Паинька и Пай

Глава восьмая. Гилдерин

Пай расслабился, тщательно вылизал все еще хныкающую Лимми, он же обещал умыть жену. Лимми забралась на него и успокоилась. Пусть Пай бежит, а Лимми поспит, глаза сами закрывались, утро выдалось суетливое, неправильное. Разве так надо просыпаться после первой брачной ночи. Лимми посопела, возмущаясь, а потом крепко уснула. Пай шел плавно, чтобы Лимми не соскользнула. Как ни крути, Лимми спасла их брак. Пай верил гарантиям Рекса, жизнь бы ему оставили, а вот Лимми он мог никогда больше не увидеть.

Ближе к обеду они вышли среди холмов. Жилья вокруг не наблюдалось, до леса было рукой подать. Припасы из ранца пришлись кстати. Вяленое мясо, сухари, какие-то корешки. Наевшись, Пай удобно уселся на мягкий мох, прислонился спиной к огромному валуну, и потянул к себе жену. Довольная Лимми устроилась между согнутых ног Пая и положила голову ему на грудь, а руку закинула на шею. Она радовалась, что Пай ее послушался. Не стал драться, побежал за ней.

— Ты не сказал, куда мы идем. И почему пешком. Давай найдем мотоцикл.

— Прости, Лим. Жаль, конечно, стаптывать твои стройные ножки, но иначе никак. Еще пару дней будем идти.

— Пару дней?

— Заранее трудно сказать, длинной или короткой будет дорога к колдуну. Он живет где-то в Зачарованном лесу.

— А если он нас заколдует? Он злой?

— Не добрый. Но ты не должна бояться. Мы заплатим и Гилдерин ответит на наши вопросы.

— Пока ты меня нес, мне сон приснился. Странный, — пожаловалась Лимми.

— Расскажи мне, Лимми. Всегда и все рассказывай мне, — Пай покрепче прижал к себе жену, вдыхая лимонный запах от мягких волос. Пусть все сложно складывается, но он был счастлив.

— Мне снилась… — Лимми помедлила. — Кошка! Представляешь?

— Кошка?

— Да. Такая большая, почти как ты, рыжая с белыми полосками. И зелеными сверкающими глазами. Ее звали Василька.

— Тебе и кличка ее приснилась?

— Это плохо? — Лимми испугалась, рассказывать ли дальше, вдруг Пай огорчится или еще хуже разлюбит ее. Разве это правильно, что псам снятся кошки. С Паем Лимми уже отвыкла считать себя человеком.

— Мы не властны над снами. Никто точно не знает, зачем они нам. Во сне можно увидеть будущее или прошлое, себя, других, или вообще ерунду, которая забывается утром.

— Я не смогу это забыть, Пай. Мне снилась кошка, но как будто это была я, в теле этой Васильки, — Лимми закусила губу. — Мне страшно.

— Я с тобой, Лимми. Да ты и сама очень смелая, — Пай хохотнул. — Как ты мне грозно скомандовала: “Бежим!” Я даже ослушаться не посмел. И не первый раз, кстати.

— Ты смеешься надо мной, — Лимми со всей силы стукнула кулачком по крепкой груди Пая и затрясла рукой от боли.

— Ну зачем, Лим, — Пай схватил ручонку Лимми, облизал и подул. — Ты можешь меня бить, конечно, но бери хотя бы палку для этого.

— Не буду рассказывать, — надулась Лимми.

Пай вздохнул. Он не узнавал себя. Его невозможно было разжалобить никакими слезами и просьбами, он плевал на прямые оскорбления и угрозы, смеялся в глаза врагам, которые драли его когтями и клыками, никогда не обращал внимания на раны и шрамы, но эта малышка сумела смолоть его в муку и испечь сладкий пирожок. Наконец-то, Пай стал оправдывать свое имя.

— Лимми, я сейчас заплачу, — решил он схитрить и поговорить с женой на ее языке. — Ты от меня скрываешь свой сон, значит не доверяешь, не любишь? У тебя тайны от меня?

