Падение владык (СИ)

Глава 8

Глава восьмая.

Конец Месяца Заката Лета.

Эвитан, Лютена.

1

Ну, вот и всё. Очередной император Мидантии умер, да здравствует очередной император Мидантии! У власти — юный Евгений Кантизин.

Точнее, того, кто носит красивую пурпурную мантию и не менее красивую золотую корону с сапфирами, зовут Евгением. А за императорским креслом — вновь неубиваемый Октавиан Мидантийский Леопард. Непонятно как выживший. Злейший враг Эвитана. Чего эти кретины — прочие Регенты — не понимают и понимать не собираются.

Через полчаса придет с докладом Риккардо. Ну и что ему поручить? Перебить Регентов, включая бывшего сюзерена? Причем Эрика — прямо в действующей армии. А возглавит ее Мишель Лойварэ? Он — не Всеслав и даже не Эрик.

Зато некому будет гнать солдат в солнечный Аравинт — на убой. Отбивать многострадальную провинцию в очередной раз. Когда Евгений — читай: Октавиан — двинет туда войска.

А пока есть время выпить вина. И подумать, что сделать проще. Из возможного. Убить или ранить Эрика?

Поздно — голосование состоялось, решение принято. Как только Эрик вернется — его порадуют: можешь идти обратно. А если с Ормхеймским Бастардом что-то случится — армию просто поведет Всеслав. Даже если сам не захочет. А он захочет.

Выигрыш будет лишь в том, что Всеслав лучше воюет. Меньше поляжет народу с эвитанской стороны.

Долгожданная многими война против Мидантии. Допустим, мы даже выиграем. И что? Октавиан Барс — не то чтобы совсем гений стратегии, но не хуже того же Эрика.

Останемся если и с победой, то практически без армии. И бери нас Квирина и Бьёрнланд голыми руками. Аврелиан Четвертый Некстати-Задержавший-На-Престоле как раз навербовал новых варваров с Востока. За один месяц — больше, чем все его предшественники за полтора года. Хотя — тем было некогда.

Во вроде бы побежденной Квирине вообще творится что-то донельзя странное. Если не врут сразу два шпиона. А они прежде не врали и поодиночке.

Правда, в последнее время замолчали оба.

А вот и Риккардо — минута в минуту. Безукоризненный мундир, неулыбчивое лицо, строгие глаза. Аллегория военного на посту. Или вассала, явившегося с докладом к сюзерену. Ко второму по счету — за те два года, что Гарсия провел в Лютене.

— Какие новости? — поприветствовал илладэнца Бертольд Ревинтер. Сейчас сообщит то, что известно уже три с лишним часа. — Вина? Белое, как обычно?

— Благодарю вас, — слишком тонкая для мужчины рука изящным жестом приняла бокал. У Гарсии что, легендарная Раса Древних в предках? Или это Ревинтер так привык лицезреть лапищи Алана? — Я могу приступить к докладу?

— Разумеется.

— Монсеньор Ревинтер, князь Всеслав Словеонский и Старградский желает заключить с вами тайный союз.

Что? Кто чего хочет? А Мальзери с Ганном тайного союза не желают? Впрочем, они-то как раз желали. Почти три года назад, чтоб им провалиться! И годам, и шайке Мальзери!

Значит, Всеслав? А почему сразу — гулять так гулять — не Октавиан Мидантийский Леопард? Кстати, ему еще не надоело править за марионеток? На себя корону водрузить не думал? Его род как раз — следующий в очереди. Наравне с Юлианом Гадзаки. Ныне некстати покойным.

Абсолютно серьезны глаза Риккардо. Он не шутит. Что же так припекло Всеслава? И… насколько искренен Гарсия с самого начала? Но это всё — потом…

— Риккардо, я вас внимательно слушаю.

2

Время ползет сонной улиткой. Или давно уже не шевелится — лежит мертвым камнем.

А на душе промозгло и сыро — в ясный летний день. Солнечный. А их осталось не так уж и много. Так долгожданное в замке Тенмар лето клонится к закату.

