Паинька и Пай

Глава шестнадцатая. Месть Черного Пса

Пай выдавил почти всю черную кровь из тонкой руки, умудрился обнаружить кольцо под кожей на пальце, сжал изо всех сил и выдохнул облегченно, когда кольцо треснуло и осыпалось на землю блестящими осколками. Теперь у Лимми получится ощущать горячее желание Пая привести ее в чувство.

— Девочка моя, пожалуйста, очнись, — погладил по слегка порозовевшей щечке, обнял, прижал голову к своей груди. Пусть жена слышит биение его сердца, она должна подчиниться своему альфе. — Я тебе приказываю. Очнись!

Лимми шевельнулась и, не открывая глаз, высунула кончик языка. Сигнал Пай понял правильно, прильнул, жарко целуя, покусывая пухлые губы, засовывая язык глубоко в рот Лимми. Лимми слабо улыбнулась, пытаясь удержать губами язык Пая внутри своего рта.

— Жива? — к ним подскочил Рекс, сунулся к Лимми. — Дочка, прости, не уберегли.

— Не трогай ее, Рекс. Сейчас ей лучше со мной. Она потихоньку придет в себя.

— А с рукой что?

— Гадость какую-то вкололи.

— Магду не могу найти, надо ей Лимми показать.

— Я знаю, где Магда, дай машину.

— Джип тут рядом, я сам поведу, — Рекс сжал кулаки, но Пай успел заметить, что руки у вожака дрожали. — Никогда себе не прощу этих чертовых поединков.

Пай промолчал, хотя хотелось спросить, а какого зятя себе Рекс планировал? Или собирался оставить Лимми одинокой до седых волос? Для утешения родителям? Что толку спрашивать, отпустить от себя отража неимоверно трудно. Теперь-то Пай это знал. Но именно это он собирался сделать. Отпустить. Дать Лимми возможность узнать другую жизнь. Среди своих.

От усадьбы они шли пешком, бросив машину у ограды. Пай нес Лиману сам, не передавая Рексу. Это было мстительно, но Пай не хотел больше никого жалеть и понимать. Он и так позволил Рексу сопровождать его. Выдавал тайну Магды. Рекс, видимо, догадавшись, что словами о поединках он разозлил Пая, шел молча. Время от времени касался руки Лимми и вздыхал.

Магда вышла им навстречу, ждала на крыльце. Пай сразу прошел внутрь, оставив Магду объясняться с Рексом. Он принес Лимми в спальню, где они были так счастливы, где жена первый раз обратилась и укусила колдуна. Их ждали. Невидимые помощники разложили на кровати пижаму, на тумбочке стоял стакан воды, а минуту спустя появилась миска с теплой водой и полотенце.

Пай осторожно обтер мокрым полотенцем Лимми, переодел ее в пижаму. Он видел, что Лимми силится открыть глаза, ресницы дрожали.

— Я с тобой, Лим. Поспи, моя сладкая, — Пай положил руку жене на лоб, прикрывая глаза. — Сон лечит.

— Здесь она не выздоровеет, — Василька проскользнула без стука и Пай поморщился. Он не закрыл дверь, потому что ждал Магду. Беседовать с Василькой Пай не желал.

— Посмотрим.

— Я знаю, что тебе трудно с ней расстаться, но Пай, ты же взрослый, ты же все понимаешь. Ты отвечаешь за нее. Ты зря превратил Лиману в псовую самку. Так хоть сейчас не тяни кота за хвост.

— Ты, котяра! — вспылил Пай и назвал Васильку так, как однажды назвала Лимми. — Плевал я на твой хвост. Вали отсюда.

— Я смогу информировать тебя, как будут складываться дела у Лиманы.

— И как это возможно?

— Буду приходить в гости. Иногда. Если позволишь. Ты ведь останешься жить здесь?

— Разве дворец не исчезнет с твоим уходом?

— Нет. К переходу дворец не имеет отношения.