— Пай, прости, — тут же сдала назад Лимми.

Она встала перед Паем на колени, схватила его обеими руками за уши, потерлась носом о нос, лизнула в губы. Посмотрела вопросительно, что дальше делать? Пай повалил Лимми на мягкий мох, целуя и расстегивая попутно новые штаны. Странный сон на какое-то время был забыт.

Пай вернулся к расспросам, когда, нанежившись, они потопали в самое сердце Зачарованного леса. Деревья росли все гуще, солнце едва проникало теплыми лучами сквозь ветви. Землю толстым слоем покрывала бурая хвоя. Но идти было легко. Лес не препятствовал их путешествию. Наоборот, словно открывался навстречу.

— Лимми, так что там с Василькой? Рассказывай! — Пай держал счастливую Лимми за руку и представлял, что у них свидание и они гуляют в парке.

— Мне снилось, что Василька несла на спине старого колдуна. Колдун был тяжелым и вонял. Он лежал животом поперек Васильки, доставая руками и ногами почти до земли. А Василька едва переставляла лапы, стараясь удержать колдуна. Все-таки она была кошкой, пусть и крупной, а не псиной. Ей подобные нагрузки было трудно выдерживать, — Лимми ойкнула, осознав, что обозвала сородичей псинами, и поспешила оправдаться. — Это Василька так думала, что она не псина, а не я.

— Не извиняйся, это же сон, — Пай не показывал свое беспокойство, но сон ему не нравился. Слишком реалистично звучало. Или это Лимми такая хорошая рассказчица?

— Василька оступилась и чуть не упала. Зашипела от злости. Она считала, что колдун давно мог бы очнуться и своими ногами идти, — Лимми прижалась к Паю, пугаясь внезапного ледяного ветра. — Пай, давай не пойдем туда. Я боюсь.

— Мы почти пришли, — Пай оглядывался в недоумении. Они вышли на лужайку, до избушки Гилдерина оставалось метров пять. Сам колдун стоял на крыльце, поджидая их. В прошлые разы Паю приходилось петлять, несколько дней искать нужную тропу, обходить бурелом и овраги. — Лим, если что, ты сразу убегаешь к подземному ходу и ждешь меня там. Понятно?

— Что, если что? — фыркнула Лимми. — Вон тот старик меня лапал. Браслетом в ухо тыкал. Царапину, гад, оставил.

— Ты мне не говорила, — Пай задвинул Лимми себе за спину, потому что Гилдерин смотрел только на Лиману и пакостно улыбался.

— Олимпия, девочка моя, как я рад видеть тебя! — Гилдерин резво для своих лет сбежал с крыльца, распахивая руки. — Иди ко мне, дорогая. Ты дома. Обними меня скорей.

Лимми попятилась, а Пай заступил дорогу Гилдерину.

— Эй, не вздумай к ней прикасаться! Она моя.

— Ты, ты, — Гилдерин почуял на Лимми метку Пая и побагровел от злости. — Ты посмел ее тронуть! Я же не велел тебе! Ты ослушался моего приказа! Я убью тебя!

— Плевал я на твои приказы, — Пай демонстративно плюнул под ноги колдуну. Он догадался, откуда в голове постоянно вертелась фраза “Не здесь, не так, не сейчас”. Гилдерин внушал ее. Оттталкивал их друг от друга. Если бы не ревность Лимми, Пай приволок бы к колдуну на потеху свою пару целехонькой. Девственницей. Осознание этого факта взбесило Пая. — Ты не получишь мою жену! Никогда не получишь Лимми. Запомни! Я дважды не повторяю!

— Я бы получил ее сразу, как ты браслет на нее надел. А ты, придурок, камни перепутал, — Гилдерин тряс костлявыми кулаками перед лицом Пая. — Разве непонятно, что у Лиманы должен быть браслет с зелеными камнями.

Лимми зажала рот руками, она вдруг поняла, что от нее хотел колдун во сне. Соединившись, камни перенесли бы ее прямо в руки к этому противному старику. Откуда он вообще знает о ней? Почему ждал?

