничем не грозит. Ни сейчас, ни потом. Мстить будет некому.

— И что же дало вам повод заподозрить меня в бесчеловечности? Кроме отцеубийства, которого я не совершала.

— Вам это правда интересно, графиня? — пожал широкими плечами князь.

Что ее почему-то записали в мрази? О да.

— Да, просветите, пожалуйста.

— Когда-то я знал вашу мать…

О нет! Еще один любовник Карлотты? Тоже с удовольствием от нее избавившийся? Интересно, какую историю рассказала бы она сама? И сколько правды в каждом варианте? Примерно поровну?

— Вы очень на нее похожи. И внешне, и характером. А особенно — манерами.

Да. Ирия угадала полностью. Это, без сомнения, самое страшное из возможных преступлений. Леон бы полностью согласился.

— Ошибаетесь, — вдруг широко улыбнулась пленница. — Не знаю, как раньше, а сейчас манеры моей матери — безупречны. Как и манеры моей уже покойной мачехи Полины. В отличие от моих.

Брови князя удивленно приподнялись.

— А вы, оказывается, этим еще и гордитесь.

— Вы же своими гордитесь. — Теперь ее очередь пожимать плечами. — И манерами, и чертами характера. И деяниями… особенно — последним.

Ого — кажется, достала. Игра с огнем? Ну и змеи с ним. Ральф Тенмар хоть был откровенен. И не считал себя лучше, чем есть. Или лучше других.

— Вы упомянули о моем сходстве с матерью. Говорят, вы тоже — копия вашего отца.

Эффект превзошел все ожидания. Ирия едва успела отшатнуться, словеонский князь — удержать руку. Скорость у него тоже… впечатляет. Хотя вскочить они успели оба.

Мда. Так уже было. Только вряд ли на сей раз светит примирение с теплыми объятиями. Отец был способен понять, что манеры — не главное. Хоть и тоже был тесно знаком с Карлоттой.

— Достойное подтверждение моих слов, — не удержалась Ирия. — Ну так что там насчет фамильных манер?

Князь отступил — на всякий случай. Собой он явно владеет с трудом.

— И это вы явились о чём-то просить?

Но не ползать и не глотать унижения.

— Я же не знала, что у вас принято оскорблять просителей. Желательно, прямо с порога.

— А вы оскорблены?

— Я — нет, а вот вы — да.

— Вы, надеюсь, понимаете, что можете в любой миг последовать за своей мачехой?

— Я понимаю, что уже не была бы жива, если б это зависело от вас. Если бы вы во мне не нуждались — почему-то. Вы ведь меня ненавидите. За мою мать или за свои фантазии — не знаю. Кстати, не просветите еще и — зачем вам я? А заодно и моя сестра?

— У вас странное родство.

— О моей семье вы уже высказались. Но позабыли ответить на вопрос.

— Сначала спрошу я. Вы видели, кто стрелял? — ледяные глаза прожигают насквозь. Но черные Ральфа Тенмара жгли сильнее. А порой были способны согревать. — Вы ведь шли впереди?

— Совершенно верно. Но я вполне верю Полине. А в чём дело? Вы хотите убить кого-то еще?

— Да. Вас. Сдерживаюсь с трудом. Вы не менее омерзительны, чем ваши матери — родная и приемная.

— Рада, что наши мнения друг о друге совпадают. Так почему же вы застрелили не меня?

— Извольте, — усмехнулся князь. — Есть один человек, которому вы по непонятным причинам дороги.

Пора навострить уши. Ирия всё еще, оказывается, кому-то дорога? Кому-то влиятельному? После смерти и папы, и Ральфа Тенмара? Даже Алиса в Ауэнте. Не с Катрин же Всеслав намерен торговаться. С него станется, но откуда у нее влияние?

— Анри Тенмару. Впрочем, он всегда предпочитал бешеных собак.

— Мне льстит сравнение с Прекрасной Кармэн.

— И потому вы легли еще и с его отцом?

— Понимаете, князь, — обворожительно улыбнулась Ирия. — Есть мужчины, которых очень больно терять. Их черты лица, взгляд потом ищешь в других. Всю оставшуюся жизнь. Ошибаешься, но ищешь. Но я понимаю, почему вам это понять трудно.

— Что ж, в ваших же интересах надеяться, что и ваше лицо он еще помнит. Вдруг вам повезло не больше моего? Тогда вы ценны даже меньше этого лекаря. Его я хотя бы не презираю.

— Да, его манеры вам пока оценить сложно. Рада, что и здесь наши взаимные чувства совпадают. Иначе мне стало бы неловко.

— К счастью, у Анри Тенмара вкусы отличны от моих. Рано или поздно ваш любовник, графиня, вспомнит об Эвитане. И когда это случится, у меня будет кто-то, за кого он, надеюсь, отдаст немало. Хотя лично я не дал бы и меара. А сейчас — пошла вон.

— С превеликим удовольствием. Вы любезны и воспитаны не менее чем ваш почтенный покойный отец.

— И передай принцессе, что ее любовнику выделят карету, — крикнул князь вслед.

3

Ее любовь к Всеславу давно издохла в корчах. Долгих и мучительных. Просто в один прекрасный день агония закончилась — и всё. Боль перестаешь замечать, когда она исчезает.

Так какого змея сейчас настолько мерзко? Будто в грязи извалялась. Болотно-прокисшей.

Да, Ирия ошибалась. Лопухнулась как маленькая. Но можно подумать — впервые. Будто и не она в детстве считала Леона хорошим братом, а вдали от матери вообразила ее любящей и тоскующей по детям.