— Раньше ты говорила другое. Вряд ли Лимми без меня будет лучше. Я хочу пойти с ней. Она даже Гилдерина не испугалась, боролась за меня до последнего.

— В ней есть кровь мертвого колдуна, вот что плохо. Во мне тоже была. Я перегрызла вену своего хозяина. Я знаю, что это такое, Пай, — Василька подошла совсем близко, Паю даже показалось, что она хочет погладить его по щеке. — Тебе нельзя к нам.

— Почему?

— Потому что тогда Лимана ничему не научится.

— Вы крутые ребята, отражи, — Пай отошел к изголовью, но заметив, что Василька приблизилась к кровати, шагнул обратно. — Если бы я знал, что Лимми отраж, я не потащил бы ее к Гилдерину, не наделал бы столько ошибок.

— Не наделал бы этих, наделал бы других. Вы с Лиманой пара лишь наперекор обстоятельствам. Если бы вас не растаскивали в разные стороны все подряд, вы бы сами разбежались. Трудно подобрать настолько не совместимую семью по всем параметрам.

— Не говори того, в чем ни черта не смыслишь, — зарычал Пай.

— Ты злишься, потому что знаешь, что я права.

— Многовато на себя берешь, Василька. Похоже, у тебя сложилось неверное впечатление обо мне, — Пай сузил глаза и, резко выбросив руку, толкнул Васильку в плечо к двери. — Ходи и оглядывайся. Я не прощаю вмешательства в мои дела.

— Я не… — Василька больно ударилась спиной о створку двери. Она внезапно поняла, почему Пай слыл жестким и наглым. — Я не хотела ничего плохого. Надо спасать Лиману.

Пай отвернулся и сел на кровать в ногах у Лимми. Он решил подождать несколько дней. Если жене станет хуже, он согласится на ее уход к отражам. По сердцу как наждаком прошлись от этой мысли. Злость на Васильку, на себя, на Ксена разъедала внутренности.

— Пай, — в спальню вошла Магда с подносом, на котором лежали травы и бинты. — Дай мне посмотреть Лимончика, а ты пока сходи к матери.

— Ей лучше?

— Да, она держится молодцом. Гилдерин держал ее запертой в чулане, кормил, а когда вы заявились, перевел в подвал. Испугался, что вы ее найдете.

— Магда, ты знала о ней? Знала, что Гилдерин ее прячет?

— Нет. Я сама в этом чулане сидела несколько лет, когда ходовики ушли за лес. Гилдерин не догадался, кто я, отпустил, когда стало тише. Наверное, чулан понадобился, — печально улыбнулась Магда. — В избе колдуна было не так уж много места.

— А ты почему не ушла со своими?

— Суматоха началась после того, как отражи исчезли, я игрушки вздумала собирать, опоздала к общему сбору, родителей потеряла. Так и осталась, в лесу жила, Гилдерин нашел. Он тогда добрее был. Потом уж, когда старый колдун помер, озверел.

— Почему ты не сказала мне всю правду о Лимми? — Пай наблюдал, как ловко Магда мельчила траву, толкла в ступке корешки, шептала молитвы. Влила в рот Лимми горько пахнущую настойку. Взглядом попросила подержать руку Лиму, пока прибинтовывала к локтю вытягивающую яд мазь.

— Боялась за нее, понадеялась на сережку. Не верила, что она тебя сильнее полюбит, чем я ее. Что уйдет с тобой, бросит нас с Рексом и самкой захочет стать, — в голосе Магды зазвучали слезы. — Гилдерин требовал ее, я врала, что у Лимми нет силы отража.

— Она ведь поправится? Здесь? — Пай задержался в дверях, глядя как Магда встает на колени, утыкается лицом в ладошку дочки. И уже догадавшись, что ответит Магда, не стал ждать, шагнул за порог. Ее желание отдать Лимончика отражам было очевидным.

Ночами Пай крепко обнимал Лимми, слушая слабое биение сердца. Только раз жена очнулась на пару секунд, дотянулась до уха Пая и прошептала еле слышно:

— Не пускай ко мне Васильку. Не дружи с ней.

