Паинька и Пай

Глава двадцать вторая. Все получится

Если разогнать энергию мести, остановить ее трудно. Даже, если уже остыл, простил и забыл, лавина мести сама по себе набирает мощь и давит обидчиков, ломает кости и выжигает нутро. На похотливых отражей Паю было плевать. Пусть им трижды прилетит. Они с Ульей и Бугром еще добавят, когда все затихнет. Пока есть дела поважнее. Но Магду стало жаль. Особенно сейчас, когда она появилась как привидение на пороге мастерской. И Лимми испуганно замерла.

Семья Рекса нагрянула рано утром. В доме и хозяева, и гости еще спали после бурных ночных событий. Беоль деликатно положил на грудь Пая листок с посланием “Семья хозяйки”. Пришлось долго будить сладко спавшую жену, она зарывалась носом в подушку и просыпаться отказывалась. Пай тянул ее за руки, усадил и одел, но к соскучившимся родственникам Лимми так и вышла с закрытыми глазами.

Рекс, Магда и головорезы явились со всеми щенками. Сонную Лимми целовали и тискали, передавая друг другу, а Пай от души порадовался, что у них теперь есть Беоль. Дворец моментально понял задачу и спешно наращивал площади столовой, гостиной и бального зала. И временно укрыл гостевые спальни пологом тишины. О причинах возвращения Лимми речь пока не заходила, преобладала радость от встречи.

Пай выглядел бодро, хотя ночью они продолжили танец Лимми с того самого места, на котором остановились. С расстегнутой молнии на штанах. Лимми порывалась танцевать с начала, но Пай запротестовал, догадываясь, что до финала в таком случае дойти снова не удастся. Лимми, встав спиной к Паю, медленно стягивала одежду, поджимала и расслабляла ягодицы, нагнулась вперед. Паю хватило выдержки на ровно на одну минуту соблазнительного зрелища.

— Пай, это еще не конец танца, — отбивалась Лимми. — Я еще должна повернуться боком.

— Завтра, Лим. Боком завтра.

— А передом послезавтра? — проявила догадливость Лимми.

— Нельзя поворачиваться слишком быстро, — согласился Пай. — Тяни интригу.

— С тобой все интриги летят к черту.

— Ну, и черт с ними, — отмахнулся Пай. Может, когда-нибудь им и понадобятся особые методы, чтобы зажечь друг друга, Пай не особо верил в такое, пока же хватало малого. Любовь каждое движение превращала в соблазнительное. Улыбка, поворот головы, ласковые словечки и запах — если бы можно было не вылезать из постели, они бы не вылезали.

Но в результате утром Паю пришлось одному изображать радушных хозяев, приглашать за завтрак и скромно пожимать плечами в ответ на восхищенные расспросы. Рекс краем уха слышал о фантастических домах отражей, но уж никак не предполагал, что у младшенькой появится такой дом. А Магда вспоминала детство, свою семью и радовалась, что дочка вернулась и счастлива. Она была уверена, что у отражей Лимми научилась всему и это она призвала им с Паем такой дом.

Когда в столовую на завтрак пришли Улья с Денни и Бугор с Танини, Магда дернулась в первый раз. Танини уже немного осмелела, шла сама, хотя и прихрамывала. Крепко держалась за Бугра, по сторонам не смотрела и пугала разноцветными синяками. Магда пообещала травяными примочками свести синяки и уменьшить боль. Бугор вел себя церемонно, сиял как начищенная пряжка ремня и попросил у Магды для избранницы еще и укрепляющего средства.

Потом ввалились толпой отражи, бурно обсуждая успешное бегство. Холостые племянники Лимми встрепенулись, сделали стойку. Услужливый Беоль организовал отдельный стол для молодежи. Все быстро перезнакомились. А Пай шепнул на ушко Лимми, что для призового фонда поединков Заречья отражей в этот раз, судя по всему, не останется. Расхватают прямо сейчас. Лимми посмеивалась и поощряла племянников, но четко проговорила, что из Заречья ни один отраж не уедет. Кто хочет зеленоглазого мужа или жену, пусть идет и выбирает место для будущего дома. Сумеет разбудить в отраже любовь, получит в приданое волшебный дом.

После завтрака Магда ушла лечить Танини, Рекс пофыркав, что дела никто не хочет серьезно обсуждать, отправился проверять охранную систему Заречья. А Лимми потащила Пая в мастерскую, потому что работа над портретом продвигалась еле-еле. Лимми просила добавить лукавства и жара во взгляд и Пай добавлял, а Лимми тотчас начинала возбуждаться и сглатывать слюну. Пай заводился в ответ, раскрывал объятия и Лимми, кинув карандаши и кисточки, кидалась к Паю.

— Сердце мое, так ты меня никогда не нарисуешь, — смеялся Пай, нисколько не огорченный постоянными перерывами.