— Ты, урод, — заорала Лимми, выскакивая из-за спины Пая и хватая палку с земли. — Я останусь с Паем.

— Олимпия, девочка моя, ты забудешь эту грязную псину очень быстро, он не достоин тебя, — колдун выставил ладони, оттесняя Лимми к избушке. — Пай всего лишь должен был доставить тебя ко мне. Он не имел на тебя прав. Я ждал тебя долгие годы. У нас общая судьба.

— Нет, — отрезала Лимми, — это ты грязная скотина. А Пай мой муж.

— Лимана, ты очарована им, но все поправимо, — Гилдерин усмехнулся и встал между Паем и Лимми. — Черный Пес, уходи сам, вернись в стаю. Ради Лиманы я тебя не трону.

— Вы, что, сговорились все претендовать на Лимми и грозить мне? Рекса ты на нас натравил? — можно было не спрашивать, Пай знал ответ. — И в Заречье ловцов оставил? А браслетики, значит, ты не просто так мне кинул.

— Я тебе доверил найти и доставить самое ценное, а ты все испортил, — завизжал Гилдерин и Пай не удержался, заехал кулаком в ненавистное лицо. Зубы колдуна противно клацнули. Резкий мах ногой, и по бедру Гилдерина потекла кровь, лезвие из сапога пропороло несколько слоев ткани.

— Ты все равно не сможешь мне помешать, я готовился к этому полжизни, — падая на колени, Гилдерин щелкнул пальцами, серебристая сеть вылетела из его ладоней, опутала Пая.

— Беги, Лим, — заорал Пай. Сеть пригнула его к земле, вынуждая обратиться.

— Пай, — Лимми бросилась к мужу, отталкивая колдуна, но в псовой ипостаси Пай не мог ей ответить, полностью обездвиженный серебряными нитями.

— Девочка моя, — Гилдерин полз к Лимане, подволакивая ногу. — Остановись, не трогай сеть.

В ярости Лимми треснула палкой колдуна по голове и рванула в лес. Она спрячется, а потом вернется за Паем. Лимми неслась как безумная, не разбирая дороги, пока вопли Гилдерина не стихли. Деревья стояли плотно, но Лимми умудрилась ни разу не запнуться и не удариться. Лес внезапно кончился. В полном бессилии Лимми упала на траву. Как там Пай? Правильно ли Лимми сделала, что убежала? Где она сейчас? Найдет ли дорогу назад? Лес называется Зачарованным, а вдруг она никогда из него не выберется?

Лимми подняла голову, солнце вот-вот сядет. Невдалеке за кучей бурелома она разглядела ржавую ограду. Осторожно подкралась. За оградой виднелся двор, заросший молодыми деревьями, лес год за годом захватывал пустое пространство, а еще дальше какие-то постройки, которые вблизи оказались кладбищенскими склепами. Любопытство пересилило страх, и Лимми, поминутно оглядываясь, проскользнула между могил с покосившимися памятниками и вышла к началу широкой аллеи, ведущей к дому. Аллея плавно изгибалась и, что было в конце, Лимми увидеть не смогла.

Уже смелее Лимми зашагала по затененной дорожке в надежде найти помощь и управу на злого колдуна и вызволить Пая. К ее сожалению, хорошо сохранившийся дом, стоящий в конце аллеи, оказался пуст. Лимми полюбовалась строгими колоннами, террасами с двух сторон крыльца и высокой крышей. Вокруг было тихо. На стук никто не вышел. В таком доме могли жить очень богатые люди, почему они бросили усадьбу?

Лимми влезла в единственное приоткрытое окно на первом этаже, покричала хозяев, побродила по длинным коридорам и решила заночевать здесь. Она открывала двери одну за другой, ища спальню, но попадала то в гостиную, то в столовую, то в кабинет, то в музыкальный салон. Наконец, она догадалась, что спальни расположены на третьем этаже. И в первой же спальне ей стало страшно. Рядом с большой кроватью под балдахином на полу валялась женская ночная сорочка. Напротив на стене висел портрет семейной пары с младенцем на руках.