Алиса никак не отсылает прочих дам, чтобы поговорить с «дорогой Ирэн» наедине. А «дорогую Ирэн» впервые за долгое время чуть не трясет от нетерпения. Мысленно она уже в Лиаре. Но отпроситься нужно официально. Чтобы не жечь сразу все мосты. Еще могут пригодиться.

Вдобавок, сразу два взгляда-кинжала с двух сторон — это уже слишком. Ладно, Гвиневра Тидо — обычная обзавидовавшаяся дура. Муж в открытую гуляет, вот и…

А вот графиня… Что этой-то нужно? Подозревает?

А почему — нет? Существуют же люди, видевшие Ирэн Вегрэ в детстве. И почему бы им не задаться вопросом, часто ли глаза меняют цвет с карего на зеленый?

А если снова явится Риккардо Гарсия, только на сей раз — с солдатами? Отпускная от Алисы уже не понадобится.

Когда-то в Лиаре Ирии Таррент было очень тоскливо. А фальшивая Ирэн Вегрэ каждый миг ждет ареста. И немедленной плахи. Правду говорят: люди не ценят если не счастье, то покой.

Что там, кстати, за шум во дворе? Уже доигралась, дурочка Лиарская? Кончилось твое и так слишком задержавшееся везение?

И сердце бешено заколотилось. А ну-ка успокойся! Умирать тоже нужно с крепкими нервами. Сказано — с крепкими! Старик Тенмар презирал слабаков и трусов, а ты — его племянница.

Ирия медленно обвела взглядом — спокойно! — мерно квохчущих дам. Поправила лезущий из прически непослушный локон (так уже было). Перед казнью волосы завязывают, но казни не будет. С самого Лиара беглянка не расставалась с кинжалом. Сейчас курицам и змеям будет зрелище — память на всю оставшуюся жизнь, страшная сказка для внуков. А Симон Лукко еще и роман напишет.

Вот это сюжетец выйдет! Бывшая мятежница, любовница сначала вожака бунтовщиков, потом — его отца, беглая отцеубийца, скрывавшаяся под чужим именем. Не героиня, а мечта! Хоть невинной жертвой выставляй, хоть коварной злодейкой.

Сама Ирия на таком образе оторвалась бы. Прежняя Ирия. Любимая дочь отца.

Правда, лицезрение трупа придворной дамы — не лучшее зрелище для принцесс в тягости. Но в некоторых случаях — каждый сам за себя.

Размеренные шаги в коридоре — очередные проклятые четкие шаги военных! За Ирией или нет, но это ее последний день во дворце Алисы. Если Ее Высочество не найдет времени поговорить с некой фрейлиной — завтра получит от нее прощальное письмо. С кучей извинений и ссылкой на просьбу Катрин. Можно даже копию письма приложить. Ее стиль Ирия помнит хорошо.

Стук в дверь. Сердце рухнуло со смертельной высоты — в пропасть. В Бездну Вечного Льда и Пламени. Прощальных писем не будет. Ничего уже не будет — кроме в меру красивой смерти.

На пороге — капитан. Свой, ормхеймский.

3

Шумно восторгаются дамы, вымученно улыбается Алиса. Режут воздух черепаховые веера. Раз — взмахнули, дружно!

Эрик Ормхеймский захватил Аравинт и осчастливил этим всех. Столицу, простолюдинов, братца-короля, Регентов, двор Алисы. Все «в восхищении». В поддельном? Да нет. Соланж еще настолько врать не научилась, а улыбка — до ушей. Эвитан выиграл очередную войну. Ура!

Впереди Лютену ожидает прибытие великого героя нашей эпохи. Истинного, а не уже отгулявшего свое Гуго.

Правда, герой задерживается. Надо же наладить вАравинте грабеж… то есть управление. Так что король и Гуго могут погулять еще.

А Ирию Таррент (она же фальшивая Ирэн Вегрэ, фальшивая невеста Анри Тенмара и фальшивая отцеубийца — жаль, в последнее никто не поверит) никто не собирается разоблачать и казнить. Ура!