Хорошо, если Анри действительно вырвется. И паршиво, если и впрямь пойдет на многое, чтобы вытащить всего раз виденную девчонку. Просто потому, что был папиным другом. Мотив, что Всеславу не понять никогда.

Змеи, неужели ей не развязать даже этот узел?

Дождь заморосил не вовремя. На сей раз для привала выбрали всё же таверну. Не монастырь — им Всеслав не доверяет. Но почему же из головы не выходит путь в черной тюремной карете? Может, потому, что от хозяина придорожной харчевни помощи не больше, чем от окрестных монахов?

Нет. Те всецело доказывали лояльность победителям, а этот трясется как баран. Даже про деньги не заикается. Самого бы с семьей не тронули да заведение не спалили.

В одной комнате — принцесса с раненым любовником, другую выделили Ирии с сестрой. В третьей — Октавиан с Диего. Значит, хоть живы.

Странно, что не обошлись двумя «камерами». Мужской и женской. Всеслав опять предпочел уступить неукротимой Жанне? Или Рунос всё же нужен ему живым, а Диего или Октавиану князь раненого не доверяет? Или обоим. Мало ли, почему. Вдруг считает, что ухаживать не умеют. Воды вовремя подать, повязку сменить. Или…

Холод пополз от затылка к спине — и застрял на шее. Потому что в комнату постучали. В окно.

Палец к губам, предупреждающий взгляд на Кати. Ответный кивок. Маленькая вреднючка превратилась в очень умную девочку. Сиротство вообще такому способствует. Вся их четверка — тому пример.

Кстати, вот и Октавиан — легок на помине. Легки оба. Расположились на ветке. Старший уже дотянулся до окна. И теперь заговорщицки улыбается. Во все тридцать два белоснежных клыка. И как в рабстве у покойного короленка не выбили ни одного?

В том коридоре позади были Карл, Октавиан, Кати, Диего и Полина. Бросок ножа, крик Жанны и удар ножом слились в одно. Королек не успел сказать ничего. Только вскрикнуть. А Рунос не успел и этого.

Сзади была даже Кати. А ножи — у всех.

Из них четверых точно невиновна — одна Ирия. Потому что сама это знает. А Всеслав — кто угодно, но не дурак. Он догадался раньше. Иначе точно застрелил бы ее — вместе с Полиной. Неприязнь пересилила бы выгоду.

Распахнуть окно. Сдержанно улыбнуться. Впустить гостей. И оборвать приветствие на полуслове.

— Октавиан, где мы можем поговорить? Наедине.

— В нашей с Диего комнате. А дети пока побудут здесь.

Шелестит темная листва ночного сада. Где-то кричит незнакомая птица. Тоже ночная.

Отличные здесь деревья. Хоть вообще на землю не спускайся. Хорошо ли охраняется сад? Жаль, с собой нет Кати.

И хорошо, что ночь облачная. Темнее. А то чем дальше на север, тем светлее летние ночи. Даже на излете лета. А иногда это весьма некстати.

А комнаты здесь — все одинаковы. Даже вода — с теми же желтыми цветочками. В одном саду рвали. Или на одной лесной поляне.

Только здесь цветов не семь, а шесть. Как на кладбище.

— Октавиан, кто бросил нож в Руноса на самом деле?

— Я вас понимаю, — серьезно ответил он. — Я бы тоже подозревал всех.

— Вы видели, что я ничего не метала. Я шла впереди. И прежде не была знакома ни с Руносом, ни с принцессой.

— Благодарю, что упомянули еще и Ее Высочество, — вежливо склонил голову Октавиан. — Вы правильно поняли ситуацию. Я убил бы Карла вне зависимости, бросил он нож или нет.

— Змеи с ним, с Карлом. Его убил бы любой из нас. Кто бросил нож в целителя?

— Карл. — У лгущих расширяются зрачки. Но в лице Октавиана не дрогнуло ничто. Напрочь закрытая книга, прикидывающаяся открытой. Запечатанная. Ирии бы так научиться! А ведь он не старше ее самой. — Иногда ситуация такова, какой кажется. Так тоже бывает. Возможно, выродок метил в сестру. Он был психом. И мог попасть вообще в кого угодно.

Да. Мог и в Ирию. Это стало бы случайностью.

— Ирия, вы правильно догадались о многом. Но у меня претензий к Руносу нет. Ни малейших. И смывать кровью мне нечего. А теперь, если мы покончили с тайнами прошлого, вернемся к нынешним делам.

— Вернемся, — вздохнула девушка. — Они как раз — неважнецкие.

— Не настолько. Я могу помочь вам бежать. Троим — Диего, вам и Кати.

— А вы? — вырвалось вперед «как».

— А я останусь здесь. Долги у меня действительно есть — перед Руносом. В руках Всеслава я его беспомощным не оставлю.

— Всеслав убьет вас за наш побег.

— Не убьет. Иначе останется без заложников. А ему это сейчас невыгодно — нюхом чую.

И где бы обзавестись таким нюхом?

— Что мы должны делать?

— Я уже кое-что выяснил. Там в ограде есть весьма плохо приколоченная доска. А еще вам понадобятся деньги. Я тут под шумок позаимствовал у капитана стражи. Отдадите при возможности.

Ответить Ирия не успела.

— Да, знаю, вы у меня в долгу, — усмехнулся юный Мальзери. — И пока даже не представляете, в каком. Потому что у меня для вас еще один подарок. Мне самому уже не пригодится, зато вам…