— Не ревнуй, мой щеночек, не пущу. И дружить с ней не буду. Поправляйся скорей.

Пай гладил Лимми по лицу и волосам. Целовал прохладные губы. В тот момент он поверил, что жена пошла на поправку. Если сегодня появились силы ревновать, то завтра для любви найдутся. Но нет. Прошла неделя, а Лимми, казалось, становится хуже. И Пай сдался. С ненавистью глядя на Васильку, спросил, как устроен переход. Выдержит ли Лимми? Какие гарантии, что она придет в себя? Выздоровеет.

Василька предусмотрительно не стала показывать радость, по-деловому объяснила, что гарантии стопроцентные, медицина у отражей на высоте. Потом Лимана будет определена в учебный класс. Изучит все важные дисциплины. Подготовительная ступень — полгода, первая — год. Но поскольку Лимана в школе практически не училась, у нее обучение может занять больше времени.

Пай все выслушал с каменным лицом. Кивнул. Но когда Василька потянулась хлопнуть его утешающе по плечу, оскалился так, что Василька в панике отдернула руку. На обещание навещать, Пай оскалился еще раз и ушел в спальню, чтобы попрощаться с Лимми. Магда уже завернула дочь в одеяло, сидела рядом, вытирала слезы. Виновато посмотрев на мрачного Пая, вышла из спальни.

Встав в центре холла, Василька ждала, когда Пай вернется с Лиманой. Достала из кармана синий кулон, повесила на шею. Над ней мягко заискрился воздух, и Пай, поцеловав Лимми, положил ее на руки Васильке. Магда едва успела кинуть сверху узелок с целебными травами, как холл затянуло белесым туманом. Через минуту Василька с Лимми исчезли.

В этот миг Пай снова стал Черным Псом. Наглым, беспощадным, не имеющим слабых мест, не знающим поражений. Магда попятилась, пугаясь метаморфозы, зажимая себе рот обеими руками. Неужели она зря поддалась уговорам Васильки и давала Лимончику больше снотворного, чем было нужно? А еще не сказала, что нельзя держать в соседних комнатах Лимми и маму Пая. Потому что жажда жить у человека, потерявшего больше тридцати лет в заточении, огромна и эта жажда высасывала из Лимми все силы.

Магда руководствовалась своим тяжелым опытом. Осталась без родителей, видела много горя. Всю жизнь скрывалась, боясь вымолвить лишнее слово. Пусть хоть ее доченька будет жить в безопасности. Получит образование. С самого рождения Лимми Магда мечтала, что она будет образованной и независимой. Только в той жизни, что досталась Магде, это было невозможно.

Рексу она как-нибудь все объяснит. Он должен понять. А Пай со временем забудет Лимми. Желающих заполучить такого жениха как Пай — в избытке. Как только пойдет слух, что он один, его начнут атаковать. Сейчас Паю, к тому же, есть о ком позаботиться. О матери. Узнают друг друга, привыкнут. Магда утешала себя, находила все новые доводы, но душа болела, и правой себя она не могла назвать.

Черный Пес увез свою мать из дворца в дорогую клинику в тот же день, не сказав Магде больше ни слова. Может, догадался о ее роли, а, может, просто никого не хотел видеть. Через пару недель Магда отважилась приехать в клинику, привезла сильные снадобья, но к матери Пая ее не пустили. Доктор развел руками, мягко намекнул, что встречаться с ней не желают, и категорично посоветовал больше не приезжать.

— Что происходит, Магда? — Рекс, наконец, не вытерпел, спросил. Выслушал сбивчивые пояснения Магды, нахмурился. — Я ошибся, выставив Лиману напоказ. Но и ты ошиблась, спрятав ее у отражей. Твоя ошибка дороже нам встанет, чем моя с поединками.