Улыбайся. Заученно и как можно ослепительнее. Капитан только что принес счастливую весть. Кому какую, а осчастливить умудрился всех.

Но этот день при дворе Алисы — для Ирии точно последний.

— Ирэн! — сладко-сладко.

Надо же — две сразу. Одна другой улыбчивее.

И еще три поодаль. Ждут, над кем посмеяться. Уже пасти растягивают.

Смеяться — над желающими покудахтать курами. Но сначала вдоволь повеселится сама Ирия.

— Что-то ваш илладийский красавец пропал, — лепечет блондинка медово. Под цвет локонов. И под стать имени — Лорелея.

До Полины ей как до луны. А уж если сравнить с сегодняшними страхами…

А дурищу-подпевалу Лорелеи зовут Камилла. Пухленькая и завитая как барашек.

— Тот самый, — подтявкнула она, — что сменил в вашем сердце другого… как его?

— Алана, — любезно подсказала Ирия. — А его самого зовут Риккардо. Вы бы запоминали имена получше. Своих-то кавалеров у вас нет.

— А у вас меняются слишком быстро. Кто станет следующим — словеонец?

— Возможно. Если я так захочу, — ослепительно улыбнулась Ирия. — Не сомневаюсь, вы это заметите первой. А когда станете сморщенной старой девой, сможете вспомнить хоть их всех. Перечисляйте каждую ночь. Перед… сном.

Ирия, ты сошла с ума? Объявляешь себя шлюхой? Ты не в компании Ральфа Тенмара.

— Или вы решили сменить его на слугу? — О, Лорелея опомнилась. — Того, что приходил тогда, Пьера.

У этой с памятью на имена — порядок. В отличие от фамилий.

— Что поделать, ему пришлось зайти. Я же, в отличие от вас, предпочитаю общаться с кучером на людях, а не в собственной спальне.

Долгожданный смех окрестных девиц. Долгожданный — ими. Наконец разобрались, кто здесь жертва, а кого — клевать. Молодцы.

— Что вы себе позволяете⁈ — негодующий вопль взлетел к потолку. К птичкам и агнцам Творца.

Вот так, Ирэн. Смейся громче. Хлещи презрением. Ральф Тенмар умер, но его племянница не опускает головы. Несмотря на все вольно гуляющие сплетни.

— Ирэн. — Баронесса Стефани Тайлер, кажется, и впрямь хочет как лучше. И уже не впервые. — Вы бы поосторожнее с Лорелеей. Вы ведь знаете, чья она дочь.

Мерзавца и негодяя. Скотины и подлеца. И лучшего друга Ревинтера.

— Да, графа Герингэ. Министра юстиции и одного из Регентов.

— Я понимаю, на кого вы хотите походить. Такие дамы всегда будоражат воображение. Особенно в нашем возрасте. Но вы — не Кармэн Ларнуа. У вас нет дяди — королевского родственника.

Как назло — последняя фраза донеслась до Лорелеи. И девица подлетела сломя голову.

— Зато ее дядя — любовник бывшей королевы, матери Шлюхи Кармэн.

Вот зарвалась.

— Вы говорите о сестре Его Величества, — ледяной тон графини окажет честь самому Всеславу.

— Лорелея! — одернула и Стефани.

А подружка Лоры слегка заволновалась. Или не слегка. У нее-то нет папочки-Регента. И друга семьи — дяди Бертольда.

— Я ничего не знаю об этой истории, — пожала плечами Ирия. — Мой дядя был верным мужем, а Ее Величество — преданной женой. Но если про него так говорят — значит, сочли достойным любви королевы. Как вас, Лорелея, достойной любви кучера.

— Ирэн!

Бедняжка Стефани.

А про кучера теперь зашепчутся все. Уже начинают. Вот так и уничтожаются репутации, Лорелея.

Пожать плечами. Презрительно. Отойти, едва шевеля веером.

— Зачем вы так, Ирэн? — укорила Стефани. — У Лорелеи теперь может сорваться помолвка.

— Купят нового мужа, — безжалостно дернула плечом Ирия. — Вы же помните, чья она дочь.