Глава семьи выглядел знакомым, но Лимми не узнала, кто это. В стае никто усы не носил. А женщин Лимми близко вообще не видела, кроме мамы. Но та, что на портрете, была красивая и тоже казалась смутно знакомой. Лимми вздохнула и убралась из этой комнаты. Думать о судьбе хозяев не хотелось. Если они оставили пустовать такой потрясающий дом, значит, причины были серьезными.

Соседняя спальня оказалась детской, с голубыми обоями, маленькой кроватью и горой игрушек. Лимми открыла окно, впустила свежий воздух и постепенно успокоилась. Здесь портретов не было, а широкий диванчик у стены, наверно, для няни, вполне ее устроил. Свернувшись клубочком, она уснула, пожелав, чтобы ей приснился Пай. Но во сне она опять в шкуре Васильки тащила на спине тяжелого колдуна и не отдохнула толком.

Утром Лимми разбудили громкие голоса. Несколько человек бродили, перекликаясь по дому, и она спряталась за диванчиком, на котором спала. Дверь распахнулась, вошли трое. Лимми видела их ноги, слышала разговор, и готова была выйти из укрытия, но услышала имя Гилдерина и не стала выдавать себя.

— Никто не смог бы проникнуть в дом, кроме Ридана, миледи, — глуховатый голос мягко увещевал невидимую даму. — Гилдерин клялся.

— Но вы же видите, милорд, здесь нет Ридана. Никого нет. Почему охранное поле сработало? Пропустило кого-то и послало сигнал? Впервые за тридцать лет.

— Может, он ушел, решив, что здесь его не ждут?

— Или Гилдерин нас обманул. Сюда мог зайти кто угодно.

— Ритуал крови жесток, миледи. Мы нашли бы здесь труп, если бы поле не распознало кровь наследника.

— Нам нужно вернуться. Мы переедем. Будем ждать Ридана здесь.

— Дорогая, ты уверена?

— Да, я уверена. Я буду ждать своего сына в родном доме, молиться. Прикажите расчистить сад. И о могилах надо позаботиться.

Лимми осталась одна. Она ничего не поняла, кроме того, что дом каким-то образом впустил ее, а мог бы убить. Хозяева решили вернуться. Она подобралась к окну, высоковато, но лучше сбежать по стене, ей не впервой. Люди, которые заказывают Гилдерину ритуалы, ей не друзья. Не станут спасать Пая. Лимми могла бы попросить о помощи отца, но боялась зря потерять время. Она справится сама.

Бодро шагая по густому лесу, Лимми сожалела, что вчера не заглянула на кухню в пустом доме. Разжилась бы какими-нибудь сухарями. Почти сутки она ничего не ела, а ранец остался где-то около избушки Гилдерина. Лимми не боялась, что не найдет дорогу. Судя по крикам Гилдерина, путь к колдуну ей открыт. Конечно, то, что кричал колдун, Лимми не понравилось, какая еще общая судьба. Лимми любит Пая. И только его. Они истинная пара.

С тех пор как она увидела Черного Пса в медпункте, жизнь Лимми невероятно усложнилась. Она перестала понимать отца и мать, родная стая гонялась за ней по провинциям, подземные ходы звали и открывались пачками, колдун лез к ней, а странный дом, который принял Лимми за наследника, пугал особенно. И все равно, Лимми была готова пройти заново весь путь, лишь бы Пай был с ней. Ее сильный альфа.

Мерзкий Гилдерин заколдовал Пая и Лимми он тоже легко заколдует, надо быть осторожной. Когда Лимми недолго училась в школе, им рассказывали, что колдуну нужно связать руки и заткнуть рот. Это Лимми и собиралась сделать. Только сначала она должна найти Пая. Сердце ныло и Лимми закусила губу. Когда Пай требовал ее внимания, ранки под браслетом пульсировали, но сейчас Лимми не чувствовала энергии Пая. Может, Пай просто спит?