— Почему? Теперь у нее будет все. Перспективы, безопасность, никто не будет за ней гоняться. Разве ты не хотел для нашей Олимпии счастливой судьбы? — после того, как Магда узнала, что за Лимми пришли отражи, она воспряла духом.

— Хотел. И забрать Лимми очень хотел. А Черный Пес знаешь, что мне на это сказал?

— Что? — послушно спросила Магда.

— Что если я вздумаю натравить на него головорезов или стаю, отберу Лимми, он развяжет такую войну, что все лягут под него.

— Он просто угрожал, это невозможно. Один против стаи. Против Совета Провинций.

— Возможно, Магда, — Рекс бросил на стол бумаги. — Посмотри на суммы. Он скупил все долги стаи, до последней монеты. Мы банкроты. Остальные стаи в таком же положении. Я не смогу нигде занять и расплатиться.

— Но ведь не ты делал эти долги. Молодняк.

— Я вожак, Магда. Я отвечаю за них. Мне и платить. Головорезы привезли примерно половину. Четверть собрала стая. Остаток уйдет под бешеные проценты. Мы будем жить в долгах до самой смерти.

— Откуда у него столько денег? — Рекс пожал плечами, а Магда поняла. Это Лимми. Ее малышка нашла для Пая эти деньги. И теперь Пай мстит за нее. За потерю. — Я могу поговорить с Паем. Объяснить.

— Магда, не стоит. Если бы ты ему Лимми пообещала, а так. Он и не посмотрит на тебя. С цепи сорвался. Черный Пес всегда был той еще зверюгой, я поверить не мог, что Лимми сама поцеловала его. Хотя собственными глазами это видел.

Магда верила и не верила Рексу. Каким мгновенно стал Пай без Лимми врезалось в память, но стая, Рекс, они же не виноваты в том, что ее материнское сердце спасало дочь. Нельзя же мстить всем. Он должен понять. Магда вздохнула, не будет Пай ничего понимать, так же как и она не захотела понять его любовь.

— Я найду деньги, Рекс, — в этом Магда могла помочь мужу. — Мы не станем должниками бывшего зятя.

— Найдешь деньги? Ты? — Рекс криво усмехнулся. Магда никогда деньгами не ведала. Даже за целительство платили в кассу стаи. — Столько больных не найдется во всей стране.

Магда все-таки решилась сначала поговорить с Паем, оставить стаю в долгах она не могла. Пусть Пай мстит ей, но не стае. Она пришла ради этого на заседание очередного суда. Черный Пес заметил ее, пригвоздил таким свирепым взглядом, что Магда прилипла к месту и поперхнулась воздухом. Рекс был прав, Пай никого не простит и не пожалеет. Будет судить и судиться до последнего, пока остается хоть один виновный в расставании с Лимми. Она тихо вышла из зала. За деньгами в старые кладовые ей все же придется идти.

Суды с участием Пая шли один за другим, как успешные спектакли, развлекая тех, кто не успел перейти Паю дорогу. Битвы такого уровня не случалось со времен ухода отражей. Августа затеяла свару, надеясь на легкую добычу, но проиграла с треском. Судьям в голову не пришло считать Пая слабоумным, не способным распоряжаться активами. На фоне скрюченной Августы, хрипящей нелепые обвинения, Черный Пес выглядел безупречно.

А когда он вкатил в зал суда коляску с матерью, Августа забилась в истерике. Появление сестры изменило весь расклад. И Августе пришлось публично признаваться в содеянном. В том, что когда-то опоила сестру и отдала ее Гилдерину вместе с младенцем. А сама взяла ее облик, имя, присвоила мужа, усадьбу и статус. После смерти колдуна, чары рассеялись. Выглядело это жутко и безумно. Но Августа продолжала считать себя красавицей и богачкой. Требовала опеки над племянником.

Пай легко добился помещения Августы в сумасшедший дом. Вместе с матерью они решили оставить Августе это имя. Носить его после всех событий, мать не захотела. Взяла себе новое — Доротея. Усадьбу Пай отдал отцу и брату. Ксен считал себя убийцей Лимми, пытался наложить на себя руки и был определен под домашний арест.