— А Камилла — некрасива и небогата. Ее действительно, скорее всего, ждет монастырь, если Лора не поможет. А она не поможет, если ей самой начнут покупать мужей. Не обижайтесь, Ирэн, но вы слишком похожи на вашего дядю. А мужчинам прощают больше, чем женщинам.

Еще бы. Братца Лорелеи уж точно не опозорила бы связь с кухаркой или горничной. Из чьих постелей он, кстати, не вылезает.

— Я не обижаюсь — слишком уважаю дядю, — усмехнулась Ирия.

«Зачем вы так?» И никто уже не помнит, кто изначально планировался в жертвы. Двумя невинными овечками.

— Стефани, Ирэн. — Жаклин Тирано — одна из самых приятных в этом цветнике ядовитых хищниц. И у нее самое ужасное платье. Розовое, с белым пояском — при полной фигуре. Кошмар. — Я прямо не знаю, как быть…

— Что стряслось, дорогая? — Стефани и впрямь — всеобщий друг. Ни с кем не ссорится. И никого не травит.

— В Лютену прибыл мой троюродный кузен, — «по секрету» зашептала Жаклин. Будто кузен — агент Мидантийской разведки. — С супругой. Он недавно женился. Я хочу с ней подружиться, да и с кузеном давно не виделась. Но не знаю, как сказать об этом принцессе. Я ей сейчас так нужна. Я не могу ее бросить в такое ужасное время…

Она едва замечает твое присутствие.

— Скажи как есть, — подбодрила Ирия. — Что хочешь увидеть кузена и его жену. Что очень соскучилась. Что им нужна твоя помощь. И просишь отпуск на несколько дней.

— Ирэн, я так не могу…

— Хочешь, я попрошу?

— Хочу! — почти провизжала Жаклин.

— Значит, считай, что уже познакомилась с женой кузена.

— Я быстро вернусь. И ты права — бедной девочке тоже нужна моя помощь, — уже приободрилась Жаклин. — Она еще так молода… У нас в семье не любят ранние браки…

Охотно верится. Двадцатилетняя Жаклин — всё еще девица.

— … но тут такая жуткая история, — совсем понизила голос она. Испуганно оглядываясь на Лору с подружкой. Те аж уши навострили. — Отец погиб, сестра — тоже, другая сестра пропала без вести, брат — подонок, мачеха — стерва…

— А как ее зовут? — Спокойствие сохранилось с трудом. Хотя бы в голосе. Наверное, из-за куриц невдалеке.

— Мачеху? Надо спросить…

— Девушку. Жену кузена.

— Иден. Девичья фамилия… что-то старое… древнее… Таррент! — Жаклин выпрямила на удивление почти плоскую грудь. Изготовилась защищать выбор кузена.

— А вашего родственника?

— Стивен Алакл, барон Ривен.

Леон Таррент, тебе конец.

— К тому же, она ждет ребенка…

— Что⁈ — прорычала воспитанница Ральфа Тенмара.

Ирия, возьми себя в руки, живо! Стефани права. Ты — племянница Дракона, а не он сам.

— У нее будет маленький, — удивленно воззрилась Жаклин. — Сын или дочка. А что…

— Ирэн абсолютно права, — поправила Стефани. — Рождение детей — не тема для беседы незамужних дев. Особенно при дворе.

— Да, конечно… — пухлые плечики Жаклин поникли.

Иден ждет ребенка. Маленькая, хрупкая сестренка! От Стивена Алакла. Мерзость какая!

Стивен Алакл, барон Ривен. Дряблое, жирное тело, плешь на затылке, россыпь прыщей на лбу и подбородке…

Прекрати об этом думать. Даже Стефани не поймет, если тебя сейчас вырвет.

4

Алиса выслушала просьбу Жаклин милостиво. И, конечно же, отпустила, не медля. Попросить бы еще так же для себя…

Иден! Иден в Лютене. Близко, а увидеть нельзя. Зато можно выспросить всё у Жаклин. Взволнованной и благодарной. И к счастью — болтливой.