— А ты зачем меня соблазняешь?

— А ты зачем меня просишь подбавить жару? — после шутливой перепалки и поцелуев Пай возвращал Лимми к мольберту и все начиналось по-новой.

Появление в дверях бледной Магды сломало веселый настрой. Видимо, Танини, а может Денни, да кто угодно из отражей мог проболтаться о реальном положении вещей. Похвастаться, как они обманули своих хозяев. И до Магды впервые дошло, что она натворила. Ее любимый Лимончик попала в рабство. Она могла вернуться как Танини, вся избитая. А могла вообще не вернуться и остаться у отражей бесправной сексуальной игрушкой.

— Мама, ты чего?

— Прости меня, доченька, — Магда едва сдерживала рыдания. — Я хотела как лучше. Чтобы ты выучилась. Я была уверена, что там ты будешь в безопасности. Василька обещала. Клялась.

— Все она врала, — Лимми обиженно заморгала. — Пай боялся, что я умираю, и поэтому согласился меня отдать. Ты не могла меня вылечить?

— Я вылечила тебя, дочка. Ты просто крепко спала. Я помогла Васильке забрать тебя к отражам. Прости меня.

— Ты? Это ты? Поверила Васильке? Но почему?

— Я не подозревала, как там. Что там происходит, не знала.

— Да при чем тут, как там? При чем тут безопасность и учеба? — Лимми недоумевала. Мама распорядилась ей как сама захотела. Не разбудила, не спросила мнение Лимми. — Мама, ты лишила меня Пая. Зачем? Ты ведь знала, как я люблю его. Что я хочу быть только с ним.

— Лимончик. Дочка.

Лимми сорвалась с места, толкнула мольберт, кисти повалились на пол. Она в гневе выбежала из мастерской. Обида бушевала внутри. За что мама с ней так? Лимми и подпол с трудом пережила, в котором мама обманом заперла ее на весь день. Как осознать такое предательство? Наверно, не надо было убегать, она давно не трусиха, но Лимми не хотела ничего выяснять и прощать тоже не хотела. Она вынуждена была унижаться, собирать монеты на побег, торгуя своими танцами, полуголым телом, и почему? Мама решила, что без Пая ей будет лучше.

— Магда, как тебя угораздило? — Пай разозлился. Он сразу решил, что без Магды не обошлось, одно время он видеть ее не мог. — Переживала бы сама свою ошибку. Каялась Рексу. Лимана только-только пришла в себя. Зачем было вешать на нее свою вину? Чтобы и она спать не могла? Ты и представить себе не можешь, какой она вернулась.

— Я… Чтобы простила.

— Возвращайтесь домой, — Пай забыл про гостеприимство. И ему нужно было догнать Лимми. — Прямо сейчас. Или живите с Рексом у другого сына.

— Она ведь простит меня? — крикнула Магда вслед Паю и бессильно опустилась на пол.

Злые холодные слезы все-таки потекли по щекам и, чтобы ни с кем не встретиться, Лимми нырнула в ближайший подземный ход возле склада. Она не слышала, что Пай побежал за ней. Возмущенный рык за спиной заставил остановиться. Пай не успел, в стремительно закрывающемся ходе его долбануло по кончику хвоста. В ужасе Лимми кинулась назад, обняла Пая за шею.

— Прости, прости меня. Я не хотела. Пай, тебе больно?

Пай слизал слезы с лица Лимми и мотнул головой, приглашая на спину. Лимми залезла, хотя могла бы бежать рядом с Паем. Но силы вдруг закончились, а горькая обида нет. Лимми зарылась лицом в густую шерсть на загривке Пая и лелеяла свое горе. А ведь думала, что уже все забылось. Те ужасные вечера без Пая, без защиты. Она одна на сцене и любой жест мог спровоцировать разгоряченную толпу. Лучше бы мама не извинялась, не напоминала. И Лимми не знала бы о ее предательстве.

Ход вывел их к реке. Когда-то здесь была небольшая пристань, остались сваи, мусор да развалины сарая. Пай осмотрелся. Если восстановить пристань, то можно организовывать шикарные прогулки по реке. И сделать паромную переправу. Лимми села у самой воды на бревно, обхватила себя руками за плечи. Она думала, как поступить. Можно, конечно, соврать матери, что прощает, но тогда они с отцом останутся гостить у них. Лимми придется врать все время. Пай подошел, поднял жену с бревна.

— Знаешь, что самое обидное? — Лимми положила голову Паю на грудь. Только мужу она могла доверять, могла не бояться обмана.

— Что?

— Она это сделала ради себя, ради своего спокойствия. А говорит, что ради меня. Чтобы я была в безопасности. Пай, на мое счастье, на мои желания ей было наплевать, ведь так? — Лимми рассуждала как взрослая. — Как мне теперь жить?