Разбирательства на этом не закончились. Методично и конкретно Черный Пес находил и тащил в суд всех, кто хоть как-то помогал Августе. Врачей, сыщиков, слуг, адвокатов, полицейских. Потом настал черед бывших сообщников, тех, кто выдал схроны. Потом тех, кто арестовывал счета. Потом тех, кто гонял Пая с Лимми по Заречью. Черный Пес, и правда, за полтора месяца подмял под себя всех. И останавливаться не собирался. Его тоска и злость не заканчивались, а, значит, нужны были все новые жертвы.

Холодным осенним вечером Черный Пес оказался на берегу реки. Здесь они когда-то купались вместе и Лимми научилась плавать. Смешно бултыхалась и укусила Пая от страха. Стоять тут значило бередить рану, но Пай не хотел забывать ни секунды их короткой любви. Надеяться на то, что Лимми вернется, становилось все труднее.

— Мне уже пора ждать повестки в суд? — раздался за спиной нарочито робкий голос.

— Чего тебе? — Черный Пес не стал оглядываться. Он чуял, что Бугор идет за ним.

— Да просто хотел узнать, те, кто у тебя в приюте игрушки отбирали, уже сидят по тюрьмам? А то ведь я как-то дотронулся до Лимми.

— Если хочешь сесть, я устрою.

— Не хочу. Меня ведь раз десять пытались нанять, чтобы тебя убить.

— Убивай, самое время.

— Пай, я верю в вашу любовь. Как увидел, что Лимми прыгает из окна в твои руки, так и поверил. Я хочу ваших ребятишек понянчить, завязывай с судами. Иди, ищи то окно, откуда Лимми к тебе прыгнет, а не сиди тут.

— Окно? — Пай встряхнулся. Через секунду его и след простыл.

Избушка Гилдерина без его колдунской силы быстро постарела, скособочилась и выглядела полной развалюхой. Черный Пес помедлил, потоптался у крыльца, постоял на крыльце, обошел вокруг, наконец, осторожно потянул дверь и заглянул внутрь. Василька врала поначалу, что дворец — это ворота и он исчезнет, когда они с Лимми уйдут. Позже вынуждена была признаться, что не управляет им. Дворец никуда не делся и как будто ждал Пая.

Мертвая тишина в холле давила на уши. Пай поднялся в спальню, но дальше порога не пошел, ночевать здесь один он не собирался. Слишком тоскливо, вряд ли заснет. Постель была заправлена, в подсвечнике заменены свечи. Дворец сам ухаживал за собой. Жаль только, что прятался в старой избе. Нелепая мысль возникла в голове Пая — его мать прятали тут в чулане, и Магду. Вдруг кто-то заточил целый дом? Как его освободить?

Ведомый надеждой, Пай бежал всю ночь, о припасах не подумал, и теперь корил себя за беспечность. От голода свело желудок. На столе в кухне как в прошлый раз лежала записка. Ярко желтый кружок, чтобы Пай точно его увидел. Невидимые слуги остались при дворце и даже шли на контакт. Пай хмыкнул и немного расчувствовался — витиеватая надпись гласила: “Супруг хозяйки! Завтрак для Вас накрыт в фуршетной”. Пай огляделся, его должны проводить в эту самую фуршетную.

Когда они были здесь с Лимми, его назвали всего лишь гостем, а сейчас супругом. Логика просматривалась: дворец не захотел пса, в тот момент почти без мозгов, называть иначе как гостем. На душе потеплело. Нелепо, но дворец оказался единственным существом, признавшим их союз с Лимми. Без всяких условий и криков, что они не пара. Не пытался отобрать жену, щедро заботился о них обоих. Если дворец согласен кормить Пая и называет супругом, значит, с Лимми все в порядке? Тогда Пай будет вместе с дворцом ждать Лимми. Позавтракает и будет ждать. Сколько потребуется.