— Я провожу вас в сад, — сама вызвалась Ирия.

Танцуют клыкастые змеедевы с хвостами. Метко целится дискобол. Шумят деревья, приятно благоухают цветы. А вон та самая яблоня. Давно вырастила новые цветочные грозди. Только их больше некому рвать. Риккардо Гарсия капризы «баронессы» выполнять не станет. Даже если вообще вернется.

Да и яблок уже наросло и созрело куда больше, чем новых цветов.

— Жаклин, я знаю, что вам пора… но здесь нет сплетниц, вроде Лорелеи, и я хотела…

— Да, она — невыносима. Представляете, что она сказала о моем платье?

Очень даже.

— Очевидно, очередную гадость. А Стефани — прелесть, но при ней не поговоришь о детях, а я так завидую женщинам, у которых будет ребенок… — Ирия застенчиво опустила глаза. — Особенно когда они даже младше меня…

— Я вас так понимаю, Ирэн… — расчувствовалась Жаклин. — Что может быть важнее материнства?

— Я бы так хотела…

А ну-ка улыбнись помечтательнее! Ты просто сгораешь от нетерпения обзавестись собственным вопящим Чарли. А особая мечта твоей жизни — пока ты с трудом ползаешь круглая как шар, пусть твой не менее толстобрюхий супруг изменяет тебе с целым стадом «крестьянок кровь с молоком».

Улыбайся! Представь себе живую-здоровую Эйду. И Ревинтеров на плахе, а Полину — в солдатском борделе.

— О! — Жаклин потащила Ирию к первой же скамейке у ближайшего фонтана. Сколько раз мимо него пройдено с Аланом. — Тетя сказала, Иден очень идет беременность. Так-то она — бледненькая, хоть тетя и пытается откормить.

Иден и в детстве еле ела — больше ковырялась. А теперь в нее чуть не насильно пихают яства. Приготовленные заботливой «тетей».

— Они ведь любят друг друга? Раз так рано поженились?

Жаклин чуть смешалась.

Всё ясно. Стивену всё равно с кем, если не с крестьянками. Да и тех он в лицо не различает. А Иден деваться некуда.

— Они… думаю, да. Тетя говорит, Иден — так застенчива и молчалива.

Кто как выражает недовольство. Ирия — прежняя! — кипела бы от ярости, Эйда тихонько лила слезы. А Иден замыкается в себе и становится «застенчивой и молчаливой».

— О, Ирэн, если бы ты знала, как я мечтаю оказаться на ее месте… — вздохнула Жаклин. — Чтобы мое будущее уже определилось. Чтобы свой дом и муж, и детки…

Не плачь — скорее всего, так оно и будет. Жаклин передержали в ожидании лучшей партии. А теперь найдут жениха попроще. Уж в старых девах не оставят. В их семье такое принято не больше, чем ранние браки.

А здоровая девушка Жаклин и десяток детей родит легко. А вот худенькая Иден…

Жаклин упорхнула радостной бабочкой. Точнее — кругленькой медовой пчелкой. Полненькая Жаклин, мечтающая о муже, детках и своем доме.

А красотка драконья племянница Ирэн побрела прочь. Мечтать о побеге.

Приглушенные рыдания донеслись из беседки. Той самой. Заставившей неделю носить нитяные перчатки. Ввести новую моду. Самое смешное — ее поддержали. До самой жары. А там уже и у Ирии руки давно зажили.

Оказывается, законодательницей мод стать легко. Улыбайся позагадочнее…

Заглянула внутрь Ирия осторожно. Кто его знает, на кого нарвешься теперь. Может, там Всеслав очередную даму доводит? Только вот зачем ему конкретно эта? Толку-то…

Слух не подвел. Камилла. Завитой барашек. Изрядно потрепанный слезами. Зареванный по самые уши.

Совесть ласково погладила сердце. Уютно свернувшимся в клубок ежом. Напомнила о другой одинокой некрасивой девице. Тоже бесприданнице. К которой приволокли Алакла, потому что других желающих не нашлось.