Завидев избушку, Лимми легла в траву, она отчаянно трусила и решила сначала понаблюдать. Колдун пойдет к Паю и Лимми увидит, где его прячут. Ей могла бы помочь метка, но Лимми не знала, как с ней обращаться. Терла шею, сжимала браслет, шептала над камешками. Как ни старалась, Пая она учуять не смогла. В избушке кто-то разговаривал, и Лимми подобралась поближе, чтобы подслушать.

Хлопнула дверь и с крыльца сошел Гилдерин. Он хромал, лоб был рассечен, на скуле темнел кровоподтек, и Лимми мстительно улыбнулась. Мало они с Паем наваляли этому старикашке. Следом на крыльцо неожиданно вышла мама. Лимми чуть не выдала себя воплем. Меньше всего она ожидала увидеть ее здесь. Глаза у мамы были заплаканными, в руках она мяла платок. Счет к колдуну у Лимми, и так очень большой, значительно подрос.

— Магда, ты виновата во всем и нечего слезы лить, — Гилдерин говорил с трудом, видимо, после кулака Пая челюсть болела. — Когда Лимана прибежит домой, деваться ей некуда, ты дашь мне знать.

— Отстань от нее, видишь же как все развернулось. Ты не сможешь ее покорить. Пай ее пометил, дал силу.

— Я все смогу! Сильнее меня колдуна нет. Или что? Ты родишь мне еще одну дочку? Давай! Только не от Рекса. Ваши могут вернуться. Подберем тебе нормального мужика, а не эту деревенщину.

— Лимана любит Пая… ради него она из дома сбежала и…

— Да пусть любит, разве я запрещаю? Как свою собачку, — перебил Магду колдун и попытался захохотать. Но тут же скривился от боли и пробормотал как выплюнул. — Пай не сможет больше быть человеком, ты же его видела. Через пять дней, о, уже через четыре, он навсегда останется псом. Будет охранять Лиману, я не против.

— Лимми не простит тебя.

— Куда она денется, я умею убеждать. Я ведь могу и внешность Пая взять, хотя противно, конечно.

— Я все расскажу Лимми.

— Магда, ты же не дура. Я спас тебя, ты мне должна. А ведешь себя нагло. На что надеешься? На Рекса? И я еще не спросил с тебя за оплошность с браслетами. Почему ты не поменяла их, ты же видела, что Пай неправильно ими распорядился.

— Пай сделал ритуалы на слюне и крови. Он как-то сумел заставить Лимми поцеловать его. И укусить. Никто не мог такого ожидать от Лимми. Она же собственной тени боялась. Менять браслеты было бессмысленно.

— Возьми это, — Гилдерин сунул в руки Магде маленький мешочек. — Поменяешь ей сережку. Остальное я сам сделаю. Проваливай.

Гилдерин убедился, что Магда зашагала в правильном направлении, и вернулся в избушку. Он злился, и в таком состоянии колдовать было нельзя. Даже подлечить себя Гилдерин не мог. Лезвие из сапога Пая оказалось пропитано какой-то гадостью, бедро распухло и почернело. Зубы шатались, голова нещадно болела. Он жалел, что поддался на уговоры Магды и не забрал девочку себе в семь лет. Конечно, растить ребенка не сахар, но тогда Лимми уже привыкла бы к нему и не роптала.

Захотел Гилдерин позабавиться, посмеяться над этим гордецом Паем и что вышло. Мог ведь его извести, утопить, посадить сразу на цепь, так нет, пожалел, отдал в приют. Вот и благодарность. А сейчас мощь уже не та и ранение некстати. С другой стороны, иметь сторожевого сильного пса, изначально преданного Лимане, удобно.

Всего четыре дня подождать. Ради безвозвратного превращения Пая в пса, Гилдерин потерпит. Убивать врагов колдун не любил. Зачем тревожить силы возмездия. А так и врага обезвредил, и Лимми будет под защитой, и соперника извел. Колдун спустился в свой тайный подвал. Здесь никто его не застанет врасплох, а он успокоится, отдохнет и вылечит себя.