— Это правда, Лим. То, что ты говоришь. Суровая и горькая правда. Моя мать тоже не сумела защитить меня от Августы, от сиротской судьбы. И поплатилась за свою слепую доверчивость. Мне жаль ее. Она дорога мне, моя мама, я всегда помогу ей. Просто я помню, что не могу на нее рассчитывать, — Пай взял Лимми за руку и повел домой. — Ты успокоишься и поймешь, как тебе быть. Я не стану советовать, прощать тебе Магду или нет. Но есть еще кое-что важное. Магда родила тебя. А ты моя жизнь. Я не буду мстить ей.

— Я ни за что так не поступлю со своим малышом, — сердито буркнула Лимми. И Пай не нашелся, что ответить.

С одной стороны, Пай понимал, что разуверившись в родном человеке, Лимми хочет заполнить пустоту, и вовсе не обязательно, что она реально готова к малышу, осознает, что это такое. Лимми сама еще малышка, давно ли кричала, что она не претендентка. Но с другой стороны, когда Лимми так сказала, у Пая защемило сердце. Он не думал о детях, да и не собирался их заводить до этого момента. Пусть однажды у него и вырвалась просьба к Беоль о детской комнате. А вдруг у них получится? Не сейчас, но года через три, почему нет?

— Пай, ты где витаешь? — Лимми дергала мужа за руку. — У нас же скоро собрание. Что мне говорить?

— Ты поймешь сама, Лимми. Ты же отраж. Как ты видишь эту проблему, так и скажи. Особый статус Заречья у нас скоро появится.

— Я хочу сказать, что отражи возвращают себе Заречье. А все, кто попытается использовать отражей в личных корыстных целях, будут выкинуты из долины.

— Отлично. Думаю, Бугор сможет организовать выкидывание.

— Денни планировал жить с Танини, но Улья воспротивилась, — мысли Лимми переключились на друзей. — И Бугор воспротивился.

— Каждый приютский мечтает, что его пара была только с ним. Поначалу и я собирался построить дом рядом с твоими родителями, но быстро понял, что не хочу делиться тобой, твоим вниманием.

— Я тоже не хочу делить тебя ни с кем, Пай.

Лимми пришла в себя, обида отступила. Надо будет спросить у Беоль, сколько сородичей он собрался призвать в ближайшее время. Около их дома топтались трое подростков. Стриженые под ноль, они смотрели исподлобья, но при этом с надеждой. Зеленые глаза были у всех, но отражем являлся только один. Теперь Пай умел с ходу определять сородичей Лимми.

— Ну вот, уже потянулись местные зеленоглазые, — усмехнулся Пай. — Сбежали, похоже из какого-то приюта.

— Я займусь ими, — из дома вышел Дэнни, за ним просочилась Танини. — Сестренка мне поможет.

Танини кивнула и, к удивлению Лимми, подростки тут же к ним бросились. Лимми не вызвала у ребят доверия? Или синяки сыграли роль, показывая, что Танини своя? На деле Лимми не отдавала себе отчета, как сильно на ней сказалось плотное общение с Паем. То, что внутри она порой не чувствовала уверенности, знал Пай, а отражи видели в ней лидера. И относились уважительно. Особенно после разбитых носов, встретившихся с кулачком Лимми. Отражи ведь не умели драться, только хныкать и убегать.

— Пойду я, пожалуй, подумаю над своим выступлением, — настроение у Лимми улучшилось, и в этот миг она поверила, что им удастся превратить Заречье в процветающий край. Пай прав, у Лимми все получится. А мама уже сама себя наказала, Лимми не будет затевать скандал и жаловаться отцу.

Собрание проходило без лишнего пафоса. Зал в Ратуше был заполнен до отказа. Перемены уже начались, по крайнем мере, часы на Ратуше показывали правильное время. Правление Заречья во главе с Лимми пригласило Совет провинций, вожаков крупных стай и значимых персон страны. Первые ряды заняли местные жители, гордо переглядывались и шутили. Отражи сели вместе, образовав островок белоснежных макушек в окружении черноволосых родственников Лимми. Рекс любовался младшей дочкой, которая стояла рядом с Паем на сцене и ждала, пока все усядутся.

Не иначе как высшие силы руководили Рексом, когда он настаивал на том, чтобы Черный Пес вошел в состав судей, а Лимми попала в призовой фонд поединков. Эти двое встретились и совершили невозможное — устранили Гилдерина и вернули отражей. А сейчас планировали возродить былую славу Заречья. Сомнений в том, что они это смогут, не было ни у кого.

— Может, передумаешь? — Верд тронул Рекса за локоть. — Ты в полной силе. Зачем уходить? Преждевременно.