— Камилла, — Ирия уселась рядом, — я не имела в виду…

— У-хо-ди-те! — взвизгнула та.

— Я не уйду. Камилла, вы…

— Можете всем рассказать. Вы же для этого явились? Вы — стерва, вечно нашептываете на ухо принцессе… Вы… Изображаете подружку… а ваш дядя прислал вас шпионить… и в постель к Эрику… Чтобы строчить дяде письма…

— В вас говорят горе и обида, Камилла. И если б вы хоть немного знали моего дядю и меня, заметили бы — я говорю прямо, а не «нашептываю». Вы — достаточно красивы, Камилла. Если перестанете вечно злиться, завидовать и считать чужих кавалеров. Вам идет улыбка, а не желчная гримаса. Лимонный сок вкусен с медом, а не с солью. Запомните это. Это — всё, что я хотела вам сказать, — Ирэн поднялась. Вполне себе изящно. Уже привычно.

Как и подобает племяннице Дракона, подруге принцессы и законодательнице мод. Ах да — еще вожделенной мечте половины кавалеров.

Тех, что с легкостью предадут, едва она оступится.

— Как вы можете? — прошептала Камилла, подняв на врагиню лихорадочный взгляд опухших, покрасневших глаз.

— Как я могу — что?

— Вас все порядочные люди считают куртизанкой. Только что в глаза не говорят. Все честные женщины…

— Честность и порядочность — не то, что у нас с тобой под юбкой, Камилла. Когда-нибудь ты это поймешь… надеюсь. А мне глубоко плевать, что думают некоторые «все». Вы спросили, я отвечаю: нет, я — не куртизанка. Я — племянница Ральфа Тенмара, а не его шлюха. А верить мне или нет — ваше право.

Камилла молчала, когда Ирия изящно выплывала и когда брела прочь. По крайней мере, пока беседка не оказалась вне досягаемости ушей «куртизанки».

А двор встретил настороженными взглядами. Особенно Лора. Думают, что баронесса уже прикопала Камиллу под розовым кустом? Или под яблонькой?

Зато Алиса немедленно усадила кузину рядом. Еще и за плечи приобняла:

— Милая Ирэн, а я вас ищу. Вы просите о других, но слишком скромны, чтобы упомянуть о себе. Тем не менее, я выполню вашу просьбу.

— Могу я узнать, какую?

— Я принимаю в штат фрейлин малышку Софи, сестру нашей Соланж.

Еще не легче! Впрочем, как раз от малышки при дворе вреда не будет.

— Боюсь, это станет не единственной моей просьбой, — как в омут кинулась Ирия. — Теперь, когда Соланж, Софи и дама Одетта при дворе, наша дорогая тетя осталась совсем одна…

— Разумеется, я не могу не отпустить вас к нашей бедной тете. — На бледном лице Алисы — улыбающаяся маска. А в глазах плещется привычный страх. — Но, Ирэн, запомните: я жду вас назад. И как можно скорее.

— Я вернусь, — солгала Ирия. Или не солгала.

— Я совсем одна. Сейчас — когда рядом нет моего мужа.

И когда муж рядом — тоже. Но он прислал письмо, что жив-здоров. А Ирии его возвращение не сулит ничего хорошего.

И потому сейчас она бросит Алису. Хоть и обещала обратное. Вряд ли Ральф Тенмар хотел бесполезной смерти «племянницы».

Ирия Таррент слишком часто видела лишь то, что хотела. Фальшивая Ирэн Вегрэ полагала, что читает чужие мысли как открытую книгу. И порой становится страшно. Как в той детской сказке, где герой победил кровожадного дракона. А потом заглянул в гладь ручья и увидел, что сам обрастает драконьей чешуей. А ведь превратиться в благородного древнего зверя не так страшно, как в Карлотту или Полину.

— Возвращайтесь, Ирэн, — повторила герцогиня Ормхейм. — Я привыкла, что вы рядом. Пока нет друзей — трудно понять, насколько они нужны. Это больно, но терпимо. А теперь будет невыносимо, Ирэн!

— Я вернусь, Алиса, — пообещала Ирия.