— Не передумаю. Уже поручил Тарзану организовать переизбрание. Достойные псы в стае есть. Уйду, пока не успели новых долгов наделать.

— А сам чем займешься? Лиману стеречь будешь?

— Внуков буду ждать. Лиману стеречь не надо, к ней никто близко не подойдет, пока Пай рядом с ней.

— Внуков? — Верд громко засмеялся и на него зашикали со всех сторон. — У тебя скоро целый клан народится.

Рекс молча кивнул. Многих интересовало, стала ли Лимми полноценной самкой, но смельчаков спрашивать об этом у Пая, не находилось. Запросто можно лишиться здоровья. Решение уйти из вожаков пришло к Рексу внезапно. И Магда поддержала его. Пусть молодые пробуют свои силы. А им надо бы загладить вину перед Лимми. На восстановление и строительство потребуются немалые средства. Они с Магдой будут находить старые кладовые и приносить монеты.

Лимми с Паем могли бы и сами это делать, но у них много разных обязанностей. Пусть спокойно работают, не думая о финансах. Сразу после того, как перевыборы состоятся и Рекс отдаст власть преемнику, они с Магдой переедут в Заречье. Скорей всего, Пай не обрадуется столь близкому проживанию, он злопамятный. Зато Лимми не умеет долго сердиться. Со временем Пай привыкнет, Рекс на это рассчитывал, и будет рад соседству.

Раздались аплодисменты и приветственные крики. Лимми, не смущаясь огромной толпы, ведь рядом был уверенный Пай, начала говорить. Ее слушали внимательно, поддерживали выкриками и гулкими хлопками. После Лимми выступил Пай, рассказал о законах и провел голосование. А потом неожиданно на сцену поднялся Денни. Это не обговаривалось и Лимми удивленно заморгала.

— Пай, я что-то не так сделала? Что-то упустила?

— Все отлично, Лим. Дай Денни сказать.

— Вы, наверно, думаете, что незачем отдавать отражей Заречью? Считаете, что они вам самим пригодятся, — Денни глянул исподлобья на Совет провинций. — Я вам расскажу кое-что. О себе. Я родился в простой семье, родителям не приходило в голову прятать меня и защищать, они не понимали мою природу. Но ее отлично понял хозяин лавки. Когда мы с отцом приходили за чем-нибудь, торговля всегда шла лучше. Когда отец отказался меня продать, лавочник просто выкрал меня и запер в подсобке. Танини попыталась вытащить меня, но попалась.

После эмоционального рассказа Денни о том, как они с Танини бедствовали и оказались в реальности отражей, многие в зале плакали. Потому что Денни не скрывал правды. Прямо говорил, как терял сознание от противоположных желаний родственников торговца. Когда кому-то хотелось разбогатеть, а другому хотелось разорить разбогатевшего. Как готов был убежать на край света, лишь бы получить немного отдыха. И убежал вместе с сестрой при первой возможности, очарованный рассказами хитрой Васильки.

— Ваши отражи все равно убегут от вас. Или умрут. Вопрос в том, куда они побегут. К отражам, где их ждет незавидная участь интимных прислужников, или в Заречье, где они будут в безопасности. Будут помогать хорошему делу. В том числе, и провинциям.

Лимми вспомнила, как жадная Августа чуть не убила ее, желая подчинить, заставить превозносить ее саму и Ксена. Встала рядом с Денни. Осмотрела зал. Местные одобрительно гудели. Но многие представители от провинций сидели с ухмыляющимися лицами. Только отец улыбался. Рекс был горой за младшенькую и головорезы уже прочесывали Сосновую провинцию, разыскивая возможных отражей.

— Пай, — зашептала Лимми, подходя к мужу. — Наверно, надо пообещать награду? Тем, кто будет помогать и спасать отражей.

— Еще чего, — Пай презрительно фыркнул. — Не переживай, мой щеночек. Я подзакручу гайки. Они быстро поймут, что их хитрости наказуемы. Начнут торговаться за списание долгов и сами притащат всех зеленоглазых. Все скоро наладится. Мы уже победили.

И Лимми поверила. Слухи разносятся быстро. Как только в провинциях узнают о новом статусе отражей и Заречья, за безопасностью потянутся все, кто годами скрывался. Кто знает, может отражи есть и среди "сливок общества"? А уж портрет Васильки Лимми самолично нарисует и разошлет повсюду. Расскажет про ее лживую натуру, умение втираться в доверие и хитрые уловки.

Перед сном Лимми не забыла спросить у дворца о сородичах. Когда увидела на листочке цифру девять, успокоилась окончательно. Если Пай сказал, что они победили, значит, так и есть. Хотела еще спросить у Пая про детей, но засмущалась. Получится, что Лимми напрашивается, вымогает. Пусть уж все своим чередом идет.